1. 31. глава двадцать шестая

  Книга первая. Первый день.
   
    ГЛАВА ДВАДЦАТЬ  ШЕСТАЯ
    Любовь — уроки Женщины! Фортуна в образе следователей. 3й перелом челюсти. Скорая помощь приезжает вовремя.
   
    И вот теперь, уходя в армию, Витька задумал, наконец, осуществить свою давнишнюю мечту насчет Семеновой. "Нет худа без добра!" Фортуна в образе следователей, пожелавших оставить его в Икске, способствовала этому. Ведь впереди в лучшем случае два года службы, сколько воды утечет с тех пор! Что будет когда он вернется? Ларочка сейчас в самом цвету, тут не то что года, дни, мгновения будут изменять ее, уводя все дальше по загадочному пути красивой женщины. "Ломайте розы и рвите цвет, пока тем Розам семнадцать лет!" Видимо, затаенная обида, страсть жили в нем всегда, не умирали все эти годы от его появления в девятнадцатой, от момента заражения любовью.
    В тюрьме Шпала слышал о Гребенникове Сергее — знаменитом покорителе женских сердец с Заводских переулков. Сейчас, взявшись за дело всерьез, как он всегда брался за захватывающую идею, Витька выяснил адрес неотразимого и нашел его. Гребень по внешнему виду был чем-то схож с Графом. Такой же высокий, длинноволосый, черты лица тонкие, как на ликах святых. В бокс, конечно, с таким носом не пойдешь, но бабам нравится! На морде выражение не то высокомерия, не то причастности к какой-то великой тайне. Вытертая фирменная одежка дополнялась на сей раз еще очками-полароидами — предмета особой гордости обладателя. Впрочем, он выгодно отличался от своего собрата во любви простецким нравом (все-таки Икск — не Харьков) , умением опустить себя до уровня простого урки, каким был например Витька. Начал Шпала разговор без лишних сказок и подготовок, сразу после церемонии знакомства, состоящей в обозначении своих названий (фамилии, имени, клички) и рукопожатия.
    — У меня к тебе долгий разговор, ты мне нужен по делу. Где мы можем с тобой этим заняться без посторонних ушей?
    Сергей предложил пройти в его комнату. Дома была еще сестра, очень похожая на Гребня. И тут Шпала должен был признать, что для нее фамильные черты очень неплохо подходят. Это был Гребень в женском исполнении и смотрелся он довольно притягательно. Впрочем, много общего было не только в длинных светлых волосах, но еще и тот же потертый фирменный костюм, та же значительная тайна в лице. Черт возьми, неужели женщинам нравится в мужчинах то же самое, что и мужчинам в женщинах?
    — Сестренка у меня мировая, она не будет подслушивать, — по-своему понял Витькин взгляд Сергей.
    — Ну, если вы мне не доверяете свои мужские тайны... — она особо подчеркнула слово мужские, растянула, пропела.
    — Ольга! — она первая протянула Витьке руку.
    — Виктор! — неуверенно пожал ее тонкую ладонь Шпала.
    — По крайней мере вы меня на кофе пригласите?
    — Пригласим, пригласим! — и Сергей посмотрел на Витьку.
    — Ее действительно можно было бы пригласить, — сказал хозяин, когда они уединились в отдельной комнате, — от нее у моих друзей секретов нет, мы свободно обсуждаем с Ольгой даже ее подружек, даже их достоинства в постели, хи-хи!
    — Да нет, у меня дело только к тебе, — с некоторым сожалением сказал Шпала. — Как-то за тобой ухлестывала Ларочка Семенова...
    Гребень страдальчески наморщил лоб. Витька подсказал:
    — Младше тебя на два года, учится в 19-й школе, живет в поселке Южном, тебя с ней познакомили в беседке у твоего дома, в мае прошлого года, тогда с вами еще был Бармалейчик...
    — А-а-а, та дура, — облегченно улыбнулся гроза всех баб, — так у меня с ней ничего...
    — Знаю!
    — Тогда что тебе нужно?
    — Нужно, чтоб было!
    — ...?
