1. 35. глава тридцатая

   Книга первая. Первый день.
   
   
    ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
    Панфиловец лезет со связкой гранат под крейсер "Аврора" — а у нас действительность еще кошмарней — Чава женится! Круговорот вшей в природе
   
   
    А казенные конторские дела шли, тем временем, своим чередом: "Дела идут — контора пишет!" Правда, чтобы она писала, отцу пришлось похлопотать по линии военкомата. И здесь у него нашелся очередной знакомый! Витька получил наконец долгожданную повестку. Хронология нашего повествования немного нарушена (о чем я кстати предупреждал еще во вступлении), ибо события, связанные с повесткой, происходили до кражи Семеновой Ларочки, здесь же они описываются ниже с тем, чтобы читателю легче было представить сложившуюся накануне решающего события обстановку. Другим призывникам повестки прислали уже давно.
    В то время в поселке была традиция устраивать в клубе вечер по случаю ухода ребят в армию. На таких вечерах уже отслужившие и недавно вернувшиеся из армии парни или ветераны Великой Отечественной войны давали призывникам наставления о том, как служить, к чему стремиться и чего избегать в армейской жизни. Здесь впервые фронтовики вели себя с ребятами не как учителя, а как равные. Существовало неписаное правило: после официальной части общая выпивка. Небольшая, чисто символическая: по сто грамм на брата от ветерана до призывника, но для молодых, в смысле признания их равенства перед старшими, весьма важная.
    Зачитывались благодарственные письма от командиров частей, где служит тот или иной их вчерашний товарищ. Часто случалось и так, что самые отчаянные, шухарные доармейские подростки в армии становились примерными воинами, отличниками боевой и политической подготовки (предмет скрытой Витькиной надежды). На вечере всем призывникам дарили подарки. Это последнее обстоятельство, а также желание быть ни в чем не хуже других, подтолкнули Шпалу поинтересоваться у устроителей вечера: почему не пригласили его? Завклуб была очень смущена, сказала, что насчет него из военкомата ничего не сказали. Тем не менее, она смоталась в магазин и приобрела там самую дешевую электробритву и открытку для приглашения. Еще бы, ведь деньги, выделенные для проведения вечера были уже израсходованы! (И на выпивку в том числе.) Шпала представлял собой сверхнормативную трату.
    В тот же день ему передали пригласительный билет на вечер. Все чин чинарем! Ведь обойти кого-нибудь с поздравлением по такому значительному случаю — тягчайший грех! Это нынче молодежь отправляют в армию без подобных торжеств и посылают умирать непонятно за что! Все стало просто и до предела цинично. Молодежи нет дела до стариков, старикам до молодых, и всем вместе до интересов державы, в свою очередь так подло предавшей интересы и тех и других своих сограждан. Жизнь человеческая не стоит ни гроша, и распоряжаться ею новые правители могут, уже не ссылаясь на интересы народа, но наоборот им во вред, зато на пользу собственным. Кто после этого убедит меня в том, что подобные правители с их приспешниками не достойны виселицы? В интересное время мы живем, что ни говори! Потому — что ни говори — все без толку! Вернемся, однако, во времена проклятого, заклейменного нынешней властью, застолья.
    Там всех горячо поздравляли, жали руку, целовали в щеку, поили чаем с тортом... Свою дешевенькую бритву на вечере Шпала сменил на более дорогую. Потом оказалось, что и бритвы, купленные остальным призывникам, тоже двух разных марок и одни чуть дороже других. Пришлось выменянную бритву променять еще раз и в итоге Витькино самолюбие и спортивное удовольствие было удовлетворено: он владел самой дорогой из трех разных видов. Как ему удалось провернуть этот размен? Очень просто: нужно только уметь расхвалить товар, его действительные или выдуманные достоинства. Дескать, вот такая же дома у отца уже лет десять пашет и сносу нет, а эти новые марки еще не доработаны и часто ломаются. А потом вскользь сказать, что ему самому-то, в принципе, бритва не нужна, привык станком бриться, так что все равно продавать. И тут получается обоюдная выгода: тому, кому бритва нужна в армию, берет дешевую и надежную, а дорогой хлам берет тот кому все равно...
