зацепиться за жизнь

    -------------------------------------------------------
             Зацепиться за жизнь.
    ---¬¬¬---------------------------------------------------
   
               Повесть Насти Красницкой.
    
    -------------------------------------------------------               
                Глава первая.    
                Смысл смерти.
   Сара …
   В этом мире она была единственным человеком, с которым Нельсона связывала нить сочувствия и любви.
   Когда смертельная болезнь разорвала её, Нельсон снова остался один.
   Он всегда был одинок.
   Современный город так устроен, что человек может прожить много лет, так и не заметив своего одиночества.
     Встреча с Сарой …
     После её …
    После её ухода Нельсон снова стал чувствовать себя одним из призраков городского смога.
      Нежная улыбка синих глаз, которая стала смыслом его жизни там, в двухэтажном домике за мостом, погасла. И он перестал понимать, что делает здесь, в этой толпе, среди этих автомобилей.
     Пока он знал, что она где-то, пусть не рядом с ним, но где-то дышит, борется с болезнью и думает о нём … он знал, что она думала о нём до последнего мгновения, … можно было надеяться на чудо и как-то существовать. Почти что жить … от одного телефонного звонка до другого.
    Они расстались полгода назад, незадолго до её …
    Незадолго до её ухода навсегда.
    Так захотела Сара, когда почувствовала, что силы оставляют её. Когда поняла, что из жизнерадостной, энергичной девушки начинает  превращаться в старуху, которая экономит каждоё своё движение. И каждую свою эмоцию. Эти изменения происходили постепенно, день за днем.  Время её жизни начало обратный отсчет. Но не это испугало её.
       У неё уже не было сил бояться смерти. Постоянная усталость и недомогание примирили её со страшной неизбежностью смерти, и Сара больше не предпринимала попыток отсрочить её хотя бы на месяц. Но когда она почувствовала, что её стала утомлять даже любовь Нельсона, то подумала, что не имеет права удерживать рядом с собой мужчину, лишая его физической близости.
     Она не могла...
     Просто не могла признаться ему в том, что ей стал безразличен даже секс.
     Хотя видела, что Нельсон решил остаться рядом с ней до конца.
     Вот это и напугало её. Она привыкла к своей болезни, но боялась, что не вынесет вида его страданий. Рак потихоньку убивал её гордость, ей всё труднее было изображать из себя бесстрашную, мужественную девочку, она чувствовала, что нуждается в жалости и заботе, с каждым днем становится всё капризней.
    Ей было всё труднее гасить внезапные истерики.
    Поэтому она и уехала к родителям, хотя сердце её сжималось от жалости к нему.
    Она не до конца понимала, как много значит для Нельсона. Ей не хотелось думать о том, что она стала смыслом его жизни. И что он никогда не простит себе, что потерял эти полгода, которые мог провести рядом с ней. 
    Ни он, ни она не могли заранее представить ту чёрную, призрачную  пустоту, которая заполнит Нельсона после ухода Сары.
  Человек всегда надеется, что всё как-нибудь обойдется, даже после того, как приговор уже прозвучал, не оставив никаких шансов на чудо.
     И Нельсон позволил её уехать. 
     Потому что она была для него всё той же, прежней Сарой.
     Необыкновенной и прекрасной. Нежной и решительной. Упрямой Сарой, с которой лучше не спорить.
     Он согласился с тем, что не будет к ней приезжать, но настоял, чтобы они созванивались два-три раза в неделю. Он всегда звонил ей сам. Готовился к этим разговорам заранее, собирая шутки и анекдоты, которые могли бы её хоть немного развеселить. Сара всегда любила посмеяться.
     У неё был чудесный смех.
     Он рассказывал анекдоты в телефонную трубку, она смеялась, но Нельсон слышал, как постепенно, день за днем, слабеет её смех.
     Он договорился с ней, какие фильмы они будут одновременно смотреть по телевизору, чтобы потом обменяться впечатлениями. Но всё чаще она говорила, что не смогла посмотреть фильм. И он не спрашивал – почему. Они никогда не разговаривали об её болезни. Он не задавал вопросов, а она терпеть не могла, когда её жалели. Они оба упорно делали вид, что ничего не происходит, надеясь обмануть друг друга, и болезнь.
     Каждый раз, закончив разговор бодрым «созвонимся через неделю», он потом еще долго сидел, сжимая в руке телефонную трубку, слушая короткие гудки, и думал: «Но ведь бывают же чудеса, когда выздоравливают самые безнадежные. Господи, сделай так, чтобы она  исцелилась. Я прошу тебя, Господи!».
    Он даже сходил пару раз в церковь, хотя до этого даже не умел креститься. 
   Но голос её всё слабел и слабел … он чувствовал, что ей всё труднее говорить … потом её родители всё чаще стали говорить ему, что Сара не может подойти к телефону, потому что спит или плохо себя чувствует.
     И когда однажды голос её вдруг повеселел и смех её, как раньше, зазвучал чарующей музыкой, сердце его сжалось. Он знал, что так бывает перед самым концом. Когда болезнь вдруг отступает на день или несколько часов, чтобы дать человеку возможность проститься с этим миром, сказать последние слова своим близким.
      Закончив разговор, он не сразу сумел поставить телефонную трубку на подставку, руки вдруг отяжелели, перестали его слушаться, и трубка никак не вставала на место, соскальзывая. Страшная усталость навалилась на него, парализуя волю. Он понимал, что это странное состояние связано с Сарой. Что если он будет сопротивляться, то сможет задержать её уход. Но никак не мог собраться с силами, собрать волю в кулак, чтобы выбраться из этого вязкого тумана, в конце концов его сознание вообще отключилось, и он провалился в чёрный, пустой сон.
      Очнулся под утро, обнаружив себя сидящим в кресле. Тело затекло и он даже застонал, когда пошевелился, чтобы сесть поудобнее. Он посмотрел в окно и потер лицо, не понимая, что с ним произошло.
     И только увидев телефонную трубку, валяющуюся на полу рядом с креслом, вспомнил: «Сара!».
      Он взял в руки трубку, повертел её, но не стал никуда звонить. Он и так уже знал, что она умерла. Всё было кончено.
     Он больше никогда не услышит её голоса.
    Не зная, что делать дальше, он занялся обычными утренними делами – пошел на кухню, сварить себе кофе и поджарить тост. И даже, откладывая звонок в дом Сары, позанимался на велотренажере. И принял душ. Он двигался по инерции, на автомате, ни о чем не думая, перемещаясь по квартире в привычном ритме начала дня, не желая верть тому, что его жизнь изменилась бесповоротно и уже никогда не будет прежней.
      Ему некуда было торопиться. Он знал, что услышит, набрав её номер телефона.
   Похороны Сары состоялись в марте. Каждый раз, когда Нельсону приходилось участвовать в этом ритуале прощания, у него невольно возникали ассоциации с кукольным театром.
    Мир, сузившийся до размеров небольшой комнаты. Восковое лицо в гробу, которое кажется муляжом …
    Муляжом человека, который совсем недавно ходил, улыбался, о чём-то мечтал. Растерянные люди вокруг не хотят поверить, что эта застывшая, пугающая своей неподвижностью, маска …
    Эта неподвижная маска была лицом человека, с которым теперь, вот сейчас, им надо проститься навсегда. Они не знают, что говорить, и произносят чужие слова, старательно исполняя положенные ритуалы, стараясь учесть все мелочи, пытаясь угадать, что может понадобиться ему или ей в этом путешествии туда, откуда еще никто не вернулся.
     Потом поцелуй в холодный лоб, … как холодны … так безнадежно холодны  … эти застывшие лбы … и гроб уезжает навстречу ждущему его огню, … а молчаливая процессия людей, выходит из крематория…
    И наступает страшное время прощания. Когда просыпаешься утром и прислушиваешься – а вдруг случится чудо и тебя окликнет родной голос. Бежишь по улице за знакомой фигурой, пока чужой человек не обернется, чтобы ты понял – это просто похожее платье, рост, цвет волос. Но это не тот и не та, кого ты так хочешь увидеть, обнять, сказать слова любви и благодарности.
Нет в жизни ничего страшнее, чем проститься с человеком, которого любишь. Вынуть его из своего сердца, перестать ждать, искать, надеяться. И не знать, как залечить эту зияющую рану, чем заполнить образовавшуюся пустоту.
    После похорон Сары Нельсон некоторое время продолжал вести привычный образ жизни. Но в одну из бессонных ночей, устав ворочаться с одного бока на другой, он закрыл глаза и сказал себе: «если через пять минут не усну, то встану и пойду покурить». И в этот миг под его сомкнутыми веками вдруг мелькнул образ белочки, суетливо перебирающей лапками внутри крутящегося барабана. Он видел эту белочку в детстве, в каком-то парке аттракционов. И запомнил выражение лица своего отца, когда тот смотрел на эту белочку. Она так забавно перебирала лапками, раскручивая барабан всё быстрее, а её пушистый хвост был как рыжий флаг. Маленький Нельсон хотел, как и другие дети, покормить её орешками, но помрачневший отец, отрицательно покачал головой и увёл его.
   Нельсон открыл глаза, отбросил одеяло, встал и вышёл на балкон. Он курил, глядя на ночной город, а перед его глазами было хмурое лицо отца. И Нельсон начал понимать, почему он тогда так помрачнел. Отцу было уже за сорок, и он боялся, что его жизнь будет напоминать этот суетливый бег внутри замкнутого круга, который никуда не ведет.
      Отец умер десять лет назад.
      Когда Нельсон был маленький, он мечтал о том, как вырастет, и они с отцом будут сидеть на веранде, пить кофе и разговаривать. Но отец умер внезапно, от инфаркта.
      Они так и не успели поговорить. И теперь, повзрослевший Нельсон, хотел понять, о чём  подумал его отец, в тот миг, когда почувствовал, что умирает. И вспомнил ли о нём, своём сыне? Или это уже не важно? В конце концов, какая разница, кого вспоминал и о чём думал человек в последние мгновения своей жизни?
      Это имеет значение для тех, кто уходит навсегда? Или это надо нам, тем, чья очередь еще не пришла…
     Смерть – это загадка, которую невозможно разгадать.
    И чем реже человек о ней вспоминает, тем лучше.
    С той ночи, каждый раз, когда Нельсон садился перед компьютером, чтобы просмотреть список рабочих вакансий, он ловил себя на том, что не понимает, зачем ему вся эта суета с поисками работы, денег для оплаты многочисленных счетов и кредитов. Вставать по утрам, бриться, завтракать, куда-то ходить, разговаривать, делать вид, что ты крутой и успешный, чего-то доказывать и добиваться…. Зачем ему теперь всё это? Кому, кроме него, это надо? 
     Он был одинок, у него не было ни семьи, ни друзей, и его никто не ждал вечерами, когда он, после дневной суеты возвращался в один из элитных районов Лос-Анджелеса. Оставлял на автостоянке крутой автомобиль, за который еще не выплатил кредит, здоровался с консьержем и поднимался на лифте в свою огромную квартиру, которую снял три года назад, когда  ему повысили зарплату. Открывал ключом дверь, щелкал выключателем, снимал уличную обувь и шёл на кухню, выгружать на стол пакеты с едой.
   Нормальную работу он так и не нашел, деньги кончались. Счета, которые он вынимал из почтового ящика, действовали на него, как красная тряпка на теряющего силы быка. Круговорот этих счетов казался ему бесконечным барабаном, внутри которого он движется по кругу, как та белочка, что так ловко и быстро перебирала маленькими лапками. И чем быстрее она бежала, тем сильнее крутился блестящий барабан. Но это ничего не меняло, ни в её жизни, ни в жизни тех, кто смотрел на неё.
     Неужели и ему придется всю жизнь вот также вертеться на одном месте, только для того, чтобы вереница этих счетов могла крутиться вокруг него нескончаемой лентой?
    К нему вернулось ощущение призрачности своего существования, которое мучило его еще в детстве, когда ему казалось, что люди могут проходить сквозь него, как будто его нет и никогда не было и уже не будет.
    И  когда он, поставив машину, нажимал на брелок сигнализации, то ему казалось, что если он сейчас вдруг исчезнет, то никто этого даже не заметит. Кроме фирмы, чей счет он не успел оплатить. И пустой автомобиль так и останется стоять на этой стоянке.
   Всю жизнь он рассчитывал только на себя, своё упорство и своё самолюбие. Он не нуждался ни в чьей помощи. И не искал тех, кому нужна его помощь. Современная жизнь так устроена, что мы легко можем обходиться без друзей и подруг.
      Деньги, конечно, не могут заменить тепло дружбы и огонь любви. Но они помогают не замечать их отсутствия.
    Когда год назад его уволили из фирмы, занимающейся рекламой, он разозлился, но не потерял уверенности в себе. Он проработал там десять лет, и уже успел сделать себе имя, получив парочку престижных наград и став руководителем отдела. И действительно, скоро его пригласили в другую фирму и предложили оклад в три раза больше. Но он отказался, потому что такие деньги предполагали круглосуточное пребывание в офисе, без выходных и отпусков, а в его жизни уже появилась Сара.
   Сара, которая считала, что любоваться закатом Солнца - важнее самой престижной работы. И Нельсон с ней согласился.
    Он всегда был романтиком и всегда это скрывал.
    Да, Нельсон, которого подчиненные считали сухим и безжалостным педантом, на самом деле был мечтательным и нежным романтиком. Мало кто знал, что дома у него был аквариум, в таинственной тиши которого плавают разноцветные рыбки, плавно помахивая гибкими хвостиками.
     Многие думают, что эти безмолвные рыбешки не требуют особых забот. Плавают там потихоньку, сами по себе, не беспокоя владельца аквариума. Но на самом деле, для того чтобы поддерживать их безмятежное спокойствие, надо приложить немало усилий: менять воду, постоянно следить за её температурой, содержанием кислорода, правильно подбирать корм и водоросли. Аквариум – не такое простое дело, как это кажется постороннему наблюдателю. Это особый мир - мир мечтательных рыб и колышущихся водорослей, темных камней и хрупких ракушек. И Нельсон любил по вечерам погружаться в его загадочную, зеленоватую тишину.
   Он чувствовал себя чужим в мире рекламного бизнеса, но там не требовалось большого стартового капитала, которого у него не было. И карьера зависела только от него самого, его упорства, самолюбия и таланта. Упорства и самолюбия у Нельсона было вполне достаточно.
    А вот с талантом возникли небольшие проблемы. Его воображение было слишком избирательно. Он не мог одинаково хорошо выполнить любой заказ. Иногда идеи били фонтаном, но если ему не нравился товар или его рекламодатель, то в голове у него срабатывал какой-то тормоз, мозги деревенели, он начинал суетиться, надувать щеки, глупо выглядеть. Так было и с тем последним проектом, когда он нахамил с начала заказчику, потом начальнику и ушёл, хлопнув дверью.
    Именно тогда в его жизни появилась Сара, и он сразу почувствовал в ней родственную душу.
