Глава 20. Выяснение отношений

         
     (рассказ Андрея Кучинского — продолжение 1)

                "О время
                журавлиных перелетов! –
                Послушай,
                Что ты делаешь со мной?
                Зачем считаешь годы
                и со счета
                Сбиваешься
                в сердечный перебой?..
                Мне самому известны
                эти сроки.
                Они во мне,
                как легкий холодок,
                И не пригладить
                памяти жестокой,
                И не уйти
                от пройденных дорог"...
                (Игорь Андреевич Чернухин)



В понедельник я  перехватил Сергея с утра пораньше и попросил пока не говорить ничего Рите.
-Почему? - удивился Сергей.
-У меня наметился один вариант, - врал я напропалую, не желая выдавать истиной причины. - В ближайшее время всё должно решиться... Если не выгорит — тогда и поговорим с Ераловой.
-Как знаешь, шеф! - козырнул в ответ Серый. -Тебе с горы виднее.

Как сдержался в тот день, чтобы не повздорить с Ритой — не знаю. Чтобы этого не случилось, от греха подальше распустил группу,  сказав:
-Пока я поболею два-три дня вы можете заняться делами,  продолжить свой отдых...
Мой выразительный взгляд, брошенный на Ералову, словно в стенку пришёлся — никакой реакции.  Быстро попрощался и смылся по своим делам.

Я должен был переломить ситуацию, взять инициативу в свои руки, чтобы чувствовать себя уверенным, как раньше. Недосказанность, полунамёки не по мне: люблю ясность во всём — даже в самом малом. Поэтому решаю поговорить с Натальей сам, без посторонней помощи и без «переводчиков». В переводе зачастую теряется главный смысл.
И повод к случаю нашёлся:  доведение моего английского до приличного уровня, ведь после этого эмоционального: - «Стоп- стоп!», я не могу исполнять  одно из самых любимых произведений. И виновата в этом — Рыжая Кошка. Так пусть она и исправляет свою ошибку.

Наталью я встретил возле института, как говорится «с открытым забралом», не прячась и не мелькая, как раньше, поблизости, а у всех на виду.
Девушка вышла из института не одна, а с каким-то мужчиной средних лет,  ниже её ростом, худощавым и каким-то взъерошенным. Мужчина что-то ей заинтересованно рассказывал, а она  - вся внимание. Как узбеки по этому поводу говорят в дословном переводе на русский:  моё ухо у вас. Так вот её ухо было у этого типа — потому она меня вновь не заметила. Но этот факт уж не мог остановить меня.

Я шагнул навстречу, подходя вплотную к беседующим:
-Здравствуйте!
-Здравствуйте, - ответил мужчина, внимательно рассматривая меня, видимо, пытаясь припомнить кто я такой и откуда. Не припомнил.
-Здравствуйте, - повторила вслед за ним Наталья, не выдавая никаких эмоций, как будто моё внезапное появление не произвело на неё  никакого впечатления.
-Можно с тобою поговорить? - обратился я к девушке, игнорируя её спутника.
-Ну, что же, Наташа, - произнёс тот, и в его голосе явно прослеживались нотки недовольства, -  я вынужден вас покинуть. До завтра?!

-До завтра, Виктор Николаевич! - ответила девушка, улыбаясь как-то странно, незнакомо.
Её улыбка мне не нравится, и я бурчу тихо во след мужчине:
-Скатертью дорога, Виктор Николаевич...
Мужчина уходит к припаркованным в стороне машинам, а Наталья осуждающе смотрит на меня, не говоря ни слова.
-Что я такого сказал? - начинаю злиться я, отводя взгляд в сторону.

-Важно ни, что сказал, а как сказал, - реагирует девушка.
-Ну и, как же сказал?! -  интересуюсь я, даже не пытаясь себя контролировать — сегодня делать этого не намерен.
-Как очень невоспитанный, хамоватый мальчишка, нарывающийся на скандал, - отвечает Наташка, с только ей свойственной улыбкой на губах.

