Любовь, надежды и сомнения - 1

- Господи! О ком убиваешься – о каком-то мужике!? Ты посмотри, сколько их вокруг – глаза разбегаются. – Вика, не сбавляя шага, жеманно повела рукой, указывая на тех, кто шёл навстречу, впереди или обгонял двух молодых женщин. Был так называемый час пик, когда многие спешат с работы домой, а они просто попали в поток.

- Много-то их много, да все не мои! Да и что ты понимаешь в мужчинах?
-  Ох! Ох! Ох!
- Вышла б замуж…
- Не волнуйся, успею! Это не главное, тем более, что они друг на друга ну очень похожи. Знаешь чем? Поведением: стоит их любого поцеловать, как он начинает искать пуговицы.
- Какие пуговицы? – Тамара даже приостановилась.
- Какие есть, чтобы под них залезть… Раздевают, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
- Андрей не такой! Его соблазнили, - Тамара снова ринулась вперёд. – Он хороший, добрый, честный… чересчур уступчивый.

Теперь остановилась Вика, вытаращив от удивления глаза.
- Ну, конечно, он у тебя святой! – она догнала подругу, - жаль, что ты балда! Да не волнуйся ты так. Подумаешь, сорвался один разок, заскучал без женской ласки. Думаю, с него не убудет.
- Глупая я, дура! Сдался мне этот отпуск дурацкий. Да ещё с детьми укатила. Расслабилась! Вика, что теперь делать?
- Вчитайся в текст письма – она ещё только предлагает. Просто баба удочку закидывает. В клочки его изорви и с девятого этажа выбрось – по ветру развей. И никому не рассказывай!
- Вика, я люблю его. Неужели он может любить не меня, совсем другую целовать…  Нет, это невозможно!
- С чего это ты взяла, что среди них есть образцы для подражания. Все они, и твой в том числе, однотипны. По собственному опыту знаю, больше двух недель никто не задерживается. Однообразие,  видите ли, им надоедает.
- Ты что, нарочно дразнишь меня?
- Зачем? Глаза тебе, дурёхе, пытаюсь открыть.

Так, разговаривая, они пересекли обширный двор, зажатый со всех сторон высотными домами. На одном дыхании, не глядя по сторонам и даже не всматриваясь вперёд, не замечая ни детей, ни взрослых, быстро вошли в подъезд и устремились наверх. Даже не заметили, что впереди – выше по лестничному пролёту - кто-то уходит,  стараясь не шуметь.

- Вика, - между этажами Тамара сообразила, что пора расставаться, - Андрей, возможно, уже дома…  мне не по себе… увидимся завтра. Или звони.
- Ладно, пока! – она недовольно чиркнула взглядом и защёлкала каблучками, уходя.
Тома, шумно справившись с замком, вломилась в квартиру, прошла на кухню и бухнула сумки на подоконник. Не задумываясь, почему-то взглянула через окно, ожидая увидеть подругу.  Однако той там не оказалось. Пересечь двор так быстро она тоже не могла.
«Вдоль дома прошла? Но там пустырь…» - подумала Тамара и тут же забыла о ней. Вспомнилось о письме и стало томно. Томила неясность происходящего, вязко обволакивая душу. Жизнь текла как прежде, вроде бы ладно и складно, но чужое послание, как заноза.
«Лучше бы Андрей всё начистоту выложил, всё как есть, извинился и ушёл. Чем так, чем неизвестно что… будет врать, недоговаривать, строить из себя невинную овечку…».
Она тяжело вздохнула, по привычке подумала об ужине и других домашних делах. Мысли текли нехотя, вязли в застывшей боли.
Рассеянно побрела по комнатам, скорбно окинула взглядом ставшими почему-то ненужными вещи и мебель, которые она всегда любила. Подошла к зеркалу и заглянула в него.
Затравленная старуха с глубоко запавшими глазами смотрела на Тамару.

- Боже мой, - ужаснулась она, - и зачем я нашла это письмо… Лучше б ничего не знать… Боль-то какая, горько-то как!
Она подавила в себе стон. Подошла к дивану и медленно распласталась по нему. В её воображении возникали сцены одна колоритнее другой, но никак не умещались в голове, что её Андрей умело лгал, по-хитрому изворачивался  и успешно пользовался сразу двумя женщинами. И ей вспомнилось:

Богатое моё воображение
Тебя таким рисует подлецом,
Что мне самой становится вдруг страшно,
Что до сих пор я всё ещё с тобой…

- О – ой!... – протяжно вздохнула она. Но как бы ни было тяжело, обычные домашние дела ждали, и пришлось идти на кухню.

Почистила картошку и, поставив на огонь, решила быстренько прибраться в спальне. А там – «следики», маленькая женская вещь. Она такие не носила.
Они соскальзывали, мешались. Откуда они здесь… Тамара ещё поискала, надеясь найти что-нибудь более существенное. Не нашла. Только на душе стало ещё муторнее. Протёрла пол второй раз, для верности. И вернулась на кухню, неся находку в кармане халатика. Но ещё дальше смаковать боль её не удалось – пришёл Андрей.

- Привет, ну как первый день после отпуска, покупатели не измотали?
- Нормально. Товар не подвезли, больше скучали, чем продавали. В Викином отделе одной дамочке цена не понравилась, перебранка вышла.

Пока муж разувался, Тамара постояла в прихожей, подождала. А потом, сама не зная почему, обняла его, поцеловала. И тут же отметила, что Андрей, принимая поцелуй, косит глазами куда-то в сторону. Почему? Как это понимать?

- Ты как будто не очень рад мне, моему столь скорому приезду?
- Почему ты так решила?
- Странный ты какой-то, невесёлый.
- Устал просто. Ты хотела бы, чтобы я от радости прыгал?
- Да нет, не обязательно. Но всё-таки.
- Не усложняй. Поесть бы чего…
- Пойдём, накормлю.
- Я умоюсь.
- Как ты тут жил без меня? – спросила громко, чтобы было слышно в ванной.
Не хотелось молчать.   

- Нормалёк! Думала – пропаду?
- Не скучал?
- С друзьями кто же заскучает?
- Я о другом.

Андрей явился на кухню, полуобнял, чмокнул в щёку:
- На кого я тебя променяю! – и разразился длинной речью из ничего не значащих слов, явно дурачась.  Но чем больше он говорил, тем горше становилось на душе. Тем более, что вскоре он как-то вдруг замолк. Сидел, жевал, смотрел в окно.
Тома пыталась развлечь его новостями, принесёнными с работы.
А он всё молчал. Взглянет, иногда улыбнётся, но не говорит ничего. И она не смогла припомнить, всегда ли он так слушал её или это только сейчас началось.  Что-то явно изменилось.
Тамара снова заволновалась, а он поел и отправился читать газеты, не забыв выключить телевизор.

(Продолжение следует   http://www.proza.ru/2014/12/16/1834  )