Взгляд со стороны

   
      Начну с того, как было со мной. До определённого возраста я не могла глаза поднять от тротуара, особенно когда навстречу шёл или шли мужчины, пусть даже немолодого возраста. Не могла напрямую смотреть ни на кого. Спросите, почему? Очень просто. Обязательно делались попытки со мной заговорить. Или в мой адрес звучало непристойное предложение, или откровенное хамство. Мужчины физически не переносят превосходства над ними женщины, ни в чём: будь то ум, красота, сила и т.д. Если идёт красивая девушка, женщина – считали обязательным долгом, почему-то практически все, унизить или оскорбить человека за то, что он лучше. Особенно в транспорте.
      В молодости я думала, вот скорей бы стать старой, тогда меня никто не будет обижать. Теперь сознаюсь. Разглядываю всех  без стеснения. И мне за это ничего нет. Оказывается, в мире существует много красивых людей. Наверное, я совершила ошибку, не замечая их. Может, так случилось бы, по-другому сложилась моя жизнь. Теперь только осталось слово – бы. Кабы  да абы – выросли б грибы. 
       Стою как-то на остановке, жду транспорт. Мимо тихо проезжает иномарка, молодёжь из машины рассматривает меня в упор. А тогда времена бандитские были. Хватали, кто попадётся. На всякий случай делаю шаг в глубину остановки. Голову поворачиваю, сзади, прямо за моей спиной девушка стоит молоденькая. С тех пор поняла, хоть звёздами себя облепи, моё время ушло безвозвратно. Теперь за меня можно прятаться, я буду отпугивать приставал.
       Часть моей жизни прошла в транспорте. Да и теперь ничего не изменилось. Мои наблюдения, так или иначе, связаны с поездками на работу и обратно. Сажусь обычно назад. Оттуда всех видно, а меня практически никому. Вот недавно. На задней площадке троллейбуса у окна стоят двое: мужчина и женщина. По виду – едут с дачи. Он высокий, стройный, лет тридцати семи, в спортивном костюме, рядом в ногах сумка дорожная огромная, доверху набитая овощами: кабачками, луком, картошкой и пр. Она выше среднего роста, его ровесница, лицо обычное, одета в ветровку и джинсы понизу с махрушками. Они вместе, но молчат. Она выходит. Он остается, выходит только через две остановки. "Э, ребята,- думаю себе,- я вас раскусила. Ваша конспирация провалилась". Это такой ход конём. Якобы, отец семейства собирается на дачу. Накануне договаривается с дамой своего сердца о встрече в определённом пункте. Они садятся в дачный автобус. Доезжают. Выходят вместе, идут. Потом, мырьк в домик. Хорошо проводят время, сердечно, от души. Возвращаются, подчёркиваю, вместе. Молчат, что-бы никто не догадался, они знакомы между собой. Мало ли, в троллейбусе могут оказаться соседи по дому, коллеги, да просто тесть с тёщей.
      Хозяйки, когда отправляете мужей на дачу, задумайтесь. Почему ваш супруг с таким рвением стремится туда? Не пора ли и вам принять участие в выращивании разной снеди. Собирайтесь следом. Возможно, вы узнаете в этот день много нового для себя.
      Случилось как-то в недавнем лихолетье на переломе двух систем социализма и капитализма пройти мимо тогда в страшном дефиците иномарки. Только что при мне пришвартовалась. Обратила внимание, что за рулём девушка молоденькая лет восемнадцати. Вышла из машины вся такая: платье черное в обтяжку, коротенькое, ножки на шпильках. Белокурая. Откуда ни возьмись два амбала подбегают. Один к ней, второй со стороны пассажирского кресла в дверь ломится. А она, я восхищаюсь её самообладанием, кидает небрежно на соседнее сиденье пачку денег. Пачка рассыпается, а в ней и сотни и рублёвки и четвертаки с десятками. Ещё советскими купюрами. Амбал их сгрёб в кучу и распихивает по карманам. Я рот разинула, пытаюсь сосчитать. Сама думаю: «Давай-ка, шевели мотолыжками, пока лицо не отрихтовали, чтоб не любопытствовала». Скорей всего это были сутенёры.      
       Однажды иду мимо Центробанка. Размышляю о своём месте в жизни. Вдруг прямо возле меня останавливается УАЗ буханкой. Выскакивают из «буханки», как горох, мужчины в камуфляже с касками на головах, в бронежилетах с автоматами. Я в недоумении. Все мимо меня, прямиком в банк. Кто в центральный ход, кто в боковой, кто - назад. Интересно же, что это такое? Учение или ограбление? Ума хватило, ретироваться оттуда. А то погибла бы смертью храбрых в перестрелке.