     Впрочем, Витька действительно не собирался брать бритву в армию, как и вообще что-либо при себе. Только не обремененному шмотками да откроются ворота в рай! Он смотрел на жизнь практически: все стоящее все равно отберут старики, неужели не понятно? Не отберут, так выменяют, не выменяют, так украдут, на то они два года стажировались и молодому незнающему тут никак не противостоять! С другой стороны запасать впрок нет смысла, через два года эта модель может выйти из моды или ее усовершенствуют, сделают более практичной, либо сбавят на изделие цену. Новые марки всегда дороже, а потом их уценяют! Так что единственная выгода, которую можно извлечь из бритвы — это ее поскорее толкнуть, хотя бы тому же Олежеку.
    На врачебной комиссии в военкомате Шпала тоже время не тратил попусту, спер себе превосходные моднячие туфли. К делу нашего повествования это обстоятельство конечно не относится, но всегда приятно вспоминать свои удачные аферы, а неудач в жизни Шпалы еще будет предостаточно! Так что упиваемся хмелем побед, пока есть такая возможность! Ему давно уже нужны были хорошие туфли взамен изношенных, под джинсы-самопалы, которые он приобрел с помощью другой аферы. Что поделаешь, если "Волка ноги кормят"? Больших денег на зарплату он никогда не получал, родительская помощь целиком уходила на выплату исков, штрафов, и заминку дел, большего требовать от них было бы бессовестно.
    Впрочем, не менее бессовестно было заставлять их беспокоиться о Витькиных выходках вообще, но с этим Шпала поделать уже ничего не мог: приключения сами находили его, а вот счета по ним почему-то доставались родителям! Однако... есть такая поговорка, читатель: "Дураку стеклянный прибор не надолго!" Спешу тебя успокоить и восстановить поколебленную сим бравурным повествованием справедливость: как только Гроздев оказался вдали от предков, платить по счетам пришлось ему самому. Тогда-то он и почувствовал, сколько стоит настоящее приключение! ( А именно пятилетку лесоповала. О чем смотри во второй книге. )
    Витька принаряжался, как мог. Это вытекало из его образа жизни: где можно найти на бутылку, там можно разжиться и на штормовку, например. Новейшую штормовку, как по нему сшитую, Витька содрал с пьяного. Кепку ему задарили в долг, который он уже давно простил... Вообще же в одежде, как и во всем, Шпала образца 1977 года придерживался в первую очередь принципа: "Просто, надежно, удобно!" — чтобы можно было пролезть в любую щель, проползти на брюхе, перелезть через любой забор, убегая от ментов, например.
    Чтобы одежда не стесняла движений — даже резких — словом, чтобы она была практична прежде всего, а уж потом красива. Родителям, естественно, говорил, что все покупает и кормится на свои деньги. Мать как-то собралась купить Витьке туфли и несмотря на его отнекивания вытащила в город в магазины. Но ведь покупать немодные — только деньги переводить! А модные стоят дорого! Витька отнекивался, говорил, что не нравятся, тогда мать предложила ему выбрать самому. Что было делать? Он показал, какие ему нравятся, мать заплакала:
    — С долгами еще не рассчитались в которые влезли из-за штрафа за машины, чемодан с вещами черти где оставил, денег домой ни копейки не приносишь (Шпала и сам появлялся дома раз в месяц, так чтобы не забывали), а требуешь чтобы по моде!
    И Витька сказал, что скоро сам соберет деньги и купит себе приличную обувь, какая ему нравится. И вот настал день покупки. Все круги медкомиссии он прошел одним из первых и вышел в исходный пункт, где ворохом была свалена одежда всех проходящих комиссию, когда в ней был всего лишь один человек. Черт возьми! — и каких только шикарных вещей не носят праведные мальчики и маменькины сынки! Разве неправедному за пьянкой и прочими делами купить такие? Тут ведь на два месяца пьянки угроблено! И Витька, недолго думая, надел самые красивые из тех, что были ему по ноге. Жадничать он не стал: "Жадность фраера губит!" и ограничился лишь туфлями.