    — Мне нужно, чтобы ты обратил на нее внимание и чтобы Ларочка это поняла. Короче, мне нужно, чтобы ты привлек ее настолько, что она согласилась бы пойти с тобой в лес... на пикник, скажем.
    Гребень захохотал:
    — Так на нее и внимания никакого обращать не надо, только свистни, куда угодно побежит!
    — Ну, это твоя забота. Короче, в назначенный день, в назначенном месте, вы приходите на полянку, выпиваете, так, чтобы она была заметно пьяна, деньги на это я тебе дам, а потом ты каким-нибудь образом теряешься.
    — Зачем тебе это? — встревожился Гребень.
    — У меня с ней свои счеты.
    — А я тут причем?
    — Ты мне поможешь.
    — А если я не захочу?
    — Я могу попортить тебе облицовку, зачем тебе это нужно при твоем успехе у баб? Фонтанов для меня в городе нет, так что искать управы не советую — напрасная трата времени. Да и потом, что ты собственно менжуешься? Твое дело чистое. За расходы, связанные с этим мероприятием, я тебе заплачу. Полсотни, кроме прочего, сверху хватит? Ежели хочешь, ты ее всегда сможешь отдрючить, потом, а это недоразумение она тебе легко простит, ты ведь просто нечаянно потерялся, с каждым может случиться.
    — Что ты с ней хочешь делать?
    — Ну, это мое дело! — улыбнулся Шпала, — во всяком случае, никаких следов насилия не будет, это я тебе обещаю!
    — На черта она тебе нужна?! — искренне удивился Дон Жуан. — Хочешь, я тебе таких девочек найду — закачаешься! И в кровати умелые, не то что та корова...
    — Не стоит, на других у меня уже не хватит времени, скоро армия!
    — Во всяком случае, его потребуется меньше, чем на охоту за Ларочкой, а удовольствия ты получишь от этого куда больше, смею тебя уверить!
    — Что ж, я не прочь развлечься, однако, Ларочка мне нужна, это вне зависимости от прочего.
    — Ну вот и о’кей! Ольга, иди сюда, у нас к тебе появилось дело!
    Когда слабая половина пришла, Сергей кивнул на Витьку:
    — Ему нужна хорошая девочка для дружбы, умелая в кровати, у тебя есть на примете из числа подружек не занятые?
    Шпала от столь неожиданного оборота смутился, предательски покраснел, а женщина лишь понимающе с озорством улыбнулась:
    — Представь себе, я еще за стеной догадалась, о чем могут быть у вас мужские разговоры, неужели для этого стоило выставлять меня за дверь?
    И она с обидой посмотрела почему-то на Витьку.
    — Что ж, я вас стеснялся! — смело соврал Шпала, но, кажется, не очень удачно: ее серые с голубым глаза сверлили его, как сверла из быстрорежущей стали сверлят пенопласт. Гребень в женском исполнении оказался более отважным и опасным соперником.
    — А какие кавалеру девушки нравятся больше, — по-прежнему глядя прямо ему в глаза пропела Ольга, — блондинки или брюнетки?
    Стыдно сказать, Витька даже точно не знал значений упомянутых типов и потому замялся.
    — Ему больше нравятся шатэнки, — ответил за Витьку Сергей, — а впрочем, мы надеемся на твой вкус!
    Ольге понадобится на подбор вариантов, по ее словам дня три-четыре. Столько же взял и сам Гребень на размышления по поводу Ларочки.
    — Зайди в следующую среду? — сказал он.
    — Хорошо! — ответил Шпала, на том и расстались. В дверях он поманил Сергея к себе и прошептал ему на ухо: — Ольге про Ларочку не говори, не хочу выглядеть смешным!
    Когда в четверг вечером, уже по сумеркам, Витька зашел к Гребенникову, в квартире стоял дым коромыслом. Были гости, которые что-то пили, ели, курили. На столе стояла неплохая выпивка и приличная закуска: грибы, колбаса, салат, картофель.
    — По какому случаю пир? — поинтересовался Шпала, когда хозяин запустил его во внутрь. — Праздник какой нибудь?
