Майка

               
                Посвящается светлой памяти моим
                любимым сестренкам
                Маине и Декабрине Сутуриным.
               

                I

    Шел трудный, голодный, послевоенный 1946 год.
    У моего отца Алексея Степановича Сутурина, бывшего красного партизана, и мамы Евстолии Георгиевны шестеро детей: пять дочек и долгожданный сын Алешка.
Девчоночья «лесенка» в пять ступенек. Самой старшей из них Неле уже 16 лет. Это очень спокойная, послушная и рассудительная девочка, мечтает стать врачом. Вторая ступенька тринадцатилетняя подросточек Маина, прямая ей противоположность. Тоненькая, быстрая, голубоглазая, с короткими светлыми волосами. Она – гроза всех соседских мальчишек. Они стараются обходить ее стороной, не связываться – трепку задаст любому эта стрекоза. Строго следит, чтобы никто не обидел сестренок и брата.
    Дружная стайка ребятишек Сутурят всегда вместе, а вожак – Майка, так звал свою любимицу отец. Мой характер! Вся в меня, – говорил он жене, – молодец. Хоть и девка, а стоит двух парней.
Третья ступенька лесенки – десятилетняя Декабринка. Беспокойная егоза, характер упрямый, настойчивый, своенравный. Отец в шутку называл её Детькой, а она обижалась и надувала пухлые губки.
    Отец все ждал, что жена обязательно родит ему второго сына.
    – Назовем его Валеркой, будет вместе в пруду рыбу  ловить, весело с братухой-то вдвоем будет – говорил он Алёшке. Тот мечтал:
    – Пусть он червяков в банке за мной носит и сам ловит. Я ему удочку сделаю.
Но, увы! Воскресным, сентябрьским утром 1941 года жена снова родила девочку. Это я – четвертая ступенька. Грустно. Немец под Москвой, наши оставили Ростов-на-Дону. Что ждет малышку? Отец покряхтел, покряхтел и промолчал, а вот Алешка расстроился до слез:
    – Мне надо Валерку! Поменяй девчонку на братуху или выброси!
    Мама только грустно вздыхала.
    Пятая – Танюшка. Трудно сказать, какой будет у неё характер, а вот волосиками отличается ото всех – волос белый-белый. Её поддразнивают, – седая, белобрысочка, но она ещё так мала, что не понимает, почему сестрёнки смеются, и тоже заливается веселым тоненьким голоском.
    А мама ждет следующего малыша. Ходит спокойная, уверенная, что на этот раз обязательно родится мальчик.  Так оно и вышло. В декабре родился долгожданный     мужичок, сын – Юрий.