Принимаю  стойку оскорблённого до глубины души:
-Ах, так?! Значит я - мальчишка?! Не воспитанный? … А вы, сударыня — дама из высшего общества?!
-Не хами, пожалуйста, - просит девушка, с видом полного отсутствия желания продолжать разговор. И я понимаю, что вновь перегнул палку, что она может сейчас распрощаться и уйти, оставляя меня одного посередине улицы, как последнего идиота.

-Прости! - спешу поправить положение, - Я совсем не то хотел сказать.
-Но сказал именно это, - достаточно холодно произносит Наташка. - Стоило ли тогда меня  дожидаться, чтобы сморозить очередную глупость?
Как я сдержался, чтобы не наговорить ей кучу неприятных вещей — сам себе удивляюсь. Старался говорить, как можно миролюбивей:
-Да, ладно тебе, Натали! Я уже попросил прощения...
-А кто попросит прощения у декана нашей кафедры? - поинтересовалась девушка, испытующе глядя на меня.

-Так этот тщедушный мужичок декан твоей кафедры? - искренне удивился я. - Никогда бы не подумал!... Ну в крайнем случае — гардеробщик...
-А следовало бы! - не сдавалась девушка.
-Что следовало бы? - не понял я.
-Подумать, прежде, чем говорить.
-Я подумал, - честно признался строгой девчонке. -Только не о нём, а о тебе.
-Это было заметно! - съязвила она, с явным желанием вывести меня из терпения.

-Я хотел поговорить с тобой, - перехожу к цели своего появления, но Наташка перебивает:
-Разве мы уже не говорим?
-По-моему мы  - бранимся! - невольно  слетает с моих губ.
-Ещё чего?! - протестует девушка. - Бранятся обычно близкие люди, а мы так - пикируемся...
-«Откуда она знает такие слова? - мысленно удивился я. - Некоторые из них я слышу впервые. Вот и это: пикироваться».
А вслух совсем иное, принимая независимый вид:
-Что, так и будем стоять, как  «два тополя на Плющихе»? … И пикироваться?...  У меня тут недалеко машина стоит. Может в ней поговорим?

-Ну уж нет! - протестует Наташка. -Только не в машине.
-Ты, что мне не доверяешь? - пытаюсь состроить обиженную мину. - Или может боишься?
-Вот только играть не надо! - отбивает атаку девушка. - Давай без этих подначек: боишься — не боишься,  доверяешь — не доверяешь, уважаешь — не уважаешь! Этот разговор начинает напоминать  общение двух пьяниц, выясняющих отношения... Надеюсь, ты появился здесь не для того, чтобы отношения выяснять?

Не отвечая на провокационный вопрос, вполне серьёзно, без выпендрёжа, предлагаю выход:
-Тогда, может быть, зайдём в кафе и побеседуем по людски?
И девчонка неожиданно соглашается:
-Хорошо, зайдём.
-А потом я тебя отвезу домой, - обещаю ей, предполагая, что мои старания хоть как-то окупятся.
-Посмотрим на твоё поведение! - не сдаётся девчонка.
-«Кошка — есть кошка! - мысленно протестую я. - Пусть даже рыжая...»

В кафе тепло и многолюдно.
Невольно начинаю высказывать недовольство:
-Они, что тут днюют и ночуют?!
-Не ворчать! - улыбается Наташка. - На то оно и кафе, чтобы в нём, как ты изволил выразиться «дневали и ночевали»...
-Но ведь тут места свободного нет! - продолжаю «ворчать» я. -Лучше бы всё-таки мы поговорили в машине...

-Вон столик свободный, - жестом указывает девушка  место в дальний конец зала.
-Иди садись, - отвечаю ей, - я сейчас принесу что-нибудь перекусить.
-Мне, кроме кофе — ничего, - реагирует  Наташка. - Я вечером не ем.
Как хочется съязвить: - «Ну, что же: мне меньше расходов!». Непременно сделал бы это с любой другой девушкой, но это — не тот случай. Поэтому молча киваю головой.