    — Сегодня день Бахуса — древнегреческого бога виноделия! — ответил Гребень. — Праздники бывают так часто, а хорошее настроение так редко, что мы решили устроить себе праздник хорошего настроения. Прислоняйся, то есть присоединяйся! Да не боись, заходи, ты попал как раз вовремя!
    На столе, кроме вина, стояла еще початая трехлитровая банка терновой наливки. Ольга, Олечка — очаровательная пьяная хозяйка, как ангел порхала по плавням меж стола, стульев, журнального столика и гостей. Курила, артистически пуская кольца дыма в потолок, присаживаясь на стол, щебетала, рассказывая, как по подобному же пьяному случаю пыталась объяснить соседке, что ей бы "вот этим ключиком открыть бы входную дверцу своей квартиры, потому что у нее самой это ну никак не получается!" Сегодня она была одета традиционно по-женски, в коротенькое открытое платьице, и умело пользовалась этим, выставляя, как бы между прочим, на всеобщий обзор гостей свои длинные красивые ноги.
    Витька был представлен и принят как старый знакомый, что его несколько раздосадовало: если Гребень не выполнит обещаний, или не возьмется за дело, как ему после этого бить морду, да еще с выражением значительной тайны на ней? Впрочем, последнее он как-нибудь переживет! Наливка была чудная, хозяйка прелесть, так что и обычная магазинная гнилуха на десерт в этой обычной квартире, под обычную музыку запомнилось ему как нечто необычайное, неординарное. Ольга оказалась на полтора года старше Сергея и имела на него, как это теперь уже определенно понял Шпала, решающее влияние. Обещанной подружки среди публики не присутствовало, она должна была, по словам Ольги, подойти чуточку попозже, впрочем, вскоре Витька начисто забыл об этом обстоятельстве.
    Кроме хозяев в квартире присутствовали: Сергеев друг "Варлаам"— Володька Варламов со своей подругой Зиночкой, и подруга обеих дам Вика. Впрочем, резонным его поползновениям на ее общество не суждено было оправдаться: Витьке удалось потанцевать с Викой всего один раз, Ольга объяснила ему, что это не та и больше всех занималась Шпалой сама. Витька при этом не мог отделаться от чувства, что она держит его если не за шута, то, во всяком случае, за глупого котенка, с которым бывает интересно поиграться, совершенно не опасаясь при этом за свои собственные пальцы. Танцы перемешивались с питием.
    Когда абсолютно все винные запасы были истощены, Витька, как угощавшийся на халявку, вызвался сгонять в магазин за вином. Деньги от присутствующих он принять отказался, объяснив, что у него достаточно в кармане своих. Действительно, он принес Гребню обещанные полсотни, надеясь этим прекратить его сомнения на свой счет и побудить Дон Жуана к действию, но в продолжении вечера так и не выбрал случая вручить ему их. Кроме того, был еще четвертак, взятый взаймы у кого-то из друзей на мелкие расходы. И сейчас, отправляясь в магазин, Витька надеялся таким образом снять с себя зависимость, в которую он так неожиданно попал, и развязать себе тем самым руки на случай дальнейших действий.
    Едва только он вышел из дома, как со стороны беседки, той самой, где когда-то, по преданию, Ларочку знакомили с Гребнем, его окликнули. Это была, насколько он успел понять, группа ранних блатарей двора, подрастающая молодая поросль, вытянувшаяся в один солнечный месяц и стремящаяся потеснить прошлогоднюю растительность, утвердить среди нее свои права. Один из них пальчиком небрежно поманил Витьку к беседке, как подзывает хозяин лакея. Шпала хохотал в душе, предчувствуя развлечение, но смиренно и потупив взор в землю подошел. Ершится сразу было нельзя, это могло насторожить, спугнуть зелень и испортить всю прелесть приключения. Он прикинулся колхозником.
    — Эй, ты откуда будешь, что тебе здесь надо? — начал дежурный допрос тот, который был, видимо, лидером в группе.
    — Да вот, пришел знакомого по работе найти, проведать, а то он у меня тридцатку еще с прошлого аванса занял и на больничный смылся! Саня Гришкин, может знаете? — добросовестно разыгрывал Витька свою роль.
    — Какой еще Гришка Санькин, что ты нам зубы заговариваешь, ты сам то чей холоп будешь? (О! Это новый оборот, надо запомнить!)
