Запах счастья

Окно было наполовину загорожено ёлкой, и в небольшой комнате стоял полумрак. Холодного зимнего света не хватало на освещение скучного серого неба, не говоря уже о том, чтобы хоть немного подсветить царский наряд пушистой красавицы. Возле дерева стояла девчушка лет пяти в красном клетчатом платье, с двумя торчащими в разные стороны косичками и с мандаринкой в левой руке. Она мечтательно смотрела на свисающую с веток бахрому гирлянд, предвкушая вечернее волшебство: солнце сядет, стекла покроются удивительными морозными рисунками, загорятся яркие разноцветные огоньки и под ёлкой появятся подарки в сверкающей шуршащей упаковке.

Она сама долго готовила подарки для родителей: лепила, рисовала, вырезала, упаковывала, тщательно перевязывала ленточками, – дарить подарки ей нравилось даже больше, чем получать их. Но в этом году она надеялась на особенный подарок, и ожидание праздника потихоньку перерастало в нетерпение, заставлявшее постукивать ногой по полу и подпрыгивать при ходьбе.

Шипучий запах брызнул в лицо, Алиса зажмурилась и положила в рот ароматную дольку. Кисло-сладкие мандаринки – вестники Нового Года всегда несли теплое праздничное настроение.

Вечер близился, родители были заняты финальными приготовлениями. Папа, напевая что-то себе под нос, жужжал пылесосом. Мама, нахмурив лоб, металась по кухне: то заглядывала в духовку – проверить достаточно ли уже позолоты на ее фирменной картофельной запеканке, то, открывала холодильник – осмотреть сбившиеся в плотную кучу вазочки с салатами, то, отодвигала штору – бросала испытующие взгляды на свою гордость – вкуснейший ореховый торт, который она готовила только два раза в году, на Новый год и на другой самый важный праздник, – день рождения Алисы.

Сама же Алиса уже успела и сделать уборку в своей комнате, и поспать перед длинным вечером, и обежать всю квартиру с мокрой тряпкой, заглянув в каждый угол в поисках спрятавшейся пыли, а, заодно, и подарков. Найти их до того, как папа выложит под елку неровную стопочку, знать где они лежат, но ни за что не открывать их – было самым любимым её приключением, а, заодно, и не простым испытанием. Но ей еще ни разу не удалось найти все.

Мама говорила, что часть подарков ровно в полночь приносит Дед Мороз. И, действительно, подарки оказывались в комнате девочки, стоило часам пробить двенадцать. Причем каждый раз она внимательно осматривалась, прежде чем выйти к столу, и бегом бежала обратно, в надежде застать деда Мороза или все же родителей, подкладывающих ей под подушку, или привязывающих их к форточке, прячущих в шкафу расшитые в ручную мешочки со сладостями и прочими чудесными вещами. Но пока никто не был пойман на «месте преступления». На все расспросы мама только пожимала плечами и загадочно улыбалась.

– Алиска! – голос мамы звучал требовательно, но когда девочка появилась на кухне, светловолосая миниатюрная женщина улыбнулась и мягко сказала: – У меня все готово, а у тебя?

Девочка секунду подумала и серьезно кивнула.

– Тогда иди проверь папу и переодевайся.

Праздничный наряд был частью их новогоднего ритуала. Алиса с мамой заранее обдумывали костюм: что-то покупали, что-то шили, что-то переделывали из старых вещей. В этом году они переделали ее небесно-голубую плюшевую пижаму в костюм северного мишки, смастерив к нему лапы из искусственного меха и сшив капюшон с ушами. В прошлый раз она была Дюймовочкой, а в следующий будет драконом или пиратом.

Мама с папой выглядели торжественно в выходных костюмах, что, впрочем, не мешало им веселиться от души. Каждый, как они и договаривались, подготовил по новогодней игре: папа устроил им конкурс загадок, мама нарисовала карту сокровищ, которые они с папой собирали по всему дому, Алиса же достала украшенную саморучно баночку, в которую весь год складывала забавные и добрые пожелания, зашифрованные корявыми детскими рисунками, и они по-очереди тянули бумажки, пытаясь разобрать, что интересного ждет их в будущем.

И вот, настал тот миг, когда все блюда были перепробованы, новогодние передачи посмотрены, мандаринки съедены, шампанское и сок разлиты по бокалам, резиновые секунды истекли и старый год уступил место новому.

