1. 4. глава вторая

    Книга первая. Первый день.
    ГЛАВА ВТОРАЯ
    Дядькин самогон или крутые повороты на железной дороге.
   
    В этот день Чавин Александр, учащийся МПСовской техшколы, куда его по блату устроил папаша, работающий на железке стрелочником, получил причитающуюся ему семидесятирублевую стипендию. Витька, имевший обостренный нюх и память на все, что обещало лично ему дармовую выпивку, поспешил на встречу с другом, чтобы заключить его в свои пламенные объятия.
    По случаю встречи выпили, потом еще... Денег от этого у Чавы не прибавилось и он предложил Витьке съездить к этому самому легендарному дядьке. Чава, давясь внезапно нахлынувшей слюной, столько рассказывал о нем, так описывал его достоинства, в числе которых не последнее место занимали юмор и гостеприимство, а в конце заметил, мол, и самогону у дядьки море, — что Витька вынужден был уступить.
    Дядька обслуживал курский участок железной дороги. Выехали к нему в полдень на электричке, еще при памяти. От остановки пришлось пилить пешком добрых километра три-четыре, по шпалам. Шли, напевая свою любимую песенку:
    Если яйца бьют чечетку меж колен,
    и не раз ты попадался бабам в плен...
    Дом встретил друзей молчанием, лишь, примкнутый цепью к пропущенной по двору вдоль забора проволоке, заливался лаем пес. Такой облом после полуторачасового пути! Нельзя же было, в самом деле, возвращаться обратно с пустыми руками и, главное, не промочив глотки! Помявшись, побродив вокруг да около усадьбы, Чава предложил пошарить в дядькином сарае. Он, как и все творческие натуры, легко загорался идеей, и трудно с ней расставался.
     "Самогон должен быть там! Я на позапрошлой неделе заезжал, тетка собиралась ставить бражку." Кобеля обезвредили быстро: Чава набрел, прочесывая насыпь, на кусок толстой проволоки. Загнули один ее конец крючком, просунули эту снасть в щель, между досками забора. Витька, привлекая внимание на себя, заманил кобеля в противоположный от сарая конец двора. Поймав цепь на крючек, Сашка застопорил другой конец проволоки о дерево.
    Перелезли через забор, под его прикрытием подкрались к сараю. Замок Чава открыл подобранным с земли гвоздиком. У него это так ловко получилось, что Витька невольно заподозрил друга в солидной тренировке по части открывания по крайней мере этого замка. Внутри Сашка привычно нырнул в погреб. Он пробыл там довольно долгое время, минут пятнадцать, никак не меньше, однако самогона не было...
     Очевидное казалось до того невероятным, что друг, выскочив из подполья, принялся все обнюхивать, рыскать по тряпкам, мебельному и прочему хламу, заполнявшему сарай. Он неистовствовал!
    Витька тоже от безделия потянул на себя стоящий на шифонере картонный ящик. Створки его дна распахнулись, и на голову Шпале посыпались многочисленные пробирки, колбочки, стаканы. Со звоном и хлопками разбивались они о бетонный пол. В посуде оказались семена различьных огородных культур. Подбежавший Чава немало перетрухнул. "Нужно сделать так, чтобы подумали на крыс!"— после некоторого молчания сообразил он и принялся раскидывать семена по полу. Витька помогал. Аргумент показался ему неубедительным: как крысы могли стащить такой большой ящик? — однако что можно было предложить взамен? Жалко было конечно семян, с таким тщанием собранных и приготовленных дядькиным семейством, но Чаве, наверное, видней, его ведь дядька, ему и карты в руки! Потыкали по развеянной массе пальцами, изображая крысиные следы. Затем сарай закрыли, отцепили кобеля и спешно, озираясь, убрались восвояси.
    На обратном пути, в электричке, Витька позаимствовал у сидящего рядом дядьки из корзины пару румяных яблочек, но был пойман с поличным. Дяденька прочитал мораль о том, что нехорошо брать без спросу, а яблоки оставил друзьям как гостинец. С горя пили до вечера. Когда набрались уже прилично, Чава выдал светлую мысль:
    — Нам нужно появиться у дядюшки, — пророческим голосом сказал он, подняв при этом правую руку вверх. Левой Чава держал бутылку. — Если мы к нему приедем, значит ящик стащили не мы, а если не приедем, может подумать на нас!
    — На тебя! — уточнил Витька, однако обоим этот аргумент показался убедительным.
    Электрички в ближайшее время не предвиделось, сели на товарняк.
    — А спрыгнем? — усомнился на всякий случай Витька.
    — Я на Курск товарняки не хуже этого гонял! — бил себя в грудь уязвленный Чава, в нем взыграла гордость потомственного железнодорожника, — там подъем, и поворот крутой, поезд всяко-разно скорость сбавит!
    Витька со знатоком железнодорожного дела спорить не стал, однако про себя удивился тому факту, что на железной дороге бывают крутые повороты.
    Поехали. Проезжая окрестности дядькиного дома, Витька выглянул из-за вагона по ходу поезда. Ехали они на тормозной площадке. Поворота не было видно, подьема тоже не ощущалось, зато скорость была такая, что встречный ветер башку с плеч срывает, столбы в глазах только мелькают.
    — Ты прыгать будешь? — спросил Витька у Чавы.
    — Да что я, бешеный? — ответил тот.
    Поезд мчался на удивление быстро и без остановок. На площадке стало неуютно, друзьям пришлось искать место потеплей. Прыгая с вагона на вагон, искали укрытия. Тоже не ерунда: сорвешся, костей не соберешь! Примостились было в недогруженном полувагоне с углем, у стены. Все хорошо, только пыль летит в глаза, уши, волосы, за пазуху. Набрели наконец на платформы с машинами. Витька дернул дверь у первой попавшейся — открылась! Забрались внутрь УАЗиков — благодать!
    — Где прыгать будем? — спросил Витька у Чавы, — заехали ведь, наверное, уже в Курскую область!
    — Еще нет, — авторитетно заявил Чава,— я эту дорогу знаю, мы на практике по ней тепловоз гоняли. Последняя икская станция Ельниково, я ее всегда узнаю.
    — Ну, а что толку, что узнаешь, если он без остановок чешет?
    — А тебе зачем остановки? Мы до Курска поедем, а там на пассажирский сядем и обратно.
    — Да, посадит нас кто-нибудь в пассажирский после вагона с углем, гляди, вон у тебя рожа какая!
    — У самого не лучше!
    Чава помолчал.
    — Тогда знаешь что, Шпала, сделаем так, — наконец заговорил он вновь...