За кулисами. Часть 1. Тайны судьбы. Главы 71-80

Глава 71
"За семью печатями"

"Новости – это то, что хороший редактор выбрал для публикации"
Артур Макьюэн

- Вот здесь и живёт моя двоюродная сестра, - тоном экскурсовода проговорила Алёна, когда они подошли к квартире семьи Королёвых.
Девочка нажала на звонок. Через минуту в дверях возникла Вера.
- Алёна? – удивилась она. Переведя взгляд на мужчину, девушка удивилась ещё больше, - Дмитрий Сергеевич?
- Вера? – режиссёр никак не думал, что племянницей Валерии окажется именно эта Вера – подруга сестры дочери.
- Интересное кино... А...?
- Меня Лера попросила отвезти Алёну к тебе.
- А вы что, друг друга знаете? – изумлённо захлопала глазами девочка.
- Проходите-проходите. Что ж мы стоим?
- Вера, кто там? – раздался голос из комнаты. Вересова скривилась. Королёва побежала к матери.
- Кто пришёл?
- Мама. Это Алёна и ...
- Я же тебе сколько раз говорила: чтобы Вересовых в моём доме не было! Я не потерплю, чтобы кто-то из них ходил по моим коврам и ел с моего стола!
- Мам, ты опять, да?.. Успокойся. Мы же одна семья. Ты не можешь так говорить!
- Как же это не могу? Ещё как могу!
За спором они не заметили, как вышли в прихожую.
- Ты хочешь в конец потерять моё доверие? – с упрёком произнесла старшая Королёва.
- Прошу прощения, - вступил в разговор Дмитрий. – Дело в том, что Валерия попросила меня отвезти Алёну к вам. Простите, но мне кажется, вы имеете что-то против? – хитро улыбнулся режиссёр.
- Нет-нет. Что вы! Я буду очень рада, если Алёнушка побудет немного у нас. Правда, Вера?
Девочка еле сдерживала себя, чтобы не расхохотаться.
- Эльвира, - просияв, представилась женщина.
Поправив очки, мужчина ответил:
- Дмитрий Сергеевич Карецкий. Очень приятно.
Алёна и Вера весело переглядывались. Чтобы достойно закончить эту сцену, режиссёр демонстративно взглянул на часы и с весьма деловым видом проговорил:
- Ну что ж, рад был встрече. Прошу прощения, но мне пора, - и гордо вышел за дверь.
- Вер, мне не показалось? Это действительно был режиссёр? – ошеломлённым и взволнованным голосом спросила старшая Королёва.
- Да, мамочка. Тебе не показалось.
- Алёночка. Проходи, проходи. Раздевайся. Сейчас я тебе положу поесть, - с показной заботливостью проговорила женщина.
Девушка поняла, что мать хочет с ней о чём-то поговорить. Она помогла раздеться двоюродной сестре. После того, как все поели, а дочь Валерии пошла смотреть телевизор, Эльвира решила начать разговор:
- Вера, ты хоть понимаешь, кто у нас сейчас в доме? – едва сдерживая ярость, начала женщина.
- Да. Алёна. Моя сестра. А тебе опять что-то не нравится? – совершенно спокойно выговорила дочь.
- Верочка, сколько раз я тебя просила, сколько раз я тебе говорила – не связывайся с Вересовыми! Не надо! Это же мрази, отбросы общества. Ты же видишь, как ведёт себя эта Лера!..
- Не смей так говорить о моих и, между прочим, твоих родственниках!
- Да знать я их не хочу таких родственников!
- А придётся! Лера – сестра твоего мужа и моего отца, как бы тебе не хотелось этого признавать.
- Так. Я всё поняла, - Эльвира попробовала переменить тон. – Ты с ней общаешься. Так?
- Общаюсь. И что из этого?
- Отлично. И вы большие подруги, делитесь личными переживаниями, не скрываете друг от друга ничего? Правильно?
- Да.
- Ещё лучше. А она тебе говорила про то, как стала женой этого самого Вересова?
- В каком смысле?
- Значит, не говорила, - обрадовалась мать. – Она предала свою лучшую подругу и завладела чужим мужчиной обманным путём.
У младшей Королёвой широко раскрылись глаза. Не может быть!!! Эльвира поняла, что произвела эффект, и, чтобы закрепить успех, добавила:
- К тому же она виновна в смерти одного человека.
Вера присела.
- Как я вижу, она и этого тебе не рассказывала. Вот видишь, она тебе не доверяет. Она – и убийца, и предательница. Я жалею, что вообще её знаю. Это же позор всех Королёвых!
- Ты не смеешь так говорить! – прокричала Вера. В голове не укладывалось всё, только что сказанное матерью.
- Могу! И ненавижу её за всё. Она не достойна быть членом нашей семьи!
- Не тебе решать!
- Допустим. Я не всесильна. Но всё, что от меня будет зависеть, я сделаю.
На лице девочки возник немой вопрос. Что она говорит? О чём?
- Коля не поступит.
- Мама, при чём здесь Коля? Да... Да у тебя совесть есть?
- Есть. Ты сама знаешь, где я работаю, какие у меня связи. Я поговорю с нужными людьми из академии, и дело решено. Будь он хоть Шаляпин, хоть Собинов, хоть Лемешев. Придётся бедняжке в ПТУ кантоваться.
Больше всего Вере хотелось сейчас нагрубить матери. За всю эту грязь, за всю желчь, которую она только что излила.
- Как ты можешь?.. Я понимаю, ты не любишь тётю. Но при чём здесь её сын? Что он тебе плохого сделал?
- Родился у этой продажной девки. Ей самое место в публичном доме или в какой-нибудь забытой Богом колонии. Я не позволю, чтобы он хоть раз переступил порог академии – этого светлого храма!
Это уже переходит все границы!
- Мама!
- Да, Верочка. Она – дрянь паршивая, и дети её такими же будут! Яблоко от яблони недалеко падает. Коля на зоне будет помои жевать, а Алёна продаваться каждому встречному поперечному за копейки. Вересовы – тупиковая ветвь в эволюции Королёвых.
В первый раз эта тема приобрела такую яркую окраску, что называется, достигла точки кипения. Вера готова была взорваться от наполняющего её негатива. Она сжала кулаки с такой силой, что, казалось, вот-вот из ушей повалит дым. В это мгновение девушка стала живо напоминать паровоз.
- Не злись на меня, доченька. Всё, что я сказала, чистая правда, - Эльвира поменяла тон. Единственное, чего она не могла понять, так это каким образом пересеклись пути ненавистной ей Валерии Вересовой и удивительного человека режиссёра Дмитрия Карецкого, который даже у неё, человека от искусства, вызывал трепет. – Ты сама спроси у неё.
Дочь с размаха хлопнула дверью. Она забежала в свою комнату и прыгнула на кровать. Девушка не могла ничего произнести. В голове не укладывалось, что её тётя может быть преступницей и предательницей. Не хотелось верить. А потом Вера знала, что её мать всегда ненавидела Валерию. Ненавидела за то, что тётя никогда не была обделена мужским вниманием в отличие от неё. Завидовала. Может быть, специально насочиняла, чтобы поссорить дочь с Вересовой?!.. Ещё никогда в жизни ей не было так плохо.
Всему есть свои причины. Самое необъяснимое явление имеет вполне доступное обоснование. Надо лишь попробовать взглянуть на знакомые вещи под другим углом.