В буфете очередь, и все мои старания обойти её, сразу пресекаются на корню. Стою, как на иголках, поминутно поглядывая в дальний конец зала, опасаясь, что строптивая девчонка не станет долго ждать. Замечаю, как здоровенный, белобрысый детина подсаживается к Наташке и, развязно улыбаясь, что-то говорит ей.
Сердце начинает прыгать в груди, как телячий хвост, предчувствуя осложнения, и я уже намереваюсь ринуться вперёд, но Наташка, поворачивает своё лицо к детине и отвечает ему  спокойно и твёрдо. Белобрысый поднимается и отходит прочь.

-«Ну и ну! - восхищаюсь мысленно. - Мы оказывается способны укрощать даже таких амбалов двумя-тремя словами?!
И добавляю уже себе под нос:
-Что же тогда говорить обо мне: худом и длинном?

Направляясь с подносом к столику, где сидит Наташка, стараюсь глазами отыскать того, кто к ней подходил, но мне это не удаётся.
-А вот и я! - клоунски улыбаюсь девушке, встретившись с её зелёным взглядом. - Не заскучала?
-Да нет, - отвечает та просто. - не успела.
-«Ещё бы! - думаю раздражённо. - Тут много желающих повеселить! Один уже предпринял попытку... Даже на пять минут оставить одну нельзя!»

Начинаю жалеть о том, что предложил этот вариант, отчётливо понимая, что говорить по душам в таком месте не возможно. Видимо, она рассчитывала именно на это... Придётся разговаривать по дороге.
-Так о чём ты хотел поговорить, Андрей? - словно читает мои мысли рыжая бестия.
Дожёвывая свой бутерброд с колбасой и сыром и запивая изрядным глотком кофе, делаю предостерегающий  жест рукой, словно прося не торопить события.

В глазах у девушки вопрос и нетерпение: придётся, как видно излагать здесь, и немедленно - боюсь не успеть.
-Понимаешь, Наташа, - начинаю торопливо, - тут такое дело... сама знаешь, что сейчас стали модными песни, исполняемые на английском языке... А у меня, сама знаешь — английский не настолько хорош.  Чтобы с ним выходит  на широкую публику...

Делаю паузу, в надежде, что последует реакция Наташи, но та молчит, и я вынужден продолжить свою мысль дальше:
-Так вот я хотел попросить тебя позаниматься со мной... Английским.
-Позаниматься? - переспрашивает девушка. - С тобой?
-Да, со мной.
-Я же не преподаватель! - энергично протестует Наташка. - Я не умею делать этого.
-А ты пробовала? - настаиваю я.
И добавляю вполне серьёзно:
-Я буду платить за уроки.
-Дело не в этом, - реагирует девушка.
-А в чём? - не понимаю я.

-Ничего у нас не получится, - неохотно отвечает Наташка.
-Отчего же?! - почти обижаюсь я. -Ты думаешь, что я не смогу осилить?!
-Опять не то! - кривится девушка. - Мы же с тобой никак не можем найти общего языка... Ты не заметил, Андрей?
-Почему не можем? - не соглашаюсь я. - Разве сейчас мы не общаемся? И довольно мирно.
-Надолго ли? - сомневается Наташка.
-Всё только от нас зависит. Если мы постараемся, то у нас всё получится. Я уверен.
-Уж очень мы разные, - настаивает на своём  девчонка.
-Так это и интересно, это и жизненно. Как в физике: только разноимённые заряды притягиваются! - уверяю её.

