Из жизни пернатых и прочих летающих

Птицы, класс позвоночных животных. Наземные, двуногие;  передние конечности превратились в крылья, большинство     приспособились  к полёту.

Советский энциклопедический словарь



...многие народы изображали в виде птицы существ с более   высоким уровнем сознания...

Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия



...птицы - символ непреходящего духа, божественного  проявления...

Символы. Знаки. Эмблемы. Практическая энциклопедия
                            
               
                1

                С  ЧЕГО  НАЧИНАЕТСЯ  ПОЛЁТ  ПТИЦЫ


               
  -Ну, я пошёл, - сказал Попугай и засеменил своими короткими лапками вдоль длинного тела Удава. Но едва он доковылял до кончика хвоста, как этот кончик приподнялся, обхватил Попугая поперек туловища и вмиг доставил его к началу пути, к голове Удава.
  - А почему ты идешь пешком, а не летишь? - спросил Удав голосом актёра Ливанова, - у тебя же есть крылья. Может, ты не умеешь?
  - Не знаю, я не пробовал.
  - А ты попробуй.
  - Боюсь. А вдруг получится!
  Все персонажи мультфильма - и Удав, и Мартышка, и  Слонёнок (извините!) убеждали попугая попробовать полететь. Он взобрался, как на вышку - на спину Слоненка (извините!) и спрыгнул вниз. Раз шлёпнулся, два шлёпнулся, а потом затрепыхал крылышками - и полетел, полетел. И оказалось, что это совсем не трудно и так здорово - летать!
  Вот так и люди. Как тот мультяшный Попугай, семенят по Земле лапками. А надо не лапками семенить, а крылышками махать - и лететь, лететь!
  Я где-то читал. Один актёр спросил своих учеников: с чего начинается полёт птицы?
  - Как с чего? С того, что она расправляет крылья, - ответили ученики.
  Нет, - сказал актёр, - полёт птицы начинается с того, что птица хочет лететь.
  Наверно, это был очень талантливый актёр. Может быть, даже гениальный. Но в птицах он разбирался плохо. Прежде, чем птица захочет лететь, она должна знать, что она - птица, и что ей
дана способность летать. А дальше, как в том мультфильме, дело техники
  Пожелай летать, расправь крылья - и лети, лети! И не надо бояться: а вдруг получится.
  Получится!

               
                2

                КАМЕНЬ В ЛАПКАХ

  Легко сказать: лети! Ну, допустим, крылья-то есть, и махать ими - технология не сложная, да как поднимешься в воздух, если к Земле тянет тяжёлый камень, что зажат в лапках. Камень этот - груз  коллективного сознания, наши прежние представления, наши привычки думать так, а не иначе:    Конечно, с таким тяжёлым грузом не взлетишь. Да ты разожми лапки-то, выпусти камень, чего ты в него вцепился, словно это  кусок золота, словно, выпустив его, ты тут же, на месте, жизни лишишься. Не бойся, ничего с тобой не случится, не помрёшь, кондрашка тебя не хватит. Смотри, какое ясное небо над головой, как ярко светит Солнце, какие белые, чистые облака. Разожми лапки, взмахни своими мощными крыльями - и лети, лети!

               
                3

                КАКОЙ  ВЫБОР  ТЫ  СДЕЛАЕШЬ?

  Жил когда-то в Дании один домашний гусь лапчатый по имени Мартин. И увидел он однажды осенью, как над его родным хлевом пролетала стая диких гусей.
  - Летите с нами на юг! - звали они домашних гусей.
  - Очень нужно! - отвечали отяжелевшие от телесной и душевной лени домашние гуси. - Мы птицы разумные. Нам и здесь прекрасно: тепло и сыро. Летай иль ползай - конец известен...(Впрочем, цитата, кажется, уже не из сказки Сельмы Лагерлёф «Путешествие Нильса с дикими гусями», а из Горького)
  Но гусю Мартину обрыдло быть «разумным». Вспомнил, что он - птица, а значит, умеет летать, и захотел он лететь, как учил тот великий, а, может, и гениальный актёр, и расправил он крылья, как правильно подсказали ученики того актёра, и - полетел, полетел, полетел...
  У каждого из нас есть выбор: оставаться ли в родном хлеву привычных представлений, либо выпустить камень из лапок, расправить крылья и - лететь, лететь, лететь...

