Под черной звездой

Пётр ФРАНЦЕВ
ПОД ЧЁРНОЙ
ЗВЕЗДОЙ
(Все и вся)
Одухотворённая проза
2009 г.
ББК 84 Р6
Ф84
Францев, Пётр Прокофьевич
Ф84 Под чёрной звездой / Пётр Францев. – Владимир:
Изд-во Транзит-ИКС, 2009. – 672 с.

ISBN 978-5-8311-0446-2
ББК 84Р6
Автор книги – Петр Францев, пророк и мистик, попытался в
ней, посредством волшебной силы мысли и слова, выразить –
невыразимое; достичь – недостижимого, объять – необъятное.
Эмоциональным эквивалентом данного произведения являет-
ся почти фатальная саможертвенность его персонажей во имя тор-
жества своих боговдохновленных идей…
Писатель стремится через жертвенность судеб литературных
героев побудить читателя к активному действию по изменению
несправедливого мира. Ради осуществления обновления жизни
главный герой рассказов, вечно рискуя всем, вечно жертвуя са-
мим собой и достигая тем самым высоких метафизических состоя-
ний энтелехии и мифомышления – выступает на ее страницах как
маг, колдун и даже… как демон!!!


ISBN 978-5-8311-0446-2 © П. Францев, 2009
© Издательство «Транзит-ИКС», 2009
Всем пытливым и любознательным!..
Эта книга – светозарный указатель, компас жизни
для путников ночи беззвездной, искателям смутного
Рая… Эта выстраданная книга книг своим революцион-
ным подходом к решению многих, неразрешимых ныне,
мировых и житейских проблем – открывает новую Эру
в развитии человечества: в поступках, помыслах и сло-
ве, становясь настольной книгой в каждой читающей
семье: и взрослым, и детям источая фантастическую
ауру для окрыления души; излучая божественный свет
для просветления разума, – являя собой благодатный
талисман-оберег, средоточие защитной магии…
В мире художественной литературы никогда не
было и нет более совершенного: более эстетичного, более
вдохновленного, более умозрительного произведения,
чем этот «прозаический» сборник, где бы так роскошно
и цветисто излагалось самое абстрактное, метафизиче-
ское, случайное; так бы просто и доходчиво, как в нем,
выражались самые потаенные мысли, самые утончен-
ные чувства, – где бы горькая правда земли, уснащен-
ная буйной фантазией художника, так бы сходно на-
поминала собой благородное вино, смешанное с ядом
ненависти и любви…
От чтенья этой благовленной книги – прозренья
дивный свет исходит, душа весенней радостью цветет…
Посвящается отцу и всем братьям моим,
погибшим в расцвете жизненных сил
по воле злого Рока…
Автор
6
Издатель славный!
В этом литературном произведении сделана попытка
средствами художественного слова отобразить всю истин-
ность жизни, весь потаённый дух природы, чтобы сущно-
стью сущего божественной стихии – очеловечить человече-
ство: пробудить в сердцах любовь, просветлить помраченный
разум, – сделана попытка увлечь народы мира вселенской
идеей всеобщего благоденствия, в надежде сохранить бого-
данную жизнь на земле, чтобы всем на ней жилось радостно
и вольготно не только в настоящем, но чтоб и «потом», из
сфер иного бытия – было бы куда возвращаться: толь зелё-
ным ростком, толь пичужкой, зверюшкой – толь разумным
дитём…
Мир мой – яростный протест,
Мир мой – сладкий сон невест…
С добрыми пожеланьями – Пётр Францев
Тел. 8 (903) 832-93-69
7
РЕЦЕНЗИЯ – ОТЗЫВ
Книга Петра Францева – «Под черной звездой» – своео-
бразное, неординарное творение из разряда неоткрытых и
непризнанных еще литературных шедевров. Эта книга – вы-
кристаллизованное отражение того, что было, что есть, что
будет, – книга будущего, ориентированная на людей высо-
кой эрудиции с утончённым художественным вкусом…
Произведение выполнено в стиле одухотворенной прозы,
присутствием в ней в полной мере и композиционной гармо-
нии, и художественной образности, пластичности; и слова
душистого с запахом красоты; и слога напевного, легкокры-
лого; и свежей, яркой мысли, узорно вплетенной в реченье…
Необычайно интересна эта вещь и по своему содержа-
нию – читается на одном дыхании. Весь текст, на общем
фоне гражданственности, истинного патриотизма, прони-
зан богатой, почти вселенской идеей, охватывающей широ-
кий спектр философских, нравственных, научных и рели-
гиозных убеждений…
Данная книга, увидев свет, способна будет удовлетво-
рить эстетические запросы самых взыскательных читате-
лей – дать то, что им недостает, и сохранить то, что они име-
ют…
Кто разумеет, что на свете ценно, приметит эту книгу
непременно…
Литконсультант – Антон Иванов.
8
АПОКРИФЫ
(евангелие от Нас)
КНИГА ПЕРВАЯ
КОНТРОВЕРЗА
(Вместо предисловия)
Ниспослали Мы
Писание тебе, чтобы вывел
Ты народ из мрака к Свету…
(из Корана)
Автор апокрифов никогда не претендовал на свою исклю-
чительность в искусстве изящной словесности, но не писать
об исключительном не в его воле. Столь мощное побуждение
иначе не объяснить, как силой наития или вселенского зова.
Именно эти ассоциативные парапсихологические явления
были и есть причина возникновения и объект изучения дан-
ного труда.
Почти полвека длился этот затяжной психологиче-
ский эксперимент по их распознаванию, по воплощению
вселенской идеи в жизнь. Результаты тех наблюдений
тщательно экстрагировались и облекались в удобные для
их восприятия научно-художественные формы, отобра-
жающие наиболее полно упорную и яростную борьбу све-
тозарной мысли со строптивым словом; мысли, которая
должна была быть выражена во что бы то ни стало: лом-
кой ли устаревших норм языка, усовершенствованием
ли его грамматики и стилистики. Ведь словом надлежало
выразить очень странные и необычные вещи, упрощенно-
му выражению неподдающиеся, да к тому ж, по мистиче-
9
ской традиции, не подлежащие разглашению под любым
предлогом, тем более – в открытую. Суровою отмечены
они печатью Рока, наложено на них табу метафизическим
законом запрета…
Словом надо было выразить особый вид познания – над-
лежало словом объяснить внелогический способ постиже-
ния бытия. По величию замысла и практическим своим воз-
можностям его можно разве что сравнить только с тайной
приготовления философского камня – вид познания, за раз-
глашение которого, так же как и в алхимии, настигает рас-
плата – неминуемая смерть…
На вечные муки гонений, невзгод и утрат обрекает
себя этот дерзкий новатор, этот смертник-исследователь.
Не бывает совершенствования личности без жертв, без от-
рицания себя, без устремления навстречу ветру и грозе. А
для того, чтобы прорваться этому изгою демонических сил
сквозь тернии рока к трансцендентному свету Всевышнего
и стать посвященным, Его поверенным на Земле, – тот фа-
талист должен не только верить в предопределение судьбы,
но и в управляемость её; и которому, ради постижения за-
ветного, надо было всю жизнь «волчком крутиться», посто-
янно балансируя на острие лезвия, рискуя в любое мгнове-
ние сорваться в бездну…
Путь к БОГУ и познанию – сквозь тернии игл лежит…
Вспышки молний летучих нещадно опаляют ножевой
тот путь. Громы громов небесных содрогают натужно тот
огненный путь. Муки чувства, ума и души – бессменные по-
путчики и сопроводители его в том скорбном пути к Олимпу
эзотерического знания…
Муки плоти телесные – в тысячу раз удораживают цен-
ность человеческой жизни, придают каждому дню, каждой
минуте суровое очарование, активизируя мысль и волю на
свершение заветного…
Муки разума вечные порождают и оживляют взрывные
фантазии, предваряя события в мире, делая в мире «свою
погоду»…
10
Через муки сердца безмерные приходит нравственное
очищение и способность проникать в субстанцию Логоса,
возможность свидеться с Богом, уловить замысел божий…
Эта мировая книга – есть жертвенное откровение от Нас,
написанная в убедительных словах пророческой мудрости,
дающая людям способ заглянуть в свое «светлое» завтра, за-
ставляя их вместе с тем оглянуться назад, на свое окаянное
вчерашнее, тем самым уже сегодня делая даже самых зако-
стенелых подлецов и негодяев скорораскаявшимися в своих
прежних грехах и преступлениях.
Назначение книги, сотворенной в соавторстве с Богом, –
вразумить, образумить безрассудных халявщиков – «полу-
человеков», природоущербных существ, исчадие эволюции
с эрозией духа и завихрением в голове, живущих напереко-
сяк и делающих все абы как и черти что…
Без царя в голове, без Бога в сердце смутноголовые
неумехи, граждане – забулдыги никогда не смогут сами по
себе, без эгоистичного назидания, без жесткого наставления
жить по-человечески: радостно, счастливо, в мире с собой
и в согласии с природой… Природа – божий храм, а не за-
гаженная мастерская и человек в нём должен быть не раб,
не господин, а вдохновенный поэт, неистовый художник, до
безумия влюблённый в Бога, – неусыпно-бдительный страж,
самоотверженный ратник-заступник всего вселенского бо-
жественного творения…
Автор этой «нагорной проповеди», отображая в ней свое
отношение к добру и злу, – ставил перед собой благородную
сверхзадачу: все сущее – увековечить; все вредное – заклей-
мить… Заклеймить всех подлых и злобных, рожденных от
псов, живущих чужим безумием, а не своим умом, поскольку
он у них с изъяном.- у которых от рожденья сознанье псов…
Видит Бог, я хотел помочь людям выдавить из каменных
сердец их слезы раскаяния и покаяния. Я хотел одухотво-
рить, преобразить эти живые предметы. Я хотел превозне-
сти их над миром животных, избавив от патологии уродли-
вой ненормальности, да вот беда -грехи тяжкие их в рай не
11
пускают. Бытовой разум и тот у них выродился, потерян и
инстинкт самосохранения. Где уж тут говорить о присущем
человеку фантастическом даре воображения, поэтическом
измерении повседневной жизни, богодуховности: умении
любить и восхищаться. И сны-то их стали будничными, тре-
вожными, унылодостоверными…
Не зря же миллионы людей по своей нелюбви к жизни:
злобности, расхлябанности, распущенности не доживают и
до тридцатилетнего возраста.
Бог свидетель: я хотел помочь несчастным выжить…
Белую «розу» с черной «жабой» я хотел на земле навсегда
развенчать…
И такая-то знаменательная книга, открывающая но-
вую эру во всей жизнедеятельности человечества на планете
Земля, – совсем недавно испытала на себе самую разнуздан-
ную критику раздраженной цензуры за то, что кто-то осме-
лился в ней говорить сверхправдиво о причинах трагедий,
переживаемых у нас человеком и природой; за то, что кто-
то осмелился в ней напомнить об этой печальной трагедии,
длящейся уже более семидесяти лет, происходящей в стра-
не, где самые обширные площади плодородных черноземов,
где бескрайние просторы лесов и полей, где самые богатые
недра, а люди в стране раздеты, разуты, голодны, холодны и
задыхаются от ядов и смога: ко всему этому еще и находятся
в рабском бесправии; за то, что кто-то в ней осмелился ука-
зать простейший путь как преодолеть эту отсталость позор-
ную! Как обратить сей нищий край в землю обетованную…
Полномочному представителю цензуры рецензенту
А. Карышеву в чрезмерных потугах пришлось использовать
для нападок не только весь свой скудный интеллектуаль-
ный потенциал, но и прибегнуть к не совсем чистоплотным
приемам при проведении анализа, нацеленным в основном
на то, чтобы очернить все в книге, а не осветить имеющиеся
в ней недостатки.
Уже в самом начале такого «рассмотрения рукописи по
плану» во всем чувствуется стремление «литконсультанта»
12
квалифицировать «Апокрифы» не иначе как произведение
неудавшееся, со ссылкой на «общие» стратегические и так-
тические ошибки… (Во зануда, во нахал!..)
Не производя каких-либо мало-мальски вразумитель-
ных обоснований такого надуманного изъяна, декларатив-
но провозглашается: «мысль выбирает форму!?» За это, ви-
димо, позволительно было бы спросить критика: «А что ж
сие означает? Мысль без мысли? Форма без формы? Или же
здесь подразумевается мрачный смысл лозунга из времен
красного террора: кто не с нами, тот против нас?» Если это
так, то тогда и нет ничего удивительного в том, что критик
анализирует по этой порочной формуле, но что, естественно,
не могло не озадачить автора произведения.
Материализация метафоры, возникшей у него по это-
му поводу, из гуманистических соображений автором не
предпринималась, однако внутреннее чувство его все же не
выдерживает и протестует: форма во всяком истинном ис-
кусстве определяется прежде всего его содержанием. Это же
общеизвестная аксиома не доступная, видимо, только уму
А. Карышева. В последующем, по той же причине, находим
в том анализе и другие несуразицы типа: «Идея произведе-
ния не ясна. Отсутствует композиция…» (Какой зловредный
смерд!..)
Побойтесь Бога!.. Да как же может отсутствовать ком-
позиция в целом произведении вообще? Без композиции
нельзя ведь составить даже самый захудалый микротекст.
Не менее удивляет и другое недоразумение из той же серии
скоморошьего аналитического шедевра. Спрашивается, как
можно говорить, что идея произведения не ясна, когда же
на самом деле она с самого начала ясней ясного, стоит лишь
чуточку вникнуть в суть заглавия. Апокрифы (в переводе с
греческого) – тайное, запретное сочинение, имеющее цель
раскрыть тайны бытия и мироздания… Проще говоря, про-
изведение, предназначенное вызволить загрязшие в идеоло-
гической грязи души людей, открыть их разуму светозар-
ность высшей мудрости.
13
И многожанровость «Апокрифов» – никакой не изъян,
выполненный «искусно», а их методологическое достоин-
ство, в плане натурфилософского толкования, позволяю-
щее художнику взглянуть на интересующие его проблемы
сфокусировано, то есть взглянуть одновременно с разных
точек зрения, – целым комплексом средств: через катарсис
эстетических чувств и эмоций; через этику нравственности
и мораль; посредством идеологии: религии, материализма,
астрологии, мистицизма – вкупе составляющих эзотери-
ческое знание, лишь постигнув которое можно высветить
и жировые складки на теле мафиозной, корумпированной
верхушки тоталитарного режима и заглянуть в зааверло-
женные их кабалой человечьи души, – знание, постигнув
которое можно реализовать и дикую фантазию фантаста, и
в волшебстве волшебства превзойти кудесника, и в таинстве
тайн обойти отшельника.
Право, не принимать всего этого значит игнорировать
очевидное. «Эстетическое переживание чаще всего прохо-
дит через понимание, опосредуется знанием», – утверждают
современные философы.
«Остроумная манера писать состоит, между прочим, в
том, что она предполагает ум также и в читателе», – говорил
когда-то и великий Фейербах. В искусстве, выходит, нужно
не только знать, но и догадываться…
Ну да, Бог с ними, со всеми этими основами искусства,
со всеми нюансами современного русского языка. Конечно,
хаос ужасен, но страшна и сверхорганизация, не знающая
никаких отклонений, холодная, мертвящая, задерживаю-
щая развитие, потому-то и не бывает правил без исключе-
ний. Потому можно извинить нашего недоброжелателя и за
такое убогое порождение его безграмотности как: «Экклези-
аст говорит» – хотя сборник сентенций говорить никак не
может. Можно усматривать или не усматривать тактиче-
скую ошибку и в пожелании критика: «поменьше заботить-
ся об оригинальности формы», хотя у Гегеля на этот счет
иное мнение: «произведение искусства, которому не достает
14
надлежащей формы, не есть именно поэтому подлинное, то
есть истинное произведение искусства»…
Но можно ли не порицать человека, который призыва-
ет не ругать сталинизм только потому, что его и так «доста-
точно изругали»… Какое «самобытное» бескультурье языка,
какой наглый цинизм, какая бессовестная аморальщина
таится в этом колхозно-корявом словосочетании. Дескать,
нравственность, как бы о сталинизме не говорили, от этого
все равно не выиграет…
Извините, господа-«товарищи»… Сталинизм – это своего
рода социалистический фашизм, бандитский общак уголов-
ников и террористов, кстати сказать, прижившийся основа-
тельно только у нас в стране, который несмотря на то, что им
было репрессировано более сорока миллионов безвинных лю-
дей, до сих пор благоденствует. Осуждаемый большинством
народа, он во многом еще поддерживается правительством.
Примеры тому – захватническая война в Афганистане, без-
возмездная военная и финансовая «помощь»реакционным
режимам по всему миру, породившие международный тер-
роризм… По вине сталинистов произошла авария на Черно-
быльской АЭС, и озоновые дыры, образовавшиеся в атмос-
фере от наших ракет, тьма-тьмущая запускаемых, тоже их
рук дело. А сколько других трагедий с многочисленными
человеческими жертвами, произошедших в стране, кто ж
тогда, как не они за всё это должен быть в ответе???
Безнаказанность – порождает преступления!
В любое время неосталинизм может и похлеще еще закру-
тить, тогда не только новые миллионы людей, как ранее, снова
погибнут, но и сама жизнь на Земле станет под вопросом…
Сталинизм – это огромная бронированная, неуправляе-
мая государственная машина, подминающая под себя все,
что встречает на своем пути. Она не разбирает ни своих, ни
чужих, ни правых, ни виноватых; не щадит она палача, но
не милует и его жертву… И никакими наскоками в лоб ее
не возьмешь. Только лишённая питательной среды в наро-
де, и осуждённая международный судом она от безвластия,
15
бескормицы сразу зачахнет. С перерезанной и пересохшей
пуповиной сталинизм вмиг превратится из непобедимой,
необузданной стихии в жалкое ржавое пятно истории.
И долг каждого честного человека, розно или сплотив-
шись, каждодневно развенчивать, разрушать всякое почте-
ние к этой преступной политической системе. И делать это
нужно до тех пор, пока она, эта раковая опухоль государ-
ственного строя, не исчезнет навсегда с лица земли.
И, полноте! Что за нужда морочить голову себе и дру-
гим? Не пристало его сторонникам от цензуры рядиться в
тогу благонравных миротворцев. Было б намного честней
с их стороны, если б им и вовсе не прибегать к аналитиче-
ским хитросплетениям, тем более, что для разбора и оцен-
ки литературного произведения требуются, как минимум, и
глубокие знания, и высокая культура, такт и врожденный
талант – все то, чего как раз и недостает «товарищу» А. Ка-
рышеву, часто путающему божий дар с яичницей, да про-
стят мне читатели столь банальное сравнение.
Не рассматривать им нужно было «Апокрифы», а лишь
черкнуть на титульном листе рукописи напротив фамилии
автора излюбленное сталинское изречение-рык: «Сволочь!»,
означающее – «Расстрелять!» и соответствующее нынеш-
нему змеиному шипению сталинистов и всей иной социал-
фашистской нечисти: «Не пущать!»
Любую книгу можно огульно охаять и запретить тиражи-
рование, однако нельзя воспрепятствовать проникновению
ее богодуховного содержания в разные слои нашего обще-
ства, особенно, если идеи, заложенные в книге, выстраданы
самой жизнью и прошли через горькие думы и боль сердца
многих миллионов людей нескольких поколений, но так и
не уловивших сути причины этих страданий; если в ней дан
ясный и четкий ответ на многие животрепещущие вопро-
сы, а именно: почему люди при социализме живут самыми
нищими, почему живут они в бездуховной и экологически
грязной среде, и как им в будущем преобразиться, то есть,
что им нужно теперь сделать, чтобы выбраться из этой бо-
16
лотной трясины, куда их завело озлобленное безрассудство
коммунистов, как выйти из тупика к человекодостойному
благоденствию и, наконец, как стать ЧЕЛОВЕКОМ???
Современный человек, конечно, уже не примат, но дале-
ко еще и не ЧЕЛОВЕК, в полном смысле этого слова. В совре-
менном человеке только заканчивается антропоид и только
начинается ЧЕЛОВЕК, поскольку аналитическое мышле-
ние его еще находится в стадии зачаточного состояния, – по
сути являясь существом живущим по готовым схемам, от-
работанным животническими инстинктами и потому не осо-
знающее себя обособленным метафизическим Началом…
До ЧЕЛОВЕКА – долгий ПУТЬ…
По воле Божьей я хотел помочь несчастным, утопаю-
щим в мусоре бескультурья и невежества, выкарабкаться на
вселенский простор духовного и физического богочувство-
вания, – хотел помочь им избавиться от жуткой власти хао-
са, давлеющей над ними, чтоб могли они осуществить свою
извечную мечту всеобщего благоденствия не только за счет
своего полезного, созидательного труда и национальных бо-
гатств страны, распределенных поровну между всеми, – но
главным образом, за счет фантастических возможностей
высоконравственной энтелехии и высоконравного мифо-
мышления: благоуханной радости, духовного сближения с
БОГОМ, – за счет смены в умах людей старого, первобытно-
варварского мышления новым, нравственно-экологическим
мышлением, благодаря чему выработать нравственный им-
мунитет у каждого человека: чтобы никто, никогда больше
не хотел и не мог делать зло…
Смена мировоззрения – необходимое условие сохране-
ния и процветания жизни на земле!
17
Часть первая
ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО
(Рассказ-вступление)
Всё даруют боги бесконечные,
тем, кто мил им сполна!
Все блаженства бесконечные,
все страдания бесконечные – всё!
И.В. Гете
«Элементы случайности всегда присутствуют в нашей по-
вседневной жизни» – говорим мы, когда узнаем о каком-либо
занятном эпизоде из незаурядной истории – происходит ли
это в обычных земных условиях или же при кораблекруше-
нии, или при авиакатастрофе, когда людям, терпящим бед-
ствие, участливо приходят на выручку братья наши мень-
шие: домашние животные, дикие звери, обитатели водной
стихии – дельфины и даже крокодилы, акулы; когда этим
людям помогают уцелеть в таких обстоятельствах и необыч-
ные мистические явления, приносящие удачу…
«Дело случая» – говорим мы, если слышим, что кто-то
выигрывает бешенную прорву денег или вдруг натыкается
где-нибудь у себя на огороде на баснословный клад, обнару-
живает кем-то забытую или утерянную ценную вещь…
Как-то раз солнечным весенним днем, слоняясь без дела
по перрону железнодорожного вокзала одного дальнево-
сточного городка в ожидании нужного мне поезда, я слу-
чайно обратил внимание на пухлый запачканный пакет,
валявшийся у кювета посреди огромной грязной лужи. Бан-
дероль, по всей видимости, совсем недавно вытаяла из-под
снега, потому и возвышалась на ледяном островке, где вода
не успела еще к ней полностью подобраться.
Рискуя испачкаться, я осторожно извлек этот увесистый
пакет из лужи и хотел было уже отнести его из благих побужде-
18
ний на почту, чтобы переправить адресату, уверенный твердо
в том, что кто-то потерял данный сверток в суматошной пред-
посадочной сутолоке, к великому сожалению, еще царящей на
всех наших станциях, особенно в летнюю и осеннюю пору.
Повертев в руках свою находку и, не найдя, к своему
удивлению, на внешней ее стороне никаких признаков ко-
ординат, я вынужден был тут же вскрыть упаковку, чтобы
узнать из содержимого, кому же принадлежит эта штука, и
какую она представляет из себя ценность. Упаковочная бу-
мага была до того размокшая, что чуть ли не сама разлез-
лась в моих руках от легкого моего прикосновения к ней,
а содержимое вывалилось из нее на землю. Внутренность
пакета содержала несколько блоков из множества листов
писчей бумаги, испещренной с одной стороны небрежно-
размашистым крупным почерком. Расточительность авто-
ра записок позволяла мне даже при беглом разборе сравни-
тельно легко прочесть сильно потекшие и размытые слова
текста. По отдельным наметкам можно было лишь дога-
дываться, кому могло принадлежать это сочинение, но и
только, каких-либо других конкретных сведений, тем более
нужных мне данных об авторстве там не было.
Последнее обстоятельство давало мне право распоря-
жаться со всем найденным этим богатством по своему усмо-
трению.
Но прежде всего нужно было эти бумаги привести в над-
лежащий вид: надо было вначале просушить все, как следу-
ет, на солнце, а затем, где можно, очистить запачкавшиеся
листы от грязи и упорядочить, сложить все постранично, а
заодно и ознакомиться с текстом. До прибытия поезда оста-
валось уймища времени, и это позволяло мне без суеты и то-
ропливости с увлечением заниматься вдруг подвернувшим-
ся мне непривычным делом.
Листок к листку раскрытым веером сушилась большая
часть рукописи на широкой скамейке привокзального сквера.
Чужие мысли, чувства, дела, запечатленные в этих пач-
ках бумаг, некогда привычно заботливой рукой перелисты-
19
вались и с благоговейным усердием по нескольку раз к ряду
прочитывались, теперь же они лишь молча взывали к моему
великодушию. Ничейные, они призывали меня вдохнуть в
них жизнь путем полноправного их усыновления.
Тщательнейшим образом я стал изучать эту работу, под-
робно вникая в каждую строчку этих листов, в каждое пред-
ложение, попутно корректируя, исправляя в них некото-
рые недочеты. Но сама манера стиля изложения при этом
не подвергалась правке, оставалась такой, какой она была
в оригинале: изысканной по мысли, динамичной по строю
предложения, но явно стихийной по форме и содержанию с
резкими перепадами в смене темы и жанра, тем не менее из-
ложение в основном всюду шло без сучка, без задоринки, с
жестким подтекстом горькой иронии и злого сарказма, веч-
ных издевок и осмеяний всех и вся… Мне не хотелось нару-
шать естественный колорит оригинала: художественность,
поэтичность любой вещи заключается не в приглаженности,
считал я, а в своей неповторимости, непохожести, и чем
глубже я вникал в содержание найденных мною записок,
подобное бродящему вину, смешанному с ядом ненависти и
любви, тем больше утверждался во мнении о необходимости
создания на их базе единого популярного сборника. Уже на
первой странице предисловия к книге, с сардоническим от-
тенком, с привкусом едкой желчи, идет исчерпывающее, с
математической точностью выверенное разъяснение в ответ
на критику издательства: «Одухотворенная проза – мило-
стивые государи мои – это целое мировоззрение, охватываю-
щее широкий спектр философских, нравственных, научных
и религиозных убеждений».
Несмотря на разнородность и некоторую несовмести-
мость отдельных частей в жанровом отношении, отсутствие
в них общей четкой композиции и логической завершенно-
сти, все же главный смысл идеи, заложенный в каждой из
частей рукописи, легко улавливался и додумывался. Мне
даже казалось, что все эти огрехи и шероховатости имеют
не столько отрицательные, сколько положительные сторо-
20
ны, потому что могли прекрасно нести в себе эмоционально-
экспрессивный заряд, подобно тому, как звукошумовые эф-
фекты, используемые иногда в музыке, придают основной
мелодии необычную имманентно-подражательную окра-
шенность, так сказать, мистический шарм, богемный шик…
Многоступенчатых недомолвок, наверное, и нельзя было
бы избежать при комплектовании такого сборника, и дело
тут не только в моей воле, иль в неволе, в желании или неже-
лании. Истоком этого, по всей видимости, была экстраорди-
нарность натуры автора записок, его своеобразный способ
мышления; будто сам Создатель приложил здесь свои уста:
роскошная мысль, душистые слова с запахом красоты – и
мысль узорно вплетена в реченья… И вправду видно – только
гении способны открывать или создавать что-либо выдающе-
еся, которое одинаково с нами будет восприниматься и оце-
ниваться потомками как гениальное открытие или творение
и через тысячелетия, – только гении способны пройти через
непреодолимые барьеры и пропасти на своем тернистом пути,
вечно рискуя всем, а часто и собственной жизнью, ради одной
лишь божественной истины, схваченной ими на лету в озаре-
нии, и не доступной всем другим, но так необходимой для со-
вершенствования жизни людей, как Прометеев огонь, – толь-
ко гении могут пренебречь классическими канонами и делать
свои правила для любого вида познания или же искусства…
Отсюда в рукописи часто встречалась и сумбурность изло-
жения, что порой затрудняло доступ к смыслу написанного.
Уму вялому, не подготовленному к восприятию абстрактно-
познаваемого, не представлялось возможным с первого раза
проникнуть в сущность запредельного понятия или явле-
ния. Да, это произведение, надо сказать, и не предназнача-
лось для широкой публики, тем более для беглого чтения от
нечего делать. Вероятнее всего, что эти записи были рассчи-
таны на узкий круг людей, родственно близких ему по духу
и убеждению, которые были с ним хорошо «сыграны» дис-
танционно, если так можно выразиться о взаимопонимании
единомышленников. Да, пожалуй, всякий из нас нынче и
21
сам часто прибегает, не замечая того, в своей устной речи к
такой экономной форме изъяснения, где не только краткий
намек, но каждый жест или сама интонация в голосе или
даже мимолетный взгляд говорят намного больше, чем отя-
гощенная формальностью самая длинная тирада. Видимо,
век скоростей вторгается и в эту сферу человеческого обще-
ния. Если этот процесс будет продолжаться в том же темпе и
дальше, то, возможно, уже ближайшему поколению наших
потомков современный литературный язык покажется отя-
желенным, сковывающим движение мысли. В мире важно
предугадать пришествие нового откровения, и мы ценим на
земле не то, что есть, а то как будет…
Несомненно, повышенный интерес вызывал у меня от-
нюдь не модернистский стиль рукописи, а скрытая в ней
тайна и того, «что есть», и того, «что будет»…
Разве стал бы я или кто-то другой из людей моего поко-
ления, как говорят на востоке, доить быка, то есть терять
зазря драгоценное свое свободное время. Навряд ли. Мы с
малолетства приучились к жесткому казарменному распо-
рядку, что был установлен по всей стране. Пробегаешь, бы-
вало, в детстве часок другой – остаешься на весь день голод-
ным, без положенной пайки, состоящей из миски баланды и
крохотного куска черняшки…
Оттого, наверное, уже по привычке, так скрупулезно
я доискивался какой-либо полезности в найденной мной
вещи. Блестки рационального мною были замечены еще при
беглом осмотре всей этой кипы бумаг, когда она, выскольз-
нув у меня из рук, устелила белым веером грязный асфальт.
Крупицы полезности мне виделись уже в самих подзаго-
ловках каждой части записок, обрамленных забавными ви-
ньетками, с краткими интригующими названиями: капри-
зы судьбы, господин времени, метафизика фактов, алхимия
мысли, зигзаги удач, кровная месть, черная молния…
Золотые же россыпи иррационального должны были от-
ыскаться, по моему мнению, в зашифрованном тексте, где ле-
жал, возможно, ключ к безбедному моему существованию.
22
Серая, голодная повседневность закабаленного сознания
черствым куском хлеба отступала на задний план, уступая
место мыслям возвышенным, одухотворенным. На простор
вырывались мысли смелые, дерзкие, нафантазированные
голубою мечтой раннего детства.
В одном месте записок читаю: «Страх порождается
крайней бедностью огромных масс людей и тупым фанатиз-
мом, насаждаемым в них правящей плутократией, кучкой
избранных», а далее очень любопытное: «жестокость по-
рождает жестокость, творящий зло и не подозревает того,
что угнетаемый им, даже самый беспомощный человек об-
рекает своего обидчика или палача на еще более мучитель-
ное физическое и душевное страдание, чем получает их сам.
Истязаемый дух униженного и оскорбленного может пере-
воплощаться в мощнейший биогенератор и агрессивно из-
рыгать смертельные импульсы неотвратимого возмездия,
поражая обидчика не сразу вдруг, а постепенно, образуясь
в своего рода неотразимый способ мщения, напоминающий
чем-то монастырское каратэ, мастеру которого достаточно
бывает легкого прикосновения к телу противника, чтобы
впрыснуть в него сгусток разрушительной энергии своего
эго, а внедренный в благодатную среду, такой заряд мгно-
венно устремляется по всем узлам жизнеобеспечения вы-
бранной жертвы, поражая своими микроскопическими до-
зами ткань каждого органа до тех пор, пока какой-либо из
них не выйдет из строя совсем: обычно бывает так, что, где
тонко, там и рвется, хотя и самый здоровый организм чело-
века не выдерживает этой борьбы более семи дней и гибнет.
Здесь же все несколько иначе. Каждому человеку от
рождения предопределены свои жизненные линии, предо-
пределена судьба, обусловленная благонравным его поведе-
нием на всем жизненном пути. Несоблюдение всяким субъ-
ектом этого условия вечности может круто деформировать
и его судьбу, в зависимости от сил, на нее воздействующих:
отрицательные – коротят и коробят ее, положительные –
выравнивают и удлиняют, даже если она и была изначально
23
от природы несколько искривлена и осажена неблагоприят-
ным соотношением всех его жизненных линий.
Расстояния тут не играют существенной роли и не могут
служить преградой к воздаянию…»
В другом месте ведется полемический диалог с оппо-
нентом, видным ученым, доктором медицинских наук Ба-
хуром. «Дорогой Виктор Тимофеевич, Вы утверждаете, что
узнавание человеком никогда не виданного им ранее – есть
явление хорошо известное в медицине под названием «фено-
мена уже виденного», которое, срабатывая при поражении
болезнью структур механизма узнавания, а также при силь-
ном перераздражении того механизма, приводит к ложному
узнаванию.
Не берусь подвергать сомнению какие бы то ни было
другие Ваши научные концепции, а вот об одном утвержде-
нии данного положения позвольте мне с вами не согласить-
ся. Перераздражение механизма узнавания, да будет Вам
известно, намного больше, чем феномен «уже виденного».
И находится совершенно в другой плоскости и на порядок
выше по значимости…
Если судить по качественным и количественным их от-
личительным возможностям, то нетрудно выявить: у друго-
го феномена-двойника нет ничего общего с тем, что вызы-
вает ложное узнавание. Человек, обладающий свойствами
этого суперфеномена, способен совершать даже величайшие
открытия, так как предвидит все и знает обо всем на мно-
го лет вперед, чего еще никогда не было, но что обязательно
будет. Из всех научных школ, ныне существующих, наибо-
лее близко подошли к истинному объяснению сегодня тако-
го сложного явления, как предвосхищения, представители
так называемой когнитивной психологии. Представители
этой школы сделали удачную попытку в объяснении челове-
ческого поведения, указывая, что оно детерминируется зна-
ниями и наличием у человека предварительной информа-
ции о тех или иных явлениях. Однако затем, заблуждаясь,
они связывают эту точную мысль с ошибочным воззрением,
24
то есть приписывают готовые схемы и готовые стандарты
лишь единственно познавательным процессам, исключая
полностью возможности привнесения информации о буду-
щем извне»…
В третьем, взятом мной наугад, раскрытом месте, я про-
чел такое, что повергло мой разум, ну, просто в недоумение.
Рассудок мой отказывался воспринимать дикие бредни за-
печатленных там откровений. «Между макрокосмосом и
микрокосмосом, между душой индивида и мировой душой
существует постоянная, но неуловимая аннигиляционная
связь. Владея нужными методами, один человек может
успешно влиять магически на другого… Это достигается при
полном отрешении сознания, предельной централизации
всей совокупности энергии человека, при высочайшей его
самоорганизации и целеустремленности…».
Мое дальнейшее чтение из этой главы «записок су-
масшедшего», как я нарек их про себя, прервалось иска-
женным голосом диктора, объявлявшего через селектор о
прибытии на станцию московского поезда. Это сообщение,
кстати, напомнило мне, что для проезда на нем необходимо
было еще и приобрести билет, а билеты обещали продавать
только по его прибытию. Услышав объявление, я стал впо-
пыхах собирать разложенную на скамье заумную эту руко-
пись, листки которой к тому времени уже достаточно хоро-
шо просохли и их можно было без ущерба собрать воедино.
Побросав в спешке как попало стопки этих листков в свой
чемодан, я чуть не бегом направился в сторону железнодо-
рожного вокзала. На вокзале, в плотной толпе горемык-
путешествующих, мне пришлось усиленно поработать лок-
тями, прежде чем удалось отыскать свою очередь. И на этот
раз меня ожидало там полное разочарование: в очередь за
билетами, хоть я и встал, да что из того толку? Ни о какой
возможности купить билет в порядке очереди не стоило и
помышлять, не стоило помышлять добыть его и с черного
хода. Масса людей, что толпилась впереди и за мной, остер-
венело щетинилась и гудела, особенно если кто-то пытался
25
проникнуть за билетами в кассу вне очереди. Это обстоя-
тельство окончательно убило во мне всякую веру иметь в
кармане в этот день закомпостированный билет. Расстро-
енный основательно, я с трудом выбрался из этой толчеи на
свободное место и стал просматривать широкорекламные
стенды-расписания, которые висели высоко на стене ря-
дом с кассой по броне, желая узнать время прибытия сле-
дующего поезда. Нечаянно мой блуждающий по стендам
взгляд задел окно кабины этой кассы, где за столом скуча-
ла от безделья смазливая девица с брезгливым выражением
на лице; всем своим видом она показывала свое нежелание
принимать какое-либо участие в судьбе снующих вокруг
нее раздосадованных пассажиров.
Окончательно простясь с мыслью попасть на этот поезд,
я уж было хотел отправиться на поиски ночного пристани-
ща, чтобы где-то скоротать еще одну желтоглазую ночь, как
тут вдруг меня осенила одна дурацкая мысль: а что, если
взять да и воспользоваться тем методом мысленной сугге-
стии, что я вычитал в «записках сумасшедшего». Взять да и
проверить его возможности на конкретном объекте, на под-
вернувшейся мне на глаза размалеванной кассирше…
Строго следуя всем тем канонам бессловесного вну-
шения, которое было расписано довольно подробно в тех
наставлениях, я вначале предельно сконцентрировал все
свое усилие воли в одном напряженном пучке энергии
и, направляя его условные лучи вместе с дистанционным
приказом про себя, глядя прямо в глаза ничего не подо-
зревавшей в это время кассирше, установил с ней этакий
мыслительный мост. Затем, приблизившись к окну кас-
сы, не отрывая от кассирши своего пристального взгляда,
я холодно и четко произнес повелительным тоном одну
лишь короткую фразу: «Мне нужен билет на московский
поезд». Незамедлительно последовал ее ответный вопрос:
«Паспорт и деньги». Подавая испрашиваемое, я на всякий
случай для подстраховки, заговорщицки тихо промолвил:
«Сдачи не надо!» Привычным жестом она подняла трубку
26
телефона и, запросив у диспетчера одно место в купейном
вагоне поезда, тут же стала заполнять железнодорожный
проездной билет. Быстрым движением рук, поставив ком-
постер на билете и вложив его в мой паспорт, подала мне.
Держа в руках этот злосчастный билет, я все еще не мог
никак поверить в силу эзотерического знания и в благодар-
ностях унизительно, по привычке, изливался перед кассир-
шей, а та недоуменно смотрела на меня, силясь понять, за
что же ее благодарят.
Через некоторое время я уже сидел в 13 вагоне, рас-
положившись в 13 купе, на 13 месте и – поезд потихоньку
набирал скорость. Чертова дюжина не давала мне покоя, и
я все думал о всех этих странных странностях, спрашивая
себя: уж не тот ли это случай, который философы называ-
ют континуальным потоком сознания из высшей незави-
симой субстанции, когда представляется редчайшая воз-
можность наблюдать, как со стороны, так и в самой жизни
за воздействием вселенского сознания на наши земные
дела и поступки, когда прослеживается одна из его зако-
номерных особенностей неприметного воздействия извне,
которая так похожа на ту скрытую силу взаимодействия
гипнотизера со зрителями, что позволяет ему удерживать
людей в беспрекословном повиновении, но с внушитель-
ной разницей – с невообразимой крепостью связей, необъ-
ятной по своей масштабности охвата действия и с более
эгоистичным, с более жестким закрепощающим постоян-
ством…
«Все, что мы знаем о жизни охвачено сомненьем, а не
уверенностью… Даже случайность – не случайна, а форма
проявления каприза Высших Начал!..»
27
ДОРОГА ДОЛГА
(гражданственно-патриотический цикл)
«Писатель, если только он есть нерв
велико го народа, не может быть
не поражен, когда по ражена свобода».
Яков Полонский
Принято считать, что рождение ребенка и появление кни-
ги на свет во многом между собой схожи, конечно же, если при
этом пренебречь их значительной разнородностью. Все живое,
как известно, прежде чем появиться на белый свет, определен-
ное время после зачатия вынашивается в утробе матери. Книга
зреет в недрах иных, в мыслях писателя, и сроком не ограни-
чена. Создание книги – это сложный творческий процесс. Для
автора он радостен и мучителен, и труден. Трудность заключа-
ется в первую очередь в вопросах материального обеспечения,
что же касается мук, то их предостаточно, что же касается ра-
достей, то их очень мало, но вполне достаточно для того, чтобы
стоило трудиться и жить. Весь путь, «венчающий борьбу», от
призрачно-туманного замысла произведения до его воплоще-
ния на бумаге длится годами, десятилетиями, а порой и целую
жизнь. И всю жизнь, закрепощенный каторжной работой над
своим сочинением, писатель находит в ней ту единственную
радостей радость, во имя которой он жертвует многими блага-
ми земного бытия, – во имя того, чтобы привлечь к себе любовь
пространства, услышать будущего зов…
Нечто подобное можно наблюдать и в поведении роди-
телей, пестующих свое нарожденное чадо: бессонные ночи
напролет не в тягость им, не изнурительно добровольно при-
нятое иго крикливой, беспомощной, гадкой малютки…
Если такое отношение среди живых существ вполне объ-
яснимо их рефлекторной сущностью, продолжением рода,
то как и чем объяснить нерасторжимую кабальную зави-
симость во взаимодействии творца и книги? Считать ли это
изъяснением души, самовыражением индивидуума или же
28
волеизлиянием верховного Нечто? Я взялся за перо не из
тщеславного желания привлечь к себе всеобщее внимание
людей вымышленным сенсационным сообщением, не ради
того, чтобы сделаться в одночасье знаменитым писателем,
небрежно щегольнув своим бестселлер-сочинением. Я начал
писать по зову истошного крика человеческой души, истя-
заемой целой ратью пороков, процветающих в современном
обществе, когда уже никакая искусственная волна омове-
ния, будь то волна религиозная или же политическая, не
способна больше очищать души людей от скверны, от нале-
та изнаночной грязи, накопленной человечеством за многие
отшумевшие века и особенно в последний, неистово, бурно
развивающийся двадцатый век. Если проследить историю
человеческого развития, то нетрудно заметить, что именно
в этом отрезке истории, достигнув значительных успехов в
науке, человечество повело широкомасштабное наступле-
ние на дух самой природы, не задумываясь над возможным
последствием своего рокового шага, беспощадно истребляя
и сокрушая все естество планеты с целью завоевания для
себя сиюминутной выгоды. Экономический бум, бум все-
общего обогащения подогревался сомнительными, иногда
авантюристическими, а то и просто сумасбродными идеями,
основанными на подражании положительным свойствам че-
ловека, на заимствовании форм их проявления, минуя суть.
Вдохновители этих идей – презренные честолюбцы, не
разбирающие средства для достижения своих преступных
целей, воспользовавшись доверчивостью своего народа, вве-
ргли его в бездну несчастий казарменного фанатизма, об-
рекая на мученичество многие поколения людей, лишив их
права свободно мыслить, говорить, дышать…
В бойне междоусобных войн за безраздельную власть
безжалостной тирании уголовников пролилась кровь не
только отдельных групп, но и целых народов. От непосиль-
ного труда, от спланированной всеобщей нищеты преждев-
ременно изнашивались мужчины и женщины. От холода и
голода умирали в неисчислимом количестве старики и дети.
29
«Научный ли прогресс уготовил планете уничтоже-
ние?» – часто спрашиваю я самого себя. «Нет! Нет! Нет!» –
отвергает тут же рассудок мой. Наукизация лишь ускорила
деградацию человечества. Повинные же в этом непосред-
ственно люди, наделенные властью. Аморальны они, без-
нравственны и жестоки. Обделенные умом, они и душой не
щедры, и благородство у них не в чести, и милосердие в опа-
ле. Их помыслы – неисправимых невежд, низменны их цели.
Чтобы удержаться у власти любой ценой, под предлогом
своих идеалов, преступная клика провозглашала драконов-
ские декларации и бросалась рубить под корень все великие
ценности, что человечество обрело за всю свою многовеко-
вую историю, подавляя самыми изощренными методами
насилия всех инакомыслящих, всех, не повинующихся их
диктату. Из безродных наемников народа они позаделались
самозваными царьками с безграничной властью. А хозяин
страны, народ – был обращен ими в безвольного раба.
Такая странная метаморфоза могла произойти только
в стране негодяев, трусов и дураков, не способных встать
на защиту своих прав и свобод; не восставших на своих по-
работителей даже тогда, когда спецслужбы издевались над
детьми, проводили опыты над женщинами, случая их со
псами и обезьянами, чтобы вывести новую породу рабов:
чтоб были они сильными и выносливыми, как гориллы с
орангутангами; как псы злющими, чтоб кидались на всех,
кроме своих хозяев… Нашествие кентавров, оголтелых, ту-
поголовых, без милосердия и святынь – сделало своё под-
лое дело в этой стране…
Я начал писать из естественной потребности своей души
и по велению собственной совести, чтобы помочь всем страж-
дущим найти противоядие ко всяким формам порабощения
человека, вовлекая каждого читателя в моральную ответ-
ственность за все то жестокое, несправедливое и подлое, что
совершалось и совершается у нас в стране… Кинжалы огня
с моего языка срываются молнией в ночь, освещая сознание
тех, кому жизнь стала невмочь…
30
Герои моих рассказов не вскрывают у себя вены для того,
чтобы только узнать, а что дальше?.. Не бросаются сломя го-
лову навстречу смерти во имя надуманного красного патрио-
тизма. Герои моих рассказов беззаветно преданы общечело-
веческим ценностям, ради чего всей своей беззащитностью
обнаженного сердца они добротою и силою духа смиряют
ожесточившихся, а мощью импульса обогащенного разума,
выкованной волей возвращают отчаявшимся веру в любовь
не только к ближнему человеку, но и ко всем божьим тва-
рям, ко всей окружающей их природе, – привлекая жить по
принципу: понимая – верить; веря творить…
Всем, кто жаждет постичь – непостижимое, достичь –
недостижимого, объять – необъятное, Бог дает разум, необ-
ходимый для этого…
Несмотря на претенциозность концепции высших начал,
затронутые в моей работе, это не есть самоцель, стриптиз, но
есть единственная возможность растопить неприступность
холодного безразличия в людях. Ведь только воплотив в
себя содружество всего великого: веры, добра и любви – че-
ловек, озаренный божественным откровением, может стать
непогрешимо чистым и потому счастливым: искренним в
чувствах, правдивым в словах, безгрешным в мыслях; бла-
городным в своих делах и поступках…
Только следуя этим божественным принципам, человек
сможет выполнить свое исконное человеческое предназна-
ченье. Предназначенье же человека – сеять разумное, тво-
рить доброе… И тот, кто долг свой перед богом и жизнью не
выполнит, – не умерев, умрет…
КОРИФЕЮ ЛИТЕРАТУРЫ
Мне очень больно огорчать идейного собрата по перу и
житейским невзгодам – своим безотрадным сообщением.
(Умолчать не могу по принципиальным соображениям).
Речь идет о более чем странном поведении сотрудников
31
Вашего фонда, куда в начале ноября я обратился, чтобы
принять участие в литературном конкурсе, объявленном
через СМИ.
Работу мою приняли в представительстве Фонда, однако
при этом не преминули бросить в мой адрес ядовитую репли-
ку: «Не успели объявить конкурс, как люди тащат в фонд
свои толстенные рукописи»…
И невдомек кабинетному грамотею, что труд сей не в
одночасье состряпан графоманом-писакой, но есть плод де-
сятилетних раздумий и сомнений правдолюбца – бунтаря,
наделенного с рожденья божественной харизмой…
Где ему знать, что эта рукопись собиралась по крупицам
с картонных обрывков, исписанных собственной кровью
того, кто будучи в заточении и в жутких страданиях, с неис-
товым рвением исполнял волю Божью, а в награду за это, –
виделся с Богом, говорил с Ним!!!
Через две недели, как и было мне сказано, я пришел туда
снова, чтобы узнать об участи своей книги…
«Какая рукопись, какая книга?.. Никакой рукописи Вы
нам не сдавали», – оглоушила меня сходу очень нервная се-
кретарша, встретившая меня у порога прихожей.
«У меня ее взял Ваш работник,.. историк – две недели
тому назад, – стал я объяснять ей невозмутимо. – Посмотри-
те у себя хорошенько, она в черной обложке: на одной сто-
роне ее выделено каллиграфически серебром – «Под черной
звездою». Она у меня в единственном экземпляре», – уже с
тревогой попросил я ее.
«Никакой такой мужчина здесь не работает! И никаких
рукописей мы не берем на конкурс, кроме готовых, уже из-
данных книг. Понятно Вам?!» – раздраженно отрезала она с
угрозой в голосе и стала выпроваживать меня за дверь…
«У меня есть расписка в получении», – сблефовал я, до-
ставая из кармана вчетверо сложенный чистый лист бумаги.
Магия бумаги подействовала на нее ошеломляюще!.. Она
тут же призналась, что моя вещь действительно находится у
нее. Зашла в комнату и сразу вынесла ее мне. Оправившись
32
от замешательства, она заинтересованно спросила: «А что
Вы с ней теперь будете делать?»
«Золотой самородок не блестит и, несмотря на это, все
равно остается золотом самой высокой пробы», – беззлобно
ответил я, уходя.
Не правда ль, Александр Исаич! Эта история очень сма-
хивает на смешной анекдот? Но, право ж, мне не до смеха:
«все это было бы смешно, когда бы не было, так грустно»…
Александр Исаич! Денежная премия не прельщает меня
как скучная необходимость для обладания материальными
благами жизни, а нужна мне как необходимая возможность
издать достаточным тиражом эту мировую книгу, где каж-
дое слово местью дышит и которая могла бы стать и вечным
памятником миллионам безымянных людей, сгинувших в
советском Гулаге; и быть спасательной вакциной от пороков
и заблуждения для всего человечества…
С уважением – Ваш единомышленник.
ОГНИВОМ ПЛАМЕННЫХ СЕРДЕЦ
(Посвящение героям революции в Румынии)
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день идет за них на бой.
И.В. Гете
Нет! Никогда казарменный социализм по собственной
воле не отрешится от власти, отобранной у народа, и не толь-
ко потому, что насилие, жестокость, лицемерие, обман –
сама суть большевизма, на страже которого и построена вся
структурная пирамида социалистической системы. Об этом
и так более чем достаточно говорят многочисленные факты
подкупа, взяточничества, незаконных репрессий, скры-
того геноцида и даже откровенного террора, применяемые
диктаторскими режимами против собственных народов на
протяжении всего времени со дня создания соцлагеря. Все
33
это происходит в силу личностной причастности к этому
черному делу каждого члена шайки из управленческого
аппарата всего монополизированного общества, где тво-
рится беспрецедентное по своим масштабам политическое,
финансово-экономическое, экологическое и уголовное зло-
действо, где многие из этих паскудных людей, забыв совсем
про стыд и потеряв совесть, кто как мог приспосабливались
к правящему режиму: ловчили, заискивали, наушничали,
угодливо исполняли приказы, спущенные сверху, издавали
свои, превозносившие командную тиранию, и слали их вниз
по инстанции, тем самым творился уродливый миф всеоб-
щего благоденствия – при безграничной власти вождей и
круговой поруке их холуев из государственного аппарата.
«Наша нравственность подчинена вполне интересам
классовой борьбы пролетариата,» – тыкая пухлыми паль-
цами в цитатник Ленина, оправдывалась ожиревшая бюро-
кратия, хотя никто из гвардии ее членов никакого отноше-
ния к нуждам пролетариата никогда не имел и никогда не
хотел даже слышать об его проблемах. Так, спрашивается,
откажутся ли они от власти без нажима со стороны народа,
тем более, что утрата власти для них означала б утерю всех
прежних привилегий, да еще пришлось бы кое-кому отве-
чать перед судом народа за все содеянное.
Холеные их лица с лоснящимися черепами – не маска,
натянутая поверх души бесстрастной улыбкой способного
комедианта, а живой портрет, без души и без собственной
мысли, нынешнего правящего класса административно-
тоталитарного государства.
«Наша партия – эта ваша партия рабочих и крестьян», –
цинично заявляли со всех высоких трибун эти лжерадете-
ли народа, пытаясь тем самым снять с себя и взвалить на
других ответственность за все свои прошлые преступле-
ния. Оправдывая свои грязные дела всеобщей греховно-
стью людей, дескать, никто еще не открыл генов честности
и инстинкта порядочности, правящая элита нанесла такой
страшный нравственный и моральный удар по своей нации,
34
который равносилен почти что ее полному физическому ис-
треблению…
С каких это пор интернационализм стал синонимом на-
циональной обезлички? С какой стати свободный гражданин
своей страны обязан пресмыкаться перед диктаторскими хо-
луями? До каких же это пор будет такое длиться, что честно-
му человеку, чтобы как-то выжить, нужно стать обязательно
подлецом или негодяем, преступником или вором?
Наверное, об этом гневно спрашивали на площадях Те-
мешуары и Бухареста под дулами автоматов, взятые в коль-
цо танков, тысячи смельчаков в то холодное хмурое декабрь-
ское утро, когда огнивом их пламенных сердец высекался
очистительный огонь революции.
Насколько же высоко им нужно было всем любить свое
отечество, свой народ и свою землю, чтоб таким фантасти-
ческим экспромтом, без всякой подготовки в одном порыве
узреть всем единством своего нутра необходимую цель!
Насколько же высоко ценилась ими воля, если на алтарь
свободы Румынии были так самоотверженно положены мно-
гие десятки совсем еще нерасцветших юных жизней!
Для такого подвига нужно быть не только героем героев,
но и надо родиться гением подвигов, – рыцарем со стериль-
ной чистотой духа, для которого счастье народа и есть самые
высоконравственные помыслы в жизни, и который убежден
идейно, что выше всего надо ценить не жизнь как таковую, а
жизнь ХОРОШУЮ! ЧИСТУЮ! НЕЗАВИСИМУЮ!!!
Памяти великого гражданина России
АНДРЕЯ ДМИТРИЕВИЧА САХАРОВА
Плачьте! Казнитесь душой, люди! Вас навечно оставил
сам бог. Он был с вами целую жизнь, а вы того не увидели,
оттого что не хотели видеть в нем Бога, кроме как ученого-
чудака со всеми присущими человеку недостатками. Чем
сильнее ум ученого, считали вы, тем он становится смелее и
35
тем больше хочет свободы… «Блажить? Своевольничать? Не
позволим!» – неслось из Кремля. «Под арест! В ссылку! Пока
не остепенится!» – жужжало приказом телефонное право
идеологических иродов. И народ потакал им своим трусли-
вым безмолствованием…
Кайтесь! Склоните свои бесталанные головы, люди! От
вас ушел навсегда ваш верный сын, ваш добрый брат, ваш
любящий отец, ваш мудрый учитель – Андрей Дмитриевич
Сахаров, чья жизнь была – ежедневное, ежечасное несение
подвига…
Мог ли он, Христос двадцатого века, вооруженный
сверхзнаниями и сверхдуховностью, не вступать в бой со
всякого рода несовершенством жизни?
Мог ли он, трижды Герой Труда, не видеть, как задыха-
ются его трехсотмиллионные соплеменники от вопиющей
несправедливости, чинимой бандой узурпаторов?
Мог ли он, трижды лауреат (Нобелевской, государствен-
ной, Ленинской) премий в такое время почивать на лаврах
своих личных достижений, для которого вступиться за че-
ловеческую справедливость всегда было не печальной необ-
ходимостью, а всегдашним духовным праздником?
Плачь, сердце! Плачь в безутешном горе! Омывай горя-
чими слезами прах великого гражданина России, чьей жгу-
чей совестью Андрей Дмитриевич был на протяжении всего
своего земного существования…
Плачьте, люди! Плачьте! Через слезы сердца обретает-
ся истинная вера, в которую он так искренне веровал… Эта
вера – сострадание, благородство, гуманность.
Единственно достойной памятью об усопшем Андрее
Дмитриевиче Сахарове может быть лишь то, если и мы всей
своей душой уверуем в эти непреложные человеческие цен-
ности и станем жить без лукавства и по совести, – то един-
ственное, за что он смог бы нам все наши прошлые грехи
простить…
36
ИСПОВЕДЬ ВЕТРУ
(Посвящение репрессированным поэтам)
Слезы крови не солонее!
Даровой товар, даровой!
А. Галич
Дороги строятся для того, чтобы по ним путешествовали
люди. И книги пишутся для того, чтобы их читали и слуша-
ли люди, просвещаясь, самосовершенствуясь, облагоражи-
ваясь. А зачем строятся тюрьмы, только ли для того, чтобы
содержались в них нелюди???
А что становится с теми дорогами и с теми книгами, если
по тем дорогам не ездить и не ходить, а тех книг не читать и
не слушать?..
А что бывает с теми народами, если их поэтов за сочи-
нение стихов и песен как завзятых преступников сажают в
тюрьмы, а затем с молчаливого согласия сограждан их тай-
ком, без суда и следствия убивают?
Зарастут там дороги, истлеют там книги, а люди тех
стран и сами вскоре взмолятся свету оконца в сырых казе-
матах; и песни будут сочинять тоже сами вместо погибших
поэтов, страдая в неволе. И изъясняться они будут не с доли-
ной цветов, не с березами и тополями, а с колючим забором в
зонах концлагерей, на ударных «комсомольских» стройках
коммунизма…
Кому же из них посчастливится оттуда как-то вырвать-
ся и сбежать в эмиграцию, те будут и за границей до конца
своих дней бояться вспоминать о лагерных ужасах, чтоб не
сойти с ума, слезно каясь в прежней своей беспечности, ис-
поведуясь ветру с родной стороны…
37
ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ
Зачем стучать себя в грудь кулаками и кричать во всеус-
лышание, что Вы коммунистка, тогда, как страна, которой
правят вот уже семьдесят с лишним лет все те же комму-
нисты, находится только по их вине в глубоком провале во
всем, что ни возьми: будь то экономика, политика, культура,
наука, образование, соцобеспечение, права человека и т. д.
Не к лицу профессиональному газетчику, своего рода,
как говорится, общественному санитару уподобляться про-
жженной проститутке, которая б заявляла, что она дев-
ственна и чиста душой, как агнец божий, только для того,
чтобы повысить ставку на свое продажное тело, хотя и знает
загодя, что весь ее заработок, как бы он не был высок, пере-
йдет в бездонный карман сутенера-рэкетира.
Найдете ли Вы хоть одного из двадцати миллионов чле-
нов Вашей партии, кто бы из них добровольно сам признал
себя виноватым за все содеянные КПСС преступления и го-
тов согласиться с тем, что он подлец или негодяй, или пре-
ступник, пусть даже, если бы и не стал нести за это полагаю-
щееся ему наказание.
Уверен, не найти среди них такого охотника. Зато самих
вот преступлений, совершенных ими за все время советской
власти, не перечесть.
Никакому Гитлеру, никакому Пиночету, казалось бы са-
мым что ни на есть фашистам из фашистов, и во сне не сни-
лось такого размаха преступлений по своей масштабности: в
циничности, в жестокости, в кровожадности, что творились
и творятся у нас в стране, потому что даже при фашистских
режимах существовала и существует всегда сильнейшая оп-
позиция – и политическая, и экономическая – в лице част-
ного капитала, тогда как в мире социализма – все нищие и
безгласные рабы, кроме партократии и отдельной ее части:
из многочисленных приспешников, членов партии, – той
партии, в чьих руках опасно сосредоточена безграничная
власть государства.
38
Монополизация всех сфер человеческой деятельности,
произошедшая по личной инициативе Ленина, превратила
наше отечество в огромный концентрационный лагерь для
заключенных, опоясанный по всему периметру его грани-
цы колючей проволокой с наблюдательными вышками для
неусыпно-бдительной охраны, чтобы никто никуда не раз-
бежался из коммунистического «рая».
Империей зла, тюрьмой народов прозывает СССР весь
цивилизованный мир, и в этом, видимо, скоро и мы, его бес-
сменные узники, испытавшие на собственной шкуре все эти
прелести казарменной муштры, перестанем, наконец, со-
мневаться (здесь имеется в виду повысившийся уровень ак-
тивности общественных сил).
Вы правы, благодаря таким смельчакам, как герой Ва-
шей статьи Эдик Чальцев, произошла революция в Румы-
нии. Их поколение, бесспорно, сокрушит и главный оплот
всей международной реакции, совершит революцию и в Со-
ветском Союзе.
Только б вот не очерствели их сердца, не озлобились…
Вы верно заметили, что Эдик Чальцев – не уголовник:
не хулиганство и не озорство побуждало и двигало им в со-
деянном, как изобразила и осудила эту его политическую
акцию советская Фемида, исказив преднамеренно по су-
ществу саму суть дела, сознательно исключив из него сам
факт безысходности того положения, в котором этот юный
правдолюбец оказался, и к которому его подтолкнула сама
система несправедливого устройства нашего тоталитарного
государства по принципу: одним – все, другим – ничего. Ка-
кая вопиющая несправедливость!!! Уродливая кособокость
жизни в стране и подвинула юного правдолюбца на этот
единолично-стихийный протест…
Нет! Не вина функционеров от комсомола и партии в
том, что больше уже они не в силах удержать в железной
узде таких разгоряченных вольнодумцев, как Эдик, как
братья Овчинниковы, – семь Семионов – причина в том,
что их становится все больше и больше. Не по дням, а по
39
часам множится эта буйная поросль народа, взошедшая
из семян, разбросанных самосевом в благодатную почву,
взрыхленную и облагороженную их предшественника-
ми – великими демократами и бесстрашными революцио-
нерами, такими как академик Андрей Сахаров, писатель-
праведник  Виктор  Астафьев,  писатель-изгнанник
Александр Солженицын, писатель-правозащитник Ана-
толий Марченко, поэт Василий Стус, барды-песенники
Александр Галич, Владимир Высоцкий, Игорь Тальков
и многие-многие другие, известные и безымянные герои,
замученные в застенках диктатуры, и просто борцы за
право не только называться, но и быть настоящим челове-
ком, а не презренным рабом…
Если Вы в чем-то здесь со мной не согласны, наберитесь
мужества и вынесите это письмо на суд читателя, покажите-
ка лучше тут свою принципиальность и честность.
Славная была бы наглядность в состязании идей, не то
что Ваша демагогическая игра в «одни ворота» игра в зако-
стенелые агитки без пробивной искры ума, без искры в чув-
ствах!
P. S. А это письмо, пожалуйста, если сможете, передайте
Э. Чальцеву.
Крепись, малыш! Штормом идейной схватки тебя под-
хватило, как крохотный парусник, на самый высокий гре-
бень политической волны и несет в открытое бушующее
море благородных страстей и обновленных идеалов.
Как яхтсмена закаляют штормовые бури, так и высоко-
нравственность в человеке укрепляют жизненные невзгоды.
«Сокровища не обретешь без горя и без муки, бутона розы не
сорвешь, не оцарапав руки».
Большинство самых неистовых и художников, и поли-
тиков, и ученых, и пророков, и святых, и поэтов, и писате-
лей проходили сквозь эти вериги оков, и сколько тайн от-
крывалось им тогда, казавшихся ранее не доступными и не
разрешимыми.
40
Не отчаивайся и не ожесточайся, малыш! Сумей быть ве-
ликодушным, умей прощать врагов своих, если даже и по их
вине мир устроен не так, как ты бы того хотел.
«Отче! Отпусти им, не ведя бо, что творят», – эти слова
Иисуса Христа о прощении нелюдей, распявших его на кре-
сте, помогут тебе стать добрым.
Ведь твое клеймо презрения, означенное в мыслях, а
еще лучше запечатленное в слове свидетельствующем, бу-
дет пострашнее самого острого меча. Недаром же в народе
говорят: кто только справедлив – жесток…
Увидишь, преступная сверхжестокость коммунистов
обернется полным крахом коммунизма, и мы в начале его
конца – поучительны уроки истории…
Гражданин России.
НАСМЕШКИ ПЛУТОКРАТИИ
Прикрыть лазейку бюрократу!
Если мы хотим действительно создать справедливый за-
кон о выборах народных депутатов, то он должен быть абсо-
лютно равноправным как для всех избирателей, так и для
всех кандидатов в народные депутаты. Но что нам предлага-
ют в проекте закона?
Для меня кажется по крайней мере очень странным то
обстоятельство, что составители проекта закона вольно иль
невольно представляют нам на обсуждение такие в нем зало-
женные антидемократические положения, которые способ-
ствуют лишь дальнейшему процветанию самого махрового
бюрократизма в России.
В чем это выражается? А вот в чем. В проекте закона на-
писано, что третья часть депутатских мест от общего числа
мандатов безо всяких оснований отдается общественным ор-
ганизациям. Тем самым узаконивая привилегированность
всех членов этих организаций, искусственно создавая для них
благоприятные парниковые условия. Подобно зеркальному
41
отражению со стопроцентной гарантией в депутаты даже от
этих организаций станут проходить не лучшие, а только са-
мые ярые аппаратчики, потому что именно они занимают сей-
час в них самое высокое положение, обладают реальной силой.
Кроме того, у более могущественных объединений и их аппа-
рата появится прекрасная возможность через своих избира-
телей с многомандатным голосом (когда избиратель является
членом профсоюза и т. п.) в одном лице сразу воздействовать
не только на выборы в малочисленных обществах, проводя в
них своих, угодных им людей, но и на прямые выборы по ме-
сту жительства, особенно это воздействие скажется на резуль-
татах окружных собраний. Тогда как простой избиратель, не
имеющий членства, беспартийный с одним голосом снова, как
прежде, окажется под железной пятой объединенных кланов
мафии и будет мелкой сошкой на выборах, несмотря на свое
подавляющее большинство, по количеству же «проходных»
голосов останется в меньшинстве. Инородным телом в глазах
демократии станет этот закон, если будет принят по такому ку-
цему проекту, который может вполне удовлетворить лишь бю-
рократов, реакционеров и всех остальных бесчестных людей.
Настоящие выборы – это те, когда можно выбрать депутата из
многих кандидатов и на многопартийной основе. Выборы – это
значит иметь возможность из чего-то выбирать…
НАПОМИНАНИЕ ГРЕХОВ
Отстраните пагубные обстоятельства,
и быс тро просветлеет ум человека
и облагородится его характер.
Н.Г. Чернышевский
Грустно и больно слышать о всяких актах насилия и же-
стокости, что ежедневно происходят на нашей грешной зем-
ле. Но еще больней и тоскливей становится на душе, когда
всем своим существом осознаешь, что ты бессилен изменить
42
жизнь к лучшему, бессилен помочь людям избавиться от по-
роков. И страшно! Ужасно страшно делается тебе, когда во-
очию сталкиваешься с последствием деятельности «безумно
храбрых» и с самой деятельностью этих людей, воодушев-
ляемых и направляемых идеями вандализма…
Страшно воспринимать все лживое и преступное как
великое благодеяние, страшно, когда все вокруг одни това-
рищи и нет совсем друзей, когда на словах все братья, а в
душе – враги.
Страшно, когда малограмотные управляют огромной
страной, когда учителя глупее своих учеников, а двоечник
становится врачевателем, когда сам закон является причи-
ной беззакония.
Страшно всеобщее рабство народов, страшны сплошные
очереди, расстоянием от роддома до кладбища, страшно, что
человека удерживают на собственной родине силой, чуть ли
не под страхом смерти…
Страшно, когда земля урожайной бывает лишь на раке-
ты, когда разум и душа вкладываются только в ракеты, когда
звезды на небе – ракеты. Страшно, что более семидесяти лет
немым укором смотрят на нас сквозь пустые глазницы тысячи
разграбленных и разрушенных церковных храмов, а в послед-
ствии, обретя свой новый «статус», они заменяли колхозам и
совхозам склады для удобрений и ядохимикатов, а заодно ста-
ли и комфортабельным ночным пристанищем стаям ворон.
С раскроенными маковками, с разодранными боками
святилища – мертвецы не могут не вызвать у всякого нор-
мального человека жуткий неуемный страх, если даже он и
бесстрашен, не вызвать презрения и ненависти к палачам,
если он даже самый добрый из добрых, не вызвать брезгли-
вого отвращения к самому себе как к соучастнику мерзост-
ного действия, если он даже безмерно самолюбив и не при-
частен ни коим образом к этому варварству.
Никакая великая цель не может оправдать неправые
средства: преступные приемы и методы несовместимы с ве-
личием, с патриотизмом и героизмом.
43
Нет, не монгол-азиат, не индус, не араб, не китаец и не
африкан-негритос, и тем более не цивилизованные европей-
цы причастны к сему безобразию. Это свои доморощенные
уголовники-фанаты поселили в людях и страх, и боль, учи-
нили этот разбой и все другие бесчинства…
Золотые кресты и драгоценные иконы с церквей так и
не смогли спасти всех голодных от голода, но был разрушен
весь многоукладный быт, и богатейшая культура великого
народа.
Все равно ведь, рано или поздно, совершенное святотат-
ство. должно было когда-то выплеснуться из переполненной
чаши скрытого негодования божьего и отразиться на новых
поколениях людей..
И оно отрыгнулось: неприязнью, злобой, жестокостью в
междоусобицах на национальной основе – в Сумгаите, На-
горном Карабахе, Абхазии, Фергане, Новом Узене. И Бог его
знает, в каких местах еще и сколько крови там прольется,
если государство, именуемое себя народным, не спохватит-
ся и не вразумит свой народ, но не палочным увещеванием,
как это не раз у нас бывало, а умением находить у людей к
себе доверие правдивыми словами и конкретными добрыми
делами: если немедленно и навсегда без всякого выкупа воз-
вратит землю крестьянам, передаст шахты, заводы, фабрики
тем, кто на них работает, добровольно вернет все правовые и
политические свободы своим гражданам, какие испокон ве-
ков существуют во всех цивилизованных странах…
Никому тогда и в голову не придет бежать со своей соб-
ственной земли, от своего собственного станка. И будет ли
тогда иметь значение, кто в какой республике живет и ка-
кой он нации?
Нет! Не будет! Обретенная свобода осветит мысли лю-
дей, затуманенные длительными и мучительными раз-
думьями, порожденными жизненной неустроенностью и
всевозможными бытовыми неурядицами; рассеет и вы-
ветрит из их сознания социальную и национальную озло-
бленность и неприязнь людей друг к другу, а душа их от-
44
кликнется активным человеколюбием; обретенная свобода
разорвет бесцветность рутинных дней вековой бездуховно-
сти в жизни народа, возродит в нем веру в священную лю-
бовь, в идеалы добра и красоты, одновременно возрождая,
попранные духовные и культурные ценности всей нашей
национальной сокровищницы.
У истинно свободного человека – самоотверженный и со-
зидательный труд, творимый им на радость себе и другим,
который выступает как надежный гарант всякого изобилия
и достатка.
А в благоденствии всеобщем разве может быть место
людским порокам?..
Страшно, когда человеческий разум – уникальнейшее
явление во всем мироздании, призванный облагораживать
все вокруг, заблокирован жесткими, заидеологизированны-
ми условиями и работает на самоизнос, на самоуничтожение.
ГРЕЗЫ СЕРДЦА
(Цикл лирических зарисовок и состояний,
философских раздумий и обобщений)
ПЕСНЬ БАРДА
Пульсарам страстей, созвездием планет
Струит, струит, струит.
Вселенский тайный мир, великий его миг
Летит, летит, летит.
Лазоревым цветком
Вращается Земля –
Вокруг, вокруг, вокруг.
Вертится на оси
Фортуны колесо
В натуг, в натуг, в натуг.
45
То круто вознесет,
То камнем бросит вниз
Судьба, судьба, судьба.
Вершит она дела
Галактик и людей –
Всегда, всегда, всегда.
Тоску мне не пророчь
Кровавым колесом –
В душе, в душе, в душе.
Я много видел зла,
Испытывал обман –
Везде, везде, везде.
Не мучай кривдой нас,
Ты правду обнажи –
Восстань, восстань, восстань!
Кто роботом не стал
И жизни не щадил –
Воздай! Воздай! Воздай!
Оковы, путы – прочь
В пылающий огонь –
Сожги, сожги, сожги.
Концлагерь и тюрьму –
Казенный бастион –
Смети! Смети! Смети!
Не надобно границ,
Не надо часовых –
С ружьем, с ружьем, с ружьем.
Страна у нас одна,
Как родина одна, –
Земля! Земля! Земля!
Пусть в вольности живет
Свободный человек –
В веках! В веках! В веках!
Не горбит спину зря,
Не студит сердца кровь –
Во прах, во прах, во прах.
46
Молиться мог бы всяк,
И правду говорить –
Любой, любой, любой.
И право выбирать
Богов, вождей, друзей –
Любовь! Любовь! Любовь!
ПЕСНЬ ВОЛЬНОСТИ
Люблю цыганские романсы
Под звон гитары в тишине
И хороводные их танцы, –
Горят огнем они во мне.
Как паруса в открытом море
Плывут их песни в вышине.
В них много счастья, много горя
В кочевной жизни по стране.
В них вся житейская отрада
Земного счастья и любви,
В них слышны стоны конокрада
И страстный шепот: «Полюби!»
ШАНСЫ НЕВОЛИ
(Песня)
Сзади нету погони –
Я ушел от преследа «волчар.»
Себя вырвал я с корнем –
Больно не было мне вгорячах.
Кровь сочится из раны,
Хоть и след в ней ножа не сквозит
Тот, кто грубостью ранен –
Отчий край никогда не винит.
47
А повинна в том грубость
Палачей одебелых с Кремля.
Все крушат они, губят –
Опошляется ими земля.
Сзади нету погони –
Я ушел от сплошного огня.
Будь тот проклят поганец,
кто в загоне нас всех загонял.
СОВЕТЯНОЧКА
(Политические частушки)
На горе стоит ольха,
Под горою – вишня.
Я кричу во все меха,
А никто не слышит!
Все бегут, летят, спешат,
Словно очумелые.
Разве мне их удержать,
Что один я сделаю?
Водка, яйца, колбаса
Их влечет внимание.
Первым хочет слопать всяк,
То, что кинет мафия.
Горбачев с Рыжковым дал
По пятнадцать рубликов,
Тем, кто молча погибал,
Облученный «быльником».
Оренбург, Челябинск был,
Был Семипалатинский.
Радиоактивная их пыль
Стала всем расплатою.
48
Марш коммун для многих стал
Панихидой с танцами.
Призрак красный «зачихал»
И сошел с дистанции...
Говорят, КПСС
Обратилась к лешему,
Чтоб помог всесильный бес
Удержать власть прежнюю.
И ответил из болот
Окаянный бестия:
«Пусть решает сам народ.
Ваша песня спетая!»
На горе стоит ольха,
Под горою – вишня.
Я кричу во все меха,
Может, кто услышит?
О ЦЕЛИ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА
(Подражание)
Тайна бытия человеческого не в том,
чтобы только жить, а в том, для чего жить...
Ф. Достоевский
Во всей своей жизни человеку надлежит всегда избегать
для себя удобного результата, избегать мнимого счастья,
обывательского или мещанского благополучия.
Девизом жизни всегда должна быть благородная цель,
девизом творчества – неустанные поиски все новых, более
совершенных форм в раскрытии многоцветности, много-
мерности человеческого духа и воли. Ударяя огнивом воли о
кресало разума, художник должен высекать из себя ту све-
49
тозарную искру сердца, которая опаляла бы всякую земную
ткань великой богодуховной любовью, воспламеняющей
собой все вокруг живым светом искусства, тем несоизмери-
мым сочетанием сокровенного смысла и эстетического пере-
живания, что способно обратить всякое недоброе в доброе,
опечаленного сделать радостным, а самодовольного побу-
дить к покаянию…
А что есть из себя благородная цель жизни? По-моему,
так это, когда душа человека стремится к пределу идеально-
го, безоговорочное осуждение всего безобразного, неискрен-
него, злого в помыслах, в действиях людей и в устройстве го-
сударственном. Когда истина, добро, красота – главные три
ипостаси этого идеала. Когда труд – свободное творчество –
несет собой обществу лишь одно благо, а его творцу – части-
цу интеллектуальной радости и частицу плотской сладости
как части слагаемых нашего земного, вечно недоудовлетво-
ренного счастья…
О ЖЕНСКОЙ КРАСОТЕ…
Не сраженных тобой наповал – в мире нет,
Кто бы разум при том не терял – в мире нет.
И хоть ты ни к кому не питаешь пристрастья,
Кто б любви твоей не желал – в мире нет!..
Омар Хаям.
Одна лишь женская красота создает и великих поэтов, и
великих музыкантов, и великих художников и многих, мно-
гих других величайших представителей науки и искусства…
Нет, не худосочная фотомодель, телезвезда, сексбомба
с бесформенным телом, плоская. как доска, с широкими
плечами и узким тазом, с ногами тонкими ходулями и ля-
гушиным ртом до ушей, – нет, не она дарит нам порыв твор-
ческого вдохновения. Безразличный потухший взгляд та-
кой окарикатуренной «красавицы» не может вызвать у нас
50
никаких положительных ни ассоциаций, ни эмоций, кроме
как жалости к несостоявшейся женской красоте…
Миллионная женщина та, божественный подарок, мечта
поэта, пред красотой которой, от восхищения всеми ее преле-
стями: и физическими, и духовными, и умственными, неме-
ют, отнимаются языки у тысяч страстных поклонников всего
прекрасного, – перед красой которой преклоняются и беспеч-
ные, заблудшие в дебрях страстей, пустоголовые юнцы, и за-
каленные бойцы, вступившие в битву со временем, и седобо-
родые мудрецы, умудренные жизненным опытом.
Живой цветок такой томит нас всех одним желани-
ем, – желанием обладать им: и любоваться, любоваться,
любоваться… Такой женщиной век любоваться – не налю-
боваться. Всяк увидев ее, не удержавшись, выпалит про
себя в восхищении: «Вот это куколка! Вот это кайф!! Вот это
харево!!» Мысленно оголяя ее бедненькую и насилуя своим
наглым взглядом с головы до пят, такую милую, щемяще
нежную, такую хрупкую и беззащитную, – мы в тот момент
безотчетны во всех своих действиях. Безотчетно грубы всег-
да и наши платонические чувства ко всякой физической
красоте с ярко выраженной женственностью, потому что ре-
ликтовая красота – такая редкость… Она действует на нас,
как пьянящая доза яда, – прозорляя ум, окрыляя душу.
Прикосновение к ней – вдохновляет на творчество и по-
эта, и музыканта и художника и философа, а воина на рат-
ный труд и самоотверженный подвиг.
От соприкосновения с нею – самовольно отправляется в
паломничество во вселенной наша, израненная грубостью
жизни, исстрадавшаяся по живой красоте душа…
Какой же жизнеутверждающей силой: и психической,
и физической, и нравственной устойчивостью должна об-
ладать она, чтобы противостоять непомерному напору сек-
суальных домогательств на каждом шагу со стороны наше-
го брата, чтобы отстоять женскую эталонность, оставаясь
недоступной, неподкупной, но любвеобильной; манящая
сладкой мечтой, зовущая к богу – светочу жизни. Без искры
51
божьей нет творчества, нет радости жизни, нет искусства –
одна безликая поденщина и бытовуха…
Всем волшебством божественной стихии точно магнитом
притягивает она взор наш к себе: и стройностью своих секса-
пильных ног, и крутостью пышных бедер, с окольцованной
будто талией; и царственным бюстом с грудями-буферами, с
руками – пара лебедей; и ангельским ликом со снопом волос
своих овеянных, с васильковой синевой в глазах, с губками
алыми, как маки…
О глазах ее, дарящих счастье – в бессознании твердил
опьяненный любовной тоскою поэт: «В них хоть раз бы
поглядеть прямо, ясно, смело… А потом и помереть – пле-
вое уж дело…»
Об устах ее, манящих сладострастием – взвывала трель
бакши-певца: «Все может заменить вино – все, кроме губ
твоих»…
Все наши помыслы, все наши устремленья – в беспре-
дельной власти ее величавой грации. Все мы душой одино-
кие странники, дервиши-бродяги… Каждый норовит при-
влечь к себе внимание красавицы. Одни ей дарят из сердца
стихи, другие – мелодии сердца, а третьи – божественные
откровения…
О парадоксы жизни! Кому в любви везет – талант тот за-
губил… Довольные, да счастливые – великими не бывают.
Только отвергнутые несправедливо, с раненой гордостью, с
оскорбленными чувствами – становятся гениями. В неразде-
ленной той любви – хаос разрушительный таится. А для того,
чтобы создать сверкающую звезду – необходим именно хаос.
Препятствия – делают гениев…
В отместку за неразделенную свою любовь – отринутые,
таланты уязвленные изысканным творением своим безжа-
лостно влюбляют навсегда в себя красавиц из грядущих по-
колений… Живой пример тому – целомудренные невесты
Христовы, монашки.
Живет творенье в веках\лишь то, что заставляет всех
переживать, страдать и плакать…
52
«По утру просыпается – роза моя…
На ветру развивается –роза моя …
О, жестокое небо, едва распустилась –
Как опять осыпается – роза моя…»
Разорвался у розы подол на ветру…
Соловей наслаждался в саду по утру…
«Наслаждайся и ты», – шепчет юнная роза:–
«Наслаждайся! Скоро завяну, умру…»
О ЛЮБВИ...
Изначальней всего остального – любовь.
В песне юноши первое слово – любовь.
О несведущий в мире любви горемыка,
Знай, что всей нашей жизни основа – Любовь!
Омар Хайям
В древней Индии истинную любовь характеризовали
как единение трех влечений: души, рождающей дружбу,
ума, рождающего уважение, и тела, рождающего желание…
О, какая же это трудная, а для многих и вовсе неразреши-
мая житейская задача – отыскать в целом мире одну единствен-
ную свою недостающую половину души. Как редко в нашей
жизни можно встретить человека так похожего на тебя: равно-
значного по духу, уму и физиологическому соответствию…
«Любому мужчине – нравится каждая красивая жен-
щина. Любой женщине – нравится каждый красивый
мужчина», – заявляю я, при этом полагаясь не только на
собственный опыт. Всяк, отбросив полог ханжества, мог
бы на этот счет подтвердить достоверность моих умоза-
ключений… Нравиться – это не значит любить без памя-
ти. Это лишь предпосылка к расположению субъектов
для знакомства «понемногу». Прелюдией любви обычно
выступают одно из слагаемых взаимопритяжения: толи
53
красивое тело, рождающее желание, толи умственные
способности, рождающие уважение, толи это душевные
качества, рождающие дружбу…
О, как часто бываем мы торопливы в подборе друга и
спутника жизни, довольствуясь лишь одним из этих трех
критериев Единения.
Каждое, отдельно взятое из этих трех увлечений за-
частую переходит в кажущуюся любовь, любовь ложную,
основанную на роковых ошибках привычки, простом
незнании законов природы и даже на пороках корысти
и тщеславия. Мнимое благополучие супружеской пары,
созданной неравноценной, искусственной любовью, при-
носит обоим партнерам не радость сладострастия от бра-
ка, а горькое разочарование и вечные страданья: кому-то
в большей степени, кому-то в меньшей. Не потому ль так
мало истинно счастливых пар встречается среди людей и
пожилых, и юных. Обманывая себя – не можем обмануть
мы собственные чувства. Чувства нельзя обмануть. Как
справедливо заметил поэт: «но еще не любовь – соловьи-
ные стоны, от любви умирая – любовь!!!»
Не верьте тому, гоните прочь от себя того, кто заучено,
по привычке твердит о любви застывшими, затасканными
шаблонами.
О любви в словах не говорят, о любви вздыхают лишь
украдкой, да глаза, как яхонты горят, – выжигал из ране-
ной души своей когда-то и поэт любви, Сергей Есенин.
Любовь с первого взгляда все – остальное ничто, добав-
ляю я к сказанному поэтом и призываю всех соискателей
высоких чувств и прочного счастья, всегда к одному: лови-
те откровение любви в мимолетном взгляде, взгляде при-
стально – влюбленном, лучезарно – целующем, – во взгляде
страстнозовущем и многообещающем. Тот блеск в очах – ис-
крящийся отсвет божественной любви…
Любовь , влюблённый, за полу хватай!
«Дай душу!» – скажет, – Душу ей отдай!
54
Ты внидешь в рай блаженства и забвенья,
Пройдя геену самоотреченья...
Представление о предмете любви у всех нормальных
людей вырисовывается как образ и складывается как тип
уже в раннем возрасте, развенчание их без ущерба для
счастья почти невозможно, да и зачем, собственно, нуж-
но вымучивать радость любви? Больше доверяйтесь своей
судьбе! Ищите и обязательно найдете свою сладостраст-
ную пассию, если будете с пристрастием всматриваться
друг другу в глаза, выжидая заветного знака от той или
того, кто и сам лелеет надежду найти, но не может никак
отыскать свою половинку души…
Невежество физиологическое, робость духа, материаль-
ные трудность и морализм общественного мнения – глухой
стеной, железным занавесом – разделяют навсегда рожден-
ные друг для друга сердца людей…
Слушался б всяк тех мудрых советов, не стало б несчаст-
ных совсем на земле, а людям счастливым повсюду откры-
та дорога: им ночь, как день светла и ласковый ветер дует
попутно и море приветливо шумит; им трудность – не труд-
ность, беда – не беда. Милому с милой – и в шалаше – рай…
Хочешь розу тронуть – рук иссечь не бойся!
Хочешь пить – с похмелья хворым слечь не бойся!
А любви прекрасной, трепетной и страстной хочешь?
Понапрасну сердце сжечь не бойся!!!
Страстью раненый – слезы без устали лью,
Исцелить мое бедное сердце молю!
Ибо вместо напитка любовного, небо –
Кровью сердца наполнило чашу мою...
55
ПРЕДТЕЧА ВЕРЫ
Праведник своей верой живет
Пророк Аввакум
Какие же бури жизненных невзгод и потрясений
нужно испытать человеку, чтобы он жгуче возжаждал
подавить в себе свой рабский дух самосохранения и был
бы готов поменять целую свою жизнь на тот сладкий миг,
что несет собой теплоструйный ветер воли. Какой же при-
тягательной и вдохновляющей должна быть правда чело-
века, чтобы она смогла самопроизвольно перерасти в его
веру. Здесь не имеется в виду тот изуверский фанатизм
примитивной тухлой идеологии от фашизма, от комму-
низма, что можно вдолбить в голову дикаря или глупца,
невежи, и который нельзя усвоить путем размышления,
а та воля-правда со всей своей незатейливой откровен-
ностью, что вызывает у всякого страстный интерес, про-
буждает пытливость мысли, когда хочется обнаружить
внутри себя сверхчувствуемое, хочется самостоятельно
разобраться и разрешить эту скрытую тайну, что, воз-
можно, дышит одним воздухом с пространственной об-
щностью абсолюта. Эта воля-правда есть большая, бес-
корыстная непритязательная любовь. Любовь ко всему
живому и неживому. Любовь к холодной гармонии кос-
моса и к огненно-взрывному хаосу сверхсущества до со-
творения мира. Это любовь к расширенно-рассудочному
и запредельно-бессознательному знанию!..
А так как знающая любовь не знает для себя никаких
концов и ограничений, то она всегда стремится к самой-самой
бескрайности, преодолевая рутину отшумевшего прошлого,
утверждая живые надежды в настоящем и будущем, – все то,
что увлекает и наделяет людей, восполняя их недосягаемый
идеал. Именно это, по моему, и есть предтеча всей неохват-
ной бесконечности, что всегда уютна, всегда ласкова и всегда
дарует приют всему тоскующему по воле и вере…
56
ВОЗЗВАНИЕ ЗЕЛЕНЫХ
Неувядающий цветок!
Неувядающая сила!
Н. Рубцов
Почти полторы тысячи лет тому назад пророк Магомед
высоко поднял зеленое знамя правоверных, знамя нрав-
ственной и экологической чистоты. Основатель ислама уже
тогда предвидел надвигающуюся на нас страшную духов-
ную и экологическую опустошенность.
В одном из его изречений говориться о том, что земля
держится на роге быка, а бык на рыбе, а рыба на воде, а вода
на воздухе, а воздух на «влажности» (свободной космиче-
ской энергии), где и обрываются знания знающих.
Сколько сокровенного смысла таится в этом непритяза-
тельном аллегорическом предостережении людям, какая
важная роль отводится пророком каждому звену из цепи
этого ряда Всесущего, – но дети Адама так ему и не вняли.
Уже сегодня мы знаем по собственному опыту, каким
непоправимым злом грозит всему земному существованию,
если хоть одно звено из этого гомологического ряда начнет
выпадать.
В городах наших из-за многочисленных выбросов, отра-
боток грязных производств и выхлопных газов автомашин
стало просто нечем дышать; в сельской же местности от без-
грамотного и чрезмерного применения колхозами и совхо-
зами удобрений и гербицидов на полях страны, как говорит-
ся, – и противогаз не спасает… А что будет с нами дальше?
Ведь природа жестоко мстит тем, кто разрушает ее: уничто-
жает, травит, роет, взрывает.
Она не разбирается, кто конкретный виновник этих зло-
деяний, а карает подряд всех своих обитателей: одушевлен-
ных и неодушевленных, малых или взрослых.
Это суду судей выяснить, кто отдавал эти преступные
приказы и кто их бездумно исполнял.
57
Дело людей найти тех нелюдей (всех поименно), кто до-
вел нашу жизнь до такого ужасного состояния, независи-
мо какую они занимают государственную должность. А все
преступления, совершаемые ими против природы, суд дол-
жен рассматривать как геноцид против всех наций и народ-
ностей, населяющих эти территории.
Никакие доводы, никакие заверения функционеров от
ведомств и госаппарата не должны им служить оправданием.
Более восьмидесяти лет они обещали привести нас к ком-
мунистическому раю, а привели к идеологическому, эконо-
мическому и экологическому аду…
Если без коммунистической идеологизации человече-
ство обходилось не одно тысячелетие, и, как знаем, не вы-
мерло, то экономический крах, тем более крах экологиче-
ский, отводят слишком мало шансов на выживание его.
Клетчатый сталинизм многие десятки лет добивался того,
чтобы затемненное сознание людей стало спутником всей
их жизни. И кровавый сталинизм этой цели почти что до-
стиг. Но эта мнимая «духовная победа», ради которой все
растаптывалось, отравлялось, крушилось, может обернуть-
ся пригоршней праха и для самих идеологов чистого социа-
лизма, а миру людей принести ужас и отчаянье…
Из тупика путь один – назад! Нельзя, бесконечно
утверждая, отрицать; провозглашая – развенчивать, а надо
действовать немедля, избавляясь от всех пакостей и зараз
идеологических – безоговорочно и навсегда!
Душную и обкуренную ночь освежает лишь ветер све-
жий из рассветного дня!
Только объединившись в неформальные рабочие груп-
пы: природозащитные ячейки, отряды во всех селах и го-
родах нашего огромного отечества, мы выдохнем такие
благодатные струи, которые сметут в один миг все жуткие
нагромождения, что никак не могла стряхнуть сама с себя
многие годы наша старушка-земля.
«А тех, кто отвернется от воспоминания обо мне, – ска-
зано в священном Коране, – у того поистине будет тесная
жизнь, и в день воскресения соберем мы его слепым»…
58
АРГУМЕНТЫ ВЕРЫ
Измучен жизнью, коварством надежды,
Когда им в битве душой уступаю.
И днем, и ночью смежаю я вежды
И как-то странно порой прозреваю.
Аф. Фет
В одной из древнехристианских притч рассказывается о
том, как наставник, проводя обряд крещения, доводит свое-
го ученика до полного удушья, окуная его головою в воду, и
когда тот начинает отчаянно вырываться, учитель с иронией
вопрошает: «Чего ж ты вожделеешь? Воздуха иль истины?»
Таким образом, религией христиан предполагалась воз-
можность постичь суть бытия на путях самопознания, при
предельном духовном сосредоточении своем на определен-
ной цели, чтобы прозреть, уловить миг божественного оза-
рения.
А еще ранее человек, судя по всему, знал наперед и мно-
гие приметы лихолетья. И средствами прогноза был астроло-
гический культ, только уже основанный на благоразумной
вере, который позволял точно знать, что будет через месяц,
через год…
Невероятной прозорливостью обладали и вожди языч-
ников. Предзаданность всех процессов жизни они видели
в полном своем единстве с окружающей средой. Человек,
считали они, сливаясь со средой, должен созерцать природу,
а не анализировать ее, восхищаться ею, а не выпытывать у
нее тайну…
Понятия о равновесии, диалектике и гармонии служи-
ли людям в те времена для выработки целых систем сверх-
знаний, так необходимых им для своего выживания. На-
стоящие мастера этих знаний достигали настолько полного
единства со всем, обступавшим их миром, что становились
абсолютно неуязвимыми для всех своих врагов и даже уда-
валось избегать многих опасных болезней, уж не говоря о
59
чудодейственном врачевании, потому что мир брал их под
свою защиту.
«Никакие горы добра не отменят, не искупят и не оправ-
дают самого малого зла,» – гласит одна из главных запове-
дей древних. И в ней – мудрость…
Аргументом веры для наших предков были не дема-
гогические словесные хитросплетения о великих свер-
шениях из уст своих верховных, как у нас, наших всегда
недобрых, всегда бездарных сегодняшних и вчерашних
генеральных, – а образцом для подражания и возвеличи-
вания были только прирожденные способности каждого
члена общества. Их предводителем и кумиром всегда был
неистовый художник, аналитик-мудрец, идеолог-святой,
ученый-пророк.
В этой системе ориентации, благодаря исключительным
способностям жрецов и вождей, позволяло им хорошо за-
крепляться на земле, хоть и были они слишком слабы перед
огромным потоком демонических сил.
Что сталось бы с нами тогда, проповедуй они, как мы се-
годня пропагандируем повсеместно, порнографию, хамство,
насилие, зло?
Зная по нашему собственному опыту, к сожалению,
можно быть уверенным в том, что художник стал бы хо-
лодным, омерзительным монументалистом, нагнетате-
лем страха в незатворенные души людей; святой – гряз-
ным бесстыжим циником, оскорбляющим радость самой
жизни; мудрец – слабоумцем, достойным, как малое дитя,
жалости и призрения. А пророк, лишившийся умствен-
ного зрения, – беспомощным слепцом, без жгучего слова
божьего он обратился бы в глухую немоту, в слепого пово-
дыря слепых…
60
ВЕЧНАЯ ТАЙНА
Ищите бога, и тогда будете жить.
Пророк Амос
Не надо пускаться в слове сную эквилибристику, не
надо вскрывать все глубинные пласты художественных
произведений, чтобы определить их эстетическую суть, а
нужно лишь бегло взглянуть поверх этого слоя ирреаль-
ностей и присмотреться к нему поближе, чтобы уяснить
себе получше, что же такое скрывается за самим поня-
тием художественность? Какими она измеряется крите-
риями? Где начинается подлинное искусство, и как от-
личить художественное от ремесленной поделки? На эти
волнующие многих вопросы в конкретной оценке можно
сказать, наверное, лишь одно: вне красоты нет искусства,
и феномен красоты содержит некую тайну вечного, ко-
торая постигается внутренней интуицией, эстетическим
вкусом каждого, в зависимости от его уровня культуры
и врожденных способностей, когда изображаемый пред-
мет художественности, выполненный посредством кисти,
пера и всякого иного инструмента, полностью удовлетво-
ряет запросы человеческого духа, проникая в сущность
сущего, вызывает катарсис переживания у зрителей или
слушателей, сходные по чувствам и мысли с тем, как они
были задуманы автором и воплощены им в том или ином
произведении искусства.
Истинное искусство дает воплощение нашим снам и
мечтаниям, преображает окружающую нас повседневность,
делая ее то ослепительной и фантастической, то мрачной и
грубо зримой со всей своей жестокой неумолимостью. Если
в первом случае она наполняет нас восхищением и радостью
жизни, то в другом заставляет и страдать, и плакать, и ду-
мать о вечном. По мне, так только то вполне художественно,
что «отверзли вещие десницы» автора, что выстрадано им,
прошло через его сердце идеализированным сгустком обо-
61
жествленной квинтэссенции, которая способна согревать и
жечь сердца людей…
Эстетический запах красоты доступен и присущь лишь
тем литературным произведениям, которые пронизаны ро-
скошными мыслями, пропитаны сложными чувствами и
выражены красочно, пестро пьянящими, душистыми сло-
вами, – «разноцветье» полевое украшает не только альпий-
ские нагорные долины, но и облагораживает зачахший от
хлама наземный пустырь…
Неистовый пророк, Виссарион Белинский, гениальней-
шим образом по точности определения, как никто другой
сумел глубоко и емкостно выразить всю сущность всякой
художественности, одним простейшим предложением: «на-
добно уметь явления действительности провести через свою
фантазию, дать им новую жизнь».
Для всех творцов высокого искусства завет предвечно-
го гласит: чтобы создать идеальное высокохудожественное
произведение (сверкающую звезду) необходимо в начале в
муках разума вечных выстрадать в себе вселенскую идею,
подобную вселенскому шатру, под куполом которого вме-
стились бы и одиночные «планеты», и «солнечные систе-
мы» и даже целые «галактики» со всеми своими «идеями
и идейками», а уж только потом можно начинать браться
выкраивать скелетную композицию всех его общностей и
частностей; лепить, «колдовать» художественную форму по
своему вкусу и разумению, как подскажет Бог, – и годами,
десятилетиями облагораживать весь тот сюжетный замысел,
доводя все его части до полной симметрии и благозвучной
гармонии: то дополняя их всем недостающим, упущенным,
то убирая в них все наносное и лишнее…
62
ЗИМНЕЕ...
Снежная равнина, белая луна.
Саваном покрыта наша сторона,
И березы в белом плачут по лесам.
Кто почил здесь? Умер? Уж не я ли
Сам?
С. Есенин
В средней полосе России зима вторгается, часто не спро-
сясь, внезапно, располагаясь основательно, прочно, надол-
го. Если вчера еще моросил тихий дождь по золотистым вер-
шинам деревьев и всюду по-северному упрямо еще зеленели
в пойме луга, то уже сегодня, в самое раннее утро, все как-то
странно изогнулось, испуганно забилось в смятении и за-
мерло от холода под тяжестью нахохлившегося снега, кото-
рый за одну лишь беспутную ночь всюду наделал уйму пере-
полоха; и даже трудно бывает иногда сразу узнать все то, что
было еще вчера таким до боли родным и близким, таким, до
самых слез одухотворенным благоговейным…
Довольно скушная, унылая эта пора года, хотя и скучив-
шиеся повсюду березки, разнаряженные в богатые зимние
уборы с затейливыми узорами, будто стайка девиц, сговари-
ваются между собой о чем-то таинственном и сокровенном и
своей форсистой походкой и статью крутых бедер, выделяв-
шихся из-под новейшей модной одежды, рождают в сердце
красивую сказку о заснеженном царстве далеких миров.
Заиндевелая белизна, умиротворенная глубокой тиши-
ной и ядреным морозцем, пощипывает, знобит, слепит. За-
нозой покалывая в стылой груди, крепкая свежесть воздуха
першит в горле, перехватывая дух.
Снег под ногами хрустит скрипучим баском, и липкие
его снежинки не таят, не осыпаются, а точно удерживаются
сильным магнитом, как удерживает нас под собою земля…
Меланхолическая грусть навевается необозримым бе-
лым саваном пышных и торжественных снегов, своей одно-
63
тонностью, своей безликостью: в безжизненном мире – без-
жизненные мысли…
Тяжелые мысли приходят на ум, наверное, тогда, ког-
да плотский дух бесстрастен, угнетен безвозвратным про-
махом прошлого, а тоска переходит яростно в наступление…
Трезво, безжалостно звучит тогда приговор, но не суда лю-
дей, предвзятого, несправедливого, а собственной совести,
холодной, бесчувственной, но чистой, как первый снег...
ВЕСЕННЕЕ
Какой-то тайной жаждою
Мечта распалена –
И над душою каждого
Проносится весна.
Аф. Фет
Утомительно долгим кажется истощенному взору вся-
кая смена времени года, особенно те, вечные истязающие
ожидания пришествия нового, что приносит с собою весна.
Когда половодье разлитого ею всюду чувства насыщается
почти осязаемым светом тепла, способного магически все
исцелять и оживлять, вдыхая во все уставшее что-то свое:
новое, радостное, счастливое. Когда легкое ее дуновение,
оживляя все прошлое в нашем нафантазированном созна-
нии, доносит обонянию знакомый аромат чьего-то сдавлен-
ного и робкого дыхания, сладостно напоминает трепетную
ласку чьего-то шаловливого, непослушного локона у самых
наших губ, глаз и шеи. Когда одинокие разрозненные зву-
ки звонкой капели, сливаясь в многоголосые хоры, созда-
ют произвольные, божественно обжигающие душу мелодии,
взывающие все к платонической любви. Когда одухотворя-
ясь, смягчается израненная грубой жестокостью серая по-
вседневность, и во всей природе, просыпаясь, наряжается
жизнь. Когда на полях, озерах, реках, в лесах, оврагах, глу-
64
боких ущельях, на пиках горных вершин, в недрах земли
и на море все, пробуждаясь, вздымается, набухает, прорас-
тает; все пенится, гудит, шумит, ухает; все визжит, мычит,
воет; все ревет, свистит и плачет. Когда песнь о тайне любви
в страстном порыве испытывают и звери, и птицы, и жучки,
и паучки, и легкокрылые бабочки. Когда все это красочное
многоцветье жизнеродного действа благословенно направ-
ляется и осветляется воссиянием всех высших Начал…
ЛЕТНЕЕ
(Легенда о цветке)
Кто-то теплым тихим светом
Напоил мои глаза.
С. Есенин
Всем на свете: рождением своим, всею жизнью своей мы
обязаны вечному светочу жизни лотос-цветку. Жизненным
соком, жизненной силой одаряет мать-природа. Жизнен-
ным светом, радостью света нас озаряет Родина-мать.
Бывает, что в жизни однажды ты выиграл схватку в
неравной смертельной борьбе, без единого шанса, и тебе по-
везло. «Я вышел! Я выжил!» – ликует в порыве сознанье и
хочешь от счастья объять необъятный в созвездиях мир:
радует солнце, радует месяц, радуют звезды на небе; синь
-цветком окропился зачахший пустырь…
И шлешь благодарность ты щедрому солнцу, низкий по-
клон посылаешь ты месяцу, звездам далеким и чтишь бла-
годарно «звезды земли»…
Но если один ты, но если вдали и забыт ты, душе безот-
радно все это и лишь сердцу больней…
Боль сердца, боль души не затравить вином, не заглу-
шить земными благами. Ни власть, ни богатство, ни сла-
дость утех не в силах унять твою ностальгию. Горькой
скорбью гложет душу она по отечеству: сладостно грезятся
65
в снах на безродной чужбине то завьюженные, то цветущие
дали отчизны… Не изъяснимыми чувствами, невидимыми
узами притягивает она человека к себе, к тому самому свя-
щенному месту на земле, где он родился, вырос, где живет
его племя, его народ.
У каждого племени, у каждого народа, великого или ма-
лочисленного, с незапамятных времен существуют свои, осо-
бенные символы – объединения, олицетворяющие каждую
нацию и концентрирующие вокруг себя всю физическую,
всю духовную силу этого народа, его богатство и мощь.
Притягивая к себе ростками хрупкого тотема, они сбли-
жают и роднят людей между собой, сближают и роднят
человека с миром природы со всем тем, перед чем мы пре-
клоняемся, чем гордимся, что воспеваем мы. Это – солнце,
это месяц, это – звезды, это – горы, это – степи, это – море,
реки – это, звери – это, птицы – это, и леса, и поля, и луга, и,
конечно же, цветы: инфантильные розы, галантные тюль-
паны, грациозные тугогрудые лилии, девственные гвозди-
ки, умиленные незабудки, тоскующие васильки, недотроги
колокольчики…
Недаром на Руси изначально все люди были языческой
веры – веры многобожия. Насколько ревностно и фанатич-
но они поклонялись солнцу, богу Яриле, настолько же ими
почитались и другие символы-олицетворения, наделенные
глубоким иносказательным смыслом. Птицы воспринима-
лись ими как вольница, колос ржи – плодородием, лес – бо-
гатством края, а цветок колокольчика был для русичей та-
лисманом чудодейным, где незримо витает таинственный
дух «изумрудной каплей росы».
Много разных дорог я прошел по земле. Был на западе,
севере, юге, востоке. Жил в горах и в тайге, и раздольной
степи.
В диких ущельях и на склонах предгорий видел тюль-
паны – желтые, красные; чудные маки, дивные розы. Ви-
дел в степях разноцветья пожары. Видел лесного я ландыша
жемчуг...
66
Сплошь они радуют краской, чаруют, но нет в них того,
залихватского, бойкого неистово русского, что влечет, что зо-
вет, чем манят нас к себе зазывные бубенцы колокольчика…
Будь ты отвержен, отторжен согражданами, будь обречен
и терзаем сомнениями, пусть с неотвратной судьбой обручен
ты, – тех чувств не усыпит, не сдержит холодный рассудок…
И сердце защемит, и голос сорвется, на глаза навернется
слеза, если нечайно увидишь тот цветик волшебный, если
к нему прикоснется нежно рука. Все тяжкие думы, все тяж-
кие беды, как тучи рассеет их луч чудотворный. Исчезнут
заботы, исчезнут тревоги, сердце забудет обман, неудачи и
станет, как в детстве, беспечно-легко на душе. Взору пред-
станут бескрайние дали: марева синь, голубая страна, коло-
кольные перезвоны…
Рыскали скифы в том крае привольном в поисках тщет-
ных чудо-цветка. Опустошительным смерчем был набег
печенегов. Грозной лавиной стекались татаро-монгольские
орды. И швед, и француз, и воинственный немец в марше
походом искали удачу.
Наглой дерзости той не вытерпел колокольчик – цветок,
чародейный цветок. В ярь разгневанный чужеземцами, вол-
шебством своим в бронзу-золото воплотился он, в звонкий
колокол обратился он да могуче запел, зазвенел, загудел, за-
дрожал, призывая Русь на священный бой, поднимая Русь
на смертельный бой…
Собиралась Русь. Поднималась Русь. Был священный
бой… Был смертельный бой…
Ворог битым был, мрак рассеялся. С обожженной земли –
буйство поросли: произрастают сады, расцветают цветы.
И по нынешний день на Святой Руси изваяния те позо-
лотою отливаются, их могучий трезвон разливается…
Дзинь! Бум! Бом! Дзинь! Бум! Бом! Дзинь! Бум! Бом!..
Раздается в эфире мелодичный и стройный напев колоколов.
Для живых тот божественный звук – песнь песней, это пес-
ня зари! Всем усопшим, погибшим в память о них, во славу
их – это реквием вечности. Это вечности гимн!!
67
ОСЕННЕЕ
Книга жизни моей перелистана –
Жаль!
От весны, от веселья осталась
Печаль,
Юность – птица: не помню, когда
Прилетела,
И когда унеслась легкокрылая в даль.
Омар Хайям
Осень – время тайной грусти и печали. В эту пору во
всей природе ощущается какая-то безропотная, немая тоска
о недавнем прошлом, но безвозвратно утерянном, ушедшем.
На всем лежит печать глубокого уныния и разлуки. Навер-
ное, это оттого, что с желтизной и багрянцем осени в прах
уходит и трава, и цветы; что, прощаясь с ветвями родными,
облетает, кружится кровавой позолотой опавшая листва:
что поля оголились и леса обветшали, где деревья, как ни-
щие дети, стоят, прозябая, на ветру под дождем в ожидании
подаяния; что в отстоянном прозрачном воздухе с запахом
прели и гари будто замерли вечно и звуки, и жизнь; что с на-
сиженных мест поднялись, заунывно прощаясь, улетают на
юг в заморские странствия наши ангелы-птицы…
В этот период года в сердце каждого их нас вкрадывает-
ся щемящая боль предназначенного расставания, которая
напоминает нам о том, что вот еще одна часть нашей жиз-
ни, «как меж пальцев песок, незаметно прошла». А наши
грустные мысли, что при этом попутно рождаются, само-
властно возвращают нас в далекую юность, в те дни, когда
жизнь казалась нам бесконечной, неистребимой и неуга-
саемой, где мы так глупо всему доверялись, что для мно-
гих приволье обернулось неволею; где не допили мы грезы
шампанского, «где не допели своих лучших песен под ак-
компанемент гитарной струны» и не долюбили своих юных
недотрог-невест…
Всякий раз к концу года, с наступлением первых за-
морозков, когда тоненький ледок, хрупкий и девственный,
только что начинает затягивать на проселочных дорогах
прозрачно отстоянные дождевые лужицы с позолоченным
венцом из листьев опавших, мы, зачастую сами того не за-
мечая, начинаем беспричинно испытывать в себе угнетаю-
щую хандру духа и плоти.
Может, это происходит с нами потому, что богатый и ро-
скошный наряд из парчи осеннего пейзажа, как скорбный
призрак холодного увядания, вечно бередит нашу память
напоминанием о стремительно надвигающемся страшном
конце, так бездумно и понапрасну растраченной жизни.
Так не в этом ли и есть таинство осени, что, как сильная
доза яда, действует в эту пору на нас и в тоскливом рыдании
заставляет учащенно забиться беспричинно наши сердца…
69
Часть вторая
ИЗВЕРЖЕНИЕ ДУХА
(Сборник обличений и хулы)
Наконец, мы сердцем страстным,
Видя зло, вознегодуем,
Ибо дружим мы с прекрасным,
А с уродливым враждуем!
И.В. Гете
В этом сборнике нет ничего вымышленного или же чего-
то предвзятого. Правда, горькая правда жизни отражена в
каждой его строчке, в каждом написанном слове. Всю свою
скопившуюся боль от всего лично мной виденного и пережи-
того я хочу выплеснуть, как факт обвинения, в зенки всем
тем холуям диктаторского молоха, кто на протяжении мно-
гих десятилетий насильственно отлучал наш народ от обще-
человеческой богодуховности и ради озорства и богатой по-
живы крушил церковные храмы, высочайшие памятники
архитектуры, некогда любовно созданные руками наших
предков – великими русскими мастеровыми, глубоко верив-
ших, что их самоотверженный труд будет достойно оценен
потомками и станет вечно служить неугасаемым символом
одухотворенности, добра и красоты во благо людей всего
мира; кто десятилетиями, бессовестно муссируя, заколачи-
вал, вбивал в каждого из нас свои застывшие, закостенелые
догмы давно окаменевших идолов, насаждая всюду свой
враждебный людям допотопный образ жизни, кто делал это
вовсе не из идейных своих заблуждений, а из-за врожденной
своей жадности к власти и ее привилегиям. Бросаю я вызов
и тем, кто по злому и корыстному умыслу, в угоду своим хо-
зяевам травил наши поля, луга, леса, реки, озера, моря и
понаделал сотни озоновых дыр на небе, которые не менее гу-
бительны для человека, чем, скажем, отравленные продук-
70
ты, что мы потребляем; зараженный воздух, которым мы
дышим; всем тем, кто мысленно, нравственно, технически,
технологически нацелен, сориентирован на генетическое
уничтожение всего святого, что есть на этой планете…
Наивно было б полагать, что коммунистическая верхуш-
ка управленцев в нашем государстве, провозгласившая курс
на «перестройку», станет на самом деле по собственному же-
ланию менять и свою звериную сущность.
Это очередная авантюристическая компания нужна
была классу правящих не больше, как обходной маневр,
чтобы избежать назревавшего социального взрыва внутри
страны все возрастающим недовольством вконец обнищав-
ших масс трудового народа. Осознание простым народом
пусть еще смутными, но неискоренимыми догадками лжи-
вости, лицемерия, продажности всей партократии грозило
крахом железной диктатуре, а значит, и собственному их
благополучию.
Социалистическое общество по сути своей глубоко враж-
дебно рабочему человеку. Здесь индивид задавлен не толь-
ко типом собственности, отчуждающим рабочих от средств
производства, ему противостоит и сама ее структура, кото-
рая во все большей степени враждебна каждой личности,
ибо воплощает в себе деструктивную функцию этого обще-
ства, его антигуманистическое содержание. В современном
социалистическом обществе люди чувствуют себя бесправ-
ными и бессильными. Они теряют веру в то, что сами смогут
воздействовать на свою жизнь и на общественное устройство
страны, в которой они живут.
Где эта хваленая социальная справедливость, которой
не устают похваляться забрехавшиеся коммунисты?
Уж не в земельном ли налоге, взимаемом с несчастных
старушек по рублю за каждую сотку дворового участка зем-
ли (подворья), вырывая чуть ли не из глотки последнюю
копейку, прибереженную на черный день. Тогда как те же
колхозы и совхозы по тем же законам – всего лишь по ру-
блю за гектар, да и то формально, фактически же и того-то
71
никогда не платят, зато из казны в колхозы золотым пото-
ком текут дотационные субсидии быть может оттого, что
эти, так сказать, общественные образования узаконенные
бесплатные «кормушки» для всех госчиновников: от писа-
ря – до министра…
Где эта их «экономная экономика», о которой они всем
уши прожужжали? Уж не той ли черной дырой в экономике
страны похваляются они, что представляет собой ВПК, про-
дукция которого реализуется по символическим ценам и за
мифическую оплату всем самым реакционным, антинарод-
ным режимам Азии, Африки, Америки, поддерживающим
коммуно-фашистскую идеологию. Уж не той ли черной ды-
рой в экономике страны гордятся они, что представляет со-
бой АПК при колхозно-совхозном устройстве. Треть госбюд-
жета и тут ежегодно расходуется на поддержание заведомо
убыточных, недееспособных монопольно-государственных
сельскохозяйственных производств, а отдачи от них ника-
кой – все как в прорву. Более половины потребляемых у нас
сельхозпродуктов приходится закупать за рубежом, в тех
странах, где искони существует частная собственность на
землю и действует кредитно-ипотечная система банков, даю-
щая под залог земли денежные кредиты с щадящим низким
процентом банковских ставок, что благоприятно сказыва-
ется на всем годовом цикле сельскохозяйственных работ по
выращиванию стабильно-высоких урожаев сельхозкультур.
Высокие доходы позволяют земледельцам тех стран платить
в казну и высокие налоги, тем самым обогащая не только
себя, но и расширяя и развивая производственную и соци-
альную инфраструктуру, обеспечивающих благодатную
среду для нормальной жизнедеятельности всего общества…
Земля ухоженная, обихаживаемая заботливой рукой
любящего хозяина, уподоблена дородной женщине: и вер-
ная подруга, и многодетная мать, и надежная кормилица…
Земля бесхозная – не может быть таковой. Она уподобля-
ется чахлой бродяжке-проститутке не способной и родить-то
добротный плод для семени…
72
Человек без земли – несчастный человек, совсем не чело-
век, а раб советской сатанинской Системы, которого запряг-
ли, захомутали в стальную упряжку… Без вольной волюш-
ки, без земельного надела, без веры в Бога – человек ничто:
навозный жук, наземный червь, тля прожорливая, микроб
заразный…
Потеряв волю вольную и веру в Бога, растеряв любовь
к земле, утратив чувство принадлежности к конкретной
нации, каждый член этого общества ощущает себя ужасно
одиноким и беспомощным, вечно блуждающим перекати-
полем. Без глубоких духовных корней, без надежной опоры
государства он всегда зависит от чиновников, всегда подвла-
стен любому диктату, как от государственных органов, так
и мафиозных групп, потому что у него нет никаких возмож-
ностей себя от них защитить…
Да и сама коммунистическая идеология утратила свою
исторически объяснимую силу. В ней нет окрыляющих ду-
ховных истин, человечески значимых максим. Она вся про-
питана духом откровенного манипуляторства, демагогии,
бесчеловечности. Эта идеология раздирается и внутренними
противоречиями, вызванными общей растерянностью, кру-
шением традиционных отработанных ходов мысли, постоян-
но выявляемых несоответствием их с реальной практической
жизнью. Рабочему человеку становится безразлично, чей он
раб: раб ли КПСС или какой другой эксплуататорской мафии.
Само рабство стало его угнетать не только физически, но
и духовно.
И он начал думать, размышлять, а зачем ему нужны раб-
ские цепи и кандалы, которыми он скован сегодня со всех
сторон? Он начал думать, размышлять, почему так упорно и
настойчиво пропагандируются государством великие завое-
вания социализма, утверждая, что это величайшее благо, то
единственное спасение для человечества, от которого всем
простым людям очень часто по-волчьи выть хочется.
Так вот, оказывается, для того, чтобы не дать людям
самим дальше обо всем додуматься, самим дойти в своих
73
рассуждениях, для чего же им нужна коммунистическая
кабала, потому-то и был проделан с нашей легковерной пу-
бликой этот гипнотический фокус-покус под броским и мно-
гообещающим названием – «перестройка».
Какая там к черту уступка демократии – «разрешен-
ная гласность», что это за подарок народу – «разрешенный»
плюрализм мнений, в сравнении с той настоящей свободой,
которую его величество народ, будь он едино сплочен и дру-
жен, мог бы в мгновение ока вернуть себе единым лишь дви-
жением своего могучего мускула, если б он наконец понял,
что над ним просто-напросто издеваются коммунистические
факиры-истязатели, ввергнув его в беспросветное веко-
вое рабство еще семьдесят с лишним лет тому назад, когда
немецкие шпионы-большевики силой оружия захватили
власть в России, покорив её народ…
Если б люди знали о том, что именно тогда были ото-
браны у них и земля, и вера, и Бог и что растоптаны были
их светлые идеалы; что веру им заменили неверием, что
Бога им заменили вождем-антихристом, что душу их
смиренно-христианскую пламенным мотором себе при-
способили…
Если б люди знали о том, что вместо иконы Христа-
спасителя им портрет дьявола подсунули, что агенты КГБ
в рясу священников облачились, что вместо молебна все-
вышнему ввели «пахоту», так называемую трудовую повин-
ность, обязывающую всех от зари до зари на благо красного
призрака задарма «горбомелить»…
Если б только знали люди, что тех, кто не пожелал по-
клоняться идолам красных чертей, кто отказывался на них
за худую баланду «мантулить», ожидал или «расстрел по
темницам», или же в лучшем случае пожизненная каторга
ГУЛАГа, то они не стали бы долго ждать себе милости от за-
стрельщиков социалистического выбора, а начали бы сразу
же уже свою и не перестройку сверху, а переделку снизу и
не с подмазывания фасада у казенного бастиона Рабства, но
принялись бы энергично за его снос и полную замену этого
74
прогнившего государственного здания, спроектированно-
го и исполненного по лагерно-казарменной модели, вполне
согласующуюся морально с коммунистической идеологией.
А заодно тряхнули бы и тех, совсекретных – рассекретных
мерзавцев, кому вольготно и весело жилось все это время на
горе и бедах народов многострадальной России…
ВСПОЛОХИ ПРОТЕСТА
(Экспромт)
Жизнь мгновенная, ветром гонима
прошла.
Мимо, мимо, как облако дыма прошло.
Пусть я горя хлебнул, не хлебнув
наслажденья,
Жалко жизни, которая мимо прошла.
Омар Хайям
Тайно казниться душой – не меньшая боль, чем боль фи-
зическая от зияющих ран. Физическая боль кратковремен-
на, а та, что в сердце – вечно кровит и вечно ноет. Не лечит
её ни бальзам, ни вино – исцеляет из веревки на шее петля,
да вонзенный в сердце нож.
Что удерживает нас от рокового шага к бездне? В детстве
цепко правит нами инстинкт самосохранения, заложенный
в нас от природы, в юности, не менее когтисто, идол любви;
в зрелом возрасте – идол долга, а в старости – накопленный
скопидомством багаж мудрости.
Не будь этих тормозящих устройств в нашей психике,
разве можно было б удержать людей от всеобщего бунта?
Зачем и для чего рождается человек на свет божий?
Только ли за тем, чтобы испить в своей жизни горькую чашу
робота – раба и воспроизвести потомство взамен себя, как
запасную часть: деталь, винтик для безостановочной работы
всепожирающего технократического конвейера?
75
Разве не благосветно было изначальное предначертание
божественного замысла? Не опустись человек в своем грехо-
падении так низко в глазах Творца и Создателя, то кто знает,
как бы тогда развивалась и текла жизнь на земле и в самих
нас. В истории человечества есть немало примеров, когда от-
дельным людям удавалось «нечаянно» вырваться из плена
мнимых ценностей и иллюзорных связей с отчужденным
миром молвы и двусмысленности – и прозреть, и увидеть ту,
изначально реальную действительность, что скрыта от нас,
предугадать, предвосхитить некоторые истины, опережая
их рассудочное постижение.
Божественное величие представало им внезапно: в эсте-
тической вспышке, в потрясении, в мире высокого, ори-
ентируя их совершенно на другие ценности и иной обще-
ственный социум, где складывались бы пастральные, не
прагматические отношения между людьми, где порывы
духа не сковывались бы корыстными интересами людей,
той греховностью, той ущербностью отношений, что на-
саждается ныне всюду военно-диктаторскими политиче-
скими системами.
Какая сила удерживает нас, что мешает нам ниспро-
вергнуть эту уродливую махину казарменной муштры?
Что мешает нам добиться того, чтобы жить счастливо, по-
человечески: вольно и радостно, без зависти и зла, пользу-
ясь всеми щедротами своей земли и плодами своего труда?
Неужто виной тому наша рабская психология, которая при-
нуждает нас трусливо ждать и бесконечно верить в то, что
иезуиты от плутократии вот-вот скоро исправятся и станут
по мановению чьей-то волшебной палочки милосердными,
начнут изрекать глубокомысленные речи, совершать благо-
видные дела и благочестивые поступки…
76
ПИСЬМО БРАТУ
В горьких невзгодах прошедшего дня
Было порой невмочь.
Только одна и утешит меня
Ночь, черная ночь!
Н. Рубцов
Здравствуй, брат!
Получил твое письмо, да все некогда было ответить. Зна-
ешь, не по причине лени, а в сутолоке нашей бешеной жизни
некогда черкнуть и пару слов. Ты пишешь, что мне надо при-
ехать к тебе, чтобы получить за проданный дом деньги. Нет,
брат, теперь у меня отпала охота и ездить, и летать, как бы-
вало прежде. В последние годы я стал более раздражитель-
ным и неуравновешенным. Болезнь души, прогрессировав-
шая во мне с детства, переросла в безысходную ненависть к
себе и ко всем людям. К себе за то, что родился в стране него-
дяев, что сразу не восстал всем духом, а был молчаливым
наблюдателем того, как в моей стране кучка авантюристов и
прихлебателей во главе с деспотом-диктатором изгалялись
и глумились над великим народом и его землей. К другим
же за то, что они породили эту систему людоедов и трусливо
угодничают перед ними, а подличают они из опасения, как
бы чего не вышло. Презираю их за дикий фанатизм, кото-
рый превратил этих людей в работающее быдло. Я никогда
не понимал их античеловеческих идеалов, не принимал их
жестокой грубой тупости. Это все удручающе действует на
меня и приводит к мысли покинуть навсегда Россию и пе-
ребраться куда-нибудь в Канаду или в Австралию, где еще
есть свободное цивилизованное общество людей, Как гово-
рил великий свободолюбец Лермонтов: «Родина – там, где
любят нас, где верят нам». Родина не должна быть тюрьмой.
Тюрьма не может быть родиной для человека, если даже он
там родился… Тюрьма – есть тюрьма, а родина – есть родина,
она что мать Родная: и пожурит, и пожалеет!
77
Вот и я хочу узнать, что есть такое свободная воля на са-
мом деле, не говоря уже о моих детях, которым я, как отец,
породивший их на свет божий для полноценной жизни, дол-
жен представить эту возможность испить свой кубок много-
гранного счастья, где каждый из них мог бы независимо ни
от кого и ни от чего, мыслить и свободно говорить правду
в глаза, не опасаясь, что за эту вольность его, как у нас, не
упекут, нацепив ярлык уголовника, в тюрьму или же чего
еще похлеще, за инакомыслие не упрячут где-нибудь в дур-
дом. Ты думаешь, что я сгущаю краски, навряд ли, сам лич-
но слышал из уст депутата Верховного Совета, далеко не де-
мократичного во взглядах, подтверждавшего этот факт. По
крайней мере, я не хочу, чтобы мои сыновья влачили такое
же жалкое существование, как мы в детстве и юности, да и
сейчас не знаю, как тебе, а мне не слаще в сегодняшней жиз-
ни. Хотя сегодня в стране и проходит незначительная либе-
рализация общества и только; делается это с одной целью –
подурачить народ, но в нужное время так натянут удила,
что народ снова по-волчьи завоет, как от прежних седоков.
Я по воле страдаю!..
Я хочу, чтобы моя судьба зависела не от облагодетель-
ствования московского дяди, а от меня самого, от каждого
из нас, чтоб каждый был равен перед законом, независим от
занимаемого им положения в обществе или государстве, а не
так, как было и есть у нас: прав тот, у кого больше прав. А
так будет до тех пор, пока существует запрет политической
деятельности.
Создание других не коммунистических партий со сво-
ей социальной программой – это могло бы благодатно воз-
действовать на развитие всего советского общества, так как
только тогда никто не смог бы нарушить Конституцию стра-
ны ради личной выгоды, только тогда страна смогла бы из-
бавиться от гегемонии и культа отдельных личностей.
А покуда, несмотря на послабление, все идет по-старому,
если не хуже. У нас здесь, в центре России, власти лютова-
ли безбожно, и только с этого года не стали хватать всех без
78
разбора для выяснения личности, а то было просто жуть:
как чуть что – штраф, каталажка, дознание, кто ты, откуда
родом. Унизительная эта процедура для порядочного чело-
века; оскорбляли, гады не извиняясь, видимо, чувствова-
ли, сволочи, что скоро уйдет их время. Я в этом не сомне-
ваюсь и скажу тебе больше: людей им не удержать в немом
повиновении, как это было прежде. Джин свободного духа
народа вырвался из бутылки и грозит революцией и уже
по-настоящему народной. Но все это, к сожалению, пока в
будущем.
Есть у меня к тебе одна просьба, правда, на твое усмотре-
ние: пусть кто-нибудь из вас возьмет отпуск без содержания,
если можно, конечно, и привезет ко мне мать. Больно мне
за ее беспризорность горемычную, несмотря на то, что у нее
трудный и неуживчивый характер. Кстати, скоро исполня-
ется тысячелетие крещения Руси, и здесь, во Владимире и
Суздале, намечается большое празднество Великого крест-
ного хода. Как хорошо было бы, если бы мать там за себя и
за всех нас, грешных атеистов, помолилась.
Твой брат.
ПИСЬМО ВРАГУ
Противник, вскрывающий ваши ошибки,
полезнее для вас,чем друг,
желающий их скрыть.
Леонардо да Винчи
Господин Генеральный секретарь КПСС!
Обратиться к Вам с этим письмом меня побудила боль-
ная совесть человека, гражданина, патриота…
И пусть сегодня эти священные слова по чьей-то вине
звучат высокопарно и сухо, однако те чувства, что мною
вложены в них – из недр души и веют откровеннием…
Мы чистыми пришли, – с клеймом на лбах уходим,
79
Мы с миром на душе пришли, – в слезах уходим…
Какая удручающе жестокая правда жизни сквозит в
этом двустишье. Но такой она была почти что тысячу лет
назад, при Омаре Хаяме, такой она видится нам и теперь,
такой она была всегда, на всем протяжении человеческого
развития. Корни этого зла проросли не вдруг, а прорастали
с того самого периода человеческой истории, когда человек
осознал впервые свою индивидуальность и преодолел, за-
ложенные в нем генетические ограничения. Нечаянно вы-
свободившись из под ига стадообразного единства, еще не
достаточно разумное, полудикое существо сумело однако ж
заметить колоссальное свое преимущество не только в при-
роде, но и над самой природой, а также разительное пре-
восходство по силе одного человека над другим: власти над
безвластием, господина над своим рабом. Не одно поколе-
ние людей пыталось изменить существующую и ныне эту
несправедливость, но даже страшно себе представить каким
это образом… Борьба за «высокие» идеалы велась только на
словах и служила надежной ширмой для оболванивания и
околпачивания народа.
Под завесой пустых обещаний и заверений демагоги и про-
ходимцы всех мастей видели панацею только в силе власти, а
придя к ней с помощью одураченных ими же народов, обру-
шивали на голову этих несчастных неисчислимые бедствия.
Чтобы как-то удержаться на плаву подольше, плутокра-
ты не жалели для этой цели ничего и ничем не брезговали. В
ход шло абсолютно все, в том числе и полное физическое ис-
требление целых групп населения, причиленных режимом
к оппозиции.
Власть императоров сменялась властью царей, власть
царей заменялась властью диктаторов. Изменялась при этом
лишь форма государства, а сущность самовластия, приемы и
методы управления оставались неизменными или же более
ужесточались. Результаты бездумного, бестолкового прав-
ления на земле привели человечество к роковой черте са-
моуничтожения… Сегодня многие задаются вопросом: есть
80
ли выход их этого тупикового состояния? Ответ страшно
прост – есть! Только нужно повсеместно на Земле ликвиди-
ровать под корень самовластие, заменив его состязательной
многопартийностью, что само по себе приведет к всеобщему
и полному взаимопониманию и доверию меж людьми.
Самоуправление народа на всей территории планеты
должно быть строго основано на общечеловеческих нормах
и ценностях. Гуманитарные права и основные свободы для
каждого человека, независимо от его происхождения, нации,
партийности, свободные выборы на многопартийной осно-
ве – вот верная гарантия процветания всего рода человеческо-
го. Всякая же попытка снова удержать народ в повиновении
с помощью железного кулака и тюремной решетки, как это
имело и имеет место до настоящего времени и в нашей стра-
не, неизбежно приведет существующие диктаторские режи-
мы к неминуемому краху, и тогда-то правящей плутократии
предъявится неоплаченный счет народа: это и красный террор,
и грабительская продразверстка, и голодомор, и полное разо-
рение крестьянства: политические репрессии, грубые просче-
ты в войне, и преступные деяния в послевоенное время.
Это и Карибский кризис, и бессмысленно пролитая кровь
на земле Афганистана, да и экономический и экологический
разбой, – это и проводимые ею подземные ядерные взрывы,
астрономическая мощность которых сотрясая планету про-
воцирует ядро земли, вызывает сильнейшие землетрясения
с ужаснейшими последствиями в разных регионах ее… И
многое, многое другое, изводящее все живое, омертвляющее
планету. Земля может из-за этого утратить способность соз-
давать магнитное поле, защищающее планету от сонечного
ветра, удерживающее её атмосферу. Землян ожидает та же
учесть, что постигла марсиан сотни миллионов лет назад,
если люди круто не изменят свое отношение к природе…
Испустите весь дух земли – газ, выкачаете всю кровь
земли – нефть, что дальше? Продавать-то собственно, будет
больше нечего. Заводы и фабрики у нас почти все нерента-
бельны и не конкурентоспособны. Аграрный сектор тоже
81
дотационный, требующий ежегодно миллиардных влива-
ний, тем не менее не способен обеспечить и наполовину про-
дуктами питания потребности страны. Другую половину
потребительских товаров необходимых нам мы закупаем за
границей за золото и валюту. По миру пойдем ведь с нищен-
ской суммой и с протянутой рукой, как только вычерпаем
свои основные недрорессурсы, а это время – не за горами…
Кому тогда под силу прокормить такую ораву?..
Выход один из этого положения – частная собственность на
землю, и на всякое иное имущество. Землю – раздать крестья-
нам, а заводы и фабрики за символическую цену – подарить
иностранным магнатам с тугой мощной, способных перевоору-
жить наше производство с одним непременным условием: всех
работающих на данном предприятии в обязательном порядке
обеспечить постоянной работой с ежемесячной выплатой зар-
платы, достаточной для достойного существования.
Производительность и там и здесь сразу же увеличится
во много раз и по качеству произведенная продукция быстро
приблизится к мировым стандартам. Умение работать на сво-
ей земле, более чем убедительно доказали у нас миллионы
наших дачников. Их продукция всегда только высшего сорта
и в двадцать раз превышает количественный сбор урожая с
одной сотки земли по сравнению с колхозами и совхозами.
Высокая стабильность в работе частных предприятий в
капстранах Востока и Запада не могут вызывать ни у кого
какого-либо сомненья. Хорошо – работать, хорошо отды-
хать – это образ жизни, и бизнесменов и рабочих тех стран…
Конечно, полудохлые, лежачие на боку соцпредприя-
тия ни кому не поднять враз до уровня высокотехнических
производств. Нам не до жиру – быть бы живу… Оживить их
сможет только наш внутренний рынок… Заработает земля –
заработают и предприятия…
Получив в ипотечных банках кредит под залог земли, кре-
стьяне тут же станут закупать удобрения, сельхозтехнику и
всевозможную оснастку к ней: нужно ж будет на чем-то пахать,
сажать, косить и убирать. Заграничная техника им будет сразу
82
не по карману, а наша отечественная, хоть и с браком, зато де-
шевая. Мужик наш головастый – из дерьма конфетку сделает:
голь на выдумку хитра, дай ей только волю…
Вы не «приемлете» частную собственность не потому
что она вредна для простых людей, а потому что боитесь по-
терять свою безраздельную власть в стране. Как же! Станут
люди при частной собственности зажиточно жить, так сра-
зу ж и поймут, что Ваша жидовско-сатанинская партия все
это время, что была у власти – их всех за нос вокруг паль-
ца водила. И как народ поступит с антихристами-жидами,
которые семьдесят с лишним лет его в рабстве удерживали,
легко догадаться… И то правда! Власть Вам не удержать:
«приемлете» или же не «приемлите» Вы частную собствен-
ность – это уже ничего не меняет в ходе истории…
На проснувшемся вулкане долго не просидеть! Лучше б
Вам всем самим, окаянным, уйти в политическое небытие с
миром и покаянием и не мозолить людям глаза, чем ждать,
чтоб силой быть изгнанными с позорным клеймом на лбах,
омытыми слезами и кровью собственного народа…
Сделайте хоть напоследок доброе дело, если хотите свою
участь облегчить: долго не мешкая в блок НАТО вступите,
сократите до минимума армию паразитов и в мундирах, и в
штатском, тем самым уменьшив затратный пресс на бюджет
страны и сняв непосильное бремя с шеи налогоплательщика.
Потенциальная угроза нам может исходить только со сторо-
ны перенаселенного и нищего Китая. Народу там не счесть,
если пойдет на нас эта туча «саранчи» – сибирскую тайгу до
корней обглодают, пустыней сделают…
Богатые страны к нам с мечем не придут – это и ежу по-
нятно – им у нас «ловить» нечего: красный «мамай» про-
жорливым смерчем пронесется по всей стране, давно все вы-
греб, обчистил и смел…
Будем с Европой в одном альянсе – и с хунвейбинами
справимся…
Давно назрело и время вернуть японцам Курилы. Посты-
дились бы! Им ведь жить не на чем, негде – земли не хватает:
83
намывают острова в открытом море страдальцы, чтобы на них
построить себе крышу над головой. Тогда как мы, их ближай-
шие соседи с «человеческим лицом с собачим сердцем», муча-
емся и страдаем от обширности «своих» территорий. Позаха-
пали, позаграбастали исконные земли аборигенов и радуемся
чужому горю, восхваляемся, подлые, своим территориальным
могуществом. Кричим на весь мир и бьем себя пяткой в грудь:
«Мы великая держава, не сметь обзывать нашу страну импери-
ей зла, тюрьмой народов, а граждан советских – бесштанными
голодранцами и дураками, не то мы покажем вам кузькину
мать – весь мир закидаем своими ракетами с атомными и водо-
родными боеголовками: узнаете тогда, где раки зимуют…»
Уж лучше б нам помолчать и шибко-то не «пужать»
сверхмеры своих богатеньких благодетелей: Америку и Ев-
ропу, которые и так видно перепуганы насмерть нашей очу-
мелостью, что сами шлют нам беспрерывным потоком свои
безвозвратные кредиты и кормят нас бесплатно своим гума-
нитарным хлебушком. А ну, как догадаются, что мы блефу-
ем – сразу ж все и обрежут, а без их жратвы – мы ж все с
голоду передохнем… А догадаться им будет легко: куда нам
с нашей-то экономической грыжей, да в калашный ряд? Не
спорю – ракет у нас предостаточно!
Чем, чем, а ракетами наша «родная» партия никого не
обделила – на каждого по одной штуке, наверняка, доста-
нется: у советской власти дурость велика… Вот только «сум-
ленье» чтой-то берет насчет качества этих самых ракет… А
ну как запускать станешь – она возьмет, да и взорвется…
Так-то б оно еще ничего: сотню, другую своих людишек
ухайдакаем – не велика потеря! Не впервой! Сколько было
таких потерь… По привычке героями всех назовем, памят-
ник железобетонный на братской могиле сварганим, а вот,
если она и «взапраду» взлетит, да с курса собьется, чего я са-
мострашно боюсь: вместо Америки, да в Москву прилетит –
что тогда? Кто поручится и даст гарантию, что она не приле-
тит с Камчатки или Курил в какой-либо наш город? Никто!
Одним Чернобылем все сыты по горло… И еще «тыща» по-
84
добных примеров тому подтвержденье. Если их все перечис-
лять – рука устанет писать и бумаги не хватит…
Что с нас взять? Мы ж все до одного – бракоделы высшей
квалификации, – самодельные придурки из «развитого» и
«ускоренного социализму…» Мы даже время, долготу дня
и ночи -прибавляем, убавляем самолично по указке нашего
придурковатого руководства.
Уж до того доразвивались и доускорялись, что и гайки-
то с болтами в своих изделиях не заворачиваем и не закручи-
ваем, а молотком загоняем на место. А чего их закручивать,
да заворачивать – время только терять – дюбнул молотком
по темечку – и вся недолга… За ворота лишь бы спихнуть
свою продукцию, а дальше не нашего ума дело – пусть у на-
чальства голова болит, пусть начальство думает, ему видней
как догнать и перегнать Америку…
Всякое очередное нескрываемо-громкое ЧП в стране,
наши полуграмотные правители, вместо толкового объясне-
ния народу о том, что делается конкретно по недопущению
впредь авралов и аварий, – как обычно на этот счет зачиты-
вают по бумажке, в оправдание своей некомпетентности и
никчемности, одну и ту же избитую формулировку, обоб-
щенную глупость: «Мы ж хотели сделать как лучше, а по-
лучилось как всегда…»
Уж лучше нам не размахивать своей красной грязной
тряпкой перед носом иностранной дойной коровы – одни ло-
скуты, да лохмотья от нас могут остаться – коль она заурос-
ливеет и рассвирепеет.
Зачем дразнить? Платят исправно нам откуп из страха
западные богатеи, чего ж нам более: с нашим-то умишком –
этому бы дать ладу. Пусть раскошеливаются буржуины-
толстосумы и выплачивают дань своему сатанинскому
порождению. Они ж заслали к нам своего шпиона Ленина-
засранца с бандой уголовников, они ж заварили всю эту
кашу – им ее и расхлебывать…
Если кому-то покажется этого мало, если кого-то воин-
ственный зуд по ночам донимает и чешутся руки – тому надо
85
почаще колошматить кулаками себя по дубовой своей голо-
ве – глядишь и шарики в пустом шарабане на место встанут…
Удаленность Курил от материка приносит нам одни убыт-
ки, а пользы от них – никакой. Передав Курилы законному
их владельцу, сделав этот дружеский жест в сторону япон-
цев, мы смогли б успешно и многие свои текущие проблемы
«порешать». Япония – богатое, высокоразвитое государство.
В благодарность за это японцы помогли б нам в кратчайшие
сроки обустроить наш захиревший Дальний Восток. Да и в
последующем их многомиллиардные инвестиции в нашу,
дышащую на ладан экономику – были бы очень кстати…
На черта нам сдались и Прибалтика, и Азербайджан, и
«Таджикия». Зачем их силой удерживать? Разве у нас не
хватает своей земли, зачем нам чужая земля? Какая от нее
выгода? Мало у нас нахлебников? Мы ж сами все живем
впроголодь… Хотите с голой задницей, да с пустым брюхом
мировой коммунизм построить и ради этой жидовской бред-
ни – рады и свой народ до конца извести и весь мир залить
кровью? Креста на вас нет, кровопийцы ненасытные! Почти
сто лет Вы экспериментировали над русским народом, во-
площали в жизнь свои «идеи», держа каждого на мушке
прицела, кто Вашу догму не принимал и не поддерживал.
В Вашем полном распоряжении были несметные сокрови-
ща и все ресурсы огромнейшей страны и что же, каков ре-
зультат? Сокровища царские, накопленные за «тыщу» лет…
коммунисты разворовали, растащили по себе и прокутили с
проститутками по заграничным кабакам и ресторанам. Вдо-
бавок еще и народ ограбили, а затем наполовину его истре-
били… Плодороднейшие земли и богатейшие недра страны
до крайности истощили, а природу безжалостно загубили:
леса частью пожгли, частью повырубили, а все остальное –
отравили ядохимикатами, да радиоактивными отходами…
Ни управы на вас нет, ни погибели, душегубы проклятые!
Но есть, есть божий суд – он ждет! Он ждет Вас всех,
коммунисты-жиды, сотворившие это черное дело… Гражда-
нин России. (Буревестник)
86
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ
Зло не в вещах, а в душе.
Сенека
Пока гром не грянет, мужик не перекрестится», – гла-
сит русская пословица. И точно, многие десятилетия под-
ряд советский обыватель, как его не эксплуатировали, как
над ним не глумились, не изгалялись, всегда глухо молчал
да тупо как-то поддакивал партийным функционерам, всем
и вся заправляющим в «нашем» государстве. «Да! Да, – со-
глашались эти люди, – нет безработицы, бесплатное образо-
вание, лечение бесплатное, равноправие между мужчиной
и женщиной, квартплата самая низкая в мире…» При этом
порой и сами, удовлетворенно потирая руки, еще пригова-
ривали: «Была бы хлеба краюха – ничего, что бывает и с
крысами запеченная; да картоха б в поле колхозном уроди-
ла – ничего, что нитратами, пестицидами да радионуклида-
ми малость поотравлена; да пару бы пузырей «бормотухи» –
что с дохлыми мышами подчас попадаются; да по баночке б
консервированных огурчиков и помидорчиков на закуску –
ничего, что в них иногда экземпляры использованных пре-
зервативов вместо приправы закладываются… Главное, чтоб
не было войны! А там и до светлого будущего дотянем!..
