Светофорчик и его друзья

Здравствуй, я – Светофорчик!

 

Расскажу о себе всё без утайки. Ведь, чтобы подружиться по-настоящему, друг от друга не должно быть никаких тайн. А я очень люблю дружить! Так вот, всё началось именно так, как я тебе сейчас расскажу.

Однажды, в небольшом городке, совсем недалеко от Москвы, в одной очень-очень счастливой и дружной семье произошло чудо – у мамы и папы родился сынишка.

Как ты понимаешь, это я родился. Конечно же, я не могу помнить того момента, потому что, когда в первый раз открываешь глаза и видишь наш прекрасный солнечный мир, то … ничего ровным счетом не запоминаешь! Поэтому рассказываю о том событии со слов мамы, папы и дедушки.

— Ишь ты, какой! – восхищенно разглядывал меня дед.

Волосы мои были похожи на желтые соломинки, закрученные в пружинки, а глаза – огромные, зеленые – хлопали длинными ресницами…

— Совсем как… – дедушка задумался, стараясь подобрать для меня подходящее сравнение.

— Светофорчик! – подсказал папа и рассмеялся.

— Мальчик-светофорчик, ты наш! – согласилась мама и прижала меня к себе.

В красной рубашечке, с желтой копной непослушных пружинок на голове и большими зелеными глазами я и, правда, напоминал собой маленький светофорчик. С тех пор меня иначе и не называли.

Так я стал Светофорчиком.

Прошло совсем немного времени, хотя мне кажется, что позади меня уже целая огромная жизнь величиной – аж! – в целых пять лет. Вырос я быстро и незаметно и для себя и для своих мамы, папы и дедушки. По-крайней мере, они всегда, глядя на меня, качают головой и вздыхают: как не заметно ты вырос, Светофорчик!

Помню, что всё время мама пыталась справиться с моими желтыми соломенными пружинками-волосами, которые вьются и рассыпаются на моей голове во все стороны, не поддаваясь ни одной расческе, ни одним ножницам. Пыталась, пыталась, но ничего у неё из этого не вышло. Она и бросила. С тех пор я стал похожим на маленькое солнышко.

Все говорят, что у меня веселый и добрый нрав. А как может быть иначе, раз мои мама и папа тоже весёлые и добрые, и меня окружают только весёлые и добрые люди. Это честно-пречестно! Ведь плохих и недобрых людей просто быть не может. В этом я уверен. Их попросту нет на свете! Потому что на небе светит такое яркое-преяркое и желтое-прежелтое солнце, а если даже идет дождь, то он такой мокрый-премокрый и теплый-претёплый! Разве этого не достаточно, чтобы все люди были счастливыми и веселыми каждый день и обязательно улыбались?

Собственно, я сам так и поступаю. Просыпаюсь рано от того, что первые лучи солнца, заглядывая в мою комнату, первым делом, набрасываются на меня и, путаясь в моих волосах-пружинках, начинают щекотать. Ну, как ту улежишь в постели? И я, смеясь и отмахиваясь от этих жёлтых солнечных мух, бегу в ванную комнату, где прячусь от них, умываюсь и чищу зубы.

День мой проходит легко и весело, потому что дел у меня предостаточно – то маме помогу мою чашку помыть, то папе надуть мой мяч, то голубей покормлю, то муху спасу, бьющуюся об стекло, выпущу её за окно.

Вечер обычно подкрадывается незаметно, и вот уже пора укладываться спать. Я забираюсь в постель и прошу маму или папу прочитать мне сказку, а потом накрываюсь одеялом с головой.

В этом заключается моя маленькая хитрость. Хорошо, раз уж между друзьями не должно быть секретов, то – так и быть! – расскажу о своей маленькой тайне. Для того, чтобы утро началось с улыбки, а день прошел смешно и весело, нужно сохранить эту самую улыбку. Поэтому, чтобы она не убежала от меня во сне и осталась со мной до самого утра, я и накрываюсь одеялом с головой. Понимаешь, я прячу улыбку под одеялом до утра. И она засыпает со мной – и просыпается со мной. Вот почему, мы не расстаемся с моей улыбкой никогда!


Пугливая Луна

Однажды, когда я лёг спать, а мама села рядом с книгой в руках, и её голос снова зажурчал, как ручеёк, убаюкивая меня, я заметил, что я не один слушаю сказку – в окно любопытно заглядывало жёлтое солнышко. Но если днём на солнышко можно было смотреть, только сильно-пресильно зажмурившись, – через малалюсенькие-премалюсентие щелочки, — или сквозь осколочек цветного стекла, то это теперь его можно было разглядывать совершенно спокойно, не боясь ослепнуть.

— Мама, — воскликнул я и вскочил от неожиданной своей догадки, — теперь я знаю, почему наступает ночь!

— И почему же, Светофорчик мой? – мама перестала читать и улыбнулась, посмотрев на меня.

— А вот почему люди ночью ложатся спать? – спросил я её, хитро прищурившись.

— Потому что днём взрослые люди много трудятся, а дети много играют  — все очень устают и, чтобы набраться сил, ложатся ночью спать, — ответила мама.

— Правильно! – сказал я, удивившись, что мама, так просто ответив на мой вопрос, всё равно не знает, почему наступает ночь.