Глава 72
"Нелюбимая"

"Женщины – это садистки; они истязают нас муками,
которые мы им причиняем"
Станислав Ежи Лец

- Костенька, как здорово, что мы снова вместе! – едва вышли из ЗАГСа, Олеся повисла на шее у мужа. – Мы опять супруги, как раньше. Помнишь, как нам было хорошо?.. Шурочка будет счастлива. Семья, наконец-то, воссоединилась.
Мужчина кисло улыбнулся, нахмурив брови, и бесчувственно погладил жену по спине. Не человек, а зомби. Душу вынули и сказали: "Живи! Выполняй волю своего хозяина. Ты теперь не существо, наделённое разумом. За тебя будут думать другие". Как всё просто. Точно дважды два четыре.
- Костечка!
- Перестань, Олеся. Давай уже домой поедим.
Не изменился. До сих пор любит Лерку. За что? Откуда столько добра на неё сыплется?!
- Ладно. Поехали, - проговорила женщина, но вместо того, чтобы отпустить из плена рук Костю, она стала жадно целовать его в губы. Тот обречённо подчинялся, не пытаясь перенять инициативу. Холодно. Игрушка. Предмет любви, лишённый права на самостоятельный выбор судьбы.
- Как же я тебя люблю... Быть может, мы хоть как-то отметим?
- Олесечка, мне помниться, двадцать один год назад мы уже отмечали это событие. Зачем? – сухо спросил муж.
- Костя, я понимаю, тебе нелегко вспоминать то, что тогда случилось. Но ты же мужчина. Перебори себя – сделай мне приятное.
Они сели в тёмно-серый джип. Константин повернул ключ зажигания. Поехали. Вересов чувствовал, как сам становится машиной. Глупой и бездушной, которую может контролировать любой, кто смылит хоть что-то в её устройстве. Как же больно ощущать себя вещью. Ты только принадлежишь какому-то лицу, выполняешь его волю, душишь в себе любое проявление личного.
Молчание. Муж не хотел разговаривать с женой – настроение ни к чёрту. Олеся не знала, что сказать, чтобы он раз и навсегда забыл про Валерию, вычеркнул её из своей жизни. Милавина пожалела, что не является гипнотизёром и не имеет таких знакомых. Подобные хирурги души могли бы безболезненно вырезать из памяти её любимого всё лишнее, всё, за чем стоит это несносное имя – Валерия.
Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, мужчина включил радио: "Наутилус Помпилиус" – групппа их молодости:
Я ломал стекло, как шоколад в руке.
Я резал эти пальцы за то, что они
Не могут прикоснуться к тебе.
Что за наказание? Что за кара небесная? Чуть не взвыв, как тяжело раненый волк от шальной охотничьей пули, мужчина резким ударом отрубил песню. Олеся заботливо чмокнула его в плечо.
Весь мир точно ополчился против Вересова и его израненного сердца. Каждый звук, жест, запах, взгляд – всё напоминает ему о женщине, которую он потерял и не сможет вернуть, с которой уже больше никогда не будет вместе, от которой у него есть дочь и сын, которая может стать чьей-то чужой женой, без которой его жизнь потеряла смысл. Ах, если бы возможно было вернуть всё, он бы переписал всю их совместную жизнь, не допустил бы ни одной ошибки! Она полюбила бы его... Но нельзя – время не зомби, его не заставишь выполнить приказ. Оно единственное не подчиняется ничьей воле. Время – постоянная физическая величина – это аксиома.
Приехали. Какое счастье....
В гостиной стоял накрытый журнальный столик: клико, швейцарский шоколад, красная икра, салат из креветок, яблоки, бананы.
- Когда ты успела? – удивился Константин.
- Пока ты искал свой паспорт.
Женщина щёлкнула кнопку старого магнитофона. Из колонок полилась чувственная французская мелодия восьмидесятых. Совсем изумлённый мужчина присел рядом с женой. Олеся наполнила бокалы игристой жидкостью. Двадцать один год назад она и мечтать не смела, что когда-нибудь сможет попробовать это. Выпили.
Женщина положила руку на Костино плечо. Мужчина заглянул ей в глаза. Не люблю. И не любил. И уже никогда не смогу полюбить. Что делать? Он закрыл глаза и представил, что рядом с ним Лера. Стало немного легче. Однако Олеся восприняла это действие по-своему. Она обняла его другой рукой и стала нежно прикасаться губами сначала к его щекам, потом к губам. Константин наслаждался каждым мгновением. Стоит только представить, что это делает не его настоящая, а его бывшая жена, как ад превращается в рай, демоны в ангелов, а тьма в свет. Жаль, что это не может длиться вечно. Всему когда-то, особенно самому хорошему и доброму, приходит конец.
Такова жизнь.

