Жизнь как она есть. Про Наташку

Наташка – смазливая миниатюрная женщина. Молодая и свеженькая. С недалеко идущими амбициями. Ей бы денег побольше – и все. Замуж она вышла рано. Родила сыночка. Только вот с мужем не было особенно горячей любви, как ей хотелось. В доме всем заправляла свекровь. Дама с волевым характером. Ее слово никогда и никем не оспаривалось. Сказала – закон. И даже когда она, живя в Америке, распорядилась, чтобы сноха ехала туда к ней и помогла заработать денег, возражений не было. Ни Наташка, ни ее муж, сын свекрови, даже и мысли не допускали, что можно возразить. И не думали, чем может обернуться долгая разлука для молодых супругов.



Америка... Страна, которая одних делает сильными. Других она безжалостно ломает через колено. Сколько искалеченных судеб на ее совести.

Приехала Наташка и стала жить со свекровкой в небольшой квартирке на Брайтоне. Брайтон – это улица, которая не требовала от тебя знания английского языка. Там все на русском. И вывески на магазинах, и разговор. Как-то в интервью, которое уже превратилось давно в анекдот, один пенсионер на вопрос:

– Знаете ли вы английский? – ответил:
– А зачем нам английский? Мы же в Америку не ходим!

Это на простом языке означало: на нашей улице нам все понятно, а через проспект,
за которым уже живут англоязычные, мы не ходим.

Ну да я отвлеклась.



Так вот в этой небольшой квартирке с одной спальней и залом, которая по американским понятиям, считалась однокомнатной квартирой, и жила свекровка. Она занимала проходную комнату – ливинг. В отдельной спальне жили 4 или 5 мексиканцев.
Как вы сами понимаете, нелегалов. Они жили тихо. Платили за жилье вовремя. Еще в зале на полу разместилась пожилая дама, которая приехала из Казахстана тоже заработать. А на диване в этой же комнате спала свекровь со своим бойфрендом. Такая вот миленькая компания.

Вот в такие условия приехала Наташка.


Здесь-то она и познакомилась с Паоло. Молоденьким добродушным мексиканцем. Одним из тех, кто спал в спальне на полу, экономя денежки, которые он исправно посылал своим многочисленным родственникам в Мексику.

Пожалуй, впервые свекровь откликнулась на требование снохи выселить парней. В этой комнате жить будет она. Но главное, Наташка сказала, что боится. Ведь они могут и приставать к ней. С этим свекровь сразу согласилась.



Но от судьбы, как говорят, не уйдешь. И по ее злой иронии Наташка стала работать там, где работал грузчиком Паоло.

Вы поняли совершенно верно. Между ними просто вспыхнул роман. Рабочий день был
длинным, встречаться приходилось поздно. Свекровь рядом. От нее это плохо скрывалось.
Иногда Наташка приходила под утро. Сначала слегка покачиваясь на ногах. Но со временем все более неуверенной походкой она заходила в комнату и, не имея сил раздеться, падала на кровать прямо в одежде. Ей понравилось, что можно принять дозу спиртного, которое начисто стирало все угрызения совести.

Разборки со свекровью ни к чему не приводили. Пыл любви не угасал, а только разгорался. Даже угрозы сообщить обо всем мужу не имели силы. Тогда в ход пошла, как принято говорить, тяжелая артиллерия. Свекровь заявила, что лишит Наташку материнства, если она не прекратит выпивать и "валяться с этим мучачкой".




Наташкиному сыну тогда было 4 года.

И Наташка "ушла в подполье". Она продолжала "валяться с мучачкой", а выпивать
стала все чаще и все крепче. Но спиться ей, видно, было не суждено.

Как-то возвращаясь с работы, шла она мимо ресторана. А их на Брайтоне не считано.
Так вот шла она своей дорогой, задумавшись. От мыслей ее отвлек сигнал машины. Из окошка ей махало лицо с большими ушами. Самого хозяина лица  было  не видно. Росточка не хватало. Руль и уши – вот что бросилось в глаза. Но потом это оказалось совсем не важно, потому что "Уши", по словам Наташки, сидели за рулем "ну  просто ООООЧЕНЬ крутой машины". И еще – у "Ушей" оказалось "ну ООООчень много денег".
По Наташкиным понятиям (да и в реальности) он был действительно богатым. А при всех этих приложениях и маленький рост, и большие уши сразу как-то стали незаметными.

Справедливости ради я хочу отметить, что "Уши" оказался добрым человеком. Он искренне полюбил Наташку. А она поняла, что надо брать от жизни все, что она тебе дает.

Жизнь давала, и Наташка не отказывалась. Она принимала все дары. От "Ушей" она принимала материальные и духовные блага. Помимо владения большими деньгами, "Уши" великолепно играли на скрипке.

С Паоло, которого она стала мило называть Павликом, она
 наслаждалась ворованными минутами любви, потому что каждый ее шаг был под неусыпным контролем "Ушей", которые были уверены, что доступ к Наташкиному телу надежно закрыт .



И вот наступил момент, который, как всегда, наступает неожиданно.

Ну, прямо революция какая-то, "КОГДА НИЗЫ НЕ ХОТЯТ, А ВЕРХИ НЕ МОГУТ".

Вот и в нашей истории Наташка уже НЕ ХОТЕЛА. О сыне она теперь вспоминала только за рюмкой, когда пила горькую. И слезы ее проливались по поводу жалости к себе любимой. Да и муж бывший не томил себя особо ожиданием отсутствующей жены. Устроил свою жизнь. Женщина, с которой он стал жить, приняла на себя все заботы о его и Наташкином сыне.

А свекровь уже НЕ МОГЛА управлять Наташкой.

В результате Наташка осчастливила "Уши". Собрала свои вещички в гламурненький рюкзачок и пришла жить .

На этом бы и закончилось мое знакомство с Наташкой и "Ушами". Но спустя года четыре после этих событий мы встретились в Атлантик Сити в казино. Мне прислали бесплатную поездку, и я решила не упускать свою возможность.

Мы встретились возле одного из игровых автоматов. Наташка искренне мне обрадовалась. Это подтверждали слезинки, так предательски появившиеся в ее глазах. Она по-прежнему жила с "Ушами". Она не работала. Но была лишена свободы передвижения. "Уши" контролировали каждый шаг. Это ее  утомляло ровно до того момента, пока она не думала, что, обретя  свободу, нужно будет работать.

Прошел процесс лишения ее материнства. Она сетовала на то, что вот-де бывший
("Сволочь какая!") всякой гадости ребенку на мать наговорил (про "мать" – это она о себе).



Мы обнялись, расставаясь.

Я ехала домой в автобусе и думала: проснется ли когда-нибудь ее материнская совесть и позовет ли она, эта совесть, ее, Наташку? И что ответит ей ее брошенный сыночек, когда она, Наташка, явится пред его очами и скажет:

– Я твоя мама, сынок!

 А была ли мама?