-Мы не заряды — мы люди! - протестует Наталья.
-Это и к людям относится. Уж я то в этом убедился давно!
-На своём богатом жизненном опыте? -  язвит Наталья, прищуривая свои зелёные, кошачьи глаза, вновь становясь похожей на рыжую кошку.
Эти слова переполняют чашу моего терпения, и я не выдерживаю:
-Ты просто сама не знаешь язык настолько хорошо, потому и не соглашаешься мне помочь! Вызубрила одну единственную песню, и решила покрасоваться перед публикой, а заодно и меня подставить!… Горе артистка!

Наталья вскочила с места:
-А ты... ты...  Ты просто идиот!
Оскорбление действует на меня, как красная тряпка на быка, вызывая жгучее желание  отвесить противной девчонке звонкую оплеуху, но вместо этого я просто разворачиваюсь и быстрым шагом ухожу из кафе.
-Нет! - решаю вслух. -Это не девка — это дикая кошка. С ней невозможно разговаривать! Она ничего не слышит! Ничего не понимает... И ничего не видит...

Всю дорогу домой я то клял Наташку, то обвинял себя за то, что не смог справиться со строптивой девчонкой, упрекая себя  в мягкотелости и бездарности.
-Но с другими у меня всё получалось! - протестовал внутренний голос.
А какой-то противненький тонкий голосок отвечал ехидно:
-Потому, что они сами вешались тебе на шею, а эта — не вешается.
И вновь внутренний голос пытается оправдаться:
-Это Ритуля во всём виновата: она настроила  девчонку против меня! Ералова давно ненавидит меня - с тех самых пор, когда я  не её предпочёл.
А тоненький голосок всё ехидничал:
-Это она предпочла не тебя — хоть сейчас признайся в этом...

Уже дома, немного успокоившись и поразмыслив, понимаю, что Рита здесь ни причём: во всём виновата моя горячность и нетерпимость.
Вспомнились слова  Ераловой: - «Тебе, Андрей, подавай всё и сразу. Но так не бывает: чтобы что-то получить нужно приложить иногда невероятные усилия... Отношение между людьми - это тоже труд, возможно, даже более тяжёлый. На одном лишь гоноре далеко не уедешь!
К музыке, к танцу ты прилагаешь завидное трудолюбие - понимаешь, что без него не будет ничего: ни результата, ни успеха... Отчего же в отношениях к людям у тебя всё легковесно, я бы даже сказала — легкомысленно?»
Эти слова, сказанные Ераловой, в своё время у меня вызвали такой протест, такой негатив — чуть ли не до полного неприятия.
А сейчас мой внутренний голос молчит, и я не понимаю почему...

                *      *      *

Каким образом Ералова всегда  первой узнаёт  о моих провалах — уму не постижимо. Ладно бы молчала, так нет, её словно за язык кто тянет.
На следующее утро чуть ли не с порога Ритуля заявляет таким тоном, словно имеет на это полное право:
-Так-так, Андрей Родионович! В то время, как  Рита лезет из кожи, стараясь привлечь Аристову на нашу сторону, вы, как хан Батый, пытаетесь покорить её своими варварскими набегами?!

Игнорирую её вопрос, потому что любой мой ответ её не устроит, а Ералова настаивает:
-Неужели ты не понимаешь, Кучинский, что всё только портишь? Твоя хвалёная тактика опять не сработала!
-Далась вам моя тактика! - не выдерживаю я. - Что, кроме неё уж и поговорить не о чем? С завтрашнего дня нам негде будет проводить репетиции — вот о чём нужно думать, а не о каких-то пустяках!

Ералова смотрит на меня осуждающе, как строгая мамаша на своего  непутёвого сына.
Мысли так и лезут в голову, как назойливые мухи:
-«Мать-Тереза — чёрт тебя побери! Как же мне всё это надоело. Так и хочется плюнуть на всё и уйти... Но к сожалению, я ничего не умею, кроме музыки. Мне слишком дорого досталось всё это: и группа, и моя музыка, и теперешнее материальное положение. Уж Ритка должна была бы понимать это: сама из такой грязи поднялась... А теперь имеет смелость читать мораль другим!»