Глава 73
"Сюрприз"

"Одно сегодня стоит двух завтра"
Франклин Рузвельт

Наташа сидела над лабораторной работой. Сплошная скука, но ради допуска экзамену не стоит ею пренебрегать. Девушка задумчиво выводила крючки в тетради. Неровный почерк достался ей в наследство от отца, как, впрочем, и ненависть и нетерпимость к наукам, учёным и всему, что с этим сопрягалось.
Звонок в дверь. Наталья, не спеша, встала и подошла:
- Здравствуйте.
- Здравствуйте. А вы ...? – девушка недоумённо захлопала глазами.
- "Служба поручений 050". Извините, здесь живёт Екатерина Нестеренко?
- Да. Это моя сестра... Только её сейчас нет... А что?
- Простите, а можно взглянуть на ваш паспорт?
- Подождите, пожалуйста.
Не помня себя, Наташа закрыла дверь и стала лихорадочно искать необходимый документ. Как же это непросто! Права была Катя, когда заставляла чаще убираться в квартире. Она не знала, для чего, но интуиция подсказывала ей, что она поступает правильно.
- Вот.
- Распишитесь здесь о получении.
- Чего?
И как раз в этот момент девушка заметила большого медвежонка, которого молодой человек держал под боком. Как же можно было не увидеть?! В детстве отец часто распекал её за невнимательность. Время шло, а Наташа не изменилась. Она расписалась и забрала игрушку.
В голове начали крутиться самые разнообразные мысли, но главной среди них был вопрос "От кого?".
Желание закончить лабораторную работу практически испарилось. Наталья убиралась в квартире, стирала свои вещи. Одним словом, делал всё, что не требовало от неё загружать мозги лишней информацией, за исключением последнего события за сегодняшний день.
- Привет, Наташа, - Екатерина неслышно вошла в квартиру.
Младшая сестра тем временем думала, как сказать о медвежонке. Как не крути, а к лабораторной работе пришлось вернуться.
- Что делаешь?
- Лабу, - без оптимизма в голосе ответила Наталья.
Катя прошла в комнату и увидела огромного забавного медвежонка. Наташа поймала её взгляд и уже была готова проститься с жизнью – по законам старшей сестры девушка не имела права приносить в дом чужие вещи за исключением книг и конспектов однокурсников.
Екатерина остановилась, как вкопанная.
"Это же медвежонок из сна! Его подарила мне мама!.. Но что он делает здесь ... наяву?!" – подумала она. Шок? Не то слово! С минуту Катя не могла прийти в себя. Что же это получается?!
На мгновение Наталья решила, что гроза миновала, однако:
- Это ... откуда? – наконец овладев собой, начала допрос Екатерина.
- Ну...
- Наташа, ответь мне.
- Привезли...
- Кто?
- "Служба 050", кажется. Тебе.
- От кого? – занервничала девушка. Этот вопрос недавно терзал младшую сестру.
- Я не знаю, - испуганно проговорила Наталья.
Картинка из сна вновь посетила Екатерину.
"Доверяй сердцу".
- Наташенька, миленькая! – взмолилась старшая сестра. – Ты должна мне сказать, от кого! Я прошу тебя! – для убедительности она встала на колени.
Чёрт, побери! Как неудобно! Родная сестра перед ней ... на коленях!..
- Катюша, Катюша! Не надо! Встань немедленно! Я не знаю. А если бы знала, то обязательно бы сказала. Честное слово!
Не врёт. Правду говорит.
Екатерина задумчиво присела на диван.
- Катя. Там ... открытка. Может быть, в ней что-то написано?
Девушка сняла с лапы медвежонка и прочитала: "Самой лучшей".
"Что это значит? Это значит, что тот, кто послал подарок, хочет, чтобы я сама догадалась", - подумала Екатерина.
- Что там? – Наталья нетерпеливо заглядывала через плечо.
- Вот.
- "Самой лучшей". Краткость – сестра таланта... Что же делать?
- Не знаю.

Глава 74
"Немного об искусстве и не только"