     Судьба свела их, когда они оба были в отчаянии. Нельсон начинал понимать, что занимается не своим делом, а Сара узнала о своей болезни. И в этот критический момент, они оба начали играть с жизнью в прятки. Нельсон упорно продолжал изображать крутого рекламщика, а Сара – легкомысленную женщину, которой всё нипочём. Только Нельсоном руководил страх жизни, а Сарой – страх смерти. Они оба нуждались в передышке, в том, чтобы остановиться и подумать. Любовь дала им такую возможность. Но это чувство оказалось сильнее, чем они рассчитывали. Их притянуло друг к другу так, что даже смерть никак не могла их разлучить. Нельсон не хотел её забывать, Сара стала его неотъемлемой частью.
     Что было бы с ними, если бы не её болезнь? Возможно, он пришел бы к ней на кастинг, устраиваться на работу, ведь она тоже в своё время занималась рекламой и была владелицей довольно успешной фирмы. И, может быть, они полюбили бы друг друга...
     Хотя вряд ли…
     Они были очень разными. Сара, умевшая искусно использовать свою женственность и мягкую красоту, на самом деле обладала характером железобетонной твердости, а Нельсон только притворялся упертым перфекционистом …
    Но теперь это уже не имело значения.
     Когда Сара уехала к родителям, он снова начал искать работу, но, видимо, что-то было такое в выражении его лица, что все его попытки были безрезультатны. Пару раз его брали на испытательный срок, после окончания которого, вежливо прощались, обещая позвонить. Он знал, что это значит, потому что и сам не раз поступал также, когда ему срочно был нужен работник на короткий срок.
   Однажды, через месяц после похорон Сары, когда он, после очередного собеседования, шел к месту парковки своего автомобиля, какая-то женщина остановила его, о чём-то спрашивая. Нельсон, не ответив, посмотрел мимо неё и пошёл дальше. Он не слышал её вопроса, но подсознание отметило, что кто-то его окликнул и, сделав несколько шагов, Нельсон оглянулся. Он увидел женщину, понял, что она его о чём-то спрашивает, но не мог вникнуть в смысл её слов. Она была так похожа на мать Сары … Нельсон повернулся, так ничего и не сказав удивленной женщине, и пошел к своей машине, которая стояла неподалеку.
    Он запретил себе думать о Саре днем.
    Вечером, только вечером …
    Поздно вечером, поужинав и убрав посуду, он ложился на диван, закидывал руки за голову, закрывал глаза и погружался в воспоминания. В этих воспоминаниях Сара смеялась и сердилась, её синие глаза сверкали и манили … он рассказывал ей о том, что произошло с ним за день, и она вздыхала, глядя на него с сочувствием и жалостью … потом он, не размыкая влажных ресниц, поворачивался на бок и засыпал.
     Он спал, сжавшись в комок, в огромной квартире, оснащенной по последнему слову техники: кондиционер, контролирующий температуру и влажность воздуха, бесшумный холодильник, огромная панель телевизора, компьютер. И посреди этого современного великолепия – одинокий человек, который перестал понимать, зачем это всё ему нужно. Потому что рядом с ним не было той, которую он любил. Любил и потерял.
     И вот теперь, когда эта женщина окликнула его,  что-то случилось с ним. Она была слишком похожа на мать Сары.
     Внутри него будто что-то хрустнуло и надломилось. Сев в автомобиль, он долго не мог его завести, потому что слёзы лились из его глаз … и он не знал, как их остановить.
   Он сидел, положив локоть на руль и уткнувшись лицом в мокрый рукав рубашки из хлопка. Его автомобиль стоял посреди шумного, делового города, и многие водители, проезжая мимо, окидывали его «Бентли» завистливым взглядом.
   Хозяин которого, не чувствовал ничего кроме абсолютного одиночества.
     Слезы его текли, не останавливаясь, и вскоре он начал задыхаться от соплей. Это заставило его поднять  голову, в поисках носового платка. Высморкавшись, и судорожно выдохнув, он сказал себе, что дошёл до критической точки. И только после того, как он признался себе, что не знает, как и зачем ему жить дальше, слёзы остановились сами собой, и он смог завести машину, чтобы вернуться домой.
      Что делать человеку, который заблудился в лабиринте жизни, и думает, что выхода нет? А если даже и есть, то там его никто не ждет.
      Который никому не нужен.
      И которому никто не нужен.
      Рядом с которым нет никого, за чью любовь можно было бы зацепиться …
    
    И Нельсон принял решение, которое в тот момент казалось ему единственно правильным: уйти вслед за Сарой.
     В загробный мир он не верил, но смерть его не пугала. Жить в тёмной пустоте абсолютного одиночества было страшнее. Раньше, до появления Сары, он искренне считал, что целью его жизни является карьера, успех. Но она объяснила ему, что это не так, и он ей поверил.
   Поверил потому, что полюбил Сару. Это было захватывающее и прекрасное чувство, поглотившее его целиком и заменившее его прежние самолюбивые мечты о карьере. Сара стала центром его жизни, вокруг неё крутились все его мысли и чувства. И этого было вполне достаточно, пока она была рядом.
       Ошибкой Нельсона было то, что он просто поменял объект цели. С начала это была карьера, потом любовь, но каждый раз это было что-то, находящиеся во внешнем мире, то, что он хотел получить в своё личное, эгоистичное пользование. Он хотел сделать карьеру, чтобы наслаждаться восхищенными и завистливыми взглядами окружающих. Но когда он встретил Сару, это стало ему неинтересно, потому что она стала его заветной целью.
      Любовь подарила им обоим новый, более высокий смысл жизни. И Нельсон решил, что это и есть то, ради чего стоит жить.
      После ухода Сары, у него просто не было сил начинать всё с начала. Он был не в состоянии сделать самое необходимое – найти новый смысл жизни. И не хотел думать о том, что жизнь является ценностью сама по себе, независимо от того, понимаем мы смысл своего существования или нет.
   И что вопрос о смысле жизни – это вопрос дьявола.
   Когда Бог предупреждал Адама и Еву о том, чтобы они не рвали яблоки с Древа познания Добра и Зла, Он предвидел, что  человек, познавая мир, очень быстро возгордится сознанием своей исключительности. Как же, ведь он – единственный, кто, вкусив яблоко Познания добра и зла, способен осознать себя, свои мысли и чувства!
    В том числе и такое чувство, как страх смерти.
    Но осознав неумолимость и беспощадность смерти, испуганный человек, неизбежно, начинает задавать себе этот дьявольский вопрос о смысле своего существования.
    И Он понимал, что эгоистичность человеческого разума помещает людям найти правильный ответ. Потому так тосковал и плакал, Он боялся не своих страданий, а того, что Его жертва будет напрасной. Он видел, что на самом деле людей тревожит не вопрос о смысле жизни, а вопрос – почему я должен умереть? Я, такой умный, красивый, смелый должен обязательно состариться и умереть. Не хочу!
      Не хочу!!!
      Мне страшно … страшно умирать … исчезнуть навсегда … бесследно …
       В слабости своей человеческой люди начинают выдумывать сказки о вечной жизни, переселении душ, привидениях и вампирах. Но все эти сказки всего лишь попытка обмануть себя, заглушить страх смерти.   
      Почему мы забываем, что там, в бесконечной вечности Эдемского сада, кроме дьявольского Древа познания Добра и Зла, есть еще и Древо бессмертия? И охраняет его не дьявол, его охраняют ангелы. Которые почему-то не хотят, чтобы Человек познал плоды и этого дерева. Боятся, что мы можем стать таким же, как они? Или понимают, что мы пока не готовы справиться с бременем вечной жизни?
    Это ведь так непросто – жить вечно.
    Ну, или хотя бы лет двести … А уж триста …
    Для такой длинной жизни уже не подходит современная формула успеха: жить так, будто это твой последний день. Да и что будет считаться успехом, когда люди научатся жить долго? Когда отпадет необходимость суетиться и напрягаться, обгоняя друг друга, чтобы добежать до своей призрачной цели быстрее других?  Будут ли деньги иметь над людьми такую власть, которую имеют сейчас? Карьера, должность … могут ли они иметь значение, если у тебя впереди не шестьдесят и даже не сто лет, а двести или триста? Может быть, мы живем так мало, потому что не знаем, чем заняться уже  после пятидесяти? 
     Но у Нельсона не было сил философствовать на тему вечной жизни. Он был молод, а молодые смерти не боятся.
    Смерти боятся старики.
    Молодые боятся жизни.                Глава вторая.
                Чёрный туман.
    
     Нельсон привык всегда действовать по четкому плану, учитывая все мелочи. Готовясь уйти вслед за Сарой, он тоже составил план действий и постарался всё предусмотреть.
      Во-первых, он решил, что сделает это на сороковой день после ухода Сары. Он слышал, что души умерших в течение сорока дней после смерти бродят по тем местам, где они жили, окончательно прощаясь с этим миром. Раньше он посмеивался, считая такие разговоры бреднями. Да и сейчас не особо в это верил.
     Но надо же было ему зацепиться хоть за что-то, хотя бы на время. На эти десять дней.
     Определившись с датой, он занялся практическими делами. Когда они познакомились, Сара снимала двухкомнатную квартирку на одной из окраин города и подружилась с соседским мальчиком Эбнером, который рос без отца, и Нельсон однажды даже ходил в его школу на родительское собрание. Нельсон уговорил его маму переехать в квартиру Сары, оплатив её на год вперед, потому что для этой женщины даже эта убогая квартирка была не по карману. А ему не хотелось, чтобы там жили посторонние люди. Еще у  Сары была собака – терьер Эрни. Нельсон закупил для него корма на год вперед и оставил его Эбнеру, чтобы он кормил любимую собачку Сары.
   Машину он брал в кредит, поэтому просто вернул её, объяснив, что потерял работу.
   Потом он заплатил до нужного ему дня за свою квартиру, и предупредил, что съедет. Оставшиеся деньги Нельсон перевел в фирму, которая занималась доставкой продуктов на дом. Цены там были такие, что осталось совсем немного – на билет, чтобы доехать до кладбища, где похоронили Сару, и еще чуть-чуть. Проделав всё это, он счел подготовительную работу оконченной и засел в квартире за закрытыми шторами.
     День его начинался с фотографии Сары. Он подходил к ней и говорил: «Привет» и тут же по щекам его начинали катиться слезы. Плакать по утрам около её фотографии стало для него привычным ритуалом. Но это не смущало Нельсона, ведь его никто не видел. Да если бы и увидел, … для него не имело значение, кто и что мог бы подумать о нем и его слезах.
    Потом он получал продукты и шел на кухню открывать бутылку виски. Он никогда не пил в комнате, где стояла её фотография, потому что Сара бы этого не одобрила. Пиво еще можно было, но виски он пил только на кухне и там же курил, около форточки. Хотя Сара и этого бы не одобрила, но выходить на лестничную площадку было выше его сил.
    С начала он, как все порядочные люди, пил виски только вечером, но потом стал делать это по утрам. Ему очень хотелось увидеть Сару хотя бы во сне, но она ему не снилась. Поэтому он и стал пить по утрам, чтобы протрезветь к вечеру. И каждый раз, перед сном, он подходил к её фотографии и просил: « Приснись, мне, пожалуйста». Но она все равно не снилась.
     И это было для него тяжелее всего.
    Так подошел сороковой день, который он себе назначил. Уходя, он оставил квартиру открытой, потому что не собирался возвращаться. Когда он вышел на улицу, солнечный свет ударил ему по глазам, и он зажмурился. Выглядел он ужасно, несмотря на то, что утром побрился. К тому же он забыл, что уже весна и вышел на улицу в пальто, в котором был на её похоронах, в конце марта.  Люди оглядывались на него, но ему это было безразлично, потому что он не видел себя со стороны. А если бы даже и увидел, то не стал бы расстраиваться.
     После долгого сидения в закрытой комнате, окружающий мир казался ему чужим и нереальным. Он видел людей, деревья, машины, но всё это существовало отдельно от него, а он, со своим горем, был сам по себе. И не было ни одной ниточки, ни одного крючочка, с помощью которой он мог бы зацепиться за окружающую его жизнь. Да он и не хотел этого.
    Ему надо было перейти через дорогу. Он остановился на переходе, посмотрел налево, увидел приближающийся автомобиль, понял, что должен его пропустить, потому что не успеет, … что было дальше, он потом никогда не мог вспомнить… всё вокруг вдруг потемнело и его будто накрыло чёрным туманом, он ничего не видел и не слышал … он перестал себя ощущать …
    и какой-то голос шепнул ему прямо в ухо: « Беги, что же ты стоишь? Беги же, быстрее, быстрее беги». И он побежал.
      Хотя хорошо понимал, что не успеет и столкновение с машиной неминуемо.
      Из того, что произошло потом, он помнил только, как сделал первый шаг… всё исчезло … мрак пустоты … страшный визг тормозов вытащил его из забытья.
     Чёрная волна схлынула, и он увидел, что сидит на асфальте перед автомобилем. Белый как мел водитель сидел, вцепившись в руль, зато его жена, выскочившая из машины, кричала ругательства, утирая слезы. Кто-то подбежал и помог ему подняться. Нельсон сделал несколько шагов и понял, что может идти сам. Он был абсолютно цел, никаких переломов и вывихов, только побаливала ушибленная нога. Водитель, который наконец-то выбрался из машины и стоял, уцепившись за капот, смотрел на него остановившимися глазами. Нельсон, к которому стали возвращаться ощущения и способность думать, почувствовал, что тому сейчас еще хуже, чем ему и сказал: «Извини, друг, всё в порядке». Услышав его голос, бедный водитель тоже начал оживать, и в его глазах стала разгораться ненависть. «Ладно, ладно – забормотал Нельсон, хорошо его понимая, - ты извини уж, пожалуйста. Я пойду».
     Он перешел-таки через дорогу, провожаемый злобным взглядом водителя и проклятиями его жены, добрался до какого-то скверика и скрылся среди деревьев.
    Он шел, спотыкаясь, натыкаясь на кусты, наконец, упал под одним из деревьев, зацепившись за его корень, и не стал подниматься. Ему надо было отдышаться и подумать. Он не понимал, что произошло. У него и в мыслях не было бросаться под этот автомобиль. Почему он вдруг побежал? И как остался жив и даже цел, хотя должен был погибнуть? Эти вопросы крутились в его голове вихрем, который надо было остановить.
    Он не мог вспомнить, что с ним произошло в момент, когда на него опустился этот чёрный туман. Только потом, через несколько лет, он понял, что его подсознание, эта неведомая, неподконтрольная нам сила, поднявшись из тьмы веков, собрав весь опыт, накопленный его предками и им самим, на несколько секунд отключило его голову.
     Чтобы сохранить ему жизнь.
     Именно этот тёмный инстинкт самосохранения, которому было наплевать на то, что он не знает, как ему жить без Сары, произведя мгновенный расчет, заставил его подпрыгнуть высоко вверх. Древняя сила подсознания подняла его над асфальтом ровно настолько, чтобы передний бампер наезжающей машины, ударил по нижней части ноги, изменив траекторию его движения. Поэтому Нельсон и оказался не на асфальте, под колесами автомобиля, а упал на его капот. Пока он на него падал, пока съезжал, водитель успел затормозить. Нельсону повезло, что машина была старой марки с горизонтальным, длинным капотом. И что она ехала не очень быстро, потому что в этом месте был небольшой подъем. Он сообразил всё это позже, рассказывая Дугласу.