В её ответе, собственно, и крылась моя разгадка ночи. Представь себе, что солнце целый день светит, греет воду в речке и песок на берегу, золотит яблоки и красит вишню – за день оно так устаёт! Что к вечеру остывает и, чтобы набраться сил на следующий день, тоже, как и люди, засыпает. Только оно не ложится в кровать. Я ведь взрослый, как и ты, и понимаю, что на небе кровати нет – там её просто некуда поставить, не может же она вот так вот запросто висеть в воздухе! Вот солнышко и продолжает сонно катится по небу, заглядывая в окна и наблюдая за тем, все ли легли спать, все ли выключили свет, а заодно где сказку послушает, где молочка на ночь выпьет – так и скользит по тёмному небу меж звёзд всю ночь до самого утра.

Я с удовольствием рассказал маме о своем открытии.

Но мама, внимательно выслушав меня, рассмеялась, как только она это умеет делать, словно колокольчики звенят:

— Светофорчик ты мой милый! Это не солнышко ночью заглядывает в окна. Это – луна. Она тоже, как и солнце, круглая и желтая, но, в отличие от солнца, холодная, а потому днём, когда ослепительно светит солнце, на светлом-пресветлом небе её не видно, не видно и звёзд. И только ночью, когда солнышко прячется за горизонтом, за тем лесом, куда мы ходили с папой собирать землянику, луна становится яркой и такой заметной среди россыпи звёзд на тёмном синем небе.

— Я всё понял! – догадался я. — Луну потому днём не видно, что она точно также, как и я, жмурится, глядя на солнце. И звёзды жмурятся. А когда жмуришься, известное дело, – ничего не видно! Но так хочется увидеть! И луна, наверное, очень хочет увидеть солнце!

Мама согласилась со мной и продолжила читать сказку.

Мне так стало жалко луну, что она никогда не увидит солнце. Мне захотелось ей помочь в этом. Поэтому я с трудом дождался, когда мама закончит читать сказку, и потом честно признался, что не усну, пока луна не останется со мной.

— Но как это сделать? – развела руками мама. – Это очень сложно! Наверное, надо созвать домашний совет – пригласить папу и дедушку. Вместе мы придумаем, как это сделать.

— Не надо, мамочка! – остановил я её. – Дедушка, наверное, уже спит, а папа готовит удочки, потому что завтра мы идем с ним на рыбалку. Не будем им мешать.

Я внимательно посмотрел на луну в окне и решительно сказал:

— Мамочка, принеси, пожалуйста, мне ломтик сыра.

— Ты захотел кушать, Светофорчик? – удивилась мама.

— А теперь дай мне ножницы, — попросил я, когда заполучил свой кусок сыра.

Через минуту в руках у меня была маленькая настоящая луна из жёлтого дырчатого куска сыра. Я полюбовался ею, и торжественно возложил её на подоконник у открытого окна. Отсюда она сможет увидеть восход солнца и полюбоваться им. Теперь я мог спокойно уснуть, зная, что луна и солнце, наконец, встретятся на небе и смогут подружиться.

Проснулся я, как всегда, с первыми лучами солнца, которые меня будят, всякий раз поутру бесцеремонно заглядывая ко мне в комнату через окно. Первым делом я бросился к подоконнику, чтобы увидеть свою луну, которая наверняка уже подружилась с солнцем.

Но каково же было моё удивление, когда я не обнаружил её на том месте, куда положил перед сном!

— Она снова испугалась, — опечалился я, — она снова спряталась от солнца. Отчего же ты, луна, такая пугливая?

Я не стал долго расстраиваться – я решил поговорить сегодня с солнцем, чтобы оно первым сделало шаг навстречу и повстречалось, наконец, с луной.

 

Крысавый друг

 

Целую неделю я пытался договориться с солнцем и луной! Целых семь дней я убеждал солнце быть с луной вежливым и предупредительным, а луну уговаривал не быть такой пугливой и недоверчивой! Но ничего у меня не получалось. Всякий раз, оставляя сырную луну на подоконнике, я просыпался утром и – не находил её там. Она снова с первыми лучами солнца пряталась в ночном небе.

Другой бы на моём месте отчаялся и бросил это занятие, но только не я! Чем труднее задача стоит передо мной, тем интереснее становится мне её решать.

И вот, когда все мои доводы убедить луну и солнце подружиться были исчерпаны, а сыр в холодильнике почти закончился, и мама почему-то уже не спешила выделять мне новые кусочки, я понял, что так продолжаться больше не может и надо предпринять серьезный шаг.

Дождавшись, когда мама закроет книгу, поцелует меня и пожелает «спокойной ночи», я, как водится, накрыл свою улыбку одеялом, и нарочно засопел, чтобы не было никакого сомнения в том, что я сплю.

Оставшись один в комнате, я достал всю свою цветную бумагу, чтобы найти желтый лист и… растерялся! Такого подвоха от темноты я не ожидал! Бумага, такая цветная и яркая днём, теперь была абсолютно одного цвета, серого. Отличить среди вороха листочков желтый от красного, зеленый от синего было совершенно невозможно! Вот такую шутку сыграла со мною ночь.

Но я и не думал сдаваться. Минута-другая и я придумал, как найти жёлтый лист среди всех прочих. Если ночь решила обмануть мои глаза, то нос она не обманет!

И я принялся обнюхивать каждый листочек. Я знал, что жёлтый цвет должен пахнуть солнцем и одуванчиками. Найдя нужный, для убедительности я даже его лизнул. Вы же понимаете, что жёлтый цвет перепутать ни с каким другим просто нельзя – он похож на лимон с сахаром.

Так я благополучно вышел из трудного положения. Вместо сырной луны у меня получилась великолепная бумажная. Я водрузил её на привычное место, на подоконник у открытого окна, и снова лёг в постель, решив, притвориться спящим, чтобы не спугнуть такую пугливую луну.