Дудки! Ждали, ждали – все жданки прождали – не дожда-
лись… И теперь, когда всюду в наших магазинах ни черта нет,
а вместо товара в каждом из них видится огромный кукиш,
сложенный из фигуры продавца, дремлющего за пустыми
прилавками, сей народец будто прорвало: Жиды! Коммунисты
проклятые! Промотали! Продали Россию! Разграбили, раста-
щили, гады, державу! Небось в Израиль все повывезли! Куда
подевали тысячи тонн золота, серебра, горы драгоценных кам-
ней, алмазов, что остались после царя и то, что потом ежегод-
но добывалось в стране? Где вырученная валюта от сотен мил-
лионов тонн нефти, угля, руды, миллиардов кубов леса, сотен
миллиардов кубов газа, продаваемых каждый год за рубеж?
87
Разбазарили, раздарили народное добро, сволочи! Выхо-
дит, не зря обвиняли Ленина, что он немецкий шпион! Ой, не
зря поговаривали, что и Сталин тоже был тайным доносчи-
ком в царской охранке! Правы тысячу раз те, кто говорит, что
и многие другие члены большевистской фракции до сверже-
ния ими Временного правительства были платными агента-
ми Вермахта, генштаба Германии! Иначе разве стали бы они
разорять собственную землю и губить свой народ! Кто, скажи-
те на милость, внес сумятицу в семнадцатом и устроил самый
кровавый режим в России? Кто подтолкнул ее народы в хаос
гражданской войны? Кто грабил этот народ своей всеобщей
национализацией, продразверсткой, коллективизацией? Кто
надрывал его денно и нощно на лесоповалах, шахтах и руд-
никах? Кто гнал его под ружье на фронт, в окопы кормить да-
ром вшей и проливать ни за что свою кровь?..
А действительно, не дележ ли земель, принадлежащих
государствам Восточной Европы и других регионов, между
коммунистами и фашистами привел наши народы ко второй
мировой войне?..
Да взять, к примеру, и наши послевоенные беды. Мало
ли было их? Малы ли они? Чего стоит один только Черно-
быль! Беда – всем бедам беда! А не строилась ли эта АЭС по
несовершенному проекту, по непродуманному плану, допу-
скающему такую аварию???
А действительно, не пожинаем ли мы все это время бога-
тый урожай наших неотступных бед от благодушного взра-
щивания классового посева, шовинизма большевиков, не от
запланированной ли по чьей-то милости еще в начале века
планетарной Аварии, именуемой Мировая революция, мы с
вами сегодня благополучно рабствуем и ни за понюх табака
погибаем?
Рассуждать о разумности этих параноиков, а тем более
искать благоразумной веры в выдвигаемых ими прожек-
тах – говорить не приходится. Бедность, тяжкие человече-
ские страдания, социальная несправедливость, рабство и
т. п. – все это благодеяния коммунистов.
88
Каждый из простых людей: из рабочих, служащих твор-
ческой интеллигенции, – кто никогда не был ни комисса-
ром, ни надзирателем, ни хапугой и горлохватом, – тот сам
испытал и прочувствовал их «благодеяния» на собственном
хребте и собственной шкуре…
Казалось бы, зачем нужно было коммунистам-трюкачам
дурачить людей какой-то там утопической химерой о всеоб-
щем братстве и равенстве, надуманном интернационализме,
рассылая во все концы земли свою многомиллиардную без-
возмездную «помощь», когда за кордоном и так живут в ты-
сячу раз лучше нашего…
Зачем им нужно было доводить собственный народ до
всех этих крайних крайностей негодования, практикуя для
этого и духовный обман, и физическое насилие, растапты-
вая его идеалы и веру, низвергая и круша все его человече-
ские ценности и святыни?
Продажные шкурники, лодыри-захребетники и всякий
другой контингент из числа людей бессовестно-лицемерных
и жестоко-озлобленных, заполнившие ряды новоявленной
плутократии в семнадцатом году, не могли не понимать,
хотя и были совсем безграмотными, что ожидало б их впере-
ди, упусти они власть, незаконно ими захваченную…
Они не могли не понимать, что одним лишь голым на-
силием долго власть не удержать. Спасение им виделось во
всеобщей нищете греховных, преступных, безликих и бес-
культурных людей сколачиваемого ими «нового» общества.
И чтобы заставить эту серую массу безропотно выполнять лю-
бые команды и приказы «товарищей», ее нужно было снача-
ла заманить как рыбу в сети. Для этого-то и понадобились са-
мозваным вождям такие мероприятия, как национализация,
продразверстка, коллективизация. Для этой же цели осквер-
нялись и разрушались религиозно-культовые сооружения:
мечети и церковные храмы, ослаблялись семейные устои,
уничтожались все культурные ценности народа. Ведь только
в обществе сплошной нищеты и неутолимого голода, несус-
ветной лжи и постоянного страха люди становятся трусливо
покорными и угодливо исполнительными. Только общество
89
равнозначных негодяев могло гарантировать этой партокра-
тии долгую и спокойно-роскошную во славославии жизнь…
И до тех пор, пока хоть один коммунист останется у вер-
ховной власти, вцепившись энцефалитным клещом в загри-
вок своему народу, высасывая и заражая его кровь, причем,
независимо от того, в какие политические «одежды» они
сегодня наряжаются: левые ли, правые ли, центристы ли
они – никогда бедолаге-России не избавиться от позорней-
шего рабства, повальной духовной деградации. Коммуни-
сты, на то они и коммунисты, чтобы все крушить, все зали-
вать слезами и кровью: у них и символы кровавые, и слова
кровавые, и дела их кровавые…
Будучи людьми малограмотными и невежественными, ис-
поведуя марксизм как некую бездонную для себя выгодность
и зная о нем изустно и понаслышке, из аляповатых лозунгов,
кричавших о демократии, о свободе, о коммунизме, но будучи
от природы хваткими и практичными, хотя и освоившими с
трудом всего-то из всех мыслимых наук основательно только
краткие сентенции Иисуса сына Сирахова, поскольку книга
о премудрости сей была самой распространенной в царской
России среди простолюдия и которая к тому же подлежала
обязательному усвоению: они и тут били без промаха, смек-
нули сразу, что к чему, и в два счета отожествили ее рабов-
ладельческое нравоучение с классическим материализмом
Маркса, конечно же, не без дальнего прицела…
Диалектический материализм в новой интерпретации
устраивал их по всем своим параметрам не только в идеоло-
гическом плане, но и снимал заодно с повестки дня многие
острые житейские проблемы, накопившиеся к тому времени
в разбушевавшейся и вздыбленной стране. Для практической
реализации замыслов этого синтезированного поучения, его
проповедникам и проводникам-гуру не требовалось большой
изворотливости ума. Излагалось оно вполне в народном сти-
ле – просто и ясно, понятное как идеологу социализма, так и
палачу от социализма: «Корм, палка и бремя – для осла; хлеб,
наказание и дело – для раба. Занимай раба работой и будешь
иметь покой. Ослабь руки ему, и он будет искать Свободы.
90
Ярмо и ремень – согнут выю вола, а для раба – узы и раны.
Употребляй его на работу, чтобы он не оставался в праздно-
сти. Если он не будет повиноваться – наложи на него оковы!»
Дотошные тактики и стратеги от коммунистов очень
дисциплинированно и в точности исполняли вплоть до на-
шего времени все эти для себя спасительные премудрости по
воскрешению рабства.давным давно канувшего в Лету…
Были для раба и узы, и раны. Употребляли его для ка-
торжной работы и налагали на него тяжелые оковы, и мори-
ли голодом. Но «славный» наш народ «героически» сносил
все эти надругательства молчаливой всеобщей «солидар-
ностью», потому что был или сильно запуган извергами из
НКВД, или сильно развращен грязным делом лукавого из
КГБ. Недаром сказано в Священном писании, что «отвер-
нувшиеся от Бога – и будут Богом отвергнуты!»
Как же ничтожно становится то общество, если его все-
цело поражает как ржа, бацилла низменных страстей: и
властолюбие, и крохоборство, и разврат идеологического
политиканства, где отвергаются напрочь все общечеловече-
ские ценности и вечные святыни, где втаптывается в грязь и
правда, и достоинство, и всякое свободомыслие…
Скажите же вы, Обманутые, Застрашенные, Отвержен-
ные, Оскорбленные, как долго можете смиряться вы со всем
этим хамством и ложью кучки преступников? Как долго со-
бираетесь вы терпеть насилие, гнет и переносить унизитель-
ные помыкания шайки бандитов, возомнивших себя пупом
государственности?
Смилуйся, Господи! Прости нам, Боже, наш смертный
грех!
Избавь людей Своих от мук коммуно-фашисткого ада!
Всемогущий! Вседержавный! Господь Ты наш Всемило-
стивый!
Может ли, имеет ли моральное право существовать и да-
лее человеческое общество: такая страна, такое государство
без национальной гордости, без чести, без стыда, без совести,
без воли, без веры, без сострадания к страждущим, без люб-
ви к ближнему, без любви к Тебе???
91
В МИРЕ ТАЙНЫ
КНИГА ВТОРАЯ
ГОСПОДИН ВРЕМЕНИ
(Рассказ первый)
Жить вопреки им –
Властям и стихиям,
Не пресмыкаться,
С богами смыкаться,
Значит – быть вольным
Во веки веков!
И.В. Гете
Довольно редко среди нас, людей, можно встретить та-
кого человека, чья жизнь существенно бывает отличной от
нашей обычной, земной и протекает в каком-то загадочном
преломлении, отражаясь неизменной повторностью, как
в зеркале, со всей многообразностью нашего чувственно-
го восприятия и внутреннего мироощущения, опережая и
время, и события на многие дни, недели, месяцы, а иногда
и целые годы вперед, в чьей жизни постоянно происходят
такие удивительные по необыкновенности случаи, которые
нередко своим роковым размахом иррациональной проти-
воречивости содрогают наши сердца, приводят в смятение
мысль, опьяняют воображение, разжигают любопытство,
порождают догадки, гипотезы, заставляя нас искать всему
тому логические обоснования.
И если все же, порою, по каким-то причинам мы не на-
ходим толкового им объяснения, то относим их к разряду
фатального, капризам судьбы…
92
По воле такого ли случая, по простому ли стечению об-
стоятельств, однажды в дороге, в одной из многочислен-
ных своих командировочных поездок по Западной Сибири
я встретился с таким человеком-феноменом. Мне даже по-
счастливилось ехать вместе с ним в одном купе вагона пас-
сажирского поезда, где, располагая уймой свободного вре-
мени, пользуясь общепринятой свободой общения, я имел
возможность подолгу беседовать с ним, полемизируя на раз-
ные отвлеченные темы и мог вместе с тем слушать его сюр-
реалистические рассказы, взятые из личной жизни Евгения
Порфирьевича Терновцева (так он представился мне при
первом нашем знакомстве).
В этом человеке, на первый взгляд, было немало при-
тягательного, магнетического. Импонировала в нем его
прирожденная элегантность и опрятность вида: со вкусом
подобранная и подогнанная на нем одежда, подчеркнуто
выделяя в нем природную грацию – гибкость и стройность
фигуры, да и ликом был он «чистый херувим». Несмотря на
свою внешнюю привлекательность и внутренний магнетизм,
который сквозил и присутствовал во всем его облике, тем
не менее, человек он был экспансивной натуры с пылким,
властно-надменным характером. С оппонентами говорил за-
диристо, бойко и зло, с каким-то бесовским сарказмом, на-
гружая слова и мысль реченья суровым и скорбным очаро-
ванием… «Ни бездне бездн, ни жизни края нет… Низвергну
я ученье Птоломея – и вихрь миров, несметный сонм планет,
пред вами развернется, пламенея!!!»
Почему-то считал он, что все во всем должны были
непременно соглашаться с ним, полагая, что только он один
говорит голосом совести и языком правды: словно бы у него
в кармане лежали ключи жизни и смерти, ада и рая; буд-
то бы ему одному известно и подвластно будущее землян
и будущность мира… Выдвижение проблемы он почему-то
считал и ее решением. Может оттого, что он глядел на мир
глазами Бога, – что в своем физиологическом развитии, обо-
гнав на столетия всех своих соплеменников, он приблизил-
93
ся к Богу по своим духовным и умственным способностям
и благодаря этому, обретя сверхразумные возможности, мог
волевым устремлением запредельной мысли, облеченной в
Слово, – творить, как сам Бог!!?
Относился ли он к романтическим героям вообще? Если
да, то к какому именно времени: прошедшему, настоящему
или же к будущему?
На этот вопрос, наверное, можно ответить двояко: и да,
и нет…
Если быть вполне объективным, то надо сказать, что как
героический тип, на мой взгляд, он отображал не какой-то
один конкретный исторический отрезок времени, но олице-
творял собой как бы суммарную совокупность качественных
определений, присущих в какой-то степени всему триедин-
ству времен: и аристократическую эталлоность – прошло-
го, и технократическую ухватистость – настоящего и боже-
ственную элитарность – будущего…
А был ли он, что называется, любимым героем молоде-
жи, достойный подражания? А был ли он, что называется,
для русских юношей вождем, для русских дев кумиром?..
Возможно и нет, хотя немало юных и мечтательных кра-
савиц улыбкой ласковой привета любили поменяться с ним
при мимолетной встрече, целуя взором и душой; но вызывал
он вместе с тем и открытую неприязнь к себе у многих других
категорий и каст людей, людей испорченных, стандартных,
некрасивых, людей запуганных, забитых, замороченных, –
людей невежественных, завистливых, недобрых…
Возможно и нет, если брать во внимание его подавляю-
щий, с пронизывающим холодом взгляд. Всепроникающий
свет глаз обладал почти магической способностью смутить
всякого человека. Вливаясь тяжестью в сердце, их свет да-
вил на мозг, приводил в смятение душу, блокируя на какой-
то миг все органы чувств и тела безвольным одервенением…
Но проходит минута, другая и ощущение скованности сме-
няется душевным и физическим расслаблением. Сложив-
шееся первоначальное о нем отрицательное мнение стуше-
94
вывается, тускнеет. В сердце poждaется к нему дpyжecкaя
привязанность, в сознании – безграничное доверие.
Возможно, да, если учесть что располагал он к себе не
только скрытою силою своих волшебных чар, но и непод-
дельной доброжелательностью, щедростью духа, лучезар-
ной откровенностью, увлекая слушателя красивым словом,
страстной речью, нестандартным мышлением, дерзостью
мысли; удивляя богатой эрудицией – обширными познани-
ями в науке, музыке, литературе, искусстве, не понаслыш-
ке он был знаком и со многими отраслями парапсихологии.
Не скрывал он ни от кого своей приверженности оккуль-
тизму. Главной увлеченностью в этой части познания была
тема предвиденья с триумфальными ее результатами, кото-
рых он достиг в самопознании, в раскрытии человеческих
возможностей, развивая отчасти труды философов древнего
Востока и европейских алхимиков средневековья, но боль-
ше опираясь на свой личный мистический опыт, имевший
для него решающее значение в прикладном, практическом
применении, в реализации своих фантастических, почти
немыслимых замыслов: «Человеку всегда кажется, что он
свободен в выборе и сам направляет свой жизненный бег, на
самом же деле его сокровенная суть всегда идет навстречу
неотвратимому, предрешенному, запланированному им ра-
нее: наитием, грезой и сном. Наш разум – это частица оке-
анического сознания – грандиозного биокомпьютера, где
решается судьба не только отдельных людей, но и целых
стран, континентов», – охваченный эмоциональным поры-
вом движения слова и мысли, он продолжал говорить в том
же ключе – увлекательно, заманчиво…
«Раскрепощенное сознание уже сегодня способно сде-
лать многое, а завтра станет возможным даже остановить
уже начавшийся в мире необратимый процесс по уничтоже-
нию всего живого на земле, станет возможным остановить
этот процесс посредством трансформации на расстояние
неотвратимого воздействия на всеобщее сознание людей, в
том числе на сознание людей, наделенных властью, и тем
95
самым оградить человечество от неминуемой катастрофы, а
нашу планету от всевозможных катаклизмов», – и это было
не слепое наитие фанатика-верующего, то было выстрадан-
ное признание, исторгнутое сверхчеловеком, полубогом.
Встреча с экстрасенсом для меня была сюрпризом, ис-
ключительно благодатным и как нельзя кстати. Долгое вре-
мя я мучительно страдал остроневрологическим недугом, а
он, буквально одним сеансом, манипуляцией своих рук и
суггестивного внушения исцелил меня, словно волшебник
из старой сказки.
И в его рассказах тоже было что-то от сказки, в них
изобиловало множество разных по своей сути концепций,
отягощенных мистическими наплывами, с наглядными
примерами из личного опыта, но выступавших единым
фронтом и увлекавших слушателя в удивительный мир по-
знавательного.
…Я слушал его собранно, сосредоточенно, напрягая свой
слух всякий раз, когда его речь заглушалась сухими раска-
тами грома и дрожал в лихорадке над нами фонарь…
«Формообразующая  сила  раскованного  сознания
алхимика-мага, – продолжал он, – обладает способностью
материализовать все, что им задумано, в самом высоком
плане без оскорбления Божества и Религии…
Я утверждаю: в каждом из нас отчасти живет Начало,
творящее чудеса!.. Я утверждаю: вступая в Реальное буду-
щее, мы уже заранее виртуально побывали в нем… Я утверж-
даю: наша судьба, наше будущее не в малой степени зависит
от нас самих: от нашей духовно-нравственной, физической
и волевой подготовленности; в предрасположенности к ин-
троспекции, готовности мгновенно принимать правильное
решение в самых сложных ситуациях даже на виртуальном
уровне мышления и действия…
Библейские изречения: «каждому свое, по вере вашей да
будет Вам; жаждущему – дам воды живой» – не есть ли бо-
жественная подсказка, тонкий намек на то, как нам следует
научиться управлять своей и чужою судьбой»…
96
КАПРИЗЫ СУДЬБЫ
(Рассказ второй)
Что миру до тебя?
Ты перед ним – ничто!..
Существование твое,
лишь дым – ничто.
Две бездны с двух сторон
небытия зияют,
А между ними, ты,
подобно им – ничто...
Омар Хайям
Фонари, фонари, фонари...
Тысячи фонарей, разноцветным созвездием пролетая
мимо меня, озаряли железнодорожную станцию ярким,
ослепительным светом.
Приторная истома искусственного света совращала и
дразнила майскую ночь. Было душно. Воздух по-летнему
был густо напоен, парил. Накрапывал дождь. Надвигалась
гроза…
Я стоял у открытых дверей вагона идущего поезда и буд-
то завороженный глядел на этот бриллиантовый свет фона-
рей, на это удивительное зрелище играющих красок, ста-
раясь уловить в дрожащих переливах разлитого света тот
краткий миг, когда в мерцающих всплесках огней, сменя-
ясь, нарождаются неповторимые цветовые гаммы…
Редели огни, поезд быстро набирал скорость. И вот уже
впереди, у разъезда-часовни замаячил последний одинокий
фонарь. Он на прощанье, мигая, кивнул мне как старому
другу и – поезд окунулся в кромешную тьму.
Огней уже не было видно, но еще долго позади поезда по
всему краю ночного неба полыхало их отдаленное зарево.
Бешено, остервенело мчался сквозь тьму пассажирский
поезд, рассекая майскую ночь лучами прожектора, содрогая
гулом и грохотом бескрайнюю даль.
97
Казалось, что это не поезд, холодный и бездушный,
несется по рельсам, а низко летит над землею железный
дракон, огромный, огненный, что мечет из глаз он кале-
ные стрелы, горячие, острые, что фыркает он из чугунных
ноздрей фейерверочным шлейфом звезд, что в хохоте твари
дрожали они, искрились и искрами гасли в бархатной мгле.
Неистово бушевала гроза: то тут, то там, разрывая зиг-
загами небо, сверкали молнии, и оглушительно рокочущим
треском беспрестанно гремел гром, извергая на землю огром-
ные потоки ливня. Сумасшедший буйный ветер разудало
плясал над полями, лесами, доносил до меня запах хвои и
трав и пьянящий аромат цветов весны…
Хотелось тепла от чувства страстного, невинной трепет-
ной ласки для сердца и чего-то светлого, нежного для слуха
и глаза, хотелось какой-то неосязаемой человеческой близо-
сти, родственной мне по духу и мысли, кто по воле страдал
бы так же как я.
Духовное одиночество, опустошенное, вытравленное
людским холодным безразличием просило сильных чувств,
искало живого общения, надеясь найти в них покой и уте-
шение.
Склонность моего характера к резким перепадам в на-
строении и резкому переходу из одного состояния в другое:
от беззаботно-беспечного и беспутно веселого до крайне тра-
гического, мрачного, где зачастую второе брало верх над
первым, – что часто приводило меня к окончательному без-
действию и унынию.
Томительным мучением для меня тогда становилась
вся моя бесцельно угасавшая жизнь. И больше не радова-
ли сердце пьянящие прелести майской ночи: ее близость,
ее томное и мягкое дыханье, – пугала ее необузданность.
Была жуткая ночь, была тяжкая ночь. В душе было холод-
но, неуютно. Не было мысли и не было слов. Меланхоличе-
ская грусть всецело захватила меня, упоенно и жадно каз-
нила больное сознание, разъедая, как червь, обнаженные
незажившие раны души.
98
И сочилась из ран, проступая слезой, тайна давней то-
ски об ушедшем далеком, не сбывшемся… Мрак на улице,
мрак в душе, утрачены грезы, потухли желания. Не возро-
дить вновь угасший родник. Что пользы напрасно и вечно
желать?
Но почему так волнуется вздохами грудь? Отчего же бо-
лит голова? Виновата ли была в том гроза от дождя, виноват
ли был дождь от грозы?..
Гроза не утихала, косой стеной хлестал дождь, дробно
стуча по железной кровле вагона. Будто стуком своим он хо-
тел мне сказать: «Остановись! Остановись же! Не серчай на
людей и не сетуй на жизнь. Поди ляг, отдохни, зря не стой
под дождем!»
Порядком намокнув, я прикрыл дверь, и в тамбуре во-
царилась холодная тишина, только глухо шептал надо мной
потолок, да стучали по рельсам колеса: тра-та-та, тра-та-та,
приговаривая: жизнь – мета, жизнь – маета…
Мне нездоровилось, знобило, щемило сердце, шумело в
ушах. В глазах стоял туман и голова кружилась. И будто я
летел куда-то вниз, куда-то в пропасть.
Что за напасть, что за хандра? Может сдали больные
нервы? Болезнь ли моя прогрессировала, наступал ли ее
очередной приступ? Нужно было срочно пойти прилечь и
успокоиться. С этой целью я вернулся в вагон, в свое купе…
Ночь. За окном вагона, черная пустота, а здесь, внутри,
все погружено в мягкий оранжевый полумрак, исходящий
от контрольного света электрического фонаря.
Мерно постукивали колеса на стыках рельсов, отчего ва-
гон ритмично вздрагивал и плавно раскачивался из сторо-
ны в сторону, словно огромная колыбель, убаюкивая своей
монотонностью, постепенно усыпляла изможденных людей,
издерганных за день дорожными неудобствами и передря-
гами…
Все тише и реже раздаются голоса и топот ног беспокой-
ных пассажиров, постоянно снующих из вагона в вагон. Но
вот, наконец, все стихли, всех одолела сонная дрема, и лишь
99
я, по обыкновению своему, почти всегда страдающий в дли-
тельных поездках изнурительной бессонницей, не сплю. Не
спит и мой спутник, несколько скрытный молодой человек,
лет тридцати. Мы пьем с ним крепкий, с терпким запахом
чай располагающий обоих нас к продолжительной и друже-
ской беседе.
Разговорились… Я узнал, что он едет на юг страны в от-
пуск, в гости к матери-старушке, у которой не был много
лет, и то что сам он теперь живет где-то на Крайнем Севере и
работает в геологической экспедиции.
Когда же чай был выпит, я, чтобы веселее скоротать как-
то время в дальней дороге, попросил его (на правах попут-
чика) рассказать для меня из своей скитальческой, но ро-
мантической жизни что-нибудь такое… занимательное. Все
же по профессии он был геолог, а у них, как известно, вся
жизнь – то в диких просторах ковыльных степей, облитых
полуденным солнцем, то в мрачной чащобе сибирской тай-
ги – в царстве хмурого неба дождей и снегов, то в выжжен-
ной зноем барханной пустыне, окутанной въедливой пылью,
хмарью песка, то в мертвых заснеженных горных вершинах,
где разбегаются буйные реки, где власть и рожденье седых
облаков.
Их можно встретить и там – в далекой и суровой тундре,
на самом краю земли, на Крайнем Севере, где день необыч-
но сменяет полярную ночь, где ночь непривычно сменяет
сумрачный день, где весь почти год лютуют, трещат моро-
зы, бушует пурга, где хлипкая жизнь не сживается с веч-
ной мерзлотою, где живут и работают лишь мужественные,
одержимые люди…
Поэтому я был вправе надеяться услышать от него нечто
такое, особенное, приключенческое. Я был твердо уверен в
том, что передо мною сидел человек идейно причащенный, с
верой в грядущее, с закаленной сильной волей; повидавший
на своем недолгом веку немало всякого такого, чего другой
не увидит и не узнает подобного, проживи он хоть сто лет.
По всему видно было, что это тот человек, у которого есть что
100
вспомнить и есть что рассказать другому. Несмотря на это, я
был несколько удивлен, когда он без лишних слов, правда
немного смущаясь, охотно согласился на мое предложение,
однако сначала, полушутя заметил: «То, о чем я хочу сейчас
рассказать, возможно, не совсем точно будет ассоциировать-
ся в вашем представлении с тем, что я пережил когда-то, но
не только от того, что действия развивались в другое время
года и в другой обстановке – в этом есть какое-то сходство.
Да это и не главное. Главное зависит от того, насколько мне
удастся в словесной форме красочно нарисовать изображае-
мую мной картину, зависит от того, сумею ли передать ту
бурю чувств, которые так страстно и тревожно когда-то вол-
новали и теснили грудь мою, могу ли я найти удачный слог,
сумею ли избежать словесной мишуры, стилистических
недочетов».
В этом месте он сделал небольшую паузу и, рассуждая,
продолжал: – «Между прочим, этим недостатком, вызы-
вающим двусмыслие в речи, очень часто страдают многие
вполне образованные люди, грешат, иногда, подобным изъя-
ном даже опытные литераторы и языковеды-лингвисты. Ну,
а мне, человеку, еще не постигшему всех нюансов словесной
палитры, тем более простительно, как говорится, сам Бог
велел пестреть корявым языком.
«И потому, заранее извиняясь, я очень прошу Вас, – об-
ратился он ко мне, – если где-то в процессе рассказа, в пото-
ке речи будет что-то не так, не взыщите с меня очень строго».
Затем он умолк, видимо, сосредотачиваясь и раздумывая, с
чего бы начать…
И вдруг, слегка встрепенувшись, он виновато улыбнул-
ся за минутное молчание и начал свой рассказ басовитым
простуженным голосом с лирического вступления: -«Ах,
как быстро годы летят! Вроде было недавно, а как это было
давно!»
В ту пору геолого-сейсмическая партия Тургайской экс-
педиции, в которой я работал, вела поисково-изыскательные
работы в районе Северного Казахстана, в долинах рек Тур-
101
гая и Иргиза. Наш отряд базировался и квартировал в ма-
леньком селенье Кара-Коль. От этого населенного пункта за
сотни верст в округе ни одной живой души – всюду белая
безбрежная ширь снежного океана. Кругом цвели снега.
В тот год, как на зло, зима выдалась очень суровая, на
редкость снежная и холодная. Снегу навалило всюду по
пояс, а мороз очень часто доходил до пятидесяти градусов
ниже нуля. Правда, иногда случалось, что зима отпускала
на три-четыре дня небольшую оттепель, так сразу же под-
нималась ураганной силы снежная буря – и власть ее ста-
новилась незыблемой. В это время лучше не выходить из
дома на улицу: в двух-трех шагах ничего не видно. Белая
пелена снежной пыли застилает глаза, забиваясь в рот и нос,
перехватывает дыхание. Порывистый ветер сметает со свое-
го пути все, что препятствует и мешает его движению, что
противоборствует его силе и мощи…
В такие непроглядно-вьюжные зимние дни местные жи-
тели, запасшись впрок всем необходимым для жизни и быта,
надежно укрывались в своих неказистых глинобитных из-
бушках, да знай себе жарко топят свои самодельные печки
из жести, похожие на огнедышащие паровозики с длинню-
щими, протянутыми на всю хату, коленообразными разъем-
ными, тоже из жести трубами дымохода, выведенного пря-
мо в шибку окна, что многократно увеличивало теплоотдачу
этого печного агрегата.
Неприхотливые к жизни, хорошо приспособленные к
суровым условиям дикой степи, узкоглазые смуглолицые
кочевники-степняки уже по привычке переносили стойко и
самый сильный буран, что время от времени налетал снеж-
ным смерчем на их жалкие стойбища.
И хотя на улице безудержно, безысходно господствовала
вьюга, люди не затворялись: наперекор непогоде – навеща-
ли друг друга, чаще обычного. В трудное время люди всегда
становятся заботливее, добрее, приветливее…
Гостей привечали радостью встречи: справлялись о здра-
вии, благополучии – сажали за стол на почетное место. По-
102
том угощали из лучших своих припасов как самых желан-
ных, как самых родных…
Разомлев от горячих напитков и сытной еды, гости в
довольствии и тепле с учтивым притворством пророков, не
спеша начинали досужий вести меж собой разговор. Их
гортанная речь под свистящие, сиплые звуки домбры, со-
звучные звукам метели, была размеренна, нетороплива и
бесконечно лилась, лилась, лилась… Одни айтыс-сказанья
сменялись другими. В одних- поверье быль, в других – по-
верье небыль…
В них было все: боязнь, страх, отвага, удаль, коварство
и жестокость.
Но все они сходились на одном: превратна жизнь людей,
капризна их судьба!!!
Рассказывали и слушали, слушали и рассказывали, но
те и другие все же с опаской невольно поглядывали в узкий
проем окна, где в одиночестве своем справляла торжество
беснующаяся неукротимая стихия…
В каждое погожее утро со стана базы вереницей уходи-
ли в дикую степь могучие трактора с прицепленными сза-
ди балками – деревянные будки, установленные на брусья-
полозья, оббитые снизу полосовой сталью, оборудованные:
одни – под временное жилье, другие – для перевозки и хра-
нения производственного снаряжения и оснастки.
Каждый раз в этих балках мы добирались до места, где
велись изыскательные работы. И в них же после работы
поздно вечером возвращались домой, на стан, в расположе-
ние отряда. И так изо дня в день до самого конца сезона, до
полной распутицы.
В тот злополучный день, когда приключилась с нами эта
оказия, все было как обычно. Я ехал на работу в конечном
балке, замыкавший этот необычный караван, мягко плыву-
щий по снежной равнине. Жаром дышала печка-буржуйка,
накаленная до красна сухими березовыми дровами. И ее ды-
хание быстро заполняло низкое помещение будки удушли-
вым запахом гари железа.
103
Я открыл дверь. В лицо ударила свежая струя бодряще-
го воздуха, благодатно охлаждая молодое здоровое тело.
Сквозь открытую дверь, разрезая сонную тишину, во-
рвался гул ревущих моторов и неприятный для слуха лязг
гусениц. Клубы серебристой пыли, выброшенные из-под
гусениц тракторов, роем носились, кружась надо мной, и,
плавно оседая на стены и дверь балка, покрывали их при-
чудливой каймой узоров…
Оставляя санный след, вдаль убегала взрыхленная до-
рога.
Воздух прозрачен, небо чисто. Лишь кое-где курились
облака. Из-за горизонта медленно поднималось солнце,
красно-лиловый шар, испускавший красно-желтые колю-
чие лучи.
По всему телу прошла дрожь – стало зябко. Я закрыл по-
плотнее дверь и принялся разжигать печь, к тому времени
почти затухшую. Положив в печку охапку дров – источник
спасительного тепла, я забрался на топчан, укрылся полу-
шубком и вскоре, согревшись, уснул…
Шуршали, визжали, скрипели полозья саней от трения
по сбитому, жесткому снегу. Вагончик елозил, скользил
по дороге, то влево, то вправо, то уткой нырял по глубоким
оврагам, рытвинам: он бился, бодался, то снова всплывал на
равнину дороги и плавно качался, как зыбкая люлька…
Ощупывая ушибленное место на голове и ругая в серд-
цах незадачливого «водилу» – тракториста за резкую оста-
новку машины, я вскочил с нар на пол и глянул в окно:
вблизи стояли ровными рядами снежные пикеты головного
профиля. Возле них копошились люди, приступая к работе.
Я поспешно оделся и вышел к ним.
Так для меня начался тот новый рабочий день.
А выдалось утро сказочно славным. Было солнечно, тихо,
морозно. Мягкой лазурью светилось прозрачное небо. Воз-
дух был реже, хрустальней обычного. Сыпкий, хрустящий
снег под ногами был звонок, певуч. Снег, блистая, искрился,
играл, отливаясь на солнце то розовым, то голубоватым све-
104
том. Светились радостью жизни и лица людей, посеребрен-
ные нерукотворной вязью инея, осеяненные бледно-розовым
и голубоватым отсветом лучей солнца и снега. Цвели снега…
Да и сами люди в зимних спецовках, обычно в этой одеж-
де такие неуклюжие и смешные, в то утро казались намного
резвей и проворней и выглядели со стороны, на фоне розово-
го и голубого, нарядными, красивыми…
Не светились, не радовали сердце в то утро лишь мох-
натые шаткие тени гривастого облака из клубящихся пара
и дыма – от дыхания людей, от работы машин. Распластав-
шись по небу огромным чудовищем, предвещавшим собой
что-то недоброе, мрачное, зловещее, облако неподвижно
висело в разреженном от холода воздухе, подслеповато вы-
сматривая, обшаривало с высоты своими распростертыми
щупальцами, лениво сводило и разводило своими могучими
клешнями, будто выискивало для себя там, на земле давно
уже намеченную, давно уже предрешенную судьбой свою
кровную жертву-добычу.
В этот день вместе со мною в нашей топографической
группе работали несколько женщин и еще двое подростков,
которые, также как и я, пришли в геологическую экспеди-
цию в то трудное послевоенное время не ради какой-то при-
хоти, оставив учебу в школе, а вполне осознанно, с учетом
того, что мы были главной опорой в своей семье, единствен-
ными ее кормильцами. По этой причине мы раньше вре-
мени считали себя вполне взрослыми, хотя многое из жизни
взрослых людей оставалось для нас непонятным, многое в
их действиях казалось нам лишним, перестраховочным…
Поэтому, пренебрегая элементарной мерой предосто-
рожности, мы, трое подростков, в тайне от всех сговорились
после работы возвращаться домой не как обычно, вместе со
всеми в теплушках, а одни на лыжах, чтобы решить наш из-
вечный спор и выявить, кому из нас троих в беге на лыжах
принадлежит пальма первенства.
Закончив работу и воспользовавшись отсутствием на-
шего мастера, мы по-быстрому закончили работу и незамет-
105
но от всех встали на лыжи и легко заскользили по рыхлому
мягкому снегу.
Увлеченные азартом гонки, мы не обращали никакого вни-
мания на происшедшие вокруг нас перемены погоды, А между
тем все предвещало пургу: небо подернулось будто облачной
марлей, попутно дувший нам ветер незаметно крепчал; на-
сыщенный влагой снег от наступившей вдруг оттепели, плохо
скользил, затрудняя движение; быстро сгущались сумерки.
Вскоре впереди на горизонте едва различимо показалась
черная точка. По мере нашего приближения к ней, точка
росла, принимая на фоне серого небосклона очертания дви-
жущегося животного.
«Ребята! Глядите, собака! Вон! Где-то уже близко жилье!
Давай поднажмем! Скоро финиш!» – нарушив тишину, раз-
дался задорный голос впереди идущего. Я остановился и
стал смотреть в ту сторону, куда он указывал нам лыжной
палкой, в ту сторону, где на горизонте высился и хорошо
обозначался, несмотря на сумрачность вечера, темный си-
луэт животного.
Очевидно было, что это не собака, а волк. Даже несведу-
щему человеку можно было легко догадаться об этом по его
скачкообразным движениям, косматой голове, да и был он
намного крупнее дворняги, а других пород собак в ту пору в
округе нигде не водилось.
Услышав голоса приближавшихся людей, зверь приоста-
новил свой бег, навострив морду кверху, стал принюхивать-
ся и присматриваться к нам, при этом ничуть не смущаясь
нашего близкого присутствия. Напротив, всем своим видом
он будто говорил нам: «Не вы здесь главные. Я здесь хозяин.
Я сын степи! И не мне, а вам нужно остерегаться ее неми-
лости!» И точно в подтверждение этому он, безбоязненно, с
беспечностью разумного существа, развернулся, посмотрел
в нашу сторону, затем, не спеша, ленивой рысцой почти что
рядом с нами затрусил по снежному полю…
Три пары глаз провожали этот оборотень до тех пор,
пока он не растаял во мраке вечерней мглы. Нет, это не был
106
животный страх перед опасностью. К опасности мы были
привычны с детства, да и ребята мы были не из робкого де-
сятка, чтобы так вдруг испугаться «паршивого пса» – волка-
одиночку. Каждому из нас приходилось бывать к тому вре-
мени уже и не в таких переделках. Нет! Это был не страх, это
было что-то для нас непонятное: вся наша воля, мысли были
скованы каким-то внутренним оцепенением, все в нас было
подчинено какому-то тайному зову.
Озадаченные происходившим в нашем сознании сумбу-
ром, мы съехались в круг и стали решать, как быть дальше
и что нужно делать. Каждый из нас троих ощущал в себе
одинаковое угнетающее чувство безразличия: мы думали
одно, а говорили и делали совсем другое, но поделать с собой
ничего не могли, словно угадили в вакуумную круговерть,
воронку омута и закружило там наши головы.
Мы долго спорили, убеждали друг друга, но общего раз-
умного решения так и не нашли. Каждый стоял на своем,
каждый предлагал только свое.
Я был за то, чтобы не возвращаться назад, а идти дальше,
но держаться намного левее (как мне тогда казалось, ветер
изменил свое первоначальное направление, а мы все время
шли под ветер).
Другой горячо убеждал нас идти так же, как шли, под
ветер, а третий – вернуться, найти дорогу, по которой езди-
ли трактора, и по их следу идти домой.
Внутренне я был с ним согласен – это было единственное
правильное решение, которое нам нужно было обязательно
принять: пусть не престижным и даже позорным был этот
путь в наших глазах, но он предотвращал бы все наши беды…
Однако мы не вняли здравому смыслу. Мы не были еще
умудренными опытом, искушенными жизнью людьми, – мы
были тогда всего лишь шестнадцатилетними мальчишками.
Нами руководило какое-то странное чувство самостоятель-
ности, чувство бесстрашия, и согласиться с чужим мнением,
пусть даже верным, мы не могли, мы просто не хотели. И по-
тому каждый из нас пошел своим избранным путем…
107
Далекие милые годы с наивностью и кутерьмой… Кому
нужна была напыщенная, бесшабашная удаль насупившихся
пацанов, конечно, никому, но нас тогда нельзя было за это стро-
го судить, хотя мы и жили в суровое грозное время и уже успе-
ли познать и горечь утрат, и всю тяжесть житейской ноши.
Я шел не оглядываясь, подставляя левую щеку под жгу-
чий ветер, который был для меня удобным ориентиром. Шел
налегке, но уже чувствовалась во всем теле усталость дня.
К вечеру начало холодать, В воздухе закружились круп-
ные хлопья снега, подхваченные порывом ветра, они с силой
ударялись о ледяную корку наста, превращаясь в маленькие
белые облачка, низко летящие над землей – мела поземка.
Закрывшись полой полушубка от ветра, я чиркнул спич-
кой, взглянул на часы – не мудрено, что устал – шел пятый
час ходьбы на лыжах, а признаков селения вокруг никаких.
С каждой минутой росла непогода, превращая небо и
землю в одно целое. Продвижение мое из-за поднявшейся
пурги с каждым метром становилось труднее. Силы были
уже на пределе. Исподволь крались сомнения: не сбился ли
с пути, доберусь ли до места? Кругом была мертвая пустота
и властвующая в ней стихия…
Учащенно забилось сердце, отдаваясь в висках барабан-
ным боем пульса. В голове роем носились тревожные мысли в
поисках выхода из моего незавидного положения. Выхода не
было: кругом стояла беспросветная сплошная тьма, кругом
все свистело и дико ревело… Как тут было не заблудиться…
Влекомый чувством интуиции, я медленно шел, сам не
зная куда. Время от времени я останавливался, чтобы пере-
вести дух и смахнуть снег с заиндевелого лица. Присталь-
но, до рези в глазах, я всматривался в кромешную тьму в
надежде увидеть где-нибудь спасительный огонек, который
мог бы послужить мне надежной путеводной звездой. Но
«как ни спорил я с судьбой, она смеялась надо мной».
Неведение, где я нахожусь, и полное одиночество в без-
брежном океане вихря и мрака, угнетающе, тяжелым кам-
нем давило на сердце и мозг, порождая безволие и страх.
108
И только любовь, страстная любовь к жизни, неиссяка-
емым потоком вливала в меня новую струю силы, вселяла
уверенность в благополучном исходе этого незадачливого
путешествия в пургу…
Вспомнилось несладкое детство во время войны, война,
сеющая всюду голод, холод и безотцовщину.
Всплыла в памяти из прошлого прощальная сцена с
больной матерью. Неприглядной была та картина. Сколь-
ко горечи, сколько мук выражали старческие, слезившиеся
глаза – глаза матери.
Нельзя было смотреть без боли и тоски на ее судорожно
скривившийся в горестях рот, на ее без времени морщини-
стое, постаревшее страдальческое лицо. Еле сдерживая свои
рыдания, чтобы не привлечь к себе внимания сердобольных
людей, слабым, дрогнувшим голосом она напутствовала
меня в дальнюю дорогу своими причитаниями и наказами…
От этого воспоминания по лицу потекли непрошенные
слезы – слезы горечи, слезы обиды на злодейку судьбу, не
щадившую меня с самого рождения. И вот снова теперь ни-
спослала мне свое новое испытание – испытание в борьбе за
жизнь.
Смыкались от усталости веки. Хотелось упасть, забыть-
ся, дать отдых телу.
Под действием ураганного ветра я не раз оступался и
падал, не раз спотыкаясь, вставал. Стоило многих усилий и
напряжения, чтобы заставить себя подняться и, превозмо-
гая усталость, идти дальше. Идти – пусть медленно, пусть
даже ползком, но только постоянно находиться в движении.
Ибо движение сохраняло мне жизнь. Я точно знал, что сон –
мой враг, моя гибель. И я шел напропалую, шел наугад, па-
дал, вставал, снова падал и снова вставал. И так бессчетно
раз пока не выдохся, не выбился из сил…
Теряя сознание и почти уже не владея собой, я грузно
поднялся и, не удержавшись, рухнул навзничь…
Смежились тяжелые веки: одолевал сон… Преследовали
галлюцинации…
109
Заглушая злобный вой пурги, как будто из небытия
какое-то существо, расплывчатое, щетинистое, склоняясь
надо мной, явственно человеческим голосом, раскатисто и
грозно, вопрошало: «Куда, зачем спешишь, юнец! Своро-
тишь шею!»
Затем, сливаясь в унисон со стоном пурги, лилейно
увещевало: «Постель чиста, мягка, приляг, усни, дай от-
дых плоти!» Наступило глубокое забытье, и только где-то в
подсознании, бодрствовал инстинкт самосохранения, ана-
лизировал: «Странное дело… у чудища-призрака… волчий
оскал?»
В какой-то миг стрелой пронзила мозг догадка. Открыл
глаза, гляжу – я впрямь, о Боже! Что за наваждение? Пере-
до мною волк!!!
От неожиданности замерло сердце, остановилась в жилах
кровь, под кожею забегали мурашки, хотел вскочить – ско-
вало тело жуть. В испуге закричал – сорвался только хрип.
А зверь тем временем учуял, что я жив, с угрозой зарычал,
оскалил пасть и в ожиданье замер, готовый для прыжка…
Волк был матерый, сильный. Он кинулся ко мне на грудь
и с лету норовил схватить меня за горло…
То ли зверь оплошал, то ли я оказался ловчее его, про-
ворней, не знаю. Все решило одно лишь мгновенье…
Скорее машинально, чем осознанно, я вскинул навстре-
чу руки, словно рогатину, и он, на мое счастье, угодил в нее,
завис…
И тут я встретился лицом к лицу с неминуемой, каза-
лось, своею смертью… Из жерла чрева смрадной мрази до-
хнуло на меня затхлостью, гнилью… До боли в суставах я
сжимал свои непослушные обмороженные пальцы, цепко
ухватившие разъяренного зверя…
Свирепый, остервенелый, он щелкал, лязгал своими
клыками, рвал в клочь мою одежду, грозя мне гибелью…
Завихрились, завертелись по снегу два тела, два тела
единым клубком: человек и зверь, зверь и человек. В едином
комке, но с разной целью: один, чтобы вырваться и снова на-
110
пасть, уничтожить другого, другой – удержать, отразить на-
пор наседавшего, защитить свою жизнь.
Волк изнемог, я изнемог. Он зверь, я – Человек.
Его оружие – натиск грубой силы и мощный оскал клы-
ков. Мое оружие – злость обреченного, расчетливый ум чело-
века. Я выждал удобный момент, изловчился – и в мертвой
хватке моих зубов и рук заметался, забился в предсмертной
агонии зверь – стал задыхаться. Хлынула кровь – теплая,
соленая. Волк затих, Успокоился…
Я быстро вскочил, окрыленный победой, но, сильно
ослабленный, не удержался на ногах и рухнул ничком пря-
мо на труп зверя.
В страхе отпрянул и, лихорадочно работая руками и но-
гами, опрометью бросился прочь…
«Скорее… скорее… подальше, подальше от этого гиблого
места», – неслось в голове…
Не помню, не знаю, на сколько времени мне хватило
еще истощившихся сил. Помню, от сильного переутомле-
ния кружилась голова, подкашивались ноги, не слуша-
лись руки. Тупо работала мысль. Страха уже не было, было
страшное желание спать…
Кровоточили раны. Подташнивало, мутилось сознание.
Жадно хватая пересохшими, липкими губами серебри-
стую россыпь снега, я порывался еще вставать, идти, но это
было сверх моих сил, и я полз, полз, полз… весь утопая в
снежной купели. А куда я полз и зачем, осмыслить уже не
мог. Во мне тогда за жизнь мою боролась только плоть. Цве-
ли снега…
…Очнулся я от удушливого дыма махорки. Все тело ныло
нестерпимою болью. Открыл глаза – не поверил. «Может
это мерещится мне?» – мимолетно скользнул сожаленья во-
прос. Нет, все это было и впрямь наяву. Я лежал на нарах
в балке, а рядом со мной лежали мои друзья по несчастью
и тихо в бреду стонали. Возле топки, на поленьях дров си-
дел наш взрывник Леонтич, сухой тщедушный мужичонка,
напоминавший чем-то старого рассерженного воробья, ко-
111
торого нечаянно потревожили чужие птенцы, попыхивал
самокруткой и неугомонно ругался, поливая нас – «жел-
торотиков», «безмозглых сорванцов» самыми последними
словами…
Потом уж я узнал, что нас хватились не сразу, а когда
заметили наше исчезновение, было уже поздно, началась
метель, и всем сразу стало ясно, что мы обречены на верную
гибель.
Для нашего спасения были приняты срочные меры. Од-
нако двухдневные поиски не дали результатов, все их уси-
лия найти нас были тщетны. И лишь на третьи сутки всех
нас троих нашел, как ни странно, недалеко от своей будки
взрывник Леонтич, оставленный на всякий случай подежу-
рить на том самом месте, откуда мы два дня тому назад ушли
в «бега» и заплутали…
Последовала продолжительная пауза. Затем, как бы ре-
зюмируя случившееся, он кратко пояснил: «Но даже и те-
перь, когда прошло немало лет с тех пор, я часто мыслен-
но возвращаюсь к событиям тех далеких дней, оставивших
неизгладимый след в моей жизни, и задаю себе вопрос: что
это было – случайность? Стечение обстоятельств? Или же
очередной каприз судьбы, которая, расщедрившись, проло-
жила наш путь роковой чертой по заснеженной степи между
жизнью и смертью?.. Ветер вечности наугад перелистывает
страницы судеб из Книги Жизни!?..
Закончив свой рассказ, он молча взял со стола сигаре-
ту, небрежно помял ее, прикурил и, глубоко затянувшись,
стал выдыхать безмятежно сизые клубочки табачного
дыма, видимо стараясь тем самым подавить в себе охватив-
шее его душевное волнение, порожденное тягостным вос-
поминанием, всплывшим в памяти из далекого прошлого
во время пересказа.
Чтобы не казаться излишне навязчивым малознакомому
мне человеку, я не досаждал ему неуместными расспросами,
хотя в этой истории была какая-то недосказанность, которую
по справедливости, я должен был услышать, чтоб погасить
112
свою внутреннюю неудовлетворенность всем тем, что предна-
меренно было скрыто от меня. И он, конечно, чувствовал эту
«насущную» мою потребность, но что-то очень важное мешало
ему со мной объясниться, высказать свое заветное, тайное.
Сдерживая жгучее свое любопытство и превозмогая сей
великий соблазн, я вышел в коридор вагона, закрыл за со-
бой неслышно дверь, подошел к окну и открыл его… Диким
смерчем ворвался в вагон встречный воздушный поток -за-
трепетали оконные шторы: словно желтые птицы, попавшие
в западню – затрепыхали, забили крылами; свежая струя
озона освежила мне грудь – легко дышалось; охладила мне
душу – позабылись, улеглись тревоги; влила бодрость телу –
легки стали движения; дала ясность мысли – думалось лег-
ко; шаловливый ветер рвал с плеч сорочку – шелк хлестался
волною, шелк ласкался игриво; разметалась пучками при-
ческа – волос рвался на волю, волос сек мне лицо…
Облокотись на подоконник, я еще долго стоял и смотрел
в предрассветную серую мглу, погруженный в свои размыш-
ления…
…Гроза утихла. Небо прояснилось. Светало.
Снова день сменял короткую майскую ночь, отчетливо
вырисовывая темные очертания предметов и, как незримый
художник, незаметно придавал им нужный облик и цвет…
Вскоре на стенках и полу заиграли ласковые блики солн-
ца, наполняя радостью жизни пробуждавшихся пассажиров.
Мимо окон вагона уплывали прочь необозримые иссиня-
зеленые просторы Западно-Сибирской низменности.
Ярко освещенные солнцем стройные околки кудрявых
берез длинными тенями ложились на ровный рельеф об-
ширных полей, поросших сочными злаковыми культура-
ми и уходящих дальше, растянувшись во всю бесконечную
ширь степей и лугов, в море цветов разнотравья и пышных
кустов можжевельника…
Быстрая смена пейзажа меня утомила – рябило в гла-
зах. Я вернулся в купе, не раздеваясь, прилег на постель в
надежде немного вздремнуть. Но даже легкий мимолетный
113
сон не шел ко мне. Мучаясь бессонницей и бездельем и не
найдя никакого другого применения своей незанятости, я
стал мысленно рисовать про себя обстоятельно словесный
портрет моего попутчика. Он сидел полулежа, слегка отки-
нувшись немного назад всем корпусом, запрокинув на по-
душку свою маленькую с оттопыренными розовыми ушами
голову, вытянув по-лебяжьи нежную шею, раскинув сво-
бодно мускулистые руки с тонкими длинными пальцами,
как у женщины, и как будто дремал. Ростом он был где-то
чуть выше среднего, телосложения – хрупкого, но не хило-
го. Стройную фигуру его украшала со вкусом пошитая ще-
голеватая одежда, в складках которой незримо проглядыва-
ла хотя и не броская, но пружинящая сила мышц – верный
признак отменной бойцовской реакции. Натренированность
мышц придавала ему необычайную легкость, грациозность.
Этот человек был аскетического склада, привычный с само-
го детства к суровой жизни с житейской хмурью…
Интуитивно ощутив на себе мой изучающий взгляд, он
резко обернулся ко мне, полный недовольства. На его блед-
ном продолговатом лице полуовальной формы, с чуть замет-
ным выступом скул, без труда угадывался затаенный немой
вопрос…
Уста молчали – говорили глаза, большие, загадочно-
холодные с иссиня-зеленоватым блескучим отливом, со
взлетом черных бровей, с шаткой тенью ресниц.
Глаза говорили о многом, о разном: осуждали жизнь за
жестокость жизни… Его высокий открытый лоб, отмечен-
ный ровной строкой чуть приметных морщин, облегали
густые непослушные русые волосы, аккуратно уложенные,
со строгим боковым пробором. Шелковистая прядь их, при
наклоне головы, мягко скользила спадающим гребнем, вы-
зывая порой у него плохо скрываемое раздражение.
Другие же черты его обветренного лица были также от-
личительные, запоминающиеся: немного изогнутый, чуть
с горбинкою нос, как у хищника-птицы; волевой чувствен-
ный рот, над верхней губой, изгибом волны, ласкалась нить
114
темно-золотистых усов; мужественный подбородок и гордая
шея были помечены следами шрама.
Завершая портрет, я не мог обойти, умолчать, не отме-
тив легким штрихом и другие в нем скрытые стороны: нрав-
ственную чистоту, завидную живость, энергию, пылкость
характера, значительно развитой интеллект, поражавший
собеседника новизной мысли; не мог не отметить раздоль-
ность, широту его натуры и весь тот, богатый эмоционально-
духовный мир, который жил в этом человеке…
Неожиданно наше неловкое молчание было прервано –
нас пригласили завтракать в соседний вагон-ресторан, на
что мы оба охотно согласились…
В шуме, гвалте голосистой, подвыпившей публики, в
дребезжащем звоне стекла и посуды, надрываясь бесстыд-
ной, томной болью-тоскою, заливалась песня, забубённая
песня, песня ножевая… И как будто пьянела от хмельного
угара, сатанела стенаньем, изливалась в рыданьях, утомляя
укором, утомляя обманом, и просила с мольбою, умиленно и
нежно, все манила куда-то, зазывала зачем-то, то на миг от-
резвлялась, намекала упреком, угрожала украдкой, что вся
жизнь скоротечна, что и мир скоротечен…
За трапезным столом после незначительного разговора
он рассказал нам еще несколько разных историй, которые
быть может со временем я перескажу их для Вас, дорогой
читатель. Насколько они будут интересны и увлекательны –
судите сами…
От чего страдаем мы – радости не знаем?
От того, что грешны мы – к Богу путь заказан…
Мчусь по полю вдоль реки-света тьма, нет Бога,
А во поле васильки – и дальняя дорога…
Только кони пляшут в такт – не хотят улета
И ни церковь, ни кабак – ничего не свято…
Дальше еду лес густой – распевают птахи,
А в конце его топор – поджидает с плахой!..
Никого не убивал – песней жизнь я славил,
Так за что Бог наказал – душу обезглавил?..
115
АЛХИМИЯ МЫСЛИ
(Рассказ третий)
Но мечтать о другом, о новом
Не понятном земле и траве.
Что не выразить сердцу словом
И не знает назвать человек.
С. Есенин
Бурлило, искрилось в бокалах шампанское, вздымаясь
пенным облаком, лилось через край, стекая по стенкам хру-
стальных сосудов на стол, на холщовую белую скатерть и
там растекалось потухшим пятном как на лицах людей, как
во взорах людей, как в душах людей, как в мыслях людей…
– «Может порочно, может грешно говорить о себе, о своем
наболевшем и выстраданном в обществе малознакомых тебе
людей? Как-то неловко и стесненно должен будет чувство-
вать себя рассказчик по причине того, что кто-то из нас, чего
доброго, из услышанного здесь может что-то понять преврат-
но и ошибочно принять исповедальное откровение за скры-
тое самохвальство, а это было б для рассказчика, по-моему,
оскорбительно и повлекло бы за собой осложнения в наших
отношениях,» – предупредительно мягко заметил мне, на мое
предложение совмещать приятное с полезным, мой спутник
Евгений Порфирьевич Терновцев, которого судьба благосклон-
но послала мне в товарищи. «Годится, годится!» – одобряя мое
предложение, согласились все. Коротая время в скучной доро-
ге, мы сидели с ним в уютной походной ресторации в обществе
случайных людей и за бутылкой вина играли в карты. Игра-
ли занятно, по-новому, заранее обусловив игру своеобразным
фантом: выигравший счастливчик, как бы в нагрузку должен
был без утайки рассказать все о себе. «Везунчик» должен был
рассказать о себе что-нибудь эдакое оригинальное и не избитое.
А так как карта у наших партнеров была бита накладно почти
что всегда, то и развлекать всю честную компанию приходи-
лось все время то мне, то Терновцеву.
116
Выигрывать в жизни что бы то ни было – всякому при-
ятно. Проигрывать же, даже завзятому игроку, всегда огор-
чительно.
Огорчало досадное невезение и наших супротивни-
ков, игроков прожженных и поднаторевших на этой стезе.
Несмотря на свое превосходное мастерство в этом деле: и на-
бита рука, и наметан был глаз, – однако игра у них не шла,
игра явно у них не клеилась, им в этот раз не «фартило».
Фортуна отвернулась почему-то от них.
Раздосадованные и удивленные, они недовольно роптали…
Удивляло не в меньшей степени в этой игре, конечно же,
и меня, малосмыслящего в этом занятии, мое дьявольское
везение. Мне казалось, что надо мною кто-то обрел неодоли-
мую власть, что я подвержен, будто марионетка, скрытым и
неуловимым порывам гнетущего чувства извне и поневоле
выполняю чью-то команду, передаваемую мне внутренним
бесстрастным голосом. Мне казалось… и недаром… «Может
порочно?.. Может грешно?.. » – вкрадчиво и многообещаю-
ще начал он говорить вслух о том, сокровенном, заветном
своем, что годами скрупулезно, по крупицам собирал он из
недр неприкосновенного, непознаваемого…
«Может преступно? Может преступник я? – повторил
он, – что осмелился заглянуть в неизведанный мир, запре-
дельный мир, отвлеченный мир, где и вечность не вечна, где
мгновение – вечность, там, где вечность – мгновение; что по-
смел я нарушить законы запрета, устои незыблемости, что в
безмерном пространстве, в бесконечности времени я пыта-
юсь найти беспредельности ключ, ключ к мирозданью…»
Отбросив в сторону надоевшие ему карты, тем самым
выказывая свое нежелание больше продолжать эту игру, он
склонился над бокалом и повел разговор в ином уже русле.
«Ведь тщеславны мы, ведь коварны мы, ведь жестоки мы,
люди! Потому что, открывши однажды природы секрет, мы
всегда обращали его в орудие зла и в орудие наживы. Не по
этой ли причине исчезли в прошлом навсегда с лица земли и
многие цивилизации?»
117
Такой оборот дела никак не мог удовлетворить наших
собутыльников. Они могли легко смириться с любой трак-
товкой человеческой нравственности, им были до лампочки
философские изыскания Терновцева. Зато, когда касалось
что-либо их финансово-денежных интересов, тут они стано-
вились куда как заинтересованно-остервенелыми. По сути
своей игрок, что алкоголик, никогда не сможет согласиться
с тем, что всякое излишество вредно. Не может советский
человек из-за своей, паскудством взращенной зависти ви-
деть обогащение других. Особенно неприемлемо психоло-
гически для него становится это тогда, когда он видит, что
вещь, принадлежащая когда-то ему, уплывает у него на гла-
зах к другому… Он не приемлет вообще, всем нутром поня-
тия о чести и справедливости…
В порыве вольницы застольных прегрешений, они не
стали докапываться до сути дела, а грубо оборвали его и ста-
ли высказывать ему по пьяной лавочке: «Не надо парень,
переливать воду из пустого в порожнее! Не надо, кент, за-
правлять нам арапа! Видели мы таких удальцов-огольцов,
которые любят за чужой счет покутить да поживиться». «Не
возникай ты, залетный тайги гастролер! Крупье – банкомет
хренов!..»
Попытку одного из них насадить его на «колган» он
прервал молниеносным апперкотом. Мощнейший удар в
челюсть правой снизу уложил нападавшего прямо в самом
проходе. Истерично завизжали, сбиваясь в угол, напуган-
ные две девицы, что сидели по соседству, за столиком поза-
ди нас. Истошный их визг и грохот от падающей мебели и
посуды сразу же привлек внимание всех посетителей ресто-
рана к завязавшейся неожиданно драке.
«Что вы сделали с ним?» – заорала сгрудившаяся толпа
вокруг нас, видя на полу перед собой бездыханного человека.
«Вы убили его, сволочи! Срочно вызывайте милицию!» –
кричал уже какой-то другой зевака. «Зачем милиция? Жи-
вой он! Просто в глубоком шоке! – успокоил всех Терновцев, –
Сам виноват, лезет в воду не узнавши броду, – холодно, не
118
оправдываясь, пояснил он. – И чем напрасно кричать, вы луч-
ше помогите ему подняться», – посоветовал он собравшимся.
«Товарища» тут же подхватили подмышки и поставили на
вялые, еще подкашивающиеся ноги. «Садись! – указал ему
Терновцев на стул против себя и добавил, – Больше не пей так
много – пьянка никогда не приводит к добру». Эх, какая все
же отвратительная и неприятная штука – раздор между людь-
ми, недоверие: спесивое, надменное. Редко, наверное, кто из
людей не испытывал на себе их тлетворное действие, разъеда-
ющее душу и мозг, порождающее обиду, огорчения, опусто-
шенное безразличие ко всему на свете… Кто знает, сколько
талантов, ярких и самобытных, угасли еще на корню, так ни-
когда не достигнув расцвета и взлетного творчества. Сколько
открытий, больших и малых, не увидели света, не получили
достойного признания. И все из-за нашей проклятой черство-
сти, упорном нашем нежелании обременять себя. Излишне
порою бывает для нас увидеть величье прекрасного не только
в жизни природы, но даже и в самом человеке…
Косность, рутина пустых притязаний «хамской черни»
ничуть не смутила бесстрастность Терновцева. Напротив, ка-
залось, он этого ждал: все шло, развивалось будто по какому-
то заранее продуманному и запрограммированному адской
машиной неписанному сценарию. «О, как я польщен вашим
лестным вниманием ко мне, к моей скромной персоне!» – па-
рировал он язвительно на их выходку, стараясь при этом быть
внешне спокойным и невозмутимым. Однако вместе с тем
нельзя было не заметить в этот момент усиливающуюся мерт-
венную бледность на его лице, а в глазах – обволакивающего,
преступно-холодного налета. «Да, в этом нет ничего удивитель-
ного, – обретая не понятно как над нами абсолютную власть, не
внимая нашему робкому протесту, продолжал он.
– Людей, вообще-то, часто бывает трудно в чем-то ви-
нить: одни из них всегда находятся во власти страха – дух
рабский в них сидит с рождения до могилы, другие же – за-
вистники, корыстолюбцы, – те вечные пленники собствен-
ного невежества.
119
Как первые, так и вторые – близнецы-братья. Лицевая
сторона их жизни – самая невинная невинность. Под лжи-
вой маскою лица они все чинны, благородны. Изнаночная
же сторона их жизни – грязь и пустота, коварная жесто-
кость. Их цели низменны, ничтожны идеалы: вся жизнь их
в угодливо-обманном услужении. Детей обманывают роди-
тели, отцов и матерей обманывают дети, мужья – дешевые
изменники и жены им под стать: повально врут, бессовест-
ные, а друг – обкрадывает друга».
Последняя фраза его прозвучала для всех хлесткой от-
резвляющей пощечиной. Больно было слушать эти горькие,
но справедливые слова, которым, что и говорить, нельзя
было возразить, тем более воспротивиться. Почти каждый
из нас прошел школу жизни сплошного оболванивания, где
просто нельзя было не заразиться хотя бы одним из этих по-
роков, которые так беспощадно оголялись Терновцевым.
«Вы обвиняете меня во всех смертных грехах, не подумав
о том, достойны ли вы сами того, чтобы мне выносить при-
говор? – уставясь в упор, презрительно спросил Терновцев.
В его голосе был и лед, и пламя, а зрачки его глаз будто свер-
лили вам душу. В отместку, он еще долго и зло куражился
над нами, практикуясь в словесной эквилибристике: «Что
делать, если так устроен человек: чем выше этажи в его моз-
гах, тем обширнее его видение мира и наоборот, чем ниже,
тем их функции грубей и примитивней; скудоумие всегда
мешало людям увидеть все многообразие жизни. И сегодня
их представления о всесущем однобоки, смыты, серы».
О, как же был он в эту минуту хорош! Являя собою во-
очию живое воплощение врубелевского демона, будто со-
шедшего к нам сюда прямо с холста знаменитой картины.
И будто бы о нем когда-то сумрачно сказал поэт:- «Он в
девушках предчувствует старух. Он в свадьбе видит похо-
роны. В свете находит тьму, резвящиеся дети – убийцами
мерещатся ему».
– «Нет, не залетный я с тайги гастролер в поисках легкой
дорожной поживы. И не крупье-банкомет, что сдает из ко-
120
лоды крапленую карту, как вы изволили обо мне небрежно
выразиться, я части часть, которая была в начале тьмы, что
свет произвела, – искусно отбиваясь в словесном поединке,
стойко опровергал все наши домыслы Терновцев. – Да, игрок
я, азартный игрок, но самой высокой и лучшей марки! – на-
гнетая обстановку и так уж доведенную до каления, в том
же духе продолжал он. – В той игре, что играю я, нет под-
воха и бесчестия нет: карта – ставка на жизнь, рок мечет. Я
играю! Проигрыш – смерть, выигрыш – бессмертное позна-
ние! Не блефую я в картах, не блефую в словах – вам нужны
доказательства? – спросил он. – Хотя честно признаться, это
против всех моих правил выставлять себя напоказ, – разме-
тая навет, аргументируя доводами, не сдавался Терновцев.
И в подтверждение своих слов он достал из кармана пачку
банкнот, и потрясая ими над нашими головами, чуть слыш-
но проговорил: «Это из области реального: эти деньги я
честно, без всякого шулерства, выиграл здесь у вас, – обведя
всех нас притупленным взглядом. – Я выиграл их в равных
условиях, правда, с разной возможностью, – и на этот раз
он не преминул бросить ядовитый намек, присовокупив к
уже сказанному. – В этом не моя вина, и не моя особая за-
слуга. Я лишь продемонстрировал некоторые достижения
человеческой иррациональной мысли, достигнутые за счет
человеческого самосовершенствования!» – усталый взгляд
его скользнул по ассигнациям, которые он все еще держал в
своей руке, и только теперь, словно впервые заметив их, без-
участно бросил на стол, как нечто обычное, ненужное. «По
чести я их выиграл, по чести возвращаю их вам, потому что
они отягощают мой карман, как и мою душу», – простодуш-
но пояснил он свое необычное решение.
Вокруг нас недобро загудели. Необычное представле-
ние за нашим столом, что шло на повышенных тонах, по-
прежнему продолжало привлекать к себе внимание многих
завсегдатаев этого походно-питейного заведения. Возмущен-
ные этой его максималистской выходкой, они расценили ее
как уступку, сдачу своих позиций в этой странной борьбе…
121
«Спокойно, господа-«товарищи»! Я исповедую культ
красоты и культ гуманности! Спокойно, господа, спокойно!
Не шумите зря! – высокопарно произнес он и развел широко
руками, делая что-то вроде реверанса, обращаясь ко всей по-
чтенной публике. – Деньги мои! Кому хочу, тому и дарю. И
нет никому до этого дела! – урезонил он некоторые уж слиш-
ком горячие головы. – Хотя я вовсе и не крез-толстосум и
сделал это не ради благородного жеста, чтобы лишь перед
вами выделиться, а вижу в том свой долг подвижничества, в
популяризации не раскрытых еще возможностей человека,
раскрытие которых помогает изгнать из нашей жизни зло
и несет в себе людям осветление для их души и очищение
физическое от завистливых мыслей. Знаете, как по этому
поводу говорил апостол Павел: «Вы желаете и не имеете, Вы
просите и не получаете, потому что просите Вы для вожде-
ления своей плоти»…
Я сел за этот зеленый стол, чтобы преподать кое-кому
жизненный урок, сбить навсегда спесь с зарвавшихся. А
вам, – обратился он к проигравшейся братии, – я советую
впредь чрезмерно не увлекаться азартной игрой – это такая
же трясина, что и наркотическое болото, засосет – не вы-
рваться, – поучительно, но уже без злобы добавил он, возвра-
щаясь снова к прежнему разговору. – А вот это! – прерываясь
в раздумье и загадочно намекая на что-то очень значитель-
ное. Терновцев взял в руки видавший виды казначейский
билет нарицательной стоимостью всего в один рубль и, со-
средоточенно всматриваясь в него, чуть внятно повторил. –
А это другой вариант, но уже из области ирреального!» – из-
влекая и преобразуя какие-то лишь одному ему известные
и понятные формулы, он тут же на наших глазах, к зави-
сти и восхищению всех присутствующих, прибегнув лишь к
незначительной услуге официанта, обратил тот самый цел-
ковый, прикупив на него два выигрышных лотерейных би-
лета, почто что в целое состояние…
Не радость и восторг, а холод и равнодушие можно было
прочесть в его усталом безжизненном взгляде, когда он смо-
122
трел на эти только что обретенные сокровища, явившиеся
результатом отображений, искусно вызываемых им укра-
шенной мыслью.
«Хвастовство не делает славу уму, и не ради хвастовства
и даже не ради богатства, но ради торжества справедливо-
сти, ради торжества вечного я прибег к этим мерам «колдов-
ских» секретов алхимии, совершенство которых я постиг
не волею случая, а настырным характером, кропотливым
ежедневным трудом в длительных поисках-экспериментах.
Экстремальность условия таких изысканий принуждает ис-
следователя заниматься не только чисто научной работой,
но довольно часто приходится не гнушаться и самой что ни
на есть черновой работой! Да, всяко приходилось, надо было
испытать и холод, и голод; преодолеть не раз и более значи-
тельные лишения. Много требовалось терпения, выдержки,
ибо само сверхпознание всегда сопряжено с огромным ри-
ском, смертельной опасностью, зачастую оборачивающейся
против самого же исследователя, его близких, друзей, а не
только поражая одних его врагов».
Обескураженные таким оборотом дела, мы глядели
друг на друга, не зная, что сказать ему в свое оправда-
ние. Заметив наше замешательство. Терновцев сам при-
шел к нам на помощь: «Не пристало порядочным людям
так скороспешно, так предвзято облачать оценочные свои
суждения в заносчивую форму недоверия», – укоризнен-
но, но миролюбиво пристыдил он нас. В свою очередь мы
дружно извинились перед ним за свою излишнюю горяч-
ность, сославшись на гору выпитого, очень, очень проси-
ли его продолжить рассказ.
«О, сколько нужно вложить в нашу жизнь труда, сколь-
ко нужно перелопатить словесной руды, чтобы выразить всю
полноту, всю глубину человеческих чувств и мыслей. Ведь
даже всякая, самая простейшая жизнь, сама по себе всегда
ирреальна, абстрактна»…
Ныряли, всплывая в волнах хаоса живые полновесные
слова, удачно группируясь в краткие звенья тезисов, ар-
123
гументов, выводов. А те, совокупясь в четкие выкладки и
красноречивые отступления, заманчиво увлекали за собою
нас, слушателей, да пожалуй, и самого рассказчика…
Захваченный потоком нахлынувших мыслей, он говорил
нам: «Оправдывая всякое мировое зло общей греховностью
человеческого индивида, люди и не подозревают того, что
не своей врожденной греховностью они обязаны расползаю-
щемуся повсюду злорадству, а тому, чем накликаются эти
несчастья – своей паскудностью, агрессивностью характера,
который формируются тем или иным обществом и полити-
ческими системами. Люди, ожесточившиеся, лишенные
сокровенного чувства души, в значительной степени дурно
влияют на программу высшего разума, что разлит повсюду
во вселенной, и который управляет и самой жизнью, и дея-
тельностью человечества в настоящем, управляя в прошлом
и станет управлять в будущем…»
Умолкнув, он долго-долго молчал, неприятно уставив-
шись в одну точку и как будто ничего не видел, ничего не
слышал. Его словно бы кто подменил. Было неясно: то ли
данной манерой он снимал с себя стрессовый груз, то ли так
тщательно готовил ответ, чтобы в нем не затронуть нечаянно
для постороннего уха чего-то лишнего, сакраментального…
Вспыхнув, подобно живому огню, он заговорил поры-
висто, как-то сразу, вдруг, ошеломляюще: «Алхимия мыс-
ли – это полное раскрепощение, раскованность души и ума
человека. Алхимия мысли – абсолютная вершина всего гени-
ального, всего беспредельного – это божество божества, как в
музыке, в науке, так и в любом виде искусства, постигаемое
лишь запредельным волевым устремлением обогащенного
сознания. Алхимия мысли – эта та царственная силa власти
сверх-разума, сверх-сознания, которая способна вершить
не только судьбы отдельных людей, но предопределять на
будущее развитие всего человечества!» – заключительным
аккордом прозвучали в тот день для нас замысловатые слова
Терновцева. Через некоторое время мы с ним покинули ре-
сторацию и вернулись в свой вагон…
124
ПОСЛАНИЕ ПРОРИЦАТЕЛЯ
(Рассказ четвертый)
И нет конца, мелькают версты, кручи,
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
А. Блок
Добравшись до своего купе, преодолев на своем пути
целый лабиринт дверей и коридоров, мы с Терновцевым об-
легченно вздохнули и устало плюхнулись прямо на не разо-
бранные свои постели.
Хмель отяжелил и клонил мою голову в сон. Меня мути-
ло. Перед глазами все плыло, а изнутри противно и муторно
так подташнивало. Чтобы избавиться от этого неприятного
ощущения, я снова встал, «опохмелился» минералкой, а за-
тем, несколько проветрившись на сквозняке в коридоре, сел
за стол и начал записывать в своем дневнике на свежую па-
мять, обстоятельно и точно все свои впечатления от прошед-
шего дня. Дело у меня, надо сказать, продвигалось не шат-
ко, не валко. Мне никак не удавалось схватить самую суть и
подстроиться под нужную тональность повествования.
Переводилась за зря целая куча высококачественной,
лощеной бумаги: исписанные и скомканные листы из блок-
нота ворохом валялись на полу у меня под ногами, а дело
никак не шло с места. Суетность моего неугомонного бодр-
ствования и назойливое шуршание бумаги, видимо, очень
мешали Терновцеву спать, так как уже через непродолжи-
тельное время, откинувшись к стенке, он приподнялся на
локте и, увидев вокруг столько бумажного сора и хлама,
ехидно подтрунивая, спросил: «Что это за творение такое,
что не дает никому покоя?»
«Пишу Апокалипсис. Правда, только со своим числом
зверя и советским светопреставлением, а не тем, что есть
в библейском откровении Иоанна Богослова, – несколь-
125
ко неохотно ответил я и искренне пожаловался. – Да вот
только что-то никак не идет у меня, не клеится». «Полу-
чится! «Пускай годами мысль зреет, чтоб совершенной
стала красота, – участливо подбодрил он. – А не восполь-
зоваться ли для верности тебе копиями моих писем, в ко-
торых преследовались подобные задачи и цели!» – после
некоторого раздумья предложил Терновцев уже вполне
серьезно. Вынув из кожаного своего портфеля пачку пи-
сем, он протянул их мне. Я с благодарностью принял и тут
же с усердием начал все подряд читать. Речь в них шла о
том, «что надлежит быть вскоре». Несмотря на то, что эти
письма, в большинстве своём, относились к сугубо офи-
циальной переписке – в общем представляли собой целый
сборник посланий, близких меж собой общностью идей и
целей, – письма эти и сами по себе в раздельности, несли
нужную мне информацию, но целый их пакет и пестрота
их предназначения позволили мне еще и разглядеть авто-
ра писем изнутри, узнать, как он сам себе мыслит и чув-
ствует, какую гражданскую позицию занимает в жизни…
– Я хотел помочь советским людям… Я вырвал из сво-
ей груди животрепещущее сердце свое и зажег его освя-
щенным огнем мироздания и отдал бескорыстно его лю-
дям, чтобы оно вместо факела озаряло во мраке дня и
ночи их многотрудный путь к Богу. Так они ж, несчаст-
ные богоотступники, святазарным огнем его, стали греть
свои мерзкие задницы, – констатировал желчно Кассандр
неприятием, невостребованностью его идей всем нашим
полудиким обществом…
126
БОГИНЕ ГРАЦИИ…
Эй, духанщик, вина как огонь приготовь,
Чтобы в сердце вскипела остывшая кровь;
Чтоб хоть песня мне стала единственным другом,
Ибо все изменили – и друг, и любовь...
Омар Хайям
Здравствуй же, милая, милая моя недотрога –
Вера Пря моты!
Здравствуй, мой несговорчивый, мой горячий друг!
Тот, кто враждует с тобой, – твой горячий друг, указано
в Коране… Если считать данное высказывание истинным по
сути своей и верным для наших отношений, то нам давно бы
уж следовало заключить меж собой пускай хрупкий, но ося-
заемый мир.
Вполне доверяя этому благовествованию из книги книг,
я первым протягиваю тебе свою руку как знак чистой друж-
бы, искренне говоря: «Мир Вам! Ты ничто и я ничто – вместе
мы пейзаж!»
Я не знаю, что ты мне на это ответишь, но если ты ска-
жешь мне нежное что-то, я озолочу тебя, и весь мир будет
лежать поверженным у твоих ног. Я сделаю тебя владычи-
цей Великой Бесконечности…
Да, правда! Истинная правда, что ранее я тоже обещал
тебе вроде бы золотые горы, но с оговоркою, что я не могу
до положенного срока обращать свои отверженные знания,
обретенные отречением от тщеты мирской на исполнение
каких-либо суетных желаний, так как был намертво схва-
чен, как стальным спрутом, жесточайшим стечением мно-
жества неблагоприятных для меня обстоятельств.
И, конечно же, такая редкая по своей природе женщи-
на, как ты, не только своей внешней, телесной красотой, но
и своей врожденной сообразительностью, не могла не за-
метить того, что «король-то голый!» Что все мое богатство –
одни красивые прожекты, которые с позиции нормального
127
человека никогда не воплотятся в жизнь… И взыграло твое
женское самолюбие, и наступили сумерки богов…
Парадоксально мыслящего пророка, гения, человека,
которому свойственно алогичное самоутверждение: движе-
ние от уюта, комфорта навстречу жизненному драматизму,
экстремальности, обеспокоенного не за собственную судьбу,
но за судьбу народа, мира в целом, видя в этом богатое со-
держание счастья, смысла жизни, – ты осудила как самого
последнего и лживого еретика…
Я к неверной хотел бы душой охладеть,
Новой страсти позволить собой овладеть.
Я хотел бы, но слезы глаза застилают,
Слезы мне не дают на другую глядеть.
Я тебя ни в чем не виню, во всем я сам виноват. Вино-
ват, что испытывал тебя так часто для искушения. Мне не
следовало знакомить тебя и со своей зловещей книгой. Твоя
душа, отягощенная осадками безверия от мрачного советиз-
ма, не готова была воспринимать такого жестко-свободного
пробуждения, что проповедуется мною в ней.
Покорно вянущий цветок, ты – слишком слабое созда-
ние для нашей беспощадной действительности. И как бы ты
не ухищрялась скрыть это от других за своею напускною ле-
денящей чинностью, своим ужасающим холодом речей, по-
верь мне, тебе все же плохо удается. Я знаю, что душа твоя
потаенно стремится погреться у живого костра обновленных
идей, ей не чужды и горячее правды слово, и обжигающая
магии мысль, и огненные сверхчувства…
Да, я был не очень свят с тобой, моя святая, и не плакал
о грехах своих… Вызывая к жизни через заговорное слово
тончайшую субстанцию живых идей как самые желанные
сочетания творческой мечты, обращая свои нафантазиро-
ванные замыслы в их материальную сущность, я должен
был прежде зажечь, очаровать, предвосхищая восхитить
тебя, чтобы самой новейшей новизною пробудить у тебя к
себе бесконтрольное доверие…
128
Без доверия верного зрителя как сбыться диву дивно-
му, как сотвориться чуду чудному – будь тот волшебник-
факир, вытворяющий сверхискусство, хотя бы семи пя-
дей во лбу.
Без веры нет никакой идеологии! Нет никакой религии!
Нет никакого Бога, без истинной веры!!!
В поисках ангельской святости, света на свете в об-
разе женщины, в поисках женщины – Веры, как дамы
сердца, которая соединила бы в себе реальную женщину-
примадону, доступную для физического обладания, и
женщину-мадону, которой можно только любоваться и
восхищаться, на которую можно только молиться издали
как на богиню, я исколесил не раз сквозь бури всех невзгод,
повдоль и поперек, бескрайнюю советскую планиду… От
монгольских владений пустынных царевен я шагал до без-
молвно холодной тундры – царства Наины. Я искал Ку-
дашу по обширным степям Казахстана. В поисках Гелии
я взбирался по горным вершинам Киргизии почти что на
самое небо. Шаганэ я надеялся встретить в раскаленной
Средней Азии… От зловещих русалок восточных морей я
спешил лицезреть королеву янтарной Балтии… И только
здесь, в самом центре России, повстречалась ты мне, моя
милая, драгоценная!
Я потерял себя, меня объял испуг,
Но вот себя в тебе я обнаружил вдруг.
Ты от себя меня не отдавай мне боле,
Коль нет меня во мне, когда я не с тобой!
Букет стихов я шлю тебе с письмом, а не цветы. Что
мертвые цветы в сравнении с тобою?
Нет на земле таких-то и живых цветов, которые ты не
смогла б украсить иль затмить своей красою!!!
Прощайте! Вас помнящий всегда, знакомый Ваш – Евге-
ний Терновцев.
P. S. До самого конца мая, ежедневно в семь часов вечера
я буду ждать с Вами встречи у паперти Дмитриевского хра-
129
ма. Буду ждать в погоду, и непогоду. Не дождусь: и с песней,
и с Россией разочтусь… Знайте, что и тогда не по моей злой
воле в этой стране снова будет пролита кровь, если даже я
покину навсегда эту юдоль безверия и лжи с глубоким огор-
чением и душевной болью… Сердца моего хоть и кровавые
слезы – любвеобильные слезы… Знайте, что и песни мои,
выпестованные неуемным сердцем пророка-подвижника,
были бескорыстной данью откупа за всех грешно живущих
на этой земле от гнева и наказания всевышнего…
Знайте, что никакой самый рьяный на свете «пастух»
не сможет устеречь теперь «наше» растревоженное ущерб-
ное «стадо». Только мое присутствие здесь еще сдерживает
граждан сих от новой Великой Смуты.
Нет, это не блеф, не каприз, не обман чувств и не промах
рассудка. В познаньях тайны бытия бессилен и праведник,
и мудрец. И царь царей не властен над хаосом пространства
и времени. Я один постиг дисгармонии их совершенство.
Небо, время и пространство знают о моем земном главенстве.
Одного лишь, как и всем, мне найти не дано – код от шифра
бессмертия, код от шифра любви…
Я у ног твоих, смотри,
С смертною тоскою,
Ну прости же, ну прости!
Сжалься надо мною!
Неужель я виноват
Тем, что из-за взгляда
Твоего я был бы рад
Вынесть муки ада?
Что тебя сгубил бы я,
И себя с тобою
Лишь бы ты была моя,
Навсегда со мною!
130
ЛИТКОНСУЛЬТАНТУ
Шепнуть о том, перед чем язык немеет,
Усилить бой бестрепетных сердец –
Вот чем певец лишь избранный владеет,
Вот в чем его и признак и венец.
Аф. Фет
Ну и поделом же мне! Так мне и надо! Сам виноват, что
досталось от Вас по «мурсалу» за тот каскад примитивных
ошибок, что был допущен в моей рукописи. Впредь буду
умнее и не стану больше передоверяться нашим бытовикам-
ханыгам, если когда-либо вновь придется прибегнуть к
услугам их сервиса.
Выражаю Вам свою глубокую признательность за дель-
ный совет «сочетать сказанное с формой сказанного». Цен-
ную правку некоторых мест в рукописи, хотя и не согласен
категорически с одним из Ваших высказываний, где Вы
утверждаете, что многие мои размышления об экологии, о
религии, свободе, добре и зле слишком «позднего зажига-
ния» и не могут привнести какого-либо положительного
заряда в отечественную литературу. Привожу этот тезис до-
словно: «Но вот беда – обо всех этих понятиях вы пишете не
первым, к тому ж кремнисто и темно, пока прочтешь – моз-
ги свихнешь, умом тронешься, многие писали об этом, про-
стите, лучше Вас!» Я не Бог и не прощаю! Мне небезынте-
ресно было б узнать, чьей же это рукой водило провидение и
кто тому свидетель и судья? Уж не те ли это «многие», кому
чужды страдания и сомнения, и другие, родственные им
существа с повышенной творческой плодовитостью? Уж не
те ли это говорливые поденыцики, передовики языкочеса-
ния, кто производит на свет лишь одну словесную шелуху,
многотомное халтурное чтиво без сочного слова, без яркой
мысли, без выстраданного чувства, без державной идеи, но
в богатой обложке с красивой обверткой? И кому так легко
удалось усыпить бдительность очень строгого критика в Ва-
шем лице? Как это опечаливает больно…
131
Если рассуждать по-Вашему на этот счет, то выходит,
что и современному человеку нечего было родиться и жить
на белом свете, коль до него уже рождались и жили раньше
такие же люди: ели, пили, плакали и смеялись, любили и
ненавидели, проделывая физически и ощущая чувственно
все это, возможно, намного лучше нашего поколения, или
же, по крайней мере, многих из них…
Если искать ошибки, а не прекрасного в художествен-
ном произведении, то немало стилистических огрехов мож-
но найти даже и в произведениях известных, маститых,
классиков, уж не говоря о нынешних «горе-писаках» – го-
нят одну мертвородную, галиматью столько мусора, аж
жуть берет.
Даже гении ошибаются.
Взять, к примеру, хотя бы стихотворение «Зимний ве-
чер!» А. С. Пушкина, которое считается всеми знаменито-
стями языкознания – жемчужиной поэзии, перлом стихос-
ложения. Миллионы школяров ежегодно в обязательном
порядке зубрят его наизусть, не зная, что в строфе: «Спой
мне песню, как девица за водой по утру шла; спой мне пес-
ню, как синица тихо за морем жила», – таится грубейшая
смысловая ошибка, непростительная и для гимназиста на-
чальных классов. Не может петь, как девица пожилая жен-
щина, будь она трижды няня Пушкина, не может она, тем
паче спеть и, как синица. Но могла, по всей видимости, спеть
о том, как девица за водой по утру шла. Могла она и спеть о
том, как синица тихо за морем жила…
Ошибка слишком зримая.
Не замечают этого почему-то придирчивые учителя,
пренебрегают этим, игнорируя очевидную ошибку, и ще-
петильные во всем академики-лингвисты, составляющие
школьные учебники, предназначающиеся для обучения
детей…
Сущность всякого вида искусства, по-моему, заключа-
ется в выявлении художником только самого себя – полно
реализуясь только в чистом субъективизме: не важно какой
132
темы, какого времени касается кисть художника, а важно то,
как она прикасается: поет ли с «голоса чужого», то ли поет
«по-свойски», даже как лягушка; приносит ли эстетическое
удовлетворение читающему, слушающему, созерцающему;
способна ли пробудить в людях закодированную убаюкан-
ную их совесть; вызывает ли у них душевный порыв к ми-
лосердию, правде, свободе; обогатит ли человечество смелой
идеей, новым познанием…
В отличие от тех «многих», кто с пустотой в голове и гру-
ди, но кем Вы так гордо восторгаетесь, я пишу все свои вещи
не в праздно-словоблудной грезе, а по наитию великомуче-
ника, страстотерпца, по подсказке Высших Начал, пишу
только для свободных и вполне понятливых людей и с одной,
но вечной темой – темой свободы и любви!.. Прогресс во всем
предопределен абсолютной идеей! Усложнено писать – тоже!
Кремнистые тексты, что здоровая пища, бальзам для ума и
сердца всех богопознающих и богоустремленных, но чуже-
родны: не по зубам и нутру они тем, кто привычно питается
коммунистическими «жованками» и иной разложившейся
«падалью и гнилью».
Так мог ли я рассчитывать на большую помощь от со-
ветского издательства, чем те крохи, что заполучил? Ко-
нечно же – нет! Поскольку живу в бесправном государстве-
концлагере, в Союзе Сатанистов, Сообществе Рабов.
Признайтесь! Ведь и Вы «повязаны» инструкциями
Кремля, так как находитесь на службе у системы и являе-
тесь, как все, кто служит ей, рабом и собственностью КПСС.
О, как это унижает и оскорбляет жизнь!!!
ЭНЦИКЛИКА 1
Прочел в газете заметку, где на вопрос: «Как предсказать
землетрясение?» Вы предполагаете найти верный ответ, так
как, на ваш взгляд, этот вопрос хотя и обречен безнадежно-
стью, требует обязательного разрешения…
133
Тысячелетиями все люди земли постоянно страда-
ли, так или иначе из-за внезапно обрушивающегося на
них в разных частях света шквала бесконечных невзгод.
Непредсказуемость – главная причина всех трагедий,
независимо от того, от каких зол они исходят: искусствен-
но ли это созданные человеком индустриальные беды или
же порожденные естеством самой природы. Потому так
важно в этих случаях заранее предугадать о надвигающей-
ся опасности. Но как это сделать? Может ли современная
наука с ее многочисленными отростками, ежедневно по-
жирающими миллионные средства, нести эту ношу? Се-
годня ясно каждому – нет. Еще слишком свежи в нашей
памяти кровоточащие раны Армении, где от сильнейшего
землетрясения были заживо захоронены десятки тысяч
людей, в том числе и сами ученые-сейсмологи, ничего не
подозревавшие в своих лабораториях о приближающейся
стихии…
Сколько не летай в космос, сколько не взрывай, не свер-
ли планету, сколько не «химичь» на ней – толку-то с того,
больше вреда.
Будучи только частью знания, наука незаконно присво-
ила себе сферу постижения мира, все прерогативы истины.
Тогда как знание – это многоцветный спектр, и свет науки
маячит лишь на одной из его линий. На всех же других яру-
сах этого спектра не менее красочно мерцают паранормаль-
ные явления оккультизма. Это и парапсихология, и астро-
логия, полтергейст. Лишь объединив общим согласием все
эти слагаемые, можно заполучить всеведение высшей осве-
домленности.
Нынче почти каждый знает, что человеческий мозг –
это грандиозный биокомпьютер, обладающий огромным
потенциалом. А у современного человека, даже очень спо-
собного, он работает с очень низким коэффициентом по-
лезного действия, используя всего 4–5% своих предель-
ных возможностей. Остальные 95% работы мозга – в
холостую.
134
Поэтому нет ничего удивительного в том, что масса впе-
чатлений и переживаний не осознается самим человеком.
Не от того ли все те изумительнейшие проявления всеобщей
гармонии, такие как феномен озарения, предчувствия, яс-
новидения, возникающие «случайно» при созерцательных
медитациях, мы принимает как некое шарлатанство, не по-
дозревая того простейшего, что это продукт тех самых неза-
действованных зон нашего сознания, посредством которых
человечество может навсегда застраховаться от вероломства
катаклизм грядущего.
Для успешного решения этих практических задач по-
требуется международная служба прогнозирования, кото-
рая должна иметь в своем штатном составе людей одарен-
ных, сведущих в разных познаниях и тайно тяготеющих к
запредельному опыту – это первое условие, относящееся к
научным, техническим организационным вопросам.
Второе условие – экономического свойства, так как за-
трагивает количественную сторону: где число ее рабочих
членов должно соответствовать территориальному делению,
и все они должны быть достаточно полно материально обе-
спечены.
Что же касается третьего условия, то оно предполагает
свободный доступ сотрудников этой службы ко всей необ-
ходимой справочной информации: радио, телевидение и
право выступать в периодической печати, без всяких там
«согласований».
Выполнение трех этих условий гарантирует всему миро-
вому сообществу абсолютно точную информацию обо всем
том, что грозит ему в ближайшие дни, недели, месяцы и
даже годы…
Если устроители конкурса сочтут необходимым мое
участие в становлении такой международной службы про-
гнозирования, сочту за честь и буду рад поделиться своим
личным опытом.
С уважением доктор метафизики
Е. Терновцев.
135
ЭНЦИКЛИКА 2
Господин Генеральный секретарь!
Причина, побудившая меня обратиться к Вам с письмом,
на мой взгляд, чрезвычайной важности.
Ежегодно сотни тысяч людей так или иначе страдают
из-за постоянно обрушивающихся на них в разных частях
земного шара бесконечных невзгод. То это искусственно
созданные бедствия – такие как авария на Чернобыльской
АЭС, крушение космического корабля «Челенджер», то это
естественные, и тем не менее ужасные беды – такие как зем-
летрясение в Мексике, в Китае и совсем еще недавняя Тра-
гедия в Армении.
В том и другом случае их можно было бы наверняка
избежать: если не разрушение строений, то хотя бы мно-
гих человеческих жертв, будь более совершенными суще-
ствующие ныне в мире технические службы прогнозиро-
вания…
Считаю своим долгом сообщить Вам о результатах па-
рапсихологических исследований, которые много лет под-
ряд я веду в этом направлении. Разработанный мной метод
при определенных условиях позволяет отдельным людям
извлечь из далекого будущего ценнейшую информацию обо
всем том, что может особенно волновать человека в совре-
менном мире.
Футурологическая служба под эгидой ООН, используя
источник эзотерических знаний божественного озарения,
сумела бы в грядущем своевременно предостеречь несчаст-
ное человечество от многих грозящих ему катаклизм.
С уважением Евгений Терновцев,
доктор метафизики.
136
ЭНЦИКЛИКА 3
Верующий в Бога – не судится,
а не верую щий в Него -
уже осужден своим неверием
на веч ные страдания...
(Евангелие)
Господин, Президент!
Непосредственно в «Книге Вселенной» я прочел в озаре-
нии скрытую будущность новой России: будущее ее – печаль-
но, если она как и прежде будет следовать нечестивым путем…
Благополучие любой страны зависит не только от спо-
собностей политиков, которые приходят к власти, но в пер-
вую очередь от того, какого мировоззрения придерживается
народ, населяющий эту страну… Рабам нужен – Диктатор,
уголовникам – Пахан, нормальным гражданам – высоко-
профессиональное и добропорядочное правительство…
Современная Россия – в подавляющем большинстве сво-
ем – сообщество озлобленных, бездуховных и бескультур-
ных временщиков… Над формированием эдаких уродцев
усердно потрудились наши продажные средства массовой
информации: радио, телевидение, газеты, журналы, а равно
с ними и антихудожественное искусство…
Через них идет массированное, плановое растление на-
ции. Точно соревнуясь в том, кто из них более пакостней и
более мерзостней, денно и ношно вдалбливают они нашему
неумному обывателю свой огалтелый сатанизм, пропаганди-
руя за соответствующую мзду – романтику скотского секса,
игрового бизнеса и «крутого» бандитизма. Кумирами нашей
сегодняшней молодежи становятся проститутки – «певич-
ки», шоумены-педарасты и рэкитиры-бандиты.
Обвальное растление национального генофонда – страш-
нее любой агрессии из вне, страшнее любой экологической
катастрофы. Синдром бездуховности первопричина всех на-
ших бед и ведет некогда великий народ к полному его вы-
137
рождению, а через сплошную «дурофикацию» и всеобщую
спидофикацию страны – к его уничтожению…
Стоять или ходить на голове полезно лишь для профи-
лактики здоровья во время утренней физзарядки, но если
этим злоупотреблять, то уже через несколько минут голова
одубеет и человек перестает нормально соображать…
Что можно ждать от общества, которое почти сто лет, что
называется, стоит и ходит на голове?..
Удел смутноголовых – бестолковость, несуразность и
путаница. У беспутных людей нет и не может быть цивили-
зованного устройства жизни: ни путной конституции, ни
четких законов о взаимоотношениях, ни разумной веры, ни
боговдохновенных идей…
Непосредственно в «Книге Вселенной» я прочел в оза-
рении и как избежать, надвигающейся национальной ката-
строфы в России…
ЗАВЕТ предвечного гласит: президент – глава исполни-
тельной власти в стране – лично ответственен за все проис-
ходящее в ней. Назначает и снимает всех должностных лиц в
государстве, от губернатора до министра! Президент ежегод-
но отчитывается перед избирателями и контролирующими
органами (народными депутатами) за все промахи и неудачи
исполнительной власти от губернатора до министра… Оценоч-
ным критерием профпригодности лидера нации – является ре-
зультат работы всей исполнительной ветви власти: состоянием
духовного и физического здоровья народа, его материальным
и бытовым обеспеченьем, общим благополучием страны…
Парламент – рассадник смуты, ненависти и злобы – дол-
жен быть упразднен. Вводятся цивилизованные законы уже
опробированные, притершиеся, успешно действующие в
других благополучных странах…
Денежная единица страны – евровалюта…
Пророческое знание – есть зеркальное отображение буду-
щего и в отличии от философского, его нельзя подогнать или
приспособить к той или иной идеологии за желанную выгоду…
С уважением – доктор метафизики, Евгений Терновцев.
138
ШАНСЫ РОССИИ
(энциклика)
Господин, премьер!
Наконец-то штурвал российского государственного «ко-
рабля», терпящего бедствие в бушующем море, находится
в крепких руках разумно-храброго кормчего. Усилиями но-
вой команды задраиваются люки, заделываются пробоины,
устраняется течь. Корабль, избавляясь от лишнего балласта,
разворачивается по заданному курсу…
Цель ясна, да море штормит: без лоцмана-провидца не
напороться бы Вам на рифы у заветных тех берегов…
Пророческим предостережениям не вняли ни Горбачев,
ни Ельцин. Опрометчивость их очевидна: развалился Совет-
ский Союз, отторжена треть России – и ничего: злобу свою
вымещаем на ноготковой Чечне –долбим и долбим, будто
она во всем виновата… Избиение «младенца», как и многое
другое, дурдомовское – не могло не дискредитировать демо-
кратию в глазах нашего общества. Трудно, очень трудно бу-
дет теперь вернуть подорванное доверие простого народа к
истинной демократии. Уж слишком много накардыбачили
кабинетные лжедемократы… последний шанс избежать кро-
вавого хаоса и не допустить в России коммунно-фашисткой
диктатуры – в Ваших руках…
Я не тщеславен и без чиновничьей должности горазд по-
служить во благо отечества при правителе, которого очень
долго ждал наш Народ…
Ветер Вечности листает наугад страницы судеб из Книги
Жизни – мы призваны упорядочить их…
139
УЗНИКИ НЕИЗРЕЧИМОГО
(Рассказ пятый)
Не жизни жаль с томительным дыханьем,
Что жизнь и смерть? А жаль того огня,
Что просиял над целым мирозданьем
И в ночь идет, и плачет уходя!!
Аф. Фет
«Хотите, как Бог, знать добро и зло, хотите все знать, все
чувствовать, все видеть?» – вопросом пророка, вопросом ис-
кусителя прервал Терновцев мои сумеречные размышления
послеобеденного кайфа. «Что Вы, что Вы, маэстро!» – с на-
рочитой бесстрастностью уклончиво ответил я. Затем с по-
казной отрешенностью добавил к уже сказанному: «Где уж
нам-то с богами равняться! Не до жиру – быть бы живу». –
вторя в тон ему, процитировал я известное изречение, под-
тверждая тем самым еще раз свое полное безразличие к его
словам, да и вообще к самой теме абстрактного и мистиче-
ского, таким образом, пытаясь за счет своего скрытого ло-
гического хода склонить его к откровению. «Напрасны все
ваши уловки и ухищрения», – лукаво заметил он мне, пре-
досуждая мою неискренность.
«Людей ценят не только за их красивую внешность и спо-
собность складно говорить, а в первую очередь за их доброту,
душевность, за беззаветную преданность дружбе, за верность
долгу, потому что только такому человеку можно доверяться,
не опасаясь, что он тебя подведет и выдаст, – нравоучительно
прочитал он мне свою краткую нотацию, а помедлив немного,
добавил какой-то заученной фразой. – И полноте, друг мой,
кротостью лика праздниться. Давайте-ка лучше забудем вза-
имные наши обиды, – сменив наставительный тон в голосе,
он приятельски попутно заметил. – Не надо церемониться и в
обращении ко мне называйте меня просто Евгений».
«Нет! Нет!» – запротестовал я. – «Маэстро, и только Маэ-
стро! На этот счет я могу сказать Вам без всяких там обиняков,
140
что Вы на самом деле в моих глазах заслужили это звание сво-
им бесподобным и неподражаемым эффектом преобразова-
ния, который, несомненно, навсегда останется в памяти всех
тех, кому доводилось хоть раз присутствовать при этом супер-
сеансе человеческих возможностей!» – выпалил я на одном
дыхании, не удержавшись от восторженной хвалебной речи в
его адрес, тем самым как бы заглаживая свою вину перед ним.
Устыдясь своего первоначального розыгрыша, я своевремен-
но вспомнил о том, что от него ничего нельзя скрыть; он будто
читает ваши мысли и знает наперед все, о чем вы думаете…
«Вы зря завидуете тем, – вновь прочел мои потаенные мыс-
ли Терновцев, – кто явился на свет вместе с гордой мечтой по-
знать мир непознанного, кто, отчаявшись, бросил вызов самой
неизвестности. Зато я радости не знаю… Я одинок, как бог...
Испытывающий взгляд его лучом всевидения скользнул
по мне предостерегающе: – «Их жизнь полна тревог, сомне-
нья и терзаний; извилист и тернист весь путь к субстанции.
Достичь ее вершин дано не всякому. Тот путь не прочен. Он
зиждется на крови чувств, на крови мысли, то способ поэти-
ческого, интуитивного проникновения в истину всесущего.
Лишь в иступленном крике души, в мире высочайшего ма-
стерства и вдохновения поэт, художник, ученый, музыкант,
а с ним равно и болезненно влюбленные и жаждущие мще-
ния могут приоткрыть врата сверхкоматозного познания –
духа блаженства»…
Проникнувшись ко мне доверием, Терновцев, наконец-
то, решился на полное откровение со мной, доверяя мне о
себе как на духу в очистительной исповеди все самое личное,
самое сокровенное:
– Мне тоже когда-то в детстве жуть как хотелось быть
сверхмогущественным и всесильным, как Бог...
– Возможно ли… в таком возрасте… помышлять об этом, –
усомнился я.
– Отчего же нет? – последовал полуответ-полувопрос. –
Все возможно верующему, – попутно бросил он, а помолчав,
в горькой задумчивости добавил: – Еще как возможно! Ког-
141
да я немощен, тогда силен! – говорил еще святой Апостол
Павел. Бывает в жизни человека такое состояние духа, ког-
да в считанные минуты ребенок становится мудрецом, и на-
оборот, мудрец – ребенком…
– А что такое? Что за причина? – поинтересовался я с
живым участием.
– Что за причина, – будто уточняя мой вопрос, повторил
он. Затем помолчал немного, добавил с горькой иронией. – В
жизни почти каждого человека бывают такие остродрама-
тические ситуации или даже трагедии, когда порой прихо-
дится сожалеть, что ты и на белый свет-то родился…
– А Вам лично приходилось испытывать разочарование
в своей жизни? – настойчиво допытываясь до сути, поспеш-
но спросил я его в упор, действуя по принципу: куй железо,
пока горячо.
– Мучительно вспоминать, не только что рассказывать
об этом, – мрачно и нехотя произнес он, но все же уступил
моей настоятельной просьбе, припомнив еще один эпизод
из своей жизни. – В те далекие годы моего раннего детства, –
начал рассказывать он, – наша многодетная семья ужасно
бедствовала, голод был жуткий… Мне было тогда всего-то
года три, четыре отроду, а дома – хлеба ни крошки, маковой
росинки во рту за неделю не было… Голодный, отощавший,
еле двигаясь, я кое-как добрался до колхозного поля, чтобы
там хоть чем-то поживиться… Только сорвал тыквенную за-
вязь – вижу объезчик верхом на лошади едет по дороге – я
сжался в комочек, притих, затаился»…
Стиснув зубы, напрягая мышцы лица, играя желваками
скул, Терновцев прервал свой рассказ, оттого, что спазмы
гортани мешали ему говорить, воспоминания заполнили все
его существо. Он резко встал с постели и, как затравленный
зверь стал ходить взад и вперед по купе. Вид его был ужа-
сен: без кровинки в лице он напоминал мне средневекового
схимника, которого должны были повести вот-вот на казнь.
– Эта громадина оказалась не объездчиком, а самым
главным коммунистом в ауле. Заметив меня, прячущегося в
142
ботве колхозной полосы, Бейспекхан резво направил в мою
сторону своего бешенного Шайтана, чтобы растоптать меня
копытами лошади. Конь резко отпрянул, учуяв пред со-
бой живое создание, чуть не сбросив с себя могучего седока.
Сколько не гнал он потом коня на меня: и шпоры давал ему
под бока, и куцей нагайкой хлестал по крупу – тот пугливо
сторонился. дико храпя и вставая на дыбки… Выругавшись
на коня за уросливость, комбедовец слез с седла, схватил
меня за ноги, и как трепыхающегося курёнка, потащил к
яме с водой, позеленевшей от тины, а подойдя к ней – швыр-
нула на самую середину…
– Его видите ли, – обратился он ко мне, – забавляла моя
кошачья цепкость и живучесть, забавляла сама игра в без-
наказанность, – болезненно исторглось из его груди. – Зло
порождает зло, – сделал общий вывод Терновцев, и пояснил
его. – «Рано или поздно, породившего зло обязательно на-
стигает возмездие – независимо от того, кто он и какое за-
нимает положение в обществе.
Нет! Не ударом ножа из-за угла в спину и не выстрелом
в грудь из ружья на горном перевале, отомстил я своему
ненавистнику, – как бы подытоживал свой рассказ Тер-
новцев, – эдакая смерть не приносить большого страдания.
Преступление его заслуживало большего наказания. Да, что
там, – махнул рукой безнадежно Терновцев, – мог ли я и по-
мышлять в то время о каком-то отмщении.
Месть, жестокая месть, – бесстрастно, как судья, про-
изнес эти слова Терновцев и продолжил прерванную часть
своей мысли. – Месть таилась в нём самом, порожденная за-
коном неотвратимости…
Сына его единственного, возлелеенного им: халёного,
откормленного – ужалила змея, а сам он от горя такого – со-
вершенно ослеп»…
«Куткатындар! Сактынтындар! Сайтан! Шайтан!» – как
обезумевший вскричал Бейспекхан, узнав во мне воскрес-
шего, когда уже спустя десяток лет после того ужасного
случая, я встретил его в одном из соседних аулов, одетого
143
в лохмотья, жалкого и беспомощного, всеми забытого и за-
брошенного, живущего только за счет подаяния сердоболь-
ных людей.
Точно ослепший циклоп из сказки Шахерезады, он в стра-
хе и ярости метался из стороны в сторону, неуклюже споты-
каясь и тычась лбом в попадавшиеся ему на пути предметы…
В начале мне даже не верилось, что передо мною в сгор-
бленной позе просящего милостыню, под личиной юро-
дивого и нищего, скрывается, некогда могущественный,
своевольный и властный, беспощадный тиран-коммунист,
пресытившийся всеми благами и радостями жизни…
Не верилось, потому что передо мною была только тень,
оставшаяся от него, и то доведенная временем до неузнавае-
мости.
И только когда он затрясся от страха и злобы, узнав, кто
стоит перед ним, когда подняв обе руки с зажатой в них клю-
кой, он начал ею в безотчетной ярости махать в мою сторону,
сопровождая эти удары по воздуху дурными выкриками:
«Спасите! Оградите! Сгинь! Гиена! Сгинь, дьявол!» – только
тогда, по-настоящему, я признал в этом отвратительном и
безобразном существе своего «старого» знакомого – беснова-
того живодера Бейспекхана…
Охваченный смятением и растерянностью, совершенно
обезвреженный и обезоруженный собственной беззащитно-
стью и немощью, он вызывал теперь почему-то во мне глу-
бокое человеческое чувство сострадания, жалости и сожале-
ния случившегося…
Казалось бы, всё правильно, – отвлекшись от главной
темы рассказа, пустился в необычные рассуждения Тернов-
цев, – справедливость восторжествовала: у змеи навсегда
вырвано жало, чтобы она не смогла больше жалить.
Все правильно, конечно, если судить об этом из приня-
тых и существующих в современном цивилизованном обще-
стве правил и норм человеческой нравственности и морали.
Но с другой стороны, ведь всякое совершенное зло по
этим же меркам пресекается, это неоспоримо, опять таким
144
же злом. Следовательно, всякое воздаяние за преступление –
есть также зло, и зло не меньшее.
Так как же быть? Где же выход? Придя к такому печаль-
ному выводу, спрашивал я самого себя, глубоко потрясен-
ный в тот день страшной сценой человеческой трагедии.
Отчего, откуда берется злоба людская? Неужто, думал я
тогда, человек настолько испорчен и порочен по своей при-
роде, что не сможет никогда освободиться от довлеющих над
ним дурных привычек и душевных изъянов – зависти, жад-
ности, лютости, наркомании, пьянства, разврата, и что он в
будущем обречен от этого на самоуничтожение. Возмущен-
ный мой дух продолжал извлекать из глубин подсознания
подспудные мысли: «Ни одно другое живое существо, кроме
человека, не способно к уничтожению собственного вида и
рода, хотя они из низшего гомогенного ряда и по сравнению
с человеком не обладают разумом, – не способны эти суще-
ства и к полному истреблению других подвидов, частично
отбирая из них для пищи себе лишь слабых и больных, да и
то не из вражденной кровожадности, а в меру совершаемого,
жизненно необходимого и обоснованного акта для поддер-
жания равновесия и баланса в природе.
Самые агрессивные звери и даже ползучие гады, не го-
воря уже об остальных божьих тварях, только в отдельных
случаях нарушают сложившиеся в природе устои, престу-
пая этот запрет исключительно в целях самозащиты и обо-
роны, когда они чуют или видят, что им угрожает реальная
опасность.
Однако и тогда они остаются верны своим инстинктам,
не действуют исподтишка, не нападают внезапно, а предва-
рительно избрав устрашающую позу, издают отпугивающие
предупреждающие звуки, как бы этим хотят сказать: «Бе-
регись! Иду на Вы!»
– А ведь в самом деле, – обратился он ко мне, – ничего
такого никак нельзя сказать о нашем брате – человеке, су-
ществе разумном… И только человек! О, этот хрупкий мыс-
лящий тростник! О, этот свирепый могучий монстр, вобрав-
145
ший в себя все то порочное, что есть в природе. Он – великий
комбинатор и великий грешник, вообразил, что он царь и
бог одной из прекраснейших планет Вселенной, великодер-
жавно возомнив, что только он один способен ей придать и
продлить расцвет и процветание, неправомерно оттеснив
всех других ее обитателей. Уже тогда, в начале своего стре-
мительного взлета в нем таился этот холод и адское презре-
ние ко всему его окружающему.
Еще тогда на заре своей деятельности человек, это исча-
дие эволюции, счастливо обретя высший продукт материи –
разум, навсегда вышел из-под опеки и повиновения своей
матери-природы, разорвал все путы природных инстинктов,
удерживавших его в общих рамках гармонии и согласия,
начал бурно расти, развиваться. Алчный, вероломный, он
всюду сеял зло и разорение, если видел или находил в том
хоть малейшую сиюминутную для себя выгоду. Истреблял
лес, засорял и загрязнял реки, озера, моря, атмосферу, бес-
пощадно уничтожал «братьев своих меньших», не щадя еди-
нокровных, себе подобных братьев по разуму, при всем при
том не задумываясь нисколько о будущем жизни планеты, о
жизни, как духовной, так и физической, своих потомков.
И так из года в год – многие тысячелетия, вплоть до на-
ших дней и все время руководствуясь неизменно поощри-
тельным истреблением всесущего под девизом: после нас –
хоть потоп.
Червяк ненасытный – все точит и точит. Все гадит и га-
дит…
И что же, результат несуразной деятельности человека
на планете не мог не сказаться. Уже сегодня общий итог ее
очевиден: загублены многие виды зверей, рыб, птиц, дере-
вьев, растительности; отравлены многие реки, озера; по-
крылись ядовитой нефтяной пленкой огромные морские
пространства, перенасыщена вредными газами атмосфера,
химические реакции которых стремительно разрушают
озонный слой атмосферы, защищающий все живое от ради-
оактивных лучей солнца.
146
Венцом же всех мрачных «творений» явилось изобретен-
ное им оружие массового поражения и побочно сопутствую-
щие ему неизлечимые болезни, более опасные, более скры-
тые, чем в прошлом свирепствовавшие на земле оспа, чума и
холера, от страшных эпидемий которых человечество изба-
вилось благодаря объединенным усилиям, единством всех
наций и народов в этой борьбе, концентрации человеческой
воли и разума…
Но можно ли назвать разумным человеческие действия
в военном противостоянии двух могучих систем, двух сверх-
оснащенных группировок, не схожих меж собой лишь по
своим идеологическим убеждениям, что и поставило мир на
грань всеобщей катастрофы?
Вся планета, как пирог изюмом, начинена огромным ко-
личеством смертоносного оружия массового уничтожения,
которого уже сейчас хватило бы на тысячу таких планет,
как наша земля, чтобы их полностью разрушить. И что уди-
вительно так это то, что правители и граждане этих стран,
да и все люди земли вполне осознают, что в случае войны –
не будет ни победителей, ни побеждённых. И тем немение
никто из них не предпринимает ни малейшего усилия по
всеобщему и полному разоружению на планете. Никому и в
голову не приходит избавиться от многомиллионной армии
паразитов, пожирающих третью часть бюджета каждой
страны… Это ли не есть наглядное свидетельство умствен-
ной неполноценности человека, образец его извращённой
логики…
Разумно ли то, что запасы этого оружия продолжают без
конца и края расти, потребляя все больше и больше матери-
альных ресурсов земли. Разумно ли то, что люди мучаются,
люди страдают от неизлечимых болезней, от физического
и духовного голода. Люди задыхаются от смога, люди му-
чаются от страха за свою жизнь. Но люди не торопятся, не
спешат искоренять в себе зло, хотя отлично понимают, что
только полное истребление, даже в мыслях, этого вкрадчи-
вого порока, обеспечит человечеству Великую жизнь, Вели-
147
кое Чувство, Великое Слово, Великий Разум! Другого нам
не дано!
– Простите, – перебил я Терновцева, возвращая его в
прежнее русло, отчего он так испугался, вдобавок окре-
стил Вас еще дьяволом? Не потому ли, что многие на-
роды Востока еще и сегодня склонны к суеверию, а в
то время, видимо, особенно много было мистического тума-
на в сознании людей? – дополняя вопрос, высказал я свое
предположение.
– Вот тут-то как раз Вы глубоко заблуждаетесь, – возраз-
ил он. – Мистицизм действительно впервые возник на древ-
нем Востоке и там глубоко пустил свои корни в гуще народа,
но в том то все и дело, что возник и развивался он не как
суеверие, а как наука.
Испугался басмач отнюдь не из суеверного своего воз-
зрения на мир, не потому, что я предстал перед ним воскрес-
шим и во здравии, а по той причине, по которой он получил
неотвратное воздаяние, градом обрушившееся на него с пер-
вой нашей с ним встречи и преследовавшее неотступно все
эти последние десять лет. – неторопливо разъяснил он свой
пробел в повествовании, который он преднамеренно опустил
из своего рассказа, прибегнув довольно хитро к необычному
приему ретардации, только правда, не с целью усилить мой
интерес к рассказчику, а с самой благожелательной: при-
учить меня видеть и мыслить всегда и во всем шире, мас-
штабнее…
– То был результат запредельных компенсаторных уси-
лий мозга, подпитанного вселенским, субстанциональным
потоком сознания, – снова оживился Терновцев и глаза
его засветились зеленовато-фосфорическим блеском. Про-
никнув случайно в иступленном экстазе в святая святых,
человек приобщается к космоокеаническому сознанию, и
это обеспечивает всю полноту проявлений всех его способ-
ностей, всего его потенциала возможностей. Прорыв сквозь
узкие рамки аналитического разума открывает всякому ин-
дивидууму возможность обрести непостижимую для нор-
148
мального понятия мистическую силу, способную совершить
возмездие и нести воздаяние с полной фатальностью.
После этих его слов стоявшие на столике бутылки из-
под пива и сока, к моему чрезмерному удивлению, плавно
поднялись на воздух, увлекаемые какой-то магической си-
лой, и поплыли, блуждая в пространстве. Затем достигнув
потолка вагона, также мягко и плавно опустились на свое
прежнее место. Потрясающее зрелище! – доложу я Вам…
Мыслящий эффект Терновцева и на сей раз в своем но-
вом проявлении выглядел еще более фантастически внуши-
тельным и грозным, а если взять на веру достоверность все-
го того, что было рассказано Терновцевым, в правдивости
которого я ни имею права сомневаться, если взять на веру
существование в потенции человеческого сознания еще выс-
ших ступеней, проявление мыслящего эффекта, чем те, что
мне представилось наблюдать, и которые воздействуют на
расстоянии и с обширной амплитудой во времени, преобра-
зуя желание в желаемое как исход, то было бы даже непо-
стижимо обычному уму понять его действия, да и вообще,
возможно ли вообразить невообразимое?
Этот вопрос долго не давал мне покоя: я не мог нормально
ни спать, ни пить, ни есть, в голове хаос, бедлам, путаница.
К вечеру, набравшись мужества, отбросив к чертовой ба-
бушке все свое целомудрие, я не удержался от соблазна и по-
просил его поделиться со мной, не мудрствуя лукаво, хотя
бы поверхностно, в общих чертах, о природе и происхожде-
нии мыслящего эффекта во всех его проявлениях, и каким
это образом он сам впадает в глубокий транс и что чувствует
в это время, что он слышит, что видит в момент медитации.
– Не вытерпел, зажглось ретивое, – с мягкой усмешкой
на устах встретил он мою просьбу, как всегда предугадав ее
заранее.
«От природы я имел врожденную перенасыщенность
эмоциональных чувств, – согласно прозвучал бархатистый
голос Терновцева, – не по летам пытливый и зрелый ум. Ча-
сто уединяясь, уже тогда, я размышлял, влекомый дерзно-
149
венностью, о сущности земного бытия. Время от времени я
все чаще и чаще вдавался в эти невинные, хотя и не детские
занятия, и незаметно для себя открыл заглавный лист из
книги жизни. Это было предтечей осознания связи между
причиной и следствием, сводившейся к тому, что человек
наделен самой природой тесным единением его с абсолютом
божества.
Но этого, казалось, мне мало, недостаточно. Весь окру-
жающий мир вокруг меня был жестоко бездушен, ограни-
чен, а мне хотелось унестись в беспредельное, далекое, гря-
дущее, хотя бы в мыслях, и я с пристрастием тревожил свое
детское воображение работой мысли, погружая сознание в
транс мыслительной йоги. Я пытался понять саму суть этой
связи, полагая, что раз человек обладает божественной при-
родой, стало быть, вразумленный и очистившийся от сквер-
ны, он способен и управлять силами вселенной.
Значит, – рассуждал я, – практически своим мироощу-
щением, приобретя нужную форму в виде специфических
переживаний, иллюзий, ожиданий, аскезы, я смогу воздей-
ствовать сверхъестественным путем на события и на других
людей по своему усмотрению и желанию…
Для этого я должен был сначала научиться, а затем и
отработать свой точный эмпирический код мысли, позво-
ляющий достигать всевозможных чудес как бы «научно-
техническим» методом…
И сколько было пролито детских слез разочарования,
сокрытых от мира в глухой, уединенной, подчас мрачной
печали…
Вообще-то мистический опыт невозможно подвергнуть
рассудочному анализу. Его нужно очень сильно захотеть и
самому пережить. В ситуации предельного духовного на-
пряжения, в глубоком сосредоточении на чем-либо, а также
в момент внезапного пробуждения или сильных потрясений,
страданий, раздумий, самоистязаний, аскезы у человека
искажается нормальное восприятие времени событий, что
благодатно способствует прорыву духа сквозь оковы самой
150
рациональной рациональности, способствуя прорыву к но-
вому знанию более высокого порядка, приносящему испы-
туемому невиданную энергию и стремительную ясность…»
Переходя от мысли к мысли, Терновцев все ближе и бли-
же подходил к самой сути: все больше и больше раскрывая
генезис философского камня…
«Наше нормальное или, как мы называем, разумное со-
знание представляет лишь одну из форм сознания, причем
другие, совершенно от него отличные формы существуют
рядом с нашим обычным сознанием, но только в другом из-
мерении, не соответственных между собой, в смешанных
временною разностью вселенского круга: где будущее пре-
допределяет настоящее, настоящее переходно в прошедшее,
прошедшее – возвратно в настоящее, а настоящее рождает
вновь истоки будущего.
С тех пор, когда впервые, еще того не осознавая, я ули-
чил в многоликости жизнь, прошло немало лет. И прежде
чем я сумел понять, осмыслить теневые преломленные сто-
роны многоцветного спектра гнозиса, утекло не одно деся-
тилетие.
Однако до сих пор, хотя потрачено немало средств, здо-
ровья, непосильного труда, я мало чего достиг закономер-
ного, аналитично объяснимого. Действительность всегда
хаотична, подчиняющаяся лишь настроению, игре случая…
Окутанное неизвестностью и таинством многомерных прояв-
лений, находящихся на грани мистики, это явление сверх-
осознанного состояния непостижимо нашему привычному
способу мировосприятия из-за полной его ограниченности.
Законы логики в этом состоянии сознания нарушаются, тог-
да противоречия не рождают изумления. Чтобы выразить
такое состояние, дискретные символы языка оказываются
скудными и даже неприемлемыми.
Хотя подобное восприятие оказывается парадоксаль-
ным с точки зрения аналитического ума, все же в момент
медитации оно оценивается как нечто вполне естественное,
достоверное…
151
В момент сеанса созерцательных медитаций, в предель-
ном напряжении усилий происходит централизация всех
физических и духовных человеческих сил, концентрируе-
мых в единое целое, в единый сгусток психической энергии,
которая затем высвобождается для реализации практиче-
ских и творческих целей…
Проникая беспрепятственно всюду, проникая в святая
святых духа природы, человек тем самым приобщается к
космическому, океаническому сознанию вселенной, и это-
то обеспечивает во всей полноте проявление нами своих по-
тенциальных способностей, позволяет войти в стадию сен-
скоматозного состояния: глубокий вздох – и длится, длится
выдох… взлет духа преисполнен радостью света и ясности…
И затихает в умиротворении грудь, сползает тяжесть
тела, лишь где-то, бодрствуя, мигает сумрачно сознание.
В объятиях пустоты и невесомости – летишь, летишь,
летишь…
Дыхание легко, легки движения, нет ощущенья движе-
ния, дыханья – нет, а мысль свежа в прозрении волшебных
озарений…
Струится миг в стремлении к высокому: я царь, владыка,
властелин своих земных желаний… В тот миг во мне заключе-
на их вся одновременность, я знаю все о всем досрочно: досроч-
но чувствую, досрочно вижу. Я вижу бег ушедшего, теченье
настоящего и как в стремительном порыве мчится будущее…
В мое сознание тогда приходит дивный рой видений. Вся
жизнь бежит запутанной чередой. И мыслям, чувствам взо-
ру покоряется начало тайного во всей своей перспективе.
В тот миг я чувствую в себе тоску, печаль, веселье, радость,
благоговение любви. Я знаю наперед чужие мысли, их чувства,
их дела. И люди мне знакомы незнакомые. И все значительные
и даже незначительные события будущего известны мне тогда,
и все то новое, что только назревает в этом грешном мире.
Умеренность во всем – извечный стиль природы. Откры-
тое на миг ее рукой окно в незнаемое, задергивается вновь
таинственною шторой.
152
Глубокий с шумом вздох – он длится, длится, длится,
возвращая тяжесть жизни телу. Сознанье сном помрачено.
Усталостью объяты дух и плоть – струится пот по телу…
Проснешься в день иль в ночь – все тело треплет дрожь,
душа блуждает в чувствах смутных»…
– Странная реминисценция, – заметил я, перебивая.
– Странно другое, – возразил он, – то, что вновь обретен-
ное всеведенье от приобщения к всевышнему абсолютному
знанию внезапно вдруг тускнеет, и обнаруживается мучи-
тельная утеренность всего приобретенного; затменье памя-
ти как будто призвано стереть усвоенную мною мудрость,
чтоб я не смог использовать свою осведомленность в земном
своем существовании.
Проходит много дней, проходит иногда немало лет,
давно забытые виденья «те» пред взором вновь встают –
ожившие, живые. И также мыслят, так же говорят, де-
янья те же. Порою дивишься тому, недоумеваешь даже:
кто они – эти живые предметы? Обогащенные ли то ко-
пии существ без духа и плоти, что много, много дней тому
назад возникли из ничего в моем раскованном воображе-
нии? Или же они действительно настоящие земные люди
со своими помыслами, со своими суетными заботами, а
мне они сквозь пыль космических времен лишь жуткой
былью вечно снятся, – как-то неуверенно отвечал Тернов-
цев, будто самому себе на преследовавшие его мучитель-
ные вопросы, с тягостным усердием отыскивая для них
исчерпывающие объяснения…
– Представляете! В своем стремлении преодолеть внеш-
ние стороны тьмы вещей, чтобы проникнуть в сокровен-
ное начало потаенного смысла мира, – я, в конце концов,
обнаруживал для себя, что гоняюсь часто за эхом издан-
ного звука от чужого голоса… Допустим, – возбужденно
продолжал он, – что вы привольно, интуитивно сочинили
что-то выдающееся: будь это в музыке, поэзии, то ли еще
в чем, и вдруг через какое-то время с досадой узнаете до-
вольно тривиальное: что ваша вещь в мире давным-давно
153
существует и имеет другое авторство… Нет, нет – не пла-
гиат, – опередил он меня. – Потому как присвоить то, чего
прежде человек о том ничего не слышал, того чего не ви-
дел, не знал-невозможно»…
– По-видимому, тоже самое, нечто обреченное испыты-
вал на себе и древний китайский философ Хуэй Ши когда-то
говоря: «Только сегодня отправившись в Юэ, туда я давно
уже прибыл», – щегольнул я перед ним своими скромными
познаниями в области древневосточной культуры…
– Обреченность, что безнадежность – суровый приговор…
Простой смертный волен хотя бы в свободе выбора своей
судьбы, имей он стремленье, имей он желанье обустроить
свой жизненный путь на свое усмотренье…
– Как у Кольцова? – спросил я. – «Горе есть – не горюй;
дело есть – работай, а под случай попал – на здоровье гу-
ляй!»
– Не совсем так, но вроде того… А тут – все ночь предо-
пределенья… Может я грешник пред Богом великий?! Мо-
жет отпетый преступник Я?..,
Мятежный дух в нем прирожденного исследователя
не мог примириться с озорно обыгрывающей его трех-
кратной природой, не мог смириться он с той, ставшей
для него камнем преткновения неразрешимой проблемой,
с которой он столкнулся на пути к сверхпознанию, кото-
рую природа закодировала в каждом из нас своим ореолом
недоступности.
Мятущийся, в муках надрыва. терзаний, он пытался
найти и воскресить в своей памяти весь тот клубок противо-
речивых, несоизмеримых и несогласных между собой поня-
тий, которые ни на минуту не давали ему покоя, и всю жизнь
неотступно и в день, и в ночь, во сне и наяву преследовали
его раздвоенное, затравленное воображение.
Измученный в самом себе, он хотел во что бы то ни
стало основательно разобраться со всей этой разноголосой
путаницей своих откровений, стремясь создать из «нечто»
разобщенного единую и стройную систему закономер-
154
ностей с гибким и автономно управляемым механизмом
мысли, стремясь найти более эффектные, более действен-
ные приемы и методы постижения мира, отличные от
привилегированных, авторитарных приемов и методов,
существующих в классической науке, желая тем самым
раскрыть иные пласты горизонта человеческих возмож-
ностей, по всем параметрам превосходящие все ныне су-
ществующие, и которые, наверно, доступны лишь одним
богам…
Утратив веру во всесильность богов, в непогрешимость
науки, благодаря своей неистовой одержимости, настой-
чивости, своим исключительным способностям, раскрыв-
шимся в нем в раннем возрасте, он намного опередил своих
земных собратьев на пути познания истоков истинного, на
пути постижения истоков микромакрокосмического, всего
мироздания.
Однако, несмотря на эти потрясающие успехи, он все
же так и не смог до конца воплотить в жизнь свою меч-
ту, так и не смог до нынешних дней достичь всех ее за-
предельных высот, не смог сравниться силой и властью с
самими богами, оставаясь навсегда вечным изгнанником
ада и рая, отторгнутый и непонятый соплеменниками,
отвергнутый и не принятый богами, с душой мятежною
скитальца-бунтаря и мыслями опальными, греховными
отверженного демона…
Воистину поучительны мрачные выводы Экклезиаста,
осуждающие жажду знаний, где сказано: «искания мудро-
сти и познание есть погоня за ветром, потому что во многой
мудрости – много печали; и кто умножает познание – умно-
жает скорбь»…
Без преувеличения к нему можно отнести и миф о бого-
страдальце из книги пророка Исайи: «Он был презрен и ума-
лен пред людьми, муж скорбей,.. взял на Себя наши немо-
щи… Господь возложил на него грехи всех нас. Он истязуем
был, но страдал… как агнец»…
155
ПРОЩАЛЬНАЯ ВЕЧЕРЯ
(Рассказ шестой)
Я пришел – не прибавилась неба краса…
Я уйду – будут также цвести небеса…
Где мы были, куда уйдем отселе?..
Глупы домыслы всякие и словеса!..
Омар Хаям
Было уже далеко за полночь, когда мы с Терновцевым,
сильно проголодавшись, вспомнили об ужине. Но так как
мы спохватились слишком поздно, ресторан был уже за-
крыт, то нам пришлось на этот раз довольствоваться по-
солдатски сухим пайком. Весь наш провиант состоял из
очень скудных запасов двух беспечных холостяков: неболь-
шого куска ветчины, нескольких тощих рыбешек, под-
вяленной воблы, пары ломтиков зачерствелого хлеба, да
полдюжины бутылок кислого жигулевского пива. И надо
было самому видеть, чтобы удостовериться, с какой почти-
тельностью он относился к этим остаткам роскоши из по-
лубросовых продуктов. Нет, то не было скопидомством или
скареднической жадностью «скупого рыцаря», обладателя
несметного сокровища, то была укоренившаяся в нем с дет-
ства, привычка, втравленная в него, как серная кислота в
железо, возможно религиозным постом, возможно услови-
ями его социального происхождения, а может быть и дли-
тельной политической голодовкой.
Честно признаться, меня и самого вначале это несколько
обескуражило: как то уж не вязалось одно с другим, не вери-
лось в его особенное донкихотство, не верилось, что человек,
обладавший неограниченной возможностью, был бы также,
как всякий другой, естественен и не прихотлив в жизни.
Правда, в поведении его я не усмотрел и грамма напыщен-
ной, напущенной актерской наигранности в благочестие…
Не было это похоже и на благовоспитанную сдержан-
ность ортодоксального аристократа, хотя соблюдение ко-
156
декса чести и скромности и для него было богослужебной
данью и вершиной суеверного преклонения. По-видимому
здесь – то и крылась интересующая нас тайна его аскетиче-
ского воздержания от многих земных соблазнов, иначе что
могло еще мешать молодому здоровому человеку окружить
себя реальным изобилием во всем, если он мог по всякой
своей прихоти, как мы теперь с вами знаем из предыдущего:
и есть самые дорогие кушанья, и пить заморские вина – мог
жить и не тужить, утопая в бриллиантовой роскоши: поль-
зуясь и славой гения, и властью короля и не истязать себя
повседневными лишениями… Но здесь дело было, по-моему,
еще и в том, что Терновцев никогда не принадлежал к чис-
лу великих шарлатанов, которые всегда стремятся во что бы
то ни стало заполучить для себя желанную выгоду, всегда
подумывая, как бы занять повыше положение в обществе в
обмен на свои очень скромные достижения в области знаний
и способностей, а там хоть трава не расти…
Терновцев был контрастной противоположностью всей
этой бездуховной просвещенности. В отличие от «людей
пользы» он был в «миру» свободным от практического ин-
тереса, порвавший с ним и живущий своей особой жизнью в
мире чистой красоты и истины, как бы совершенствуя несо-
вершенство самой природы. Люди-гении, к которым он при-
надлежал несомненно, это исключительные существа. Их в
мире единицы, и они всегда несчастно одиноки, потому что
их образ мышления, их творчество не понятны современ-
никам и по-настоящему оценивается их уникальный вклад
в развитие общества лишь будущими поколениями, более
очеловеченными…
Оттого-то и находятся они в постоянном конфликте с ми-
ром практической жизни, оттого-то и мытарствуют они, что
отрешаются от своих утилитарных потребностей и видят в
предмете природы или продукте своего труда не материаль-
ную их сторону, а их идеи, трактуемые в платоновском духе,
то есть: созерцая и восхищаясь, не обладать и не иметь; на-
ходя свое удовлетворение в экзотическом созерцании пере-
157
хода низших материй в высшую стадию сублимации, кото-
рую лишь им, одиночкам, дано постигать как божественное
откровение. Балансируя между существованием и бытием,
воспринимая недоступную обычным людям сущность ве-
щей, а не только полезные впечатления от них, Терновцев
нес людям тот тайный их свет истины, который просвет-
лял и снимал с каждого давящий на него груз грубой серой
действительности и который этим своим магическим лучом
пробуждал во всяком, с кем он сходился и веру, и любовь, и
великодушие.
– Возрождение утраченных традиций в отечественной
культуре невозможно без полного изгнания из ее сферы
антинародной коммунистической идеологии», – говорил
он в одной из последних бесед со мной. Идеологическая се-
куляризация, по его словам, и привела к разрушению всех
прежних человеческих ценностей и надежд. Тяга к коллек-
тивным хлябям, считал он, оборачивается для людей изжи-
ванием у них фантазии, воображения, что порождает в каж-
дом и душевный разлад, и физическую надломленность…
«И пока воля толпы, – обобщено взвешивал он, – на-
зываемая классовой борьбой, не станет лояльной и путь ее
прогрессивным, а не реакционным, о фантастической ауре
возрождения, провозглашенной в «перестройке», которая
должна была бы освятить всех нас своим святым огнем воз-
ращенной свободы, сблизив умы и души людей, и которая
должна была бы, наконец, остановить духовное вырождение
нашей нации, сделав усиленный рывок к своему перерожде-
нию, что несомненно благодатно содействовало бы и другим
народам, населяющим нашу страну, к переходу в высшее
свое состояние во смене старого мышления, в оценке всех
других критериев жизни, – нечего и мечтать. «Век мой –
зверь мой», – сказанное однажды Осипом Мандельштамом
еще в начале нашего столетия и сегодня продолжает висеть
дамокловым мечом над грешными потомками Адама…
Позади остались также крупные сибирские города, как
Тюмень, Ишим, Омск, Барабинск. Приближались неумоли-
158
мо и столица Сибири – Новосибирск, где на станции Тернов-
цев должен был сделать пересадку на другой поезд, точнее, на
один из поездов южного направления, следующих в сторону
Алма-Аты, Ташкента, а мне следовало еще долго, долго потом
в мрачном одиночестве продолжать свое межконтиненталь-
ное путешествие дальше на Восток, до самого синего моря…
Пыхтя натружено, наш поезд, убивав скорость, насто-
роженно, будто примеряясь, стал несмело въезжать в кле-
точную дыру – громаду железнодорожного моста через Обь.
Сквозь просветы прыгающего перед глазами частокола лест-
ничных маршей из стальных могучих швеллеров дорожного
сооружения можно было видеть из окна движущегося ваго-
на обширные плесы реки, намытые прошедшим недавно по-
ловодьем; узкие глинопесчаные косы и даже целые подво-
дные острова, отмеченные на бурой воде полосатыми буями;
были видны и дымные светящиеся масляные полосы тавота
или солярки, что растянуто текли широким неуклюжим
монстром с постоянно меняющейся своей внешней формой.
Особо выделялись по обе стороны водной глади и оба кру-
тые берега реки, захламленные всякой всячиной, начиная
с бугристых завалов строительного мусора и отходов из же-
лезобетона до целых гор ржавеющей сельхозтехники, воз-
вышающейся мрачным памятником советской бесхозяй-
ственности, что царила и царит еще по всей стране.
Вверху и внизу по течению шли и шли нескончаемой
вереницей не обихоженные и замызганные «родные наши
плавсредства». То были самоходные суда и буксируемые
ими баржи. Загруженные: одни – контейнерами, бетонны-
ми плитами; другие – щебенкой, рубероидом, битумом, – но
больше всего шло их порожняком. На всем протяжении из-
вива реки, куда достигало зрение, не было видно ни одной
настоящей яхты – парусника, а так хотелось увидеть мне,
если и не современную бригантину – лайнер, то по крайно-
сти какую-нибудь завалящую самодельную яхтенку, но что-
бы она была легкою и вольною под белоснежным парусом,
какие плавают по морям в чужедальних странах…
159
Где-то в соседнем купе забренчала фальшиво гитара и
чей-то сиплый голос запел популярную песенку-однодневку.
«Этот стон у нас песней зовется». «Пойдем послушаем, что
ли? – предложил мне Терновцев. – Не настроенность ин-
струмента невозможно как ухо режет!» – пожаловался он.
«А мне так ничего, наверное, медведь на ухо наступил», –
смеясь, ответил я.
Выйдя в коридор, мы постучали в дверь чужого купе, где
веселились подвыпившие люди. Дверь открылась и нас впу-
стили, пригласили в гости. Компанийка из четырех человек,
изрядно разгоряченная крепкими напитками, шумно потес-
нились, уступив нам место с краю.
«Если можно, разрешите подстроить Вашу гитарку, – не
садясь на диван, потянулся Терновцев к играющему «вока-
листу». «Пожалуйста!» – протянул тот дешевенький свой
инструмент, несколько сконфуженный и недоумевающий.
Пройдясь быстрым-быстрым постукиванием по всем стру-
нам гитары большим пальцем правой руки по несколько раз
кряду: сверху вниз и снизу вверх, он левой рукой стал поо-
чередно подкручивать влево, вправо каждый из семи кол-
ков струнодержателя на головке грифа гитары, добиваясь
на слух более четкой гармонии ее строя.
Первые же звуки аккордов, взятых им легко и непри-
нужденно, пролили нежные заунывно-тягучие мелодии, то
ли из русских народных песен, то ли из каких-то старинных
романсов. Импровизированное зрелище, устроенное Тер-
новцем прямо в коридоре вагона, было настолько адапти-
рующим, действенным, что казалось, проводил его никто
иной как сам Иерофант из древнегреческих мистерий, от-
крыватель святых истин и тайн, покровитель отрешенных.
Особенно внушительно было его виртуозное исполнение на
гитаре сложнейших пассажей с имитацией то разметели-
стых посвистов, так напоминающих зимнюю вьюгу в зим-
ний вечер, и душераздирающего плача со смертным стоном
из тоскливой песни зверя в морозную ночь; то обнаженной
клятвы верности из весенней трели соловья, пересмешли-
160
вого свиста скворца, шепелявого щебета ласточки, утом-
ленного писка синицы, жаворонкового уговора, – даже на
этом плохеньком инструменте ну просто завораживало. Да
и залихватские переборы с огневыми подхватами и затуха-
ющими на миг повторами цыганских фантазий и плясок не
могли не взволновать, не воодушевить всякого человека, не
могли оставить равнодушными тех, кто это представление
видел и слышал.
Не менее часа он ублажал своей артистичной игрой, про-
никнутой мрачной печалью, и загадочным символизмом,
взбудораженных, полусонных пассажиров, высыпавших в
коридор в самом неприглядном неглиже, одетых кто как, на
скорую руку, по всей видимости вовлеченных в эту историю
назло, вопреки их желанию каким-то новым чувством, ро-
дившейся у них тайной подчиненности.
Были здесь и «пришлые» из других вагонов, и они, так-
же как и все другие «наши», сразу же становились ярыми
его поклонниками и фанатичными почитателями гитары,
хотя до того и были такими заурядными неличностями, пре-
смыкателями жизни: занудными и скучными, малоподъем-
ными на что-либо высокое, эстетичное, утонченное… Одним
словом, были такие типичные чада посредственности «эрзац
совки», а преобразившись, стали вмиг людьми живыми, на-
стоящими, с избытком эмоциональных переживаний и бес-
покойством духа…
Зашипели, завизжали тормоза, поезд словно бы запнул-
ся раз, другой и, резко сбавив скорость, дальше уже будто
плыл по инерции.
Слева замелькали в окне старинные, еще с царских вре-
мен, постройки паровозного депо из красного кирпича с
ажурными арками, художественно очерчивающие своими
зубострочными венцами-выступами в местах проемов две-
рей и огромных окон у всего здания.
Справа побежали серые современные привокзальные по-
стройки ширпотреба: газетные киоски, буфеты, павильоны,
обшарпанные закусочные, облупленные камеры хранения…
161
Вынув из багажной ниши новенький компактный свой
чемодан, следом за ним Терновцев достал с верхней полки
и туго набитый, уже упомянутый ранее, кожаный саквояж.