    Но тогда, через несколько минут после происшествия, Нельсон еще не понимал, как это всё произошло, просто чувствовал, что его инстинкт самосохранения оказался сильнее его отчаяния, сильнее его любви к Саре.
     И он ненавидел себя за то, что остался жив.
     Ненавидел!!!
     Нельсон ударил кулаком по траве и сел, обхватив голову руками. Он не знал, что ему делать дальше.
     И вдруг где-то рядом прозвучал нежный голос Сары. «Нельсон» позвала она, и Нельсон поднял голову. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что этот голос ему чудится, но он так хотел его услышать еще хотя бы раз… неважно как … неважно откуда …  просто хотя бы слышать её голос…
    «Нельсон – колокольчик её голоса мерцал где-то за его спиной – не надо, Нельсон».
    Нельсон вскочил, оглянулся, сделал шаг к тому месту, откуда прозвенел её голос, потом еще шаг … он был один на этой поляне …  и он спросил: «Где ты, Сара? Где?».
    Вокруг стояли деревья, сквозь узор их ветвей синело пустое небо.
    «Сара! – в отчаянии позвал Нельсон, - Са-а-а-ра!».
      Он кричал так громко, как только мог, чтобы она услышат его там, куда докричаться невозможно. Голос его сорвался, и он замолчал, напряженно вслушиваясь, всё еще надеясь услышать её голос еще раз.
      Тишина.
      Спокойное, вечное небо.
      Непримятая трава
      Пустая, и безответная тишина.
      Нельсон опустился на землю и закрыл глаза. Никогда он не услышит её голоса. Никогда.
   «Всё кончено», тихим ударом погребального колокола прогудело внутри. «Всё кончено. Кончено. Кончено, кон-чено, кон-че-но , кон-че-но … Всё!». И колокол, ударив в последний раз, смолк.
      Нельсон открыл глаза.
      Надо было жить дальше. Он пока не понимал, как и зачем. Но чувствовал, что вторую попытку самоубийства он сделать не сможет. «Всё кончено», прошептал он самому себе и вытер мокрое от слёз лицо.
    Надо было жить дальше.
    Ему не хотелось двигаться, шевелиться. Сидеть вот так, замерев в напрасной надежде. Но застывшее тело требовало движения и Нельсон сел поудобнее.
    Он прислонился к дереву и начал прикидывать свои жизненные средства.
    С квартиры придется съехать, она обходилась слишком дорого. Надо было искать работу. Но его передернуло уже на слове «реклама». Нет, этим он больше заниматься не будет.
   И тут он вспомнил про родительский дом. Там вполне можно жить. И там ему почти ничего не будет напоминать о Саре. Кроме этого танца… Он так и не научил её танцевать…  Нельсон провел рукой по глазам, которые вновь наполнились слезами ...
   Надо было жить дальше.
   Нельсон встал, отряхнул пальто от травинок. И почувствовал, что ему жарко. Он огляделся. Вдохнул теплый воздух, увидел молодую листву на деревьях, проснувшихся от зимней спячки, и понял, что наступила весна. Окружающий мир с его запахами, цветом, шумом постепенно возвращался к нему. Нельсон снял пальто, стряхнул прилипшую травинку, аккуратно сложил и повесил на руку.
   Надо было жить дальше.

                Глава третья.
                Медведь.

     Прошло несколько лет.
     В большом супермаркете, расположенном в одном из районов, где живут люди с невысоким уровнем доходов, около стеклянной стены, которая огораживает игровую комнату, где мамы оставляют детей, уходя за покупками, стоял Чейз и смотрел, как за стеклом играет с детьми высокий мужчина, одетый в костюм медведя. Он так увлекся наблюдением за тем, как малыши с криком и хохотом бегают вокруг этого медведя, что не услышал, как подошел  Винс. Они оказались в этом магазине совершенно случайно и были здесь впервые. Когда-то, несколько лет назад, Винс и Чейз были друзьями Сары и жили на нижнем этаже дома, в котором она снимала квартиру. Они были дружны до последнего её дня и помогали друг другу, чем могли.
- Что это тебя там так заинтересовало? – удивился подошедший Винс.
- Смотри … этот медведь… он тебе никого не напоминает? – спросил его Чейз.
- Например?
- Да ты посмотри внимательнее. У тебя много знакомых такого роста?
   В это время медведь поднял руки вверх, показывая, что сдается. И этот характерный жест заставил Винса присмотреться к мужчине за стеклом повнимательнее.
- Нельсон?! Ты хочешь сказать, что это Нельсон?!
- А что? Похож, – ответил ему Чейз.
- Чтобы такой парень, как Нельсон, работал аниматором в игровой комнате супермаркета в этой дыре? Да я скорее поверю, что он улетел на Луну.
- Ты забываешь, что он почти месяц жил с Сарой. А это всё равно, что побывать в центре землетрясения.
- Нет, просто похож. Костюм медведя и детская комната - это слишком даже для парня, побывавшего в руках Сары.
     И они ушли.
     А к медведю подошел маленький мальчик и посмотрел на него снизу вверх. Аниматор нагнулся и спросил:
- В чём дело, малыш?
- А ты медведь или медведица?
Нельсон (это был он) присел на карточки и снял маску.
- А тебе кто нужен?
- Если ты медведь, то отведи меня, пожалуйста, пописать. Только побыстрее, пожалуйста.
- Понял – сказал Нельсон, беря малыша на руки.
   Когда он вернулся, в комнате уже был Джек, его напарник, пришедший его сменить.
- Как дела? – спросил он Нельсона.
- Тебе сегодня повезло – Мейсена уже забрали. – сказал Нельсон.
   Мейсен был мальчик, семья которого жила рядом с супермаркетом. И его молодая мамаша частенько приводила сынишку к ним, чтобы встретится со своим парнем. Нельсон с ним еще как-то ладил, а вот его молодой напарник, увидев хитрую физиономию маленького хулигана, просто зеленел от злости. Мейсен чувствовал, что его мама ведет себя неправильно и Джеку приходилось расплачиваться за тех, кто приходил к ней на часок-другой, не желая задерживаться подольше. Малыш, не знавший отцовской любви и защиты, рос безжалостным проказником. 
    Попрощавшись с Джеком, Нельсон отправился переодеваться. Когда он подходил к раздевалке, то его заметил рыжий Джонни, который о чем-то разговаривал в коридоре с Уэсли, девушкой из бухгалтерии.
   - Нельсон! – радостно воскликнул Джонни, - вот кто это сделает! – сказал он взволнованной чем-то Уэсли, устремляясь навстречу Нельсону. «Слишком радостно он меня приветствует» - отметил про себя Нельсон, сворачивая в раздевалку.
- Нельсон, ты единственный, кто может это сделать! – горячо заверил его Джон, вбежав вслед за ним.
- Что именно? Передвинуть мебель?  Снять со шкафа папки? – поинтересовался Нельсон, снимая костюм медведя и вешая его в шкаф. Он уже привык к тому, что благодаря высокому росту, его часто звали на помощь, когда было лень идти за стремянкой. – У меня есть время переодеться? Или это срочно?
- Не то чтобы срочно, но чем скорее, тем лучше.
- Ты не можешь просто и коротко сказать, что надо сделать?
- Надо сходить в бухгалтерию и посмотреть на нашу Горгону.
- Просто посмотреть? И всё?
- Да, просто посмотреть. Ты сам всё поймешь.
- Ладно, схожу, посмотрю. Надеюсь, что не окаменею.
   И, взяв полотенце, Нельсон отправился в душ, а Джон выскочил в коридор. Было слышно, как он радостно закричал Уэсли: «Нельсон сходит и посмотрит».
   Через несколько минут Нельсон вошел в бухгалтерию и подошел к столу, за которым сидела женщина, которую за глаза называли Горгоной за её леденящий взгляд. Говорили, что её побаивается сам Генеральный директор, не говоря уже о менеджерах помельче. А уж молодые девочки, работавшие в бухгалтерии, просто трепетали под её взглядом, как осиновые листья, хотя она редко прибегала к штрафам, и никогда не придиралась просто так. Но стоило кому-то из них допустить ошибку, как она тут же требовала для проверки именно ту бумагу, с которой что-то не так. Им казалось, что она обладает какими-то сверхъестественными способностями, умеет читать их мысли и сканирует документацию быстрее компьютера. На самом деле она просто умела наблюдать за ними, сразу замечая то выражение растерянности или задумчивости, которое появлялось на их лицах в случае промаха.       
     Посмотрев на неё, Нельсон сразу понял, в чем дело.  У Горгоны было хорошее зрение, но, работая за компьютером, она надевала простые стеклянные очки, считая, что они экранируют излучение экрана. Однако сегодня одно стеклышко выпало из оправы, а она этого не заметила и теперь выглядела, как одноглазый пират. Вил у неё был уморительный, Нельсон с трудом сдержал улыбку и проникся сочувствием к тем, кому пришлось общаться с ней. Сказать о том, что у неё выпало стекло, никто не решался, а смотреть на неё, сохраняя серьезное выражение лица, было непросто.  Нельсон чувствовал, что все, кто сидел в комнате, следят за ним, ожидая, что он будет делать. В дверях появился Джонни, у него было умоляющее выражение лица, он смотрел на Нельсона с надеждой. Горгона, продолжая печатать, строго спросила: «В чём дело?» и слегка приостановилась, вспоминая его имя, но не вспомнила. У неё была плохая память на имена. Все затаились, исподтишка наблюдая за ними. Нельсон сел на стул и огляделся: стеклышка от очков нигде не было видно. 
- А что, эти очки действительно экранируют излучение? – спросил он.
- Надеюсь – сухо ответила женщина, не отрываясь от клавиш.
- А можно я посмотрю их поближе? – сделал вторую попытку Нельсон. Но Горгона только метнула на него недовольный взгляд, не переставая печатать. Нельсон нагнулся к ней поближе и тихо сказал: – У вас стеклышко выпало.
- Какое стеклышко? – возмущенная женщина оторвала взгляд от монитора.
- Которое должно быть в оправе. – тихо сказал ей Нельсон.
   И, так как женщина продолжала смотреть на него с холодным презрением, добавил:
– Да вы снимите очки и посмотрите сами.
   Горгона сняла очки, осмотрела их, поняла, наконец, в чём дело, огляделась вокруг, и начала медленно краснеть. Нельсон понял, что назревает катастрофа.
- Давайте посмотрим, оно, наверное, затерялось среди бумаг, – сказал он.
    Женщина растерянно перебирала бумаги, чувствуя, что на неё все смотрят.
- Оно упало, я подобрала– прошелестела девушка из-за соседнего стола. – Вот, – и она положила на стол начальницы стеклышко.
- Спасибо… - и Горгона замялась, вспоминая её имя, – спасибо, Шелли, - сказала она.
   Нельсон взял стекло, вставил в оправу и попытался ногтем подкрутить разболтавшийся винтик, но у него не получилось.
- Здесь нужна очень маленькая отвертка. – сказал он. – У вас нет отвертки? – спросил он.
- Нет, – покачала головой женщина, к которой постепенно возвращался обычный цвет лица.
- Ничего страшного. В любой аптеке вам всё подкрутят за несколько минут. И они будут, как новенькие.
   Нельсон посмотрел на Горгону. И та кивнула ему в ответ, соглашаясь. Да, это сделают в любой аптеке за секунду.
- До свидания, – сказал Нельсон и пошел к двери. Девушки восхищенно смотрели вслед человеку, который разговаривал с Горгоной и остался жив. В дверях Джонни пожал ему руку и тоже посмотрел на него с уважением. Он страшно переживал за Уэсли, в которую был влюблен. И, хотя он работал в другом отделе и мог бы не бояться Горгоны, но подойти к ней самому, даже не пришло ему в голову. Теперь он был горд, что догадался попросить об этом Нельсона и смотрел на него с благодарностью.
    Слегка улыбаясь воспоминаниям об этой маленькой драме, Нельсон шёл по коридору, здороваясь на ходу с коллегами. Он вышел через служебный выход, перешел через дорогу, купил газету, дождался своего автобуса, зашел в него, сел и развернул газету.
   
    Через полчаса он вышел из автобуса и направился домой. Несколько лет назад он отремонтировал родительский дом и теперь жил в нём. Не потому, что у него не было денег на съемную квартиру. Просто ему так было легче. Он жил здесь до встречи с Сарой
    Когда он открыл дверь, навстречу ему вышёл терьер Эрни. Он постарел и уже не так яростно крутил хвостом, как раньше. Нельсон потрепал его по лохматой голове и спросил: как дела? Эрни тявкнул и облизал ему лицо теплым язычком. Нельсон улыбнулся, встал, насыпал ему корма и занялся будничными делами.
    Дверь открылась, и вбежал Эбнер.
- Привет! – радостно закричал он, бросая сумку куда-то в угол. – О! Виноград!.
- Сначала вымой руки, – наставительно сказал Нельсон.
- Я ртом, – пробормотал Эбнер, наклонился, откусил виноградинку и побежал мыть руки.
    Нельсон покачал головой, посмеиваясь, и поставил на стол еще одну тарелку. Эбнер часто забегал к нему поговорить о своих мальчишеских делах. Вот и теперь он пришёл посоветоваться с ним.   
 - Нельсон, а как ты, когда учился в школе, ухаживал за девочками? – спросил Эбнер, усевшись за стол. Схватив бутерброд, он засунул его в рот практически целиком.
-  Не торопись, жуй, - привычно проворчал Нельсон и задумался, вспоминая.
- Оказывается, это было так давно, что я даже затрудняюсь вспомнить.- удивился он. – Кажется, мы начинали с приглашения в кино.
- А что? Хорошая идея. Ты думаешь, она согласится?
- Ну, это как повезет.
- А вдруг она откажется? И будет потом надо мной смеяться.
-  Зачем ты сразу думаешь, что будешь делать в случае поражения? Ты сначала подумай, как победить.
- А вот моя русская бабушка говорила, что надо всегда подстилать соломку.
- Что такое солома?
- Ну, это что-то типа сухой травы.
- Знаешь, пусть женщины занимаются соломой, а мы, мужчины, должна всегда идти вперед.
Эбнер посмотрел на Нельсона с восхищением.
- Да, мы пойдем вперед – воскликнул он – а они пусть стелют свою соломку.
- Кстати, как там твоя мама?
- Нормально. А на какой фильм её пригласить?
- Только не на боевик.
Эбнер взглянул на Нельсона с удивлением.
- Им не нравятся боевики – пояснил Нельсон.
- Да? А что же им тогда нравится?
- Какая-нибудь мелодрама про любовь.
- Может быть, сводить её на порно? – задумчиво спросил Эбнер.
   Нельсон с трудом удержал серьезное выражение лица и сказал:
- Я бы не советовал.
- Да, для первого раза это будет слишком. – согласился Эбнер.
   Звонок телефона прервал их разговор. Нельсон взял трубку и услышал голос Джека, своего напарника.
- Привет , Нельсон. Тут тебя спрашивают два каких-то чувака.
- Кто бы это мог быть? Они назвали свои имена?
- Да, Винс и Чейз.