    — Какая тебе разница? — просто со слезинкой в голосе, ответил Шпала. — Ну, Витька я Гроздев с поселка Южного.
    — А что ты тут тогда шаришься, словно у себя дома, гребаный твой рот?
    Витька едва держался от смеха: "Он даже не знает кто такой Гроздев с Южного! И куда эта молодежь лезет, спешит? Ну что ж, тем хуже для них!"
    — А что, нельзя что ли тут ходить? — придурковато поинтересовался он, — что вы мне тут ходить запретите!?
    Этого хватило, чтобы атаман пошел на него, метнув окурок в сторону. Витька слегка попятился, сделав вид, что боится, и, выбрав положение, хлопнул фитиля, вымахавшего под два метра ростом, а ума так и не набравшегося, коротким ударом левой в челюсть. В правой у него была сумка для пойла. Зелень упал трупом, как подрубленный столб, воткнувшись лицом в грязь, так, что Шпале пришлось даже посторониться, давая дорогу телу. Он посмотрел на остальную тройку сидящую в беседке.
    Все как и должно быть: глупые, искаженные страхом и удивлением физиономии, отвисшие, с вываливающимися изо рта сигаретами челюсти, парализованные фигуры. Сейчас бы он мог пожалуй без особого труда постелить их всех вокруг беседки, только зачем такие издержки?
    — Еще есть желающие указать, где мне можно ходить и где нельзя? — с самодовольной улыбочкой резко рявкнул Шпала.
    Сигареты, как по команде, выпали из разинутых ртов. Не надеясь получить иного ответа, он развернулся и пошел прочь неторопливой походочкой. Завернув за угол, Шпала согнул в локтях руки, как на тренировке и побежал легкой трусцой. Побежал он не от страха, просто физическая нагрузка хорошо гасила нервное напряжение после подобных стрессовых ситуаций. В ближайшем магазине вина не оказалось. Шпала был рад и с удовольствием пробежался до следующего. Там он купил шесть бутылок "Волжского" и, сложив их в выделенную ему хозяйкой сумку, той же трусцой пустился в обратный путь. Пришлось, правда, выстоять длиннющую очередь.
    Войдя через арку во двор, он обнаружил здесь необычайную сутолоку; толпа гомонящего народа, скорая помощь у беседки... "Черт бы их побрал, этих желторотых птенцов, — вскипел изнутри Витька, — кости еще не окрепли, а туда же, акселераты!" Однако, не пятиться же задом, могут заподозрить! И он, кивком головы надвинув шапку на самые брови и опустив лицо в землю, быстро юркнул в нужный подъезд. Опрометью вбежал на четвертый этаж. Входная дверь была открыта настежь, извергая на лестничную клетку облако сизого дыма, которое пеленой, причудливо закругляясь, плыло вверх. У Шпалы заколотилось сердце. Внутри оказался только Серега.
    — Почему дверь настежь, — тревожно спросил Витька, — где остальные?
    — Это я ее открыл, — невозмутимо ответствовал покоритель женских сердец, — пусть проветрится в комнате, а народ, падкий до зрелищ, глазеет на улице, как твою жертву грузят в скорую помощь.
    — Почему мою?
    — Милиция тех троих допрашивала, они описали твою внешность, и вот эту нашу сумку при тебе... элементарно, Ватсон!
    — Слушай, быстренько пойди позови всех! — скомандовал Шпала.
    Когда они пришли, глаза у Ольги сияли сатанинским огнем. Она уставилась на Витьку с милой улыбочкой и пропела торжествующе:
    — А я-то знаю, где прячется злодей!
    Взгляд Шпалы, наоборот, был серьезен и взволнован, ведь ему было не до шуток: если сейчас кто-то ляпнул на улице про него — каюк! Слишком много на шее делишек, чтобы еще раз выйти сухим из воды. И тогда прощай все! Прощай армия, прощай Ларочка...
    — Девочки и мальчики! — обратился он к присутствующим. — Вы там, во дворе, не успели всуе упомянуть мое имя и фамилию?
    — Нет, мы еще только слушали! — за всех ответила Ольга иронично.