Мой план был восхитительно прост! Я дожидаюсь восхода солнца и, когда луна снова пытается улизнуть в ночное небо, хватаю её! Ну, и знакомлю с солнцем.

Не помню, сколько я лежал, притаившись в засаде, но вдруг услышал сначала шорох, а потом:

— Тьфу, какая гадость!

Я осторожно приподнял одеяло и одним глазом посмотрел на подоконник. Там стоял кто-то                серый и вертел в руках мою серую луну. Тогда я перестал скрываться и поднялся на кровати.

Этот серый, увидев меня, замер и выронил из рук мою луну. В темноте были видны только его испуганные белые глазки:

— Ой, — сказал он и прикрыл рукой такие же белые свои зубки, — честное слово, не хотел тебя будить. А где сыр, не знаешь?

— А ты кто?

— Да, так, — он скромно пошаркал ногой и накрутил на палец свой длинный хвост, — просто Крыс.

— А я – Светофорчик, — представился я.

— Я знаю, — улыбнулся мой новый знакомый.

— А что ты тут делаешь, Крыс?

Мне начинал нравиться этот скромный серый парнишка.

— Да, так, — пожал он плечами, — гулял тут рядом, решил зайти по старой привычке.

— По старой? – удивился я. – И давно ты заходишь сюда?

— Да вот уже неделю как.

— А почему я тебя не видел?

— Ты так здорово притворялся спящим! – восхитился Крыс. – Что я не решался тебя будить.

— А что же сейчас?

— Сейчас вышла промашка, — удрученно покачал головой Крыс, — вместо сыра оказалась желтая бумажка, пахнущая одуванчиком и со вкусом лимона с сахаром.

— Ты тоже знаешь вкус цвета? – обрадовался я.

— Хм, — скромно улыбнулся Крыс, — но сыр все же лучше и по цвету и по вкусу.

— Так значит, это ты мою луну каждую ночь таскал? – догадался я.

Крыс испуганно поперхнулся и медленно стал разворачиваться, чтобы улизнуть в окно.

Я аккуратно взялся за его тонкий хвостик:

— Подожди, — остановил я его. – Я ничуть на тебя не сержусь.

— А ещё есть сыр или… — Крыс умоляюще посмотрел на меня и облизнулся.

— Ну, ты просто крысавец, Крыс! – восхитился я и бросился на кухню за остатками сыра в холодильнике.

Потом мы с ним долго сидели на подоконнике, болтая ногами и встречая рассвет. Ночь тихонько таяла, и все вокруг постепенно наполнялось цветом, звуками – наступал новый день. И с восходом солнца Крыс оказался вовсе не серым, а белым, даже слегка розовым. Видимо, солнечные лучи окрасили его белую шкурку в розовый цвет, окрасили и заставили меня покинуть. Мой новый крысавый друг Крыс спешил вернуться к себе домой, где его к завтраку ждали все его многочисленные родственники, о которых он мне всё подробно рассказал.


Победный день

 

Я знал, что этот день когда-нибудь                настанет. И он, наконец, настал. День, когда я должен совершить какой-нибудь подвиг! Как я узнал, что уже пора? О, понять это было совсем нетрудно!

Солнечные лучи в то утро опоздали. Я проснулся – а их все нет и нет. Тогда я прислушался – и услышал вовсе невероятные вещи! Я услышал везде необычайную тишину: в раскрытое окно не врывался дребезжащий звонок трамвая, который всегда в это время проезжал мимо, стуча своими железными колёсами о свою железную дорогу, дядя Петя, дворник, не шаркал своей жесткой метлой по асфальту, гоняя в разные стороны листья и стаканчики из-под мороженого, даже мама и та не гремела на кухне своими сковородками, папа не напевал басом свою утреннюю песню, а дедушка не стучал по половицам своей палочкой, прохаживаясь по коридору. Всё было чрезвычайно таинственно и предвещало мне увлекательный день, мой день.

А тут ещё с улицы запрыгнула на подоконник, протиснулась под занавеской и села на стол, загадочно жмурясь, соседская кошка Варвара, моя рыжая подружка. Она всегда приходила, когда хотела, и уходила, тоже, когда хотела. Но, не смотря на это, мы с ней дружили, потому что она знала в округе все лазейки в заборах и у мела лихо карабкаться по деревянной стене нашего дома на второй этаж, где жила у дворничихи тёти Лизы и дяди Пети. Иногда она, после ночной прогулки, заглядывала ко мне и рассказывала о своих приключениях.

Я часто просил её взять меня с собой на такую ночную прогулку. Но она качала головой и мудро говорила мне:

— Ты – мальчик, Светофорчик, а мальчики должны ночью спать в своих кроватках.

Вот и сейчас она начала свой разговор с громкого «муррррр», но тут же резко его оборвала и принюхалась:

— Фу, чем здесь пахнет?

Она обнюхала подоконник и стол.

— Да это же крыса! – возмутилась она.

— Нет, — ответил я ей, — это вовсе не крыса. Это – Крыс, очень-преочень крысавый Крыс. Он – мой друг теперь, — пояснил я ей. – И мне бы хотелось, чтобы вы с ним тоже подружились.

— Бррр, — поморщилась Варвара, — если бы ты не был моим другом, Светофорчик, — сурово посмотрела она на меня, — я бы даже слушать не стала такие гадкие и противные слова. Кошка и крыса! Надо же такое придумать!