    Действительно, права мать: надо же как-то наживать упущенное добро! Его чемодан перешел в собственность Ершовских железнодорожников, теперь ему обязано перейти чье-то добро: должен же действовать круговорот вещей в природе, о котором еще в школе учили. А то, что новые вещи должны быть лучше прежних, так это тоже закономерно: "Каждому по способностям!" Иначе получается, что одному на роду написано носить джинсовый костюм, а другому фуфайку?
    Ну как, скажите, он подойдет к Ларочке в своих туфлях? Парень, оказавшийся в комнате со Шпалой, внимательно смотрел за примеркой обуви, но ничего не сказал и Витька подумал, что он все понимает, поэтому объяснять и показывать кулак ему не надо. Он оделся, вышел в последнюю комнату, где сидела уже сама комиссия: военком, еще какие-то люди и в числе неизменный милиционер. Покопавшись в каком-то талмуде, последний вдруг заявил Витьке:
    — Этой осенью в армию мы тебя не возьмем, у тебя условно!
    Вот те раз! А Шпала уже перевыполнил план по правонарушениям как раз на эти два года вперед, и куда ему теперь прикажете подаваться, если не в несокрушимую и легендарную?
    — Ну и что же? — удивился Шпала. — Пока отслужу, как раз и срок пройдет!
    — Не имеем права!
    — Имеете-имеете, я у судьи консультировался! — И добавил, ища поддержки у остальной публики: — Родину-то кто защищать будет?!
    Мент заерзал:
    — Но ведь у тебя невыплаченный иск по делу!
    — С чего вы взяли?
    — Хорошо, принеси копию приговора из суда.
    Витька рысцой понесся через весь город, чтобы успеть обернуться до конца комиссии. Это счастливое обстоятельство, как потом вышло, уберегло его, возможно, от нового приговора. В нарсуде Шпала еще позажимал свою старую знакомую — секретаршу, так как оставшийся в деле приговор оказался единственным и с него пришлось перепечатывать копию. А тут еще бабушка- старушка, болтливая Мефодьевна, каркнула, что военкомат — это дело зряшное, потому что его все равно, дескать, рано или поздно посадят.
    Потому как Шпала в голову не взял и все такой же веселый, как и до посадки! Пришлось бабушку предупредить и три раза сплюнуть через левое плечо. Странные у этих пожилых людей, однако, взгляды на жизнь: значит, если весел, то опасен для общества, а если уже законом и страхом пришибленный — значит исправился! Получив приговор, Витька побежал было обратно в военкомат, но что-то в сердце екнуло, забежал к Чаве в общагу и сменился с ним туфлями.
    В них Шпала и прибыл в военкомат. Отдал копию приговора милиционеру и его посадили слушать какую-то длинную и скучную лекцию о недремлющем оке капитализма, придуманную для того, чтобы прошедшие уже комиссию не слонялись по двору без дела. В разгар лекции в зал вошел военком и ввел какого-то запуганного, заплаканного парня.
    — Прошу прекратить на несколько минут лекцию! — обратился он к читающему дяденьке отнюдь не просительным тоном. — Вот у этого парня пропали дорогие туфли! — объявил затем майор в зал, — я, конечно, никого из вас не подозреваю в том, что он умышленно одел чужие, хотя с оставленными их спутать трудно, скорее всего кто-то одел их в суматохе по ошибке, поэтому посмотрите еще раз внимательно на свои ноги и у кого окажутся чужие туфли выйдите и отдайте!
    Все завошкались, заерзали, Витька тоже несколько раз вынужден был взглянуть на пол. Как и следовало ожидать, туфли не нашлись. Вышел один товарищ, сказал, что сомневается его это туфли или не его на нем надеты, чем вызвал улыбку военкома и дружный смех в зале. Потерпевший за свои их не признал.
