Мерцает в яслях сено Рождества...

Северное Рождество




  1.Пролив Каттегат



 Зимний ливень, сплошной, беспросветный,
 хлещет, словно пришёл навсегда.
 Ёрник-Йорик и Гамлет мой бледный,
 время - очень большая вода!
 Время водоворотом свернётся
 в штопор-кукиш и тут же - в цветок.
 Или в парус дыханьем толкнётся,
 чтоб челнок ободрить на чуток.

 И пройду в декабре по проливу,
 где на скалах молчит Эльсинор,
 где датчанин на шведа бодливо
 век за веком взирает в упор.
 О, как страстна волна ледяная
 в этих холоднооких местах!
 Шёл я, зимние воды сминая,
 с благодарным теплом на устах.
   
 До сих пор на губах моих оклик
 меланхолии той не угас -
 грустный Гамлет, усмешливый Йорик,
 со свиданием, стало быть, нас!
 С повстречаньем, разбойные воды,
 бодрый гребень варяжской волны!
 Деды-Одины, внуки природы,
 бычьи шапки со звоном казны!

 Предрожденственский ангел в каюте
 копенгагенского корабля
 лепетал, золотясь, об уюте,
 но в снегах островная земля
 за свинцовым проливом белела.
 В серый день - лишь на йоту светло,
 но двурогий варяг споро-смело
 надвигал крутогрудое тело
 там, в тумане времён, на весло...





 2.Сочельник в Лунде



 Немного льда. Бесснежная зима
 в неторопливом скандинавском Лунде,
 где век за веком церкви и дома
 скрипят корнями в каменистом грунте.

 Неделя Рождества – и мирный швед
 затеплил за стеклом, у каждой шторки,
 питаемый электрикою свет
 семи свечей на треугольной горке.

 Затеплил, отгоняя холода,
 в окне цветок с пурпурною листвою,
 растенье «Вифлеемская звезда» –
 живой огонь, берущий за живое…

 И в эту ночь я, словно конокрад,
 шатун упорный в шапке азиатской, –
 брожу до трёх часов. И зимний взгляд
 смягчаю я при встрече с тёплой цацкой –

 с рождественской свечою и цветком
 за каждою оконной рамой Лунда…
 И в воздухе – то чёрном, то цветном –
 не слышен тролль, зловредный здешний гном,
 разносчик ведьмования и бунта.



 3.


 * * *


 Собор, огромный, чёрный, в зимнем Лунде!
 За что твой абрис помню и люблю?
 За то ли, что, - без лишних слов, по сути, -
 я путь всё тот же, неизбежный, длю,
 за годом - год, за шагом - полстолетья,
 связуя с непрерывностью пунктир,
 неловко тычась в мировые сети,
 толкаясь красной буквицей в эфир?

 И не за то ль, что, слепленный отважно
 по Отчему подобью пешеход,
 дороге друг я, - порассыпав брашна,
 она меня в Сочельник приведёт
 к заснеженному шведскому порогу? -
 Скрипит камнями башен Лунд-чернец
 в морозной тьме и посвящает Богу
 зажжённых свечек Праздничный венец.

 В громадном стылом храме пахнет хвоей,
 мерцает в яслях сено Рождества,
 и свечек огнеглазье золотое
 являет дух живого существа.
 Но вдруг средь гулкой стыни отголоском
 настигнут слух удары молотка,
 как бы взметнув над гиблым перекрёстком,
 в пространстве, ставшем на секунду плоским,
 чад гарпии, угар еретика...