                II

    Серая в яблоках лошадь молодая и норовистая. Чужого человека или того, кто ей не по нраву, к себе не подпустит. Звали ее Серушкой. Только двум мужчинам она подчинялась – конюху и отцу, который служил начальником лестранхоза. Отец всегда запрягал Серушку, когда отправлялся на охоту поздно вечером в субботу, а в воскресенье они всегда возвращались с добычей.
    В один из первых дней лета отец приехал на обед на Серушке. Он спешил на лесоучасток, вот и решил махнуть верхом, чтобы добраться быстрее.
Семья в полном составе села обедать. Первой из-за стола выскочила Майка. Лукаво посмотрела на отца, улыбнулась и хлопнула дверью.
    Пообедав, отец поспешил за калитку. Вышел и застыл на месте – нет Серушки. Что случилось? – мелькали тревожные мысли, – угнать никто не сможет.
И вдруг вдалеке на дорожке, что идет по берегу пруда, показался всадник. Пригляделся. Конечно, это Серушка.
    Серушка мчалась к дому, бережно неся на спине  маленького всадника. Тот низко пригнулся к седлу, словно слился с лошадью. Только видна головка с развивающимися светлыми волосами. Да это же Майка! Ну и задам же я тебе, негодница! Ишь, что придумала! Не всякий мужик может скакать на этой строптивице.
Лошадь и маленькая амазонка быстро приближались. Сердце отца вдруг наполнилось гордостью. Он уже не сердился, а любовался ими, похожи друг на друга. Ну и Майка. Молодчина!
    Серушка встала возле хозяина, как вкопанная. Красуясь, высоко подняла гордую голову. Умные миндалевидные глаза ее смеялись. Она словно хотела сказать, – смотри, хозяин, какие мы красивые, смелые. Майка моя лучшая подруга! Я ее очень люблю! Не бойся, не уроню.
    – Папка, не сердись. Я тебя очень люблю и Серушку тоже. Я тебе не рассказывала, что мы с ней давно подружились. Это был наш с ней секрет! А сейчас она просто покатала меня. Здорово, правда? – серебристым колокольчиком звенел голос Майки.
    Ее светлые волосы разметались во все стороны. Щеки горели. А сама она была вся такая светлая, воздушная, такая счастливая.
    – Ладно! Иди домой, помоги маме убрать со стола, – совсем не сердито сказал отец и поцеловал её в светлую макушку. Так он всегда выражал нам свою любовь.
А Серушка мягкими губами ласково ткнулась в тоненькую шейку Майки, словно тоже поцеловала ее.
    Через пару дней после этого случая отец отправился на Серушке поохотиться. Всей большой семьей поздним вечером в воскресенье нетерпеливо ждем его. Гадаем, какой  гостинец на этот раз пришлют нам из леса. Зайчик, лиса, или сам медведь. Подарком может быть кусочек хлеба или куриное яйцо из того, что положила ему в мешок мама. Отец обязательно прибережет, не съест, да ещё и историю подарка придумает. Он по этой части большой мастер. Так одну сказку, придумывая на ходу, рассказывал нам вечерами целый год. Это были незабываемые вечера.
    Воскресный день 12 июня выдался жаркий. Солнце палило так, что жарко было даже в тени. А тут рядом пруд, манит к воде всех – и больших, и маленьких. На песчаном берегу толпы ребятишек.  Малыши с визгом плещутся на мели у берега. После, утомленные и счастливые, ложатся в теплый песок, закапываются в нем. Те, кто постарше заплывают дальше, вызывая зависть у маленьких. А самые смелые рискуют нырять с двух больших труб, по которым с шумом вытекает вода с завода. Это место называется  «быстринка». Вода теплая, так и понесёт, так и закружит. Испугаешься – быть беде.
    Майка – одна из смельчаков, может нырнуть в быстринку, может доплыть до колышка на мели посредине пруда и весело махать оттуда рукой. Мы все гордимся сестренкой – вам-то, слабо так плавать!
    Жара усиливается. Я ною, плачу и прошу, чтобы меня кто-нибудь из старших сводил на пруд, там сейчас так   весело. Радостные крики купающихся только усиливают мое желание. Наконец, мама сдается и просит Майку «выгулять и купнуть» меня но только недолго, а сама кормит обедом маленькую Танюшку.
    Ура! Майка ведет меня к пруду. На ней яркий зеленый сарафанчик с чудными цветами (из трофейной японской ткани), а на груди настоящее чудо — маленькая пластмассовая брошка. Две собачки в обнимку прижались друг к дружке. Эта брошка — предмет зависти всех девчонок. Соседские девочки приходили посмотреть это чудо. Брошку принёс в подарок Майке отец. Она никому не даёт ею играть. Вещь хрупкая, да и маленькие могут уколоться острой застежкой. Вот и ждем мы, когда же подрастем, чтобы Майка позволила подержать это чудо в руках.
    Я иду, гордо глядя на лежащих на песке мальчишек, крепко держусь за Майкину руку:
    – Завидуйте! Это моя сестра. Красавица. У вас такой нет. Они молча провожают нас глазами. Это Майка! С ней шутки плохи.
    Вдоволь поплескалась я тогда в теплой воде, даже устала. Сестра посадила меня на горячий песок, накрыла голову панамкой. Быстренько окунулась и поплавала сама. Вышла, оделась, встала возле меня, подставила лицо   ласковому солнцу и закрыла глаза... Как хорошо.
    В этот миг вдруг раздался чей-то дикий крик:
    – Караул! Тонут. Тонут.
Тонули три девочки. Хватаясь друг за друга, они то показывались, то скрывались в кружащейся воде. Глупенькие  вообразили, что они уже большие и нырнули в быстринку.
    Все на берегу оцепенели и застыли от ужаса. Только Майка вмиг сдернула с себя сарафанчик, закутала им    меня, чтобы я не смогла встать, сунула мне в руки чудо-брошку:
    – Сиди! Не вставай.
    Ласточкой с трубы влетела в воду. Только фонтаны блестящих брызг ослепили меня и скрыли от глаз мою сестрёнку.
    Ухватив двумя руками сразу двух девочек, дернула их на себя и вытолкнула на мелкое место. Голова третьей   девочки была еле видна под водой. Только тоненькая    косичка торчала кверху. Майка схватила за неё и приподняла голову девочки над водой. На неё смотрели полные ужаса глаза сестренки Декабринки.
    – Не могу! Помогите! - только и смогла крикнуть Майка и скрылась под водой.      Рука с зажатой в ней косичкой так и осталась поднятой вверх...
    Этот крик до сих пор ночами звучит в моем сердце, и оно долго и тоскливо ноет.