    — Ну что ж! — заключил военком. — Тогда будем искать, найдем — не обижайтесь!
    И зашуганный, заплаканный парень начал ходить по рядам, проглядывая все пары ног, а ученый дятел опять затянул свою унылую песню. Вдруг к военкому подошел тот самый фрукт, что видел процедуру облачения Витьки в чужие туфли и стал что-то говорить ему, показывая в Витькину сторону. Шпала сейчас же сделал морду топором и принялся усердно слушать про коварные ухищрения загнивающего капитализма, любыми путями стремящегося оттянуть свой и так невероятно длинный конец. Краем глаза он видел, как военком подозвал неудачника и направил его в Витькину сторону. Терпила осмотрел весь ряд, особенно долго разглядывал Витькины ноги, так что Шпала приподнял их и показал ищущему Чавыны туфли. До экспроприированных им было далеко. Неудачник вернулся к военкому и сексот что-то нашептывал ему на ухо.
     "Я все хорошо проверил, там моих нет!" — донеслась до Витькиного слуха фраза. Потерпевший начал ходить по другим рядам, а сексот, удивленный и посрамленный, поглядывая на Шпалу, сел на место. Витька ожидал, что, когда поиски закончатся ничем, его выдернут из зала и начнут расспрашивать, но все получилось еще смешнее: в зале произошла заминка, "терпила" выловил свои туфли на каком-то чудаке, возник ожесточенный спор и военком увел обоих прочь. Чем там у них дело окончилось, непонятно, но до конца его пребывания в военкомате никто больше на Витьку внимания не обращал.
    На следующий день после приключения с Ларочкой Шпала зачем-то ехал в город. До окончательного решения их взаимоотношений, кои должны были проясниться завтра, к Ольге он решил не заглядывать. На остановке в  Грязном в автобус сел Сержек, Витькин одноклассник с пятого по восьмой класс.
    — А ты что к Чаве на свадьбу не пошел? — огорошил он вопросом Шпалу.
    — Какую еще Чавыну свадьбу? — удивился Витька.
    — Самую натуральную! — в свою очередь опешил Сержек. — А ты что, разве не знаешь?
    Шпала поглядел на Сержека, пытаясь определить, пьян он, слегка угорел от выхлопных газов автомобилей, стоя на остановке, или просто его разыгрывает? Лицо однокашника было нормальное, зеленоватого цвета, серьезное даже!
    — Ху, — хмыкнул Витька, — в том-то и весь секрет, что я не знаю! Чава мой лучший друг, и вот вся округа крупно подозревает, догадывается, можно сказать, что он женится, а я узнаю об этом последний, случайно! Может это быть, как ты думаешь?
    — Не волоку в подобных деликатностях, — ответил Сержек, — только в это самое время твой лучший друг целует молодую жену под вопли "горько!"
    Тон у Сержека был безупречный, нос, как всегда, сопливый, и Шпала вынужден был усомниться в своих доводах.
    — А ты-то сам почему у него не на свадьбе?
    — Меня он не приглашал!
    — Меня тоже! — успокоил Витька. — Может, он вообще никого не приглашал?
    — Нет, Юрика Малыхина, Салогуба из грязненских пригласил!
    — Слушай, Сержек, я сейчас вернусь и увижу все сам, но если ты мне наврал, с тебя бутылка!
    — А если нет?
    — Тогда две бутылки!
    Шпала сошел на подоспевшей остановке, пересел на встречный автобус, вернулся в поселок. У Чавыного дома шум стоял столбом, а дым коромыслом. Именно коромыслом, потому что к нему примешивалась пыль от задорных танцев, алкогольный перегар и вонь от многочисленных сигарет. Все это в смеси облаком висело в воздухе над барачного типа домиком. Чава, уже в предотрубном состоянии, кинулся Шпале на шею, как панфиловец со связкой гранат под крейсер "Аврора", с душераздирающим воплем:
    — Витек, как я рад тебя видеть!"