Опустив их рядом на пол, он посмотрел в дверное зеркало: рас-
правил сбившийся под лайковым чернового цвета плащом на
шее черный шарф, поправил съехавшую набок бляху-пряжку
широкого пояса, что перехватывал его стройную талию; по-
правил слегка на голове чудное свое каракулевое кепи, тоже
черное, с высокой тульей и миниатюрнейшим козырьком.
Приведя таким образом себя в порядок и оставшись до-
вольным своим внешним видом, он взял в одну руку чемо-
дан, в другую саквояж и устремился к выходу. На предло-
женную мною помощь донести что-либо из вещей до вокзала,
он стал из скромности мягко отнекиваться.
Тогда я не дожидаясь согласия, перехватил прямо на
ходу у него ручку саквояжа, но тут же чуть было не спот-
кнулся под его тяжестью… «Что это в нем? От чего он такой
тяжелый!» – в эмоциональном запале воскликнул я и в том
же духе шутя добавил:
– Уж не золотишко ли намыли ямальские старатели?!
«Ты же знаешь, что ни к чему мне сие пристрастие», – так-
же фамильярно отшутился и он. И уже на полном серьезе
напомнил мне, что никогда в жизни желтый дьявол не за-
нимал его внимания ни с материальной стороны, ни со сто-
роны тщеславия, власти…
– «Представь себе, что в этом портфеле не менее двух де-
сятков блокнотов с моими рукописями набито, – интригую-
ще сообщил он мне, – еле втиснул их туда. Знаешь, таскать
тяжело, а бросить жалко, – перефразировал он с чеченским
акцентом одну очень избитую походную байку».
– «А какого они содержания? – полюбопытствовал я,
двигаясь вслед за ним к выходу. – Может в них есть и ответы
на те вопросы, что по ночами так мучают меня», – я прочно
наседал на его характер.
– «Возможно и есть! – терпеливо бросил он, не оборачива-
ясь ко мне, наверное, только для того, чтобы я от него поско-
162
рее отстал. – Видишь ли, – почувствовав мою обиду, обернул-
ся он и стал мудрено-мудрено пояснять мне: – Там в основном
запечатлена жизнь моих вещих снов и кое-что еще…
Это как бы побратимы Янусова мышления: совмещение
несовместимого; это такой процесс, когда происходит про-
странственное совпадение временных противоположностей…
Проще говоря, – тут же поправил себя Терновцев. – Это ре-
зультат материализованных сновидений: исключительней-
шая соотнесенность событий во времени: настоящего и бу-
дущего или будущего с настоящим, в общем, понимай как
хочешь: ветер вечности листает наугад страницы из Книги
Жизни – Мы призваны упорядочить их…
– «А можно ли мне познакомиться с безмолвием тайны
из мудрости мудрых», – робко попросил я. «Теперь, пожа-
луй, что нельзя: поздно», – со сдержанным упрямством вы-
молвил он, уже стоя ко мне боком и указывая кивком го-
ловы на обширную именную вывеску на фасаде вокзальной
стены, вдоль которой мы медленно проезжали. «Вот мы, на-
конец, и приехали. Я всем вам уже, пожалуй, изрядно надо-
ел», – добавил он с холодной иронией на устах. Ему никто не
ответил, да он ответа и не ждал, знал его заранее…
Кондуктор открыл дверь вагона, и мы вступили с ним на
священную когда-то для моих предков землю…
Как вороны, как шакалы, готовые поживиться богатой
добычей, стояли в ожидании у каждого вагона дюжие, с
гладкими и нахальными рожами, милиционеры и носиль-
щики по всей форме, во всем форменном обмундировании и
с номерными знаками на груди: одни – с дубинками, дру-
гие – с тележками…
Удачно миновав их преграду с божьей помощью, а может
и с помощью магии Терновцева, мы тут же снова очутились
в «почетном» плену, но теперь уже в кольце шумной толпы
ворожей – цыганок с чумазыми и оборванными детьми на
руках. Не вступая с ними ни в какие «дискуссии» Тернов-
цев молча достал из кармана деньги и дарственным жестом
вначале швырнул им под ноги целую горсть одних серебря-
163
ников, а следом, будто откупаясь от них, запустил веером по
кругу и целую колоду красненьких ленинок, точно импро-
визируя знаменитую сцену Мефистофеля сопровождаемая
арией из бессмертной оперы Гуно «Фауст»: «Люди гибнут за
металл, люди гибнут за металл. Сатана там правит бал, сата-
на там правит бал». Нет, не издевался он над ничтожеством
советских «цооб политик»…
Нет! Нет! Не тщеславное красование собой, не рекла-
мирование широты человеческой натуры был этот его
жест по раздаче барских щедрот; не пробуждение царско-
го великодушия в отношении к своим верноподданным
являлось его дарение, не было это и знаком благочести-
вых намерений коронованного вельможи, но эта была
значительная, хоть и скрытая, политическая акция, про-
веденная великим магом, гражданином, патриотом. Как
всякий здравомыслящий и самокритичный человек, он не
мог не считать себя скомпрометированным, не вовлечен-
ным морально в ответственность за нищету и бесправие
всех своих соотечественников, независимо от того, кто
они – безработные, тунеядцы, дети-бездомники, немощ-
ные старики или юродивые, калеки. Не мог он, хотя бы
как-то не помочь этим несчастным людям, не мог не при-
нять участие в их бедах, поскольку на его родине торже-
ствовало зло хоть и не по личной его вине, но оно торже-
ствовало повсеместно и во всем.
И он допустил его, не воспрепятствовал сговору преступ-
ного режима, не пробудил огонь свободы у сограждан, не
привил им ненависть и презрение к унижению и рабству.
Живое кольцо, окружавшее нас, мгновенно расступи-
лось: цыганки радостно кинулись наперегонки в разные сто-
роны подбирать рассыпанные на землю желанные монеты и
развеянные ветром по площади совдензнаки, а мы как шли,
так и шли, только посерьезневшие, помрачневшие. Попро-
шайничество для них было обычным способом существова-
ния, для нас – чудовищным оскорблением, национальным
стыдом и позором России…
164
Я проводил его до самого внутреннего зала для транзит-
ных пассажиров, где мы и распрощались с ним как друзья –
единомышленники, крепко пожав друг другу руки…
Возвратясь к себе в вагон, я с ужасом вспомнил, что за-
был спросить у него визитную карточку, да поздно спохва-
тился – поезд ушел…
Так вот всегда бывает в нашей бешеной жизни, что все
близкое нам, все дорогое для нас, мы ценим по-настоящему
только тогда, когда оно становится для нас недосягаемым
и в расстоянии, и во времени… Да и вообще в последующей
жизни…
Неописуемый восторг и неуемное воодушевление испы-
тал я сразу же по приезде к себе домой, получив на свое имя
довольно объемистую посылку. И от кого б Вы думали? Да!
Да! Именно от Терновцева. И содержимое которой было???
Точно! Точно!.. Состояло оно из тех самых его черновиков,
что он вез тогда с собой в пузатом саквояже.
Поверх тетради в посылке лежала его сопроводитель-
ная записка следующего содержания: «Все, что мы зна-
ем о жизни, охвачено сомнением, а не уверенностью, ибо
уподоблена она вся хаотичным фантасмагориям отшель-
ника…»
Внизу стояла его подпись Ма-Хроу.
По-видимому, это древнеегипетское выражение было
взято Терновцевым за псевдоним совсем не случайно, а со
скрытым смыслом, поскольку имело оно в себе множество
значений, которые во многом точно отображали его лич-
ностные эгоцентристкие качества:
Мысленно творящий!
Словом воплощающий!
Волей совершающий!
165
ФОЛИАНТ ТЕРНОВЦЕВА.
ФАНТАСМАГОРИИ ПРОРОКА
(жизнь снов)
КНИГА ТРЕТЬЯ
Посвящается:
советским женщинам,
тем великим страдалицам,
кто испытал на себе все
муки коммунистического ада.
Автор
От автора
Вниманию читателей предлагается очень интересная
книга мистического содержания – обо всем самом загадоч-
ном, таинственном и запредельном…
Автор ее – всемирно известный доктор метафизики –
Евгений Терновцев.
Посредством волшебной силы, зашифрованной в этой
небесной поэме великим магистром, каждый из читателей
может самостоятельно достичь самого заветного в жизни
и даже поправить свое здоровье, если сердцем молитвенно
прочтет потаенный код этой магической вещи…
Очарованный текстом читатель не захочет и сам
впредь жить безнравственно и творить всякое зло, если и
жил до того нечестиво, поскольку будет уведомлен через
книгу пророческим словом и убежден живым примером о
жутких последствиях всех неблаговидных поступков, по-
рочащих звание – ЧЕЛОВЕК!!!
166
Последствия станут непредотвратимы и неизбежны:
поступки греха непременно отзовутся бумерангом божьего
воздаяния…
Не могучая рука, но обогащенная мысль, облеченная про-
никновенным словом, – творит и разрушает: самодоволь-
ных заставляет омрачиться, премудрых – поглупеть, а
глупых – поумнеть; пресыщенных жизнью делает несчаст-
ными, а несчастных – счастливыми.
НАПОМИНАНИЕ ОТКРЫВАЮЩЕМУ
КНИГУ
Водой небытия зародыш мой вспоен!
Огнем страдания мой мрачный дух зажжен!
Как ветер я ношусь из края в край Вселенной
и горсточкой земли закончу жизни сон.
Омар Хайям
Я, Евгений Терновцев, вольный дух Природы, извечный
гений Добра и Зла, Любви и Ненависти, Радости и роковой
Печали, – возвещаю всем вам, разумеющим поселенцам
Земли, как самым добрым, так и самым злым; и не очень до-
брым, и не очень злым, что поставил меня Господь стражем
дел человеческих, повелев вразумлять и остерегать людей
от всех деяний неправедных…
И поведал мне Бог тайну тайную как исцелять всех тех,
кто пил и пьет вино ярости божьей, кто стал жертвою своей
непомерной гордыни и кто пролил кровь за неправду само-
званных царей…
И наделил Он меня властью властною, чтоб щадить я мог
раскаявшегося грешника и кару слать всем ослушникам
несговорчивым: я мир несу и меч! Кого благословлю, тот
будет благословен; кого прокляну. – Тот будет проклят, ибо
слово мое равнозначно творенью, проникновенная суть его
изменяет судьбу человеческую!!!
167
Оберег для людей доброжелательное ко мне расположе-
ние – гнев мой, может убить их!
Пророк и смерть – язвят единым жалом!
Да! Говорю всем вам из числа сомневающихся, – я самый
могущественный и самый богатый человек среди землян,
потому что виделся с богом!.. Да, говорю всем Вам неверу-
ющим в бога, – я самый могущественный и самый богатый
человек среди людей, хотя никогда и не был наделен вла-
стью государственных структур и без лишнего всегда гроша
в кармане. Я тот, кто, благодаря лишь кровной вере в Бога и
самоотверженному труду во имя Бога – сумел достичь заоб-
лачных вершин познанья, которого нельзя достичь другим
и через столетья. Я тот, чья мысль дает и принимает форму
каждой вещи, перед которым жизнь и деяния людей – есть
меняющаяся тень в безумном сне.
Я тот единственный человек на этой грешной земле, ко-
торому удалось рассекретить секреты тайного знания – Вели-
ких Махатм-Моголов, – того всесильного знания, благодаря
чему эти величайшие мудрецы и волшебники, древние полу-
боги Тибета впрямую иль косвенно влияли и на жизнь людей,
и на устройство систем государственных и даже, на возрож-
дение или на исчезновение целых морей и континентов…
И по сей день описание действия, того потусторонне-
го феномена, существующего не в вещах, а только в боже-
ственном интеллекте – никогда и нигде не отражались и не
фиксировались ни одним из гениев земли, ни в одном виде
искусства, ни в одной книге жизни…
Эта книга-руководство для совершенствования не толь-
ко людей благонравных, честных и верных, но и для тех,
кто с полным ожерельем грехов, кто не верует в тайну Бога,
а в сердцах их хоронится зло… Мы записали в ней то, что
люди совершили…
В этой книге, красноречивой скорби волшебства, есть
много того, что многим из людей можно взять себе в пример
для действия или же за установку своей мечты, чтобы стать
в душе и мыслях – выше, чище, лучше. В ней рассказывает-
168
ся о том, как один обездоленный малец из далекой окраины,
неуемно жаждущий знаний, однажды нечаянно коснулся
загадочных свойств мистицизма. И многие годы потом, и
даже целые десятилетия подряд напряженно работал над
ними, пока не сумел материализовать с божьей помощью
самые несусветные свои фантазии.
Эта повесть о том, как пройдя через все горнила Великого
испытания, преодолевая стойко и суровый аскетизм отшель-
ничества, и безропотно перенося жесточайшие удары судьбы,
этот блаженный медиум в конце концов все-таки добивается
своего – становясь со временем всесильным магом, доктором
метафизики, преславным Ма-Хроу, великим магистром, че-
ловеком приближенным к богу, а потому сведущим во всяком
знании, о всяком деле – годами наперед: и мыслью творящий,
и словом воплощающий, и волей совершающий…
Я не ожидаю вознаграждения ни на земле, ни на небе за
свое стремление пробудить ото сна вечно спящих, за устрем-
ление вывести всех сбившихся на путь истинный; за жела-
ние просветить тех, кто живет еще в грязи греха – посколь-
ку исполняю волей божьей обязанность пророка…
Сражаясь всю свою жизнь во имя долга, вечно думая о цен-
ностях истинных и мнимых; победах и поражениях, потерях
и приобретениях, действий и бездействии; размышляя о радо-
стях мимолетных и горе людском, – я окончательно утвердил-
ся в том, что особенно сегодня такая книга необходима миру,
переполненному агрессией, злом и невежеством; надеясь, что
люди, прочтя ее, остепенятся наконец в своей порочности, убе-
дившись в том, что мир ночи бывает только до рассветной зари,
что первый луч нового дня проложит им путь из лабиринта
ужасных скорбей к радостям сверхчеловеческим. И тот, кто
совершенствуя себя совершит все, что возможно совершить в
этой жизни благонравного, тот будет погружен в блаженство
созерцания божественного величия: Музыку Неба учует глу-
хой; божий свет узреет незрячий… Правда, стезя эта, как у
птиц в небе – трудная многим для понимания и преодоления…
Путь к БОГУ и познанию – сквозь тернии игл лежит!!!
169
Часть первая
ЖИЗНЬ СНОВ
Злосчастные виденья! Для людей
Изобрели вы тысячи терзаний
И даже ряд простых обычных дней
Вы превратили в лабиринт страданий.
И.В. Гете
Все, что с небес взирает на меня и то, что на земле я обна-
руживаю вокруг себя – чудесное творение сна. Своевольное
капризное дитя раскрепощенного ума, нафантазированного
воображения, опережающее время, обгоняющее вечность,
первопричина всех моих радостей и печалей…
Для меня всякая реальность всегда была и остается са-
мою таинственной и самою фантастичной, – сном наяву…
Скажите, а разве для вас, дорогой читатель, это было б
не так? Если допустить, что вся ваша жизнь вдруг перемени-
лась бы и стала б какой-то другой, сплошной совокупностью
множества разномастных снов, не преходящих, не мимолет-
ных как обычно у всех других нормальных людей и кото-
рые через определенный срок как-то загадочно и точь в точь
сбываются. Если б вся ваша теперешняя жизнь состояла по-
добно моей, исключительно из жизни тех снов, порой самых
неправдоподобных, самых кошмарных – полных душевных
тревог и терзаний, – возмущающих дух и тело звоном звон-
ницы вечной, вечным мифом зазеркального действа.
Из всей такой жизни «своей», я выношу на суд читате-
лей лишь те отдельные эпизоды «случайных» совпадений,
которые, на мой взгляд, представляются наиболее содер-
жательными и интересными, в которых мне лично самому
пришлось и тесными вратами жизни пройти и на себе самом
испытать все удары судьбы: возжелавший кущи рая, про-
клинает круги ада!
170
А началось все это с того дня как еще в самом раннем дет-
стве я услышал от свей матери одну очень красивую легенду
о цветке жизни, о чудодейственной силе этого цветка. В ней
говорилось о том, что обладатель волшебного цветка, якобы,
становился и обладателем всякого сверх знания, используя
которое, человек становился способным объектировать свои
идеи – мыслью творить материю; мог быть вельзевулом –
властителем, князем всех своих желаний.
Однако говорилось в ней, что добыть такой цветок не
так-то просто: растет он в малодоступных местах и расцве-
тает единожды во сто лет.
Распускается тот цветок в самую темную ночь страстной
недели, накануне Пасхи и цветет всего ничего – одно мгно-
вение. И все же главная трудность его обретения состоит не
только в том, что нужно успеть его сорвать в момент цвете-
ния, а и в том, что отыскать тот единственный путь к нему
может лишь высоконравственный человек с чистыми по-
мыслами, с обостренным интуитивным чутьем. Преодолеть
же тот нелегкий путь к цветку разве что по плечу человеку
мужественному, целеустремленному с непоколебимой ве-
рой в Бога, сильной волей и богатой фантазией…
«И земля зашатается под ногами, и рушиться зачнут горы
на том пути, и пламя огня будет подниматься до самого неба,
и мутные воды заполонят всю землю и грады камней с небес
полетят, и лютые бури снегами настигнут, и громы грозные
загрохочут, и молнии змеиными пламеньями засверкают и
жарко начнут испекать», – предупреждающе жутко звучала
ее складная простолюдная речь. Смысл всего услышанного
мной тогда проклюнувшемся семенем сорняка благодатно
вживалось в почву не засоренного еще ничем моего созна-
ния, и никакие предостережения уже не могли пойти мне
впрок, чтоб хоть как-то могли поколебать мои устремления
заполучить волшебный цветок. Я твердо поверил в свою ис-
ключительность: предназначением жизни своей считая, –
покорение той иллюзорной сверкающей вершины, что до-
несли до моего растревоженного ума уста сказительницы.
171
С упоенным пристрастием я рисовал в своем воображе-
нии удивительные картины своих еще не завоеванных побед,
своего еще не обретенного могущества, и чем фантастичнее
и несбыточнее были они, тем сильней и сильней «дальняя»
манила меня дорога зазывными поющими звуками, стозво-
ном колдовским…
ЗАКОЛДОВАННАЯ ДОРОГА
Мутный дым облаков и холодная даль
начинает яснеть, белый призрак луны
смотри в душу мою – и былую печаль
наряжает в забытые сны.
Яков Полонский
Каким же хитрецом я был тогда. Проснувшись на дру-
гой же день ни свет ни заря, когда за окном едва забрезжил
утренний свет, а в хате все спали мертвецки, я встал и начал
потихоньку, что называется, в поход собираться. Ах, какой
же я был плутишка! Ведь знал же, стервец, прознай мои до-
машние про то, что я собираюсь улизнуть из дома, ни за чтоб
на свете меня не пустили. Да и не только потому, что я мал
еще был для таких путешествий, но и от того, что слишком
абсурдной была та идея, что позвала меня в дорогу.
Пурпурным сиянием утренней зари был окрашен весь
восток небосвода будто от того, что в тяжких потугах весны
нарождался новый, по-летнему знойный, первый день мая.
Для меня этот день всегда был самым радостным праздни-
ком из всех других праздников года. Обычно к этому дню та-
кая теплынь бывало привалит: кругом зеленеет трава, кру-
гом цветут цветы – и в поле, и в садах. И все тебе нипочем
тогда: бегай себе раздетый, босиком – валяйся, кувыркайся
на бархатной травке.
В Средней Азии в эту пору стоит полное вселенское бла-
гоуханье. Аромат цветущих садов и горных трав опьянеет
так, аж голова кружится. Одно пенье жаворонка в поднебе-
172
сье чего только стоит, вызывает в душе каждого и восторг
умиленья и слезы радости…
Тропою радости сначала для меня был весь тот путь, ради
которого я тайком удрал из-под родительского крова.
А проходил он по самым экзотическим местам азиат-
ских предгорий, то поднимаясь круто вверх, рассекая попо-
лам опаленные южным солнцем холмы; то уходя вниз, пет-
ляя меж колючих кустов барбариса и облепихи, опускаясь в
глубокие ущелья, сплошь поросшие кудрявым боярышни-
ком, да могуче разросшиеся густо зеленым шатром: дикие
яблони, груши, ивы плакучие…
Плач ли, крик ли, толи звери, толи птицы – все слива-
ется в страшном гуле, что стоит день и ночь над Пропастью
Стонов, так называлось то место в ущелье, где горная речка,
срываясь с высокой кручи, разгоняется по гладкому скаль-
ному днищу, и как лыжник с трамплина, делает свой затяж-
ной прыжок бесконечно долгой струей воды, вечно парящей
в воздухе…
К Пропасти Стонов я подошел почти что в полдень, ког-
да солнце уже стояло высоко в зените. От реки исходила
приятная летняя прохлада. А зрелище мне предстало там
необыкновенное. Когда бушуют горные реки – это всегда за-
хватывающее зрелище! Зачарует любого!
Очарованный, не видавший до этого ничего подобного,
я жадно смотрел на огромные коряги, вывороченные с кор-
нями деревья; будто живые диковинные драконы устало во-
рочались и бултыхались в бурлящей воде, тратя последние
свои усилия для того, чтобы как-то выкарабкаться на завет-
ный берег из сумасшедшего плена волн…
Гривастые желтые волны катились одна за другой, выно-
ся свои щедрые дары прямо на каменные глыбы, что грозны-
ми сторожами стояли в середине и по краям реки, у самого
устья ее перед водопадом. Безобразные каменные истуканы,
без разбора принимая себе на грудь эту вольную добычу волн,
выстраивали из них причудливые корявые нагромождения.
Таким образом, созданный на моих глазах из деревьев затор
173
превратился в мощную естественную «плотину», по которой
можно было смело переходить с берега на берег...
А скажите-ка мне, какой нынче мальчишка не грезит
тайком о подвигах и геройстве. Кого из них сегодня, также
как и меня тогда, не тянет на всякие там безрассудства, тем
более, если такая возможность им неожиданно вдруг под-
вернется…
Представившейся мне возможностью перейти на ту сто-
рону реки без особого риска, конечно же я не мог не восполь-
зоваться, да и просто очень хотелось поглазеть с близкого
расстояния на такое редкое буйство реки…
Река встретила меня не дружелюбно, предостерегающе…
Едва я ступил на первый подвернувшийся мне ослизлый
хлыст, что лежал в общем ворохе нерукотворной плотины,
как вода подо мной в реке запучилась, забурлила! Я взгля-
нул с опаской наверх и увидел, что с верховья реки прямо на
меня несется желтой стеной целая лавина воды. Я не успел
отбежать и десятка шагов назад, в направлении берега, как
меня настигла бог знает откуда взявшаяся эта шальная вол-
на. Она обдала меня всего ужасным холодом и, подхватив
под мышки, понесла, словно легкое перышко, вниз к водо-
паду. Первой мыслью моей было, и придет же такое на ум,
находясь на волоске от смерти, не мысль о спасении, а восто-
рженное открытие для себя того, что я научился наконец-то
плавать! И такой восторг был во мне, и никакого тебе страха!
Ведь сколько до того было попыток научиться плавать и все
неудачно. Сколько мне пришлось претерпеть из-за этого вся-
ких злых насмешек от сверстников и со стороны своих стар-
ших братьев. А теперь и сам вот плыву, да еще как быстро
и по какой глубине! Я все уверенней и уверенней загребал
и загребал в сторону берега. Вот уже и ветки тальника ста-
ли задевать меня снизу; вот уже стволы могучих деревьев
приходилось оплывать, чтобы об них не расшибиться… Все
ближе и ближе придвигался берег, но совсем близко стано-
вилось и до крутящейся воронки водопада, из которой путь
один – в пропасть. И я не стал больше искушать судьбу. По-
174
встречавшись с очередной мохнатой макушкой от скрытой
под водой плакучей ивы, я вцепился в ее гибкие тонкие вет-
ки, что торчали пучком из-под воды и всей свое жизненной
мощью повис на них. Ветки качнулись раз, другой, сгибаясь
до самой воды под тяжестью моего тела, но, поборов силу
инерции, поднялись и выпрямились, приподняв и меня над
водой. Несколько страстных усилий и я успешно прима-
стился там.
Уже стоя по колено в ледяной воде, держась за ивовые
плети и переступая с ноги на ногу, поочередно прогревая их
на солнце, я только тогда по-настоящему по-детски испугал-
ся и начал кричать, хотя кто в такой глуши и при таком гро-
хоте тебя услышит, но я почему-то так надеялся и всей ду-
шою так верил, не знаю почему, в свою неугасимую звезду, в
свою удачу, в исполнение незамедлительно любого своего же-
лания. – «Да вон, вон, глянькось, – говорил я сам себе, – что
это там промелькнуло между кустами, перед твоим залитым
от слез взором. Уж не всадник ли проезжий какой?!»
Радостно запрягало во мне возликовавшее сердце! И
точно – это был он! Я начал еще оглашенней кричать и
отчаянно раскачивать ветки, на которых я висел, допол-
нительно привлекая к себе его внимание. И вот он осадил
строптивого коня своего и стал глядеть на реку, держа
руку под козырек. И вот он уже круто повернул в мою сто-
рону своего скакуна, взмахнул плетью, ударил в шпоры.
Вот он лихо соскочил с седла, бросил на ходу поводья на
сук дерева и начал быстро раздеваться. Вот он уже разма-
шисто мощно плывет по воде. Вот он, наконец, подплыва-
ет ко мне, приветливо улыбается. Ухватившись одной ру-
кой за иву, чтобы не сносило течение, а другую дружески
протягивая мне, он подбадривающе кричит из воды:
– Корочо джигит, не боись джигит. Исмаил сильный и
ловкий джигит, он спасаэт тэбэ! – сильная жилистая рука
его подхватила меня и мягко опустила себе на спину! – Коро-
чо дэржись, джигит! – Предупредил меня чеченец. – Такой
там шайтан. – Указал он свободной рукой вниз по течению,
175
где был обрыв.Я обвил одной рукой его шею, другой вцепил-
ся в его курчавую шевелюру, а ногами забултыхал по воде,
пытаясь удержать себя на плаву.
– Шайтан джигит! – Одобрительно крикнул мне Исма-
ил, высоко оценив мои действия, и мощно оттолкнувшись
от ствола ивы, он весь с головой уткнулся в воду, а сильные
волосатые его руки заработали над водой изогнутыми мель-
кающими веслами…
Усилиями Исмаила, отчаянно сопротивлявшегося бур-
ному течению воды, нам к счастью удалось преодолеть та-
ким образом опасный участок реки и выплыть наискосок к
берегу прямо у самого водопада.
На высоком берегу, зарывшись в горячий песок, я дол-
го все никак не мог унять малярную свою трясучку: дрожу
всем телом, стучу зубами, а спаситель мой, здоровяк Ис-
маил, как ни в чем не бывало восхищено цокает языком и
неустанно повторяет: – «Корочо джигит, шайтан джигит!»
А когда я рассказал ему всю эпопею своего побега из дома,
принимает ее неодобрительно, с огорчением. Он тычет себя
пальцем в грудь и сообщает мне:
– Исмаил истал абрек, потому что турьма бежаль. – ука-
зывая на меня холодно иронизирует. – А Джебраил – абрек, –
перекрестил он мое имя на азиатский лад, – ат дому бежаль.
Покачивая головой из стороны в сторону, он вдохновенно
наставляет меня. – Такой не хорошо! Такой волшебный цве-
ток ни какой гора нету! Твоя башка болной, бешиний фан-
тазий! Тибэ учиться надо. Ученый будешь, писатель будешь,
настоящий джигит будешь! – Последнюю фразу он произ-
носит с особым чувством гордости, хотя и пытается убедить
меня навсегда отказаться впердь убегать из дома и больше
никогда не помышлять об этой глупой затеи с цветком. Он
по-братски назидательно разъясняет мне про незавидное
житие отверженного, рассказывает о своей нелегкой доле:
«Мой брат Ваха Усть – Каменогорск на машина пшеница ба-
зар таскал»… Дэсат лэт турма сажал… хотел его выручатэ –
мой тоже дэсат лет давал… за драка…
176
Я слушаю его, соглашаюсь с его доводами, преодолевая
с трудом, охватившую меня вдруг зевоту и сонливость. Ото-
гревшись на солнце, я начинаю все же сдаваться и понем-
ногу засыпать под его ровную гортанную речь, отдающейся
стозвоном в моем не совсем еще отягощенном сном созна-
нии: «Мой брат Ваха Усть – Каменогорск на машина пше-
ница базар таскал»…
Проснулся я на закате дня. Ежась от холодного ветра,
подувшего к вечеру с дальних белоснежных вершин гор, я
спешно облачаюсь в высушенные на солнце свои ветхие
одежды и бегу вниз на запах костра. Внизу на спуске к реке
жарко полыхает с треском костер из сухого краснотала и го-
рючей таволоки.
«Пирходи наша сторона, кунак!» – Позвал меня Исма-
ил, суетившийся около костра. Я подошел к нему и присел
на корточки у огня с подветренной стороны, активно греясь,
подставляя ладони к желтым языкам пламени. Встретил он
меня приветными словами. – Видишь, шашлык жарим из
рыба! – И тут же хлебосольно предложил мне, указывая на
свою бурку, где стопкой была сложена приготовленная им
пища. – Садись, кунак! Хлеб кушай, балык кушай, сарам-
сак кушай!
Пока я спал безмятежно, он где-то раздобыл уже несколь-
ко кукурузных лепешек, наловил чем-то целый тюрбан (са-
мотканый спаренный вещьмешок, из грубой овечьей шер-
сти, который навьючивается сзади седла у крупа лошади)
еще живых здоровенных османов (хариусов), да и успел еще
нарвать целую охапку горного лука, что растет на южном
склоне, находящемся от нас на приличном расстоянии. «В
два конца, пожалуй, не менее десяти километров будет»,
мысленно прикинул я.
– И где ты все это успел раздобыть, Исмаил? – удивленно
спросил я чеченца.
– Аха-ха-ха, – весело захохотал он, но вдруг помрачнев,
с горечью ответил мне, обводя рукой все урочище, – Издес
моя книзь! Издес моя владений!.. От него я узнал, что куку-
177
рузные лепешки ему приносит из аула в саклю, построенной
им в пещере под водопадом, его невеста красавица Зейла. –
Скоро плачу калым, и Зейла будет мой жена! – радостно со-
общил он мне о своем твердом намерении жениться на ней.
– А зачем тебе платить калым? Разве ты не можешь ее
похитить? -спросил я его, недоумевая, и добавил восхищен-
но: – Вон ты такой смелый и сильный джигит! Такой не одну
девушку сможет завлечь и похитить!
На это он ответил мне с усмешкой, что многих девушек
иметь запрещает мусульманский закон (шариат). А чтобы
жениться на Зейле, ему нужно обязательно заплатить ка-
лым по той причине, что ее отец вместе с его отцом были рас-
стреляны как враги народа коммунистами Сталина еще во
время их насильственного выселения с Кавказа. Одна лишь
старая больная мать осталась у нее, и он должен всячески
помогать ей, а уж полагающуюся сумму калыма за дочь
уплатить сам бог велел.
– А где же ты взял столько много рыбы? – назойливо до-
пытывался я, уминая подряд все его угощенья.
– На рыба мордочка ставим, на край арык, такой длин-
ный корзина из тала, – пояснил он, отвечая на мой вопрос,
тем самым открывая причину своего появления здесь в по-
луденный час. Оказывается, он ежедневно в обеденную пору,
когда пригреет солнце, начинает собирать свой рыбный улов
вдоль верховья реки, проверяя примитивные свои рыболов-
ные снасти, установленные им во всех родниковых прито-
ках, куда особенно любит забираться эта царская рыба.
– А когда ж ты успел привести сарамсак? – не унимаюсь
я любопытствовать.
– Сарамсак принесет мой аргамак «Кавказ», как птица
летит «шайтан»! – горделивый взгляд его скользнул по уще-
лью в долину, где фыркая ноздрями, пасся невдалеке на зе-
леной полянке, отливаясь на солнце, вороной его конь – его
верный товарищ и друг.
Когда совсем стемнело, из предосторожности, чтобы не
засветиться лишний раз, Исмаил на своем Кавказе отвез
178
меня в поселок лихо, «с ветерком», аж сердце с непривычки
замирало. На прощанье, одарив меня теплой бараньей бур-
кой, он, хлопая меня по плечу своей сильной ладонью, све-
сившись с седла, нежно по-братски сказал мне:
– Если тэбэ кто забижайт будет, скажи, что ты мой ми-
ладший брат! Тогда никто тэбэ никогда не тронит! Округ
ивсе изнают какой иест абрек Исмаил! – Этим он хотел ска-
зать, что во всем районе нет ни одного животного из людей,
которого б в случае чего, он не встряхнул бы за хохолок…
ДРУЖБА
Друг моего друга – мой друг!
Враг моего врага – мой друг!
(неписаные правила жизни)
Когда-то еще Цицерон говорил, что дружба бывает толь-
ко между честными людьми, что настоящие друзья не тре-
буют ничего во имя дружбы, а делают все возможное друг
для друга…
«Если найдешь разумного друга, готового идти вместе,
праведно живущего, мудрого, превозмогающего все невзго-
ды, – иди с ним, радостный и вдумчивый», – учит индусская
Дхамапада.
От себя ж я хочу лишь добавить, что дружба меж людьми
устанавливается и проверяется самой жизнью: одних – кто
искренен и честен – щедро награждает; других – кто лжив и
корыстолюбив – сурово наказывает.
Наша дружба с Измаилом родилась в тот момент, когда
он по зову, терпящего бедствие, рискуя собственной жиз-
нью, кинулся мне на выручку, чтобы вызволить меня из
водного плена; дружба с Юсупом, моим сверстником азиа-
том – зарождалась в уличной драке, где он, не раздумывая,
встал на мою сторону, спина к спине и защищал меня как
мог, только потому что в потасовке с его соплеменниками я
179
был один, а моих супротивников – много, хотя до того и не
был вовсе знаком со мной и не знал причину возникновения
конфликта.
Сразу после той драки, когда мы с ним отмывали у ручья
свои окровавленные носы и ссадины, я рассказал ему о сво-
ей дружбе с арбеком.
– Если узнает Измаил, что они на меня целой оравой на-
пали – не сдобровать им тогда…
– А за что они придрались к тебе? Ты им «дорогу пере-
шел» что ли?
– Да не… их просто бесит моя независимость… Хотят верх
держать над всеми, а я им противостою. Да тут еще дирек-
тор школы натравил их на меня за то, что зимой я «увел» его
фабричные лыжи с сарая, чтоб в горах покататься.
– Чужое, согласись, не хорошо брать без спроса… Может
черт попутал?
– Лыжи-то не его, а школьные! Он сам их прикарманил
жмот. Он что собака на сене – и сам не гам, и другим не дам;
сам не ездит на них и другим не дает. Все равно они от вре-
мени потрескаются и пропадут.
– Дохлое дело выходит у нас с тобой как в школу пойдем.
Каждый день тогда придется с ними выяснять отношения
на кулаках… Они такие верзилы…
– Один битый, двух небитых стоит! Так что, Юсуп, не
дрейф!
– Да я и не дрейфу, только стыдно будет в школу ходить
с «фонарями».
– Я завтра же отправлюсь в горы к Измаилу, пусть он
меня самбо и боксу обучит. Он мастер спорта и раньше даже
за сборную команду по эти видам выступал на соревновани-
ях. И потом посмотрим еще кто кому «фонарей» навешает…
– Возьми меня с собой! Я тоже хочу научиться драться!
– Нет, Юсуп, не обижайся. Я поклялся ему, что ни одна
живая душа не узнает от меня к нему дороги. Сам понима-
ешь, не маленький, если схватят его, что с ним будет… За
лето научусь и тебя научу…
180
– Раз нельзя, значит нельзя – какая тут может обида, да
и меня все равно надолго не пустят на джайляу: надо начи-
нать уже заготовку сена и курая на зиму.
Хорошо, будь по-твоему…
Придя с работы поздно вечером и увидя меня с распу-
хшим носом и огромным фингалом под глазом, мать испу-
ганно кинулась ко мне с расспросами: – «Кто это тебя, сынок,
так «музданул»? Без глаза ведь мог остаться! Опять небось
своевольник подрался? Сколь раз тебе говорить можно, чтоб
ты не смел связываться с этими басурманами! Где тебе с ними
справиться. У тебя ж одна шкура, да кости: ветер дунет – ша-
таешся, а поди ж ты никому ни в чем спуску не даешь, нико-
му уступить не хочешь. Весь в деда Кузьму – тот тоже страсть
как охочь был до кулачек, – один супротив «стенки» выходил.
Дак он же двужильным был: силища бычья, а уж ловок-то,
ловок как черт, где тебе до него равняться! Бывало дедушка
твой по «стенке» пройдется – снопами кулачники валяются, –
под стать был твоему чеченцу – побратиму»…
– Завтра же утром уйду на все каникулы в горы к Измаи-
лу сил набираться и ловкости обучаться раз у меня отца и
деда извели коммунисты гады, – насупившись, твердо зая-
вил я.
Мать не стала возражать против моего решения – знала
упрямство моего характера, знала, что ни какими мольбами
не удержать меня, – да и какой матери не лестно видеть соб-
ственное дитяти мужественным человеком, если даже это
сопряжено с ее великим переживанием.
– Кремень, а не ребенок, – только и проронила она сквозь
слезы, утирая концом косынки глаза. – Гостиница б ему
какого дорогого передать за твое спасение, пусть не обессу-
дит, – у нас ничегошеньки нет, а вот из съестного что-нибудь
к утру соберу: чем богаты, тем и рады.
С восходом солнца, перекинув через плечо увесистую
торбу с гостиницами для Измаила, я отправился в горы. По
пути туда я не преминул заскочить в колхозное овощное
поле и прихватить оттуда еще кое-что из ранней зелени…
181
Догрузившись основательно, я продолжил свой путь по
известной лишь мне одному, нехоженой тропе, размахи-
вая впереди себя над травой с заостренным концом палкой,
разгоняя притаившихся там аспидов, чтоб не ужалили они
меня за босую ногу.
Несмотря на свою тяжеленную ношу, я почти ни разу не
передохнул, за все время пути – ноги сами неслись вскачь с
горы на гору, из ущелья в ущелье…
Подойдя к водопаду и спустясь к реке, намериваясь ис-
пить ее освежающхй хрустально искрящихся сруй, как
вдруг я заметил невдалеке громадного снежного барса, ска-
лившего на меня из-за кустов свои острые белоснежные
зубы. Я сразу догадался, что это прирученый зверь – страж
измайловской сакли, так как у него был надет широкий
ошейник с блестящим кольцом, как у собаки. И все равно,
вначале оробев, я вскочил на близ стоящее корявое дерево
и там, осмелев, заговорил, с ним: – «Так-то ты встречаешь
друга. Я в гости пришел к твоему хозяину Измаилу, а ты вон
как меня встречаешь: злишься и скалишь на меня клыки.
Подойди ко мне я угощу тебя кусочком сахара», – позвал
я зверя, доставая из кармана, припасенный для «Кавказа»
комочек рафинада. Он спустился ко мне, обнюхал мою тор-
бу и подняв голову посмотрел на меня своими умными пони-
мающими глазами. Я кинул сахар, он его понюхал, лизнул,
потом взяв в пасть, с наслаждением начал хрумкать. Про-
глотив лакомство, облизываясь, он стал просить еще, пови-
ливая длинным хвостом…
«Больше у меня с собой ничего нет – иди зови Измаила.
Позовешь хозяина, тогда еще дам. Вытащу из торбы, там са-
хара много, много», – стал я уговаривать его выполнить мою
просьбу.
Барс покрутился, покрутился под моим деревом, видит,
что ничего больше ему не перепадает – развернулся и скрыл-
ся в чаще, прыгая и резвясь. Через некоторое время он снова
появился в поле моего зрения, сопровождая молодую строй-
ную женщину, вероятно Зейлу…
182
– Хаоля, Джанар! Чего на дерево то взобрался? Бурана
испугался? Пастрел! Так он же тебя знает! – приблизясь, за-
говорили она вперемешку на чеченском и русском языках,
сочным грудным голосом.
– Я не Джанар, я Джабраил, пришел в гости к Измаилу,
а тут барс Ваш, нет, не сробел я, а что бы не рисковать лиш-
ний раз залез на дерево…
– Как же ты сильно похож на моего братишку, ни дать
ни взять – Джанар, только волосы у тебя светлые. Даже
Барс тебя с ним спутал. Не бойся его, слезай с дерева он ма-
леньких не трогает, да и взрослых тоже, кто не имеет злых
намерений, доброжелательно проговорила она.
Спустясь на землю, я поздоровался с ней сконфуженно.
– Меня зовут Зейла, – представилась она, – мне расска-
зывал Исмаил о тебе как ты в позапрошлом году здесь, в го-
рах какой-то волшебный цветок… искал…
– И мне он говорил тогда о Вас, – оправясь от смущения,
сказал я.
– Пойдем в саклю, Джабраил, выпьешь холодненького ке-
фиру с дороги, пока барс сообщит Измаилу, что у нас гость.
– Буран! Найди Измаила! – приказала она ему, указав
рукой на восток и вложив в кармашек его ошейника запи-
ску. Снежным вихрем пустился он в гору, куда указала ему
хозяйка, преодолев вмиг отвесную высоту горного склона..
– Как человек, все понимает, только сказать не может, –
горделиво отозвалась Зейла о своем питомце. – Два года
тому назад Измаил нашел его высоко в горах издыхающего
от голода: мать его кто-то убил из-за красивого меха. Шку-
ру ободрали и забрали с собой, а тушу бросили недалеко от
норы. Котенок ее, видно, ждал, ждал бедненький и не до-
ждавшись матери вылез из норы от голода; подполз к ней
тыкается мордочкой в освежеванное тело, ища сиську. Там
и подобрал его Измаил и принес мне. Еле отпоила его козьим
молоком, с рукавичку был, а как вымахал! Такой сластена,
а с чужих рук, чего не давай, ни за что не возьмет, – поведа-
ла она историю о Барсе пока мы шли с ней к их жилищу.
183
Дверь в хижину-пещеру была замаскирована под камен-
ную квадратную глыбу, что позволяло ее обитателем оста-
ваться не замеченным для постороннего глаза, если даже
туда кто-то мог случайно и забрести. И открывалась она по-
тайным способом, не зная секрета – вжись не открыть. От-
крыв дверь, Зейла жестом пригласила меня войти в поме-
щение…
– Не, я пойду умоюсь пока, а как он появится – вместе и
придем.
Ну, хорошо, хорошо не буду настаивать, если ты чтишь
законы гор. Я пойду и приготовлю вам с Измаилом что-
нибудь вкусненького на обед.
– Вот возьмите, мать гостинцев передала, – подал я ей
свою торбу, снимая ее с плеча.
– Как же ты донес такую тяжесть, в такую даль, – уди-
вилась она, принимая подарок. – Ты такой еще маленький
и слабенький!
– Зато я выносливый! Вот поучусь и Измаила сразу вы-
расту и стану таким же сильным и ловким как он!
– Кто хочет, тот добьется; кто ищет, тот всегда найдет, –
поддержала она меня словами из песни и вошла в саклю,
сгибаясь под тяжестью моей ноши.
Я побежал к воде, быстренько умылся и пошел встре-
чать своих старых друзей: Измаила с Кавказом. Впопыхах
взбежав на гору и увидев оттуда скачущего всадника, без
передыха побежал к нему навстречу. Когда же, запыхав-
шись от бега, я приблизился к нему, он лихо осадил коня,
по-молодецки спрыгнул на землю и подхватив меня, высоко
подняв над головой, усадил на Кавказа.
– Ассалам, Джабраил! Ассалам! Какой истал большой
джигит! Ели узнавал тэбэ, джигит!
– А я тебя с Кавказом как увидел с горы, так сразу узнал!
Если б тысяча всадников было с тобой и то б я не ошибся! Нет
в мире такого лихого наездника и такой красивой лошади –
как ты и твой Кавказ! – восторженно говорил я, идущему
рядом разбойнику – Исмаилу, поглаживая холку лошади.
184
Какая грациозная стать, какая поступь у твоего коня,
Измаил! На таком аргамаке сам турецкий падишах не езжи-
вал! – Восхищенно радостный, восседая в седле, как бог на
Олимпе, сыпал я хвалебные эпитеты в адрес арабского воро-
ного. Польщенный высокой оценкой достоинств своего ска-
куна, чеченец только лукаво улыбался, забавляясь игрой
шалуна барса, стелющегося у него под ногами и ластящего-
ся к нему, как змей.
– Скажи мне. Измаил, сколь стоит твой красавец на на-
шем базаре?
– Эй! – глядя на меня искоса, воздел он руки к небу, – и
сколько стоит нога, рука мой?
Исколько истоит преданный идруг, – негодуя ответил он
вопросом на вопрос.
– Члены тела и верная дружба для человека бесценны,
но я хотел сказать – такой как твой мустанг...
– Это совсем другой дел… Немного помолчав, он сделал
неожиданный выпад: – «Эй, ты исчас говорил, ишто такой
аргамак, как Кавказ целий мирь инету? Ах-ха-хай, – зака-
тился он громким смехом, удачно поддев меня за живое.»
– Я думал, что ты забыл, а ты такой хитрый, как восточ-
ный мудрец, – «и все знаешь» – подшутил я, над его произ-
ношением, парируя его «укол».
– И барс мой – рука мой, нога мой, глаза мой, уха мой,
кинжал мой, – выхватил он из ножен кинжал свой, блиста-
ющий на солнце зеленоватым церамутом.
– Про Бурана я знаю как ты его нашел – мне про то Зейла
рассказала, а вот о том как к тебе Кавказ попал, я до сих пор
не знаю. Мне страсть как хочется подробно узнать об этом,
ведь ты сам же говорил когда-то: «писатель будишь, джигит
будишь», – напомнил я ему о его пророчестве, чтобы выбить
тайну о его любимце. «Может ты его спер в каком-нибудь
колхозе, да боишся, что я разболтаю? – наказал я его своим
подозрением за долгое молчание…
– Ти мой миладший брат, от тебя никакой нет секрет, –
посмотри мой рука, – закатил он рукава своей рубашки, по-
185
казывая глубокие рваные шрамы на них, – кровий свой за
Кавказ платил… Ти умний джигит сразу поймешь, ишто
правда скажу… Клянус аллахом – писател будешь. Твой ро-
вэстник ещо бирульк играйт, а ти мудьрий, как змей, ивсе
изнаешь.
И все книг читал свой школьный библиотек?.. Район,
город еду – книг привезу!
– Да, все перечитал! Но ты мне зубы не заговаривай! Да-
вай рассказывай! Волки порвали что ли? Где и когда это
было?
– Воля добывал – суда, горы бежаль.. Пишора ночь сижу,
голодный, как сабак. Жигаю костер: риба жарим – мал-мал
поймал арык. Зима, холодний – снег кругом. Куфайк, беш-
мет, батинк – и все лагерны, рваний, кто видит и сразу изна-
ет – зэк! Милиций искажет…
Силишу волк много войт… Двер нету, руже нету. Кин-
жал один! Вихожу улиц – темний кургом, снег кургом гул-
бокий, больша метра!
Вижу еле-еле: волк много, много – целий стайя, лошад
снег заганял и хочат шашлык изделать ево…
Хватал аркан, рука кинжал и айда туда… Волк много
голодний, зилой… Мой один – голодний, зилой! Волк напа-
дал – куча мала!.. Резил один, два, три раз… Киров теплий!
Волк киров! Мой киров! Лошад киров! Снег кырасний ис-
тал!.. мал-мал ганал волк, вязал коням аркан и таскал из
снег яма… Такой вот мой «спер» Кавказ…
Пророк вознаградил мой риск, мой страданий! Пиравда,
истинний пиравда искажу тэбэ, Джебраил…
– Прости меня, Измаил, ты истинный джигит! Мало та-
ких удальцов на этой грешной земле, как ты Измаил! И сме-
лый, и сильный, и ловкий, как барс! Вдобавок честнейший
и добрейший из всех людей, которых я знаю!.. Защитник ты
всем обездоленным, гроза – для врагов!..
Кода я вырасту. Измаил, я буду как ты, как ты – хра-
брым джигитом! Таким же смелым и сильным, и ловким,
милосердным, честным, справедливым…
186
– Клянусь, я изделаю тэбэ Настоящий джигит! Нэстры-
бымый Воин – Аллаха!! Воинэ Аллаха – огня ни горийт,
вадам ни тойнит – покровителя йево ивсегда буйдетэ самэ –
Хадерилиаз!!! (святой Георгий) Он буйдит трудний момента
тэбэ ивсегда выручайт!..
Когда мы вошли в саклю – стол уставлен был весь мно-
жеством блюд и манил к себе аппетитным запахом…
И Зейла-ангел кротости – рада радешенька, что муж ее
явился на обед, приветливо приглашает нас к столу…
– Эй, женщина, почему кунак не пригласил исразу са-
кля, – строго спросил он. – Дети школ учит – учительница!
Этикэт, гостеприимствэ игде?
– Я звала его – хотела холодненьким кефиром угостить
с дороги, так он сказал, что мужчина не должен входить в
дом, когда нет хозяина дома.
– Настоящий джигит так изделает, – похвалил он меня и до-
бавил: – ты мой миладший брат. Джабраил – мой дом, твой дом.
– Счастливый ты человек, Измаил, хотя и гонимый вла-
стями и не понят людьми. Какая у тебя завидная жена: кра-
сивая, умная, добрая, трудолюбивая! Какой у тебя барс, ка-
кой аргамак! – Уже насытившись и потягивая остуженный
кумыс, снова заговорил я восхищенно.
– Аллах давал ивсе… Исмал – любит Алла, Алла – любит
Исмаил. Первий игод, када турма избежаль – Алла Зейла
давал, Кавказ давал, барс давал и тэбэ, Джебраил, – Послан-
ник Аллах, из вода таскал!
– Такой иеэст Алла мой ДРУЖБА!!!
– Твой друг, Измаил, – мой друг! Твой враг – мой враг!..
Клянусь! Враг твой будет куцым! Мать его пропасть!
– Мойя враг, товйя враг, ивсех враг – коммунист, со-
ветская власт. Такой шайтан: рогастий, зубастий, хвоста-
тий – полмиру свой рука держийт! Ивсех зажимайт, стры-
лаит, турма сажайт… Кажний ден пачкам лесоповал зэк
парпадал. Хужи сабак, хужи скот жизин зэк…
– Как же, Измаил, тебе удалось вырваться из этого
ада?..
187
– Лагерний Зона далекий на Север Ханти-Мансийская
кирайя лижит. Кургом тайга, болот. «Болшой земли» река
Обьи сбегает не пускайт: широкий такой шайтан, берег не
видэна – пать, шест километр, не менши!
Бил ноября месяц, советский праздник – канвой, вах-
ровци мал-мал пияний. Шагы влева, шагы вправа – побэг!
Стреляйт безы предопреждений!..
«Лучши пуля спину канвой исхлопотайт, чемэ такой со-
бачий жизни.» – сказаль я ребятам – зэк и призывал ивсех
к побег...
Вечер, када наши калон обратно гнал с работ в зона – наш
все нападал на канвой и разоружал его!! Солдат-конвой па-
цан совсем, пилачит… Скажит: – Дядька, не убивайт меня!
Мамка дома ждет!..
Жалел их всех, толька собак-овчарк их убивальэ, что-
би след их овчарк не бирал наши. Автомат на плеча тро-
фейный и айда бегом на река. Река лед тонкий: тирщит,
колитца… Ветка дерева ломал, пирвязал нога как лижа и
айда другой берега река. Рассыпался по река – кто-куда…
Близко ходит друг другом нельзя: лед тонкий, сразум про-
валится…
Ислишу неба вертальет гудит совсем билизко. Я иср-
зум догадалсэ: узнавал, ичто это погонья!!! Глазам искал
укритий… Чистий ивсе, белий ивсе: середина река – лед
мал-мал торос… Лес – далеко, далекий берега! Погонья –
близкий, смерть – близкий! Бросайу исвой черний одежд
зек и голий прятчус за леденай выступа торос с автомат.
Фара освещал ивсе река – видно все как на ладоня… ночи-
налси охота на зэк, бегающий на река… Пулемет строчит,
строчит очередям по зэк, как зайцим… Зек бежит, падайт
провалитца под леды… Несколький пуля провизжальи
нады майя голова. Я крепка ещо пырыжался на леды и
начинал молитца… Долгий, долгий куржился вертылеты
на река и стрелит, и стрелит… Сердца мойя обливалсья
кирови, кода я ислышал кирик о помощи и стоны мойя
товарищи по нестчастий, – ичто я мог иделить, чем по-
188
могайт им? Аллах молитву мой слышал и помогал всем:
вижу вертолет близко летит меня. Кабина пилот риадам
– я метко целилсья, давал очеред – бултых он в вода: от
вода – брызга ажэ до неба летал… Аллах-Акбар! – закри-
чал я от радостьи и заридал мой горький… И сколький
моя верный друга там парпадал под леды; и счас их смерт
мой душа поплачет, – стер он руковом своего бешмета, на-
бежавную на глаза слезу…
– «Не будь я Джебраил, посланник Аллаха, если не
сломаю хребет, не обламаю рога и не выбью все зубы этому
коммунистическому монстру. Если даже мне понадобит-
ся для этого целая жизнь. Нет в мире более благородной
цели, чем избавление человечества от красной чумы ко-
муняк!!!»
Клянусь аллахом! Наш ненавистник будет куцым: я вы-
рву у него ядовитое жало, на лапы когтистые кровожадного
зверя защелкну волчий капкан, отрублю хвост и столкну в
пропасть стонов…
Ведь послан я самим богом, чтоб урезонить этот народ
нечестивый! Аллах – всесилен и всевластен! Он выводит
утреннюю зарю и ночь делает покоем, а солнце и луну – рас-
членением времени..
Поистине аллах, дающий всему на свете жизнь как дар –
отнимает ее в наказание! Он изводит живое из мертвого и
выводит мертвое из живого… Он смысл смыслов, Он госпо-
дин вселенной: осчастливеть может несчастных, а счастли-
вых – сделать несчастными.
Мучительное наказание посылает Аллах всем безбожни-
кам, и людям зла. Аллах-агбар!.. Я объявьляю от Его имени
джихад против всех нечестивцев неверных..
189
КРОВНАЯ МЕСТЬ
Нам понятно проклятье одно
И проклятия право святое!..
Аполлон Григорьев
Самым мрачным из мрачных периодов двадцатого века
для всех народов, населявших СССР, «преславную» держа-
ву тюремного социализма, пожалуй, было время послевоен-
ных сталинских пятилеток.
Каких только унижений и оскорблений моральных и фи-
зических не приходилось претерпеть простому люду, сколь-
ко требовалось от них взамен непосильного рабского труда
только для того, чтобы иметь хоть мало-мальскую возмож-
ность выжить: не умереть с голоду, не околеть от холода или
же чего доброго не сгинуть бесследно как многие другие, в
бездонном советском Гулаге.
Всякий честный и смелый человек не мог мириться с та-
кой постановкой жизни. Одни из них, наподобии Исмаила,
шли на прямой грабеж колхозов и госхозов, другие настой-
чиво искали путей цивилизованного низложения коммуни-
стического зла, то были люди большого ума и чистой совести.
Физически слабосильные, духовно разобщенные, все-таки
были они чертовски стойки идейно, своей непоколебимой
приверженностью к общечеловеческим ценностям. Носите-
лей запретной правды в то время повсеместно в стране пре-
давали анафеме не только идеологи чистого социализма, но
и беспощадно уничтожали их спецслужбы кровавого режи-
ма, расправляясь с ними безо всяких там сентиментов.
Всех этих «умников», как они называли праведников
и десидентитов, хватали и сажали в тюрьмы просто по до-
носу какого-нибудь наемника-стукача без суда и следствия.
Узников совести с ярлыками уголовных преступников, на-
вешенных им партийной кликой, содержали в самых бесче-
ловечных условиях, обрекая их на мучительные болезни и
верную смерть, – пытаясь таким изуверским способом пере-
190
крыть просачивающуюся через них скрытую правду в гущу
народа. Но разве можно закрыть стальными решетками и
колючей проволокой всю землю русскую, чтобы не пропита-
лась она летней влагой дождя и не омочила благодатно кор-
невища растений?..
Шли года. Я креп день ото дня, неустанно занимаясь фи-
зическим и духовным культуризмом.
Культуризм физической я осваивал под непосредствен-
ным приглядом самого Исмаила, большого мастера силы и
ловкости. Он обучал меня бесстрашной джигитовке на ли-
хом своем коне со многими элементами из разбойной уда-
ли: как лучше поймать и завалить одичалого яка иль тура,
как на всем скаку выхватить незаметно овцу из отары. Учил
меня стрелять из ружья и фехтовать кинжалом и переправ-
ляться вплавь через горную реку; обучал приемам самбо и
бокса.
Культуризм же духовный я постигал по книгам, кото-
рые доставали мне опальные деятели религиозного культа:
ислама, христианства, буддизма. Исмаилит чабан-мулла
комментировал мне Коран. Ходис и Сунну. Христианский
священник, беглый каторжник, объяснял трудные места из
Библии. Буддитский лама, ссыльный калмык-тракторист
по памяти передавал мне знания Вед и тайное учение упа-
нишады. Иранскую Зен-Авесту раздобыл где-то для меня
вездесущий Исмаил в купе с другими редкими пособиями
по многим видам мистики: оккультизму, парапсихологии,
астрологии, магии, алхимии.
Прикоснувшись к вековому богатству шаманов, факи-
ров, магов, алхимиков, волшебников и колдунов, я обрел
неслыханную мистического просветленность, ощутил мощ-
ную энергию, в полной мере осознал программу действий…
И понял я тогда, что волшебный цветок жизни, который
я поклялся раздобыть во что бы то ни стало, готовый распла-
титься за него своими страданиями души и тела; согласный
перенесть любые испытания во имя того, чтобы с помощью
чар цветка восстановить на земле всеобщее благоденствие, –
191
есть не что иное как совокупность человеческих знаний и
мудрости, накопленных за многие тысячателетия. А так
же знания и мудрость, которые человечеству предстоит еще
только открыть: новую мудрость через выстраданную веру;
новые знания – аналитически, научно и пророческим оза-
рением…
Когда же мне исполнилось ровно тринадцать лет, насту-
пила та самая возрастная отметка жизни, вобравшая в себя
всю ту чертову дюжину цифр, что пугает суеверных людей
своей магической непредсказуемостью; – когда подводится
черта под ушедшее детство, которого, к сожалению, у меня
как такового никогда и не было.
Уже тогда меня постоянно мучили два очень важных во-
проса жизни: почему человек не всегда делает то, к чему у
него призвание, почему многие люди, проповедуя добро и
гуманизм, ведут себя мелко, подло и зло? В книгах обычно
добро торжествует, а зло наказывается. Тогда как в жизни
на самом деле – все происходило наоборот. Везде говорилось,
везде писалось, что у нас все делается для простых людей,
чтобы они хорошо жили, а что я видел в самой жизни? Кру-
гом царили беззаконие и самовластие. Кругом только и слы-
шал, что кого-то там посадили ни за что в тюрьму, кого-то
ни за что расстреляли. И это в то самое время, когда страна
только что одержала великую победу. Казалось бы, живите,
радуйтесь люди! празднуй, честный народ, свою победу! Да
не тут то было: эти люди, вчерашние герои, день деньской
задарма горбомелят на заводах и фабриках; от зари до зари
пашут в колхозах за пустой трудодень, за «палочку». И все
голодные, нищие, бесправные. Опоздал на работу – получай
пять лет сроку; сорвал колосок в поле – тоже срок, и, как
минимум, тоже пять лет…
Обретя к тому времени довольно обширные оккультные
познания и приличный опыт специфических переживаний,
умея уже непосредственно влиять на будущее в судьбах кон-
кретных людей, я решил применить все эти виды мистиче-
ских сил в практическом действии, направляя всю их мощь
192
на уничтожение своего кровного врага в лице верховного со-
ветского диктатора, которого я считал главным кровником
всего рода человеческого. Тот метод иммитативной магии
должен был сразить Сталина неотразимо как кинжал, зане-
сенный над жертвой при кровной мести.
Умение раскрыть генезис мистицизма позволяло мне ма-
гически влиять на любого другого человека, вплоть до умерщ-
вления того, на кого было направлено это тайное действо…
Перед моим мысленным взором поплыли нескончаемой
цепью живые ряды – многомиллионные Сталинские жерт-
вы – с искаженными предсмертными муками на лицах, ко-
торые были обращены сталинистами в целые горы трупов.
Сосредоточась на заданной теме, я начал бессознательным
наитием улавливать совокупно ими изверженные когда-то
лучи мести, что вопият и мечатся неприкаянно во вселенной,
чтобы затем этот огромный заряд их энергии направить еди-
ным пучком в жизненно важные центры избранного мной
субъекта…
У нас в хате в передней в ту пору висел на стене огром-
ный портрет Сталина во весь свой рост. Он был в хромовых
сапогах с рантами, в военном галифе и френче цвета хаки, в
фуражке того же защитного, с высокой тульей и гербастой
кокардой над широким и длинным козырьком «аэродром».
Он находился там с той поры, как в нашем крае произо-
шло сильное землетрясение и в стене образовалась от сотря-
сения провальная дыра, а так как эта беда случилась зимой
в самую стужу и не время было заниматься ремонтом жи-
лища, то мы и заделали ее кое-как на скорую руку, набив
туда всякого хламья из тряпок, а чтобы не видно было всего
этого, изнутри повесили на это место оказавшийся под ру-
кой портрет вождя, который ежегодно местные власти всем
селянам раздавали даром по чисто идеологическим сообра-
жением, в целях пропаганды по возвеличиванию его имени
в самых низах народа.
Случилось как-то так, что я остался дома один на один с
этим намалеванном на бумаге главным коммунистическим
193
идолом. В тот день я был в высоком духе, в ударе мисти-
ческих чувств, готовый достичь любой хариазматический
цели. Подойдя к портрету этого мерзавца и уставясь в него
глаза в глаза, я выполнил вслух, как вступление к магиче-
скому сеансу мести, бесстрашное и нетерпеливое обращение
пророка Иерамия к богу, сказанное им в момент разочаро-
вания жизненным устройством и сомнения в божественной
справедливости: «Я стану судиться с тобой! Почему путь
нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденству-
ют? Дай же мне увидеть мщение Твое над ними, Господи!»
Мне вспомнилось это изречение во вступлении к риту-
альному культу. Наверное потому что теория древних про-
роков целиком была основана на принципе воздаяния – Бог
справедлив и воздает всем по заслугам: добром за добро,
злом – за зло!
А преступления Сталина против собственного народа
были так кровавы и жестоки, что заслуживали, согласно
этим принципам справедливости – его немедленной смерти
с изведением со света всего их звериного племени до четвер-
того колена.
Приступая к осуществлению давно задуманного намере-
ния по ликвидации ненавистного мне диктатора, я обратил-
ся к сверхъестественному миру идей и вещей, подготовив
для подстраховки себя целый сериал мистических приемов
и заклинаний, которые б сработали без промаха и наверня-
ка. Первым делом я обратился к своему божеству с тем же на-
бором просьб, что и пророки древности, когда хотели они от
бога не загробного, а прижизненного воздаяния над своими
врагами: «Чистым очам твоим не свойственно глядеть на зло-
деяния и смотреть на притеснения Ты не можешь, для чего
же ты смотришь на злодеев и безмолвствуешь, когда нечести-
вец поглощает того, кто праведнее его?» – вопрошал я. Затем
был проведен мною последующий прием, влекущий за собой
неотвратное мщение, используемый еще в древнем Египте.
При вступлении на престол нового фараона писали на стен-
ках глиняных сосудов имена своих врагов, добавляли про-
194
клятье «пусть умрет» и разбивали их на мелкие части. Сле-
дующий этап мистического сеанса заключался в мысленном
его уничтожении, сопровождавшийся словесными, провоци-
рующими бога, восславием и восхвалением типа: Ты велик,
Сосо Джугашвили! Ты могуч, Сосо Джугашвили! Никакой
бог тебя не накажет и не сразит, Сосо Джугашвили! Тем са-
мым как бы призывая все небесные силы на борьбу с ним. На-
конец, войдя в раж, душой разгневавшись, я хватаю нож со
стола и запускаю им в рожу гения всех времен и народов. А
подняв отскочивший от портрета нож, я начинаю в иступле-
нии с выкриками заклятий полосовать его бумажную плоть,
тем самым реализую на практике одно индейское поверье, в
котором говорится, что если фигуру врага поистязать в экс-
тазе, – то враг погибнет. Правда, для этого необходимо пред-
варительно научиться управлять сперва своими психически-
ми силами и руководить правильно ассоциацией своих идей
одной силой воли, а это очень нелегкая задача…
В дверь постучали. На пороге избы появился мой одно-
кашник – Юсуп, единственный человек, который понимал
меня всегда с полуслова.
– Ты с кем это сейчас разговаривал, с самим собою что
ли? – спросил он, особо не удивляясь всем моим причудам и
странностям. А увидев мою дикую «работу» уже по привыч-
ке поинтересовался:
– А что это ты делаешь с ним? – кивнул он на стену, где
висел портрет Сталина.
– Казню сотрапа! Сначала червертовал его, а теперь ви-
дишь скаблю стену от клейстера, где приклеен был этот «об-
разина».
– А зачем тебе было колесовать его, он ведь живой, все
равно боли не почувствует, только в стене щель от декабрь-
ского землетрясения будет снова на самом видном месте зи-
ять и весь вид комнаты портить. То хоть плакатом все за-
крывалось! – солидно обобщил мой друг.
– Говоришь, не будет эта сволочь боли чувствовать? Как
бы не так! Какой ни какой опыт на этот счет, ты же знаешь,
195
у нас имеется. Помнишь, как нынче осенью перед самыми
каникулами, когда мы с тобой возвращались из школы и на
нас напал целый шалман пацанов из Тункоруса, ты вспомни,
как нам тогда удалось найти ухищрения не ухитрившихся! –
наполнил я ему об одной стычке с нашими недругами. – Тог-
да я применил к ним магию визионерского воображения,
преобразовав свое желание в желаемое. В начале я дал им
мысленную установку сосредоточиться лично на мне, ли-
шив их на время собственной воли, а затем своей уже хоро-
шо отработанной гипнотической системой эмпирического
кода мысли внушил в их сознание такой жуткий страх, от
чего эти великовозрастные драчуны как безумные побежа-
ли от нас – стоило нам лишь пугнуть их своим намерением
жестоко расправиться с ними. Падает падающее. Посмотри,
Юсуп, теперь по всей школе из-за этот случая от нас все как
от прокаженных шарахаются, боятся, чтоб мы снова ка-
кую злую шутку не выкинули… А что трещина в стене те-
перь видна, так это пустяки – скоро весна, все равно белить
придется комнату – тогда и замажется, – попутно возразил
я. – Знаешь, Юсуп! – снова обратился я к нему, желая убе-
дить его в не бесполезности своей затеи с портретом. – в этом
моем колдовстве есть нечто большее, чем от пещерной дико-
сти: ведь не рука, но мысль и творит, и убивает! – эффектно
философской мыслью закончил я.
– Твоя правда! – блеснули узкие глазницы азиата на ши-
роком скуластом его лице. – С того самого раза, – продолжал
он, – как ты внушил мне, что скоро стану первоклассным
боксером, я каждое утро, как только встаю с постели, то бегу
за овраг, меня туда как магнитом тянет, и веду там почти что
получасовой бой с тенью и, знаешь, как-то совсем недавно
повстречался мне Сартай, который хвалился ребятам, что со
мною грозно расправится за то, что я однажды ослушался
и не подчинился ему, – так я его под орех разделал. Уделал
так, что он теперь через дорогу со мной здоровается, наби-
ваясь ко мне в товарищи. А он же против меня, сам знаешь,
настоящий силач, – тщеславно прихвастнул он.
196
– Не всегда, друг мой Юсуп, грубая сила побеждает в
бою, – осторожно предостерег я, продолжая наставлять его
по своему курсу. – Хороша сила тогда, когда твои действия
целенаправленны; если сила и воля работают в одном на-
правлении и являются всего лишь подручными твоих убеж-
дений и твоей веры. Вера облегчает, просветляет и снимает
с верующего давящий груз грубой серой действительности.
Только вера способна превращать всякий страх в спокой-
ствие, а смятение в уверенность, придавая жизни глубокий
смысл, вызывая радость от выполненного долга. Целью моей
мистической акции было не только физическое уничтоже-
ние главы изуверского клана, но пробудить, потрясти созна-
ние и психику миллионов простых людей; избавлением их
от всевластного паука палача, освобождением их психики и
воли от гипноза страха, под которым они десятилетиями и
рождались и умирали. Я хочу вовлечь в случае удачи свое-
го эксперимента в моральную ответственность каждого из
людей за все то несправедливое, что совершалось и соверша-
ется не земле, чтоб никто, никогда и нигде не прибегал бы
больше к психологии хитрого человека: я не «че» не знаю,
моя хата с краю! Но всегда считал бы себя скомпрометиро-
ванным, кровно причастным ко всякому угнетению и даже
преступлению, если оно творилось вокруг него.
Ровно через тринадцать дней после того обрядового ведом-
ства, что я проделал с портретом «отца всех времен и народов»,
придя рано утром в школу мы с Юсупом услышали для себя до-
вольно радостную новость: по радио сообщили, что на семьде-
сят пятом году ушел из жизни самый, самый… Я не выдержал
и стал передразнивать, переначивать диктора: самый, самый
страшный человек на земле Иосиф Сталин, Сосо Джугашвили!
всемирно известный бандит по кликухе «Коба»!
– И что теперь-то скажешь об этом, Юсуп? скажи, мои
старания достигли таки своей цели или нет? – Заговорщиц-
ки, ударив по плечу, самодовольно спросил я друга.
– Да! Здорово вышло, – только и смог на это ответить
Юсуп.
197
В ауле повсюду были развешены портреты Сталина в
траурных рамках, и над ними реяли приспущенные красно-
черные флаги. И люди собирались на улице кучками на солн-
цепеке весеннем и почему-то плакали, глупые. Мы подошли
к одной из групп и ради интереса спросили этих людей, по-
чему они плачут? Неужто супостата Сталина оплакивают?
На что какая-то толстая и слезливая баба в драной фуфайке
как обрезала, ответив за всех вопросом на опрос:
– А кто ж теперь нами править будет, ты что ли, со-
пляк!?
И вдруг ощетинившись, ни с того ни с сего, недобро уста-
вясь на нас, она попутно выведала:
– А вы чьи такие грамотные голубки будяте? Не из вра-
гов ли народа каких, а?..
И тут же, нисколь не стыдясь окружающих, разразилась
на всю ивановскую площадным трехэтажным матом…
– Вот она сермяжная психология рабства. Совсем разучи-
лись самостоятельно жить и думать. Диктатора им подавай…
Без погонщика с палкой, без надзирателя с автоматом – ни
шагу не ступят. И где этому быдлу постоять за себя, когда
ими всю жизнь инородцы верховодили: вначале скандина-
вы – варяги, потом триста лет татаро-монголы, затем еще
триста лет чистокровные немцы, а теперь, с семнадцатого
года – жидовские морды правят и рулят…
Правление варягов, татар и немцев хотя бы Великую
Российскую империю создали и Элитный генофонд взра-
стили, а эти шмакодявки, сатанисты-христопродавцы все в
распыл пустили и рай земной для себя построили гады пол-
зучие…
Скажи об этом нашему народцу дебильному, так еще и
подзатыльников наподдают, – в сердцах негодуя, бросил я
в их адрес.
– А как же тогда эти люди войну с немцами выиграли? –
вступился за них Юсуп.
– Приказом сверху, да богатой посулой, – ответил я и
добавил, – пообещай ты им лет эдак через десять построить
198
коммунизм пьянства и ничего неделанья, так она по твое-
му приказу Тихий океан вброд перейдут, неважно сколько
из них в живых останется, нынче ведь каждый себя героем
мнит. Отлично поработала пропагандистская машина над
романтикой войны, над романтикой насилия. Какое им дело
до всех других, харкающих кровью там на шахтах, рудни-
ках, лесоповалах; всяк для них, кто в Гулаге сидит, – тот и
есть ярый враг народа; и не хотят глупые понять, что они и
сами такие же подневольные бедолаги, как и их братья зэки
там за колючей проволокой… «Или грудь в крестах, иль го-
лова в кустах,» – вот любимая их поговорка, девиз закосте-
нелых фанатиков-вот где собака зарыта. Надо в самый ко-
рень смотреть – идет сплошное оболванивание и спаивание
нации, превращение повально всех в манкуртов, в людей-
роботов, без чувств и мыслей. И вывести их из этого состоя-
ния ох, как не легко будет! Эта схватка, Юсуп, похлеще вся-
кой войны будет!..
В СТРАНЕ БЕСОВ
Социализм без свободы, это рабство и скотство.
М. Бакунин
По случаю траура в тот день, то есть 5 марта 1953 года,
никто в школе не учился. Объявили, чтоб все ученики шко-
лы шли походным маршем, то есть строем, к колхозной кон-
торе на траурный митинг: слушать по радио прощальные
речи выступавших по очереди саратников Сталина.
Громкоговоритель был установлен на самом коньке
чердака колхозной конторы. Из зева усилителя неслись
нескончаемым потоком славоблудные пустые речи вождей-
притворщиков, вождей-лицемеров. Каждый из них призы-
вал еще теснее сплотиться вокруг Коммунистической пар-
тии Советского Союза и ее славного Центрального комитета
во главе с Политбюро, – партии являющейся надеждой и ча-
199
яньем всех народов, оплотом мира и совестью нашей эпохи…
От нескончаемого словесного штампа меня чуть не стошни-
ло: – «Какая уж там она к черту совесть эпохи, когда и вся
советская власть-то совсем без совести. Да и куда уж нам еще
тесниться? Когда и так вся страна почти что в полувековом
марш-броске самым плотным строем бежит за призраком
светлого будущего коммунизма и все никак не догонит».
Казенные речи, что неслись с репродуктора на всю па-
радную площадь колхоза, куда нас пригнали под конвоем
учителей, как заключенных, – ничего кроме внутреннего
отвращения и протеста у нас с Юсупом не могло и вызвать.
Восхваляя «заслуги» покойного, выступавшие члены По-
литбюро часто притворно всхлипывали, противно сморка-
ясь, и по ходу своей речи как бы стараясь перещеголять друг
друга в показушной преданности делу партии и народа, во-
жделея задней мыслью, как бы поскорее занять или захва-
тить освободившееся заветное место верховного диктатора,
да подумывая все как бы побыстрее избавиться от других
претендентов на этот пост среди своих идейных собратьев.
– Да монали мы их, пошли они к такой матери! На кой
они нам сдались, – решили мы с Юсупом и, улучив момент,
незаметно смылись оттуда под общую неразбериху. Добира-
лись домой по плешивым проталинам берега небольшой гор-
ной речки, так как жили мы с ним в другом ауле, располо-
женным в ее низовье в километрах трех от школы, избегая
лишней встречи с теми, кто мог бы на нас донести директору
школы или нашему классному руководителю, а желание за-
ложить в то время было почти у каждого встречного, – так
воспитывала партия.
Мы пересекли извилину речки в нескольких местах по
зарослям, с набухшими от весеннего солнца почками, и очу-
тились у звонко журчащего нагорного родничка, где в недрах
его вод резвились стайками серебристые мальки рыб.
– Смотри! – сказал я Юсупу, указав на ручей, – вот рыбьи
дети и те не хотят жить в мутном потоке: приплыли туда, где
свежо и чисто. А мы, человеческие дети, вынуждены жить в
200
нужде и духовной грязи, потому что так придумали наши
полуграмотные насильники-революционеры. Как рыбакам
удобней ловить рыбку в мутной водице, точно также предво-
дителям красных мангустов сподручней управлять народом
во всеобщей его тупости и греховности.
Ведь кинуть камень может в них лишь умный и без-
грешный, а когда жизнь всех людей замешана на лжи, во-
ровстве и вероломстве, то кто сможет упрекнуть в чем-то
этих красных босов, купающихся в бесчестьи и злодействе.
Возьмем, к примеру, наших учителей: в толковом словаре
великого русского языка учитель означает лицо, которое
обучает, совершенствует своих учеников в плане научном,
моральном, этическом, эстетическом, – стал я сыпать гра-
дом на него мало знакомые ему слова, и он лишь в смут-
ных догадках, улавливая их смысловое значение, согласно
поддакивал мне. – А что сегодня здесь наблюдаем, – про-
должал я читать свою лекцию, стараясь в беседе с ним как
можно реже прибегать к сложным речевым оборотам и ред-
ко встречающимся терминам, щадя его очень гордое азиат-
ское самолюбие. – Наши учителя в большинстве своем люди
случайные, без глубоких знаний, без веры. Их авторитет
держится часто всего лишь на партбилете, на их лояльно-
сти режиму. Все другое – не в счет. Для кровавого режима
главное не то, как лучше обучить несмышленыша, а то как
бы его чему лишнему не научить. Для них знания ученика
не столь важны, а важно им то, сколь сильно выражена в их
ученике податливость к подобострастию и оболваниванию,
станут ли их подопечные на веру принимать их идею без-
мозглой тупости, лукавого подозрения, открытой вражды
друг к другу… Чисто по-человечески наших учителей по-
нять конечно же можно, – сменив свою непримиримость на
снисхождение к ним, я пытался тем самым как бы втянуть
в разговор и Юсупа, рассуждения которого часто критиче-
ские были для меня просто необходимы и как сдерживаю-
щий фактор, и как повод для размышления. И он клюнул
на эту удочку.
201
– У них программа учебная на целый год, утвержденная
в самых высших инстанциях, и в ней там все по полочкам
расписано: чему учить и как учить – любые отклонения от
программы влево или вправо для преподавателя чреваты тя-
желыми последствиями. Если не тюрьма, то уж увольнение
им обязательно будет обеспечено, и так считай по всякой
другой профессии. Выходит, что не люди сами виноваты в
том, что они хуже скотов живут, а от того, что на них сверху
давят, – не удержался долго молчавший Юсуп.
– Ты прав, друг, даже сам диктатор, не говоря уж об его
причиндалах, подвластен идеологическому монстру. Понима-
ешь, система так правит бал, то есть коммунсистема! Стоило
немецкому шпиону Ленину запустить ее в семнадцатом году,
как она стала набирать такие обороты!.. Я так думаю, до тех
пор она не остановится, пока не сожрет все ресурсы страны – и
материальные, и трудовые. Пока есть рабы, которые исправно
трудятся за кусок хлеба, пока в стране есть золото, нефть, руда,
уголь, которые можно продавать за границу и закупать на эти
деньги продовольствие и промышленные товары.
– А что, разве мы их не можем сами производить, – уди-
вился мой оппонент.
– Производим дым и выращиваем дым, Юсуп, – ответил
я, пускаясь в пространные разъяснения. – Как же не можем,
можем, только в незначительном количестве, так как все
наше, так называемое народное хозяйство, по природе своей
не рентабельно. Все колхозы и совхозы, все промышленные
предприятия потенциально банкроты, то есть не оправдыва-
ют самих себя своей хозяйственной деятельностью. Намного
экономичней было б для нас вообще ничего не делать. Лучше
уж всем народом жить на средства от продажи сырья и дра-
гоценных металлов, чем что-то еще там строить, или что еще
изготовлять в ущерб самим себе. Ежегодное вливание в мил-
лиардных исчислениях в каждую отрасль всего нашего убы-
точного хозяйства, за счет вырученных средств от продажи
за границу сырья и материалов, уходят как в песок. И все это
делается ради того, чтобы создать видимость общего благо-
202
получия в плане экономического и общественного развития
страны. Ни в одной другой стране мира и одного бы года не
продержалась эта позорная госсистема форменного безобра-
зия, так как вся ее структура снизу до верху по сути своей
человеконенавистническая, а значит и не жизнеспособная.
Всем этим крикунам и бездарям главное – «прозвенеть, про-
греметь бубенцами, отрапортовать о великих свершениях;
что им битый кувшин, была бы полная чаша вина!» Как не
крути – рано или поздно как не велики и не богаты недра зем-
ли нашей, но и они, если с ними так по – варварски обходить-
ся, со временем тоже иссякнут. Вот тогда-то и наступит ком-
мунистический крах, и время это близко, Юсуп! Обыватель
теперь наш каков? – продолжал я свободно интерпретиро-
вать свое наболевшее, – ему лишь бы, как скоту, набить чем-
нибудь брюхо, да вмазать бутылку чемергесу, чтобы ничего
не видеть, ничего не слышать, ни о чем не думать. А на под-
виги потянет – облает собрата из подворотни или же набьет
кому-нибудь морду в свое утешение. Кто же труса празднует,
чиркнет пару строк в НКВД на своего же дружка или соседа.
Нынче все «грамотные» насчет того, как сделать кому-нибудь
пакость… И ничего тут удивительного нет, Юсуп. Помнишь
знаменитую гиперболу Шопенгауэра: «Иные люди в состоя-
нии убить своего ближнего просто для того, чтобы смазать его
салом себе сапоги». А потом он сам же в ней и усомнился: «Да
точно ли это преувеличение?» ведь еслиб этим людям пред-
ставился выбор, многие из них предпочли бы гибель всего
мира ради сохранения собственной жизни. Злобный человек
стремится ослабить собственные страдания, заставляя стра-
дать других и созерцая их страдания…»
– А разве ты, Джебраил, не читал труды Троцкого, хотя
ему и самому его же дружки киркой голову проломили, так
вот, он писал, что коммунисты воспитывают такого нового
Человека, который и родную мать на калыму загонит ради их
звериной идеи, – вклинился в разговор не всегда словоохот-
ный Юсуп. Видимо эта тема и его задела за живое. В мусуль-
манской традиции не отторжимы еще и сегодня все великие
203
ценности, завещанные Пророком Магомедом. И к каким
бы «разъяснительным» хитростям не прибегали краснобаи
красных пиратов по вживлению своих уставов в уклад и быт
коренных жителей средней Азии, не смотря ни на что – шло
туго. Ведь мусульманство в переводе – Братство. Мусульма-
нин мусульманину – что родной брат. Правда, голод не тетка,
голодухой, привнесенной с севера, понемногу рвутся и здесь
эти священные связи времен, что особенно всегда удручало
моего друга. Он говорил мне с неизъяснимым осадком горя-
чи в словах. – «Советская власть, русские, – объединив всех
в одно понятие, принесли нам не избавление от бескультурья
и байского гнета, как во всех учебниках написано, а избави-
ли нас думать и жить самостоятельно, порушив нашу само-
бытность, лишили всякой собственности. Согнали нас как
баранов в загоны, а править всем нашим народом поставили
отщепенцев – неверных, безграмотных негодяев. Ты этого
не должен брать на свой счет. Твой чеченец Исмаил и ты для
меня самые близкие друзья, как братья. Все мы – и он, и ты,
и я – ярые враги режима коммуняк; конечно же националь-
ность здесь ни при чем – я тут немного загнул. Все мы дети
одной Земли – дети человеческие. Вот только живем не по-
человечески: без бога, без свободы, без собственной земли.
И как все это повернуть вспять – не знаю. Я каждый день
долго думаю, думаю об этом, аж голова кругом»…
– Положись на меня, Юсуп, я знаю что надо делать с вра-
гами Христа и Ислама, чтобы вернуть каждому то, что дано
ему от рожденья, – бодрым голосом поспешил успокоить я
друга. – Беда людей именно в том, что мало кто из них думает
об этом и знает как это сделать. Однако не стоит отчаивать-
ся!.. Вершина самого высокого ледника рухнула в небытие,
страшный самый его пик откололся, сам знаешь, что это не
без нашего с тобой усилия! – покровительственно похлопал я
его по плечу. – А дальше все пойдет как по маслу. Ты же хо-
рошо знаешь, что капель из капли начинается, из ручеечков –
реки, которые потом образуют моря, лишь бы такие как ты,
Юсуп, люди правоверные, этого бесстрашно пожелали. Бан-
204
диты Сталина после смерти своего главаря, как волки без во-
жака, друг дружке глотку начнут грызть. Вот посмотришь, –
пообещал я. – И тогда-то люди, увидев их звериную сущность,
мигом прозреют; вначале частью от своего злорадного любо-
пытства, что за все время советской власти они больше всего
о обрели; частью от того, что нечего будет покупать в пустых
магазинах. И сами уже, без указки свыше, чтобы не помереть
с голоду, срочно начнут все денационализировать: землю,
фабрики, заводы. И закрутится тогда маховик частного пред-
принимательства. Не только себя обеспечим всем необходи-
мым, а и весь мир будет кормиться российским хлебом, как
это уже было когда-то до революции…
– Послушай, послушай, Джабраил! – загорелся любо-
пытством Юсуп. – Скажи, скажи, Джабраил! Это твое толь-
ко предположение или же ты точно знаешь, что это все само
собой произойдет?! По закону кармы, – не унимался он.
– Под лежащий камень и вода не течет! – ответил я и
добавил, – это не предположение, Юсуп, а моя мысленная
установка, и чтобы она сбылась, ой как много всего требует-
ся от нас с тобой и всех тех, кто не щадя живота своего готов
идти на сражение с бесовитами, всем дьявольским отродьем,
именуемым себя идейными коммунистами. Понимаешь,
Юсуп, – стал я объяснять ему обобщено азы основ оккуль-
тизма. Ранее, еще до грехопадения наших с тобой прародите-
лей, универсальный человек обладал квази – божественной
способностью объектировать свои идеи: он думал существа,
мыслью творил материю, одним словом, имел неограничен-
ную творческую силу. Теперь, чтобы иметь хоть какую-то
долю от всего того, человеку нужно пройти труднейшее ис-
пытание с величайшим риском для жизни, чтобы доказать
перед создателем вселенной и в помыслах, и в делах, свою
непоколебимую веру в добро и непримиримость ко всяко-
му злу, что творится в нашей стране… «Ковчег под предво-
дитель ством осла – вот мир людей.Живите во вселенной!
Земля – вертеп обмана, подлости и зла – живите красотою
неизменной!!!» – так обличая, взывал к людям бесстрашный
205
просветитель, ученый-астроном Джорджано Бруно, когда
вели его на мучительную казнь христианские мракобесы-
инквизиторы.Так и сожгли заживо на костре великого прав-
долюбца только за то, что его взгляды на мироустройство и
сотворение мира противоположно разнились со взглядами
религиозно-христианских догм, построенных на допотоп-
ных мифах и были лишенны всякого здравого смысла…
Так незаметно для себя, увлекшись серьезным разгово-
ром о частном и общем, причине и следствии, мы добрались
домой, к счастью, никем не замеченными.
СТРАГЛ ФО ЛАЙФ
(борьба за существование)
А боль причиняла моя борьба,
Не знающая перерыва!
Будда
Уже с самого начала года наша пропаганда денно и нощ-
но без умолку тараторила во всех своих радиопередачах о
начале освоения целинных и залежных земель в Сибири, на
Алтае и северном Казахстане, методично настраивая весь
советский народ на патетическую героику.
Едемте, друзья, в далекие края,
Станем новоселами и ты, и я!..
Оглушительно бравировал в эфире по всей стране хор
имени Пятницкого, распевая через каждые полчаса эту
полу- колхозную песню, ставшую впоследствии позывными
многих радиопрограмм. О целине у нас знали все и даже те,
кому и вовсе не нужно было того знать. Разбуженный улей
людской загудел, зароился. Толпы юных кандидатов в це-
линники потянулись в райкомы, обкомы комсомола за пу-
тевками и направлениями на целину, каждый желал как бы
поскорей сменить свою серую облыжность жизни…
206
И я было предложил Юсупу попытать там счастья, од-
нако им распоряжались в ту пору сложные семейные об-
стоятельства, да и вообще, коренные жители Азии и Кав-
каза редко когда покидают родные свои края и пускаются
на такие авантюрные предприятия. У них с молоком ма-
тери прививается любовь к земле предков. И не смотря на
то, что и здесь прошлась по их земле корчующая борона
сталинизма, традиции те были еще там достаточно устой-
чивы и не совсем сломлены…
Свое намерение поехать работать на целину у меня со-
зрело тоже ни сразу, а лишь после долгого раздумья над тем,
где взять деньги, чтобы вернуть соседям долг, что мать зани-
мала у них для оплаты моего обучения в школе. Да и даль-
нейшее обучение в девятом классе было для меня довольно
призрачной возможностью из-за трудного экономического
положения нашей семьи. Отец и старший брат погибли на
войне, другой брат сидел в тюрьме по политическим моти-
вам, осужден безвинно согласно 58 статьи Уголовного ко-
декса СССР; третий – служил в армии, четвертый – отра-
батывал где-то в Сибири после окончания ФЗУ, а дома мы
жили одни с матерью, так как и моя сестра, недавно выйдя
замуж, тоже уехала с мужем на север к его родителям.
При таком семейном раскладе мне ничего было рас-
считывать на чью бы то ни было финансовую помощь, тем
более, что и матери уже самой для поддержки ее здоровья
не помешала бы тыщенка, другая, а тут еще обо мне у нее
забот полон рот.
Вопрос с отъездом был давно мной спланирован и одно-
значно решен, удерживало меня лишь объяснение по этому
вопросу с матерью, поскольку я не находил того варианта,
когда б мое решение, хоть оно было и окончательным, не
сразило бы ее в горячах. По этому поводу я не раз уже кон-
сультировался и с Юсупом, который был мастак улаживать
такие щепетильные дела, но и он пусть и не одобрял такого
моего шага, тоже не знал с какого конца к нему подступить-
ся. Разрешилось это дело как бы само собой.
207
Как-то вечером приходит мать с работы, такая радост-
ная, а сама в слезах, и говорит обрадовано мне, вытирая сле-
зы концом платка:
– Сынок! Братку твоего Гришу из тюрьмы выпустили! – и
подает мне его письмо, чтоб я его прочитал ей. – По складам
всего-то и разобрала, что освободили, а где он теперь и как
живет не смогла причитать дальше – слезы глаза застилают, –
пояснила она свою просьбу, зная мой стоический характер.
В своем письме брат сообщал нам, что его амнистирова-
ли под чистую как и других политзаключенных; что он жив
и здоров; что уже успел жениться и теперь живет в одном
из целинных городков северного Казахстана, куда он после
освобождения завербовался. Едва я успел прочесть до конца
письмо, как мать выхватила его из моих рук и не прибираясь
засобиралась к нашим соседям: – Побегу к соседке Насте, по-
делюсь с товаркой своею радостью, а то ее штой-то сегодня на
свекле не было. Уж не захворала ли она чего доброго?
Когда мать была уже у порога, открывая дверь хаты, я
бросил ей в догонку свое давно вынашиваемое решение как
свой порыв увидеть брата. На что она, чуток задержавшись,
ответила:
– А где у нас деньги тебе на билет? За школу платить и то
наскребла кое-как по соседям, а на поезд кто мне одолжит?
Да и у кого они нынче водятся?
– Да не надо мне никаких твоих денег, – стал я ее упра-
шивать. – Только отпусти меня, а на билет я заработаю на
станции: наймусь выгружать уголь или дрова, или цемент
из вагонов, говорят, хорошо платят.
– Никуда я тебя не пущу – сиди дома! мал еще! от земли
два вершка, такая дохлятина, а глянь-кось чего удумал! –
сердито пригрозила она мне, выходя из комнаты.
Страшное чувство овладело мной. Стыдно и тоскливо
мне стало за свою неискренность. Зачем устроен так мир,
спрашивал я себя, что приходится хитрить даже перед род-
ной матерью, да и откуда ей браться той добропорядочности
в этой проклятущей стране.
208
На другой день с самого утра мать с озабоченным лицом
ушла занимать для меня деньги, а мне наказала готовить-
ся в дальнюю дорогу. К обеду она вернулась и выложила на
стол свернутые в трубочку деньги.
– Вот все. Чем могла – разжилась. На билет хватит, а по-
есть в дорогу с собой что-нибудь возьмешь: испеку лепешек,
зажарю курицу, а кипяток на каждой станции есть, кружку
б не забыть положить в твою сумку, – глядя на вещьмешок,
добавила она, еле сдерживая слезы.
– Да не беспокойся ты за меня, мам! – стал я успокаи-
вать ее. – Вон какой я уже большой, какой верткий и цеп-
кий. И ничего, что худощав и ростом не вышел. Вчера сам
Исмаил сказал мне, что я уже настоящий джигит, «сорви
голова». Я уже многому чему у него научился. Ты знаешь
как я джигитую? На его Кавказе?.. Исмаил научил меня
драться и с ножом, и без ножа, и плаваю я почти как он.
Никакие преграды мне теперь нипочем, – хвастливо вы-
палил я.
– Чеченец твой ничему путному и не научит тебя, акромя
всяких вольностей: воровать да драться – на это он мастак, –
беззлобно укорила она меня, зная мою большую привязан-
ность к нему.
– Не говори о нем так, мать! Он же спас мне жизнь, ри-
скуя своей! Теперь он мне как старший брат. А то, что он
абрек, так то вина властей: для них все самые лучшие люди –
смелые и сильные, и честные, такие как Исмаил – их кров-
ные враги. Хотя он нигде и не учился, а башка у него варит
здорово! Это он меня надоумил ехать учиться в город: «Без
знаний ты как муха слаб! Со знаньем – властелин!» – сказал
он как-то мне. Он по-арабски читает Коран и знает наизусть
стихи многих поэтов Востока.
– Прости, сынок, мать свою бесталанную, что ляпнула
сдуру не весть что, с языка сорвалось, – стала оправдывать-
ся она. – Люди об нем так говорят, а что люди, грех на них,
сынок, обижаться – все обозленные, все затурканные эда-
кой жизнью.
209
До Алма-Аты – столицы Казахстана, я добирался в
товарном поезде, кое-как примостившись в одном из по-
лувагонов, груженного кругляком леса. В тамбуре поу-
добней и почище было б, но там сквозит, да и на каждой
станции милиция состав шманает – долго не напрячешь-
ся. Больше всего я боялся одиночества в пути, но таких
бедолаг, как я, которые на вагонах и под вагонами ездят,
оказалось не мало! Обучение до седьмого пота под началом
Исмаила пригодилось мне здесь как нельзя кстати. Из це-
лой ватаги «зайцев», что ехало вместе со мной, только мы
вдвоем доехали до места – остальных всех менты перело-
вили и поссаживали. Где им за нами было угнаться: мы
брали любые препятствия – вагон не вагон; на стоянке ли
шла облава, на ходу ли поезда – нам было все нипочем –
оба классные спортсмены – разрядники, да и похитрей мы
были, чем все станционные стражи.
По приезду в Алма-Ату мне пришлось с ним расстать-
ся по причине того, что его поезд отправлялся со станции
Алма-Ата II, а мой – со станции Алма-Ата I.
– Если бы не сестренка, махнул бы с тобой на целину,
братишка, – говорил он мне, расставаясь, – одна осталась
она у меня на Полтавщине. Ждет не дождется, когда я при-
еду и заберу ее из детдома. Такая егоза, а какая умница и
красавица, если б ты ее увидел, сразу б влюбился по уши.
А как поет и пляшет – одно загляденье. Красавица, скажу
тебе, какой в целом мире не сыщешь. Вот если б вас спаро-
вать, идеальная пара голубков могла бы получиться.
– А как ее зовут? – поинтересовался я.
– Оксаной кличут…
– Опасайся плениться красавицей, друг! Красота и лю-
бовь – два источника мук, сделав незначительную паузу,
процитировал я из Омара Хаяма и горделиво добавил, – я го-
сподин, а не раб своих желаний…
– Без муки и радости сердца пустяшная была бы жизнь,
так-то братишка, – грустно ответил он, прижав меня к себе
за плечо на прощанье…
210
Подхожу я к вокзалу – и боже мой – что я вижу! У вокза-
ла целая кутерьма. Кругом кричат, шумят, бегают. С трудом
пробрался до вывески расписания поездов, и тут оптимизм
мой стал меркнуть. Билеты были все проданы и никакой
тебе перспективы заполучить билет даже в ближайшем бу-
дущем. «Что делать? – завертелось у меня в голове – возвра-
щаться домой всегда не поздно, еще успею»…
Дай, думаю, повременю немного, авось повезет, иначе
прокол с учебой выходит. Что дома тогда скажу друзьям,
Юсупу, Исмаилу? Что, спасовал перед трудностью? Ерунда!
Они меня поймут и никогда не оскорбят таким подозрением,
знают, что я для этого сделал бы все возможное, как бы мне
не было трудно.
Пока я размышлял, что мне делать дальше, по радио объ-
явили посадку на Петропавловск. «А что если попытать сча-
стья не у окошка кассы, а у дверей вагонов поезда», – точно
прилепилась ко мне эта дерзкая мысль… «Если гора не идёт
к Магомеду – Магомед идёт к горе!» – учил меня Измаил как
находить выход из любого трудного положения
Кто с чемоданом и сумою в руках, кто с узлом на плече
втискивались с трудом в узкую дверь, будто игрушечных
вагончиков, показывая на ходу свои билеты проверяю-
щему кондуктору. Нескончаемым потоком люди шли и
шли к вагонам. Не понятно было мне, то ли провожающие
были это все, то ли такие же как я горемыки, безбилетни-
ки, твердо верившие в свою звезду. Ведь надежда уходит
последней.
– Эй, хаволя, – позвали меня по – чеченски.
Я оглянулся на голос окликнувшего и увидел поодаль
стоявших трех пацанов-шаромыг. Я подошел к ним и спро-
сил:
– Зачем звали?
– Ты чеченец? – уточнили они.
– Какой ваш дел? – на чеченский манер ответил я.
– Мы не спрашиваем, кто тебя делал, нохча! – шаблон-
но сострили они. И с наглым высокомерием заявили мне: –
211
Если поедешь с нами на верхотуре вагона, будешь плясать
нам лезгинку, чтобы скучно не было!
– Перебьетесь и так, балбесы, – зло отрезал я, переходя
на угрозу, – если кто из вас туг на ухо, тому я сейчас про-
чистку перепонок сделаю, чтобы в другой раз правильно рас-
слышал и не косоротил чужую речь.
– Да ты задиристый, злой. Видит бог, мы не хотели тебя
обидеть. Мы хотели помочь тебе, а за шутку не обижайся,
извини, брат, и скажи-ка лучше нам, как ты собираешься
ехать? Если не с нами, то где же? В поезде что ли? – уже по-
человечески стали разговаривать они со мной.
Вместо ответа я подошел к проводнику, который уже
поднимался по лестнице в свой вагон, и обратился к нему со
следующими словами:
– Дядя, возьмите меня до Петропавловска. У меня нет ни
билета, ни денег, но мне надо ехать учиться.
Проводника удивила моя божественная искренность и,
не раздумывая, он подал мне знак, чтоб я следовал за ним.
– Вот, видите, мир не без добрых людей, – обернулся я к
уголовникам, шустро вскакивая на подножку тронувшего-
ся поезда.
Закрыв за мной дверь на ключ, кондуктор проводил
меня в вагон, говоря:
– Располагайся, сынок, где посвободней! Да поглядывай,
чтоб ревизоры тебя не накрыли, ненароком, сразу высадят,
да и мне тогда попадет, – по отцовски предупредил он меня.
– Не беспокойся, отец. На этот счет у меня прирожден-
ной чутье. Любую опасность чую заранее – привычка, – об-
надежил его я, после чего между нами завязался диалог зна-
комства.
– Я верю тебе, парень. Видел, как ты давеча на станции
смело разговаривал с тремя шармачами. У тебя, небось,
трудная была жизнь, а, безотцовщина?
– Да, не сладко жилось. Но теперь мне полегче. Я подрос,
многому уже научился и сдачи могу любому дать, если меня
кто тронет.
212
– А силенки у тебя, если глядеть по твоему обличию, со-
всем ничего.
– Силенка не в массе тела, отец, а в навыке, и выучке!
– Знаю, знаю! Сам в разведроте служил в войну.
– Что, владеешь боксом, самбо?!
– Да и тем, и другим.
– А где же ты всему этому научился, скажи мне на ми-
лость.
– Да у одного своего дружка чеченца-абрека. Он меня еще
и джигитовке, и фехтованию, и плаванью учил несколько
лет подряд, пока я не уехал.
– Ну, в добрый путь, не буду тебя больше задерживать,
вижу, устал ты, иди отдыхай, да и мне пора обязанностя-
ми своими заняться… Мы с тобой еще потом покалякаем.
Ты сразу мне приглянулся: в твоих глазах нет ни злобы, ни
страха, а только больная тоска по праведной жизни. Это-то
нас с тобой и роднит. Кабы все были такими, славное было
б житье…
Кумекаешь, оголец, почему оно плохое? – переходя на
шепот, спросил он меня.
– Кумекаю! – также тихо ответил я, кивнув головой.
Пройдя почти половину плацкартного вагона, я не обна-
ружил ни одного человека, который бы захотел чуток по-
тесниться ради меня. Все были чем-нибудь да заняты или
делали вид, что заняты, только для того, чтобы ни с кем и
толикой не поступиться от своего приобретенного за день-
ги комфорта.
Но вот, обшарив глазами еще несколько отсеков ваго-
на, я обнаружил в одном из них целую компанию шулеров,
яростно сражающихся в карты, а на краю скамьи сидел ва-
льяжного вида человек с гитарой в руках и выдавал уди-
вительные мелодии. Их разнотембровые звуки были очень
приятны и сладостны для слуха и души моей. Заворожен-
ный этими звуками, я невольно прислонился к стойке того
отсека и все время, пока он играл, не сводил глаз с гитары,
ни о чем не думая, никого не замечая, отдавшись весь во
213
власть чарующим переливным звукам музыки. Когда он
перестал играть, вроде бы даже как и в вагоне стало немного
темней, будто мы въехали куда-то в тоннель…
– Что открыл рот, никогда не видел как играют на гита-
ре, что ли? – спросил меня гитарист.
– Никогда! Уж больно красиво звучит! Словно в ней ка-
кой шайтан внутри сидит и волшебными звуками то пьянит
радостью душу, то заставляет страдать ее и плакать, – за-
пальчиво ответил я.
– Какая там нечистая сила – это мои пальцы рождают
таки звуки, а мелодии, которые я играл, сочинили вели-
кие музыканты и композиторы. Польку сочинил виртуоз-
гитарист Соколов, старинный романс «Две гитары» – де-
тище Апполона Григорьева, знаменитого русского поэта и
гитариста. А чардаш – цыганского гитариста Монти, каприс
№ 24 – непревзойденного короля скрипки и гитары Николы
Поганини, – по- учительски стал разъяснять он.
– А долго ль этому надо учиться, – наивности моей не
было границ.
– Целую жизнь, – был ответ. – «Если б у меня было две
жизни, я бы их обе посвятил этому божественному инстру-
менту, потому что излучаемые гитарой звуки для меня –
неземные звуки. Для меня они, что райская песня – пес-
ней», – пророкотал я глухим воcпаленным голосом.
– Так что же ты не купишь ее и не научишься играть,
если денег нет купить в магазине, то возьми да выиграй ее в
карты вон у хозяина, – шутя предложил он, – все равно вла-
делец на ней играть не умеет, да и не хочет научиться.
– Я согласен поставить ее на кон, – вклинился в разговор
хозяин гитары.
– Пусть ставит и он свой вещьмешок, если денег нет. Вот
будет потеха как проиграет. Небось плакать начнешь, жел-
торотик? – оскаблился злорадно лет тридцати мордастый
детина.
– Вынужден разочаровывать ваши ожидания, – ответил
я ему, – ни плакать, ни проигрывать я не умею, так что сме-
214
ху не будет, а вот гитару свою точно проиграешь – для меня
это не трудно, – предупредил я бахвала.
– Садись, садись, посмотрим, на что ты годишься, – за-
шумела подпитая компания. Я сел, прокинули талью, мне
выпали тройка, семерка, туз. У него – перебор!
– Что я тебе говорил – не послушал! Теперь – баста! гони
гитару! – нарочито громко произнес я и встал.
– Может, еще на что-нибудь сыграем? – подавая мне ги-
тару, пробубнил ее бывший хозяин.
– Увольте, я не искушаю судьбу дважды: жадность фрае-
ра губит, тоном бывалого человека произнес я и снисходи-
тельно добавил: – а если жаль ее тебе, то могу и вернуть, я
добрый человек, гуманный!!!
– Никаких вернуть! – зашумели вокруг, – что упало, то
пропало. Он малое дите, что ли? – кричали одни.
– Садись-ка вон на лавку, где свободное место и учись,
парень, как брать аккорды, – предлагали другие.
Я поблагодарил всех за добрый совет, начал осваивать
с азов игровую премудрость в тиши коридора то, что успел
перенять за краткий урок у виртуоза-гитариста…
Я был благодарен судьбе за представившуюся возмож-
ность мне самому, своей еще не умелой рукой извлекать ги-
тары волшебные звуки, за те первые дребезжащие аккорды
гитары, которые помогали пройти мне духовное самоочище-
ние, которые и были, что душ для души, отрадой для сердца,
защищавшие меня и потом, уже зрелого мастера музы от по-
шлости и жестокости окружающего мира…
Спать мне пришлось на полу под лавкой. Это хотя и уни-
жало мое человеческое достоинство, зато было безопасно. В
случае чего, при проверке билетов, меня бы там никто не за-
стукал. Положив под голову свой тощий вещьмешок, я всю
первую ночь провел в позиционной настороженности. Уж
очень я боялся подвести кондуктора: давши слово – крепись,
а не сдержавши его, что трус, говорят в народе.
Домашнего воспитания в детстве я ни какого не полу-
чил. Воспитывался сам по себе – по книгам религиозно-
215
этического и философско-романтического плана, в лучших
традициях русского аристократизма, что во многом благо-
приятно способствовало моему духовному росту и развитию.
Для меня слово чести и долг чести значило всегда очень мно-
гое… Я не причастен к святости, но всякую глупость – ложь,
лицемерие, жестокость – ни в какой степени не приемлет
моя душа. Как с вершины огромной горы я смотрю на боль-
ное рассудком печальное человечество, и вижу как трудно
стать в нашем обществе по-настоящему честным человеком!
Недаром в индусской дхаммападе говорится, что не было и
не будет, и теперь нет человека, который достоин только по-
рицаний или только похвалы, потому что умный живет сре-
ди глупцов, а честный среди негодяев – так можно ли убе-
речься от того и другого?
И пошло, и поехало у меня в голове… Плохие и вредные
дела делать легко, а что хорошо и полезно, – делать в выс-
шей степени трудно. одно полустишье, услышав которое
люди становятся радостно беспокойными, лучше тысячи
стихов, составленных их бесполезных слов. Легко увидеть
грехи других, свои же, напротив, увидеть трудно! Нет зна-
ния у того, кто не размышляет. Всякий, кто во всей полноте
познает возникновение и разрушение элементов, он, знаю-
щий это бессмертие, достигает радости и счастья.
Не сделанное, лучше плохо сделанного. Здоровье – вели-
чайшая победа; удовлетворение – величайшее богатство.
Яд не повредит – не имеющему ран; кто свободен от при-
вязанностей, тот сам себе господин, тот сам себе путь, – пе-
ребирал я в памяти, смежив глаза, религиозно-этические
изречения из раннего буддизма.
Заиграло радио, возвещая пассажирам, что наступило
время пробуждаться. Я тихонько вылез из своего укромного
«убежища», чтоб никто не заметил моего там позорного по-
чивания. Взял с собой свои нехитрые пожитки и прошмыг-
нул в тамбур. Там я неожиданно наткнулся на своих вчераш-
них знакомых, сидящими скорчившись на полу с красными
от бессонницы веками.
216
– Вот какой молодец и гитарку гдей-то уже спер! – восто-
рженно встретили они меня. – Как ты ее прихватил? – стали
они спрашивать меня.
И я в свою очередь не удержался от расспросов:
– Говорили на верхуторе поедем, а сами сюда забрались!
Эх, вы бродяги! Черти безбилетные!
– Знаешь, браток, ночью там такой дубильник – холоди-
на страшенная. А твой проводник ничего, добрый дяденька!
Он и нас не шугает, не то, что другие… А играть-то умеешь? –
Сыграй чего-нибудь, все будет веселее! – попросили они по-
сле того, как узнали, каким макаром я ее раздобыл.
– А не шугнут ли нас здесь, братцы-кролики! Давайте-ка
лучше переберемся на вагон. Уж там-то наверняка никто не
помешает нам устроить настоящий концерт, – предложил я.
– Короче, надо сматываться поскорее отсюда. Не ровен
час, ревизоры могут застукать, они всегда в это время устра-
ивают проверку, – поддержал меня один из них.
Дверь наружу была не заперта по причине всем известной:
уголовная шантропа пользовалась самодельной отмыч-
кой не хуже, чем проводник своим заводским ключом, ког-
да этим джентельменам удачи нужно было попасть в вагон
или выбраться из вагона. По очереди друг за другом прямо
на ходу мы забрались на вагон, где и примостились как го-
луби на кромках двух смежных крыш вагонов: двое с одной
стороны, двое с другой – напротив друг друга, опустив ноги
на соединительный гофрированный кожух, наподобие ме-
хов гармошки.
Свежий осенний ветер беспощадно трепал наши легкие
одежды, а крупинки от шлака из трубы паровоза непрерыв-
но атаковали наши бедные глаза, однако такая бескомфорт-
ность нисколько не омрачала нашего настроения. Нам хо-
телось петь, плясать, беситься и буйствовать. К тому же у
нас была гитара, и хотя я знал всего-то три аккорда, однако
этого было вполне достаточно для примитивного аккомпа-
нирования многих наших песен, менялись лишь ритм удара
по струнам. Особенно приглянулась нам одна плясовая за-
217
бубенная песня, мы пели ее хором под ритм лезгинки. Это
была чеченская застольная, которую я когда-то сочинил
для Исмаила в подарок ему на свадьбу. Вот ее текст:
Что вы, братья, приуныли,
Буйны головы склонили.
Распрямитесь, прибодритесь!
Горы горя не уменьшишь,
Солнце в небе не заменишь.
Пейте, пойте дружно, веселитесь!
Асса! Ирса!
Что нам хныкать, убиваться,
Не пора ли забавляться.
Полной чашей, с песней удалою!
Слезы льют пускай красотки
По любви своей не стойкой
нам – застолье с песней под луною.
Асса! Ирса!
Что удача, не удача –
сердце было бы горячим!
Остальное – все пустое.
Прочь тоску-печаль из сердца,
Мы вином упьемся терпким –
Уталим тревоги горькой доли!
Асса! Ирса!
Кто рискует головою,
Любит жизнь огневую –
в вихре пламенного танца!
Он не плачет, не страдает
Все богатство расточает.
На вино, на песни, на красавиц!
Асса! Ирса!
Наяривая из всей мочи по струнам гитары ногтями
пальцев, я старался выжать из нее всю громкость, чтобы
усилить огневой ритм песни, двое других моих спутников
218
как заправские черкесы, хлопали в ладоши и пели в хоре
вместе со мной, а третий, точно припадочный, выделы-
вал ногами замысловатые кренделя, крутился волчком на
крыше вагона, прыгая из стороны в сторону, делая выпа-
ды разъяренного барса.
Окрест оглашая дали залихватской песней, мы весели-
лись сами и заражали радостью других, тех, кто нас слы-
шал из вагонов и тех, кто встречался нам в пути, по крайней
мере, нам так казалось. На станциях же больших и малых,
даже полустанках-разъездах, которые мы проезжали, по-
стоянно приходилось то спускаться с «небес» на землю, то
снова взбираться туда и продолжать свое «верховое» путе-
езженье…
Полыхали закаты, вставали рассветы «зарею новой»,
а мы все ехали, ехали и ехали бог знает куда, бог знает за-
чем?..
Целую неделю слишком я добирался на «перекладных»
до определенной точки на географической карте. И наконец
достиг ее…
Кустанай – самый скверный городишко из всех целин-
ных городков Казахстана. И дальше все тоже почти как по
Лермонтову, только все гораздо сквернее: там я долго, долго
мучался безденежьем, а однажды тоже чуть было не утонул
на озере и еще бессчетное количество раз моей жизни, там
угрожала смертельная опасность.
В тот первый свой приезд в Кустанай мне запомнился он
уже тем, что я еле отыскал в нём по адресу координаты бра-
та. Да и встреча с ним не прибавила мне оптимизма. Был он
человек больной, да неустроенный. Жена, двое детей нахо-
дились у него на иждивении, а зарплата – с гулькин нос. И
жилье у него – не жилье, а так, лачуга: с земляным полом, с
саманными стенами и ветхой кровлей, точь в точь как у нас
дома, но там хоть круглый год почти тепло, а тут же Сибирь!
Озадачил мой неожиданный приезд ужасно братову жену.
Я с раннего детства умею сходу читать как по книге чужие
мысли, и мне было совсем не трудно оценить их душевное со-
219
стояние. За сюсюканьем братовой жены «ах, какой ты недо-
росток!» – не трудно было угадать и другое: «на кой черт ты
нам здесь сдался! Сами едва перебиваемся с куска на кусок
и, на тебе, – такая свалилась обуза!»
Возвращаться домой не стал. Не хотел огорчить мать,
обижать брата. И в школу пошел без особого желания учить-
ся. Денег не было ни на покупку книг, ни на оплату учебы в
девятом классе, просто взять их было неоткуда.
По прошествии первой учебной четверти за неуплату
долга мне запретили появляться в школе во второй четвер-
ти. Поэтому я вынужден был оставить школу и идти рабо-
тать. К счастью, к тому времени мои пацаны, с которыми
я ехал вместе на поезде, уже подыскали мне денежную и
не пыльную работенку в геологической экспедиции, куда
они тоже хотели устроиться. Родственникам объявил, что
в школу больше не пойду по той простой причине, что со-
бираюсь поехать работать, что скоро уезжаю в экспедицию
в погоне за длинным рублем, утаив свои школьные пробле-
мы. Ни кого это мое решение особенно не волновало. Правда,
брат ненароком обмолвился на тот счет, что спохватишься
дескать после того, как жареный петух клюнет. Что это за
жаренный петух такой, я конечно не стал у него дознавать-
ся, уж слишком прозрачный был его намек еще на что-то
худшее и ужасное, в сравнении с тем, что уже пришлось мне
пережить и испытать в этой жизни…
На работу нас приняли не сразу, а после долгих наших
мытарств по чиновничьим конторам и управлениям. Боя-
лась бюрократическая сволочь как бы мы в один прекрас-
ный момент не улизнули вместе с меховой их спецовкой.
Уж слишком подозрительным был для бюрократов наш
разбитной вид, наша рвущаяся на волю вольность мысли и
слова, – не нравилась им наша самостоятельность в плане
идеологическом: «молодые да ранние» – цедили они сквозь
зубы. Я было уж совсем осерчал на себя и чуть было не впал
в суровое уныние из-за того, что все никак не мог подобрать
необходимый способ из всего огромного арсенала магиче-
220
ских средств по воздействию на людей, а в данном случае
способ воздествия на конкретного бюрократа, ведавшего
приемом на работу в геологическую экспедицию, куда мы
хотели устроиться. Видимо, не мог по той простой причине,
что конторские крысы, так же как и обыкновенные грызуны,
ужасно живучи, имеют дьявольскую устойчивость к сгла-
зу, порче и гипнотическим установкам. Все бюрократы, что
сельхозвредители, с удивительной быстротой способны вы-
рабатывать в себе иммунитет противоядия. Так что ничего
особенного в этой моей беспомощности не было, и всеж, как
говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло! Как
раз в то время на станционный тупик пришел для геолого-
разведки заказной груз и его нужно было срочно разгрузить,
а разгружать было некому – геологи в это время межсезонья
обычно находятся в очередном отпуске. Вот тут-то и вспом-
нил о нас, «вездесущих», а так как мы все были голы как
соколы, то им по неволе пришлось облагодетельствовать нас
спецовкой и зачислить нас в разряд топографических рабо-
чих на постоянной основе.
Сколько восторга, сколько радости было у нас от того,
что получили мы наконец долгожданную работу. Сколько
несокрушимых надежд связывали мы с ней! «Деньги, день-
ги, всюду деньги, всюду деньги без конца, а без денег жизнь
плохая, не годится никуда!» – громко пели мы на ходу, раз-
гружая из вагона тяжеленные ящики с динамитом.
В конце первого своего трудового дня очень уставшие,
но счастливые, мы зашли в какую-то забегаловку, чтобы от-
метить на радостях свое удачное трудоустройство. Никакой
помпезности, никаких излишеств застолья, где там до шам-
панского, еле-еле наскребли на бутылку водки на четверых,
да на более чем скромную закуску к той выпивке… Хмель
ударила в голову с непривычки, все тело обмякло, и язык
стал развязно заплетаться. Все несли несусветную чушь, что
и я не удержался от своего мальчишеского тщеславия и от-
крыл им, находясь сильно под мухой, причину странных
метаморфоз, происходящих в их жизни.
221
– Знаете, парни, и в тот раз, помните, когда я встретился
впервые с вами у поезда, ведь и тогда, и теперь, при устрой-
стве на работу, мне пришлось прибегнуть к своему закрыто-
му знанию и по отношению к вам, и по отношению к кондук-
тору, а сегодня и по отношению к кадровику.
– А вправду, ты нас тогда просто обескуражил и черт зна-
ет каким манером! Ты говорил с нами как имеющий власть:
нас же было трое и вон какие здоровенные, а ты один, – а нас
почему-то такая оторопь взяла, что просто жуть, – первым
включился в обсуждение моего откровения Мишка Бара-
нов – бойкий приблатненый парень с крепким здоровьем, с
добрым характером, острый на язык и ума в нем была плата.
Он знал так много всяких анекдотов, пословиц, поговорок,
песен, хоть и образования был небольшого. Он очень умело
и всегда кстати вступал в разговор, но главное его достоин-
ство заключалось в том, что он первым из всех троих стал
моим верным товарищем и другом.
– Мне верится и не верится в это как-то. Уж слишком
не правдоподобны, братан, твои эксперименты, если б не
тот случай с кондуктором и с нами, ни за чтобы не поверил
тебе, – сумрачно повел свою речь Борис Железняк, бывший
детдомовец, плотно сложенный и блатной до корней волос,
дерзкий со всеми, безжалостный ко всему на свете, тем не
менее был предан дружбе беззаветно.
– А я так верю ему во всем, – заговорил и третий из моих
новых друзей невростенник Серж Сорокин. -Не зря же нам
раньше так не везло во всем и везде, а теперь и на работу и
какую еще работу нас взяли. Кругом же тысячи таких как
мы беспризорных! А ты говоришь, болван железный, и верю
и не верю, – обидно передразнивал он Бориса.
– Затухни, лярва, – взбеленился тот.
– Кончайте, хватит словесной эквилибристики, невежи:
возвышающий себя, да унижен будет, – сказал я и процити-
ровал им в назидание стих: «Для бранных и гневных фраз
не открывай уста, губам людей противна грязь – полезна чи-
стота!»
222
– О чем спор, ребята? – стал успокаивать всех и Мищук
Баранов. – Пусть-ка нам лучше Евгеша расскажет все по
порядку, как это он добивается всего практически, – наго-
вором ли, наветом или еще каким другим хитрым спосо-
бом достигает он свершения своих желаний, – обратился
он к ним. И спорящие стихли, не смотря на свое возбуж-
денное состояние, а я как мог начал пояснять суть этого
явления:
– Толком понять я и сам еще не могу, знаю точно только
одно: если сильно, сильно я чего захочу, то любое желание
мое, злое или благонравное, обязательно сбудется. Не стану
скрывать от вас и того, что всякий «подарок», испрашивае-
мый у судьбы, не должен превышать запросы самого необхо-
димого, в противном случае – не миновать беды! А сдержать
ту заветную золотую середину, увы, нелегко! Ах, сколько,
сколько срывов, разочарований из-за этого было у меня!..
Да, я знаю много, многова такова, чего не знает и никогда не
узнает никто! А наговоры, наветы? Да! Я иногда прибегаю и
к этим, и к другим путям воздействия на объекты для дости-
жения своих хорезматических целей, – подитожил я, пред-
намеренно сделав длиннуую пазу, чтобы дать им придти в
себя от услышанного.
– Ты нам подробнее, подробнее расскажи, это необычай-
но интересно, – нажимал на меня уже сангвиник Серж.
– Давай, давай, братан, шпарь во всю, смело гни и даль-
ше свою линию! – подбадривал меня и сумрачный всегда Бо-
рис Железняк.
– Усовершенствовав свой организм и развив необычай-
ную волю, человек становится магом, то есть может ма-
гически (без участия видимого посредствующего начала)
влиять на внешний мир, – несколько академически, по-
книжному, начал я свое вступление и продолжал говорить
все в том же духе. – Маг не должен ни на одну минуту упу-
скать из виду цель, к которой он стремится, всегда помня
легенду о цветке жизни. В этой легенде говорится о том,
что стоит охотнику за тайнами хоть раз в чем-то усомнить-
223
ся или чего-то испугаться, как на него обрушится градом
вся стихия несчастий. Аналогичные последствия ожида-
ют и колеблющегося мага, да и вообще не завидная доля
у любого мага, ведь маг должен уметь превращать свои
страсти в чистый энтузиазм и всякое свое знание в свет ис-
тины. Кроме того, обязанность мага еще донести этот свет
истины в массы, в народ. «Коль знаньем овладеть ты смог,
дари его другим; костру, что сам в душе зажег, не дай рас-
таять в дым!» – советовал еще Джами, персидскй маг, поэт
и просветитель. – И скажу я вам, это не легкая задача. Все
вы мои здесь испытанные друзья и я теперь располагаю на
вас как на верных своих сподвижников: Разве не так, джи-
гиты! – обратился я к ним.
– Какой разговор! Ради тебя мы на любое дело пойти ре-
шимся! – хором ответили они.
– Тогда запомните хорошенько: «Сокровища не обре-
тешь без горя и без муки, бутоны розы не сорвешь, не оцара-
пав руки» – двустишием газели предупредил я их не шутя.
И долго еще потом растолковывал и вдалбливал я им свое
поучение…
На другой день мы уже работали на складе базы, гото-
вили оказию к полевым работам в зимний сезон. Работы
было много и разной, одним словом, скучать не приходи-
лось. Целую неделю мы вкалывали до чертиков, каждый за
десятерых. Потом стало полегче, когда наша бригада ста-
ла пополняться из числа отпускников, с ними и дела у нас
стали куда как спориться. Один за другим сани-повозки,
полностью укомплектованные, становились в готовый ряд
для отправки к месту проведения изыскательных работ.
И все равно, руководитель погрузки, недовольный вечно
хмырь, шилом бритый, колупаный-рябой ворчал на нас
сквозь зубы: «Понабрали тут шалопаев всяких, а еще чего-
то хотят, чтобы вовремя успел управиться». Мы сдержива-
ли себя от ответной реакции на его незаслуженный упрек
в наш адрес, особенно не реагировали, а лишь в отместку я
прочел вслух рубаи Омара Хаяма:
224
Если тот или этот дурак
Называет рассветом полуночный мрак,
Притворись дураком и не спорь с дураками –
Всякий кто не дурак, он для них вольнодумец и враг.
– Ты что там лопочешь, щенок? – спросил насуплено
меня зав. складом, краем уха услышав нелестную реплику
в свой адрес.
– Сапиэнти сат! Умный поймет! А за «щенка» и шею мо-
жешь себе ненароком свернуть, господин, товарищ, барин! –
сопроводил я его язвительным смешком Сократа.
– Постой, я еще с тобой разберусь! – бросил он на ходу,
поднимаясь по ступенькам на эстакаду, но вдруг поскольз-
нувшись на самой верхней из них, он грузно свалился кулем
на припорошенные внизу снегом бревна, крепко ушибшись
и повредив себе ногу. К нему подбежали его подручные, под-
хватили под мышки и повели в санпункт…
– И откуда взялся этот чернокнижник на мою голову?
Точно, этот скот, чума ходячая, наколдовал мне, – жало-
вался он своим помощникам.
– Да не связывайтесь вы с ними, это ж уголовные элемен-
ты, еще и ножом в бок пырнуть могут. Рожи-то у его друж-
ков самые, что ни на есть разбойные, – беспокойно угодливо
твердили те…
В начале декабря, когда оказия была готова, для ее
отправки по наезженному зимнику к месту изысканий
экспедиции, нам всем выписали командировочные удо-
стоверения и выдали под них авансом деньги: суточные
и проездные.Мы сразу на вокзал – билет в зубы и на по-
езд… Ту-ту, – гудит паровоз… На этом и закончился подго-
товительный этап моих похождений за тридевять земель,
имевший целью не только познать жизнь людей и воочию
узреть их дела, их поступки, но и желая проверить самого
себя в экстремальных ситуациях, задуманного мной поч-
ти планетарного эксперимента по воздействию своего жиз-
ненного эго на мир сущностей, имея перед собой задачу во
что бы то ни стало изменить менталитет советских людей,
изменяя ход событий в стране и за ее рубежом.
Зачатки положительных результатов своего активного
начала, как движущей силы, превращающее возможность в
действительность, подтверждались не раз моим личным ми-
стическим опытом, но все же ирреальность мира живых те-
ней с признаками разумности, присутствующие при этом во
всех событийных пространствах моей судьбы, часто застав-
ляли меня сомневаться во многом: остерегаться многого, по-
тому что малейшее проявление попустительства и слабости
с моей стороны, не смотря на свои способности предвидеть
будущее и своего умения влиять на все магически, – объект
моих трудов мог в любую минуту обратиться против меня
же, и тогда я сам становился жертвой того и тех, кого не су-
мел укротить…
227
Часть вторая
СМЕРТНИКИ
Мы существа,
дерзнувшие сознать
свое бессмертие!
Джордж Байрон
В начале апреля, как только снег в поле обвально стал
оседать под теплыми лучами весеннего солнца, сейсмическая
партия геологоразведочной Тургайской экспедиции, где я ра-
ботал в качестве полевого рабочего, спешно стала сниматься с
обжитого места, чтобы успеть до полной распутицы перепра-
вить всю свою технику и все свое снаряжение на центральную
базу в город Кустанай. Кочевая жизнь в экспедиции вряд ли
кого могла удовлетворить. Оторванность от всех благ цивили-
зации, однообразие в работе, серость в быту и все это еще при
скудной зарплате, настраивало всех геологов без исключения
на единственное желание – поскорее вырваться из этого пле-
на самовольно принятого ими под давлением нужды и обстоя-
тельств. Сезонная работа в экспедиции, длившаяся почти пол-
года в степной глухомани, забытой богом и людьми, надоела и
мне до чертиков. Я был готов хоть пешком преодолеть и тыся-
чу километров белого безмолвия, лишь бы избежать того про-
должавшегося застоя в своем развитии, – лишь бы вырваться
на волю! И надо же! Доведя себя до исступления таким устрем-
ленным желанием: мне предложили ехать немедля на автома-
шине, груженной взрывчаткой, в качестве сопровождающего.
Как не отговаривали меня друзья повременить денек другой, а
потом ехать с ними вместе на поезде, меня они не сломили.
– Да знаю! Знаю! – отвечал я им. – Что ждет меня испы-
тание рисковое на этом опасном пути, но каждый должен
ведь нести свой крест, как бы он не был тяжел. Должен же я
когда-то испытать себя на бессмертие…
228
И они в безнадежности своей отговорить меня отступи-
лись, распростившись угрюмо со мной троекратным объя-
тием братства…
Бездорожье подтаявшего «зимника» отбивало нам с шофе-
ром все наши внутренности. Того и гляди, чтоб башку об каби-
ну не расшибить. Наш безрессорный «вездеход» ГАЗ-63 пры-
гал козлом на всех встречных и поперечных ухабах, несся на
полных газах. Мой «шоферюга», квадратный толстяк с добро-
душным круглым лицом, ухватив рулевое, беззлобно бранясь
на свою шоферскую долю, вопрошает меня:
– Скажи-ка, парень, хочется небось самому прокатиться
с ветерком за баранкой?
– Нет, – отвечаю я.
– Что так? Хочешь летать, а боишься, что голова от
страха закружится? – хитро поддевает он.
– Да нет же, нет! Для меня все, что от нечистого, не чисто.
Другое дело, когда тебя лихо мчит красавец конь! Аргамак!
Мустанг! А такая каламбина ржавая как твоя железяка,
увы, никогда меня не прельщала, – задиристо отбиваюсь я и
добавляю: – знаешь, это после того, как в одно лето мне при-
цепщиком на тракторе пришлось поработать. Мазут кругом,
пыль, грохот – не по мне…
– А ты что из верующих баптистов каких, что ли?
– Я волхов, кудесник – любимец богов! Читал небось
Пушкина?
– Да, кое-что слышал!
– Так вот, я хочу перевернуть весь этот мир, поставить
все с головы на ноги; хочу мечтою благородной весь мир за-
блудший просветить, – заносчиво изрек я.
– Да где тебе, такому хлипику… Бахвалишься.
– Нисколько! В мире есть столько диковинного для чело-
веческого разума, что никому такого и во сне не снилось, что
известно мне.
– А ты часом, браток, не того, не свихнулся случайно? –
перепроверил участливо он свое подозрение, уж слишком
ненормальным показалось ему мое утверждение.
229
– Ты прав. Наверное, мне и самому порой кажется, что у
меня с головою какой-то не порядок чудной.
– А что чудного происходит с тобой?
– Понимаешь, трудно выразить это одним словом.
– А ты глаголь, не стесняйся, путь наш далек и времени
пустого у нас не мало.
– Смертники мы, – начал было я.
– Типун тебе на язык, чего ты мелешь, – прервал он меня
осуждающе. – Груз наш действительно опасен… Ну что из
того? Чтобы взорваться тротилу, ему детонатор нужен или
взрыватель. Я в армии служил, я знаю!
– Детонатор, это что? Удар? – спросил я примирительно.
– Да, но я же аккуратно еду, сам видишь! От тряски не
бойся, не взорвется!
– А при ударе взлетим?
– Взлетим, как пить дать! – Заметив на его лице улыбку,
как знак расположения, я решил вернуться к прерванной
своей мысли, которую он не дал мне высказать до конца.
– Послушай, ты не обрывай меня на полуслове, все мы в
этой стране смертники, не потому что везем с тобой взрыв-
чатку, а от того, что живем в такой стране, где все чувствуют
себя как на пороховой бочке.
– Ах вот в чем дело, а я то думал, что ты испугался со
мной дальше ехать, – расхохотался он басисто.
– И на старуху бывает проруха, – заметил я с издевкой на
его подозрение.
– Не серчай, черт попутал, обещаю больше не прерывать,
шпарь во всю. Интересно будет послушать…
– А не донесешь?
– За кого ты меня принимаешь, я стукач что ли?
– Хорошо, тогда слушай. Мы обречены все с тех пор, как
наш народ отрекся от бога и растоптал все свои святыни…
Обречены мы с того дня, как царь Николай II малодуш-
но отрекся от престола, пойдя на поводу у кучки воинству-
ющих недоучек, уголовников, бандитов, бросив страну на
произвол судьбы, погубив и себя, и Великую страну, когда
230
большевики, схватив на лету брошенную им власть, расстре-
ляли и царя, и царскую семью, а затем народной кровью за-
лили всю Россию. С самого раннего возраста моей заветной
мечтой, насколько я себя помню, всегда было желание во
что бы то ни стало достичь самой высокой харизмы, чтобы
стать великим магистром, всесильным магом, так как толь-
ко сверхъестественной силой и возможно еще остановить
коммунистическое безумие, охватившее страну от края и до
края.Вполне осознонно я считал и считаю своим жизненным
предназначением спасение несчастного люда, одурманенно-
го зловредной идеей коммунизма, чадящей угаром на весь
белый свет, угрожающая вот уже полвека полным крахом
всему миру. Большинство людей у нас и сегодня глупы до
бесконечности, принимая ту чудовищную идеологию за бла-
го. Возможно потому, что сами они ужасно кичливы, амби-
циозны, самонадеянны. Недоразвитость ума и пустоту души
они хотят компенсировать напущенной солидностью своего
дутого авторитета и ложной своей значимостью, ссылаясь
на значительные технические достижения двадцатого века,
якобы прогрессирующего за их счет. В действительности же
научно-техническая мысль давно оторвалась и ушла далеко
вперед от житейской их мудрости, а ее дитяще – вездесущая
технократия – с каждым днем приближает все ближе и бли-
же час их самоуничтожения. Наследуя шестую часть земли,
добытую им расторопными и дальновидными их предше-
ственниками, эти люди умудряются как-то еще и впасть в
беспроветную нищету, влача жалкое существование.
Так называемый общественный скот в колхозах и совхо-
зах нынче находится в более выгодных условиях, чем наш
человек – самопровозглашенный хозяин страны. У скота
есть корм, есть хлев, у хозяев же многих этих – ни снос-
ной крыши над головой, ни нормальной пищи, ни одежды…
«Человек звучит гордо, а все в морду, морду, морду…» Со-
временное наше общество напоминает мне воинствующего
безумца, нагруженного сверху атомными и водородными
бомбами, а по бокам обвешанного боевыми снарядами, на-
231
чиненные одни – отравляющими химическими веществами,
другие – заразными бактериологическими вирусами, – гото-
вого в любую минуту потянуть за взрыватель или стукнуть
по капсулю булыжником просто так, из тупого любопытства,
то ли из враждебного своего злорадства… Я решил остано-
вить это безумие… Я решил перевернуть этот обезумевший
мир, с головы на ноги хочу его поставить…
– Каким образом, великий мечтатель, ты хочешь претво-
рить это в жизнь? Неужто одной своей мистикой? – вступил
в разговор, нарушив давишний наш уговор мой собеседник.
– У меня есть пища, о которой вы не знаете, – привел я
цитату из Евангелия и продолжил, – образно говоря, пра-
вильной мыслью и чистым сердцем! По существу же во-
проса, это примерно выглядит так. Образы фантасмогорий,
которые я просматриваю на десятки лет вперед, по моему
уразумению, не имеют божьего промысла, а всего лишь по-
рождение наших мыслей, которые впрямую зависят от нас
самих, от нашей нравственности.
Относительно этой истины у людей нет живого опыта,
обычный путь обретения мудрости человеком и человече-
ством состоял в том, то они приходили к истине, испробовав
предварительно едва ли не все возможные тупики. Сегод-
ня такое не годиться – один неверный шаг, и человечество
скатиться в пропасть. Сегодня выход состоит в том, чтобы
вырваться из проклятия греха, переходя из возможности не
грешить к не возможности грешить. Всякая человеческая
глупость, как недомыслие, подлежит исправлению. Слепая
же вера в злые идеи есть закостенелый фанатизм, который
надо не исправлять, а искоренять с лица земли. Коммуни-
сты хотят уравнять уголовников со святыми, гениев с идио-
тами, живых с мертвыми…
– К черту твоих коммунистов, твою политику и твою фи-
лософию, чтой-то сильно меня клонит ко сну от всего это-
го. Расскажи-ка лучше мне, заумный волхов-кудесник, что
ждет нас с тобою интересно на ближнем отрезке судьбы, что
в дебри то лезть. Коли соврешь что, так брехня твоя сразу
232
же и откроется, а так что толку языком чесать, лучше песни
петь, все веселее ехать…
Огорченный неприятием всерьез оппонентом моих воз-
зрений, я обиженно замолчал и под его нудное мурлыканье,
прислонясь головой к дверке кабины, предался дреме, к сча-
стью, к тому времени наша «шиферная» дорога, свежерас-
чищенная грейдером, немного расширилась и сравнялась,
не так уже трясло.
– Ты что там, закемарил совсем что ли? Или никак не
придумаешь подходящей байки? – начал он через некоторое
время опять подзуживать и подначивать меня.
– А мне и не надо ничего придумывать, – сердито ответил
я, будто спросонья.
– На сердитых воду возят! Ну до чего же ты самолюби-
вый! Поперек тебя ничего не скажи, сразу злишься или в
себе замыкаешься! – дружески пожурил меня он.
– Да знаешь, как-то не по себе становится, когда люди
тебя не понимают и кривят шеи заносчиво!
– А ты живым примером порази сперва слушателя, коли
правоту свою качать хочешь! – присоветовал он.
– Возможно, ты в чем-то здесь и прав, ничего не по-
пишешь, примеры так примеры, поражать так поражать.
Правда, мне не хотелось предвосхищать события, но раз ты
такой не доверчивый, то слушай меня внимательно, да по-
тише гони, чтобы посадка была помягче в случае чего…
– Ты че? Ты че? Опять заладил сове: смертники мы, да
смертники, что ты скулишь под руку да каркаешь как воро-
на, – вскипел он на мое многозначительное замечание.
– Смертельная опасность нас ждет на этом пути – это
уж я точно знаю… – не обращая на его возражения выпа-
лил я.
– Не верю тебе, все бред сивой кобылы. Я десять лет и
не по таким дорогам гонял – и горные кручи, и пропасти
кругом, и ни одной тебе аварии, а тут такая равнина, хоть
шаром покати и лайба моя что надо, как чайка летит, про-
клятущая!..
233
– Да ты не гоношись очень-то, мы полагаем, а бог рас-
полагает, – строго оборвал я. – все мы под богом единым хо-
дим! На все воля божья!
– Это точно, – кивнул он соглашаясь с моими вывода-
ми и добавив свое излюбленное, – бог не выдаст – свинья не
съест!
И тут ни с того ни с сего машина стала что-то чихать и
глохнуть. Водитель остановил машину у обочины, вышел из
кабины, задрал капот и начал над ней колдовать. Не менее
полчаса он копался в моторе. Я ужасно продрог и хотел было
уж вылезть из настуженной кабины, как он начал бешено
крутить заводной ручкой, и мотор послушно загудел, аж за-
тряслась вся машина.
– Что там стряслось? – спросил я у него, когда машина
стала набирать скорость.
– Да, пустяки!
– Так что же ты в ней так долго ковырялся?
– Уголек в бабине сработался, пока нашел причину да
устранил… А ты что, озяб?
– Немножко.
– Так вышел бы из машины и поиграл бы в шайбу на
льду, сразу бы и нагрелся.
– В другой раз так и сделаю.
– Дотянем до станции, там заночуем, дозаправимся и
уголок раздобудем, – уж строил планы дальше он, а мотор
возьми да и снова заглохни.
– Мать твою черт! – выругался он в сердцах, – надо на-
верное еще растянуть пружинку, чтоб лучше прижимала, –
пояснил он мне, как бы советуясь. – Стоять долго не будем,
но ты все же иди по ледку пока покатайся, а то черт его зна-
ет, может какая и другая причина. Темно уж не сразу и оты-
щешь в чем тут дело…
Выйдя на шоссе, я сразу обратил внимание на то, что
наша машина стоит почти что на проезжей части дороги и
предупредил об этом шафера: – смотри, чтоб твою чайку не
шваркнул кто сзади!
234
– Плафоны горят! Они слепые что ли? – недовольно про-
бубнил он.
– Ему не надо, а тебе что за печаль, – спросил я самого
себя, продолжая беспечно кататься по льду вдоль снежной
насыпи в нескольких метрах впереди от замершей машины.
Не прошло и десятка минут, как услышал я сзади себя оглу-
шительный гул и грохот. Я круто обернулся и оторопел: наша
машина вдруг, встав на дыбки, как взбешенный конь, на пол-
ном ходу неслась прямо на меня. Мелькнула чья-то тень на
дороге в свете мощных лучей машины, и сразу все скрылось.
Настигнув меня в доли секунды, пятившегося назад, подмя-
ла под себя и потащила волоком по шагреневой поверхности
трассы, затем, прокрутив меня как в жернове мясорубки, в
мгновения ока выкинула плашмя себе под брюшину…
Я прижался промеж задних колес… головой ко льду…
Очутившись на воле, я чуть не угодил под колеса уже дру-
гой машины, благо она катилась медленно, и я успел как-
то вынырнуть из-под нее. Ощупывая руки, ноги, голову, я
услышал по другую сторону машины истощенную ругань
при шумной драке:
– Ах ты, паскуда поганая! Ты ж задавил человека! Так вот
тебе, вот тебе, подыхай собака и ты, – что-то гулко несколь-
ко раз подряд ударялось о борт чужой машины. Прыжками
раненного барса я преодолел разделявшее нас расстояние,
оборвав самосуд безумца.Разъярённый громада забил бы
насмерть свою жертву, не подоспей я вовремя. Увидев меня,
зависшего у него на руках, здоровяк мой остолбенел с от-
крытым ртом, дивясь чуду чудному.
– Живой что ль? Воскрес??! – только и смог он произ-
несть. Обняв меня, он, как дитя, заплакал от радости. Мо-
гучая его грудь издавала полуслова – полу рыданья! – Что ж
он гад с тобой сделал!..
– Да живой я, живой, брат, – стал утешать я его как ма-
лого ребенка. – Вот только помялся немножко, руки, ноги
целы и голова вроде в порядке, только кружится что-то
сильно.
235
Он схватил меня в охапку и понес к нашей машине.
– Отпусти его с миром, – указал я на шофера – «студебе-
кера», очухавшегося уже от крепкой трёпки и умолявшего
нас слезно:
– Простите, простите, братцы, меня окаянного, с устало-
сти я не заметил, семья большая, один я работник.
– Своих детей жалеешь, а чужого чуть не сгубил, подлю-
ка!
Благодари бога, да братишку мово, а то бы я убил тебя,
заразу, – зло бросил мой побратим и двинулся дальше.
Усадив меня в кабину машины и осторожно осмотрев
мои ушибы, он не переставал удивляться:
– Ты посмотри, ни одного перелома! Ну ты даешь! И
впрямь, кудесник – любимец богов. В такую крутовень по-
пал и цел-целехонек – уму непостижимо. А что голова болит
и кружится, так это от легкого сотрясения, видно о что-то
твердое башкой дюбнулся, – заключил он.
– А что теперь со своим рваным шмотьем делать? Чинить
что ли? – спросил я, указывая ему на свое обмундирование,
превращенное в лохмотья.
– Какая печаль?! Да у меня полкузова забито такой спец-
урой, вся с иголочки. Любой размер подберем и сразу хоть
под венец молодца. А пока вот возьми тулуп овечий, да хо-
рошенько укройся. Он достал его из-за спинки сиденья и по-
дал мне.
