Яман-Тау

                Предыдущий: http://www.proza.ru/2015/01/25/229      

Из раздела «Зарисовки из туристских странствий».

                На фото «Ямантау зимой».

      Посёлок, давший нам приют перед выходом на Яман-тау, чем-то напомнил мне посёлки лесорубов на Вишере.  Очень уж не похож он на башкирские сёла и своим обликом и примерно одним возрастом и типом строений. Правда, разглядывать и изучать его подробно мне не пришлось – весь день посвятил прорисовке дальнейшего маршрута и ремонту излохмаченных бахил.

      На улице трещит декабрьский мороз, к вечеру достигает  –30 градусов. Но обожженные лица мужиков веселы – в первый раз за неделю ночуем в избе.
      Полыхает печь, под потолком весь вечер горит «лампочка Ильича», в посёлке магазинчик – можно расслабиться. И многие группки уже приняли «расслабуху» – глаза поблескивают, речи быстры.
      На плите, совмещённой с русской печкой дежурные ульяновцы колдуют над ужином – варят суп-кондей из раздобытой картошки, перловки и сала.

      Неожиданно взбунтовались братцы-закарпатцы –  заявляют, что если температура к утру не повысится, они из избы не выйдут. Сломались они, оказавшись в относительном тепле после последних ночёвок, что ли? Как не убеждаем их, что это обычная для Урала зимняя погода, как ни доказываем, что на лыжах, в безветрие, ходить можно и при более низких температурах, они категоричны:
– «У нас на Карпатах горная служба запрещает выход уже при  –25 градусов! Ни пидем!»
      Встаёт вопрос о срыве самого интересного – восхождения на высшую вершину Ю.Урала. Оставлять их в четырёх переходах до конца пути мы не имеем права, отсиживаться в ожидании тепла – тоже смешно.
      И я вношу предложение идти на Ямантау в трёхдневную радиалку. По возвращению будем решать, как заканчивать маршрут.

      Подложили нам свинью «хитрые хохлы», как они сами себя окрестили.     Впрочем, они неплохие парни, эти интеллектуалы, сотрудники  львовских НИИ, коммуникабельные и нечванливые.
      Мне они предлагают участвовать в запланированном ими на 70-й год походе по Карпатам и Чешским Татрам, дают свой адрес для контактов. Запомнил их фамилии и имена:  Боря Шайновский, Брунек Брояновский, Юз Юрковский и Гена Сергеев.
      Жаль, не пришлось поучаствовать в их затее, думаю, это был бы более комфортабельный поход, чем проводимый нами.
      А к таким походам как этот парни не готовы даже морально, это для них экстрим. Узнали, что два раза в неделю отсюда уходит автобус на железную дорогу, на нём они и хотят слинять, проводив нас.
      Перед уходом советую новым приятелям не уезжать, возвращаться в Уфу с группой. После радиалки мы вынуждены будем тоже завершать маршрут выездом на автобусе – сроки поджимают.

      Утром минус 33. Идём, подрезая наискосок склон хребта Нары, набирая высоту. День солнечный, но морозная дымка глушит солнечный свет, даже солнечный диск размыт,  какое-то пятно вместо солнца.
      Лесные рощицы чередуются с обширными полями, снег  в этом  центре горного края уже достаточно глубок, пожалуй, более метра. Приглядевшись, соображаю, что вокруг никакие не поля, а вырубки, но почему-то, в большинстве, без подроста.
      Тропить легко – под неглубоким свежим снегом корка льда, как и во всем районе. Впрочем, тропить группе и не приходится, эту функцию взяли на себя ульяновцы: в движении по целине греют ноги. Лыжники, они подобрали себе ботинки строго по ноге, как их не убеждали брать  с расчётом на 2 – 3 шерстяных носка. Лыжники-гонщики часто самоуверенны и убеждёны в том, что они-то готовы в любой туристский поход. Порой приходит позднее раскаяние.

      Руководитель ведёт уверенно, почти не обращаясь к "штурману".  Высмотрев с хребта просеку в лесной долине, командует спускаться с хребта, не теряя её из виду. Откуда такая уверенность? Здесь что-то не так!
      На коротком «перекуре» пытаюсь прояснить на инструктор темнит. Наконец признаётся, что получил хорошую консультацию у местного лесоустроителя. Что ж, всё идёт прекрасно и впереди уже просматривается в дымке двугорбая вершина Ямантау. Где-то внизу у просеки на ручье должна быть охотничья избушка.

      В ранних сумерках находим избу. Дверь в небольшой пристрой подпёрта  колом. Мастерил вход явно не таёжник: наружная дверь должна открываться внутрь, а не наружу, иначе, занесёт пургой – изнутри не откроешь.
      Пока отгребаем снег, самый нетерпеливый, Миша Гайнутдинов из Целинограда, протискивается внутрь. И тут же вылетает с выпученными глазами, заикаясь: 
– «За-за-зажёг с-спичку, а там м-м-мертвец!»
      Заходим с Володей, зажигаем свечу. Действительно, в углу на нарах, на сенной подстилке, лежит человек в валенках и ватнике.  Под надвинутой на лоб ушанкой, белым пятном выделяется лицо.
      Подходим ближе, -  что-то уж неестественно чёрен рот. Ба! Не лицо, а белая тряпка с нарисованными углем бровями, носом и сжатыми губами. Какой-то шутник постарался! Смастерил куклу на славу: чурбак вместо головы, набитые сеном старый ватник и штаны, подшитые валенки.
      В целом же эта бутафория вызывала некоторую оторопь – все держались поодаль от этого угла, даже когда куклу разобрали. Заглядывали под нары – нет ли там настоящего мертвяка? Понемногу успокоились. 
 