-Опять что-то задумал? - глядя мне в лицо, интересуется Ералова.
-Не волнуйся, мама-Рита, ничего не задумал, - успокаиваю разозлившуюся не на шутку девушку. - Всё остаётся в силе: Аристова целиком на твоей совести. Я больше не стану в это вмешиваться.
-Ой ли? - не верит Ералова.
-Даю слово!
Этому она должна поверить, ведь свои слова я выполняю всегда — просто я их не часто даю.

Не знаю поверила она мне или нет — мне это уже не важно: я для себя давно решил, что не отступлюсь от этой злючки-колючки по имени Наташка, не отступлюсь ни за что. Моё соглашение с Ераловой  всего лишь тактический ход: иногда приходится отступить на шаг назад, чтобы потом — взять реванш. И не таких строптивых обламывали!

Говорят, что и отрицательный опыт ценен, но он почему-то вызывает неприятие. Моя старшая сестра Ирина говорит: - «Без поражений - не бывает побед. Именно поражение даёт понять цену  победы».
Ей, конечно, виднее, ведь она помнит всё, что было с нами — с ней и со мной, после того, как  мать бросила нас на отца и укатила с любовником в неизвестном направлении... Мне не было тогда и трёх лет, а Ирине - восемь.
Через четыре года отец совсем спился и умер под забором, а мы с сестрой попали в детдом... Я никогда  и никому этого не рассказывал.
Какая ирония! Человека, который не помнит своей матери, считают избалованным  маменькиным сынком...

Поглядывая на мою задумчивую физиономию парни начинают подтрунивать:
-Что скис, Андрей Родионович?... Батька  Махно думку думает?
Вот уж не думал, что стану объектом их прикалываний — обычно это моя привилегия.
-«Научил ребяток на свою голову! - сама-собой возникает мысль. - Вот они теперь на мне же и отыгрываются».
Парни уверены, что мне всё даётся легко, чуть ли не по щелчку... Вот и Рита обвинила в беспечности и легкомысленности. А ещё в неумении работать с людьми, работать над собой. Только в мягкотелости и бесхребетности меня обвинить нельзя!

Если это было так, я бы вряд стал тем, кем стал. Не каждый  в двадцать шесть лет может похвастаться такими достижениями. У меня перспективная группа, которой я руковожу;  достаточное количество собственных песен, которые нравятся публике; скоро будет собственная двухкомнатная квартира в самом центре Ташкента, которую я уже начал оформлять; у меня почти новая машина, которую  купил полгода назад...
Что ещё нужно молодому, весьма перспективному, человеку, свободному от уз и предрассудков?... Ничего...

Вот только Наташка портит всю идиллию... Почему эта рыжеволосая девчонка так растревожила мою душу, и почему я не могу вырвать её из своего сердца?
-Ого, Андрюха! - бурчу себе под нос. - Разговор идёт уже о сердце? Не слишком ли смело?

Мои друзья уверены, что я никогда и ни в чём не сомневаюсь, что всегда уверен в себе, в своих поступках - даже более того: самоуверен. И я не опровергаю это: пусть думают так, если это позволяет мне держать всё в своих руках. К чему им знать о моих сомнениях и колебаниях?  Чрезмерное знание — не всегда благо. И в данном случае это знание не пойдёт на пользу, а может дать «друзьям» опасную власть надо мной, дать возможность играть со мной, как кошка с мышкой.
Иногда самый лучший друг является главным противником, как в случае нас с Сергеем. Узнай он, что на самом деле твориться в моей голове, в моей душе, давно бы сместил с «постамента» и взгромоздился на него сам.

Нужно держать нити управления коллективом достаточно жёстко, далеко не отпуская, но и не приближая вплотную.  Конечно, целый коллектив удержать только этим невозможно: это уже будет не коллектив единомышленников,  а сборище потенциальных врагов, готовых в любой момент «сделать ноги». Приходится применять и другие рычаги: общность интересов и целей, амбиции, потребность в красивой жизни, денег, славы, популярности. Приходится использовать всё. Или почти всё...