Тронутый его вниманием и заботой обо мне, облачив-
шись в тулуп, я пустился в не совсем радостные свои раз-
мышления, спрашивая самого себя: отчего это русские люди
в обычных условиях грызутся меж собой как собаки, готовы
друг дружке горло перегрызть из-за всякого пустяка, из-за
всякой чепухи, тогда как в экстремальных условиях они и
нравственно становятся значимее и морально более устой-
чивы. Зачем было моему спутнику со мной нянчится теперь
и огорчать меня прежде.
Неужто, думал я, это удел всех обреченных, у которых
нет будущего, и подчиняются они лишь природным сво-
236
им инстинктам, возникающим у них время от времени без
участия их воли, как компенсорное усилие, в целях само-
сохранения духа нации. Неужто, думал я, придя к такому
мрачному заключению в своих рассуждениях, этим людям,
чтобы проявить свою душевность по отношению друг к дру-
гу, им нужна беда? Не поэтому ли поводу и были сказаны
когда-то апостолом Павлом эти полутаинственные его сло-
ва: «Не все умрем, но все изменимся».
– Ну что, бедолага, раскрылся, разжарился что ли? А мо-
жет что болит, как твоя голова? Все еще кружится? – заме-
тив, что я не сплю, озабоченно выспрашивал у меня водила.
– Спина сильно ноет, да и в голове немного шум усилил-
ся, а так ничего, жить можно: тепло, светло и мухи не куса-
ют! – натянуто пошутил я.
– Еще бы спина не ныла!? Через такую карусель пройти,
перемолоть все косточки твои должно бы было. А что шум
в голове усилился, так это наверное от того, то мотор ночью
чище и гулче работает, кислороду в карбюраторе поступает
больше – оттого и гудит, проклятущая! – как мог, объяснил
все мои болячки новоиспеченный врачеватель. – Я много
тысяч километров исколесил по земле, всякое в жизни ви-
дывал, а такого… как там сальто-мальто, что ли? Что ты
преодолел, и слыхом не слыхивал!
– Не сальто-мальто, а сальто-мартале, в переводе с ита-
льянского смертельный трюк значит, – поправил я его.
– Ну шут с ним с этим заграничным словом, язык полома-
ешь пока выговоришь. Так вот я и говорю, был я как-то свиде-
телем одной аварии еще на Чуйском тракте года два-три тому
назад, так там тоже, пока гаишники осматривали «Волгу»
спереди, а в нее сзади врезалась одна машина грузовая, фарда
ли, эмка ли, забыл уж, так вот, из тех милиционеров и шофе-
ра «Волги» мешки костей собрали. Наш балбес «студебекера»,
хоть с устатку не заметил, а тот ханыга с неисправными тормо-
зами ехал, да еще и пьяным в дребаган. В рубашке ты родился,
братец! Да и я везуч – не глянь назад я из предосторожности,
хорошо, что ты меня остерег, быть бы и мне под колесами.
237
– Какой там рубашка, я лет до семи почти голяка бегал, и
как Господь наш в пустыне, одним святым духом питался…
– А я что ли лучше жил? Ты вон какой грамотный – не
ровень мне. Чтоб в ФЗО попасть и на шофера выучиться, я
кое-как четыре класса в начальной школе проучился. В рав-
ных галошах по сорокаградусному морозу в школу ходил за
три километра и голодный как волк.
– Две доли в жизни нам даны: тревоги страшной доли и
доля глупой тишины, покойная неволя, – процитировал я
из Аполлона Григорьева без всяких комментариев. – «А что
тут поделаешь, война ведь была, разруха, не вольны мы вы-
бирать как нам жить»…
– Вот, вот, а все дело-то как раз и в воле вашей. Не вос-
питай я в себе в свое время запредельную волю богов, разве
б мы беседовали теперь с тобой? Взлетим! Взлетим, как пить
дать, утверждал недавно ты. Ан нет, не взлетели!..
– А вообще то должны были бы взлететь!
– Так что ж по твоему нас уберегло?
– А Бог его знает… Я призадумался над дилеммой, пояс-
нять или не пояснять ему? …и решился: – «Смертники бес-
смертные мы! Под лунным миром управляют два противопо-
ложных начала: неизбежность и воля. Неизбежность – это
судьба, путь жизни, где все предопределено и разложено по
полочкам, и все должно в определенный чис, в определён-
ном месте обязательно случиться, если не влиять на нее сво-
ей жизненной волей, не обращаясь с молитвой к богу».
– Разве ж можно изменять свою судьбу, чудак-рыбак? –
удивился он.
– Можно! Если избегать путей греха и жертвовать свою
жизнь на изыскание высоких задач, воодушевляющих чело-
вечество; если человек умеет правильно руководить ассоциа-
цией своих идей одной силою воли, превращая низкие страсти
свои в чистый энтузиазм, превращая невежество в свет истины.
Если в трудную минуту жизни в молитвенном экстазе человек
обратиться за помощью к Богу… В мире нет ничего постоянно-
го, и судьба что струна, божьим духом колеблемая…
238
Только на третий день к обеду мы кое-как добрались
до станции Кушмурун, где должны были сделать большой
привал.
В гостинице нас приветливо встретила миловидная хо-
зяйка лет тридцати пяти. Увидев нас таких усталых, неухо-
женных, обросших, она не переставала изумляться нашему
виду: «Да сколько же времени скитались то вы по нашей
глуши. Уж не болеете ли вы, не простудились ли где в до-
роге. На вас ведь лица нет. Какие вы отощавшие, аж щеки
впали и глаза провалились».
– Хорошо, подружка, что еще сами в преисподнею не про-
валились, а могли бы на сто процентов туда угодить. Мы же
взрывчатку с собой везем, а в нас один долбан так в зад долба-
нул, что я и сам все время удивляюсь, как это мы еще там не
подорвались, а вот через него, – указал он на меня, – так даже
машина переехала, измяла всего бедняжку, но ничего, дер-
жится молодцом, другой бы на его месте костей не собрал.
– Да как же вас это угораздило, миленькие вы мои. Пой-
демте скорее, я отведу вам самую лучшую комнату – рядом
душ, ресторан. И к вам никого подселять не буду, чтоб не
мешали вам отдыхать. Как вы намаялись, бедненькие! – как
ласточка весной щебетала она вокруг нас.
Помывшись в душе, побрившись, приодевшись, мы спу-
стились в ресторан, находившийся под нами на первом эта-
же. Заказали выпивки, закуски в изобилии, и в первый раз
за целые полгода выпили и закусили по-людски… До само-
го вечера ненасытно мы ели и пили, пока, сморенные сном,
не заклеивали носом за столом… Рассчитавшись с официан-
том, мы добрались кое-как до своей комнаты и, раздевшись,
плюхнулись в свои постели и заснули мертвецким сном.
Утром часов в десять Иван Богатырь (так величали моего по-
братима) еле растормошил меня на завтрак.
– Вставай, засоня, я уже и запчасти все раздобыл, думал
ты уж опохмеляешься в ресторане, кстати, он уже открыт, а
ты все дрыхнешь.
– А сам-то ты уж подлечился, небось?
239
– Было дело! Забежал утречком в магазин, купил пару
пузырей и пошел в автобазу, там по махонькой пропустили
с ребятами. Сам понимаешь, иначе запчастей не достать.
– Ну и правильно сделал, а мне так и на дух ничего спирт-
ного не надо! Со вчерашнего еще тошнит!
– Вставай, вставай, хоть пивком пойдешь побалуешь-
ся, если водку пить не можешь. Хватит барчуком валяться,
ишь, разнежился на белых простынях! Нам с тобой за пару
деньков оклематься здесь надо и опять – в путь-дорожку.
Теперь все о'кей будет, через каждую версту почти поселки
стоят у дороги. Заехал в любой из них – пей, гуляй, отдыхай,
так-то, братишка. Семиозерье – это ж не киргизские степи –
кругом цивилизация.
Через несколько минут мы уже сидели завсегдатаями в
шикарнейшем гостином ресторанчике с огромными фику-
сами, с горшочными цветами, которые вчера вечером я от
усталости и голодухи даже и не заметил.
После обеда Иван пошел готовить свою машину, а я, чтоб
немного развеяться, отправился полюбоваться на тамошних
красавиц, да купить что-нибудь в магазине для подарка сво-
им «родственникам». Сколько ни ходил по магазинам, но
так ничего путного и не купил. Все было такое колхозное и
старомодное, барахло одно, выбора особого не было нигде.
Да и красавицы я ни одной путной нигде не встретил: если
и встречалась какая личиком смазливая, формой тела была
неприятно груба. Возле дома культуры, пока я разглядывал
киноафишу на стене здания, длинную раскуривая казбе-
чину, ко мне подошел плотный спортивного телосложения
широкоплечий красавец и попросил с сильным кавказским
акцентом:
– Угосты-ка мэнэ, друг, козырной папиросой.
Я угостил и спросил его по-чеченкси, уловив в разговоре
его чеченский акцент:
– Ты чеченец?
– Нет, ингуш!
– А как тебя зовут?
240
– Мусса! А тебя?
– Джабраил. Скажи мне, Мусса, – продолжал я на род-
ственном ему языке, – отчего так мало красавиц у вас в
Кушмуруне?
– Ты что, кунак, приходи вечером сюда на танцы, я здесь
зав. клубом работаю, сам увидишь, – горделиво ответил он.
– Хорошо, приду, – пообещал я.
Солнце уже клонилось к закату, когда я вернулся в го-
стиницу. Иван уже управился со всеми своими делами и с
нетерпением ждал меня.
– Ты где это запропастился. Здесь даже выпить не с кем.
Сижу, жду тебя. Составь мне компанию. И он стал наливать
в стаканы «московскую».
– Нет, нет, нет! Мне не наливай, пей сам, а вот бутылочку
пивка я оприходую…
– Ну как знаешь, а я так продрог, черт возьми, что не
грешно стаканчик другой чекалдыкнуть, родненький, для
сугреву, для профилактики значит, чтоб насморка не схва-
тить…
– Тебе что от стаканчика «сдеется», тебе ведро водки по-
довай, вон ты какой могучий!
– Какой там ведро, вот ранее, как после армии пришел,
так я самогону первочка за ночь трехлитровую канистру вы-
пивал и хоть бы что, а теперь изработался, да и шибко-то на
нашу зарплату напьешь?..
– Ну ладно, ты оставайся тут забутыливай, а я решил
на танцы сходить, давно уж в клубе не был, – засобирался я
уходить.
– Как это на танцы?
– Обыкновенно! Хочу на местный девок поглазеть.
– Полдня ходил и не наглазелся?
– Налюбоваться красой не хватит и жизни одной… Днем,
мне сказали, целомудренные девицы по улицам не разгули-
вают, а делами занимаются.
– Одного не пущу, залетишь еще куда. Я же знаю какой
ты черт вспыльчивый! Не стерпишь ведь, если тебя затронут.
241
– Не стерплю! Но пойми, тошно сидеть в заперти как зверю!
– Ну пойдем опять в кабак! Если тебе скучно здесь.
– Ну я же не пью!
– Тогда как знаешь, не мне тебя учить… И все ж я не сове-
тую тебе одному в чужом городе ночью шастать. Здесь столь-
ко хулиганов кругом, нельзя искушать судьбу дважды, от-
чаянный и рискованный же ты парень, как я погляжу, ну
прямо герой!..
– Бог не выдаст, свинья не съест! Сам же говорил! – успо-
коил я его и вышел прочь.
Придя в клуб, я купил контромарку и прошел в зал, где
под легкую музыку вальса не смело кружили несколько тан-
цующих пар, а по краям зала стояли группами девчата и ре-
бята. Молча, бесстрастно глазели девицы на куражи пьяных
хохмачей, изредка похохатывая в свои кулачки. Я прошел до
противоположной стены, облюбовав свободное место, и стал в
гордом одиночестве увлеченно разглядывать провинциальных
принцесс. Мне сразу же бросилась в глаза одна общая для всех
особенность. Над всем их обликом довлела какая-то скрытая
мужицкая огрубленность с физиологическим отклонением,
видимо обретенная ими постоянным занятием грубой физи-
ческой работой. Однообразие одежды не праздничной и старо-
модной еще более выпячивала их обделенность женственно-
стью. Эти еще юные, совсем не цветя, отцветшие мужички, не
представляли для меня как поэта, жаждущего вдохновения,
никакой ценности в этом плане, потому что не могли вызывать
у меня какой-либо катарсис духовного очищения, дать мне воз-
вышенного, просветленного удовлетворения… Мне захотелось
сразу же покинуть такие «танцы», но я решил повременить и
дождаться Муссу, чтоб он не подумал обо мне чего плохого.
Но не прошло и часа моего пребывания в этом заведении,
как тут вспыхнула кровавая драка между двумя пьяными
группировками. В ход пошли кастеты, ножи. Поднялся неи-
моверный шум и гам. Все бегали из стороны в сторону и кри-
чали не знай что. Я прислонился к стене, приготовившись
для отпора в случае чего и стал ждать, чем этот кошмар за-
242
кончится. Через минуту, другую более слабая группировка,
прижатая к выходу, не выдержав натиска, побежала. Пред-
ставители же другой, более сильной, тоже окровавленные и
озлобленные, никак не угомонясь, носились с ножами в руках
по залу, отыскивая в толпе девчат, своих возможных против-
ников. Завидев меня, они бросились в мою сторону, но путь
им преградил вихрем влетевший в двери зав. клубом Мусса.
Мощным молниеносным ударом в творец он опрокинул одно-
го из них, другие опасливо перед ним ретировались…
– Прочь, вонючие шакалы! Он чеченец, он мой кунак! –
гневно заорал он на них, указывая на меня.
Пятясь к выходу, они прикладывали руки к сердцу,
дружно извиняясь, вышли вон из зала. Я подошел к Муссе и
поблагодарил его за то, что он выполнил свой долг гостепри-
имства, оградив меня от ненужных эксцессов.
– Стоило мне немного задержаться с одним делом, и ви-
дишь что вытворяют, собаки! – как бы сожалея о случив-
шемся, оправдывался он.
Распрощавшись с Муссой, я ушел из клуба с тяжелым
камнем на сердце… По дороге в гостиницу я много размыш-
лял над темой своих разочарований… Причину деградации
юного поколения я видел не в ущербности самого человека,
а в тех условиях, в которых жил советский человек. Жен-
щины получили равноправие только для того, чтоб наравне
с мужчинами пахать да сеять, потому что мужчины загна-
ны в такие жизненные тиски, что не имеют возможности
материально обеспечить запросы своей семьи, как бы они
не старались это сделать, кругом одна уравниловка – дали
на кусок хлеба и радуйся. Вот почему юные девы, занятые
с малолетства неприятной и нудной работой, не добирают
своей природной красоты, а наши юноши, лишенные восхи-
щающегося чувства ауры в своих подружках, обрекают себя
на вечное прозябание в пьянстве и дебоше…
На другой день, встав ни свет ни заря, мы поблагода-
рили хозяйку гостиницы за ее радушие и по морозцу «от-
чалили» восвояси…
243
ЖАЛОБА НЕБУ
Мы не надолго в этот мир пришли
И слезы, скорбь и горе обрели.
Мы наших бед узла не разрешили –
Ушли и горечь в сердце унесли.
Омар Хаям
По приезду в Кустанай я взял расчет и поехал в Ка-
раганду, где я намеривался продолжить учебу, однако и
тут мне пришлось не сладко. Днем я работал на шахте,
вечером учился в школе, питая надежду, что мне удастся
сдать экстерном экзамены на аттестат зрелости и посту-
пить затем в институт. Однако этого не произошло. Бю-
рократические препоны и рогатины, вставшие на этом
пути, в конец расстроили мои планы, и я вынужден был
вернуться в Среднюю Азию. Возвращаясь домой, я сделал
на одной из узловых станций промежуточную остановку,
чтобы овладеть там интересовавшей меня исторической
информацией, об этом крае. Знакомясь попутно с досто-
примечательностью города, я стал ощущать за собой по-
дозрительную слежку двух любопытствующих людей, и
решил для забавы поиграть с ними в кошки-мышки, по-
скольку документы мои были в полном порядке, а каких-
либо грехов за собой в нарушении закона я не имел, хотя
и знал прекрасно, что хвост за мной волочится не спроста,
что ждет меня довольно крупная неприятность от мест-
ных властей. Я легко уходил от них, но потом снова, как
бы дразня, нарочно попадал в поле их зрения, поскольку
эта игра в разведчика щекотала мне нервы и забавляла
меня до смешного своей абсурдностью. Но, как говорится,
сколь веревочка не вьется…
Преследователи мои, видимо уверовавшие в то, что
я и есть тот самый опасный рецидивист, которого они
разыскивают, устроили на меня настоящую облаву. Весь
квартал, в котором я скрывался, был вскоре оцеплен воо-
244
руженное милицией… Игра моя кончилась тем, что меня
сковали наручниками и в сопровождении кортежа мили-
цейских машин и мотоциклов доставали в гормилицию,
где и посадили в одиночную камеру предварительного
заключения. Я возмущался произволом и требовал выпу-
стить меня немедленно, убеждая их в том, что это какое-
то глупое недоразумение.
– Я здесь проездом, так какого же черта вы меня здесь за-
перли, – орал я на них через стальную дверь камеры.
– Зарезал человека, а еще прикидывается невинным яг-
неночком, пес! – злорадно гоготал за дверью противным ба-
сом мент.
– Ты что взбесился, стервец, когда же я мог это сделать,
если только недавно на поезде сюда приехал?
– Ты не стерви, гад, а то получишь карцер! – пригрозил
он, – лучше побереги свой пыл и красноречие до утра, бу-
дешь доказывать это завтра следователю и прокурору. Би-
лета у тебя же нет, значит врешь! А зачем? Чтоб скрыть свое
злодеяние, – издевался он.
– Билет я потерял! – негодуя, оправдывался я.
– А кто это подтвердит? Никто! Значит, амба тебе, крыш-
ка. Сперва следствие, потом суд и пуля в висок. Так-то вот,
голуба.
– Не трави душу парню, мент, ему и без тебя, небось,
тошно, – услышал я невнятный чей-то голос, исходивший
из соседней камеры.
– Молчать! Защитник какой отыскался, забыл где нахо-
дишься, скот, в карцер посажу, – пообещал он и ему.
Кто-то, досаждая надсмотрщику, затянул тоскливо-зау-
нывную песню где-то в отдалении: «Таганка, я твой бессмен-
ный арестант, пропали юность и талант в твоих стенах…».
Видя полную бесполезность перебранки, блукая как
пьяный, я начал кругами ходить по камере то в левую
сторону, то в правую, чтоб голова не закружилась. Мысль
моя судорожно работала в поисках твердого алиби моей
непричастности к данному преступлению, которое мне
245
должны будут завтра утром предъявить тутошний следо-
ватель, занимавшийся этим делом. Кто попадал сам в по-
добные переделки и к злодеям был причтен невинно, тому
не надо описывать того моего душевного состояния, ко-
торое охватило меня в то время. Как затравленный волк,
скуля в безысходности, я метался по камере смертников,
грыз свои руки, рвал волосы, беспрестанно твердя в отчая-
нье: думай, думай, думай, прокручивая в памяти до мель-
чайших деталей каждый свой шаг минувшего дня, чтоб
найти хоть какую-нибудь жизни зацепку… Искал, искал
и – не находил ничего… Моя мысль все время сбивалась на
горькую участь одного напрасно оговоренного смертника.
Мне вспоминалась одна история, нашумевшая на всю Ка-
раганду своей жестокой бесчеловечностью по отношению
к одному моему знакомому шахтеру. Ему приписали в
милиции убийство своей жены, которую он не убивал, и
которая, поссорившись с ним, уехала к родственникам по
неизвестному ему адресу, где и прожила, не давая о себе
знать, почти полгода. По прошествии небольшого проме-
жутка времени после ее отъезда во дворе, где они жили,
к несчастью, вдруг обнаружили в общественном туалете
труп какой-то женщины. Приехала милиция, забрали
труп, сделали экспертизу, опросили жильцов дома. И те
заявили, что исчезла одна молодая женщина, и никто не
знает куда она делась. Из «домовой книги» не выписыва-
лась, не исключено, что это была она убита, – наперебой
твердили они. После всего этого молодого шахтера аре-
стовали и посадили в тюрьму. Было дознание, потом суд,
и его приговорили к высшей мере наказания – расстрелу.
А через несколько дней после суда вернулась его жена и
стала разыскивать мужа. Когда ей сказали, что его при-
говорили к расстрелу за убийство жены, она бросилась
вызволять его из этой беды. Хорошо, что еще не успели
привести приговор в исполнение, а то б ни за что, ни про
что поплатился бы жизнью своей, хотя и так немало по-
страдал человек невинно – седым оттуда вышел!
246
Когда я его спросил однажды на работе, почему он при-
знался в этом убийстве, ответил мне мрачно и холодно:
– Когда на тебя оденут смирительную рубашку, иль
несколько кубиков соли в вену введут, сам во всем созна-
ешься, хоть и ничего не делал, – и умоляюще с искривлен-
ной гримасой на лице попросил: «Не напоминай мне больше
об том, не то с ума сойти можно!»
– Только б не сойти с ума, только б не сойти с ума, утром
все прояснится, – обнадеживал я сам себя, сосредоточено по-
сылая раз за разом жалобу к небу:
– Господи! Господи! прости, прости меня за все мои пре-
грешения, да минует меня чаша сия, – умолял я всем серд-
цем Вершителя судеб и плакал, и плакал тихо, опустясь на
колени…
Полчища кровожадных клопов, повылазив со всех рас-
щелин: бетонных стен потолка и пола, тут же ринулись всею
ратью пить мою теплую кровушку. И вдруг заструилось те-
плой волною знойною, и бетонный озарился ярко каземат.
Светоносное существо мягким своим светозарным светом
осияло меня, поразив всего. Тот свет представился мне все-
проникающей сущностью бога и был весь как бы ослепляю-
щей завесой ЕГО…
«Вижу груз забот чистых помыслов твоих и раскаяние
бесхитростного сердца твоего, сын человеческий! Бреди до-
рогою скорби, неси свой тяжкий крест во искупление грехов
народа своего беспутного. По вере и делам твоим, да будет
тебе!» Ростком травы зеленым будь и черной молнией воз-
мездья!!! – сказавши так, исчезло как во сне, подобное солн-
цу, видение Божие…»
Что-то зазвенело, заскрежетало за дверью.
– Выходи! – услышал я грубый бас конвоира. – Руки на-
зад! Приказано доставить тебя к следователю! Пошли! – пих-
нул он меня в спину.
Меня ввели к следователю. Следователь указал мне на
табуретку. Я стоял у двери не двигаясь.
– Садись! – повторил он, срываясь в голосе.
247
– Почему меня арестовали? – довольно сдержанно спро-
сил я, нехотя садясь на указанное место.
– Здесь вопросы задаю я, молодой человек, а твоя обязан-
ность отвечать на них честно, без вранья. Это в твоих же ин-
тересах.
– Так я же, гражданин следователь, никакого престу-
пления не совершал, а меня почему то заперли в какой-то
каменный мешок как завзятого преступника…
– Ты подозреваешься в совершении тяжкого преступле-
ния. Тебя вчера опознал отец пострадавшего.
– Как же он мог меня опознать, когда я в этом городе ни-
когда раньше не был и приехал только вчера поездом и тут
же ваши люди меня взяли и арестовали.
– Следствие покажет: не виноват – отпустим, виноват –
посадим, – по-уставному ответил он.
– Дайте мне тогда очную ставку с пострадавшим, – по-
требовал я.
– Он в безнадежно тяжелом состоянии и не приходит в
сознание, – пояснил он.
– А если он никогда не придет в сознание, тогда как?
– Тогда твои шансы вырваться отсюда будут сведены к
нулю, – вскинул на меня он безразличный взгляд.
– Позвольте тогда мне встретиться хотя бы с его отцом! –
вскричал я.
– Он здесь. Пригласите ко мне отца пострадавшего, – по-
просил он дежурного милиционера.
Вошел пожилой мужчина, убитый горем, с глазами
красными от слез и дрожащими пальцами рук…
– Я не знаю вашего сына и никогда его не видел, посмо-
трите на меня хорошенько, отец, вышла жуткая ошибка!
Великий грех обвинять невинного! – сразу же обратился я к
нему, как только он вошел в кабинет.
Старик посмотрел на меня злобным взором и затрясся в
гневном припадке:
– Убивать людей так герой, а как поймали, так не вино-
вен сразу, – и махнув горестно рукой, направился к выходу.
248
– Не уходите! Едемте к вашему сыну на очную ставку,
он пришел в сознание! – прокричал я вслед сгорбленному
старику.
– Я только оттуда – не верю!
– Позвоните, пожалуйста, в больницу, – попросил я сле-
дователя.
Следователь набрал номер телефона, в трубке ответили.
Он осведомился о состоянии пострадавшего, и я услышал
глухой ответ: – «Не приходит в сознание»… Безнадежен…
– Не правда, отец! Он пришел в сознание! Везите меня к
нему, это единственный шанс спасти его, – закричал я в ис-
ступлении.
Вбежали два дюжих конвоира и заломили назад мне
руки, не дав договорить. Старик обернувшись, проворно ки-
нулся к следователю и стал умолять его отвезти меня в боль-
ницу на очную ставку с сыном.
– Может, ведун он какой?! – оживился иллюзорной на-
деждой старик.
– Хорошо, – уступил тот просьбе. – Отведите его в маши-
ну! – указав на меня пальцем, приказал он конвоирам. На
меня опять надели наручники и повели по узкому коридору
на выход.
Милицейский «черный воронок» уже ждал нас во дво-
ре с работающим двигателем, и как только закрылась за
мной дверь, выехал тот час из ворот и покатил по улицам
незнакомого мне города. Через несколько минут мы были
у цели. Впереди шли старик со следователем, за ними – я
под конвоем. Когда меня вели по коридорам нижних эта-
жей больницы в наручниках в сопровождении конвоиров,
то я слышал за собой негромкие голоса хорошеньких мед-
сестер в белых халатах, которые встречались нам по пути
у дверей палат: «Смотрите, смотрите», – говорили одни, –
«ведут, ведут убийцу в наручниках». «Ай, какой он мо-
лоденький и красавец писанный, ангелочек небесный!!»-
говорили другие. «Убийца, он и есть убийца», – обобщали
третьи.
249
Мне хотелось им крикнуть всем, что никакой я не убий-
ца, да кто же меня поймет и поверит мне. Советская пропа-
ганда давно втемяшила каждому из нас, что в стране Сове-
тов за зря никого не сажают в тюрьму.
Мне открыли дверь больничной палаты и, пропустив
вперед, указали на койку, где лежал весь забинтованный
бездыханный юноша с мертвым лицом.
– Вот он в каком состоянии, сам видишь, – прошипел
следователь мне на ухо.
– Войди! Войди! Скорбящая душа в свое покинутое тело!
Крепись! Крепись, Человече! Сам великий врачеватель без-
винно поврежденных душ, посланник Бога преславный Ма
Хроу воскрешает тебя из мертвых. Я дарю тебе часть своей
жизни как лучшему другу. Очнись! Очнись! Оживай! Ожи-
вай скорее и живи во славу Божью! – в несознательной им-
провизации в напряженном порыве духа как протрубил я
ему вдруг свое заклинание, протянув в его сторону ладони
рук, и судорожными пальцами, делая нервные пассы. Труп
нервно дернулся весь под белой простыней и как рыба, вы-
брошенная на берег, стал жадно захватывать ртом воздух. Я
был весь в ожидании, пока он силился вдоволь надышаться.
А когда его дыхание относительно выровнялось, я заговорил
с ним снова. – «Я не убивал тебя, брат, а твой отец считает
меня убийцей. Соберись, брат, с силами, да скажи ты ему,
скажи, чтоб он не брал великого греха себе на душу».
С замирающим сердцем я ждал от него ответа…
И вот веки его мало помалу стали открываться. Он по-
вел на меня своими мутными глазами, едва раскрыв бес-
кровные губы и медленно, медленно, чуть шевеля ими,
тихо прошептал:
– Отец, не бери на себя греха, это не он, – и снова затих.
Врач быстро выпроводил всех нас до двери, говоря:
– Он очень, очень слаб еще, ему нужен полный покой,
много говорить ему никак нельзя.
Тут же в коридоре больницы с меня сняли стальные
«браслеты» и отпустили на все четыре стороны. И возлико-
250
вал я тогда всем сердцем своим: – Славлю, славлю тебя, Го-
споди! И дела твои праведные славлю, славлю!!! Ты дал мне
познать путь истинной жизни!
И старик, тоже радостно плача, стал слезно просить у
меня прощения:
– Прости, сынок, что обознался ненароком. Век за тебя
буду богу молиться, что оживил ты моего сынка.
– Нельзя, отец, боль горя своего закрывать болью чужо-
го горя. Так делают только злыдни, – беззлобно упрекнул я
его.
– Отцовских чувств не понять тому, кто собственных де-
тей не имеет, – с болью выдохнул он.
– Я дал часть своей жизненной энергии твоему сыну!
Теперь он быстро должен пойти на поправку, – примирясь,
утешил я старика на прощанье…
252
ПОД ЧЕРНОЙ ЗВЕЗДОЙ
Вон там звезда одна горит
Так ярко и мучительно.
Лучами сердце шевелит –
Дразня его язвительно…
Аполлон Григорьев
От людей я претерпел так много издевательств, что мне
их не любить, а ненавидеть всех давно уж надо. Сколько
слез огорчения было пролито мной по их вине, одному богу
только известно. Ветер времени давно уж осушил их на моих
согнутых печалью ресницах, но та горечь, что в них была
растворена, навечно осела жгучим пламенем в моей груди.
Не раз я убеждался в том, что для них не существует добро-
детели, а коли это так, то почему и мне не проучить их, не
пропадать урок в назидание.
Вернувшись домой, я и здесь не нашел душевного успо-
коения. Своих друзей – Юсупа и Исмаила – я не застал на
месте. Юсуп служил в армии; Исмаил уехал по подложным
документам на Кавказ, к тому времени уже вышел Указ о
реабилитации всех народов, насильно высланных со своей
исторической родины во время войны. Не было друзей, не
перед кем было мне излить свою душу, а в ней столько всего
наболело. Тут еще привязались ко мне местные власти, то
участковый милиционер, то оперуполномоченный какой-то.
Все проверяли и перепроверяли мои документы, вламыва-
лись всякий раз без спросу в избу и все выпытывали об Ис-
маиле, ползучие гады.
Однажды нервы мои не выдержали, и я резко отчитал их
за это. В отместку они хотели тут же арестовать меня за ту-
неядство, так как в то время я нигде не работал и не учился,
а этого по советским законам было достаточно, чтобы поса-
дить меня года на три, четыре в тюрьму!
– Ты с кем так разговариваешь, умник? А ну-ка пойдем с
нами, сволочь, мы покажем тебе, паразит народа, где раки зи-
муют! Сразу учтивым станешь к властям! – уполномоченный,
253
ментяра-пузан потянулся было ко мне, сидящему напротив
его за столом, чтобы ухватить меня за грудки.Защищаясь,
я резко ткнул стол тычком навстречу наподавшему, угодив
выступом края самодельного стола прямо в жирное отвислое
брюхо опера. Скорчившись от боли, он попятился назад и
запнувшись о лавку, на которой сидел до того – задрал кверху
дрыки. И пока тот грузный боров приходил в себя, выбираясь
из под стола, а другой хилой мент второпях вытаскывал на-
ган из кобуры, – я сиганул в выставленное окно и был таков…
Мне и без того было тошно, а после побега я страшно воз-
негодовал и решил по-своему отблагодарить их.
Глупцы глумятся надо мной, когда я снисхожу к ним в
образе беззащитного человека. Упоенные страстью тщеслав-
ных своих устремлений с полузвериной своей психологией,
они, не подозревая о моей трансцендентальной природе,
невежи, пытаются покрыть и меня сетью смертных грехов
своих. Не- смотря ни на что, мне иногда все же хочется сжа-
литься над ними и во всеуслышанье крикнуть им, чтоб пре-
дотвратить их падение в бездну.
– Эй, люди, остепенитесь, не повышайте своего голоса на
пророка и не смотрите на него гневно взорами, чтобы не ока-
зались тщетными ваши дела, а жизнь ваша не стала тесной…
Да, кто только захочет из них меня услышать, что для
них боевая магия, метафизический фактор? Тоже самое, что
для дикаря огнестрельное оружие, из которого в него целят-
ся и которое по его недоразвитости вызывает у него не страх
быть убитым, а лишь скотское любопытство. Разве можно
спасти тех, кто в огне?
Долго, долго искали они меня, кружа на своем «бобике»
по поселку и вокруг поселка, пытаясь найти меня и схва-
тить, но ничего у них не вышло. Окрестные горы для меня
давно уж стали домом родимым, где я всегда находил приют
и защиту. Так ни с чем, запозднясь, возвращались они до-
мой в крепком «подпитии» и на железнодорожном переезде
врезались вместе со своей машиной на полном ходу в про-
ходящий мимо поезд.
254
Туда им и дорога, псам поганым!..
На другой день люди в поселке, прознав про эту аварию,
настороженно расспрашивали меня:
– Скажи-ка нам, Черной звезды сын, по-честному, – это
твоя работа, карагуль-черный тюльпан, умершвитель?..
– По правде сказать, они вынудили меня так поступить,
подлые твари, – холодно отвечал я.
– Ты страшно жестокий!
– Нет! Я справедливый – на зло отвечают справедливо-
стью!..
Я мир несу и меч!!! Нельзя делать добро – не оскорбляя
зло…
Вскоре после этого случая, чтобы не сесть чего доброго
на скамью подсудимых из-за тех негодяев, завербовавшись,
я подался на целину убирать стопудовый урожай. Для себя я
тогда сделал однозначный вывод, что мне не следует больше
отправляться туда, откуда не исходят позывы духа, что надо
избегать тех «злачных» мест, где плен и злоба обитают.
На целине, как на войне, брали всех подряд. Я прики-
нулся комбайнером, и мне без всякого там удостоверения
вручили зерноуборочный комбайн. Людей не хватало, а тех-
ники туда поногнали со всего света – кому то ж нужно было
на ней работать. Техника досталась мне не ахти уж какая,
но на ходу, сносный был агрегат, правда, заводился он толь-
ко с буксира, не было на нем аккумуляторов.
Вот как-то послали меня с одним непутевым рохлей уби-
рать пшеницу на самом дальнем участке отделения. По пути
туда его комбайн возьми да закапризничай. Поравнявшись
с ним, я остановил свою тачанку и хотел было помочь ему с
ремонтом, но он категорически замахал руками:
– Езжай пока один, я и сам здесь быстренько управлюсь,
у меня «Катюшка» новая, мигом твою догонит.
Я не стал возражать, прижал газу и айда вперед! Добрав-
шись с ветерком по ковыльным просторам до палаточного
лагеря студенческого отряда, расположенного на пригорке
невдалеке от дороги, я решил там дождаться своего напар-
255
ника, но когда я нажал на муфту, чтобы выключить ско-
рость, она почему-то не выключилась. Сколько я не пытался
это сделать, ничего не получалось: – Видимо заело фиксатор
в коробке передач, – решил я. Глушить мотор не стал (заво-
дить его потом была целая проблема), я взял валявшуюся
под рукой рейку от луча мотовила и подпер ею рычаг муфты
сцепления для удержания хода, опрометчиво не подстра-
ховав более ни чем. Соскочив на землю, я в свойственной
мне манере устранить любую помеху с маху, полез под ком-
байн, хотя и знал прекрасно, что это грубейшее нарушение
инструкции по технике безопасности, да и не только по ин-
струкции…
Пока я там отыскивал причину неисправности методом
тыка, дергая за всякие рычажки, один за другим идущие к
коробке передач, комбайн мой вдруг дернулся и пошел…
Я только и успел что схватиться рукми за переднюю по-
луось машины. Волочась по земле, я бегло осмотрел свое
новое пристанище и сказал озабочено сам себе: «Да, за-
хлопнулась плотно моя мышеловка, теперь одна надежда
выбраться отсюда, если комбайн упрется во что-нибудь и
сам заглохнет, другого пути нет».
Слева путь мне на волю преграждал узел зернового шнека
и кожух нории, что отходил от него, свисая почти до земли;
сзади узкая колея задних малюсеньких колес и крохотного
просвета между их осью не давали проходу; справа заслонял
мне белый свет пузатый вентилятор очистки и тоже с неболь-
шим просветом, но здесь можно еще было попытать счастья,
если отпустившись, успеть сделать один, другой оборот вокруг
себя, чтобы выкатиться из под комбайна, в противном случае
заднее колесо, идущее по этой линии, лишали меня всяческих
надежд на спасение – шансы мои были удручающие…
Мой комбайн без «руля и без ветрил» очень долго гулял
в чистом поле сам по себе, волоча за собой по земле незадач-
ливого своего хозяина. У меня уж стали совсем отекать руки
от долгого висения на ведущей его оси и никто из людей, что
находились в расположении студенческого лагеря не об-
256
ременил себя простой мыслью, почему ж такая громадина
сама по себе выписала на их глазах необычные зигзаги по
скошенной стерне поля. Но вот мой корабль степной круто
почему-то повернулся и прямо пошел в сторону лагеря. Вот
уж подо мной прошла вспаханная заградительная полоса
от пожара и до меня явственно стали доноситься сквозь гул
мотора чьи-то встревоженные крики и брань. Сознавая свою
ответственность за все последствия, я не задумываясь бы-
стро переместился вправо по оси до самого края, опустясь
всем телом вниз, тотчас разжал пальцы рук и юлой завер-
телся под откос с вытянутыми над головой руками. Едва я
успел выкатиться из-под комбайна, как заднее колесо его
буквально в сантиметре прошло рядом со мной. Я вскочил
с легкой дрожью в ногах, догнал неуправляемое чудовище
и выключил скорость. Впереди в метре от жатки комбайна
стояла палатка, из нее выскакивали люди и злобно кричали
на меня: «Ты что, ослеп? Куда едешь, остолоп, бестолочь?»
Я слез с комбайна, упал ничком в выжженную траву, обхва-
тил голову руками и беззвучно заплакал, содрогаясь всем
телом, будто в лихорадке. Меня душила обида на весь белый
свет, что он так не справедливо устроен.
Подошла какая-то женщина и стала ругать обступив-
ших меня бранящихся людей:
– Изверги проклятые, нет бы парня отблагодарить за то,
то он ваши жизни спас, рискуя своей, а вместо этого накри-
чали еще на него, окаянные.
– Откуда мы знали, – виновато отвечали те.
– Как же откудова? Вот тем вашим двоим балбесам, –
указала она на кого-то, я давеча говорила, подойдите, погла-
дите, отчего это комбайн как пьяный по полю шастает, уж
не стряслась ли какая беда с комбайнером. Так они в ответ
прогоготали и ушли. А он ишь, голубчик, все тело, видать, в
ссадинах, головушку свою бесталанную положил под колеса
ради вас, иродов бессердечных…
Она подошла ко мне к изголовью и потихоньку поглади-
ла по моим скомканным волосам, говоря:
257
– Пойдем, сынок, со мной, я попотчую тебя свежим мо-
лочком, небось ничего не ел за цельный день. Да не рас-
страивайся ты из-за них, ну их к лешему, сами не знают
что говорят!
Я встал, поблагодарил ее и пошел в поле, куда глаза гля-
дят…
Поздно вечером мой подельник отыскал меня на краю
высокого берегового откоса у степной речушки.
– Ну ты даешь, дружище! Ушел и даже комбайн свой
не заглушил, – вывел он меня из глубокого раздумья. – Еле
отыскал тебя здесь! Иди умойся и я тоже сполоснусь, а то
как черти грязные, да поедем-ка на ужин побыстрей, не то к
шапошному разбору прибудем и тогда опять как вчера толь-
ко чай с хлебом и достанется, – затараторил он нетерпели-
во… Я спустился к воде. – Все хорошо, что хорошо кончает-
ся! Студенты рассказали мне про твои приключения, видно
под счастливой звездой ты родился, братан, – продолжал он
говорить восхищенно, бултыхаясь в воде.
На что я, возражая ему, ответил:
– Нет, под черной звездой!..
КАМО ГРЯДЕШИ
Ночь на земле – ковер земли и сон.
Ночь под землей – навес земли и сон.
Мелькнули тени, где-то зароились
И скрылись вновь – пустыне тайна сон.
Омар Хаям
Есть города, в которых побывав однажды, уже больше
никогда не хочется в них попасть, но снова и снова попа-
даешь туда, как бы ты ни хотел их обойти или объехать.
Таким роковым городом для меня всегда был Кустанай.
Закончив свою целинную эпопею глубокой осенью, мой
путь домой снова пролегал через эту юдоль печали. Банди-
258
тизм групповой в этом захолустье так был овеян романти-
кой, что в среде молодежи выступал здесь как бы в каче-
стве вечной моды. Воровство, грабежи, убийства на улицах
города здесь всегда было обычным делом. Не успели еще
люди, ехавшие со мной, сойти с поезда, а шайка местных
уркаганов уже шныряла по перрону меж них, промышляя
кто чем. «Блескучего» взгляда моего холодное отражение
всегда было родственно и знакомо им, а потому и уважаемо
этим контингентом людей.
– Братан, ты случайно не из Ростова-папы или Одессы-
мамы прикатил в наши края, – только и спросили они, удив-
ляя меня своей учтивостью обхождения.
– Господа! За кого вы меня принимаете? Я уважаю Вашу
рисковую профессию, джентльмены удачи, но не настолько,
чтобы полюбить ее как единственную и отказаться от сво-
ей страсти к священной музе… Хотя в сущности без фарта
и вдохновения в любом деле – сквозняк. Не заладится как,
так хоть тресни: крути не крути, а все впустую. Значит мы
родня с вами давно – вот какая штука…
Приветствует Вас, кустанайские сорви-голова, стран-
ствующий гранд-поэт, виртуоз – гитарист и посвященный
маг – Евгений Терновцев, – с галантной корректностью
представился я.
– Вундеркинд?!! Изумились они.
– Мы скифы, скифы мы. Монголы мы, мы азиаты с рас-
косыми глазами, – вместо ответа артистично процитировал
я из Александра Блока.
– Послушай, братан – азиат, сбацай нам что-нибудь на
своей гитарке, ублажи наши грешные души. Ну чего тебе
стоит…
– Мне выпить надо, чтоб позабылась скука, чтоб чувства
выразить – стихи нужны, – попутно прочитал я и двустишие
китайского поэта Ду Фу, – расчехляя свою замызганную с
виду звончатую «подружку»…
– С выпивкой нет никаких проблем: дорогим коньяком
угостим, если будешь в фаворе у нас…
259
– Какое там угощенье… Так, к слову пришлось. Я сы-
граю Вам просто так, ради знакомства, – поспешил я их
разуверить…
– Да, чего там!.. Ты сыграй, чтоб сердце защемило и ко-
мок подступил к горлу…
«Поговори-ка ты со мной, подруга семиструнная! Душа
полна такой тоской, а ночь такая лунная», – произнес я во
вступлении и напряг гитару, нагружая струны трелью пере-
боров грусти и печали…
Занывала квинта воплем и стенаньем… И басок ей вто-
рил звуками прощанья…
– Ништяк шарит, – одобрительно отозвался один о клас-
се моей игры.
– Зверски, по-черному шпарит, – поддакнул ему другой.
– Любого за пояс заткнет: гитарист он всамделашный! –
не удержался третий.
– Жилы вытягивает, душу выворачивает наизнанку –
чистый маг, колдун, – со слезами на глазах констатировал
и последний.
«По гроб жизни мы перед тобой в долгу, Маэстро! Очи-
стил, утешил ты наши чертовы души… Если понадобиться
в чем наша помощь, не стесняйся, приходи – мы всегда к
твоим услугам. Здесь наша зона влияния…
У нас весело… Мы соберемся иногда в одном местечке,
чтобы отвести душу. Если б и ты заглянул «на часок» в наш
шалман, вот было бы здорово… какие красотки у нас здесь
водятся, увидишь – душа заликует и возрадуется, одним
словом, блаженство райское», – неохотно расставаясь со
мной, уговаривали они.
– Довольно заманчивое предложение, – уклончиво отве-
чал им я.
По натуре своей я бесспорно келюбич – свободолюбивая
личность, одиночная, избегаю и не люблю всякой группов-
щины, поэтому всегда полагался во всем только на себя са-
мого. Для меня всякое групповое сообщество неприемлемо,
с той точки зрения, что оно обедняет многоцветную инди-
260
видуальность человеческую и делает людей уравненным
быдлом, каким-нибудь малозначащим винтиком, в лучшем
случае усредненным механизмом в замкнутой системе по-
литической ли, экономической или преступной…
Не будь я свободным художником, которому присуще в
муках разума независимое созерцание жизни: любование ею
через радость сердца, через страдание его и боль, – не преми-
нул бы откликнуться на их приглашение посетить преступ-
ного мира притон. Одним словом, если б не был я поэтом, то
был бы преступник и вор, потому что трудно было оставаться
непогрешимыым в стране, где правили бал государственные
насильники – палачи и казнокрады. Как я не оберегал чисто-
ту своих нравов, но и мне пришлось пойти однако ж на сдел-
ку со своей совестью. Обратиться за помощью к уголовникам
вынудило меня одно чрезвычайное происшествие. Как- то
прогуливаясь среди ночи по улицам города с одним довольно
милым созданием, я подвергся сверх грубому оскорблению со
стороны подкуренных и подпитых шармачей, встретивших-
ся нам на пути в одном из темных переулков. Поравнявшись
с нами, они набросились на мою спутницу, пытаясь силой
увлечь ее за собой. Я всегда был ярым сторонником свобод-
ных отношений между людьми и врагом любых принужде-
ний, а тут так беспардонно прямо в лицо был брошен вызов
моему мужскому достоинству. Отстранив от них перепуган-
ную на смерть крошку, я бросил ей кратко:
– Беги!
А сам скрытым коронным ударом левой руки мощно на-
нес удар в область печени близ стоящему из них, другого до-
стал до бороды прямою правой. И первый и второй грузны-
ми мешками повалились на землю сразу. Третий же, самый
шустрый из всех, видя, что не на того нарвались, бросился
наутек. Не ожидая от него такой прыти, я кинулся за ним
вдогонку. Лучше б мне было не гнаться за ним, ведь знал же,
что для меня это плохо кончится, но дух состязательности
в пылу азартной драки помутил мой разум, я видел толь-
ко цель перед собой бегущую, которую почти уже настиг...
261
Черной стеной в темноте выросла вдруг навстречу мне толпы
громада и опрокинула меня, смяла…
– Ну, парень, хорошо, что на тебе широкое пальто было
реглановое, след ножа только по ребрам прошелся, а голову
шапка спасла от серьезной травмы, переломов тоже нет, –
склонясь ко мне поведал дежурный врач, осматривавший
меня на кушетке в приемном покое больницы. – Помяли, в
общем, немножко, до свадьбы заживет, – усмехаясь заклю-
чил он и поручил медсестре сделать мне перевязку…
Оклемавшись немного после больницы, я дня через три
отправился на вокзал для встречи с местными урками…
– О, маэстро, шибко видно досталось тебе, коль голова
перевязана! – радушно встретили они меня. – Где это ты по
габариту не прошел, братан! – осведомились они, видя мою
подавленность.
– Пусть не лезут! – попробовал отшутится я и пояснил
где, – Бесчестное здесь у вас видать воровское сообщество в
городе, коль и магистру на похмелье в чужом пиру доста-
лось…
– Бля… бу… западло, это не наша работа! – поспешил за-
верить меня один из них. – «Красный пахарь» Борьки Ко-
тельника шибко нынче разгулялся, может это они, паскуды,
законы воровские обходят, – сумрачно предположил дру-
гой. – Хорошо, что ты к нам обратился, сегодня же сведем
тебя в общак, на сходку со всеми своими: и с Котельником, и
с наримановскими чураками, после этого тебя ни одна падла
в городе и пальцем не тронет – они воры в законе! – много-
значительно сообщил третий.
Мы зашли в привокзальный ресторан, выпили, закуси-
ли, поговорили о том, о сем, а потом, когда уж ресторан стал
закрываться, взяли на стоянке такси и покатили в их тай-
ный вертеп, находившийся где-то за городом. Стоявший на
отшибе от других уличных строений, деревянный большой
дом обнесен был вокруг палисадника низким штакетником.
А в палисаднике были разбиты цветочные клумбы, и по кра-
ям их росли кусты акаций и сирени. Еще на подходе к дому
262
к нам подскочили какие-то юнцы и стали шепотом перегова-
риваться с одним из моих спутников, поглядывая на меня.
– Свой он в доску, не дрейф, братва, там нас ждут, сам
поручился, – отвел он их подозрение.
Из прохожей мы вошли в уютный зал, где за длинным
столом, уставленным питьем и закуской, сидело с десяток
уголовников с колючими взглядами, цедя сквозь зубы вино
и слушая разудалую песню под гитару, а возле них, блистая
красотой и своими богатыми украшениями, вертелись бес-
стыдно обнаженные путаны. Когда мы вошли, песнь оборва-
лась и гитарист устремил на меня свой огненный взгляд:
– Так это ты двух моих дружкой так недавно уработал,
что они до сих пор очухаться не могут.
– За других не отвечаю, а за себя постою! – довольно рез-
ко ответил я.
– А ты живуч однако, жиганы мои разве тебя не приши-
ли? Считай, что подфартило тебе и вправду ты наверное маг,
раз цел и невредим – восхищенно прицокнул он языком.
– Скопом и крысы могут слона загрызть. Какие они жи-
ганы, если в них порядочности ни на грош, а в одиночку и
тени собственной боятся.
– Люблю отчаянных, а с теми козлами я разберусь! – поо-
бещал он. – Садись, в ногах правды нет, – пригласил он меня
сесть, предрасположено.
– Принесите еще гитару, да налейте-ка всем шампанско-
го, выпьем за мировую и знакомство с маэстро, – потребовал
хозяин заведения, с лицом красным как кумач.
Налили шампанского. Все встали, подходя ко мне, чо-
кались бокалами, знакомясь со мной по очереди, называли
себя по имени. Мы выпили. Мне подали старинную русскую
гитару с алым бантом, инкрустированную перламутром по
всей обечайке и вокруг розетке, деке и грифу. Оптимально
найденая форма, выполненная в национальном стиле, вы-
сокохудожественная отделка музыкального инструмента
в высшей степени гармонировала с качеством его звучания.
Красавица гитара со своим таинственно-нежным и перелив-
263
чатым голосом очаровывала и принуждала играющего на ней
играть с самозабвенным вдохновением: чувственно, страст-
но, – а слушателя до безумия предаваться наслаждению ее
божественными звуками, вызывающие у него непроходящее
желание – слушать, слушать и не наслушаться… Для меня
всякая встреча с искусно изготовленной вещью, в которую
вложена душа мастера – настоящий праздник. Это как ред-
кая встреча с идеальной красавицей, к созданию которой сам
бог приложил свои уста; когда очень хочется и самому быть
в её обществе немного красивее и лучше: утонченней, умнее,
добрей, – когда пропадают мирские заботы, забываются оби-
ды и огорчения, промохи и неудачи, а на душе так радостно
делается от того общения, что даже как время летит совсем
не замечаешь… Для меня любое искусство было всегда ил-
люзорным миром свободы и красоты, с высот которого про-
заизм, низменность действительности еще более очевидны и
не желательны. Поэтому, приглашение хозяина «вдарить» и
выдать полноценную, с заходом и выходом цыганочку, что
б можно было от души сбацать под гитарку все ее двадцать
четыре лиходейных колена и коленца, – я принял с особым
удовольствием как человек чье призвание, чей долг смягчать
и облагораживать через магию искусства суровые и бестре-
петные к жалости и милосердию сердца людей…
Мы дружно «вдарили» по серебряным струнам и две ги-
тары зазвенели, жалобно заныли… Я вел соло, Борис Котель-
ников – басовую партию… Как тут было устоять бодягам и
не топнуть каблуком прохарей в надраиную половицу коли
душу зазнобило и забурлила в жилах кровь. И зашлись все
в неистовом кураже, засигал вприсядку кордебалет уркага-
нов… Надо сказать – плясали они, чертяки очень здорово!..
Потом уж, когда все утихомирились и все пришло в угомон,
я аккомпанировал «Котельнику», а он пел своим обворожи-
тельным бархатным баритоном, ублажая выдохшуюся брат-
ву. Подобного по красоте голоса я никогда не слышал ни у
одного профипевца, ни по радио, ни со сцены, – ни до, ни по-
сле того… Опьяненной головою свесясь, подменяя певца, – я
264
читал на распев, грудным речитативом полупьяным ворам и
проституткам притона лучшие стихи собственного сочинения
и лучшие стихи восточных поэтов в сопровождении своей се-
миструнной гитары, то плачем взывающей как индуистский
чанг; то плачем рыдающей, как туркменский дутар…
«Как слеза по щеке торопился я вслед, ты надменно про-
шла с равнодушным челом»… В пьяном бреду вдохновения
то с жаром декламировал я, то пускался философствовать на
животрепещущую тему жизни…
Для меня образ женщины в этом двустишье олицетво-
рялся со светозарной, но несбыточной жизнью, которая
недоступна и как облако в небе – мимо прошла. А жизнь
притона противоположна ей была; свойственна той другой,
официальной – общественной, коммунистической и даже в
более выгодном свете отличалась от нее. Здесь воры не стес-
няясь называли себя ворами и даже этим званием гордились.
И шлюхи здесь как шлюхи – свое занятие проституцией на
панели – считали тоже священным ремеслом…
– Ведь были же, – говорили они мне, – во времена язы-
ческие, когда и красавицы жрицы занимались священной
проституцией для процветания своих религиозных хра-
мов!.. Разве честные, перечестные твои крали не подбирают
в партнеры себе из чистой выгоды – обстоятельных, изво-
ротливых и хитрых. Сколько пар ты нормальных на улице
встретил, поди одну или две – и обчелся, а все то урод шагает
с красавицей, то красавец с уродиной.
– Посмотри, – говорили мне воры, на волю – сплошь чи-
новничья рать, беспредел один, какие гады хапают взятки,
какими деньгами ворочают, – миллионами. Одни приписки
кругом и обман. Ученых ты возьми, чем занимаются, суки?
Горы всяких отрав понасоздали, чтоб побольше извести про-
стого народа, уж не говоря об оружии массового поражения:
атомных станций одних понатыкали с ракетами – с ума сой-
ти можно… А велосипеда путнего сделать не могут… Купишь
в магазине сновья друндулет такой – до дому на нём не дое-
дешь – по дороге эта рухлять развалится.Приволокёшь этот
265
хлам на своём горбу назад в магазин, чтоб обменять, так про-
довцы ещё и облают тебя, как собаки: – Ты чё, пьянь, с луны
свалися? Темнота! Тундра дикая! Газет не читаешь, радио не
слушаешь, телик не смотришь, абалдуй неумытый?! Может
ты бомж и в канализвционном колодце где обитаешь – тогда
знай, что весь советский народ по решению партии и прави-
тельства давно уж перешёл на ускоренный путь развития…
Все ускоряются в поте лица и днём и ночью, а этот чудик
чокнутый смотри, что глаголит: – В жалобную книгу напи-
шу, если на исправный не поменяете!!! Испугал чем, зануда
грешная… Щас! Так и разбежались сразу искать тебе исправ-
ный!.. Замучаешся ждать… Может тебе, волчара, прям из-за
границы на обмен выписать? А чего мелочиться… Наши-то
все одинаково ускоренно-бракодельны… Из чего выбирать-
то… Ишь, бомжара проклятый, не мог проволоки нати.да
скрутить покрепче, чтоб до дома доехать… Ремень со шта-
нов снял бы, раз проволоки не нашёл, да им бы и обмотал,
стянул потуже!.. Всё вас учить надо… Ремонтировать сперва
научись, раззява, слюньтяй вонючий, апосля советску тех-
нику покупай…
А будешь выступать, милицию вызовим – пятнадцать
суток схлопочешь, что нам ускоряться мешаешь, лысый
бездельник!.. – Не безгрешны мы все, – возражал я в от-
вет, – потому что каждый в этой стране живет как дурак.
Кто, скажите, хоть раз выступил против преступного разба-
заривания и уничтожения национальных богатств, принад-
лежащих не только нам, но и грядущим поколениям? В на-
следство получив кладбище лишь надежд, что будут делать
они, потомки наши? Когда иссякнут недра, а воды покроют-
ся отравою? Что делать им тогда, куда бежать???
– Поди, поди соколик, – съязвил злобно бармен, внук
бывшего заводчика. – Кинь клич свой воспрянуть ото сна
ты граждан сих. Кинь клич ты им мечтой и духом воспа-
рить как птицы на крылах. Напрасная затея, ничего с того
не выйдет, не надейся! Не знаешь почему? Пьяно устано-
вился он на меня.
266
– Догадываюсь…
– Вот, вот, у них всегда на то готов ответ: наше дело – сто-
рона, дескать, рожденный ползать, летать не может! Потому
что много, много лет подряд в этой стране пропагандировал-
ся и внедрялся силой культ хамства, насилия и страха.
Так разве всеядный червяк – пожиратель вселенский, в
которое все наше народонаселение обратилось, за это время
не из «нашей» ли государственной системы выкультиро-
вался, где всякое преступление против природы и человека
как бы и вовсе не преступление, если государство за игру в
молчанку кидает свои жалкие подачки для поддержки ни-
щенского существования безродным плюмпенам – мужич-
кам. – «Трудно сразу решить однозначно – отчего и поче-
му», – уклончиво ответил я.
– Народ наш не всколыхнуло и белое движение: Кор-
нилова, Деникина, Колчака и Врангеля, и Кронштадский
мятеж, и крестьянское восстание в Тамбовской губернии,
возглавляемое Антоновым, и движение украинских на-
ционалистов – Степана Бендеры, и армия Российского со-
противления генерала Власова, тоже не смогли поднять
этот народ на самоорганизацию для защиты своих прав и
свобод. Не сработал инстинкт самосохранения нации и тог-
да, когда большевики залили кровью всю землю русскую,
как можно пробудить ее теперь, не понимаю, – развел бес-
помощно руками он.
Меж тем голос певца с лагерным надрывом «Пановой»
грустно выводил:
– «Мне хотелось у судьбы – выиграть в картишки, Жи-
ган, Жиган, Жиганок – заработал вышку…»
267
Третья часть
ВЫЗОВ ВРЕМЕНИ
Слово мое... не подобно
ли молоту, разбивающему
скалу?
Пророк Иеремия
Я – полноправный гражданин планеты Земля, хрупкое
создание природы, наделенное радостью в сердце и целому-
дренной ясностью в мыслях, был брошен волей жребия вместе
с другими миллионами людей в жертвенные жернова комму-
нистического молоха, чтобы потом и кровью нашего подне-
вольного труда отстроить его «всеобщее светлое будущее».
И радость выбита из моей груди и разум мой омрачен той
сверхжестокостью.
В борьбе за выживание чего только не пришлось и пре-
терпеть и вынесть…
Пусть же мои воспоминания из прошлого будут прямым
вызовом времени, в котором я жил и живу теперь.
В летопись памяти моей занесены будут такие свиде-
тельственные показания – обвинения, в которых всякий
читающий их мог бы не только содрогнуться от ужасного
преступного деяния коммунистов, но и получить для себя
обязательно какую-то пользу, а не только из одного любо-
пытства, становился бы соучастником трагического собы-
тия в малозначительной роли зеваки, тогда как здесь необ-
ходим самый строгий и неподкупный судья над самим собой
и другими, над самой жизнью и временем…
Я понимаю, что сражаться с монолитом целой эпохи –
тоже, что тягаться с танком или с бульдозером. Но кто-то
же должен выступить против всего этого, против сплошной
грязи и лжи, показав личный пример отваги? И почему бы
это делать другому, а не мне? Кто же как не я, более подго-
268
товлен к этой смертельной схватке всем своим предшествую-
щим опытом жизни и накопленным багажом необходимых
знаний: кому как не мне есть за что предъявить счет всяко-
му безумно-воинствующему временщику. Разве не в новое
время была разграблена и отравлена радиацией и ядохими-
катами наша многострадальная земля? Разве не в новейшей
время были разорены и культура и быт русского человека?
Разве новоявленный ментавр – кровожадный зверь с чело-
веческим лицом – не производная ли от нового и новейшего
времени?
Фашизм, фашизм – кричат у нас с самой войны везде
и всегда, устрашая жутко этим словом всех и вся. Дескать,
сколько душ людских сгорело в газовых топках Освенцима
и во многих других концлагерях смерти, находившихся на
территориях, завоеванных фашистской Германией. И ни-
кто ни разу почему-то не удосужился задать себе самому во-
прос из всей этой кричащей шатьи – братьи, то ли от страха,
трясясь за свою пустую никчемную жизнь, то ли от не спо-
собности к здравому рассуждению, – отчего и откуда вдруг
взялся гитлеровский социал-фашизм со всеми своими чело-
веконенавистническими атрибутами насилия? Не из земли
же вырос?!!
А взялся он, неукротимый фашизм, товарищи боль-
шевички, напрямую из вашего родненького социал-
коммунизма. Возьмем для сравнения только саму суть слов
социал-фашизм и социал-коммунизм, – даже здесь синомич-
ное родство их легко усматривается: в переводе с латыни со-
ответственно обозначающие – общественные и объединен-
ное. Выходит, что эти два слова, учитывая еще приставку к
ним «социал», ну просто близнецы – братья по своему зна-
чению, да и только.
Вот он каков ящик Пандеры, вот где зарыта собака.
Разве не у нас в России еще в двадцатых годах по приказу
Ленина, Сталина и ЦК ВКПБ людей российских, как скот,
загоняли в нашинские советские концлагеря – Гулага, где
третья часть населения, лучший генофонд нации, еще до
269
войны был уничтожен не менее варварским способом, чем
сжигание в газовых топках их последователями…
Разве фашистские военспецы не строили нам еще до
войны военные завода по всей стране? Разве фашистские
палачи тогда не практиковались у коммунистических пала-
чей по созданию концлагерей у себя дома? Первыми разве
не советские коммунисты хотели поглотить Финляндию в
1938 году: Разве не была разделена Европа по-братски меж-
ду фашистами Германии и коммунистами СССР в 1939 году,
согласно протокола, подписанного германским министром
рейхконцелярии – Робентропом и министром иностранных
дел СССР Молотовым и утвержденного генсеком Сталиным.
Разве не оккупировали коммунисты Прибалтику, Бессора-
бию, западную Украину, западную Беллоруссию по этому
договору???
Потому- то негоже сваливать все преступления против
человечества только на коричневую чуму двадцатого века –
фашизм. Красная чума коммунизма во сто крат больше про-
лила крови и слез на этой многострадальной земле. Гитлер
был лишь прилежным учеником Сталина, и наиболее после-
довательно и точно выразил жестокую, репрессивную суть
большевизма в самых изощренных ее формах.
Поэтому надо судить международным судом не только
одних коричневых, но и всех коммуно-красных, миловать
злодеев, значит притеснять добрых и честных, – надо чтоб
все люди земли очистились своей совестью перед богом и
вошли чистыми душой и в мыслях в двадцать первый век.
Красно-коричневой идеологии в грядущем не должно
быть места в сознании и в сердцах людей, конечно, если че-
ловечество еще рассчитывает в будущем сохранить жизнь на
этой чудной планете. Рубцы от ран в душах людей и на теле
природы, на века оставленных нам в наследство – не живой
ли есть пример ужасного вероломства во всех»благодеяниях»
сатанистов-коммунистов в нашей стране…
270
В ИСТОКАХ ПРОШЛОГО
Гляжу назад – прошедшее ужасно
Гляжу вперед – там нет души
родной!
М. Лермонтов
По селам и деревням мужицкой Сибири в те далекие
дни поползли полные тайн мрачные слухи: одни – страшнее
других. Говорили, что голод и мор; Разор – раскулачива-
ние и ненавистная всем коллективизация, охватившая всю
«Расею», вплотную подступали и к границам чалдонских и
киржачских земель Сибири. Говаривали, что всех сослан-
ных целыми табунами как скот гнали по этапу в их суровые
необжитые края. Будто бы, страшно отощавших, полураз-
детых с малыми детьми на руках, их видели уже в соседних
волостях и уездах, выпрашивающих по домам Христа ради
жалкую милостыню. А там, где их привечали, обогревали и
досыта кормили, они рассказывали о постигшей их страш-
ной доли, что жутко становилось от услышанного и самым
забубенным, и бесшабашным сибирякам.
Повсюду, куда доходила эта молва, стихийно возникали
тайные сходы селян, где мужики в чадно накуренных избах
матерно костерили «новую Советскую власть», решая как
же самим избежать подобной участи. Понимали, что не до-
пустить у себя в деревне строй колхозов они не смогут. Так
как государство уже набрало с их же помощью такую силу,
что способно раздавить всех их как дождевых червей, если
они вдруг почему-то закобенятся.
– Выход у нас один, – говорил Порфирий Терновцев, му-
жик хозяйственный и самый рассудительный во всем Ку-
пинском умете. – Сыматься надобно с этих мест и подавать-
ся дале к киргизцам.
Я слышал, они добрее нашего брата русского будут, и
пашни у них самополивные, а не токмо плодородны как
наши черноземы. И засуха ить им не почем: богатый урожай
271
кажнае лета сымают, – поджарый, пожожий на чеченца с
остриженной наголо головой и с небритым колючим лицом,
он сидел за массивным столом на длинной лавке без шапки и
в полушубке в окружении своих единомышленников. Свет
керосиновой лампы высвечивал красным лучом его ощети-
нившийся овал строгого лица с воспаленным взглядом.
– Куды подаваться? – вспылил старческим голосом юр-
кий мужичонка, что сидел поодаль на березовом чурбаке –
Андрей Рубейник, пришедший на сход после всех с двумя
своими здоровенными сыновьями. – А землю, а хозяйство с
хатой куды ты денешь? Голодранцам-пьяницам нашим по-
даришь? Да они за четвертину водки не только землю, жену
свою, детей своих, мать свою супостату отдадут, на распыл
все пустят!!!
– Поздно, дед! – прервал грубо его Парфирий, – надо было
ранее головой думать, тоды, когда ты ходил с ополченцами
против колчаковцев, да когда горло драл в Питере на полко-
вых митингах против гнилой демократии Керенского и орал
здравницу власти Советской. А теперь ты ишь как заговорил,
когда самому то петлю на шею «товарищи» набросили!..
– Братья! – вступил в разговор Макар Тараскин, зака-
дычный друг Порфирия, чтобы защитить старого ополчен-
ца. – Эта наша доверчивость русская и темнота проклятая
сыграла с нами злую шутку, а вовсе не потому, что кто-то хо-
тел такой жизни, какую навязывают нам ноне коммунисты-
большаки. Ведь кто их поймет? То они тепереча все до нитки
обобществляют, а ране сказывали, что землю – крестьянину,
заводы и фабрики – рабочему отдадут.
Ан глянь-кось, нынче народ голодом морют, тошно аж
становится от этого на душе. И ведь не басурмане какие, а
свои, христиане, все чай грамотные люди?..
– Какие христиане? Какие грамотные люди? А, друг Ма-
кар? – удивленно уставившись на него, стал возражать Пор-
фирий. – Да они же завзятые уголовники, бандиты, убийцы
проклятые, что посажены были в тюрьму еще при царе ба-
тюшке, – перешел он на шепот, – а тех грамотных полити-
272
ческих, да всех тех честных, перечестных они давно отпра-
вили – кого на тот свет, а кого кормить вшей на Соловки за
колючую проволоку. Вот она какая ихняя правда! Их прав-
да – беззаконие, подкрепляемое пулями и штыком винтов-
ки! И нечего тут рассусоливать, по моему, и так все ясней
ясного. Если мы не хотим, чтоб наших детей как котят вы-
брасывали голых на снег и мороз – надоть отсюда всем ми-
ром сыматься и навсегда забывать про собственную землю и
единоличное хозяйство. Потерявши главу, о власах не пла-
чут – гласит пословица, – горячо заключил он, сел у стола,
опершись подбородком на свои сильные рабочие руки.
– Промеж нас, братов, давно решенье зреет – податься на
Дальний Восток промышлять зверем, али ловить рыбу, чем
очень богат сей край исконе, – вступил в разговор один из
плечистых кряжистых братьев Киселевых – Микита. – Да
вот сумленье взяло: зачем Советской власти разорять мужи-
ка? Может новая власть образумится – тады и сыматься от-
сель незачем?..
– Держи карман шире! Как же, образумится – не дал
договорить Никитке встрявший в разговор Наум Купцов,
местный нэпман, лавочник, и стал усердно разъяснять наи-
вному бедолаге, – глупые же вы люди, если так рассуждае-
те. Да кто же из коммунистов захочет, чтобы вы жили в до-
статке и не бедствовали. Ваше благополучие им острый нож
в горле. ведь когда все будут нищие, ими же очень легко
управлять: покажут кусок хлеба и человек самовольно хоть
какую работу выполнять будет – оттого, что голод не тетка –
кланяться в ножки заставит. Слыхали все, небось, как на-
медни нищие из Расеи в соседних селеньях побираются: что
не бросят им как собакам – все одно челом бьют, восблагода-
ривают. Та же самая участь всех нас здесь ждет, если землю
отымут и в колхоз всех сгонят: никакого побочного ремесла,
акромя хозяйства у нас нет! А ну как отберут последнюю ко-
ровенку с лошаденкой – по миру ведь пойдем. Сами то что?
Детей жалко, с голоду все помрут. У нас более полугода зима
лютая, да и летом каша манная с неба не сыплется. На од-
273
них грибах и березовом соке с ягодой не проживешь! Кабы
поблизости водилась какая рыбешка, али какие там дико-
винные фрукты, вот как на юге, в летошних странах, тогда
б другое дело, можно было бы прокормится и на родной сто-
роне, а так даже не знаешь что и посоветовать… все худо! Да
делать нечего – придется на что-то все ж решаться, – почесав
затылок, он на прощанье, призвал всех крепенько подумать
еще разок.
На дворе уже было время позднее и люди стали расхо-
диться по своим хатам, каждый унося с собой, будто камень
на сердце, смутную тревогу, близкую к отчаянию…
БЕГСТВО С ВОТЧИНЫ
Всех связали, всех в неволили
С голоду хоть жри железо.
И течет заря над полем
С горла неба перерезанного.
С. Есенин
Год 1939 был последним годом единоличного хозяйство-
вания во всей Сибири. Даже в самых отдаленных хуторах и
заимках «предлагалось» советской властью всем вступать в
колхоз, а в случае отказа у того предписывалось конфиско-
вать все имущество, а самих хозяев ссылать с насиженных
мест. Порфирию Терновцеву еще летошней осенью было
передано такое предписание, но только отдаленность его ху-
тора, да солидная дань, взимаемая с него оперуполномочен-
ным района в виде натурального копченого окорока, да ог-
ненного самогона, до поры до времени позволяла еще жить
на хуторском приволье, правда, уже без бывших земельных
наделов и былого хозяйства, что давало прежде возможность
безбедно жить многодетной семье. Но вот прошли рожде-
ственские праздники и под самое Крещение в Новом году
Порфирий узнал от родственника, работавшего при сельсо-
274
вете, что собирается скоро наведаться и к нему комиссия с
отрядом чоновцев, если он до масленицы не вступит в кол-
хоз и не сдаст всю свою живность в общественное стадо. Что
значит визиты такой комиссии ему было хорошо известно
по ее изуверским прежним делам в их местности. Детей про-
винившихся выбрасывали на улицу на снег, нехуже щенков,
весь скот угоняли в колхозы, усадьбу (полворье)подпалива-
ли и сжигали до тлв, а хозяина под конвоем отправляли за
колючую проволоку строить светлое будущее.
– Только дурак учится на собственных ошибках, – гово-
рил Порфирий своей жене, красавице Евдохе, когда та было
заупрямилась съезжать с родных мест. – Ты лучше о детях
подумай, чем о себе пектись, – стал он доказывать ей, – ну
что с ними будет, да и с тобой тоже, если меня упрячут в
тюрьму? Ведь сгибнитя! Кто тебя с такой оравой хоть бы на
постой пустит? Никто! А есть что будите? В колхозе ихнем
сейчас все от голоду пухнут и дети как мухи ихние мрут, –
если не от мороза, так от голода в нем околеете! – перешел
на повышенный тон Порфирий, хотя прежде и худого слова
при ней никогда не проронит и голоса не повысит.
– Видно и впрямь лихая доля подкралась к нам, раз он
так жарко меня убеждает, думала Евдоха, внутренне уже со-
гласившись на переезд. – Уж чем, чем а трудолюбием и умом
Порфирия бог не обидел и ему лучше знать как нам теперяча
быть, главное от окоянной комиссии схорониться бы, а там
бог даст как-то перебьемся, проживем. Бывало в работе за
мной и Порфирием никому было не угнаться, оба ох жадны
были до работы, так чего ж нам ее ноне боятся? Эх, здоровье
б не подкачало! – утирая кончиком подола навернувшиеся
слезы, жалостливо рассуждала сама с собой она. – Эх, гори
оно все тут ясным огнем, – наконец решилась она и стала все
собирать спешно в дорогу: чинила, вязала, шила, готовила
сухари, отваривала и зажаривала в печи куски мякоти мяса
и еще помогала по хозяйству мужу. «Надо будет «разобрать»
двор, распродать все, что можно еще продать – лишняя ко-
пейка, ой как пригодится в дальнем пути. Нужно еще и биле-
275
ты на поезд купить на семь душ, приедешь на место не сразу
чай зарабатывать начнешь, тем боле, что без пачпорта.Хоть и
к близко знакомым собрались ехать, а у них и самих семеро
по лавкам», – опять и опять сверлила ее неотступная тягост-
ная дума. Сокрушиться было о чем и от чего… Годами нажи-
тое собственными мозолями, приходилось бросать на распыл
совдеповцам, лодырям и пьяницам. – «Надо еще добраться до
станции, а до нее не ближний свет – верст двадцать будет и
затемно поспеть надоть, чтоб никто не увидал, да еще купить
билеты на поезд, а там говорят такие очередищи несусветные,
так что покудова купишь их и заберешься в вагоны, красно-
пузые антихристы могут дознаться и словить. А дети все мал
мала меньше, как их уберечь от мытарств наших, как схоро-
нить их от злого глаза?..»
КРЕСТОВЫЙ ДОМ
Те, кого весь мир
не был достоин, скитались
по пустыням и горам...
Апостол Павел
Определиться на новом месте с жильем, с устройством
на работу пришлось не сразу, а после бесконечных мытарств
и скитаний по песчаному суховею среднеазиатских предго-
рий, переходя из одного селения в другое, так как справного
документа у сибирских беглецов ни у кого не имелось. Вот и
приходилось скопом со всеми пожитками перебираться с ме-
ста на место, ночуя где попало: на холмах ли, в чистом поле
под завывание волков да шакалов, среди кишмя кипящих
там ядовитых гадов, тарантулов, каракуртов, фаланг, скор-
пионов и змей. Бесприютные, голодные с больными детьми
на руках, они нигде не находили себе никакого сочувствия.
Куда не сунутся, отказ и угрозы, отказ и угрозы, и так до
тех пор, пока не надоумила их одна благочестивая старуш-
276
ка, повстречавшаяся по дороге, обратиться за помощью им в
горный аул к родовым старейшинам, киргизцам.
– Он находится в самом верхнем ущелье и сокрыт вон за
теми горами, – указала она сухонькой ручкой на восток. – Там
еще нет никакой власти акроме ихей, принимают без разбору.
Это тутошние комбедовцы проклятые жируют, выкабенива-
ются, всех казаков наших семиреченских извезли, а сами их
куреня, да земли позахватывали и в буденовки со звездами
красными повырядились – пьют да гуляют, пропойцы, анти-
христы… Чего доброго без пачпорта еще в тюрьму вас как
врагов народа упрячут, супостаты, – предостерегла она их.
– Да какие мы враги с такой-то оравой карапузов, – от-
вечали те.
– Этим кровопийцам без разницы над кем спьяну покура-
житься… Идите, милые, вдоль речки по тропинке, не собье-
тесь, – напутствовала она изможденных бредущих людей…
– Ой бой шешен? – удивленно уставился старейшина
аула на Порфирия, когда тот зашел к нему в юрту для найма
на работу.
– Чего, чего? – не понял сибиряк.
– Твоя кавказ, шешен твоя, торма бежал?
– Нет, я русский, из Сибири я.
– Астопролай! Твоя урус, Сабир? Колодной.
– И холодно там, и голодно. А у меня малые детки все мал
мала меньше, к солнышку тянутся поближе погреться…
– Балапан, бабича айда юрта курсак пропал? Айда кибит-
ка кунак достархан сиди: баурсак, чай, айран, кумыс, курт,
толкан куашит, тары кушай, кабырга кущай, – пригласил
он гостеприимно широким жестом обеих рук рассаживаться
всех на кошму вокруг круглого на низеньких ножках сто-
ла, где на шелковой скатерти лежали наломанные куски
лепешки, сушенное красное мясо, а в деревянных чашках –
жаренное пшено, замешанное с маслом. Пока гости неуме-
ло рассаживались, по-азиатски скрещивая калачиком ноги,
взрослым подали фарфоровые кисейки с душистым чаем, а
детям каждому деревянную цветную пиалу с бараньим кис-
277
лым молоком… Ели все подряд долго и досыта… Потом всех
мужчин угощали вместо вина кислючим кумысом из ко-
быльего молока. Всем нашли и работу: кого пастухом, кого
подпаском, кого стричь овец определили, а всех женщин с
детьми мазать крыши саманных амбаров и изб отправили.
Каждой семье отвели землю возле самой речки для по-
стройки жилья и по пятнадцать соток земли еще и под ого-
роды прирезали… И закипела работа, распахивали на быках
огороды под кукурузу и картошку, рыли землянки, рубили
тальник для крыши в зарослях тугая по ту сторону речки и
таскали его к месту строительства.
Не покладая рук люди трудились день и ночь, торопясь
обжить эти новые места, будто чуя, что слишком мало вре-
мени отведено им на свое обустройство здесь.
Вскоре и до горного аула, хоть и расположенного, что
называется, у черта на куличках докатилась грозная весть
о начале войны с Германией. В аул стали часто наезжать во-
енспецы из райвоенкоматов вместе с оперуполномоченными
из НКВД и проводить подворный обход, ставя на учет, про-
изводя запись всех военнообязанных жителей поселка…
– Нешто на фронте сгину, а коль останусь живой, ни за
что на свете не соглашусь жить в таком захолустье… Не сто-
ило, выходит, было нам с места срываться, хозяйка. Судьбу
не перехитришь, и здесь она меня злодейка достала, – гово-
рил Порфирий в семейном кругу, получив из военкомата по-
вестку для отправки на фронт.
– Себя побереги, не лезь вперед всех сломя голову, а там
глядишь и война закончится, – всхлипывала Евдоха.
– Не во мне дело, хозяйка, отжил я свое, старшенького
жалко, ведь дите совсем еще. А если война затянется и его
загребут за мной следом. Что тогда делать будете? Как мало
я успел для вас сработать, бедненькие…
– За нас не беспокойся, отец, какой никакой, а свой угол
таперича имеем: тепло, не протекает и ладно, а кусок хлеба
какой никакой небось и сами раздобудем… Парнишки вон
растут смышленые и работящие.
278
– Да, какие с них работники: из чашки ложкой, а млад-
шенькому – то чуть более года. Эх, кабы б мне воля, разве ж
такую б отстроил я хату?! А наша избушка, на курьих нож-
ках жалкая халупа, а не крестьянский двор…
Право слово – крестовый дом…
ДЕТИ ВОЙНЫ
Мне нечего сказать о солнцах и мирах:
Я вижу лишь одни мученья человека.
И. В. Гете
Предательство взрослых людей в Советском союзе во вре-
мя войны пред своими малолетними детьми, выразившееся
в их повальных болезнях, эпидемиях, голодных смертях,
было бесприциндентным по своим масштабам из всей миро-
вой практики.
Преступление этого предательства заключалась в том,
что коммунистическое общество бездуховных, безнрав-
ственных людей на конкретном примере подтвердило свою
иезуитскую сущность, бросив на произвол судьбы даже
собственное потомство.целая нация отреклась от своих де-
тей в один день, лишь стоило их коммунистическому бож-
ку отдать приказ всем идти на фронт и защищать грудью от
немецких фашистов сатанинскую Верховную личность. За-
щищать его, Сталина, от тех, кого еще вчера все коммуни-
сты страны вместе с ним считали своими верными друзья-
ми, маршируя с фашистами под музыку марша в парадном
строю по улицам приграничного города Бреста, празднично
празднуя свой общий успех по разделу Европы между фа-
шистами Германии и коммунистами СССР. А потом оказа-
лось, что при дележе чужих земель вдруг что-то их главари
между собой не поделили.
Я не знаю по каким таким причинам эти люди утрати-
ли свои природные инстинкты, позабыли свои человеческие
279
обязанности и бросились очертя голову, как стадо безмозглых
баранов, чтобы поскорее превратили их там всех в пушечное
мясо. Может это говорил внедренный в них страх большевиз-
ма, а может не способность русских вообще к здравому рассу-
ждению. Не от того ли триста лет подряд управляли Россией
татаро-монгольские ханы, и следующие триста лет после них
на троне царском восседали полукровные немцы, а теперь –
большевики – евреи? Я не знаю, такому предательству есть
оправдание иль нет. Пусть решают о том в небесах, комму-
нистами загубленные детские души. Мое право, мой долг за-
свидетельствовать эти злодеяния, потому что я один из тех,
случайно уцелевших детей войны, кому удалось преодолеть
и холод, и голод, и победить непобедимое не только для того,
чтобы просто в жизни жить, но изобличать всеми доступны-
ми способами преступное наше общество, пытаясь тем самым
его исправить, а все неисправимое в нем обязан я уничтожить,
потому что оно повинно в гибели лучшей части человечества.
Такое не должно больше повториться…
– Пропади все пропадом, похоронки на обоих своих
сынков получил, а вот эти два извещения на вашего отца
и брата Серегу, меня почтальонка попросила, чтобы вам
передал, сама то побоялась про ту беду вам сказывать, –
немного отдышавшись сквозь слезы произнес дед Рубей-
ник, подавая нас с братом два картонных извещения. – А
где ваша мать, дети?
– Мамку нашу хотели надысь в тюрьму посадить за то,
что наш Колька ходил собирать по весне колоски с пашни,
что там с прошлого года остались. Так она теперь в бегах, в
другом поселке по найму работает, и брат и сестра с ней по-
могают хаты людям мазать.
– А как же вы здесь одни без еды?
– Иногда брат или сестра приходят к нам ночью, чтоб ни-
кто не увидел и приносят то молоко, то овес с отрубями. Да
вот чтой-то их уже долги нетути, может словили где, а мы
здесь с голоду помираем: десны у нас опухли и кровоточат –
а зубы сильно болят и шатаются.
280
– Это цинга, я и сам еле дошкандылял до вашей кресто-
вой лачуги, думал, что у вас хоть чем то развижусь, а то с
голодухи пухнуть зачал, да вижу, что и тут черт ночевал,
ничего нету…
– Вот возьми дедушка сольки поешь, сразу сытым ста-
нешь. Мы с братцем уже съели полбанки, сильно тошнит и
рвет, за то есть нисколько не охота…
– Что вы, что вы, ребятки, соль пригоршнями есть нель-
зя, отравитесь и помрете, – слегка пожурил он. – Вот погоди-
те, внучки, – засуетился деде, – сейчас мы с вами настоящий
борщец сварганим. Один беги ботву с картофеля нарви, коли
завязей клубней нет еще в огороде колхозном, но так, чтобы
никто не видел, другой вот ту кошку поди поймай и принеси
ее мне, а я пока кизяки пособираю, да огонь в печке разведу
и поставлю чугунок на камни с водой, пусть кипит…
Мы надергали в огороде ботвы с корнями, поймали чью-
то кошку и все это отдали деду.
– Поди-ка, паря, к речке, – обратился он к брату двумя
годами старше меня, – да нарви там где-нибудь крапивы,
натрем солью – что тебе салат, объеденье…
Брат достал серп из-под застрехи крыши, намотал на
руку красную тряпку, чтоб не обжечься крапивою, напра-
вился под бугор. Я увязался за ним.
– Не ходи за мной как хвостик, оставайся с дедом, там
всюду колючки и змеи кишат, еще ужалят!
– Не! – вцепившись в него жидкими ручонками, закри-
чал я.
– Ну чёрт с тобой, пошли швыдче, – согласился брат, – не
трынди только, да хорошенько гляди себе под ноги…
Когда мы вернулись с большим пучком крапивы, из
чугунка парило столбом, и все содержимое в нем клокоча
кипело. Дед Рубейник, собрав вокруг себя еще нескольких
наподобие нас маленьких кощеев, потирая руки, уже гото-
вился к трапезе. Запах от варева, разносившийся по двору,
был до того едок и вонюч, что нас чуть не стошнило. Навер-
ное потому, как мы знали, что там варится.
281
– Несите посудину, будем наливать и пробовать, что за
блюдо царское такое у нас получилось, – обратился к нам
дед, принимая крапиву.
– Нам чтой-то не хотца, дедушка, есть, запах уж больно
ванючий. Из ботвы суп, что отрава, не раз пробовали.
– Понимали б вы что, голодранцы, – обидчиво произнес
дед, – курятинки сейчас отведаем и жизня сразу радостью
воссияет, – подмигнул он голопузикам, скучившимся вокруг
него, а вы жуйте свой подножий корм с солькой, – отбросил
он крапиву, – коли таки разборчивы, знать не голодны!
На другой день, проснувшись на восходе солнца, я об-
наружил исчезновение своего брата. Сколько я не кричал,
не звал его, забравшись на крышу хаты, он не отзывался. Я
догадывался, что он сбежал от меня, когда я спал, для того,
чтобы найти мать и передать ей те похоронки, что вчера нам
передал дед, идти со мной ему было накладно, а без меня он
успевал засветло туда добраться и разузнать заодно, почему
нам так долго не несли никакой передачи. Голодный, боль-
ной, всеми оставленный и забытый, я целый день просто-
ял на крыше своей крестовой лачуги, как суслик, вытянув
шею, разглядывая оттуда всю окрестность и все надеясь – не
мелькнет ли где в зарослях огненный вихор брата?
Вечерело. Ночная прохлада с гор вынудила меня спу-
ститься вниз. Преодолевая страх темноты и дрожа от холода,
я вошел в избу, залез на печную лежанку и там, собравшись
в комочек, напряженно стал вслушиваться, затаив дыхание,
в бесчисленные шорохи ночи. Все ждал я, просеивая в сво-
ей беспокойном сознании каждый мимолетный отзвук из
тьмы, все надеялся уловить в ночной тиши долгожданный
топот ног исчезнувшего братца. Только песня в ночи оди-
нокая, заунывная, доносившая с улицы и была всех моих
детских терзаний оплатою. Та песня была и как сиротский
протест к суровости жизни и как горькая жалоба к Богу всех
обездоленных, позабытых и позаброшенных. Легко запоми-
нающиеся ее слова и мелодия с той поры навсегда мне вре-
зались в память своей душещипательной болью и скорбью:
282
«позабыт, позаброшен с молодых юных лет, я остался сиро-
тою, счастья в жизни мне нет…»
И на следующее утро я проснулся опять один и голод-
ный, и злой, но с обновленным сознанием, преодолевшем
иллюзии жизни, уверивший в то, что самым близким и до-
рогим для себя являюсь я сам. Мне хотелось страшно есть,
а в колхозном поле росло много съестного. И нужно было
лишь пойти туда и незаметно что-нибудь выкрасть.
Сочная тыквенная завязь, что висела на толстых плетях,
развешанных за высоким плетнем, давно соблазнительно
притягивала меня к себе, да брат Васятка все удерживал
меня страшной угрозой: – Пымают коммунисты – убьют. –
И тут же, взяв за руку, уводил меня от этого соблазна прочь.
Теперь некому было удерживать меня от воровства, а так
сильно хотелось есть, о как мне тогда хотелось есть… Сила
голода победила во мне силу страха. Голод гнал меня на по-
иски чего-то съестного. Прямо перед самым носом охран-
ника я шустро перелез через плетень, и пока тот бранился
на какую-то женщину, сорвал и унес давно примеченную
добычу. Лучше б мне было вволю насытиться тем, что я
приобрел, да сгубила всё дело моя неуёмная забота о других
своих членах семьи. Я не стал тем успехом довольствовать-
ся и, заполучив одно, отправился за другим, чтобы на всех
запастись. Только стал я из-за ограды опять выбираться,
как тут и накрыл меня с поличным колхозный охранник.
Он схватил меня за ноги и как трепыхающегося куренка
потащил за собой к водозаборной яме. Подтащив к воде, он
бросил меня со всего размаху на самую ее середину, решив
утопить. По-звериному упивался он у всех на виду моими
мученьями, над тем, что неспособная к плаванью его кро-
шечная жертва беспомощно бултыхается, захлебываясь
в застойной яме, плачем взвывая к помощи. А когда мне
удавалось кое как все же добраться до берега, мощный пи-
нок великана-изверга, вышибая мне зубы, возвращал меня
снова в яму. Известно как бы это все кончилось, если б не
моя неизвестно откуда появившаяся восьмилетняя сестра,
283
которая самоотверженно бросилась защищать меня. Как
хищная птица беркут храбро налетает на волка, так и она
сокрушительно обрушилась на моего мучителя. Как дикая
кошка, кусаясь и царапаясь, она уж было отбила совсем
меня, да подоспевшие его подручные схватили нас обоих
и бросили в глубокий погреб и закрыли тяжелой крышкой
на амбарный замок. То место было воистину преисподней
ада. Кругом абсолютная темень, от пола и стен его исходила
промозглая сырость, усиливая еще больше мою лихорадку.
Только через два дня нас выволокли из темницы наружу
и бросили полуживых на всеобщее обозрение для назида-
ния и острастки, чтобы не было повадно никому другому
впредь замахиваться на общественную социалистическую
собственность…
Коммуна! – кому на, кому нет; кому кулаком, кому вы-
ступком, кому прикладом зубы выставляли, а кому так и зо-
лотые зубы вставляли…
Я обвиняю всех тех, кто, боясь ближнего для себя на-
казания, шел послушно, как скот, воевать на войну, защи-
щать диктатора и всю его камарилью. Виноваты и те, кто
сумел откупиться или дезертировать, увильнув от фронта,
но усердствовал в службе им в далеком тылу, кто жестоко
бесчинствовал, изгалялся над собственной нацией и пре-
смыкался перед властью, кто из смертного страха, чтоб не
шлепнули сзади свои же энкэвэдэшники, шел в бой на авось
с закрытыми глазами, горделиво представляя уже себя орде-
ноносцем, героем… не думая о том, что где-то там, на малой
Родине, умирают с голоду его малолетние дети и старики
родители, а его беззащитная жена насилуется жирующими
сталинскими холуями…
От лица всех заморенных и замученных детей войны, я
обвиняю все взрослое население страны в том, что нещадно
голодовал и никто не дал мне есть, умирал от жажды – ни-
кто не напоил меня, скитался где попало – никто не прию-
тил, был болен – никто не лечил, был брошен в темницу и
никто не пришел меня освободить…
284
Часть четвёртая
КАЗЕННЫЙ ДОМ
Чтоб этот мир земной не омрачила тьма,
Будь путеводною звездой, сожги себя дотла
Джами
Хлопоты, дорога и казенный дом… Как мало и как много
смысла в каждом из этих слов. Впервые эти слова я услы-
шал от ворожеи-цыганки, которая произносила их, глядя
на пасьянс гадальных карт, разложенных перед собой, сидя
в избе у нас за столом. Для меня они тогда мало что значили,
а для моей матери, загадавшей на своего сына, моего стар-
шего брата, говорили о многом…
– Брось, товарка, еще разок-другой, может быть карты
твои брешут проклятые, – просила она цыганку наивно про-
стодушно…
– Карты не брешут, голубушка, смотри сюда сама! – ты-
кала она обиженно пальцем на три коварные карты, выпа-
давшие раз за разом из колоды. – Крепись, голубушка, – уте-
шала она как могла мою мать, – пустые хлопоты, дальняя
дорога, казенный дом выпадают все время сыночку твоему –
в мире царит неумолимая необходимость и человек не мо-
жет никаким образом изменить ход событий и свою судьбу…
И точно, как в воду глядела, шельма, через некоторое
время брата осудили и отправили за тысячу километров в
лагерную зону Усолья. С тех пор у меня ко всякому роду
гадалкам появилась какая-то суеверная неприязнь и даже
крайнее опасение при встрече с ними. Как-то раз на базаре
ко мне пристала одна цыганка с настойчивым желанием по-
гадать мне на картах. Открещиваясь от ее услуг, я подал ей
деньги, только за то, чтобы она от меня поскорей отвязалась.
Но она не брала их, говоря, что она берет гроши только за
ворожбу.
285
– Зачем мне ворожить? Что было – знаю, а что будет –
тоже. Пустые хлопоты, дорога дальняя, казенный дом!..
– Только карты про все могут сказать, а человеку того не
дано, красавчик, – все липла она ко мне.
– Ну хорошо, хорошо, – сдался я ее уговору.
– Хлопоты, дорога, казенный дом… – несколько раз по-
вторила она, уставясь в карты. – Откуда ты знаешь об этом,
касатик? Тебе что уже кто-то и без меня про то нагадал? –
подняв на меня глаза чернее ночи, спросила она удивленно.
– Нет, никто, мы живем с тобой, сестра, сама знаешь в
какой стране!.. От того-то всюду и пустые хлопоты, и даль-
няя дорога, и казенный дом… Плохо, что твои карты не го-
ворят как избавиться нам от язв коммунистической заразы.
– Этого никто не знает, миленький, ни дьявол и ни Бог!
– Неправда твоя, женщина, – возразил я ей. – Ничто дур-
ное в мире не совершается без козней сатаны: именно анти-
христы и есть сподручные и ставленники его… И одолеть
нам из поможет наша вера в святое дело и Бог! – заверил я
ее, давно продумывая грандиознейший план по ликвидации
антинародного режима в стране.
Гражданское общество к началу шестидесятых годов в
СССР представляло из себя горючую смесь, готовую взор-
ваться в любом регионе его в любое время, кабы не воору-
женные силы страны, выступавшие всегда в роли жандар-
ма и пожарного. Огромнейшая армия, могущественная,
мобильная, оснащенная новейшим типом вооружения с
отличной выучкой своих солдат и офицеров, сплоченная
железной дисциплиной, только и могла еще на долгие годы
продлить агонию прогнившей государственной системы,
полностью изжившей саму себя, которая могла в случае
чего даже начать и третью мировую войну, войну на самоу-
ничтожение человечества, где бы не стало ни победителей,
ни побежденных…
Предпосылкой успеха разложения Советской Армии из-
нутри было то обстоятельство, что а начале шестидесятых
годов ее ряды стали пополняться призывниками предвоен-
286
ного и военного года рождения, которые резко отличались
от своих предшественников и трезвостью своей мысли и рас-
крепощенностью своего духа, притом нисколько не уступая
им физической выносливостью. Все они были дети войны,
ненавидевшие войну, для которых и Сталинская победа в
сорок пятом не обернулась манной небесной, а была продол-
жением войны – с жуткой голодухой и повальным мором,
выживали из них лишь самые, самые, самые… И это было
обнадеживающим фактором в реализации моей программы
по части развала армии.
В ночь на тринадцатое ноября под сумрачные завывания
метели из призывного пункта Кустаная я уже маршировал
в большой колонне новобранцев по улицам ночного горо-
да. Придя на станцию, вся эта дикая дивизия погрузилась
в вагоны и вскоре эшелон тот двинулся на запад. На всем
пути следования отношение к нам было как к уголовникам,
а не защитникам отечества. На всем пути следования, где
военный эшелон делал свои остановки, призывников в нем
встречали по обе стороны путей вооруженные отряды солдат
с собаками, перекрывая все подходы и выходы. Вымуштро-
ванные, бесстрастные истуканы в военной форме, держа ав-
томаты на изготовку, не вступали с нами ни в какой контакт
и были наготове, как и служебные их собаки, выполнить
любой приказ своих командиров…
По прибытию в Москву нас всех растасовали, как колоду
карт, посадили в военные крытые грузовики и развезли для
прохождения дальнейшей службы по частым военного окру-
га. В части, куда я попал служить всю нашу группу отпра-
вили не месяц в карантин для прохождения курса молодого
бойца. Будущие наши командиры были в общении с нами
бездушно холодными роботами, изрекавшие собачьим лаем
лишь одни команды. Однословные команды, выкрикивае-
мые время от время, заменяли им живую человеческую речь.
И движения их были какие-то прямолинейно-дерганные,
как у оловянных солдатиков в детских мультфильмах. Да и
сама служба напоминала мне чем-то детскую игру типа «все-
287
союзной зарницы», где каждый мнил себя, если не героем,
то уж классным разведчиком точно. Во всеобщей подозри-
тельности, шпиономании, царивших в армии, открыто при-
вивался романтизм к войне и всякому насилию. Групповое
топанье ногами по два часа к ряду до обеда и после, называ-
лось строевой подготовкой. Более скучного и бесполезного
занятия нельзя было себе и придумать. Свое недовольствие
такому распорядку обучения я в первый же день выразил
тем, что отказался от подобной муштровки, сославшись на
неудобство армейской амуниции, тем самым подавая при-
мер всем другим к непослушанию и симуляции.
– Портянки сбились, и сапоги жмут, командир. Пойду-
ка переобуюсь, – выйдя из строя, доложил я опешившему
сержанту. И не дожидаясь разрешения присел на бруствер
кювета и начал переобуваться.
– Рядовой Терновцев, немедленно встать в строй! – зао-
рал злобно на меня сержант.
– По уставу не положено повышать голос на подчинен-
ных, – напомнил я ему.
Взбешенный моей неподатливостью, он круто повернул-
ся к роте и отдал приказ:
– По кругу плаца бегом, марш!
Рассчитывая расправиться со мной таким не уставным
приемом, воздействуя через недовольство моих сослужив-
цев, он долго гонял их, стоя в центре круга, описываемого
оштрафованной ротой, пока люди в строю не стали, задыха-
ясь, роптать на него, только тогда раздалась его команда:
– Разойдись! Вините барина своего, который отказался
выполнять мой приказ. Отдувайтесь теперь за него сами, –
прорабатывая, подбивал он против меня запыхавшихся бе-
долаг.
И серость людская двинулась стеной на меня, возглав-
ляемая бывшим комсоргом Соколово-Сарбайского рудника,
прозванного за свой рост ходячей стропилиной. Подойдя ко
мне, облакоченно лежащему на земле, он пнул по каблуку
моего сапога, трусливо задираясь:
288
– Ты чего тут разлегся, скажи? – вдруг осмелясь, повы-
сил он голос. – Долго ли нам еще за тебя отдуваться перед
сержантом, козел безрогий? – обрушился он на меня.
– Долго, если вы будете все ослами безмозглыми, – отпа-
рировал я.
– А кто же за нас отечеству и родине служить будет, если
все как ты отлынивать станут.
– Служить бы рад – прислуживаться тошно, – а разо-
злясь, пригрозил ему, – отойди от меня, длинный Сатана,
ибо сказано годе-то в Писании: Господу Богу твоему покла-
няйся и одному ему служи!.. Не надоедай мне, паскудный
хлюст, пока я не обратил тебя в земляного червяка…
– Я не длинный Сатана, а высокий патриот!..
– Нет, длинный, высоким червяк не бывает, а длинным
бывает…
– Кто, кто червяк, а ну повтори, ядовитый змей, своим
длиннючим жалом, чтоб я его укоротил?!.
– Не надоедай, никчемная каланча, пока я тебя и в са-
мом деле не превратил в землянного червяка…
– Канай, канай, отсюдова по добру, по здорову шестерить
к своему сержанту, скоколовско-сарбайский червяк, видно
ты и вправду один такой закомплексованный их гнилой
идеологией, нашелся среди нас, – поддержал меня бывший
целинник из Ростова, Васька Пожидаев.
– В семье не без урода, – вставил я.
– Получишь пару нарядов в неочередь по другому запо-
ешь, – припугнул он, желая выслужиться. – Ты мне тоску
не пророчь, комсомол, презерватив комунистический!
– Ты че обзываешься, гнида? По шее получить хочешь!
Так за мной не заржавеет… Посмотри, какой ты и какой я.
Ты и ростом не вышел и в плечах не широк: глядеть не на
что – малявка, а такой заносчивый! На помощь друзей на-
деешься?..
– Безмозглый чурбан, жирафа долговязая, не нужна
мне ничья помощь. До бороды достану, мне и самому делать
нечего, чтобы с тобой разобраться, а не дотянусь до бороды –
289
волчьим стилем глотку перехвачу!..И этот прием отработан
мной до автоматизма…
Десять лет постоянных тренировок на выживание, пони-
маешь ли ты, десять лет то «острожничал я, то бродяжил».
И быка сшибить одним ударом обучен, если буду вынужден
защищаться. Хочешь на себе это испробовать, герой, – тогда
нападай, – встал я напротив наизготовку… – Я его предупре-
дил! Все слышали?..
– Я привержен мирной коммунистической идее первым
не нападать, – бросил он вызубренную еще в школе фразу,
трусовато озираясь…
– Всякий человек того, что он приобрел заложник. Ты
заложник собственной глупости, – ты веришь в идеологиче-
скую химеру. Под службой Родине, Отечеству ты понимаешь
беспрекословное выполнение команды мафиозной кучки чи-
новников, бюрократов. А надо служить своему народу, надо
чтобы им, простым людям, жилось бы от твоей службы получ-
ше, полегче, порадостней… А не каким-то там горлохватам-
пузанам.Эта ваша мирная идея – весь мир кровью залила.
– О чем, о чем это ты? – развел он руками, не понимая.
– Пику схлопочешь в бок, шестерка, сразу поймешь что
к чему, – угрожающе выдвинулся к нему крутой кустонаец
Доля.
– Парни! Оставьте его в покое, – вмешался я, чтобы не
переборщить чего доброго и преждевременно не угодить
за решетку. Хочет раболепствовать – пусть раболепству-
ет! Еще Аристотель утверждал, что люди по натуре своей
делятся на свободных и рабов от рождения, что свободный
человек он и в неволе стремится к свободе, а раб он и на
воле – раб!.. Все мы здесь подневольные и тем не менее не
должны позволять кому бы то ни было унижать наше чело-
веческое достоинство. Чтобы заставить уважать себя, мы
должны уметь постоять за себя. Так вот, только сплотив-
шись воедино, мы сможем противостоять всеподавляющей
военной машине, где попираются наши права человека
узаконенным всевластием командиров, с одной стороны,
290
с другой – старослужащими в их неуставных взаимоотно-
шениях с молодыми. «Лишь тот достоин жизни и свободы,
кто каждый день идет за них на бой!»
– Дурной пример заразителен! – Отчитывал нас ротный
старшина на вечернем построении, – без году неделю слу-
жите, товарищ Терновцев, а что себе позволяете? Да знаете
ли Вы, что за дезорганизацию в армии полагается?! – устре-
мился он ко мне.
– Какая там дезорганизация? У каждого своя голова на
плечах, сами так скушно и неинтересно обучаете, а потом
ищете виноватых, – прострочил я, как из автомата.
– Рядовой Терновцев, выйдь из строя!
Я вышел.
– На первый раз – два наряда вне очереди, – объявил он.
– Есть, – сказал я и встал в строй.
Чрезвычайное происшествие в карантинной роте всю во-
инскую часть, можно сказать, поставило на «уши».
– Вот вам на лицо хрущевский волюнтаризм в воспита-
нии молодежи. Даже представить себе подобного раньше ни-
кто не мог... Где это было видано, чтоб целая рота отказалась
от строевой подготовки сама по себе, – не унимался коман-
дир карантинной роты Пасечник, малорослый и щуплый, но
очень шустрый человек капитанского звания. –«Что ли кто
гипнозом на них влияет, их словно магией какой всех окол-
довали, – жаловался он майору из политотдела в присутствии
своих командиров взводов, младших офицеров. – А ну-ка,
вызовите ко мне главного зачинщика происшествия, хочу на
него поближе взглянуть, ишь неуживчивый какой гусь оты-
скался у нас в подразделении, – все более раздражался он.
Войдя в кабинет, я представился бодрым голосом:
– Рядовой Терновцев по вашему приказанию прибыл.
– Что же ты, стервец, приказ командира выполнять отка-
зываешься? Без ножа нас режешь, сукин сын! – вспылил он.
– Всякий человек, здравомыслящий, отвергает то, в
чем нет никакой пользы, не вижу проку я от нудной вашей
маршировки: ни физического развития для человека, ни
291
умственного, ни духовного… Растрачивать себя напрасно и
грешно, и не рационально, товарищ капитан.
– Рационально было б отправить тебя на гауптвахту, да
нельзя по уставу, ты еще не принял присягу, – прервал он
строго, указывая мне на дверь. Я круто развернулся, щел-
кнув каблуками, вышел.
– Строптив, а поглядите какой молодец! Какая выправка
и строен, и крепок физически, дерзок умом! Толпа стекается
к мудрецам, как вода, сказано в притчах соломоновых, – за-
говорил и майор, – попробуйте-ка возразить его доводам, что
нет пользы, в бесполезном, – обратился он к присутствующим
офицерам. Те в нерешительности молчали, поглядывая друг
на друга, соблюдая строго субординацию, – Понимаю вашу
заминку, – пришел к ним на выручку самокритичный поли-
тработник.- Однозначно принять или отвергнуть его тезисы
конечно нельзя. Прав он в том, что не в почетный же караул
мы их готовим, а к суровой солдатской службе. Научился боец
вскидывать руку к козырьку для приветствия, да ходить в
строю в ногу и довольно с того, а главное физические данные
в них надо бы развивать. Чего греха таить, сегодня многие и
кадровые военные, что с тяжелыми задами расселись в каби-
нетах, подтянуться-то на турнике как следует не умеют, что
уж говорить о солдатах срочной службы, все нормы по физи-
ческой подготовке у нас в армии ужасно занижены, пригод-
ны разве что для поваров. Лучше б конечно было бы уделять
больше внимания духовному и физическому развитию для
повышения боеспособности личного состава. Да штабистам
этого никогда не понять, строчат себе что на ум придет в своих
инструкциях, а нам их глупость всякую приходится безогово-
рочно выполнять. Не могут в верхах там понять психологию
современного солдата, человека образованного, инициативно-
го, бесстрашного, готового проявить себя во благо лишь кон-
кретного дела, не расходящееся с его принципами и убеждени-
ями. Это не то, что их предшественники, которые молча горы
ворочали и под пули лезли по всякому поводу и без повода, не
ради пользы дела, а вопреки здравого смысла, ради выполне-
292
ния самого глупого приказа. Железная муштра, насаждаемая
через страх репрессий за неповиновение приносили когда-то
действительно ощутимые результаты. Теперь же, как видим,
наши новобранцы совсем другой контингент, и к ним подход
круто должен изменяться. Непререкаемый авторитет коман-
дира в первую голову теперь будет влиять на уровень их духов-
ного воспитания и на качество воинской подготовки…
Через месяц службы в карантине всех бойцов нашей
роты распределили по подразделениям чести. Я попал в спе-
циальную инженерно-саперную роту, где приняли нас с рас-
простертыми объятиями. Кому-то ж нужно было пополнить
ряды уволенных в запас.
– Басалаев тебе фамилия? – обступили меня со всех сто-
рон старослужащие воины.
– Как ты сильно похож на одного нашего сослуживца-
чеченца, который совсем недавно демобилизовался из на-
шей роты. Мы подумали не брат ли ты его?.. А ты оказыва-
ется русский! – Он мой ученик! Все люди по идее должны
быть братьями, не взирая на нацию. Очень плохо, что в бес-
конечном человечестве большая редкость человек, – бегло
процитировал я Игоря Северянина…
– Дак ты и есть тот самый Терновцев, который бунт в ка-
рантине устроил? – интересовались «старички».
– Какой там к черту бунт, просто преподал кое-какой урок
одному сержанту службисту, да разок старшине нос утер…
– Расскажи, расскажи, как это ты умудрился…
– Да никакой в том мудрости: просто старшина объявил
мне наряд вне очереди и дал задание до обеда вымыть лен-
комнату. – Будет сделано, старшина! – ответил я ему, и пока
вся рота занималась на плацу строевой, я знакомился с пла-
катами и картинами, что висели там на стенках, о мытье по-
лов вовсе и не помышляя.
Через пару часов является старшина и грузно чиркнул
каблуками сапог по полу… аж след черный остался…
– Перемыть! Халтура! Никуда не годится, – небрежно
бросил он.
293
– Есть! – без пререканий, четко по-военному ответил я.
А когда он вышел, продолжил свое прежнее занятие.
Перед самым обедом он заглянул в ленкомнату, надменно
осведомился:
– Ну что перемыл?
– Обижаете, товарищ старшина, в поте лица весь день
трудился! – давясь смехом, ответил я.
– Вижу, вижу! Классная работа! – похвалил он.
– Неужто не заметил подвоха…
– Так я ему и позволил…
– Нашего старшину тебе на «мякине» ни за что не про-
вести…
– Побачимо, – говорят хохлы на этот случай, – туманно на-
мекнул я сослуживцам на свои значительные возможности…
Развалить армию оказалось в самом деле не легким де-
лом. Так как весь ее организм, отлаженный многими деся-
тилетиями, функционировал в любых условиях слаженно,
четко и без перебоев. В нем не было каких-либо слабых, уяз-
вимых мест; в каждой ячейке было предусмотрено все или
почти все для выполнения поставленных задач.
Классические формы, определявшие военный комму-
низм, находили здесь полное свое воплощение в конкрет-
ных практических делах. Недаром, большевики хотели по
образу и подобию его жестких и жестоких канонов и схем,
построить мировой коммунизм…
Для воспитания и подготовки полноценного бойца там
было предусмотрено и расписано по времени до самых ме-
лочей: в суточный цикл службы и быта солдат входило все,
начиная с подъема и кончая отбоем, включая сюда: физ-
подготовку, учебную часть, трехразовый прием пищи, от-
дых и сон…
Человек автоматически становился здесь живым пред-
метом, роботом, за него думали и все решали. Солдат дол-
жен был лишь выполнять приказ убивать: без всяких раз-
думий, походя, по привычке, как выдрессированная собака,
по команде хозяина – фас!
295
ЗМЕЙ МЯТЕЖА
Я – господь твой, который хочет
вывести тебя из дома рабства.
(из Библии)
Солдату не надо было все три года, пока он проходил
срочную службу в армии, ни о чем беспокоиться. Там он
был на полном казенном обеспечении. Вовремя – и напо-
ят, и накормят, и даже в чистую постель уложат в обмен на
личностную свободу каждого. Того, кто не может, научим, а
того, кто не хочет служить, заставим! – было главным деви-
зом в армии.
Взорвать армейский монолит изнутри можно было толь-
ко по двум сценариям: первый – это поощрять балдежную
«дедовщину» для перевода ее в русло абсолютизации тене-
вой власти старослужащих над молодыми бойцами, и тем
самым постепенно раскачивая армейскую лодку; второй –
это давать бой всякой «дедовщине»… И в самый короткий
срок деморализовать ее кадровый состав.
– Разве ж вы трусливые шакалы, чтобы пресмыкаться
перед этими недоносками. Вам навязывают эти подонки свои
кабальные условия только потому, что они дольше вас здесь
служат, – обратился я к своим одногодкам, многие из кото-
рых лишились в первую же ночь почти всего своего нового
обмундирования: и верхней одежды, и шапок, и даже сапог,
и последовавшие затем угрозы – разобраться с каждым, кто
станет проявлять недовольство, подтолкнуло нас у бунту!..
Устроить Варфоломеевскую ночь сучарам! – решили как
один кустанайцы. И устроили… Да так, что усмирять нас
была брошена поднятая по тревоге вся воинская часть, по-
скольку все старослужащие нашей роты в страхе бежали в
одном исподнем белье из расположения подразделения, ища
спасения аж на дальнем КПП.
На другой день во всех частях Советской Армии от Бре-
ста до Курил зачитывали тогда на вечернем построении лич-
296
ного состава краткие сведения об этом чрезвычайном проис-
шествии, где указывалась причина возникновения ЧП и его
последствия…
Зачинщикам «театра военных действий» пришлось от-
бывать десять суток «строгача» на гарнизонной гауптвахте…
Меня поместили в одиночную камеру с отключенными
батареями, как самого заядлого возмутителя спокойствия в
части «дабы служба медом не казалась»…
– Эй, выводной! – стучал я кованным сапогом в сталь-
ную дверь камеры. – Вызови дежурного по части и доложи
начальнику караула, что я протестую против содержания
меня в «холодной»!? С сегодняшнего дня я объявляю голо-
довку, как протест против чинимого здесь произвола.
– Змей мятежа! Ты чего тут расхрабрился? – чуть ли не
вбежал в мою «богадельню» начальник гауптвахты стар-
ший сержант Почикайло. А был он такой болван, мне даже
порой казалось, что в жилах у него течет не кровь, а моча,
такой был мерин, а тут сразу проявил завидную прыть. – У
нас не санаторий, это точно. Но что полагается тебе, не обес-
судь, – ты все сполна получил!
– Батареи совсем холодные. Дунешь – пар видать. Зачем
отопление отключили, начальник?
– Ремонт, понимаешь, балбес, ремонт идет, перемерзла
система. Отремонтируем, тогда может и включим. Терпи!
Ты же закаленный воин – Крым и Рим прошел: и чертовы
зубы, и медные трубы. Все говорят в нашей части, что у тебя
поверх груди есть черная волшебная метка, которая якобы
тебя от всего защищает: и в огне не горишь, и в воде не то-
нешь…
– Что правда, то правда, сержант, чего скрывать: вселен-
ский стигмат от Бога, не только оберегает, но еще и обязыва-
ет меня вразумлять безрассудных людей и наказывать всех
жестоких…
– В общем, доложим, согласуем, а потом еще поглядим
на твое поведение, – с ехидной ухмылкой бросил он уходя,
прихлопнув двери камеры так, что содрогнулось здание, а с
297
потолка отлетела бетонная штукатурка и обрушилась пря-
мо ему на голову, едва не лишив беднягу жизни.
– Еще бы чуть-чуть и был бы тебе каюк, карачун, сер-
жант Почикайло, – уже злорадствовал я за дверью.
– Змей мятежа, в дисбат упеку за дезорганизацию в
роте, – брызгая слюной, кричал на меня ротный на утреннем
построении за то, что на его приветствие: «Здравствуйте, то-
варищи!» рота дружно ответила панибратски-унизительно:
«Здорово, капитан», вместо полагающегося по уставу «Здра-
вия желаю, товарищ капитан».
– Терновцев не искушает никого, Терновцев строго блю-
дет все божественные принципы и чтит власть только от
Бога. Соблазняю если и кого, то только красотой своих идей,
командир, – выговаривал я ему прямо из строя и зло доба-
вил, – а если я змей мятежа по-вашему, то значит Господь
сотворил меня из огня, а вас, чурку с глазами, слепил из
глины, – рота закатилась от смеха…
– Разговорчики, рядовой Терновцев!..
А послужило прелюдией всему тому, одно мое воскрес-
ное выступление перед солдатской аудиторией, проходив-
шее в казарме, в расположении роты, где мне пришлось
проявить себя в роли для них необычной…
Сперва я сыграл в бильярд с лучшими бильярдистами
роты в «американку», давая вперед им фору по три шара,
затем вгоняя по восемь шаров в лузы кряду. Их удивляло в
моей игру особенно то, что бильярдные шары от резкого уда-
ра моего кия не вкатывались как у них в лузу, а ударяясь о
борт стола, подпрыгивали и опускались сверху точно в нее…
Затем я провел несколько гипнотических трюков с эле-
ментами самовнушения. Потом сыграл на гитаре. В репер-
туаре моем были многие классические вещи: и полька Соко-
лова, и двадцать четвертый каприз Н. Поганини, и чардаш
Монти, и полонез Огинского, и вальс Грибоедова, а также
некоторые обработки вариаций на тему народных песен и
плясок. В заключении я спел им под аккомпанемент гитары
сочиненную мной песнь про бойца следующего текста:
298
Опять война: разборки, драки.
Тузы кровавые бойцов кидают в бой.
И после каждой яростной атаки –
Юнцы беззвучно никнут головой.
И старички команды погребальной
За ноги стащат их всех в кювет –
Их жизнь была обманной, безотрадной –
Мечтой несбывшейся, несбывшихся надежд.
Никто о них рыдать не станет,
Никто слез горьких не прольет,
Лишь только раннею весною –
Сквозь дырку в черепе гвоздика прорастет.
В тот день наша рота даже в кино, в клуб не пошла, пер-
вый раз нарушив за многие десятилетия армейский распо-
рядок. Восхищенные лица сослуживцев со всех сторон за-
сыпали меня вопросами: где, когда и у кого я учился всему
этому мастерству, на что я с грустью отвечал им: – «Жесто-
кие страдания – лучшие из учителей».
Надо быть господином самого себя и иметь полную
независимость от кого бы то ни было, да еще и страстное
желание и веру в Бога, что Он поможет достичь желаемо-
го, вот и все, пожалуй. До грехопадения человек обладал
квози-божественной способностью объектировать свои
идеи: он даже думал существа и грезя творил, – стал про-
свещать я их, разъясняя, – найдя опору в вере, целомудрии
и сверхзнании, современный человек тоже может отчасти
возвратить себе прежнюю виртуальность (то есть способ-
ность осуществления желаний через мысль, слова, дей-
ствия). Кое-что из этого я уже продемонстрировал сегодня
перед вами.
В тот же день ротный исполнил свою угрозу, правда не
за колючую проволоку штрафников меня упрятал, а при-
командировал к спецгруппе пиротехников, которая направ-
лялась на разминирование куда-то в Смоленскую область.
Ротный наш никудышний был офицер: малограмотный,
299
грубый солдафон, но и он не мог не понимать какую опас-
ность я представлял для его карьеры. Подразделение, кото-
рым он командовал, никогда не блистало своими воинскими
успехами, а тут еще и дисциплина совсем захромала, – на
всю страну прославилось.
– Заводилу, коновода, этого любимца роты Терновцева,
срочно нужно куда-то определять, иначе мне не сдобровать –
разжалуют и из армии выгонят, если хоть одно громкое
ЧП опять на мою голову свалится, а ждать долго от него не
придется, опять какую-нибудь штуку выкинет. И никакой
управы на него нет, вся рота горой за него стоит, даже стар-
шина, старый фронтовик, весь в медалях и орденах, Берлин
брал, к нему как к сыну привязался – попробуй, отправь
его в дисбат, такой все хай подымут, чертям тошно станет.
Сам-то я здесь без году неделю служу. Нет, не стоит с ним
связываться, уж лучше пускай с пиротехниками едет на все
лето минные поля разминирует. Он такой заполошный, мо-
жет где и залетит этот заумный умник, другого избавления
от него нет, – насупившись сидел ротный в своем кабинете,
решая мою дальнейшую участь.
Провожали меня парни с завистью в глазах, говоря:
– Ну, теперь ты там на воле вволю набесишься, на насто-
ящее дело идешь!
– Хороша воля целый день с миноискателем в руках, –
говорили бывалые.
– Запомни хорошенько, сапер всего раз в жизни ошиба-
ется, – наставлял меня старшина по-отцовски. – Сколько
славных ребят таких же молодых как ты из-за спешки при
разминировании на воздух взлетали во время войны – одно-
му Богу известно… Да и я сам на итальянской мине с секре-
том чуть было не подорвался уже в самом конце войны, хоть
и был уже опытный сапер… – Я выслушал внимательно все
наставления старого сапера, и в благодарность за них пообе-
щал ему строго выполнять все его профессиональные запо-
веди при проведении разминирования. Кстати, они потом
мне и в жизни очень пригодились…
300
Удивительное дело, думал я, отъезжая, в такой органи-
зации как армия, где все держалось на приказе, можно было
оказывается встретить, хоть и редко думающих, сердечных
людей среди солдат, старшин и офицеров, видимо слишком
глубоко заложено божественное начало в человеческой при-
роде, если многие десятилетия собачьей дрессировки не су-
мели «вытравить» из человека в военной форме еще все че-
ловеческое…
– Почему ты не идешь как все отдыхать, не перекурива-
ешь, – однажды спросил меня удивленно старший нашей
спецгруппы лейтенант Веселов. – Тебя будто подменили –
просто не узнать теперь Терновцева…
– Разминировать земли русские – священный долг каж-
дого и почетная обязанность для истинного гражданина и
патриота России. В этом гораздо больше проку, чем скажем
защищать «геройски» на поле брани во время войны ста-
линские режимы.
– Освобождать Родину от захватчиков, разве не герой-
ство? Не долг? Не обязанность? – уставился на меня он
после такого моего ответа. «Героем можешь и не быть, но
человеком быть обязан,» – был мой ответ с последующей ин-
терпритацией.
«Человек отличается от животного тем, что разумен:
способен анализировать свои действия, отделять хорошее от
плохого и потому не должен делать ничего дурного, чтобы
оно бумерангом воздаяния божьего не обернулось к нему.
Преувеличенная роль отводится нашим защитничкам
советской пропагандой. На самом же деле все они от рядо-
вого солдата до маршала, от матроса до адмирала, были все-
го навсего послушными марионетками, в руках опытных
лицедеев антинародного режима. За веревочку их дерга-
ли, они и воевали, отстаивали их свободы и блага, а народ-
победитель в тысячу раз хуже побежденных живет.Под
забором наши герои-калеки от голода умирают, от холода
замерзают… – «Издержки войны, их нельзя избежать! Зато
победу добыли, освободили свою страну от захватчиков». –
301
«Какая победа, какое освобождение, лейтенант, – что дало
твое освобождение, твоя победа нашему народу – закабале-
ние, голод? Опричникам Сталина – вот кому нужна была
та победа, чтобы продолжить безнаказанно изголяться над
россиянами. «Противно быть под ярмом – даже во имя сво-
боды», – это говорил сам Карл Маркс. Подмена понятий в
общественном сознании произошла благодаря многолетней
пропагандистской шумихе, раздуваемой нашими идеоло-
гами, вокруг многих жизненных вопросов. Люди стали ду-
мать наперекосяк оттого, что им, как подопытным кроли-
кам, внушали долгое время откровенную ложь про светлое
будущее, введя их под конвоем в царство кривых зеркал, где
все самое ложное выглядит вполне правдоподобно. Чего не
коснись – везде обман. Вот и вы говорите – они защитили
весь мир от фашистского порабощения. А чем, скажите на
милоть, коммунистическое порабощение лучше фашист-
ского? Коммунистическое-то порабощение осталось! Только
заикнись кто где, даже сегодня, – сразу упрячут куда надо,
чтоб замолчал навечно».
Точно такой же вопрос, что мне задавал лейтенант, за-
дали и мои новые сослуживцы после ужина на вечерней
прогулке перед отбоем. Подобный же ответ прозвучал им из
моих уст, но уже во всеуслышанье…
– Да не верьте вы ему, братва, – вскипел тут ефрейтор
Голопыха, кандидат в партию, – заливает он все. Сам вы-
служивается перед лейтенантом, шкура, хочет заработать
отпуск поскорее, а нам здесь лапшу на уши вешает своими
высокими принципами…
– Какие проблемы, ефрейтор? Меня спросили – я отве-
тил: кому не нравится – пусть не слушает. А ты, стукач, мо-
жешь в особый отдел бежать на меня донос строчить.
– Да как ты, гад, смеешь говорить так неуважительно и
зло об своем народе, который тебя и вспоил, и вскормил…
– Оттого, значит, и «смею», что никто меня не поил и не
кормил и кто-то же должен просвещать таких смутноголо-
вых баранов как ты, погрязших в коммунистическом дерь-
302
ме. Человек не может жить вечно в грязи, если он человек,
конечно, а не свинья.
– Выходит, я свинья, раз в кандидатах хожу?
– Нет, ты кабаняка, – под общий хохот съязвил я.
Разъяренным быком он бросился на меня, желая при-
гвоздить меня к стволу дерева, от которого я стоял невдале-
ке, на возвышенности.
Не сдержать мне было миром его озлобленного натиска.
Я резко уклонился влево, одновременно подставив под него
свою правую ногу и он, споткнувшись об нее, запахал носом
землю по инерции еще и ткнувшись башкой в дерево. Не дав
очухаться, я подскочил к нему, лежащему ничком на тра-
ве, и нажал коленом левой ноги на центр хребта его позво-
ночника, одной рукой схватив за волосы, другой – стопу его
ноги и с силой потянул на себя вверх, вводя тело противника
в позу «скорпиона», применив к нему таким образом один
из болевых приемов самбо…
– Больно! Отпусти! Спину сломаешь, – простонал он под
хруст своих костей.
– Успокоился, глупышка? – спросил я, ослабевая понем-
ногу свой нажим.
– Все, все, кореш – сдаюсь! Твоя взяла.
– То-то! Будешь знать как задираться и хулиганить!
Лишь тот, кто может пожалеть людей, имеет право их нена-
видеть…
– Ну и ловок же ты, черт мятежный. Чуть было мне все ко-
сти не переломал. И откуда у тебя столько запалу и энергии?
– Здоровый дух формирует здоровое тело…
Запал и энергия у меня от матушки земли, потому как
я защищаю и очищаю ее всегда от всякой нечисти и сквер-
ны…
– Никакого тебе отпуска, Терновцев, – холодно встретил
меня командир роты, капитан Плешивцев, когда по приез-
ду из командировки в свою часть, я зашел к нему в кабинет,
чтобы узнать о своем отпуске, заработанном мной в другой
воинской части.
303
– Как никакого, а фирменная бумага с гербовой печатью
на меня, которую вам передал взводный, разве не отпуск?
Мне ее дали в той части за отличную службу, за смелость, за
усердие при разминировании опасного объекта…
– Твоя бумага это всего лишь формальное ходательство,
ходатайство так сказать, за тебя перед командиром нашей
части и кому как не мне лучше знать и решать достоин ты
отпуска и поездки на Родину или нет!
– Не судите, да не судимы будете; смеется тот, кто сме-
ется последним, – сказано в священном писании, – сделал я
тонкий предупреждающий намек злорадствующему барма-
лею в погонах. И больше не проронив ни единого слова, вы-
шел вон из кабинета.
Была глубокая осень. Приближался ноябрьский празд-
ник. Вся наша часть готовилась к грандиозному смотру. На
смотре должны были присутствовать самые высокопостав-
ленные генералы и маршалы. В каждой роте с утра до ве-
чера мыли, красили, чистили. Комиссия за комиссией, то
окружная, то министерская, бывало наезжала…
Выйдя от ротного, основательно расстроенный, я снял
свою верхнюю одежду и бросил ее, отводя сердце, прямо на
пол у раздевалки как бы в отместку, за причиненную мне
обиду, зашел в умывальную комнату, чтоб под краном хо-
лодной воды дикий жар души остудить. Вся рота в это время
была на ужине, а дневальный, что стоял на страже у тум-
бочки в коридоре, тоже куда-то запропастился… А тут, как
на грех, нагрянула та самая комиссия из минобороны. Так
же как и я, все ее члены прошли по всему пролету коридора
никем не замеченные. Дойдя до раздевалки и увидев на полу
разбросанные вещи, все они: подполковники, полковники,
генералы сочли это издевательством над собой, неслыхан-
ным оскорблением комиссии со стороны всех наших ротных
командиров.
– Позвать сюда немедленно командира этой блудной
роты капитана Плешивцева со всей его приблудой, – взревел
весь пунцовый от злости ее председатель в звании генерал-
304
майора, обратясь в стиле приказа к сопровождающему их
дежурному офицеру, капитану Пасечнику, бывшему коман-
диру карантинной роты. Тот мигом отыскал всех, кого надо
было, и ведя их пред очи разгневанной комиссии с издевкой
неустанно повторял, указывая на разбросанные вещи:
– Терновцева эта работа! Его голубчика!
Не дожидаясь доклада перепуганного капитана генерал
указал им всем своим полусогнутым перстом на беспорядок
в коридоре:
– Как прикажете понимать, товарищи офицеры. Так-то
вы ждете комиссию… Бардак кругом устроили, так и запи-
шите в протокол проверки, – обратился он к младшим по
званию офицерам из своей свиты.
Каменными истуканами замерли в стойке «смирно по
швам» наш «хозяин» со своими подчиненными, пока ко-
миссия отчитывала их как провинившихся пацанов за их
безалаберность и отсутствие дисциплины в роте.
– Вот он где миленький прохлаждается, – услышал я
визгливый голос капитана Пасечника, стоявшего у откры-
той двери «умывальника» вместе с ротным. Тот был бледен
как смерть.
– Без ножа зарезал, разбойник, змей мятежа, – хватаясь
рукой за сердце простонал он, чуть не плача…
На другой день, расхаживая как неприкаянный, с са-
мого утра вокруг казармы, ожидая решения дальнейшей
свой участи за вчерашнее, я молил бога о милости щедрой: –
«Укрепи дух мой растроеный, господи! Сниспошли мне свою
благодать вдохновения, что бы мог я в трудах своих правед-
ных, навека прославлять твою щедрость великую».
И на просьбу мою, из души наболевшую, святозарное об-
лако эхом голоса мне трехкратно ответило: – «И пошлю тебе
деву пречистую, ангела хранителя светлого…
И пошлю тебе деву пречистую, деву кроткую, нежную,
добрую…
И пошлю тебе деву пречистую, – друга милого, верно-
го, преданного, чтоб воспрянул ты духом неистово, когда
305
разуверишься в жизни в стране оскверненных людей и раз-
любишь ты сердцем народ свой кровный за дурость его, за
лживость его, за подлость его, за жестокость его»…
Связующая невидимая эта нить между нами вдруг
оборвалась, доносившемся из помещения голосами дне-
вальных, дублирующих друг друга, сообщавших мне, что
меня вызывает к себе в каптерку старшина роты Сухин.
Когда я зашел к нему, отец солдатский и говорит мне воз-
бужденно:
– Ну, солдат, собирайся опять в дорогу. Повезло тебе нын-
че снова избежать дисбата. Не боязно постоянно по острию
ножа ходить, сынок? – пожалел он меня по-отечески.
– Приходится рисковать, товарищ старшина, для того,
чтобы осознавать себя человеком. Мы отовсюду притесняе-
мы, но не сломлены, мы в отчаянных обстоятельствах, но не
отчаиваемся…
– Ты уже наверное знаешь, что капитан Плешивцев еще
вчера был отстранен от своей должности. Он так расстроил-
ся из-за этого, что даже в больницу с сердцем ночью попал.
– Он сам виноват, что так получилось, он нарушил золо-
тое правило человеческой морали. В этой заповеди древно-
сти говорится: не делай другому того, что было б неприятно
тебе самому.
– Теперь-то он ох как кается, что с тобой несправедливо
поступил.
– Когда на земле грешники каются, на небесах ангелы ра-
дуются. Кто слова своего не держит, тот не мужчина, а баба.
На женщин я не обижаюсь. Где наше не пропадало, товарищ
старшина. Женщина, есть женщина: что с нее взять…
– Стала сегодня комиссия и твое личное дело просматри-
вать, а у тебя в служебной карточке каких нарушений толь-
ко нет. Да вот попалось им на глаза отношение на отпуск от
командования с той части, куда ты был прикомандирован
на лето. Председатель так и сказал:
– Фронтовой дух в нем сидит, да еще классный спортсмен-
супермен, такому при генштабе только служить, а его чуть
306
было в дисбат не упрятали. Не гоже никому такими воина-
ми разбрасываться…
– Короче говоря, комиссия дала мне предписание отпра-
вить тебя в Москву на пересыльный пункт, с чем я тебя и
поздравляю…
От всего сердца поблагодарив старшину за отческую за-
боту обо мне за все время нашей совместной службы, я вски-
нул на плечо солдатский вещмешок и, крепко пожав на про-
щание руку старого солдата, отправился в неизведанный
путь, сопровождаемый печалью…
«Поток времен свиреп – везде угроза...
Я уязвлен и жду все новых ран...
В саду существ я сжавшаяся роза,
Облито сердце кровью, как тюльпан!»..
СОН НЕ ВО СНЕ
Я делаю мир и
Творю сущее...
Пророк Исаия
Добирался я до красно-престольной Москвы на приго-
родной электричке в сопровождении одного насупленного
типа из штаба.
Ночь, проведенная мной накануне без сна, не располага-
ла меня к пустому разговору с «конвойным» в этой поездке.
Основательно пристроясь на деревянном сиденье скамейки
в самом углу вагона, прислонясь головой к раме окна, я при-
крыл глаза, мысленно сосредоточась на результатах прожи-
той жизни в армии, анализируя причину своих многих про-
махов и малых успехов.
Вагон мягко раскачивался при быстром движении, и
дергался шумно на всех остановках. И то, и другое меня по
привычке, приятно укачивая, успокаивало, усыпляло.
307
– «Мой Бесценный цветок! Мой волшебный цветок,
услаждавший взоры Евы. Богом проклятый змей, ты сразил
своим пламенным жалом мой священный цветок, мой люби-
мый цветок!.. Я приумножу препятствия к созданию тобою
чего бы то ни было. Ценою огромных усилий будут тебе до-
ставаться все твои произведения от того цветка», – ангель-
ски красивая, но злая как фурия и холодная как снежная
королева, она, негодуя, осыпала меня ни за что колючими,
точно изморось, проклятия словами…
В Москве, выйдя на Белорусском вокзале, мы сели в
какой-то троллейбус и через несколько остановок очутились
на пересыльном. Встретили там меня парни дружелюбно,
будто сто лет были со мною знакомы. Потому что попадали
туда в основном солдаты, близкие мне по духу и образу мыс-
лей. Все они были плоть от плоти народовольцы, опаленные
войной, «вольноопределяющиеся вольнодумцы».
Питерцы: Вадим Карпуткин и Юра Рябухин пережили
в раннем детстве ленинградскую блокаду и попали сюда из
почетного караула.
Туляк, Виктор Похомов, бывший курсант военного учи-
лища, решив стать философом, отказался от военной карье-
ры, за что пришлось ему еще три года послужить в армии
рядовым солдатом.
Из Липецка – Сашка Кадильников, душа парень тоже
был причащен войной, как и многие другие из них:
– Приезжают иногда «покупатели» за нами из строе-
вых частей, мы не отказываемся, едем к ним, а на другой
день нас опять возвращают сюда по горячим следам, – вво-
дил меня в курс новой службы Витек Похомов. – А знаешь
почему?
– Растолкуй…
– Вот я и толкую: у них подъем в шесть, а мы сержан-
ту или старшине говорим: «до девяти часов нас не кантуй! У
нас такой распорядок! «
– Прекрасный ход. А здесь на пересыльном, что за служ-
ба у вас? – спросил я.
308
– Служба – не бей лежачего, брат, – стал дополнять вво-
дную часть Сашка Кадильников, – у нас подъем действи-
тельно не в шесть. Старшина походит, походит от койки до
койки – будит, будит, а что толку: здесь поднял, там упали –
спят: и так до бесконечности… Порой и завтрак просыпаем…
Правда, в восемь, все как штык! С восьми начинаем разгру-
жать вагоны с арбузами, наедаемся там вдоволь…
– Скучное занятие у вас здесь. Поинтересней надо бы
что-то придумать, господа кадеты.
– Поинтересней не придумаешь… Сколько мне за эти
пять лет, что я служу в армии, частей пришлось поменять –
со счета сбился. Я и в Приволжском и Зауральском округе
бывал, везде жесточайшие условия- не заскучаешь! Правда,
последний год почему-то резко дисциплина везде упала, и
все же у нас здесь сачковать можно больше, не сравнить ни
с чем – настоящий парник, рассадник вольности, так ска-
зать… – возразил мне «Пахомыч».
– Если сильно захотеть, и горы рушиться начнут. Надо
только уверовать в это. Недаром сказано в писании: надейся
на Господа всем сердцем твоим, а не полагайся только на
разум твой…
– А чем ты докажешь нам эту свою веру, богослов, – про-
должал он дискутировать со мной в окружении многочис-
ленных своих сторонников.
– Ты прав, вера без дела, как тело без духа – мертва. Хотя,
вера и не доказывается, а внушается, доказанная вера переста-
ет быть верой. Все видимое временно, а невидимое – вечно…
– Резонно говоришь, но как-то туманно. Этим ты хочешь
опровергнуть что ли знаменитое марксовское: бытие – опре-
деляет сознание. Да? – насторожился он.
– Сознание всегда определяло и определяет бытие всех
интеллектуалов, а марксистская формула годится разве
что для плюмпенизированного общества, быдла, подобного
нашему; тот, кто с огрубленным сердцем не хочет ничего не
видеть, не слышать, кроме марксисткой чепухи и ленин-
ского бреда.
309
– А почему чепухи и бреда? Разве Карл Маркс не выдал
и не теоретизировал мировую идею коммунизма, а Ленин не
реализовал ее на практике, не вздыбил Россию?
– И выдал, и вздыбил, но не благодаря только самой идее,
которую у нас превозносят до седьмого неба, а за счет тех де-
нег, что вложены в эту идею еще задолго до Октября вороти-
лами мирового капитала из стран Западной Европы.
– С какой же целью?
– Ты прав, капиталист деньги считать умеет! Без пользы
ни копейки не потратит. Толстосумов Запада не на шутку
встревожил экономический взлет Российской державы еще
в конце прошлого века. Высококачественные и дешевые
товары из России уже тогда стали заполонять все мировые
рынки, потихоньку вытесняя неконкурентоспособные това-
ры из Германии, Англии, Франции, Италии и других членов
Европейского межгосударственного альянса, исконе моно-
полизировавшие эти выгодные рынки и никак не желавшие
их уступать даром какому бы то ни было конкуренту, в том
числе и России, не смотря на ее могущество… Западные по-
литики отлично понимали, что свалить главного своего кон-
курента в открытом бою у европейцев слишком кишка тон-
ка. Россия к тому времени такие набрала обороты, что с ней
и всему то миру уже было не совладать…
– И что же по твоей версии предприняли они? – спросил
скептически Пахомов.
– Это не версия, а документально установленный факт,
дорогой товарищ. А где и как я об этом узнал, одному толь-
ко богу известно.
– Я не владею такой информацией, но, по крайней мере,
догадываюсь. Об этом много пишут в запрещенных у нас пу-
бликациях за кардоном?
– Вот именно, что запрещенная! Кто ж будет, скажи на
милость, рекламировать здесь свою подноготную грязь?
– Это очень интересно, шпарь во всю, что об этом знаешь.
Мы здесь все свои, на лету схватим, что к чему.- подбодрил
меня Сашка Кадильников
310
– Расчет западников был прост, как все гениальное: по-
пытаться взбучить Российское самодержавие изнутри…
Для этой цели они задействовали лучших интеллектуалов
жидо-массонской ложи и те скорехонько, за соответствую-
щую мзду, сварганили им под чутким руководством Кырлы
Мырлы утопическую блажь о призраке коммунизма, кото-
рый бродит по Европе и который по замыслу их создателя
должен будет перекочевать в ненавистную ими Россию. И
лысый призрак сам отыскался вскоре. Он со своей бандой
уголовников давно уж рыскал по Европе, скрываясь от Рос-
сийского правосудия. По совету влиятельных лиц из Герман-
ского генштаба, покровительствовавших российским эми-
грантам, этот фармазон быстрехонько преобразовал свою
шайку преступников в Росснйскую социал-революционную
партию большевиков, чтобы выглядеть в глазах западной
общественности более солидно и респектабельно. Таким об-
разом, главарь банды Владимир Ульянов-Ленин в одноча-
сье становится лидером новоиспеченной политической пар-
тии и главным штабным резидентом немецких шпионов.
Заполучив триста миллиардов марок от Германского Вер-
махта на организацию путча в России, этот плюгавенький
еврейчик из Симбирска, такую развернул там компанию по
экспорту революции в нашу страну, что и кудлатым жидам,
основоположникам этой преступной теории из массонской
лиги, и во сне никогда не снилось… С невиданным разма-
хом заработал конвейер агитационно-пропагандисткой
литературы, пересылаемой в Россию. Беспрестанным пото-
ком переправлялись туда нелегально и хорошо обученные
многочисленные агентурно-диверсионные группы боеви-
ков со всем своим шпионским снаряжением. Крупные же
партии оружия доставлялись им морским путем через Ре-
вель, Одессу, Питер…
– С такими деньжищами другой бы на его месте еще хле-
ще развернулся, – вставил реплику кто-то из «молодых».
– Любой, да не любой! Надо отдать должное Ленину. Мир
не знал до него еще ни одного человека, который бы с таким
311
остервенением как он ненавидел бы своих соотечественников
и принес бы им столько несчастий. Этот жидовский ублюдок
всю свою жизнь мстил русским за то, что в Петербурге когда-
то за покушение на царя был казнен его брат – Александр
Ульянов. Морем слез и реками крови заплатил русский народ
за свою веру марксистской чепухе и ленинскому бреду…
– Бей жидов, спасай Россию? – громко провозгласил
Сашка Кадильников излюбленный девиз русских национал-
патриотов дореволюционного времени и с ехидцей добавил, –
недаром Гитлер, придя к власти, первым делом стал отлав-
ливать и уничтожать всех евреев у себя в стране, а потом и
за ее пределами. Российским опытом был научен, знал, пад-
люка, к чему приводит заигрывание с жидами… За ту бучу,
которую они устроили в девятьсот пятом году у нас в России,
их всех надо было гадов отправить на виселицу, чтоб не ба-
ламутили народ, а царь Николай II стал с ними цацкаться:
отправил их в ссылку на два года туда, где даже виноград
растет. А они, захватив власть, ни за что, ни про что стали
отправлять людей пачками туда, где и трава не растет, а кру-
глый год один снег, да колючей проволокой все обнесено.
– При чем тут нация? В блокаду у нас и им пришлось
немало горя хлебнуть. В семье не без урода. Есть хорошие
и плохие люди в каждой нации, – заступился за них добро-
сердечный Юра Рябухин.