    — Вот и ладушки, не надо никому ничего, хорошо? А то у меня могут быть неприятности с милицией!
    — Но ведь ты же только оборонялся! — удивилась Вика.
    — Все равно, не люблю нездорового интереса к моей персоне... Он там как, жив?
    — Откачали. Теперь грузят в скорую. Челюсть у него кажется сломана.
    “Третья” — отметил про себя Витька.
    — Давайте обмоем это происшествие! — ни с того, ни с сего предложила хозяйка.
    Она быстро подошла к Витьке, взяла у него из рук сумку, вынула из нее бутылку и, откупорив, разлила по стаканам.
    — Ну, вздрогнем за выздоровление дворового хулигана — Коли Картамышева, пострадавшего от собственной глупости и за здоровье нашего друга Вити, оборонившего себя от поползновений врага! У тебя как, Витя, ручка не болит? А то я могу полечить! Серьезно, я кое-что смыслю в массаже.
    После того, как все выпили, она подошла, и, взяв Шпалу за правую руку, принялась рассматривать, гладить ее. Затем все танцевали. Они гуляли до глубокой ночи. Витька несколько раз порывался уйти, но Ольга неизменно удерживала его, говоря, что подруга, с которой она обещала Витьку познакомить вот-вот должна подойти и будет некрасиво, если он уйдет именно теперь. На вопрос, откуда такие точные сведения насчет подруги, Ольга ответила, что, оказывается, эта загадочная особа живет в этом же подъезде, и она к ней недавно ходила. А что ее задерживает в столь поздний час — секрет! Витька сам все скоро поймет.
    Ольга действительно несколько раз куда-то выходила, то одна, то прихватив с собой того или другого из присутствующих. Постоянно о чем-то шепталась с ними... Словом, Витьке мнилась какая-то интрига, и он чувствовал себя неудобно. Пить Ольга ему под всяческими предлогами не разрешала, уходить тоже и все только и делали, что шушукались, а он среди них сидел, как дурак. Вдруг, ни с того ни с сего, Ольга спросила его при всех — неужели Витке мало ее общества? Шпала не нашелся что ответить, тем более, что никакого ее общества он на себе не ощущал. Ну и шуточки у нее!
    В конце концов, это уже сверх, когда тебя, как котенка, дразнят бумажным фантиком, да еще при публике. Он решительно раскланялся и пошел одеваться, но Ольга прыгнула на него сзади, как кошка, повалила и стала отнимать вещи. Затем вытолкала, якобы шутя, всех гостей с Гребнем впридачу вон из квартиры и начала дораздевать окончательно сбитого с  толку Шпалу прямо на полу в коридоре уже по-настоящему. Впору было кричать : "Насилуют!", но Ольга так усердно его целовала при этом, что рот был все время у Витьки занят.
    В конце концов отбросив свои шмотки — предмет распри, Витька решил не противиться неизбежному и принялся в свою очередь раздевать Ольгу. Она ему помогла, сорвав с себя остатки одежд так, что швы затрещали и, усевшись верхом на Шпалу, принялась его любить. Когда первый прилив прошел, Ольга утащила свою новую добычу к себе в спальню. Чикаться она с ним не стала: сама улеглась под низ а Витьку на этот раз водрузила на себя. Такой женщины Шпала действительно в своей жизни еще не знал. Она вошла в экстаз, как только построение было окончено. Не было в Ольге ни застенчивости, ни, тем более, нерешительности. Все, что от Шпалы требовалось — это его присутствие, остальное Ольга делала за него сама. Потом, как ни странно, не он, а она ласкала его, целуя и обихаживая каждый Витькин сустав, и, наконец, успокоилась, устроив свою голову на его груди.
    Это было выше верха блаженства, ибо еще накануне Шпала не предполагал, что такое возможно! Ему казалось до сих пор, что ласкать — это крест мужчины! Его плата за позволение женщины обладать ею. Оказывается, обладание может предоставляться даром, да еще награждаться женскими ласками! Больше всего Ольге нравилось ласкать, кроме его мужской плоти, его руки. Она целовала, гладила их, прижимая к щеке, груди, животу, зажимала между ног... Это была полная противоположность той Ольге, которая только что публично издевалась над ним.