"Искусство, как и жизнь, слабым не по плечу"
А.А. Блок

- Лера, что с Колей? Как твоя нога? – едва появившись в коридоре, поинтересовался Дмитрий.
- Со мной всё нормально, - бесцветным голосом проговорила Вересова.
- Что говорят врачи?
Валерия тяжело опустила голову.
- Что-то серьёзное?
- Вывихи. Сотрясение мозга, - с какой-то отстранённостью ответила женщина. Потом, может быть, набрав в лёгкие воздуха, Вересова с безумными глазами резко повернулась к мужчине и схватила его за руку, - Дима, у него рёбра сломаны!.. Он не сможет петь…
Она была напряжена. "На грани", - как бы мог сказать режиссёр.
Карецкий обнял женщину и стал думать, как её успокоить. Когда всё прекрасно, то красивые слова вокруг и везде – только успевай записывать. А когда приходит беда, нужные слова так нелегко найти. Нет. Валерия не плакала. Она боялась. Страх и неизвестность поймали в клетку её сердце.
- Всё, что ни делается – к лучшему. Лера, это закон жизни. Надо смириться с этим... А потом, ты посмотри, у тебя замечательный сын! Умный и талантливый.
- Но теперь его мечта так и останется мечтою...
- Лера, поверь мне. Коля – очень талантливый человек. Ты знаешь, как он читает стихи? Если бы я не знал, что он собирается поступать на дирижёрско-хоровое отделение, то подумал бы, что он метит в актёры!
- Правда?
- Мне ни к чему тебе лгать. Я бы посоветовал поступать на актёрский факультет.
- Не хочу принуждать его. Если только он сам захочет... – Вересова с вопросом заглянула в глаза Карецкому и ощутила тепло, исходящее из них.
Что-то промелькнуло между ними. Проскочило. Быстро, незаметно. И оставило след. Не отрывая взгляд, мужчина осторожно провёл рукой по её мягким волосам. На мгновение им показалось, что всё вокруг исчезло, и они одни в целом мире. Словно магнитом, губы Валерии потянулись к губам Дмитрия. Ещё мгновение, и кровь вскипит... Но нет! Зазвонил мобильный телефон. Так не вовремя!
Скрывая разочарование, женщина ответила:
- Я слушаю.
- Валерия Григорьевна. Это Лариса. Извините, пожалуйста. Только что звонили по поводу переговоров поставщики. Они интересуются, будете ли вы завтра на рабочем месте.
- Нет. К сожалению, я не смогу...
- Простите. У вас такой голос... Что-то случилось?
- Коля попал в больницу. Я ... я должна быть с ним.
- Разумеется. Извините ещё раз за беспокойство!.. Я передам, что встреча не может состояться в указанное время.
- Ларис, не отказывайся от переговоров. Собери девочек и назначь встречу тогда, когда всем будет удобно.
- Хорошо. Я всё поняла.
- Лера. А почитай стихи! – Карецкий схватил за руку женщину.
- Какие? – настроение скатилось на нули. Стихи? Да разве это сейчас самое главное?!
Режиссёр почувствовал, что пора переходить на более яркие ноты, иначе Валерии опять станет грустно. В последнее время ему казалось, что он буквально жил её эмоциями, понимал каждый её жест, скрытый смысл слов:
О верю, верю, счастье есть!
Ещё и солнце не погасло.
Заря молитвенником красным
Пророчит благостную весть.
О верю, верю, счастье есть!
Глаза Вересовой чуть оживились.
- Есенин. Он ушёл таким молодым... Сколько всего он пережил за свои тридцать! Рядом с ним всегда были такие любящие женщины... Могу себе представить, что было на сердце у Айседоры Дункан, когда она узнала о его смерти, - сказала Валерия так, будто сама была ею. Дмитрий с ожиданием держал женщину за руку. Вересова отвернулась:
Хорошо здесь: и шелест и хруст;
С каждым утром сильнее мороз,
В белом пламени клонится куст
Ледяных ослепительных роз.
И на пышных парадных снегах
Лыжный след, словно память о том,
Что в каких-то далёких веках
Здесь с тобою прошли мы вдвоём.
Валерия замолчала.
"Да. Не стоило читать Есенина!" – подумал мужчина.
- Прости, Лера... Я не хотел...
- Нет. Ты не виноват... – сдавленно проговорила женщина.
Карецкий ласково погладил её по плечу. Вересова тяжело дышала.
- Если хочешь, я уйду.
- Нет!.. Не уходи.
Женщина повернула голову в сторону Дмитрия: "Какой же он чуткий…"
- Тебе, правда, нравится Есенин?
- Да... Хотя не только он. Мне нравятся поэты серебряного века.
- Маяковский, Блок, Цветаева, Мандельштам, Пастернак, Ахматова...
- Да-да-да.
Карецкий сделал выразительное лицо:
О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью – убивают,
Нахлынут горлом и убьют!
От шуток с этой подоплёкой
Я б отказался наотрез.
Начало было так далёко,
Так робок первый интерес.
Но старость - это Рим, который,
Взамен турусов и колёс,
Не читки требует с актёра,
А полной гибели всерьёз.
Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлёт раба,
И тут кончается искусство,
И дышит почва и судьба.
С замиранием сердца Валерия следила за интонациями Дмитрия. Каждая строка, каждый звук калёным железом пропечатывался в памяти.
"Ars longa vita brevis" – искусство вечно, а жизнь коротка. Если ты живёшь в мире искусства, в мире души, жизнь покажется несколько длиннее и ярче. Нельзя среди техники и технологий забывать о чём-то высшем и вечном.

Глава 75
"Философия личной жизни"

"Не рой яму другому – он может использовать ее как фундамент"

- Ирочка, привет! – Марина вошла в зал и села рядом со Зверевой. Лёгкая добыча для такого хищного зверя, каким себя в данный момент считала Золотарёва.
- Здравствуй.
- Ну, как дела?
- Нормально.
- Здравствуйте, - Филонов медленно прошёл мимо женщин, подарив нежный взгляд Ирине. – Приветствую вас, - крикнул он остальным актёрам, собравшимся в зале. – Через пятнадцать минут начнём. Готовьтесь, - и вышел.
Золотарева проводила режиссёра насмешливым взглядом.
- Я хотела у тебя спросить одну вещь.
- Спрашивай, - Ирина доверчиво посмотрела на соседку.
- А ты не слишком приборзела, красавица? Двух мужиков сразу заарканила. Или это вроде уже нормально. Один – для дома, другой – на работе? Правда, замечательно?
Зверева поняла всё: "Вот из-за чего вчера так нервничал Валя. Его шантажирует Виктор, а Марина взялась за меня. А это значит, что я права, и между ними действительно что-то есть. Только вот как доказать это Кате?".
- Что молчишь? Или тебе нечего сказать? – Золотарёва ликовала.
- Мне как раз есть ... что тебе сказать.
Марину передёрнуло, несмотря на то, что она была вполне готова к подобному обороту событий.
- Я слушаю.
- Ты можешь думать всё, что тебе заблагорассудится, и делать всё, что захочется. Время рассудит и поставит всё на свои места.
Золотарёва оторопела. Что она несёт? Бред. Философия пробирала Марину до костей. Золотарева ненавидела её, потому что не понимала. Никогда не понимала. А, может быть, не хотела понимать? Ну и зря.
Ей захотелось ударить Звереву или сказать очередную гадость. С трудом она подавила в себе эти желания.
- Я не права? – произнесла Ирина.
Золотарёва упорно молчала.
- Ладно. Марина, ты пойми, не хочу тебе ничего плохого. Всё в твоей власти. Ты можешь остаться на избранном пути, а можешь свернуть чуть в сторону. Ты можешь выиграть, а можешь и много потерять.
- Что за ... ты говоришь? – взорвалась актриса.
- Если ты сейчас не поймёшь, не почувствуешь, где правда, а где ложь, то очень скоро может стать поздно. Оглянись, Марина. Этот человек, которому ты позволила вести двойную игру, не так хорош. Если он был бы честен, то ни за что не согласился бы обманывать и скрываться.
Золотарёва ощутила, как земля уходит из-под ног, как всё, за что она держалась ещё десять минут назад, стало невесомым, непрочным, сыпучим, как песок.
Марина встала и направилась к выходу. Быстрее уйти отсюда. Подальше. Непосвящённый, глядя на актрису, мог бы подумать, что она пьяна. Женщину качало из стороны в сторону и куражило. Чудом, наверное, она не начала кричать, выпуская скопившуюся негативную энергию.
"Я ничего не хочу слышать! Я ничего не хочу знать! Я не верю ей! – корила себя Золотарёва. – Что она говорила? Да всё это – ерунда! Я забуду всё это, и в страшном сне не приснится".
- Мариша, что случилось? – Яковлев неловко поймал женщину. Она шла, ничего не видя, а только думая.
- Ничего, - прошептала Марина.
Виктор привёл её в свой кабинет, запер дверь на ключ и страстно обнял.
- Почему ты такая грустная? – он постарался вложить в голос как можно больше обеспокоенности, заботливости.
Золотарёва не пыталась вырваться, она не чувствовала нежности, любви. Лишь бессмысленная пустота, фальшь. Женщина закрыла на это глаза. Сейчас ей было всё равно. Главное – поскорее забыть разговор с Ириной.
- Ты говорила со Зверевой?
- Да.
- И ... что?
- Ей абсолютно всё равно, - в очередной раз Марина выдавила ответ. Любое упоминание об Ирине заставляло её вздрогнуть. Режиссёр не придавал этому значения.
- Интересно получается. Они не прячутся, не скрываются, и всё в порядке. А мы?
- Они – безумцы! Приключений ищут. Трюкачи! - закричала женщина в надежде получить эмоциональную поддержку.
- Да ну их!