– Если Иисуса Христа, сына божьего, распяли ироды
проклятые, да и царских детей кровопийцы не пощадили,
так что можно о них хорошего сказать? Жиды они и есть
жиды, – горячился Сашок.
– Лажовые ваши споры, чуваки! – стал примирять их Ва-
дим Карпуткин, бывший контрабандист-валютчик. – У зло-
действа нет национальности – есть общий интерес: сделать
деньги, поиметь власть.
– Довольно занимательный у нас получается диспут, –
обвел всех взглядом мой главный оппонент, поддавая мне
еще вопрос за вопросом, – Скажи-ка, друг, в какого бога ты
веруешь, какой из мировых религий ты в неофитах ходишь:
312
христианской, мусульманской, буддийской? Как говорится,
кто знает больше меня, пусть скажет дальше меня, – закон-
чил он присказкой.
– Мой бог – истинная свобода и красота. Тем не менее, я
не атеист, хотя никакой конкретной религии я не придер-
живаюсь. Я исповедаю свою религию – религию разума и
сердца! Молюсь я сердцем луговым цветам и живым «со-
цветьям», и солнцу, и луне и звездам мерцающим тайною
ночи, – всему тому, что визуально олицетворяет облик Все-
сущего, Творца вселенной.Бог един во всем белом свете! Это
хитромудрые основатели индуизма разделили Абсолют на
троицу божеств – тримурти: Брахман – бог творец; Виш-
ну – бог хранитель; Шиву – бог разрушитель, – да проныр-
ливые основоположники иудо-христианства, перенявшие у
них эту тройственность, только на свой лад, тем самым со-
вершив еше большую глупость: бог-Отец, бог-Сын, бог-Дух
(осталость добавить лишь мать, жену и дочь – и вся семейка
«богочеловеков» – была бы в сборе…)
Я принимаю во всех религиях всю их нравственную сто-
рону и отвергаю полностью или частично обрядовое и куль-
товое их содержание. Потому что обряды и культ придумали
хитрые людишки, – придумали для того, чтобы безоглядно
помыкать неразумными массами, чтобы узаконить их раб-
ство и свою власть над ними; свалив все их беды на бога.
Дескать все мы грешные дети Адама, рабы божьи, потому
де надо смириться с мирским своим рабством и терпеливо,
безропотно выполнять все, что тебе прикажет хозяин или
начальник, так как вся власть, какой бы она жестокой ни
была – исходит от бога.
Лицемерный обман, наглая ложь. На самом же деле я
знаю все это не так. Богу лишнего не надобно: он же всевла-
стен и всемогущ! Зачем ему нужны какие-то там еще задри-
панные рабы? Бессловесных, безрассудных тварей в мире и
так больше чем предостаточно…
Правда о боге в другом: коротая вечность в смертной
скуке одиночества, господь создал человека существом мыс-
313
лящым, по-моему, не для забавы своей, а для того чтобы он
(человек) мог достойно оценить величие Его творений, – соз-
дал Он того, кто мог бы осознано радоваться вместе с Ним,
любуясь и восхищаясь вселенской мощью и красотой сотво-
ренного мира, – кто бы и сам, возликовав от восторга, устре-
мился бы к своему совершенству, к пределу невозможного
преодолевая потолок бытового сознания, чтобы мог он стать
сверхразумным существом и венцом его творения, вселен-
ским идеалом, чтобы мог он достичь всех фаз пространствен-
ных и временных предопределений; чтобы мог творить, как
бог, свой сущий мир… Не дано тому чести приблизиться к
богу, кто не может величье творений Его оценить!!.
Чтобы избежать самоуничтожения человечества в самом
ближайшем будущем, уже сегодня каждому человеку необхо-
димо иметь бога в сердце, – изгои нравственности обречены…
– Что можно достичь одной нравственностью в море кро-
ви и грязи? – спросил меня кто-то из окружающих.
– А кто, скажите, из вас не видел как пробивается хруп-
кий росток травы через толщу земли, ему разве не трудно?
– Кто же позволит крушить устои?
– Все мне позволительно, потому что верю, что могу сокру-
шать! А для большей убедительности, в подтверждение этих
слов хочу сообщить вам всем, что в самое ближайшее время
ожидает вас служба уже в другом месте, а конкретно – в Го-
роховецких лагерях. Кайфовую службу вы тягостью жизни
своей заслужили, друзья. Крутой поворот в вашей судьбе,
возможно, убедит вас в том, что я могу делать мир и творить
сущее… Я задался целью изменить в корне вашу судьбу.
Не долго после того я задержался на новом месте.
Сбылась-таки тайная сердца задумка…
Как то раз вечером приезжает к нам из генштаба один
энергичный и живой такой подполковник, свой в доску, и
говорит старшине:
– Подбери-ка мне, любезный, двадцать пять молодцов
умных, стройных, спортивных из числа непьющих… Есть
такие, старшина?
314
– Как не быть… И философы, и поэты, и даже с почетного
караула двое есть…
– Так что ж вы медлите?
– Видите ли, самовольщики они почти все, в их послуж-
ных карточках места живого нет, столько у них нарушений
за два года службы, что никто их уже не берет к себе… Дис-
бат по ним давно плачет. Штрафники бесшабашные…
– Ну и отличненько? У меня они будут на вольных хле-
бах. По ночам в казарме их никто не будет за ноги щупать
и считать. Надо будет им куда сбегать, ради бога – доложил
командиру взвода, взял увольнение и гуляй себе сколь надо.
Лишь бы службу исправно нести умели. Не где-нибудь, а
при генштабе служить будут. Повезу их в Гороховецкие ла-
геря интендантскую там службу налаживать. Не служба, а
рай для солдата!
– Товарищ подполковник, с превеликим удовольствием
к вам пойдем служить, о такой службе мы всю жизнь мечта-
ли, – сподхалимничал Вадим Карпуткин, еще только краем
уха услышав о чем идет речь.
– Мы все готовы хоть сейчас всем взводом на поезд и в
Гороховец. Все будет путем, отличную службу гарантируем,
товарищ подполковник, – бойко вступил в разговор с ним и
наш «кадровик».
– Ну и отличненько, договорились? Собирайте свои по-
житки и строем на Курский вокзал. Готовьте, старшина, на
них документы и в путь.
Пассажирским поездом Москва-Горький в ту же ночь
мы укатили на восток к месту новой службы под началом
подполковника Познера, коменданта знаменитых горохо-
вецких лагерей, где во время войны формировались воин-
ские части для всей передовой линии. Пребывающих там
людей долгое время сознательно морили голодом, доводя их
всех до определенной кондиции, до того скотского состоя-
ния, когда животные инстинкты людей полностью заменя-
ют их разум, и они начинают глодать кору с деревьев. Де-
лалось это с целью заставить будущих боевиков забыть, что
315
на войне и калечат, и убивают, а только помнить о том, что
сытно там кормят и вдоволь поют водкой, чтоб сами рвались,
добровольно, без понуканий на фронт.
Великие психологи коммунисты! Из любой человече-
ской слабости извлекают для себя огромную пользу и пря-
мую выгоду.
Для любого солдата прокатиться в пассажирском поезде
в гражданском обществе, особенно для таких темперамент-
ных и импульсивных как мы, была несбыточной мечтой.
Почувствовать хоть какую-то свободу после двух лет полной
изоляции и заточения в четырех стенах казармы было для
всех нас как божьим сном во сне…
– В дорогу, в дорогу, осталось нам немного, – пели мы хо-
ром, столпясь в тамбуре вагона, мчавшего нас вдаль во мра-
ке ночи…
Утром мы были уже на месте. Воинский спецгородок,
который должен был принимать участников военных уче-
ний, еще пустовал. Корпуса многоэтажных зданий городка,
высившиеся рядами, предназначались одни – для отдыха
солдат, другие – для офицерскго состава. На территории
городка функционировал кроме солдатских столовых еще
и первоклассный ресторан для комсостава. Обслуживали
ресторан прикомандированные туда юные официантки из
Горького, которые жили там же рядом с нами в гостинице,
где мы часто по вечерам силами комендантского взвода да-
вали для них импровизированные концерты.
– Великий ты маг, Терновцев, настоящий доктор ме-
тафизики, если сумел определить нас на службу в одно из
самых вольготных и престижных мест в Советской Армии.
Ну просто рай земной, а не солдатская служба, – со всех сто-
рон возбужденно благодарили меня мои новые друзья и не
подозревая ничего о том, каких усилий мне стоил этот сон
наяву…
Не пустой угрозой было проклятие фавна, соглядатая
черной звезды, донесенное мне через принятый им образ
обворожительной Евы. За мою способность владения «твор-
316
ческим словом», он, фавн, нечисть поганая, всенощно напо-
минал мне о том, что Богов сверх знание дает человеку, по-
стигшему его, не только богатство, славу и власть, но и несет
в себе, злоупотребляющим этим для своего вожделения, все
земные немоты: и муки ада, и разочарованья жизнью, и
даже близкую смерть…
Какую только пакость он мне не устраивал. Доходило до
того, что он натравливал на меня целый легион своих кро-
вожадных безумных убийц, готовых меня при первой воз-
можности удушить, утопить, расстрелять, растерзать, если
в чем-то я хотел за счет чар «цветка» себе жизнь облегчить…
Увидели как-то меня «партизаны» с гитарой на плече,
идущего подле окон одной из казарм, где обитала находив-
шаяся у нас в городке на переподготовке рота солдат, име-
новавшаяся «партизанами», и давай дико орать мне в окно,
дескать неси по-быстрому сюда, салага, гитару. В ответ я по-
яснил, что у них руки-крюки, как у грузчиков, предназна-
ченные ящики с кулями в порту или на станции таскать, а
не на музыкальном инструменте играть.
– Каждому свое от бога, братцы, – заключил я.
И что тут началось, в ход пошли табуретки, железные
прутья от коек. Хорошо подоспели на помощь наши, а то б
мне туго пришлось. Ведь против лома, как говорится, нет
приема…
Другой раз еще курьезней вышел случай… Повадился к
нам командир учебного дивизиона, что находится от нашего
городка почти по соседству, километрах в пяти от нас. Такой
дотошный и занудный генералишка, что просто жуть. Надо-
ел он нам всем до чертиков. Его все звали почему-то Чапай.
Росточком маленький, хилый, щуплый, но такой собака
злой и пронырливый – в каждой бочке затычка. Бесконеч-
ными жалобами на нас и поучениями своими малограмот-
ный, беспардонный служака вытягивал нервы и у нашего
коменданта. Каких только сюрпризов не готовили ему ребя-
та на КПП, чтобы отвадить его от себя: то с пропускам ему
что-нибудь намудрят, а потом в городок не пускают, то что-
317
нибудь к машине его подвесят для хохмы, а ему все нипочем,
лазает себе как вьюн везде по городку и лазает, погань, ни-
кому не давая покоя, своими старорежимными замашками
«кухарки», пожелавшей управлять всей армией.
Пришлось его основательно проучить. Очищали мы в
один прекрасный день волейбольную площадку от снега –
вороха снега вокруг понасыпали. Смотрим, по тротуару за
снежным холмом генерал Чапай крадется. Один из нас возь-
ми да мячом волейбольным хвать его по голове, аж папаха
генеральская у него в снег улетела… С обнаженной желтой
лысиной он в бешенстве подбежал к нам и, тыкая пальцем
каждому в грудь, кричал:
– Фамилия?
– Лулумба! – отвечал один.
– Касалупа! – другой.
– Мабуту! – третий.
– Что за фамилии такие? С Украины все что ли? – взвиз-
гивал он.
– Нет, товарищ генерал! Вот он, – указал Карпуткин на
меня, стоящему в стороне, – из Индии – Джавахарлал Неру,
а вот он, – подойдя к Пахомову и взяв его за плечо, – Уну из
Бирмы.
Закатились глаза у него, утратил дар речи генерал, ког-
да сообразил тугодум, что над ним издеваются солдаты…
В это время к нему сзади подкрался Иван Шишимордин,
уроженец Воронежской области, могучий как дуб, и, под-
няв его высоко над собой, бросил иступленного сына «про-
славленного комдива» на самую верхотуру сугроба, говоря:
– Петух разряженный! Кукарекай теперь сколь хошь на
заборе?
Скандала он не стал затевать, – свидетелей не было, а
предать просто огласки такой вояж для него было б страш-
нее смерти. Хоть риск был и велик, большие срока могли
мы схлопотать за такую свою невинную групповую шалость,
зато уж до конца нашей службы он больше нас никогда «не
зымал»…
318
Вообще-то отголоски того неотвратного заклятья сопро-
вождали меня и потом – всегда и везде…
Уж перед самым дембелем после выхода приказа мини-
стра обороны о демобилизации приключилась со мной еще
одна суровая неприятность.
Пошли мы с питерцами: Рябухиным, Карпуткиным в
увольнение в близ лежащую деревню на танцы, забыв вы-
писать себе увольнительные, да и налетели на сводный офи-
церский патруль. Во всех военных округах, которые у нас
проходили ученье, наслышаны были о нас немало разного,
поэтому никакой патруль никогда прежде нас не проверял
и не задерживал. А тут привязались к нам какие-то чужаки
и давай свои права качать. Как Вадик Карпуткин не угова-
ривал их отпустить нас с миром восвояси, ничего не получи-
лось и у него, такие дубы попались, а надо сказать, он был
такой ловкач, такой ханыга, что и комаров мог уговорить,
чтобы не кусались.
– Что будем делать, маэстро? На кулачках буцкаться? –
спросил меня Рябухин шепотом.
– Работать будем. Юра, коль дело не в протык. Надо ж
как-то выпутываться, – ответил я тихо и молниеносны-
ми скрытыми ударами снизу «прокладывать» стал дорогу
себе…
Сзади меня подстраховал Юрка. Справа от меня «мо-
лотился» рядом Вадик. Очистив свой путь, мы рванули к
лесу, укрываясь от пуль наряда за стволами деревьев. Все
было бы ничего, да шальная пуля зацепила, к несчастью,
мне ногу.
Ну утро проверки, комиссии прошли по всем вокруг
частям. И наткнулись на нас: мне ночью сделали в госпи-
тале операцию, по этому ранению и определили – кто это
был. Хоть и крепко досталось патрульным, но судить нас
не стали – отстоял наш полковник. Человек он был со
связями, хорошо известен в генштабе. И многие генера-
лы первыми отдавали ему честь при встрече, а какой-то
майоришка, патрульный, которого мы «пощекотали ма-
ненько», конечно же, не мог не считаться с его соломо-
новским решением – отправить нас троих на гарнизонную
гауптвахту на десять суток.
Воистину, кого Господь любит, того и наказывает, выра-
батывая и развивая таким образом в своих любимцах силу,
сноровку. выносливость, крепость духа для преодоления
более сложного и более опасного препятствия при выпол-
нении Его поручений, чтобы одним ударом судьбы двинуть
развитие личности, заставить ее подняться над состоянием
ничтожности: без этого личность не в состоянии противопо-
ставить себя отрицательным явлениям окружающей жиз-
ни: лживости, трусости, святотатству…
Препятствия создают гениев!!! Страдающий телом и ду-
хом перестает грешить и начинает мысленно зрить, а про-
зревая неиствует в своем предназначении…
Все неприятности, что сыпались на меня, как из рога
изобилия были ничем иным как зловредными кознями Фав-
на, преследовавшего меня за то, что я имел целью подчинить
себе силу природы, за присвоение мной не принадлежащей
человеку власти…
Путь к успеху – сквозь тернии игл лежит…
320
Часть пятая
АЗБУКА КРАХА
Жаждущему дам
даром от источника
воды живой.
(Откровение)
Почти треть всей жизни, отпущенной нам всевышним,
мы растрачиваем просто на сон.
Зачем же нужен сон? Зачем нам надо добровольно тран-
жирить самое дорогое свое достояние на какой-то там сон? С
чем это связано? Что или кто нас к этому вынуждает?
Представителями научного материализма наш сон трак-
туется как физиологическое состояние, вызываемое необхо-
димостью погашения утомляемости живого организма, через
определенный промежуток времени его интенсивной работы
или же простого бодрствования. А сам процесс сновидений
довольно упрощенно объясняется тем, что всякие задейство-
ванные внешние раздражители усиливают у спящего челове-
ка импульсацию в стволе головного мозга и тем самым вызы-
вает у него галюцинаторские подвижки. При этом почему то
умалчивается какие же сны предполагается таким образом
вызвать у спящего. (Это ли не пример редукционизма в науке,
когда явления более высокого уровня сводятся к явлениям
стоящим на целый порядок их ниже.) Возможно, восприятие
спящим звука от шума за окном или от болевого ощущения в
теле и воспроизводит в головном мозгу эффект нечто подобное
снам, но можно ли объяснить исчерпывающе таким образом
происхождение сновидений вещих, обладающим значитель-
ным прогностическим потенциалом, подчас превосходящие
во много крат научные открытия.
И кто сегодня из материалистов, стоящих на этих ути-
литарных позициях, возьмется ответить на вопрос, зачем,
321
вернее почему всякий истинный художник, которого лю-
бит бог, будь то композитор, живописец, поэт или проза-
ик, в процессе своей работы, в поисках истоков истинного,
как бы проблесками вспоминая, постоянно поправляют,
исправляют, казалось бы уже совсем готовые свои творе-
ния: то с радостным воодушевлением дополняя в них что-
то недостающее, то с горьким разочарованием безжалостно
отсекая все лишнее. Вспоминают – разумеющие вспоми-
нать… Сам по себе человек не может создать что-либо зна-
чительное и на века ни в какой области творчества: нау-
ки или искусства, поскольку у него от природы заложен
в голове бытовой разум – разум необходимый лишь для
жизнеобеспечения индивида, но крайне недостаточно для
удовлетворения всех духовных запросов незаурядной лич-
ности. А чтобы вырваться за плесенную оболочку бытово-
го плена и увидеть там в одно мгновение целую вечность –
надо родиться влюбленным в бога и Его священные идеи.
И до конца дней своих служить только Ему одному само-
отверженно и беззаветно и не изменять этой мечте ни при
каких условиях, и ни за какие земные блага.
Вспоминают – достойные вспоминать…
Думаю, марксисты обязательно сошлются здесь на обще-
ственные условия, способствующие возникновению такого
проявления у творческой личности, считая, что для судьбы
того или иного открытия главенствующее значение имеет
лишь престиж и опыт мастера.
Конечно, отрицать этого совсем нельзя – престиж и
опыт очень влияют на качество и производительность труда
простого поденщика-ремесленника. Однако не правомерно
утверждать и другое, что эти обстоятельства могут играть
решающую роль в создании творцом настоящего шедевра.
Ведь движет каждого мастера к поиску данности не только
престиж его, не только опыт его, а те искомые звуки и соче-
тания слов, те скрытые образы, которые представлялись ему
в виртуальных формах уже ранее, когда-то давным-давно в
полудремном сне и которые осуществлялись как бы по его
322
желанию и его задумке, соотносящихся с его духовным и
умственным развитием.
Да и в определении сна как физиологического состояния,
необходимого человеку просто для отдыха, не согласуются
никак со здравым смыслом. Разве отдыхающему, недвижи-
мому человеку менее обходим сон, чем, скажем, тому, кто
находится в работе
Разница – относительна! А это говорит в пользу того, что
всякому индивиду для полной осознанной жизнедеятель-
ности нужно как раз кроме физического отдыха еще и еже-
дневный кодовый подзаряд Божественного Абсолюта. Лю-
бое расстройство такой естественной связи приводит людей
к сомнамбулизму, к тому самому болезненному состоянию
невменяемости, когда они не ведают, что творят.
Из всего этого следует вполне объективный логиче-
ский вывод: какими бы высокими нормами своей идеоло-
гии не руководствовались атеисты-безбожники, рано или
поздно они превратятся в иванов непомнящих, в зомби, в
ударенных…
Выдвигаемая мною гипотеза – есть азбука краха всякой
безбожной личности и всякого безбожного общества. Под-
тверждением истинности такого вывода не может быть ни-
чего лучшего, чем, скажем, сам крах в ближайшем будущем
одной из самых атеистичных стран мира, именуемой СССР..,
где с самого его начала тотально сокрушились святыни и
низвергался из каждого сердца Бог.
Истории немало известно тиранических режимов, по-
добных Советскому Союзу, где управителями были люди,
как и у нас, безбожно-безнравственные реакционеры, где их
подчиненные выступали в качестве винтиков государствен-
ной машины. Имея устрашающую армию, неисчислимую
рать надзирателей, конвоиров, контролеров, они рассыпа-
лись тем не менее, как карточный домик, доказывая не раз,
что власть без совести, даже высокоорганизованного обще-
ства, это саморазрушающаяся система управления, непре-
рывно создающая всепожирающий паразитический слой
323
бюрократии. Раздуваясь день ото дня до огромных разме-
ров бюрократический аппарат уничтожает со временем все
творческие силы общества или же загоняет их в подполье…
После демобилизации из армии я мог бы рассчитывать
на более иль менее сносную жизнь на «гражданке», поже-
лай лишь я остаться жить в одном из городов центральной
России. В самых престижных городах ее таких как Ленин-
град, Москва, Тула, Липецк, Тверь, Владимир, Горький я
мог бы не плохо «пристроиться» если б не жил во мне всегда
неистребимый ни чем дух бунтаря и подвижника… А чтобы
путь мой тот был всегда богоугоден и благоуспешен, – от-
страненным от благ и в неустанной борьбе со всяким злом и
грехом я должен был жить и творить…
– Такие возможности, маэстро? Открываются нам теперь
на воле? – возбужденно говорили мне сослуживцы.
– Поедешь с нами в Питер, – уговаривали меня Рябухин
с Карпуткиным, – морем шампанского встретит нас «Не-
вский» и юные девочки от радости встречи с великим маги-
стром обнаженные плясать на столах ресторанов всю ночь
до упаду будут. Вся российская мафия и валютчики, и кон-
трабандисты за твои уникальные способности поклонятся в
ноги тебе, как богу, станут… Ты же обанкротить и спортло-
то, и скачки на ипподроме можешь!!!
– А божью кару, возмездие немезиды что ж в расчет не бе-
рете? – отвечал я им, снисходительно поясняя причину свое-
го вежливого отказа. – Все мне дозволено, но ничто не должно
обладать мною: ни богатство, ни власть, ни женщины, и даже
всемирная слава. Когда-то давным-давно я дал себе страшную
клятву в том, что всю свою жизнь я посвящу переустройству
ныне существуемого жестокого и несправедливого мира, что
все свои силы и знания я буду направлять только на разру-
шение и уничтожение самого страшного зла на земле – ком-
мунистического монстра, поработившего самым коварным
обманом и кровавой жестокостью многострадальный наш на-
род. Когда в стране столько страданий и боли, мы не смеем,
не имеем права валяться на пуховиках с красотками и загра-
324
ничными яствами объедаться. Не должны мы быть посторон-
ними наблюдателями творимого повсюду беззакония. Кто
долг пред жизнью не выполнит – не умерев, умрет…
– А мы за что? И мы за тож, – подхватили они. – Сколь раз-
дору людям нашим принес их жидовский большевизм, ска-
жи? Сколь кровушки народной пролилось-то коммунистами
за все это время на нашей земле, что в ней утопиться им всем
бы хватило проклятым. До сих пор еще души невинно ими
убиенные вопият к богу и требуют от нас, ныне живущих по-
томков своих, самого сурового суда над кровопийцами.
Так что, все средства хороши для расчета с коммунисти-
ческими сифилитиками.
Пускай будут и коррупция, и контрабанда, и финансо-
вая афера, все, что им во вред, – пусть содрагают власть со-
ветскую. Ничего тут зазорного нет…
– Их же салом, им же по мурсалу, – иронично заметил я,
исподволь напоминая им о том, что ученикам не следует за-
нимать, место учителя. – Вы хотите сказать: в каком указе
есть закон на ненависть и месть!..
– Нет, нет, это нам не подходит, друзья! Не стоит уподо-
бляться нелюдям большевикам. Грубая сила в таком святом
деле нам не помощник, мы будем апеллировать только к со-
знанию – и разуму людей. Наша ближайшая задача выве-
сти народ из коммунистической дурости, в которой он пре-
бывает многие уже десятилетия. Мы должны его пробудить
самой суровой и безжалостной правдой о том, что было, что
есть и что будет. Что было, что есть вы хорошо усвоили, а что
будет завтра, через пятьдесят, сто лет легко просчитать и без
всяких пророчеств. Коммунисты-технократы своей бездум-
ной деятельностью, если их не остановить сегодня, отравят
к тому времени все воды земли: и реки, и моря; разрушат ее
атмосферу – исчезнут тогда растения, погибнет и все живое
на ней вместе с людьми. Медленно в страшных конвульси-
ях будут умирать и взрослые, и дети, охваченные жутким
технократическим мором… Наше поколение много сделало,
чтоб остановить безумие этих параноиков. Деморализована
325
фактически армия, главный оплот их власти. Империя зла
сегодня, что колосс на глиняных ногах, дав глубокую тре-
щину, успешно разрушается и дышит, как говорится, уже
на ладан, но этого мало, наш гражданский долг ускорить его
падение, и чем раньше, тем лучше… Призрак воли бродит
уже по Европе и Азии. Вы, первые штурманы свободного
будущего! – подбодрил их я, напутствуя на прощанье, – вы
здесь вздыбите центр, я взбунтую периферию? Да запомни-
те хорошенько! Что тьма не может породить света и что не
бывает совершенствования личности без жертв, потерь, неу-
добств – подвижники и мученики рождают свободу.
И разъехались мы кто куда, чтоб исполнить свой долг по
мере возможного и как подсказывала нам наша совесть: чтоб
разум людской божьей искрою осветлился бы, чтобы души
людей от коросты греха не своробели, чтоб дела их земные
не столкнули мир в пропасть…
В апофеозном громе оглашенных звуков оркестра госу-
дарственности уже слышались ошалелые крики агонизи-
рующего коммунизма… Чтоб мысленно пронзить грядущую
извечность, я пренебрег законами людей, законами приро-
ды; от мук не зная дня покоя, все на себе изведал, испытал:
ощупал беспристрастно все скрытые возможности души,
ума и воли…
И что я для себя тогда открыл!.. Что всё случайное – не
случайно!!!
ГОСПОДИН СЛУЧАЙНОСТИ
Без Тебя я – звезда без света,
Без Тебя я – творец без мира...
Валерий Брюсов
В город N я прибыл из Москвы на пассажирском поез-
де с двумя попутчиками, сержантами из стройбата. Ребята,
надо сказать, попались мне не ахти какие: самонадеянные
326
партийцы, прижимистые, хотя и с кучей денег в загашни-
ках. Довольно не плохую получали тогда зарплату военные
строители на возведении секретных объектов – многие из
них умудрялись и на «тачку» бабок сколотить».
Город встретил нас празднично, сказочной роскошью
света и снега. Разноцветный свет фонарей, развешанных по
всей привокзальной площади, источал своим безмерным ли-
кованием призрачную смуту в моем сердце – не то радостью
света теплых надежд, не то стужей предчувствий мрачной
печали…
Да! Снегу было везде такое количество, что хотелось пря-
мо криком кричать, чтобы остановить его заполонение. Снег
господствовал не только на земле, но и на небе. Сплошным
валом валили мохнатые хлопья его на стылый асфальт пло-
щадей и улиц города. И крыши строений с причудливыми
малахаями и могучая крона деревьев, разлапистых сосен,
девственных елей в белоснежном одеянии искрились пере-
ливно в лучах искусственного света то чистым золотом, то
серебром, то многоцветьем бриллианта.
Казалось, что кто-то нарочно хотел этой холодной омерт-
вляющей роскошью белого савана запеленать живьем и сам
город и всех живущих в нем за совершенные здесь когда-то
постыднейшие кровавые дела, страшней и жутче в тыщу раз,
чем всякие Содомы и Гомеры вместе взятые… Оттого, что
здешние изверги коммунисты-жиды издевались над невин-
ностью русских царевен, а затем вместе с юнным русским
цесаревичем, с русским царём и цариццей, верной прислу-
гой – были расстрелены в одном из домов зтого проклято-
го города, а их тела были сброшены в глубокую выработку
заброшенной шахты, чтобы никто, никогда о них ничего не
узнал и не раскрыл кровавого злодеяния большивиков и не
предъявил бы им счёт возмездия…
Намериваясь поскорее переоформить свои проездные
документы, мы устремились к вокзалу напрямик, избегая
обходных путей, по-молодецки преодолевая различные ба-
рьеры и препятствия. Утопая почти что по пояс в снег, мы
327
вскоре выскочили на расчищенную площадку для такси,
где к нам лихо подкатил какой-то бесшабашный таксист на
черной «волжанке», едва не сшибив одного из нас…
– Куда ты прешь, болван? – не удержался я. – Не видишь
разве, что мы идем?
– Не бранись, мастер, – извинился шофер, – помочь хо-
тел вам! Вижу, спешите очень. Новый год на носу, а в такую
погоду пешком ко времени не успеть. Дай думаю подвезу
служивых.
– Спасибо, братец, только мы в этом городе чужие. В кас-
су спешим, на поезд…
– И это мы уладим, – не дал он мне договорить. –
Взгляните-ка сюда, на заднее сиденье, – попросил он
услужливо нас. – Целый гарем вожу с собой, как раз для
вас троих…
Мы приблизились к его таксомотору и заглянули в от-
крывшуюся настежь дверцу. Откинувшись на спинку сиде-
нья там сидели три видевши виды энские путаны, укутав-
шись в меховые шубки. С притворной невинной улыбкой
на сладких устах, они маняще глядели на нас, услаждаясь
романтической песней портативного магнитофона. Свежий
приятный голос певца нежным тенорочком выводил под
гитару: – В лунном сиянье снег серебриться, вдоль по доро-
женьке троичка мчиться: динь, динь, динь…»
– Покажите товар лицом, красотки, – скомандовал на-
гловатый хозяин такси.
Девицы послушно привстали и, распахнув полы своих
шубок, обнажили тела.
Спутники мои оба, завороженные их наготой, тот час
шмыгнули в машину, никак не внимая моим отговорам. Я
даже не успел предупредить их о возможной опасности, как
«Волга» развернулась на месте в крутом вираже: прочь пом-
чалась шальная, оставляя за собой лишь вьющийся белый
дымок из выхлопной трубы, да обрывок песенного сладо-
страстия, затухавшего вдалеке: «Этот звук, этот звон много
мне говорил»…
328
Презирать то, чем другие восхищаются, было всегда
моим жизненным кредо, а потому легкомысленное поведе-
ние своих спутников нисколько не огорчило меня. Если и
был у меня тогда на душе какой-то неприятный осадок, так
это из-за тупости, ограниченности людской вообще, от того,
что всякая их безалаберная беспечность и близорукость –
есть удел всех ленивых и невежественных, которые как ско-
ты не смыслящие только и ждут, когда им накинут на шею
петлю и поведут – кого кормить дешевой колбасой, чтобы
с голода не бузили; кого поить суррогатным вином, чтобы
быстрее дурели, – а кого на бойню войны, кого в концлагеря
на мыловарню, как в сталинскую бытность…
Этот контингент не станет анализировать свои поступки
ни на один шаг вперед, пока не получит хорошую взбучку.
Тут уж ничего не попишешь – привыкли жить на авось…
Как не спешил я успеть на поезд свой – все-таки из-за
них опоздал. И всю новогоднюю ночь по их милости должен
был пропадать на вокзале.
«Коль гореть, так уж гореть сгорая», – решил я и отпра-
вился бродить по залам вокзала, подыскивая себе уже не
случайных попутчиков, а интересную собеседницу, с кем
не скучно и красиво можно было бы провести новогоднюю
ночь. Красота дает отраду сердцу и защиту против пошлости
и жестокости окружающего мира.
Я вечный странник Мифосфер, я господин случайно-
стей: мой бог – красота и любовь; мой щит – вера и воля;
мое оружие – укрощенная мысль, одухотворенное слово, –
оружие, от магической силы которого не проливается без-
винного сердца кровь, но заставляет оживать и появляться
на свет зачарованные духи, чтобы выполнить мной задуман-
ные желания…
То, что было загадано – все исполнилось в срок…
Войдя в зал ожидания для пассажиров, я бегло окинул
воинственным взглядом его вместительное пространство,
заметил на одной из скамеек поодаль, в окружении группы
ребят, черноглазую девчоночку, мило улыбающуюся мне. И
329
сердце мое екнуло в груди в сладком предчувствии… Сдер-
живая свой эмоциональный запал насколько было это воз-
можно, я подошёл к ней, не отводя от нее своего страстного
взгляда и вместо приветствия прочел газель из восточной
поэзии, не замечая никого вокруг кроме нее, чуть-чуть под-
рагивающим голосом:
– Налюбоваться такой не хватит и жизни одной!
Она вся зарделась, устремленная ко мне и смущенно
тихо вымолвила:
– Такого мне еще никто никогда не говорил…
– Разве ты уже кого-нибудь любила, красавица?
– Нет, никого! – был ответ.
– И даже меня? Айя-яй! А говорила, что любишь! – в
шутку разыграл я ее для того, чтобы не оборвалась нить едва
начавшегося между нами разговора.
– Когда же это я могла тебе только такое сказать, если
вижу тебя впервые? – игриво удивилась она.
– Во сне, – невозмутимо ответил я, продолжая ее разы-
грывать.
– А ты кто, пророк что ли?
– Пророк, пророк любви и о тебе скажу я – сама боги-
ня красоты пленительная ты! Я тот, которому внимала ты
в полуночной тишине, чья мысль душе твоей шептала, чью
грусть ты смутно отгадала, чей образ видела во сне. Я тот,
чей взор надежду губит, я тот, кого никто не любит, Я бич
рабов своих земных, я царь познаний и свободы, я царь
небес, я царь природы, и, видишь, – я у ног твоих!- выпалил
я в экстазе.
– Коль ты пророк, то отгадай мое имя, откуда еду и
куда? – с хитринкой в глазах попросила она, устроив мне
логическую ловушку.
– Оксаной тебя зовут, голубушка! Из Полтавы ты едешь
в Троицк.
– Ан вот и неправда твоя, не до Троицка, а чуток даль-
ше!..
– Это не существенно…
330
– А как тебя зовут, поэт любви? Я ведь не умею угады-
вать как некоторые, – смущенно спросила она.
– Евгений! Евгений Терновцев, – сбивчиво заговорил я,
приглашая ее прогуляться словами из Библии: И увидел Бог
свет, что свет хорош и отделил Бог свет от тьмы.
Она оживленно встала, подала мне руку для знакомства.
Я галантно поцеловал ее и не выпуская из своих увлек за со-
бой…
– Ну и хват же попался, – услышал я позади себя чей-то
голос.
– Мастак, чистый артист, – вторили ему другие.
– Осуждение глупцов – похвала, – изрек я чей-то мудрый
афоризм им в ответ, реабилитируя смелый поступок Оксаны
в ее глазах…
Всю новогоднюю ночь проворковали мы с ней как пара
влюбленных голубков, прижавшись друг к дружке, ута-
ясь от всех в укромном местечке, истомно млея… от вьюги
чувств…
Ночь, как одно сладкое мгновение, пролетела, а когда
рассвело, мы бродили с ней по заснеженным улицам незна-
комого города. Я читал ей на морозце по памяти самые неж-
ные, самые любимые мной стихи различных поэтов, и она,
взявши меня под ручку, заглядывала с нежностью мне в
глаза, одаривая меня своей загадочной чарующей улыбкой
и жарким поцелуем «в щечку». Тогда же призналась она,
что и мой облик не раз навещал ее в девичьих грезах.
– По ночам, – рассказывала она мне, – когда ты являлся
во сне, я всегда пробуждалась с таким сладострастным чув-
ством на сердце и пьяняще-хмельным угаром в висках, точь
в точь, что я ощущая сейчас с тобой. И ее теплые ладони ла-
скающе дотрагивались до моего лица.
– Кохацый мой, любимый, – шептали трепетно ее уста.
На следующий день, когда мы садились с нею на поезд,
объявились вдруг и мои бывшие попутчики, что укатили вче-
ра на бешенной «тройке». Встревоженные очень, они напере-
бой рассказывали мне о своих новогодних похождениях…
331
– Зря не послушались мы тебя. В такой переплет вляпа-
лись, что и говорить про то стыдно при твоей барышне.
– Кто не поклоняется творцу, тот кланяется тварям в
ноги, – холодно обронил я и добавил не без гордости: – А
мою любимую Оксаной зовут. В эту ночь мы подружились с
ней понемногу…
Затем, оглядев их с ног до головы изучающим взглядом,
унизительно бросил:
– А ваши милахи, надо понимать, не шибко баловали вас
любовью, коли фонари у вас под глазами и оба на ноги при-
храмываете.
– Какой там любовь, еле ноги унесли из притона, куда
нас сволочь таксист доставил.
– Сутенеры их целою кодлой, паскуды, пришли и наши
подарки все сперва себе забрали, а потом и наши карманы
давай чистить…
– А вы что ж спасовали?
– Защищались, да что толку? Такие громилы!..
– Ладно еще, что в окно сигануть успели, несмотря что с
третьего этажа, а то бы хана…
– Говорите, плохо дело в чужом пиру похмелье?
– Что ты! Что ты! Навек сами запомним и своим внукам
закажем, чтоб головою думали прежде, чем предпринимать
что-то в жизни… – на перебой отвечали они.
– Вы правы, голуби! Только дураки на своих ошибках
учатся, а умные- на чужих, – пожурил я шкандылявших
рядом верзил. – Разум делает человека человеком, а не труд,
как утверждают в своих трактатах по диалектике последо-
ватели жидомассонства, – продолжал я прочищать им мозги,
уже сидя в вагоне. – Труд без разума сподобен работе скотов.
Именно разум отличает нас от всех земных тварей. Он дает
нам и великую речь, и великие чувства, и великую мудрость,
чего нет и быть не может у неразумных существ. Только мы,
разумные разумники, может осознавать себя в пространстве
и во времени некою духовною сущностью, способной понять
и оценить велиречивую красоту жизни и вселенскую тайну…
332
«До человека – дальний путь», говорил еще старик Гете.
Быть человеком – значит жарко сердцем гореть, согревая
теплом всех отверженных; путеводной звездой надо в ночи
сиять, освещая путь заблудшему; надо громом над миром
греметь про беду и опасность грозящую, – и разящею мол-
нией быть всем делам и поступкам неправедным, – сыпал я
горячо, вдохновляемый взглядом Оксаны.
– Один в поле не воин, – наученные горьким опытом, воз-
разили они.
– Воинство сверхразвитого человека – есть его не затем-
ненное ничем и никем сознание, независимая ни от кого и
ни от чего организованная воля, плюс воплощающее творче-
ское слово, – продолжал я тонко и завуалированно намекать
им на то, с кем они имеют дело…
– Не до дискуссий нам теперь о высоких материях… Как
липок ободрали, паскуды, – с удручающим видом пробуб-
нил один из них, все еще никак не смирясь со своими мате-
риальными потерями…
– Что упало, то пропало. Чего ж об том тужить. Целы,
невредимы и то слава Богу, – утешал его другой из «поби-
енных».
– Да расскажите ж, черт вас побери, что с вами там стряс-
лось, – не вытерпел я. – Оксане небось страсть как будет ин-
тересно узнать о ваших новогодних приключениях… Правда
Оксана? – подключил я в помощь свою подружку, чтоб раз-
говорить их.
– Правда, правда… Как романтично наверное бывает по-
пасть в какую-нибудь необычную историю под самый Но-
вый год, – мгновенно поддержала она меня, поймав в моем
взгляде скрытый призыв «раскачать» их.
– Ничего интересного кроме стыдобы, – упрямо просопел
первый.
– Эх вы, горе-джентельмены, такими бирюками сиди-
те, аж мне тошно… Вместо того, чтобы, поразвлекать нашу
даму чем-то необыкновенным, нагоняете на нее своим уны-
лом видом смертельную скуку, – подзавел я их.
333
– Точно ничего забавного, – заявил и второй, но под двой-
ным нажимом нашим, согласившийся наконец удовлетво-
рить женское любопытство Оксаны.
– Как не соблазниться было нам? Три года мы кротами
рыли землю под шахтные колодцы для установки и пуска
ракет. Ни увольнение тебе, ни отпуска. А тут подвернулся
такой долгожданный случай, ну мы с «голодухи» и кину-
лись сломя голову на эту приманку…
– Что было дальше, потом, и пожалуйста без прелюдий, –
поддал я ему жару.
– Подъехали к магазину, шофер и говорит нам: «Пойди-
те в магазин, ребята, наберите вина и закуски, чтоб Новый
год с девчатами весело встретить, да рассчитайтесь со мной
за обслугу авансом, а мы подождем вас пока здесь, да время
не тяните, и вам, и мне к двенадцати поспеть, надо.
Андрюха стал рассчитываться с таксистом, а я схватил
вещевую сумку и бегом в лабаз. Понабрал там всего: шам-
панского, коньяку и дорогих конфет и всякой всяческой
снеди, аж еле донесли до машины с Андрюхой, подсобляв-
шим мне. Решили тряхнуть мошной разок ради долгождан-
ной свободы, благо деньжат у нас поднакопилось немало…
– Дальше-то что, дальше-то что? – поджимал я его к
главному действию…
– Не приставай, не то передумаю, – предупредил он
меня.
– Хоре, хоре, – подняв руки, пообещал я больше не встре-
вать в его рассказ.
– Ехали, ехали и остановились у обочины за околицей:
«Приехали, вытряхивайтесь!» – объявил шофер: «Даль-
ше нам не проехать, дорогу к дому снегом занесло. Сами
пешком как-нибудь до места доберетесь. Не беспокойтесь,
успеете ко времени, здесь уже совсем недалеко», – пояснил
он. Мы вылезли все из машины и нагрузившись сумами
с провизией двинулись следом за шмарами по глубокому
снегу через какие-то катакомбы к месту предполагаемого
пиршества. Взопревшие, под тяжестью ноши, мы вско-
334
ре очутились возле какого-то двухэтажного дома с туск-
ло светящимися окнами. Перекошенные двери подъезда
были открытыми, и мы беспрепятственно нырнули в него
как в собачью конуру, спотыкаясь впотьмах о ступень-
ки лестницы. Забравшись наверх, мы зашли в какую-то
квартиру. Не дав перевести дух с дороги, хозяйка квар-
тиры, встретившая нас, прямо с порога предложила нам
скорее принять душ, чтобы успеть вовремя к застолью.
Она подала нам два банных халата и каждому по махро-
вому полотенцу и отправила нас в смежную комнату. Мы
быстренько разделись, ополоснулись и как огурчики в
дарственных халатах предстали перед радушной хозяй-
кой. Стол уже был накрыт и все было бы чин чинарем,
если б в это время не ворвались туда вдруг подвыпившие
бандюги из пяти человек… Мы защищались недолго, нас
тут же скрутили, заломили назад руки и подвели к гла-
варю: «Кто такие, откуда?» – мрачно прохрипел он, свер-
ля нас своим стеклянным взглядом. «Солдаты мы, от-
пустите нас, гады», – вскричал в неистовстве Андрюха.
«Что, что мразь? Солдаты не пьют заморские вины и не
закусывают икрой осетра», – ткнул пальцем он в стол, где
стояло множество бутылок с питьем, а в тарелках выси-
лись вороха закуски. – «Стол ломится от обилия всего, а
он говорит мне, падла, что они солдаты. Кучеряво живете
товарищи солдаты, а поделиться даже с корефаном не за-
хотели!,,» – зло сплюнул он. Не слушая моих разъясне-
ний, он выхватил резким движение руки из-за голенища
сапог хромленый тесак и с силой вонзил в край стола. Пе-
редавая его своей «шестерке», глухо прорычал команду:
«– Обрезать колдовство, что висит у них на шее», – зыр-
кнул он на спрятанные у нас на груди под нательным бе-
льем кошли для денег... «– Может пойла плеснуть им в
стаканы заместо колдовства, пахан», – робко обратился
тот к предводителю, передавая ему нашу заначку. «– Ка-
сторки им вместо пойла, скотобазам», – грозно прохрипел
он, – «чтоб желудки у них получше очистились, пока мы
335
тут с вами праздник справлять будем, а то как начнешь их
разделывать на колбасу, столько зловонья, что никакие
китайские специи его не устранят, попробуй тогда такой
товар толкнуть кому, не найти простака…»
Нас втолкнули в подсобку, где находились наша одежда
и вещи и захлопнули на защелку за нами дверь…
– И грех, и смех… Вот до какого печального конца дово-
дит человеческая глупость, – прервал я его повествование
сдержанным смешком Сократа, тогда как Оксана, уткнув-
шаяся лицом в мое плечо, чуть не умирала со смеху, уловив
весь черный юмор бандитской шутки…
– Это твоя работа, господин добра и зла, – немного успо-
коясь ласково спросила она меня шепотком на ухо, собира-
ясь уже на выход. – Ты ж мне вчера говорил: «Осчастливить
могу несчастных, а счастливых сделать несчастными»…
– Метафизика факторов тому причина и следствие, мой
ангел небесный, – стал я «выкручиваться», поясняя ей при-
роду случившегося, – возмездие богини Немезиды!
– А что это такое и с чем его едят, – заинтересовались и
сами пострадавшие.
– Произошло искривление ваших жизненных линий, то
есть линий вашей судьбы… Как бы это вам попроще и доход-
чивей объяснить, – замялся я на минуту… – Нарушение бо-
жественной этики часто приводит к верховенству злых на-
чал природы над добрыми, и тогда линии судеб людей под
тяжестью содеянного ими греха начинают раскачиваться из
стороны в сторону могучим дыханьем этой богини вечности,
точно плохо натянутая веревка с бельем под действием силы
ветра, один конец которой закреплен в руках каждого чело-
века, другой – в руках божьих, поэтому чем выше принципы
и чище этика человека, тем сильнее и устойчивее натяжение
линии его судьбы, тем менее подвержена она воздействиям
жизненных ситуаций, – поспешно сформулировав скрытое
действие этого метафизического явления, я встал и пошел
следом за Оксаной… – Расставаться с тобой мне жаль, Ок-
санка, да делать нечего,
336
Впереди у меня ужасно мрачная перспектива. На мне
лежит печать отверженности. Я должен пройти в жизни же-
сточайшие испытания, чтобы победить комсистему. Я дол-
жен выполнять данный мною обет Богу, как бы мне тяжко
это не было. Кто долг свой перед Богом не выполнит, того
ждет суровая кара. Не до личного счастья теперь, не могу
рисковать жизнью тех, кому безгранично верю и кого боль-
ше жизни люблю, – говорил я ей на прощанье, держа ее в
своих объятиях и осыпая жаркими поцелуями.
– Я все равно буду ждать тебя мой коханый, желанный
мой и цветущей весною, и знойным летом, и в золото осени,
и седой зимой, – торопливо со слезами на глазах все тверди-
ла она, подставляя мне страстно губы… Раздался свисток и
поезд тронулся…
– Прощай моя голубка! До первых журавлей: вспоминай
иногда обо мне! не плачь, а пожелай мне удачи, – сказал я ей
бегло на прощанье и бросился догонять уходящий поезд.
– Ну что ты, ну что ты так сокрушаешься, если не за-
метут красные мангусты, обязательно к тебе вернусь, мой
ангел, – кричал я ей, бегущей вслед за поездом и все пытав-
шейся передать мне очень важное что-то в конверте.
Сердце мое было готово разорваться на части при мысли,
что я вижу ее в последний раз, такое милое, такое доверчи-
вое создание, которое стало уже для меня дороже всей все-
ленной и всех радостей жизни. Но возвратить оставленный
«рай» было для меня такой же неразрешимой проблемой,
как для моих попутчиков вернуть себе отобранные у них
бандитами свои кровно заработанные деньги, не потому, что
у меня не было адреса и не известна была мне ее фамилия, а
оттого, что я был скован как стальным обручем суровыми
обязательствами перед самой вечностью.
Я готов был биться головой об стенку вагона, только что-
бы вернуть себе все свои потерянные радости в надеждах и
мечтах, связанных с именем Оксаны. Только расставшись с
нею, я вполне осознал какую бесценную жемчужину безвоз-
мездно потерял, В тот час я отчетливо понимал, что и среди
337
тысячи самых целомудренных красавиц мира сего, которых
я могу на своем пути еще повстречать, не найдется для меня
ни одной такой, которая бы так искренне, так бескорыстно
как Оксана сможет довериться и полюбить меня с первого
взгляда – не разбирая кто я и что я, отбросив весь свой жи-
тейский практицизм только для того, чтобы вместе со мною
сгореть во имя любви в самозабвенном вихре чувств…
И умиротворенные за окном ресторана необозримых по-
лей снега, и умиротворяющая слух песня, что лилась из ре-
продуктора и даже крепкая доза хмельного вина, взятого на
последние деньги, оставшиеся от казенного довольствия –
не смогли в тот зимний хмурый вечер успокоить мою душу
страдальческую…
«А для звезды, что сорвалась и падает, есть только миг,
ослепительный миг», – стозвоном отдавалась у меня в ушах
эта бодрящая песнь, будто нарочно посланная мне в утеше-
ние о безвозвратной для сердца потере…
Мое взбудораженное Эго, возмущенное насильственно-
волевым разлучением с Оксаной – безжалостно изводило
себя душевноболезненным вживанием в окровавленную
песнь страдания, по-купечески щедро швыряя на стол за нее
еще живые ошметки своего бедного сердца, преобразуя их
на бумажной салфетке в золотые слитки-слова прощальной
песни:
– «До свиданья, друг мой, до свиданья! Мне так страш-
но жить среди людей… Кажный шаг мой стерегут страда-
нья. В этой жизни счастья нет нигде! До свиданья! Дого-
рают, догорают свечи!.. Мне так жутко уходить во тьму…
Ждать всю жизнь и вот дождаться встречи… И остаться
снова одному…
338
ЧЁРНАЯ ДОРОГА
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Своим скромным творчеством на писательской стезе, я
хотел облагородить небесной благодатью божьей пустыню
человеческого духа, чтобы живыми цветами она покрылась
и кружевными узорами расцвела; чтобы ледяные сердца
людей слезами теплыми души моей омылись, отогрелись и
оттаяли, – чтобы разум их помраченный стяжательством и
злобой божественным светом на миг озарился…
Чтобы в словах звучали радость или горе, не знал я сна, с
самим собою споря…
Что мне удалось, что не удалось – судить читателям…
Часть первая
ДУРНЫЕ СНЫ ЗЕМЛИ
Мне все невыносимо!
Летите мимо, мимо,
Дурные сны земли…
Валерий Ходосевич
Не совсем безоблачно и беспечально протекла моя жизнь
и на гражданке.
Нескончаемо мрачной чередой воскресали в яви предо
мной давно провиденные дела и события…
339
Очереди, очереди, всюду живые очереди, как мутные
потоки воды. Куда бы не пришел – всюду унылые очереди.
Чтобы устроиться на работу нужно было сперва прописать-
ся в паспортном столе, потом встать на учет в военном ко-
миссариате, потом подписать заявление о приеме на работу,
пройти техминимум по технике безопасности, пожарной
безопасности, получить полагающуюся спецовку, а только
затем, после всех этих мытарств и унижений можно было
выходить на работу.
Остановясь в одном из провинциальных городков Заура-
лья, я устроился вначале работать на завод по ремонту ди-
зельных моторов в качестве слесаря по топливной аппара-
туре.
Кабала это была, а не работа. Даже воздух этого цеха был
пропитан соляркой до такой степени, что во рту постоянно
ощущался отвратительный ее привкус. Но никого почему –
то это не возмущало, все были довольны, хоть и платили им
всем за каторжный их труд жалкие копейки, которых едва
хватало на самое, самое необходимое.
С первых же дней своего пребывания в этом аду я стал
прививать у своих подельщиков презрение и ненависть к
унижениям и рабству, царившем на том производстве …
Где лучше найдешь работу? Везде одно и тож. Лучше
там, где нас нету, – грустно шутя объясняли они свою без-
ысходную серость жизни.
В последствии я и сам не раз убеждался на личном опыте
в их правоте. Что они могли сделать, чтобы облегчить свою
жизнь. Бастовать? Я и сам участвовал в Темертауском вос-
стании и что же? Кого перестреляли спецвойска, вызванные
для усмирения, кого в спецлагеря упрятали без суда и след-
ствия до особого распоряжения.
Чего раскис? Если гора не идет к Магомету – то Маго-
мет идёт к горе, – самобичевал я себя в минуты скорбного
отчаянья. Властям легко расправиться с одиночными оча-
гами проявленного не довольствия, но когда их будет тыся-
чи – никакая армия с организованным народом не справит-
340
ся. Главное научить, заставить людей осознать себя людьми
и указать им путь к свободе и человеческой жизни… Путь к
свободе через тернии игл лежит. Дорогу осилит идущий.
Как не противно было мне, прирожденному волхву, на-
ходиться под ярмом и в шкуре рабочего, но ради свободы
народа, я стоически переносил все тяготы и лишения, что
выпали на долю этого несчастного сословия.
Переходя из одного предприятия в другое, меняя ста-
тус и профессию, переезжая из одной местности в другую,
день ото дня набирая популярность среди рабочей молоде-
жи и студенчества, я становился очень опасной фигурой для
местных властей и они подвергали меня вначале всяческим
притеснениям противодействующего характера по адми-
нистративной линии, а затем, видя, что это на меня никак
не действует, устроили массированное гонение вплоть до
попытки моего физического устранения, прибегая к под-
лейшим приемам клеветы и оговора, местная плутократия
подстрекала на это дело людей, взращенных шантажом и
обманом, людей озлобленных, мстительных, вероломных…
ПУЧКИ СНОВ
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
Михаил Лермонтов
Уйдя в подполье, я вынужден был прибегать к всевоз-
можным приемам самодостаточной конспирации…
Принимая на себя время от времени личину чернора-
бочего, геолога, ревизора, то заезжего музыканта, поэта,
артиста, чтобы избежать расставленные повсюду на меня
агентами из КГБ различные силки и западни, я ухитрялся
таким образом беспрепятственно разъезжать по всей огром-
341
ной стране, из края в край ее, блуждая, как египетский
бог возрождения Озирис, среди полузвериных человекопо-
добных существ и силой внушающего слова изо дня в день
научал их быть людьми. Освещая их разум, я указывал пра-
ведный путь из ужасов греховной ночи в благодатность яр-
кого дня.Кинжалы огня с моего языка, срываясь молнией
в ночь, озоряя светлыми серпантинами, трудную дорогу к
Богу всем любящим животворный хмель радостной жиз-
ни, – высвечивая красным лучом всю мерзостную жизнь
сатанистов-безбпжников, всего того, что неведомо им, но ве-
домо мне- паденья их глубину..
К великому моему сожалению, не всем моим подопеч-
ным хотелось той новой, радикально измененной жизни, к
чему я их неистово призывал. Были среди них и такие, кто
увязнув по самую шейку в дерьме коммунистической идео-
логии, отчаянно сопротивлялся. Трудно такому смириться
даже с мыслью о крахе «родимых» ему иллюзорных надежд,
на которые он сдуру всю жизнь ни за что положил. Легче
дикаря сделать цивилизованным, чем «энтакова совка»
переубедить, очеловечить: сифилис большевизма – неиз-
лечим… Негодуя на их неподативость, я в гневе бичевал за-
блудших: – «Вы все рабы.Царь вашей веры – зверь: я свер-
гну трон слепой и мрачной веры… Вы в капище – я распахну
вам дверь на блеск и свет, в лазурь и бездну Сферы!!!»
– Зачем ты нас поучаешь, скажи? Разве ты бог, спустив-
шийся к нам с небес? – вопрошали бывшие коммунистиче-
ские штурмовики, угрюмо подступая ко мне. «Нет я не бог!
Я посланник бога! Ваши грехи и преступления сделали меня
пророком… Явись сюда сам бог, вы б его, иуды продажные,
имей над ним власть, распяли бы на кресте, как сделали это
ваши предки», – сумрачно отвечал я. «Надоть донесть на
него куда следует, тада и кочевряжиться никто не будет над
простым народом», – открыто угрожали они мне, злорадно
выстраивая в мой адрес еще и свои невесть какие догадки…
«Небось шпион какой американский? Ишь как сволочь вы-
рядился богато, не по-нашенски, не по-советскому…»
342
– Шпион! Точно шпиен! Веревка с петлей об ем на коря-
вом суку давно плачет, – вторили им другие.
– И те, что были до вас такими же подлыми и кровожад-
ными – теперь их души каются перед Богом, моля о про-
щении… Если вы заставите меня замолчать, то вокруг вас
даже камни возопиют и земля зашатается и разверзнется
огненным пламенем, чтобы пожрать Вас всех, – не стерпев,
презрительно обрывал я их злое рычание. И в бой вступал с
ними метафизический фактор: подавлялась их воля и вне-
дрялся в их сознание панический страх адресным заклина-
нием: «Чемер вас всех закатай, паскуды!» Точно по коман-
де чьей бросились они на поиски отхожего места, на ходу
расстегивая и снимая свои портки «с подмоченной репута-
цией»… Эк, их понесло!.. Эк, их проняло! Ну прямо цирк,
кино! Такая умора…
Мои идеи по обновлению жизни, молодежь из глубин-
ки воспринимала. несколько заинтересованней и лояльней,
чем старшие поколения, но и тут из-за низкой культуры
их сознания и духа, я часто вынужден был прерывать свои
с ними дискуссии с досадой говоря: «Виноват, не учел ин-
теллект аудитории», – затем уничижительно их сокрушая:
«Никчемной Вы жизнью живете, так черви слепые живут:
ни сказок о вас не расскажут, ни песен о Вас не споют»…
И в ход пускался метафизический форс-мажорный фак-
тор, искривляющий их путь судьбы. А с ударенного судьбой
что взять? Обиженный судьбой – несчастный человек. Вот о
том, как это проявлялось в жизненной реальности, как раз
и пойдет далее речь…
Для читателей, я думаю, будет не безынтересно и не бес-
полезно ознакомиться на фактическом материале как с от-
рицательными, так и с положительными полюсами моего
хождения в народ более подробно и с самого начала…
343
ЖЕРТВА ИДЕЙ
Кто хочет жертвы? Ее несу я!
Кто хочет крови – мою пролей…
Константин Бальмонт
Немало всяческих хлопот и неприятностей в вопросах
личной безопасности доставляло мне злобствующее отребье
в моей подвижнической деятельности…
Защищаться от их расправ я мог лишь мечом уст сво-
их и не более того, только скотов учат палкой, а человека
словом, – памятуя о том, что провозвестником вечной исти-
ны может быть человек по натуре своей господин, а не раб,
свободный от страха за свою жизнь и тем более далек от по-
буждения грубого хотения. Независимый искатель истины
должен отдавать себе точный отчет во всех мельчайших де-
талях исследуемого вопроса и не бояться любой опасности
откуда бы она не исходила.
Стоящий выше тщеславного удовлетворения от каких
бы то ни было достижений, являясь живым олицетворением
высокой науки, неизвестной ни врагам, ни любопытствую-
щим, он должен всечасно рисковать собой, терпя всяческие
лишения в жизни, жертвуя личным счастьем, чтобы достичь
высокоодухотворенной цели – ОТКРОВЕНИЯ ВЫСШЕГО
РАЗУМА!!!.
Чего только не пришлось испытать мне на этом пути. В
каких только перипетиях не участвовать.
Да вот было дело уже по самой весне.
Сижу я как- то в одной забегаловке, смакую пиво с ба-
лычком, подходят ко мне два амбала-волкодава, держа руки
в карманах – хмуро мне проворчали, чтоб я «по добру, по
здорову» вышел с ними за угол для собеседования.
По душам надо поговорить с тобой, парень.
– Надо так надо, – отозвался я, морща лоб и принимая
строгий вид лица, готовя для защиты себя от этих существ
психических.
344
– Нам передали, что ты и твои люди ни за что ни про что
избили одного нашего дружка, – начали качать они мне свои
права.
– Разве я похож на уличного хулигана или головореза,
господа киллеры? – словом «господа» я как бы указывал им
на свою соцпринадлежность.
– А черт те знает, ты и на рабочего мало похож, а работа-
ешь слесарем. Может и не ты, а твои…
– Мои сподвижники тоже не ходят по ночам с кастетами
в руках и с финками в карманах, а растолковывают таким
как вы долбанам правду о смысле жизни, а те вместо бла-
годарности от чистого сердца пытаются еще и физическую
расправу учинить над своими учителями. Кто видел Бога в
минуту страданий, тот не злоблив, – с негодованием отчитал
я их. – Кто знает Бога, тому не страшен черт… Тот святым
духом ЕГО крещен и тем надёжно зашищён.
– Выходит, нашими руками хотели разобраться с небла-
гонадежным, – с осознанием своей вины, глядели они на
меня. – Ты прости нас, брат, мы же не знали, – и чтоб загла-
дить свою вину, они настойчиво мне повторяли, – проси что
хошь, все сделаем для претендента вышки – жертве идей…
– Идите с миром, я хочу чтоб гневные ваши лица вместо
злобы умом налились…
– Преклоняемся, но не завидуем висельнику – жертве
идей…
«Жиган, жиган, жиганок, заработал «вышку».
345
ШАРЛАТАНСКОЕ ЧУДО
Мне больно! Это ли есть мир?
И эти люди вправду люди?
Не к мелким жуликам на пир –
Попал я в шарлатанском чуде?
Константин Бальмонт
– Не дергайся, фраер, – приставив «пики», пригрозила
шпана, обступившая меня со всех сторон, когда я выходил
из кинотеатра в общем потоке зрителей, поздним зимним
вечером.
– Магистр не фраер, магистр – человек Бога.
Не враждуйте с магистром, чтобы жизнь ваша не стала
тесной, а дела тщетными. Осчастливить могу несчастных, а
счастливых сделать несчастными.
– Ты магистр? В натуре?! Топи тоску в море!!
– Великий магистр, доктор метафизики, алхимик мыс-
ли и слова- по имени Мифосфер, обращающий мифы в ре-
альность! И по своему желанию приближаю добрых людей
к богу, а злых превращаю в крыс, – надменно и холодно от-
ветил я.
– Ты нам тоску не пророчь, богочеловек хренов.
– Не суетись зря: чему быть, того не миновать!.. Мы по-
хлеще тебя арийцев видывали…
– Совращаешь наших девиц, фраерюга, пока мы в сучане
срока тянули, злобно ощерился на меня золотой фиксой зуба
вожак шайки.
– Никогда, никого не совращал и не совращаю, а если
кого и соблазню красивой идеей, так того никому ни по ка-
кому закону не возбраняется: нет принуждения – нет пре-
ступления, вам это не хуже меня известно, продолжал я
интенцировать звуковыми импульсами, издаваемыми голо-
сом, подготовляя их сознание для перехода в высшую фазу
внушаемости…
– Век мне воли не видать, – по-воровски клянясь, вир-
туозно колупнул он большим пальцем правой руки свою
346
блестящую фиксу во рту. Вульгарно задаваясь своим по-
знанием лагерных жестов и сленга, этот плебей несчастный,
смерд поганый занозисто выпытывал у меня: «что это у тебя
за идея такая, сноб, скажи-ка нам о ней, сверчеловече, мо-
жет и мы соблазнимся твоим шарлатанским чудом и не ста-
нем твое моднячее пальтишко дырявить «пером», – съязвил
этот гад под общий хохоток. Что еще можно было ожидать
от них: пигмеи, они и есть пигмеи…
– Ты прах, и не постичь тебе того, что выше праха… Вся-
кую злонравную тварь я вывожу из дикого состояния не но-
жом, не кистенем, ни винчестером, но словом творческим.
Медовые речи из уст моих вынуждают млеть и терять рас-
судок не только благоверных подружек ваших, но скоро и
весь мир будет завлечен той великой идеей и станут люди,
затаив дыхание, с замиранием сердца ловить каждое мое
пастырское слово. Слушайте, слушайте, очень вниматель-
но слушайте! – дал я им установку сосредоточиться на всех
моих командах ровным повелительным голосом. Хорошо
зарекомендовавшая ранее себя гипнотическая система с эм-
пирическим кодом мысли сработала и на этот раз безотказно
и мгновенно.
– Бросьте ножи, сучары гуммозные, приказал я им власт-
но и грозно, а для острастки резко призыкнул: – Милиция!!!
Обезволенных, обезличенных, ослепленных внушаемым
страхом будто корова языком слизала всех, словно их и не
было тут вовсе: ноги в руки и айда кто куда, только топот их,
бегущих на перегонки и был слышен в отдалении…
Был ли риск для меня как для мага в той не простой, хотя
и заштатной ситуации? Конечно же был и риск не малый…
Разве магистр, будь он даже инженером магии, не
подвержен как и всякий иной человек инстинктивной
нервозности? Дрогни мой голос, утрать динамизм вну-
шаемые мои слова, прояви я свою профессиональную во-
левую неподготовленность и объект моих трудов враз бы
обратился против меня и я мог стать жертвою тех, кого не
смог укротить.
347
Покушения на мою жизнь и свободу сопровождали меня
во все времена: и по поводу и без всякого повода, словно по
заклятым наущениям самой мегеры. Обрушивались они
на меня, видимо, за то, что став господином самого себя и
овладев особыми гиперфизическими свойствами разума, я
пользовался по своему усмотрению силами дикой природы,
чтобы влиять своей идейной волей на жизнь других людей и
на течение событий в стране…
Как на боксерском ринге один за одним сыпал на меня
градом удары хозяин природы, входя в клинч и нанося их и
слева, и справа, и сверху и снизу: и все норовя угодить то в
скулу, то поддых, то ниже пояса – в пах, а то и ломиком по
голове, – знай себе, только поспевай уворачиваться…
Откомандировали нас с приятелем по разнарядке
«сверху» в конце лета с производства, где мы работали сле-
сарями по ремонту вагонов убирать хлеб в один подшефный
совхоз на целине и что же? Не обошлось и здесь без приклю-
чений.
Приехав в означенный в командировочном удостовере-
нии пункт назначения, мы зашли в контору совхоза и по-
лучив там направление на работу, отправились на попутной
машине в распоряжение бригадира, соответствующей на-
шей разнарядке полеводческой бригады.
Стан этой бригады располагался на крутом берегу степ-
ной речушки. Речка не речка, а так себе пересыхающий во-
доемчик, след большой воды. Чередуясь по всей своей длине
то глубоководными ямами, то оголенным илистым дном,
она рассекала необъятную степь целины причудливыми
своими изгибами, петляя полукольцами. На одном из таких
зигзагов и находилась та бригада. С десяток передвижных
вагончиков, поставленных в ряд, да высившийся рядом дей-
ствующий мехток и вокруг него по всему периметру полуо-
стровка стояла беспорядочно разбросанная сельхозтехника:
зерновые комбайны, трактора, плуги, сеялки и автомаши-
ны, в общем обычная картина совхозной бесхозяйственно-
сти составляла и определяла весь облик бригады.
348
По приезду туда, нам отвели место в общежитии, на-
кормили бесплатно под черный список и предложили после
ужина отдохнуть с дороги, да ознакомиться с новой обста-
новкой. Время уже было вечернее и рабочие бригады кто
как мог проводил свой досуг. Одни смотрели под открытым
небом бесплатную демонстрацию фильма, другие кучкова-
лись возле палаточного городка студентов…
Нас в первую очередь конечно заинтересовала студен-
ческая молодежь. Захотелось узнать, откуда они: из какой
фирмы из какого города.
– Откуда девчонки? – вместо приветствия обратился мой
приятель к тусующимся на «пятачке» студенткам.
– А вы что не знаете? – удивились капризно те.
– Мы новенькие здесь, мы пришли чтоб подружиться с
вами понемногу,
развеял я их подозрительность, включаясь исподволь в
беседу.
– А вы огневые видать ребята! А то здесь такая скукачи-
ща кругом, одни мужланы грубые. Понапьются вина и на-
чинают хамить и приставать к нам, хоть не выходи вечером
никуда.
– Придется их образумить, – бросил я реплику вскользь.
– Бригадир тоже их предупреждал, мы ему жаловались,
пока начальство здесь – смирные, тише воды, ниже травы,
а как уедут, так они еще наглее становятся – хватают как
церберы…
– Друг мой – магистр! Убеждать умеет людей и церберов
укрощает, не волнуйтесь! – стал успокаивать их мой това-
рищ…
– И вправду, смотрите, все те забулдыги пьяные, что хо-
рохорились только что около нас, сразу отвалили восвояси,
как увидели, что вы подошли к нам, – заметила одна из них,
указывая на покачивающиеся тени удаляющихся людей.
Дружба женщины всегда завоевывается благородными
поступками мужчин, а благосклонность ее – поэтичным,
красивым и умным словом. Женщины вообще глубоко эмо-
349
циональные натуры от рождения, особенно в юном возрасте,
открыто проявляются их утонченные порывы души…
Увлекшись вдохновенной беседой с девчатами о звездах и
мирах, я как то не заметил подкравшегося ко мне сзади воору-
женного монтировкой маньяка, который так меня звезданул
по черепку, что аж в глазах у меня потемнело… Интуитивно
развернувшись круто к нему, я так смачно врезал того бин-
дюжника между глаз, что он, бедный, распластавшись ласточ-
кой в воздухе трупом шмякнулся оземь, потеряв сознание.
В неистовой ярости я напустился на его дружков, сооб-
ражавших на троих поодаль у комбайна.
– Заберите, гады, своего вонючего тракториста-маши-
ниста широкого профиля, чтобы он не стал навсегда самого
узкого профиля…
– А за что ты его так пришиб, хозяин, – спросили меня
подбежавшие люди.
– По голове меня, стерва, железякою сзади хватил. Хо-
рошо, что я среагировал вовремя, уклониться успел по при-
вычке – вскользь срикошетило, – держась за голову рукой,
негодуя, пояснил я им свои действия.
– Вот подлец неугомонный, как напьется бузы, так обяза-
тельно что-нибудь и выкинет, а трезвый, что теленок, и цы-
пленка не обидит, в общем золотой человек, – приводя беднягу
в чувства, разглагольствовали его сотоварищи, собутыльники.
После их ухода девчата, обработав мою рану йодом и
перевязав голову бинтом, сославшись на поздний час, разо-
шлись на ночлег, и нам ничего не оставалось как последо-
вать их примеру.
Едва мы улеглись на своих нарах, как врывается к нам в
вагончик дружок маньяка, вооруженный ножом, и с порога
остервенело грозит в мой адрес.
– Где этот сучий потрах, который дружка моего урабо-
тал! Я кровь ему пущу, хара-кири сейчас сделаю!
– Уймись, парень! Спрячь свой ржавый финаг, – стал вы-
проваживать его мой мюрид, – магистр сейчас не в духе, он
махом превратить тебя в барбоса…
350
– Какой там еще супостат – мазурик так злобно по сучьи
лается? – спросил я его, поднимаясь с нар.
– Да вот тут еще один псих, друган того придурка при-
шел с тобой расчитаться, – ответил он.
Я слез с нар и пошел навстречу ворвавшийся бестии, на-
пряженно вперив в него свой взгляд.
– Назад! Назад! Назад! – стал я отдавать команду без-
умцу, все ближе и ближе к нему подступая. Когда же рас-
стояние между нами сократилось до полуметра, он нервно
дернулся, выронил нож из выставленной вперед онемевшей
вдруг руки, боязливо начал пятится назад.
– Пошел! Пошел! Вон в свою конуру, мразь, – стал вы-
дворять я его за дверь, указывая ему место в углу каморки. –
Лежать! Лежать! Здесь твое место, шелудивый пес!
Безоговорочно приняв на себя внушенную мной роль,
подражая всем повадкам собаки, он послушно лег у моих
ног, свернувшись колачиком…
«– И тявкал и скулил, и взывал залихватской тоской
остолопа всю ночь твой пленник, маэстро. До самого рассве-
та не давал никому спать»…
– А что ж ты его, братец, не наштурнул из сеней? – спро-
сил я в ответ на жалобу своего ассистента.
– Какой там «турнуть», оскалясь рычит и овчаром кида-
ется на всех, норовя, паскуда, всякого цапнуть, кто к нему
приблизится.
– Когда же он утихомирился, я крепко спал, общаясь с
Богом, и ничего не слышал?
– По утрянке, как только заиграло радио, так и слинял
наш герой, вытрезвясь за ночь.
Нет, ты не прав приятель, его невменяемость не времен-
на, а повседневная спутница, как у всех людей нечестивых,
людей инертных, бесхарактерных, легко поддающихся про-
стому внушению, которыми можно управлять, что элек-
тронной побрякушкой, даже командой по радио… Что взять
со всех этих животных! Одни из них – те, кто из разгульно-
забубенных, тот прожигает свою жизнь в вечном пьянстве и
351
дебоше; другие же, кто осторожен и скраден – живут тихо,
как мыши, со статусом вечного пенсионера. Ведь все без-
божники – сплошь смутноголовые лунатики с обрезанным
сердцем…
– Ну их к черту, маэстро! Стоит ли из за этих ахламонов
так омрачатся, – стал успокаивать меня мюрид, стараясь
перевести наш разговор на другую тему, хорошо зная, какое
роковое воздействие оказывает на окружающих мое негодо-
вание, – лучше скажи-ка мне, о чем это ты беседуешь с Богом
во сне и на каком таком языке: тобой освоено их немало!..
– С Богом не беседуют, мой друг! Перед Богом держат от-
вет за все свои прегрешения в муках разума и с терзанием в
сердце…
– Самобичевание, я думаю, тут не к чему, коль бог всеми-
лостив и всепрощающ…
– Да, это так, но муки разума и терзания духа – главные
компоненты всей составляющей на пути к самосовершен-
ствованию личности.
Только для того, чтобы в нашей стране просто выжить –
и то человеку необходимо и лекарем отменным быть, чтоб
не заболеть и не окочуриться из-за какого-нибудь пустяка
(врачи наши – сплошь двоишники) и великим шахматистом
по жизни быть, чтобы уметь наперед просчитать каждый
свой шаг в сложной ситуации; и приличным бойцом, чтобы
в случае чего, он мог бы увернутся и сдачи дать в ответ.
А тому, кто имеет дерзновение зажечь глаголом сердца
бездушных людей, кто дерзнул постичь непостижимое, до-
стичь недостижимого, нужно многое испытать, многое пре-
одолеть, от многого отказаться и многим пренебречь. Надо
ощутить себя ребенком, брошенным под забором, и юношей,
заблудившимся в дебрях страстей, и мужем, вступившим в
битву со временем, и старцем, отвечающим за судьбу своих
близких; надо испытать чувство аскета-отшельника, уеди-
нившегося в келье, и преступника, изнывающего в тюрьме,
и ученого, зарывающегося в книги, и невежды, бредущего
во мраке дня и ночи; надо увидеть себя бедняком в горечи и
352
смиренье, и богачем в вожделении и страхе, поэтом в тумане
грез и сиянье радости, – надо изведать критически предель-
ные состояния души и тела человека, терпящего бедствие
и находящегося на грани между жизнью и смертью, когда
компенсаторные усилия всего существа заставляют метаться
угасающее сознание в поисках путей к спасению, задейство-
вав для этой цели экстремальный разум, ранее бездействую-
щий, чтобы в коллизиях духа преисполниться ясности…
Но даже и тогда – без божьей помощи – не познать и не
достичь всего желанного – не найти, не создать вакцины от
пороков и заблуждений человеческих, – без божьего про-
мысла не склонить к покаянию, не заставить хором запла-
кать этот шалый взбесившийся сброд, не поставить мир с го-
ловы на ноги.
Белую «розу» с черной «жабой» я хочу на земле навсегда
развенчать…
СЛЕД ВОДЫ
Ложный свет увлекает в темень
Муза распята на кресте,
Я ни с этими и ни с теми,
Потому что как эти – те!
Игорь Северянин
Поставив крест на все рабочее движение как малоэф-
фективный метод борьбы с режимом коммунистов, я вскоре
прервал свою «командировку целинную» и вернулся в город,
чтобы продолжить схватку с властью уже на более высоком
уровне. Воистину, чтобы узреть божественный свет, нужно
пройти через тьму житейских невзгод. Мое хождение в на-
род было вроде того самого большого следа воды от вешнего
половодья, зигзагами удач прорываюшийся по засушливой
безжизненной степи, зачастую пролегаюшего подле стано-
вищ бездушных временщиков, для которых благодатная
353
влага естественного оазиса никогда не была чудным боже-
ственным даром природы, который надо всячески оберегать
и всемерно лелеять, а являясь всего лишь неизбывной вто-
ростепенной стихией для обслуживания их вялотекущей
неупорядоченной жизнедеятельности.
Приученные за многие десятилетия с помощью кнута и
пряника к беспрекословному повиновению властям, как же
могли они, простые рабочие оказать мне достойную помощь
в этом великом деле.
Многолетние мои наблюдения над всем их образом
жизни убеждали меня основательно в том, что никакой
диктатуры пролетариата, никакой гегемонии рабочего
класса никогда и нигде не было у нас и в помине, а были
и есть одни лишь досужие домыслы коммунистических
пропагандистов-идеологов, утверждающие всюду об его
единственно организующей и движущей силе в обществе,
ведущей к прогрессу и процветанию страны.
Называя своих рабов истинными хозяевами великой
державы, мафиозные трутни партноменклатуры давно при-
брали к своим рукам всю власть в стране и все богатства
страны – преспокойненько царствуют себе в удовольствие,
да царствуют. Тогда как их сограждане, «возлюбленные»
ими трудящиеся – сплошь голь перекатная: перебиваются с
хлеба на воду. За день бедняги так навкалываются, что и по-
мышлять- то о чем- то ином кроме своих бытовых неурядиц
им просто некогда. Заводные автоматы, а не люди; живые
предметы, а не личности. Сама жизнь подсказывала мне на
каждом шагу, что рушить пирамиду антинародной власти
надо было начинать не с ее железобетонного фундамента,
глубоко упрятанного под землей, а с внутреннего опорного
каркаса. Главной же несущей конструкцией всего монолита
государственной иерархии были люди, стоящие по своему
статусу над рабочими.
Поголовно хоть и партийные, они в большинстве своем
вступали в компартию не по идейному своему убеждению,
а ради карьеры и улучшения своего материального поло-
354
жения. Их многочисленный корпус имел вполне реальную
силу по воздействию на рабочие низы и даже мог в какой- то
степени влиять на верха партноменклатуры.
Командиры производств, вся техническая интеллиген-
ция, включая сюда интеллектуальную элиту администра-
тивно – управленческого аппарата – составляли эту значи-
тельную, по своему потенциалу, прослойку общества.
Более менее окультуренные, люди этого сословия спо-
собны были по сравнению с рабочими, хотя бы к здравому
рассуждению, а некоторые из них и подвергнуть уничижи-
тельной критике курс «развитого социализма» и многие по-
стулаты идеологических догмат, правда, только у себя на
кухне. Вот им то и надо было подать пример саможертвен-
ности и помочь развить в их сердцах мятежный дух, чтобы
они могли с поднятой головой защищать свои убеждения и
свое человеческое достоинство.
Не беда, что я не был вхож в круг этих людей, что у меня
не было к тому проходных документов и связей: ни партби-
лета, ни диплома об окончании ВУЗа, ни «мохнатой лапы»
сверху. Зато по всем статьям жизни – я был самодостаточен:
молод, спортивен, начитан – обаятелен чертовски!
С обновленной верой я чувствовал себя, как голубь в небе
с отращенными заново, после дерг, крыльями…
Конечно, обладая запредельными своими возможностя-
ми, я мог бы и сам достичь поставленной цели, не домогаясь
расположения тех и других. Участь коммунизма давно была
предрешена на небесах: оттого что коммунисты извратили
свой путь на земле; оттого что все мысли и помышления
сердца их были зло во всякое время.
В мои планы входило как первоочередная задача, немно-
го облегчающая мою апостольскую ношу, вовлечение в мо-
ральную ответственность всех граждан страны за содеянное
зло, потому что у оскверненных и неверных – все нечисто:
осквернены в них и ум и совесть. И они должны были ис-
купить тяжелейший грех нации своим непосредственным
участием в искоренении этого греха, пройдя духовное са-
355
моочищение через жестокие испытания. В муках страданий
души и тела им надо было вымолить божье прощение за кро-
вожадность свою, растленье и алчность.
Удел страстотерпца, добровольно взятого на себя, я нес
безропотно, особенно не рекламируя свои возможности мага,
а демонстрируя их только в крайних случаях, когда была в
том крайняя необходимость.
Я был тем, кто умел творить добро и делать зло на уровне
сингулярности; я был счастливым обладателем защитной и
агрессивной магии, – обладателем тех скрытых знаний из
неписаных законов, что действуют повсюду в мире…
По прибытию с целины, осознавая необходимость иметь
высшее образование для продолжения более успешной
борьбы с диктатурой, я сдал экстерном экзамены по пол-
ной школьной программе и, получив аттестат зрелости с
отличием, поступил в технический и гуманитарный ВУЗы
одновременно: в первый – по подлиннику, во второй – по
дубликату.
Самообразование пошло мне в прок. Один из экзамена-
торов не без удовлетворения отметил: – У вас, Терновцев,
наверное в голове микрокомпьютер устроен! Отвечаете на
вопросы слово в слово, будто с книги считываете.
– Да ответил я без ложной скромности. – Веды, Библию
и Коран я знаю почти что наизусть, уж не говоря о поэзии
многих классиков и лермонтовской прозе тоже, она сродни
самой высокой поэзии…
Студенческая «зачетка» сама по себе мало говорящая о
профессиональной подготовке ее обладателя, тем не ме-
нее, хоть и с трудом, но мне удалось все-таки с ее помощью
пробить брешь в номенклатурной стене бюрократической
пирамиды и устроиться ревизором облфинотдела. Конеч-
но же не профессионализм был главным критерием отбора
на чиновничью должность, а чинопочитание претендента и
умение стать своим человеком в той среде, с кем должен был
вместе работать, умение хранить тайну тех, кто будет завя-
зан с ним круговою порукой…
356
В этом мнении я утвердился довольно скоро, как только
мне пришлось окунуться в тот «омут» казенщины…
В адрес КРУ вскоре поступило анонимное письмо, в ко-
тором излагались во всех подробностях факты крупных хи-
щений госсобственности руководством одного из хозяйств
области.
Фигурировали в нем обычные жульнические махина-
ции с общественным скотом. Разбазаренное поголовье было
списано на стихийное бедствие. Благом для жуликов обер-
нулось наводнение, захватившее тот район.
Мне дано было задание выехать на место и произвести
там доскональную проверку голословных фактов доноса на
документальной основе, то есть я обязан был «отобрать» объ-
яснительные у всех тех должностных лиц, кто упоминался
доносчиком по тому делу, и тех, кто был задействован в том
хищении по принуждению, выполняя приказ своего началь-
ства и не был заинтересован в его сокрытии или утаении всех
деталей по существу вопроса. Сопоставляя объяснения тех и
других с учетными данными бухгалтерских документов, я
должен был все это отразить в акте производственной про-
верки с соответствующими выводами…
По прибытию в хозяйство, я начал расследование «сиг-
нала» с центральной фигуры действия: главного бухгалтера
хозяйства.
Открываю дверь кабинета – за конторским столом сидит
человек почтенного возраста с азиатским обличьем.
– Можно к вам в гости, аксакал? – учтиво cпросил я раз-
решение войти.
– Пожалыйста, входитэ, джигит, если ест к нам дел, – с
тюрским акцентом в речи, вежливо разрешил он войти.
– Ассоломалейкум! – по- тюркски поздоровался я с ним
и сдержанно добавил. -Я к вам в гости из облфо, оттуда без
дела никого не навещают.
– Валейкумассолом! Достопоштэний! – выходя из-за сво-
его стола и протягивая мне навстречу руку для рукопожа-
тия, ответствовал он.
357
Я представился, показал ему свое служебное удостове-
рение и объяснил причину своего приезда в их края.
– Аноним? Вай, вай, вай! – в шутку удивился он. – Ано-
ним – сволош! Стукаш – обиженный шеловек… Псем луди
не угождаиш. К шорту ево! – махнул он рукой брезгливо. –
Луще скажи: доехал нишево?
– В норме, – утвердительно кивнул я.
– И где становился? Гостиниц?
– Да.
– Наверний голодный как волка? Нишаво, скоро обеды –
пойдем нащ дом, кунак будеш: бешпармак кушайм, арака
кушайм! Потом дел! Дела – подождейт! – шутливо заключил
он.
– Я сыт. Чай в столовой недавно пил, а водку я не пью, –
заколебался я на его приглашение.
– Многийя нелизя: мал-мал можни. Шеловек отличает-
ся от скот, тем ичто мислит, говорийт, пиет вина… Ти азиат!
Тюркский языка хорошо знайш – молодес, – похвалил он
меня. – А традиций наша не знаеше? – удивленно поглядел
он на меня…
– Грех не знать! Я в детстве в горном ауле жил…
– Корошо! Аксакал не бойс, аксакал не подведейт! Псе
отлишний будийт, джаным, душа мойя!
Далее он продолжал вести психологическую обработку
уже на своем родном языке: – «Ты очень начитанный, все-
сторонне развитый человек, но молодой и неопытный! Всех
хитростей жизни еще не знаешь, а я знаю!» – горделиво
объявил он. – «Богатый жизненный опыт имею! И войну, и
сталинские лагеря прошел и тридцать лет бухгалтером про-
работал… Мотай себе на ус. Ни в одной, самой умной книге
мира нет того, что по секрету тебе открою»… Наступил обед
и мы отправились с ним к нему в гости.
– У тебя какой оклад, сынок?
– Сто рублей.
– Маловато… Но ты один – тебе легче, а у меня оклад –
девяносто рублей и большая семья. Приходится крутить-
358
ся, – начал он разговор издалека, когда мы обедали с ним,
восседая по-азиатски на расписной кошме за достарханом с
хорошей закуской и добрым вином.
– Как же выкручиваетесь, отец? Это же копейки, что
на них можно купить, как прожить на такую мелочь це-
лой семье?
– Верно, кунак, подметил. Это десятая часть того, что
нужно любой семье для очень скромной жизни. Государ-
ство сознательно платит мизерную зарплату своим граж-
данам, подталкивая их к тому, чтобы они сами себе взяли
недостающую долю. Должны же развиваться как-то ум-
ственные способности наших людей. Это как бы негласная
профилактика от застоя и лености ума в государственном
масштабе. Недаром же у нас в стране больше чем в других
странах научных открытий. Немало открыто способов у
нас и как сделать деньги. И тот, кто не может вырвать своё
кровное у государства хапуги, совсем дурак как твой ано-
ним. Таких не жалко: пускай строчат по всем инстанциям,
да хрен с редкой жуют, – желчно иронизируя, съязвил он. –
Ты азиат, ты знаешь не понаслышке, что мы гостеприим-
ный народ. Древние традиции эти у нас в крови. А как я
должен их соблюдать при такой нищенской зарплате. Вы-
сокое начальство один за другим к нам частенько наведыва-
ется, попробуй их не угости, не снаряди гостинцев – одного
дня не будешь работать на должности, несмотря на свой
высокий профессионализм. Раз за разом надо барашка для
них резать, а к нему – коньяк, водку, пиво, боржоми пода-
вай! Где денег взять на все это? Компенсация этих расходов
бюджетом не предусмотрена. Вот и приходится шибко моз-
гами пораскидывать, чтобы найти лазейку к государствен-
ному карману. Конечно, государство от этого не обеднеет.
Государство наше богатое, сколько богатства добывается в
недрах нашей земли и продается за рубеж – уму непости-
жимо. И заметь, ни одним рублем государство с простым
народом никогда не поделится, а земля-то народная. Вы-
ходит государство первый мошенник и вор…
359
– Потому-то и люди у нас все воры, не воруют лишь глу-
пые и ленивые.
– Это если по советским законам судить, а если по совести
и по справедливости, то только государство – подлый обман-
щик и грабитель. И большого греха в том нет, если каждый
своё из казны заберет…
– Это будет грабеж?
– Не грабеж, а маленькая дележка!
– Вы рисковый человек, отец?
– Расчетливый риск – благородное дело!
– А не боитесь за решетку угодить?
– Я своё отбоялся: три года провоевал, два в плену, де-
сять в тюряге. Я своё отбоялся, да я особенно то и не рискую:
все хотят хорошо жить… И ревизор и следователь, и судья, и
милиция и прокурор – все хотят жить хорошо… Мы им всем
понемногу помогаем жить хорошо…
– А райком и обком как на это смотрят?
– И райкому и обкому исправно возим дань. И скажу тебе
по большому секрету – это самая надежная «крыша». Сто-
ит только «первому» поднять телефонную трубку и набрать
чей- то номер – такой переполох начинается там, куда он
позвонил… Даже у прокурора от такого звонка бывает ман-
драж в коленках и начинают поджилки трястись от страха.
Всякие проверки, всякие ревизии – одна проформа, про-
фанация… Кто, скажи мне, своих кормильцев даст в обиду.
Заруби себе на носу, сын мой, – «кормушка» великое завое-
вание Советской Системы!!! Посягающим перекрыть ее, кто
бы то он ни был, будет немедленно низвергнут в бездну…
– Разве жизнь – болото? Почтеннейший!
– Попал в воронью стаю – каркай по вороньи! Попал в ду-
хан – не веди себя как святой в церкви. Не то станешь всеоб-
щим посмешищем… Даже волк самый выносливый и самый
хитрый зверь среди зверей – и тот отбившись от стаи обре-
чен на гибель…
Ответь мне, пожалуйста, Джабраил, почему любой зверь,
самый здоровый и выдресированный, выпущенный из клет-
360
ки на волю, в природу – к своим диким сородичам – непре-
менно погибнет.
– Если честно не знаю…
– Да потому что он не обучен своими родителями элемен-
тарным законам жизни… Он не знает повадок других оби-
тателей природы, не знает как защититься от них в минуту
опасности, не знает где найти себе прокорм – ни летом, ни
зимой. Привык жить на всем готовом…
Дрессировщик обучал его одному: исправно исполнять
его муштру, за что взамен он давал и кров и пищу.
Если провести аналогию между зверем и человеком – то
можно твёрдо сказать, что дрессировщик – это советское го-
сударство, а зверь – советский гражданин. Этот «дрессиров-
щик» не учит человека как надо строить достойную жизнь,
как выживать в экстремальных условиях, учит только быть
послушным рабом, начиная с яслей и кончая институтом.
Вот почему тысячи молодых людей по своей глупости и
неопытности, ежегодно пополняют колонии и тюрьмы; как
мухи околевают там. Пропадают они и на воле в самых про-
стейших жизненных ситуациях.
Ты сирота, Джабраил, – тебя некому было обучать жиз-
ненным премудростям – перенимай мой опыт, опыт чело-
века, испытавшего всё в этой жизни. Будь всегда начеку.
Гляди на несколько шагов вперёд. Думай заранее, что будет
дальше. Просчитывай каждый свой шаг…
Современный человек – неисправимый разрушитель, он
так и не стал великим творцом земного рая, как замышлял
его Аллах…
Вошь – паразит тела, человек – паразит на теле земли…
– Как же советскому человеку не быть паразитом-
разрушителем, если Система вынуждает его воровать и по-
стоянно призывает сокрушать святыни и плевать на совесть,
пропагандируя бесстыдство и жестокость…
– Конечно, есть ещё среди людей идеалисты одиночки,
идейные шахиды такие как ты, Джабраил, защитники на-
рода, которые пытаются в мечтах своих воздвигнуть пло-
361
тину на пути золотого потока к Кормушке, не больше, чем
запруду из песка.
Система их кромсает как капусту… Жемчужину бесцен-
ную бывает булыжник разбивает без труда»…
– Что же вы посоветуете мне, ака? Какой следует акт
проверки состряпать?
– «Совет один: не должен ты дружить с неграмотным
невеждой, не должен дел вершить, что пользы не приносят…
Ты должен очень рьяно расчищать потока путь к Кормуш-
ке! Чем бойче и шире к ней поток, тем кратче будет и путь
твой к карьере, власти, деньгам, – тем скорым станет и рас-
чёт с ненавистной тебе кровавой Системой… Два зайца сразу
убьёшь!
– Это же глумление над самой идеей?.. Какой-то пара-
докс.
– Вспомни Пушкина: «И гений – парадоксов друг!!!»
Даже самое могучее дерево, обезвоженное, обессоченное –
уже не дерево, а позорный трухлявый столб!.. Истощится,
оскудеет казна и Система – труха!!!
– След вешней воды, – вставил я.
– Нет, – посуровел он, – не воды, вода – это жизнь, свя-
тое божье дарение, а комсистема – подарок дьявола, и след
её – след огнедышащего дракона, след ползучей гадины. И
в коммунизм, и из коммунизма – дорога чёрная, проклятая
дорога: слезами горя окропленная, невинной кровью оба-
грённая…
362
ВИХРИ УДАЧ
Пестреет мгла, блуждают очи.
Кровавый призрак в них глядит.
И чем ужасней сумрак ночи,
Тем ярче светоч мой горит.
Афанасий Фет
С лёгкой ли руки бывалого азиата, с его обширными свя-
зяС лёгкой ли руки бывалого азиата, с его обширными связя-
ми во власти – облегчилась моя дальнейшая жизнь; успешная
ли материализация давно надуманных мной «снов», – пре-
образили мой жизненный путь, – я не могу с уверенностью
однозначно сказать… Та полоса сплошного невезения, что
постоянно сопровождала меня наконец озарилась молниепо-
добными просветами больших и малых удач… В сопутствую-
щем мне фарте на фронтах живой действительности, конечно
же не обошлось без вмешательства посюсторонних сил, без
замолвленного за меня веского «словечка» кем-то из «силь-
ных мира сего». Не обошлось конечно же здесь и без магии
потусторонних сил: малоизведанных, но безграничных воз-
можностей алхимии мысли, отдельные формулы законов ко-
торой, я к тому времени уже тщательно исследовал и накреп-
ко заучил и мог читать на лицах незнакомых мне людей – все
побуждения, мысли, страсти… Всё это не могло не дать поло-
жительных сдвигов в моём продвижении к заветной цели…
Даже у самых идейных комммунистов-начальников, с
коими мне приходилось общаться по долгу службы, я обна-
руживал в их головах совсем не то, что они прилюдно вы-
сокопарно изрекали. Пределом их мечтаний задних мыс-
лей – всегда была одна корысть: карьера, деньги, власть. И
плевали они свысока на все коммунистические принципы,
если б не находили для себя прямую выгоду во всей этой жи-
довской идеологии. Обобществлённое имущество открывает
широкий простор для любых жульнических махинаций…
Даже чиновник средней руки, умей он чуток лишь пораски-
нуть своим умишком мог в одночасье «возвыситься».
363
Главное надо было найти надёжных и толковых людей
для исполнения какой-нибудь поверхностно-зримой идеи, а
найдя таковых, сумей он соориенировать их и нацелить, и
чтоб соблазн был велик, ведь риск для исполнителя нема-
лый… Поэтому подбираются на эту роль кадры решитель-
ные, умные и коммуникабельные. Такие люди – ценная на-
ходка для номенклатурщика. Им помогают, их защищают
до той поры, пока они шибко «не наследят или не заарта-
чатся», а потом, смотря по обстоятельствам, их или «сдают»
или «подставляют».
Не прошло и недели после моего ревизорского вояжа на
периферию, как я получаю новое задание отправляться те-
перь уже в один из районных центров области на ликвида-
цию убытков от пожара, происшедшего там в центральном
универмаге.
– Председателем комиссии назначаетесь, товарищ Тер-
новцев, поскольку убытки от пожара, по предварительным
данным, огромны и проходят по областному лимиту. Будьте
пунктуальны по всем вопросам и не давайте ни малейшего
повода хитрюгам-торгашам себя провести, а проще говоря:
околпачить, надуть… Действуйте строго по инструкции, лю-
бое отклонение от неё чревато неприятностями: обхссники
там так и шастают, так и шныряют. Богатая «пожива»: неу-
чтённого товара там на десятки миллионов рублей!..
– И обхссников включим в комиссию: им же тоже жить
хорошо хочется, сами на себя они заводить дело не станут, –
подбросил я ему идейку.
– Гениальная мыслишка! Как же мне это раньше в голову
не приходило?.. От них вечно головная боль. С ними столь-
ко всегда канители и хлопот, а тут оказывается простейшее
есть решение… Недаром же говорят, что всё гениальное всег-
да просто, – воодушевился он. – А что на этот счёт пишут ве-
ликие мыслители? Скажи-ка, эрудит!
– «Встреча с тем всегда полезна, в ком таится знаний без-
дна. Ты в беде, тебе не сладко – вмиг он скажет, в чём нехват-
ка, но оступился он и полетел – никто ведь и не взглянет…»
364
– В последнем случае не прав твой немец… Мы ж все в
одной связке. Мы, что альпинисты, скалолазы – друзей не
бросаем в беде. Другое дело, когда угроза от одного исходит
всем, кто с ним повязан… Общий интерес соблюсти – вот
главная задача…
– Постараюсь оправдать Ваше доверие, Ефим Матвее-
вич, – обнадёжил я его.
– Смотри не подведи! Сам понимаешь – поручился за тебя
перед шефом, хоть ты и не член партии и даже не комсомо-
лец. Вижу, хваткий ты парень – чётко и гибко сработал с
нацкадрами при проверке в совхозе: «и волки сыты и овцы
целы…»
– Всё будет и здесь как надо! Приедете, сами увидите…
– Через пару деньков поджидай! Вот управлюсь с текуч-
кой, со всей бумажной волокитой и прикачу тебе на подмо-
гу. Может надо будет что, где подсказать, а может поругать…
Опыта у тебя ж ещё нет. Тем не менее ответственность вся на
тебе! Я буду в роли наблюдателя, консультанта, так сказать…
– Практичный совет знающего человека не заменит
книжная мудрость и великих философов, – бросил я ему
«леща», польстив его самолюбию.
– Не скажи! Книжная мудрость в нашем деле не поме-
ха, а ценное подспорье! Сообразительность вырабатывает!
Практики шаблонно работают, по накатанным схемам, лег-
ко отслеживаемым, а теоретик так может завернуть, так мо-
жет закрутить, что у проверяющего мозги свихнутся, – так
может сработать, что и комар носа не подточит.
– Суха теория везде, а древо жизни пышно зеленеет…
– Вот именно, что зеленеет и манит к себе. Каждый
урвать с него что-нибудь хочет. Смотри в оба – желающих
поживиться там будет немало. Будь жёстче и не дай себя об-
лапошить…
– С Вашей-то помощью всё будет окей, гарантирую…
– Вижу, вижу, что не ошибся в своём выборе. Удачи тебе,
Терновцев, – напутствовал он меня в конце наводящего ин-
структажа.
365
– Удачи нам с Вами, Ефим Матвеевич, – поправил я его,
недвусмысленно намекая о причитающейся ему солидной
презентации от того «жирного пирога», что спёкся на по-
жаре…
С комфортом на поезде я доехал до станции означен-
ной в командировке.
Выйдя из вагона, я был приятно удивлён, меня уже
поджидала одна импозантная женщина..
– Товарищ, Вы Терновцев Евгений Порфирьевич? –
обратилась она ко мне, когда я поравнялся с ней, сойдя
только с поезда.
– Терновцев собственной персоной, к Вашим услугам,
миледи, – ответил я и галантно поклонился, приветствуя.
– Здравствуйте! Мне поручено встретить Вас, Евгений
Порфирьевич! Я – старший товаровед райпотребсоюза Ко-
лоскова Дарья Николаевна…
– К чему такая официальность, мы ж с Вами одни, а
не на приёме в обкоме, Дашенька – Душенька? Какое поэ-
тичное созвучие…
– Я нахожусь на службе, при исполнении своих обязан-
ностей, – сухо известила она и вполголоса добавила: «Это
только кажется, что мы здесь одни, каждый столб здесь
имеет глаза и уши…»
– Мы неизвестны, но нас узнают…
– Да нет, про Вас я ничего не знала. Я ждала солидного
чинушу, брюзгу, а вы такой милый… и совсем ещё юный…
– Как же тогда Вы так сразу и узнали меня, если у Вас
обо мне не было никакой информации…
– Вы какой-то особенный, и по одежде и по виду…
– Что урод?..
– Напротив – красавец! Блеск Ваших глаз обжигает
душу… Взгляд Ваш какой-то сверкающий, искромётный…
Мне просто захотелось с Вами поговорить, к тому ж был
повод…
– Повод у Вас был и на этом чёрном лимузине с шиком
прокатиться… Насколько мне известно такая шикарная
366
роскошь персонально старшему товароведу не полагается? –
подходя к поджидавшей нас машине, подытожил я.
– Куда нам, председатель коопторга и тот ездит на своей об-
шарпанной машинёшке, – уже сидя в машине, ответила она.
– Может прибедняется ваш председатель, наводит тень
на плетень?..
– Нисколько! Он очень добрый человек и у него большая
семья… А оклад чуть больше моего. Он за эти дни так осунул-
ся и постарел, что не узнать… Страшно переживает он этот
пожар, а был такой жизнелюб и сразу так переменился…
– Да жаль беднягу. Только зачем себя изводить – горю
этим не поможешь…
– И предисполкома тоже самое ему говорит, вот и свою ма-
шину за Вами прислал… От Вас многое зависит… в его судьбе…
– Я не бог, а всего на всего государственный служащий,
исполнитель директив, инструкций…
– Объективным если быть…
– Вы хотите сказать, закон, что дышло, куда направишь,
туда и вышло?
– Отчасти может и так, но я же не призываю Вас что-либо
нарушать, а хотелось бы только одного, чтоб Вы вошли в
наше положение… и не судили о нас строго. Вы же добрый и
умный человек…
– Откуда Вы это взяли? На лице – написано? По глазам
читаете все побуждения, мысли, страсти?
– Нет, здравый смысл подсказывает: на такое крупное
дело глупых юнцов не посылают, будь у Вас в самом ЦК вы-
сокие покровители…
– Логично рассуждаете… Законы логики неумолимы…
Но многое будет зависеть и от членов комиссии. Я же со сво-
ей стороны постараюсь оправдать Ваши надежды, Дашень-
ка – Душенька…
– Члены комиссии, Евгений Порфирьевич, во всём будут
с Вами солидарны, – поспешно, заговорщецки шепотом про-
говорила она, когда мы, выйдя из машины, поднимались по
лестнице в кабинет председателя.
367
В кабинете грузный человек с усталым лицом, выйдя
мне навстречу, поздоровался за руку и сразу же стал пред-
ставлять находившихся там всех кандидатов в члены ко-
миссии, перечисляя их по фамилии и должности...
– Осталось лишь согласовать с Вами по каждой канди-
датуре,.. если не будет возражений, отводов – издадим при-
каз – и за дело!.. Вы согласны? – обратился он ко мне.
Я взял список, бегло пробежал глазами, и не найдя в нём
«обэхэсника», высказал своё особое мнение:
– Товароведы, контролёры, депутаты – это хорошо, но в
этом списке недостаёт представителя от ОБХСС. Я понимаю,
они люди занятые и всё же, их членство в комиссии вызва-
но необходимостью застраховать в будущем каждого члена
комиссии от всевозможных подозрений, да и мне самому
«кошмарные сны», знаете, ни к чему...
– Спасибо за дельную подсказку, товарищ Терновцев, а
заняты они, не заняты: предисполкома их просто обяжет и
всё тут… А потом я и сам с ними потолкую – лишь бы акты
подписывали. Постоянное их присутствие, я думаю, и не
обязательно… Мы сами с усами – и без них управимся. Люди
наши опытные, надёжные, проверенные...
Когда члены комиссии, получив наставления по плану
проведения предстоящей работы, покинули кабинет и мы
остались с ним с глазу на глаз, я в фамильярной форме вы-
сказал ему свою озабоченность личного характера:
– Иван Кузьмич, дорогой, ко мне на днях приезжает мой
шеф с проверкой – как здесь у нас идут дела? Надо бы как
подобает встретить высокого гостя…
– Обижаете, Евгений Порфирьевич! Банкет закатим!
Пусть приезжает!.. Мы о Вашем житье-бытье здесь у нас всё
уже продумали… Дачный особняк в живописном месте от-
сняли и всё, что для высоких гостей нужно… всё, всё пред-
усмотрели. Не в гостинице же Вам ютиться, ей-богу, чтоб
вдобавок ко всяким неудобствам гостиничным, да ещё не
хватало чтоб на Вас все глаза таращили…
368
Поистратились малость, конечно, но гостеприимство
для нас выше всего, не первый год работаем на должности в
торговле. Традиция – святое дело! Не нами это заведено, не
нам и нарушать…
– Авансом отблагодарите Вы – конечным результатом
ответим мы. Или как там в торговле на этот счёт говорят: ты
мне – я тебе…
– С понимающими деловыми людьми легко договорить-
ся, не то что с человеком в футляре, к которому не знаешь с
какого боку подступиться…
– А что кота за хвост тянуть? Как говорил один мой на-
ставник – все хотят хорошо жить в этом шатком мире и пра-
ведник и подлец. Разница лишь в том, что праведник сам
берёт и другим даёт, а подлец только себе, только себе: всё
хапает, да хапает ненасытно…
– Мы, Евгений Порфирьевич, не из таковых: поможете
нам из этой беды выкарабкаться – помимо аванса возблаго-
дарим щедротно.
– Добро, договорились! Значит в одной упряжке дальше
пойдём, Иван Кузьмич?!. Ваша задача реализовать неучтён-
ный товар, моя – обеспечить Вас дефицитом с документаль-
ным оформлением…
Мы ударили по рукам в знак состоявшейся сделки и при-
ступили к её осуществлению.
Через несколько дней после того соглашения, по приез-
ду моего шефа был устроен небольшой банкет с присутстви-
ем на нём красивых женщин. Иван Кузьмич на том вечере
на правах тамады попросил меня произнести первый тост в
честь встречи видного гостя. Сперва, как водится, я засвиде-
тельствовал своё почтение гостеприимным хозяевам:
Говорят, что космонавты самые смелые, самые умные
люди на свете!
Какое там, всё враки! Самые умные, самые смелые – это
торговые люди! Космонавты что? Им может быть самый по-
следний пьяница… Были ж и собаки космонавтами, почему
же пьянице не полететь. За бутылку любой из них согласит-
369
ся, а что тут особенного: напоили, накормили, замуровали в
капсулу, закинули в ракету и запустили: лети себе, булты-
хайся как дерьмо в проруби, пока не вернут на землю – вот
и всё их геройство.
А вот купец – по-настоящему молодец! Сколько надо
ума, смекалки, изворотливости, чтобы каждый день ходить
по острию лезвия и не сорваться в пропасть. Ни одному кос-
монавту такого подвига и во сне не снилось. Именно торгов-
ля двигатель прогресса, именно торговля – точный барометр
благосостояния народа. Процветает торговля – у всех жизнь
хороша, всем жить хорошо…
Польщённый Иван Кузьмич не мог удержаться, чтобы
не похвалить меня перед моим начальником: – «И где это
Вы, Ефим Матвеевич, такого вундеркинда раздобыли, на
лету всё хватает. И главное, что удивительно, наперёд всё
знает, что надо делать и как надо делать. Большой знаток он
в нашем деле. Все инструкции назубок знает: любую брешь
в них сразу находит…»
– На то мы и сидим там, наверху, чтобы молодые талан-
ты подмечать и достойные кадры из них готовить, – ответил
ему не без гордости шеф. И попутно высказался по резуль-
татам проверки нашей работы: – Работой Вашей полностью
удовлетворён, товарищи! Ехал к Вам с поучением, а ознако-
мившись со всеми делами на месте, вижу, что не грех и са-
мому у Вас поучиться. Мой ученик превзошёл все мои ожи-
дания: ученик перещеголял своего учителя. Повергли вы
меня в изумление такой благоуханной встречей, – провёл он
размашисто рукой, окинув радостным взглядом всю, окру-
жавшую его, непомерную застольную благость.»
– Расплываясь в доброжелательной улыбке, слегка опья-
нённый, он царственно обратился ко мне с полуприказом,
полупросьбой:
– Прочитай-ка нам, Евгений Порфирьевич, что-нибудь
из восточной поэзии – возвышенное, вдохновенное – у тебя
это красиво, артистично получается, уважь присутствую-
щих!..
370
Пристав на колено, обхватив одной рукой крутые бёдра
Дашеньки-душеньки, а другой подняв бокал с искрящимся
вином, под общие горячие аплодисменты банкетирующих,
как истый поэт, чувственно, страстно продекламировал:
«Коль есть красавица, вино, и чанга звон,
И берег над прудом ветвями осенён
Не надо лучшего, пусть мир зовётся адом
И если есть Эдем – нисколь не лучше он…»
371
Часть вторая
МИРАЖИ
Безгрешными приходим – и грешим...
Весёлыми приходим – и скорбим...
Сжигаем сердце горькими слезами,
И сходим в прах, развеяв жизнь, как дым...
Омар Хаям
Не костром удач больших и малых, а жуткой трагедией
чуть было не обернулась для меня третья моя служебная ко-
мандировка по области. И кто мне теперь поверит, что при-
чиной тому могла послужить всего-то воспылавшая, ко мне
очень странной любовью, одна юная красавица. Да и сам бы
я вряд ли поверил в такое, если б это случилось не со мной, а
с кем-то другим.
Просто наваждение какое-то, мираж, но для большей
убедительности – расскажу по порядку…
К середине октября в нашу область пожаловала бригада
ревизоров из республиканского министерства с выборочной
проверкой финансово-экономической и хозяйственной дея-
тельности одного из районов области.
Ясное дело, что местным представителям, сопрово-
ждающим эту бригаду, единогласным решением по ОБ-
ЛФО назначили именно меня, как работника успешно
проявившего себя в работе уже ранее, к тому ж владеюще-
го тюркским языком. (Они – азиаты по рождению я азиат
в поступках, в помыслах и слове). И у кого ж тогда как не
у меня была возможность с «якшаться» с ними накоротке,
чтоб в случае обнаружения и выявления ими каких-либо
серьезных нарушений, мог бы, если и не скрыть их, то хо-
тябы подкорректировать и смягчить формулировку отра-
женную в акте проверки и не дать такому громкому делу,
хода на «верх».
372
По приезду в означенный район нам отвели уютную ком-
нату в типовой гостинице, располагавшейся в центре пери-
ферийного городка.
Первый этаж здания был отведен под ресторан, на
втором – располагались спальные комнаты. Всем была
хороша гостиница, но с одним, для проживающих в ней,
неудобством: попасть в спальню на втором этаже можно
было лишь только пройдя через ресторан, поднявшись по
узкой наклонно-вертикальной лестнице с высокими обре-
шеченными перилами. Проектировщики и строители зда-
ния, видимо, учитывая состояние завсегдатаев ресторана,
предоставили им свой эдакий карт-бланш: чтобы они в
сильном подпитии могли, хоть на четвереньках вскараб-
каться наверх по крутой лестнице и не вывалиться из нее
вниз, – могли доползти в полном здравии до своей койки.
Для нормальных же людей эта лестница представляла
часто большие неудобства из-за узости прохода. На ней
нельзя было разминуться двоим, если один поднимался
наверх, а другой – спускался вниз, обязательно кто-то из
них должен был уступить путь другому и ждать, когда тот
пройдет по лестнице, освободит ее…
В первый же вечер после работы, мы всей ревизорской
ратью зашли в ресторан хорошо поужинали – обмыли,
вспрыснули шампанским начало ревизии, долго не засижи-
ваясь, часов в одиннадцать оставили ресторан и стали под-
ниматься по лестнице в свои палаты на сон грядущий. Из
учтивости к старшинству своих коллег я поднимался на-
верх последним. Только я дошел до середины лестницы как
мне навстречу идет походкой принцессы юная красавица.
Я остановился как истинный джентльмен, чтобы вернуть-
ся назад и пропустить ее, но она, поравнявшись со мной и
преградив мне дорогу, не проявила никакого желания спу-
скаться вниз.
– Красавица! – сказал я ей, – если тебе нужно вниз – я
освобождаю путь, – попятился было я немного назад, но
она не шелохнувшись стояла, как изваяние. Ну, хорошо,
373
тогда поднимись наверх – пропусти меня, а то наши уже
наверное укладываются спать… Закроются на ключ, что
мне делать тогда?
– Еще не ночь, а только вечер – поговори со мной, кра-
савец, неужели я тебе не нравлюсь ни чуточки, – игриво за-
глянула она мне в глаза и назвадась Любашей…
– Я тебя звездой назвал бы,
Я назвал бы тебя розой –
Утомила страстью чтобы,
Утолила мои грёзы…
Не грусти, что ночь беззвёздна,
Не цветут зимой цветы…
Ты прекрасней всех созвездий
Всех цветов милее ты…
Твои груди – чаши пламя,
А уста твои жасмин –
Обожги любви огнями,
Опьяни цветком весны…
Мы всего лишь искры жизни,
Миг один – и нас уж нет…
Чувства сжатые в пружину –
Не избавят мир от бед…
Ты подарок мне от Бога,
Или дьявола – презент?
Ты духовное святого,
Или грешного букет?.. –
прочитал я ей свое кодирующее заклинание…
А ты еще и прекрасный поэт!?
Нет, нет – сочинительством стихов, я давно уже не увле-
каюсь… Это просто образное, словестное сравние; так – про-
извольный экспромт: твой портрет и своё настроение, своё
отношение к тебе, я передал в обобщенно-сжатой поэтиче-
ской форме…
– Так чего же ты чураешься меня, коль тебе я мила и же-
ланна?..
374
– Ты мое васильковое слово – я навеки люблю тебя…
– Опять иронизируешь, умник, смотри у меня, – погрозила
она мне пальчиком с обидой. – Ты играешь со мной в кошки-
мышки, как с маленькой, – капризно сжала она губки…
– Шучу, Любаша, я любя, а если хочешь, то и по серьёз-
ному могу сказать тебе: Ты и жизни дороже моей для меня,
шаловливое, наивное создание, да вот беда: женатый чело-
век – невинности не пара…
– Я тоже была замужем, ну и что из того? – оживилась
она, наиграно.
– Другому кому можешь эти сказки про себя рассказы-
вать, а мне достаточно взглянуть всего разок попристаль-
ней… Потом ведь жалеть будешь об этом. Послушай, Люба,
я рождён с душой кипучею, как лава, покуда не растопиться
тверда, как камень, но плоха забава с её потоком встретиться
тебе, не расцветший северный цветок. Ты сгоришь под моим
знойным дыханием, истомлю я тебя своей бешенной лаской,
сокрушу объятьями, поцелуями выпью из тебя жизнь. А,
если изменишь мне хотя бы в мыслях – умрёшь.
– Выходит по-твоему я несмышленая девочка… ну и стра-
щай себе не верь, а я тебя все равно не пущу никуда от себя, –
прислонилась она ко мне своим огнедышащим бюстом…
– Хватит препираться! Пойдем-ка лучше, милочка… спать,
время уже позднее, люди закроются: будить их потом как-то
неловко, да у меня завтра много работы на свежую голову.
Какой из меня ревизор, если буду весь день над бумажками
клевать носом. Обстоятельно поговорим с тобой в другой раз,
а сейчас, если разрешишь, я поцелую тебя в щечку и прово-
жу до самой комнаты с пожеланием спокойной ночи, – стал я
мягко уговаривать ее «покрутить» любовь в другой раз.
– Ну, хорошо, пойдем, только, чур, больше не вредни-
чать, – она взяла меня за руку и увлекла за собой на второй
этаж, а мне казалось, что я лечу с ней на седьмое небо…
На другой день вся гостиница уже знала о нашем ночном
разговоре на лестнице и весь день только и говорили везде о
распутной девице и лопоухом ревизоре…
375
– Девка тебе сама на шею вешается, а ты бежишь от нее,
как от чумы. У тебя же лежал в кармане ключ от кабинета
заведующего райфо. Там тепло, светло и кожаный диван в
твоем распоряжении, а ты как сопливый мальчишка чита-
ешь ей стихи о любви на открытой лестнице, чтоб тебя все
видели, а потом, чтоб все тыкали нам в лицо – какие эти ре-
визоры – импонтенты жалкие. Какой ты джигит после это-
го – говорили мне коллеги с осуждением…
– Девственница она! Неужели я стал бы с ней чикаться,
если б она уже знала мужчину, – пытался я реабилитировать
себя в глазах столичных коллег, прожженных женолюбов.
– Сегодня за завтраком, когда ты еще дрых в постели
один наш знакомый говорил нам, что твоя не целованная
краля жила с его напарником и спала в их комнате все вре-
мя пока он здесь жил. А теперь, когда он уехал и не взял
ее с собой она переметнулась к тебе. Ты молодой, красивый,
умный и с завидной перспективой, что ей еще надо…
– Я женат! Зачем мне две жены?..
– Эх, нам бы твои возможности… Мы в свое время не гне-
вили. Аллаха, не нарушали его волю в ублажении женщин.
В каждую командировку имели по несколько жен и как ви-
дишь не жалеем об этом…
– Да врет все этот Ваш знакомый: морду б ему за это на-
чистить… Из зависти наговаривает… Сам, небось, к ней кли-
нья подбивал, а она его отшила…
– Ну, влюбилась с первого взгляда, что тут особенно-
го. У каждой женщины с детства есть свой идеал мужчи-
ны. Многие с ним так никогда и не встречаются, а те из них
кому повезет встретить свою половинку души тоже не всег-
да сближаются: одни от природной своей стеснительности,
другие – из гордости: ждут, когда мужчина сам ею заинте-
ресуется, – а такие как Любаша, пренебрегают всеми устоя-
ми морали для них важен результат и ради него они идут на
любую жертву и авантюру, чтобы достичь своей цели…
– Кто б она не была – отказывать ей в миге любви вели-
кий грех тем более, если она тебя сама об этом просит… Ты
376
же не хочешь нас огорчить и чтоб мы в тебе разочаровались,
тогда – будь настоящим мужчиной, обработай ее сегодня же
прекрасным образом, не роняй нашей марки, престиж реви-
зора, покажи ей свою азиатскую хватку…
– Если в море утону – знать судьба такая? – Асыкпа ба-
лам, – не утонешь! На стремнине подхватим!..
– Весь день я был сам не свой, во мне боролись два проти-
воречивых чувства: высокое духовное и низкое физическое.
В пользу первого выступала моя больная совесть с хилыми
доводами; в пользу второго – мой ожесточенный эгоизм,
подкрепляемый суровостью законов жизни – не упускать из
рук свою удачу… «Когда из тесной клетки ты отпустишь в
небо птицу – она с лазурной высоты к тебе не возвратится» –
навязчиво вертелось у меня в голове.
Судьбу Любаши я цепко держал в своих руках, незави-
симо от того была ли искренна ее любовь ко мне или же она
играла со мной в любовь с первого взгляда, руководствуясь
холодным житейским расчетам. В том и другом случае, мне
казалось, что я ничего не терял, принимая сей дар свыше…
Едва закончилось отведенное для проверки докумен-
тов время работы, как я, отказавшись от ужина (до ужина
было ли мне) заспешил на встречу с Любашей. У меня было
страстное желание поскорее увидеть ее и развеять все свои
сомнения, накопившиеся за день, которые жгли и щемили
мое сердце нещадно…
Поднимаюсь легко по лестнице и с замиранием сердца
вижу – она ждет уже меня наверху… Такая красивая стат-
ная, но уже без прежнего жара в глазах, с натянутой улыб-
кой провинциальной актрисы…
– Куда так спешишь? Боишься, что я тебя снова не
пущу?
– А что ты и сегодня собиралась меня терроризировать,
Любаша?..
– Да, собиралась, вот жду тебя…
– Подходи же ко мне я не струшу, только как бы твой пыл не
погас – на мою охладевшую душу натыкались такие не раз…
377
– Ты сегодня какой-то другой – дерзкий, желчный, – она
подошла ко мне и провела ладонью по моей щеке: – не вы-
спался что ли или тебе обо мне что-то наговорили… нехоро-
шее…
– Да, наговорили: – пробубнил я.
– Пустое, не верь им, верь, милый, мне, – поцеловала она
меня не стесняясь прохожих…
– Пойдем, Любаша, отсюда, чтобы на нас никто свои зен-
ки не пялил, а то опять люди начнут что-нибудь сочинять,
да и к тому ж мне с тобой поговорить серьезно надо. Не для
чужих ушей этот разговор будет, – обнял я ее за плечи и при-
влек к себе…
– А куда пойдем? На улице промозглый ветер, осенняя
стужа…
– Есть одно местечко: светлое, теплое, безлюдное…
– Ну, если теплое, тогда пойдем, а то я видишь как легко
одета…
Мы вышли на улицу и пошли в сторону райфо. На ули-
це было по-осеннему холодно и слякотно. Держась за руки,
прыгая через лужицы на асфальте, которые тускло высве-
чивали фонари, мы быстро добрались до заветного офиса.
Здесь я достал из кармана ключ, открыл наружную дверь и
мы пошли по длинному коридору, где в торце его и находил-
ся кабинет от которого у меня тоже был ключ. Войдя в каби-
нет и включив свет, я пригласил ее поудобней расположить-
ся на диване, а сам стал убирать со стола в шкаф отчетные
документы в картонных переплетах.
Закончив уборку, я обратился к Любаше, сидевшей на
диване поджав под себя ноги, пытаясь быстрее согреться.
А покажись-ка мне красавица в полную свою красоту –
дай насладиться моему воображению.
– Я еще не согрелась – видишь дрожу, – кокетливо по-
глядела она на меня.
– Сейчас я тебя согрею, аж жарко станет, – присел я к
ней рядом и обнял ее страстно целуя в шею, все сильнее и
сильнее прижимая ее тугие груди к себе.
378
– Отпусти, задушишь, – стана она вырываться из моих
объятий, закрывая ладонью мои губы, – Я уже согрелась…
– Ну если согрелась тогда сама раздевайся, раз была за-
мужем, чего стесняешься? Нагим телом дай полюбоваться.
На коленях дай мне отдохнуть…
– Нет не разденусь… выключи свет… я стесняюсь…
– Чего стесняешься, обладательница божественной кра-
соты, – она, потупясь растерянно молчала…
– Ну хорошо, хорошо боишься света – значит обойдемся
без стриптиза, – встал я с дивана и подошел к выключателю
и повернул его. Воцарилась кромешная темнота.
– Отойди от выключателя, а то ты еще из любопытства
возьмешь да включишь…
– Я и без света, как кошка, все вижу. В год тигра родил-
ся, да еще по-зодиаку – скорпион…
– Тигров и скорпионов – я боюсь.
– А кого ты не боишься?.…
– Тебя, красавиц, не боюсь, – захохотала она.
– Ах, так! Подошел я к ней и взял за руки.
– Оставь меня в покое.
– Почему ж ты теперь не раздеваешься? Свет я выключил
как ты просила. Ждешь, чтоб я с тебя сам снял твое опере-
ние. Так я срывать только мастер. Знаешь как у Бальмон-
та: – хочу упиться роскошным телом, хочу одежды с тебя
сорвать…
– Как же я тогда в рваной одежде в гостиницу явлюсь –
сразу девчата догадаются…
– Может ты не была замужем, тогда я не буду тебя тро-
гать…
– Нет, была, – тихо засмеялась она.
– Тогда пинай на себя!.… Я схватил ее в охапку и стал
рукой стягивать с нее панталоны…
– Милый, не сейчас, в другой раз, – умоляя просила она,
усиленно сжимаясь в комочек…
– Другого раза не будет! Или сейчас, или никогда, – со-
рвалось у меня с языка. После чего она стала понемногу рас-
379
слабляться и моя рука с ее трусиками поползла вниз уже
беспрепятственно; я с силой нажал своим коленом между ее
ног, и она невольно их раздвинула.
Тот миг совокупления был… и льдинки хруст, и вскри-
ком девушки… – и жаркая струя девственной крови обожг-
ла мужскую плоть… Целомудренная девочка!!! – Мелькнула
молнией догадка. От осознание этого – у меня внутри, как
будто всё оборвалось…
Что ж ты наделала, голубушка моя ненаглядная, святое
в жертву мне принесла… Зачем меня обманывала?
– Это тебе мой сюрприз за твоё обаяние…
– Но я же мог от неожиданности умереть у тебя на груди:
разрыв сердца и все тут…
– От этого не умирают… Ты молодой, здоровый, сильный.
Выдержал же, не умер.
– Заикой мог остаться навсегда, тогда б ты сразу разлю-
била, а я бы этого не вынес…
– Я тебя всякого буду любить до конца своих дней, лю-
бимый, – она взяла меня обеими руками за голову и стала
безумно целовать, не давая мне больше ничего говорить…
Когда поздно ночью, под самое утро мы возвращались в
гостиницу она вдруг, как бы очнулась от моих волшебных
чар и с холодной трезвостью потребовала от меня: «Покажи-
ка мне свой паспорт, я хочу взглянуть на него, а то ты гово-
рил мне, что ты женат»…
– Я правду тебе сказал, Любаша, но я ведь люблю тебя
больше жизни.
– Как женат??? Зашлась она в истерике…
Долго, долго я ее уговаривал не расстраиваться по тако-
му пустяку, но она вся аж заходилась в рыданиях… Нако-
нец, немного успокоившись, она вся заплаканная попроси-
ла меня отрешенно:
– Поцелуй меня на прощание, чтобы я не расплакалась в
своей комнате, когда меня начнут расспрашивать: где я была…
Сладкие ее уста, сахарные. От обильных наших поцелу-
ев у нас обоих аж горели губы…
380
Проводив Любашу, я постучался к себе – мне открыли и
стали расспрашивать: Ну, как твои дела, джигит?..
Плохо, братья! Девочкой она была, говорил же вам так
вы не поверили мне, а какому-то негодяю поверили. Вот смо-
трите! Стал я раздеваться и ложиться спать – все в крови…
– Ах, шайтан негодный, а еще КГБешником работает со-
бака…
Только мы улеглись и вдруг стучат в дверь громко и на-
стойчиво:
– Откройте дверь – милиция!..
– Делать нечего, я встал, оделся наспех и только открыл
дверь, как на меня сразу навалились два дюжих милиционе-
ра и один в штатском. Я не сопротивлялся, знал, зачем они
по мою душу пришли…
– В чем дело? Почему вы ему надели наручники, – соско-
чив с койки вступился за меня, мой коллега Марат.
– К нам поступило заявление об изнасиловании этим ти-
пом молодой девушки.
– Какое изнасилование? Она сама не давала ему прохо-
ду – вся гостиница об этом же знает, – стал возмущаться и
другой республиканский ревизор солидного возраста Туле-
ген Утегенович… – Я сейчас же позвоню секретарю Райко-
ма партии, пусть он вам всыпит по пятое число за чинимый
произвол…
– Мы люди подневольные. У нас такая служба. Раз по-
ступило заявление – мы обязаны принять меры: доставить
подозреваемого в отделение милиции, открыть дело, произ-
вести следственные действия.
– А кто вам принес это заявление, кто его написал, – не
унимался Марат…
– Доставил заявление наш коллега из КГБ, товарищ Тле-
балдин, – указал он на сухопарого человека в штатском.
– Эй, Сартай! Это твоя работа? Бесчестный ты чело-
век! Вчера нам с Маратом сам же говорил, что она слаба
на передок, ветреница – стал укорять КГБешника старый
ревизор.
381
– Аксакал! За этим антисоветчиком давно преступный
след тянется, да он все время ловко уходил от наказания,
но вот наконец угодил в наши сети… теперь не выкрутится.
Обеспечен ему карачун…
– На другой день, пока я находился в кутузке, где меня
допрашивал следователь с КГБешником, мои коллеги пош-
ли с ходатайством за меня на прием к первому секретарю
райкома – полноправному хозяину района.
– Что там у вас стряслось, аксакал? – обратился секре-
тарь райкома к старшему ревизору.
– Произвол чинят ваши люди – работать не дают, забра-
ли ведущего специалиста в милицию по пустяку.
– Помню вы мне звонили… Успокойтесь, товарищи, сей-
час разберемся: он вызвал секретаршу и властно приказал
ей: – «Срочно пригласите начальника милиции и прокурора…
Через несколько минут оба «приглашенных» уже стояли
чуть ли не по стойке смирно перед хозяином района.
– Прошу вас, товарищи, срочно разобраться с этим пар-
нем, которого вы ночью взяли. Долго не тяните резину наши
уважаемые гости из. министерства возмущены бестактно-
стью ваших спецслужб. Действия, ваших подчиненных со-
рвали в районе работу министерской ревизии. Знаете чем
это пахнет, если это дойдет до обкома…
– Мы думаем, что это какое-то недоразумение, – в один
голос заявили начальники спецслужб.
– Моя помощница уже побеседовала с девицей, а сейчас
беседует с. парнем… Все образумится до следующего утра
можете на меня положиться, товарищи, – обратился проку-
рор к моим коллегам…
– Я лично сам прослежу за ходом следствия, – пообещал
и начальник милиции.
– Что там за девица такая глупая: то вешается на шею, то
заявление пишет в милицию, – выразил свое недоразумение
секретарь…
– Она думала, что он холостой, а как узнала, что женат…
Хотя девица, что надо – кровь с молоком, – я бы своих пол-
382
ковничьих погон не пожалел, если б мне подвернулся такой
же случай, – с восхищением высказался начальник мили-
ции…
– Джигит наш – мечта не только девиц, это же ходячая
энциклопедия и не только в ревизорском деле. К тому ж хо-
роший спортсмен и языки многие знает. Вот Сартай Тлебал-
дин из КГБ к нему и прицепился. Его после армии сразу в
КГБ, в разведку приглашали работать, а он отказался туда
идти по своим идейным убеждениям, – кратко обрисовал
мой портрет старший ревизор.
– Да и моя помощница как увидела его в окошко проку-
ратуры возле гостиницы, так о нем с секретаршей весь день
прошушукались… Уж она-то точно его на свободу вытащит,
чтобы отомстить сопернице…
– Обо всем мне завтра утром доложите, а сейчас идите и
делайте так, как надо, – напутствовал секретарь: прокурора
и начальника милиции.
После допроса следователя и проведенной экспертизы,
ко мне в камеру плавно вошла миловидная прокурорша,
очаровательнейшая молодая женщина, источавшая собой
благоуханную волну аромата, тепла и света от цветущего
луга или сада… В руке она держала мою объяснительную за-
писку…
– Что это вы тут пишите, юноша, – стала она мне говорить
напевным грудным голосом, – объяснительная без перечис-
ления фактов – это пустышка, клочок бумажки, каким бы
роскошным слогом вы ее не написали – это же не послание
даме сердца, а оправдательный документ. Даже коряво на-
писанная грубая правда земли с перечислением конкретных
фактов и та может еще вас спасти.В ее заявлении отражены
все картинки ваших интимных с ней отношений, все там за-
фиксировано подробнейшим образом. Вам надо только под-
твердить эти показания, но изложить их следует так, чтобы
они были в вашу пользу, – и вы на свободе!..
– Вот вам бумага, ручка – садитесь и пишите: в выраже-
ния не стесняйтесь…
383
Новое свое объяснение я написал уже с учетом всех ее
поправок и пожеланий, полностью доверяясь ее доброжела-
тельности ко мне и полагаясь на ее профессиональное чутье…
Когда я закончил писать, она взяла мое письмотворче-
ство и бегло пробежала глазами по тексту, и найдя там пол-
ное соответствие с ее установкой, она ревностно усмехнулась
и немного смутясь сказала:
– А вы, я вижу, мальчик не промах – есть в вас какая-то
непостижимая притягательная сила, совмещающая в себе
и злую волю бессмертного демона и непомерную боль смер-
тельно раненого ангела…
– Я – просто человек, наделенный Богом определенным
качеством. Ищу я в этом мире сочетание прекрасного и тай-
ного как сон, но, к сожалению, вечно сталкиваюсь с грубоз-
римой жестокой действительностью… ….
– Благодарите Бога, что судьба свела вас здесь со мной,
не то раскрутили бы вам на полную катушку, и это было б
такой явью, что и врагу своему не пожелаешь…
– Вы мой ангел-спаситель, посланный Богом… Я буду всю
свою жизнь благодарить вас за свое спасение. Я стану вос-
певать всем существом поэта свою неразделенную любовь-
мечту к прекрасной и благородной даме как вы…
– Коль вы поэт, то прочтите мне на прощанье что-нибудь
душещипательное, чтобы надолго запало в душу и бередило
ее своим сладостным и сумасбродным чувством, – как па-
мять мне о вас, заточенном в неволе поэте…
– Свою чёрную розу – цветок приведенье,
Я сорвал на тернистом пути бытия.
Оказалась та роза – была чародейной:
Чаровница моя – превратилась в тебя…
Ангел мой, полевого цветка воплощенье,
За неистовость шибко меня не суди…
Огневые мои на земле пригрешенья,
Видно, Бог мне в награду их щедро ссудил…
Запредельного импульса смутные зовы –
384
Заглушить не могу: ни ночью, ни днём…
Колокольные слышатся вечно мне звоны,
Мрачных дней кутерьму своих вижу за сном…
Ты явилась ко мне, как спасенье нежданное…
В скорбный час моих горестных дум и молитв.
Наваждений оковы сняла с рук кандальные –
Из темницы на волю ворота открыв…
После этих, по наитию соченённых и с грустью прочи-
танных мной строк, она подошла ко мне крепко обняла и
жарко поцеловала в губы и, после, точно приведение, рас-
таяла в серой мгле тюремного каземата…
СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ
Нищим дервишем ставши достигнешь высот..
Сердце в кровь изодравши достигнешь высот..
Брось пустые мечты о великих свершеньях,
Лишь собой овладевши достигнешь высот.
Омар Хаям
Никакие отговоры ревизорского начальства не могли
повлиять на мое решение уехать на самый крайний север.
– Да выбрось ты это из головы, Евгений Порфирьевич
этот свой любовный инцидент с девицей. Кто из нас, реви-
зоров не грешен скажи? У нас такая работа, престижная и
денежная. Застукал кого в мошенничестве или приписках –
суют деньги, а бабы так те сами в постель лезут, чтобы за-
крыть дело. Кому ж охота очутиться за решеткой на нарах.
Такова жизнь и с этим ничего не поделаешь…
Хочешь северное сияние увидеть – смешай водку с шам-
панским и драбылызни стаканяку не только здесь у нас, а на
самом юге – краше северного причудится. Кстати, добрый
совет тебе на будущее: прежде чем иметь интим с прекрас-
ным полом – выпей сам и подругу вином напои, тогда и в
милицию никто на тебя жаловаться не побежит.
385
На личном опыте не раз опробовано…
Север встретил меня обманным своим теплом. Была уже
середина осени, а на дворе плюсовая температура, что боль-
шая редкость для тех мест…
Пришлось оббежать не одну контору, прежде чем уда-
лось устроиться на работу: все везде забито. Хорошо еще,
что участковым механиком взяли в мостопоезд и то благо-
даря тому, что учился заочно в техническом вузе, не то хоть
волком вой – в кармане ни копья, а занесло меня дальше
чертовых куличек.
Отвели мне бревенчатый балок, что стоял на самой вер-
хотуре песчаной насыпи на берегу Оби, где мостовики вели
причальную стенку, забивая сваи из стальных швеллеров.
Тот балок на семи ветрах был мне и офисом и пристани-
щем, где я мог переспать. Жилье в барачном поселке обеща-
ли только к весне.
Зима не заставила себя долго ждать – явилась в одно-
часье с пышными снегами и трескучими морозами. В балке
круглосуточно топилась печь: плита вся красная, а спина
отмерзает, когда сядешь возле камина погреться. Окна, две-
ри – заиндевели, на полу сплошной ледяной каток.
Никакая техника не выдерживала: металл от мороза,
как сухарь,.откалывался и крошился. Не было дня без се-
рьезной поломки: то винт на копре – летит, то верхний
блок на стреле развалится, то дизель-пушка выходит из
строя – насос барахлит, то генератор не возбуждается на
передвижке и так без конца и края. К тому ж и подчинен-
ные мои – одни уголовники-пьяницы, которым после от-
сидки больших сроков путь на Большую землю был зака-
зан. Какие с них работники: подневольные люди… Многое
за них приходилось самому делать, а начнешь ругать за
безделье – окрысятся, хватаются за ножи особенно, если в
крепком подпитии. Когда же они трезвы, что с ними ред-
ко случается, доброжелательны ко мне…
– Ты, начальник, неисправимый романтик. Ни деньги
тебя не интересуют, ни перед начальством не выслужива-
ешься: нянчишься с нами как с детьми, а мы ведь все смер-
386
тоубийцы: для нас что зона с колючей проволокой, что зона
без нее – все одно, неволя. Ты нас прости, жизнь наша кон-
ченая. Вся радость наша – в вине… предшественник твой,
недавно которого грохнули, был сволочь из сволочей: руки
распускал боксер (нещадно нас колотил) и деньги выдавал
только на прокорм – остальное все себе забирал. Мы же без
оформления работаем куда пойдешь жаловаться? Выгонят –
с голоду помрешь или на морозе околеешь.
Хороший ты человек, начальник, нас не забижаешь.
Жалко будет, если попадешь кому под горячую руку. На лбу
ведь не написано, что ты свой человек… Сгинуть можешь ни
за что ни про что в этом забытом Богом проклятом севере…
– Не романтик я! Я спасатель ваш, который пришел про-
будить в вас человека…
Пророческим оказалось предупреждение бодяг. Уже
перед самым Новым годом возвращался я ночью из де-
журного магазина, нагруженный съестными припасами,
добираясь к себе по глубокому рыхлому снегу, петляя
между прибрежных времянок – лачуг как вдруг передо
мною с шумом распахнулась дверь и оттуда выскакива-
ет пьяный мужик с топором в руках и набрасывается на
меня с криком: – Бога мать!.. Я в замешательстве пячусь
назад – защищаюсь неуклюже… На мне тяжелая зимняя
одежда, на ногах массивные унты, на руках объемные ру-
кавицы; он налегке – машет и машет топором по мне – еле
успеваю отмахиваться и увертываться от его ударов. К
счастью моему, он неожиданно споткнулся, зацепившись
за что-то ногой. Этого мне было достаточно, чтобы сбро-
сить рукавицы и навалиться на него сверху всем своим ве-
сом, прижать лицом в снег…
Введя противника в партер, я изо всех сил старался как
можно дольше удержать его в этом положении, чтобы соро-
каградусный мороз сделал свое дело…
Уже через минуту такого положения пальцы его в снегу
задеревенели. Он пытался высвободится из-под меня, хвата-
ясь за мою одежду, но пальцы его уже не слушались, как он
того не хотел.
387
Закоченели пальцы и у меня, хотя я держался ими за его
теплую одежду, тогда как его руки все время находились по
локоть в снегу…
– Что ты делаешь зверюга, – услышал я позади себя жен-
ский голос. – Он же обморозит себе руки, тогда кому он та-
кой сдался…
– Опасаясь, что она может сзади долбануть чем-нибудь
меня по голове, я мгновенно соскочил с поверженного и
схватив в охапку свои покупки – пустился во весь дух в свою
хибару, чтобы поскорее там отогреть пальцы, которых я уже
не чувствовал.
Прибегаю домой – руки в ведро с холодной водой: стали
отходить, аж сердце зашлось. Взглянул на себя в зеркало –
оторопел: из надбровья хлыщет кровь. Все лицо, одежда в
густых полосах северного сияния…
На утро, увидев меня с перевязанной головой и обморожен-
ными руками, начальник участка, маленький тщедушный
человечик, горестно всплеснул руками: «Опять ЧП?!. Только
одного механика потерял и на другого уже покушение»…
– Вынужден был вчера защищаться от трущобного пси-
ха, напавшего на меня с топором, когда я шел из магазина,
еле справился, – оправдывался я, чтобы он не подумал, что
я свалился по пьяни с высокого крыльца…
– Хватит тебе маяться среди этих людоедов, бери ма-
шину, грузи свои пожитки и перебирайся в поселок. Там
рядом с нашим домом строится пяти-квартирный. Он
еще не готов полностью, но жить там можно вполне. Вы-
бирай любую квартиру. Об ордере не беспокойся – это я
беру на себя.
Новоселье справляли вместе с соседом Мануйловым, на-
чальником электроцеха, который так же раньше времени
вселился в новую квартиру.
Он был общительный живой человек, близкие во взгля-
дах, мы с ним скоро сошлись и подружились.
Потом он познакомил меня с двумя другими нашими
ИТРовцами средних лет, живших в общежитии, куда мы с
ним часто после работы забегали на посиделки.
388
Один из них работал в снабжении, другой – теплотехни-
ком. Первый – беспечный по службе, не унывающий балагур
по жизни; второй – исполнительный работник, а по жизни
наивный и безвредный. И тот и другой имели врожденную
слабость к зеленому змию. Если Василий Палыч (так звали
снабженца) пил часто, везде и с кем угодно, но в меру: знал
сколько и когда, то Карпыч (теплотехник) долго держался
не пил, но стоило ему пригубить хоть рюмку – пил пока не
вырубится…
Василий Палыч курировал все материалы и оборудова-
ние, что завозилось для нашей организации с Большой зем-
ли речным путем на баржах и разгружалось на берегу Оби.
Без него никто не знал – где, что находится, особенно зимой,
когда все было занесено толстым слоем снега.
Карпыч – хозяин котельной, копошиться, копошиться,
как крот, возле нее, не зная отдыха ни днем, ни ночью…
– Заходит как-то в морозную ночь в котельную один
бродяга, могучий детина – просится погреться, – делится
с нами новостью Карпыч, – а на нем драная фуфайка, без
шапки, на ногах резиновые сапоги, что колодки, от мо-
роза, аж звенят… Кто таков? – спрашиваю, – Уголовник,
пьяница?
– Был дело! – отвечает.
– Документы есть?
– Руки мои документы, любую работу могу делать, – и
показывает их мне: огромные, опухшие от мороза и все в бо-
лячках.
– Мне нужен кочегар, но как же ты ими будешь работать,
милок?
– Не сумлевайся, начальник, заживут… Не околевать же
мне на улице. Христом Богом прошу тебя, добрый человек…
сжалься!..
– Ну пригрел я его, накормил, спецовку выдал, в сме-
ну поставил, но страх берет: а ну как власти прознают…
Может он беглый какой, убийца!.. Не сносить мне тогда
головы.