    — Какой ты сильный, — шептала она, стремясь ввернуть себя в его объятия, — обними меня, возьми в руки, как берешь вещь, ну, крепче, еще крепче! Вот так. Я хочу сегодня быть для тебя вещью, делай со мной, что хочешь!
    — Слушай, — пробовал поначалу объяснить свое напряжение Витька, — а где будет спать Сергей, когда придет?
    — Он не придет, — убежденно отвечала Ольга, — он останется у Вики, в крайнем случае, переночует у Варлаама. Я со всеми договорилась. (Оказывается, это был заговор!)
    — А родители?
    — Они живут в другой квартире. Здесь официально прописаны дедушка с бабушкой. Ну, хватит тебе об этом!!!
    Когда к утру Гребень все-таки пришел, Ольга, как ни в чем не бывало, крикнула ему через дверь:
    — Сережа, лапочка, мы здесь!
    Но это было уже совсем в другом мире... Она была и скрипкой и смычком и можно только поражаться ее энергии. До утра Ольга почти не давала Витьке сомкнуть глаз, выжимая из него все силы по каплям. Когда он обессиливал, она принималась гладить, массажировать его, возвращая телу, казалось бы, навсегда ушедшую из него силу. А когда мочь наконец появлялась, тут же требовала отдать ее всю без остатка. ( Типично женский эгоизм!) Не подчиниться Витька не мог, слишком прекрасна была его мучительница! Лишь под утро, когда первые жаркие бои были позади, на ложе воцарилось перемирие. Ольга оставила в покое тело и принялась потрошить его душу.
    — Ты считаешь меня ветреной? — спросила она, как всегда вдруг, ни с того ни с сего. — Ведь признайся, ты так считаешь!
    Витька, захваченный врасплох из-за полного отсутствия мыслей в голове, промычал что-то наподобие того, что глупо было бы ему, в сущности, еще невежде в любви, судить ее, вполне самостоятельную и не нуждающуюся в подсказках женщину. Чем привел Ольгу в совершеннейшую ярость. Впрочем, похоже, и любой другой ответ привел бы ее в то же состояние. Ей нужен был лишь противник.
    — Не уворачивайся от ответа! — Ольга чувствительно стукнула Шпалу ладонью по щеке. — Ведь ты бы никогда не стал относиться ко мне серьезно, так?
    Опять же глупый вопрос!" — подумал Шпала.
    — Слушай, но ведь и это несерьезно! — пробовал Витька объяснить свое положение. — Ведь ты требуешь, чтобы я глядел на тебя как мужчина... выбирающий себе жену!? Какой же авторитет будет иметь для тебя мужчина, если он ровесник твоего младшего брата, ведь тебе нужен самостоятельный, опытный мужик, наверное, даже не такой, как твои сверстники в институте!
    — Ах, оставь, причем тут возраст, — нетерпеливо перебила его Ольга, —опыт не определяется возрастом. Ты для меня и есть этот опытный мужик, понятно тебе?!
    Она, определенно, льстила ему! Шпала невольно хохотнул:
    — Ну что ж, если ты хочешь, чтобы я смотрел на тебя сверху, пожалуйста: я бы не взял тебя в жены!
    — Почему?
    — Ты действительно слишком потрепана... Я не имею в виду...
    — Ты жесток! — ахнула Ольга.
    — Что поделаешь, ты сама этого хотела!
    — Ты считаешь меня развратной?
    — Нет, но...
    — Ты считаешь, что любой желаюший, а желаюших, поверь мне, найдется много, при первой же попытке сможет легко овладеть мной, так же легко, как я досталась сейчас тебе? Ты считаешь, что я сплю с каждым, кто мне приглянулся? Ты предполагаешь, что возможно с такой страстью, с какой я сегодня любила тебя, любить всех? Ты абсолютно уверен, что такая женщина, как я не может быть верна одному?
    — Зачем этот разговор, кому он нужен?
    — Он нужен мне! — Ольга запнулась. — Может, я хочу..., может я хочу сделать тебе предложение!
    — Вот это да! — охнул со смеху Шпала, — ох-хо-хо!