— Ну, прошу тебя, Варварушка, — стал я умолять кошку, зная её независимый и гордый нрав, — ну, что тебе стоит с ним подружиться? Ведь совсем ничего не стоит! Подумаешь, какие предрассудки – кошка и мышка!

— Крыса, — поправила меня Варвара.

— Пускай, крыса, — быстро согласился я, — хотя он, конечно, Крыс. Но необычайно крысавый, особенно на восходе солнца, когда становится розовым. А так он белый. Варварушка, ты ведь такая свободная и всегда делаешь только то, что хочешь сама. Все считают, что ты не можешь дружить с Крысом, а ты возьми, да подружись! Тебе будет очень легко это сделать. Только стоит захотеть. Вы ведь такие разные и такие похожие, потому что не похожи на всех остальных кошек и крыс.

Варвара махнула хвостом, что означало: да, я кошка вольная, но ты смог меня уговорить.

— А теперь гулять? – предложил я ей. – Сегодня я буду совершать подвиг.

— Подвиг? – она ухмыльнулась. – Посмотрим, какой у тебя подвиг. По мне так лучшего подвига нет, как увернуться от колючей метлы дяди Пети и перебежать дорогу, не попав под колёса автомобиля.

— А ты не таскай сосиски из холодильника, тогда и уворачиваться от метлы не придётся, — заметил я ей. – Я же говорил тебе всегда: хочешь сосисок – приходи ко мне, я тебе дам.

Кошка ухмыльнулась и лукаво посмотрела на меня:

— Те сосиски, что охраняет дядя Петя с метлой – самые вкусные сосиски. Но когда они закончатся, я обязательно приду к тебе, Светофорчик. Спасибо за приглашение.

Она спрыгнула с подоконника на улицу и мяукнула оттуда:

— Я подожду тебя здесь.

Быстро умывшись, – ведь делать подвиг неумытым просто противно! – я, захватив из холодильника пару «невкусных» сосисок, для себя и Варвары, последовал примеру своей подруги и выпрыгнул на улицу из окна своей спальни. Наш старенький деревянный дом хоть и был в несколько этажей, но высотой не отличался, как те современные многоэтажки, что стоят на соседней улице. И свой путь на прогулку я часто сокращал таким образом, конечно, когда мама не видела, а папа делал вид, что не видит.

Жуя сосиски, мы отправились, куда глаза глядят, а глаза наши глядели в сторону, где меня поджидал мой подвиг.

Неожиданно из-за угла показался дядя Петя с метлой и сурово посмотрел на нас, особенно на Варвару, которая тут же спрятала свою сосиску за спину.

— Надо сказать, что мы гулять идём, пусть родителям передаст, — подумал я вслух.

— Вот ты и скажи, — буркнула Варвара.

— Варвара! – грозно крикнул дядя Петя. – Ты куда?

Кошка сделал вид, что не только не понимает, о чем её спрашивают, но и не слышит, и спокойно прошла мимо, осторожно косясь на ненавистную ей метлу, которая как всегда была в руках у дяди Пети.

— Мы гулять, — ответил я за неё. – И передайте, пожалуйста, родителям моим, чтобы не волновались и ждали меня к обеду с победой.

— С чем? – удивленно переспросил дядя Петя.

— С победой! – повторил я.

Дядя Петя неодобрительно покачал головой и заширкал по асфальту своей жесткой метлой, а мы, жуя сосиски, гордо прошествовали мимо, вперёд за моим подвигом.


Орёл по имени Ёршик

 

Солнце пробиралось между домами, поднимаясь все выше и выше, спеша занять своё привычное место над крышами. Спешили и мы, потому что подвиг, я был уверен, уже заждался меня и мог достаться кому-нибудь                другому.

Наш старенький деревянный дом остался позади, скрывшись за густыми деревьями, когда перед нами вырос высокий забор, за которым шумели и рычали невидимые машины. Они, со слов папы, день и ночь строили рядом с нашим домом огромный торговый центр, в котором будет много магазинов, кинотеатр и даже детское кафе.

Но разве может даже самый высокий на свете забор преградить путь к подвигу? Тем более, когда рядом находится лучший друг, Варвара, самая любопытная и всезнающая кошка в округе. Она нашла только ей известную дыру под забором и легко проскользнула в неё.

— Светофорчик, давай теперь ты! – крикнула она.

Мне эта преграда далась труднее, чем ей – я всё же побольше кошки – пришлось попыхтеть, извиваясь ужиком, чтобы оказаться на той стороне.

Когда же я предстал перед Варварой, она засмеялась и лизнула меня в нос:

— Грязнуля какой!

— Пустяки, — строго сказал я, — надо спешить! Кто-то наверняка очень ждёт меня.

— Ну, раз так, тогда пойдём напрямик, — сказала Варвара.

И мы пошли напрямик через самую настоящую стройку. Вокруг нас закрутилась, завертелась настоящая взрослая жизнь. То и дело мимо проезжали, обдавая клубами едкого сизого дыма, огромные самосвалы. Высоченные, как жирафы, краны, упираясь головами в облака, поднимали на тонких веревочках груды кирпичей и жужжали, передвигаясь на маленьких железных колесах по таким же, как у трамвая, железным рельсам.

— А вы как здесь оказались? А ну, марш отсюда! – услышали мы за всем этим грохотом сердитый окрик.

Я оглянулся. Кто-то в оранжевой одежде и каске на голове, похожий на космонавта, погрозил нам пальцем.

