Рассказы о дедушке. Ёлка

Украшение новогодней елки было самым большим счастьем и волшебством моего детства. В середине декабря дедушка одевал свою старую овчинную шубейку, подпоясывал ее веревкой, за которую затыкал топор, брал санки и отправлялся в лес за елкой. Лес начинался через две улицы от нашего дома и никаких разрешений на вырубку ели не требовал. Привезенная дедом зеленая красавица покорно ожидала своего звездного часа возле сарая под охраной нашей овчарки Кадо.

А я начинала волноваться и приставать с вопросами:
-Когда? Когда же, наконец, мы будем ее наряжать? Готовится ли Дед Мороз? Заготовил ли он подарки?
Мама, чтобы отступиться от моих вопросов, посылала меня на чердак. Зимой там было темно и страшно. В одном укромном углу пылился старый чемодан, перевязанный кушаком от халата, в котором хранилось главное богатство  - елочные украшения. Игрушки были стеклянные. Этим не могли похвастаться многие мои сверстники в те далекие годы. Но маме как-то удавалось нас радовать, не смотря на более, чем скромное, финансовое положение.

Она раза три-четыре в год ездила в Ленинград за покупками - полтора часа на электричке. А мы втроем с нетерпением ожидали ее дома - дедушка переживал, как бы с мамой чего не случилось, а мы с сестрой маялись в ожидании гостинцев. Мама возвращалась около 10 часов вечера. Я иногда уже засыпала, но вскакивала с постели. Помню наш большой обеденный стол, на который мама выкладывала покупки, завернутые в серо-зеленую упаковочную бумагу: ароматную "докторскую" колбасу, мандарины, грецкие орехи, шоколадный торт, халву, финики, конфеты. А еще елочные игрушки и обновы. Обновы в основном предназначались сестре. Я, как младшая, была обречена донашивать вещи за Ларой. Иногда по этому поводу бунтовала, когда сестра меня слишком строго воспитывала:

-Мама, давай отдадим Лару в интернат. Мне тогда сразу достанутся все ее вещи - вот такая вот "добрая" младшая сестра.
Дело в том, что в нашем поселке был интернат. Я знала, что туда отдают детей, которые себя плохо ведут или остались без мам. Все интернатские дети ходили колонной по два человека в ряд, носили одинаковые пальто и были хулиганами. Поэтому мы их боялись.
И для устрашения друг друга в запале ссоры кричали:
-Вот отдадут тебя в интернат, будешь тогда знать, как обзываться.

-Так, когда? Когда же мы будем наряжать елку?
-Если не боишься, поднимись на чердак, проверь, готовится ли Дед Мороз.
Я, конечно же, боялась. Но однажды, когда мне было уже 6 лет, поднялась. Нашла чемодан, а на нем завернутого в газету ватного Деда Мороза. Дед Мороз держал в руке мешок с подарками. Мешок был величиной с грецкий орех и в нем лежало что-то твердое.
Я в восторге спустилась с чердака:
-Он готовится! У него уже есть подарки!
Я не знала, как это маленькое "что-то" из его мешка превратится в большой подарок, но свято верила, что чудо произойдет. Произойдет просто потому, что - чудо.

Когда до Нового года оставалось 3-4 дня, а мои приставания становились уже невыносимыми, мама неожиданно говорила:
-Сегодня ставим елку.
И начинался ежегодный волшебный ритуал: снимался с лампы на потолке абажур, стоящий посередине большой комнаты круглый стол вытаскивался в холодный коридор и на место стола под лампой ставилась елка. Перед этим дедушка долго обтачивал топором ее комель, чтобы всунуть его в деревянный крест-крепление, а я носилась в беспокойстве от мамы с сестрой к дедушке - а вдруг что-то не получится?
Елка за макушку привязывалась к гвоздю, вбитому в потолок рядом с лампой. И комната сразу наполнялась непривычными таинственными тенями на стенах от елочных веток, ароматом хвои. Концы веток начинали "плакать" от таяния снега, превратившегося местами в ледышки.