                III

    В ту ночь охота у отца не заладилась. Он развел костер и до утра просидел, прислушиваясь к звукам ночи, потирая левую сторону груди. Почему-то давило сердце, на душе было тревожно. Какая уж тут охота!
    Серушка несколько раз подходила, легонько покусывала плечо, клала на него голову, казалось, что она скажет ему на ухо что-то важное. Но говорить она не умела и,  тяжело вздохнув, фыркая, отходила от костра.
    Под утро костер погас. Отец задремал и во сне увидел жену. Она вытирала слезы черным платком и звала его  домой.
    – Все, еду домой!
    Серушка рванула с места, понеслась, словно боялась куда-то опоздать.
    – Ты что, сдурела! – старался попридержать ее отец. Но где там, лошадь не слушалась.
    Часам к одиннадцати утра они были уже у железнодорожного переезда, что возле пруда. На противоположном берегу, напротив своего дома отец увидел собравшуюся толпу людей. Сердце так и оборвалось – не иначе Майка что-то опять отчебучила.
Шлагбаум поднялся, и лошадь снова рванула стрелой. Возле дома она вдруг встала как вкопанная. Отец бросился к берегу. Толпа молча расступалась перед ним.
    На сером солдатском покрывале, прикрытая зеленым сарафанчиком, лежала его Майка. Белое личико такое родное. Над головой разметались светлые волосы, на синих губах застыла виноватая улыбка. Ему показалось, если он сейчас, как всегда, поцелует ее в светлую макушку, она  откроет глаза, улыбнется и скажет:
    – Папка, не сердись. Это просто я очень испугалась, вот сердце и не выдержало. Но Декочку-то я спасла! Правда, я молодец?
Из груди отца вырвался раздирающий душу крик:
    – Вставай, Майка!
    Над прудом повисла тяжелая гнетущая тишина. Вдруг эту тишину пронзило громкое ржание лошади. Все оглянулись туда, откуда оно неслось.
На дороге стояла Серушка, мокрые бока её тяжело подымались, с губ падала пена, голова опущена к земле, в умных глазах застыли слезы. Она ржала и ржала так тоскливо, словно беда случилась по ее вине, словно кричала:
    – Опоздала! Опоздала. Опоздала.

    После в семье родилась девочка – умница Людмилка и третий сын Котик, Константин. Но никто не занял в сердце отца место Майки.
    Серушка стала обыкновенной смирной грустной лошадью и через два года умерла.
Спасенная сестренка Декабрина прожила 77 лет. Три дочки, шесть внуков, шесть правнуков ее продолжение.
    Незадолго до смерти Декабрина тихонько сказала мне:
    – Я в жизни так виновата. Нет мне прощения! Ведь Майнкино сердце разорвалось тогда от страха за меня...
    – Нет, не от страха, моя родная,- прошептала я ей на ухо, а от любви к тебе! Ты-то, разве, поступила бы  по-другому?
               
                Август 2014 г