   Нельсон замер. «Пусть это будет сон, и я сейчас проснусь» - подумал он, закрыв глаза. Но проснуться не получилось.
- Алло, Нельсон. Ты где? Я тебя не слышу, – звенел в трубке голос Джека.
- Я здесь. – Ответил Нельсон, тщательно выговаривая буквы. – Ты можешь передать им трубку?
- Да, сейчас.
- Привет, Нельсон. Это ты? – спросил его голос Чейза.
- Привет, Чейз. Это я, – ответил Нельсон, переводя дух. Это оказалось не так страшно, как он ожидал.
- Неужели это ты работаешь медведем в детской комнате супермаркета?
- Да, я.
- С ума сойти. Ты сможешь подъехать завтра к нам в офис, к четырем часам?
- К четырем не могу. У меня в четыре как раз начинается смена.
- О господи! Ладно, подъезжай к трем.
- Честно говоря … ладно, давайте договоримся на четырнадцать часов.
- Хорошо. В два часа. До встречи, Нельсон.
- До встречи. – сказал Нельсон и положил трубку. Он стоял, задумавшись, пока его не растормошил голос Эбнера.
- Нельсон. Нельсон!
   Нельсон повернулся и посмотрел на мальчика тёмным взглядом, медленно выплывая из оцепенения забытья.
- Я могу узнать, кто это был? – детские глаза смотрели на него с тревогой и отважной решимостью защитить. – Что-нибудь случилось?
- Всё в порядке. Это звонили Винс и Чейз.
  Нельсон, с трудом передвигая ноги, подошел к столу, сел и взял кружку с чаем.
- Ты их помнишь? – спросил он мальчика.
- Это те, что жили на нижнем этаже? Они съехали сразу после того, как умерла Сара.
     Чёрная тень прошла по лицу Нельсону, когда мальчик назвал её имя. Они никогда не разговаривали о Саре. Мальчик мысленно обругал себя идиотом и решил побыстрее сменить тему.
- Они сообщили плохие новости?
- Нет. Пригласили к себе в офис.
- В офис? У них есть свой офис?!
- Да. Они крутые парни, большие шишки в рекламном бизнесе.
- Здорово! Может быть, они предложат тебе работу?
- Вполне может быть. – Нельсон медленно пил свой чай. Эбнер понял, что ему хочется побыть одному.
- Я, пожалуй, пойду. – сказал он и вопросительно посмотрел на Нельсона: попросит остаться или нет?
  Но Нельсон не стал его задерживать и сказал.
- Тебе пора? Спасибо, что зашёл.
   Подросток пошёл к выходу. У двери он обернулся. Он чувствовал, что Нельсону тяжело, но не знал, как ему помочь. Немного потоптавшись около двери, он сказал.
- Я позвоню тебе завтра.
- Да. Конечно. – Нельсон почувствовав, что мальчик хочет его поддержать, нашёл в себе силы улыбнуться и сказать – Я буду ждать твоего звонка.
  Эбнер радостно улыбнулся, вскинул на плечо сумку и убежал.
   Нельсон остался один.
      Он сидел за столом, сгорбившись над кружкой и не видя её. Он ни о чем ни думал, ничего не вспоминал, просто сидел, всё глубже и глубже погружаясь в темный мрак незабытого горя.
      На короткое время из этого состояния его вывел Эрни. Собака постарела, и у неё не было сил вспрыгнуть на колени Нельсона. Поэтому он просто стоял рядом и поскуливал, ожидая, когда, ушедший в себя хозяин, вспомнит о нем.
     Нельсон наклонился и поднял его. Эрни облизал его мокрые от слёз щеки и посмотрел ему в глаза, взволновано дыша.
- Эрни… - прошептал Нельсон, опустив лицо в его шерстку – Эрни…
     Все эти годы Нельсон старался жить так, будто Сара … просто уехала далеко-далеко … и … вернется не скоро.
     И вот теперь звонок Чейза вдруг разрушил эту иллюзию, вернув ту страшную боль, которую он пережил после  … после того, как Сара ушла…
   
    За окном начало темнеть, когда Нельсон наконец очнулся и посмотрел вокруг себя. Эрни, прикорнувший у него на коленях, встрепенулся и засуетился. Нельсон вспомнил, что собаку надо покормить. На столе стояла неубранная посуда, которую надо было вымыть. Жизнь, с её будничными заботами, звала его и требовала действий. Нельсон встал, насыпал Эрни корма и начал убирать со стола. Но в голове у него крутилось: надо что-то сделать, я должен что-то сделать… Как будто у него где-то была назначена встреча с кем-то, кого он не видел очень давно…
    Прислушиваясь к этому зовущему его куда-то чувству, Нельсон прошел по комнате и остановился около книжного шкафа. Взгляд его пробежал по корешкам книг, и он сразу же вспомнил: Дуглас. Нельсон взял в руки одну из книг и провел ладонью по её обложке.
   «Вино из одуванчиков» Рея Брэдбери, книга о мальчике Дугласе, который в 1929 году выбежал навстречу жизни в таких замечательно легких теннисных туфлях…
   Нельсон  вспомнил другого, постаревшего Дугласа, его лицо, измученное тяжелой болезнью, услышал его тихий голос. «Передай добро по кругу … Знаешь, Нельсон, мне кажется, это и есть та истина, которая верна всегда и везде». Нельсон открыл обложку и увидел корявую надпись: «Нельсону от Дугласа». Неровные, корявые буквы … Пальцы Дугласа были скрючены болезнью и ему было тяжело сжимать ими ручку, передвигать её по бумаге.
   «Хоспис!»
   Вот куда он поедет, чтобы провести время до завтрашней встречи с Винсом и Чейзом. Нельсон перелистал записную книжку и набрал номер. «Хоть бы она была на месте» – подумал он и посмотрел на часы. Было уже поздно. В обычных больницах главного врача в такое время уже не застанешь. Но это была не обычная больница, а «прихожая смерти», как её называла Дженнифер. Да и сама она не была обычным руководителем. Она жила этим хосписом, который сама и основала после того, как у неё от рака умерла дочь.
   «Алло. Я слушаю» - услышал Нельсон в телефонной трубке низкий, прокуренный голос.
- Здравствуйте, - сказал он – меня зовут Нельсон Мосс, я работал у вас несколько лет назад.
- Минутку, я сейчас найду нужный файл в компьютере – ответила Дженнифер. – Да, вижу. Что вы хотите?
- Я бы хотел поработать у вас сегодня ночью.
- Только одну ночь?
- Да.
- Хорошо, приезжайте, я буду вас ждать.
    И она положила трубку. Да, это было в духе Дженнифер – не задавать лишних вопросов. Нельсон улыбнулся и начал собираться.
   Через полчаса он уже сидел в троллейбусе, глядя в темноту за окнами, и думал, как же ему повезло тогда, что он попал в этот хоспис, к Дженнифер.
    Чёрная волна, которая вынесла его навстречу автомобилю несколько лет назад, схлынула и унесла с собой все его мысли о том, чтобы уйти вслед за Сарой. Раз и навсегда. Надо было жить дальше. Но он не мог вот так, сразу, вернуться в жизнь, где его никто не ждал. Он чувствовал, что еще не готов нырнуть в эту бесконечную череду буден и редких праздников. Да и будут ли у него теперь эти, пусть даже редкие, мгновения, наполняющие нас радостью жизни? И что тогда будет двигать и толкать его по этой жизни?
     Что является движущей силой современного человека, которая утром поднимает его с кровати? Борьба за успех! Успех, который должен принести деньги, позволяющие купить все эти свидетельства успеха: дом в престижном районе, автомобиль последней марки, сотовый телефон с десятком другим функций, большая часть которых его владельцу не очень-то и нужна  и сотни других вещей. Ни одна из которых, не сможет заменить ласкового взгляда, теплой руки, скользящей по уставшей за день макушке, нежных слов утешения и горячих слов любви.
   Нельсона уже не интересовал успех, и не было рядом с ним человека, от которого он хотел бы услышать слова участия и поддержки. Ему никто не был нужен. Он привык всегда и во всем рассчитывать только на себя. Так он жил до встречи с Сарой. И так ему предстояло жить теперь, когда она ушла.
   Тогда, несколько лет назад, когда Нельсон вышел из парка, у него было странное ощущение чужака в этом мире автомобилей, троллейбусов, людей, взгляды которых скользили по нему, не запоминая. Они все знали, куда идут и зачем.
   К нему вернулось ощущение одиночества и призрачности.
   Он оказался в незнакомом месте и, увидев станцию метро, решил войти, чтобы сориентироваться. И не сразу понял, почему людской поток движется навстречу, мешая ему. Его толкнули раз, другой, он разозлился, и со всей силой прорвавшегося раздражения ударил парня, который на него налетел. Тот не остался в долгу, началась потасовка, прибежали полицейские и забрали его в участок. Оказалось, что он, перепутал двери «Вход» и «Выход», поэтому оказался во встречном потоке людей.
    Суд приговорил его к двадцати часам общественных работ.
    Сержант полиции предложил ему на выбор несколько мест: уборка мусора, покраска и работа санитаром в хосписе.
- Хоспис? – переспросил Нельсон, - я буду работать в хосписе.
- Ты хорошо подумал? – переспросил его сержант, удивленный выбором Нельсона.
 «Я должен знать, через что пришлось пройти Саре» - сказал себе Нельсон, и сержант заметил, что этот странный мужчина, небритый, одетый не по погоде, вдруг успокоился, перестал барабанить пальцами по столу, и его туманный, безразличный взгляд приобрел осмысленное выражение.
   Через час они были в хосписе. Дженнифер окинула его взглядом и решила прояснить ситуацию, спросив:
- Вы выбрали работу в хосписе … есть какие-то личные причины?
- Это имеет значение? – ощетинился тогда Нельсон.
 - Просто я подумала, может у вас есть навык ухода за такими больными? – спокойно ответила ему немолодая женщина с усталыми глазами. И Нельсон понял, что её не интересуют личные обстоятельства его биографии, она просто решает, как его лучше использовать. Он взял себя в руки и сказал:
- Нет, у меня нет таких навыков.
- Тогда я сейчас вызову Джейн, и она покажет вам, где у нас швабра и вёдра. – сказала Дженнифер.
- Только мне пока негде жить, - неожиданно для себя вдруг признался Нельсон.
- Можно будет переночевать в комнате для санитаров, - спокойно ответила Дженнифер, даже не подумав удивиться, - там есть кушетка для ночной смены.            
   Так началась его работа в хосписе.
   Он проработал там полгода. И понял, почему Сара отказалась от его помощи. Смерть от рака – это тяжелое зрелище. Самым трудным для Нельсона оказалось менять памперсы и вытирать рвоту. Он так и не смог побороть своей брезгливости, у него всегда было очень чувствительное обоняние. Зато у него оказалась легкая рука на уколы. И Дженнифер перевела его из санитаров в «сиделки».
   Больные люди вообще капризны, но когда ты знаешь, что человек скоро выздоровеет, то можно строго на него посмотреть, даже слегка прикрикнуть. Но как взвывать к мужеству смертельно больного человека? Сказать ему: потерпи, ты все рано скоро умрешь, так не мучай меня понапрасну, ведь я ничем тебе помочь не могу?
     Вот это и есть самое трудное в работе санитаров и врачей хосписа – они знают, что ничем уже помочь не могут, и единственное, что им остается – это ждать. Хоспис  - это страшный конвейер смерти, поэтому там редко кто из врачей задерживался надолго. Кроме Дженнифер, которая называла его «прихожей смерти».
     После того, как Нельсон проработал в хосписе полгода, Дженнифер пригласила его в свой кабинет.
- Вы работаете у нас уже полгода. Я знаю, что вы практически отсюда не выходите, отсыпаясь после ночных дежурств в комнате санитаров.
    Нельсон посмотрел на неё, отвернулся и стал смотреть в окно. Ему не хотелось говорить. Да, он жил в этом хосписе и уже не мог представить себе, что когда-нибудь выйдет отсюда. Не то чтобы он по-прежнему боялся жизни, просто не хотел об этом даже думать.
    В комнате было тихо, два человека сидели и ждали, кто же заговорит первым. Обоим было всё равно, что скажет тот, сидящий напротив. У каждого из них была своя боль, с которой они не хотели расстаться. Не потому что, считали это предательством памяти ушедшего человека. Просто эта боль и стала основным содержанием их существования, и им этого было вполне достаточно.
   Молчание затянулось. Дженнифер сидела, постукивая карандашиком по столу, и ждала, когда он ей, наконец, ответит. Честно говоря, судьба Нельсона ей была безразлична, но она понимала, что это неправильно, когда молодой, тридцатилетний мужчина живет в хосписе. Поэтому и решила поговорить с ним, чтобы подтолкнуть к окончательному выбору.
    Когда Нельсон понял, что Дженнифер так и будет сидеть в ожидании его ответа, он решил перейти в наступление и сказал:
-  Но вы ведь тоже живете здесь.
- Мне уже шестьдесят – сказала Дженнифер – тебе в два раза меньше.
    Нельсон пожал плечами: ну и что?
- Это существенная разница – проговорила Дженнифер, которая уже начала досадовать на эту напрасную трату времени, но решила довести разговор до конца, раз уж начала его. Она посмотрела на Нельсона, который ответил ей насмешливым взглядом.
- Я прошла свой путь, а ты нет.   
На этот раз она попала туда, куда и метила: Нельсон помрачнел. Помрачнел и замкнулся. Дженнифер поняла, что больше он не скажет ни слова, вздохнула и сказала.
- Вы очень хорошо работаете, пациенты вас любят, можете оставаться здесь сколько хотите.
   Она взглянула на молодого мужчину, который годился ей в сыновья, Нельсон отвел взгляд, поднялся и пошел к двери.
- Но вы все-таки подумайте над моими словами – Дженнифер решила-таки добить его. Нельсон вышел из кабинета, даже не обернувшись на эти слова. А Дженнифер осталась сидеть, постукивая карандашиком по столу, и думать.
    Через несколько дней она направила Нельсона в палату к Дугласу.

                Глава четвертая.
                Вино из одуванчиков.
    Дугласу было уже за семьдесят, и он был необыкновенным стариком. Это признавали все, кому довелось поговорить с ним хотя бы пять минут.
     Его родители обожали Рэя Брэдбери, особенно повесть «Вино из одуванчиков», про мальчика в лёгких теннисных туфлях. Назвали своего сына Дугласом, и научили его думать, что главным законом жизни является принцип «передай добро по кругу». Мудрая простота этого девиза помогала ему сохранить себя в самые чёрные дни одиночества и сомнений. Это была его психологическая подушка безопасности.
        У постаревшего Дугласа начисто отсутствовали какие-либо амбиции. Он не стремился произвести на собеседника приятное впечатление, у него была своя точка отсчета добра и зла, своя шкала самооценки.