               
                4

                НЕТ,  НЕ  ПОЗДНО!

  Однажды ранним утром молодой лётчик ехал в автобусе на аэродром. Погода была не важная, а лётчику предстояло отправиться в свой первый в жизни полёт.
  Его соседи по автобусу - чиновники привычно ехали на службу и, привычно держа в руках свой камень, с которым они никогда не расставались, вели свои обычные разговоры о болезнях, о зарплате, перемалывали
Бытовые дрязги. По душевному складу летчик был философ, то есть, умел за внешними проявлениями видеть глубинный смысл, а кроме того, еще и поэт, то есть, мыслил образно. Он слушал этих домашних гусей - чиновников, и ему представилось, что их жизнь протекает  за стенами унылой тюрьмы, куда они сами себя заточили, что каждый спрятался в своём обывательском мирке и замуровал наглухо все выходы к свету, как это делают термиты. Там, в этом затхлом мирке, чиновник свернулся клубком и постарался забыть, что он Человек, что он - житель планеты, несущейся в пространстве.
  Лётчику предстояло через два часа «сражаться с чёрными драконами» (т.е. ветрами) и «с горными хребтами, увенчанными гривой синих молний», «проложить свой путь к звёздам» (напомню, что лётчик был поэтом и потому выражался возвышенно). И на фоне этих мыслей жизнь чиновника из французского городка Тулузы казалась ему безнадёжно загубленной. «Глина, из которой ты слеплен, высохла и затвердела, - думал лётчик, - Никто вовремя не схватил тебя и не удержал, а теперь слишком поздно.
  Дорогой Экзюпери! Я очень люблю Вас и в молодости зачитывался Вашими книгами. И тот отрывок из «Планеты людей», где Вы описываете свою поездку в автобусе на аэродром в компании со стареющими чиновниками, когда-то меня потряс. И я тогда решил: я буду жителем Планеты людей, а не термитника с замурованными наглухо выходами к свету. И если чиновника «никто вовремя не схватил и не удержал», то мне повезло: меня «схватили и удержали» Вы своими книгами. Огромное Вам за это спасибо!
  Но сейчас, когда я перечитываю это место, которое когда-то подчеркнул карандашом в знак его исключительности, мне хочется Вам возразить. Чиновник не безнадёжен, и нельзя ставить на нём крест, вычеркнуть его из списка Людей как ошибку природы, как духовный брак. И, может быть, то, что Вам показалось стенами тюрьмы или термитника, куда он спрятался,  как вы пишите, «от ветра, морского прибоя и звёзд», на деле был хитиновый панцирь куколки, где спала и ждала своего часа душа чиновника из Тулузы, чтобы, когда наступит срок, выйти на свет прекрасной бабочкой, расправить свои радужные крылья - и полететь, полететь, полететь. Только ему должен кто-то помочь - как это сделал лётчик из следующей притчи.