      Видела один раз, как наркотики передавали. На самой оживлённой улице нашего города Коммунистической. Всё у них отлажено до мелочей. Впереди меня в нескольких шагах шел молодой человек совершенно непривлекательного вида. Обычный. Курточка, джинсики. По дороге едет транспорт всех видов. На какой-то миг возле парня притормаживает автомобиль, даже не успела разглядеть марку, из него протягивается рука со свертком, спокойно, без лишних телодвижений, парень берет свёрток, суёт в карман. Машина на скорости скрывается из виду. Всё. Концерт окончен. Попробуй - задержи, отдел по борьбе с наркоторговлей и незаконным оборотом наркотиков хоть кого–нибудь. Они фьють, ищи ветра в поле. Хватают таблеточников. Бабуськи или дедуськи получат на свой рецепт таблетки, продадут «колёсникам» ради прибавки к пенсии, а им уж руки выворачивают. Нельзя.
        Как много интересного можно увидеть в окно. На светофоре останавливаемся. Я из автобуса, он выше легковушки, смотрю вниз в окно рядом остановившейся машины. Мужчина за рулём, нежно кладет свою руку не на рычаг переключения скоростей, а на коленочку рядом сидящей девушки. Такая идиллия. В этом незамысловатом движении передаётся желание владения телом возлюбленной дамы, да только вот там, на дороге, нельзя этого сделать. Создастся пробка. Представьте, двое в машине, она шевелится. Все гудят от нетерпения, а ближние дают советы, как и что нужно делать. Почему на площади сексом не занимаются. Просто. Много советчиков. Это одна из распространённых  причин аварий на дороге. Взглянешь в окно машины, а там двое мужчин держатся за колени друг друга. И, бац. У вас авария. От изумления улетели под откос.         
      Прямо на днях. Гляжу в окно. Что такое? Молодая женщина прячется в моих кустах. Любопытно. Выхожу, иду мимо, насвистываю. Делаю вид, что мне всё равно. Она горемычная, обращается ко мне: «Можно я тут постою». Мне не жалко, киваю: «Можно». Продолжаю из укрытия наблюдать. К ней подходит мужчина. Они разговаривают. Теперь  прячутся оба. Так смешно. Выглянут из кустов, головой повертят, как петух на жердях.  Слышу, калякают: «Уехал или не уехал?». Весь интерес у меня сразу пропал. Это двое коллег по работе прятались от своего начальника. Они решили смыться пораньше с работы. И налетели на руководство.
       Вы спросите. Случалось ли мне огорчаться, глядя в окно? Да, случалось. В молодости я была влюблена в человека, занимавшего в ту пору небольшой руководящий пост среднего звена. Потом он поднялся гораздо выше по служебной лестнице. Так надеялась на счастье, но не суждено было, такой облом меня постиг. Раз как-то останавливаюсь на перекрёстке, пропускаю машину, только по номеру догадалась- его. Смотрю через лобовое стекло, за рулём Он. Девушка на заднем сиденье обнимает ласково мою симпатию, заглядывая сбоку в его красивые глаза. Заметно было без очков, он ею увлечён, и вряд ли обратил внимание, что я уступила дорогу.
       Недавно увидела образ несбывшихся надежд через окно маршрутки. Сердце забилось. Чуть не выскочила на ходу. Одумалась, а зачем? И торопилась. Времени в обрез. Я изменилась. Он всё такой же, солидный уверенный в себе, красивый молодой мужчина. Скорее всего, уже забыл, что была на свете женщина, готовая идти за ним на Колыму, как декабристка.       
       Раньше часто думала. Почему моя старшая сестра не заходит в церковь? В отличие от нас её крестили во младенчестве. Порока нет никакого, ей можно в храм. Я - нехристь. Но по большим праздникам свечки по церквям ставлю за здравие близких. Пришлось, однако, узнать её тайну отвращения от храмов и их обитателей. Как-то повезли они (сестра и её муж) меня в святые места – Коренную пустынь. Всё там ухожено, цветочки, оградки кованые, наличники резные. Святые источники. Зять удалился от нас по своим православным делам. Мы разглядываем красоты, пейзажи. Фотографируем достопримечательности. По ходу сестра рассказывает, что сейчас в восстановленном храме идут художественно-оформительские работы, в которых принимают участие ребята из художественных школ. Так, между делом  вставляет фразу, что в монастырях в прежние времена было развито мужеложство. Не успела она договорить. Я смотрю на дверь, в неё входит церковнослужитель с большим тюрбаном на голове. Не разбираюсь в иерархии совсем. Из здания ему навстречу выходит мальчишка-подросток лет шестнадцати. Наблюдаю. Священник, как с девочкой, начал с ним заигрывать. Мальчик вправо, «тюрбан» вправо, мальчик влево, «тюрбан» влево. Так игрался, пока мальчишка под рукой не проскользнул. И так мне стало противно, и такое отвращение на меня навалилось. Хоть всё бросай и беги, сломя башку, куда глаза глядят. Не все такие. Но. Прежде чем рассказать про себя на исповеди ставленнику божьему всю подноготную, я хорошо подумаю. Стоит ли он этого.   
