Про Улюйкина

Про Улюйкина
До армии Улюйкин временно устроился санитаром в морге, на постоянную работу не было смысла – всё одно скоро заберут. Боязно было, но постепенно привык: поначалу как на покойников глянет, так и вздрогнет. Утром в морге за окнами ещё темно, зайдёт, а поджилки трясутся, заходил и начинал нервничать. Оказалось, что там за окнами всегда темно, морг-то в подвале! Но покойнички лежали тихо, и вокруг царило какое-то умиротворение. Улюйкин вывозил, завозил, перевозил, с напарником уже легко и непринуждённо болтал в присутствии трупов, в общем, обжился. И перестал бояться.

Как-то ночью привезли бомжа. Мужик притащил, говорит, на улице подобрал. Прямо у морга, еле дотащил. Приодели, отмыли, видно, давно не мылся бедный покойник. Мужик даже свои носки одолжил, жалко, говорит, в тапочках холодно будет. И то верно, на улице, поди, минус 30 было. А в другой раз этот же мужик опять кого-то подобрал, и – в приёмную, тот ещё живой был. Этот почище был, видно, совсем недавно бомжом заделался. Паспорт имелся, да ещё билет в РГБ, Ленинскую, значит. То есть, интеллигентный дяденька. Не спасли, но до морга всё же сам дошёл.

Месяца через три-четыре возле сберкассы встретил Улюйкин того мужичка, поздоровались. Спросил в шутку:
– Ну как, больше бомжей не приканчиваешь?
А этот в сухой отказ:
– Не я был.
– Так чего здоровкаешься? А в ответ:
– Да обознался.

Но Улюйкин запомнил странного парня. Как-то опять притащил тот худого, как жердь бомжа, живого, можно сказать, даже болтун. Пока оформляли, не умолкал. Паспорта, конечно, нет, у сопровождающего тоже. Улюйкин не на шутку рассердился:
– Без паспорта не примут!
– Ладно, поеду привезу паспорт! – и растворился в темноте.
Так и не дождался Улюйкин в приёмной ни странного парня, ни паспорта.
И вот недавно опять заявился, с бомжихой в обнимку. Еле отдышался, тащит и приговаривает: На хрен, на хрен!
Приняли в приёмной, опять паспорт спрашивают. Бомжиха лыка не вяжет, инфаркт, сразу в палату, не помыв. Доктор сказал – на месте обработаешь. От вони больные выскочили в коридор, слава богу, быстро управился. Вернулся – мужика и след простыл. Но Улюйкин тоже не лыком был шит. Вахтёру передал, чтоб машину в другой раз заметил с номером. И стал искать.
Вот так в милицию Улюйкин и попал. Нашёл того мужика, Севой звали. Через знакомого мента, пошли в кафе рядом с моргом, мужик и раскололся.

Ходит он по всяким помойкам, книги старые, очень старые собирает. Причёсывает, переплетает, и выставляет по Интернету. Улюйкин тут же  связал раритетные книги с его знакомыми:
– Помогают тебе, что ли?
– Ну как помогают, с ними роюсь, переодеваюсь и роюсь, – хмыкнул мужичок. Но они иногда связками сами носят мне.
– А бизнес-то твой кормит? – недоверчиво спросил Улюйкин.
– Коормит, за старинную книгу хорошо платят! – мечтательно протянул Сева. А бомжам лекарства покупаю, питание и одежду они сами находят, иногда целый мешок приволокут и месяц едят тушонку с просрочкой, или горошек зелёный… Места знают. Меня угощали. Живой.
– А к нам зачем их тащишь?
Сева хитро улыбнулся и подмигнул:
– Не засветишь?
– Криминал?
– Да жалко мне их.  Тот, первый, помнишь, что босой был? Сына потерял, дома лишился – невестка отобрала. Больше всего про внучат думал, но уже погряз в мусоре. Больной, нечем лечиться, но часто при мне мечтал:
– Может, одумаются, внуки, приду, примут. Очень уж по чистым простыням соскучился. Как-то зачистили его, мимо руководство должно было проехать, совсем раскис...
Мужик прогнал слезу и почти всхлипывая, докончил:
– Вот я и поклялся, как-нибудь эту волю исполнить. Придумал к вам, он же месяц в чистой постели спал… Правда, внуков не привёл. Не захотели. Но он так и умер, их ждал.
Улюйкин погасил сигарету и тихо спросил:
– У тебя-то семья есть?
– Нет, развёлся. Сын 14 лет на свиданку пошёл, в мороз, голову помыл, а тут некстати электричество вырубилось, так мокрый и выскочил к девке. Три дня менингит – и всё. Жена не могла меня видеть, пьяный я был в тот день, не смог починить, лыка не вязал, какие пробки? Уехала она. Ну, и я уехал, развелись. Жена через несколько лет с ума сошла, в больнице убилась. Не смогу жениться. И пить больше ни в какую…
Улюйкину показалось, что он сам как-то уменьшился от рассказанного чужого горя и просипел:
– Слушай, ты притаскивай если надо, раз уж за начальство этим бомжам заделался. А паспорт… как-нибудь устроим, не будем спрашивать. Да не надрывайся, я к забору каталку прислоню.