— Мальчикам и кошкам здесь нечего делать! Даже если это всем известная рыжая парочка, Светофорчик и Варвара, — улыбнулся грозный оранжевый человек, которого я отлично знал как своего соседа дядю Петровича. Но здесь он был уже не просто сосед дядя Петрович, а строитель в оранжевой куртке и каске. Попробуй такого ослушаться!

Поэтому мы бросились бежать со всех своих шести ног – четырёх кошачьих и двух моих. Хорошо, мы были уже близки к другому забору, но плохо, что дыра в нём была совсем в другом месте, поэтому нам пришлось лезть через него. Но, что удивительно, я и не заметил, как оказался по другую сторону стройки.

Варвар измерила презрительным взглядом забор:

— Когда за тобой гонится собака, — поучительно заметила она, — нет такого забора, который нельзя перепрыгнуть, – и, вспомнив, обеспокоено спросила, — ты сосиску не потерял, случайно?

Я ощупал карман, в который спрятал половину сосиски на обратную дорогу – она была на месте.

Мы стояли на берегу озера. Ранним утром, как сейчас, оно всегда выглядит таинственным и загадочным. Оно как будто бы отдыхает, набираясь сил, перед тем, как его снова окружат со всех сторон отдыхающие горожане и начнут плескаться и тревожить его зеркальную поверхность.

Неожиданно Варвара насторожилась – её большие чуткие уши повернулись к озеру, а вслед за ними и она.

— Вот это, да! – удивленно произнесла она. – Я такое впервые вижу.

Теперь и я увидел то, что так поразило мою подругу: необъяснимое поведение маленькой птички. Она, раз за разом, поднимаясь высоко в небо, камнем падала в воду, барахталась там какое-то время и снова поднималась в небо – и снова падала в воду. Оказавшись очередной раз в озере, она уже не смогла подняться в воздух, отчаянно колошматя крыльями по воде, она теряла последние силы.

Я посмотрел на Варвару – может она знает, что происходит?

— Купается, наверное, — пожала плечами она.

— Нет, — сказал я, — тонет, — и, не задумываясь, как был в одежде, бросился в воду.

— Постой, Светофорчик! – крикнула Варвара. – Я с тобой! Ах, как жаль, что мы, кошки, боимся воды! – вспомнила она и села ждать меня на берегу. – А сосиску он все же потеряет! – удрученно покачала она головой.

Спасать утопающих – ни птиц, ни людей – мне ещё не приходилось, поэтому хорошо, что на первый раз мой первый утопающий оказался недалеко от берега, и я дошёл до него пешком. Схватив птичку в кулак, я вынес её на сушу.

— Зачем? – чуть отдышавшись, завопила птичка. – Зачем ты вытащил меня из воды?

— Я всегда считала птиц неблагодарными созданиями, — пробурчала Варвара, неодобрительно глядя на разгневанное тщедушное существо.

Рассерженная птичка выглядела печально – мокрые перышки слиплись и торчали, как иголочки, обнажая худенькое тельце, – но поведение её было возмутительным.

— Ты кто? – спросил я.

— Да, кто же, как не воробей! – презрительно ответила за него Варвара.

— Воробей? – возмутилась птичка и приняла угрожающую позу, став очень похожа на рассерженного ёжика. – Я – орёл! – гордо выпалила она. – Правда, пока маленький орёл.

Тут я заметил, что на воде снова происходит неладное – какая-то птица ушла с головой под воду. Я, не раздумывая, бросился на помощь. Как только она показалась на поверхности, я схватил её за ноги и поволок к берегу.

— Помогите! – завопила она. – Отпусти меня, злодей! Кря, кря! На помощь!

Она вырвалась из моих рук и побежала прямо по воде прочь от меня.

Обескураженный, я вышел на берег.

— Он что, всех спасает? – спросил маленький орёл Варвару.

— Да, — кивнула она, — сегодня у него день подвигов.

— А, тогда понятно, — понимающе посмотрел он на меня. – Я, конечно, воробей, — признался он. – Чего уж тут скрывать! Ты мне нравишься, поэтому я могу тебе об этом сказать. Но мне надоело быть воробьём! Вслушайся только в это слово, — и он произнёс медленно и по слогам, — вора бей. Тебе понравилось бы, чтобы всякий раз, когда тебя видят, тебе кричали: вора бей, вора бей! Вот, и мне не нравится. Поэтому я и решил стать орлом.

— Понимаю, — сказал я, — а зачем ты в воду кидался?

— Это я учился рыбу ловить, как орлы. Я видел, как они это делают.

— А как тебя зовут? – спросил я его.

Маленький орёл пожал плечами:

— Я же говорю тебе: даже стыдно произнести.

— Тогда будешь Ёршиком. Орёл Ёршик. Согласен?

— Почему Ёршик? – спросил маленький орёл.

— Однажды папа принёс с рыбалки такую рыбу. Называется она – Ёрш. Вся такая сердитая, страшная, с растопыренными плавниками-колючками. Ты был очень похож на неё, когда я тебя вытащил из воды.

— Страшная, говоришь? – задумался маленький орёл. – Хорошо. Согласен. Мне нравится.

— Тогда будем дружить, — улыбнулся я. – Я – Светофорчик. А это – моя подруга, кошка Варвара. Варвара, а это – орёл Ёршик.

Варвара поморщилась:

— Нашёл, с кем дружить.

— Варвара! – укоризненно посмотрел я на подругу и протянул ей остатки сосиски.

— Умеешь же ты уговорить, Светофорчик, — сказала Варвара.

Так у нас появился новый друг, орёл Ёршик. И я понял, что день, который я так ждал, прошёл не напрасно.