    Ольга надавала ему увесистых оплеух:
    — Слушай сюда! Кстати, для чего тебе понадобилась эта Лара Семенова? Что ты надеешься от нее иметь? Что ты вообще ищешь в женщинах?
    “Вот оно! — хлопнуло Витьку как обухом по темечку. — Все-таки этот гад все выболтал ей. Ну, стыдоба!!!”
    — Ну, Витенька, — переменила Ольга тактику, снова льстясь к нему, как ребенок. — Ладно, бросим эти разговоры, давай я буду тебя любить!
    Потом, так же невзначай она продолжила:
    — Слушай, я, конечно, понимаю, что это смешно, но ты мне нравишься! Что я могу с этим поделать? Ты, эгоист несчастный, хам неблагодарный, знаешь ты, сколько мужчин добиваются этой любви? А ты! Ну скажи, нравлюсь я тебе, по-крайней мере, как женщина?
    Витька честно ответил:
    — От тебя я без ума!
    — Ну вот, — она горячо прижалась к нему, — ты же ничего не имеешь против того, чтобы жить со мной как с женщиной?
    — Конечно нет, — ответил Шпала, — но есть некоторые обстоятельства!..
    — Понимаю, тебе нужна Лара! Ну что ж, обещай мне, по крайней мере, что ты после нее придешь ко мне еще, хоть раз.
    — Обещаю!
    — Ну вот и отлично!
    — Слушай, зачем я тебе нужен? — поинтересовался он.
    — А зачем тебе нужна она? Кто это объяснит. Я надеюсь, что со временем ты убедишься, что я могу быть верной, вот и все. Понимаешь, это просто напасть какая-то на человечество! — любовь. Сколько не имей поклонников, а в один прекрасный день втрескаешься сама, как обыкновенная дура, и будешь для него на все готова. Я же, Витенька, вот поверь мне на слово, так, как с тобой в первый раз в жизни, а ты!!! Ты сам не понимаешь, какую ты девочку зацепил! Нет, я, конечно, без ложной скромности, но вполне серьезно! Мне, лапочка, предлагали за свой член, с официальным оформлением брака, и дом и машину впридачу, и право иметь сколько угодно любовников! Да еще в ногах валялись, упрашивали! За мной еще в школе ведь ребята табунами бегали! И до сих пор. Я мужским вниманием, Витенька, сыта по горло! Сначала интересно было за носы вас водить, ну и прочее — подарки, рестораны... Некоторые нравились мне. Потом проходило. И вот надоели все окончательно!
    Все мужики казались уродами, пустышками, понимаешь? Хотелось найти одного, настоящего парня. Пусть он будет без дома, без машины, но чтобы настоящий! И вчера я его нашла! Я Вить, полгода до тебя за ручку ни с кем не гуляла, все искала такого. Хотелось любви, пусть даже несчастной, пусть оскорбления, только от настоящего мужчины, не от этих слизняков!
    Ты настоящий мужик, Витя, только настоящий мужик ради любви готов на все, кроме унижения. Ты такой и я тебя люблю! Так что ты надо мной не смейся, хорошо? Я тебя, Витя, еще не так любить буду, ты потом узнаешь как! Сделай дела со своей Ларочкой и приходи, увидишь. Я не боюсь. Так, как я, никто больше тебя любить не сможет. Никто тебе и половины этого счастья не даст. И ты будешь только моим! Сколько это продлится — неважно, пусть год, пусть месяц — это на всю жизнь! Потом можно продаваться за "Волги" и виллы на море...
    — Обязательно продаваться?
    — Вечного ничего не бывает! Будем вместе, пока не надоедим друг другу, а потом... потом можно и старость устраивать!
    — Не рано ли, в двадцать лет?