               
                5

                ПРИТЧА О ЛЕТАЮЩЕМ ТАРАКАНЕ

  Каждый вечер, отужинав, Марья Васильевна уходила с кухни, выключив свет, и начиналось тараканье раздолье. Чёрные усатые тараканы выползали из щелей, из-под плинтусов и безбоязненно разгуливали везде, где пожелается. Марья васильевна содержала дом в порядке, и на кухне было чисто, но всё равно найдётся где-нибудь крошка съестного, капелька воды - много ли таракану надо! Если же хозяйка за чем ни будь входила в кухню и включала свет, тараканы, застигнутые врасплох внезапно вспыхнувшим светом, начинали в ужасе метаться, торопясь поскорее забиться в первую попавшую щель, спрятаться под стол или холодильник. Не любят тараканы света, боятся его. А почему - неизвестно.
  Но вся эта размеренная тараканья жизнь вдруг изменилась с появлением в доме сына Марьи Васильевны. Он приехал откуда-то погостить в отпуск, и прежнее раздолье кончилось. Теперь уже хозяйка, поужинав вместе с сыном, не уходила с кухни, а подолгу беседовала с ним за чаем, а когда наконец, шла спать, сын оставался в кухне и допоздна читал книгу. А тараканы сидели по своим щелям, злились и не могли дождаться, когда же этот чужак уйдёт и выключит ненавистный свет.
  Из всего тараканьего клана один только юный тараканчик Ванюша не испытывал к хозяйкину сыну неприязни. Спрятавшись под кухонным столом, он слушал, о чём говорят хозяйка с сыном. Слушал  - и ничего не понимал. Из разговоров он узнал, что сын - лётчик и летает на каких-то «самолётах», но что такое самолет, что такое лётчик, и что значит «летать», было не понятно. Но Ванюша понял главное: летать - это здорово, и сын счастлив от того, что он летает.
  Когда Марья Васильевна  уходила, и лётчик оставался один, Ванюша опасливо выползал из-под стола на свет и с интересом смотрел на этого необычного человека. Он знал, что это опасно - люди не любят тараканов, и лётчик может брезгливо раздавить его ногой, но любопытство было сильнее страха. Однажды, когда Ванюша, пристально уставившись, смотрел на своего кумира, тот вдруг оторвал глаза от книги и взглянул на него. тараканчик обомлел от страха и хотел уже юркнуть в своё убежище, но остановился, увидев, что лётчик не собирается его губить, а смотрит на него дружелюбно, слегка улыбаясь. Так они и смотрели друг на друга, пока Ванюша, засмущавшись, не спрятался под стол.
  С этого вечера Ванюша всё увереннее шёл на сближение. Он с нетерпением ждал, когда хозяйка уйдёт, и когда оставался вдвоём со своим кумиром, пристраивался на полу возле его ног. Лётчик молча читал свою книгу, время от времени отрывался и смотрел на маленького Ванюша своими умными, добрыми глазами. А однажды они разговорились и, наконец, познакомились. И с этого вечера, как только хозяйка уходила, Ванюша взбирался на стол, садился возле книги лётчика и терпеливо ждал, когда тот прервёт своё чтение и наконец-то заговорит с ним.
  Удивительный мир раскрывался перед Ванюшей в беседах с лётчиком. Мир бескрайнего неба, головокружительных виражей, свободного парения в затяжном прыжке без парашюта. Дух захватывало от всего этого. И как тяжело возвращаться после этих разговоров в тёмный и тесный мир тараканьих щелей! Он уже не мог, как прежде, общаться со своими усатыми собратьями, убогими и унылыми казались ему теперь их интересы, заботы и проблемы.
  - Как я завидую вам, Людям! - вздыхал он, - вы можете летать...
  - Мы не всегда умели летать, - отвечал ему лётчик. - Наше тело вовсе не приспособлено для полёта, у нас нет крыльев, как у птиц. И мы смотрели когда-то, как парят в небе птицы и тоже завидовали им. Но мы всегда знали, что мы - Люди, а значит, можем всё. Это всегда самое главное: знать, что ты можешь всё. Один великий человек сказал: «При страшном желании можно добиться всего, можно преодолеть всё». И мы преодолели. После многочисленных попыток найти способы полёта, после множества неудач и жертв мы научились летать на воздушных шарах, дирижаблях, аэропланах, а сейчас летаем на сверхзвуковых самолётах и космических кораблях.
  - Так то вы, Люди. А кто я? Про тараканов вы своим детишкам обидные стишки читаете. Ты же сам говорил: «Рождённый ползать - летать не может».
  - Это не я, а писатель Горький сказал. Не всё из того, что говорили авторитеты, надо принимать как окончательную истину. Другой великий сказал: «Подвергай всё сомнению». Я лично сомневаюсь, что вы, тараканы, рождены только ползать и жить в темноте. Ведь вы же, в конце концов, жуки, а из вашего брата, жуков, немало видов, которые имеют великолепные крылья и летают. Конечно, не так высоко и быстро, как птицы, но ведь летают! Они умеют это делать, а значит, и вы можете научиться. У людей есть пословица: «Ученье - свет, не ученье – тьма». А вы, тараканы, прячетесь от света во тьму, от света знания во тьму невежества. Зачем?
   Лётчик на секунду задумался , и вдруг вскочил с места:
   -Погоди-ка, я сейчас. Там где-то у мамы энциклопедический словарь был.
   Он вышел из кухни и скоро вернулся с толстой книгой, раскрыл её и начал листать:
   - Ага, вот здесь... «Тараканы... У ряда видов крылья укорочены или отсутствуют». Ты понял!? Укороченные, но они есть! Значит, когда-то вашим предкам были даны крылья, чтобы летать, но они изменили своему предназначению ради сытной жизни, поселились в человечьих домах, чтобы питаться объедками, забились в тёмные грязные щели, и крылья за ненадобностью стали короткими, не приспособленными для полёта. Когда ни будь и эти жалкие остатки исчезнут, а у иных они уже исчезли. Вы, тараканы, давно забыли, что рождены летать. Не пришло ли время вспомнить об этом? Может быть, тебе первому из вашего племени дано проложить путь к звёздам?
   Ваня слушал с горящими глазами, и его тараканье сердце бешено колотилось от радости. «Я знал, я всегда знал это! Я могу летать. Я буду летать!» - думал он.
   - Кстати, я вспомнил, - сказал лётчик. - Я на днях видел по телевизору: есть в океане такая рыбка, так вот у неё есть крылья, и она может летать. Понимаешь, рыбка! Она без воды и дышать-то не может, а ведь летает. Она поднимается над водой на пять метров и за один раз пролетает аж двести метров. Это же почти птица! А ты говоришь: рождённый ползать...