        Конечно, когда-то, в молодости, ему тоже хотелось стать лучше всех. Но однажды он понял, что этого же – вырваться вперед – хотят и все остальные. Это открытие поразило юного Дугласа в самое сердце. Он тогда долго думал, как же ему теперь жить дальше? И пришел к выводу, что не стоит тратить время своей жизни на соревновании с теми, кто бежит рядом. Особенно, если это твои друзья. И Дуглас успокоился. Хотя и не сразу. Ему понадобилось некоторое время, чтобы справиться со своим самолюбием. Особенно трудными были первые двадцать лет борьбы с тщеславием и амбициями. Потом дело пошло легче. И уже к годам к шестидесяти он сумел окончательно избавиться от греха гордыни. Почти совсем окончательно.
    Он удивил Нельсона в первый же день.
    Когда Нельсон пришел делать ему укол, Дуглас стоял у окна, которое выходило в сад, накрытый зимним снегом. Услышав шаги санитара, он обернулся, увидев в его руках капельницу, вздохнул и покорно пошел к кровати, закатывая рукав. Наблюдая, как Нельсон готовится к процедуре, старик сказал: 
- Завидую деревьям. Каждый год весной они начинают новую жизнь: расцветают, выращивают плоды, потом всё теряют, чтобы на следующий год расцвести снова. Десятки раз они проходят круги своей жизни. А у нас, людей, только одна весна и только одно лето. И только одна зима. Для деревьев зима – это ожидание следующей весны, а для нас – уже прощание.
    Дуглас остановился, подумав, что не стоит тревожить молодого человека, которому еще далеко до зимы, и улыбнулся ему, извиняясь за свою старческую меланхолию. Закрепив иглу, Нельсон внимательно посмотрел на пациента.
     Он уже полгода жил в этом хосписе и привык к унылым жалобам предсмертных воспоминаний об ушедшей молодости. Жизнь большинства людей бедна событиями, поэтому очень часто ему приходилось выслушивать один и тот же рассказ несколько раз. Нельсон никогда не останавливал рассказчика, даже если знал его повествование уже наизусть, понимая, что ими движет страх смерти и страх забвения. И он не просто слушал всё это раз за разом, сохраняя вежливое выражение лица, но и запоминал. Запомнить, сохранить их в своей памяти – это всё, что он мог для них сделать.
     Однако в улыбке Дугласа не было  просьбы о жалости, только мудрая печаль человека, понимающего, что дни его сочтены, и желающего прожить эти дни достойно и мужественно.
    И эта улыбка так напомнила ему Сару ...
   … когда она объясняла ему, почему отказывается от его помощи и хочет уехать к родителям ...
    В первое время, пока болезнь еще давала такую возможность, они подолгу разговаривали. Дуглас оказался очень интересным собеседником, его эрудиция восхищала Нельсона. Старик относился к поколению людей, для которых книги были не просто хранилищем информации, а мудрыми друзьями, с которыми он советовался, спорил, восхищался. Сам Нельсон не очень любил читать, но у них все-таки нашлась общая тема для бесед и разговоров. 
    Дуглас был киноманом и поразил Нельсона тем, что его любимым актером был Киану Ривз, а знаменитую «Матрицу» он смотрел раз пять:
 - Понимаешь, этот фильм коснулся нашего самого потаенного страха – страха жизни. Потому что жизнь – это ежедневные, будничные заботы, требующие постоянного напряжения воли.
      Нельсон, закончив крутить винт, поднимающий изголовье кровати, отошел на шаг, чтобы посмотреть, удобно ли сидеть его старшему другу, затем укрыл его одеялом до подбородка. Ночью Дуглас всё время мерз.
- Да, жизнь это постоянное напряжение воли, - голос Дугласа был задумчив и спокоен, Нельсон уселся на стул рядом с его кроватью. - Поэтому некоторые люди пользуются любой возможностью, чтобы сбежать в безопасный мир телевидения или Интернета, наполненный эмоциями даже больше, чем обыденная реальность, но не требующий усилий воли. Наоборот, волю надо мобилизовать, чтобы отключить телевизор или Интернет, и вернуться в реальность. Создатели «Матрицы» ошиблись только в одном – это был добровольный выбор людей – подчиниться Матрице, которая обеспечит им существование безопасное, но наполненное переливами чувств и эмоций. Поэтому в фильме появился персонаж, который решил вернуться в Матрицу, даже ценой предательства своих друзей.
     Дуглас остановился, чтобы передохнуть и Нельсон произнес:
- А мне кажется, Киану Ривз так хорошо сыграл этого Нео, потому что он и сам живет внутри какой-то своеобразной матрицы и выходит из неё только для того, чтобы сыграть в каком-нибудь фильме, - Нельсон не относился к числу поклонников этого актера, - а потом возвращается обратно. Разница в том, что он сам создал свою матрицу. И сумел довольно удачно встроить её в Матрицу Голливуда. Но Голливуд изменился, и матрица Киану Ривз начинает выпадать из голливудской матрицы.
- А что? – задумался Дуглас, - интересная версия.
- Согласись, - развеселился Нельсон, - у него всегда такое лицо, будто он умножает в уме двухзначные числа.
   Дуглас покачал головой, не соглашаясь. И Нельсон, придавив сарказм неуместного остроумия, сказал:
- Извини, шутка неудачная. Знаешь, мне он больше понравился в фильме «Адвокат дьявола». В финале, когда его герой оказался в совершенно безвыходной ситуации, я просто замер, ожидая, что же он сделает. Для меня это было очень важно. Я смотрел фильм и думал, что реклама – это тоже территория дьявола. Поэтому мне было интересно, что сделает персонаж Киану Ривз. И когда он выстрелил, у меня в голове будто что-то щелкнуло и встало на свои места. Мне даже кажется, что если бы я в своё время не посмотрел этот фильм, то был бы другим человеком. Гораздо хуже, чем сейчас.
     Нельсон посмотрел на Дугласа вопросительно.
- Ну, ты всё-таки преувеличиваешь влияние кинематографа, - ласково улыбнулся Дуглас, - ты просто нашел в этом фильме подтверждение своим мыслям. Но финал там замечательный, мощный. А какие актерские работы! Зловещий и отвратительный Аль Пачино, нежная Шарлиз Терон! Хотя это была не самая лучшая её актерская работа.
- Дуглас! Не смей говорить плохо про Шарлиз Терон. Это самая красивая и самая женственная актриса Голливуда.
- Вот с этим спорить не буду. И даже скажу, что мне очень не хватало её в фильме «Криминальная фишка от Генри». Она единственная, кто мог бы сыграть роль этой актрисы так, как надо для этого фильма.
- А мне фильм показался скучноватым. Ограбление банка, как средство от депрессии – это, конечно, круто. Но это же сюжет для школьников и как-то мелковато для Киану Ривз.
- У него там была совсем другая тема. Я бы на его месте назвал фильм «Чужие мечты», потому что его герой так и не нашел свою мечту. Ограбление банка – это была мечта его старшего друга, театр – мечта его подруги. Получалось, что его Генри реализовывал чужие мечты.
- Мне кажется, что этот фильм не спасла бы даже Шарлиз Терон, - вставил Нельсон, чтобы дать Дугласу передохнуть.
- Нет-нет, первая половина получилось чудесной. Я смотрел фильм в кинозале, и когда там появился охранник банка, одна девушка, видимо, забывшись, очень громко, спросила у своего спутника: «А что, с ним тоже надо будет делиться?». И в зале, среди зрителей, вдруг началось бурное обсуждение ситуации. Это было так интересно! Но потом, когда сюжет стал похож на уже виденное сто раз, все снова захрустели попкорном, достали бутылочки с соком и пивом. Я бы на их месте в сцене, когда они дерутся за пистолет, ранил бы Макса, чтобы отправить его в больницу. Тогда деньги остались бы в банке, охранника наградили за задержание преступников. Генри на суде - оправдывают, потому что он уже отсидел за попытку ограбления, Макс после больницы возвращается в тюрьму. И в финале он получают посылку от Генри и Юлии, а там грейпфруты, величиной с голову. 
     Нельсон рассмеялся:
- Круто! Знаешь, твой вариант мне нравится больше.
- Да, так жаль, что чудесная работа Джеймса Каана и неплохая работа Киану Ривз пропали из-за слабости других членов киногруппы. Там каждый вел свою линию: сценаристы придумали простую историю про ограбление банка, режиссер снимал историю о взаимоотношениях с актерами, Киану Ривз вел свою линию, которая всё время вылезала из рамок сценария. Актрисе не хватало загадки женственности. А, самое главное, никто из них, в том числе и сам Киану Ривз, так и не задал себе вопроса, чем этот Генри отличается от обычных людей и что мешает ему жить так, как все. И мечтать о том, о чем мечтают все.
- Что значит – «как все»? – заинтересовался Нельсон.
- Как все обычные люди, - учительским жестом выпрямил указательный палец Дуглас.
- Да чем же этот Генри отличается от обычных людей?
- Тем, что услышал зов своего таланта. У него же было всё, о чем мечтают обычные люди – нормальная работа, любимая женщина, которая хочет родить ему ребенка. А он сбежал от неё в тюрьму.
- Да ведь он же её просто не любил. И потом дети – это так скучно.
- Нет, Нельсон, дети – это самое чудесное и самое радостное, что только есть в жизни. Когда они обнимают тебя своими маленькими, нежными ручонками, смотрят на тебя сверкающими глазками … знаешь, когда они радуются чему-нибудь, то у них как будто фонарики в глазах зажигаются.  Нет ничего чудеснее детских глаз, которые смотрят на тебя в ожидании чуда. Ты не представляешь, как интересно наблюдать, как они растут, меняясь каждый день.
   «Наверное, мама любила меня вот так, как рассказывает Дуглас, - подумал Нельсон, - я же помню её нежный взгляд, ласковые руки. А вот отец … для отца я был скучной обузой. Да, повезло детям Дугласа, что у них  такой замечательный отец».
- Ну и почему этот Генри отказался от такого счастья? – спросил Нельсон, чтобы не погружаться в печальные воспоминания.
 - Талант, актерский талант – вот что его беспокоило, тянуло изменить жизнь, найти что-то другое. И когда он встретил женщину, которая занималась тем, что соответствовало его природному таланту, он её полюбил. Хотя эта актриса практически ничем не отличалась от Деборы, разве что не хотела детей.
- Ты считаешь, что талантливому человеку не надо заводить детей?
- Мне кажется, это зависит от жизненных обстоятельств. Воспитание детей – это трудное дело, не каждый это может и не каждому этим надо заниматься. Для этого тоже нужен свой талант. У каждого из нас своё Предназначение – кому-то воспитывать детей, кому-то их лечить, кому-то воспитывать, а кому-то сниматься в фильмах, которые помогают им принять правильное решение.   
- Но этот Генри в результате все-таки ограбил банк и отказался от своего таланта, выбрав судьбу беглого вора.
- Да, сценарий там был никудышный. Когда я думаю, каким замечательным и необыкновенным мог бы получиться этот фильм, если бы там появилась нежная и лукавая улыбка Шарлиз Терон, мне так жаль, что этого не произошло.
- Кажется, кто-то сомневался в её актерских способностях?
- После «Сладкого ноября» - нет. И хотя ей дали «Оскара» за другой фильм, а за этот номинировали на «Золотую малину», мне кажется, именно в «Сладком ноябре» она сыграла одну из лучших своих ролей. Говорят, ради этого фильма она даже отказалась от съемок в «Пёрл Харбор» 
- Да что ты говоришь? Как жаль! Я смотрел «Пёрл Харбор» и думал – неужели нельзя было найти актрису покрасивее? Вот где её точно не хватало!
    Улыбнувшись, Дуглас сказал:
- Нельсон, хорошей актрисе необязательно быть красивой.
- Но желательно! Дуглас, согласись, что на красивую актрису смотреть интереснее.
     Дуглас рассмеялся и отрицательно покачал головой:
- Нет, не соглашусь. Должно быть еще что-то - душа, интеллект, много прочитанных книг. И я уважаю Шарлиз Терон не за красоту, а за этот выбор. Потому что в «Сладком ноябре» сценарий был гораздо лучше, чем в «Пёрл Харборе». Там был удивительный сценарий, но режиссер не смог его реализовать.
- Ничего не могу сказать, я этот фильм пропустил.
- О! Обязательно посмотри. Шарлиз Терон играет там … даже не могу подобрать подходящего слова. Знаешь, когда актрису хотят похвалить, говорят, что она сыграла великолепно, блестяще справилась с ролью. Но в её игре не было ни великолепия, ни блеска, просто трагическая история мужественной, больной девушки, которая надеется обмануть смерть. А финальная сцена на мосту, когда они расстаются, – лучше сыграть просто невозможно.
- Чем болела её героиня? – насторожился Нельсон.
- Какая-то разновидность рака, - ответил Дуглас, уловив напряжение Нельсона.
- И она, конечно же, выздоровела! В кино ведь оживают даже умирающие, - усмехнулся Нельсон, сжав кулаки.
    С самого дна его души, чёрным облаком, поднималось воспоминание об ожидание чуда, которого он так ждал тогда …
   Дуглас почувствовал, что коснулся того, о чем давно хотел поговорить с Нельсоном, но не решался. Поэтому стал говорить медленно, подбирая каждое слово, чувствуя себя сапером на минном поле:
- Нет, это особенный фильм, там открытый финал, она уезжает, он остается.
- Уезжает?! – чёрный туман, как тогда, заволакивал сознание Нельсона и он не заметил, как вскочил со стула и стал метаться по комнате, повторяя как в бреду – «уехала… уехала … уехала?».
- Нельсон. Нельсон! – несколько раз окликнул его Дуглас, прежде чем, тот его услышал и посмотрел на него мутными, невидящими глазами.
– Уехала!!? – Нельсон склонился над стариком, – А зачем?! Зачем она это сделала?
    Нельсон едва сдерживал себя, потому что ему хотелось схватить … хотя бы этого старика … и трясти, трясти изо всех сил ... пока не услышит ответ на свой вопрос …
   Он и не догадывался, что это, оказывается, так мучило его всё это время. Их отношения оборвались в самом начале, когда каждый был увлечен своим чувством, они не успели научиться понимать и прощать друг друга.
- Она не хотела, чтобы он видел её больной и немощной, - голос Дугласа был спокоен и рассудителен - она хотела, чтобы он запомнил её молодой и прекрасной. Мне кажется, её можно понять.
- Молодой и прекрасной? – и Нельсон вдруг разрыдался, упав на стул.
   Дуглас следил за ним молча. Иногда единственное, что мы можем сделать для тех, кого любим, - это просто молча посидеть рядом. Дверь тихо приоткрылась, появилась Дженнифер, Дуглас прижал палец к губам, и она ушла, тихо закрыв дверь.
    Наконец, обессилев от слез, Нельсон начал успокаиваться. Он поднял голову, всё еще не зная сердиться ему на Сару или сочувствовать её мужеству.
– Молодой и прекрасной … - произнес он севшим голосом, откашлялся и огляделся в поисках салфетки, чтобы вытереть мокрое лицо и высморкаться. - А когда вышел этот фильм?
- Не помню. А почему это важно?
- Я знал девушку, которая поступила также, - Нельсон взял другую салфетку и провел ею по вновь набежавшим слезам, задержал дыхание, чтобы остановиться, выдохнул и выбросил мокрые комочки бумажных салфеток.
- Ты сердишься на неё?