– За доброту твою тебе воздастся, – утешил я его.
389
– Твоя дубовая лысина, Карпыч, все сдюжит, если по ней
даже кувалдой стучать – с издёвкой замечает ему Василь
Палыч.
– Я улыбаюсь, Мануйлов хохочет, а Василь Палыч про-
должает толкать речь:
– На моей шее миллионы рублей висят, тяжелее всякой
гири, а я же не скулю как ты, не боюсь, что посадят. Поду-
маешь, доброе дело сделал. Обязанность такая у человека
делать друг другу добро. Скажи кому, что я тебя самого от
мороза не раз спасал – не поверят… Прихожу я как-то позд-
но вечером к себе, а Карпыча нету. Я в котельную и там его
нет. Я туда, я сюда – вижу на болоте в снегу что-то чернеет.
Подбегаю, а мой Карпыч обнял гнилую березу и дрыхнет в
усмерть пьяный. Еще бы часик и был бы тебе каюк, – при-
грозил он Карпычу.
– Северным сиянием я любовался, не каждый же день та-
кое зрелище – попытался отшутиться Карпыч.
– По твоему северное сияние сражает наповал, а не то,
что пьют? Надо это проверить, – съязвил Василь Палыч.
После Нового года Василь Палыч ушел в загул. Все бега-
ют, ищут его, срочно потребовался полистпаст, чтобы выта-
щить треснувшую сваю, а он дрыхнет в котельной, у другана
своего на бойлере с бутылочкой в руке и усом не ведет.
А когда ему за прогул вкатили выговор и лишили его
месячной премии, Василь Палыч устроил скандал главному
инженеру, за что тот вызвал милицию и ему влепили пят-
надцать суток за хулиганство. Но и там он не унывал: «Ни-
чего прибежите за мной как миленькие, когда вам опять
понадобится что-то найти из материалов или оборудования.
Все здесь в моей голове. Один я знаю где, что лежит – умру,
а никому об этом не скажу»…
И ездили не раз за ним и уговаривали его показать то ме-
сто, но он стоял на своем: «Дайте свободу, верните премию,
снимите выговор»… И администрация вынуждена была
идти на попятную – производство же не остановишь… Так
и пришлось всему руководству мостопоезда – быть у него на
поводу, пока не пришла весна: тут-то ему все припомнили.
390
Стали грозить статьей и выселением из общежития при пер-
вом же нарушении…
– Я же не дурак, чтоб лезть на рожон. Все лето я буду те-
перь как огурчик – зимой, при северном сиянии свое отгу-
ляю, – оптимистично заявлял он в дружеской беседе с нами.
В середине мая, в выходной день перед своим отлетом на
Большую землю зашел я в общагу, чтобы попрощаться со все-
ми ребятами и по привычки заглянул в комнату двух велико-
возрастных чудаков. И что я там увидел: на койке лежал на-
взничь Карпыч, привязанный к потолку на растяжку за ноги
и руки, весь измазанный вонючей мазью Вишневского.
– Что случилось? – спрашиваю…
– Да, вот собрался лететь домой в отпуск и… обморозил-
ся…
– Как смог ты обморозится в мае месяце, бедолага?
– Так вот и обморозился…
– А где, Василь Палыч?
– Ушел за водой… Ты бы поговорил с ним, чеченец (все
южане для него были чеченцами). Ты самый авторитетный
человек на всем приобском севере. Тебя знают и уважают все
северяне и в уголовном мире с тобой считаются – и Василь
Палыч тебя не ослушается…
– А за кого я должен заступиться?
– За меня, чеченец. Ты же видишь какой я – весь в стра-
даниях, а он меня всякий раз чайником, чайником по лы-
сине, аж голова гудит, издевается надо мной беспомощным,
точно фашист какой, – чуть не плача, жаловался он мне!
– Дверь скрипнула – вошел Василь Палыч…
А, жалуешься на меня пропойца, – с порога начал он. – А
ты не сказал ему за что тебя я перевоспитываю, бич прокля-
тый. Дал ему свой моднячий френч, одел всего по последней
моде, билет на самолет достал по блату внеочереди… Старал-
ся как для лучшего друга, чтобы слетал он дамой и отдохнул
там по-человечески, а он гад нажрался, как свинья, свалил-
ся в лужу, а ночью заморозок – вот и пристыл одеждой, что
была в воде… Хорошо, что сторож магазина услышал его
крики, когда он очухался и стал звать на помощь…
391
Не отдолбай ломиком тебя сторож – небеса стали б твоим
вечным домом…
– И смех и грех, с вами не соскучишься, ребятки. Не бей ты
его, Василь Палыч, чайником по голове – последний умишко
из него выбьешь. Пускай сперва выздоровеет, а потом поддай
ему как следует, чтоб впредь знал когда, где и с кем пить…
– Что его лысине сделается, звенит, как звонница на ка-
ланче. Ведь я любя, шутя из его головы северное сияние вы-
ветриваю…
Не любя и не шутя, а на полном серьезе; не пустым чай-
ником по голове, как это делал Василь Палыч, но более изо-
щренно «выветривали», вернее «вымачивали» из меня Бо-
жье сияние спецслужбы.
Я рассчитывал хоть здесь, на крайнем севере сокрыть-
ся от их всевидящего ока и всеслышащих ушей, растворив-
шись на бескрайних, непроходимых просторах тундры, но
не тут-то было, они шли неотступно за мной по следу, как
гончие собаки за раненым зверем. Я ли не хитрил, я ли не
ловчил – все напрасно. Совсем недавно мне стало известно,
из достоверных источников, о готовящемся на меня новом
покушении на большой воде, когда я стану по протокам чер-
ных речек бороздить на катере.
Прошлым летом меня уже пытались утопить в Оби, ког-
да я бросился спасать трех псевдотонущих. Оказалось, что
это была подготовленная инсценировка, чтобы заманить
меня в реку. Когда же я подплыл к ним для оказания помо-
щи, они дружно набросились на меня при этом проявив свои
незаурядные способности к плаванию.
– Ага, попался голубчик, теперь пойдешь на дно рыб
кормить, – гоготали они, пытаясь удержать меня под водой.
Мне ничего не оставалось делать как ухватить одного из них
за шею и увлечь за собой под воду. Этот прием позволил мне
основательно расстроить их коварный замысел.
– Очутившись под водой один на один, я получил та-
ким образом возможность уже самому влиять на исход
этой смертельной схватки. Когда я почувствовал, что враг
мой, находясь в мертвой петле захвата, стал задыхаться и
392
не помышляет больше ни о чем другом кроме своего спа-
сения, я резко оттолкнулся от него – пробкой взмыл вверх
и был таков…
Нет, я не из тех буян-задир, кто задорно горланит попья-
ни: «Нас побить, побить хотели, побить собиралися, а мы
сами атаманы – того дожидалися».…
Я человек трезвого ума и холодного расчета – дожидать-
ся не стал нового экстрима приключений, а взял билет на
самолет и «двинул» на юг, чтобы там, во мраке южных но-
чей, под сенью величественных гор Джунгарского Ала-Тау
укрыться от своих преследователей из КГБ. Я направился
туда, где фактически никогда не было никакой советской
власти, где законы и власть – деньги; где деньги – делают
деньги, – где деньги – решают все…
БОЖЬИ ЦВЕТКИ
Пой, соловей, томят желанья
Цветы молчат – нет слов у них:
Их сладкий зов – благоуханья,
Алмазы слез – покорность их.
И. Бунин
Если пророческие знания и видения были для меня –
божественным, дивным светом, то красивая женщина –
чудесным божьим цветком. Идеальная женская красота не
зависит от роста, полноты тела, цвета кожи, волос, – не за-
висит от национальности, не зависит от образования. Иде-
альную женскую красоту предопределяет гармоничная
пропорциональность всей формы ее тела: от кончика волос,
до кончика ногтей…
Без женской красоты – нет вдохновения, нет стремле-
ния, а без вдохновения, без стремления – жизнь несносна,
скучна, неинтересна…
Скудная природа севера и не одной красивой женщины
вокруг за все мое самовольное заточение, чуть было не во-
393
гнали меня в глубокую депрессию: боль души была глуха,
темна и длилась, длилась, длилась…
Прилетев в Тюмень, я был поражен обилием красивых
женщин, встречавшихся мне на улицах города: чуть ли не
каждая третья из них – была красавица. Это божье разноц-
ветье окрыляло меня – глаза мои разбегались в разные сто-
роны, выискивая ту, какая самая лучшая и которую из них
можно было б легко «подцепить»…
«Подцепить» удалось одну распрекрасную казачку с Ку-
бани. Жизненная энергия в ней била ключом через край.
Наделенная природной красотой она была живым цветком
ароматным для всех истосковавшихся по женской красоте, –
чистым родником в знойной пустыне, звонко струйно маня-
щей к себе всех утомленных в безводном пути: будь то воин,
купец иль пастух, поэтому мне не составило особого труда
подружиться с нею понемногу…
Ты здесь, в Тюмени живешь, красавица, – спросил я ее,
присаживаясь рядом с ней на скамейку в привокзальном скве-
ре, где она с книгой в руках препроводила свободное время.
– Нет, я из Кубани, приезжала в гости к родственникам,
а сегодня уезжаю к себе домой: жду поезда, – голосом жур-
чащего ручья, ответила она мне охотно.
Словоохотливая и дружелюбная, она не таясь, рассказы-
вала мне о себе и своем плодородном крае с какой-то детской
непосредственностью, чем вызвала у меня невольную улыбку…
– Я что-то сказала не так? – смутилась она, взглянув
на меня вопросительно, – Может просторечье мое или про-
стенький наряд мой вызывает у вас улыбку…
– Нет, нет, – поспешил я ее успокоить.
– Конечно, вы образованный, воспитанный человек ни за
что на свете не признаетесь в этом, чтобы не обидеть меня,
но я то чувствую, что я для вас деревенская болтушка, про-
стая девка на баштане… Сами-то вы вон как модно одетые и
складно, красиво говорите, как по написанному…
– Встречают по одежке, провожают по уму… У меня та-
кая должность, обязывающая со вкусом одеваться и в совер-
шенстве владеть великим русским языком.
394
Опрятный вид вызывает расположение окружающих;
грамотная речь завораживает своей благозвучностью и яс-
ным изъяснением смысла высказывания, если еще к тому ж
мысль выражает экстравагантную идею…
Нет, нет я не вертопрах-балагур, «дежурный по апре-
лю», щеголяющий супермодной одеждой, да избитыми
остротами, – я дежурный по миру, назначенный самим Бо-
гом, чтобы донести своим слушателям в доходчивой форме,
божественную установку, направленную на спасение людей
от деградации и самоуничтожения…
Если ты хочешь знать мое мнение о тебе, то оно самого
высокого балла: твоя доброта, искренность, откровенность
возносят тебя, в моих глазах, на первое место пьедестала в
оценке человеческих качеств, – здесь ты вне конкуренции…
Повсюду столько убожества, злобы, бесчестия и подлости…
Осмысленное просторечье твое никакой не изъян (скажу я
тебе, как писатель), а свежеструйный журчащий родник,
бесценный дар природы, вечно подпитывающий великий
океан русской изящной словесности. Создатель языка –
миллионов миллион и для него нет непререкаемых автори-
тетов, кроме авторитета самого языка…
И скромный твой наряд как нельзя лучше высвечивает
и подчеркивает всю физическую красоту, здоровьем дыша-
щей натуры, полной женского очарования: без жеманства,
фальши, лукавства, – натуры, способной осчастливить са-
мого достойного мужчину своей страстной любовью и пре-
данной дружбой. Себя на праздник пусть другие украшают,
ты праздник украшать собой имеешь дар.
– Достойные мужчины этих свойств в женщине не це-
нят, что для них ключевая водица: им надо, как вы говори-
те – что-нибудь «по существеннее»… Вот и вы сколько уже
со мной беседуете, а имени своего не сказали…
– Что имя звук пустой, хотя для приличия – знакомство
необходимо… меня зовут – Евгений, – представился я, ис-
правляя свое упущение.
– Меня – Настя, протянула она свою пухлую ручку.
395
– Ах, Настасья, ты Настасья отворяй-ка ворота, отворяй-
ка ворота, принимай-ка молодца, – пропел я, широко рас-
крывая объятья…
– Где уж за вами угнаться…
– Все азиаты по несколько жен имеют и вы не исключе-
ние, а я, русская, хочу, чтобы мой любимый только одну
меня любил, соперниц я не потерплю.
– От такой красавицы не загуляешь – (благоуханный
аромат цветущих долин), кровь с молоком, а не женщина…
– Да к тому ж у меня жених есть, он в армии служит…
– Красивый?
– С красоты воду не пить. Он с нашей станицы… Добрый,
работящий… и очень любит меня…
– А ты его любишь?
– Не знаю… Стерпится – слюбится… – немного отрешен-
но ответила она и взглянула на часы… «Ой, мне пора идти за
вещами – скоро уже поезд», – спохватилась она.
Мы встали и пошли на вокзал. Там она зашла в камеру
хранения, взяла свой дорожный багаж и мы вышли на перрон,
где уже шла посадка на поезд. Подав руку мне на прощанье,
она поблагодарила за проводы и как бы случайно заметила:
– С вами так легко и непринужденно себя чувствуешь…
Как будто сто лет с вами знакома. И время летит как-то неза-
метно: чуть на поезд не опоздала…
– Тогда б тебе поневоле пришлось бы ехать со мной в
Среднюю Азию… Мне надо ехать в Фаристан…
Больше ничего, не сказав, кроме брошенного мне много-
значительного взгляда, она достала билет подала его кондук-
тору и вошла в вагон не оглядываясь, не помахав мне даже
на прощанье рукой. Я постоял немного у перила платформы,
и уже было пошел прочь, как сзади кто-то: хвать за рукав…
Поворачиваюсь это моя шагане кидается мне на шею и наши
губы слились – в огненном поцелуе…
Через мгновение, мягко выскользнув из моих объятий,
она поспешно устремилась к отходящему поезду и на ходу,
уже не скрывая своих чувств ко мне, сквозь слезы пророни-
ла: «Я буду вспоминать тебя любимый»…
396
Бесцельно я бродил по весеннему городу, убивая свое
свободное время в тягостных размышлениях о мирской суе-
те. Пищи для раздумий было предостаточно…
«Зачем, – я спрашивал себя, – ты отпустил такую «ла-
комку»? Всего то стоило ответить ей своей взаимностью и
«пташечка полей» была б твоя… Однажды обжегшись на мо-
локе – теперь дуешь на воду? Зачем тогда надо было моро-
чить ей голову, дразня ее сладкой мечтой из ее несбыточных
девичьих грез.
Ты буйным ветром носишься в поднебесном простран-
стве: волнуешь нивы, колышешь дубравы, вспучиваешь во-
дную гладь. Зачем тебе это – оттачиваешь способность поко-
рять сердца людей узорной мыслью, изысканным словом?..
Зачем ты драпируешься под эгоистичного Лермонто-
ва, холодного, беспристрастного. Все это было у него на-
пускное…
Образованнейший аристократ, литературный гений на
самом то деле был заложником своего времени, как ты сегод-
ня подневольный комсистемы. Он был бесспорно волевым
и смелым от природы человеком, убежденным фаталистом
и оттого по детски шаловливо заигрывался в смертельные
игры; в его груди билось пылкое, благородное сердце, люб-
веобильное и легко ранимое…
И в сумрачном взгляде его светилась не холодная из-
морозь зимнего безразличия, а запечатленный звездный
отблеск бесконечной тоски по воле… и возвышенной само-
жертвенной Любви…
Никогда никому не удавалось заглушить свои инстинкты –
это противоестественно: и герой, и мудрец от страха – бледне-
ют; и герой, и мудрец пред женской красотою – немеют»…
Я остолбенел, увидев перед собой невообразимой красоты
божье создание, проходившее мимо меня походкою царицы…
В черном приталенном костюмчике с коротенькой юбоч-
кой, в туфлях лодочках на высоких каблучках (гвоздиках),
она была неподражаемо прелестна: и стройным переборем сек-
сапильных ножек по асфальту, и покачивающимися крутыми
бедрами; и фигурной талией, в обхват пальцев рук; и пружи-
397
нистыми грудями рвущимися наружу из-под белоснежной
шелковой блузы; и величавой нежной шеей и ангельским ли-
чиком, обрамленное копною каштановых волос…
Мысли спутались у меня в голове, в душе – смятение,
хотя красавица и удостоила меня всего лишь беглым взгля-
дом, но каким взглядом!!! От которого я очумел и не сразу
пришел в себя. Соображение, познакомиться во что бы то не
стало с этим носителем абсолютной красоты, пришло ко мне
только тогда, когда красавица уже была от меня на прилич-
ном удалении.
Ускоренным шагом я устремился следом за ней, ни на
секунду не упуская ее из поля зрения, боясь, что она может
скрыться от меня в какой-нибудь подворотне. Поравняв-
шись с ней, еле сдерживая прерывистое дыхание от быстрой
ходьбы, я приветствовал ее своей любимой восточной газе-
лью: «Как слеза по щеке торопился я в след, ты надменно
прошла с равнодушным челом».
Она улыбнулась и, сбавив шаг, представилась: «Наташа
Астафьева – студентка, иду с занятий в институте»…
– Евгений Терновцев, – кивнул я ей, продолжая пред-
ставляться, – путешественник по неволе: я здесь и не здесь,
я там и не там; я повсюду, везде – устремлен к высоте…
– Как Фигаро? Фигаро – здесь, Фигаро – там…
– Фигаро был холоп, лакей… Я же – господин Случайно-
сти!.. Наместник Бога на Земле: ничего не имею, но всем об-
ладаю!.. Честных и добрых – могу вознести до небес, а лжи-
вых и злобных – низвергнуть в пропасть!..
– Род Ваших занятий, чем конкретно занимаетесь на
этой грешной Земле?
– Кое-что пишу, хрипловато, натужено пою, зато вирту-
озно на гитаре играю…
– А что вы пишите? Многое уже насочиняли?..
– Я сам вообще-то ничего не сочиняю… Воспроизвожу
лишь прочитанный текст из книги вселенной. Я всего-то со-
автор Бога…
– Готовое что ж не записывать. Строчи да строчи. Вы уже
наверное много томов накатали? – улыбаясь, пошутила она…
398
– Многое ли можно запомнить, если сразу прочитать
полностью книгу, а потом её дословно воспроизвести?..
– Только сюжет и с трудом лишь некоторые части…
– Вот именно! Все остальное, вплоть до запятой, нужно са-
мому дорабатывать, а для этого необходимо развить феноме-
нальную память и в совершенстве овладеть всеми речевыми
стилями великорусского языка: разговорным, официально-
деловым, публицистическим и художественным, чтобы в
точности передать то, что ниспослано свыше, а это не лёгкая
задача. Практическая речь подчинена коммуникативной
функции: её задача – сообщить изввестную мысль как мож-
но более кратко и ясно. Экономия средств при возможно бы-
стром достижении цели является здесь определяющим фак-
тором. Небесное искусство – требует кропотливой работы:
переусердствуешь-погонишь брак; прогневишь Бога – на-
кличешь беду… Поэтому я и пишу с перерывами, урывками
по вдохновению души; лучше меньше, да лучше, к тому ж
и Бога порадуешь, а в награду – удача: благоволение божие,
покорность судьбы…
– Название какое?
– Записки сумасшедшего… Еженощно на божественном
«безумье» я настаиваю строки, на листах моих блокнотов –
стонут огненные чувства…
– Оригинальное название… Отчего такое странное?..
– Оттого что бредом сумасшедшего считают многие
люди: «мир мой – яростный протест, мир мой – сладкий сон
невест». Люди, далёкие от Бога и поверхностно знакомые с
высоким искусством, склонны видеть лишь модную вычуру
во всем, что ново и более совершенно… На самом-то деле это
всеохватная серьёзная вещь, исполненная в жанре ритмиче-
ской прозы: легко читается, но для неискушенного читате-
ля – я согласен – трудная в осмыслении… Мудреная, миро-
возренческая штука и тем не менее, кто отзывается о моем
творчестве с долей пренебрежения и скепсиса, кто говорит
мне, что от чтения моего «чернокнижия» можно ненароком
мозги свихнуть… В ответ я напоминаю им с «глубоким сочу-
ствием», что их сначала нужно заиметь: невозможно повре-
399
дить того, чего не имеешь. Конечно же не про «черный день»
все песни у меня. Имеются и просветляющие, возвышенно-
поэтические, прославляющие красоту и разум людей.
Все песни Богу наполнены благоразумными актуально-
важными темами… Все мое творчество направленно на вос-
создание утерянных связей между людьми и Богом, чтобы
способствовать, по мере возможного, сближению людей с
людьми и окружающей их природой, чтобы дать людям то,
что им недостаёт и сохранить то, что они имеют…
Через измененное сознание людей, посредствам боже-
ственных идей я хочу повлиять на их духовное и физическое
развитие, – повлиять на их взаимоотношения между собой и
природой, объединив людей всеобщей идеей ответственной
любови ко всему живому и не живому, как на нашей плане-
те, так и за ее приделами, во вселенной. Люди злобны и за-
вистливы от того, что обделены умом и духовным светом.
Главная цель человеческих исканий – самовыявле-
ние, самоосуществление. Предназначение каждого челове-
ка в этой жизни реализовать себя в полной мере: красивые
должны облагораживать всех вокруг себя своим обаянием;
умные – своими познаньями; сильные – своей силой; сме-
лые – своей смелостью; деловые – своей деловитостью.
Я вознесу красоту женщины на такую небесную высоту,
чтобы мужчины недоразвитые и необразованные не могли б
и в мыслях рассчитывать на ее благосклонность…
Я возведу идеал мужчины до таких высотных высот,
чтобы красивым женщинам было стыдно любить душой и
телом тех мужчин, кто не может достичь хотя бы наполови-
ну качеств красоты, ума и силы, что я придам их виртуаль-
ному кумиру, – кто не способен проявить самодостаточной
индивидуальности…
Магией своего творчества я хочу заставить всех кра-
сивых женщин мира самозабвенно любить только меня,
изменяя в душе и мыслях всем своим ухажерам: и любов-
никам, и мужьям, потому что в их сознании я стану ото-
ждествляться с созданным мной блистательным идеалом
мужчины, потому что волей ума и кровью чувств я сочи-
400
няю и пою в их честь на вечные времена – сладострастные,
сладкозвучные гимны…
– Вы амбициозны и тщеславны сверх всякой меры, точь
в точь инопланетянин Мифосвер…
– Всему созвездному – вселенная тесна, а приземленно-
му – достаточно нора...
– Не амбиции, не тщеславие движут мной, а стремление
облагородить мир земной, человеческий мир. Человечество
сотни лет, селекционируя, выводило породистых животных:
красивых, выносливых, высокопродуктивных, несмотря на
то, что дикая природа и сама по себе высококонкурентна,
инстинктивно регулируема: все некрасивое, хилое в ней по-
гибает не успев выдать потомство. Тогда как человек, благо-
даря своей разумности, бездумный своевольник освобожден
от жесткой её саморегуляции и вытворяет с собой черт знает
что – и никакого самоутверждения в развитии красоты тела,
ума, воли и силы.
Если раньше, в дореволюционное время, когда все люди
были боговерующими и соблюдали национальные традиции,
основанные на культе религии, способствовавшие удержа-
нию равновесия в человеческой природе между количеством
красивых и жизнестойких с количеством некрасивых и
скудельных, то теперь воспроизводство человеческого рода
полностью пущено на самотек: перерождается он с бешенной
прогрессией в сторону уродства: слабоумия, слабоволия, сла-
босилия – кругом одно убожество, полноценная красота се-
годня большая редкость, что свет в ночи, на который со всех
ног сбегается все живое, чтобы только поглазеть на этот чу-
досвет. Предназначение цветка, содержащего в себе чистый
идеал красоты, не только в том, чтобы привлечь к себе сво-
им пьянящим ароматом и яркостью красок всех своих опло-
дотворителей, чтобы обзавестись через них семенными пло-
дами для продолжения жизни своего вида, но главное для
того, чтобы украсить этот скучный мир, сделать его завидно-
привлекательным, чаруя благоуханными красками, вызвать
любовь к жизни у всех живых существ, населяющих планету,
чтобы жизнь на земле не самоуничтожилась от истощения
401
и оскудения её ауры… Кто бы захотел остаться жить на ней
без всей этой божьей благодати: если бы не источался аромат
цветов её благоуханных, если бы они не радовали наших глаз
разноцветными красками жизни; если бы не светило солнце,
не блистал месяц, не мерцали таинственно звёзды ночью, не
сверкали молнии, не играла б радуга в небесах; если б не ла-
скали наш слух шум прибоя, журчанье ручья и пенье птиц
средь полей и дубрав вподнебесье, если б не было на этой земле
благородных мужчин – жизнестойких, галантных, щедрых…
И нежнее самых нежных цветов – прекраснейших жен-
щин – любвеобильных, страстных, загадочно-томных…
У вас солидная доказательная база…
– Вся наука зиждется на доказательствах логического
мышления. Вы же не будете отрицать повышенный интерес
к себе со стороны мужчин?
– Конечно нет. Глупо отрицать очевидное. Утомительно
и.небезопасно быть красивой: столько приставаний повсюду,
аж жуть берет. Всякий сброд – а все туда же: каждый услугами
всякими донимает, домогается дружбы, признаётся в любви…
– «Кто урод, кто красавиц не ведает страсть. В ад стре-
миться всякий влюбленный попасть»… И умному не слаще:
«От разума – печаль и наслажденье, от разума – величье и па-
денье»… Общение с тобой – сердечная отрада для меня, чело-
века поэтической души и высокого интеллекта, – существа
независимого и гордого, брезгливо презирающего пустую
жизнь своих недоразвитых соплеменников с их вечным по-
клонением мировому злу и насилию; восхвалением всякой
бездуховной бездарности; со своей ненасытной жадностью
к удовольствиям и скотским наслаждениям; с их рабской
психологией державности и вождецизма; с их болезненной
завистью к богатству, власти и дешевой популярности.
Радость для сердца, что даришь ты своим присутстви-
ем, возвращает мне очарованье жизни, вдохновляет меня на
адский труд моих непризнанных творений. Я снова, как в
детстве, готов любить даже эту загубленную ядами скудную
землю и восхищаться, оскорбленным ракетами и самолета-
ми обесцвеченным небом, – готов преклонить свою буйную
402
голову пред тобой, моим земным божеством, живым вопло-
щением идеала русской девы….
– Вы очень интересный и приятный собеседник. Я впер-
вые встречаюсь с таким начитанным, высоко эрудирован-
ным и всесторонне развитым человеком как вы, хотя эмо-
ции порой вас захлестывают…
– Эмоции для человека, что парус для ладьи, без него она
не тронется с места…
Он мчит кораблик по волнам при штиле и при шторме,
хотя случается иногда, что и топит… тут уж ничего не поде-
лаешь: боишься в море утонуть – сиди в закуте…
Настоящий яхтсмен и в грозную бурю – прекрасным об-
разом справляется со строптивыми парусами…
– А что вы играете на гитаре, бесстрашный яхтсмен жиз-
ни? Я люблю слушать гитару в исполнении профессиональ-
ных гитаристов.
– Все, что душа пожелает… классика, фольклор, импро-
визация. А живьем приходилось слушать гитару?
– В записи только… Бренчат иногда наши студенты на
вечеринках, да разве это игра: однотонные три аккорда…
– Кстати, вот магазин культтоваров, наверняка там про-
даются гитары… Тогда я смогу выполнить любую музыкаль-
ную заявку и тем самым подтвердить свою харизму.
Мы зашли в магазин на витрине только серийные, фа-
нерные гитары.
– Дайте-ка мне ваш ширпотреб, – попросил я продавщи-
цу, указывая ей на невзрачный инструмент поры застоя.
Быстренько настроив гитару насколько это было возмож-
ным (одно название гитара: ни звучания, ни тембра прилично-
го к тому ж еще и безбожно фальшивила) я начал с классики…
– Чертовски хорошо играете, высший класс – удивилась
Наташа, когда я закончил первую пьесу.
– Двадцать четвертый каприз Паганини, его даже папа
римский считал дьяволом музыки…
– Спойте нам что-нибудь под гитару, – попросили меня
продавщицы, – к нам не часто заходят такие артисты… Ну
что вам стоит…
403
– Я сейчас не в голосе, но попытаюсь не огорчить вас всех,
особенно свою спутницу Наташу, – взглянул я на ее поощри-
тельный жест.
Я не слышал хвалебных слов продавщиц в свой адрес
за мое исполнительское мастерство – я весь был поглощен
вниманием к Наташе, стараясь угадать в ее лице, в её глазах
хоть капельку живого восхищения.
– Приятный, чарующий у вас баритон, только тихо пое-
те, заглушает гитара.
– Тихо, потому что я еще не обедал.
– Остроумная шутка, – заметила она.
– Нет, правда, Наташа, я шел в ресторан, чтобы немного
перекусить, здесь я проездом, но встретил вот тебя. Не ме-
шало бы отметить наше знакомство бокалом шампанского, –
предложил я с некоторой неуверенностью.
– Вообще-то мне надо домой, домашние моим долгим от-
сутствием – забеспокоятся.
– Почему-то у нас считается плохим тоном, если пригла-
шают девушку в ресторан… Но я приглашаю тебя не ради
увеселения, а просто мне хочется побеседовать с тобой по ду-
шам наедине, в тиши, в приятной обстановке. На улице, на
ходу трудно сосредоточить мысль, а так много хочется ска-
зать и многое от тебя услышать: «для луга разума зима губи-
тельная ты, для цветника любви – весна живительная ты»…
Минуты вдохновения для поэта порой бывает достаточ-
но, чтобы ухватить искомый образ, тогда как для исследова-
теля жизни, утомленного долгими странствиями, опасными
переходами – не утоляет капля жажды …
– Убедительный аргумент, уговорили, я согласна. Зай-
дем, только ненадолго…
И вот за бочкобразным столом стилизованного трактира
сидит рядом со мною Наташа с бокалом шампанского в руке,
такая ухоженная и пригожая, что мне делается не по себе от
мысли, что она в любой момент может вспорхнуть и улететь
как птичка и для того чтобы продлить ее присутствие, я ста-
раюсь изо всех сил искусством своего красноречия удержать
ее подле себя как можно дольше.
404
– Когда я встретил тебя на улице – оторопел: – «может
это звезда упала с неба, может это божий цветок, а может
это моя погибель, – забродило, закрутилось у меня в голове,
отчего я не смог удержать себя от соблазна, чтобы не побе-
жать следом за тобой… Мне хотелось закричать на всю ули-
цу: – «Остановись мгновенье! Как ты прекрасно!»… хотел,
да лишился речи… Поэта слаб язык, Наташа, чтоб выразить,
как ты прекрасна. Ни один художник до сих пор не создал
ничего подобного… Сам Бог, видимо, приложил к тебе свои
уста. Ни одного штриха ассиметрии во всей фигуре во всем
твоем облике – абсолютное царство гармонии и грации», –
подбоченясь красиво, оглядывая ее с ног до головы, я не пе-
реставал восхищаться ее божественным изваянием, – «на-
стоящая богиня и вся тут»…
– Пожалуйста, говорите тише – все смотрят на нас, меня
это немного смущает.
– Смотрят на нас не потому, что я громко проявляю свое
восхищение, а потому что со мной находишься ты. Будто
магнитом, притягиваешь ты к себе мужчин, они летят к тебе,
как мухи на мед… Что эти люди – жалкие рабы их чувства
можно пренебречь: они пришли, они уйдут. Моя ж печаль
бессменно тут. Она то ластится как змей, то жжет и пляшет
будто пламя, то давят мысль мою, как камень…
Как быть мне, навечно опьяненному твоею красотой…
Будь я властителем всего мира, я бы запретил всем во-
жделеющим твоей красоты даже скрытно смотреть на тебя,
чтоб при встрече с тобой под страхом смертной казни все бы
падали ниц – чтоб только я один бы мог и днем и ночью лю-
боваться тобой.
– Вы жуткий эгоист!.. Я живо представляю себя полуоб-
наженной наложницей у ног красавца-деспота, восседаю-
щего на золотом троне в восточных одеяниях с тюрбаном на
голове, весь усыпанный драгоценными украшениями из ру-
бинов и брильянтов…
– Я бы сразу ошалел, сошел с ума от счастья, если б уви-
дел телес твоих раскрепощение. Что золото, что брильянты,
что власть в сравнении с живою красотой.
405
Не покорился я судьбе, хоть жизнь моя из-за того не раз
висела на волоске. Не покорили меня и все блага удушливой
цивилизации – комфорта и уюта. Отказался от денег, славы
и власти. Подобно Будде, я им предпочел страданья стран-
ствий, юдоль печали… Но не с целью разделить все тяготы
своего народа, чтобы узнать изнутри причину страдания и
найти способ избавления его от них к чему стремился Будда –
все это было известно мне с детства, а для того, чтобы возро-
дить культ красоты среди людей чарующими песнями Богу…
После легкого застолья в ресторане, мы с Наташей
пошли гулять по городу, она была мне вместо гида и рас-
сказывала вкратце историю края, профессионально, со
знанием дела.
– В переводе с тюркского Тюмень – означает низмен-
ность, а мы стоим на вершине холма …
– Это смотровая площадка для туристов, отсюда хорошо
видно как город огибает река Тура.
– Для туристов Тура – тихая водная гладь, а на самом-то
деле в разлив, наверное, взбалмошная стихия?..
– Действительно, в половодье она неукротима, дома смы-
вает; река с характером.
– Характером сходная с тобой? Такая ж своевольная,
бесстрашная.
– Кисейной барышней быть себя сгубить: не дадут нигде
проходу – изомнут, как цвет… По неволе приходится быть
непреступной, строгой…
– «Вожделея желаний своих не таи в лапах смерти угас-
нут желанья твои, а пока мы не стали бесчувственным пра-
хом – сладострастьем своим ты меня напои», – прочитал я
Омара Хаяма в своем переводе, нежно взяв ее за руки и ле-
гонько привлекая к себе. Она не противилась сближению, но
и не выражала открыто своих горячих чувств ко мне. Я про-
вел ладонью по ее шелковистым волосам и несмело чмокнул
в щечку, как школьник. Голова моя закружилась и сердеч-
ко запрыгало в груди от ее физической близости… Захоте-
лось расцеловать ее всю (сорвать одежду, упиться телом), но
мысль контроля тут же блокировала безумство моих чувств.
406
Чтобы не выдать своего внутреннего возбуждения, я отсту-
пил от нее на шаг и перевел свое чувственное горение вспых-
нувших желаний в пустяшный безобидный флирт.
– Невинный поцелуй мой в щёчку – на прощанье. Мне
надо ехать в Фаристан…
– Я провожу вас…
– Зачем, бесстрашная амазонка, время позднее, ты и так
пожертвовала для меня целый вечер. Утомил я тебя своими
«сказками»…
– Да что вы, сколько интересного узнала, сколько новых
богатых идей в красивом уложении… Слушать Вас не на
слушаться…
– Как на лекции?
– Там нудно, скучно, аж в сон клонит.
– Луна пока юна, уходит рано спать… Прощай, прекрас-
ное создание! Твой образ в сердце уношу – раз не могу тебя
похитить…
– До свидания, счастливого пути, Евгений, – подала она
руку, – только не теряйтесь совсем, не пропадайте с моего
горизонта… Мне будет вас недоставать…
Распрощавшись с Наташей, я впервые за много лет сво-
их подвижнических скитаний открыто сердцем пожалел о
многом, многом, многом… Что мало пройдено дорог и так
много сделано ошибок…
Мой поезд опаздывал на несколько часов, поэтому мне
пришлось «кантовать» все это время в зале ожидания на
вокзале…
Ястребиный взор мой сумрачно блуждал по головам пас-
сажиров, расположившихся, как на насестах вечером куры,
на длинных рядах деревянных кресел – пока не заприметил,
в чащобе человеческих убожеств белокурую головку с хоро-
шеньким личиком. Дойдя до того ряда, в котором она сидела,
увидев там свободное место, я стал осторожно продвигаться
по узкому междурядью, чтобы ненароком не наступить на
ноги кому-либо из пассажиров сидевших друг против друга.
Добравшись до свободного места находившимся напротив
нее, я не мешкая, воспользовался им.
407
Едва я умостился в жесткое сидение, – из уст ее слышу:
«Я знаю вас, маэстро!»
– Откуда? Мы с тобою нигде не встречались…
– Сегодня в магазине, вы там играли на гитаре, виртуоз-
но играли…
– А почему же я тебя не видел, сказочная златовласка.
Такого не могло быть! Всех красивых женщин я всегда ода-
риваю влюбленным взглядом.
– Вы были увлечены игрой, а больше своей богемной
спутницей. Да и народу толпилось вокруг вас – не пробить-
ся. Пришлось на цыпочки вставать, чтоб хоть одним глаз-
ком взглянуть – кто там так обворожительно играет…
– Ну и что? Не разочаровал я тебя своим видом?
– Меня поразила ваша шикарная внешность аристократа:
особенно ваш магический взгляд, он пронизывает человека
насквозь своим иссине-зеленоватым светом точно лазером: то
обжигает пламенем жгучем сердце, то студит в жилах кровь…
– Ты наблюдательна, как художник и аналитчна, как
психолог…
– А я и есть психолог: только что закончила медицин-
ский и вот еду теперь домой, в Курск, где буду работать, и
заниматься дальше в этом направлении…
– Защищать кандидатскую?
– Сначала аспирантура, а потом посмотрим, – смутилась
она своей амбициозности и стала с усилием натягивать полу
своей коротенькрй юбочки на свои оголенные выше колен
ноги, заметив, что я со скрытым пристрастием присматри-
ваюсь ко всем интимным местам ее тела. Чтобы не казнить
ее своим мужским любопытством и дальше я пригласил ее
прогуляться по улице.
– Я ценю и уважаю высокий интеллект в женщинах…
– Я не женщина, а девушка, молодой человек, – поправи-
ла она меня с обидой в голосе за мою некоторую неучтивость
и развязность.
– Меня зовут Евгений, а как тебя, дева из сказки?
– Снежана, редкое имя, вы б ни за что б не догадались,
будь даже магистром магии.
408
– Я не магистр. Я – великий магистр! – в свою очередь
поправил ее уже я, – Магистр, – слесарь магии; великий ма-
гистр – инженер магии. Он не занимается черновой работой
колдовства, а тешится лишь приворотом красивых женщин
и девушек…
– Вот теперь то я знаю отчего влюбилась в вас, Евгений, да
так, что готова... за вами хоть на край света бежать. Раньше ни-
кто из мужчин не производил на меня такого сильного впечат-
ления. Все они для меня как бы не существовали, я даже смея-
лась над теми из них, кто признавался мне в своих чувствах:
считала надуманной блажью, эмоциональным перебором…
– Неужели твои чувства ко мне настолько серьезны. Я
искренне веру в любовь с первого взгляда, но тем не менее
на этот счет придерживаюсь мнения – иметь возможность
сомневаться…
– Я гордость девичью свою попрала – призналась вам в
любви, а вы такой бездушный и холодный: чистый айсберг, –
отвернулась она от меня в душевном волнении…
– Не серчай на меня Снежинка, Снежанка! – обнял я ее
примирительно, прижимая к себе… Это Лев Толстой вино-
ват в моей недоверчивости; он утверждал, что, если жен-
щину, которая говорит, что любит вас взять да легонько
уколоть булавкой – она тут же ответит вам, что ненави-
дит… – Если ты изрежешь меня всю на части, то я бы и
тогда… – Ты, наверное, Снежанка, мозахистка? – прервал
я ее, любя… – Конечно, это шутка, прости, но если гово-
рить серьезно на эту тему – без обиды выслушай меня – ты
профессиональный психолог и прекрасно понимаешь, что
такие Божьи люди как я хоть и бывают часто неудержимо
вспыльчивы, но нисколь не злобливы, а если и случается
с ними какой-то грех, то они всем сердцем страдают еще
больше тех, кому причинили душевную боль…
– А твой словесный садизм ко мне разве не в счет?
– С моим эгоизмом придется тебе смирится или же влю-
бится в другого, более покладистого и несумасбродного…
–  Как же я полюблю другого, если с самых детских
лет мечтами грезила таким как ты, Евгений!.. Я неис-
409
правимая идеалистка, однолюбка. Мне скоро двадцать
три, а я еще ни с кем ни разу не целовалась: одно ученье
было, на уме…
– Многие мои сокурсницы давно повыходили замуж, де-
тей имеют, а я, как былинка в поле – одна, одинешенька.
– Какая былинка! Ты наливная ягодка малинка в самом
ядреном соку, при виде которой у настоящих мужчин слюн-
ки текут, чтобы полакомится ею…
– Ягодка-то ягодка, да видно перезрелая, раз не могу лю-
бимого человека собою завлечь.
– Ты грезишь поцелуями, так получай же их щедротно
и с избытком, – вихрем подхватил я ее за талию и дал волю
своему безумству…
– Оставь, оставь меня в покое, я же ни какая-нибудь улич-
ная шлюха и подачки мне твои не нужны, – вырывалась она
из моих рук, царапаясь кошкой, избегая моих поцелуев…
– На нет и сюда нет, – отступил я от нее с обидой.
– Не злись, любимый, – начала было она.
– Какой любимый? исцарапала меня всего, – прервал я
ее негодуя…
– Бутона розы не сорвешь – не оцарапав руки, – смеясь
подошла она ко мне и стала поправлять у меня на голове ка-
ракулевое кепи, убирая под нее сбившиеся волосы и целуя
меня в щеку с тайным желанием отдаться в любую минуту…
– Не буди во мне тигра, блаженная Снежанка: любви и
злобе, верь подружка, я неизменен и велик… Сорву с тебя
одежду и нарушу твою девственность прямо здесь, в ку-
стах…
Зачем срывать?.. Я и сама разденусь, когда придет вре-
мя.
– Время имеет свойство не приходить, а уходить вместе с
нашей молодостью, красотой, здоровьем и силой. «Душа ни
тайн вселенной не познала, ни отдаленной цели ни начала,
в своем сегодня радость находи – ведь не воротишь то, что
миновало»…
– Мы с тобой разумные культурные люди, ни к чему нам
дикость дикарей…
410
– А говорила: «хоть на край света побегу»…
– Это – крайний случай. Поедем со мной – в Курске у
меня просторная квартира, комфортная, уютная. Я един-
ственная дочь у родителей. Они у меня добрые, хорошие.
Тебя как родного сына будут любить… Ах как я тебя буду
любить и царевичу такого не снилось… Я утолю твой бешен-
ный темперамент в наслаждениях любви, своей девственной
красотой души и тела. Я укращу тебя, буйный поток, цвета-
ми убранного поля…
Мы не сможем жить врозь: ты без меня, я без тебя. У нас
с тобой абсолютная физиологическая совместимость биопо-
лей – это я говорю тебе как психотерапевт: шесть лет обуче-
ния в медицинском институте что-нибудь да значат…
– Ты мое васильковое поле, майской.. радости цветок.
Цвети, расцветай – пусть время проверит твое чувство ко
мне… Я вольный ветер, вечный странник – творец грядущих
перемен…
Мне надо ехать в Фаристан…
412
ЧЁРНАЯ МОЛНИЯ
КНИГА ПЯТАЯ
Часть первая
ЧЁРНАЯ МОЛНИЯ
Стремленье разрушать
дела и мысли злые –
Моя стихия!
И. Гёте
Лишь тот, кого в пути по жизни застигала гроза вспыш-
ками чёрных молний и кто выходил из неё целым и невре-
димым – только он человек Бога, посланник ЕГО, Только он
наделён Богом особыми пророческими знаньями и одарён
статистической энергией черных молний, чтобы мог ею себя
защитить и влиять на судьбы других людей; влиять и на ход
событий в мире, выполняя волю Бога, сделать всех землян,
из обезъян, живущих в дебрях грехов и пороков – ПОЛНО-
ЦЕННЫМИ ЛЮДЬМИ…
Небесный переблеск летучих чёрных молний не оглу-
шает, как обычно, раскатами грома – вокруг листопадная
тишина, но та мощь, что сконцентрирована в них незримо –
испепеляет всё живое находящееся в зоне их действия…
Нет, цепи я не рву движением плеча.но с помощью от-
дельных потусторонних приемов мыслительной суггестии
(боевой магии) могу и горы свернуть, если это будет прият-
ным благоуханием для Бога..
413
О таинственной магической силе чёрной молнии о кото-
рой далее пойдёт речь – главенствующая тема настоящего
повествования.
Чёрная молния – редчайшее в мире явление, продукт
возмущения природы на макро-микровом уровне. Макроу-
ровень происхождения и свойство этого явления, чисто на-
учная тема – тема для узкого круга специалистов, поэтому
я не стану её широко освещать, коснусь лишь краешком
существа вопроса: отрицательной энергии на Земле от без-
думной деятельности человечества накопилось столько и
достигла таких предельных значений, что наша планета
самопроизвольно, вопреки всем физическим законам, ста-
ла нас частенько «потчивать»катострофичными торнадо на
всех континентах, даже там, где их прежде никогда не бы-
вало: и на суше, и на море (это ответная, защитная реакция
Зеили на дурость, злобность человечнства) но это лишь цве-
точки – ягодки впереди, Близкой гибелью планете угрожает
и бездумное «пускание» крови Земли – нефти; «испускание»
духа Земли – газа, энергетикой которых создается магнит-
ное поле Земли, удерживающее атмосферу и защищающее
все живое от солнечного смерча.
Планетарная катастрофа может произойти уже в бли-
жайшее десятилетие, если ничего не предпринимать по спа-
сению планеты в богодуховном плане…
Для широкой читательской публики я думаю намного
будет интересней узнать об этом явлении, возникающем на
микроуровне – на уровне человеческой сущности, как ча-
стицы природы – чем в глобальном масштабе планеты…
В каждом человеке, в зависимости от его индивидуаль-
ных способностей, в большей или меньшей степени, про-
текает это явление как ответная реакция на причинённое
человеку кем либо зло, возмутившее его разум и дух, ре-
акция, о которой пострадавший, порой, даже и не догады-
вается, зато обидчик его, рано или поздно, ощутит на себе
самом в полной мере, через те же страдания и ту же боль,
что причинил он другому, И не бывало, чтобы обошло воз-
414
мездье тех, кто совершает зло. Горе тому, кто замыслит
что-то худое против магистра-пророка, посвященного в
тайну Бога (тут уж точно не надо к гадалке ходить – от-
рыгнётся стократно).
Если б люди только знали, что всякое зло, творимое ими
по отношению к другим, обязательно возвратиться бумеран-
гом к ним же или их близким – то они никогда б никому бы
не чинили зла и все бы жили радостно и долго.
Формула жизни проста и незамысловата. Проявление
разумности и гуманности всех ко всем и ко всему – вот её
богоданное правило. Ничего мудрёного; надо лишь усво-
ить каждому для себя, самую малую малость – уметь от-
личать хорошее от плохого, доброе от злого. Хорошее – это
все, что облагораживает, улучшает жизнь; плохое – это всё,
что оскверняет, извращает жизнь; доброе – это всё, что за-
щищает и сохраняет жизнь; злое – это всё, что разрушает и
уничтожает жизнь…
От глумного колхозника до самодовольного чинуши
ненавидят меня за то, что постоянно напоминаю им, всем
своим видом. о своём превосходстве над ними, что я на поря-
док выше их по своему развитию и по назначению в жизни –
за то, что не таясь, открыто говорю им в глаза; кто они есть
на самом – то деле и что они вообще такое…
Патологической затаённой неприязнью ко всему бла-
городному и прекрасному, злые людишки хотят оправдать
своё жалкое существование, скрыть свою ущербность и ник-
чёмность. Один лишь вид гармонично развитой личности,
её самодостаточность слепит им глаза, коробит их нутрен-
ности, вызывая у них изжогу и собачью озлобленность…
Возможно ли одними увещеваньями перевоспитать.
усмирить такие извращённые полудикие сушества?.. «Не
мир пришёл Я принести, но меч», – это грозное предупре-
ждение Иисуса Христа было обращено как раз к тем, кто
пренебрегал божественной формулой жизни, – а для тех, кто
призван Богом обеспечивать выполнение этих норм – как
форма приказа к действию…
415
И скольких наказал я врагов своих зловредных, сколько
душ негодяев извёл негодуя, а им всё никак неймётся; снова
и снова обрушивались на меня собачьей сворой непреклон-
ные советские безбожники…
В своих мытарствах по белу свету с апостольской мисси-
ей, где я только не побывал, с кем только не встречался – всю-
ду я сталкивался с жёстким противоборством, лишённым
всякого здравого смысла. И я вынужден был защищаться от
них всеми доступными средствами, в том числе и губитель-
ными свойствами Чёрной Молнии… «И те, что были до вас,
такими же бесчестными и злыми – теперь их души каются
перед Богом, моля о прощении», – предупреждал я в ответ
всех зарвавшихся…
По приезду в Фаристан, я устроился товароведом в во-
енторге и в первую же свою командировку, мне пришлось
ехать на центральную базу округа за товаром вместе с экс-
педитором, которого там ранее обвешали на большую сумму
при получении им по разнарядке дефицитнейшей и дорого-
стоящей продукции, где хотели и меня, как лоха, «обуть»…
Приезжаю на место и при получении товара сталки-
ваюсь с вопиющей несправедливостью, с грубым обвесом.
Вместо того, чтобы завешивать чистое нетто данного товара,
предусмотренного правилами, здесь же завешивали брутто,
минусуя тару ящиков, с занижением их веса – выводили за-
ведомо ложное нетто в свою пользу по киллограму с каждого
ящика. Это меня до крайности возмутило…
Я бурно выразил свое несогласие, призывая кладовщи-
ков к благоразумию…
– Мы так получаем с мясокомбината, – отвечали мне са-
модовольные бузотеры-кладовщоки.
– Это Ваши проблемы, а мы требуем, отпускайте нам так,
как предписывает инструкция.
– Откуда такой грамотный и дотошный? Не хочешь
брать – отъезжай!.. Не задерживай очередь… Люди за ты-
сячу километров приезжают к нам и все довольны, не мело-
чатся как ты по пустякам, – ухмылялись они мне в ответ…
416
– Это же глумление над здравым смыслом, – доказывал я
уже начальнику торгового отдела базы.
– Наивный Вы человек. Сразу видать, что в торговле Вы
новенький. Посмотрите правде в глаза: неужели Вы не по-
нимаете почему все клиенты принимают обман как долж-
ное. Да потому, что товар-то дефицитнейший. Его же они
реализуют втридорога, с большим наваром в свой карман, –
краткой своей нотацией давал он мне понять, что так заве-
дено по всей стране…
«Раз до Бога высоко и до «царя» далеко – значит уповать
надо только на самого себя и действовать надо как черная
молния» – решился я наконец, на крайний случай…
Загрузившись по «полной программе» колбасной про-
дукцией твердого копчения и заполучив счет-фактуру с
установленным мной весом, мы поехали отдыхать с экс-
педитором на Копчегайское водохранилище, прихватив по
пути с собой соответствующее количество выпивки.
Свежая прохлада вод искусственного моря благодатно
воздействовала на моё испорченное настроение:
– Достань-ка, дружище, ящик самой лучшей колбасы и об-
лагодетельствуй во славу Божью всех бичующих и голодных,
что соседствуют рядом с нами, – повел я рукой указующе…
– Как же Вы будете отчитываться в бухгалтерии за свою
барскую щедрость, Евгений Порфирьевич, – изумился
шофер-экспедитор, выполняя мое поручение.
– Пей, гуляй, братва, вас угощает сам великий ма-
гистр…, – обратился я ко всем участникам пиршества…
– Я Вашего оптимизма не разделяю и не понимаю…
– Понять не может суд людской, но в мире есть судья
иной – он справедлив и милосерд…
– Вас тянет на лирику, а завтра можете заплакать от
крупной недостачи: в одном ящике колбасы, что мы раздали
бродягам в три раза больше Вашей месячной зарплаты.
– Пусть плачут те, кто спорит с Богом… Скажи мне, лю-
безнейший, сколько ящиков мы загрузили?
– Ровно сто…
417
– А сколько в ящике колбасы?
– В среднем где-то тридцать килограмм.
– Вот и подсчитай сколько будет всего.
– Три тонны…
– А в документе сколько?
– Две с половиной… что же выходит, Вы их сразу накры-
ли на полтонны!!! Это же стоимость легковушки.
– Зачем легковушка? Нам лишь бы вдоволь погулять
хватило, да за твой прошлый должок расплатиться…
– А как Вам это удалось, Вы же стояли далеко от весов?
Такого не может быть! Не могу поверить… волшебство какое-
то, чистая мистика!..
– С Божьей помощью все возможно.
– Они же догадаются по количеству ящиков…
– Ну и пусть догадываются – у них же в счете стоит чи-
стый вес и количество ящиков, а брутто – тю-тю, как же они
докажут, что передали нам лишнее. В ящике может быть и
половинное наполнение…
– Да, вот это да!.. – всю дорогу, пока мы ехали в обрат-
ный путь не переставал удивляться экспедитор…
На другой день, едва отчитавшись в бухгалтерии за по-
лученный груз, я был приглашён в кабинет к директриссе,
роскошной обаятельной женщине бальзаковского возраста.
– Молодой человек, – обратилась она ко мне своим певу-
чим голосом с легкой улыбкой на миловидном лице – Вы у
нас проработали чуть больше месяца, а о Вас уже ходят ле-
генды в самом округе: будто Вы профессиональный гипно-
тизер, который с помощью своего внушения заставил выпи-
сать счет с занижением веса дефицитнейшей продукции аж
на половину… тонны…
Уму не постижимо как Вы сумели объегорить опытней-
ших деляг на самой республиканской базе…
– А что, в бухгалтерии есть ко мне какие-то претензии по
моей отчетности?
– Нет, бухгалтер похвалила Вас за то, что Вы своими из-
лишками покрыли недостачу обманутого экспедитора…
418
– Так в чем же тогда дело?..
– Мне сейчас позвонил директор центральной базы и он
требует от Вас возврата денег за неучтенный товар.
– Пусть он требует от тех, кто предлагал мне по пустякам
не мелочиться… Чем он может обосновать свои претензии?
– По количеству ящиков догадались…
– Догадка – не доказательство…
– Они полагаются на Вашу добропорядочность…
– Нахамили мне, хотели обвешать, а теперь вспомнили о
порядочности.
– Вы вправе отказаться, но нам же с ними работать…
– Я гуманный, честный человек незамедлительно верну
все, что у меня осталось неизрасходованным, недостающая
же часть пусть будет платой за их бесчестие: не все коту мас-
леница, бывает и великий пост…
– Поститься придется нам, если урежут фонды – это в их
ведении…
– Я не понимаю Вас: то Вы меня направляете к ним разо-
браться с недовесом, то осуждаете меня за крутость наказа-
ния обманщиков… и негодяев…
– Я не осуждаю Вас, но так жизнь устроена, что нельзя
конфликтовать с вышестоящей организацией…
– Я не признаю двойных стандартов. Никогда никому
не кланялся – пред женской красотой лишь приклоняюсь…
обаятельности Вашей подчинюсь…
После обеда прилетает на своем восьмицилиндровом му-
станге наш экспедитор и кричит мне с порога:
– Евгений Порфирьевич! Я по твою душу приехал…
– Что случилось? – спрашиваю недоуменно.
– Сегодня я был на областной плодово-овощной базе по
делам и рассказал там своим друзьям о твоих проделках
вчерашних. Так завбазой ихний коньяком обещал меня на-
поить, если я тебя уговорю к ним перебраться. У них там
требуется толковый начальник торгового отдела с высокой
зарплатой и большими возможностями. Соглашайся! Пое-
дем прямо сейчас – директор с завбазой нас там ждут. Чего
419
тебе киснуть в военторге вшивом – никакой здесь перспек-
тивы, а там ты будешь уважаемый человек…
– Если уважаемый – тогда едем!..
В кабинете директора меня встретил седовласый чуть
полнеющий мужчина, но еще стройный и краснощекий:
– Выручай, юный друг, наших приемщиков из беды…
Прокуратура республиканская ими уже занимается, – по-
смотрел он с улыбкой на своего тучного завбазой, распол-
невшего непогодам, с круглым животом и красными мяси-
стыми щеками… – понаотправляли бракованной продукции
по всей стране, а теперь трясутся…
– Какая бракованная, Иван Прокопьевич, в соответствии
с ГОСТом, с допусками. Мы что ли виноваты, наше дело ко-
личество, а за качество пусть товароведы отвечают.
– Товароведы… Знаю я Вас: все себе, все себе гребете, ха-
пуги, а отвечать за всё должны другие… Привезут Вам не
качественный товар сразу кричите – деньги на бочку иначе
не примем, а кинут пачку деньжат делаетесь добренькими –
грузите все в вагоны без разбора, не спрашивая разрешения
у товароведов, а тычете им в нос: – Подписывай сертификат
качества! А что им остается делать… и подписывают, чтоб не
выгнали с работы.
– За всех же я не могу отвечать они от нас за сотни кило-
метров.
– Ты зав областной базой, везде поспевать должен… Ана-
толий Васильевич…
– Что ж, если я завбазой – значит за все в ответе…
– Да ладно, наотвечал… Пойди-ка лучше на весовую да
распорядись. чтоб нам что-нибудь принесли – видишь сейф
пустой: ни выпить, ни закусить– все тебе напоминать надо,
сам никогда не догадаешься…
– Иван Прокопьевич, а что за претензии со стороны по-
лучателей Вашей продукции, – спросил я директора, когда
завбазой вышел.
– Это я для острастки их шпигую, чтоб не заедались со-
всем, а вообще-то у нас одна серьезная рекламация только
420
из Петропавловска пришла – требуют нашего представи-
теля – ясное дело, что наши приемщики там набардачили.
Приемщика какого туда посылать, так они все полуграмот-
ные, а товароведы – только с техникума. Вот и решил я тебя
туда направить. Ты там шухеру быстро наведешь, если так
лихо с военспецами округа разобрался…
Вошел Ошкин, с увесистой сумой и спешно начал вы-
ставлять её содержимое на стол. Директор достал три рюм-
ки из сейфа и стал заполнять их янтарным коньяком.
– Жалко наших приемщиков, могут загудеть в тарта-
рары из-за своей жадности, да и всему облплодоовощторгу
придется не сладко – двести тонн лука не шутка, что набра-
ковали там и находится у них на ответхранении…
Прокуратура не зря завела на Вас дело, ребятки, туго
придется нам всем, – недовольно взглянув на Ошкина, взял
он рюмку со стола: – Ну, за удачную твою поездку в Петро-
павлоск. На тебя вся надежда, мой юный друг.
– Сладишь дело, в долгу не останемся, – взбодрился
Ошкин после выпитых нескольких рюмок, уминая как хо-
мяк за обе щеки закуску…
– В чем будет состоять моя миссия? Акт экспертизы дав-
но уже составлен на основании его, видимо, заведено дело, –
спросил я у директора с некоторым сомнением…
– Твоя задача провести совместно с их комиссией обсто-
ятельный анализ продукции по всем поступившим к ним
вагонам и на основании данного анализа составить согласи-
тельный акт. подписав его с обеих сторон: поставщика и по-
лучателя. Нам нужен такой совместный акт, в котором все
показатели качества продукции соответствовали бы, суще-
ствующим на сегодняшний день, нормам допусков. Только
такой документ даст нам возможность выиграть эту тяжбу в
арбитражном суде и закрыть дело.В этом случае акт экспер-
тизы не играет никакой роли для арбитража…
В Петропавловске я был встречен с крайним недоброже-
лательством как со стороны получателя нашей продукции,
так и со стороны областной прокуратуры…
421
– Молите Бога, молодой человек, что нет Вашей подписи
на акте качества этой продукции в сопроводительных доку-
ментах, а то бы Вам долго пришлось хлебать баланду у нас за
решеткой, – оглоушил меня областной прокурор своим от-
кровением…
Не меньшим сюрпризом стало для меня и качество на-
шей продукции, хранящейся навалом на ответхранении в
сырых складах горпищеторга. Лук в мешках до того пророс,
что представлял собой жуткую картину. Побеги лука, прон-
зив мешковину тары торчали зелеными иглами по всей ее
поверхности, как у дикобраза…
Удручала меня крайне, безвыходность ситуации в кото-
рой я оказался…
Первые же результаты анализа в никакие рамки не лез-
ли, у меня язык не поворачивался что-нибудь говорить в за-
щиту такого продукта.
Сравнив данные проводимого нами анализа с данными
акта экспертизы, я пришел к выводу, что надо поскорее за-
кругляться и за основу совместного акта взять данные акта
экспертизы, которые в полной мере могли удовлетворить
обе стороны.
– Девчата, – обратился я к товароведам из комиссии, –
зачем нам открывать Америку: копаться целый день в этой
гнили. Вы наверное не станете возражать против того, что-
бы нам составить согласительный акт на основе экспертных
данных и полюбовно разойтись.
– А зачем тогда нам составлять акт, если вы согласны с
данными акта-экспертизы?
– Должен же я хоть чем-то обосновать свою командиров-
ку, тем более, что в акте мы не будем касаться вредной сре-
ды и условий хранения товара, что существенно повлияло
на ухудшение качества его товарного вида, Вы же не станете
этого отрицать…
– Ну, если так – пишите акт, мы его подпишем… Прово-
дить анализы по каждому вагону и нам до чертиков надоело…
Скучно будет нам без Вас. Вы нас в себя прямо влюбили!..
422
– Вы все замужем, а Богородица не велит мне любить за-
мужних…
Возвратившись из командировки, я зашел к директо-
ру базы и доложил о результатах своего вояжа в Петропав-
ловск.
– Я думаю, что ты блестяще справился с заданием – без-
надежное это было дело. Едем сейчас с тобой к управляюще-
му: он ждет тебя с нетерпением – каждый день справляется
о твоих делах…
В кабинете управляющего нас ждали все ведущие спе-
циалисты облплодовощторга вместе со своим управляю-
щим – Пал Палычем Дробницей.
– Как там у Вас дела, Иван Прокопьевич, в Петропавлов-
ске, что новенького по тому делу – меня оно очень беспоко-
ит?.. Уже скоро два месяца двести тонн гниют в мешках, а
Вы ходите улыбаетесь – когда плакать надо…
– Пал Палыч! Наш товаровед там все уладил, вот акт экс-
пертизы и согласительный акт, взгляните, – протянул их
ему директор базы.
Тот быстренько сличил их данные и не найдя в них
каких-либо расхождений, от бешенства весь взбеленился,
аж стал заикаться…
– И… Это… называется уладили… скопировали акт экс-
пертизы… за этим не надо было туда ездить… какая от этой
шпаргалки польза? Вы что издеваетесь надо мной, где здесь
хотя бы намек на Ваш оптимизм, Иван Прокопьевич?!
– Оптимизм наш, Пал Палыч, в этом документе, который
вы держите в руках… – невозмутимо твердил свое директор
базы.
– Товароведы, агрономы взгляните на этот чудо-документ,
где ж в нем истинная ценность?..
Специалисты взяли акты и стали дотошно сверять их.
– Это просто копия, Пал Палыч: буква в букву, – после
беглого изучения заявили они.
– Андрей Андреич, ты опытнейший юрист, укажи-ка
мне, старому дураку, есть ли здесь хоть какая-нибудь за-
423
цепка для арбитражного суда, – обратился он к пожилому
грузному человеку в очках.
Тот не стал сличать акты, а лишь взглянул мельком на
дату оформления того и другого …
– Тонко, умно сработано, Пал Палыч! – устало улыбнул-
ся он, – на сто процентов выигрышное дело…
– Да объясните же мне наконец! Просто ребус какой-то…
– Вся хитрость этого акта в дате… Акт экспертизы со-
ставлен в начале сентября, а согласительный акт в конце
октября: в сентябре были одни допуски стандартности, а в
конце октября значительно большие, соответствующие от-
клонениям указанным в согласительном акте; что в сентя-
бре считалось нестандартным – в октябре такая продукция
принимается уже, как стандартная.
– Как же они не поняли подвоха? – обратился управляю-
щий ко мне.
– Вы же тоже посчитали шпаргалкой, – ответил я, – хотя
торговле всю жизнь посветили.
– Хороша шпаргалка, весом в двести тонн, – победоносно
заметил директор базы…
– Иван Прокопьевич! – обратился к нему сразу повесе-
левший управляющий, – примируйте-ка своего молодца за
чудную смекалку и пусть погуляет он вдобавок недельку в
отгуле.
После отгула я стал со всей мне присущей энергией на-
водить порядок в торговом деле, чем еще раз снискал к себе
уважение у руководства базы и облплодовощторга, чем на-
жил себе заклятых врагов среди приемщиков продукции,
указав им, что их место на задворках и показав, кто на базе
истинный хозяин…
– Кесарю кесарево, а Богу богово, – начал я свое высту-
пление на общем собрании заготовителей базы, – Кончилась
для вас лафа, братцы, те времена, когда вы самолично при-
нимали от поставщиков продукцию и по качеству, и по ко-
личеству, – когда вы списывали актами десятки тонн ее по
своей прихоти, несмотря на то, что она числится в отчетах
424
как стандартная.Отныне по распоряжению руководства об-
лбазы и облторга списанию будет подлежать лишь то коли-
чество товара, что отмечено в актах-анализах по графе-брак.
Я лично буду следить за этим: ни одной тонны не будет вами
списано без моего ведома… И товароведы базы больше не бу-
дут подчиняться указаниям завпунктов, поскольку будут
нести персональную ответственность за все качество прини-
маемой и отгружаемой продукции, в случае чего им придет-
ся объясняться с прокурором, а это, я вам скажу, не завид-
ная процедура, по личному опыту знаю.
Не знал завбазой Ошкин, что делая мне «подлянку» за
мою строптивость, ему придется в последствии объясняться
с прокурором и давать показания следователю в каменном
каземате за решеткой… что не спасут его от этого ни деньги,
ни связи…
В начале декабря на базу поступили пятьдесят вагонов
с капустой, отправленные из Семипалатинска с комиссион-
ным завесом.
Вагоны раскредитовали и стали разгружать их одновре-
менно. К каждому вагону приставили счетчика из рабочих
базы (товароведов не хватало).
К концу дня, получив данные по каждому вагону, я стал
сверять их с железнодорожными накладными и был ужасно
поражен количеством недостачи в них.
Я вызвал к себе в кабинет завбазой Ошкина и с негодова-
нием набросился на него: – Что ж ты делаешь, собачий сын,
я тебя от тюрьмы спас, а ты меня решил подставить? В каж-
дом комиссионно отгруженном вагоне почти половины веса
не хватает. Немедленно дооформи недостающую часть, что
ты захапал…
– Я ничего не знаю. Может недогруз какой… Вот у меня
все накладные на то, что я получил с вагонов и что отправил
в магазин.
– Что ты их мне тычешь? Не надо мне туфту гнать… Я
знаю, что у тебя здесь всё схвачено: и счетчики, и шофера, и
продавцы и даже обхэсесники…
425
Подумай хорошенько чем ты рискуешь, позарившись на
крохи, тебе хватит и без того на всю жизнь, что ты уже име-
ешь… Нам же с тобой работать в паре и дальше… Я могу воз-
нести тебя к небесам, а могу опустить в самую бездну – здесь
всё в моих руках, без меня ты и копейки не сделаешь.
– Я ухожу в отпуск и с отпуска не вернусь – подам на рас-
чет. Хватит, десять лет по лезвию ножа хожу, поеду в Ялту
отдыхать, – и облизнулся самодовольно.
– Гуляй, гуляй за мой счет – я добрый! Но ты бедным бу-
дешь, еще попомнишь мои пророческие слова, подлец – ку-
тузки тебе не избежать. Есть божий суд, он недоступен зво-
ну злата и блат в верхах тебе не поможет. Я так решил – так
и будет!..
– Бог – то бог, да не будь сам плох, – хихикнул он, уда-
ляясь…
Мне пришлось немало проявить деловой сноровки, пре-
жде чем закрыть всю недостачу в вагонах, за которую я нес
полную материальную ответственность, как получатель
груза, раскредитовавший вагоны.
Не прошло и месяца с того памятного разговора с Ошки-
ным, как нам в отдел позвонил зам. начальника областной
милиции и требовал найти Ошкина.
– Где же мы его сыщем. Он у нас уже не работает – на бе-
регу черного моря отдыхает от трудов праведных…
– Какие труды эти праведные – мы разберемся, – ответи-
ли мне в трубке.
«Начались поиски «кормильца» – суд божий скор», –
удовлетворенно отметил я про себя… Я хорошо знал пси-
хологию высших начальников, еще по ревизорской своей
работе. Пока «кормилец» им исправно платит дань, они его
оберегают, поощряют, но стоит ему выйти из игры, как тут
же раскручивается уголовное дело и как всегда успешно, за-
рабатываются на этом повышение в должности, звания, – с
паршивой овцы, хоть шерсти клок…
В последствии я узнал, что Ошкина судили и дали три-
надцать лет, а потом «выкачав» из него все неправедно
426
нажитые миллионы, положив их себе в карман – скости-
ли срок до трех лет. Выжитый, как лимон, некогда всемо-
гущий «кормилец» после отсидки, прозябал в серости и
забытьи…
Раскаялся ли он в своем бесчестии в отношении ко мне –
я не знаю. Да и какое мне дело до всех подлых людишек, что
готовят для меня вечное зло: божий суд, самый праведный
суд, – обжалованию не подлежит…
Вскоре, после той перетрубации во всем плодоовощтор-
ге, я переехал в другой город и стал заниматься уже по тех-
нической части сперва мастером, потом начальником цеха,
а затем и вовсе стал шишкою – директором эксперименталь-
ного завода…
Целый год донимал меня управляющий трестом, чтоб я
написал заявление для вступления в члены партии.
– Первый руководитель обязательно должен быть чле-
ном партии, – убеждал он меня, – секретарь горкома, – из-за
тебя мне всю плешь уже переел, ну что тебе стоит чиркнуть
для проформы заявление?
– Я же не верю в их идею глупости и обмана…
– А кто в нее верит, скажи, сам генсек в душе, наверно,
смеется над нею,.. а без партбилета требуют тебя отстра-
нить…
Поступиться своими принципами даже ради высокого
положения я не захотел и перешел на местную плодобазу
простым товароведом, чтобы помочь своим давним друзьям
заготовителям, прогоревшим на астрономические суммы.
Мне пришлось немало «поработать» над их проблемами,
накопившимися за несколько лет по причине их неопытно-
сти и беспечной безалаберности при оформлении приходно-
расходной документации, – чтобы уладить подобающим об-
разом все их промахи в прежней работе.
Находясь в тени, я фактически единолично управлял
всеми производственными процессами базы, с помощью мо-
нолитно сплоченной команды заготовителей, которые вы-
полнили все мои установки безукоснительно.
427
Деньги текли рекой, всем хватало на «пропитание». С
их помощью заготовители (обученные и натасканные мной)
пинком открывали дверь не только на постах ГАИ, но и в
кабинеты местных начальников: деньги делали свое дело…
Из всех сословий – заготовители самый бесстрашный и
отчаянный народ: даже железобетонная система СССР, дер-
жавшая в страхе весь мир не выдерживала их разрушитель-
ного натиска – разваливалась прямо на глазах… Русско-
язычные партийные функционеры из кожи вон лезли,
пытаясь удержать рушившуюся экономическую пирамиду
страны, но делали это с оглядкой на верх, зная, что им не
поздоровится, если они посмеют затронуть клановые инте-
ресы титульной нации, где царила полная круговая порука,
родовая связь. Поэтому петушиные наскоки этих номенку-
латкрщиков в подведомственные им организации, возглав-
ляемые нацкадрами сводилось к мелкому щипачиству и не
более того…
Тогда как некоренные жители республики подвергались
ими жесточайшим преследованиям за малейшее непочтение
ко всякому их самодурству…
В начале заготовительного сезона прибыл к нам с провер-
кой готовности базы к приемке от колхозов и совхозов пло-
доовощной продукции нового урожая зав. отделом обкома
КПСС, некто Криворотов, бывший начальник управления
милиции (типичная кухарка с пистолетом) и стал нас поу-
чать как нам надо работать, хотя был в этом деле баран бара-
ном, несмотря на то, что курировал всю торгово-закупочную
отрасль целой области.
На мои возражения в защиту экономических интересов
базы, от которых зависело благополучие наших карманов,
он зарычал:
– Эй, Сакен, – бросил он злобно директору базы, молодо-
му нацкадру «по званию – ученый, по знаниям – остолоп», –
откуда взялся у тебя этот преступник, он же весь Советский
союз пустит по миру... Нехорошая молва ходит о нём к тому
ж он ярый антикоммунист…
428
– Это наш товаровед…
– Чтоб ноги его здесь больше не было. Завтра же издай
приказ об его увольнении.
– Завтра будет выходной.
– Ну, тогда в понедельник уволь, а я как приеду с Жар-
кента проверю… Пусть им еще и КГБ займется, – уже садясь
в машину пригрозил он мне и злорадно добавил: – Я сам
лично позабочусь о том, чтобы его подальше упрятали…
– Зачем ты с ним так резко говорил, не мог молчать что
ли? – стал отчитывать меня директор, когда «гость» уехал.
– Собака лает – ветер относит, – ответил я, Как же иначе –
наше финансовое положение напрямую зависит от экономи-
ческого благополучия базы… Нам же перепадет больше…
– А ну как и вправду проверит? Сколько будет сасык
(вони) от этой сволочи…
– Не проверит: у кривого человека – прямой путь в про-
пасть…
В понедельник, как я и предполагал, пришло известие,
что Криворотов на перевале свалился в пропасть вместе с
машиной, когда ехал обратно к нам из Жаркента. В его ма-
шину во время грозы ударила черная молния, – заклятого
врага сознанья моего – ужалил мщенья «черный змей!!».
ДУХОВНОЕ БРАТСТВО
Самый из достойнейших тот,
Кто встречает смело свой грядущий день;
Самый малодушный тот,
Кто медлит с совершенствованием своим…
Ибн-Сина
– Ты шаман, что ли?! – изумленно восторгались мои по-
дельщики – азиаты, когда узнали, что враг мой мертв.
– Нет, я великий магистр, который может делать добро и
зло по собственному желанию…
429
– Теперь мы верим, что ты великий магистр и что спо-
собен нас вытащить из провала. Помоги нам, брат, закрой
нашу товарную недостачу, пока к нам не нагрянула еще со-
юзная, из самой Москвы ревизия. Дела наши плохи: недо-
стача – десятками тысяч исчисляется. Такую сумму всему
нашему даже роду не поднять… Помоги нам и мы будем тебе
верными мирюдами…
– Верных мирюдов – настоящих друзей, братьев по духу,
я ценю высоко… Настоящий друг, истинный брат – это лишь
тот человек, который ради друга, брата сделает всё от него
зависящее, чтобы помочь, выручить из беды, а, если понадо-
биться для этого даже и сама жизнь – отдаст ее с радостью и
без страха, с гордо поднятой головой взойдет на голгофу…
Десятки тысяч – ерунда, лишь бы не сотни, – ободрил я
их…
– Какое там сотни, за пятьдесят тысяч недостачи – вы-
шка корячится… Понадеялись на своих фактуровщиц и бух-
галтеров, а теперь по ночам тюрьма сниться…
– По правде сказать в одночасье и мне не решить вашу
проблемму, джигиты! Слишком незначительный товарообо-
рот базы в начале сезона. В конце лета, ближе к осени, когда
начнется массовое поступление плодовоовощной продукции,
мы это дело уладим: недостачу закроем еще и навар полу-
чим – это я беру на себя. Ваша задача – реализация излишней
продукции через систему коопторга, потребсоюза, там цены
дороже государственных в трое… Если провернем это дело,
тогда и теньга зашелестит в наших карманах и нос будет в та-
баке… – Связи наладим: кого надо подпоим, кого припугнем,
но долг свой выполним – обещали мне мирюды…
– Пинком нога дверь ГАИ открывают и Ертай, и Абай –
оба мастера спорта: один по боксу, другой – каратэ. Ува-
жаемые люди во всей области, – характеризовал моих по-
дельщиков директор базы, загадочно усмехаясь, – друзей
у них море.
– А что ж Вы смеетесь, если они такие деловые ребята? –
обратился я к директору.
430
– Работать не любит, лодырь и немного пьянчик, «акена-
уз сыгин».
– Это ж замечательно, что они компании водят с ГАИ. Их
работа – сбыт. Эта главный из главнейших звеньев в цепи в
любом производстве. Особенно, если это левый товар и его
надо обналичить… На каждом перекрестке посты, нигде не
объехать. Вот тут-то их связи нам и пригодятся…
– Еще не раз, Сакен Касымович, хвалить ребят будешь,
когда они к тебе в кабинет с чемоданом денег заявятся…
– Какой чемодан денег, бутылку коньяка за год работы
ни разу не поставили. Только акт на списание приносит под-
писывать каждый день. В тюрьму сядем с такой работой…
– Раньше сядем – раньше выйдем. Шутка…
– К черту такой шутка…
– А если серьезно, вместе с Вами теперь их будем пере-
воспитывать и обучать как надо работать, как делать деньги
из воздуха. Ходить и то человек долго учится, а тут намного
сложнее: знания нужны и опыт, кроме желания иметь день-
ги… Для них сейчас главное наметить цель, а знания и опыт
есть у меня; у Вас – властные покровители…
– С помощью Аллаха! подстрахуем, если что…
– Аллах помогает всем добрым делам… в борьбе с невер-
ными…
– Сегодня я издаю приказ, что ты мой заместитель: бу-
дешь и мозговой центр и материально ответственный за все
производственные дела на базе. Все сотрудники будут тебе
подчиняться и выполнять все твои указания. Мне надо ча-
сто бывать горком, обком, управлений. Ты сам все знаешь.
Я буду Вас с Ертаем страховать. Буду узнавать, что скажет
обхсс, милиция, КГБ и принимать контрмеры через началь-
ника милиции, секретарь горкома, секретарь обкома – все
они наша родня – не подведет, поможет…
Целый месяц как заводной я метался по затоваренной
базе, не имея ни минуты покоя для отдыха. Сотни машин
порожние и груженые каждый день прибывали на базу: по-
рожние надо было отправить в поле за продукцией; груже-
431
ные направить в магазины и на склады базы под разгрузку,
а часть из них снарядить «налево» в веденье своих подель-
щиков, промышлявших по всем районам области…
И вот как-то вечером, когда наш производственный улей
угомонился, вызывает меня к себе в кабинет директор и с
порога неудовлетворенно начинает отчитывать:
– Где твои помощники Ертай, Абай, Марат, Матай? Ты
один работаешь – они с девками гуляют, арака кушают; це-
лый месяц на работа на бывают… Мне уже доложили…
– У них такая работа, Сакен Касымович! Сегодня они как
раз и должны появиться на базе со всем своим «уловом» за
месяц. Я жду их приезда с минуты на минуту…
– Жди ветра в поле, пока не просадят весь свой «улов»
сюда не появятся – я их знаю, «акенауз сыгин».
– Как не появятся? А чья это кавалькада легковушек
подъехала к конторе: гляньте в окно…
– Ертайская банда это что ли?
Пока мы с директором судили, рядили, как, да что – вва-
ливается без стука в дверь с тяжелым кейсом в руке призе-
мистый, разудалый Ертай и не здороваясь, небрежно броса-
ет свою ношу на стол перед самым носом директора…
– Эй, Ертай! – обратился к нему недоуменный директор, –
ты что собрался в баню, что ли? Зачем свой грязный чемодан
с мылом и мочалкой брасаишь мой чистый стол?..
– Какой там мочалка, мыло?!.
– Открой крышку, Ертай, покажи содержимое, – обра-
тился я к своему мирюду, находившемуся навеселе и побе-
дителем глядевшим на нас…
– Сен, сен откройся! – скомандовал он, стукнув кулаком
по столу так, что крышка кейса сама спружинив взметну-
лась вверх и нашему взору предстали пачки деньжищ, плот-
но уложенные в стопки рядами.
– Ты что, Ертай?! Ограбил банк со своей бандой? – отпря-
нул невольно директор от увиденной груды банкнот.
– Не бойтесь! Разве может быть грабителем добряк Ер-
тай? Эти деньги мы заработали, – расхохотался он.
432
– Чего же ты раньше не зарабатывал, а носил в нем мыло
с мочалкой? – ткнул директор пальцем в кейс.
– Мозгового центра у нас же не было, Сакен Касымович,
а теперь всё на мази…
– Евгений Порфирьевич! – обратился ко мне директор, –
я думал твои джигиты не способны серьезные дела делать –
только пить, гулять… Оказывается деньги делать умеют. А
раньше он всем говорил – «Нету ни рубля»!
– Чья школа? – удовлетворенно заметил я.
– Не зря про тебя легенды ходят в управлении, что ты
умеешь деньги делать из воздуха. Я думал, что люди шутят
со мной, говоря так, когда узнавали, что ты у меня работа-
ешь. У тебя очень много завистников и недоброжелателей
не только в управлении торговли, но и в органах спецслужб.
Чтобы взять тебя на базу сколько нареканий получил я от
вышестоящего руководства – только секретарь горкома Та-
рагожин поддержал и помог мне отстоять тебя. Он сказал:
«Я хозяин города – всем рот заткну… Пусть хоть самому
черту брат твой человек, лишь бы знал хорошо о торговле и
тебя научил как надо по настоящему грамотно и виртуозно
работать, если, как ты говоришь, он во всяком деле, как
бог, сведущ»…
– Сакен Касымович, а ты понял его мудрый намек на то,
что под тобой золотой клад лежит, который надо потихонь-
ку прибирать к своим рукам и поделиться с теми, кто тебя
сюда поставил и оберегает от всяких неприятностей.
– Конечно, понимаю, но раньше я и сам нечего не имел от
своего положения, не то чтобы кому-то от меня была польза.
Этому же нигде не учат.
– За этот сезон я Вас всех так поднатаскаю, что Вам не
придется больше конфузиться перед высоким начальством
за свою чрезмерную нищенскую скромность. Вся власть в
мире существует по неписанному закону: ты мне – я тебе…
Начальники сами Вас будут проталкивать вверх по служеб-
ной лестнице, если Вы будете делать для них возможность
жить хорошо…
433
– Разве это все мне, джигиты? – удивился шеф – куда
столько мне, не возьму…
– Тебе, и не тебе, Сакен Касымович, через тебя должно
дойти по назначению – хозяину области, хозяину города,
как залог и гарантия нашей безопасности…
– Как деньги передам? Еще выгонит…
– Не выгонит: купи драгоценные подарки в первую оче-
редь их женам, а потом и им, – не выгонят, если ценное им
подарить что-нибудь от имени всего рода, как лидерам Жуза.
Сразу превратишься из назойливого просителя – в желанно-
го гостя. Пинком дверь будешь открывать в приемной, а не
выстаивать по несколько часов в очереди.
– А как же Вы без денег?
– За нас не беспокойся…
– Еще успеем, заработаем. Сезон только начался, а на
карманные расходы пока нам и так хватает…
– Бастыктар, не пора ли нам нашу удачу и наше духов-
ное братство шампанским взбрызнуть? – встрепенулся Ер-
тай, когда было определено целевое назначение денег.
– Зови своих джигитов, пусть тащат бистро, по-шустрому
сюда все, что у Вас в заначке припрятано (устроим застолье)
достархан делаем, по-хански распорядился директор базы…
– Сегодня наш день! Братья казахи, вольные дети гор и
степей…
Дружеские попойки азиатов – разительно отличаются
от российских загулов и европейских уик-эндов одним уж
тем, что они пьют не меньше русских, при этом никогда
не напиваются до потери пульса и не менее щепетильные,
чем западники в общении между собой, даже находясь в
подпитии, вместе с тем, в отличие от европейцев разме-
ренно и вязко предающихся развлечению и неспособные
резко выйти из них, – для азиат обычное дело – мгновенно
оставить гулянье в самый разгар веселья по воле их пред-
водителя или по причине неотложных дел… Никогда не
похмеляются, утром всегда свежие, как огурчики, если
даже прогуляли всю ночь.
434
Сказывается повседневная выучка с раннего детства. Вос-
точная методика воспитания, нацеливает человека главным
образом на преодоление всяких препятствий, в обретения
силы воли, изворотливости ума, необходимые для выжива-
ния в самых критических ситуациях. Без этих навыков – ази-
ат не азиат: даже женщину, чтобы заиметь и то он должен ее
выкупить или похитить, а это не так то просто сделать без по-
мощи друзей, родни. Потому так сильна у них родовая связь,
так сильна дружба между ними, закрепленная вековыми тра-
дициями. Для всякого истинного азиата незыблемо правило:
дал слово, обещание – умри, а выполни, чтобы презренным,
изгоем не быть в своей национальной общине.
Религиозные веяния Востока в значительной степени
отразились и на формирование моего характера: воли, убеж-
дения, образа мышления. Я тоже считаю, что истинные дру-
зья и братья должны делать все возможное, что они могут
сделать для своих друзей и братьев, а при необходимости,
то и рисковать своим благополучием, своей свободой и даже
собственной головой.
В таком альянсе преданных мне подельщиков, я закон-
чил с блестящим успехом свою сезонную эпопею на плодоо-
вощной базе с солидным запасом денежных средств, для
себя и всего своего братского окружения…
Несмотря на ювелирно проведённые нами экономиче-
ские операции, в опустошении государственного кармана,
многие сотрудники базы и в управлении хоть и смутно, но
догадывались о проводимых мною завуалированных де-
нежных аферах, подрывающие коммунистический устой
в стране, строчили на меня во все инстанции свои поганые
анонимки – открыто писать боялись.
Вначале ведомственная комиссия проверила факты на-
рушений, изложенных в доносах через движение товарной
продукции: по качеству и количеству, при приемке и отгруз-
ке поле-база-магазин. Потом за дело взялось контрольно-
ревизионное управление области и, наконец, дошла очередь
и до комитета государственной безопасности (КГБ).
435
Ведомственная комиссия не представляла нам какой-
либо существенной опасности не только потому, что в пер-
вичных документах сам черт голову сломит, но и потому,
что председателем комиссии была назначена бывшая моя
сотрудница по прежней моей работе и которая тогда находи-
лась в моем подчинении, да и просто была влюблена в меня.
– Евгений Порфирьевич! – обратилась она ко мне при
встрече, будучи уже в качестве председателя комиссии, – я
хотела сделать самоотвод своей кандидатуре, когда узнала,
что стану проверять Вашу работу, но потом, подумав, и по-
няв, что смогу Вам хоть чем-то помочь – согласилась. Я Вам
стольким обязана…
– Правильно сделала, милая Лариса, – мне всегда прият-
но общение с друзьями, сколько время не виделись! Совсем
соскучился…
– Обещаю Вам, что актом проверки будете удовлетворе-
ны, – с опаской, чтобы никто не слышал, тихонько пообеща-
ла она.
Документальная же финансово-экономическая ревизия
проводилась у нас во главе с начальником КРУ, который
по странному стечению обстоятельств, тоже оказался свой
человек. Он был сокурсником Ертая в институте, не без по-
мощи которого заполучил вузовский диплом, как и многие
другие начальники области, так как брат Ертая – Шатай,
мой однокашник, заведовал кафедрой экономического ин-
ститута и усердно способствовал своим друзьям и родствен-
никам в обретении желанных «корочек».
– Эй, Мухтар! Ты смотри нам тут дров не наломай, – по-
здоровавшись, панибратски, как бы в шутку, предупредил
Ертай своего другана Мухтара…
– Какие дрова? Где Ваш магистр прошел, там ловить
нечего, все чисто, все документы в порядке…
Я знаю его с детства, он мой земляк, с нашего горного
аула. Наши аксакалы считают его сыном черной звезды –
страшный он человек, опасный. С ним лучше не связывать-
ся. Накличет беду…
436
– Опасный для врагов, для друзей он добрый и верный.
Он вытащил нас из ямы и научил как надо работать. Мы в
долгу перед ним – мы в одной с ним связке, как скалолазы,
куда он туда и мы…
– Я же не по своей охоте здесь, Ертай, анонимками нас
завалили: пишут и пишут… шайтаны. Одни выкинешь –
другие шлют. Сделаем ревизию и все заглохнут…
Едва закончилась ревизия КРУ, как нагрянули
КГБешники и давай везде шманать. Всё вверх дном по-
ставили. Увидели в подсобном помещении горы порож-
них бутылок из под коньяка, шампанского, что остались
после очередной дружеской попойки, с пеной у рта сразу
ко мне:
– Откуда столько хрусталя?
– Грузчики похмеляются…
– Коньяком, шампанским?
– Грузчики богатые люди – много зарабатывают…
– Ты что издеваешься? Поедешь с нами, там мы над то-
бой поиздеваемся!..
Надели наручники, втолкнули в машину и повезли в
свое ведомство, в пятое отделение гос. безопасности.
Следователь-хмурик, ссылаясь на анонимки, требовал
от меня чистосердечного признания, фактически самоого-
вора в экономических аферах и мошенничестве, переходя
от словесных угроз к физическим воздействиям… пыткам:
голодом морили, пить не давали…
Прошло несколько дней моего заточения в каземате КГБ
и вот в один прекрасный день снимают с меня наручники и
ведут в кабинет к начальнику КГБ…
– Ты знаешь, что отсюда никто никогда не выходил жи-
вым? – встретил меня тучный полковник угрожающим во-
просом…
– Значит я первый?
– Откуда такая самоуверенность?
– В кабинете областного начальника КГБ не расстрели-
вают, отсюда – дорога на волю…
437
– Была б моя воля я бы тебя и в кабинете прихлопнул –
всю бы обойму разрядил и для верности с контрольным вы-
стрелом.
– Отчего ж мне такая почесть?..
– По сравнению с тобой самый отъявленный рециди-
вист – всего лишь букашка, а самый зловредный идеологи-
ческий диверсант – назойливая муха…
Нет, ты не призываешь к бунту, национальной розни,
низвержению строя, режима страны, наоборот восхваляешь
такой строй, где богатство страны общее, а значит ничьё.
Бери сколько сможешь взять и давай другим сколько нуж-
но, чтобы те, взяв, молчали и помогали брать ничейное…
Ты грамотно эксплуатируешь человеческие слабости,
внушая им, что ничейное не грешно прибирать к рукам, – не
только внушаешь, а главное подсказываешь как надо брать,
и с кем надо делиться взятым…
Особенно сильны твои идейные позиции здесь в Азии, в
республиках с клановой иерархией власти. Кому ж не хо-
чется жить хорошо. Жить хорошо всем хочется…
Великий ты психиатр – бьешь наверняка, в самую боле-
вую точку нации. Авторитетным человеком видно слывешь в
нашем Жузе, если за тебя беспокоятся первые лица области…
– Авторитета в верхах у меня нет, – у меня есть знания,
которым не обучают ни в одном институте, ни в одной ака-
демии и которые очень нужны Вашему роду. Не все же бли-
зорукие в нем, есть и дальнозоркие…
– Капитан! – раздраженно обратился он к одному из под-
чиненных, стоявших рядом со мной, – выпроводите этого
наглеца за ворота и сдайте под расписку его дружкам, под-
жидающих его с утра, для того, чтобы погоны Вам свои не
потерять, если с ним, что случится на улице… Выйдя из
массивных, железных ворот КГБ, я увидел стоявшую рядом
черную «Волгу» с обкомовскими номерами и сидящими в
ней Ертая, Абая, Сакена. Заметив меня, они выскочили из
машины и с распростертыми объятиями кинулись ко мне…
– Учитель, ты снова с нами, на воле.
438
– А я уж думал – про меня забыли мои мирюды…
– Секретарь обкома был на совещании в Алма-Ате, а без
него КГБешники больше никого не признают…
А сегодня утром, как он только появился я сразу к нему
в кабинет и он тут же при мне позвонил начальнику КГБ,
чтобы тот немедленно отпустил тебя с извинениями.
– К черту их извинения: кгб извинений не даёт, кгб по-
жизненный срок даёт или пулю в затылок, – поедемте ско-
рее отсюда, джигиты.
– Вот он и свою «Волгу» обкомовскую дал вместе со сво-
им шофером, чтобы все шарахались от нас, – горделиво за-
кончил директор.
– Вот теперь я вижу, Сакен Касымович, что ты уважае-
мым гостем стал в высшем обществе, а говорил выгонит,
прогонит…
– Рука руку моет, – Евгений Порфирьевич, – шутка…
НЕСЧАСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Счастливые люди бывают только во сне,
а несчастные – в действительности.
Вольтер
Главной отличительной чертой характера советских
(российских) людей является глухая неуважительность в их
отношениях к себе и другим. Грубость из них так и прет по
всем швам наружу: что на уме, то и на языке, никакого так-
та, никакой учтивости. Да откуда этому взяться, если даже
родители пьют и матерятся при детях, а зачастую и вместе с
ними, а потом колошматят друг дружку смертным боем.
Налицо результат вековой заморочки народа коммуни-
стическим равноправием и безбожеством.
Недаром даже африканцы из полудиких племен и те
сторонятся безбожников, считая их двуногим зверьем, лю-
доедами.
439
На одном из последних своих концертных выступлений
перед отъездом в Россию в портовом городе Гамбурге меня
спросили озабочено чернокожие здоровяки «арбайтеры»:
– Маэстро! Мы слышали, что Вы скоро возвращаетесь в
Советский Союз, Россию?
– Да, друзья мои: в гостях хорошо, а дома лучше, – от-
ветил я.
– Несчастный тот человек, маэстро, кто угодит в «адову
пасть»… Разве не страшно жить среди безбожников – кан-
нибалов в России?
– Вы же не боитесь ходить по джунглям у себя в Африке.
Там же всякого зверья – жуть сколько бродит…
– Звери – не люди. Их легко различать. Мы с детства
умеем от них защищаться, к тому же они редко когда сами
нападают на человека. А человека как отличить – хорошего
от плохого?..
– У добрых людей в глазах божий свет: мягкий, теплый;
у злых – холодный, колючий. При встрече с такими – надо
быть начеку, наготове… и всего-то, – пошутил я.
– Это ж ужасно рискованно постоянно ходить под бан-
дитским прицелом!..
– А разве миссионеры, апостолы – подвижники, которые
несли когда-то слово божье к Вам в Африку меньше подвер-
гались опасности, чем я?
Должен же кто-то научить советских безбожников стать
людьми. Если не я, то кто же? Кто доведет до них посланье
божье?..
– Всё так, маэстро, и всё же, нам жаль расставаться с
Вами. Нам будет не доставать Вашей «гудмузык»и песни
песней о благодати божьей…
Приехав в Москву, я стал добираться домой на электрич-
ке. Кругом такая толкотня: шум, гам-тарарам в вагоне.
Всюду пьяные: злобно «рычат» мужики, «лаются» бабы,
визжат бесстыжие девки – одним словом Россия – матуш-
ка – ни с чем не спутаешь: страна безбожников – самоу-
бийц… Окна выбиты, на стенах намалёван забористый мат,
440
лавки сидений изрезаны, на полу грязь. Все таращатся на
меня с затаенной ненавистью, как злобные демоны. Буд-то
я виноват в их никчемности, безалаберной жизни, что своим
опрятным видом и своей самодостаточностью невольно бро-
саю вызов в их адрес, напоминанием о том, что они ущербны
и жалки, что все они – перерожденный, оскверненный на-
род, одним словом, безбожники – без стыда и совести, без
чести и достоинства.
В общем, в такой вот обстановке и на таких «переклад-
ных» почти пять часов кряду мне пришлось преодолевать
свой двести девятый километр, как девятый вал…
Подъезжая уже к своей станции, готовясь к выходу,
слышу сзади нелицеприятное к себе обращение:
– Эй, мужик, ты чего так вырядился? Все люди, как
люди, а ты, что особенный? Что за птица такая залетела к
нам попугайная?
Поворачиваюсь и вижу того самого долговязого, лет
тридцати пяти, что всю дорогу «трепался» с двумя бело-
брысыми «чувырлами» да с подозрением все поглядывал на
меня.
– Ошибки подобной и я не избег: мне показалось, что ты
человек, а выходит – сраный мужик, – ответствовал я ему…
– Ты чего хамишь мне?..
– Как аукнется, так откликнется…
– Да ты знаешь, кто я?..
– Не знаю и знать не хочу. И так видно: раз облаиваешь
незнакомого значит пёс или сын пса…
– Да я тебя… – схватил он всей пятерней за лацкан моего
костюма.
В ответ я мгновенно провел болевой прием: прижав к
себе его кисть правой рукой, я резко двинул левым плечом
на противоход его запястью: услышал хруст руки и вскрик
от боли поверженного наглеца…
– Вставай, вставай, невежа! Сейчас я тебя еще и участко-
вому сдам за оскорбление личности – будешь знать как ху-
лиганить, нарушать порядок в общественном месте…
441
– Отпусти, сволочь! Ты ж мне руку сломал! Я майор ми-
лиции! Ты знаешь, что тебе за это будет?
– Откуда мне знать кто Вы? Ни формы, ни удостовере-
ния…
– Удостоверение мое в пиджаке на сидении, там пистолет
и наручники, девчата охраняют… Я же пошутил, разыграть
тебя хотел, чтобы познакомиться, а ты, прям кипяток – сра-
зу и руку крутить…
– Ничего себе шуточки. Если милиция такое себе позво-
ляет, чего ж тогда ждать от других?
– Несчастный я человек! Забыл, что без формы и вот на
тебе, чуть рукой не поплатился. Ты мастер спорта, что ли?..
– Магистр! Писатель – пророк…
– Что пишешь, пророк?
– Рука еще болит?..
– Больно шевелить пальцами, но кость кажется цела…
– Растяжение в суставе, немного поболит и перестанет…
Не серчай на меня, офицер, так уж получилось, самозащи-
та сработала, сам понимаешь. А пишу я о вечном: о Боге, о
любви, красоте и свободе… А называется мое семикнижие
«Под черной звездой». Никто до этой книги никогда – не со-
вершал подобного труда… В ней, среди слов моих, как укра-
шенья, блистают разных мудрецов реченья…
– А почему такое мрачное название? Сатанизм пропове-
дуешь?
– Да что Вы?! Это же божественное послание! Никто, ни-
когда до меня не писал ни того, о чем гласит эта книга; ни
того, как пишется это сочинение… Да, собственно, я сам
ничего, по существу, и не сочиняю, а лишь заполняю за-
помнившиеся строчки, припоминаю слова… Одним словом –
вспоминает умеющий вспоминать…
– Как так?! Это что-то новенькое… Кто ж тогда пишет…
компьютер?
– Пишу-то я, а вот само содержимое текста я считываю
по наитию из книги Вселенной…
– Не понимаю, откуда берется эта книга?..
442
– Как вам, безбожникам, понять того, что я постиг с то-
скою… На то и пророк, чтобы глаза его и ночью озарял про-
зренья дивный свет…
– Ну почему тогда книга называется именно «Под чер-
ной звездой», а не «Под яркой звездой»? Раз это божье по-
слание?
– Про черный день все песни у меня… Под черной – значит
несчастной звездой; под черной – значит красно-коричневой
звездой – если разложить черный цвет, то получится красно-
коричневый, коммуно-фашистский цвет. А третье значение
черного цвета определено теорией Кувье, которая гласит,
что через каждые 260 миллионов лет наша солнечная си-
стема, вращаясь вокруг оси метагалактики, сближается с
черной звездой другой, соседней галактики, тогда на Земле
погибает все живое, затем снова возрождается, заново эво-
люционируя, и так до бесконечности…
– Выходит, все люди на свете несчастны раз у них всех
один конец?..
– Выходит, что так: «и жизнь как посмотришь с холод-
ным вниманием вокруг – такая пустая и глупая шутка» –
процитировал я ему из Лермонтовской поэзии для размыш-
ления, выходя на своей остановке.
Мой приезд домой совпал с выходным, предпразднич-
ным днем победы. Ну, как водится в таких случаях – собра-
лись соседи знакомые для них накрыли стол с угощением:
вместе выпили, закусили поговорили о том, о сем и разо-
шлись…
На другой день, то есть девятого мая в послеобеденное
время ко мне заехал мой давнишний приятель, погодок –
Виктор Максимович Абрамов, возглавлявший в то время
районную администрацию. Человек впечатляющей ком-
плекции: высокий, атлетичный и вместе с тем энергичный,
подвижный, человек волевой и целенаправленный с типич-
ным русским лицом, истинно русским характером. Человек
он был общительный, но при общении не терпел возраже-
ний – был резок, прямолинеен: не принимал никакие дово-
443
ды, не признавал никакие авторитеты; по убеждению бес-
партиный атеист – материалист, по увлечению – заядлый
охотник; имел привычку в напряженной беседе обхватывать
голову руками и потирать ладонями сократовский лоб, буд-
то у него сильно болит голова; при кратком и легком разго-
воре – почесывал пальцами свою солидную лысину…
– Прослышал, что ты вернулся из скитаний по заграни-
цам и решил заскочить к тебе на часок. Раньше не мог. Зна-
ешь, кругом праздничная суматоха: поздравления, подарки
для ветеранов и разные другие дела, но вот как только вы-
свободился немного, решил со своими мальчишками пря-
мо с работы проскочить на природу, а по пути и завернуть
к тебе. Если хочешь поедем с нами и там на свежем воздухе
основательно с тобой потолкуем за солдатской чаркой: мы
давно с тобой не спорили, помнишь как в былые-то годы до-
казывали свою правоту до умопомрачения.
Порасскажешь нам, что поучительного видел там за бу-
гром, а мы тебе про свое житье –бытье, про свои успехи и
неудачи…
– Отчего ж не поехать?! Я давно на Нерли не был, там пре-
красное место для отдыха. А кто там с тобой за компанию?
– Руслан Омаров и Сашка Ливанов. Да, ты их знаешь…
Руслан работал раньше главным зоотехником в совхозе, а
Ливанов был начальником электроцеха на торфпредприя-
тии – ребята с головой, грамотные, деловые, несмотря, что
моложе нас с тобой.
Мы сели в машину, я поздоровался с его спутниками и
мы покатили по узкой проселочной дороге…
– В партию новую, в никакую еще не вступили? – обра-
тился я ко всем троим.
– Моя партия – пророк Магомед, – откликнулся Руслан,
бойко крутя баранку, ведя машину, лавируя между деревья-
ми по извилистой лесной дороге. Двое других – молчали…
– Ах да, я забыл, что Вы оба по убеждению полукомму-
нисты. Ваш идеал – честный коммунист… Честный комму-
нист на руку не чист – в крови и грязи, а метит в князи…
444
– А ты зря, дружок, насмехаешься. И среди них было
немало добрых и порядочных людей.
– В этом я не сомневаюсь, Максимыч, но те люди вступали
в партию не по убеждению, а под напором обстоятельств…
Лес поредел, на горизонте открылись просветы неба и
внизу, за косогором блеснуло излучение реки. Еще несколь-
ко сот метров и мы на крутом берегу Нерли…
– А вот и наша красавица – Нерль! – выйдя из машины
объявил торжественно Абрамов, – Где ты видел краше пей-
зажи, чем на Владимирщине, скажи мне, не зря что полми-
ра исходил, бродяга…
– Это всё, что зовем мы Родиной, это всё отчего на ней
пьют и плачут в одно с непогодиной, дожидаясь улыбчивых
дней! – прочитал я из Есенина, вместо ответа…
Пока расторопный Руслан и флегматичный Ливанов го-
товили «достархан» для пикника, мы с главой бродили по
берегу покрытому зеленым ковром и рассуждали на живо-
трепещущие темы жизни…
– Какая благодать, какое умиротворение, только всхли-
пывающие, крутящиеся воронки, плывущие по реке, да ред-
кие всплески рыб и несмолкаемое пение птиц в поднебесье…
Воздух здесь такой чистый, свежий и ароматный, буд-
то специально настоенный на хвое и цветах травы – це-
лительный воздух, заполняющий все пространство от
Боголюбово до Суздаля, где мог бы разместиться целый
мегаполис, но не то каменное нагромождение, что пред-
ставляют наши миллионные города, а мегаполис подоб-
ный немецкому городу Гамбургу, где железобетонные
здания высятся только в деловом центра его, а все жили-
ща горожан расположены в пригороде, в живописнейших
местах стоят их терема и вилы.
Находясь в плену такой природной красоты, даже труд-
но себе представить, что где-то сотни миллионов наших лю-
дей отравляются вредными газами не только на загружен-
ных машинами улицах, но и в своих высотных каменных
жилищах-норах.
445
Сколько имеем земли, а все жмемся куда-то, кучкуемся.
Посмотри, Максимыч, вон там за рекой чернеет деревня.
Что за дома? Не дома, а налепленные друг дружке впритык
курятники: загорится один – вся деревня сгорит.
– Великий ты мечтатель и фантазер, Порфирьевич, вид-
но и вправду все писатели в виртуальном мире живут. О ка-
ких теремах говоришь ты, когда многим людям у нас жрать
нечего: комбикормом детей кормят, в полуразрушенных
домах живут, того и гляди не сегодня завтра рухнут… В
одночасье всего новому государству не решить. Землю даем
каждому желающему, целых полгектара – только трудись.
Работать даже на себя никто не хочет. На хлеб денег у них
нет, а на самогонку деньги находят…
Всему виной генетический кризис нации. Во время ре-
волюции всех умных расстреляли, а дебилов порасплодили.
Коммунисты их всех на поводу под страхом держали, а те-
перь – свобода: самостоятельно жить ума не хватает. Какая
им разница где жить, что пить, чем дышать – лишь бы всег-
да «под мухой» быть.
Не надо дуру гнать – виллы…
Не виллы, а вилы им в зад, как при коммунистах – сразу
зашевелятся…
– Ты хочешь сказать: «Рабам не нужен дар свободы»
– Зачем им свобода? Рабам – нужно рабство, чтобы ими
кто-то управлял. Дебил он и есть дебил: его нельзя научить
самостоятельности, он слушается только хорошей палки…
Сплошной дурдом… Вокруг будто одни глухие, слепые, без-
душные, безмозглые агрессивные твари, а не люди… Почти
сто лет кровожадные жиды-большевики: немецкие шпионы,
бандиты, террористы и всякий иной уголовный сброд, за-
хватившие власть в России, издевались над ними: грабили,
насиловали, сажали в тюрьмы, расстреливали, а им всё ни-
почём… Никто злодеев-большевиков, коммуно-фашистких
палачей даже морально не осудил… Какое там!.. До сих пор
поклоняются им, как богам… До сих пор их именами назва-
ны улицы и площади, города и сёла, районы и области.По
446
всей стране, в каждом городе, на всех центральных площа-
дях среди живых цветов величественно высятся мраморные
изваяния национальных преступников, кровных врагов
народа, хотя уже сменилось не одно поколение людей и го-
сударство сменило своё название. Это ли не подтверждение
дебильнасти нации?..Несчастные людишки, глупцы – хохо-
чат даже в час печали…
– Утрата генофонда усугубила, конечно, развитие нации,
но не настолько как ты считаешь… Я скажу тебе ещё и дру-
гое: русские не владу с собой и миром природы, оттого что в
их жилах идет непримиримая война кровей: крови скифской,
печенежской, варяжской, немецкой, французской, татар-
ской, киргизской, монгольской, еврейской… Точно так же
как в семьях, где дети рождены от разных отцов, на генети-
ческом уровне ревности ненавидят своих братьев и сестер…
Но главная всё же причина деградации – в сплошном без-
божестве народа. Коммунисты жестоко просчитались, с кор-
нем выкорчёвывая богодуховнасть из нацции.Своими пре-
ступными действиями они хотели заменить нашим людям
веру в бога, верой в коммунизм, а бога в сердце – собственным
идолом, вождём-сатаной… И что из этого эксперемента над
живыми людьми вышло?Получился грубозримый ужастик
из жизни новоявленных чудовищ о двух ногах, двух руках,
у которых вместо головы – пустой шаробан с вечно скаля-
щимся оскалом (толи от злобы на голодную жизнь, толи от
смеха за смешную жизнь)и вечно жаждующей глоткой…
Существо без ума и без души – это уже не человек, а жи-
вой предмет, движущийся механизм без управления и тор-
мозов, одним словом Д. М.Б. У.Т. (мутант)
Такому турку что на гору, что под гору; пропасть, море –
по колено…
Верующие люди, независимо от того умные они или нет,
ограничены в своих поступках и действиях священными для
них заповедями своих религий, которые они не могут нару-
шать, считая это великим грехом, за который может последо-
вать божья кара в земной жизни и что на том свете им будет
447
за это уготовлена дорога в ад. Верующие очень ответственные
люди в жизни: и в труде, и в быту, и в отдыхе, потому что
знают – скрыть от Бога ничего нельзя. Контроль над ними
никакой не нужен, они во всем честны и добросовестны. Вот
потому вся верующая Европа оторвалась на сотни лет вперед
по качеству жизни от безбожной России. Безбожество и ни-
щета – друг друга отраженье.Нищие люди в России оттого,
что не веруют в Бога.Сам посуди; у нас никто не может жить
без надсмоторщиков, а им надо ж всем платить, притом каж-
дый из них – потенциалный преступник: к каждому надзи-
рателю – не приставишь надзирателя… Огромная армия над-
смоторщиков, через жалованье, взятки, воровство, пожирает
львинную долю национального дохода страны.
Целое почти столетье здесь царствует атеизм и целое сто-
летье царствует нищета.Разве может быть иначе, если один
с сошкой, а семеро с ложкой…
Власть в России – больше, чем власть. Она тут – боже-
ство… Сотни тысяч людей расстреливали по приказу Ста-
лина, а они, несчастные, в последнюю минуту своей жизни
в экстазе кричали: – Да здравствует товарищ Сталин! И на
«воле»по всей стране в походном марше из всей мочи орали
безумные толпы: – ТоварищСталин, ты большой учёный!!! –
прословляя, возвеличивая своего мучителя, сатрапа-убийцу.
Да и сегодня тоже самое, скомандует власть последние шта-
ны отдать – в очередь выстроиться бесштанная армия, хотя
у каждого из них и горстки снега зимой не выпросишь…
Ты же знаешь, дружище, что я не приверженец какой-
либо из догматичных религий (я верю в докозательного, логи-
чески обоснованного Бога) и тем не менее считаю, что если бы
не их вклад в очеловечение человечества, то люди до сих пор
бы оставались полуобезьянами, если бы не самоуничтожились
полностью еще на заре своего эволюционного развития…
– Эй, вы, господа – философы! Застолье готово – пора и
праздник справлять, хватит разглагольствовать, – с подко-
выркой прервал нашу беседу вечно насупленный Ливанов,
типичный чинуша.
448
Мы расселись кружком вокруг «застолья» и Руслан стал
разливать «Чарку» по чаркам…
– Давайте выпьем за победу, друзья, – произнес свой тост
Виктор Максимович. Мы дружно чокнулись пластмассовы-
ми конусными чарками, что были накручены на горлышки
бутылок с водкой – залпом выпили.
Приступая к праздничной трапезе и обнаружив не- пропор-
циональное соотношение между количеством выпивки и заку-
ски, что находилось на «достархане» – я недовольно изрек:
– Виктор Максимович, ты у нас сегодня за тамаду, а по-
чему такая скудная закуска, надо было заехать в магазин
и там получше отовариться. Не праздник победы выходит
отмечаем, а панихиду по убиенным, – отчитал его я, сгоря-
ча, – хотя какая это к черту победа: нищими, подневольны-
ми были, такими и остались…
– Я это с умыслом сделал, чтобы прочувствовать солдат-
ское состояние перед боем, чтобы приблизить наш пикник
к солдатскому бивуаку. Где это видано, чтобы солдат перед
боем обжирался – кружку водки вмазал, рукавом утерся и
вперед на врага. Больше шансов выжить, если в живот ра-
нят… Всё Вас учить надо.
– Вот от этого и плодится пьянство, что нечего есть. Же-
лудки у людей ссыхаются от одной водки, быстрее поража-
ет мозги алкоголь. Пропадает естественное чувство голода,
повышается алкогольная зависимость. Нормальные люди
для чего ходят на работу? Для того, чтобы заработать день-
ги, купить продукты и утолить голод в первую очередь. А,
если человек с отрафированным желудком и не хочет есть,
то за чем ему работать? А быть пьяным на пустой желудок
много ли надо? Денатурата пол стакана хватил и на подвиги
потянуло…
Вот поэтому и бомжуют все… Горькому пьянице опохме-
литься ничего не стоит – десяток бутылок нашел и сдал, ку-
пил себе самогона; или что-нибудь еще для «дури» нашел…
– Руслан! – обратился я к кавказцу, – расскажи-ка этим
людям как у вас справляют праздники: навруз или байрам?..
449
Ты же аварец, прямой потомок легендарного имама Шами-
ля. Традиции отцов для вас священны, уверен сохранились…
Вы строго чтите память предков, их традиции…
– Каждая семья на празднике барашку режет, праздник
не каждый день как у вас, в гости друг другу обязательно
ходим, помогаем тому, кто бедный и больной. Потом из аула
все в горы ходим… Собирается много народа: песни, пляски,
музыка; джигит – лихой наездник; спортивные игры, состя-
зания, национальная борьба, футбол. Приз вручают победи-
телям, деньги, премии.
Целый день гуляют и дети, и взрослые. Мал-мал выпива-
ют, конечно с хорошей закуской: шашлык, балык, никакой
скандала нету. Все веселые, радостные: джигит на девчата
смотрит; девчата на джигит смотрит; кто кому нравится –
потом женится, калым платит или похищает свою невеста.
Все по согласию – все закон шариата соблюдают. У нас в Да-
гестане безбожников нету… Все верят в Аллаха потому, что
все зависят от Аллаха.
– Скучные у вас праздники, Руслан! Без скандала, без
пьяного дебоша и мордобоя, что за праздник, что за свадь-
ба? – с ехидной ухмылкой, будто бы в шутку высказал ему
мужиковатый Ливанов.
– Эй, что ты понимаешь в радости жизни… коммунисты,
фашисты – одним миром мазаны… Вам кровь и слезы пода-
вай – без этого жить не можете, – взбеленился Руслан ему в
ответ.
– Сейчас никто ни во что не верит: ни в Бога, ни в черта.
Всё это выдумки про белого бычка. Глупость всё это…
Зачем тогда дана нам воля, рассудок, если от нас нечего
не зависит, а все зависит от какого-то Бога, которого никто
никогда и в глаза – то не видел, – на высоком тоне низвергал
божественный идеализм стихийный материалист Абрамов.
– Может для атеистов это и глупость, а для верующих –
непререкаемая истина. Недоказанная вера не перестает быть
верой для необразованных людей, фанатиков. Доказатель-
ная вера в Бога – привилегия высоких интеллектуалов, И
450
тем немение, любая вера в Бога превращает всех рабов греха
в добрых, свободных и счастливых людей…
Только верующий в Бога радостно и счастливо живет,
потому что верит в свое возрождение после смерти, в свое
воскресение…
– А я и без Бога обхожусь. Радостно и счастливо живу –
самодостаточный, обеспеченный и уважаемый человек, –
гнул свое подвыпивший районный глава.
– Да не может быть счастливым безбожник, потому что
знает свою конечность, что никто не живет вечно, он вечно
угнетен страхом смерти.
– Да читал, я читал твои фантазийные опусы, где ты
утверждаешь, что с божьей помощью можешь влиять непо-
средственно на судьбы людей и даже на ход событий в мире.
Если ты такой великий знахарь, то сделай так, чтоб мне
было плохо, докажи всем лично на мне свои сверх способ-
ности, мастер – ломастер!
– Я не мастер – ломастер, я действительно великий ма-
гистр, Виктор Максимович, но ты мой испытанный товарищ
и я ни за какие блага не стану желать тебе худа – упаси Бог,
но если тебе невтерпеж пощекотать свое самолюбие – про-
си об этом самого Бога – он взирает на мир моими глазами,
говорит моими устами и слышит тебя так же хорошо, как
слышу я…
– Эй, Виктор Максимович, не хорошо говоришь, страшно
говоришь! Он действительно божий человек, посланник Ал-
лаха, когда я работал в совхозе, наш директор надурил его,
отгул не дал, а потом ехал в машине, попал в аварию и ногу
сломал, – принял мою сторону богобоязненный дагестанец.
– Что ты его сказкам веришь, Руслан?! Это простая слу-
чайность, совпадение, а не чья-то злая воля. Он же прекрас-
ный писатель с богатой фантазией – маленько приврал, а вы
все ему и поверили…
Прошло три месяца после того пикника на Нерли. И за
все это время мне так ни разу не пришлось встретится ни с
одним из его участников.
451
И вот совсем недавно иду по тротуару центральной ули-
цы, а навстречу мне шкандыбает с бадиком в руке осунув-
шийся, мрачный Абрамов.
– Здравствуй, Виктор Максимович, чего шкандыба-
ешь? – спрашиваю.
– Несчастный я человек, – раздосадовано махнул он ру-
кой, – три месяца то одно, то другое, то третье. А неделю на-
зад, вдобавок ко всему, попал в аварию и повредил ногу.
– А чего ж пешком ходишь?
– Я ж говорю, моя машина на ремонте и за мной должен
был заехать Руслан, так ты ж знаешь этих азиатов – у них
всё находятся какие – нибудь неотложные дела.
– Да, Восток – страна чудес… Расскажи, что за беда с то-
бой приключилась еще кроме аварии? Может в чем нужна
моя помощь или хотя бы совет…
– После майских праздников прокуратура завела на
меня дело за то, что я разрешил пенсионерам вырубку леса
на дрова у самой дороги, чтобы улучшить видимость води-
телям. Аварийную обстановку на дороге ликвидировал и
немощным людям помог с топкой на зиму, а за это меня по
судам затаскали; да вот еще пожар был в доме, хорошо что
успел во время затушить – незначительные убытки, а так
бы чуток замешкался и пиши – все пропало: проводка зам-
кнула. С сенокосом тоже горе – кое как управился… Скосил,
высушил, сволковал, копны поставил, а перевозить стал –
огромный воз сена вместе с телегой в канаву с водой у дороги
опрокинулся. Пока это сено с мальчишками из канавы вы-
тащили, просушили и снова на телегу навили – семь потов
пролилось. Приезжаю во двор, а во дворе ранее сложенное
сено в стогу париться, горит… Давай его скорехонько рас-
кидывать, да сушить, а потом опять складывать. Все выход-
ные дни без передыху вкалывал еле – еле сложил – без рук
остался! – с горечью выдохнул он.
– Воистину, послушных Богу, Судьба за руку ведет, а
упрямых безбожников мертвой петлей за шею тащит… Так –
то, Максимыч, гневить Бога…
452
– При чем тут Бог? Народ сволочной, – отвел он мое за-
ключение уже без богохульства и с долей сомнения…
– Ну да ладно «побегу» к себе, я тут с тобой заболтался, а
там меня, наверно, уже посетители заждались…
– Суета сует – всё тщета, Максимыч…
Только Абрамов скрылся за дверью администрации, как
подъезжает на машине Руслан. Здоровается и спрашивает
меня:
– Максимыч крепко ругался, что я опоздал?
– Нет. Сказал –«что с азиатов взять»?
– Э, он не злопамятный, скоро забудет…
– Порфирьевич! – обратился он ко мне, выходя из маши-
ны, я давно хочу тебе по секрету сказать, что твою книгу,
которую ты ему подарил, он сжег. Только ты не говори ему,
что я это тебе сказал – узнает убьет…
– А зачем он ее сжег?
– Говорит, что все его беды от чернокнижья… твоего…
– А я так считаю, что от его безбожества… Прогневил сам тот
раз Бога – теперь через потрясения и выбирается из того греха.
Суеверный стал – значит есть подвижки и к разумной вере, и в
этом нет ничего зазорного, даже серьезные, великие материа-
листы такие как Эйнштейн – уверовали в Бога через научные
свои открытии, который говорил: «Всякий, кто серьезно зани-
мается наукой убежден в том, что законы вселенной несут на
себе отпечаток высшего разума – разума, настолько превосхо-
дящего человеческий, что мы, с нашими скромными возмож-
ностями, должны благоговейно склониться перед Ним».
Просвещенное богомыслие – это религия будущего, ко-
торая полностью заменит все нынесуществующие догмати-
ческие религии древних, основанные на примитивнейших
мифах, оскорбляющие здравомыслие…
– Маэстро! Зайдем в кафе, возьмем пивка с рыбкой, да
посидим за столиком. Меня заинтересовали твои открове-
ния о новой религии, особенно ее возможности.
– А как же работа? – усаживаясь за столик уютного по-
мещения, спросил я Руслана.
453
– Э, – махнул он рукой, – работа не волк, в лес не убежит;
дураков работа любит…
– Свое откровение я начну излагать с пресуществления.
Пресуществление – это причащение, то есть преддверие к
новой религии с благоразумной верой, с доказательной ве-
рой в Бога.
«Храм твой, Господи, на небесах, но земля тоже твой
приют», – взывал к Богу Николай Гумилев. И юный Иван
Бунин умолял Бога: «есть святые в сердце звуки – дай Ты
им язык».
И Он внял их просьбам – оба стали прекрасными поэта-
ми…
У всякого человека стойких убеждений, непоколебимой
веры, одержимого страстным желанием добиться, достичь
чего-то грандиозного, значительного в жизни чувственно –
физическим или же умственно-познавательным способом, –
эти запросы, ума и души, если их просить у Бога с внутрен-
ним пристрастием, невероятным образом точно сбываются в
отведенный для этого срок…
Взывания к Богу через свои сверхжелания – взрывают
любые преграды, устои; нацеленность мысли, треволнения
духа – взращивают случайность, удачу – покоряют судьбу…
Как луч солнечного света пронизывает сумрачную толщу
облаков, так обостренная чувствами мысль прорывается сквозь
тьму бытового сознания человека и устремляется к Богу, все-
ленскому Разуму, – разуму, настолько превосходящему чело-
веческий по своим метафизическим свойствам, по своим ни с
чем не сравнимым глобальным возможностям, что рождает
у человека соприкоснувшимся с Ним какое – то внутреннее
благоговение, религиозный трепет; утверждается стойкое суе-
верие в сверхестественные силы природы от ощущения всем
своим существом почти магнетической притягательности Аб-
солюта, Его обжигающей близости, Его магического влияния
на всё и вся… Мысль Его управляет всею вселенной.
Всесущее влияние мировой Воли многосложно и многооб-
разно: то уподобляется морскому приливу, снимающего с от-
454
мели корабли, словно пушинки; то схожее с порывами ветра,
наполняющими вмиг тугие паруса, при полном штиле; то соот-
носимо с быстротечной волной реликтового света, в мгновение
ока охватывающей во всю ширь, звездного неба пространство…
Пространные сравнения этого ряда можно продолжить
до бесконечности и все равно не выразить полнообъемно
всей сущности этого явления. И тем не менее подтверждае-
мого фактическим материалом, живыми примерами о на-
личии в природе этой непостижимой силы, управляющей
всеми процессами во вселенной.
«Производит Аллах темноту ночи и делает утреннюю
светозарность » – написано и в Коране.
Метафизический фактор – первооснова всех основ и в
развитии современной цивилизации. Это вечный двигатель
прогресса, это творец и прародитель всех мировых идей, во-
площенных уже и не открытых еще человечеством…
Все гении земли: ученые, философы, поэты, писатели,
политики – всего навсего носители этих идей, «добытчики
информации»…
Еще древние шаманы и колдуны за счет внутреннего на-
строя мысли и духа, через физические измождения организ-
ма в экстазе входили в сближение с Вселенской Волей и так
же достигали своих, правда, приземленных житейских це-
лей в решении задач по выживанию своего племени в усло-
виях вечной борьбы с дикой природой…
По природе своей каждый человек от рождения про-
рок…
Все люди – дети божьи… В каждом человеке – теплится
искра Божья, именуемая душой, которая с зачатием дарует-
ся Богом, со смертью отлетает к Богу…
И для того, чтобы стать «взаправдашным» пророком,
умеющим читать умом и сердцем книгу Вселенной и быть
способным проникать в запредельные зоны Универсиума –
воспламениться надо той искрою духа святого, что жизнен-
ной самостью день и ночь маячит внутри нас, чтобы мыслью
творить, словом воплощать, волей совершать задуманное…
455
Конечно, влияние на судьбы людей и на ход событий
в мире происходит только по воле Бога и только через Его
любимцев, которые молитвенно просят Его об этом: молясь
утром и вечером, и восхваляя Его долгой ночью…
Господь наш строг и суров: прижимает теснотой жизни
всех неискренних душой, склонных к жадности удоволь-
ствий. Он позволяет время от времени зловредным сатани-
стам испытывать людей через перипетии жизненных пре-
пятствий и барьеров, проверяя таким образом их крепость
веры и любви к Себе.
И, если человек устойчив нравственно: честен, верен
слову своему, бесстрашен духом, несгибаем волей, добр ду-
шой и справедлив по жизни – того Он берет под свою защи-
ту: предупреждает знамением или же пророческим словом
и даже физическим заступничеством в самых невероятных
ситуациях.
Если кто – то за эти высказывания сочтет меня лжецом
и фантазером, значит они мыслят не осмотрительно, точно
так же поступали и те, кто был до них, когда я приходил к
ним с ясными знаменьями божественных предписаний и
они, смеясь, отвергали их. Теперь они слезно каются, что не
поверили мне, после случившегося несчастья, храня в своей
больной душе обиду на Господа, что не вразумил их довери-
ем к своему посланнику…
Чтобы это моё утверждение не выглядело в глазах рас-
судительного человека демагогической похвальбой – приве-
ду пример глубочайшего трагизма, наполненного до самых
краев жизненным содержанием и поучением…
Руслан, ты, наверно, знаешь моего соседа Алексея Харла-
мова, – обратился я к дагестанцу, – потягивающему из круж-
ки янтарное пиво и внимательно слушающего мою речь.
– На лицо может и знаю, а по фамилии что – то не при-
поминаю…
– Ну, такой же шустрый и расторопный как ты и те-
лосложением похож на тебя: среднего роста, коренастый,
крепкий физически; уважительный, доброжелательный и
456
трудолюбивейший человек – мастер на все руки. Ему все за-
видуют, что он живет в достатке, который достигался им в
неимоверных трудных условиях и беспощадной эксплуата-
ции только собственного труда – не зная отдыха: ни днем,
ни ночью, ни зимой, ни летом.
Настоящий пахарь, каких поискать. Так работали рань-
ше только раскулаченные кулаки, люди фанатично влю-
бленные в свое крестьянское дело.
– А, вспомнил – это тот, которого все здешние зовут кур-
кулем?..
– Да, да – тот самый… Сволочь народ, если человек не
«сшибает», как другие под забором чужие стопки – значит
нехороший человек…
– Люди разве виноваты, Порфирьевич, что злобно так
думают. Им с детских яслей вбивали в голову, что вокруг
все наше, а не моё… Что ты хочешь – здесь зарождался ком-
мунизм, маевки…
– Действительно, даже такой человек, как Леха и тот ни-
как не мог принять частную собственность на землю: «Как это
так – иметь собственную землю, сразу в тюрьму посадят», – го-
ворил он мне, когда я приглашал его ехать со мной в область,
чтобы выбить себе участок земли прилегающей к моей и его
усадьбе. «Десять гектар тебе принадлежит по праву от твоих
прадедов, а вовсе не совхозу. Государство у тебя землю украло
и твой долг ее вернуть», – агитировал я. «Не может быть, что-
бы тебе совхозную землю отдали, если заберешь – я сразу по-
вешусь… Такого не может же быть, как это так. Земля обще-
ственная», – растроенно бормотал он, пока я не уехал один.
Примерно через полмесяца, после того разговора с сосе-
дом, приехали ко мне геодезисты из земельного комитета от-
мерили положенных мне десять га, согласно решению сверху,
застолбив по углам участка межевые знаки, землеустроители
составили план на карте местности и вместе с зарегистриро-
ванным актом на право пользование землёй – вручили мне.
Через день, узнав, что мне действительно удалось за-
получить землю в частную собственность – он был в шоке:
457
«Понаехали тут всякие, разные чеченцы и все себе позахапа-
ли!» – кричал он в сердцах на всю улицу.
Что я мог сказать такому безрассудному человеку, ко-
торый из вечного своего животного страха ползал на брюхе
перед властями; всю свою жизнь проютился в своей дере-
вянной скорлупе, построенной на клочке болотной трясины
в десять сажень, полученном им в мытарствах и унижениях
перед чиновниками, как подачку от советской власти, кото-
рую он должен был ненавидеть, как кровного врага своего, а
не пресмыкаться перед нею.
Застращанному человеку безопасней излить всю свою
накопившуюся горечь и злость за свою бесправную жизнь на
того, кто своим личным примером показывал всем как надо
избавляться от позорного рабства, навязанного советской
диктатурой через слезы и кровь несчастного народа. За это
ж не посадят,.. а может даже поощрят «кремлевские боги»
за проявленный социалистический патриотизм, наградив
какой – нибудь бронзовой побрякушкой.
Вера в незыблемость власти, так глубоко вбита в го-
лову русских людей, что они готовы нести ей в жерт-
ву все, что она пожелает – намертво закодированы
«нашими»идеологами.
Перед тем, как мне поехать за границу, я зашел к Алек-
сею, чтобы взять у него под залог золотых часов с золотым
браслетом и золотого перстня с крупным бриллиантом в
несколько карат определенную сумму денег. Мне сказали,
что у него хранится крупный вклад в сбербанке. И что ты
думаешь, Руслан, что он мне ответил?
– Он очень скупой и недальновидный человек, дальше
своего носа нечего не видит… Ему хоть кол на голове теши –
ответ один: «Нет ни рубля».
– Ты как в воду глядел… Как я только не пытался его
уломать: и сто процентов годовых обещал в долларах и до-
казательно убеждал, что через полгода лопнет гос. сбербанк,
и денежки его тю-тю, сгорят от грядущей инфляции – но все
бесполезно, глухая стена.
458
– Что ты хочешь, он же родной дочери отказал – она за-
нимала потом деньги у моих знакомых…
– И что удивительно, Руслан, казалось бы он должен
был бы мне доверять во всем, после предупреждения моего,
после того, как накрылись все его деньги, что хранились в
гос. сбербанке, сумма немалая – сто тысяч, которые он всю
жизнь собирал по крохам и складывал туда, отказывая по-
рой себе в самом необходимом…
Да бог с ними, с этими деньгами: как пришли, так и
ушли…
Не поверил он мне и тогда, когда я пытался спасти его сына
от неминуемой гибели. Дело в том, что я взираю на жизнь как
бы с высоты птичьего полета и знаю наперед многое из того,
что другому, выглядывающему только из своей норы сусли-
ком – увидеть нельзя… Много ли увидишь из норы?..
В этом мне никто не верит и я людей понимаю, не оби-
жаюсь на них за безверие. Да и как тут можно поверить в то,
что когда – то лишь еще только будет. Это же противоречит
здравому смыслу…
Глубоко набожный человек только в это может поверить,
а здесь же все атеисты…
Да, я знал за три года вперед, что его сын погибнет, слу-
жа в армии, но Алексею об этом не говорил: как скажешь
такое человеку, у которого единственный сын, для которого
он был всем смыслом жизни. Не говорил, но все три года пы-
тался сделать так, чтобы он убрал его из сверхсрочной служ-
бы в армии.
«Там же наркоманы – мафиози, зачем тебе его деньги,
квартира, машина – у тебя же все это есть. Построишь ему
дом у пруда, у тебя же материал весь уже приготовлен для
стройки. Потом женишь – внуки пойдут. Вот в чем твоя ра-
дость на старости».
«Да, да» – соглашался временами он, а потом опять на-
ходил отговорки: то одно, то другое, то третье.
И вот опять как-то, уже перед самым несчастьем, я
пришел к нему и сказал, что у меня на примете есть одна
459
красивая, умная девочка – готовая невеста для Андрея,
так он обозлено с внутренней обидой на меня, что я вме-
шиваюсь в их семейные дела, прямо чуть ли не прокричал
мне на ухо:
– Да у него от таких ****ей – нет отбоя… – Зачем же обя-
зательно курву – не понравится эта, поедем в пединститут
там много есть достойных невест – пусть сам покажет какая
ему нравится – любую уговорим – еле сдерживал я свое него-
дование бычьей упертости соседа.
– А зачем тебе это надо – он лучше нас с тобою умеет
жить.
– Я хочу помочь тебе, дуралей, избежать несчастья, хочу,
чтоб Андрей твой был живым и здоровым, – наконец не вы-
держал я.
– Нет никакого Бога… Дурость одна: и твой Бог, и все
твои пророчества…
Махнув рукой, осерчавши, я оставил его в покое и боль-
ше никогда ему об этом не напоминал.
После случившейся с его сыном трагедии, мне рассказал
убитый горем Алексей, что никакой шеренги в очередь к
нему из девчат никогда не было, а была у него уже давно бо-
лезненная тяга, непреодолимая зависимость к наркотикам:
«сидел он на игле не первый год. И после очередной нашпри-
цовки, когда он ехал на машине домой, на крутом повороте
дороги врезался в железобетонный столб. Смерть он принял
мгновенно – с улыбкой на губах»…
– Жаль парня, – задумчиво промолвил Руслан.
– А каково его отцу? Несчастный человек…
– Маэстро, а ты не пробовал поговорить с его сыном?
– Пытался однажды… Мне надо было зачем – то срочно
в район и я попросил его меня подвезти на машине, на ко-
торой он только что откуд-то приехал. Он было согласился,
но тут сразу же появился чем – то обеспокоенный его отец и
начал что – то строго ему нашептывать на ухо…
Я не стал дожидаться окончания их секретного разгово-
ра и ушел домой, рассчитывая что, когда он освободиться,
460
заедет за мной. Я не был с ним хорошо знаком, а так, лишь
мельком несколько раз всего – то и видел…
– Впечатляющий пример своим трагизмом, – поучитель-
ный для всех неверующих. Теперь я еще больше утвердился
в своей вере к Богу и буду каждый день на восходе и заходе
солнца делать намаз – молитвенно просить Аллаха о снис-
хождении и прощении: стану восхвалять имя Его утром и
днем, и долгой ночью…
– Твердо верили в Бога все великие люди земли; знали,
что вся гениальность в творении их – дарована свыше…
– Маэстро! А ты можешь предсказать мою судьбу на бли-
жайшее время? Хотя бы в двух словах…
– Ветер вечности листает наугад страницы Судеб из кни-
ги Жизни – я пытаюсь упорядочить их.
В ближайшие три – четыре года ты неожиданно вдруг ис-
чезнешь с поля моего зрения. А потом, на мой вопрос: «Где ты
пропадал все это время?» Тихо ответишь: «Был на особом поло-
жении… Аллах помогал. Он даровал мне свободу и жизнь…»
– Но я не собираюсь отсюда никуда уезжать…
– А кто тебе говорит, что ты куда-то уедешь… Ты моло-
дой, сильный, смелый джигит – никого и ничего не боишься,
кроме Аллаха. Время теперь гулевое, Руслан, – Ты по крови
абрек… Если б не был я пророком, то наверное тоже подался
в разгулье и пристал к абрекам, потому что все здесь люди
неприязненно воспринимают меня. Верха ненавидят меня
за то, что я открыто обличаю их бездарность, жестокость и
ложь; низы ненавидят меня за то, что я безжалостно осмеи-
ваю их червячную безбожную жизнь…
Несчастным человеком здесь будет всяк, до тех пор, пока
этой страной будут управлять люди, которым надо долго –
долго лечиться у психиатра… от безумия. Пока люди в этой
стране не уймут свою гордыню и не перестанут спорить с Бо-
гом, отвергать Бога… Пока люди не станут всеобще прези-
рать безбожников и не осудят всенародным судом коммуно–
фашистское безбожество…
461
Часть вторая
ПОЗЫВНЫЕ ВСЕСУЩЕГО
Волхвы не бояться могучих владык
И княжеский дар им не нужен,
Правдив и свободен их вещий язык –
И с Волей Небесною дружен...
А. Пушкин
Всякий раз, когда меня спрашивают: почему я считаю
себя гражданином мира, а не конкретной какой – либо стра-
ны, то мой ответ состоит в следующем разъяснении…
Быть гражданином мира – это не только привилегия для
человека; иметь право беспрепятственно пересекать погра-
ничные кордоны, государственной границы – быть где хо-
чешь, жить где захочешь, но это еще и огромная ответствен-
ность, которую он берет на себя осознанно и добровольно по
своему призванию или убеждению – всегда защищать благо-
получие и жизнь планеты, считая это своим долгом, своей
гражданской ответственностью – защищать всеми доступ-
ными средствами, независимо от кого, или чего эта угроза
для неё исходит, преодолевая любые преграды, связанные с
узковедомственными, шкурными интересами людей и вла-
сти, – всех тех государственных оброзований, которые сеют
зло, уничтожающее жизнь планеты; быть гражданином
мира, значит быть его защитником, не жалея для этого ни
средств, ни сил, не щадя своей жизни…
Многие, способные к здравому рассуждению люди, уме-
ющие непредвзято, аналитически взглянуть на развитие
современной цивилизации, наверное, согласятся с тем, что
человечество уже на девяносто процентов израсходовало
природный ресурс, необходимый для саморегуляции плане-
ты, для ее выживания, и тем не менее не обрело достаточно
устойчивого положения в социальном плане: кругом неуве-
462
ренность, аморфность, кособокость… И все из-за того, что
люди, обитающие на планете Земля по своему врожденно-
му злонравию и недомыслию поделили неделимый косми-
ческий объект на зоны влияния многочисленных, так на-
зываемых государственных оброзований, что равнозначно
разделению на куски, по себе, летящего по небу воздушного
лайнера, или, плывущего по бурному морю, коробля, – как
части, принадлежащей каждому пассажиру …
Что произойдет с таким разнособственнеческим лайнером
или кораблем в том опасном пути без властного единоначалия и
где каждый, находящийся на них собственник, станет исполь-
зовать, принадлежащую ему часть по –своему усмотрению:
что в голову взбредет и какая мысль в нее втемяшится???
Что здесь имеется в виду? Конечно же и полное игнори-
рование человечеством всех законов экологии: это и сплош-
ное засорение почв и беспощадная вырубка леса, это и за-
грязнение до предела источников пресной воды и мировых
океанов; это и катастрофические проблемы с атмосферным
воздухом, содержащим в себе чуть ли не всю периодическую
таблицу Менделеева, вдобавок ко всему невидимую опас-
ность представляют для нас озоновые дыры появившиеся
в небе благодаря варварству технократов. Страшнее страш-
ного то, что их зловредная деятельность чревата пагубными
последствиями для жизни планеты. Изничтожение теплои-
золяционной углеводородной оболочки земли, состоящей из
газа, нефти, угля, оберегающие от охлаждения ее ядро при-
ведет к его к ускоренному угасанию, что незамедлительно
повлечет за собой ослабление магнитного поля земли, а в по-
следущем и утрату воздушной атмосферы.
Если человечество не поймет, что наша земля представ-
ляет сложную своеобразную систему, близко схожую с си-
стемой живых существ, обитающих на ней и чья жизнь пол-
ностью зависит от ее экологического благополучия, – если
люди будет продолжать и дальше истязать планету, пытать
ее, то все живое на ней скоро постигнет горькая участь ис-
чезнувших марсиан…
463
Глобальное потепление на Земле является не столько ре-
зультатом парникового эффекта, загрязненной атмосферы,
сколько результатом повышенного теплоизлучения ядром
планеты, по причине разрушений ее теплосберегающих
структур, вызванных бездумной деятельностью человека.
Что ищет человек в запредельных космических далях,
когда еще не может обустроить свою жизнь на земле земною
радостью?..
Что увидел человек, побывав на луне – безмолвную пу-
стыню, а сколько было затрачено для этого материальных
средств? Всех нищих можно было б сделать богатыми, при-
том без ущерба для нашей планеты…
И Марс от Луны далеко не ушел по своей привлекатель-
ности – мертвящий пейзаж у мертвой планеты. Марсиан-
ская цивилизация умерла задолго до образования цивили-
зации земной…
Да, и моря там плескались у скалистых берегов; и звон-
коструйные ручьи и полноводные реки устремлялись в объ-
ятия седых океанов; и шумели дубравы на марсианских про-
сторах; и луга и поля покрывались цветами весною; и песни
птиц на заре в поднебесье звенели; и тучные стада скотов
паслись на склонах марсианских нагорий…
Точно так же, как у нас на земле, развивалась марсиан-
ская цивилизация, – точно так же, как и земляне, непомерно
проявляли они свою гордыню: хотели богами всесильными
быть – и что с ними в последствии стало?.. Переосмыслен-
ное отношение к жизни планеты появилось у марсиан слиш-
ком поздно: – «И сделалось их царство мрачно; и кусали они
языки свои от страданья»…
Примером подражания для землян в своём дальнейшем
развитии должны быть лишь те инопланетные цивилиза-
ции, которые уже постигли тайну вечной жизни через свое
перерождение, проистекающее на молекулярном уровне, –
преодолевших сонной тьмы забвенье и власть обретшие над
временем; которых не надо искать по просторам вселенной
на наших чугунных, «тараканьих» посудинах – а те, что
464
сами частенько к нам прилетают на сверхскоростных сво-
их, точно игрушечных аппаратах, летающих со скоростью
света, мгновенно перемещающихся в пространстве за счет
антигравитационных сил, чтобы подивиться очумелости
землян и потешиться, устроенной ими на планете Земля
неразберихой: как в социально-экономической сфере, так
и в общественно-политическом мироустройстве, – «додума-
лись» даже разделелить ее всю по частям на удельные кня-
жества (кто сколько сумел захватить) установив там свои
самостийные законы и порядки… Не безумство ли это???
Разве могут ноги, руки и другие части тела функциони-
ровать сами по себе, без общего координирующего центра
управления???
Еще две тысячи с лишнем лет тому назад Александр Ма-
кедонский, который был не только великим полководцем, но
и великим провидцем, отчетливо понимал, что только един-
ством управления всего мира сделает людей счастливыми:
избавит их от войн, от голода и вымирания, и все будут рав-
ные по своему статусу и положению. Лишь примитивность
технических средств того времени, да ранняя его смерть не
позволили воплотиться в жизнь этой великой, вселенской
идеи, по которой сегодня инопланетные сообщества живут и
развиваются, опередив нас, землян, умственно, нравствен-
но, социально и технически на многие тысячелетия.