Но вот чем зацепить  Рыжую  Кошку я пока не знаю.  Знаю только то, что на неё действует мой ядовитый юмор, причём негативно - ещё больше  восстанавливая против меня, ещё больше отдаляя.
Стараюсь быть добрее (или делаю вид), нежнее, мягче. И что же? Число поклонниц, и без того немалое, увеличилось чуть ли не в геометрической прогрессии, доставая своей назойливостью и нахальностью, а Наталья, как не смотрела  — так и не смотрит.


            *      *      *

Год стремительно приближается к концу, а новый репертуар не готов: всё сыро и рыхло, как губка, из которой уже всё выжато до последней капли. Группа расплывается в разные стороны,  как лава,  и я в первый раз за трёхлетний срок не могу сдержать её.
Порой кажется, что во всём виновата Ералова слишком уж она независима, неуправляема. Мы с ней, как два медведя в одной берлоге. Даже с Сергеем справляться легче, хоть он и мужчина.

Почувствовала свою силу Ритуля — поднялась во весь рост. А ведь пришла в  группу  этаким скукоженым, боязливым воробышком. От каждого громкого слова уходила в себя, молчала, никогда не оговаривалась, делала всё, что говорили. Чувствовала себя целиком зависящей от нас...
За четыре года выросла чуть ли не на две головы (в моральном смысле), оперилась, крылышки расправила и превратилась  из воробышка — серого и пугливого, в гордую и смелую орлицу, готовую в любой момент взмыть в небеса и покинуть нас, как уже выполнивших свою миссию и потому  больше ей не нужных.

Я и сам прочь, если бы эта «птица-орлица» улетела от нас, но... такой танцовщицы не сыскать. Разве только в танцевальном ансамбле «Бахор». Однако, ни одна танцовщица не захочет поменять «Бахор» на группу «Белый лимузин», ведь для неё это бы означало опустится, как минимум, на одну ступеньку ниже.
Каждый новый день даёт понять, что есть такие вещи, которые не поддаются моему влиянию, которые я, при всём своём желании, не могу изменить. И это понимание не радует. Жизнь учит, как несмышлёного котёнка, тыча мордочкой в очевидное.

Ненавижу фактор страуса! Любым неприятностям и опасностям нужно смотреть прямо в лицо, ни в коем случае не показывая своего страха. Только тогда они отступают. Это, как с собакой, сорвавшейся с цепи: покажешь слабину, сдрейфишь, и она тебя непременно покусает.

Сестра меня называет стойким оловянным солдатиком,  друзья — хладнокровным и твёрдым парнем, поклонницы — милашкой и прелестью... Наташка, как и Рита, не видит во мне  ничего. Ноль без палочки...
Кто же я на самом деле?... Я и сам хотел бы это знать...
Серёга на эту тему иногда язвит, что больше всего на свете я люблю самого себя, и я в ответ произношу, услышанную где-то фразу:
-Человек, который не любит себя, не способен  любить вообще!
-В ответ почти всегда слышу одно и то же:
-Ну, это утверждение весьма спорно.

А споров я не люблю. Уж лучше получить увесистую оплеуху, или влепить самому, чем доказывать очевидное, заранее зная, что это бесполезное занятие. Поэтому, видимо, у меня с женщинами ничего и не получается: как только дело доходит до спора — сразу ухожу, хлопнув дверью, и больше не возвращаюсь.

И ещё один штрих к портрету: некоторые «товарищи» считают меня эгоистом. На что я всегда отвечаю:
-Каждый из нас в какой-то степени эгоист — кто-то в большей степени, кто-то в меньше. Не забывайте, что есть такое понятие «здоровый эгоизм». Поговаривают, что это в общем-то не плохое явление...