   ... Что было дальше, я как ни будь в другой раз расскажу. Да, наверно, это и не нужно. Читатель, наверняка, уже сам понял, чем всё это кончилось. Я лучше расскажу другую притчу - о летающей лягушке. Если могут летать тараканы, то почему этого не могут летать лягушки?

               
                6
               
                МАРУСИН  ТРИУМФ

   В одном болоте жила лягушка по имени Маруся. Жизнь в болоте, конечно, не райская. То дождей нет, то комары мелкие, и аисты буквально заедают. Лягушки, как водится, ворчали, и на судьбу роптали, но, в конце концов,  смирялись. Куда денешься? Такая уж жизнь лягушачья. И деды, и прадеды так жили, и им в наследство такую жизнь оставили вместе с наукой - терпеть. И лягушки терпели и особо никуда не рвались. К тому же, не всё ведь зной да засуха. Бывает, и дождички перепадали. В иной год и комары крупные уродятся. А если не будешь зевать, то и аисту на обед не попадёшься. В общем-то, жить ведь можно?
   Но Маруся была не такой. Чуть ли не с самого рождения она была уверена, что способна на большее, чем другие лягушки, и заслуживает большего. Жизнь в болоте её тяготила: и поквакать не с кем, и оценить её некому. Каким-то внутренним чутьём она знала, что придёт время - и жизнь её сказочно изменится, и покинет она это треклятое болото навсегда. От уток, останавливавшихся в болоте на отдых во время перелётов она знала, что где-то есть земля, где всего вдоволь, и комары самые жирные, и зимы не бывает - круглый год наслаждайся сытной жизнью. А главное (Маруся была в этом уверена), именно там её, наконец, оценят по достоинству и будут ею восхищаться.
   Надо признать, утки выделяли её среди других обитателей болота, удивлялись её уму и энергии. «Жаль, что у тебя нет крыльев, а то бы полетела с нами на юг», - говорили они ей. Будь на  месте Маруси какая  ни будь менее выдающаяся лягушка, дальше и рассказывать было бы нечего. В самом деле, что ещё выжмешь из этого сюжета? Лягушка - она и есть лягушка, не может же она летать, как утки! Её место в болоте. Но Маруся, повторяю, была девушка выдающаяся и знала, что если чего-то очень сильно захотеть, непременно добьёшься. По крайней мере, она, Маруся, добьётся. А остальные, дуры, пусть квакают в своём вонючем болоте, да лягушат плодят на корм аистам!
   Когда Маруся выложила уткам свою идею, их и без того вытянутые носы ещё больше вытянулись от изумления. Идея заключалась в том, что две утки должны взять за концы прутик в клювы, она ухватится за него ртом посередине, и так утки поднимут её в небо и унесут с собой на юг.
   В тот вечер Маруся впервые узнала, что такое настоящая слава. Утки в восторге крякали и аплодировали крыльями, а Маруся старалась внешне быть равнодушной, дескать, что вы так мною восхищаетесь, это всё пустяки, я ещё и не такое могу придумать. Но внутри у неё всё замирало от счастья. «Это ещё только начало, - думала она, - то ли ещё будет!».
   А что было дальше - каждый знает. Ухватилась Маруся за прутик и полетела, полетела, полетела... Высоко вознеслась Маруся. Поначалу страшно было от такой высоты, но чувство страха заглушалось чувством гордости за себя и любви к себе, когда она слышала где-то внизу крики восторга и рукоплескания.
   Кончилось всё в один миг. Стоило ей крикнуть:  «Это Я, Я всё придумала!» - и она камнем полетела вниз, и снова оказалась в болоте, только в другом - помельче и поплоше.
   Вот ведь как в жизни бывает! Иная птица не может взлететь, потому что не знает и знать не хочет, что она - птица. Другая и взлетела бы, да камень прежних представлений в лапках взлететь не даёт, а выпустить его боязно - вдруг хуже будет? А бывает наоборот: рождённая квакать в болоте силой духа и разума вознесётся на птичью высоту, но это Я – Я - Я тянет вниз пуще того камня в лапах.
   Говорят, Гагарин после своего полёта нисколько не возгордился от той всемирной славы, которая на него обрушилась, и даже тяготился ею, оставаясь, как и был до полёта, простым и скромным парнем. А ведь он куда выше Маруси вознесся, аж на околоземную орбиту, да и космический корабль - это не прутик в клювиках у уток. А он не возгордился, не кричал сверху: Я - Я.
   ...Представляю, что было бы, если бы на его месте была Маруся. То-то бы грохнулась с такай верхотуры!
    