Глава 76
"Я должен был так поступить..."

"Мужественный человек обыкновенно страдает, не жалуясь,
человек же слабый жалуется, не страдая"
Пьер Буаст

- Мама... – произнёс слабым голосом Николай, увидев рядом мать.
- Как ты?
- Отлично. Не волнуйся за меня... Дмитрий Сергеевич? – парень заметил режиссёра.
- Будь здоров, Николай, - бодро проговорил Карецкий.
Вересов улыбнулся. Женщина взяла сына за руку и заботливо, с нежностью посмотрела на него, отчего Николай почувствовал себя не в своей тарелке.
- Мама. Я должен был так поступить, - начал оправдываться он. – Они очень плохо говорили про тебя и Алёнку, - по его тону было ясно, с каким отвращением он вспоминает каждое грязное слово, сказанное против сестры и матери.
- Молодец. Ты правильно сделал. Как настоящий мужчина, - на полном серьёзе заявил Дмитрий.
- Спасибо...
- Мне кажется, я здесь немного лишний... Лер, я буду ждать тебя в коридоре.
- Дима, это не так. Останься!
- Вам надо поговорить. Как родственникам.
Едва Карецкий вышел, Вересова бросилась к сыну, стала обнимать его. Коля жив и здоров – это сейчас самое главное. Дмитрий спас его. Неожиданно женщина вспомнила, как много лет назад, когда её сыну было всего полтора месяца, она спасла его от смерти, от человека, который хотел убить его.
Мысль, что она может потерять своего мальчика, все эти годы точила её сознание. Валерия боялась, что по закону жизни её сыну придётся отвечать за её ошибки.
- Мама. Перестань, - Николай рукой неуверенно отстранил мать. Ему, как и всем подросткам, не нравилось, когда к нему относились, как к ребёнку.
Женщина погладила рукой лицо сына. Красивый, любимый, единственный. Не верится, что он может быть символом предательства. Парень заглянул в её глаза и понял. Понял всё то, что было у неё на душе, улыбнулся.
Через полчаса в палату зашла медсестра и вколола Вересову снотворное. Николай не хотел засыпать. Он отчаянно сопротивлялся действию укола. Но медицина брала своё. Уже почти перебравшись в мир грёз, парень услышал робкий голос матери:
Баю-баюшки-баю,
не ложися на краю.
Придёт серенький волчок
и ухватит за бочок.
И утащит во лесок
под рябиновый кусток.
К нам волчок не ходи.
Николашу не буди.
Хотелось крикнуть что-то вроде "Я уже не маленький!" или "Я могу уснуть и без колыбельной!", но сон навалился уже так, что не было сил даже открыть рот.
Валерия, затаив дыхание, смотрела на спящего Колю. У него такое забавное и одновременно мужественное лицо. Неужели ещё совсем недавно она носила его на руках, учила ходить и говорить?! Как же быстро он вырос....
- Лера. Ты спишь? – Дмитрий осторожно тронул плечо женщины.
"Я уснула? – спросила у себя Вересова, прежде чем подняла голову. – Интересно, сколько времени прошло?".
- Кажется, задремала... Который час?
- Около десяти.
- Какой ужас!..
- Ничего страшного. Ты сегодня так устала...
Незаметно вошла медсестра:
- Извините. Но я бы вас попросила покинуть палату.
- С какой это стати? – вспыхнул Карецкий. – Это мать вашего пациента.
- Я знаю. Поэтому и прошу.
- Вы не имеете права!
- Ещё как имею. Я и так разрешила вам остаться после того, как сделала укол. А это уже нарушение... Выходите. На сегодня время посещений закончилось. Идите домой, выспитесь и приходите завтра.
- Я не собираюсь идти домой! – заявила Валерия.
- Ну, это уже не моё дело. Покиньте палату!
Дмитрий под руку вывел её в коридор. Женщину била нервная дрожь.
- Дима. Я не знаю, как мне отблагодарить тебя. Ты мне так помог. Иди домой. Тебе ведь завтра на работу... Прости, что отняла у тебя столько времени.
- Ерунда. Я не собираюсь оставлять тебя в таком состоянии.
- Спасибо.
Очень, очень приятно чувствовать себя кому-то нужным. Осознавать, что ты не один, что этот кто-то способен в любой момент протянуть руку помощи. Бесценной помощи. Бескорыстной помощи. Ведь только такого человека могут по-настоящему любить.

