26. Охотничьи летописи

                Вот снова звучит в перелесках
                В далеких полях без дорог
                Начищенный мелом до блеска
                Певучий охотничий рог.
                На лазе лису поджидая,
                В волнении промах ты дашь,
                А в сумерках гончих сзывая,
                С улыбкой поправишь ягдташ.
                К нему притороченный сбоку
                Ушастый тяжелый русак,
                Усталость смахнет ненароком,
                И ты поспешишь на большак.

                В.Орлов

14.01.95
             Вышли с Николаем из «Скорой» на автотрассе у села Рассыпное и пошли посадкой к дому. Бушуйка (которого я теперь уже не помню когда отдал  Николаю) не работал, а Певку нужно было заставлять работать в посадке. Она не испытывала большого желания лезть в кусты из-за глубокого снега. Вот мне и пришлось продираться по ним, горяча и подманивая собак, а Феденев шел полем по краю посадки.
             Двух зайцев мы с Певкой выставили ему за полчаса и Феденев  положил обоих беляков в свой (!?) объемистый рюкзак. Я же ограничился всего одной серой куропаткой.
             Перешли трассу. Южный ветерок постепенно превратился в метель. Идем к дому нашей посадкой и уже почти подходим к ее концу. А метель становится всё сильнее и сильнее. Полем идти невозможно: одежду сразу продувает насквозь. Идем серединой посадки, где более-менее тихо. Вдруг Певка, которая весь этот день работала прекрасно, развернулась назад, потом спустилась со снежного надува вниз, закрутилась в тополях, дважды отдала голос. Внезапно из-под ее носа из снега вылетел огромный лисовин и попёр кустами. Выжловка залилась по-зрячему и - за ним.
             Бах! Бах! Это Феденев ударил по лисе, когда она шла кустами и была практически невидима за тополями и, естественно, «промазал».
             Я почувствовал, что лисица сейчас свернет, выйдет на чистое место, и вот тогда наступит мой черед. Так и получилось. Зверь вылетел в прогалину и показал мне свой бок.    
            Бах! Лиса встала на голову, потом кувыркнулась, и еще шибче наддав, поперла на поле. Певка – за ней. Лисовин заметно стал сдавать, пробежал метров двести и лег.
            - Отрыщь! ( Это я Певке, которая стала трепать зверя).
            - Учись, пацан, пока я жив!  (Это я - Феденеву).
            Жена дома не выразила ни малейшей радости по поводу красного зверя, чтобы не выставлять мне магарыч за такой трофей, как это обычно бывает принято в благочестивых семьях. Пришлось самому решать эту проблему.
           А уж блох в этой лисе было больше, чем во всех их убитых мною ранее за всю мою охотничью жизнь. Хотел набрать их в бутылочку и напускать на Феденева, который утверждает, что зимой на лисицах блох не бывает.

17.01.95
            Крещенские морозы. Утром было-33. Просидел перед телевизором до 11 часов, посмотрев с отвращением южноамериканский сериал. Потом глянул на термометр: -28. Многовато будет, но пошел.
             Проехал на лыжах окрестными полями – все пусто. Первого зайца развел у шахт у штабеля труб. Думал, разводя следы, что это русак, а он оказался беляком. Положил его в поняжку и отправился к водопроводу, что выше дальних кустов. Там и убил второго зайца. А этот оказался русаком, а по следам казался мне беляком.
             Несмотря на мороз, оба зайца ночью жировали на небольшом, с огород, участке и легли здесь же, на месте жировки. Оба поднялись с лежки из-под ног. В сильный мороз неохота зайцу покидать «тепленькую» лежку.

15.02.95
            Последний денек охотничьего сезона. Надо его закрывать, а за ночь навалило снега, и сделалась мертвая пороша. Тепло. Снег липнет к лыжам, и они не скользят. Внизу у лога, почти напротив машдвора, наткнулись с Певкой на заячий полузанесенный след. Шагов через сто – «двойка». Певка пошла по следу, а я начал обрезать, ориентируясь на ход собаки, и вдруг увидел метрах в сорока заячью нору в снегу.
             Протер очки, которые постоянно запотевали, и начал подходить. 30 метров,...25, ...20, ...10 метров – не выходит заяц из норы. Три метра. ...Два! ...Один!!!
              Стою перед норой и тупо соображаю (тупо, потому что устал, на лыжах налипло по пуду снега, спина мокрая): вот входной следок в нору, выходного следа нет.  А где тогда заяц?
              Копнул лыжным носком снег над норой. Вихрем взорвался снег под  моей лыжиной,  и в метре от чела норы из этого снежного фонтана вылетел огромный русачина. Отпустил немного и ударил «двойкой». Готов! Ведь это же надо, так плотно лежать! Попил чайку и с тем окончил охотничий сезон 1994-95 года.
              А праздничный ужин по случаю окончания сезона и чествования добытчика, устроенный моей супругой Ираидой Никифоровной, произвел на меня неизгладимое впечатление.