       На пасху зашла в свою церковь, как всегда, помолиться за здоровье, просить у Бога прощения за грехи. А кто не грешен? При входе с боку мальчик маленький лет пяти играет тихо с машинкой. Он никому не мешает. Как фурия из боковой каморки вылетает монашка с головы до пят вся в чёрном одеянии. Накинулась на малыша. Грубо за руку потащила вон. А орала как! Ругалась чуть не матом. Это в святой день. Когда врагам прощают, не только детям.
        Пришлось и мне быть крёстной мамой. Всех предупреждала. На мне креста нету. Но они пристали, мои сёстры. Будь ею. Наблюдаю за обрядом как-бы со стороны и при непосредственном участии. Желающих в ту пору окреститься было много и взрослых и детей. В пристройке возле церкви всех нас собрали. Монашки начали ругаться и делить, кто полотенце возьмёт, кому достанется еда. Молодой священник начал обряд, никого не причастив. Ему помощница, не знаю, кто она по сану, говорит: «Батюшка, вы что-то не так делаете». Он быстренько стал накрывать какой-то вещью каждого, они там что-то бормотали. Вернулся к обряду. Молитву читает. Сам стоит, покачивается с пятки на носок и обратно, в джинсах и кроссовках. 
       Меня часто спрашивают: «Когда пойдёшь креститься?». Я думаю, не скоро. Морально не созрела.
      Во время царствования Ельцина было дело. После работы набился нас целый троллейбус. Некоторые повисли на подножке. Только отъехали от остановки. Мужской голос проговорил: «Француженки в такой транспорт не полезли бы. Они дождались бы свободных мест». Пауза в минуту-полторы.  Вдруг нежный женский голосок отвечает: «Если мы будем ждать свободный транспорт, вы останетесь без ужина». Пауза в полминуты. И понеслись со всех сторон вперемежку с матом, в разных голосовых вариациях и тембрах: «Выкиньте его из троллейбуса. Морду ему надо набить. Если не заткнёшься, я сам тебя заткну. Да ты знаешь, какие у нас зарплаты? В Ульяновске и Пензе квартплата ниже, чем у нас. Нам выплату задерживают по три месяца. Ельцина на рельсы положить вместе с тобой». И т.д. в таком же духе. Начиная с задней площадки, волна скандала пошла по всему транспорту до водительской кабинки. Если бы мы не были спелёнаты теснотой, набились, как сельди в бочку, дошло бы до рукоприкладства  и мордобоя. Страсти разгорелись нешуточные. Вновь прибывшие ничего не понимают, чью сторону принять? Кого слушать? Вот так совершаются революции. Недаром Ленин назвал свою газету «Искра». Из искры возгорится пламя. Я соблюдала нейтралитет. По-другому не могла. Смеялась от души. Хоть какая-то разрядка в то нелёгкое время. Кино, да и только.
      Родной завод закупил в Югославии оборудование. Его транспортировали в Россию на грузовиках по всей Европе, через три границы. Огромная фура припарковалась прямо перед административным зданием. Нам всем было жутко интересно, какие они – иностранцы? Во всех окнах торчали женские, задумчивые и немного восхищённые лица. Выпрыгнул из кабины грузовика молодой мужчина, высокий, красивый, в белоснежной рубашке. Выбрит. Модная стрижка на голове. Трезвый. Тело такое стройное. Я в жизни своей не встречала ничего подобного. Обидно до слёз. У меня такого партнёра никогда не было и не будет.
        Вышли наши цеховые мужички (по-другому язык не поворачивается назвать) на разгрузку машины. В чёрных грязных робах (год не стиранных, это точно, пока не получат новую спецовку), лица серые, хмурые, злые с похмелья. Все как на подбор со щетиной. Голодные и полупьяные. На треть ниже ростом гостя. Мухоморы, одетые в штаны. Горькие слёзы русских женщин. Наш генофонд. На них смотреть страшно, а ведь большинству из нас с ними надо спать. Бывает, задумываюсь. Почему по России часто выключают энергию? Просто нас жалеют, откроем глаза – а перед лицом мухомор храпит. Бац, от страха, что это на всю жизнь, мы впадаем в кому. Представьте, вся женская половина страны в обмороке. Вот и обесточивают ночами, наши сердца и разум берегут. Таким образом, выполняя программу защиты материнства и детства.    

     Сентябрь, 2007. Елена Конста. Фото Е. Маскинсковой.