Глава 77
"Сюрприз N2"

"Выражаться ясно – это предупреждать заблуждение"
Пьер Буаст

Начинался ещё один серый осенний день. Было на редкость тихо. Над городом повисла тайна. Сейчас как никогда чувствовалось, что в воздухе витали все секреты, которые были у его жителей друг от друга. Немые секреты. Их невозможно было прочитать, как записки. Очень обидно!..
- Здравствуйте.
- Доброе утро. Чем я могу вам помочь? – вахтёр услужливо привстал. Люди в деловой одежде во все времена вызывали у него трепет.
- Да. Вы не могли бы передать это ... Кате. Она..., - Шереметев протянул старику изящную коробку дорогих конфет. Простофиля! Даже фамилии не знает. Ну, ладно. Поздно пенять. Как же глупо вышло!.. Ну, довольно самокритики. Теперь надо, чтобы старик взял и обязательно передал.
"Э! Какой вежливый", - подумал Сашка. Не каждый ему приходилось общаться с человеком в таком дорогом костюме и с такими изысканными манерами. Мельчает нынче молодёжь. Приходится довольствоваться редкими экземплярами, оставшимися с прежних времён, да исключительными случаями, как, к примеру, в данный момент.
- А? Катечке-то?
- Да. Она здесь работает. Уборщицей и....
- Да знаю я, - вахтёр осторожно, будто в ней была, по меньшей мере, мина, взял коробку и тут же спохватился. – А что передать, молодой человек?
- Ничего не надо. Просто отдайте ей. И всё.
Старик пожал плечами и утвердительно кивнул. Странно как-то получается. Богатый парень и нашей Катюше... Хотя она заслуживает иметь тайных поклонников. Молодо-зелено.
Человек в деловой одежде, будто бы чего-то стесняясь, спешно вышел.
"Дела, дела", - с некоторой обидой подумал Дёмин, провожая взглядом молодого человека. Ни у кого нет и минутки для старого больного вахтёра. Скучно, грустно. Где найти собеседника? От такой жизни можно стать сумасшедшим - приходится говорить самому с собой. Мало кто уделяет внимания, - точно не понимают, как старику важно общение. Дмитрий Сергеевич, Валя, Ириша... – это лишь те немногие, кто периодически беседовал с Дёминым о жизни...
- Добрый день, Александр Арсеньевич, - Ирина вежливо поприветствовала вахтёра. На глаза упало что-то яркое и блестящее. Поймав взгляд женщины, вахтёр накрыл коробку газетой. Зверева сделала вид, что не заметила и прошла дальше. Ну, конфеты, ну, дорогие, и что же? Какая разница, хотя интересно....
- Ира, подожди! – Валентин влетел в театр, на ходу бросил старику, - Здравствуйте... Ира! Стой!
Актриса обернулась:
- Здравствуй, - и слегка смущённая стала подниматься по лестнице. Надо было идти быстрее! Надо было выйти пораньше, надо было не заходить по дороге в магазин. Надо было...
- Я увидел, что ты идёшь, и поспешил. Ты....
- Я занята. Сегодня весь день репетиции.
Женщина элементарно боялась оставаться надолго рядом с этим человеком. Она ощущала, что Валентин становится для неё необходимым. Как воздух. Как наркотик. Ещё немного, и жизнь её сломается. Если его не будет рядом. Нельзя давать слабину. Надо держаться, сопротивляться.
Снимая на ходу пальто, в фойе вошла Екатерина.
- Катюшенька.
- Да, дядь Саш. Добрый день. Я не опоздала?
Старик, щурясь, посмотрел на часы:
- У тебя ещё десять минут.
- Слава Богу!
- Деточка. Тебе вот, - старик неловко достал подарок Евгения, - передали.
Нестеренко испуганно захлопала глазами. Однако интерес нельзя было скрыть.
- Что это?.. Кто ... передал?
Александр Арсеньевич оценивающе посмотрел на коробку.
- Конфеты... Баксов на двадцать потянут... Молодой человек какой-то. Не представился... Бери-ка.
- Нет! – девушка резко отстранила от себя коробку. – Оставьте себе.
- Как же это так? Неправильно получается. Передали-то тебе. Я ведь...
- Берите-берите. Ешьте на здоровье. Я... Я на диете! – нашлась Екатерина. Пришлось обмануть: а что подумает Витя, если узнает, что его невеста принимает подарки невесть от кого.
- Ладно. Давай. Чего уж... А если ещё тебя будет спрашивать, что сказать?
- Скажите, как есть.

Глава 78
"Чистая правда"