      Ночёвка оказалась относительно тёплой, но печь, сложенная из кирпича и плитняка, безжалостно дымила, пока температура в избе не стала плюсовой.
      На лыжи встали ещё в темноте; идём налегке – в рюкзаках только запасные свитера и тёплые куртки, у кого есть. Подъём начинаем по лесной то ли тропе, то ли дороге, полого идущей вверх по склону до безлесной зоны. На фирновых полях кое-где выступают груды камней, наст ветровой, плотный.
      Перед началом очень крутого подъёма снимаем и ставим в пирамидку лыжи, но несколько парней, знакомых со слаломом, заносят лыжи ещё выше. По мере подъёма холод усиливается, быстрая ходьба не согревает. Всё теплое надето, но эта одежда не для зимних температур на горной высоте. Наш спиртовой термометр показывает –50 и зашкаливает, оцифровка только до пятидесяти. Красный столбик опускается ниже шкалы примерно ещё на 5-6 градусов.
      
      Вот и вершина. 1640м от нулевой отметки кронштадтского футштока и ниже минус 55 градусов по Цельсию. Знаменательное восхождение!
      Однако любоваться панорамой горной страны не приходится – не даёт холод и плохая видимость. Красное на закате солнце не пробивает морозную дымку, видны только ближайшие окрестности; мир сузился до горы и её подножий. Спешим на спуск.

      У начала лесной зоны Володя собирает группу. Узнаём, что один из любителей слалома Гена Халитов, инструктор турбазы из Алма-Аты, на спуске врезался в груду камней и повредил плечо, спускается без лыж под присмотром. Теперь уж вся группа идёт со скоростью пешехода.
 
      В полной темноте приходим к избе, довольные восхождением, но травма этого слаломиста омрачает. А тут ещё обнаруживается и один обмороженный, умудрившийся отогревать подмороженную ногу у печи. Это Николай, один из КМС по лыжным гонкам, тот, что предпочёл ботинки по мерке. Пальцы начали опухать, что будет к утру – неизвестно. Только этих травм нам не хватает, чтобы окончательно скомкать концовку маршрута!

      Володя почернел, кроме всего прочего, он несёт и уголовную ответственность за безопасность туристов, а руководство тройкой ему могут не засчитать. По молодости он считает второе основным, первое на турбазе могут и замять.
      Осматриваем первого травмированного и определяем, что вывиха плеча и переломов нет, парень отделался сильным ушибом и страхом остаться одному на склоне. Потеряй сознание – долго бы его искали среди камней заснеженной горы. Недаром Ямантау в переводе – дурная гора. Оправдала название!

      Утром понимаем, что травмированный оправился и способен идти на лыжах, а обмороженный не может надеть лыжные ботинки. Палец превратился в налитый жидкостью пузырь, нога не лезет даже в самый большой валенок. Впрочем, пешком в валенках ему не дойти до посёлка – без лыж человек проваливается в снег по пояс. Да и сопровождающие поморозятся.
      Надо на что-то решаться. Все смотрят на меня, изначально назначенного «медбратом», ждут. И я предлагаю вскрыть его превратившийся в гнойный пузырь палец, поставить любым способом на лыжи и пусть бежит через силу до посёлка – там есть какой-то медпункт, помогут профессионально.
      Отточили, обработали одеколоном и прокалили над пламенем свечи нож и вскрыли палец с двух сторон. Обмотали скрученным в шнурок бинтом, чтобы сукровица продолжала выходить, обложили ватой и забинтовали. Особой боли пациент не испытывал, но в правильность наших действий не верил.

      Тем временем ребята намертво прикрепили к лыже валенок с обрезанным голенищем, и пострадавший встал на лыжи. Вышли все вместе, но пострадавший рванул так, что уже через несколько минут его не было видно. Мы не беспокоились: лыжня  протоптана и его сопровождает земляк Гена, тоже КМС по лыжным гонкам.
      Они пробежали 20 км менее чем за три часа, на случайной попутке добрались до станции и через сутки больной был в Уфе, в больнице. Более всего он был рад, что врачи одобрили наши действия, избавившие его от возможной гангрены и ампутации пальца.

      Уже в Свердловске я получил его письмо с благодарностями  за помощь, позволившую продолжить карьеру лыжника. Письмо он прислал на турбазу и вручил его мне Володя, приехавший на слёт «Европа-Азия» с командой Башкирии.   
      Пути господни неисповедимы: в тот год мы первый и единственный раз участвовали в слёте заводской командой.
                1968г.
Дополнение об окончании маршрута:http://proza.ru/2021/03/31/7