- Не знаю, - Нельсон еще раз вытер лицо. Горестные воспоминания потихоньку оседали обратно, на дно души. Нельсон еще раз вздохнул, выдохнул и сказал:
 - Это был её выбор. Она уехала к родителям, они заботились о ней. Ей, ведь, было труднее, чем мне. Нет, я не сержусь на неё за то, что она уехала. – Нельсон покачал головой, – я её понимаю. Нет ничего страшнее, чем видеть, как страдает человек, которого ты любишь. Она любила меня и не хотела смотреть, как я буду мучиться рядом с ней. Наверное, она была права. Хотя, мне кажется, я смог бы все это выдержать. И может быть, рядом с ней, мне было бы проще привыкнуть к тому, что она уходит.
    Дуглас положил свою ладонь на его руку и слегка сжал её. Нельсон посмотрел на него, спрашивая взглядом, правильно ли он думает:
 - Это был её выбор. Разве я мог возражать и спорить?
- Ты правильно сделал, - ответил Дуглас, - я уверен, что так ей было легче.
    Дуглас был единственным, кому Нельсон смог рассказать о Саре.
    Дуглас верил в Бога, и это удивляло Нельсона, который был убежденным атеистом. Он вообще сомневался в искренности людей, которые почитали Бога и посещали церковь.
- Но у тебя же нет никаких доказательств, что он действительно существует, – сказал он однажды Дугласу. – Как можно верить в то, что невозможно доказать?
- Нельсон, это не надо доказывать. Понимаешь? Бог есть, я это точно знаю.
- Откуда?!
- Просто знаю. Я с этим родился и никогда в этом не сомневался.
    Нельсон помолчал, колеблясь, но потом всё-таки спросил.
- Ты веришь в Бога. Почему Он не помог тебе вылечиться? За что Он тебя наказал? Мне кажется, за тобой нет таких грехов, которые надо искупать такой жестокой ценой.
- Нельсон, моя болезнь – это не наказание. Это случайность.
- Случайность? А Сара? Сара – тоже случайность? За что? Почему? Почему именно она? Дуглас, ты не представляешь, как меня мучает этот вопрос – почему именно она?
   Дуглас ласково посмотрел на сжавшего кулаки Нельсона.
- Нельсон, рак – это страшная болезнь. И это не наказание, мы сами создали эту болезнь. Это последствия того, что мы так жестоко обходимся с Природой, живем в суете, беспокоясь о пустяках. Каждый надеется, что расплачиваться за это придется кому-то другому. Ведь никто не знает, кого выберет эта болезнь. И Бог здесь ни при чём, это не Его выбор.
- Но почему именно Сара? Дуглас, почему именно она?!
- Нельсон, нас у него так много. Он просто не успевает присмотреть за всеми. Мы совершаем так много ошибок. Он просто не успевает их исправлять. Понимаешь, Он просто не успевает…
   Была тихая ночь. Нельсон сидел около кровати Дугласа, закрыв лицо руками, пытаясь скрыть слезы, которые не мог сдержать, вспоминая Сару.
- Знаешь, Нельсон,  - сказал Дугласа и положил холодную ладонь на его мокрую  руку, сжатую в кулак - Саре действительно повезло, что она встретила тебя в такой момент. Умирать страшно в любом возрасте.
    Дуглас на мгновение закрыл глаза, Нельсон смотрел на его усталое лицо, измученное болезнью, и неизбежность их расставания холодила ему сердце. «Он устал, а я мучаю его разговорами», мелькнуло у него в голове, но он чувствовал, что их ночные беседы нужны Дугласу не меньше, чем ему. Нельсон поднял руку Дугласа и прижал её к своей щеке, усилием воли сдержав слёзы. «Не плакать, - сказал он себе, - только не плакать» и постарался улыбнуться.
    Дуглас вздохнул, открыл глаза, увидел внимательный взгляд Нельсона, глядевшего на него с тревогой, и ободряюще улыбнулся своему полуночному другу. Он был благодарен Нельсону за то, что тот сидит рядом в этот поздний час. Дуглас старался не огорчать родственников и персонал хосписа, никогда ни на что не жаловался, шутил и улыбался, но на самом деле он боялся ночей. Днём он  бодрился, но темнота ночи пугала его, ему было страшно засыпать в одиночестве. Присутствие Нельсона успокаивало старика.
 - Да, умирать страшно в любом возрасте, – сказал Дуглас, глядя на Нельсона с сочувствием, - Но меня утешает то, что у меня есть дети, внуки, а у твоей Сары этого не было. Это так несправедливо, когда умирают молодые, так и не успев понять себя, не исправив ошибок, не оставив следов. Саре повезло, что она встретила тебя, и ты её полюбил. Потому что того, кого любишь, не забудешь никогда. Ты можешь забыть имя, голос, лицо, но человек, которого ты любил, всё равно будет жить в тебе. Всегда! В каждом твоём слове, взгляде, в каждом твоём поступке. Любовь не умирает. Это знает каждый, кто любил по-настоящему. Когда любишь другого человека, то однажды наступает такой момент, когда ты понимаешь, что твоя любовь стала вечной и она уже не исчезнет из этого мира. Разрушится церковь, в которой вы обвенчались, высохнет море, на берегу которого вы любовались закатом, ветер времени разрушит дом, в котором вы жили, но ваша любовь останется навсегда.
    И такая завораживающая уверенность была в его голосе, что Нельсон замер.
- Ты думаешь это возможно? – прошептал он.
- Конечно. Любовь - это особое чувство, оно не каждому дается. Мало кто может так любить. И ты знаешь, мне кажется, что такую любовь может дать только Он. Ведь любовь это чувство, над которым мы не властны. И это единственное чувство, которое приходит неизвестно откуда. Оно может быть светлым, как летний рассвет, а может быть мрачным, как одинокая ночь, а может быть похотливым … никто не знает, какая любовь ждет его. И только Он решает, будет ли она наказанием или наградой.
    Нельсон вспомнил, как он тогда, еще не зная о страшной болезни Сары, стоял на перекрестке перед её домом, и вдруг почувствовал, как его коснулось на миг ощущение вечности. И как ему тогда захотелось, чтобы так было всегда – он, Сара, эти неказистые домишки, трамвай…
   « Да, Дуглас прав, это и  был тот миг, когда любовь растворяется в вечности. Поэтому я и не могу забыть Сару. И пусть я её потерял, но эта любовь была нашей наградой. И она останется в этом мире навсегда, даже если я вдруг забуду Сару, даже после того, как я сам уйдет из этого суетливого мира. Где нет ничего постоянного и незыблемого, потому что ветер времени сдувает всё. Кроме любви».
    Рано или поздно, но всё, что еще недавно цвело и искрилось, тускнеет и исчезает, чтобы уступить место чему-то новому. И только люди никак не хотят смириться с тем, что в этом мире нет ничего вечного.
      Дуглас посмотрел на молодого человека, сидевшего около его кровати, и подумал, что Нельсон всё-таки сможет справиться со своим горем, но ему надо еще немного помочь.
- Да, вам с Сарой повезло, что вам выпала такая любовь. Но ведь и у тех, кому повезло так любить, это тоже не всегда длиться вечно. Суета жизни растворяет это чувство. Вот как ты думаешь, долго бы вы прожили с Сарой, если бы она не заболела? Мне кажется, характер у неё был не такой уж простой. Она ведь хотела, чтобы всё всегда было так, как она хочет?
- Да, - кивнул Нельсон, и легкая улыбка промелькнула по его лицу.
- А с такой женщиной трудно договориться. Тебе бы было с ней нелегко. 
- Ну и что, - сказал Нельсон, - я бы уж как-нибудь справился.
   Дуглас тоже улыбнулся.
- Я в этом не сомневаюсь, – ласково сказал он, хотя думал по-другому. – Но знаешь, мне кажется, тебе совсем необязательно посвящать свою жизнь только воспоминаниям. Ты хоронишь в этом хосписе не только себя, но и вашу любовь, а значит и Сару. Тебе пора уходить отсюда.
   Он посмотрел на Нельсона и сказал.
- Дай мне слово, что покинешь хоспис, после того как я … - Дуглас замялся, подбирая слово, и процитировал Шекспира – уйду « в неведомую страну, из которой не возвращался ни один путник».
      Они смотрели друг другу в глаза.
      Где-то там, за тёмными окнами, мерцали звёзды, покачивались на ветру лёгкие облака, светились неоновыми огнями вывески рекламы, маленький мальчик повернулся во сне, сбросив одеяло, а на другой стороне планеты уже рассвело и люди, раздвигали шторы, улыбаясь утреннему Солнцу.
      А здесь, в палате хосписа, два человека, старый и молодой, говорили о смерти и любви, прощаясь навсегда.
     И Нельсон сказал: «хорошо, Дуглас, я обещаю». Старик сжал его руку и ободряюще улыбнулся: « Всё будет в порядке, Нельсон, я уверен, ты справишься».
      Дуглас закрыл глаза, отдыхая, но болезнь потихоньку начала ворочаться, напоминая о себе свербящей болью, и он подумал, что надо успеть сказать Нельсону такие слова, которые помогут ему пережить и его смерть. Попросив боль еще немного, чуть-чуть подождать, он ласково посмотрел на молодого человека, улыбнулся его печальной тревоге и произнес:
      - Знаешь, я все-таки везучий человек. Прожил жизнь так, как хотел, совершил не так уж много ошибок, а некоторые даже успел исправить. И теперь умираю вовремя. Не раньше и не позже своего срока. Оказывается, это так важно, понимать, что умираешь вовремя.
      И он еще раз улыбнулся Нельсону своей светлой улыбкой, цену мудрости которой знал только он сам и Тот, кто знает про нас всё.
      Через неделю Дуглас умер.
     Нельсон выполнил обещание, данное ушедшему другу: собрал свои вещи, попрощался с Дженнифер и покинул хоспис.
       Он долго не мог подобрать себе работу, которая бы устроила его, пока, совершенно случайно, не набрел на эту должность Медведя в игровой детской комнате супермаркета.
                Глава пятая.
                Самолюбие.
   Когда Нельсон вошел в кабинет, Дженнифер посмотрела на него вспоминающим взглядом и сказала:
- А! Я вас вспомнила. Это вы помогали Дугласу?
- Вы помните Дугласа? – удивился Нельсон.
- Разве можно забыть такого человека, как Дуглас? – сказала Дженнифер и достала сигарету.
- Как вы поживаете? – спросила она, закуривая. - Извините, я забыла спросить - вы курите, вам не мешает мой дым?
- Я не курю, но ваш дым мне не мешает, – ответил Нельсон.
- Так как вы поживаете? – снова спросила Дженнифер.
- Спасибо, всё нормально. – Нельсон решил не говорить ей, что работает аниматором в детской комнате супермаркета. Это могло удивить даже Дженнифер.
- Да? Что ж я рада, что вы смогли тогда вырваться из хосписа. Дуглас всё-таки сумел вас убедить.
«Так вы специально направили меня именно к нему? Чтобы он помог мне выйти из хосписа?» – хотел сказать Нельсон, но посмотрев на курившую женщину, с высохшим от старости лицом и покрасневшими от усталости глазами, промолчал. Ей не нужна была его благодарность. Она жила в «прихожей смерти», где такие пустяки, как слова благодарности, уже не имеют значения. Она сделала то, что считала нужным сделать, у неё получилось, она сумела помочь ему вернуться к жизни. Она сделала больше – она помогла не только ему, но и Дугласу, последние дни которого были согреты заботой о нем, о Нельсоне. Она это видела, понимала, и этого ей было достаточно.
- Да, - сказал ей Нельсон, - Дуглас помог мне снова зацепиться за жизнь. Хотя это и было трудно.
   Он пожаловался ей совершенно случайно, он уже давно никогда и никому не жаловался. Да у него и повода для этого не было. Кроме этого, особого случая, который неожиданно выбил его из колеи, из привычного течения жизни.
- Ну, ничего. – сказала ему Дженнифер, - ведь у вас получилось.
-  Да, теперь всё в порядке – кивнул Нельсон.
- Так вы к нам на одну ночь? – спросила она.
- Да, на одну.
  Нельсон не стал объяснять, что именно его привело в хоспис. А Дженнифер даже и не подумала расспрашивать.
- Вы появились вовремя. – сказала она. – Нам предстоит тяжелая ночь.
   «Тяжелая ночь» - это значит, что в хосписе, кто-то должен умереть. Она всегда угадывала этот момент безошибочно. И предупреждала: сегодня у нас будет тяжелая ночь или тяжелый день. Вот почему в такой поздний час она была здесь.
- А санитары, как раз все неопытные.
  Это значит, они еще не разу не видели умирающего человека, не закрывали его широко распахнутых глаз, не обмывали его иссохшего от болезни тела, не звонили его родственникам с горестным сообщением. Впрочем, родственникам Дженнифер всегда звонила сама. Это был её крест.
- Раз вы пришли, я немного отдохну. Пойдемте, я познакомлю вас с персоналом.
   Она положила сигарету в пепельницу, и встала из-за стола.
    Да, ночь действительно выдалась тяжелой. Нельсон замучился и с умирающим мужчиной, и с обеими санитарками, молоденькими девочками, которые смотрели на происходящее с ужасом, даже не замечая своих слёз. Нельсону время от времени приходилось протягивать им салфетку, чтобы они вытерли свои лица. Они были студентками первого курса медицинского колледжа и ещё ни разу не видели покойников. В хоспис пришли, движимые юношеским энтузиазмом и любопытством. Да, Дженнифер очень повезло, что Нельсон появился именно в эту ночь. Без него ей было бы трудновато.
    Домой Нельсон вернулся только утром и рухнул в кровать, практически не раздеваясь. А когда он проснулся, то часы показывали уже полдень. Он едва успел побриться и чуть-чуть привести себя в порядок. Ему пришлось вызвать такси, оплата которого пробила значительную брешь в его бюджете. Услышав сигнал подъехавшей машины, он выбежал из дома с бутербродом в зубах, одетый в свою обычную одежду. У него был костюм, так сказать, для торжественных выходов, но уже не было времени его доставать и разглаживать, поэтому он быстро схватил то, в чём каждый день ездил в на работу. В троллейбусе, на котором он добирался до своего супермаркета, она смотрелась вполне прилично и даже неплохо. А вообще он уже давно не задумывался о том, что ему надеть и как он смотрится со стороны. Он жил среди людей, которые знали его уже несколько лет, и Нельсон был уверен в том, что их отношение к нему не зависело ни от цвета его костюма, ни от его цены. И ему самому тоже было абсолютно фиолетово, во что одеты окружающие его люди.
     Но, когда он, сквозь крутящиеся стеклянные двери, вошел в вестибюль здания, где друзья Сары снимали офис, то сразу почувствовал как нелепо и жалко он выглядит в этом сверкающем мире.
    Охранник, сидевший на входе, увидев его, немедленно встал и вышел из-за своего стола, чтобы преградить ему проход к лифту.
- Мне надо в офис Винса и Чейза. – сказал ему Нельсон, остановившись.