Мой друг — Пломбир

 

Был очень теплый и солнечный день. Я сидел на подоконнике и болтал ногами. Рядом со мной жмурилась Варвара. Она всю ночь прогуляла и теперь вовсю ленилась, дремала, изредка поглядывая на меня. Воробей Ёршик, наевшись сладкой булки, оставшейся от моего завтрака, взмыл высоко в небо, изображая орла, высматривающего добычу. Крыс ушёл ещё утром, днём он не любил гулять.

Лёгкий ветерок трепал мои рыжие волосы-пружинки, рыжие солнечные зайчики заигрывали с Варварой, прячась в её рыжей мягкой шёрстке. Мы разглядывали прохожих, прохожие разглядывали нас и улыбались, говоря:

— Посмотрите, какая рыженькая парочка! Ну, прямо, солнышки.

Мы улыбались в ответ. В общем, было весело. Но солнце разошлось не на шутку – стало очень жарко, и мы решили сходить за мороженым.

— Какое ты будешь? – спросил я Варвару, хотя ответ знал заранее – мы оба любим одно и тоже, начиная с сосисок и заканчивая мороженым пломбиром.

Протянув тёте мороженщице деньги, я открыл стеклянную дверцу холодильника и привычно, не глядя, сунул руку в дальний угол, где всегда лежал самый-самый морозный пломбир.

Неожиданно моей ладони коснулось что-то                мокрое и шершавое – я отдёрнул руку:

— Ой! – сказал я. – Он живой.

Варвара недоверчиво посмотрела на меня.

— Правда-правда! – заверил я её. – Он лизнул меня.

Она осторожно, крадучись, подошла к холодильнику и заглянула во внутрь – и фыркнул:

— Не нравится мне этот лизучий пломбир что-то                .

Я снова теперь уже осторожно просунул вглубь холодильника руку.

— Постой, — попыталась остановить меня Варвара, — а если он укусит?

— Ни разу не видел у пломбира зубы, — улыбнулся я, почувствовав, что коснулся чего-то                мягкого и теплого, — а ещё не встречал шерстяного пломбира. На ощупь почти как твоя шкурка! – воскликнул я.

— Ну, скажешь тоже! – скривилась Варвара и с наслаждением провела в своей спине языком.

Шерстяной пломбир не сопротивлялся и легко дался мне в руки. Я потянул его наружу. Моё удивление было не такое бурное, как у Варвары. Она отскочила в сторону и угрожающе выгнула спину. На белый свет из тёмного холодильника показался белый лопоухий щенок с черной отметиной на носу.

Я стряхнул с него искрящийся снег и спросил:

— Ты кто?

— Никто, — дрожа от холода, ответил он.

— Как тебя звать?

— Никак.

— Ты чей?

— Ничей, — упрямился щенок.

— Верни-ка ты его, Светофорчик, обратно в холодильник, — посоветовала Варвара. – Зачем нам такой подарок?

— Нельзя так, Варвара, — укоризненно сказал я ей, — он же маленький.

— Эй, Никто, — обратилась она к щенку, — ты хоть знаешь, что ты – собака?

Щенок тявкнул, звонко и весело.

Варвара сморщилась:

— Хватит, хватит, терпеть не могу этого звука!

— Как он там оказался? – увидев нашу возню, к нам подошла тётя мороженщица. – Наверное, от жары спрятался, когда кто-то                открывал холодильник, чтобы взять мороженое.

— А что нам теперь делать с ним? – спросил я её.

— Вот не знаю! – развела она руками. – Только обратно в холодильник я его не пущу. Где это видано, чтобы щенки вместе с мороженым продавались. Да ещё и простынет он там, чихать станет. Кто ж у меня после этого мороженое купит? А вы раз заплатили за свой пломбир, так и берите его себе.

Убедившись, что тётя мороженщица обратно свой товар не примет и не обменяет на другое мороженое, я принял ответственное решение:

— Что ж, Пломбир, пойдём с нами!

— Эй, Светофорчик! – окликнула меня тётя мороженщица. – Вот, возьми ещё пломбирчик. Это от меня подарок. Знаю, что ты – добрый мальчик и щенка не обидишь.

День стал совсем жарким. Перебегая из тени в тень, мы с Варварой вернулись домой.

— Ты с ним, как с мороженым носишься. Не растает он, не бойся, — не одобрительно косилась на меня Варвара.

— А вдруг! – возразил я. – Он ведь – Пломбир! И не зря он прятался от солнца в холодильнике! Вот только что теперь с ним делать?

— Может, съесть? – усмехнулась Варвара. – Он ведь – Пломбир.

— Нет, есть мы никого не будем! – твёрдо решил я. – Мы станем дружить.

Щенок согрелся, перестал дрожать и теперь внимательно слушал наш разговор, и не возражал.

— Хорошая же компания у нас подобралась! – рассмеялась Варвара. – Мальчик, кошка, крыса, воробей да ещё щенок.

— Оттого, что мы такие разные, не значит, что мы не можем дружить, правда, Пломбир? – спросил я щенка.

Щенок снова молча не возражал.

— Если он будет все время молчать и не будет лаять – я согласна, — кивнула Варвара.

Щенок тявкнул, но тихонько-тихонько.

Варвара поморщилась:

— Ну, иногда и не громко можно.

Жаркий день был уже не таким жарким, видимо, потому, что у нас появился новый морозный друг Пломбир, почти мороженное, но всё же настоящая собака. Кстати, и вкусы у нас, как у настоящих друзей, тоже совпали – он, как и мы, очень полюбил сосиски.