Несмотря на свою сверхтехническую оснащенность их
планетные вотчины нисколько не утратили своей первоздан-
ной чистоты и жизнестойкости, не то что наша планета, на-
ходящаяся по вине людей в плачевном состоянии, в стадии
маразматического угасания.На грани вымирания от эпиде-
мий, проникающих к нам через озоновые дыры.наделанные
в атмосфере космическими короблями – пребывают все ёё
обитатели, немыми свидетелями наблюдаюшие за развитием
космического монстра и ставшие в конце концов заложника-
ми космической эры. Ухудшение климата на панете с резкими
перепадами сезонных темпоратур на всех её континентах: зи-
мою- – оттепель, идёт дождь; летом – заморозки, выпадает снег,
465
многократно участились разрушительные набеги смерчей, по-
являясь не редко там, где раньше их никогда не было, – всё это
есть производная турболентных завихрений, вызываемых за-
пуском ракет и черезмерной эксплуатацией турбореактивных
самолётов и что губительно влияет на воспроизводство всех
необходимых продуктов питания – тем самым приблежая на
нашей планете всё ближе и ближе Судный День…
У человечества и планеты Земля есть ещё небольшой
шанс на выживание, которого вскоре и того не будет, если
человечество не откажется от своей космической экспансии,
если не произойдет в ближайшее время всеобщего и полного
разружения, если не будет введено повсеместное единона-
чалие через реорганизованную организацию объединенных
наций (О.О.Н.) с последующей ликвидацией всех государ-
ственных образований, – если не будет социального урав-
нивания и духовного братства среди людей, если не станет
всеобщей сыновней любовью, отношение землян к своей
планете, как к матери…
Гражданин Мира – Магистр Ма-Хроу.
ФОРМУЛА ЖИЗНИ
(метаученье)
Бесцельно жить – безвременная смерть…
И. – В. Гете
Формула жизни – это мечта!!!
Всякий человек приходит в этот мир с определенными
наклонностями, имея от рождения свое какое-либо особое
призвание от Бога. И тот, кто сам или с помощью других
людей определится в правильном выборе своей мечты – тот
обязательно своего добъется, невзирая ни на какие невзгоды
и капризы судъбы…
В подтверждение данной концепции приведу лишь
несколько примеров из личной жизни…
466
В ужаснейших условиях бесправия, голода и нищеты моя
мать, малограмматная несчастная женщина, с бесстрашной
гордостью заявляла всегда всем, что ее кроха-сын – будущий
Гений, который откроет новую эру в развитии человечества
и научит всех людей Земли жить по-человечески!!!
Еще в начальных классах моя школьная учительница-
пленительная красавица «жаловалась» при всех моей ма-
тери на родительском Собрании: – «Ваш умница-сынок
влюблен в меня совсем не по-детски, какой же это необык-
новенный звездный мальчик!..»
Учитель русского языка, в совершенстве владевший ко-
рейским, русским и тюрским языками, прочтя мое первое
же школьное изложение, восторженно произнес на весь
класс, указывая на меня: – «Вот перед вами – будущий рус-
ский писатель!!!
Когда же я учился уже в старших классах-наши, по-
житейски мудрые учителя часто на своих уроках, самокри-
тично занижая свой статус и сознательно многократно завы-
шая наши способности, говорили нам с восхищением: – «Вы
будующие ученые, писатели, философы; в своих познаньях
некоторые из вас уже превзошли своих учителей – не суди-
те нас строго: главная задача для учителя – заинтересовать
детей, увлечь их чем-то необыкновенно удивительным, – за-
жечь в своих учениках любовь к познанию, чтоб были они
любознательны и не ленивы…»
И это был сильнейший психологический допинг, мощ-
нейший стимулятор, окрылявший детскую самость само-
уверенностью, амбициями, куражом в самом лучшим их
смысле, – позволившие многим из тех учиников в после-
дущем в невыносимых условиях тотальной несправедли-
вости и всеобщего гнета – достичь вершин своих мечта-
ний…
Такая простая бесхитростная методика обучения с эле-
ментами метафизики позволяет в полной мере развить у
детей врожденные способности, что скрываются за стеной
их неверия в свои силы и возможности. Нужен толчок, под-
467
вижка с чьей-то стороны, чтобы в их сознании проявилась
ясность, уловилась цель…
Именно бесцельная жизнь порождает среди людей куре-
ние, игроманию, пьянство, наркоманию, распутство…
Никакие запреты, никакие наказания, сколько бы вла-
сти не боролись с этим мировым злом, не смогут от него из-
бавиться до тех пор, пока эти зависимые от дурных и вред-
ных привычек люди не обретут взамен для себя что-либо
достойное: толи высокую идею во спасение человечества,
через всеобшее благоденствие; толи веру в бога, толи любов-
ную страсть к кому-то или чему-то, – обретя себе на край-
ность, хоть какую-нибудь положительную человеческую
привязанность… Да, где же только эту «положителность»
взять?.. Беда в том, что полуграммотные книжники и газет-
чики, бессовестные радиошники, бесстыжие телевизион-
шики вместе с бездарными киношниками и театральщика-
ми даже чистые и светлые чувства святой Любви снизвели
до самого отвратительного скотского секса…
Формула жизни определяется Любвью к жизни, обре-
таемая человеком через радость и красоту… Радость возни-
кает от общения с добрыми и справедливыми, близкими и
родными людьми, – радость высветляется успехом, удачей
в осушествлении своей сокроментальной мечты или грезы…
Красота – это воля на воле в объятьях благоуханной при-
роды: цветущих лугов, урожайных полей, великолепных
дубрав, величественных нагорий и гор, откуда срываются с
гулом напевным серебристые струи ручьев и рек, наполняя
живительным соком всю поющую и благоухающую Жизнь!!!
Откуда ж взяться радости такой у нас?.. Кругом обман,
озлобленнность, хамство; несправедливость, лицемерие, во-
ровство, мошенничество, бандитизм; и дети отторженны от
своих родителей, воспитываясь с рождения в яслях и сади-
ках без ласки и любви родителей…
Откуда ж взяться красоте такой у нас?.. Кругом тоскли-
вое однообразие: железобетонные многоэтажные «муравей-
ники», мертвый асфальт, бездушные машины – все скучено,
468
все сдавлено… Повсюду машины снуют, люди суетятся – все
тарахтит, визжит, грохочет, воет…
Человек соотнесен с природой и вырванный из нее он
становится живым трупом, пределом мечтаний которого –
вещицизм и деньги. Эти люди, лишеные жизнестойкого
стержня, духовно слабы, психически неуровновешены: ма-
лейшее отклонение от нормы в быту ли, на службе ли – для
них катастрофа…
Формула жизни – живая природа!!! Люди должны жить
на лоне природы обособленными семьями: родители сами,
без посторонней помощи обязаны воспитывать своих детей
до самого школьного возраста, воспитав за это время в своих
чадах устойчивый иммунитет ко всякого рода вредным при-
вычкам и безнравственным поступкам, привив им кровную
любовь к природе, помогая закрепиться, научив выживать в
ней, – вооружив их благородной идеей!!!
А как же быть с теми деклассированными элементами,
что составляют значительную часть нынешнего общества:
запрещать, привлекать, наказывать? Это все мы уже прохо-
дили – результат нулевой.
Наиболее перспективным и действенным методом в пере-
воспитании заблудших – является метод тотального окуль-
туривания нации через изучение языковой и музыкальной
грамоты, возраждая тем самым утраченной любви людей к
родной речи и народной песне.
Для этой цели, помимо обучения, необходимо во всех
образовательных, искусствоведчестких учреждениях, а так
же в печати, на радио, телевидении, в киноматографе ввести
жесткую просветительско-художественную цензуру, чтобы
поставить прочный заслон распространению суррогатной
продукции, пропагандирющей низкосортные идеи зверства
и скотства, что своей реактивною силою растлевает неза-
крытые детские души.
Псевдохудожники льстят и потворствуют толпе дика-
рей, идут у них на поводу… Поди они против – и в тот же час
их забудут, а этого-то они больше всего и боятся.
469
Высокообразованные культурные люди, что искушен-
ные гурманы – их «бурду» не станут пить, а потянутся к
естественному источнику, уважая самих себя, оберегая свое
здоровье, – ради чего и будут проявлять заботу о чистоте
экологии, брать под свою личную ответственность – благо-
получие природного родника..
Формула жизни – ответственность и любовь к Богу!!!
САМОУБИЙЦЫ
(Для размышления на трезвую голову)
А ты кто, человек,
Что споришь с Богом?..
Апостол Павел
Спорить с Богом, противиться воле Его – равносильно са-
моубийству для всякого человека, для всякого народа. Это ис-
тина подтверждалась не раз на протяжении многих тысячеле-
тий трагическими судьбами многих людей, многих народов…
Сколько величественных городов, могущественнейших
царств, великодержавных империй превращались в прах, как
только их правители и народ нарушали божественные прин-
ципы и заповеди там, где напрочь отвергалась вера в Бога!
Если нет Бога, то почему до сих пор никто не открыл при-
чину появления мира: ни один ученый не сумел раскрыть
«природу» гравитации. Напротив, математические расчеты
показывают, что вся вселенная при ее бескрайности и бес-
предельности имеет массу в десятки раз меньшую от требуе-
мой, чтобы планеты и галактики в ней стройно двигались
по своим орбитам (согласно закону всемирного тяготения),
что неопровержимо доказывает о существовании в природе
нечто такого, что замещает собой силу притяжения, той са-
мой недостающей девяносто процентной массы Вселенной.
Математика – точная и чистая наука, что ж говорить о
протонауке (оккультном знании). Она и подавно в пользу
470
этих выводов… Предсказал же Нострадамус за тристо (!) лет
вперед об основании города Петербурга со всеми координа-
тами и даже с точным описанием портрета его основателя –
Петра Первого. И этот пример не единичный случай обще-
ния человека с Высшими силами.
Все значительное, приобретенное человечеством за все
прошедшее время в науке, искусстве – есть продукт Боже-
ственного откровения…
Не извлекли никакого полезного урока для себя из сокру-
шительного краха безбожного Советского Союза и нынешние
правители Новой России. Все также поются словоблудные
гимны во славу всего мерзкого и безбожного, а впору уж затя-
нуть всем хором заунывную «Лучинушку», быть может тогда,
при многоразовом напоминании в ней о безысходности поло-
жения народа, наши правители снизойдут с «небес» на греш-
ную землю и, увидев горькую правду воочию, сделают хоть
что-нибудь конкретное, ощутимое для блага народа, который
лишь по глупости, да инертности своей все никак не может
взнуздать в железные удила, отбившуюся от рук надменную
власть, да надавать ей шпор под бока, нахлестать жгучей
плеткой по разжиревшему заду, чтобы неслась она вскачь
туда, куда должна лететь во весь опор, чтобы угодить хозяину
страны, простому народу, который ее кормит и поит…
Всё так же варварски разбазариваются, как и при ком-
мунистах, национальные богатства народа и делается став-
ка на силу многомиллионных армий из госчиновников, во-
енных и спецслужб, но не для того, чтобы людям радостно
и вольготно жилось, а для того, чтобы поскорее отобрать у
народа, добытую им свободу…
С каждым разом все больше и больше убеждаешься в том,
что с приходом «новой власти» в стране по существу ничего
не изменилось: никаких рывков, никаких подвижек в луч-
шую сторону в жизни народа не произошло. За десять лет
«реформ» положительным сдвигом, пожалуй, стала лишь от-
мена цензуры, да и то как на это смотреть. Если раньше сред-
ства массовой информации были глашатаямими и рупором
471
одного коммуно-фашистского режима, то теперь они обслу-
живают всех тех – кто платит деньги, очень большие деньги.
Власть платит им за то, что восхваляют бездарный ре-
жим; олигархи и банкиры платят за умолчание, про их ли-
хое ограбление народа.
Не мытьем, так катаньем – как ползал народ на брюхе
перед сильными мира сего, так и ползает до сих пор.
Ни один идеолог, ни один палач из прошлого режима не
предстал перед судом народа, но всяк из них еще более воз-
высился перекрасившись в «демократа». А чего ж им было
не перерядится в оборотни: и власть сохранили за собой, и
народное добро всей страны себе прихватили. При прежнем
режиме и генсеку такого не снилось… А тут они при всем:
никто слова худого поперек не сказал. Никто не спросил их
откуда разные олигархи и банкиры взялись, расплодились:
ведь раньше все одинаково нищими были…
Народ – могила… Запоем пьет, что «попадя», да сам
себя мордует – всеобщее зомбирование, увы, свершилось…
Телевизионщики в поте лица над этим потрудились. Так
потрудились, что уже никого не возмущает и газовая атака
российских спецслужб на семьсот россиян, что были в за-
ложниках у террористов в здании театра Норд-Оста на Ду-
бровке, в центре Москвы.
Все шито-крыто – никто из журналистов ни гу-гу о том,
что из семиста заложников, там находившихся, задохну-
лись от газовой атаки – 120!!! Что большинство погибших –
были дети!!!
Мало того, что эта журналистская шайка-лейка восхва-
ляет до небес бездарную власть и ее продажные спецслужбы,
по вине которых пятьдесят, вооруженных до зубов, чечен-
ских террористов преодолели на автомашинах две тысячи
километров по территории России от Ичкерии до Москвы –
«ни кем не замеченные» – так еще они, откормленные вла-
стью, бешенными псами набрасываются на родственников
погибших заложников, которые стали судиться с кровожад-
ностью высших чиновников.
472
«Вы с кем это собираетесь судиться, со своей Родиной?» –
злорадно вопрошают они, убитых горем родителей погиб-
ших детей, будто бы «мочильщики кремлевских туалетов»
и есть олицетворение Родины.
Никакая Родина, никакая страна и даже весь мир не
стоит одной загубленной детской жизни, а тут сразу сто
двадцать человеческих жизней списали на счет террори-
стов… На счёт террористов власти списали и тристо триду-
ать детей-заложников, погибших в Беслане…
Зачем нужна такая страна, где законопослушных граждан
ни-кто, ни откого не защищает: ни от бандитов, ни от произво-
ла властей. Он бесправен и нищ. Он не может ни откого, ничего
потребовать: ни защитить свои права, ни даже защитить свою
жизнь и жизнь своих детей. У него нет прав, нет денег и нет
оружия, которым мог бы сябя и свою семью защитить…
У бандитов – есть деньги, есть оружие.Они могут убить и
откупиться… У влистей – вся власть и никакой ответствен-
ности: ни перед кем и ни за что, даже если по их вине – за-
гублены сотни детских душ в Москве и Беслане…
Что стоило генералам власти, день и ночь красующимся
на всех телеэкраних страны по всем каналам камнеликими
идоломи, спасти, томящихся трое суток в каменных душе-
губках этих несчастных крошек, обречённых боевиками на
смерть? Да ровным счетом ничего – выполнить требование
боевиков: вывести войска из Чечни хотя бы на время, чтобы
вызволить детей-заложников из смертного плена, коли так
мерзко облажались, пропустив их банды в Москву и Беслан
и позволив им захватить там тысячу заложников – безза-
щитных, безвинных детей, юнных граждан России…
Но не сделали этого, хотя и клялись на конституции
перед всем народом, что будут защищать жизнь каждого
грвжданина России, а не только оберегать её терреториаль-
ные завоевания, потому что знают о своей неподсудности и
безнаказанности за свершение ими любого преступления…
С правами царей, с обязанностями нулевыми – кто с них что
спросит? Поэтому главное было для них сохранить «честь
473
мундира», а жизнь простолюдина – ничто… Правитель-
ственных детей там же не было, так чего же расстраиваться,
никто другой и не пикнет.
Огнем и мечом почти сотню лет внедрялся коммуно-
фашистской диктатурой генетический страх перед властью
в сознание нашего народа. Так кто ж из этой массы манкур-
тов, иванов непомнящих воспротивится, подаст голос про-
тив своих хозяев, несмотря на свою крайнюю озлобленность
(будто всех их матери от псов родили), что готовы из-за вся-
кого пустяка друг дружке горло перегрызть, а перед властью
презренные рабы, ягнята на закланье, существа лишенные
самостоятельности, живущие чужим безумием, а не своим
умом, который из них давно весь вышибли.
«Да и какая это утрата – полтыщи человеческих жиз-
ней для такой огромной страны? – рассудили чиновники, –
Наши плодовитые бабы еще нарожают!.. Зато пятьдесят
террористов уничтожили! Впредь никому не повадно будет
заложников захватывать – пусть все знают, что вместе с за-
ложниками будут уничтожены: расстреляны, отравлены,
взорваны. За этим власть не постоит: пустить в расход сот-
ню, другую своих сограждан ради сохранения «престижа»
державы – сущий пустяк, оправданный шаг, вынужденная
мера: «сперва думай о родине, а потом о себе»…
Огромнейшие средства выбрасываются на ветер. Содер-
жание многомиллионной армии дармоедов и бездельников
обходятся стране в такую копеечку, что хватило бы рай на
земле для всех устроить вместо ада, в котором сегодня стра-
на живет. На каждом перекрестке – милиционер, за каж-
дым углом – бандит, а на улице чумазые попрошайки с про-
тянутой рукой за полу хватают.
Кто может позариться на такую «державу» с разворо-
ченным «бурей» бытом, где сплошь взяточники, казнокра-
ды, воры и нищие – где загажена вся земля, отравлены воды
и даже воздух…
Остались ли в России здравомыслящие люди не закоди-
рованные еще через радио и телевидение, готовые на само-
474
отверженную борьбу с сумасбродством и самодурством всев-
ластных чиновников, с их ненасытной кровожадностью,
или же граждане России всего лишь жалкие живые предме-
ты, обреченные историей на самоуничтожение???
Гражданин Мира.
ВЕЛИКАЯ НАЦИЯ – ДЕГЕНЕРАТ?
Родиться русским –
Слишком мало.
Им надо быть,
Им надо стать!
Игорь Северянин
Почему в России, величайшей стране мира, с богатей-
шими природными ресурсами и огромнейшим экономиче-
ским потенциалом подавляющее большинство населения
страны, многие десятки миллионов российских граждан
влачат жалкое нищенское существование?..Чем объяснить
такой пародокс???
Объяснение простое – бездарная власть, шулупонь-
правители. Безответственные временьщики, случайные ка-
дры, абсолютно не подготовленные к управлению страной,
взяли в руки штурвал государственного коробля, без элемен-
тарных навыков навигации, неумея им даже «рулить.» Что-
бы «корабль» не пошёл ко дну из-за «пробоин», полученых
по вине этих горе«штурвальных», вся авральная команда
поспешно затыкает их всякий раз нефтедоллоровыми затыч-
ками… Не будь в казне бешенной валюты от продажи сырья:
алмазов, золота, нефти, газа, реализуемых в астрономических
количествах, – этот режим, дикатуры спецслужб, не продер-
жался бы и одного месяца… Нет, нынешняя власть, которая
умеет лишь стрелять да убивать, ни за что и никогда не станет
перекрывать краны и вентели нефтегазопроводов, текущих
подземными реками за границу, а будет качать до последне-
475
го, пока всё не выкачает. Чем бы такая власть стала расплачи-
ваться: платить зарплоту рабочим и служащим, выплачивать
пенсии, пособия, степендии; снаряжать вооружением и обе-
спечивать довольствием свои спецслужбы: у нас в стране каж-
дый третий – то военный, то милиционер, то фээсбешник… А
дань-подкормку для автономных республик откуда взять, что-
бы они из состава России не разбежались?.. Промышленность
и сельское хозяйство у нас в основном убыточное – налоговых
поступлений от них в бюджет мизерное, если не сказать – ну-
левое… Стабильность экономического развития любой страны
напрямую зависит от технического и экономического благопо-
лучия промышленного и сельскохозяйственного производства,
а вовсе не от своих природных богатств, они лишь подручные
средства… На одном «подсосе»долго ль протянешь??? Именно
экстренная интенсификация всех производств – главный путь
к успеху. Именно за счёт их налогов наполняется бюджет во
всех экономически благополучных странах, а сырьевые запа-
сы там – стратегический рессурс нации, он непрекосновенен…
Всеобщая стагнация в России, продолжающаяся со вре-
мён Великого Советского Застоя и принявшая сегодня её
скрытую форму, в недалёком будущем, как только обмель-
чает валютный поток, истощаться сырьевые рессурсы, – ны-
нешний «ПОЛИТИЧЕСКИЙ»курс проходимцев и шкурни-
ков приведёт страну к полному краху…
Разбазарим природные энэргорессурсы, чем будем от-
апливать свои города? У нас целых полгода зима!!! Новым
Чернобылем или дровами??? Только скоты, прирученные че-
ловеком – не думают о будущем… Неужто нынешние поколе-
ния России, уподобляясь домашним скотам, беззаботно будут
проедать и дальше природные богатства, принадлежащие их
потомкам, свою долю они уже в тысячу раз перебрали, – не
думая о будощности своей нации, обрекая своё потомство на
верную смерть от холода и голода, – сравнявшись своей нена-
сытностью и жестокостью, с детопожирающими гадами???
На первый взгляд у нас в стране всё как у людей, как во
всем цивилизованном мире. Вроде бы не обделены умом и
476
трудолюбия нам не занимать. В стране демократия: рыноч-
ная экономика, власть избирается «всенародно» и конечно
же «независимая» четвертая власть как везде имеется, кото-
рая денно и нощно с самодовольным бодрячеством обрушива-
ет на голову бедного обывателя, полуголодного и полузамерз-
шего целый каскад развлекательных программ с обширным
набором низкосортной суррогатной теле – видеопродукции
масскультуры со множеством распутных и кровавых сцен.
Потакая безвкусице, бездуховной серости и ограничен-
ности, жаждущим наслаждений через похоть и кровь, мас-
скультура, как всякий мусор бескультурья с бездушной
трезвостью и расчетливостью, растлевая наше общество
через озверинивание и оскотинивание человека стремится
устранить в «венце вселенском» рыцарскую самоотвержен-
ность и поэтическую трепетность для того, чтобы только
подчинить все голому чистогану…
Оболванивание народа таким образом нужно было «де-
нежным мешкам» не только для надежного получения
сверхприбыли, но и для отупления и растворении коренных
наций в некой бесцветной хлипкой общности, чтобы обще-
ство из безликих дураков и дур не смогло бы предъявить
счет тем, кто их ограбил в свое время, кто захватил всё об-
щественное достояние – кто сегодня с жиру бесится, своей
холеной сытостью кичится.
С этой целью агрессивно, с американским размахом у
нас в стране и пропагандируется неуемная бравада сдвину-
тых насильников и убийц, сплошное разгулье маньяков раз-
врата, опошляющих высокое чувство выпячиванием похо-
ти и анатомии секса, увековечивая торжество бесстыдства
и бесчестия, тем самым, искореняя из народа русский дух и
национальную гордость.
«И пошлость радуется: так и надо!
И подлость делает свои дела»…
Вобщем все почти как в безродных штатах, правда, зар-
плата там у простых тружеников, по нашим меркам – деся-
477
тикратная. А у нас как не было такого благоденствия, так его
и поныне нет, хотя недавно наше пятипроцентная власть в
оптимистическом угаре заявила устами телеведущего о гря-
дущем значительном повышении зарплаты и пенсий аж на
шесть процентов! Вот разгуляются мужички при общем – то
шестидесяти процентном подорожании, стыдливо умалчива-
емом властями. Ах, как щедро народ облагодетельствовали –
вот это почин, так почин – весь народ наш от смеха чуть было
не помер, а телеведущий от восторга – в штаны намочил…
Если у нас в стране все дела обстоят так хорошо, как их пре-
подносят СМИ, то отчего же тогда почти девяносто процентов
наших граждан малообеспечены и социально незащищены,
цепко схвачены беспросветной нищетой, порождающей насто-
ящую эпидемию бродяжничества, воровства, пьянства, про-
ституции, наркомании, бандитизма; прогрессирующе попол-
няя данным контингентом тюрьмы, больницы и кладбища…
И даже стойкие, здоровые люди, кто имеет работу и по-
лучает систематически зарплату (из числа крестьян, рабо-
чих и служащих) живут впроголодь, еле – еле сводя концы
с концами, так как их доход зачастую недотягивает до про-
житочного минимума в 1500 рублей на человека в месяц.
Как же тут ухитриться содержать на эти крохи целую семью
с несколькими иждивенцами – поневоле запьешь с горя от
такой жизни или сбежишь из дома куда глаза глядят…
Чего ж говорить о пенсионерах и инвалидах, если моло-
дым – то и здоровым людям нет никакой возможности полно-
ценно обустроить себя. Мизерных пенсий и пособий хватает
этой немощной категории людей разве что на оплату за жилье
(отопление, газ, свет) да на хлеб с водой, а им ведь надо еще
за что – то одеться, обуться, купить лекарства, а всё это боль-
ших денег стоит. Хорошо, если у кого – то есть свое подсобное
хозяйство: живность, огородик – хоть какое–то подспорье. А
у кого и этого – то нет – тот просто ложись и помирай?!.
И миллионы людей каждый год, смиряясь с несправед-
ливостью жизни, тихо, молча вымирают: кто от голода, кто
от холода; эпидемий и болезней, а кто как пушечное мясо.
478
Невозможно в этой стране добиться справедливости нигде и
ни в чем, в том числе и в защите своих прав на улучшение
условий жизни – ни через какие акции протеста; ни демон-
страцией, ни голодовкой; ни даже угрозой самосожжения у
всех на виду.
Тогда как толстосумы, захребатники народа в роскош-
ной роскоши купаются, да с экранов телевизоров над бедно-
стью народной почти открыто насмехаются. Дескать: «Эй,
вы, тараканье отродье, хватит валяться на жестких нарах –
выигрывайте нахаляву у нас миллион и чешите себе на Ка-
нары… Крути барабан русской рулетки! Лови удачу!»…
Считая себя удачливыми предпринимателями и бизнес-
менами, новые русские не обременяют себя ничуть заботами
о будущности нации, не смущает их бедственное положение
народа и в настоящем – качают, да, качают из страны свои
баснословные, миллиардные сверхприбыли без всякого за-
зрения совести и нет на этих хапуг никакой управы…
Хотя в сущности, какие они новые русские? Никакие
они не новые, а сплошь представители той старой, пресло-
вутой советской гвардии; плоть от плоти, выдвиженцы со-
юзной госпартийной номенклатуры.
Это и бывшие госуправленцы министерств и бывшие ап-
паратчики компартии со всей своей приблудой…
И никакие они не русские, одни иуды с русскими фами-
лиями, потому что настоящие русские люди по вере и духу
своему не могли бы бросить, тем более в тяжелое для страны
время, на произвол судьбы кровный свой народ и те корен-
ные народы, которых русские насильственно повели за со-
бой, обещая им всеобщее процветание и благоденствие – за
судьбу которых русские несут полную историческую ответ-
ственность и в моральном и материальном плане…
Находясь у власти в момент развала Советского Союза,
эта паразитирующая прослойка прежнего тоталитарного
режима в одночасье присвоила себе все общественное досто-
яние страны, ранее принадлежавшее всему народу; попутно
прихватив и личные сбережения граждан в несколько трил-
479
лионов советских рублей (эквивалентных доллару США)
путем обвальной инфляции.
На извечный вопрос: кто виноват и что делать в сложив-
шейся ситуации, где один с сошкой, а семеро с ложкой – от-
вет один: виноват, как ни странно – бедный российский
народ, позволивший кучке проходимцев себя облапошить.
Виновато бедняцкое большинство со своей беспечной до-
верчивостью, недопустимой расхлябанностью, благодуш-
ной безответственностью при выполнении своего основного
гражданского долга, при принятии судьбоносных решений
в стране через выборы и референдумы…
Все наши беды от того, что в выборах участвуют всякий
раз не более третьей части населения страны, имеющее пра-
во избирательного голоса.
Богатеи не чета бедняцким массам, раньше всех со всей
своей челядью летят на избирательные участки, чтобы прого-
лосовать за своего ставленника и даже щедро платят тем, кто
своим голосом поддерживает их кандидатов, которые, придя
во власть, делают всё, чтобы богатые стали еще богаче, еще мо-
гущественнее, а бедные – еще беднее и уязвимее. И поделом:
чтоб впредь не просыпали выборы и не голосовали по инерции
за кого попало, по совету хорошего дяди или хорошей тети, а
чтоб думали своей головой за кого им голосовать: за тех, кто из
кандидатов обязуется уже сегодня исполнить волю народа, а
кто лишь кормит обещаниями «светлого будущего»…
Самым наиважнейшим, жизненно необходимым сегодня
для страны является дело, которое надо первостепенно ре-
шить – это срочно принять новый обстоятельный закон о вы-
борах власти с мажоритарной системой, при которой канди-
дат в депутаты баллотируется самостоятельно, независимо от
того, состоит ли он в какой политической партии или же нет,
что позволит избежать «коллегиальной безответственности» и
партийной зависимости избранному депутату и добросовест-
но выполнять только волю народа, а не партии, – принять за-
кон, где бы ясно и четко были оговорены и закреплены права
и обязанности выбранной власти; где бы конкретно было ука-
480
зано, что условия ее быта, количество льгот, уровень зарплаты
должны напрямую зависеть от среднестатистических показа-
телей качества жизни простых людей. Это существенно при-
близит избранную власть ко всем чаяньям и бедам народа и
на порядок улучшит работу всей управленческой структуры
страны; где бы гарантировалось право избирателям отзывать
по упрощенной схеме всех недобросовестных депутатов в том
числе и бездарного президента, если уровень жизни народа не
будет повышаться хотя бы на пятьдесят процентов за каждый
год его правления; где бы вменялось избирательной комиссии
в обязательном порядке обеспечивать девяносто процентную
явку избирателей на выборах с правом применения жесточай-
ших санкций, в виде денежных штрафов ко всем нерадивым и
апатриотичным избирателям. Подобные законы существуют
во многих странах Запада и с устоявшейся демократией.
Выборы власти демократическим методом для нас еще
непривычны и этот закон должен будет способствовать по-
вышению активности каждого гражданина брать частично
ответственность на себя за все происходящее в стране, не
быть сторонним наблюдателем: чтобы никто не отмахивал-
ся и не говорил: »И без меня выберут»…
Конечно, власть может выбрать и меньшинство… Вы-
брать – то выберут, только какую? Вот в чем вопрос… Чьи ин-
тересы она будет защищать, чью волю будет выполнять?..
Власть выполняет заказы тех, кто ее выбирает…
Надо крепко – накрепко всем давно уяснить, что никто
и ничто не принесет нам избавления от постыдных условий
нашей жизни: ни Бог, ни царь и ни герой, кроме нас самих,
потому что уже более десяти лет у нас в стране господству-
ет демократия и хозяином страны по конституции является
народ, а власть, им избранная, всего лишь наемный работ-
ник, слуга народа. И нечего перед ней лебезить, заискивать,
распинаться в ожидании от нее подачки…
В развитых странах с высокой социальной и правовой
защищенностью населения – власть вечный объект жесто-
чайшей критики – критики необходимой для удержания ее
481
в крепкой узде и послушании, в четком выполнении, взя-
тых ею, своих обязательств перед народом.
Не умиляются ей, не осыпают цветами восхвалений, как
делается у нас, поэтому путь ее хоть и тернист, но всегда чист
и благоуспешен. Там власть не только подотчетна перед на-
родом, но и подсудна народу.
Неужели Великая российская нация до того измель-
чала, что не способна уже самостоятельно без понуканий
надсмотрщика выбрать во власть тех, кто стремится туда
не ради личных амбиций, а ради того, чтобы всем нашим
людям одинаково жилось хорошо, чтобы в нашей стране не
было ни богатых, ни бедных, но чтоб все люди были бы до-
статочно обеспечены всем необходимым для достойной че-
ловеческой жизни и всюду был бы естественный общий по-
рядок без хамства людей, без хамства власти, как у наших
северных соседей – скандинавов, живущих с нами в одном
климатическом поясе, близкие нам по вере и духу. Недаром
же наши далекие предки из Киевской Руси приглашали к
себе на княжение уравновешенных и рассудительных варя-
гов, для того, чтобы самим не увязнуть в сваре внутренних
разногласий, не опуститься на дно вырождения, не захлеб-
нуться братской кровью в междоусобных войнах…
Более тысячи лет прошло с тех пор, а проблемы, что нын-
че стоят перед Россией по сути своей все те же. Так отчего бы
сегодня и нам не последовать их мудрому примеру и не пере-
нять у скандинавов хотя бы их благотворный опят по устрой-
ству справедливой, полного довольства, жизни. Не пора ли
нам национализировать все природные ресурсы страны, а на
вырученные средства от продажи сырья начать поровну де-
лить между всеми гражданами России с зачислением на лич-
ный счёт каждого, причитающейся доли. Необходимо так же
временно, пока не сократиться социально-экономический
разрыв между богатыми и бедными до разумных пределов,
ограничить планку денежных накоплений – одним миллио-
ном долларов, что бы всё излишнее, что имеется у богатых
людей стало адресной помощью всем бедствующим. Исчезнет
482
тогда зависть, и ненависть у людей к друг-другу, поскольку
не станет в России ни сверх богатых, ни нищих.
А как же не накопиться ненависти у наших бедных, к на-
шим богатым, которые их до нитки обобрали, и на их «кров-
ные», даже клубы футбольных команд за границей себе по-
купают, тогда как в самой России, миллионы безпризорных
детей на улице скитаются, и миллионы несчастных стариков
внечеловеческих условиях маяться: в холоде, голоде, без ле-
карств, без достойного медицинского обслуживания, – даже
естественную нужду невозможно бесплатно справить: кругом
одни платные туалеты!!! И что же делать тем, у кого вовсе нет
денег – уподобляться скотам??? И это при том, что от продажи
драгоценнейшего сырья в умапомрачительном количистве,
принадлежащего всему народу, чиновничество и бизнесмены
ежегодно выкачивают прибыли на сотни миллиардов долло-
ров, и по-черному, куда попало транжирят их, ни перед кем
не отчитываясь… На «ветер» выбрасывается прорва народных
денег, а сам народ, истинный хозяин всех этих национальных
богатств страны, находится в социальном провале и обречен на
оскатиниванье, озвериниванье и скорое вымирание…
Безвозмездная и щедрая государственная помощь всем
бедствующим, а также благотворительные пожертвования
богатых во благо простых людей в сфере социального жиз-
ненобеспечения под их патронатом, более чем благодатно
скажется на всем развитии Российского общества.
Не мешало б вдобавок к этому полностью освободиться от
всех иноземных нахлебников, типа Кубы, Северной Кореи,
Сирии, Индии, а так же от всех СНГ-овских прихлебателей.
Надо сократить наполовину и свою огромную армию, распло-
дившихся бездельников и дармоедов всех видов и категорий:
и в мундирах, и штатском… Сокращение бесполезных пожи-
рателей социальных благ, а также конфискации у всякого
рода бесчестных людей: взяточников, мошенников, жуликов,
необоснованно приобретенного ими имущества, с последую-
щей реализацией его на аукционах, а вырученные средства,
от продаж которого – передать в благотворительные фонды, –
483
что дополнительно помогло бы нам окрепнуть экономически
и в кратчайшие сроки, за год, максимум за два, сравниться по
уровню качества жизни с передовыми странами мира и тем
самым остановить назревающий социальный взрыв в стране,
избежать национального вырождения, сохранить целост-
ность России без междоусобного кровопролития…
И что там не толкуй наши старорежимники, сторонни-
ки державного шовинизма из стана «ястребов и бешенных»,
ярых противников всеобщего и полного разоружения, трез-
вонящих каждодневно на всю страну о необходимости посто-
янного наращивания могущества нашей армии, милитари-
зации страны, как неотъемлемое условие для стабилизации
и развития мирового сообщества, как залог и гарантия со-
хранения мира во всем мире – на самом же деле ошибочное,
вредное и опасное суждение. Делать ставку на культ силы
могут только люди злонравные и недалекие по своему ум-
ственному развитию. Силой оружия нельзя удержать в по-
виновении ни один народ – это ж непреложная истина. Де-
сятилетняя война в Чечне тому наглядное подтверждение.
Сколько пролито крови с обеих сторон, сколько вбухано де-
нег, а что получили взамен? Полное обнищание масс и про-
катившуюся по всей стране волну кровавых терактов…
Война нужна тем, кто распоряжается денежными срел-
ствами, выделяемыми из бюджета для ведения боевых опера-
ций, – кто распределяет и списывает их в расход на войну.Поди,
проверь потом, куда они ушли: по целевому ли назначению,
толи в бездонный карман пронырливых жуликов… Ни одной
комиссии этого не определить… Этим чиновникам наруку бес-
конечкая широкомаштабноя война, больше денег перепадёт…
Не силой оружия надо склонять на свою сторону другие
народы, а привлекать их к себе завидной жизнью русских
людей, тогда они сами будут проситься войти в состав Рос-
сии без всяких наших унизительных подачек и оскорби-
тельных понуканий…
Чтобы обелить себя и оправдать войну в Чечне, генералы
власти пытаются реанимировать сталинско-брежневский лже-
484
патриотизм и преподнести народу этот завуалированный госу-
дарственный терроризм, как объединительную, национальную
идею, ничего общего не имеющую с истинным патриотизмом…
Вместо того, чтобы поскорее отгородиться от мятежной
республики высоченным колючим забором, наши власти на-
мериваются полностью восстановить разрушенные города и
села Чечни в счет позорнейшей контрибуции, когда у нас и
своих «дыр» латать не перелатать.
Десятки богатейших республик вышли из состава Рос-
сии без всяких трений, а тут за какую-то ноготковую Ичке-
рию, вечную головную боль и обузу для России, судорожно
цепляемся – отрываем от себя последние «крохи», выпла-
чиваем сумасшедшую скрытую дань, напрасно проливаем
свою кровь, защищая там своих ставленников, по сути кол-
лаборационистов.
Теряющий голову о власах не плачет. Эхо зрящной во-
йны, эхо диких реформ уже отозвались демографическим
коллапсом, стремительно обезлюдивающий Россию да так,
что в недалеком будущем позволит плодовитому Китаю без
единого выстрела успешно прирасти нашим Дальним Вос-
током и нашей необъятной Сибирью.
А вездесущие хазары, заполонившие всю центральную
часть России и оккупировавшие все городские рынки, уже се-
годня нагло всюду у нас хозяйничают: развращают нашу моло-
дежь, сбывают здесь свои наркотики и, скупая подешёвке наши
продукты питания, перепродают затем нам же, но уже втридо-
рога, набивая себе карманы и карманы наших госчиновников,
опекающих их, обеспечивающих им надежную «крышу».
Однако, такой лояльности к русским почему-то у пред-
ставителей власти не проявляется… Что с них взять? Голь
перекатная… За всякую мелочь, за любую провинность их
сразу же хватают за шиворот и волокут в каталажку – надо
ж кем-то выполнять план по правонарушениям…
Мы, русские – терпеливый народ, гуманная нация, но
наше терпение небеспредельное: терпя и камень треснет.
Хватит! Сколько можно терпеть?!.
485
И Ленин – еврей издевался над русскими; и Сталин –
грузин изгалялся над русскими; при Хрущеве, Горбачеве и
при Брежневе – оставалось все по прежнему. И при Ельцине
и при Путине – наш народ нуждой опутан…
Если и на следующих выборах весь народ не консоли-
дируется и не заявит о себе во всеуслышание: мы не рабы!
Мы – хозяева страны, значит и России, той горькой участи
не избежать, что постигла СССР…
Война в Афганистане развалила Советский Союз, а Чеч-
ня – раскромсает на части Россию?..
Такого не бывало, чтобы обошло возмездье тех, кто со-
вершает зло…
Неподсудная, неподотчетная власть без тормозов, без
ограничителей – войдя в азарт, в разнос, превращается со
временем в госужас: в кровожадного монстра и в могильщи-
ка собственной страны…
Чтобы страною управлять с умом, властитель должен об-
ладать умом!!!
Для спасения России не надо хвататься за топоры, за
вилы, за ружья; не надо объявлять войну дверцам и гра-
бить награбленное, а надо просто всем соорганизоваться и
придти на выборы и проголосовать осознанно, критически,
выбрать власть истинно народную, власть большинства, ко-
торая обязана будет решить в кратчайшие сроки все наши
накопившиеся проблемы мирным путем и по справедливо-
сти. Чтобы в стране своевременно выплачивалась достойная
зарплата, выдавалась обеспечивающая старость пенсия, а
так же соответствующие прожиточному минимуму пособия,
стипендии; чтобы каждый нуждающийся в жилье – обеспе-
чен был человеческим жильем, а всем обманутым вклад-
чикам вернуть в полной стоимости обесцененные вклады,
возместив их государственными акциями или же соответ-
ствующими земельными наделами, переданными в частную
собственность.
В противном случае, эта власть должна будет навсегда
сгинуть с политической арены, да еще и предстать перед
486
судом народа, за преднамеренный саботаж, целенаправлен-
ный на вырождение великой нации…
Во спасение отечества – все на выборы!
Дежурный по МИРУ!
ПОСЛАНИЕ ПРЕЗИДЕНТУ США
Господин президент, я обращаюсь к Вам, как к человеку обе-
спокоенному не только за благополучие США и благоденствие
американского народа, но как самому реалистичному политику
мира аналитического направления, умеющему смотреть на де-
сятки лет вперед, многоответственного за сохранение в будущем
жизни на Земле и предпринимающего для этого колоссальные
усилия по одухотворению всей нашей планеты, по искорене-
нию катастрофических последствий от бесчисленных бед, по-
рожденных безумно – преступными действиями тоталитарных
режимов, управляющих еще во многих странах мира.
Прогрессивное человечество больше не может спо-
койно мириться с безумством сеятелей зла, независимо
от того, в какой части света культивируется мировое зло,
поскольку мы живем в одной замкнутой системе жизнео-
беспеченья, разделенной лишь условными государствен-
ными границами.
Разоружать и реформировать страны – изгои силой ору-
жия и накладно и небезопасно. В защиту диктаторов открыто
выступают коммунистические режимы России, Китая и прим-
кнувшей к ним Франции. Не будь у них за спиной этих ядер-
ных монстров, отстаивающих многополярное мироустройство,
стала бы эта мелкота угрожать демократическому сообществу,
да и вообще возможно было бы само их существование?
Для сохранения жизни на Земле есть лишь один выход –
всеобщее и полное разоружение с передачей своих защит-
ных функций всеми странами мира международным силам
реорганизованной ООН.
Претендовать на руководящие посты этой международ-
ной организации с высочайшими полномочиями должны
487
будут лишь те лидеры стран, где самый высокий уровень ка-
чества жизни простых людей, где будет процветать в полной
идиллии взаимоотношения людей между собой и природой…
Не только плохой, но и хороший пример заразителен.
Все страны мира сразу устремятся вверх по лестнице усо-
вершенствования своего демократического развития и са-
моуправления по единым самым гуманным законам, чтобы
занять престижное место в мировом сообществе.
Господин президент, не отвергайте мой откровение схо-
ду, по причине его простоты: все гениальное – просто…
По этой схеме тысячелетиями живут инопланетные со-
общества во вселенной. Они знают о нас все. Мы для них –
примитивнейшие агрессивные существа со своей «много-
шерстной» идеологией, ведущей планету к полному краху…
Они не идут с нами на контакт по причине того, что счи-
тают человека ущербным существом с недоразаитой психи-
кой, с врожденным дефектом аналитического мышления.
Уж слишком много наглядных свидетельств его психиче-
ской и умственной неполноценности, выразилось в его неиз-
менном стремлении все сокрушать и разрушать. Ни перевос-
питать, ни излечить нас уже даже им не под силу, несмотря
на свое интеллектуальное и техническое сверхсовершенство,
летающих уже со скоростью света по всей вселенной…
Будучи существами высочайшей нравственности и тем
не менее они не станут нас терпеть, если мы не искореним
в себе своё злонравие. И как только мы обретем сверхсовер-
шенные технологии, что сможем угрожать благополучию
вселенной – они направят на нас какой – нибудь астероид
достаточной массы, чтобы стереть с лица земли нынешнюю
цивилизацию, как это было ими сделано в доледниковый
период, и как это произошло с марсианской цивилизацией…
Нынче ясно, что спутник Марса, бесформенный Фобос – есть
результат астероидной атаки, приведшей эту планету, некогда
процветающую, в безжизненное, деформированное тело…
С уважением – гражданин мира.
488
ПЕСНИ БОГУ
КНИГА ШЕСТАЯ
ЧЁРНЫЕ РОЗЫ
Как хороши, как свежи, были розы!
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я просил жестокие морозы
Не трогать их холодною рукой…
Иван Мятлев
Эта «песнь» моя о том, как белая роза под черной звез-
дой расцветала, как белая роза – черною розою стала…
Если провести аналогию между цветами роз и красивы-
ми женщинами, то для меня одни из них: те, что непороч-
ные – это белые розы; другие, обожженные на углях житей-
ских пожарищ – это черные розы…
Белая роза для меня, что для утомленного путника, опа-
ленного зноем, случайно повстречавшийся родник. Как нет
утоления жажды для путника влагой прохладной, так и я
не могу налюбоваться красотою такого живого цветка. Как
редко можно встретить оазис в распаленной пустыне, так
редко бывает встреча в жизни с целомудренной девою рая…
Горечь разочарования гонится следом за воздушной меч-
тою и безжалостно накрывает ее, как коршун добычу, когда
узнаешь, что эта дева твоя, выпестованная грезами сердца,
никакая ни гурия рая, а всего на всего живая телесная кукла
с распущенными волосами и смазливой мордашкой; со свои-
ми оттопыренными титьками, со своим танцующим живо-
том с одноглазым пупом; вихляющим курдючным задом, да
толстыми ляжками ног – всего на всего ночная забава для
хамски наглых, по скотски грубых богатеев, вожделенная
489
приманка для совращения «желторотых» юнцов – сумас-
шедший возбудитель для мужской плоти всех горемык, оза-
боченных поиметь красивую женщину на стороне…
– Чего ж ты чаишь, друг мой иступленный, – вопроша-
ет отрезвленный рассудок мой, утешая меня поэтической
строфой Афанасия Фета: – «О верь и знай, мечтатель мало-
душный, не мучайся стеня, чем ближе ты к мечте своей воз-
душной, тем дальше от меня»…
Бесстрастно злой рассудок отчуждения упорно объяс-
няет мне непоколебимую житейскую премудрость, убеж-
дая меня в том, что и цветы-то цветут благоуханно, источая
свой нектар ароматный, лишь для того, чтобы привлечь к
себе внимание легкокрылых обитателей лесов, лугов и по-
лей, чтоб затем принять их на свою любвеобильную грудь
разноликих своих оплодотворителей, чтобы страстью своей
безмерной дальше продлить жизнь своему виду…
– Что ты хочешь, монах-пуританин, чтобы этот вселенский
цветок пустоцветом увял, безыменною монахиней: в безропот-
ном послушании, в каменной келье, в жутком одиночестве за
глухой монастырской стеной, так и не испытав богоданного
сладострастья, не исполнив божественной воли святого писа-
ния: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю…
Иль ты не слышал призыва поэта поэтов – Омара Хая-
ма – «Видишь роза раскрылась в любовном томлении – уто-
ли, о влюбленный желанья свои»…
Она подошла ко мне, сидящему в полупустом холодном
вокзале, мягкой качающейся походкой, эта самая черная
роза с змеиными зрачками удивленных глаз и села рядом
с явным намерением познакомиться со мной. Поговорить
о разных странностях жизни, видимо, уже зная, что я на-
коротке дружу с высоким искусством. Так мне, по крайней
мере, казалось исходя из логики простого рассуждения. Ина-
че зачем ей нужно было игнорировать целый ряд свободных
мест и подсесть именно ко мне как ни в чем не бывало, будто
к давнему знакомому, однако при этом со мной даже не по-
здоровавшись. Что, естественно, с моей стороны не могло не
490
появиться к ней пренебрежительного отношения, хотя она
и была очень привлекательной: высокой, стройной, с гармо-
ничной женственной фигурой.
Особенно мне приглянулись ее плотные стройные ноги.
В общем женщина, что надо – женщина в моем вкусе. Тем
не менее, я не мог стерпеть открытой неучтивости к себе со
стороны этой самоуверенной примадонны…
– Что холодно, подружка? – не сдержавшись, фамильяр-
но, высокомерным тоном обратился я к своей соседке с же-
ланием наказать ее за дремучую невоспитанность…
– Да, зябко немножко, – доброжелательно, с теплотой в
голосе и во взоре ответила она, и добавила:
– Зима только началась и конца ей еще не видно…
– Я тоже плохо переношу русскую зиму, никак не могу
к ней привыкнуть, ладно, если б только было холодно, но
ведь еще такие снега, и целых полгода белым саваном по-
крывают всю землю – мертвая страна нагоняет в душу тоску
и скуку, может от того, что я уроженец средней Азии.
Быстро освоившись с ролью неслучайного знакомого я
обратился к ней, как будто сто лет ее знаю:
– Да, кстати, где ты живешь? Пригласи в гости на чай,
прекрасная незнакомка.
– Меня Леной зовут, я тоже оттуда, из Ташкента. Всего
два месяца как приехала сюда, а живу я с братишкой в дач-
ном домике на краю села, если у Вас будет свободное время
в субботу, то приходите – чаю не жалко. Я давно хотела с
Вами познакомиться, да все никак не представлялся случай.
Вы какой-то не такой как все, как инопланетянин.
– В своей стране, я словно иностранец…
– Да и я здесь чувствую себя немного неуверенно…
– Я бы этого не сказал. ТЫ знаешь магическую силу сво-
ей красоты и в полной мере пользуешься плодами своего
очарования…
– Все женщины считают себя красивыми…
– Считают, чтобы не тяготиться комплексом своих недо-
статков, своей невостребованностью, второсортностью. И
491
это похвально. Такая их позиция не подлежит осуждению и
тем не менее истинная красота предопределена физической
данностью: прирожденной женственностью, фигурой тела…
Если бы все женщины были наравне красивые, то у пред-
ставителей мужской половины пропала бы всякая охота от-
личиться; исчезла бы всякая состязательность между ними
в привлечении к себе внимания самой сладостной и краси-
вой; зачахло бы искусство, не стало бы научных открытий,
заглох бы технический прогресс – наступил бы всемирный
застой…
– Я согласна с Вами, что женская красота от природы, но
не согласна с тем, что люди подбирают себе пару только по
наружному виду…
– И для мужчин, и для женщин основополагающим при-
знаком сближения является все таки внешний вид человека,
произведенное им впечатление от первой встречи.
Наше внимание привлекает лишь тот, кто соответствует
или близок по своим внешним параметрам нашему идеалу.
Взаимное притяжение начинается с первого взгляда и лишь
потом, при последующем общении, при получении всей ин-
тересующей их информации у людей складывается оконча-
тельное мнение друг о друге.
Конечно, не всегда сценарии сближения точно копиру-
ют эти схемы…
– Об этом я и говорю… У меня был муж: сильный, строй-
ный, красивый…
– Но и ты красавица, что надо?! – перебил я ее…
– Да, я знаю, что красивая: лучше бы я была счастливой,
чем красивой…
– Надо быть красивой и счастливой.
– Так не получается… На личном опыте теперь убеди-
лась…
– Что могло разочаровать тебя в жизни, такую молодую,
цветущую, красивую? Измена мужа? Глупости… Помани
только пальчиком – толпы мужчин побегут за тобою…
– Мне это не надо – я мужа люблю…
492
– Так расскажи мне про свою разбитую любовь. Несчаст-
ная любовь – самая востребованная тема для писателя…
– Мы жили с ним в Узбекистане, а потом решили уехать
в Россию, хотя у нас здесь нет ни родных, ни друзей, а так,
одна дальняя знакомая.
Ехать сразу вдвоем у нас не было возможности, поэтому
вначале поехал только муж, чтобы подготовить плацдарм
для переезда. И вот через год я приезжаю и что узнаю… Мой
муж живет с другой женщиной… Не обидно было бы, если
бы она лучше меня была или хотя бы наравне со мной… А
тут такое чудо-юдо… И чем только она прельстить его смог-
ла?.. Никакой женственности: сухая и тощая, как вобла…
– Я объясню тебе эту причину как-нибудь потом, при
встрече…
Подошла электричка и я уехал во своим делам в город,
увозя с собой греховную мысль, что не плохо было бы с кра-
сивой «соломенной вдовой» завести любовный роман на
зиму.
В субботу днем, часов в одиннадцать я постучал в дверь
аккуратного деревянного домика, обшитого снаружи све-
жим тесом, но мне никто не ответил. Я повторно постучал –
опять нет ответа. Через несколько минут, когда я уже было
собрался уходить, дверь открылась и на пороге появилась
сияющая радостью хозяйка дома, приглашая меня в гости.
– Ты еще спала что ли? А я думал, что никого нет дома.
– Мы только проснулись.
– А как же чай, – войдя в дом, спросил я шутя.
– Сейчас поставлю. Мы живем по-походному: готовим на
электроплитке, обогреваемся электрокаминами – сутками
не выключаем.
– Не боишься пожара? Дом-то деревянный – вспыхнет,
как свечка…
– Что поделаешь? Тепло в доме не держится: ветер по
дому гуляет…
– Дом же новый…
– Пьяницы, видимо, строили…
493
– Да, неважное житье в постоянном холоде. Пойдемте ко
мне, хоть там отогреетесь.
– Далеко?
– Нет, через дорогу уже мои земельные владения, а вон
там, за березовой рощицей, мой скромный белокаменный
домик, – подведя ее к окну, стал я объяснять местоположе-
ние своего жилища.
– Брату надо ехать в город. Он там обучается на компью-
терных курсах.
– Ну тогда, как приедет после занятий пусть зайдет ко
мне за тобой…
– Я тоже собиралась с ним поехать к хозяйке дома в го-
сти.
– Зачем тогда приглашала меня?.. Хотела меня подура-
чить, что ли? А еще землячка…
– Я думала, что Вы пошутили и не придете… Ну, хоро-
шо, – согласилась она, после некоторого раздумья, – подо-
ждите меня на улице, я сейчас соберусь и скажу брату, что-
бы он за мной зашел к вам как приедет…
Через несколько минут она вышла из дома, облаченная в
шубу, шаль, валенки, чем вызвала у меня невольный смех…
– А что Вы смеетесь? – изумилась она.
– На северный полюс собралась?
– Когда я дома – всегда так одеваюсь. Пожили бы Вы в
нашем холоде – тулуп натянули б на себя, – идя по засне-
женному полю, оправдывала она свою экипировку.
– Тулуп я и на севере при шестидесяти градусном морозе
никогда не примерял на себя, когда там жил еще в худшем
бараке, чем ваша дача: стоял он на семи ветрах и продувался
насквозь – иней на вершок по стенам и потолку. Камин то-
пился день и ночь: спереди, возле него тепло, а сзади – спина
обмерзает…
– А как Вас туда занесло? Я бы там сразу замерзла – та-
кая я мерзлячка…
– Судьба играет человеком. Хотелось всё самому уви-
деть, испытать, прочувствовать, чтобы потом всё это опи-
494
сать по собственным, незаимствованным впечатлениям и
ощущениям…«Хочешь розу тронуть – рук иссечь не бойся;
хочешь пьяным быть – с похмелья хворым слечь не бойся»…
– Вы любите восточную поэзию?
– Откуда ты знаешь, что это персидский стих?
– Большую часть жизни я провела в Аравии – мой отец
был военным атташе в Сирии и Египте.
– Я люблю не только восточную поэзию, но и все гени-
альное, что создано в мире.
– А как Вы отличаете гениальное от ремесленной под-
делки?
– Главная отличительная черта в том, что всё гениальное
никогда не надоедает: сколько б не читал – не начитаешься;
сколько б не слушал – не наслушаешься; сколько б не гля-
дел – не наглядишься…
– Вы и красоту женскую определяете таким же образом?
– Это не моё открытие… «Налюбоваться тобой – мало мне
жизни одной» – формула тысячелетий…
– А применима ли эта формула ко мне?
– Еще бы! Красавица – она и в ремках красавица!..
– А почему ж тогда Вы прежде не обращали на меня ни-
какого внимания пока я сама к Вам не подошла?
– Я раньше тебя не видел…
– А я Вас не раз на вокзале видела.
– Может ты была в шапке-невидимке или же вместе с
мужчиной?..
– Я была с мужем и братом.
– Поэтому я тебя и не замечал. Я свято чту священные запо-
веди библии: «Не возжелай жены ближнего». Замужняя жен-
щина – «горше смерти«, сердце ее – силки, руки ее – оковы…
Любить замужнюю женщину – равнозначно тому, что
любить легко доступную проститутку – никакой разницы.
Она то с одним, то с другим вожжается… Для меня замуж-
няя, даже самая раскрасивая – не вожделенный объект вос-
хищения и обладания, а всего на всего живая вещь, принад-
лежащая другому…
495
– Сколько снегу в поле намело, полные валенки уже на-
брала…
– Небось умаялась идти?
– Что Вы – я сильная… могу на перегонки бежать так,
что меня не догоните…
– Принимаю вызов! Я пропускаю тебя на сто метров впе-
ред и через минуту, если тебя догоню – поцелуешь меня в
щечку, договорились? Такая традиция на востоке.
– Договорились, но сначала установим дистанцию и
лишь потом засекайте время и пускайтесь в погоню.
Она отошла на положенное расстояние, и взглянув на
меня озорно, махнула рукой и пустилась от меня наутек –
неуклюже преодолевая сугробы.
Мне не стоило особого труда ее догнать и повалить в
снежную пучину.
– Прямо бешенный вихрь! Конечно, я в такой тяжелой
шубе и огромных пимах, а Вы налегке, – барахтаясь в пуши-
стом снегу, оправдывалась она.
– Ничего не знаю! Договор дороже денег! – подавая ей
руку, требовал я свое – Поцелуй в щечку за тобой, снежная
королева!..
Войдя в мою «фазенду», я сразу же предложил ей при-
нять душ, чтобы не простудилась, так как валенки ее были
полные снега. Я еле стащил их с ее ног.
– Да, обойдется, я закаленная. Вы за меня не переживай-
те…
– Пока будешь мыться я заварганю чай, разогрею закуску.
У меня есть хорошее вино. И угощу я по-царски свою гостью до-
рогую… «Пей вино и расчесывай локоны милой, день пройдет
незаметно и жизнь промелькнет», – советовал Омар Хаям…
– Я не пью вино… Не курю…
– Вот и прекрасно. Будешь пить чай по-азиатски с фрук-
тами, сладостями, присланными мне с Кавказа.
После душа она показалась мне еще красивее – розово-
щекой, пригожей, что мне захотелось самому расчесать ее
длинные волосы, как у гурии рая – самолюбие ее ликовало…
496
Потом было роскошное застолье и после она читала мне
вслух приятным художественным речитативом некоторые
отрывки из моих произведений с неподдельным чувствен-
ным восхищением.
– Евгений Порфирьевич! Вы обещали мне объяснить при-
чину моей размолвки с мужем еще тот раз. Выполняйте свое
обещание, – отложив в сторону книгу, потребовала она…
– Я никогда ничего не забываю, милая Елена… Если это
будет тебе интересно – изволь слушать…
– Я вся внимание…
– Из твоих слов я заключаю, что твой муж не только фи-
зически крепкий, но к тому ж волевой и умный… Этим он
чем-то даже напоминает меня в мои юные годы.
– Да, Вы с ним вообще-то очень схожи, только он выше
Вас ростом и намного моложе. Вы живое напоминание мне о
нем, иначе зачем бы я к Вам пришла…
– Красивая женщина по природе своей инфантильное су-
щество, живет в плену вымышленных чувств и впечатлений
и всерьез озабочена лишь состоянием своего внешнего вида,
чтобы неотразимой своей красотой влиять на окружающих,
как сильный гипноз, как невыбродившее вино, смешанное
с ядом…
Вся жизнь для нее – игра в кошки – мышки. Наиграв-
шись вдосталь с одним и сделав его своим рабом-лакеем, она
уж ищет новый объект для своих изуверских развлечений,
так как с прежним ей делается невыносимо скучно. Против-
но ей становится всё то, что прежде вызывало у нее восхи-
щение…
Безжалостно порывает она с тем, кого шутя к себе при-
ручила и чихать ей на то, что кто-то будет из-за нее страдать
и мучиться…
Душе ее чуждо сострадание, она всечасно жаждет восхи-
щенных взглядов, перебирая одного за другим, потому что
от мужчин у нее нет отбоя…
Красивая женщина, если и выходит замуж, то, как пра-
вило, за человека малодушного, который зная ее власть и
497
превосходство над собой будет терпеть все ее капризы и даже
измену.
Тогда, как красивый мужчина в большинстве случаев –
существо аналитического образа мысли, живет не сердцем,
а умом по строгим законам высокой морали и неписанным
правилам чести. Гордый, решительный человек слова и
дела – враг коварства и обмана, он вместе с тем великоду-
шен к слабостям человеческим: осуждая – прощает людям
их невольные прегрешения, поскольку способен осознать,
что и сам не святой…
Легко ранимый, без меры вспыльчивый, ценя прикрасы
жизни, он тем не менее жениться на женщине не для посте-
ли, а на женщине хранительнице семейного очага, рассчи-
тывая на тыл надежный за собой, ограждающий его от пре-
дательства, измены – один намек на то, уже трагедия для
него с его отчаянным характером…
Хотя по жизни не всегда бывает так, как он рассчиты-
вает. Стоит лишь смягчить контроль над женщиной любого
уровня по красоте – и все, пиши пропало… Живая плоть лю-
дей – в цепкой власти природных инстинктов. Это аксиома
жизни, от которой никуда не деться – лишь попади туда, где
открываются врата в тела – там глупость виночадная, впоть-
мах души и чувств, свершит свои греховные дела, невзирая
на лица…
Лишь с возрастом приходит осмысление того, что надо
выбирать себе для жизни человека по трем критериям со-
ответствия: чтобы тело вызывало у партнера страстное же-
лание любить; чтоб душа роднилась с душой; чтобы ум рав-
нялся уму…
Жена, что чемодан – поучал меня один восточный му-
дрец – таскать с собой тяжело, а бросать жалко. Пускай си-
дит дома, рожает и воспитывает детей и занимается домаш-
ними делами, ведет хозяйство, чтобы не с кем и некогда ей
было помышлять о гулянии.
– Как четко Вы разбираете перехлесты человеческих от-
ношений. Рассуждаете умозрительно, вроде бы о самом обы-
498
денном, житейском, но как убедительно, доходчиво и до-
казательно. Никому и в голову не могло придти, что самые
сложные перипетии жизни – решаются просто, если на эту
проблему взглянуть отвлеченно с высоты разумности…
Вы так увлеченно и увлекательно говорите, что делае-
тесь намного красивее и моложе: Ваши глаза загораются
зеленовато-изумрудным блеском звезд, а на устах блуждает
какая-то странная сатанинская усмешка, лицо сосредото-
ченно и непроницаемо…
Ваша речь изящная и стройная, будто заранее подготов-
ленная, завораживает, пробуждает страстное желание, же-
лание приблизиться к Вам и слиться с Вами в экстазе..
Она подошла ко мне присела у ног моих и склонила голо-
ву на мои колени, с покорностью ханской наложницы…
– Теперь расскажу я тебе, дорогая, – обратился я к ней,
возлежавшей на белой постели, олицетворение черной Розы,
целуя ее белую грудь с торчащими сосками, в благодарность
за ее чувственное расположение ко мне, – ту роковую исто-
рию, из которой я сделал все эти выводы, была очень схожа
с твоею историей…
Очень схожей с тобою по красоте была и моя подружка,
с которой у меня не сложилась жизнь. Красивой она была
чертовски – ангел во плоти.
– Красивее меня? – раскрылась она совершенно, слегка
приподнявшись на локте и сонно потянувшись, стала де-
монстрировать все свои женские прелести…
– Лежи, лежи! Дай налюбоваться твоей наготой, пока ты
не напялила свою бронезащитную амуницию. Ты красива –
спору нет, но она была – само совершенство!
– В чем же фигура моя не совершенна? Я хочу знать, маэ-
стро!..
– Сама догадайся… Она была более миниатюрной. -Это
существенно по вашему?
– Нет; рост, объем, полнота не умаляют женскую красо-
ту, если не нарушается гармония тела, но даже разнообра-
зят ее эталоность.
499
– Так в чем же тогда отличие?
– У ней попа была шире плеч, а талия – в обхват пальцев
моих рук и ножки такие же сексапильные, как у тебя…
– Может она носила корсет?
– Какое там – ей было восемнадцать – девочка совсем …
– Почему вы расстались с ней, коль она была так хороша
собой?
– Я расстался с ней когда, понял, что слишком привязал-
ся к ней, что способен зарезать ее и себя при малейшем по-
дозрении в измене. Она была по натуре своей такой же как
ты – «черной розой», с «вертящими» глазами и «вихляю-
щим задом». Любила на людях покрасоваться.
Первый раз я увидел ее в городском парке, где я играл
на гитаре для своих пацанов, местной преступной братвы.
Она стояла напротив меня с подругой и с детской завистью
в глазах неистово проявляла свой восторг, радостно визжа и
горячо хлопая в ладоши всякий раз, когда исполнялся бога-
тый музыкальный пассаж с переборами и трелями…
За игрой я и не заметил как она растаяла в многолюдной
праздничной толпе, да я её и не искал: просто выпустил из
головы, что обещал ее найти после концерта.
Я никогда не был однолюбом: по-природе своей я неуемно-
влюбчивый «шмель», перелетающий от «цветка к цветку»:
нигде не задерживаясь больше того, чтобы успеть обласкать-
ся его цветочной пыльцой, да вкусить его, ароматом пьяня-
щей амброзии; однообразие для меня было не сносно, ветер
был в голове: только отслужил в армии: красивый, свобод-
ный, самодостаточный, как бог – недостатка в поклонницах
не было. По несколько раз за вечер выманивал я из-за кулис
молоденьких и глупеньких танцовщиц и актрис…
Второй раз я увидел ее силуэт в сумерках вечера и сразу на-
правился к ней. У меня плохая память на лица, но фигуру тела,
если она мне приглянулась, я не спутаю ни с какой другой.
– Иди сюда, беглянка! Ты что ж не дождалась меня тог-
да? ТЫ же обещала, – сходу напустился я на ее, с нарочитой
угрозой в голосе…
500
– Я ждала… Потом вижу, что ты не обращаешь на меня
никакого внимания и занят разговором со своими знакомы-
ми – ушла домой…
– Я тебя люблю! Зачем мне другие? «Ища тебя весь мир я
исходил и сердце по тебе свое я сокрушил, и взор мой померк
во мраке блуждания, и ноги до крови я в том пути избил…»
– Откуда я знала? Ты ж мне этого не говорил, – жеманно
повела она плечами и расхохоталась…
– Что ж я должен по-твоему на весь парк кричать, что я
тебя люблю?! Что б меня в сумасшедший дом упрятали. Мне
светится нельзя. Я и так у властей на крючке за свои анти-
коммунистические взгляды.
– А что ж тут такого зазорного? Посмотри, я такая при-
гожая, – подняла она на меня свое ангельское личико и вы-
ставив полную грудь…
– Если б мне сказали, что ты ангел небесный – я бы и в
это поверил, – подбоченясь красиво, оглядывал я ее с головы
до пят, не веря своим глазам, что бывает такое живое чудо…
– А почему ты разговариваешь со мной, как с маленькой,
в шутливо-снисходительном тоне?
– Как же мне еще говорить с живой куклой, дюймовоч-
кой?
– Мне восемнадцать лет. Я студентка пединститута!
Учусь уже на втором курсе! Я вполне уже взрослая. Оставь
эти свои заигрывания, – посмотрела она на меня с укором…
– Ну, если ты уже самостоятельная, то я приглашаю тебя
к себе в гости. Завтра у меня день рождения…
– Сразу в гости? Мы ж с тобой еще совсем незнакомы…
– Целый месяц я по ней с ума схожу, весь город на уши
поставил, чтобы узнать где ж моя любимая скрывается…
Может я не нравлюсь тебе – тогда другое дело. На нет – и
суда нет…
– Если б не нравился, я бы не стояла с тобой здесь, а гото-
вилась бы дома к весенней сессии…
– Значит ты еще не совсем самостоятельная, раз чего-то
боишься…
501
– А что я скажу брату? Он у меня строгий.
– С братом твоим я сегодня же поговорю…
– Сегодня не надо, уже поздно. Лучше завтра днем…
На другой день, в условленное время, я встретился, как
и обещал, с ее братом. Едва переступив порог их квартиры,
я без лишних слов изложил причину, по которой мне при-
шлось его побеспокоить:
– Она мне дороже жизни… Без нее мне никакой праздник
не в радость…
– Я ничего не имею против, Вы симпатичный юноша, тем
более, если она сама изъявила такое желание… Я полагаюсь
на Вашу порядочность, молодой человек…
Я заверил его со всей серьезностью в том, что у него не
возникнет ни малейшего повода усомниться в этом.
Когда мы приехали с ней ко мне и зашли в дом сестры,
где я в то время жил – она удивленно меня спросила:
– Где же все гости? Вино, закуска на столе, а в доме ни-
кого?!.
– Гости мои – это ты, моя дорогая, – усаживая за стол,
поцеловал я ее нежно в щечку, – никого мне больше не
надо…
Я всю свою жизнь мечтал о такой благоуханной встре-
че – и та минута настала!!! – произнес я воодушевленно.
И божьим благословением на любовь – выстрелила бу-
тылка шампанского в потолок… Вино игристо пенилось в
бокалах, живою радостью искрилось…
Взяв в руку бокал с шампанским, в другую – гитару, я
стоя, обращаясь к своей гостье расчудесной, процитировал
Омара Хаяма со страстью юной, вдохновенной:
«Пей вино, ибо радость телесная в нем.
Слушай чанг – ибо сладость небесная в нем…»
– Я больше не буду пить, я уже пьяная, голова закружи-
лась…
– С одного-то бокала шампанского?
– А что ты хочешь, сколько мне надо…
502
– Я хочу за этот вечер налюбоваться твоей красотой на
всю оставшуюся жизнь… Подойди ко мне, любовь моя. Сядь
рядом со мной на диван и ласкай, люби меня… Я хочу под
нежным взглядом слушать чувственную вьюгу…
– Ишь чего захотел! Так прямо я и кинулась тебе на шею!
Какой хитрый! Чтоб ты меня цап-царап и в постель.
– Ух ты какая! Умной себя считаешь, а не догадываешь-
ся, что я не Джефорж – француз, я – Дубровский!
– А где ж твоя банда – Дубровский?!..
– Мои мысли – мои бандюки, звездным светом зажгут эту
ночь. Да так, что весь мир небесным пламенем озарится!..
Откроюсь тебе по секрету: мои мысли – и творец, и тво-
римое. Всё, что страстно я захочу и донесу свою просьбу до
Бога – обязательно сбудется в жизни… Я апостол божий.
Моё звание, самое высокое звание среди людей – я испол-
нитель воли божьей. Я способен время от времени прони-
кать в запредельный интеллект мироздания и заронять
свое желание там, интуитивно веря: наитием, грезой в его
исполнение – и оно, даже самое фантастическое, волшебно
исполняется…
Я подошел к ней, взял ее на руки, крепко прижав к себе,
и понес драгоценнейшую драгоценность в спальню. Кровать
была расстелена, она была растеряна… Она не сопротивля-
лась, твердя лишь об одном – а что потом? А что потом?? А
что потом???
С более сладострастной женщиной чем она, мне больше
никогда не приходилось встречаться в жизни, хотя через
мои руки прошла не одна сотня всяких, разных…
– Ты ненасытный демон, мой милый, мне больно, – умо-
ляла она, чтобы я ее больше не трогал.
– Я не волен унять свою страсть, видно мы рождены друг
для друга на веки…
На другой день к вечеру, мы поехали к ее брату и я объя-
вил ему, что мы решили с ней пожениться…
– Она же учится в институте, ей рано выходить замуж, –
сказал он, как отрезал, не замечая того, что девственный
503
цветок уже измят, надорван, что сестрица его еле держится
на ногах от любовных оргий ночи…
Мне ничего не оставалось делать, как на прощанье хлоп-
нуть от досады громко дверью…
На другой день с двойственными чувствами я уехал в ко-
мандировку…
За месяц каторжных работ в разлуке с ней: огонь любви
в моей груди то затухал, то еще с большей силой воспламе-
нялся.
После командировки, приехав домой и узнав от сестры,
что подружка моя к ней ни разу не заявлялась, проигнориро-
вав нашу с ней договоренность – вечером поехал к ней. Она
встретила меня отчужденно и холодно: «Я больше к тебе не
пойду. Я еще не созрела для половой жизни, если так, схо-
дить в кино, на танцы»…
– В  кино,  на  танцульках  забавляйся  со  своими
студентами-недоносками, а меня такая перспектива не
прельщает. Адъю, подружка, дозревай! Даю тебе сутки на
размышление…
Если ты не одумаешься – горько вместе с братом своим
пожалеете, что отвергали дружбу великого магистра!!!
– Маэстро! А почему они к тебе так резко переменились?
– Елена-премудрая, разве трудно догадаться? Они узна-
ли, что я работал слесарем в депо.
– И мой отец не разрешал мне выходить замуж за люби-
мого человека по той же причине…
– Закомплексованность человечья губит многие судьбы
людей…
– А что после-то было?
– После она уехала к родителям в Курск. У ее брата не
сложились отношения с женой и в этом он частично винил
свою сестренку, бойкую и открытую…
– Значит вы с ней больше не встречались?
– Отчего же! Через два года после того, узнав от своих
подружек, что я никуда не уезжал и работаю ревизором
в облфинотделе, прикатила, как шальная, нашла мою се-
504
стру и стала умолять ее, чтобы она нас примирила. Сестра
дала ей мой адрес, но обещать нечего не стала: »У него же
теперь жена с ребенком… Смирись, голубушка… Ты такая
красивая, как картинка, за тобой, небось, немало парней
сохнет?!.»
– Ну и пусть сохнут, мне то что? Пусть ищут по себе. Он
мне богом послан. А своё я никому не отдам…
– Да, недаром мой братец так переживал из-за тебя, аж
гитару свою разбил в щепки, что она не могла заглушить
боль сердца по тебе…
Такое чувство перегорело в нем, теперь простит ли тебя –
он стойкий и волевой, такой бешенный вихрь, а девки лю-
бят его зловредного…
– За то и любят, что он не такой как все.
– И правда, он совсем другой, не от мира сего. Я с мало-
летства его знаю. Вот этими руками вынянчила. Такой был
умница – все налету схватывал и все наперед знал, видно,
любимец Бога: его устами глаголет истина. Ненавидит всех
безбожников, бесчестных и лживых. Он презрительно назы-
вает их Харби – по тюркски значит враги Бога.
Бывало зауросливеет – режь, жги – слезинки не проро-
нит: стойкий, волевой рос и вместе с тем милосердным и до-
брым, за слабого всегда заступится и последним поделится
с бедствующим…
А пожалеешь его, по головке погладишь – от обиды за-
плачет, что несправедливо с ним обошлись. Он и теперь лег-
ко ранимый, как дите малое, только виду не подает, лихо-
стью своей, бесшабашностью прикрывается…
Завидную настойчивость проявила Людочка, чтобы вер-
нуть свои утраченные права на меня, на мою любовь…
Прихожу я как-то вечером домой с работы, а за столом
моя жена и Людочка: сидят пьют чай и мирно беседуют, как
добрые подружки. А что им было ссориться, так уж судьбы
их сложились…
Увидев меня она шало соскочила с места и подбежав ко
мне бросилась на шею, страстно целуя…
505
– Истосковалась, измучилась я вся по тебе, любимый
мой, мой ненаглядный, – прошептала она чуть слышно.
– Лучше меня не нашла? Ты же такая красивая, образо-
ванная, – желчно ответил я.
– На всем свете для меня нет умнее и красивее тебя, мой
милый!..
– А раньше ты ведь так не считала…
– Глупая была, брата слушалась… Думала – мимолетное
увлечение… А теперь, пожив одна, повзрослев, поняла, что
не могу больше жить без тебя…
– Долго ж ты взрослела!..
– Я думала ты странствуешь по свету. Ты же мне тогда
говорил, что отправишься в путешествие. А как только мне
сообщили мои подружки, что видели тебя в городе, я броси-
ла всё и помчалась сюда, чтобы хоть одним глазком взгля-
нуть на свое «сокровище».
Да, виновата я и всю жизнь буду корить себя за свое лег-
комыслие…
Если ты не можешь меня за это простить, то проводи
меня, пожалуйста, хоть до остановки автобуса…
Чувствовала, стерва, что стоит мне остаться с ней наеди-
не, как прежние чувства мои к ней, хоть и обугленные, не
погасли еще совсем и способны вновь воспламениться к ней
еще с большей силою…
Как только мы вышли с нею на улицу она сразу же по-
висла у меня на плече…
– От радости встречи с тобою опьянела совсем – помоги
мне идти…
– Притворяйся, притворяйся, лисанька, будто не знаешь как
твоя близость действует на меня, – прижал я ее жадно к себе.
– Простил меня, милый!?
– Только наполовину, другую ты должна мне будешь до-
казать своей лояльностью…
На другой день, когда я вернулся домой жена встретила
меня без осуждения и скандала, лишь отрешенно сказала
сквозь слезы:
506
– Если ты уйдешь к Людмиле насовсем, то я повешусь…
Любила ли меня жена так сильно душой и телом, что го-
това была пойти на крайнюю меру? Навряд ли… Но я точ-
но знал, зная ее решительность, что она пойдет на это, но не
для того, чтобы отомстить мне за измену, а по другой моти-
вации. Она была из тех женщин, которые своих мужей, не
считаясь с их запросами, считают собственностью, потеря
которой для них, особенно если она драгоценна, видится им
настоящей катастрофой.
Для своей супруги я был драгоценнейшей собственно-
стью, той волшебной палочкой – выручалочкой, которая
определяла всю ее жизнь: с ней (выручалочкой) ни о чем
не надо было беспокоиться – все приходило как бы само со-
бой, хотя с такою своевольной собственностью у нее бывало
и немало всяких хлопот, которые она не могла терпеть, но
терпела: любишь кататься – люби и саночки возить…
Зловещее заявление жены было для меня страшнейшим
ударом, от которого я не очухался до сих пор. Я мог бы пере-
нести что угодно в жизни, но такого… такой грех взять на
свою душу – ни за что. Это же мне грозило, так же как и для
нее, абсолютным крахом жизни: у меня бы навсегда обо-
рвалась духовная и мыслительная связь с Богом.а без такой
связи я жизни своей не мыслю, ведь нет никакого смысла в
скотской жизни…
Изречение из Корана: «О, пророк, скажи женщинам,
возжелавшим тебя: если вы желаете в жизни ее прекрас, то
приходите, я дам возможность вам ею насладиться – отпу-
щу прекрасным способом» – подсказало мне решение как
мне дальше быть…
Что же мне было расстраиваться и горевать – обеспечивал
наслаждениями жизни и ту, и другую, как повелел Аллах:
жена – наложница, рабыня – любовница. Так продолжалось
около года, пока та и другая не стали роптать и требовать от
меня решения определиться с кем-то одной. И тогда я при-
нял решение оставить обоих: «от любовниц прочь – мы ухо-
дим в ночь, а от жены тем более – уходим без боли мы.» Да, к
507
тому же, «на пятки» мне наступали уже спецслужбы, долго
не мешкая надо было «рвать когти», пускаться в бега…
В «бега» от меня отправилась через пол года и моя ас-
систентка Елена, послушно и добросовестно исполнявшая
свои обязанности всё то время, что вызывало у нее ко мне
интерес, – а потом вдруг скурвилась…
«Черная роза» – цветок своевольный, никакая преграда
ей не страшна – разлюбила и стал ей чужой…
«Черная роза» – подруга коварства, измены…
Приходит она ко мне однажды вечером и заявляет бес-
страшно:
– Не серчайте на меня, маэстро, я Вам изменила.
– Это должно было когда-то случится… Черная роза не
может вечно принадлежать одному. Твой муж как только
это понял, так сразу же и ушел к другой…
– Вы теперь будете меня презирать?
– Честное признание в свершении даже преступления
должно вызывать у людей уважение… и сочувствие…
Если тебя изнасиловали секир башка тому сделаем…
– Нет, мне он понравился, я сама…
– Ну, если сама, то в наказанье, по законам шариата, я
должен тебя продать другому…
Так повелевает Аллах!..
БЕЛЫЕ РОЗЫ
Под басы душа тоскует:
Плачет, изныёт...
Занывая, негодует –
Жалостно зовет…
Нет, не с тоски о «Черных розах» бьюсь я головой об сте-
ну в ночном припадке безысходности.
Их образ для меня, как женский идеал, давно поблек в
моей душе и выцвел – осталось смутное одно воспоминанье
508
от тех моих влечений к ним, что волновали кровь мою когда-
то на заре далекой юности…
Я рассказать печаль моих ночей не в силах… Любя, ры-
дать и петь, как соловей – не в силах…
Ночной бессонницей глядит в глаза моей души – глаза
другой души, едва расцветшей «белой розочки» той, что
была моей единственной, непреходяще трепетной любовью,
ниспосланной мне, как дар, от Бога…
Разгул души, мальчишество, бравада – причина всех
моих последующих страданий… Разлука с Любимой – вот
пища моя, тоскою мой дух томим…
Яркой звездочкой небес явилась она ко мне, гуляющему
в сопровождении сокурсника по аллеям городского парка, и
протянула свою белую рученьку:
– Здравствуй, здравствуй, друг сердешный! Долго снил-
ся ты во сне, наконец-то встретился!..
– Ты из какой сказки, прелестное создание?..
– Я сама живая сказка, разве ты не видишь этой «сказ-
ки»?!.
– И послал Бог утреннюю Зарю для вдохновения, обе-
щанную мне когда-то. А как зовут тебя, утренняя зорька?
– Лилия! – пропела она грудным голоском.
– Какое имя у тебя божественное, ты и впрямь похожа на
живой цветок в бутоне: у тюльпана ты цвет свой пурпурный
взяла. Тебе, Лилия, юности суть отдала. Была роза, она на
тебя походила, передав тебе жизнь – она робко ушла…
– Да, мне шестнадцать лет… И все равно я не отстану от
тебя, если даже станешь избегать меня, – с детским упрям-
ством заявила она и бойко взяла меня за руки преградив мне
путь.
– Кто ж откажется от святого подарка, присланного са-
мим Богом?..
– Не знаю… Ты вон какой приметный! На тебя все дев-
чонки засматриваются…
– Скажи мне, Лилия, есть ли для тебя что-нибудь жизни
дороже?
509
– Есть! Ты для меня! – прижавшись покрепче ко мне, по-
спешно ответила она без раздумья.
– Жизни дороже моей и ты для меня, родниковый цветочек,
Лилия, – обнял я ее нежно за плечи и поцеловал в щечку…
– Это честно? Не обманываешь меня…
– Разве я могу быть бесчестным с ангелом девственной
чистоты?..
– Побожись, что никогда, никогда ни на чуточку не об-
манешь меня!..
– Я не умею божиться…
– Ты что – безбожник???
– Безбожники – мои враги.
– Тогда скажи – ей Богу! И перекрестись вот так, – осени-
ла она себя крестом, легким движением правой руки…
– Ей Богу! – послушно исполнил я ее приказ, неловко
крестясь.
– Нехристь! Лба перекрестить не умеешь, – осуждающе
любовно пожурила меня звездная девочка.
– Ты не кори меня за это, моя радость, ненаглядная. Я од-
нажды всего-то и видел священника, когда он крестил меня,
да и тот был каторжник. Я в детстве жил в горах – моим бо-
гом были горы, месяц, звезды и солнце, а теперь их замени-
ла ты… Мой ад, мой рай – в твоих очах…
– Верю тебе и буду верной тебе всю свою жизнь – никто и
ни что не заставят меня оставить или забыть тебя…
А, если обманешь меня, – пригрозила она пальчиком, –
вечным укором буду сниться тебе всю твою жизнь, – с ти-
хой грустью, заглянула она пристально мне в глаза, слов-
но чуя ретивым сердечком своим недолговечность своего
счастья.
– Сокровенной тайной с тобой поделюсь,
В двух словах изолью свою нежность и грусть.
Я во прахе любовью к тебе растворюсь!
Из земли я с любовью к тебе поднимусь!..
выразил я стихами, переполнявшие меня чувства к ней.
510
– Это правда, правда, правда?!! – защебетала она ласточ-
кой, запорхав легкокрылой бабочкой вокруг меня, ослепляя
своей девственной красотой, точно солнечным зайчиком
зеркала, чтобы я видел только ее одну, чтобы я любовался
только ею одной…
Подурачась немного, она схватила меня за руку и пота-
щила к качелям, каруселям, чертову колесу…
– Ты куда меня ведешь?
– Там моя подружка катается. Я докажу ей, что моя лю-
бовь к тебе сильнее любого страха… Пусть она убедиться,
что я добилась своего и без ее помощи…
– А где она?
– Алена! – окликнула она золотоволосую красавицу, –
иди сюда! Вот познакомься…
– Алена! – протянула она мне руку, улыбаясь доверчиво
и влюбленно…
– Ты говорила, что он такой представительный, стро-
гий, что с нами не захочет даже разговаривать. А вот и нет!
Учтивым и обходительным оказался наш красавец. С пер-
вого взгляда в меня влюбился!!! Скажи ей, правда это, иль
неправда…
– Разве я похож на обманщика, свет мой, Лилия! Если
хочешь я всему миру объявлю, что ты для меня самая, са-
мая, самая…
Я взял ее нежно за белы ручки, поднес их к губам и рас-
целовал пухленькие пальчики с розовыми ноготками: – Я в
этот мир пришёл уже в тебя влюблённым… Заранее Судьбой
с тобою обручённым…
– Только мне будешь говорить стихами о своей любви и
никому другому! Зачем всем? Они тебя еще сглазят…
Подошел сокурсник, неотступно следовавший за мной.
Он держался в стороне, когда мы были с Лилией одни, но
заметив, что у Лилии красавица подружка – чистая прин-
цесса: высокая, полногрудая, с прекрасной фигурой – вылез
из-за кустов и мне ничего не оставалось делать, как позна-
комить его с обеими.
511
Погуляв немного по городу, уже вчетвером, мы зашли в
ресторан, встретившийся нам на пути, чтобы отметить шам-
панским нашу встречу. Вино лилось через край – рядом со
мной за столом сидели две юные красавицы, обе влюблен-
ными глазами смотрели радостно на меня не пропуская ни
одного моего слова.
– Как нежно золотеет даль весною!
В какой убор одет миндаль весною!
Ручей звеня бежит с высот в долину,
И небо чисто, как эмаль весною!
Далеки бури, ветер с гор холодный
И облаков прозрачна шаль весною, –
читал я газель вдохновенно, за что получал в награду поце-
луи красавиц и слева и справа.
– Алена, ты не целуй его так страстно, хоть ты и моя под-
руга – он мой! Я одна хочу целовать…
– Какая, Лилька, ты индивидуалистка… Может я тоже в
него влюблена, чем же я хуже тебя? Он же тебе не муж…
– Если бы ты любила – на качелях не качалась бы, а по-
бежала б за ним, как я.
– Ты бойкая, а я застенчивая…
– Вы обе прекрасные, нежные ангелы мои, без которых я
не мыслю жизни своей.
Я вольный ветер, я вечно вею:
Волную волны, лаская ивы
В ветвях вздыхаю, вздохнув немею
Ласкаю травы, ласкаю нивы, –
примиряя обнял я их, целуя в волосы ту и другую.
Никогда прежде и после я не был так счастлив от плато-
нической любви, как в тот незабываемый летний вечер, са-
мый первый и самый последний… счастливый вечер…
После застолья я пошел провожать домой Лилию, а Але-
ну вызвался довести до дому тот, что был с нами и весь ве-
чер молчал и много пил, завистливую злобу храня в себе…
512
Девчонки жили в разных концах города, поэтому я дове-
рился этому оборотню, которому я когда-то спас жизнь, за-
ступившись за него. Уголовники б его доконали, не окажись
я рядом.
– Маэстро! – предупреждали они меня, – мы уважаем
тебя, хоть ты и не вор в законе. Вся братва города наслыша-
ны немало хорошего о тебе… Мы оставим его в покое, только
помни, что он подлейший из подлых, не доверяйся ему…
В его подлости я убедился уже на другой же день. При-
бегает утром ко мне этот обалдуй и падает передо мной на
колени:
– Маэстро! Убей меня, но не ходи сегодня на свидание – я
вчера изнасиловал Аленку, по-пьяни…
– Ты что с ума сошел! Ты – мертвец! – пнул я ногой ему в
рыло…
Обливаясь кровью, плюясь, он рычал мне в ответ:
– Да, я мертвец, если ты выдашь меня ментам – мне вы-
шка за несовершеннолетнюю, но и тебе тогда несдобровать –
по групповой пойдешь со мной вместе или в лучшем случае
пяток годков схлопотаешь за совращение малолетних…
Дав ему еще раз в «пятак», я в бешенстве вышвырнул
его из своего дома.
– Запомни, вонючий шакал, – сказал я ему вдогонку, – в
ментовку я не пойду, но за подлость твою, что лишил меня
радости жизни – ты мертвец!!!
«Глупец! – казнил я самого себя оставшись один, – что
стоило тебе самому проводить их обоих и что теперь? Тер-
зайся, мучайся, плачь сердце, утратой горестной и безвоз-
вратной майся… »
– Секир башка твоему «крестнику», маэстро, сделали
и собакам на свалку выбросили, – утешила меня братва на
сходке общака, куда я забрел, вскоре после того случая, что-
бы отвести душу вино-чадным угаром в их компании.
– Да простит вас Бог за совершенный вами самосуд…
Жизнь земляного червя дороже для Него, жизни подлого
отморозка-безбожника…
513
Те, перед кем ковер страданий распростерло горе – вот
кто мы; те, кто скрывают в сердце пламень и скорбь во взо-
ре – вот кто мы…
– Не грусти, маэстро, может еще отыщутся твои «белые
розы», а сейчас сыграй-ка нам что-нибудь такое, чтоб поза-
быть отравленные дни не знавшие ни счастья, ни покоя…
Я взял в руки гитару семиструнную и полилась томная,
нежная, сладкая для тоскующего сердца мелодия…
В такт гитары я запел сочным грудным баритоном с ла-
герным надрывом, подражая во всем, обожженным неволей,
уркам: – Что же ноешь ты моё, ретиво сердечко, я увидел у
нее на руке колечко… Басан! Басан, басана! Басаната, баса-
ната!.. Ты другому отдана – без возврата, без возврата…
Милый друг, прости, прощай – прощай, будь здорова –
Занывай же.занысай.злая квинта.снова…
Как от муки завизжи, как дитя от боли –
Всею страстью дребежи распроклятой доли…
Пусть сильнее и сильней занывают звуки.
Чтобы сердце поскорей лопнуло от муки…
МУЗЫКА ЗВЁЗД
Что за звуки! Неподвижно внемлю
Сладким звукам я;
Забываю вечность, небо, землю –
Самого себя...
Михаил Лермонтов
Музыка звёзд, музыка грёз, чарующая магия звуков –
вот что такое русская (семиструнная) гитара в руках на-
стоящего гитариста-виртуоза! Волшебные звуки гитары не
могут оставить равнодушным никого, независимо от вос-
питания и развития, если он конечно человек, а не живот-
ное. ребёнок и тот, увидев гитару тянется к ней, увлечённый
каким-то небесным чутьём, норовит ущипнуть своей слабой
514
ручонкой эолову её струну, видно, очень созвучную струнам
его обнажённой души, которая бессознательно, подчиняясь
лишь внутреннему зову, хочет через неё донести свою благо-
дарную песнь Богу …
Возбуждая мысли и чувства человека, звуки гитары
воодушевляют его на бескомпромиссную борьбу со всяким
уродством жизни, вдохновляют его на благородство поступ-
ков, на высокодуховное творчество, прославляющее Красоту
и Любовь, утверждающее веру в Бога во спасение вопиющих
во тьме неверия, осветляя их помрачённый разум, согревая
их заскорузлые души святозарным светом духа ЕГО…
Разве может хоть отдалённо сравниться с ней крикливая
попсовая халтура, а вместе с ней и всякое иное кривляние для
дураков: наркоблудство, алкохамство под дикий рёв и «го-
рячие» аплодисменты безмозглых и бездушных прожигате-
лей жизни, – псевдоисскуство, захватившее все концертные
залы, площадки, подмостки; заполонившее своим греховно-
бытовым суррогатом и весь информационный эфир: радио, те-
левиденье. Что может дать болезненное любование мерзостя-
ми жизни неискушённым обывателям кроме одурманивания
мозгов и выветривания душ, кроме дикой озлобленности друг
к другу. Не оттого ли «нормальная» мать, «наевшись» вдоволь
такой дряни. выводит в лес своих малолетних детей и остав-
ляет их там на съедение волкам, а «любимая» дочь нанимает
киллеров-убийц для своих родителей; когда школьный «това-
рищ» спланировано душит припасённой удавкой своего одно-
кашника из простого интереса узнать как тот будет мучаться…
Виноваты ли в этом только убийцы, погубившие невин-
ные души своих жертв?..
Виноваты не меньше убийц и все те «трюкачи-гип-
нотезёры», кто сделал их и миллионы им подобных заво-
дными игрушками через массированную пропаганду мах-
ровой античеловечности, кто делает крупную ставку в этой
беспроигрышной жуткой игре…
Деструктивные силы оголтелых реакционеров, повыла-
зившие ядовитыми гадами из всех своих нор и щелей, куда
515
они были загнаны начавшимися демократическими преоб-
разованьями в стране, из кожи вон лезут теперь, чтобы уста-
новить в России новый властный режим зверства и скотства,
используя для этого весь государственный и коммерческий
агитационный потенциал страны…
Интеллектуализм – заклятый враг коммунофаши-
ствующих бандитов, той политической силы, которая
стремиться во что бы то ни стало взять реванш за прежнее
своё поражение, используя для этого повсеместно наме-
ренно отупляющие, примитивно-стадные идеологические
формы во всех мероприятиях, проводимых по всей стране,
приносящие им огромный успех в оболванивании масс и
переманивании их на свою сторону. Спекулируя на низ-
ком культурном уровне публики, на стандартах мещан-
ского вкуса и потребительской психологии, спекулируя
на всём, что способствует растлению и национальной де-
градации народа, эти дутые лжепатриоты, радетели во-
инствующей аморальшины, привели страну в состояние
войны: всех – против всех…
Без национальной культуры, без национальных тради-
ций – нет нации, а значит – нет и страны. Сборище из без-
родных временьщиков-плюмпенов, как государство – обре-
чено: у него нет будущего…
…Лишь звезда с звездой под сенью тёмной ночи по-
прежнему там будут страстно говорить: – Подожди меня…
Подожди, – умоляя одна; озорно, игриво отвечая другая: –
Догони… Догони… Догони…
– Как же мне тебя нагнать?.. Бриллиантовая, шальная!..
– Догони… Догони… Догони…
– Ух, ты какая, золотая, привередливая!?.
– Догони… Догони… Догони!..
516
ПРЕЧИСТОЙ ДЕВЕ...
Не целуй меня глазами
Не целуй меня в уста.
Ты смеешься за глаза мне –
От обмана я устал.
В первый раз, когда я увидел тебя, мою голубушку, на ба-
заре, в торговой палатке, опечаленную, пригорюнившуюся с
поцелуем смерти на устах – сердце мое защемило и дрогну-
ло. Защемило и дрогнуло бестрепетное сердце закаленного
бойца, – сердце великого мага Ма-Хроу, которому и самому
не раз приходилось по злой воле жестокосердечных нелюдей,
целоваться с ней, с проклятою, костлявою… Но я же шел на
эшафот за Волю, за Веру за великую Идею. И со мной всегда
был рядом Бог, я постоянно ощущал его присутствие. И мне
было не так страшно и не так одиноко, как тебе сердешной.
И как велики должны были быть страдания души и тела
юной красавицы, чтобы по собственной воле она могла ре-
шиться накинуть петлю себе на шею и покончить счеты с
жизнью, – мучительно размышлял я с глубокой скорбью в
сердце долгими бессонными ночами.
Я переживал, страдал, оттого, что не знал как тебе по-
мочь, ангел земной, познать радость и красоту жизни, – как
заставить тебя очароваться жизнью и полюбить эту жизнь.
Богатство? Золото? Деньги? Я мог бы всем этим одарить тебя
без особого труда, моя юная бескрылая птаха, но радость от
пресыщения кратковременна и преходяща. Пресыщение
таит в себе духовное опустошение и полное разочарование
жизнью. Я это знаю по себе…
Нет, ты бы не смирилась с этою долей. Твоя душа, я знаю,
тянется к Богу. Мы родственны с тобою душой и в мыслях
схожи, но ты молодая, а я все прожил…
И что же мне оставалось делать как не предложить тебе
посвятить всю себя магии искусства, всю без остатка: искус-
ство вечно, а жизнь коротка…
517
И ты согласилась, ты обещала мне быть прилежной уче-
ницей, без оглядки назад, на свое прошлое, уверяя меня, что
у тебя нет ни друзей, ни подруг, ни настоящего дела. Но ты
не сдержала данного мне обещания, не порвала с иллюзор-
ным миром бытового бессмыслия…
Скудны, нищи, жалки люди и в добре и зле…
Как не прискорбно мне признавать сей печальный
факт, – я не перестаю верить в то, что ты еще образумишься
и найдешь в себе силы сделать решительный рывок и взмах-
нуть крылами, чтобы вырваться из скорбного плена прими-
тивной поденщины. У тебя железная воля, я в этом неодно-
кратно убеждался. Так прояви же божественную грубость и
пошли все к чертям… Не бойся! От свободного полета дурно
не станет и голова не закружится…
Только в самозабвенном творческом труде твое спасение
и обретение счастия. Только в нем погружаешься в созерца-
ние, божественного величия. Это непередаваемые, неопи-
суемые восторги восторгов, радостей радость, очарований
очарование…
Ведомая мастером, самим Ма-Хроу (проверь, моя пре-
лесть, в мире нет ничего невозможного) за каких-то полго-
да, при твоих незаурядных способностях, ты сможешь осво-
ить все мыслимые и немыслимые формы и виды искусств.
И вольной птицей вспорхнешь и полетишь по всему миру
и станешь радовать мир своим прирожденным талантом и
своей естественной красотой. И слезы радости от успеха и
нахлынувших чувств вознесут тебя на седьмое небо от сча-
стья…
«Без сожаления, без участия смотреть на землю будешь
ты, где нет ни истинного счастья, не долговечной красоты,
где преступления лишь, да козни, где страсти мелкой только
жить, где не умеют без боязни ни ненавидеть, ни любить…»
Не без омерзения ты будешь вспоминать о своих прежних
псевдо-друзьях: товарищах, коллегах из КГБ, завербовав-
ших тебя за жалкие гроши стукачем-наводчиком, и рассчи-
тывавших в последующем обратить тебя в профессиональ-
518
ную «подстилку» для своих поганых «объектов». Эта фирма
денег на ветер не кидает даром. Не без брезгливого отвраще-
ния будешь ты вспоминать и своих прежних хозяев, торго-
вых деляг-воротил, которые не по щедрости купеческой, а за
нещадную эксплуатацию по десять часов на морозе платили
свои скудные крохи глупым и беззащитным девчушкам вро-
де тебя, вдобавок совращая и делая их со временем алкого-
личками, наркоманами, а то и просто базарными шлюхами…
Я – спаситель твой, я – поводырь твой, я – господин
твой, блуждающая в впотьмах, строптивая девица. Это гово-
рю тебе я – управитель подлунного мира, великий магистр
Ма-Хроу. Я властен над судьбами всех вещей: и живых, и
мертвых… Мне тварь покорна вся земная. И звезды слуша-
ют меня, сияньем радостно играя… И ты слушайся послан-
ника Аллаха: верь мне, люби меня… Прекрасным образом я
подарю тебе за это сверхрадость неземную… Пучину гордого
познанья взамен открою я тебе!!!
Не бойся меня! Иго мое легко! Иго мое – это право небес-
ного поэта любоваться твоей красотой и днем, и ночью…
Сумрачным днем я буду солнечным лучом слетать к тебе на
грудь в минуты горестных разочарований… И лунным све-
том стану озарять твое изголовье – кромешными бессонны-
ми ночами…
И никуда тебе от меня не деться: я вечно буду с тобой – и
в радости и печали… Я не говорю тебе – прощай!» Я гово-
рю – оставь фальшивый мир стяжательства и обмана… Я го-
ворю – приди ко мне и постигай секреты божии, которыми
лишь я один владею в совершенстве. Я научу тебя, помимо
зрелищных искусств, и деньги делать из воздуха, и камни
под ногами обращать в золотые слитки…
Обучу еще тому, как врагов своих зловредных изводить
во тьму… Цветущая краса твоя – мне будет высшею оплатой
и наградой за бескорыстную мою апостольскую ношу.
Ты только не тверди мне поминутно, что ты не та пре-
чистая дева, которую послал мне Господь во спасение моей
грешной души.
519
Иисус Христос сумел однако ж и храмовую проститутку,
язычницу-жрицу «соделать» пресвятой и благочестивой Маг-
долиной, отчего же мне, пророку и художнику, певцу любви
и красоты, не называть безгрешную девственницу (как ты
сама это утверждаешь) пречистою девой и своею милою?..
Я никогда и в мыслях не принуждал тебя к благосклон-
ности ко мне: разве не сама ты жаждала встречи со мной, ве-
роотступная Юлия!
Я думаю – ты зажгла мое сердце огненным поцелуем не
из пустой забавы, как это делают беспутные блудницы, а для
того, чтобы его распаленным пламенем отогреть свою озяб-
шую душу, застуженную беспощадным, холодным людским
безразличием… Даже ангелов, возжелавших ради смеха
подшутить над чувствами пророка-дервиша – ждет божий
суд и строгое наказание. Знай, день этот впереди!..
Поцелуй меня глазами! Поцелуй меня душой! Лишь я
один достойно оценил всю красоту твоей печали, и счастие
открыл в твоей печальной красоте – лишь я один…
Твой бог, твой раб – магистр Ма-Хроу.
ПОРТРЕТНЫЙ НАБРОСОК
Я помню чудное мгновенье -
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как ангел чистой красоты…
А. Пушкин
Она вошла в вагон во всей полноте девственной красоты,
окруженная каким-то ореолом звездного сияния. Я взгля-
нул на нее и, оторопев от ее неземной божественной красоты,
потупил глаза. И она видела это: на ее губах прозмеилась
улыбка гордого женского торжества…
Любвиобильной утренней зарей: чистой, свежей и
пурпурно-осеяненной, окаймленная нимбом из пышных
520
роскошных волос в позолоте – она притягивала к себе мой
взгляд каким-то невыразимым магнетизмом, что я не мог
воспротивиться воле прекрасной девы.
Благоуханным райским блаженством и неизбывным
сладострастием пульсировали каждой своей клеточкой
ее полные девичьи груди. Она была похожа на ангела,
соблазнившего Бога, на девушку, которая впервые влю-
билась и с замиранием сердца ждала, утомленная греза-
ми упования, появления принца из своей сонной мечты.
Истомлено-жаждующая, с затаенным трепетом сердца,
она будто ждала лепестками своих распаленных, полуот-
крытых губ Его страстного поцелуя…
Безумно-восхищенный, завороженный ее волшебны-
ми чарами, я был готов кинуться в ноги к ней, встать на
колени, как пред царицей красоты, и, прижав ее крепко к
себе, в свои объятья, исцеловать все жарко, страстно, до
самых ноготков, до самого донышка, в умилении плача
от счастья нечаянно нагрянувшего, от избытка радости
неземной…
В этот момент, радости моей беспредельной, помани она
меня лишь одним своим мизинчиком – я бы побежал за ней
хоть на самый край света, как мальчишка, вприпрыжку, ни
на секунду не задумываясь над тем, куда она меня поведет:
на голгофу ли, чтобы распятым там быть на кресте прямо у
нее на глазах; то ли она заманивает в ад, чтобы там заковать
меня в железные цепи, обрекая на вечные муки неволи, –
побежал бы за ней безо всякой оглядки назад, не смотря на
то, что жизнь моя, вся без остатка, принадлежит не лично
мне, а управляется волей Бога.
Побежал бы за ней, несмотря на то, что символом рож-
дения моего и смыслом жизни моей всегда были – Вольность
и Воля!!!
Милая Оля! Твои подруженьки, наверное, «умрут» от за-
висти к тебе за то, что их никто не запечатлел художествен-
ным Словом, как я твою красу случайно обнаружил и к веч-
ности навеки приобщил.
521
Твои друзья, наверное, «сойдут с ума» из ревности ко
мне, что я один достойно оценил всю красоту твою девичью
и счастье открыл в твоей девичьей красоте – лишь я один…
Потому что все другие, именующие себя художниками,
постигают искусство без саможертвенности и не в школе
высокого риска, а в теплом, сытном местечке и по устарев-
шим учебникам. Я же, напротив, познаю мир всесущего не
в праздно-блудной грёзе своих амбиций и спеси, а по наитию
мученика-страстотерпца, через страдания вечные свои и не
стареющей никогда книге Вселенной.
Жду и надеюсь, надеюсь и жду…
Оля! Без живого общения с тобой и непосредственного
твоего участия в позировании – навряд ли мне удастся за-
кончить начатый портрет…
Определить и выразить всю физическую красоту жен-
щины посредством художественного слова – очень нелегкая
задача и для самого искусного писателя, тем более, если еще
и писать ее отражение по памяти легкокрылых впечатле-
ний…
Магистр Ма-Хроу.
МЁД ВЕКОВ
Окна выбиты любовью,
Крышу ветром сорвала…
М. Цветаева
Молю красавица на чувства не скупись – цветок цветет
одно мгновенье, всего-то: ветра легкий стон – рожденья вздох
и вздох прощанья. Что жизнь людей? Печально – краткий сон,
всё тот же цвет – расцвет телес и увяданье… Людская жизнь,
что искра, что звезда – мелькнёт на миг, погаснет навсегда…
Ах, цветик полевой, божественная Елена! Неужели моя
«черная роза» – плод вечных терзаний и болей недостойна
хоть капли нектара от розы твоей благодатной Любви?..
522
В той книге книг, в той песне песней, что создана была
лишь для тебя одной – я кружево духовное соткал из лепест-
ков своей истерзанной души. Узором мысли восхищенной я
тайны тайные божественной стихии в то кружево вкрапил
венцом мерцающих созвездий…
И для тебя с звезды полночной сорву венец я золотой –
ты только, милая, на чувства не скупись во мне надежду не
губи, а милость щедро прояви – за труд вселенский награ-
ди… Дай мне мира воссияние иль вселенной помраченье…
Рассветы и закаты уносят безвозвратно нашу жизнь… Как
быстрых молний блеск – времён поспешный бег и только
миг живёт на свете человек…
Твоей любви я жду, как дара, и вечность дам тебе за миг…
Смейся, смейся, красавица! Тот тайный путь, дружок,
к тебе был мне указан перстом Божьим… Мой гордый дух
мятежного изгнанья направлен Богом был к тебе, в оплату
тех моих непризнанных мучений, что предназначены мне
судьбой.
За труд свой, адских «сновидений» я вправе ожидать
твоей приветной благосклонности…
Я буду Богу жаловаться на тебя, если отчуждением сво-
им ты будешь закреплять мою сердечную тоску. И он урежет
красоту твою наполовину, чтобы впредь ты больше не могла
смущать умы и соблазнять сердца Его любимцев…
Смейся, смейся, красавица! Придет и твой черед держать
ответ перед судом Всевышнего. За все грехи, что совершила
ты – за всё, за всё с тебя там взыщется!.. Какие оправдания
тогда представишь ты, чтоб не гневился на тебя господь и не
наказывал?..
И громом громов загрохочут над тобою небеса и строго
спросит тебя Господь: – «Эй, женщина! Мы дали красоту
тебе со дня твоего рождения – как обошлась ты с ней, как
распорядилась ею? Кого ты обольстить смогла своею красо-
тою? Кого любила ты?..
Коль ветреный мальчишка тот, красой твоей был упоен
и гением поклялся стать и слово он сдержал и делом дока-
523
зал – тебе хвала, почет и слава на века! Но, если тот, кого
избрала ты – глупец иль негодяй, иль баловень судьбы: без-
дарный и ничтожный – триумф червей тебе награда…»
Молю, красавица, на чувства не скупись, во мне надежду
не губи – развей, уйми мои сомненья. В обмен за это, ангел
мой, у Бога вымолю я для тебя прощенье. Ведь Он не камен-
ный какой – простит невольность прегрешений.
Не страшись седой печали, моя радость, грусть моя – бой-
ся Бога нелюбви: разлюблю тебя я, разлюбит и Бог. Он взира-
ет на мир – моими очами; карает и милует, моими устами…
Милый друг, иль ты не знаешь, что всё видимое нами –
только отблеск, только тени от незримого очами…
Бог – не фантом, придуманный хитрецами, чтобы от
имени Его самим повелевать безликими, серыми массами –
Бог не фантом, которому поклоняются невежественные
люди, уверовавшие в схоластические догмы лицемеров и
лжепророков…
Бог – живая космическая энергия: абсолютная, всеох-
ватная, всемогущая, знающая всё обо всем: о каждой тра-
винке, каждом листке и каждом из нас: о всех наших брен-
ных делах, что в душе, что в голове на протяжении всей
нашей земной жизни…
Микрочастицы этой энергии зарождают жизнь, под-
держивают равновесие жизни и возвращаются после жизни
незримым лучом, негасимою искрой снова к тому, кто даровал
жизнь, кто создал мир из ничего, и закружил небесным вих-
рем, сотворённое бытие, – чья мысль магией мгновенья приво-
дит в стройность и порядок – движенье хаоса вселенной…
Молю, красавица, на чувства не скупись – во мне ты ра-
дость не губи – мои желанья ублажи!.. Чтоб красота твоя без-
временно не выцвела, не свяла – свою строптивость усмири –
моей воле покорись… Бессмертье за Любовь тебе я дам!..
Бог взирает на тебя моими глазами; мед веков воспевает
моими устами…
С надеждой нежною –
Магистр Ма-Хроу.
524
НЕЗАКОНЧЕННЫЙ ПОРТРЕТ
РУССКОЙ ЖЕНЩИНЫ
Во всех моих печалях – красавицы повинны…
Амир Хосров
Словесный портрет человека – это не только фотогра-
фичность отображения художественным словом характер-
ных черт: достоинств иль недостатков субъекта в движенье
и покое, но это еще и выражение национального колорита:
его характера, его мировоззрения; это и богоданная суть
человека, его биоэнергетика: его положительная и отрица-
тельная заряженность души…
Портрет, написанный художественным словом более со-
вершенен, более обширен, более устойчив, более долговечен,
чем выведенный кистью, хотя и надо вначале потрудиться
прочесть, чтобы его узреть…
В живописи вначале видят изображение, а потом его ин-
терпретируют в догадках – каждый на свой лад, соразмерно
своего эстетического вкуса; тогда как словесный портрет не
допускает умозрительного шатания и разнобоя. К тому же,
живопись – временна, слово – вечно!!! Живопись – матери-
альна; слово – имматериально.
В живописи даже самая искусно выполненная копия не
может заменить оригинал; в словесном же творчестве любая
копия – оригинал…
А где больше творческих возможностей, там больше поэ-
зии, фантазии ума, эстетического удовлетворения…
Живой оригинал с типическим образом русской жен-
щины такая же редкость в природе, что и золотой са-
мородок, который нельзя найти, если даже всю жизнь
проискать, но который можно лишь случайно встретить –
редкость не потому что Россия оскудела «купавнами»
(если бы это было так, я бы никогда не вернулся сюда из
заграничных странствий дальних).
525
Редкость оттого, что типический образ должен иметь в
себе все особенности свойств, присущих русской нации: в
физическом, умственном, нравственном развитии.
В поисках данного образа, я даже подключил Интернет.
Через него я обратился к виртуальной, таинственной незна-
комке с письмом следующего содержания:
«Ищу я в этом мире сочетанье прекрасного и тайно-
го, как сон… Для творческого вдохновения и нежнейшей
дружбы, ищу я женщину без возраста с возвышенными
чувствами, с грезами девы, острым умом, с добрым харак-
тером и роскошной, чисто русской красотой. Чтобы встре-
ча случайная с нею стала для меня подарочной встречей,
негаданным счастьем средь многих невзгод, чтобы мне за-
хотелось узорным кружевом слов запечатлеть ее на века
для восхищения потомкам и в благодарность Богу, что
создал на земле такой благоуханный чудо-цвет, который
дарит извечное вдохновение, зовет на подвиги и который
можно завлечь, обаять, обольстить только вселенским от-
крытием, осознанным геройством или высочайшей творче-
ской удачей… »
Ответ пришел незамедлительно от одной моей читатель-
ницы, профессиональной Ханумы. Она писала: «Я прочита-
ла Вашу книгу «Под черной звездой»… Мрачное название,
а стала читать – не могла оторваться. Очень понравилась.
Крайне приятно удивлена была тем, что ничего подобного
мне раньше не приходилось читать, хоть я и заядлый кни-
гочей, немало разных книг прочитала… Вы чудесный кудес-
ник слова… Спасибо Вам от всего сердца за Ваши божествен-
ные «сказки» – и слова ароматные. и слог мелодичный, и
мысль роскошная, беспредельная…
А сколько в них чувства!!!
Прочитала я и Ваше письмо и стало как-то не по себе, от-
того что не могу на своем профессиональном уровне ничем
Вам помочь, поскольку Вам нужна не женщина, а Ангел-
Хранитель… Это может быть и женщина, идеальная женщи-
на, которой, к сожалению, не бывает в жизни…
526
Дух романтизма даже у самой утонченной и стойкой на-
туры уже к тридцати годам опошляется грубостью и жесто-
костью нашей жизни…»
«Уповай на Бога, Господин Случайности, и полагайся
лишь на божественный случай, – сказал я себе после такого
ответа, – действительность, ты же знаешь, маэстро, лишена
всякой закономерности и подчинена лишь игре случая…»
– Я в небе месяцем блистал – ты лилией в саду цвела…
Узреть друг друга в этот час судьба нас здесь свела, – ми-
моходом адресовал я свой стих «искомому образу», случай-
но встретившемся мне в пути…
Полногрудая, русоволосая русалка лучезарно взгляну-
ла на меня теплым светом синих глаз и благодарно улыбну-
лась…
– Спасибо за любезность…
Вы, наверное, поэт или художник. У Вас такой прият-
ный внешний вид и так щедро раздаете всем свои красивые
комплименты…
– Нет, не всем… Я писатель. Хочу написать портрет рус-
ской женщины, да всё никак не мог встретить необходимый
образ, а вот Вы – то, что надо – точно ему соответствуете.
Не могли бы Вы уделить мне немного личного времени
для творческой беседы? Искусство требует жертв от того,
кто творит и от того, кто является объектом творчества…
– Я понимаю Вас, но у меня сейчас нет свободного време-
ни, так сложились обстоятельства…
– Когда же появится такая возможность?
– Не раньше, чем через месяц…
– Ну, хорошо!.. Однако знай, подруженька, если и тогда
не соблаговолишь удовлетворить мою просьбу – я приеду к
тебе со своими джигитами и похищу тебя!.. Хотя зачем кра-
сотку красть, зачем такая страсть, когда ее можно и так уго-
ворить…
– Возможно, – пенной волной отдаляясь, шаловливо
ответила она с намеком тонким мне на то, чего не ведает
никто…
527
ПРОСВЕЩЁННОЕ БОГОМЫСЛИЕ
(размышление о вечном)
Приход наш и уход
загадочны – их цели
Все мудрецы земли
осмыслить не сумели
Где круга этого начало,
где конец?
Откуда мы пришли, куда
уйдем отселе?
Омар Хаям
Просвещенное богомыслие в отличие от теологии, фи-
лософии пустоты: застывших догм и слепой веры, – твердо
опирается на логику творческого мышления и лишь частич-
но на протонаучный алогизм в постижении сущности Бога и
бессмертии души…
Перевоплощение души – аналогия круговорота воды в
природе. Как вода способна пребывать в жидком, газовом
и твердом состоянии, вечно циркулируя в замкнутом круге,
переходя из одной формы в другую, так и живая душа пре-
бывает в трех своих жизненных ипостасях: в материальном
теле животных, в свободных эонах (существах, лишенных
телесной оболочки) и в божественной воле (энергетическом
сосредоточии вселенной) вечно кружа в цикловом коловра-
щении, где каждый финал развития личности одновременно
является и началом новой формы жизни души… Жизнь есть
паралельная материи обособленное метафизическое начало.
Субъективность неприсуща материи: имея целый набор эле-
ментарных частиц, комбинация которых дает все молеку-
лярное многообразие и тем не менее полученный субстракт
нельзя оживить, поскольку он безличен. Разве будет гореть
электрическая лампочка, если в сети нет напряжения?
Реальность намного превосходит наше представление о
ней…
528
Зарождение и смерть не есть начало и конец органиче-
ской жизни, как принято считать, а являются переходным
этапом ее вечного обновления: то внедряющая субъектив-
ную энергию в протоплазму материи, то выводящая ее из
отжившего тела, чтобы дать жизнь новой сущности в той ви-
довой форме, что обрело в своем умственном и нравственном
развитии индидуальное сознание в прежней жизни…
Недоразвитое субъективное сознание получает в новой
жизни форму низшего животного, вплоть до микроба, а вы-
сокоразвитое субъективное сознание – обретает форму анге-
ла, полубога…
Всякий наблюдательный человек, наверное, согласится
с тем, что большинство людей на земле, независимо от их
расы и национальности каким-то странным образом несет в
себе отпечаток не только многих внешних черт, присущих
животным, птицам, рыбам и даже пресмыкающимся, но и
характерные признаки их повадок, и ту же ограниченность
ума – что крайне диссонирует с требованиями человеческой
природы: отсутствие эстетической красоты: духовной, фи-
зической и умственной святости… Они как и низшие су-
щества управляются частью своими инстинктами, частью
условными рефлексами; им неизвестны муки стыда и со-
вести, их идеалы – грубо-примитивны, обыденное хамство
под аплодисменты.
Смысл жизни таких людей – в необузданной тяге к удо-
влетворении любой ценой своей животнической ненасытно-
сти, проявляясь и в алчности к обогащению, и в достижении
власти, при этом не брезгуя никакими средствами… Отчего
бы это?
Почему лишь незначительная часть народонаселения
не имеет ни малейшего физиономического намека на сход-
ство или родство с теми или иными низшими существами;
почему так отличны они и от большинства своих полуубо-
гих соплеменников: красивым строением тела, развитым
интеллектом, внутренней одухотворенностью, искренним
доброжелательством, – стойким стремлением до конца
529
исполнить свое человеческое предназначение; осознани-
ем своей личной ответственности, особой миссии в обла-
гораживании и сохранении жизни на Земле, будто зная
наперед в смутных догадках, что суммой добрых деяний,
исполненных во благо людей, чувства долга, проявлен-
ного ко всей природе и непоколебимой веры в Бога – пре-
допределяется их судьба в настоящей и будущей жизни,
будто тайно осведомлены они о том, что имея в настоящей
жизни сознание пса – в будущем родишься псом, а имея
сознание полубога – родишься полубогом.
Отчего ж так разнятся между собой эти две группы од-
новидовых единокровных существ? Не потому ли, что души
одной из них эволюционировали из низшей формы жизни в
высшую, сохранив в себе при этом всю патологию низмен-
ного прошлого; а другой – это переселившиеся души людей
из прошлой и будущей жизни – людей высоконравственных,
волевых, готовых к самопожертвованию ради идеи, во имя
любви; всю свою жизнь стремившихся к самосовершенство-
ванию в своем развитии; любовно восторгавшихся непости-
жимой красотой мира и восхвалявшие благодарно его твор-
ца, с усердием молясь Ему ранним утром на заре и вечером
на закате солнца; вспоминая благоговейно о Нем и светлым
днем и сумрачной ночью…
Сопоставление умственных, физических и нравствен-
ных параметров этих двух групп приводит к однозначному
выводу: именно сознание определяет бытие человека в на-
стоящей жизни и проецирует форму его новой жизни…
Да, жизненный процесс после смерти угасает в теле, но
не жизненный принцип. Смерть не может взять больше того,
что дает рождение, да и бездыханное тело не исчезает бес-
следно, хотя никогда больше и не оживает в прежнем своем
виде: мертвые – не востают и не возносятся в небо, вопре-
ки всем измышленьям премудрых хитрецов и пустыми до-
мыслами глупцов, а поглощается неорганической природой,
или, сгорая, растворяется в биосфере – и это неоспоримо – то
и дух жизни не может исчезнуть в небытие. Человек соот-
530
несен неразрывно с космосом, который подвержен вечному
преобразованию и обновлению.
Вселенная – она сама и творец и творимое: изводит мерт-
вое из живого и живое из мертвого…
Вселенная – она и есть сверхразумное Единосущное,
Предвечное и Непостижимое, имеет свойство быть в силу
непреложной необходимости, а весь её материальный мир –
совокупная плоть того, кого мы именуем: Бог, Господь, Все-
вышний. Ему не безразлично наше отношение ко всему, что
он сотворил, имея в себе, – не безразлично Ему и отношение
человека к себе самому и другим людям и тварям.
Подвергнув тайно каждого испытанию на верность и
любовь к Себе, Он может одарить любого человека «в мину-
ту жизни трудную» своей немыслимой случайностью, даруя
жизнь, любовь, познание и славу единственно тому, кто вы-
держан по вере, по воле, вдохновению и нравственности – кто
благовольно обозначил свою дольность в следующей жизни…
Чрезвычайно смелым, эксцентричным может показать-
ся данное умозаключение апологетам закоснелых воззрений
от науки и религии, поскольку противоречит научному дар-
винизму, научность которого «высосана из пальца»: если б
люди действительно произошли от обезьян, то все они долж-
ны были бы походить только на обезьян раз у них с ними об-
щий генетический код и ни на кого другого; не согласуется
данное мировоззрение и с церковными канонами, за исклю-
чением общепринятых нравственных положений отражен-
ных в них, – ценностей, обретенных историческим опытом
всего человечества. Все другие библейские «небылицы и по-
басенки» лишены всякого здравого смысла – любые ее рели-
гиозные концепции рассыпаются в прах, подвергнувшись
трезвой аналитической оценке… Библия, написанная в глу-
бокой древности и предназначавшаяся для людей безграмот-
ных и неразумных с целью удержать их в послушании, в оче-
ловечении дикарей и полудикарей постулирующим «словом
божьим», – и сегодня не утратила своей эстетической при-
влекательности как фольклорно-художественное произве-
531
дение, но не выдерживает даже поверхностной критики как
вероучение о Боге и сотворении мира, – как вероучение, кото-
рое могло бы своей достоверностью удовлетворить интеллек-
туалов и способствовало бы их физическому, нравственно-
му, умственному совершенствованию. Иудео-Христианская
традиция, которая восславила экспансионизм человека, его
готовность сорвать с природы, присущий ей ореол священно-
сти, – не облогораживает человека, не приближает людей к
Богу, а напротив – отдаляет их от Него. Богу радостней во сто
крат видеть людей благополучных, доброжелательных, само-
достаточных; истово молящихся по своей духовной потребно-
сти под открытым небом цветку или дереву, дикой твари или
возлюбленному человеку, солнцу или месяцу, или мерцаю-
щей россыпи из мириад звезд, – где каждый из них отражает
микрочастицу, олицетворяющую образ Его, – чем моленья
недоразвитых, озлобленных, нищих в золоченых храмах, по-
клоняющихся намалеванному идолу не по зову своего серд-
ца, а по наущению церковных начетчиков-бизнесменов, осе-
няющих прихожан за их подношения и освящающих за мзду
дворцы богачей, военные корабли, самолеты, ракеты своим
обрядовым крестом – символом орудия мучительного убий-
ства, на котором в древности распинали людей, обреченных
на смерть, – орудие убийства, которое в последующем палачи
заменили: вначале- топором с плахой, висилицей, гильоти-
ной; потом – винтовкой, автоматом, – только вот символ ри-
туального «священнодействия» – обрядовый крест остался
неизменным…
Он видит – невидимое; слышит – неслышимое; чувству-
ет – нечувствуемое; знает – незнаемое. Творца огорчают
озлобленность и заблуждения людей. Ему нельзя угодить
лицемерием, тем более используя коммуно-фашистские
приемы под лозунгом: бей, жги, тащи, убивай – победителей
не судят, даже если пролито море крови и слез. Не избежать
тому наказания Божьего, а в следующей жизни – родится
свирепым тигром или кровожадным хорьком, или омерзи-
тельным крокодилом.
532
Доказательность веры в существование Бога, обладаю-
щим величайшим разумом, и доказательность веры в бес-
смертие души – основополагающие определения просве-
щенного Богомыслия. То, что Бог реально существует во
множестве своих значений – должно лишь постулировать-
ся, поскольку Бог есть составляющая вселенной, а то, что
Он обладает всеразумом – можно сослаться на авторитетное
мнение философов, ученых, черпавших свои знания из бо-
жественного интеллекта; не обошлось без промысла прови-
дения и творчество великих поэтов, писателей, музыкантов,
художников, – и этому есть множество свидетельств, отме-
ченных в общеизвестных высказываниях гениев.
«Мир – бездна бездн. И каждый атом в нем
Проникнут богом – жизнью, красотою.
Живя и умирая, мы живем
Единою, всемирною Душою…»
Не менее удачно, чем Иван Бунин, в своем сжатом обоб-
щении высказался на этот счет и Альберт Эйнштейн: «Вся-
кий, кто серьезно занимается наукой, убеждается в том, что
законы вселенной несут на себе отпечаток высшего разума –
разума, настолько превосходящего человеческий, что мы, с
нашими скромными возможностями должны благоговейно
склонится перед ним…»
Намного трудней доказать вышезаявленное утвержде-
ние, что жизнь сознания–души как самостоятельной сущ-
ности, наделенной всепроникающей способностью, продол-
жается и после гибели тела. Здесь можно было б сослаться
на видения тех, кто пережил клиническую смерть, когда
человек видит свое тело извне, со стороны; видит и слышит
своих близких, оплакивающих его. Но тут сразу же возни-
кает резонный вопрос: а не компенсаторное ли усилие поги-
бающего мозга образует эти видения? Если б это было так,
то оставалось бы загадкой – откуда, из каких источников
подобные видения из загробной жизни записаны в тибет-
ской книге мертвых, коли не родилось еще в то время совре-
533
менной техники оживления. Откуда в этой древней книге
могли взяться сведения и о более поздних стадиях пребыва-
ния души вне тела, которые пока никак не зафиксированы
и необъяснены современными учеными?.. Не из вещих ли
снов провидцев?!. «Необычайным воспарением от тленья
мира отделюсь, с душой бессмертною, блаженной, как ангел
в небо вознесусь».
Ответ – выявляется сам собой: науке доподлинно из-
вестно, что наше сознание использует всего три процента
возможностей мозга и что остальные незадействованные
девяносто семь процентов его сферы могут раскрыть до-
полнительные тайны, выявить неслыханные способности
человека, – возможности достижения им при жизни такого
состояния, когда индивидуальное сознание соприкасается с
мировым, вселенским.
Совершенствуя до высшего предела одновременно тело,
ум, эмоции, человек может обрести сверхъестественную
силу: осуществляя в состоянии дремы паломничество сво-
ей души с ощущением парящего человека при этом спосо-
бен видеть, слышать, чувствовать, познавать – совершенно
невообразимое, такое, что обычными людьми эти мистиче-
ские проникновения в ирреальный, потусторонний мир вос-
принимаются драмой абсурдов, бредом сумасшедшего…
Метафизические видения человека, достигшего совер-
шенства в своем общем развитии, – чье сознание обогаща-
ется в полной мере слаженной работой мозга с высоким ко-
эффициентом полезного действия, – зримо открывают ему
всю его жизнедеятельность на десятки лет вперед и даже
позволяют увидеть форму тела, что будет обретена им в сле-
дующей жизни; включая сюда и весь переходной период, –
путь от умирания до нового своего возрождения… Одни из
них, такие всемирно известные личности как Ностердамус,
Мирандола, Тесли, обладавшие запредельными знаньями –
явное свидетельство того, что в настоящее они пришли из
будущего: Ностердамус – вточности описал события аж за
тристо лет вперед; Мирандола –единственный кто, за всю
534
историю человечества мог превращать свинец в золото, а
Тесли – единственный, кто мог энергию ионосферы ком-
поновать в шаровые молнии и беспроводно перемещать эту
энергию в любую точку Земли…
И оба эти гения, так и не поделились своими секретами
ни с кем из современников, пологая, видимо, что их про-
метеевский дар принес бы людям с первобытно-варварским
мышлением – непоправимый вред… катастрофу…
Другие же перерожденные – менее известны, но также
отмеченны достоверными фактами, свидетельствующие
о том, что они пришли в настлящее из прошлого… Время
аморфно, различие между прошлым, настоящим и буду-
щим – условно… В настоящее кто-то приходит из прошлого,
а кто-то из будущего…
«Стань Человеком в помыслах, в делах,
Потом мечтай об ангельских крылах…
Ты внидешь в рай блаженства и забвенья,
Пройдя геену самоочищенья.»
МОХНАТАЯ ЛАПА –
ПРЕДВЕСТНИЦА РОКОВОЙ ПЕЧАЛИ
ИЛИ ВЕСТНИЦА БОЖЬЕЙ ЛЮБВИ?..
Есть корень из нет-единицы
Точку раздела тая,
К тому, что было, и тому ,
что будет…
В. Хлебников
Никогда не говорите – никогда! Не говорите никогда – не
может быть! Избегайте конкретных утверждений или кате-
горических отрицаний – все в Божьей воле. Все, что сегодня
люди знают о жизни – значительно меньше того, что им еще
совсем неизвестно. В нашем хрупком запутанном мире – все
535
зыбко, все относительно: и богатство богатых – не богатство:
ни счастья, ни здоровья за него не купишь; и слава – не слава,
а завуалированное тщеславие; и власть – не власть, а грубое
насилие; и знание – не знание, а наваждение злых духов; и
вера – не вера, а наивное заблуждение; и суд людской – не
суд совести и справедливости, а формальное судилище; и пе-
чаль – не печаль: она преходяща; и радость – не радость: она
мимолетна; и любовь – не любовь: она деспотическая сила
привычки; и случайность не случайна, а форма проявления
каприза Высших Начал.
Все шатко, непрочно; все временно, невечно в этом ша-
лом мире суеты… Суета сует – все суета…
Незыблем и предвечен Бог один. Он господин всесуще-
го: видимого и невидимого; вечного и конечного; святого и
грешного; жизни и смерти…
Он не любит спесивых, самолюбивых, неумеренных и
пренебрегающих долей стать человеком. Чрезмерную ра-
дость, безудержный смех заносчивых обалдуев Он обращает
в скорбь и слезы. Он скор на расправу, но скуп на ласку. Мы
для него забавные котята: кого мохнатой лапою погладит,
тот вознесется в жизни высоко; кого ухватит ею за загри-
вок – тот, увы, несчастный человек. Недаром над выраже-
нием «Мохнатая лапа» с незапамятных времен обычно все-
ми понимается как чье-то высокое покровительство, а под
словом «лапушка» – нежное обращение; тогда как слово:
«не лапай» вызывает противоположные ассоциации…
Для тех, кто не верит ни в Бога, ни в черта, возможно,
данная тема покажется сумасбродной выдумкой фантаста
и они, снисходительно улыбаясь, могут сказать (про себя) в
адрес автора: – «Ну давай, давай ври дальше… Посмотрим,
как загнав себя в угол, ты из него вырвешься»…
Изощрен ум человеческий – хитросплетением слов все
может доказать… От разума – печаль и наслажденье, от
разума – величье и паденье. Однако проявлять большую из-
воротливость ума здесь ни к чему, поскольку не произволь-
ные домыслы автора, а только живые факты, правдивые,
536
исповеданные как на духу, привлекательны и действен-
ны в достижении научно-познавательных и культурно-
воспитательных целей, к чему каждый истинный художник
и должен всегда стремиться в своем творчестве…
Так говорил он, великий магистр Ма-Хроу (в миру: Ев-
гений Порфирьевич Терновцев) в беседе со мной при встрече
после длительной нашей разлуки.
Он мало чем изменился внешне с тех пор: как и тогда
монашеский аскетизм и вольность романтика были чуть
ли не образом жизни его души и тела; он также был легок,
подвижен, энергичен: в нем говорил каждый сустав; и за-
стенчивое достоинство полубога по-прежнему отражалось
потаенно-странной усмешкой на его устах; и решимость
действия, и максимализм убеждений – не претерпели суще-
ственных изменений; и речь его пылкая, страстная не расте-
ряла с годами поэтической свежести; и звездный блеск в его
тоскующем взоре не потускнел со временем, не померк под
тяжестью гнета многих невзгод, – только явственней стала
проявляться мужественная суровость во всем его облике и в
чертах лица, да подкравшаяся исподволь неумолимая седи-
на изрядно посеребрила роскошные пряди его русых волос…
– Маэстро, – обратился я к Терновцеву (предварительно
ознакомившись со всеми его новыми работами в области ли-
тературы, философии, просветительства) когда мы трапез-
ничали с ним за дубовым столом зеленого кабинета в его за-
городном родовом имении, – не пора ли Ваш, актуальнейший
для современности труд, по изменеию духовного облика че-
ловека и его мировоззрения; революционность идей которо-
го должна освободить человечество от прежних его пороков
и заблуждений; совершенствовать личность, прогрессивно
развивать общественное устройство в силу смены в головах
людей старого, первобытно-варварского мышления, совре-
менным новым, нравственно-экологическим мышлением,
как необходимое условие сохранения и процветания жизни
на земле, – массовым тиражом издать, чтобы его говорящей
душой с громким голосом совести отрезвить всех одурманен-
537
ных бесовщиной массмедии: что присуще животным – ныне
становится уделом людей, а все человеческое: нравствен-
ность, мораль, духовность, культура ими повсеместно пре-
небрегается и полностью отвергается.
– Мой труд – отрезвляющий душ для всего Российско-
го общества, живущего в угарном чаду дикого невежества,
хамства, бесчестия и абсолютной лжи; мой труд – предупре-
ждающий сигнал на опасном пути, ведущем к пропасти;
мой труд – светозарный указатель прямого пути к благосло-
венной жизни на земле для всего человечества, но разве их
заметят, услышат пьяные лихачи, живые предметы, рабы
инстинктов, неспособные трезво размышлять и объектив-
но воспринимать действительность. Разве спасешь тех, кто
охвачен уже огненным пламенем.
«К чему толпы неблагодарной мне злость и ненависти
навлечь, чтоб ложью назвали коварной мною пророческую
речь»…
К власти пришли выходцы из прежней коммунистиче-
ской верхушки: ряженные демократы, по сути – оголтелые
неокоммунисты, захватившие все обшественное достояние
и наложившие свою железную лапу на все недра, на весь сы-
рьевой рынок страны; которые нуждаются не в элитарной,
а в стадно-примитивной форме идеологии, пригодной для
оболванивания масс и манипулирования их сознанием.
Просвещенное Богомыслие и творческий интеллектуа-
лизм – злейшие враги властного «общака», потому-то я и
не в милости. «Паханы» хоть и глупы до пят, однако чуют
нутром, что гениальный писатель является для народа тем,
чем человек представляется животным, – что он, имея воз-
можность обратиться к массам, способен своим правдивым
проникновенным словом всколыхнуть чернь, натравить ее
на тех, кто бессовестно нагло обобрал всех до нитки, кто
жадностью своей безмерной, безумством фюрерских амби-
ций толкает мир в объятья ада.
«Говорливые машины» сегодня в почете: их галиматью
пропагандируют восхваляют перед малограмотной публи-
538
кой: образования, как такового в стране не существует – все
пущено на поток: все покупается и продается. Если и встре-
чаются среди студентов одаренные самородки, то их тут же
сманивают за рубеж. И они с радостью туда бегут, летят как
на крыльях, потому что знают – здесь им ничего не светит…
Разве жизнь среди бесов и балбесов…
–«Что создано ценою крови, увидев свет, и нелюдей об-
лагородит», – вставил я и добавил; – Ваша благовленная
книга книг своим революционным подходом к решению
многих, неразрешимых ныне мировых и житейских про-
блем – открывает новую эру в развитии человечества: в по-
ступках, помыслах и слове, становясь настольной книгой в
каждой читающей семье: и взрослым, и детям, источая фан-
тастическую ауру для полета души, излучая божий свет для
просветления разума, – являя собой благодатный талисман-
оберег, средоточие защитной магии…
В мире художественной литературы никогда не было
и нет более совершенного: более эстетичного, более вдох-
новенного, более умозрительного произведения, чем этот
«прозаический»сборник, где бы так роскошно и цветисто,
излагалось абстрактно-случайное; так просто и доходчи-
во, как в нем, выражались самые потаенные мысли, самые
утонченные чувства, – где бы горькая правда земли, усна-
щенная буйной фантазией художника, так бы сходно напо-
минала собой благородное вино, смешанное с ядом ненави-
сти и любви…
– Я добросовестно исполнил приказ Аллаха и даже боль-
ше того, что Он мне определил… Распространять и внедрять
Божественные идеи в массы – священный долг издателей и
деловых людей.
Нахрапистые бизнесмены, помешанные на деньгах, не
видят в моих трудах экономической привлекательности
для своего чистогана (и вправду зомбированный массовый
читатель, зритель накрепко приучен к наркотической при-
дурковатости псевдоискусства, а тут такое, что и мистику не
снилось…)
539
– Возможно, еще не перевелись в деловом мире благо-
творители – меценаты, которые строят свой бизнес не на
сиюминутной выгоде, а на дальней перспективе, которые
способны отличить драгоценную жемчужину от грубой под-
делки; способны отметить в истинном литературном про-
изведении богатство, новизну идей: всю тонкость завуали-
рованной мысли, всю остроту переживаемых чувств и всю
изюминку слововыражения, изысканность речи; считаю-
щие за честь открыть заблудшему миру людей сокровенную
метафизику истины, утвержденную дланью Божьей, – той
самой истины, что так необходима и коей так недостает в
воспитании, оздоровлении, окультуривании человечества, –
кто высшей наградой избрал для себя – навечно остаться в
памяти народной…
– Я знаю, что отыщется еще не один спонсор и меценат,
когда человечество дозреет умом, дорастет нравственно, воз-
высится духом, чтобы понять и принять откровение Божие:
тогда книги мои пойдут нарасхват; и фильмы будут снимать
по моим рассказам, и станут спектакли ставить…
Современная Россия – это большой Израиль, где власть,
религия, идеология – еврейские; а нищета, хамство – рус-
ские...
– А чем Вы будете заниматься, оставив свое литератур-
ное творчество?
– Просветительством… Хочу мечтою благородной весь
мир заблудший просветить. Меня раздражает, больно ранит
стадная тупость и стайная злобность людей, которые из-за
всякого пустяка готовы по своей глупости и злобе просто
растерзать друг дружку и вместе с тем – пред властью жал-
кие рабы: всякую «дурость» властей – стадно одобрают, хо-
луйски восхваляют.
Отсутствие национальной гордости, утрата традицион-
ных устоев, безверье в бога – отсюда и трусливая безидейщи-
на, массовая нищета и мусор бескультурья; отсюда глухота
совести, омертвление стыда, разгулье разномастного садиз-
ма, – отсюда все то, что мешает безмозглому сброду быть
540
полноценными льдьми, способными подняться над состоя-
нием собственной ничтожности и самоотверженно встать на
защиту своих прав, свобод и личного достоиства, – готовы-
ми до конца противостоять любым посягательствам откуда
б и от кого бы эти поползновения не исходили…
Оскоплением духа: нравственным безразличием, ум-
ственной деградацией, физической хилостью обернулась
для нас техническая цивилизация. Разрушением нацио-
нальных традиций, самобытной культуры: утратой теплоты
отношений, искренности чувств, вольности духа, – заплати-
ло человечество за иго технического прогресса…
Даже самые продвинутые из всей серой массы взъеро-
шенных, сдвинутых псевдоцивилизацией – во многом не
дотягивают по всем своим «достоинствам» до определения –
Культурный Человек. Страшным наказаньем для многих
людей является необходимость – здраво мыслить, критиче-
ски рассуждать…
Так надо ж кому-то учить уму-разуму, окультуривать
кичливых невежд, чтобы они умели толково читать и по-
нятно, красиво излагать свои мысли на письме. По мне, кто
не знает родного языка, тот ничего не знает, профан во вся-
ком деле… Разве сравнится слепой со зрячим?.. Разве может
слепой восхищаться красотою вселенской, а глухо-немой
наслаждаться благославенными звуками жизни?..
Если один человек достигает высшей разумности в жиз-
ни, то он вынужден подтянуть до того же уровня и всех
остальных, чтобы не оказаться в полном одиночестве, в по-
ложении пастуха: когда вокруг много животных, а погово-
рить не с кем…
– Не утонуть бы на мели людской суеты…
– Кому суждено сгореть, тот не утонет…
Слишком мало сегодня тех, кто владеет в совершенстве
устной и письменной речью. Высший синтаксис – «темный
лес» не только для школьников и студентов, но самое ужас-
ное то, что практическая стилистика остается таковой и для
преподавательско-профессорского состава в школах и Ву-
541
зах, и даже для тех кандидатов и докторов наук, кто готовит
учебные пособия по языку и литературе…
Устная речь допускает в какой-то степени произвол гово-
рящего, поскольку смысл высказывания дополняется сло-
вом, мимикой, взглядом, жестом, тогда как письменная речь
таких подсобных средств не имеет, здесь все взаимосвязано
как в ткацком деле: порвется одна нить и все пойдет в брак…
Кто не дружен с стилистикой языка испытывает беспо-
мощность перед чистым листом бумаги, всякий раз, когда
хочет изложить на нем какие-то свои мысли. Он приходит
в замешательство перед грудой бриллиантов из слов, что
теснят его сознание. Он не знает, что отобрать оттуда и как
связать слова друг с другом, чтобы эта словесная россыпь,
уложенная в строку предложений, заиграла разноцветным
свечением и мелодично запела: стала удобочитаемой, без
запинок; ясной для понимания: точной, краткой; прият-
ной для слуха: музыкальной, благозвучной; сладостной для
души: эмоционально-напряженной по чувству, эстетически-
прекрасной содержанием.