                7

                ДИВАН  И  РАКЕТА

  В чём разница между диваном и ракетой?
  Когда их изготавливают, приходится выполнять массу рутинной работы: строгать, пилить, паять, ходить на обед, устраивать перекуры, ругаться с подчинёнными, обивать пороги кабинетов, писать заявки, накладные, отчёты, объяснительные и т. д. Но когда твой труд одухотворён высшей целью - полётами в космос, рутинная работа перестаёт быть рутинной, ибо она - часть общего процесса освоения космического пространства.
  На диване в космос не полетишь, диван противоположен полётам. На диване хорошо почитать бульварную газетку и узнать, какой скандал закатил Филипп Киркоров, и какого цвета бельё любит носить Алла Пугачева, кроссвордик разгадать. Или с пультом в руках весь вечер смотреть телевизионное варево, отвлекающее от мыслей о полётах. Мой сосед проводит на диване всё свободное время. Приходит с работы, поужинает, пульт в руки - и на диван. В воскресенье встал, позавтракал, пульт в руки - и на диван. Оформил на работе отпуск, пришёл домой, пульт в руки - и на диван до конца отпуска. Конечно, он не всегда на диване лежит, он и на рыбалку ходит, и за грибами, а по вечерам любит спуститься во двор покалякать с соседом, попить с ним пивка. Но и рыбалка, и грибы, и сосед, и пивко - всё это элементы того духовного состояния, которое я обозначаю понятием «диван». Можно пребывать в диванообразном состоянии, даже ведя очень активный образ жизни. Хлопочет ли человек по хозяйству, на даче, занимается ли карьерой, бизнесом, безопасным сексом, спортом, путешествует, «оттягивается со вкусом», «не дает себе засохнуть», «берёт от жизни всё» и т. д. - если эта активность не одухотворена высшей целью, человек остаётся диванообразным существом с атрофированными крыльями.
  Нет, я вовсе не против диванов и телевизоров - если они существуют как необходимые элементы духовного развития, как часть космического процесса. Например, космонавт сел на диван, чтобы, по космонавтской традиции, посмотреть перед полётом фильм «Белое солнце пустыни». Здесь уже просмотр фильма  не развлечение, не средство заполнить пустоту, а необходимый космонавтский ритуал, который без дивана и телевизора выполнить невозможно. Или вернулся космонавт из полёта усталый, лёг на диван посмотреть телевизор, расслабиться, отдохнуть после трудной работы. Если работать без отдыха, то и ракету не создашь, и в космос на ней не полетишь. Да и мало ли как можно с пользой для космического дела использовать и диван, и телевизор. Кстати, по телевизору иногда показывают хорошие передачи о космосе, о космонавтике.
  Представляю, что было бы, если бы моего соседа взяли бы в космос пассажиром. Он бы, наверняка, установил в ракете диван, взял пульт и весь полёт смотрел бы телевизор. А вернувшись домой, поужинал, взял пульт и лёг на диван смотреть телевизор.

