Анна

Был еще один человек в Городе, звали его Элиас. Сидел он в комнате на улице святого Якоба, пил дешевое кислое пиво и горько плакал. Марта, рядом с мужем, гладила его по плечам.

- "Они дьяволы. Они убили Катрину. Они сожгут всех нас!"
- "Милый, нас они не тронут. Они всё-таки католики".
- "Не католики, нелюди они"... - и в слёзы.
Марта обнимала мужа, целовала его небритые щеки, а Элиас отвечал жене долгим поцелуем в губы, наливал ей пива в кружку и снова плакал.

38 лет было ему, с юных лет играл он на скрипке, а заодно торговал разной мелочью вразнос. А главное - еще десять лет назад был Элиас горбат и одинок. Никто из девушек и смотреть не желал на веселого, молодого скрипача. Оттого, что горбат: играет парень на скрипке, сердце радуется, но тут глаза поднимешь - а у него горб. Здоровый горб, аж смотреть жалко: высоким был бы, не будь горбатым.

Дело было холодным вечером. До того у Кёльнских ворот играл Элиас на одной свадьбе, веселой и пьяной. Играл много и с удовольствием, хозяева платили щедро и щедро же наливали. Гремела свадьба, вино лилось и играла музыка.
А поздно вечером шел наш Элиас домой, пьяный и веселый. От Кёльнских ворот несут ноги к Горчичному переулку и дальше - по улице апостола Якоба. Светло на улице: это полная луна с ясного неба глядит, яркая, будто солнце. Через луну проносятся бабочки да летучие мыши. А Элиас все идет и идет: к собору подошел, а дальше ведут его ноги на Рыбный рынок, что у паперти. Хороший рынок, там днём рыба из соседних рек, свежая. А ночью под полной луной идет Элиас к рынку - и видит вместо прилавков длинные накрытые столы. Что за чертовщина? Вокруг столов - кошки, собаки и странные голубые зверьки. Воздух вокруг столов колышется как вода в ручье.
"Черт побери, видать, перебрал..." - Элиас перекрестился.

Тут на колокольне ударил колокол, воздух колыхнулся - и вместо кошек вокруг столов возникли люди. Все в богатых одеждах с золотом. На столе угощения. Элиас опешил, бежать хотел - но тут от стола к нему подходит женщина. Высокая, черноволосая, лицо знакомое... Где же он ее видел?...

"Здравствуй, музыкант. Поиграешь для честной компании?"
"Д-да. Х-хорошо!" - отвечает Элиас.
Скрипку вытащил, а сам еле дышит, сердце стучит так бешено, будто барабан полковой.
Начал играть то же, что и на свадьбе. Сердце помаленьку успокоилось. Гости плясать пошли, сперва медленно, потом быстрее. А вокруг - будто луна ярче стала. Играет - и кажется, будто кто-то ему подыгрывает: то ли гость какой, то ли колокол соборный. Весело, сердце утихло, душа радуется.
Играл простые мелодии, те что в народе любят. Господа под них танцевали, выпивали и смеялись. Вокруг публики в богатом кружились какие-то звери, летали светящиеся птицы и сыпались разноцветные искры. А после вспомнились Элиасу старинные итальянские мелодии. Отец Йозеф, когда жил, любил их играть, и Элиаса научил. И начал Элиас по памяти старых итальянцев. Гости притихли, пустились в медленные старинные танцы,  какие наш скрипач и не знал. Над публикой возникли разноцветные бабочки. "Чудеса!" - думал Элиас. Не "чертовщина", как сначала, а "чудеса".
И длилось это неизвестно сколько времени. То ли, час, то ли, два, то ли всю ночь...
Но тут ударил соборный колокол: час ночи. Гости остановились, стихли звуки, а сияние ослабло. Элиас понял: закончился праздник
Черная женщина подошла к музыканту:
"Спасибо тебе. Сколько хочешь за работу?"
"А?..Да ничего не на.." - снова смутился Элиас.
Но дама подняла со стола две золотые тарелки, уложила их музыканту в котомку, а после провела своею тонкой рукою по горбу. У бедняги голова закружилась, казалось, будто он взлетел высоко вверх.
"Раз ничего не надо - так пусть это будет твоя плата за посуду".  Сказала - и будто бы горб в сундучок  уложила. Элиас, ничего не понимал, стоял, пошатываясь, посреди темной площади.
Тут колокол пробил час ночи. Черная женщина и все ее гости вдруг исчезли, с ними вместе и столы с яствами. Возникли кошки, которые тут же разбежались, а над скрипачом закружилась стайка летучих мышей...

Элиас шел домой, не понимая, правда ли это всё, или он уже дома и спит.
Добрался до ворот, ворил, свечу зажег.
Будто бы потолки ниже стали, чуть о косяк дверной не стукнулся...
Упал на кровать и уснул крепким сном...