"В мире так много правды, что ложь просто не нужна"
Владислав Гжещик

Вера и Алёна осторожно шли по строгим коридорам больницы.
- Где-то здесь, - неуверенно проговорила Королёва.
Вскоре перед ними открылась следующая картина. Валерия и Дмитрий спали. Женщина облокотилась на плечо мужчине, а он обнял её за талию. Девочки переглянулись. Вера дала знак сестре, чтобы та была потише, но поздно. Карецкого уже успели разбудить каблучки младшей Вересовой. Он осторожно открыл глаза, как будто боялся этим движением разбудить Валерию:
- Здравствуйте, девочки. А что вы так рано?
- Я к маме и брату, - твёрдо и одновременно тихо ответила Алёна.
- Она так рвалась. Я не смогла её отговорить, - одними губами проговорила Вера.
Девочка на носочках подошла ближе.
- Алёна, не буди мать. Она вчера так устала, намучилась.
- А ... Коля?
- Ему вечером снотворного вкололи. Мне кажется, он ещё долго проспит.
Лицо младшей Вересовой потускнело.
Валерия ещё во сне почувствовала, что кто-то пришёл. Сквозь дремоту едва различимы были голоса дочери и племянницы. Хотелось спать. Было тепло... Тепло?! Каким образом? И только сейчас до Вересовой дошло, что, уснув вчера, она оперлась не на стенку, холодную и грубую, а на Дмитрия. Ей было приятно это осознавать и ...одновременно стыдно ... перед девочками. Но прикидываться спящей больше не имело смысла. Собравшись с силами, женщина открыла глаза.
- Доброе утро, мама! Как хорошо, что ты проснулась.
- Солнышко, а ...?
- Она насильно меня притащила сюда, - в очередной раз оправдывалась Королёва.
- Мама, что с Колей?
- С ним всё в порядке, - Вересова натянуто улыбнулась и обняла дочь.
- А можно я зайду к нему?
- Он ещё спит. Если хочешь, то можешь посидеть рядом.
- Отлично!.. Тогда я к брату, - заявила Алёна.
- Погоди! Не так быстро.
- Вера. Пусть она идёт, - остановила Валерия племянницу.
По глазам Веры Дмитрий понял, что она о чём-то собирается поговорить с Валерией.
- Я пригляжу за малышкой! – подмигнул Карецкий и пошёл вслед за девочкой.
Королёва вспомнила вчерашние слова матери. Они в очередной раз вызвали у неё неприятные ощущения. На мгновение девушке показалось, что отношения с тётей дали или вот-вот могут дать трещину. Женщина почувствовала на себе напряжённый взгляд племянницы и повернула голову в её сторону. Королёва замялась. Не хотелось, ужасно не хотелось говорить с ней на эту тему.
- Вера, ты как-то странно выглядишь. Не выспалась?
Да. Девушка действительно не выспалась. Совершенно дикие, безумные мысли не давали ей уснуть этой ночью.
- Я просто поздно вчера легла.
Замолчали.
- Алёна не мешала заниматься?
- Нет. Всё нормально.
Опять тишина. Разговор не клеился. Обе понимали, что какая-то вещь, известная им обоим и не желаемая воспроизводиться вслух, мешала прежней разговорчивости. Королёва не выдержала. Слишком уж тяжело было ей смириться с непроверенной информацией:
- Тётя.
- Что?
- А ... это правда ...? Ну... Ты понимаешь, о чём я?
- Да, Вера, - скрывать что-либо в данной ситуации было больше, чем просто глупо. Вот он – момент истины.
- Но.... Как же это..? Я ... Я не верю! – с испугом произнесла девушка.
- Прости. Наверное, я должна была рассказать тебе обо всём раньше.
- Но... Ты же... Нет. Это ложь!
- Это правда.
У Королёвой задрожали глаза. Мгновения, и у неё покатились бы слёзы.
- Вера, не смей! – Валерия взяла племянницу за руки.
- Ты же не такая!!! – не своим голосом простонала девушка.
- Да, Вера. Я бы никогда не сделала это, если бы не ...
- Если бы не что?
- Если бы этого не захотел мой отец. Он так хотел видеть нас с Костей вместе!.. – Вересова приобняла племянницу. – Так было нужно...
- Правда? – Королёва немного успокоилась.
- Конечно, правда... Я жалею, что не рассказала тебе об этом. Прости... Прощаешь?
В ответ Вера благодарно взглянула на Вересову. Она всегда знала, что Валерия – замечательный человек. Она не злая, просто несчастная...
"Ах, злые языки страшнее пистолета!" – не стоит обращать внимание на слухи, которые способны унизить человека в лице общества. Особенно страшно, когда это касается близкого тебе человека.

Глава 79
 "Карты в руки"

"Игроку тяжелее всего не проигрыш, а то, что нельзя продолжать игру"
Жермена де Сталь

- Витя. А может быть, уже настала пора раскрыть карты? – несмело спросила Марина.
   - Карты? – хмыкнул Яковлев. – По-моему, партия ещё не сыграна.
   - Вить! Филонов и Зверева знают, Карецкий догадывается ... или тоже знает... Для чего? Кого мы обманываем?
   - А разве это принципиально?
   - Ну... ну... Я не понимаю, зачем молчать, когда все всё видят и знают?
   - Кульминации не было.
   - Что ты собираешься делать?
   - Ещё не решил.
   - Пора кончать этот балаган!
   - Ах, вот как ты заговорила?
   - Да. Вот так!
   - Марин, ты чего?
   - Уже все знают. Я не могу так!
   - Да кто знает?
   - А ты считаешь, что все остальные слепые?
   - Не накручивай себя. Никому до тебя нет дела. Ни Янке, ни Ольге, ни Маринке. Никому!
   - Я не про них! Я про корифеев вроде... Витя, у меня такое ощущение, что они вездесущи!
   У Золотарёвой начиналась типичная истерика.
   - Брось, Марин! Они не такие страшные, как могут показаться. Ты преувеличиваешь!.. Да кто они вообще такие? – с презрением произнёс Яковлев. Актриса вздрогнула. – Что тебе эти корифеи, мыльные пузыри с растопыренными пальцами, надменные до тошноты? Плюнь и размажь!.. На всех наплюй – и размажь! – Виктор вальяжно махнул рукой. От него повеяло гордостью и напыщенностью. Создавалось впечатление, будто он говорит не о великих, по крайней мере, в рамках города людях, а про соседей-наркоманов, про бомжей или про кого-нибудь похуже. Он слащаво улыбнулся.
   Дверь отворилась.
   - Добрый день, - Светлана Соловьёва, принадлежавшая к числу корифеев, поздоровалась с режиссёром и обратилась к Золотаревой, - Марин, я хотела тебя предупредить, что сегодня репетиция будет в малом зале. Собираемся через полчаса.
   - Хорошо. Спасибо. Я всё поняла, - Золотарева с уважением взглянула на актрису.
   Впервые Марину посетила мысль: "А почему собственно меня считают лучше её?". Жутковато...
   - Ты что так смотришь, думаешь, до неё дошло что-нибудь? – рассмеялся мужчина.
   Вероятно, к этому моменту лицо Золотаревой было уже сильно перекошенным. Поймав себя на этой мысли, актриса попыталась совладать с эмоциями:
   - Замолчи немедленно!.. Я прошу тебя.
   - Всё. Хватит, Марин.
   Яковлев сзади подошёл к стулу, на котором сидела девушка, и положил руки ей на плечи.
   - Мариночка, не нервничай, - зашептал он Золотаревой на ухо. Она замерла.
   Режиссёр запер дверь на ключ и вернулся к актрисе. Он присел рядом на корточки и положил руки на колени Золотаревой. Марина смотрела на него и не смела ничего произнести. Раньше он глядел на неё как затравленный щёнок, а теперь, словно хищник, готовый броситься на свою добычу. Вот засверкали его глаза, он приоткрыл рот, обнажив клыки, и приготовился к прыжку. Дикий.... Ужасно.
   А что делать, если по-настоящему любишь такого человека? Если готова подчиняться каждому его слову, жесту вопреки собственным желаниям?! Что это?..
   В дверь постучали. Виктор дёрнулся, как волк, которого застал врасплох хороший охотник.
   - Откройте! Марина, ты здесь?
   Яна... Который час?
   Яковлев не сдвинулся с места.
   - Открывайте! Я же знаю, что здесь кто-то есть!
   - Витя, открой.
   Скрывая злобу, мужчина двинулся к двери.
   - Мне нужна Марина, - без предисловий заявила Морозова и, отодвинув одной рукой режиссёра, перекрывающего ей дорогу, направилась к Золотарёвой.
   - Пошли! – Яна схватила коллегу за руки и потащила в зал.
   Спасла и уничтожила одновременно.

