Жертва науки

Через пятнадцать лет семейной жизни Евгений Иванович остро ощутил, что в его отношениях с женой наметилось тревожное похолодание. И хотя о подобных вещах он не раз слышал от друзей и знакомых, этот факт всерьез встревожил его, поскольку до сей поры в жизни Евгения Ивановича все шло и развивалось правильно.
В молодости он получил образование, затем устроился на работу, причем, в отличие от своих сверстников – строго по специальности, не гонясь за «быстрым рублем» и не полагаясь на изменчивую фортуну. Затем, женился; столь же обстоятельно, без спешки, - узнав свою будущую жену, ее родителей и даже многочисленную деревенскую родню. К моменту рождения сына у него уже была неплохая жилплощадь..., в общем, жизнь его, как говорится, пошла своим чередом.
Основательность вообще была главной чертой Евгения Ивановича. Ею он объяснял свои профессиональные успехи, уважение соседей и даже работников ЖЕКа, что неизменно здоровались с ним, сообщая, когда именно они дадут горячую воду, и почему этого не произошло в назначенный срок.
Основательность – вот главная черта настоящего члена общества, а уж в России она и вовсе становится истинным бриллиантом среди всеобщей безалаберности и необоснованной надежды на вечное «авось». И если бы наши люди поменьше полагались на сомнительные «таланты русской души», а побольше – на трудолюбие и, так сказать, системный подход, то, - кто знает, - может быть, наша страна давно бы уже трудилась в поте лица как Китай, а не занималась разными «художествами», уверенная в собственной исключительности!
Так думал, вернее, - полагал Евгений Иванович, ибо основательные люди оттого и основательны, что редко задумываются о правилах, вознесенных ими на пьедестал непререкаемых суждений.
Как бы то ни было, но проблемы в семейной жизни у него, все-таки, появились, и Евгений Иванович, конечно же, решил справляться с ними основательно, то есть, с помощью квалифицированного психолога.
Первый же прием показал огромные пробелы и непростительные промахи, допущенные Евгением Ивановичем, - не от равнодушия или нелюбви к своей нежной супруге, а исключительно из-за незнания основ того тонкого механизма, что простые, неученые умы называют так просто и даже пренебрежительно – «супружеская жизнь».
Оказалось, что приходя домой, следовало не заваливаться на диван, а разговаривать со своей женой не менее часа. При этом в разговоре следовало не только оповестить ее обо всех, произошедших за день событиях и узнать о том, что произошло у нее, а, - главное, - дать понять, как не хватало ему весь день ее ума, обаяния и душевной теплоты.
Кроме этого, Евгению Ивановичу теперь предстояло в кратчайший срок выбрать не менее семи ласковых эпитетов типа «котенок», «зайка», «любимая», и тому подобное, активно употребляя их не только во время этих бесед, но и во всех остальных случаях, пусть даже и самых прозаичных.
Но и это было еще не все! Оказалось, что Евгению Ивановичу полагалось несколько раз на день звонить жене без всякого повода, лишь для того, чтобы показать ей свою любовь и охватившую его, если не тоску, то, по крайней мере, легкую грусть. Это условие было со всей серьезностью изложено мудрым доктором, так что Евгений Иванович сразу осознал его важность.
Этот первый прием кардинально изменил жизнь Евгения Ивановича, вытащив его семейные отношения из дебрей невежества на верную дорогу научного мировосприятия. И хотя он всегда был яростным приверженцем науки, скорость и ощутимость результатов потрясла его до глубины души!
Тронутая таким вниманием, жена буквально расцвела; она шутила и смеялась, как во время их первых свиданий, так что их четырнадцатилетний сын даже испугался, сочтя ее нездоровой. Больше она не смотрела сериалы, в которых все серии отличаются не содержанием сюжета, а лишь наличием или отсутствием загара на лицах актеров, в зависимости от времени года, в котором происходят съемки. Теперь же, взобравшись в свое любимое кресло, она с увлечением рассказывала о новых налогах, препятствовавших не только получению какой-нибудь прибыли, а и вовсе элементарному существованию бедных предпринимателей...
Евгений Иванович слушал ее в упоении! Он ничего не понимал в налогах, но метод..., научный метод в живую работал на его глазах, как первый радиоприемник Попова!
Но продолжалось это недолго, и уже через неделю проницательный Евгений Иванович почувствовал, что ему катастрофически не хватает тем для положенной ему часовой задушевной беседы, а романтические звонки на работу вскоре были прекращены самой женой, поскольку, как оказалось, сильно отвлекали ее от дел, вызывая недовольство начальства.
Слегка раздраженный, но отнюдь не разочарованный этими обстоятельствами, Евгений Иванович дождался заветной субботы, и пошел на второй прием. И тут оказалось, что коварный доктор раскрыл ему далеко не все секреты, припася напоследок самое интересное.