В ответ на протест и очередное  обвинение  Ераловой, я как-то сказал:
-Тебя послушать, Риток, получается, что Кучинский какой-то монстр... А остальные все белые и пушистые...
И она неожиданно улыбнулась:
-Если и монстр, то... такой обаяшка.
Вот и пойми этих женщин?! Полное отсутствие логики - типично женская черта, а совмещение несовместимого - их приоритет. Ну, не может быть человек совершенно белым, или совершенно чёрным! В каждом из нас столько всего перемешано...

С середины декабря мы начали проводить репетиции на квартире у Риты — выход я так и не смог найти. Утешало одно: изредка на наших репетициях присутствовала  Наталья.
Они о чём-то шептались с Ритулей, как давние подруги. Девчонка любезничала с Никитой и Рустиком, доводя меня этим до белого каления. И я начал сомневаться нужна ли такая «бомба» в нашей группе?

Во время второго появления на репетиции, Наталье от меня здорово досталось. Прямо с порога я строго поинтересовался:
-Почему посторонние на площадке?
Парни зашикали на разные голоса, пытаясь меня урезонить:
-Андрюха, что ты взъелся на девушку?... Хватит, старик, угомонись!... Прекрати ворчать, шеф — это тебе не идёт...

Рыжая кошка пропустила мои слова мимо ушей, а я продолжал настаивать:
-А мы, оказывается, не только слепы, но и глухи?
Но тут вмешалась Ералова:
-Наташа, идём на кухню, мне кое-что нужно тебе рассказать!
Я отчётливо чувствовал, как лицо стягивается в непроизвольную гримасу, и ничего с этим поделать не мог.
Видя моё состояние Сергей попытался  защитить «честь» друга:
-Где больше двух, там говорят обычно вслух!

-Извините, мальчики, - улыбнулась в ответ Ералова, - нам девочкам, срочно нужно пошептаться.
Едва успел выдавить во след:
-Ну, всё: моё терпение закончилось!... Мы будем, наконец, репетировать, или нет?!
Ребята в ответ только пожали плечами.
Через несколько минут  Рита вернулась с кухни и мы начали репетицию.
Наташка вела себя вполне миролюбиво, а я поначалу нервничал, но потом успокоился. И провёл репетицию на высшем пилотаже, показывая себя во всём блеске полёта мысли и импровизации.

После репетиции Рита поинтересовалась с сожаление:
-Почему ты всегда всё портишь, Андрей.
Ответил, как отрубил:
-Не нравится — пиши заявление на расчёт. Подпишу не глядя!
-Не хами, Андрюшенька! Я ведь посмотрю-посмотрю на твои выкрутасы, да и уйду из группы.
-Куда это интересно? - усмехнулся я. - Уж не к Абдуллаевой ли в «Бахор»... Наверняка уже спелись за моей спиной?... Предательница...

-Я бы на твоём месте не разбрасывалась такими определениями, - пыталась урезонить меня Ералова. - Ты даже не замечаешь, что  обижаешь окружающих тебя людей.
У Ритули был весьма решительный вид, который можно  воспринимать как угодно: и уход из группы, и отказ в помощи,  и даже то, о чём я ещё не догадывался.
Пришлось идти на попятную:
-Да ладно тебе, Риток! Ну, немного перегнул палку... С кем не бывает?... Мир?
-Только в том случае, если ты прекратишь свои выходки, - ставит условие Ералова..
-Хорошо, согласен: с завтрашнего дня никаких выходок.
-С сегодняшнего! - настаивает Рита.
И я сдаюсь:
-Хот майли, азизим, (хорошо дорогая) с сегодняшнего!

-Даёшь своё мужское слово?
-Даю.
-Поверю в последний раз. Слышишь, Кучинский — в последний!...
Всё-таки я не могу долго злиться на Ералову, ведь она единственный человек, который не боится говорить правду в глаза, хотя не имеет на это никакого права... И почему я позволяю ей это?!

     Окончание рассказа: http://proza.ru/2014/12/19/218