     Охранник удивился тому, что мужчина, одетый в дешевый костюм, с неухоженным лицом без малейших признаков ботокса, знает имена людей, офис которых занимал два этажа. Они предупредили, что ждут какого-то Нельсона Мосса. Об этом еще вчера была сделана соответствующая запись в журнале, а сегодня утором Винс и Чейз, когда проходили мимо, напомнили ему об этом еще раз и просили позвонить им, как только он появится. Но охраннику и в голову не пришло, что человек, которого так ждут важные «шишки» с восьмого этажа, и есть вот этот мужчина в простой одежде, с усталым, рассеянным взглядом.
    Дремлющее самолюбие Нельсона, о существовании которого он уже и подзабыл, начало оживать под пренебрежительным взглядом мужчины в форме. Нельсон понял, что охранник принял его за какого-то обнаглевшего бродягу, и в нём стало закипать раздражение, усиленное бессонной ночью. Он распрямил плечи, посмотрел на вахтера сверху вниз, вытащил из глубин подсознания выражение лица «я – начальник, ты – дурак», и тоном приказа сказал: « Меня зовут Нельсон Мосс. Позвоните и наведите справки». Он смотрел охраннику прямо в глаза, и тот привычно оробел, признав в нем того, кто имеет право говорить тоном приказа.
- Минутку – сказал он и вернулся за свой столик, - я сейчас позвоню, и за вами спустятся.
   Мужчина, под его строгим взглядом, быстро набрал номер телефона, и через несколько минут из лифта вышла длинноногая секретарша Винса и Чейза.  Эта была самая красивая и самая стройная секретарша в этом здании. Увидев которую, охранник перестал дышать, и даже Нельсон сказал себе «Ого! Вот это да! Вот это девушка…»
    Юная фея скользнула по нему небрежным взглядом и повернулась к охраннику.
- А где Нельсон Мосс?
  Охранник сглотнул, начал дышать и кивнул на мужчину. Секретарша посмотрела на Нельсона с недоумением, но быстро с ним справилась, подумав: «Что ж, бывают и такие … посетители».
- Пойдемте, вас уже ждут - сказала она своим  нежным голосом и прошла к лифту. Нельсон, помедлив, двинулся за ней.
    Давно он не чувствовал себя таким идиотом! Эта секретарша его просто добила. Он снова сник и помрачнел, успокоившиеся было самолюбие злобно хихикало над ним, над его дурацкой походкой в старых кроссовках, над клетчатой рубашечкой, купленной на распродаже. Как он ненавидел в эти мгновения Винса и Чейза! За то, что они вытащили его из привычного уюта обычного существования и вернули в эту раздражающую суету бега на месте.
      Однако, вместе с самолюбием, проснулась и его привычка держать удар и побеждать, чего бы это ему ни стоило, которая распрямила его плечи, подняла подбородок повыше, придала его взгляду уверенной снисходительности. Сама собой вспомнилась мантра, которую раньше он использовал в трудные моменты, когда ему надо было проломить ситуацию. Он представил себе, что на нём дорогой костюм, что его только вчера постриг дорогой парикмахер, а кожа пропитана кремом, который стоит не меньше сотни долларов.   
    Секретарша Винса и Чейза не сразу заметила эти изменения, занятая своим удивлением по поводу того, зачем её крутым боссам понадобился этот человек, у которого даже не было часов. «Интересно, на какой машине он ездит?», подумала она. Ей даже и в голову не пришло, что у Нельсона вообще нет машины. Человек из троллейбуса не мог быть другом её боссов! По определению!!!
     Выйдя из лифта, она взглянула на Нельсона и произнесла: «Нам до конца коридора». Нельсон ответил ей снисходительным взглядом, уверенного в себе человека. Ей даже показалось, что это от него пахнет дорогим, изысканным парфюмом. Хотя на самом деле это был обычный аромат их офиса. «А он симпатичный» неожиданно для себя подумала она, и ей вдруг захотелось произвести на него приятное впечатление. Так, на всякий случай.
- У нас завтра сдача важного проекта – доверительно сообщила она Нельсону, мягко улыбаясь синими глазами.
- А! Понятно. – коротко ответил он ей. Нельсон уже заметил, что вокруг царит знакомая суета, сопровождающая подготовку к встрече с богатым рекламодателем. Мимо них прошли юноша и девушка. «Красный» - настаивал парень, «Нет, розовый» - не уступала девушка. Из двери кабинета выскочил солидный мужчина с ужасно озабоченным и виноватым лицом. Вслед ему неслось: «И чтобы через пять минут было готово!».
    Как это всё было знакомо Нельсону! Когда-то и он вот так же мучительно выбирал между розовым и красным, и гонял своих подчиненных. Только он в таких случаях требовал, чтобы всё было готово не через пять, а уже через три минуты.
     Они подошли к кабинету Винса и Чейза, девушка открыла ему дверь и улыбнулась, заглянув в глаза, Нельсон ответил ей всё той же снисходительной усмешкой и вошёл в кабинет.


                Глава шестая.
                Свет воспоминаний.

    Нельсон вошёл в кабинет и остановился на пороге. Трое мужчин окинули друг друга оценивающим взглядом. Они никогда не были дружны. Тогда, несколько лет назад, их объединила забота о Саре. Но теперь её не было рядом, поэтому им трудно было начать разговор без её лукавой и нежной улыбки.
  Человек эгоистичен. И рыдания над гробом не всегда - скорбь об умершем. Иногда люди плачут только потому, что чужая смерть напомнила им о том, что и ты - не вечен.
    Пройдя через хоспис, Нельсон точно знал, что Винса и Чейза связывала с Сарой искренняя дружба.
     Они занимались одним бизнесом и познакомились, когда Сара арендовала офис для своей фирмы на этаже, который был расположен над ними. Это было случайное совпадение, которое Винс и Чейз восприняли как вызов. Сталкиваясь в лифте с Сарой, они окидывали её насмешливыми взглядами, давая понять, что ждут её провала и не простят успеха. Но Сару их молчаливое соперничество только раззадорило, и она дала себе слово, что подружиться с ними, чего бы это ей не стоило.
      А уж если Сара решила с кем-нибудь подружиться, то избежать этого можно было только переехав в другой город. Или даже другую страну.
     Она начала с традиционных разговоров о погоде, потом пригласила их вместе пообедать, они, конечно, отказались, сказав, что уезжают на встречу с клиентом. И с удовольствием рассказали ей об одном из самых крупных своих заказчиков. Они не собирались встречаться с ним в этот день, просто воспользовались случаем подразнить её самолюбие. Когда подошло время ланча, Винс и Чейз посмотрели друг на друга и, хотя у них в этот день никаких встреч не планировалось, и можно было бы пообедать в их любимом кафе, расположенном в соседнем доме, вздохнув, отправились в другой район города. И не заметили Сару, которая поджидала их на стоянке, спрятавшись в своей машине. Она ехала за ними следом, скрываясь за другими автомобилями, и вошла в ресторан через пять минут после того, как они сделали заказ. Приветливо помахала им рукой и села неподалеку. Через некоторое время к ней подошла одна из её клиенток, с которой Сара сумела созвониться по телефону.
     Винс и Чейз сначала опешили, потом разозлились, а потом расхохотались. Сара обернулась, услышав их смех, её глаза тоже искрились улыбкой. После этого они стали обедать вместе. И постепенно эти совместные ланчи стали для  них самой весёлой частью трудового дня. Сара и Чейз развлекались, обсуждая своих клиентов. Более чопорный Чейз не одобрял этих злословий об отсутствующих людях, но ему нравилось смотреть, как они хихикают, посмеиваясь над заморочками и скупостью или, наоборот, чрезмерной щедростью, своих посетителей.
     У каждого из них была своя личная жизнь, и они никогда не встречались вне стен своих офисов. Но они были первыми, кому Сара рассказала о своём страшном диагнозе.
- Скажи, что ты шутишь, - жалобно попросил бледнеющий Винс.
   Чейз, чувствуя, как холодные мурашки стягивают кожу, посмотрел на него тяжёлым взглядом и глаза Винса стали наполняться слезами. Сара сосредоточенно резала мясо. Она обожала запеченное мясо. Чейз слегка прокашлялся и, стараясь говорить обычным голосом, спросил:
- Что ты собираешься делать?
   Сара подняла глаза, блеснула своей синеглазой улыбкой и рассказала им свой план: передать бизнес сестре и переехать в самый бедный район, снять там квартиру. Она решила остаток своей жизни посвятить перевоспитанию мужчин. Ведь у них столько комплексов, избавиться от которых они могут только с помощью Сары. Каждому из них она планировала посвятить один месяц. И называть их соответственно: месяц Октябрь, ( они обедали в сентябре ), месяц Ноябрь, месяц Декабрь …
     И так далее, пока …
     Пока ей не надоест, а потом она придумает что-нибудь еще.
     Винс сказал:
- Отличный план, но я не понял, зачем переезжать?
- Чтобы выдернуть их из привычной обстановки и ввергнуть в состояние стресса, и я бы даже сказала – шока, – весело ответила Сара. И они не нашли, что ей ответить.
    Когда они вернулись в свой офис, Винс, посмотрев на мрачное лицо Чейза, жалобно сказал:
- Только не говори, что мы должны переехать вслед за Сарой в эти трущобы!
- А что нам остается делать? – ответил ему вопросом Винс.
- Да, на свете так много нехороших людей, а Сара такая доверчивая – вздохнул Винс, и они сняли квартиру в том же доме, куда переехала Сара.
    Мужчина - Октябрь оказался заурядным занудой, и Чейз вздохнул с облегчением, когда он съехал, так и не перевоспитавшись. Нельсон стал месяцем Ноябрь. И Сара влюбилась.
      Когда она поняла, что любит Нельсона так, как никогда еще никого не любила … что это именно тот человек, которого она ждала и искала …
       Она решила сбежать, надеясь, что это поможет Нельсону легче пережить трагедию её ухода. Потом она поняла, что ошиблась, но было уже поздно, и она так и осталась у родителей до конца.
    Познакомившись с Сарой, Нельсон прожил в её маленькой квартирке около трёх недель, и всё это время его страшно раздражали её друзья, появляясь всегда некстати. И хотя это было не важно, но его царапало, что Сара доверяла им больше, чем ему. Но это был её выбор, и он не считал себя вправе вмешиваться в их отношения.
      Они заботились о Саре, помогали ей до последней минуты. Нельсон понимал, что теперь они хотят позаботиться и о нём. Ему это было не нужно, но он решил потерпеть. 
     Увидев Нельсона и оценив стоимость его одежды, Винс просто обалдел, его глаза округлились от удивления. Чейз успел бросить на него предостерегающий взгляд и Винс, в последнюю секунду притормозил свой вопль. Но он был в шоке!
    Нельсон, взглянув на него, усмехнулся, прошел вдоль длинного стола для совещаний, отодвинул один из стульев и сел, положив руки на стол. Чейз вспомнил, как Сара рассказывала, что обратила внимание на Нельсона именно потому, что его аристократические руки с нежными, длинными пальцами не вязались с деловым выражением лица перфекциониста.
    Удивление Винса не задело самолюбия Нельсона, он спокойно откинулся на спинку стула и, легонько постукивая кончиками пальцев по блестящей поверхности стола, осматривал интерьер их кабинета. Он уже сбросил с себя маску самоуверенности и стал тем Нельсоном, которого они когда-то знали. Нельсоном, который любил Сару и отказался ради неё от денежной работы, сулившей блестящие перспективы, и согласился жить в её убогой, малюсенькой квартирке из двух комнат. Но тогда Винс и Чейз думали, что это была временная жертва. Они  были уверены, что расставшись с Сарой, Нельсон вернется в мир рекламного бизнеса и сделает блестящую карьеру. И теперь хотели понять, почему этого не произошло.
   Трое мужчин посмотрели друг на друга, не зная с чего начать разговор.
    - Знаешь, Нельсон, ты появился очень вовремя, - заговорил Винс, самый общительный из них. – Мы сейчас занимаемся одним проектом и нам нужен такой человек, как ты, имеющий опыт работы с детьми. Это очень интересный проект – коллекционные издания. Каждую неделю люди покупают журналы с деталями, из которых они собирают дом или корабль или машину, например, «Мерседес». Представляешь, в серой череде буден у людей появляется праздник, которого они ждут.
- Журнал как праздник жизни? – начал улыбаться Нельсон.
- Конечно, - воодушевился Винс, - ведь они ждут его целую неделю. И вот он появился, они его покупают, несут домой, читают, рассматривают иллюстрации, достают детали, прикрепляют к уже имеющимся и начинают …
   Его горячий монолог прервал смех Нельсона.
   - Винс, ты - гений рекламы, - вытирая, набежавшие слезы, произнес он, - журнал, как праздник жизни – это гениальный ход. Потрясающе.
    - Я только не понимаю, что здесь смешного, - обиделся Винс, и Чейз решил повернуть разговор в практическое русло.
- Сейчас мы думаем, запустить такую серию для детей, - сказал он спокойным, деловым тоном, - Для них у нас пока есть только коллекции с карточками, которых надо собрать как можно больше, чтобы выиграть. Пользуется невероятной популярностью.
   - Так это вы занимаетесь всей этой ерундой с карточками? – удивился Нельсон. Работая среди детей, он знал об их детских страстях и увлечениях. 
- Почему ерундой? – возмутился Винс. – Мы дарим детям радость! Возможность совместной игры, горечь поражения и счастье победы.
- Неужели вам не жаль родителей, которым приходится тратить кучу денег на эту ерунду? – не смог промолчать Нельсон.
- У каждого поколения детей есть своя фишка, которую взрослые считают ерундой, - пожал плечами Чейз.
- Если люди это покупают, значит им это нужно! – Винс смотрел на Нельсона, прищурив глаза.
  - Наркотики тоже покупают. И много еще чего люди покупают, такого, что им абсолютно не нужно, раскрученные вашей рекламой. Это их выбор. Но я в этом больше не участвую.
     Изумленные Винс и Чейз смотрели на Нельсона, не понимая, что происходит. Первым заговорил Винс: 
    - Будешь и дальше работать аниматором в детской комнате супермаркета?  – Винс постарался, чтобы в его голосе было как можно больше насмешливого презрения.
- Ты не поверишь, но это очень интересная работа, - сказал Нельсон, стараясь говорить спокойно и миролюбиво, ему уже надоел этот бесполезный спор.
- И сколько копеек тебе платят за эту «интересную работу»? – не мог успокоиться Винс.
- Мне хватает. – Нельсон вздохнул и, посмотрев на ошарашенных друзей Сары, добавил: – На самом деле, для того, чтобы жить нормально, требуется не так уж и много денег.
- Я смотрю, у тебя на руке нет кольца, – вступил в разговор Чейз,
- Да, у меня нет семьи, поэтому мне и достаточно зарплаты аниматора. – Нельсон посмотрел ему прямо в глаза, давая понять, что не хочет больше говорить на эту тему.
- Так может быть тебе жениться и завести своих бэби, раз уж тебе так нравится с ними возиться, а самому заняться настоящим делом? – никак не хотел остановиться Винс.
     « Можно подумать, что твои коллекции и эти глупые карточки, опустошающие родительские кошелки, - это и есть то «настоящее дело», которому можно посвятить свою жизнь», хотел ответить ему Нельсон, раздраженный  вопросом Винса, который он так часто видел в глазах окружающих его людей.