Глава 80
"Всё гениальное – просто!"

"Мало обладать выдающимися качествами,
надо еще уметь ими пользоваться"
Ларошфуко

- Вера, ты не могла бы мне дать списать лабораторную работу? – аккуратно произнёс Тимофеев, поправляя очки.
- Что-то ты слишком вежливый. Меня это настораживает.
- Я хоть раз в жизни не могу побыть вежливым? – нахально улыбнулся парень.
Именно эта улыбка нравилась Королёвой.
- А ты уверен? – скрывая горячую мысль, спросила девушка.
- Да. Конечно.
Вера медленно полезла в сумку с надеждой, что Лёня хоть как-то оценит этот жест. Ну не может же так быть, что она ему совершенно безразлична. Она уже протянула, было, тетрадь, да задумалась:
- Леонид, - по-деловому начала она, - Я никак не могу понять: каким образом тебя могли выбрать старостой нашей группы? – выделяя каждое слово. Надо потянуть время. Может быть, хоть это что-то даст.
- Легко. Мне все доверяют. Я – душа компании.
"Надо же, - удивилась про себя Королёва, - От скромности он не умрёт!".
- Так ты собираешься?
- Что?
- Что-что? Тетрадь дай!
Вера вспомнила про тетрадь, которую до сих пор держала в руках:
- Бери.
Тимофеев небрежно выхватил у неё из рук.
- Стоп! А почему ты всегда спрашиваешь у меня списать? – Королёва с вызовом посмотрела на парня. Ей была интересна его реакция. Девушка шутливо называла это "проверкой на вшивость".
- Потому что ты – самая умная, - не задумываясь, ответил Леонид и, положив тетрадь в барсетку, беззаботно направился на улицу. Дело сделано – теперь можно и отдохнуть... Удивительная вещь: Вера – и умная, и красивая... Как сказала бы Наташа: "Даю справку - циник, лентяй, сердцеед".
Вера сжала кулаки так, что ногти впились в кожу. Ничего страшного. Зато сердце болеть не будет. Девушка уже давненько была влюблена в Тимофеева, но старалась подавить в себе это чувство. Лёня, как считала мать Веры, - человек не её круга. Однако у Королёвой никак не получалось сделать это. Любовь, как заноза, вонзилась в её сердце полтора года назад. Видимо, это на всю жизнь.
Он не обращает на неё внимания. Она нужна ему лишь как источник знаний, только для того, чтобы списать. Не более. "Ну почему он ничего не чувствует? Почему он ничего не понимает? – от усилия у девушки свело кисти. – Как же это? Неужели я такая глупая?.. Фу! Как же противно! А ещё тётю поучаю. Идиотка!".
- Привет! – Наташа весело похлопала подругу по плечу.
- Привет.
- Чего кислая такая?
- Тебе показалось, - Королёва натянуто улыбнулась. – Как у тебя дела?
- У меня пока на "плюсе".
- А у Кати?
Девушка опустила глаза и осторожно проговорила:
- Я хотела тебя спросить: ты не злишься на неё? Ну, за то, что она так к тебе относится?
- Нет. Ещё чего. На обиженных воду возят... Так как у неё дела?
- Ты представляешь... – в эмоциях начала Нестеренко и осеклась. Стоит ли говорить о подарке? Ведь касается только сестры и её личной жизни. К чему ей вмешиваться. Но желание поделиться с лучшей подругой взяло верх. – Вчера кто-то прислал Катьке через "050" такого большого и забавного медвежонка ... и не назвался. Она и сейчас, наверно, голову ломает, кто это.
- Евгений.
Простой детский вопрос для дочери следователя. В таких случаях действует принцип сапожника без сапог. В своих проблемах разобраться не может, зато решения проблем других видит сразу. Почему-то они всегда кажутся проще своих.
- Что ты сказала? - изумилась Наталья.
- Я говорю, Евгений это. Брат Лёхи.
- Подожди. Ты-то откуда можешь знать?
- Я не знаю. Я просто просчитала ситуацию.
- Я не понимаю, каким образом ты можешь делать такие выводы?! Ну, что не Виктор – это точно. А вдруг есть кто-то третий, о котором мы не знаем с тобой?
- Нету.
- С чего ты так решила?
- Смотри. У Женьки деньги водятся? Водятся. Это раз. Катьке подарок понравился?
Наталья кивнула.
- Понравился, значит, от сердца сделан. Это два. Лично он не стал дарить, потому что боится вызвать гнев Виктора на Катю. Так? Это три. Медвежонка привезли, когда твоей сестры не было дома. Это, чтобы она не смогла отказаться. Так всё было?
Нестеренко удивлённо открыла рот:
- Откуда ты знаешь?
- Значит, я права. Это уже четыре. Тебе ещё нужны доказательства? Могу ещё. Если бы был "кто-то" третий, то он должен был бы быть знакомым с Катей не меньше, чем Евгений. Мы бы его вычислили. Это пять.
- Гениально! – восхитилась Наталья.
- Всё гениальное просто! Учись.