Дедушка, проверив прочность установки елки,  удалялся на свою кровать, чтобы отдохнуть и не мешать нам наряжать красавицу.
Теперь "на сцену" выходили мы с сестрой, а мама была у нас просто помощницей. Сначала развешивалась елочная гирлянда, которая заранее проверялась и в случае поломки относилась в ремонт к соседскому взрослому сыну. Он был не женат, часто пил, после чего валялся в канавах. Почему-то в моем детстве все пьяницы любили валяться в канавах, которых у нас в поселке, стоящем на болоте, было по две на каждой улице. В связи с таким поведением все соседи называли его пренебрежительно Валька Лылов. Валька был электриком. Он в два счета, если был трезв, чинил нашу гирлянду. В последний раз даже прикрепил вместо маленькой лампочки большую, которую мы потом два года, пока не купили новую гирлянду, стыдливо прятали в ветках елки.

На макушку елки водружалась звезда, развешивались бусы. Я доставала из чемодана игрушки. Каждая была завернута в кусок газеты.
Разворачиваешь газету  и.... испытываешь щенячий восторг от узнавания забытой за год игрушки. Сестра их развешивала, попутно объясняя мне, как надо наряжать елку. На самые верхние ветки, которые даже со стула были нам недоступны, игрушки вешала мама.
С улицы возвращался наш гулящий кот с бандитской мордой и, обескураженно, не проверив миску с едой, подходил к елке. Морда из бандитского принимала озабоченно-изумленное выражение, с которым он осторожно обнюхивал ветки, привставая на задние лапы. Нанюхавшись, начинал покачивать лапой игрушки. Мы испуганно кричали на него, и он, обиженный, уходил на кухню к миске, всем видом показывая своё "фи" к елке и нашей суете.   

Последним штрихом было развешивание шоколадных конфет, к которым заранее были приделаны нитки. Мама просила нас съедать в день по 1-2 штуки, чтобы растянуть радость. Лара меня научила одному тайному приему, как эту радость увеличить: конфету съедаешь, а на ее место в фантик запихиваешь мякиш черного хлеба и обратно вешаешь на елку. И радость в квадрате, и мама не упрекает за несдержанность. Ученицей я оказалось очень способной. Однажды сестра в слезах прибежала к маме:
-Мама! А Люба съела все конфеты! Во всех фантиках - хлеб.
Но она была неправа - конфеты с верхних веток я достать не смогла.

Елка стояла посреди комнаты, вокруг нее можно было бегать и водить хороводы. Каждое утро я с замиранием сердца обходила елку в поисках подарков. Дед Мороз был очень хитрый: он прятал подарки в лапах ели, которыми закрывался крест на полу, развешивал на ветках и прикреплял к стволу. Почти каждый день он приносил какую-нибудь мелочь: новую расческу, ленту, чулки, резинки к ним, а иногда большой торт или книжку.  Радость соприкосновения с чудом захлестывала. Я бежала к маме или к деду с восторженными криками. И мы все, вчетвером, радовались. А я благодарила ватного Деда Мороза под елкой, ощупывала в очередной раз его мешок и говорила, что у него там еще что-то осталось.

Когда мне было 7 лет, и мы за две недели до нового года прикрепляли с сестрой нитки к конфетам, а я ещё по своему обыкновению мечтала о подарках, в нашу идиллию неожиданно вмешался дедушка:
-Ты думаешь, что Дед Мороз приносит подарки? Это мать развешивает на елке всякие обновки, которые купила осенью и приберегла для праздника. Спроси у сестры.

Это был гром среди ясного неба. Это было первое горе - большое и непоправимое. Я рыдала и набрасывалась на дедушку:
-Это неправда! Лара, скажи!
-Это правда. Я знала. Но меня просили тебе не говорить.
Мама  укоризненно деду:
-Зачем?
-Пусть. Большая уже, чтобы верить в сказки.

Я долго плакала. Никак не могла смириться, что волшебство, которым был окутан праздник, растворилось.
Что подвигло деда на такое заявление, осталось загадкой. Возможно он почувствовал свою скорую кончину и решил, что именно он должен открыть мне глаза.  Это был последний новый год с дедушкой. В апреле его трагически не стало. Но мы еще этого не знали, и я в обиде кричала:
-Можешь тогда и за елкой в лес не ходить.
Но когда подошло время, дедушка вновь одел свой старый тулуп, подпоясался веревкой, взял топор и санки и отправился в лес за своей последней елкой. Было ему тогда 84 года.

А на моих елках с тех пор, как я уехала из дома, на самом почетном месте висят две простенькие игрушки из моего детства. Не смотря на простоту - это самые главные, самые теплые игрушки елки.

И своим детям мы, как можно дольше, не открывали тайну подарков от Деда Мороза. Они узнавали ее от друзей.

декабрь 2014