Выслушав эмоционально-сбивчивый рассказ Евгения Ивановича, больше состоявший из междометий и восклицаний, чем из логически оформленных фраз, матерый доктор поправил очки и поведал ему новую порцию знаний, заключавшуюся в том, что теперь им с женой следует всерьез заняться своей интимной жизнью.
Не успел Евгений Иванович сказать, что с этим у них пока все в порядке, как неудержимый доктор извлек из стола увесистую «энциклопедию сексуальной жизни», заверив Евгения Ивановича в том, что этот этап не менее необходим, чем предыдущий.
«Если семейная жизнь – это постоянная работа, то секс есть один из видов этой работы и к нему следует относиться очень ответственно!» - изрек он, вручая книгу. «Конечно, не все из этих поз доступны человеку вашего возраста и сидячей профессии..., но к следующему приему вам следует освоить не менее..., - он внимательно посмотрел на Евгения Ивановича, словно оценивая его «мужской» потенциал, ...- не менее четырех поз. Это уж, как хотите, - хоть кровь из носу!»
Евгений Иванович был в ужасе. Картинки «энциклопедии» напоминали ему атлетические пирамиды забытых сталинских времен. В таких позах вполне можно было выбивать признания из шпионов или тренировать японских ниндзя, отрешившихся от тела настолько, что на их груди можно было жарить яичницу. Но задание было получено, и Евгений Иванович, собрав все свое мужество, пошел объясняться к жене.
Первая ночь прошла удивительно легко, и Евгений Иванович, словно вышедший из первого сражения юноша, не верил собственному счастью. Но уже на вторую ночь у него заболели спина и шея, на третью – перед глазами пошли круги, а на четвертую ногу схватила судорога, и он свалился с дивана под истерический крик жены, решившей, что у него сердечный приступ.
К концу второй недели жизнь Евгения Ивановича превратилась в ад! Сидя на работе, он продумывал во всех деталях свою вечернюю беседу с женой, - от этого задания доктор и не думал его освобождать. Затем, вымотавшись от стояния в пробках, он радостно встречал жену и, отказываясь от ужина, - ибо после него мог просто заснуть, - начинал задушевную беседу. При этом все, что было с таким старанием продумано на работе, из-за предательской усталости получалось скомканным и серым. Путаясь в ласковых словах и, вопреки наставлениям доктора, часто повторяя их, он уже едва мог довести свою беседу до двадцати минут. Понимая, что нарушает этим всю научную систему, он нервничал и еще больше уставал. Однако зная, что впереди его еще ждут «акробатические этюды», он держался, как отважный солдат и утопавшие в полутьме контуры супружеской кровати напоминали ему гладиаторскую арену с залитой кровью песком.
Жена его тоже заметно подустала. Днем она стала отключать телефон, так что Евгению Ивановичу теперь нельзя было поговорить даже о бытовых вопросах. Она заметно исхудала, а улыбаться стала даже реже, чем это было до начала их «курса лечения». Под глазами ее вскоре появились круги от утомительных ночных «упражнений», которые она старательно замазывала кремом, вздыхая украдкой от своей тяжелой женской доли.
И все-таки, Евгений Иванович жил в предчувствии успеха, ведь он добросовестно выполнял все указания; кроме того, трудно было представить, что изощренный ум доктора сможет отыскать для него еще какие-нибудь упражнения, не выходящие за грань человеческих сил!
Но жизнь не дала Евгению Ивановичу возможности проверить это, поскольку за день до следующего приема их сын Костя не пришел домой, сказав по телефону, что останется ночевать у друга, потому что ему надоело жить в одной квартире с умалишенными.
На гневный приказ Евгения Ивановича немедленно прийти домой, он с отцовской обстоятельностью объяснил, что нормальные люди так себя не ведут. Они не называют друг друга «зайчиками» и «хомячками», не обсуждают в таких подробностях проведенный день, а ночью – не скачут по кровати, словно бешеные медведи.
Евгений Иванович встретил этот удар с самоотверженностью ученого, брошенного в застенки оголтелой инквизицией. «Но ведь Земля вращается вокруг Солнца тоже вопреки простой логике, - да..., научный подход, действительно, требует от человека большого мужества и самопожертвования!»
Подумав об этом, он успокоил жену, сказав, что у их сына начались трудности переходного возраста, а на следующий день отыскал телефон подросткового психолога и записал к нему Костю. А после, записался и сам на прием остеопату, поскольку шея и поясница старательно мстили ему за «ночные подвиги». Проделав это, и оставшись довольным собой, он открыл блокнот и, пользуясь отсутствием начальника, начал составлять план задушевной беседы с женой на сегодняшний вечер.