 


Ничейных не бывает

 

Летний день наш был бесконечен. Солнце не спешило садиться, а мы его не торопили, потому что нам было весело играть в догонялки, болтать обо всём подряд. А когда устали бегать, решили посмотреть, что изменилось в городе со вчерашнего дня, чем он нас удивит, и пошли гулять по улицам.

Мимо нас проходили, важно вышагивая, серьёзные собаки на поводках и в намордниках, они неодобрительно поглядывали на беспечно гуляющего Пломбира. Тогда я сделал для него поводок из верёвки, и он зашагал, гордо подняв голову, как самый настоящий взрослый пёс.

— Поводок – очень важная вещь для собаки, — заметила Варвара, — сразу становится понятно, что она чья-то и у неё есть дом.

Беззаботно провести летний день – конечно, хорошо. Но слова моей мудрой подруги кошки Варвары напомнили мне о главном. А именно о том, что из холодильника с мороженым я вытянул не только нового друга, но и взял на себя огромную ответственность за него. Поэтому я тут же безотлагательно решил заняться серьёзным делом – судьбой Пломбира. А чтобы серьезные мысли быстрее пришли ко мне в голову, я, прислонившись к дереву спиной, встал на голову – проверенный способ, скажу я вам!

Когда я понял, что моя голова наполнилась вполне пригодными серьезными мыслями, вместо пряталок и догонялок, я вернулся в свое обычное положение на ноги и спросил Пломбира:

— Значит, ты говоришь, что ты – ничей?

— Ничей, — ответил он, смущенно переступая с лапы на лапу.

— Такого не бывает, — твёрдо ответил я.

— А вот бывает! – насупился щенок.

— Бывает, — согласилась Варвара, — но только с кошками. А вот собака обязательно должна быть чья-то и должна быть чем-то                занята. Ну, там, сторожить дом, палку приносить, лаять из-за забора. Вот ты сторожишь?

— Нет, — ответил щенок.

— Вот видишь, непорядок, — авторитетно заявила кошка.

— Ты, Пломбирчик, слушай тётю Варвару, — сказал я ему, — она, хоть и ничья, но очень мудрая кошка.

— А ты тоже ничей? – с надеждой в голосе спросил меня щенок.

— Не совсем. Я очень много чей. Я мамин, папин и дедушкин.

Мне стало жаль Пломбира, все были чьи-то и у всех кто-то                был: у меня был дедушка, у Варвары дядя Петя и тетя Лиза, у Крыса многочисленные братья, сестры и папа, даже у воробья Ёршика была целая стая шумных родственников, хоть он и старался вовсю стать одиноким орлом.

Тогда я предложил отправиться на поиски дома для Пломбира и, главное, на поиски того единственного, кому он станет другом и помощником. Кошка Варвара одобрительно мурлыкнула, а Пломбир радостно завертел хвостиком.

Неожиданно из-за забора, мимо которого мы проходили, раздался оглушительный лай, и в щели показался собачий нос и огромные зубы.

— О, это мой дом? – обрадовался Пломбир.

— Не думаю, — засомневался я, представив, как маленький Пломбирчик с озлобленным лаем бросается на прохожих.

— Точно не твой, — подтвердила Варвара, — этот, что за забором, — она пренебрежительно кивнула в сторону лающего пса, — ничему хорошему тебя не научит.

Мы продолжили поиски.

Я вглядывался в лица прохожих, надеясь разглядеть в них друга для Пломбира, чтобы тут же подружить их. Но люди очень спешили, озабоченно поглядывая на часы. И я понимал, что им не до Пломбира – у них очень-преочень много неотложных дел.

Но тут нам повстречался дедушка, который никуда не спешил. Он спокойно прогуливался, опираясь на свою тросточку.

— Вы любите пломбир? – поинтересовался я у него.

— Ну, кто ж его не любит, — ответил он.

— Тогда вам точно понравится мой Пломбир! – сразу приступил я к делу.

— Ух, какой милый, — улыбнулся он, глядя на щенка.

Пломбир отчаянно завертел хвостиком. Я даже побоялся, что он у него оторвётся, так сильно он мотал им из стороны в сторону.

— Давайте, я вас с ним подружу! – предложил я. – И тогда вам не придется гулять одному. Ведь одному так скучно гулять!

Дедушка рассмеялся:

— Он слишком резвый для меня. Я за ним не угонюсь. Ноги уже не те. Но если ты хочешь найти для него дом, то есть одно такое место в нашем городе.

И он рассказал о доме, в котором живут, собаки, бывшие когда-то                ничьими.

— Я знаю. Это — Собакин дом, — сказала Варвара, когда мы попрощались с милым дедушкой.

— Ты там была? – спросил я.

Варвара покачала головой:

— Я же – кошка, а потому Собакин дом всегда обхожу стороной. Но где он, я знаю.

Мы прошли через весь город и вышли на окраину. Варвара подвела нас к большому деревянному дому. На табличке я прочел: приют для собак.

Дверь отворилась и на крыльце показалась девушка. Увидев нас, она улыбнулась и воскликнула:

— Ах, вот ты где, Снежок! А мы тебя потеряли? Спасибо, мальчик, что нашел нашего Снежка.

Мой Пломбирчик кинулся к ней, радостно поскуливая и виляя хвостиком.

— Вы ошиблись! – улыбнулся я в ответ. – Это — вовсе не Снежок. Это – Пломбир!

Услышав мой голос, щенок вернулся и сел рядом, доверчиво прижавшись к моим ногам.