Даже не глядя на лежавшие под елкой подарки, ведь это Деду Морозу она писала о сокровенном желании, сияющая девчушка выбежала из гостиной. Какое-то время родители прислушивались к шороху, перемещавшемуся по квартире: из маленькой комнаты дочери он переместился в их спальню, затем протопал в кухню, и вот, сосредоточенное личико, отороченное белым мехом, появилось в дверях. Алиса обвела цепким взглядом книжные шкафы, вытянувшиеся от пола до потолка вдоль стен, подняла и легонько потрясла каждую коробку больших размеров, обошла стол, заглянула за диван, и снова вышла, чтобы через пару мгновений вернуться, с трудом сдерживая слезы и сжимая в руках плюшевую собаку.

– Что случилось? – спросила мама.

Алиса только крепче обняла игрушку и разрыдалась. Разочарование было столь жестоким, что ни любимый торт, ни другие подарки, ни утешения родителей не помогали. Единственное, что она сказала, уже засыпая у папы на руках:
– Я просила живую…


В последующие дни солнце словно забыло, что на дворе зима и сияло вовсю, иногда уступая пушистому снегу, мягким полотном, укутывавшим землю. Друзья звонили и забегали, но Алиса отказывалась идти играть, пролистывая снова и снова свои любимые книги: «Дядя Федор, пес и кот», «Белый Бим черное ухо», «Сто один далматинец», «Собачьи истории»… Девочка вздыхала, прижимая к себе плюшевого лопоуха, которого она, вспомнив старый мультик, назвала Варежкой.

Мама готовила вкусности и ходила с Алисой гулять по лесу, папа качал головой, хмурился и водил дочку на каток, и, куда бы они ни пошли, за ними всюду следовал верный Варежка на поводке из красной атласной ленты.

Рождество семья отмечала пирогами: с картошкой, с капустой, яйцом и щавелем. На сладкое была шарлотка и сочни с бананово-творожной начинкой. Бананы у них были чисто женским лакомством, улыбчивый папа Алисы терпеть их не мог, называя обезьяньей едой и гримасничая каждый раз, стоило ему завидеть солнечный рогалик.
 
Домашний уют, тепло родительской заботы, и любимая шарлотка, наконец, привели девочку в хорошее настроение, и она заснула с улыбкой. Уже проваливаясь в сон, она услышала, как мама, поцеловав её, прошептала: «В Рождество случаются чудеса».
Утром Алиса нигде не могла найти Варежку. Она несколько раз забегала на кухню, где мама пила чай, каждый раз зачем-то спрашивая где папа и, не слушая ответ, убегала искать своего четвероногого друга дальше. На пятом круге вернулся отец, стряхнул снег с шапки, провел рукой по коротким черным волосам и спросил у растерянной Алисы:

– Что стряслось в этот раз, дочурка?

– Варежка потерялся, – ответила готовая расплакаться девочка, – весь дом обыскала, нигде нет!

– Варежка говоришь? – задумчиво потер гладковыбритую щеку мужчина, – А в подъезде ты не проверяла?

– В подъезде? – удивленно переспросила Алиса. – Не проверяла. Он же не мог выйти сам!

– А ты посмотри. Иногда мы находим потерянное в совершенно неожиданных местах.
Алиса постояла пару секунд, недоуменно глядя на хитрое папино лицо, быстро всунула ноги в ботинки и выскочила за дверь. Послышалось сдавленное «Ой, мамочки!». Родители девочки переглянулись и вышли вслед за дочерью в коридор.
В двух шагах от входной двери стояла большая коробка, рядом с ней валялась крышка, обвязанная красной атласной лентой, и стояла на коленях девочка, держа в руках черного, с рыжими подпалинами, лопоухого щенка. Щенок извивался, пытаясь лизнуть Алису в лицо, а девочка ошарашено смотрела в бездонные черные глаза собаки.

– Мам, пап, это Варежка!

– Да, милая, это Варежка. С рождеством тебя! – мама с папой стояли совсем близко, касаясь друг друга руками и взглядами. Радость их дочери отражалась на их лицах стократ, словно в лабиринте зеркал.

Алиса уткнулась носом в теплый толстенький бочок пёсика, и, позволяя Варежке покусывать свое ухо, втянула носом сладкий молочный аромат.

– Чем пахнет? – с улыбкой спросила мама.

– Счастьем! – выдохнула девочка и побежала показывать Варежке его новый дом.