     Но он промолчал. Нельсон уже жалел, что вязался в этот глупый спор о пользе рекламы, и о том, что пришел сюда.
    « Надо же, как он изменился. Неужели это из-за Сары?», глядя на них, подумал Чейз и, стараясь говорить спокойно, спросил:
- А действительно, почему ты не женился? Не можешь найти девушку, которая смогла бы переплюнуть Сару?
   И они, все трое, даже Нельсон, вдруг, неожиданно для себя, улыбнулись. Да уж, Сара была такой женщиной, которую не так-то просто … переплюнуть.
    Так трудно было поверить, что её больше нет с ними. На мгновение им показалось, что она присела рядом, положив локти на стол и посмотрев на них смеющимися глазами. Как будто не было крематория, рыдающих родителей, священника…
   Но это всё было … было…
   И видение Сары растаяло, оставив на их лицах отблеск светлой печали.
    Трое мужчин сидели в кабинете, глядя друг на друга. Между ними не было ничего общего, кроме воспоминаний о Саре. Но этого было достаточно.
- Может быть, мы обменяемся телефонами? – сказал Чейз, протягивая Нельсону свою визитку. Тот взял её, и положил в карман, не глядя. Чейз понял, что Нельсон выбросит её в первую же мусорную урну, которую увидит в коридоре его офиса.
- Родители Сары спрашивали о тебе, – сказал он и бросил на Винса взгляд с просьбой о поддержке.
- Мы встречаемся с ними каждый год в день Поминовения. Может быть, ты присоединишься к нам? – не стал отказывать ему в помощи Винс.
- Как они? – спросил Нельсон.
- Сейчас лучше, - ответил Винс, - они так и остались жить на той ферме. Они же тогда продали свою квартиру и купили ферму, чтобы Сара могла гулять в лесу. Представляешь, она купила поросят и гуляла там с ними.
- Да, я знаю, она мне рассказывала. По телефону, – сказал Нельсон и провел рукой по сухим глазам.
- Сейчас это уже огромные свиньи, – сглотнув комок в горле, сказал Чейз.
- Я их боюсь, они так страшно хрюкают, – пожаловался Винс.
- А что, Сара запретила делать из них бифштекс? – легкая улыбка пробежала по лицу Нельсона.
- Конечно! – ответил Винс.
  И они, все трое, улыбнулись.
- Может быть, я приду с Эбнером? – предложил Нельсон.
- Кто такой Эбнер? – спросил Винс.
- Мальчик, который тогда жил неподалеку, Сара с ним дружила. Он иногда приходит ко мне в гости.
- А, это такой забавный мальчуган, который растет без отца, - вспомнил Чейз, - А он как, умеет вести себя в приличном обществе? Всё-таки родители Сары уже пожилые люди.
- Как ты можешь в нём сомневаться, Чейз? – не упустил возможности съязвить Винс, - ведь его воспитывает сам Нельсон!
    И Нельсон понял, что задел самолюбие Винса сильнее, чем ему этого хотелось бы.
- Да, я за него ручаюсь, - сказал он, и посмотрел на Винса прямым, открытым взглядом. В его глазах и улыбке не было и тени насмешки, он смотрел на него, предлагая примирение, и, раздраженный Винс, наконец, оттаял.
    - Так почему же ты все-таки не хочешь жениться, создать семью и воспитывать своих детей? – спросил Чейз, увидев, что Винс и Нельсон прекратили ссориться.
   Нельсон, удивленный его серьезным тоном, внимательно посмотрел на него и опустил глаза, сомкнув в замок пальцы рук. Он размышлял, стоит ли открывать свою душу этому человеку только потому, что он был другом Сары.
   Тогда, несколько лет назад, после того, как он вышел из хосписа, и вернулся в родительский дом, поиски работы и ремонт этого дома заполнили его дни и мысли. Прошло несколько месяцев, прежде, чем он решился посетить район, где они с Сарой прожили тот незабываемый месяц ноября.
    Это был День Благодарения, когда утром, по дороге на работу, сидя в троллейбусе, он вспомнил, что заплатил за её квартиру за год вперед, чтобы там могли жить Эбнер с мамой.
    И этот год заканчивался. Нельсон сделал над собой усилие и принял решение съездить туда сегодня же после работы.
    Весь день он думал только об этом. Как он выйдет из трамвая и вновь встанет на том перекрестке.
    Это оказалось не так трудно, как он ожидал.
     Всё было, как тогда. Трамвай, её дом, улица, перекресток, мост, на котором они простились.
     Втайне он надеялся, что вернувшись сюда, он вдруг услышит её голос, как тогда в парке. Но быстро понял, что этого не будет.
     Такое странное ощущение, когда понимаешь, что она уже никогда не выйдет из-за угла дома радостно улыбаясь ему своими синими глазами.
    Понимаешь и не веришь.
    Он вдруг заметил, что не плачет. Он думал о Саре, Дугласе и не плакал. Это было впервые. И Нельсон понял, как сильно он изменился за этот год. «Да, Сара и Дуглас были бы мной довольны», подумал он.
     Но ему еще предстояло войти в тот дом и в ту квартиру.
    Нельсон открыл дверь подъезда, поднялся по лестнице и позвонил.
    Дверь открыл Эбнер. Он радостно закричал:
- Нельсон! Наконец-то ты пришел. Где ты пропадал?
   Его глаза сияли все еще по-детски, но Нельсон отметил, как он вырос за этот год.
    Затявкал Эрни, выкатившийся им под ноги.
    И Нельсон понял, что жизнь начинает входить в нормальную колею.
    И вот теперь он сидел в кабинете, который так напомнил ему его жизнь до встречи с Сарой и Дугласом.
     Нельсон посмотрел на друзей Сары.
- Раз уж тебе так нравится возиться с детишками, - максимально смягчив голос, не отступал Чейз.
    Но Нельсон, откинувшись на спинку стула, медленно произнес:
- Никогда не надо просить у судьбы того, что она не хочет тебе давать.
    Чейз, раздумывая, провел  пальцами по подбородку, и, сомневаясь, отрицательно покачал головой.
- А может быть, стоит ей дать еще один шанс? - негромко спросил Винс, и Чейз, соглашаясь с ним, посмотрел на Нельсона вопросительно.
     Нельсон отрицательно покачал головой, отказываясь даже думать об этом.
- Послушай, человек не может жить без любви, - Винс смотрел на Нельсона с жалостью.
- У него есть работа, которую он любит, и еще у него есть Эбнер, - не отводя взгляда от Нельсона, сказал ему Чейз.
- Мальчик вырастет, встретит девушку своей мечты и забудет о своем старшем друге, - также глядя на Нельсона, ответил ему Винс.
   На перекрестие их взглядов Нельсон опять покачал головой:
- Дело не в любви. Самое трудное в этой жизни -  стать кому-то нужным. Только это включает человека в течение жизни: если он делает что-то нужное другим. Любовь – это просто такая своеобразная оплата твоей нужности кому-то. Но этого мало, потому что любящие друг друга люди замкнуты на себе и, если у них нет детей, то их любовь не нужна этому миру. Всё, в конченом счете, упирается в детей. Зацепиться за жизнь может только тот, кто служит им, помогает расти, взрослеть и, в свою очередь, зацепиться за жизнь. И для этого совсем необязательно иметь своего собственного ребенка, за которого отвечаешь только ты.
   Нельсон посмотрел на Чейза и Винса, которые глядели на него с удивлением, в глубине которого скрывалась насмешка непонимания, и скомкал разговор, сказав:
- Впрочем, эта философская тема, которая требует отдельного обсуждения.
    Но Чейз сказал:
- Я всегда думал, что степень востребованности человека определяется размером его гонорара или зарплаты. Чем больше денег, тем он нужнее людям, которые готовы платить ему.
- Если учитель получает меньше, чем какой-нибудь рекламщик, это не говорит о том, что он меньше нужен обществу. Это говорит только о том, что государством руководят люди, которые боятся конкуренции со стороны молодого поколения. Старики, которые цепляются за власть, просто боятся тех, кто может оказаться умнее их. И это деформирует всё общество.
- Да, - проговорил Чейз, - это действительно - непростая тема, которая требует длительного обсуждения.
    Нельсон кивнул, достал телефон и посмотрел на часы. Время поджимало.
- Между прочим, - сказал он, - в Японии, во многих кампаниях, зарплата зависит от количества детей в семье. Как только мужчина создает семью, ему прибавляют зарплату, п потом повышают её при рождении каждого ребенка.
- А в Китае, наоборот, семья имеет право только на одного ребенка, - включился Винс.
- А если вдруг появится второй, его что – казнят? – заинтересовался Чейз.
- На него просто не распространяются государственные льготы, - улыбнулся Нельсон, и добавил, - Мне пора идти, Я перезвоню вам ближе к Дню поминовения.
    Они пожали друг другу руки, и Нельсон вышел из кабинета. Даже не взглянув, на красивую секретаршу, он устремился к лифту почти бегом. Нельсон практически не выезжал за пределы района, в котором жил и работал, и теперь не знал, как до него доехать. А брать такси еще раз было для него расточительством, которое он не мог себе позволить.
    Глава седьмая.
                Медведь и Мейсен.
    
       Проходя мимо охранника на входе Нельсон, на всякий случай, остановился около него и спросил, не знает ли тот, на каком троллейбусе можно добраться до нужного ему района.
- А куда вам там надо? – вдруг заинтересовался охранник.
- Супермаркет «Весна».
- У меня жена выросла в том районе, - сообщил, уже сосем по-приятельски, мужчина, на лице которого вдруг расцвела детская улыбка, - когда мы навещаем её родителей, то обязательно заходим в этот магазин. Может, вы видели? Там в детской комнате есть такой огромный медведь, сынишка его просто обожает.
- Видел, - кивнул удивленный Нельсон, - Туда мне и надо.
- Выйдете из этого здания, завернете налево, там остановка двадцать пятого  троллейбуса.
- Знаю, он останавливается напротв магазина, - обрадовался Нельсон, - Спасибо.
      И, провожаемый всё той же детской улыбкой под фирменной фуражкой, устремился к выходу. «Может, попросить прибавку к зарплате, если я пользуюсь такой популярностью?» - думал он
     Он уже вышел из троллейбуса и шел к своему супермаркету, когда ему позвонил Эбнер.
- Привет, Нельсон, как твои дела?
- Всё в порядке. А как ты?
- Нормально. Знаешь, я, оказывается, неправильно вчера тебе сказал про солому.
- Какую солому? – не сразу вспомнил Нельсон, - А, которую стелют. И что там с этой соломой?
- Там совсем другой смысл: надо заранее угадать, куда её постелить.
- Что-то я не совсем понял, – сказал Нельсон. – Ладно. Слушай, Эбнер, ты не мог бы зайти ко мне, покормить Эрни, а то я не успеваю.
- Хорошо, зайду. А рыбок тоже покормить?
- Нет, рыбки пока обойдутся.
    Рыбок не разрешалось кормить даже Эбнеру. Нельсон выскочил из троллейбуса, но телефон зазвонил снова, и Эбнер спросил:
- А можно я зайду покормить Эрни вместе с Молли?
  Бедный Нельсон чуть не споткнулся, настолько отчетливо перед ним встало видение мамы Эбнера с грозно нахмуренными бровями. Нельсон замер на месте, бросил на это видение успокаивающий взгляд и сказал:
- Хорошо, приходи с Молли.
   Мама Эбнера погрозила ему кулаком, и Нельсону захотелось прочитать её сыну какую-нибудь нотацию. Что-нибудь типа «Правила поведения на первом свидании». Он не стал этого делать, но далось ему это с трудом. «Так вот как родители превращаются в унылых зануд» - сделал он для себя маленькое открытие и вздохнул. Он уже давно осознал свою ответственность за формирование характера Эбнера. Он чувствовал, что каждое его слово прямо-таки впечатывается в мозг мальчика. Его это и радовало и пугало.
      «Интересно, а чтобы на моем месте сказал Дуглас?», подумал Нельсон, проходя сквозь вращающуюся дверь магазина.
     Джек уже ждал его, поглядывая на часы.
- Нельсон, - закричал он, увидев напарника, - ты почему так поздно? Я сегодня как раз тороплюсь.
     По поводу «сегодня» Джек слегка преувеличил, уйти с работы он торопился всегда.
- Между прочим, у меня есть еще пять минут, - напомнил ему Нельсон.
- Но тебе еще надо переодеться, - Джек чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, - давай быстрее, я опаздываю.
- Успокойся, я сегодня не буду переодеваться, - сказал Нельсон.
    Работать в костюме медведя – это была его идея. Первое время он все-таки немного смущался тем, что работает аниматором в детской комнате супермаркета. Эта работа подвернулась ему случайно, он согласился на неё, вспомнив Эбнера. Временно. Пока не найдет чего-нибудь другого.
    Костюм медведя помогал ему скрыть не только лицо, но и чувства. Первое время ему всё-таки трудно было улыбаться, и взгляд у него был мрачноватый для человека, играющего с детьми.
   Но эта работа помогла ему выйти из того ступора, в котором он находился, и снова зацепиться за жизнь. И он не собирался её менять, потому что ему нравился блеск детских глаз, ему хотелось слышать их смех.
    Возвращаясь из офиса Чейза и Винса, он решил, что пришло время, когда сможет обойтись без костюма медведя.
- Ты больше не будешь надевать костюм медведя? – удивился Джек.
- Но ты же работаешь, не переодеваясь. И потом, летом в нём ужасно жарко.
    Вдруг лицо Джека изменилось, он уставился на что-то, находившееся сзади Нельсона и глаза его сузились от злости. Нельсон обернулся посмотреть, что там так его разволновало.
   Мейсен!
   Ну, конечно же, это был Мейсен, который стоял, уцепившись за мамину юбку, и глядя на них оценивающим взором индейца, вышедшего на тропу войны.
- Мисс, - сказал Джек, зеленея от злости, - сколько раз мы вам говорили, что наша детская комната только для тех, кто приходит сюда за покупками.
- А разве ваша смена еще не закончилась? – ответила ему вопросом мама Мейсена.
«О! Она даже выучила моё расписание! Я становлюсь популярным» - подумал Нельсон.
- Да, - звонко проверещал Мейсен, - ваша смена кончилась. Где медведь?
- Сегодня я вместо него, - Нельсон присел на корточки, чтобы Мейсену не приходилось поднимать голову, разговаривая с ним. И теперь темные глаза мальчугана смотрели прямо на него недоверчиво и сердито.
- Ты? Ты будешь вместо медведя?
- Тебя что-то не устраивает?
- Да. Меня не устраиваешь ты. Медведь лучше.
«Да, законы жанра! Придется снова надевать этот костюм» - подумал Нельсон и сказал Джеку:
- Пойду, переоденусь.
- Давай быстрее, - ответил ему Джек, не сводя глаз с Мейсена.
   Нельсон отправился переодеваться, но как только он вышел из комнаты за спиной его раздался грохот и яростный вопль Джека: «Мейсен!».
   «Ну, сегодня тут будет весело» - подумал Нельсон, ускоряя шаги.