               
                ЭПИЛОГ

  Я стою на самом  краю крыши и мне немного страшно, но страх этот  из той, прошлой жизни, когда я еще не летал. Я знаю, что главное – это сразу включить воображение и представить себе, что ты не падаешь вниз, а висишь в воздухе. Делаю шаг вперед и, пролетев вниз метра три вниз, усилием воли останавливаю падение и зависаю на высоте восьмого этажа. Подо мной двор дома, детская площадка, автомобили, стоящие по краю дороги, вершины деревьев. А дальше – как всегда: воображаю, что лечу вперед, и тело, послушное силе моего воображение, устремляется за пределы двора.
  Мне кажется, что я лечу слишком медленно и прибавляю скорости. Впереди провода. Пролететь под ними или подняться выше? Усилием мысли поднимаю свое тело вверх и пролетаю над проводами. Миновав город, приближаюсь к берегу реки. Река широкая, противоположный берег едва виден. Лететь над сушей надежнее, всегда можно приземлиться, но тут – вода.  Хватит ли энергии добраться до другого берега? Устремляюсь вперед, стремительно мчусь над водной ширью, сосредоточившись  мыслью на этом движении и чувствую, что долечу, сил хватит…
  Однако добраться до берега не успеваю, потому что резко вылетаю из сна. Смотрю на часы: пять минут шестого. А вставать надо в семь, значит, можно еще почти два часа поспать…
  Когда в восемь часов еду на работу, вдруг вспоминается утренний сон. Что он означает? И почему вообще люди летают во сне? Я такие сны вижу примерно раз, может, два раза в год. Сначала летал невысоко. Подпрыгнешь над землей как можно выше и зафиксируешь тело в воздухе волевым усилием. Зависнешь в вертикальном положении так, что ступни ног на высоте чуть выше человеческого роста и – вперед. И радостно на душе, что летишь, и грустно от того, что внизу под моими ногами движется поток людей, и наплевать им, что кто-то там летает прямо над их головами. А мне хочется, чтобы они, так же как и я, удивились, обрадовались и захотели полететь вместе со мной. Ведь это же так хорошо и приятно – летать! Но люди двигаются равнодушной массой, и никому нет дела ни до меня, ни до полетов. С годами стал летать выше, увереннее, с меньшими затратами психической энергии и без прежней горечи, что летаю один.
  И все же, почему люди летают во сне, и откуда наяву эта тоска по полетам? Кажется, стремление летать стало у человечества навязчивой идеей.

                Дывлюсь я на небо
                Тай думку гадаю:
                Чому я не сокіл,
                Чому не літаю,

                Чому мені, Боже,
                Ти крилець не дав? -
                Я б землю покинув
                І в небо злітав!

  Или как у Александра Островского:
  «Отчего люди не летают? Отчего люди не летают так, как птицы? Мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела».
  А бард Евгений Бачурин в восьмидесятых годах пел:

                Да, мы не птицы, а жаль.
                Жаль, что живем не крылато.
                Лишь поднимаем глаза – и на сердце печаль,
                Будто летали когда-то…

  А что, если мы и в самом деле когда-то летали? Может быть, эти сны не что иное, как воспоминание о временах, когда это было реальностью? Мистики, всякие там Блаватские, Штейнеры и прочие утверждают, что до появления человека на земле жили существа, у которых не было физического тела, было только тело тонкоматериальное, астральное,  и они умели летать. Кто его знает, может, эти теории не так уж далеки от истины? Может, действительно, прежде, чем стать «хомо сапиенс» («человек разумный»), мы были когда-то «хомо психеенс» («человек духовный»; не знаю, как это правильно написать по латыни), и это стремление человека к полетам, эта зависть к птицам есть тоска по утраченному? Библейский Яхве прогнал первопредков Адама и Еву из Рая за грехопадение. Можно этот миф и так истолковать: Рай - это мир, где жили хомо психеенс и, совершив грехопадение, были изгнаны из Рая. И грехопадение заключалось в том, что они отказались от полетов, отчего их духовные крылья атрофировались, усохли, как у тараканов, и остались только эти усохшие рудименты да тоска и зависть к птицам. А, может, это стремление, эта тоска и эти сны – предчувствие того, что когда ни будь человечество вновь обретет духовные крылья?

                Вот мы летим и летим.
                Только бы не возвращаться.
                Господи, дай надышаться простором твоим,
                Вольностью дай надышаться.

  Вечером, ложась в постель, снова вспоминаю свой утренний сон. Может, мне сегодня повезет, и я опять смогу во сне насладиться радостью полета?...