— Пломбир? – удивилась улыбчивая девушка и, внимательно посмотрев на щенка, согласилась. – Да, видимо, имя Пломбир ему больше нравится. А тебя как звать?

— Светофорчик, — ответил я.

— Тоже удивительное имя, — улыбнулась она. — Ну, что, Пломбир, пойдём? – позвала она щенка.

Но щенок совсем не хотел никуда идти, он только вилял хвостом, но с места не трогался.

— А что это за Собакин дом? – спросил я.

— Это вроде гостиницы для собак, чтобы они не бегали без присмотра по улицам, — ответила девушка, — здесь они живут до тех пор, пока не найдётся новый хозяин и новый дом. Здесь они сыты, в безопасности, в тепле. Здесь им хорошо.

Что такое гостиница я знал на собственном опыте. Когда-то, очень давно, когда я был еще маленьким, мне было всего четыре года, а это было в прошлом году, я вместе с родителями ездил в очень далёкий город, и там мы жили несколько дней в гостинице. Это была, конечно, не Собакина гостиница. Там вообще не было собак. Но это была самая настоящая гостиница. И хотя там было всё, что нужно – и душ, и телевизор, и вкусные обеды, – но, несмотря на всё это, уже на следующий день я сильно заскучал по нашему старому скрипучему деревянному дому. Поэтому, я абсолютно уверен, что гостиница не может быть лучше дома.

— И всё же это – не дом, а всего лишь гостиница, — возразил я. – И как бы хорошо ни кормили в гостинице, а домой хочется.

Девушка улыбнулась, но теперь уже грустно:

— Ты – хороший мальчик, Светофорчик, добрый, — сказала она, — и всё правильно понимаешь. Ты, наверное, очень взрослый внутри, хотя и волосы у тебя похожи на солнечные пружинки.

Я насупился и решительно сказал:

— Что ж, Пломбир, в гостинице хорошо – а дома лучше. Пойдем домой! У нас еще есть в холодильнике сосиски.

Улыбчивая девушка почему-то перестала улыбаться и серьезно посмотрела на меня:

— Ты понимаешь, Светофорчик, что сейчас ты принял очень-очень важное решение?

Я серьезно кивнул:

— Понимаю. А еще я понимаю, что у каждой собаки должен быть свой дом, который она должна сторожить. А еще она должна приносить палки, есть сосиски и будить кого-то по утрам вместо будильника.

К девушке снова вернулась её светлая улыбка:

— Спасибо тебе, Светофорчик, — сказала она, — за твоё очень-преочень взрослое решение стать Пломбирчику настоящим другом.

Мы попрощались, пообещав наведываться в гости.

На обратном пути Пломбир вёл себя как самый настоящий взрослый пёс – он шёл на поводке, степенно, не торопясь, гордо поглядывая на других, таких же, как и он, собак на поводке. Большие собаки перестали смотреть на него неодобрительно и, проходя мимо, дружелюбно помахивали хвостами.

Подойдя к дому, я отпустил Пломбира с поводка и сел под дерево, в тенёчке. Рядом примостилась Варвара.

— Ох, Светофорчик, — вздохнула кошка, — не было у нас забот, да появился Пломбир, ещё один поедатель сосисок.

— Не переживай, Варварушка, — успокоил я её, — сосисок на всех хватит!

— Ну, и компания у нас подобралась, — покачала головой Варвара, — прямо, цирк – и только! Одна кошка, одна мышка, даже не мышка, а целый Крыс, один Ёршик, не то воробей, не то орёл, один пёсик, да мальчик-Светофорчик.

Пломбир, сломя голову носился по двору, изучая свою новую территорию, которую теперь ему предстояло охранять.

Показался дворник дядя Петя. Он как всегда ширкал из стороны в сторону своей страшной метлой, сметая с тротуара опавшие листья.

— А ну, кыш! Замету! – грозно прикрикнул он на щенка.

Щенок задрожал и вжался в асфальт.

— Дядя Петя, это мой щенок! – крикнул я, испугавшись, что метла вот-вот сметёт его в кусты, как опавший лист.

— А-а, ну, тогда ладно! – сказал дядя Петя и прошёл мимо, не задев его. – А как звать его? – оглянулся он.

— Пломбир, — ответил я.

Дядя Петя усмехнулся и продолжил ширкать метлой.

— Вот видишь, как важно иметь имя и быть чьим-то? – сказала Варвара.

Пёсик призадумался и спросил меня:

— Теперь я твой?

Я потрепал его длинные уши и твёрдо сказал:

— У меня, конечно, уже есть дедушка. Но щенок лишним не будет.

— А родители? – спросила Варвара.

— Папа говорит так: там, где есть дедушки, бабушки и детишки, там всегда должны быть кошки, мышки и всякая другая живность.

— А мама? – недоверчиво посмотрела на открытое окно моей спальни Варвара.

— А что мама? – ответил я, как можно беспечнее. – У меня есть секрет, как уговорить маму, чтобы Пломбир жил с нами. Мне достаточно будет пообещать ей каждое утро съедать по тарелке манной каши – она и согласится на Пломбирчика.

— Ну, а дедушка? – не унималась Варвара.

— Ну, а с дедушкой еще проще, — ответил я, улыбнувшись, — Пломбир будет приносить ему газету по утрам, а дедушка будет угощать его докторской колбасой и говорить: хороший пёс, Пломбир, хороший.

Варвара потянулась, зевнула:

— Вот так каждый день! То друзей находим, то спасаем кого-нибудь. И не забывай умываться, — сказала Варвара и лизнула пса в черное пятно на носу. – Как-никак ты теперь домашний.