    — Борзый ты, Витька! Или глупый. Ты что, думаешь всю жизнь за ветряными мельницами гоняться? Это сейчас у тебя такая прыть, потому что самолюбие играет. Вы, мужики, вообще народ упрямый и самолюбивый, только тем и живете! Ну вот представь, что ты ее уже напялил, что дальше? Ну поменяешь еще десятка два баб, если повезет, конечно! Поменяешь и поймешь, что все они, так же, как и вы, мужики, абсолютно одинаковы. Только любовь достойна того, чтобы за нее вот так вот, как ты сейчас, на все идти, остальное хлам! А любовь, Витенька, она один раз в жизни бывает большая! Ну, пусть у вас, у мужиков, чаше — два, три... Все равно мало! Еще везет тому, кто на первой же зациклился и всю жизнь от несбывшейся мечты страдает.
    — Ты на такого не похож! Может быть, конечно, тоже на чем-нибудь зациклишься, если от моих рук отобьешься. А я, лапочка, счастливая родилась. Никогда для меня чье-либо внимание проблемой не было. Хватает мне внимания, понимаешь, даже через край! Так, что Витюша, поверь мне, одной настоящей любви на жизнь вполне хватает! А по мелочам, это — как пьянка — у каждого своя норма! А я не алкоголик, Витя, да и тебе не советую. Это ты сейчас такой голодненький, миленький, лапочка! Спасибо Ларке надо сказать, что тебе не дала, мне оставила! Она, наверное, тоже на ком-то зациклена. А если так — бесполезно тебе ее добиваться. Опять моя выгода! Я же тебе говорю, что я счастливая родилась! Я слишком старо выгляжу?
    — Нет, почему?
    — Вот и представь, что перед тобой твоя Ларочка!...
    Это, определенно, был бесенок! Причем на следующий день и потом она издевалась над Витькой при брате, да и при всех остальных, нисколько не меньше прежнего и только оставшись с ним вдвоем, клала свою гордость как ненужную одежду к его ногам. Однако, не этим Ольга покорила его окончательно. Покорила своей необычностью. Она оказалась удивительно разносторонним человеком, знала много такого, о чем Шпала не имел ни малейшего понятия и просто на равных делилась с ним. Ольга оказалась прекрасным другом, умела понимать с полуслова и даже без слов, лучше чем любой мальчишка. Обычная прогулка, на которую Ольга вытащила Витьку в следующий раз, превратилась в увлекательное путешествие в неизвестный, загадочный мир. Каждая улица грязного, слякотного осеннего города, каждый облупленный дом, имели для нее совсем особый смысл в жизни, голый лес превращался в сказочную страну со строчками будущих … стихов:
    Что дел тебе до суеты людской,
    Ты здесь природы вольной покровитель
    Пространств твоих незыблемый покой
    Хор соловьев, влюбленных покоритель...
    Белые, изгрызанные экскаваторами, горы мела за городом казались ландшафтом какой то далекой звезды. Садовый домик, куда они наконец забрели (это был, видимо, их домик, потому что Ольга знала, где прячется ключ и хорошо ориентировалась внутри) превратился в сказочный замок, а хозяйка стала его феей. Ольга могла сделать веселое чудо из любой ерунды: желтого листка в лесу или закатившегося под кровать яблока в доме. С ней было каждую секунду интересно, чем бы ни занимались, достигать же, догонять ее, действительно, оказалось не таким уж легким делом, как это представлял себе Витька спервоначалу. В Ольге жил поэт, искатель приключений, верный друг и хорошая хозяйка — хранитель домашнего очага. Действительно ли она связывала с Витькой какие-то свои надежды, или это было спортивное удовольствие, вроде охоты у мужчин? Она добилась своего, и Шпала считал ее победу заслуженной. Он честно сказал ей после этой Одиссеи по окрестностям:
    — Я не видел девчонки лучше чем ты, я не представляю себе девчонки лучше, ты для меня идеал, но давай оставаться с тобой наедине пореже. Я боюсь за себя, боюсь, что раскисну раньше времени и не сделаю того, что должен, а потом, когда этот угар пройдет, буду жалеть всю жизнь. Я не привык верить в хорошее. Слишком хорошо не бывает долго, поэтому — давай останемся на некоторое время просто друзьями, иначе я вынужден буду избегать, бояться тебя. И, прошу тебя, не старайся вникнуть в мои дела с Ларочкой, лучше я потом тебе сам все расскажу, хорошо?
    Ольга согласилась терпеливо ждать, Кажется, она была внутренне довольна своей победой.