И мне причиняла боль моя борьба светозарной мысли со
строптивым словом, в которой надо было обязательно одо-
леть, чтобы смысл ниспосланного божественного предписа-
ния в точности, ярко довести до сознания заблудших людей…
– У всех искусств цель одна – изображение идей, при-
влеч к себе любовь пространства, услышать будущего зов, –
дополнил я.
– Действительно, всякий письменный текст должен вы-
ражать определенную идею как само-собой разумеющееся,
иного и быть не может. К чему пустое нагромождение слов,
если царственная мысль не будет ими высвечена и озарена…
– И даже видения мохнатой лапы, – круто развернул я
ход нашей беседы.
– Ловко ж Вы меня поддели, приятель. Я хотел было
ограничиться прежним своим высказыванием по этой теме,
чтобы случайно не вызвать неудовольствие высших сил за
разглашение запретного…
542
– Распространяться широко может и нельзя, но кто ж
осудит за приватную беседу. Да и какой это грех, для чело-
века, посвятившего всю свою жизнь служению Богу, пре-
зрев все блага жизни… «Кто не руководствуется ложным
эго, тот даже убивая людей – не убивает», – говорится в
Бхагавад-гите.
– Стремление человека узнать правду жизни, распознать
ее внутреннюю сущность – благочестивое желание, способ-
ствующее уверовать в истинность Бога: позновая – уверо-
вать, уверовав – совершенствовать…
Жизнь – кладовая многих неразгаданных тайн. Чело-
веку доступно только упрощенное представление о действи-
тельности, так как люди обычно воспринимают не сущность
вещей, а лишь полезные впечатления от них. Ирреальность
явлений фатальности воспринимается ими как случайное
совпадение, на самом же деле – есть проявление неких еще
не познанных, с точки зрения обыденного рассудка, сил
сверхчувственной природы. Мохнатая лапа – одна из разно-
видностей этих сил.
– Иррационалисты считают, что мечта и действитель-
ность соотносятся между собой как сообщающиеся сосуды…
– Не просто мечта, а мечта сердца, слияние непреодо-
лимого желания с экзистенцией человека, – поправил он
меня. – Мне знаком этот метафизический эффект материа-
лизации не понаслышке, но тот случай относящийся к виде-
нию мохнатой лапы не имел у меня до этого никаких видов,
никаких задумок на ее счет. И тем не менее она предстала
мне во всей своей зримой таинственности… Я проснулся
ранним весенним утром от чьего-то прикосновения к себе,
хотя в доме в тот момент не было ни одной живой души кро-
ме меня… Во всем теле чувствовалась какая-то сонная ско-
ванность, полное оцепенение. Боковым зрением я увидел
поверх своего одеяла чью-то мохнатую медвежью лапу, вы-
ступавшую из плотного предрассветного сумрака и гладив-
шую меня нежно, как гладит рукою мать, успокаивая свое
безутешно плачущее чадо.
543
– Какой ужас, какие страсти! И как только сердце вы-
держало, не разорвалось от страха на части, – посочувство-
вал я ему.
– Никакого страха в то время я не испытывал, может
оттого, что я по натуре своей немножечко философ, а фи-
лософы, как известно, готовят себя к встрече со смертью с
раннего детства и было бы нелепым, если б прихода ее они
боялись…
– Да, есть от чего прийти в изумление… А как долго по
времени гостила странная гостья?
– Не более минуты, затем погрузилась в сумрак – как под
воду ушла…
– Чем можно объяснить материальность субстанции
мохнатой лапы, а так же происхождение и причину ее по-
явления???
– Если исходить из версии, что космос – это не что, а кто –
предвечное Всесущее, обладающее вселенским разумом и
безграничной Волею над всем и вся, то можно чисто логиче-
ски безо всякой мистики вывести четкую схему ответов на
все эти вопросы, а именно: коль Космос единый вечно пре-
образующийся живой организм, то и всякая материя в нем
так же постоянно видоизменяется и перевоплощается всей
своей сущностью…
Что же происходит с индивидом после смерти? Он осво-
бождается от своей физической плоти, но продолжает жить
в эфирной оболочке, переселяясь в астральный мир, стре-
мясь достичь сферы блаженства нирваны, при этом не утра-
чивая своей прежней ментальности: душа его прояснено
видит, слышит, воспринимает: в добавок наделяется еще и
всепроникающий способностью преодолевать любые физи-
ческие препятствия. Однако есть для духов и определенные
ограничения, связанные с их перемещением из царства те-
ней в покинутый мир, поскольку смежные миры находятся
в разных измерениях и соотносятся между собой, как во-
дная стихия с воздушной стихией. Только саможертвенные
неугомонные духи могут кратковременно проникать через
544
пограничные зоны иных измерений в облике миражных фи-
зических привидений.
– Я слышал, что призраки являются из небытия, чтобы
мучить людей – жуткие синяки остаются на теле после кон-
такта с ними…
– Есть добрые, покровительствующие духи: души мате-
рей и влюбленных, а есть и злые мстительные духи: души
неотомщенных фанатичных, которые перевоплощаются в
леших, домовых, кикимор, чтоб лишить своих врагов сна и
покоя, а то и жизни…
– И представить себе такое невозможно без содрогания,
не то чтоб встретиться с нечистью…
– Уповайте на Бога. Все во власти Аллаха: и печаль и
радость; счастье и несчастье; удача и неудача; жизнь и
смерть…
Хмель весны с бессонными ночами
Чей-то стук в окошко – выходи!
Бродит призрак рядом не случайно –
Торжество иль гибель впереди!?.
ДЕНЬ ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЯ
(грезы наяву)
Дай мне мира воссиянье,
Иль вселенной помраченье…
Абу Нувас
– Красавица, можно тебя на минутку, – окликнул я об-
ладательницу вожделенной фигуры, стоявшую поодаль на
автобусной остановке, поманив ее жестом пальчиков.
– Кому надо, тот сам подойдет, – игриво ответила она,
блеснув на меня божьей искрой истомного взгляда…
– Если гора не идет к Магомеду, Магомед идет к горе,
чтобы склонить к покорности или взорвать неподатливую
«гору», – подойдя к ней, произнес я с бесовской усмешкой…
545
– Не надо взрывать! И так ото всюду только и слышно,
что взрывают, да убивают.
– Тогда похитим тебя и увезем в Дагестан, если не уде-
лишь нам «немножко» внимания…
– Я готова выслушать Вас, только потому, что боюсь быть
похищенной и проданной в рабство – наложницей… Я знаю
у Вас много друзей в уголовном мире, среди кавказцев – по-
лушутя, полусерьезно ответила она, соглашаясь…
– Зачем красотку красть, зачем такая страсть, когда ее
можно и так уговорить, – песенной прибауткой отреагировал
я на ее злую иронию, переходя очень сдержанно к серьезно-
му с ней разговору: – «Нашему учебному центру практиче-
ской стилистики русского языка требуется красивая, обра-
зованная ассистентка: Зарплата высокая, по крайней мере,
вдвое выше, чем в Вашей фирме».
– У меня прекрасная работа, мне нравится: достойная
оплата труда и полный соц. пакет. У нас в России лучшей
работы не бывает. Я Вам не верю.
– Можно по совместительству, если сомневаешься в
чем-то…
– Отчего Вы так настойчивы? – вдруг преобразившись,
спросила она недовольно.
– Ты самая красивая в Мирном – я самый умный в мире!
Какой удачный каламбур, – попытался я смягчить ее доса-
ду, не теряя еще надежды ее уговорить: – «Если мы объеди-
нимся и создадим свою концессию в области просвещения –
весь мир будет лежать у наших ног… Деньги станут для тебя
бумажным мусором, опавшим листопадом, шуршащим под
твоими ногами в осеннем саду… Товарищ нужен мне до-
стойный, чтобы встряхнуть загнивший, одряхлевший мир
и пробудить от зимней спячки, поставить с головы на ноги
весь одурманенный мир людей…»
– И среди безработных немало найдется достойных, кра-
сивых, образованных. Вот Вы и пригласите какую-нибудь
из них к себе…
546
– Я в этот мир пришел в мечту влюбленный, я в этот мир
пришел в тебя влюбленный. Я человек идейного риска и ни-
какая другая не сможет меня воодушевить на дерзновенный
поступок в достижении невозможного…
– Ограбить банк что ли? Или слабо? – усмехнулась она.
– Грабить банки – удел невежественных… Для меня, че-
ловека постигшего тайну секретов философского камня и
преодолевшего при этом все соблазны жизни, – грабеж жал-
кая затея, грубый примитив по сравнению с моей харизма-
тической целью. Мое призвание в другом. Мне нужен более
утонченный, более поэтизированный экстрим, где можно
было бы в полной мере проявить свои уникальные способ-
ности данные мне с Выше… В своем стремлении выйти за
крайний предел мира фантазии, я не преследую для себя ни-
каких практических благ и выгод, кроме желания облаго-
родить род людской, погрязший в жутких грехах, – вырвать
этих несчастных из состояния ничтожности, в котором они
прибывают как в дурном сне… Чтобы даже сам Бог от тех
моих благоуханных деяний торжествующе возликовал бы
ослепительным всполохом молний и разразился бы оглуши-
тельными раскатами грома… Та идея – экстрим, та идея –
воля – заключена в магии высокого искусства, в алхимии
мысли и слова. Лишь через ту метафизическую идею эстети-
ческой радости, выработанной усилием обогащенной мысли
и творческим порывом Воли, можно очаровать и перевос-
питать испорченных людей, воздействую на их сознание
напевным словом, отточенностью фраз, художественным
изыском, – воздействуя точно так, как божественная ли-
тургия или музыкальная месса действуют на переживания
верующих, преображающая и возвышающая их духовную
суть, – и тем самым привести состояние души, ума и тела
каждого безбожника к тому пределу совершенства, кото-
рый изначально замышлял в человеке Господь. Чтобы Он не
раскаивался в том, что произвел на свет, вместо гармонич-
но развитого существа – злонравное чудовище, чьи мысли и
побуждения сердца было всегда одно зло…
547
«Нет, не тебе, моей подруге,
Узнай назначено судьбой
Увянуть молча в тесном круге
Ревнивой грубости рабой…»
Терпеливо выслушав мою вдохновенную интерпретацию
духовного перевоплощения, она с нескрываемым удивлени-
ем спросила меня:
– Вы добрый волшебник или злой колдун?
– И то и другое в одном лице – дерзновенный роман-
тик, воплощающий мифы в реальную жизнь в пределах
дозволенного, не преступая божественных принципов и
запретов.
Для злых людей – я злобный демон, для всех других – я
добрый гений. Мне предопределено от Бога жечь сердца лю-
дей проникновенным и правдивым словом, всех тоскующих
по воле, вере и Богу… Платон говорил, что почитаем среди
людей должен быть тот, кто умеет определять и делить. Я
же говорю, что почитаем лишь тот, кто умеет отделять хоро-
шее от плохого, кто умеет умножать добро и уменьшать зло,
кто умеет выдавить из каменных сердец безбожников слезу
раскаянья и покаянья в своих грехах, своем безверии…
Колдуны все безбожники. Они используют в своей прак-
тике только внешнюю тьму эзотерического ученья, по-
скольку не имеют одухотворенной связи с Богом и потому
неспособны проникать во внутрь сокровенной сути абсолют-
ных истин, постичь которые можно лишь став неистовым
приверженцем Просвещенного Богомыслия, – веры в ре-
альное существование всемирной мыслительной сущности,
энергетической души вселенной, единолично управляющей
беспредельным миром вечности… И тот, кто сумеет умило-
стивить Бога своим беззаветным служением ему, пройдя все
скорби и тяготы жизни; своим устремлением в помыслах и
порывах души усовершенствовать себя и других для процве-
тания ниспосланной нам благодати, лишь тот обретает спо-
собность проникать в субстанцию… Логоса, обретает способ-
ность влиять и на судьбы людей, и даже на ход событий.
548
– Зачем тогда нам даны разум и воля, если за нас уже все
решил какой-нибудь непогрешимый Мифистофель?..
– Разум и воля даны человеку для жизнеобеспечения
своего существования и продления рода, для полномасштаб-
ного исполнения запрограммированного кода, заложенного
в каждом еще при зачатии.
– Довольно странные Ваши метафизические умозаклю-
чения…
– Чего ж тут странного… Правильность всякой теории
подтверждается ее красотой: красотой надо восхищаться, а
не анализировать. Но если ты захочешь испытать лично на
себе устойчивость этой метафизической гипотезы, то я к ва-
шим услугам, миледи…
– Я согласна, еcли вы предложите мне что-либо ориги-
нальное из области несбыточного…
– Чтоб игра стоила свеч?!
– Я не люблю обыденно-скучного, неромантического…
– Уверяю тебя – романтичнее ничего не бывает… Утверж-
даю, что по «собственной» прихоти влюбишься, скажем для
разнообразия, в человека далеко не молодого, без валютных
счетов в банке и без роскошных хором у моря.
– Ну, это уж слишком… А Вы видать большой шутник,
смешнее не придумать, – рассмеялась она…
– Нисколько! Я не делаю мир и не творю сущее, но кое в
чем, в области метафизики, уже преуспел: проверено не раз
на практике…
– Вы способны материализовать все свои дикие фанта-
зии?!. Воображаемое обращать в реальность?!!
– Нет, не все, а только то, что становится чуть ли не моей
сутью, вторым эго. Подобным чувством нет удовлетвори-
тельного выражения: они глубже, сильнее и неопределен-
нее всякого слова. Музыка одна их может передать…
В юнные годы я горел желанием сделать всех несчаст-
ных: горемычных и сирых – сытыми, довольными… Играл
я в карты, в шахматы с «делягами» под крупный интерес –
«по- крупному» выигрывал, благодаря своим матафизи-
549
ческим способностям и дара предвидения. Банкротил я по
тем же методам и денежно-вещевые лотереи и спортлото, но
все, что от того имел – бросал на ветер… «Я щедрости родной
близнец, я мессия-спаситель», – тешил я свое тщеславие,
швыряя пачки банкнот в толпы жадной ненасытной рвани…
Своей честолюбивой благотворительностью я хотел об-
лагородить простолюдии, выманивая их своей денежной
приманкой из скотского состояния, в котором они пребыва-
ли с самого рождения…
Несбыточной иллюзией романтика оказалось та моя затея:
подлецов и негодяев нельзя прельстить ничем – они таковыми
оставались и с набитым брюхом и даже становились еще хуже,
чем были до свалившихся на них «манны небесной»…
И понял я тогда, что благородство и порядочность нельзя
купить никакими подачками, – культуру надо воспитывать
в людях любовью к Богу, окружающей среде, познанью, ис-
кусству – через любовь к родной речи. «Человек через слово
всемогущ: язык всем знаниям и всей природе ключ»…
Ко всякому неряшливому виду люди относятся с непри-
язненной брезгливостью, а к нерашливой речи в текстах га-
зет, журналов, книг, пестрящей грамматическими и стили-
стическими ошибками – почему-то так обостренно ни кем
не воспринимается, хотя и то и другое одинакого несносно и
отвратительно.
Это происходит, видимо, от того, что люди сплошь мало-
грамотны и даже многие из тех, кто уже обзавелся Вузов-
ским дипломом – жалкие профаны в языкознании, потому
так примиренчески не взыскательна позиция в этом вопросе
тех, кто читает, к тем, кто коряво пишет, которые, вероятно,
полагают, что они вправе писать по-свойски, простецки, по-
черному, – главное удовлетворить «духовные» запросы бес-
культурной аудитории… Конечно, дурак всегда поймет ду-
рака и без всяких там стилистических «выкрутасов». Массы
охамевших болванов в однообразной камуфляжной форме с
озлобленными лицами, с тупым выражением глаз – жаждут
жуткой забавы, захватывающих сцен с садистким насилием
550
и кровью… Им плевать на изящество речи, для них грязная
похабная речь – самая «клевая», то что надо…
Не модно нынче стало песнопение души: «деньга» в че-
сти – познанию нет дорог; кругом бесчестие – моден стал по-
рок…
– Если вы такой «всемогущий» отчего же не образумите
убогое, ущербное человечество.
– Товарищ нужен мне искусный именно для того, чтобы
совместными усилиями подготовить тысячи отважных ком-
мисаров, высококлассных стилистов русского языка, чтобы
с их участием создать множественную сеть филиалов учеб-
ного центра и не только в городах России, а повсеместно, в
каждой стране мира.
И таким образом, возводя русский язык в ранг языка меж-
дународного общения, с претензией на абсолютное лидерство
среди всех языков землян, – мы сможем мощью его речевого
импульса оттеснить, а затем и совсем сдвинуть рационализм
псевдокультуры с её бездушной расчетливостью на свалку
истории и возродить в сознании и душах людей былую ры-
царскую самоотверженность и поэтическую трепетность…
– Вы, конечно же, себя имеете в виду на роль претенден-
та? – колко съязвила она, возвращаясь к прежней теме раз-
говора.
– Пожалуй, да… для пущей наглядности в решении на-
шего спора: не в моих правилах отказывать себе в редком
подарке судьбы, которым невозможно и во век налюбовать-
ся взглядом и насладиться душой… «И если сжалится судь-
ба над участью моею – пригублю чашу юных уст и вновь по-
молодею…»
– Тогда скажите мне «великий импровизатор» как же я
могу полюбить, хотя бы на время того, у кого за душой ни
гроша, ни положения, ни известности, да к тому же вдвое
старше меня; глупости все это, вздор: у меня есть жених, ко-
торого я очень люблю и скоро выхожу за него замуж.
– Об этом спросишь потом сама у себя в день грядуще-
го предопределения, в день свершения божьей воли. А то,
551
что ты кого-то там любишь – так это же детская сказка;
признайся честно, ведь ты никогда никого не любила и не
любишь… Не может идеально красивая женщина по при-
роде своей кого-то там сильно любить, потому что знает о
своей неотразимости, – знает, что стоит ей только пальчи-
ком поманить к себе любого мужчину – и всяк будет ва-
ляться у ее ног, умоляя о любви, обещая взамен золотые
горы…
Красивая женщина может быть безраздельно поглощена
лишь пристрастившись к вину и наркотикам в поисках удо-
вольствия; окунувшись с головой в разгульный образ жизни,
ради легкой добычи денег, страстно увлекшись творческим
пленом признания и славы; или же влюбившись до смерти в
красивую идею.
Неизменна она в своем выборе навсегда: сколь не отлу-
чай ее, неперевоспитывай – будет стоять на своем, хоть режь
на куски, хоть жги каленым железом.
И никогда без особой нужды, без силового принуждения,
за редким исключением, красивая женщина по собственной
воле не станет подбрюшьем мужчины. Она нутром, всем сво-
им существом чувствует и ощущает в реальности свою без-
раздельную власть над миром…
Рожать детей, нянчить, кормить их, обихаживать мужа,
быть хранительницей домашнего очага – удел посредствен-
ных и некрасивых…
Мне часто говорят, что я продался черту, что женской
красотой не в меру обольщен, о женщинах пишу намеренно
пристрастно, поскольку в сердце их по чертику сидит.
Разве мог я спокойно наветы их снесть?.. Кинжалы огня
с моего языка срывались молнией в «ночь»: – «Прекрасного
Вам не понять, не тот уровень духовного и интеллектуаль-
ного развития. Недостаток своего ума, свою духовную недо-
развитость невежественные люди, для которых высокая
наука – одна черная магия, пытаются хотя бы хамством и
злобой унизить великих и тем обозначить свою значимость,
оставить свой червячный след в этой жизни.
552
Если от праведных песен моих люди становятся душой
краше, умом богаче; если «песням» моим и враги завидуют,
а любознательные, не развращенные ленью девы и юноши
до полуночи зачитываются моими книгами, – значит я ге-
ний, любимец Бога, постигший сокровенность всесущего,
достигший сознания Будд и производящий на свет дерзно-
венные идеи, воплощающий мифы в реальную жизнь, – все-
го того, что никогда не было и нет, но что по замыслу моему,
должно быть, то обязательно будет!!»
– Что ж я, по-вашему, от друзей и подруг своих откажусь,
забуду свои увлечения? Не бывать тому никогда!..
– Нет, о прошлом своем позабудь! Нет, о других всех те-
перь позабудь! Отныне я – господин твоих помыслов и стрем-
лений!.. Отныне я – властелин твоей доли!..
Я озарю ярким светом небесных идей весь этот мрачный
мир, блуждающий под покровом вечной ночи. Я запалю весь
этот мир пылающим жаром всемирной Свободы!..
И восстанет окультуренный и вразумленный мною люд
на своих поработителей. И некуда будет им скрыться от яро-
сти гнева голодных и сирых!.. И будет стерт с лица земли
допотопный гнилой деспотизм…
И перекуют люди мечи свои на орала, а копья свои – на
серпы; не поднимет больше народ на народ меча и не будут
учиться воевать…
– Что ж это за идея такая, что сможет в одночасье преоб-
разить весь мир, сделать его счастливым и справедливым?..
– Нет важнее и благороднее идеи на сегодняшний день,
чем идея сохранения жизни на земле.
Государственное образование создавали древние люди
с целью оградить себя от всяческих бед и напастей, считая,
что гамузом, сообща справится со всяким злом будет го-
раздо легче и что государственное устройство будет всегда
во благо человека, но все вышло наоборот… Оказалось, что
человек в государстве стал средством, а не целью, – стал
придатком государственной машины и бесправным ра-
бом управителей – деспотов. Государственный деспотизм
553
полностью поглотил самость человека, он навсегда исчез
в субстанции государства…
Причина безоговорочного принятия новой идеи состоит
в том, что человечество подошло к той своей роковой черте,
когда оно уже не может больше грешить, не может идти на-
пролом, как это было раньше – слишком грубозримой ста-
ла дилемма: быть или не быть… Чтобы избежать всеобщего
краха, мировое сообщество должно навсегда отказаться от
порочной системы государственного деспотизма, проведя в
начале всеобщее и полное разоружение, чтобы люди не мог-
ли делать зло; а затем, объединившись в международный
конгломерат с единым центром управления; выработать
единое, всемирное законодательство на базе самоуправле-
ния с проведением свободных выборов с обязательным го-
лосованием всех избирателей, с учетом местных условий,
в которых проживает коренное население, с учетом их на-
циональных традиций, устоев, обычаев и где бы статус лю-
бого человека был обязательно предопределен как цель, а не
средство, чтобы люди не хотели делать зло.
Насущная необходимость всеобщего переустройства
мира заключается в том, что стало невозможным отгородит-
ся от той или иной части света, где может произойти гло-
бальная военно-техническая, биологическая, экологиче-
ская катастрофы по прихоти какого-нибудь бесноватого и
кровожадного «хорька», наделенного абсолютной властью.
Ни моря, ни небо невозможно перекрыть железным занаве-
сом, перегородить железобетонной плотиной…
Помимо сохранения всеобщей безопасности человече-
ства, немаловажен и тот аспект в кардинальном преобразо-
вании, что такое обновление дает фантастическую экономию
средств, ныне транжируемых (более половины бюджета в
каждой стране) на военные расходы и содержание аппарата…
Сэкономленные средства от проведенного преобразова-
ния на порядок поднимут материальное благополучие всех
бедствующих ныне людей на всех континентах земного
шара… Не станет на земле несчастных и обездоленных – ис-
554
чезнет навсегда из жизни людей на всей планете: бандитизм
и терроризм, шовинизм и национализм, не будет и причин
для возникновения разрушительных бунтов, революций и
войн. Тогда не только Родина, а вся земля им станет мать…
– Как же вы самоуверенны… И все-то Вы знаете… Не
слишком ли Вы самонадеянны?
– Ты не согласна с моей концепцией радикализма?.. Не
соглашались со мной, нагло смеясь в лицо, и фанатики-
коммунисты, когда я предрекал развал СССР за его безбоже-
ство и агрессивность. Не согласны со мной и нынешние огол-
телые державники, которые и слышать не хотят о распаде
России из-за бедственного положения ее озлобленных низов
и шовинистических устремлений жирующих верхов; никто
не верит и моим пророчествам о грядущем крахе мира, если
человечество не воспримет всерьез мою концепцию глобаль-
ного переустройства и не начнет повсеместно внедрять ее на
практике…
– Как же Вы самолюбивы!
– Почему же мне, посланнику Аллаха, не возвышать
себя среди невежественных и грубых и всех других охламо-
нов, уподобленных быдлу. Почему же мне не гордится тем,
что сам Бог из любви ко мне поручил именно мне воплотить
эти великие идеи в жизнь.
Да! Запредельно тяжела смысла смыслов ноша…
Трудность исполнения идеи состоит в том, что люди
непреисполнены уважения к пророкам, не верят пророче-
ским знаниям…
И все же, я тверд в своем решении, всем сердцем надеясь
осуществить ее с помощь Бога. Он сотню раз выручал меня
в самых безвыходных ситуациях и не раз помогал мне до-
стичь в жизни самого невероятного, даже помог развалить
железобетонный СССР (Союз Сатанистов Содружества Ра-
бов). Это ли не подтверждение Его любви ко мне. И в этот
раз я уверен Он не оставит меня в беде, не отдаст на поруга-
нье хищным «ястребам», не даст мне прослыть в твоих гла-
зах хвастуном, болтуном, паяцем, потому что знает о моей
555
непоколебимой вере в Него, в Его священные идеалы. Почти
двадцать лет каторжных работ над книгой я посвятил на ис-
полнение Воли Его в дали от родных и друзей в окружении
ярых врагов, под вечным прицелом ненавистной мне власти,
зажатый накрепко материально-бытовыми «клещами»…
Не зная ни минуты покоя, день и ночь я трудился до
изнеможения, мучительно выискивая и подбирая нужные
слова, шлифуя до блеска каждый оборот речи с одним неиз-
менным желанием как можно точнее и красочней воспро-
извести, запечатлеть на бумаге все то, что было ниспослано
мне Всевышним, чтобы доставить своим апостольским тру-
дом благоуханную радость Творцу, не ожидая за это ника-
кой награды, кроме Божьей милости к себе…
– Отчего же каторга? Разве истинное творчество не при-
носит художнику духовного удовлетворения?
– Творческая аскеза и есть добровольно принятая каторга…
– А разве нельзя в творчестве обойтись без изнуритель-
ного аскетизма?..
– Святость жертвенности – неотъемлемое условие высо-
кокачественного результата, во всяком творчестве, во вся-
ком искусстве…
– Чем это можно объяснить?..
– Чтобы преодолеть пустыню духа – человек должен
пройти натуральный опыт пустыни… Если он хочет обрести
мистическую просветленность, ощутить на себе самом все-
ленскую энергию, осознать в полной мере жизненную про-
грамму своих действий – то не должен размениваться по
мелочам, отвлекать себя житейской суетою, – воспленяться
видимостью, ложной и пустой… Гениальность трагична: до-
рогой тревог и скорбей шли все пророки: и Будда, и Зарастр,
и Моисей, и Конфуций, и Христос, и Магомед. Их твердыми
последователями были и все великие поэты, философы, му-
зыканты, художники, ученые и подвижники-просветители.
Вседержитель не раскрывает человеку невыстраданных,
непрочувствованных им своих абсолютных истин; чтоб до-
биться любви самой яркой из роз, сколько сердец изведает
556
горя и слез?.. Но милей во стократ той любви – святое бого-
чувствование…
– Но были же великие люди и среди отъявленных атеи-
стов: Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Троцкий, Гитлер…
– Все безбожное – может иметь лишь временный успех,
их будущее – забвенье.
Прошло несколько дней с той нашей первой встречи – я
забыл ее имя и лик, обиду мою оплакал на болоте рыдаль-
щик – кулик…
И вот однажды поздним зимним вечером зазвонил теле-
фон. Я беру трубку и слышу чей-то нежный певучий голос: –
«Вы думаете меня встречать на вокзале. Я еду к Вам в гости,
маэстро!..». «Как же, как же», – растерянно повторил я, по-
спешно бросая трубку, едва сообразив, чей это голос и взгля-
нув на часы…
От неожиданной радостной вести, душа моя затрепета-
ла, как в юные годы. Я быстро оделся и поспешил на вок-
зал. Мысли мои метались в разбег: то, принимая ее слова за
дерзкую шутку девицы легкого поведения, то за очередной
каприз, избалованной всеобщим вниманием мужчин взбал-
мошной красавицы…
И то и другое, тем не менее, вызывало у меня тщеслав-
нейшее любопытство.
Время было в обрез: чтобы успеть к прибытию поезда
мне надо было проявить свои прежние спортивные достиже-
ния в беге на длинную дистанцию.
Стою на перроне, тяжело дыша от бега. Подходит мед-
ленно электричка, шипят тормоза. Открываются двери ва-
гонов, и вся платформа в миг заполняется однообразными
силуэтами людей. Я весь внимание: силюсь выхватить взо-
ром из безликой толпы облик той, ради которой пришлось
вспомнить спортивную молодость…
Но вот досада: обзор моих наблюдений нагло заслонили
две долговязые фигуры юнцов, подступившие ко мне, неот-
вязно выпрашивая деньги: – «Отец, выручи нас, ссуди нам
сотняжку рублей, чего тебе стоит…»
557
– Нашли время попрошайничать! Пошли вон, бандерло-
ги – весь кайф мне испортили, – негодуя, оттолкнул я их от
себя и устремился за живым потоком людей…
«Обманул проклятый попугай», – вырвалось в сердцах у
меня в след уходящей электричке.
В сквернейшем расположении духа перехожу железно-
дорожную линию, направляясь к себе домой и вдруг вижу
на обочине дороги новогодней елочкой стоит моя «Шаганэ»;
поджидая меня, лукаво улыбается…
– Только я глаза закрою – перед взором ты плывешь,
только я глаза открою – перед взором ты встаешь, – как при-
ветствие процитировал я строфу Шоты Руставели, удивлен-
но спросив ее:
– Когда это ты успела прошмыгнуть мимо меня, что я
тебя не заметил такую звездную, такую красивую…
– Вы бурно обсуждали что-то с группой ребят, поэтому я
решила Вас здесь дождаться, на другой стороне полотна.
– Какое там обсуждали! На халяву хотели похмелиться,
молокососы, а вернее винососы…
– А куда мы пойдем?..
– Ко мне в гости, прямо вот по дорожке
– Что люди обо мне скажут, увидев меня с Вами? Жут-
кие истории о Вас всякие ходят. Мать моя узнает – убьет
меня из-за Вас…
– Скажешь по светлой дорожке шла до асфальта с каким-
то прохожим… Дальше нас с тобой уже никто не увидит:
дальше мое дикое поле – снега, снега, снега… Здесь гуля-
ем лишь ветер, да я, правда, иногда еще голодные волки по
полю рыщут…
Чтобы не прерывался наш разговор, пока мы шли «гусь-
ком» с ней по узкой безлюдной тропинке, я полюбопытствовал
у нее для смеха: – «Какие ж это жуткие страхи плетутся про
меня местным населением: может считают меня каким-нибудь
фольклорным персонажем, типа: лешего, водяного, упыря;
или же историческим злодеем, кровожадным Дракулой – за
то, что я живу отшельником, на отшибе от всех, в лесу …
558
– Все здешние считают Вас энергетическим вампиром,
а вовсе никаким не аскетом – затворником, живущим по-
божьему вдохновению, как Вы себя определяете, потому-то
Вас и сторонятся все тутошние… Якобы, своим колдовским
увещеванием вы заманиваете к себе самых красивых жен-
щин и девушек, стоит им лишь с Вами заговорить… Зача-
рованные Вашей сладостной речью бедняжки теряют кон-
троль над собой и сами «плывут» в расставленные Вами
«сети». Потом, обретя над ними власть, Вы упиваетесь их
биоэнергией…
– А зачем мне это надо? У меня и своей жизненной энер-
гии, слава Богу, предостаточно – плещет через край…
– Не знаю, видно для того, чтобы использовать их биоэ-
нергию в своем волшебстве – так люди говорят: за что «ку-
пила», за то и «продаю»…
– Грязный иезуитский прием в оклеветании одухотво-
ренной творческой личности: меня грязнит невежда бранью
злой, поскольку грязен сам к тому же еще – тупой; такое мо-
жет сочинить про меня лишь тот, кто лишен элементарного
представления о высоком искусстве, – такому дебилу повсю-
ду чудятся то шпионы, то колдуны. О себе и быль и небыль
слышу я со всех сторон, я и впрямь, подобно ринду, до безу-
мия влюблен… Да, я как всякий истинный художник – при-
страстный созерцатель, созерцая, всем чувством упиваюсь
красотой природы, в том числе и телесной красотой жен-
щин, не нанося этим их здоровью никакого урона, напротив,
мое духовное любование их скрытыми прелестями надолго
ограждает тело и душу натурщиц от порчи и сглаза, а так
же от всех иных болезней и несчастей, защищая их самость
освященным сиянием нимб… Бог взирает моими очами. Он
говорит моими устами.
Литературное искусство, помимо правдивого отображе-
ния явлений действительности, должно нести читателям
интеллектуальную и эстетическую радость гармонией сло-
ва, отточенностью фраз, оригинальностью сюжета; через
художественные образы произведения, насыщенные непо-
559
вторимыми особенностями свойств, присущие конкретным
индивидам, подмеченные в них художником и воспроизве-
денные в обобщенном идеале, как одно целое.
В осуществлении высокого искусства необходимо не
только эмоциональное созерцание художником красот при-
роды, но и чувственного осязания им красоты живой при-
роды через физическое ощущение интересующей его нату-
ры, чтоб наверняка выхватить из нее ту «изюминку» сути,
что принадлежит только ей и никому другому во всем мире…
Натуральное «многоцветье» чудеснейшим образом обога-
щает и украшает рукотворно «сплетенный венок».
– «Да, есть горькая правда земли, подсмотрел я ребяче-
ским оком – лижут в очередь кобели истекающую суку со-
ком», – «зубастил» когда-то на этот счет Сергей Есенин.
– «Чистые вечные истины природы возвышаются над
партийным мнением», – говорил и Гете, – сослался я на
обобщенья великих, чтобы подтвердить верность своих фи-
лософских мыслей.
– Собака у вас, наверное, презлобная. Мы еще где, а пес
уже разрывается от лая, аж заглушает Вашу речь…
– Моя фазенда стоит в стороне от поселка, дальше за ме-
жевой границей моего поместья: леса, топи да болота, где
нечисть ночью жутко воет. Поневоле и собака в такой глу-
ши, при такой стуже остервенеет. Их у меня две – одна еще
щенок, чистый «кавказец»…
– Я не люблю собак и боюсь их, еще цапнут за ногу, – под-
ходя к калитке, насторожилась она…
– Я здесь впервые встречаю человека, который не любит
собак. Все другие местные, ненавистные и безжалостные
друг к другу – перед псами так умиляются, что готовы с
каждым из них прямо расцеловаться…
Подобное пленяется подобным… Это государственный са-
танизм их особачил, убив в них все человеческое… У нормаль-
ных людей отношение ко всем божьим тварям должно быть
божеское, соответствующее их природному статусу: к челове-
ку – как человеку, к собаке – как к собаке, а не наоборот…
560
– Буран! На место! – зычно скомандовал я, открывая ка-
литку, и заснеженный пес, вильнув приветливо хвостом,
послушно полез в свою конуру…
– А этого я не боюсь – пусть себе бегает, греется… Игри-
вый какой!..
Войдя в дом, помогая ей раздеться, я не удержался от
обилия нахлынувших чувств и ликующе прочитал в честь
гостьи Рубаи Омара Хаяма в своем переводе:
Осветил мою душу подруги приход,
Улыбнулось мне счастье средь многих невзгод
Пусть померкнет луна и с погасшей свечою
Твой приход, для меня, словно солнца восход…
– Я к Вам ненадолго, мне надо во время попасть домой, –
притушила она мой порыв.
– Надо, так надо, – ответил я холодно и стал усаживать
ее за трапезный стол, наливая в рюмки золотистый коньяк
ароматней амброзии.
– Я не пью ни водку, ни коньяк, лучше пива или шам-
панского…
– Коньяк, благороднейший напиток, им не брезговала
даже сама Афродита…
– Она была красивее меня?
– Она богиня, миф; ты богиня в жизни; ты можешь пода-
рить, а можешь и отнять жизнь, – я подошел к ней и поцело-
вал в щечку, полувоздушно, бесстрастно, нежно…
– Вы не приставайте ко мне, я же богиня, – погрозила она
мне пальчиком.
– Пристают, когда мужчина грубо хватает за интимные
места женщину. Воздушный же поцелуй в разряд пристава-
ний не входит…
– Так уж и воздушный… А глаза-то ишь как сразу забле-
стели…
– Что ж мне теперь очки темные надевать. У меня глава
всегда горят и в страсти и в бесстрастии. Света божественно-
го огня во мне ни чем нельзя затмить; я из огня пришел – в
огонь уйду…
561
– А пристально так зачем на меня глядите – у вас обжи-
гающий жгучий взгляд, – пожурила она меня, мало помалу
пьянея.
– Мне бы только глядеть на тебя.
Видеть глаз твоих синий омут,
И чтоб прошлого не любя,
Не смогла ты уйти к другому…
– Ах, как сильно вы меня любите, аж через край моего
бокала шампанское выливается, – восхищенно подметила
она, проявляя уже открыто, свою благосклонность ко мне.
– Разве можно тебя не любить, вон, ты, какая роскошная,
соблазнительная телом, точно груша наливная – в самом соку.
Если б у меня было даже каменное сердце в груди – оно бы
размякло от одного прикосновенья к тебе, а твой лишь один
поцелуй расплавил бы его в вулканическую лаву, перед кото-
рой не существовало б никаких преград и которая все бы ок-
купировала на своем пути… Ты просто недооцениваешь своей
красоты, ее возможности – отчего и прозябаешь в этой жизни
на уровне всех посредственных: не умных и не красивых…
Идеальная женская красота, равно как и гениальность,
редчайший божественный дар, предназначение которых
просветить, облагородить, приукрасить, приободрить всех
глупцов, всех лжецов, всех уродливых, всех обманутых…
Так выпьем же стоя по бокалу шампанского за твою
невоспетую поэтами, неповторимую красоту и за мою невос-
требованную миром – неприкаянную гениальность!..
За вечный союз и торжество гениальности и красоты!!!
Мы встали, чокнулись бокалами и залпом выпили, как
бы на брудершафт…
Выпив шампанского, она пьяно качнулась всем корпу-
сом в мою сторону – я подхватил охмелевшую фею и стал це-
ловать ее жарко в шею, грудь, сладко-страстные губы, под
аккомпанемент богемно-чувственных строф.
Я б навеки забыл всех других
И писать бы книги забросил
562
Только б нежно касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Да, я возьму тебя с собою
И вознесу тебя туда,
Где кажется земля звездою
Землею кажется звезда!..
– Маэстро, Вы сущий дьявол! – Я пьяна от вина, от яда
стихов и Ваших огненных ласк… Я вся в Вашей власти… Где
постель, мне так хочется «слечь»…
Я обнял ее за податливый гибкий стан и увлек в свою
спальню, подсвеченную мягким абажурным светом.
Без смущения и жеманства, царица цветов сняла все с себя
и в чем мать родила, привольно отдалась во власть кровати:
широко раскинув руки, вытянув плотно сжатые ноги, запро-
кинув голову с распущенными волосами, закрыв глаза…
Зачарованный ее красивым, здоровьем пышущем телом,
я стоял перед ней весь дрожа, как осиновый лист на ветру, бо-
ясь лишним движением спугнуть это божественное видение…
И впрямь она была бесподобна, изумительно хороша со-
бой чертовка: рослая, фигуристая с удивительно гармонич-
ной соотносительностью между собой всех ее членов упру-
гого молодого тела; неменее дивна она была и с лица, очень
схожая с изваянием Сикстинской Мадонны.
Поскольку красота женщины, главным образом, заклю-
чена в красоте ее ног, то и взгляд мой, естественно, в первую
очередь был устремлен в них. От крутых бедер и до самых
кончиков пальцев ступней ровной линией, без единой изви-
лины тянулся узкий просвет вдоль сексапильных плотных
ног, подчеркивая этим их высшую эталонность…
Объемная попа с широкими бедрами, совершенством
своим по форме идеально гармонировала с гибкой тонкой
талией изумительной конфигурации, точно выведенной по
лекалу опытным мастером. Ее груди – чаши пламя – на фоне
миниатюрных округлых плеч, высокой горделивой шеи и
премилой русалочьей головки, – казались мне величествен-
но раскрывшимися, волшебными цветками, полные хмель-
563
ного угара и дурманящего сладострастия; распростертые к
верху руки белые, холеные с длинными, предлинными ки-
стями пальцев напоминали чем-то взмах крыльев царствен-
ной птицы, взмывающей в высь в поднебесное странствие;
ее милое, с правильными чертами лицо – видом с профиля –
ни дать, ни взять – точная копия самой Богородицы, чистое
изваяние девы Марии.
И какая ж сверхъестественная сила таилась в том боже-
ственном теле красавицы, что даже мне, великому магистру
Ма-Хроу, премного всего изведавшего, испытавшего на сво-
ем веку; обладавшего множеством разных женщин, при-
ходится благоговейно трепетать душой перед нею… Хочу
быть дерзким, хочу быть смелым из нежных грудей венки
сплетать, а пересилить себя никак не могу, как не пытаюсь
убедится в том, что передо мною лежит нагишом греховная
женщина, посланная мне Богом для прелюбодеяния, а ни-
какая она не святая Магдалена – и вот те на: душа моя вдруг
взбунтовалась, прямо криком кричит: – «Богиня это, боги-
ня, – и все тут …
«Богиня» открыла глаза и недоуменно посмотрела бар-
хатистою синевой на меня, стоявшего у постели истуканом,
властно взяла за руки и как несмышленого мальчишку по-
тянула к себе. Положив одну мою руку себе на «златовер-
хие груди», другую просунув между толстых тугих ляжек
к огнедышащему «цветнику любви»– она стала ерзать в по-
стели от удовольствия, вся извиваясь и тихо пристанывая,
завывая метелью…
Вовлеченный «по неволе» в лесбийский секс, я тоже
разделся донага и возбужденный близостью женского тела,
сделал попытку контактного спаривания с ней, протиски-
вая свое колено между плотно сжатых ее ног…
– Э, милый, так делать нельзя, в полузабвенной чувствен-
ной сладости млея, просяще возразила она, хотя сама ничуть
не меньше меня вожделела той страстно-чувственной связи…
– Как это нельзя, – возмутился я. – Я же тебе никакой-
нибудь там гомик-импотент, а полноценный мужчина, полу-
564
чающий наслаждение от женщины только через удовлетво-
рение своей мужской плоти, через половое совокупление…
И райские врата послушно раздвинулись, бесприют-
ность мою пригрели…
И в безумнейшем экстазе блаженства греховного упоен-
но и страстно наслаждались мигом утехи так исстрадавшая-
ся, так истосковавшаяся по истинной красоте моя плоть и
душа, что хотелось, чтоб этот сладостный миг воскрешения
не кончался бы никогда, до самого смертного одра…
– Мне пора домой, – заявила она мне, как только моя по-
ловая страсть к ней поутихла.
Я не стал ее отговаривать остаться до утра – зачем? Жен-
щину нельзя удержать никакою силою: расхотела и стал ей
чужой…
Проводив ее, я вернулся домой уже за полночь, глубо-
ко разочарованный и душевно опустошенный, от осознания
того, что, подчинив себе волю красавицы – не сумел поко-
рить ее сердце, что не могу уже как прежде очаровывать
красавиц молодых своим магическим притягательным взо-
ром, своей грациозною статью, своей таинственной и стран-
ной, вечно блуждающей усмешкой на устах…
Да, я блестяще выиграл, заключенное между нами пари,
если быть субъективным в этом вопросе, а если быть объек-
тивным, то с треском проиграл…
Шли дни, недели, месяцы, а она не подавала, никаким
образом о себе знать, хотя и «грозилась» вскоре позвонить.
Закончив рассказ, который я обещал ей написать о на-
шем «случайном» знакомстве – отправился с рукописью
прямо к ней на работу, чтобы она прочла и самолично убеди-
лась в правдивости и корректности всего изложенного там,
перед тем как печатать рассказ в журнале.
Захожу в офис фирмы, и увидев ее, вместо приветствия
фамильярно, напористо обращаюсь к ней со словами:
– Если гора не идет к Магомеду, Магомед идет к прекрас-
ной «горе» с букетом светозарно-искрящихся звезд, чтобы их
небесным заревом осветить на весь мир ее физическую красо-
565
ту, чтобы весь мир любовался и восхищался только ее незем-
ной красотою, преображаясь нравом и возвышаясь душой, и
пьянея от той великой радости все стали бы восхвалять и про-
славлять величие творений Божьих, – зажигательно, с пафо-
сом произнес я в заключении, передавая ей свою рукопись…
– Интересно будет узнать, что Вы там такое про меня
«накалякали»…
– На безумнейшем безумстве я настаивал строфы, на ли-
стах моей тетради стонет каждая строка…
– Это мне от Вас новогодний подарок на память?..
– Тебе все естество мое: и сон и явь – твори что хочешь –
только боль мою убавь или прибавь…
ОТВЕРЖЕННАЯ НЕБОМ…
Пришла весна – ты не со мной по-прежнему…
Смеешся ты –мои глаза полны тоски по-прежнему…
Джами
В пользу спиритуального подхода в концептуальной
оценке действительности выступают те предопределённые
события, что сопровождают человека всю его жизнь, но пре-
допределённость которых самим человеком не воспринима-
ются в силу ограниченности его сознания: недоразвитостью
ума, не способностью даже в совершенстве овладеть родным
языком, чтобы изящной и грамотной была их речь; не высо-
кой нравственностью близкой по своему уровню низменным
инстинктам животных; оголтелым безбожеством, отрица-
нием всевластия создателя, его всепроникающей мысли-
тельной сущности; или же фанатичной веры в надуманные
мифы допотопных лжепророков и поклонение до упаду на-
малеванным на холстах идолам не имеющим ни какого от-
ношения к истинному Божеству…
«И пошлю тебе деву пречистую ангела-хранителя свет-
лого в награду верности твоей: за муки сердце твоего, за
566
горькие терзания души, за казнь разума извечную, чтоб из-
бавить навсегда твой гордый дух от горечи тоски мятежной!»
Так благоволил глас Господень на мой упрёк о той, царящие
на земле, вопиющей не- справедливости…
«Лелей, холи и оберегай свою спасительницу, Мифос-
фер, – не ропщи на жизнь, не обольщайся разгульностью
жизни дремучих невежд. Те блага временного бытия – за-
манчивая приманка нечестивцам и глупцам, чтобы в сле-
дующей жизни обратить их в поганых червей, отвратитель-
ных жаб и крыс, в ползучих гадов»…
А тем, кому и жизнь не дорога во имя благородных
устремлений – Судьба потворствует во всём и творческую
шлёт удачу, а в новой жизни воспарят они святыми ангела-
ми, полубогами……
Богиней женственной, живым цветком, распустившем-
ся в полную силу, предстала мне в яви прелестное создание,
чей образ мне во сне не раз являлся по ночам, маняще звал
к себе, намёком обещал все радости рая. И мне казалось, что
находясь в истомной власти причудливого сна, я ощутимо
чувствую телесную близость той нематериальной сущности
в своих объятиях, а проснусь – в объятьях бархатная пусто-
та ночи….
«И увидел Бог свет, что свет хорош и отделил Бог свет от
тьмы, – заговорил я, воодушевлённый неожиданной встре-
чей в маршрутном автобусе с той давно знакомой незнаком-
кой, что по ночам так мучила меня.
Ответом мне был восхищённый взгляд, да едва различи-
мые из-за шума в автобусе её восторженные слова: – «Сколь-
ко же в вас небесного огня!»… А на мой вопрос: «Как тебя
зовут красавица и где тебя найти? – сказала тихо – «Света,
работаю медсестрой в железнодорожной поликлинике» и
птичкой выпорхнула из автобуса на какой-то остановке…
Мне бы надо было немедля последовать за ней и там уже на
едине открыто высказать свои чувственные притязания, да
смутило меня обручальное кольцо, тускло блестевшее у неё
на правой руке…
567
Злая гордость взыграла во мне, что не моя она звезда во
тьме, а какого-то бездарного охламона, который не достоин
даже беглого взгляда её, не то чтоб еженочно ублажаться с
нею в постели.
Минутного замешательства с моей стороны было доста-
точно чтобы создать для себя трудно разрешимую пробле-
му: сначала отыскать её почти в миллионном городе, потом
уговорить, чтобы поверила великому магистру на слово, что
сделаю её царицей вольности среди людей, чтоб только от-
казалась навсегда от рабства быта с нелюбимым мужем.
Каких только мытарств я не испытал в своих поисках
звёздной Светы…
– Как фамилия медсестры которую вы ищите? – по ка-
зённому не- приязненно спросили меня в регистратуре по-
ликлиники, куда я обратился за помощью по её розыску…
– Зовут Светлана, красивая блондинка, такая миниатюр-
ная, – робко начал я
– У нас все женщины красивые – возразили мне…
– Она ангел, а не женщина, – дополнил я портрет, – кра-
сивые женщины бывают лживыми и не добрыми, а та, ко-
торую я ищу – красивая, добрая, святая, – заключил я, чем
вызвал язвительную усмешку на непроницаемом лице реги-
страторши.
Безучастное равнодушие к моей просьбе со стороны ме-
дработников панацеи отложило в моей душе неприятный
осадок: не от того, что мне отказали в самом элементарном
человеческом сочувствии, те люди, которые по долгу служ-
бы своей должны быть добрыми, отзывчивыми, а потому что
в стране в которой я живу, все люди ходят на «головах»: где
неучи мнят себя учёными, бездари – талантами, грешники –
святыми, трусы – героями, нищие – богачами, где все нена-
видят всех, где сплошь лжецы и подлецы, где даже сёстры
милосердия не милосердны.
По милости их бессердечия, я почти целый месяц по-
тратил на поиски своей шахане, пока сам однажды каким-
то просто чудом не повстречал её на автобусной остановке.
568
Вижу стоит, отвернувшись от меня, идеально красивая по
форме тела какая-то женщина, точь в точь по строению –
мой искомый объект, но который даже не пытается взгля-
нуть в мою сторону. От чего бы это? По личному опыту знаю,
что любая красавица, если и не целует меня своим томным
взглядом при встречи, то уж хотя бы мельком бросит свой
взор на меня, чтобы удостоверится высоко ли оценил её
красоту не просто прощелыга – денди, а великий магистр,
тонкий ценитель всего прекрасного, как никто другой пони-
мающий толк и в женской красоте, – чей огненный взгляд,
точно волшебным жезлом, зажигает тоскливые взоры кра-
савиц таинственным сияньем мерцающих звезд, одаряя
«лукавую Евы дочь»ореолом ангельской святости…
«Здесь что-то не так» – подумал я и решительно напра-
вился к ней – «Тебя Света зовут?» – не церемонясь, строго
бросил я ей с надменно-демоническим укором…
– Да, Света, а вы разве не узнали меня? – шаловливо
спросила она…
– «Ища тебя весь мир я исходил и сердце по тебе своё я
сокрушил, и взор мой померк во мраке блужданий, и ноги
до крови я в том пути избил, – мрачно прочёл я восточный
стих в собственной интерпретации, в полной мере отобража-
ющей моё душевное состояние в тот момент и чувственное
отношение к ней…
Мы сели в автобус и поехали в Юрьевец, где она врачева-
ла больных. По дороге она показала мне ряд домов, в одном
из которых она жила и назвала свой адрес, пригласив меня
в субботу в гости.
Я был так очарован ею, что и адрес сразу же вылетел у
меня из головы. Я был весь поглощен её обаянием и красо-
той. Глядя сосредоточено ей в глаза, читал стихи: «Мне бы
только глядеть на тебя видеть глаз твоих синий омут и чтоб
прошлого не любя не смогла ты уйти к другому». Зазвонил
мобильник и она начала болтать при мне с каким-то обал-
дуем об их прерванных отношениях как бут-то забыв, кто с
ней рядом находится…
569
– Не забывайся, подружка, с тобой беседует великий ма-
гистр, творящий добро и зло: добрых привлекающий к богу,
а неучтивых превращающий в крыс, – холодно предупре-
дил я её за проявленную ко мне дремучую невоспитанность.
Правда, она тут же, под моим леденящим взглядом, искрен-
не, с чувством сожаления извинилась за свою оплошность и
вскоре вышла на остановке, спеша, к своим пациентам уже
без моего сопровождения.
В субботу, чтобы познакомиться с ней поближе я купил
роскошный букет из роз, шампанское, сладости – взял так-
си и поехал к ней в гости, наглухо забыв ее номер дома.
В какой дом не зайду: то такой квартиры там нет, то та-
кая в той квартире не проживает…
Раздосадованный на свою рассеянность, я подарил тот
букет одной опечаленной прохожей девушке, а все осталь-
ное раздал нищим…
Однако на этом мои зло заключения связанные с ней не
закончились: на другой день встретившись мы договорились
пойти на концерт гитарной музыки, но в день концерта она
сообщила мне, что вечером работает в смене. Я не возроптал
на Судьбу и в этот раз облагодетельствовал лишними биле-
тами влюбленную пару из случайных прохожих.
Сухая констатация обыденных фактов жизни, пере-
численных в хронологическом порядке, наиболее нагляд-
но передает неотвратимость последствий того, что может
по воле Высших Начал нафантазировать наш разум во сне
и что потом все эти сцены, события, подобно кадрам на
киноленте, зеркально отображаются в нашей реальной
жизни…
Выводы – революционно – смелые и с позиции логики,
здравого смысла – кажутся совершенно безумными – и во-
прос здесь состоит лишь в том, – настолько ли они безумны,
чтобы стать первоистиной, поскольку обычному человеку
доступно лишь упрощенное представление о действитель-
ности, так как он воспринимает не сущность вещей, а лишь
полезные впечатления от них.
570
Мог ли я любвиобильный серцеед упустить свой шанс –
на обладание божественной услады, – упустить такой кайф,
который аж по ночам мне снился, – мечта – услада, которая
сама шла мне в руки, стоило лишь проявить хоть малейшую
расторопность?..
Мог ли я врожденный честолюбец с непреклонной волей
вершителя судеб, впитавшего эти свойства в себя чуть ли
не с молоком матери; воспитанный на строгих принципах
русской аристократии, чьим кредо было всегда излюблен-
ное изречение Лермонтова: «Мы русские меньше, чем кто –
либо другой, позволяем оскорблять себя безнаказано; Я не
Бог и не прощаю!..». И стерпеть такое не уважение к себе
со стороны пусть самой раскрасавицы и если даже это было
сделано ею не осознано?..
Мог ли Я, великий магистр, человек запредельных воз-
можностей, способный за одно прочтение запомнить наизусть
целую поэму и цитировать по памяти целый научный трак-
тат, – не сумел упомнить двух судьбоносных для себя цифр?
И это ли не разительный довод вмешательства из вне в наши
земные дела со стороны непостижимых сил, помутивших мой
разум, заблокировавшие мою волю, будто, мне в наказание за
не- смирение гордыни, а может – просто – себе в утеху?..
А может быть эта самая краля не та, что обещал мне Го-
сподь и я напрасно гоняюсь в изнурении за летучим призраком,
за смутной тенью своей нареченной.И небо хотело оградить
меня от этой пусть и чертовски красивой, но далеко не святой и
небезгреховной женщины, сближение с которой сулило б мне
душевное опустошение: засилье глухой тоски и непреходящей
печали;-могло обернуться полным крушением, выпестован-
ных сердцем своих тайных и невоплощенных надежд?..
Кто-то, прочтя этот показательно-знаковый срез ирре-
альности жизни невольно уронит слезу от жалости к себе и
другим обреченным, кто-то зайдётся злорадным смехом от
такой «смешной» метаморфозы судьбы…
А для «звезды», что сорвалась и падает – есть только миг,
ослепительный миг…
571
УТРАЧЕННЫЕ ГРЕЗЫ...
Жалобно стонет ветер осенний,
Дождик в окошко стучит.
Память о тех, промелькнувших мгновениях –
Душу мою бередит.
Сатанинские усмешки метафизической превратности
мы ощущаем на себе на каждом шагу нашей жизни, почти
во всем: в быту, труде, творчестве и даже в любви.
Никакие тут обереги, талисманы, не могут защитить нас
от злостных напастей, выпавшего на нашу долю, горького
жребия: за каждый светлый день, за каждый сладкий миг –
слезами и тоской мы платим дань судьбе…
Находясь в Москве по своим просветительско-подви-
жнеческим делам, намереваясь окончательно выявить
позицию чиновников минобразования, от которых на
протяжении целого года я никак не мог получить вразуми-
тельного ответа на своё программное предложение ускорен-
ного и качественного обучения смысловой (практической)
стилистике русского языка в школах и Вузах страны.
Растратив весь день на победоносную «разборку» с чи-
новничьей бюрократией, я спешно отправился на вокзал,
чтобы вовремя попасть на экспресс-электричку, следующую
безостановочно до станции Владимир. Спускаюсь в метро,
подхожу к платформе и вижу, сидящую на скамейке опе-
чаленную деву необычайной красоты. Привлекло мое вни-
мание в ней не столько схожесть её с роскошным цветком,
томящемся в тесной оранжерее, сколько отраженная в то-
скующем взоре раненая гордость её уязвленной души…
Я не мог пройти мимо неё, остаться безучастным прохо-
жим к такому милому созданию, у которой на душе смятен-
ной явно черти плясали… «Не долго тут и до беды» – мель-
кнуло в моём сознании…
Не раздумывая, отбросив личние заботы, я подошел к
ней и поэтично промолвил, усаживаясь с ней рядом: – «С то-
572
скою я гляжу на чудный девы лик – как много б я сказал, да
беден мой язык…»
– «Ставши бедным – богаче богатого стал» – откликну-
лась она немного смущенно.
– Похвально, что увлекаетесь восточной поэзией…
– Немного, урывками…
– Не спугнёт ли близкое присутствие вечного странни-
ка легкокрылые грезы красавицы? С тобой рядом посидеть,
что жаждущему путнику в знойной пустыне воды из родни-
ка напиться и под приветной чинарой отдохнуть…
– Пожалуйста, садитесь… Какие там грёзы – одни груст-
ные мысли навязчиво лезут в голову…
– Скучные мысли – прочь! Душу печалит их тень… Звез-
ды на небе – ночь! Солнце на небе – день!..
Божественная твоя красота облагораживает грубость
всякой обыденности, дает веру отверженным, обделенным, –
несет радость жизни и тем, кто в дальнем пути устал…
– Какая там красавица… Теперь в моде другие…
– Другие – это те, что тощие и худющие, клиновидной
формы, с сатанистким клеймом на теле – что заполонили все
телеэкраны мира?..
– Они-то сегодня и в моде…
– Модность, не есть истинный показатель женской кра-
соты… Мода – это бизнес!.. А в бизнесе что главное? Деньги!
Деньги! Деньги!
– Я знаю… Я студентка четвёртого курса экономического
факультета…
– Вот и прекрасно прелестная фея. Тебе не надо долго
объяснять, почему бездарные да уродливые слывут нынче
красавицами и звездами. Ты представь себя на месте воро-
тил бизнесмедии, кого бы ты стала рекламировать?
– Конечно же тех, кто составляет большинство среди по-
тенциальных покупателей…
– Вот именно, я за целый день, что провел в Москве – одну
тебя истинную красавицу всего-то и встретил, которая по всем
своим параметрам: фигуры, ума, души, полностью соответ-
573
ствует идеалу женственности. Такая и в тридцать, да что там в
тридцать! и в сорок, и в пятьдесят лет ещё будет поражать всех
своей неувядающей красотой, оставаясь мечтой поэта…
– Вы меня своими хвалебными суждениями прямо в кра-
ску вогнали, аж щеки горят от Ваших восторженных речей
в мой адрес…
– Не только я, но и все великие поэты мира воспевали
конечно же не тех чахлых худоногих скелетов, что нынче
вышагивают солдатским шагом на подиуме фешенебельных
модных салонов, а именно таким как ты живым цветкам
посвящали они свои бессмертные творения: «есть ли что-
нибудь жизни дороже – ты и жизни дороже моей для меня»,
«я во прахе любовью к тебе растворюсь, из земли я любовью
к тебе поднимусь»,.. «Я у ног твоих, смотри, с смертною то-
ской»…
– Спасибо Вам, что избавили меня от заниженной самоо-
ценки… Я уж думала, что природная красота никого не ин-
тересует нынче, никто её не замечает, никому не нужна… Вы
помогли мне преодолеть этот пораженческий комплекс…
– Долг писателя называть все своими именами: черное –
черным, а белое – белым… Пусть вольность только вольность
значит, а справедливость – справедливость…
– Вы писатель!? Это сразу чувствуется по вашему экс-
травагантному внешнему виду и непринужденному умению
красиво говорить… С Вами легко и приятно беседовать…
– Бог мой! Комплемент авансом от московской красави-
цы для писателя Евгения Терновцева самая высшая в мире
награда…
– А меня зовут – Кристина!
– Милая Кристина, дарю тебе свою книгу, как память о
нашей случайной встрече, надеюсь, она не разочарует тебя
своим содержанием и оправдает твои догадки об её авторе.
Посмотри: все чего я добился – ничто. Что узнал и чем на-
сладился – ничто! Я, чудесный фонтан: истощился – ничто!
Я волшебная чаша: разбилась – ничто!
– О чём она?..
574
– «Выдержанное благородное вино смешанное с ядом
ненависти и любви!..»
– Интригующее определение, ничего такого я еще не чи-
тала…
– Это боговдохновенное произведение. Никто до этой
книги никогда не совершал подобные труды… Грешил я
словом едким и суровым, но не грешил я неправдивым сло-
вом…
– Подпишите мне её…
– Подпишу потом, когда прочтешь… Мне нужно знать
мнение неравнодушной пытливой читательницы. Надеюсь –
мы еще встретимся здесь, в Москве или в моём загородном
имении на Владимирщине…
– Хорошо! Я обещаю позвонить, а если книга понравит-
ся, то когда-нибудь приеду к Вам, чтобы познакомиться с
достопримечательностями древнего Суздаля, Владимира. Я
никогда там не была…
– Гид из меня неважнецкий – я дервиш-странник, но
ради такой премилой туристки с усердием примусь за изу-
чение краеведения…
– Я думаю Вы и без того немало знаете интересного и по-
учительного.
– Да, я много путешествовал с гитарой под полою по угрю-
мым горам и знойным пустыням Азии, по сверкающим ог-
нями городам Европы... Изучал и исследовал едва ли не все
мыслимые области отверженного знания – применяя их на
практике. За что в Азии назвали меня джангарчи-карагуль,
а в Европе – маэстро-мифосфер.
– Поведайте что-нибудь из своих скитаний по миру!..
– В другой раз, прекраснейшая Кристина…
– Вы спешите на поезд?..
– Опоздать что, боюсь надоесть тебе своим долгим при-
сутствием.
– Да что Вы! – взглянув на часы оживляется она: – с Вами
незаметно как время летит!
– Что опоздала на свидание?
575
– Нет, я за Вас беспокоюсь: из-за меня ведь Вы на элек-
тричку опоздали…
– Ерунда! Мне ли привыкать?! Никто, нигде не ждёт
меня – как-нибудь доберусь… До свидания, царица цветов!
Не печалься и не грусти – облагораживай мир своей чарую-
щей улыбкой, дари людям радость жизни, коль Бог наделил
тебя неземною красой…
Я встал, помахал ей на прощание и вскочил в вагон, по-
дошедшей подземки…
Через неделю я позвонил, с трепетом сладостным в серд-
це, ожидая опять услышать её певучий голос…
– Здравствуёте! Как здорово, что Вы позвонили! Книгу
Вашу прочла на одном дыхании. Все изумительно в ней: и
текст, и содержание…
Мы договорились с ней встретиться в пятницу в Москве
на Курском вокзале, чтобы идейно сблизиться, обстоятельно
обсудить некоторые отвлеченные темы, затронутые в книге…
И вот незадача! Надо же было случиться такому ляпсису,
что невозможно никак логически объяснить: в томительном
ожидании встречи со своим идеалом – я перепутал пятни-
цу с субботой. Уверен, здесь не обошлось без козней сатаны,
подлых проделок князя тьмы – его сатанинской усмешки,
освещаемой кровавыми отблесками ада…
О как же я клял себя за свою самонадеянность и бес-
печность… Никогда, никого прежде не обманывал, а тут,
на тебе – такой промах… Осознавая всем своим существом
непростительную вину перед нею, я бросился звонить ей,
умоляя пощадить меня за невольный обман. Я говорил ей
про жуткие страдания, про муки адские, что не нахожу
себе места из-за своего кощунства… И она, со свойствен-
ным лишь для богини великодушием – рассеяла как дым
мои тревоги! – Я верю в искренность Ваших переживаний
и готова даже приехать в гости, чтобы убедить Вас в своем
неизменно-добром расположении к Вам…
Радости моей не было предела… В назначенный день
встречи божественной гостьи, чтобы опять не произошел
576
какой-нибудь конфуз со свиданием, я с утра уже был на вок-
зале и как коршун, на крыльях пламени священного огня
носился между двух вокзалов: железнодорожным и автодо-
рожным, благо они располагались рядом, через площадь, по-
скольку я не знал когда и на каком виде транспорта она при-
едет. В наказание себя за свой прежний проступок, я нарочно
не пытался это узнать, да и какой-то неизъяснимый страх,
оцепивший мою душу, удерживал меня от мобильника.
Все помыслы мои были обращены к Богу. Я умолял его
помочь мне встретиться с ней хотя бы ещё раз, а потом и по-
мереть – плёвое уж дело…
И Он внял моей просьбе: зазвонил телефон и я услышал
её нежный грудной голос! – Встречайте! Я еду на двухчасо-
вой электричке, раньше билетов не было…
– Я с самого утра жду тебя, голубушка, на вокзале, что-
бы искупить перед тобой свою вину.
– Видно знаете, что я прощаю лишь однажды, а не дваж-
ды…
– Мне ли это не знать… Связь прервалась, но это меня не
огорчило, наоборот, обрадовало: избавило говорить с ней
впопыхах… Зачем искушать судьбу лишний раз – все шло
по плану…
После звонка как-то сразу отлегло на сердце, появи-
лось настроение, появилась прежняя уверенность в себе,
хоть с утра весь на нервах, в беготне, да и ночь провел бес-
сонную…
Равнодушно я глядел на юных девиц, что проходили
мимо меня, из любопытства целуя меня глазами, когда я си-
дел в привокзальном кафе, смакуя пиво с балыком, дожида-
ясь своей королевы; раздумывая над тем, как мне узнать её,
не ошибиться, ведь я видел её всего один раз месяц назад в
полумраке метро, правда, с голыми коленями. Зрительная
память у меня на лица людей с детства ни к черту, но что
касается облика, фигуры тела, особенно ног – тут я выше
всяких похвал – среди тысячи других – точнее точного вы-
числю претендентку на дружбу…
577
«А что, если она теперь будет по другому одета: нынче
стало модно прятать красивые и некрасивые ноги в брюки.
Как же мне быть тогда?» – рассуждал я, уже поджидая её на
перроне вокзала, вглядываясь в гущу людей, высыпавших
из междугородки. «Тогда «спасение» моё только в том, что
она меня сама узнает: меня-то трудно с кем-то спутать: так
никто не одевается, вызывающе с аристократическим изы-
ском; кто глядит на мир как на мираж, случайный сон, – с
тоскующей болью во взоре и тайною усмешкой на устах.
И вот в фокусе моего обозрения мелькнули знакомые
колени плотных, красиво переступающих ног и завора-
живающей формой девичий стан. Я перевел взгляд поверх
голов толпы и увидел её милое личико, обрамлённое пыш-
ной прядью темных волос, спадающих морскою волной
на плечи и завитками колец, целующихся с её величавою
грудью...
Я кинулся к ней… «Вот же она моя шаханэ-принцесса!» –
не удержался я от восторга при встрече…
Она, улыбаясь, подставила мне свою румяную от вол-
нения щечку, насыщенную ароматом цветущей юности…
Опьяненный поцелуем, я смело увлек её за собой в при-
городную электричку, что отправлялась в сторону моей
вотчины…
Всю дорогу, в тот погожий майский день, пока мы ехали
с ней в электричке, она не переставала по-детски восхищать-
ся: и малиновым закатом дня, и сменяющимися видами лес-
ных массивов с едва распустившейся листвой; и куполами
белокаменных церквей, устремленных в небо; и весенними
разливами рек на обширных просторах заливных лугов…
А когда мы, прибыв на место и выйдя за околицу села
шли с ней по зеленому бархатистому ковру цветастой лу-
жайки в направлении моего дома, утопавшем в березовом
рае – я дал волю, переполнявшим меня поэтическим чув-
ствам: – «Расцветают цветы, источая пьянящий хмель, но
кругом шипы – подобраться не может шмель… Смотрит
жаждой томим на тебя, о царица цветов…»
578
– Это все, что в желтых цветах, – Ваше поле? Аж до само-
го горизонта? – удивленно спросила она, умиленно глядя на
меня, светясь вся от радости…
– «Это все, что зовем мы родиной»…
Разве смог бы я жить и творить в стране заклейменных
безбожников без российских земных красот? Здесь не па-
шут, не сеют… Здесь только цветут полевые цветы, сменяя
друг друга. Сейчас как видишь – всё в изумрудно-золотом,
а со временем, чередуясь, поле окрасится: синим, розовым,
серебристым…
«Серебристым» лаем встретил нас пёс лохмач, а, узнав
меня, самовластно открыл калитку в палисаднике – выско-
чил нам на встречу и стал ластиться у моих ног, выражая
свою преданность…
– Не тронет меня? – насторожилась моя спутница…
– Нет, нет, Кристина! «Ибо дружим мы с прекрасным, а с
уродливым враждуем». Не так ли, Буран!..
В знак согласия зверь перевернулся на спину и замахал
передними лапами, закивал оскаленной мордой…
– Какой умница!..
– И птахи здесь весенние беседуют со мной, подпевают
мне под гитару!..
– Чудный край, волшебство какое-то, столько впечатле-
ний за день!..
Мы вошли в дом… Я усадил её в кресло в своём кабине-
те, чтобы она ощутила полной душой тот горний дух творче-
ской атмосферы, где в сладостном миге удачи и горестных
муках разочарований создавался письменный шедевр ты-
сячелетий; а сам пошёл на кухню, чтобы накрыть стол для
столичной гостьи…
– Давайте я Вам помогу, – обратилась ко мне, не слышно
вошедшая гостья, – У Вас музыкальные, а не поварские спо-
собности…
– Откуда это тебе известно?
– У Вас в шкафу целая гора нот для гитары, Вы наверно
хорошо играете?..
579
– Мал, мал умею.
– Не скромничайте… Не может тот плохо играть, кто тай-
ные звуки музыки умеет выразить живыми красками сло-
ва. Сыграйте мне что-нибудь из своего репертуара, а я сама
управлюсь с приготовлением ужина.
– И вправду кулинар из меня никудышный, кроме как
варить мясо по-казахски – я ничего не умею…
– Несите гитару, где она у Вас?
– В горнице на стене висит… Только справедливо ли, го-
стье кашеварить, а хозяину с гитарой прохлаждаться – ты и
так с дороги устала…
– А Вы не прохлаждайтесь, с душой сыграйте…
Я принес гитару, немного подстроил и «вдарил» по сере-
бряным семиструнной… Каприз Паганини, венгерский танец
Брамса; полонез Огинского; цыганская венгерка; полька Со-
колова; а также обработки народных плясок, танцев, песен и
романсов сопровождали поварской труд моей гостьи…
Когда стол был «накрыт» и шампанское, шипуче пени-
лось в бокалах, она спросила меня страстно увлеченная:
– Где это Вы научились так красиво писать и виртуозно
играть на гитаре? Откройте мне секрет!..
– У Бога!!! Чтобы научиться входить в контакт с вселен-
ским сознанием надо кинуть всё: родных, друзей, любовь.…
Всё надо испытать на грани краха: без муки – нет науки…
И совершенствовать, совершенствовать себя до бесконечно-
сти: физически, умственно, духовно, чтоб беспрепятственно
преодолевать любые преграды жизни; уметь читать на ли-
цах незнакомых все побужденья: мысли, чувства, страсти, –
чтоб избегать людей злосчастных, лживых, малодушных.
Ночь надо думать, день писать или играть, – писать, что-
бы проникнуть в сущность слова; играть, чтоб музыкальным
тембром звука уметь украшать мелодию слога создаваемого
текста; от творческих мук не знать ни дня свободы и чтоб
никто не понял этих мук.
Не трепетать ни перед кем, ни перед чем: пренебрегая
благами жизни, презирая ничтожность людской суеты;
580
всегда быть собранным, целеустремленным, поклоняясь
лишь богу единому, вверяясь смело божьей воле…
– Пожертвовать этому жизнь?..
– Посвятить этому жизнь, моя королева! – я подошел к
ней и бесцеремонно поцеловал в губы. Она мягко отстрани-
лась.
«Я рассказать печаль своих ночей не в силах, любя, рыдать
и петь, как соловей, не в силах», – пояснил я свою смелость.
– В личных отношениях я придерживаюсь строгого пра-
вила: умри, а не давай поцелуя без любви…
– У пруда мы побывали и ушли, губ твоих не целовали и
ушли, – огорченно ответил я ей.
– Да, я влюблена в Ваше творчество, ваше искусство, но
это не даёт Вам повода своевольно обращаться со мной… Я
ничуть не сомневаюсь в том, что Вы знаете обо мне все, на
то Вы и магистр, чтобы знать все обо всем… Да, у меня был
молодой человек, мой сокурсник, в котором я в последствии
разочаровалась – оказался такой посредственностью, ника-
кой фантазии, и тем не менее я не собиралась заниматься с
Вами сексом с первой встречи…
– Больно мне слышать от тебя эти слова: поэтический
праздник моей души омрачен грубым прозаическим прими-
тивом жизни…
– Не обижайтесь, я очень устала и хочу отдохнуть… Со
временем, я думаю, у меня к Вам появятся серьезные чув-
ства – я так Вас ещё мало знаю… В другой раз я буду более
лояльной… Я Вам это обещаю.
– Отпусти из тесной клетки в небо птицу – она с лазурной
высоты к тебе не возвратиться, – процитировал я одно поу-
чение восточного мудреца, когда она, укутавшись в одеяло,
уже лежала в моей постели…
– Если не будете приставать, я обязательно вернусь, мне
здесь очень нравится.… Поверьте мне, пожалуйста…
– В своем сегодня радость находи, ведь не воротишь то,
что миновало, – вот такое моё кредо, символ веры, милая
Кристина!
581
Сопротивление бесполезно: – «Ты моя! – сказать лишь
могут руки, что срывали черную чадру…» К чему капризное
жеманство, если знала ты уже мужчину?..
Она вся съежилась, притаилась…
Я просунул руку под одеяло, и нащупав её жаркие груди,
стал тихонечко сжимать пальцами…
– Какие холодные у Вас руки, – встрепенулась она всем
телом, ощутив их у себя на груди…
– Зато сердце горячее! – победоносно заявил я, снимая бюст-
гальтер, а затем и впившиеся в тело плавки, с вытянувшейся в
струнку, обречённой жертвы… «О, господи! Какая ж ты краси-
вая и роскошная телом, – не обомлеть бы от одного прикоснове-
ния к такой красоте», – любуясь, не переставал я восторгаться
всеми её прелестями, осыпая страстными поцелуями…
«Ты и жизни дороже моей для меня», – прижавшись тре-
петным сердцем к её упругим любвеобильным грудям, шеп-
тал я в блаженном упоении устами в уста…
Потом, она призналась мне, что предвидела такой исход,
но ничего не могла с собой поделать: её будто кто в спину
подталкивал, ноги сами неслись на встречу со мной…
«Сатанинская усмешка» и меня не обошла стороной,
несмотря на то, что я целую ночь провел в объятиях земного
рая. Кровавые отблески ада вновь заполыхали над моей голо-
вой пирровым похмельем в то же утро. Мало того, что я даже
не пытался уговорить Кристину остаться погостить у меня,
хотя бы для приличия, но и оставил её одну дожидаться элек-
тричку, а сам побежал в магазин за сигаретами, небрежно
бросив ей на ходу, как последней шлюхе: – Я сейчас…
Когда же я вернулся – электричка уже прошла, и она
уехала в ней, не дождавшись меня…
Я даже с ней не попрощался, не позвонил в вдогонку с
извинениями, а пошёл домой досыпать…
Я не знаю, что это было со мною: скрытая ли месть оскор-
блённого самолюбия за то, что юная красавица долго манежи-
ла меня своею неприступностью, имея прежний опыт практи-
ческого совокупления с каким-то недоноском; последствия ли
582
излишне выпитого, то ли сам сатана глумился снова надо мной
себе в утеху. Только через неделю, объятый тоскою по ней, я
осознал глубину своей трагедии, запоздало понял, с каким со-
кровищем последней надежды я так глупо расстался… Я стал
ей названивать и днём и ночью, но телефон её молчал…
Не трудно было догадаться о причине молчания этой гор-
дой благовоспитанной красавицы, пережившей состояние
грога от моей мальчишеской выходки. И всё же, как бы пло-
хо она обо мне не думала, я не терял надежду возобновить с
нею связь, если уж и не восстановить прежнюю дружбу, то
хотя бы вымолить у неё прощение за содеянный мною грех,
камнем давивший мне сердце. Для этого я отправил ей свое
краткое СМС, следующего содержания: – «Милая Кристина!
Суровый приговор – твоя немилость… Лишить меня общения
с тобой – непомерно жестокая кара, равная отсечению головы
на плахе… Твоя дружба для меня больше, чем любовь – пу-
теводная звезда, муза вдохновения!!! Ты должна понять одну
простую истину. Материализация грёзы в посвященном тебе
рассказе – не осуществима без страданий сердца, чтоб жизнь
вдохнуть в «стихотворенье» – что-то надо «умертвить…»
Снова злая судьба обыграла меня… Жутко оставаться ночью
одному: виски – в огне, душа – в крови; погибель ночь гадает…»
Незамедлительно пришёл ответ: – «Вы причинили мне
страшную боль, убили во мне всякую веру в людей»…
Блуждающим огоньком на ветру – затеплилась надежда,
хотя и горестным для меня был её тот ответ. Пускаю в ход
все своё красноречие и отправляю ей новый текст: – «Архан-
гел мой, Кристина! Золото купит четыре жены – звездный
лишь друг не имеет цены! О, как нужна мне сейчас твоя по-
мощь в издании моей вселенской книги, – в ней все песни о
тебе: – Я звездой тебя назвал бы, я назвал бы тебя розой!..
Отбрось суетную мишуру жизни – жизнь мгновенна…
Служи искусству – искусство – вечно!!!»
В ответ – молчанье…
Я не смеряюсь с горечью поражения: – «Неумолимая
Кристина! Не опечаль глухой тоскою созвездий высвечен-
583
ных грёз – в них божий свет жизни… Не оборви шутя лебе-
диную песнь израненного сердца, – в ней стоны неба…
Судьбу не огорчай!.. Дай мне мира воссияния взамен
чудеснейших поэм: все цветы для тебя в моём поле цветут,.
Возвращения царицы в томлении ждут…»
В ответ – ни слова, но я не cдаюсь! – «Кристальная Кри-
стина! Сколько можно казнить меня мрачным умолчанием?
Не грешно ли, справедливо ли обрекать меня на муки без
права на защиту и помилование?..
Ты же добрая, умная, красивая – божественное совершен-
ство! Будь снисходительной, милостивой богиней! Проник-
нись состраданием к тому, кто бросил вызов всем мерзостям
жизни и задыхается в смертельной схватке с их дьявольским
воинством, – кто слёзно взывает к тебе, моля Небеса»
Снова – сообщения нет…
И наконец – последнее послание: «Прощай любимая!
Уезжаю в Азию, на Кавказ, где сражаются за волю и спра-
ведливость безымянные воины Аллаха…»
Рассказ окончен роковой печали!.. Твой образ в нем пре-
дельно освещен: в венке из роз рдяных, благоуханных – на-
век запечатлена во сне и наяву царицей рая…
Может там, в горах пустынных я не долго буду гонять-
ся за пулями гяуров, чтобы унести твою «боль» с собою в
вечную тьму… Тогда вспомни обо мне и прости невольность
моего прегрешения, а нет, так нет: об ушедшем над прудом –
прослезится конопляник…
Значит был то не «алмаз», а всего лишь дешёвая фаль-
шивка, блестящая стекляшка для обмана, пред которою на-
прасно певец вселенной душу изливал…
Мифосфер – воин Аллаха, чья смерть оплакивается
вольной красотою жизни…
И опять в кровавом зареве ада под заунывный звон колоко-
лов отразилась лукавая усмешка сатаны: – «Ты свободен, словно
птица в небесах! Ты свободен, позабудь тоску и страх! Ты свобо-
ден, с диким вихрем наравне! Ты свободен, наяву, а не во сне!»
Ты свободен, Мифосфер!!!
584
САТАНИСКИЕ УСМЕШКИ
КНИГА СЕДЬМАЯ
СКАЗ
ПРО ТИТЬКУ БЕЗ ХАЛАТА
Упорно говоришь о верности супружьей, –
И это ты, чья жизнь вся хроническая ложь.
И грезишь, как в четверг, во всеоружье
Бесстыдства, к новому любовнику пойдёшь!
Игорь Северянин
– Дорогие у тебя фрукты, хозяин! – приценяясь высказа-
ла свое неудовольствие смазливая белокурая покупательни-
ца продавцу-кавказцу, торгующему на базаре фруктами…
– Гости пригласишь – даром даём! – нагловато, как бы
в шутку невозмутимо парировал тот, при этом не скрывая
своего явного желания поближе познакомиться с ней.
– Дома у меня муж ревнивый, – словоохотливо улыбаясь
ответила белокурая покупательница, уже переходя на бла-
гожелательный тон…
– Ти пригласи наши, када твоя мужа дома нету, – засуе-
тился торговец уже в открытую набиваясь к ней в гости, – ти
только своя адреса скажи – подарка привезем, дарагая…
– За подарком я и сама приду, как только муж уедет в ко-
мандировку, – кокетничая, полушутя, полусерьезно пообе-
щала ему толстозадая стерва…
Через несколько дней опять увидев ее на рынке, бравый
кавказец ринулся к ней:
– Вах, вах каво видим! – обрадовано поприветствовал он
свою знакомую…
585
– Подарки приготовил, что обещал?! – вместо привет-
ствия спросила она, смеясь…
– Подарка машина давным давно тебя дожидается, – сме-
ло взял он ее за плечи и повел к новеньким своим Жигулям…
В гостях как в гостях: выпили, закусили и в постель…
Вдруг звонок в дверь…
– Милый, пойди узнай, кто там мешает нам любовью за-
ниматься, – ласково попросила она своего хахаля и добави-
ла, – если это сосед пришел опять занимать деньги, нагони
его хорошенько, как следует, чтобы у него навсегда охота
отпала заходить сюда. Надоел, как собака…
Кавказец нехотя встал, накинул хозяйский халат и по-
шел к наружной двери. Открыл дверь и увидев на пороге
мужчину с авоською в руке: неухоженного, небритого – воз-
мущенно закричал на него:
– Эй, сраный мужика, зачем звонишь дверь? Чево
нада?..
– Я здесь живу, черт нерусский! – обозлено огрызнулся
тот…
– Э, тогда другой дел, – подобрел кавказец, – захади ку-
нак будешь, – широко открыл он перед ним дверь, пропу-
ская в квартиру.
– А ты кто будешь, квартирант что ли?
– Квартирант, квартирант, – закивал он лысой головой,
широко улыбаясь…
– А почему ты в моем халате еб… в титьки, – матюгнулся
пришелец, осененный страшной догадкой…
– Зачем «халат», кунак? Мы титька без халата даем! –
смешав одно с другим, торжественно произнес он, дико
удивляясь отсталости гостя в сексуальных вопросах.
– Я тебя не про титьки, а про халат, балда, спрашиваю!..
Какой же ты тупой и непонятливый!!!
– Ты чё, Вань, только зашел, а уже весь дом на ноги по-
ставил, – во взоре похоти еще не погася, выйдя из спальни,
набросилась тигрицей хозяйка-блудница на взъерошенного
пришельца.
586
– Как тут стерпеть, Зин? Прихожу домой, а тут какой-то
бусурманин-нехристь в дверях да еще и в моем халате…
– Бедненький, Русланчика не узнал, халата пожалел, а
когда он тебя водкой поил ты пьяный лез к нему целоваться
и на всю ивановскую кричал, что Руслан твой самый луч-
ший друг!..
– Дык, тот же был с волосами и без бороды, а этот лысый
и с бородой…
– Не лысый, Вань, а бритый. Они там у себя все бритые
ходят и с бородами, а сюда приезжают сбривают бороду и от-
ращивают волосы, чтобы не выделяться от остальных силь-
но – война же в Чечне идет, чтоб милиция на каждом шагу
их не хватала… Он же только приехал и сразу к нам, к тебе,
как к старому другу: бороду еще не успел сбрить и отпустить
волосы…
– Откуда я знал… Они все на одну колодку, Зин… Ты
извини меня, Руслан, что я тебя такого сразу не признал, –
примирительно начал он, обращаясь к дагестанцу…
– И на старуха, бывает проруха!.. Я тебе тожа сразум не
признавал: думал, кто такая? Хател пинка под зада давайт…
За соседам-алкаш тебе посчитал, – быстро вошел в роль быв-
шего квартиранта сообразительный прохвост-азиат…
– Титьку без халата даем! Это, наверное тоже кавказская
поговорка? А я, думаю, что это он мне всё про какую-то тить-
ку с халатом талдычит…
– Есть наша такой красивый поговорка – титька без
халата даем, – громко смеясь, обнял он дружески недоу-
мевающего хозяина дома и стал наливать ему до краев в
граненный стакан «паленую» водку из откупоренной бу-
тылки, что стояла в кухне на столе вместе с приготовлен-
ной закуской…
587
ТЕАТРAЛЬНЫЕ МИНИАТЮРЫ
* * *
Достает пьяный мужик последнюю сигарету из пачки и
прикурив, жадно затягивается ее табачным дымом…
Подходит к нему глухонемой бомж и просит мимикой
лица и многократным жестом пальцев, чтоб тот оставить
ему покурить. на что мужик негодует:
– Да, понял я, понял – чего орать-то?
* * *
Разносчик газет подходит к пьяному бомжу, стоящему
на перроне вокзала и предлагает ему купить у него газету:
– Мешок хрусталя вот сдам, указывает тот на затарен-
ную авоську с бутылками, – тогда и куплю, – отвечает бомж
неудачливому продавцу на полном серьезе.
* * *
В семейной ссоре муж говорит жене с издевкой:-
Разлюбила меня, значит, совсем? А что ж тогда ты меня
ночью так страстно целовала?
– А я об тебя губы вытирала…
* * *
Двое изрядно подпитых мужиков на растяжку за руки
волокут пьяного своего собутыльника по откосу железнодо-
рожного полотна и тот в неистовой злобе кричит на них:
– Что ж Вы. гады.тащите меня голым пузом по щебенке!
Я же нервный! Я же пришибить Вас могу!
* * *
Пасмурным летним днем человек вальяжного вида
сидит на скамейке городского сквера и читает газету… К
нему подходят двое «стриженых» и бесцеремонно спра-
шивают:
588
– Скажи, мужик, сколько стоит твоя моднячая широко-
полая шляпа?
На что тот, неотрываясь от чтения, бросает неудовлет-
воренно: – Нет бы спросить: как умную голову заиметь, но
все почему-то на шляпу зарятся… Дурной голове не личит
такой убор, такой убор для дурной головы, что корове сед-
ло, – а взглянув на них и увидев, что они в семейных трусах
и в шлепанцах на босу ногу, ответил невозмутимо:
– Штаны сперва купите, поумнейте и лишь тогда ценой
шляпы интересуйтесь, тупоголовые нищеблуды…
ДУЭЛЬ ПО-ИВАНОВСКИ
Заспорили два Ивана-великана: один из Москвы, другой
из Иванова, кто из них удалей да решительней.
– Вот тебе топор, а вот моя башка на плахе, – задирает-
ся Иван из Иванова, положив свою голову на бревно, – руби!
Посмотрим хватит ли у тебя духу…
– Я же не чумной, как некоторые… Я жизнь прожил
в столице, а не в заболоченном захолустье, имею понятие
что можно делать, а чего нельзя, – ответил с ухмылкой мо-
сквич.
– Теперь ложись ты на бревно, – вставая с травы потре-
бовал ивановский, указывая москвичу пальцем на бревно и
беря в руки топор…
– Я же не дурак, а ты с придурью – враз оттяпаешь… Тебе
только подставься…
– Труса празднуешь! Ищешь отговорки, – презритель-
но бросил ему в ответ ивановский и воинственно, сотрясая
кулаками воздух, победоносно протрубил на всю округу:
«Знай наших, ивановских!!!»
589
ДВОЙНИКИ
Невольно сравниваю себя и тех, кто со мною рядом,
Жить среди них такому, как я, становиться сущим адом...
аль-Мутанабби
Для некоторых людей двойники играют в их жизни по-
зитивную роль: диктаторам, крупным мафиози помогают
избежать покушений на их жизнь; для меня же они всегда
играли только негативную роль – порой роковую…
В бытность свою пребывания начальником торгового
отдела плодоовощной базы на юге Фаристана, прозошёл со
мной один каверзный случай, связанный как раз с моим
двойником…
Прихожу я как-то на службу утром, усаживаюсь за
свой рабочий стол, раскладываю папки с документаци-
ей – готовлю сводку поступления и реализации товарной
продукции за прошлый день и вдруг с шумом открыва-
ется дверь – вваливается пыхтя, громоздкая неуклюжая
фигура завбазы Ошкина. Поросячьи глазки его горят лю-
бопытством и сам он весь брызжет смехом, обхватив, как
пузырь, трясущейся свой живот коротенькими пухлыми
руками…
– Что стряслось? – спрашиваю недовольно…
– Дак это… дак это,.. – зашёлся он от смеха…
– Заладил: дак это, дак это, – передразнил я его. Честное
слово, мне некогда делить твое весёлое настроение, Анато-
лий Васильевич. Срочно надо приготовить движение товара
по базе для управляющего…
– Говорят, Евгений Парфирьевич,.. что ты прошлой но-
чью… ограбил!!! двух наших сдатчиков,.. – еле выдавил он
из себя, давясь от смеха.
– До белой горячки допился!.. Видно, всю ночь напролёт
керосинил…
– Ни в одном глазу!.. Я сегодня дома ночевал, не ве-
ришь – жене позвони…
590
– А чего ж тогда несусветную чушь несёшь?.. Знаешь же
по себе, что они силком в карманы деньги суют, чтобы свою
продукцию протолкнуть… Зачем же мне их по ночам гра-
бить?..
– Я им тоже самое толкую, говорю: он идеалист – деньги
из кармана выбрасывает, если заметит, что взятку туда по-
ложили…
– А кто они такие? Может обхэсники, кгбэшники – их
провокация?..
– Не, я бы знал! Не один ящик с ними коньяку заморско-
го выпито, не счётно сколько шашлыков из барашка пожа-
рили вместе… По-пьяни они мне всё выбалтывают…
– Если так, то что это за причуда?.. Позови-ка мне этих
раздолбаев – разуверить их надо, чтобы они не побежали в
милицию жаловаться на меня… Потом попробуй докозать,
что ты не верблюд…
Через несколько минут заходят в кабинет два грузных
детины в сопровождении Ошкина и в один голос заявляют
ему: – Он это был, точно он!!.
– Не мытьём, так катаньем хотите спихнуть свою гнилую
продукцию!.. Узнали, что я не беру взяток, так придумали
хитроумную байку, чтобы шантажировать меня, – обрушил-
ся я на них, памятуя, что лучшая защита – нападение.
– Ловко же вы хотели нас обвести вокруг пальца, голу-
би, – поддержал меня Ошкин с расчётом на перспективу…
– Какие голуби? Чистые вороны, коршуны!..
– Правда, Вы очень похожи на того бандита, ну прям ко-
пия… Стали б мы возводить на вас напраслину, если б это
было не так. Продукция наша – стандартная, можете лично
убедиться…
– Вы говорите, что вас ограбили, но почему -то на вас ни
одной царапины даже нет?
– Откуда ж им быть? Мы ни с кем не дрались, нас никто
не бил…
– Как так?- удивился Ошкин. – Вот так! Вышли мы ве-
чером подпитые из ресторана и стали ловить такси… Подле-
591
тает «волжана» – садимся в неё: я спереди, а друг на заднее
сиденье, там сидел уже пассажир, какой-то молодой парень,
точь в точь похожий на вас, и машина двинулась в направ-
лении гостиницы, где мы живём. Шофёр попался такой
разговорчивый. Едем болтаем с ним о том о сём… Оглянуся
назад – друг мой мирно спит, откинувшись на спинку сиде-
нья… Я было хотел разбудить его как вдруг ощущаю на лице
своём наркозную маску, прижатую сильной рукой…
Очнулись – лежим на земле, вокруг ни души… В карма-
нах пусто – обчистили до копья…
– Сорите деньгами по кабакам и ресторанам, привлекая
к себе внимание рецидивистов, а потом ищите с ними сход-
ство среди порядочных людей, – пожурил я их, выпроважи-
вая из кабинета… Я сразу догадался, чья это была работа…
Видно, мой двойник детства – Джанар Басалаев, шуряк Из-
маила в городе объявился, – решил я, вспомнив своё рази-
тельное с ним сходство. Его сестра Зейла, жена Измаила и та
нас с ним часто путала, различая нас лишь по цвету волос на
голове, да цвету глаз, чем очень веселила Измаила…
– Что ты смеёшься Исмаил, – говорила она улыбаясь
мужу, – они, как две капли воды похожи. Особенно в семер-
ках никак не могу отличить – кто из них кто…
– А ишё сетрэ родноя, – шутя смеялся он над ней, по-
ясняя наше отличие. – Джабраил – посланник Аллаха, ева
глаза и днёмэ, и ночэ молний блистит… Ислушийсэ евэ.
Джанар, онэ другэ свойя исчаслэвий чэлавэк издэлайт…
Враг свойя – нисчаслэвий чэлавэк издэлайт!.. – наставлял
он своего отрока-шурина, моего двойника и друга…
Целую неделю я искал его по всем злачным местам в го-
роде и всё безуспешно… Я уж думал, что он свалил из горо-
да, но однажды: я как-то стою в очереди в парикмахерской,
чтобы подстричься и вдруг влетает мой двойник и без очере-
ди – в кресло к мастеру…
– Эй, дружище! Моя очередь, – сказал я ему строго. Он
круто повернулся в кресле и угрожающе спросил: – Что
надэ?.. и уставился на меня…
592
– Я не зеркало Джанар, я Джабраил… Он соскочил с
кресла и бросился ко мне с объятьями… – Вот так встреча
нежданная…
– Я давно тебя ищу… Как Измаил, твоя сестра? – стал я
его расспрашивать…
– Живы, здоровы… Всё у них хорошо – троих сыновей
растят… А как ты узнал, что я в городе?..
– Твои два клиента сообщили…
– Как они тебя нашли?..
– Я работаю на плодоовощной базе начальником торгового
одела, а они наши сдатчики, вот и спутали меня с тобой; толь-
ко моя высокая должность спасла меня от милиции. Ты, – го-
ворят это был и всё: – Точь, в точь на тебя похожий…
– Ты выбился в начальство, а я только освободился… И
как только они запомнили меня: было темно. Теперь при-
дется из-за них сваливать из этого города…
– Никуда я тебя не пущу, чтобы на меня никто больше не
вешал твоих «собак», поедешь заготовителем на станцию Лип-
сы, там никого не надо будет «чистить» – сдатчики тебе сами
будут в карманы деньги совать, чтоб принял их продукцию…
– Кто меня примет на такую работу, да и я в этом деле –
ни бельмеса…
– У меня здесь всё схвачено, научу тебя всему – не пере-
живай, буду помогать тебе жить хорошо. Помнишь Измаил
говорил нам с тобой: – Люди у нас бедные, а государство –
богатое, надо государство грабить, а не людей… Аллах – так
нам повелевает!!!
– Не делай меня несчастным человеком, Джабраил –
деньги были очень нужны: я же с ними по-божески обошёл-
ся, – пошутил он.
По следователям и судам меня в тот раз не тоскали: моё
высокое служебное положение и обширные связи воспре-
пятствовали этому, но людская молва, дошедшая до самых
верхов – шибко подмочила мою репутацию. Я не в обиде за
это на людей: можно разве отличить гения от преступника –
внешне они очень схожи и духовно близки….
593
Внешнее сходство моё с президентом Ичкерии Джоха-
ром Дудаевым, куда как больше принесло мне хлопот, ког-
да по прошествии многих лет после того случая, я переехал
жить в центр России и когда мятежную чеченскую респу-
блику возглавил Джохар Дудаев.
Почти на каждом шагу меня хватала милиция, прове-
ряла документы, устанавливая мою личность… Делали это
стражи порядка отнюдь не из-за рвения к службе, а из коры-
сти: за поимку Дудаева обещана была крупная сумма возна-
граждения и повышение в звании, в должности…
Загребали меня туда не один раз, я уж и со счёта сбился,
но благодаря одного письма, присланного мне незадолго до
этого из Кремля, – письма, которое я всегда носил с собой в
кармане вместо пропуска для передвиженья по собственной
стране. И только так, с охранной грамотой мне удавалось с
горем пополам избегать милицейских застенков…
Не было мне отбоя и от лиц кавказской национальности:
всюду, где бы я не встречался с ними – они с почтением здо-
ровались со мной и заговорщицки спрашивали меня: – Вы
Дудаев?..
– Зачем Вам знать? Вы же не побежите меня заклады-
вать, чтобы получить за мою голову вознаграждение?..
– Канешный нет!.. Ми биспакоитца безопаснист Ваша
жизни… У Васэ ест оружия?
– Есть! Как же можно находиться без оружия среди без-
божников… гяуров…
Воины Аллаха – не прячутся за чужую спину, чтобы
спасти свою шкуру…
Воины Аллаха – защитники Свободы и Веры. Живой при-
мер – всем вольноюбивым и непреклонным!.. Алла-акпар!..
– Алла-акпар!!!
Третий случай, связанный с двойником, произошёл со мной
в Москве… Как-то, находясь там проездом поздней осенью, я
отправился бродить по городу. На дворе стоял промозглый
сумрачный вечер, моросил противный меленький, меленький
дождь. Я подошёл к дежурному ларьку, стоявшем на обочине
594
улице рядом с троллейбусной остановкой у небольшого скве-
ра и встал в очередь, чтобы купить сигарет. Откуда невозмись,
появился человек, опасливо озиравшийся по сторонам, очень
похожий внешне на меня: той-же комплекции, того же роста,
в таком же чёрном лайковом плаще, в такой же широкополой
шляпе и с таким же кейсом в руке, как у меня.
Потолкавшись немного возле ларька, и увидев, быстро
приближающихся по тротуару людей, он боязливо шмыг-
нул за ларёк в кусты, словно спасаясь от преследователей…
Те стриженные спугнувшие моего двойника, были из раз-
ряда «крутых ребят»… Шедший впереди группы сухопарый
сутоловатый длиннорукий амбал держал правую руку в кар-
мане коротенькой балоневой куртки, левой – прикрывался
лацканом от ветра.Руки его так были длинны, что вылизали
из рукавов, почти до самых локтей.
Двое других, семенивших за ним, были на голову ниже
своего предводителя, но тоже жилистые, шустрые…
Заметив меня, главарь ринулся ко мне, вынимая на ходу
из кармана руку, сжатую в кулак с зубчатым кастетом в тор-
це. Приблизившись, ничего не говоря, он мощно в упор на-
нёс удар, нацеленный мне в переносицу – мимо… Повторный
удар – мимо… И он, дивясь моей реакции, опешил… раскрыл-
ся… Мгновенно оценив обстановку: бороды – недостать, высок,
длинные руки… я пнул ему изо всех сил остроносым кованым
своим сапожком точно в пах – он скрючился, упав на колени…
До полной «кондиции» его довести у меня не было времени:
боковым зрением я увидел как его подельники выхватили
ножи – и с двух сторон пошли на меня… Я схватил свой кейс,
валявшейся на полу и вскочил в отходящий троллейбус…
Кровь сочилась из височных частей лица: и слева и спра-
ва, где вскользь остался след от кастета. «Всю рубашку ис-
пачкал кровью из-за этих гадов, – глядясь в зеркало, него-
довал я… «Да, набита у бандюги рука – ювелирная работа!
Точно на уровне глаз… Миллиметр в миллиметр: что слева,
что справа… Отметины – близнецы братья… Не мало людей,
видно, отправил сволочь на тот свет этим своим коронным
ударом, если и мне едва удалось избежать той участи»…
595
ДЕНЬГИ ИЗ ВОЗДУХА
Я щедрости родной близнец,
Я властелин созвучьям…
аль-Мутанабби
Делать деньги из воздуха в стране с тотальным запре-
том бизнеса, отваживались немногие люди и с врождённой
предпринимательской жилкой. Всякий бизнес в Советском
Союзе квалифицировался законом как хищение социали-
стической собственности или же – спекуляция, за что пола-
галось суровое наказание, лишение свободы до десяти лет,
хотя материального ущерба государству такой бизнес пусть
и не приносил: «виновен ты уж тем, что хочется мне есть».
Надо было чётко и чисто «работать» чтобы не угодить ОБ-
ХССникам и КГБешникам на крючок…
Был такой случай один ещё в застойные брежневские вре-
мена, когда я только устроился товароведом в областной базе.
На склад, где разгружали чеснок, поступивший к нам
в количестве двадцати тонн, я производил анализ качества
продукции, разбираясь: что к чему. И вот подходит ко мне
завсклад с сопроводительными документами на груз и ни-
чего не говоря, берёт меня под руку и ведёт в свой закуток
на весовой. Там он раскладывает на столе свои документы,
которые он держал в руке и говорит мне заговорщицки: –
Евгений Порфирьевич, вот железнодорожная накладная и
счёт-фактура на чеснок, посмотри на отпускную цену – мо-
жет что и выгорит, если пораскинуть умишком. В счёте цена
за кило – один рубль, а принимаем же мы по два рубля…
– Вижу, вижу – не слепой, – осадил я его и добавил: – От-
менный у тебя, дружище, нюх, где можно сделать деньги из
воздуха!..
– Сколько уж лет на складе работаю… Чувствую-то чув-
ствую, да не знаю как подобраться… Я и с дружками своими
со всеми переговорил, толком никто не знает… Я уверен – ты в
таких делах мастак!!. Всё будет по-честному, не сумлевайся…
596
– Рисковое это дело, но стоящее… Без меня у тебя нечего
не выйдет, тут нужно делать ход конём…
– Хоть слоном, хоть ферзём делай скорей этот ход – вре-
мя в обрез. Завтра я должен товар оприходовать. Торопись –
в долю войдёшь – половина твоя!..
– Подстава из сдатчиков надёжных есть?..
– Как не быть… Не раз проверены даже ОБХССниками…
– Тогда торопиться надо тебе… По десять «кусков»можно
будет «выжать» из этого дела с наименьшей вероятностью
риска…
– Полной гарантии нет?..
– Полной гарантии и Бог не даёт… Кто рискует по-
расчёту – тот и пьёт шампанское!..
– Какова моя задача?.. Какова твоя задача?..
– Ты сейчас же выписываешь госквитанцию на при-
нятие чеснока в количестве десяти тонн от сдатчика-
подставы на сумму двадцать тысяч рублей и при полу-
чении отдаёшь, за минусом издержек, половину мне. В
замен от меня получаешь акт анализа на всю поступив-
шую партию продукции и приходуешь её в соответствии с
данными качественного определения, а именно: стандарт-
ность – пятьдесят процентов; нестандартность – ноль;
брак-гниль – сорок процентов; примесь (шелуха, земля) –
десять процентов…
Десять тонн стандартного чеснока ценой по два рублей
за кило получается двадцать тысяч рублей, та самая сумма,
что выставил ним отправитель груза по счёту, поэтому у них
к нам не будет ни каких претензий – какая им разница…
Брак-гниль в количестве восьми тонн и две тонны при-
меси – оприходуешь бесценны, а потом спишешь по акту и
вывезешь, долго не мешкая, на свалку. Как всё это делает-
ся – не мне тебя учить… И тогда всё будет отлично!.. Ни ка-
кая ревизия не докопается…
– Как просто всё, а я то думал, думал и недодумался…
– Жалеешь, что со мною придётся делиться… Тут уж ни-
чего не поделаешь: товаровед и завсклад в одной упряжке
597
постоянного риска… Ни ты без меня, ни я без тебя отхватить
такой фартовый куш не в силах…
Этот способ деланья денег из воздуха, применяемый
мной в былые годы, я рассказывал своему попутчику в по-
езде Москва – Рига. Разговор такой был в тему: шёл уже
1991 год, конец горбачёвской «перестройки». Демократия
с «человеческим лицом» набирала обороты, раскручивал-
ся помаленьку и маховик предпринимательства.По всей
стране ширилось кооперативное движение, уже спекуляция
не была спекуляцией, по крайней мере, за неё не преследо-
вали и не сажали в тюрьму.
Моим собеседником в пути был человек лет сорока,
немного лысоватый, с типично русским добродушным ли-
цом; многообъёмный по всем своим габаритам: и ростом под
два метра, и весом «зашкаливал»за сто кило с гаком. Чрез-
мерная упитанность в нём была не от обильного поедания
высококолорийной пищи или ненасытного обжорства, а
следствием природной его сердечной болезни…
Если б не его милицейская форма, трудно было б дога-
даться кто он по-професии: такой доброжелательный, про-
стодушный, по-детски непосредственный. Он больше похо-
дил на благообразного священника, чем на милиционера, он
был антиподом его в моем представлении о спецслужбах во-
обще. Те люди, кто служит в органах, с которыми мне при-
ходилось общаться были всегда подозрительными, злобны-
ми, ненавидящими …
– Миллионное состояние, наверно, таким образом можно
было сделать, – заинтригованно предположил капитан и до-
бавил: – Копейка к копейке…
– Можно было, только я господин, а не раб своих жела-
ний… Я довольствовался лишь тем, что доставалось мне без
усилия, приходило само собой: птичка не сеет и не пашет, а
на прокорм ей Бог даёт… Я писатель!.. Для истинного служи-
теля искусства или науки главная задача в жизни – достичь
харизматической цели, а потому он должен жить по божьему
вдохновению, чтобы булыжник и золотой самородок были бы
598
для него по сути своей – равноценны… Всякая гениальность
рождается из трансцендентного видения, как откровение
высшего разума, а чтобы узреть его человек должен испытать
запредельные состояния души и тела… Сам по себе человек,
существо сомнительной ценности. Только в редких случаях
он соответствует требованиям, которые заложила в него при-
рода: он должен быть добрым, честным, отзывчивым…
– Не всегда носителю этих человеческих качеств приносят
ему удовлетворение и радость в жизни, наоборот, по себе знаю во
сколько бед обходиться элементарная порядочность. В нашем
обществе, все более менее порядочные люди – потенциальные
неудачники… Взять хотя бы меня: всю свою жизнь я старался
делать всем людям только добро и что я от этого имею?.. Капи-
танские звёздочки с мизерным жалованьем, которого всегда не
хватает даже на самое необходимое для нормального функцио-
нирования, средней по численности иждивенцев, семьи, да бе-
тонную двухкомнатную конуру в многоэтажном муравейнике…
Одно утешенье, что имею дружную любящую семью…
– Это великое счастье!..
– Да, но это дар божий… Общество здесь ни причём..
Только за то, что я честный человек, законопослушный
гражданин и примерный семьянин, государство должно мне
платить двойное жалованье, чтобы я мог быть материально
обеспеченным человеком, мог бы воспитывать своих детей
добропорядочными людьми и добросовестно выполнять свои
обязанности по службе…
А то что получается: необеспеченный честный человек,
видя как люди добиваются своего благополучие за счёт бес-
честья -и сам становиться на этот преступный путь, пытаясь
решить таким образом все свои житейские проблемы …
– Не надо ровняться на бесчестных людей, это несчаст-
ные люди -их путь в огонь.. Несёт клеймо вершитель чёр-
ных дел, сверкающий добром, избрал благой удел…
– Ничего себе несчастные: коттеджи себе дворцовые поот-
грохали, на шикарных иномарках с тонированным стёклами
раскатываются и дети их барчуками выпендриваются: и де-
599
нег всегда полный карман, и заграничной одеждой, задаваясь,
щеголяют, хотя пустота у них в голове и груди. А мои дети,
дети честного человека, что видят в жизни, несмотря на свою
безупречность в ученье и поведении… Старшему сыну кое-что
ещё перепадает из обновы, а младший только обноски брата
донашивает… Оба уже в старших классах учаться… Пацаны
что – они у меня не избалованы, с понятием, что честностью в
этой стране много не заработаешь… А дочке-лапочке как это
объяснишь, такая модницы растёт – чуть что не по её – сразу
в слёзы, стыдно от подружек отставать… И тянешься для неё
из последнего… Я её балую, каждой девочке в таком возрасте,
самой красивой хочется быть…
– В милиции столько возможностей делать деньги из воз-
духа…
– Обирать людей я не умею, совесть не позволяет: от бога
ведь ничего не скроешь. Он всё видит…
– В милиции успешны только жестокие люди, а вы до-
брый, вам бы не милицейскую форму носить, вам к лицу
больше идёт ряса священнослужителя…
– Так получилось, ничего уже не изменишь… Вечной
мечтой моей всегда была страсть к морю, морским путеше-
ствиям…
– Как у Остапа Бендера?.. Фартовые заиметь деньги, ку-
пить сверхманевренную яхту с чёрным роджером на мач-
те, переплыть на ней бурлящий океан и победителем при-
швартоваться в далёкой гавани у главного пирса в портовом
городе Рио-де-Жанеро – мировой столицы всех великих
авантюристов-мечтателей…
– Согласитесь – это красивая мечта, хоть и несбыточная,
которая умрёт во мне лишь вместе со мною…
– Зачем умирать?.. Считайте, что ваша мечта сбылась!..
– Вы что смеётесь надо мной?!. Я в волшебство не верю,
только Бог способен творить чудеса…
– Я не Бог, я поверенный Его!.. Для всех людей, творя-
щих зло – я злобный демон, для добропорядочных людей, с
рождения в мечту свою влюблённым – я добрый гений!!.
600
– Каким же образом такое сотвориться чудо?..
– Я открою по секрету два практических способа как
сделать, много сделать денег из воздуха, чтобы исполнить
любую мечту без особых усилий, без всяких махинаций, без
всякого обмана других людей…
– Какова плата за такой «великий» секрет и чем это я за-
служил ваше «высокое» доверие…
– Никакой платы… Доверяю оттого, что преодолели вы
соблазны жизни, не ступив на грязную стезю порока…
– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке…
– Напрасно иронизируете: придёт время, когда вы буде-
те как ещё уговаривать меня, чтобы я отправился вместе с
вами на вашей белокрылой парусной бригантине в заоблоч-
ную Бразилию в качестве почётного гостя!..
– Отчего ж тогда вы сами не воспользуетесь этим боже-
ственным фартом?..
– Художник от бога – исполняет волю Бога… «Не серебром
владея и не златом, – владея словом, будешь ты богатым» –
вот что мне было ниспослано с Выше ещё в самом раннем
детстве. Семь книг о правде и смысле жизни, что клятвенно
я обещал поведать миру, я могу исполнить, лишь ведя аске-
тический, почти монашеский образ жизни… Обременённые
богатством и властью – гениями не бывают. Отяготи золотом
крылья птицы – и она не сможет парить в небесах…
– Убедительно, вы и впрямь, наверно, великий прови-
дец! И что ж мне посоветуете?..
– Скажите, вы давно из Риги?
– Только вчера, ездил в Волочёк по делам службы…
– Сколько там, в обменном пункте стоит один доллар?
– Тридцать пять рублей…
– А в Москве – семьдесят, чувствительная разница!?. Это
первый способ!!. Другой – напрямую связан с гиперинфляци-
ей рубля… Я ж великий магистр-пророк, поэтому знаю и го-
ворю вам, что через год доллар будет стоить более тысячи ру-
блей!!! Если вам удастся заполучить приличный кредит под
любые проценты в банке или же у частных лиц, используя
601
для этого и родственные связи, и свои служебные возможно-
сти, – за одну неделю станете долларовым миллионером!!!
– И что поразительно! Этот благородный авантюризм
нисколь не противоречит самым высоким нормам нрав-
ственности и морали, – сердечно благодарил меня попутчик
на прощанье за дельный мой СОВЕТ…
– Одно непременное условие – воплощая свою выстра-
данную мечту – оставайтесь душой всегда таким, каким вы
есть: добрым, отзывчивым, милосердным… Чтобы удача
неизменной была и сопутствовала вам в жизни всегда – тво-
рите свой бизнес во благо страждущим, во славу Божию…
Прошло несколько лет с той мимолетной нашей встре-
чи с ним, после того, как уже развалился Советский Союз
и мне с трудом удалось, наконец-то, выбраться за желез-
ный занавес тюремного социализма, вырваться на волю
вместе со своими двумя малолетними сыновьями, чтобы
исходить весь мир от края и до края… В барах и на площа-
дях свободной Европы мы играли в три гитары. В наш ре-
пертуар входили самые лучшие музыкальные обработки
пьес из русского, украинского и цыганского фольклора, а
так же классические произведения Поганини, Огинского,
Брамса и многих других великих композиторов мира. Пу-
блика благоволила к нам, особенно в Польше, где очень
ярко проявлялось родство наших душ и в музыке, и в
жизни, хотя денег вырученных от стихийных концертов –
всегда не хватало: в чистом поле ночевали и святым духом
питались, что бог пошлет – дикая черешня выручала, что
по межам полей росла.
Приходилось подрабатывать у контрабандистов, перево-
дя их с товаром через кордон – под самым «носом» у погра-
ничников, немало рискуя подчас своей головой…
Оказавшись в Гамбурге, в одном из самых вольных го-
родов европы, в средневековой столице пиратов, где на при-
чале у пирса мы готовились уже к выступлению, разложив
на виду всю свою походную амуницию – как вдруг подплы-
вает к нам белоснежный лайнер (класса: река-море), а на ка-
602
питанском мостике – тот самый мент из Риги, которому я
когда-то подсказал как деньги сделать из воздуха…
– Эй, капитан! – Принимай советских флибустьеров на
борт корабля!?. – Крикнул я ему приветно, высоко подняв
за гриф гитару. В ответ он помахал рукой небрежно и стал
спускаться по трапу, доставая из кармана сто долларовую
купюру, чтобы одарить бродячих музыкантов, приняв нас
за цыган, – Чем еще могу помочь, ромелы?.. – подавая день-
ги, спросил он.
– В подачках мы не нуждаемся – только за игру «гут музик»
деньги берем, – на цыганский манер с усмешкой ответил я…
– Маэстро! Дак Вы ж и есть тот самый, только в другом
облаченьи, великий магистр, который однажды меня уму-
разуму в вагоне научал! – наконец-то узнав меня, вооду-
шевился он, – Вот так встреча! Какими судьбами вас сюда
занесло? – Крепко пожимая мне руку, участливо стал рас-
спрашивать он.
– Пути господни – неисповедимы…
– Не хочешь, да невольно поверишь от такой негаданной
встречи в предопределение судьбы… Что ж мы здесь стоим –
поднимайтесь на борт, маэстро! Это ваши пацаны?
– Мои юные дарованья!.. – горделиво ответил я.
– Похожи! Ах, какие звездные юноши!.. Оба – вылитые
отец!..
– Золото волос в роскошных локонах у старшего и белиз-
на копны волос у младшего – невольно привлекают взор про-
хожих, а волшебные звуки, что извлекают из семиструнной
гитары их нежные чуткие пальчики – прямо зачаровывают
слушателей! – кратко охарактеризовал я своих ребят.
– И по виду – чистые корсары, будто рожденные и вырос-
шие на палубе разбойничьего брига – в мире смертельных
схваток и вечных тревог, кровно влюбленные в волю и воль-
ность, – кому не страшны ни дикие штормы, ни бешенные
ураганы, – дополнил он восхищенно…
Когда мы поднялись с ним на борт, он почтительно пояс-
нил мне: – С вашей помощью видите какого красавца заимел!
603
Без вас бы до сих пор милицейскую лямку тянул, да казен-
ной пайкой питался… Теперь я вас никуда от себя не отпущу:
здесь будете свои авантюрные рассказы о морских приключе-
ниях писать, а я с пацанами вашими и своими будим корабль
вести к намеченной цели. Чтобы скучно не было в море – це-
лую группу красавиц с собою прихватим, пусть пляшут и
поют под звон гитары – веселят наши грешные души!..
– Я рад бы всей душой принять такое фантастически за-
манчивое предложение, дружище, да к великому моему со-
жалению – принять не могу: переправляя контрабандистов
через границу, я потерял свой кейс вместе с рукописью и
документами. Теперь надо возвращаться домой. Придется
снова на долгие годы засесть за черновики, чтобы исполнить
волю Аллаха, – избежать насмешек сатаны…
САТАНИНСКИЕ УСМЕШКИ
Гляжу на землю я – и сном объятых вижу...
Взираю в глубь земли – землёю взятых вижу...
Когда в небытие свой взор я устремлю –
Годами наперёд, живущих вижу...
Омар Хаям
К сатанинскими усмешкам я отношу все те случаи из
своей скитальческой жизни, когда мне не удавалось полно-
стью изменить в них ход событий в благоприятную для себя
сторону или хотя бы смягчить удары судьбы наполовину. Да
и как тут было не проколоться… Всегда ли можно «солом-
ки подостлать» если даже заранее знаешь, куда «упадёшь»…
Ведь вся наша жизнь – борьба за выживание, – борьба за
жизнь на диком бесовском поле, утыканном шипами несча-
стий и бед, делавших меня, то молотом, то наковальней… На
каждом шагу – то одно, то другое, то третье…
Собрались мы как-то с братьями и друзьями, после дол-
гой разлуки, отдохнуть в родном ауле на природе и вспом-
604
нить за пиалой холодненького кумыза своё трудное послево-
енное детство и свою озорную юность…
Расположились мы вразвалку вокруг достархана на зе-
лёном ханском холме у края села с прекрасным видом на
златоглавые горы, зелёные пологие долины с пасущимися
на них овцами; внизу под нами, извиваясь, течёт горный
родник, плескаясь и журча – пасторальная идиллия…
И вот в час радостной встречи, в час тягостных воспо-
минаний о прошлом этих волевых и стойких уже зрелых
мужчин, немало испытавших в жизни и достигших в ней
значительных успехов, чем снискали к себе уважения одно-
сельчан, – в этот час весёлого застолья подкатывает, тарахтя
и рыча, машина с солдатами в кузове, подняв облако пыли…
– Эй, зачем пылить?.. Не видите разве, что люди по-
рядочные здесь отдыхают, салопоны!?. Проезжай дальше,
мразь! – гневно закричал на них мой младший братишка-
Генка, широкоплечий здоровяк с борцовской фигурой, бой-
цовской аккуратно-круглой головой, коротко подстрижен-
ными тёмными волнистыми волосами; округлым лицом:
высокий лоб, чёрные пологие дуги-брови, смеющиеся ка-
рие глаза, изящный нос, на устах – блуждающая холодная
усмешка, скрывающая боль души; мужественный подбо-
родок, сильная гордая шея, – признанный авторитет среди
уркаганов-абрек, обожженных зоной: три ходки имел на
зону… Двадцать пять лет отроду – почти треть в отсидке… И
все за драку, в защиту справедливости…
– Гена, остынь! Может они голодные – есть хотят… Угости
их, чем Бог послал, – урезонил его мой старший брат Нико-
лай, тоже плотного телосложения, с красивым, типично рус-
ским лицом: правильного овала голова с русыми волосами
с боковым пробором, высокий лоб, открытый взгляд из под
тёмных в разлёт бровей больших иссиня-зеленоватых глаз;
ровный заостренный нос, волевой рот с обаятельной улыбкой,
мужественный подбородок, сильная гордая шея. Отважный
боец, не один раз защищавший всех нас и себя в отрочестве от
посягательств националистов, – вместе с тем был обходитель-
605
ный, широкой души человек с мягким характером. Справед-
ливейший и гуманнейший, он всем своим существом вызы-
вал почти у всех людей с первой же встречи дружеское к себе
расположение. Врагов у него не было, а если и были, то узнав-
ши его ближе – становились его истинными друзьями. Был
даже один такой в его жизни случай, когда ему пришлось
заступиться за юного кровника, спасти его от неминуемой
кровной мести… Этот несчастный юноша, увидев Николая,
бросился к нему со слезами, чтобы он помог ему спастись от
преследователей, которые хотят поймать его и увезти на Кав-
каз для исполнения там своей кровной мести.
– Дядя, ты сильный, смелый и добрый человек, спа-
си меня, – умолял он, – За мной гонятся кровники… Хотят
убить меня…
Николай сжалился над парнишкой, привёл его к себе
домой, поручив матери накормить, напоить бедняжку и
уложить спать, а сам отправился по своим делам. Выходит
из дома, а на встречу – трое кавказцев…
– Эй джигит, – обратились они к брату, – Твоя дома наша
пацан пирхадил – ми ева забирайт пиршла…
– Он уже спит… Намаялся, видно, бедняжка… страху на-
терпелся…
– Будим ева и забирайт собойя, он наш родня: мамка ве-
зим…
– Я воин Аллаха и не позволю никому в своем доме чи-
нить насилие!.. Он мой кунак, пускай поспит до утра… Утром
посмотрим… Он очень напуган, пусть успокоится. Не надо
спешить… Выпроводив пришельцев на дорогу, сам пошёл
заводить свой бульдозер и на нём за ночь по топким солон-
чакам, по непролазным тугоям и песчаным барханам пере-
правил беглеца к своему другу – бакенщику, в такую глушь,
что и днём с огнём там его не сыскать… Рисковал он конечно
этим своим поступком нажить себе смертных врагов, но не
помочь человеку в беде он не мог, считая за великий грех
безразличие к чужому горю. Никто б его не осудил, если б
он и не заступился за парнишку перед его соплеменниками –
606
не он же создавал суровые законы гор, по которым лиша-
ются жизни невинные люди, признанные кровниками. Но
совесть в нём честного человека, закалённого бойца, испы-
тавшего на себе самом все тяготы жизни, требовала от него
самого усердного участия по спасению беззащитного и уже
обречённого существа, чем бы это ему не грозило. Для чест-
ного и смелого человека угрызение совести страшнее всякой
физической боли. Душа его всегда в цвету – открыта всем
ветрам – чувствительна и ранима…
Это подленький и как правило трусливый человечек
прячется всегда в скорлупе собственного страха, отгоражи-
ваясь ею от голоса совести, чтобы за стеною животного ин-
стинкта пренебречь приглушёнными стонами её, если она
в нем ещё в бездуховном отрочестве не умерла и вместо неё
в душе не пророс бурьян пороков, совсем бесчувственный к
чужому горю…
Когда утром кавказцы снова пришли к нему за своим
кровником, брат вышел к ним навстречу – решительным со-
бранным, вдохновлённый чувством исполненного долга, го-
товый принять вызов судьбы, отразить любой её выпад… Он
объявил им, что кровник их сбежал, проснувшись ночью и
узнав, что за ним уже приходили…
– Ти силный, смылый джигит! Твой добрый душэ! Ти по-
могалэ ево избегайт… и нетэ баялэсэ нашэ… Так изделит тол-
кэ истиныя воинэ Аллах!.. Нашэ тожэ жалкий ева … савсемэ
детэ ишэ… Ичтэ изделишэ – законэ горэ нэумылэмий: про-
лэватцэ кровэ – искыпэлэтцэ кровэ… Ми – нетэ врагэ твоя,
ми – другэ твая…
Я всегда по хорошему завидовал старшему брату в его
умении обретать себе верных друзей, а их у него было много
и каждый из них был истинным другом, искренне уважав-
шим и любившим его, как родного брата…
Солдаты, осмелев от заступничества Николая, слезли с
машины и взобрались к нам на холм, приблизясь к достор-
хану…
– Мы не голодные!.. Есть у Вас закурить?.
607
Я достал из кармана пачку сигарет и отдал им. Они друж-
но закурили, потом один и говорит: – «Мы здесь в Вашем
колхозе на буксире, помогаем Вам перевозить свёклу с поля
на сахзавод… И чем жратву нам предлагать лучше б водки
по стакашку налили своим помощничкам и защитничкам…
– Не хорошо об угощении нашем отзываетесь… Для
нас, азиатов это оскорбительно слышать. Пища – дарение
Аллаха!.. – возмутились солдатской неучтивостью степен-
ные друзья моего старшего брата, добродушные великаны-
казахи: Калымжан, Балтабай; их поддержали и коренастые
сородичи: Жайнак, Батырхан, Кусаин…
– Воспитывать сейчас я вас начну – задристанные по-
мощнички и защитнички, если вы не извинитесь… Всех
сразу напою… Всю воду из вон того арыка у меня вылакае-
те псами… Будете тогда знать как болтать что попало при
старших!.. уважаемых людях!.. – сурово предупредил Генка
солдат, уже направляясь к нам…
– А что такого обидного сказали мы? – недоумевали со-
даты, поспешно уходя к машине…
– Генка, постой! – остановил я брательника за руку…
– Сил моих нет терпеть, чтобы не пресечь негодяев..
– Три срока за подлецов отмотал, а всё не можешь никак
понять того, что негодяев-безбожников нельзя перевоспитать
даже пудовыми кулаками, нельзя сделать из них честных и
порядочных людей. Их путь в огонь – сказано в коране…
– Зищитнички-дохляки, – негодовал он, – посмотрите
какие джигиты сидят здесь, пошире вас в плечах: с медве-
жьей силой и ловкостью снежных барсов… Каждый из нас
может «вырубить» любого из вас одним шалбаном, потому
что мы верим в Бога, дышим горным воздухом, пьём ключе-
вую водицу, натуральный кумыз и едим свежее мясо бараш-
ка… Нам не нужна ваша ни помощь, ни защита… Мы сами
себя всегда защитим и сами кого хош напугаем! – напутство-
вал он солдат на дорожку…
Солдаты уехали, все продолжали пить, петь, веселить-
ся… Только мне почему-то было грустно: в душе – тревожные
608
предчувствия, в мыслях – тягостные рассуждения… Глядя
на весёлые лица родных и близких мне людей, я спрашивал
себя: отчего в этой стране, даже в родном краю невозможно
избежать неприятности, пусть маленькой, как эта, но всё-же
неприятность?.. Причина несчастий и бед советских людей
мне виделась в их безбожестве, отсутствие культуры… Прав
был восточный мудрец, говоря: «человеком может быть лишь
тот, кто сущность пса сперва в себе убьёт»… А так как в этой
стране девяносто процентов безбожников, людей-псов, то и
несчастий в ней неисчислимо… И зачем нужна такая страна,
лучше б её совсем не было… Древние люди объединялись в со-
общества, в государства для того, чтобы лучше им было жить,
а если – всё наоборот, то зачем такое государство?..
На исходе дня, на запад помолясь, исполнив намаз, дру-
зья Николая, а сними и он – разъехались по домам. А через
некоторое время, когда совсем стемнело, оставив пировать
Генку с его друзьями: Каргой, Толиком Бочаровым, Юркой
Филоненко, Елюбаем, я тоже отправился заводить свой «му-
станг», стоявший поодаль под сенью деревьев у дороги…
Техника была не новая – и днём-то плохо заводилась, а
тут в потьмах и подавно: не заводится никак, хоть караул
кричи…
Вдруг слышу: кто-то повышенным голосом разгова-
ривает невдалике, а где и кто – ни зги не видно. Кругом
темень – хоть в глаз коли… Ну думаю: сейчас подтолкнут
мотоцикл – завести помогут… Выхожу на дорогу, приса-
живаюсь на корточки – гляжу: снизу лучше видно. Вижу:
кто-то по дороге идёт, громко разговаривая. Я прислушался.
Сквозь топот ног – доносится: – Сичас возмём ружья – ивсях
застреляим!!! Узнав голос Карги, я побежал к нему навстре-
чу… Подбегаю: Карга пятится задом, отбиваясь одной рукой
(другая весит безжизненной плетью) от наседающих на него
трёх солдат, лупцующих его бляхами ремней поочерёдно…
Выскочив неожиданно из темноты, я мощным ударом в то-
рец опрокинул навзничь одного; двое других, заметив меня
и мою отменную «работу», бешено закрутили ремнями и на-
609
чали пятится назад, отбиваясь от меня, тобы я и к ним не по-
добрался… Не рискуя угодить под удар свинцовой бляхи, я
начал вводить их в состояние гипноза, отдовая им команду:
– Назад, назад, псы поганые! В конуру, в конуру – там
ваше место!..
Неожиданно из темноты выросла могучая чья-то фигура
и гулкой оплеухой сзади повалила одного «подопытного»на
дорогу, другой рванул в карьер…
– Ваши оболтусы? – спросил я фигуру возбуждённо.
– Мои!.. Вы уж извините…
– Да чего там… Побежали скорее к холму, там они воюют
с нашими ребятами!
Мы припустили с ним во весь дух… Прибегаем туда – там
куча мала…
– Ах вы, подлые сосунки!.. Марш все – в казарму!.. –
зычно скомандовал он и мы с ним дружно стали раздавать
налево и направо оплеухи его питомцам …
Через минуту – всё было тихо…
– Генка, ты чё хромаешь?- озабоченно спросил я бра-
тишку…
– Бросал их, как мешки с кизяком в откос, да вот ногой
на стекло наступил… Сивухи, видно где-то понажрались –
лезут и лезут, как чумные крысы… – Зачинщика я найду.
Это тот кого я сигаретами угостил – перевязывая ногу, поо-
бещал я ему заступнически, как в детстве, по сложившейся
у нас семейной традиции, где старшие, опекая, самоотвер-
женно защищали младших, где все жили – друг для дру-
га, – если не попросит прощенья, всю жизнь об этом будет
жалеть… Закончив процедуру перевязки, я обратился к его
друзьям: – А как у вас дела, джигиты?..
– Разминалися немножка, – ответил за всех Елюбай, ти-
пичный скуластый азиат: объёмной комплекции, смелый,
решительный; верный в словах и в деле – подстать во всём
своему другу «Геньке», – парень-рубаха, с душой на рас-
пашку. Преданными товарищами с открытым характером-
были и остальные ребята.
610
Придя в клуб, где автобат был размещён, я зашёл в поме-
щение один, оставив ребят на улице. Окинув взглядом вре-
менное солдатское пристанище и не увидев там зачинщика
драки, я заглянул на сцену и там на раскладушке, укрыв-
шись с головой, притаился тот самый гадёныш. Подойдя к
его кровати, я сорвал одеяло, с притворившегося спящим,
солдата… Взял его за шкирку и повёл во двор. Подведя его
к ребятам, приказал ему раздражённо: – Проси прощенье у
джигитов!..
– Советский воин – ни у кого не просит прощенья! – па-
тетически воскликнул он, чтобы слышали его сослуживцы
вывалившие из клуба следом за нами, – при этом демонстра-
тивно пытаясь отдёрнуть мою руку державшую его за шыво-
рот, как нашкодившего кота.
– Даже воин Аллаха просит прощенья если согрешит! –
возразил я ему, зверея, и, несдержавшись, нанёс удар ему
тыльной
стороной кисти руки: хотел легонько смазать по сопатке,
а машинально чиркнул по гортани «волчьим» стилем, дове-
денным мной до автоматизма, – он упал трупом, ударившись
головой о каменистый пол… Лежит – не дышит… Генка с
Юркой бросились делать ему искусственное дыхание…
– Вы ж убили солдата, душегубы! – заорала хором сол-
датская масса… сгрудившаяся во дворе. Будто током прон-
зило меня всего, я застыл в оцепенении от осознания того,
что солдат – мёртв… Вернулось ко мне самообладание лишь
после того как, возившийся с ним Генка и уловивший, что
он живой, подхватил его под руки и начал тыкать им, как
бревном в землю, силясь поставить его на заплетающиеся
ноги, сопровождая свои действия воодушевлёнными вы-
криками: – Ты как стоишь перед своим командиром, сала-
га!.. Стань в стойке – смирно!.
Сатанинские ухмылки проявились и в другом эпизоде
той летней ночи …Было далеко заполночь – все уже разо-
шлись и мы с братишкой выкуривали по последней сигаре-
те перед сном, сидя на крыльце бабушкина дома, стоявшего
611
через дорогу от клуба, где обитали солдаты, – как вдруг от-
куда невозмись к нашей калитке подошли какие-то две ам-
балистые фигуры и спрашивают нагло, с гонором: – А где
здесь был шум!?.
– Какой шум?.. – выходя из калитки вместе с брательни-
ком, переспросил я с издевкой и добавил: – Никакого шума
здесь не было… Не успел я ещё закончить фразу, а Генка
уже – хвать одного за руку, другой, бросив свою монтировку,
дал стрекача в темноту, истошно крича: – Солдат убивают!!!
– Видишь, чем нас с тобой хотели попотчевать эти обал-
дуи? – потрясая баллонным ключом левой рукой, а правой
удерживая пленника, заломив ему руку за спину, – недобро
усмехаясь, негодовал братишка…
– Кого ж ты, собачий сын, хотел отходить этой болван-
кой?- огорчённо спросил я, изогнутого до долу, пленника…
– Да, что с ним нянчиться, братка – долбану его же ору-
дием ему по затылку и под арычный мост, там его никто не
найдёт…
– Дядиньки! Не убивайте! У меня больная мама дома…
– Дуралей! Никто тебя убивать не собирается… Он же
стращает, он – добрый!..
– А ноги и руки -я ему всё же переломаю в наказание,
чтобы отбить у него навсегда охоту хвататься за железяки…
– За ноги ты уже один срок отсидел, ещё хочешь?.. Хва-
тит на сегодня стрессов и переживаний!..
– Хочешь быть добреньким, а если б они огрели нас эти-
ми штуками?..
– Они -трусливые слуги бесов, а мы с тобой прирождён-
ные воины Аллаха, исполняющие свою историческую мис-
сию -сделать мир богобоязненным и справедливым, чтоб все
люди на земле жили по человечески достойно, без обидчиков
и обиженных: были бы радостью друг для друга, как в нашей
доброжелательной семье, – поверженных врагов своих: пока-
явшихся и уверовавших в Бога – великодушно прощаем…
– Безнаказанно отпустим, а он сочтёт нас за это слабака-
ми и снова сюда явится со своими дружками…
612
– А ты для острастки у него присягу прими: вреж-ка его
же железной балабашкой три раза ему по заднице, по мяг-
кому месту (бог любит троицу)в назидание, чтоб ему и дру-
гим неповадно было здесь больше искать приключенья… А
если заявятся – перестреляем как бешенных собак, или но-
чью, когда будут спать, всех, как баранов, в их же кашаре
повырежем…
Для абрека, человека вне закона: убить одного гяура
или тысячу – без разницы: наказание у бесов за это одно –
«вышка»…
АБРЕК – ВОИН АЛЛАХА
Не достиг я воды, хоть от жажды страдал.
Не достиг я привала, хоть к людям взывал.
И всегда обездолен с сердечною болью –
Не достиг я той цели, о которой мечтал...
Омар Хаям
В стране негодяев – одни негодяи… В этом я не раз убеж-
дался… Даже среди азиат их бывает немало. Они в основном
из тех, кто не верует в Бога и не признаёт национальных тра-
диций. Правоверные мусульмане таких презрительно назы-
вают «арам кысы» или «харби»-безбожник, отщипенц. Вот с
таким нехорошим, коммунистом-безбожником и повздорил
однажды Генка, когда мы с ним на рейсовом междугородном
автобусе добирались к себе в аул на выходные дни. В то вре-
мя мы с ним жили в городе Талды-кургане, он там был на по-
селении «по половинке».Несмотря на то, что он был «невы-
ездной» – иногда самовольно отлучался из казённого барака,
чтобы проведать родных и друзей, хотя и рисковал многим:
узнай в комендатуре, что он нарушает установленный режим,
его сразу б отправили в зону досиживать полностью срок…
Генка садился в автобус на автостанции, а я на останов-
ке при выезде из города. Вхожу в переполненный автобус
613
и вижу: стоит у дверей могучий азиат лет тридцати, весом
кило под сто и выше меня на голову, и ведёт яростную пере-
палку через стену живых тел с моим подопечным …
– Ты герой что ли? Зачем на весь автобус ругаешься –
здесь женщины, дети… – Попытался я его урезонить.
– Он мени сапливый кыргыз обозывал!..
– А ты его сопливым русским обзови – и будите квиты…
Вы же взрослые люди, а не пацаны…
– Какой урусский?.. Он – шешен безродыный!.. Наши
земля живит… Пускай прощений просит мена или – ви-
хадит драца, – стоял он на своём… Такой занудный… – Эй,
джигит, – обратился я к нему миролюбиво: – он смелый за-
калённый боец, мастер спорта по вольной борьбе и такой же
сильный как ты, только ему нельзя драться он абрек, нахо-
дится на поселении под надзором, войди, пожалуйста, в его
положение: подай ему руку и помиритесь – с девчатами в ре-
сторан когда-нибудь вместе сходите, друзьями станете…
– Моя тожа – чимпион област национальный борба –
абрек, неабрек, я торма ева не садила – оскорблений пуст
кров свой смываит!..
– Эй, сен арам экесынгой (ты видать, безбожник бесчув-
ственный) У него среди твоих соплеменников десятки вер-
ных друзей, из которых немало и твоих близких родствен-
ников. Тебе стыдно будет перед ними, когда они узнают, что
ты хотел сделать их верного товарища своим врагом…
Он, потупясь, в раздумье молчал…
– Если тебе сильно хочется сегодня подраться – я к твоим
услугам, – вызвался я. – Останавливай автобус и выходим –
один на один, – вывел я его из раздумья…
– Ти мойя ни оскирбил… Ти, наверний, шайтан!.. Сенин
туры жаман, шайтанын туры секылды (страшен твой лик,
как у дьявола) с усмешкой, уставясь на меня – добавил он
по-тюрски…
– Да, я смертник-шахид, прирожденный воин Аллаха!!!
Не смотри что меньше тебя наполовину – ради справедливо-
сти, я готов и с самим шайтаном сразиться…
614
Он мне ничего не ответил, но как только открылась дверь
автобуса на остановке у посёлка «Чумыр», выходя, унизи-
тельно плюнул на Генку…
– Ах ты, калбит неумытый, сейчас ты у меня собствен-
ной кровью умоешся!!! – Взревел брательник и беркутом вы-
летел следом за ним… Разъярёнными быками ринуись друг
на друга могучие палаваны… Ухватившись за руки у самых
плеч, склонив головы, низко изогнувшись и щироко расста-
вив ноги, упираясь ими тяжело в землю, аж выдавливались
камни под их напором, – равные по силе, они, толкаясь и
кружа на каменистом пяточке, бодались головами как пле-
менные бугаи, сошедшиеся в смертельной схватке…
Наблюдали профессиональный кетч – борьбу без правил,
вместе со мной все пассажиры, кто ехал в автобусе и те, кто
был в это время поблизости к месту драки.
Я стоял рядом с дерусшимися, как судья, чтобы никто
не мешал им выяснять отношения, а так же для подстрахов-
ки братишки, чтобы кто из местных, находившиеся там, не
напал на него сзади…
После нескольких минут боя, видя, что люди поспешно
садятся в автобус, готовый уже к отправки и что бой надо за-
канчивать досрочно – за явным преимуществом, так как всё
лицо азиата уже было залито кровью, кроме того, заметив,
что со стороны посёлка бежит целая орава к нему на подмо-
гу, я громко крикнул: – Гена!!! – быстро в автобус!..
Уходя, он презрительно бросает противнику: – Я – абрек,
призванный воин Аллаха, а ты-шестёрка, холуй шайтана!..
На что тот хватает в руки булыжник… и устремляется за
ним – я прегрождаю ему путь, обхватываю его, прижимая
руки с камнем к туловищу… Он силится высвободить руки,
но тщетно – я сдавил их, как стальными клещами… Обесси-
леный боем, тяжело дыша, он полонённым зверем прорычал
мне в ухо: – Пускай, шайтан!.. и, уверенный в своей безнака-
занности, противно, по-верблюжьи как харкнет в меня своей
чёрной кровью, испачкав всю мою белую шёлковую сорочку.
Крайне обозлясь, воспользовавшись удобной позицией, я от-
615
пустил его и мощнейшим боковым крюком, молненосно на-
нёс удар правой в открытую челюсть великана, вложив в удар
всю свою скопившуюся злость на него, всю свою эгоистиче-
скую энергию, – послал его в глубокий нокаут… «Это тебе на
сдачу, гандон сталинский!» – выпалил я всердцах…
Едва я заскочил в раскрытые двери, как наш автобус
окружила обозлённая толпа, вооружённая кольями, вила-
ми, тяпками, лопатами перекрыв путь и сорвав провода на
движке автобуса… Потом они стали ломиться внутрь авто-
буса, круша двери и окна…
Мы с ним могли бы сбежать от лютующих азиатов, про-
ложив кулаками себе дорогу, но тогда нас власти посчитали б
зачинщиками беспорядков, возникших на основе межнацио-
нальной розни, а за это нам бы корячилось по десять лет тюрь-
мы – незавидная переспектива… Мы решили: никуда не будем
дёргаться – станем защищаться в автобусе, при свидетялях…
Демонстративно заняли свои места, чтоб все пассажиры
видели, что мы не проявляем никакой агрессии к нападаю-
щим: это на тот случай, если при самозащите кого-то из них
покалечим или пришибём насмерть…
Я стоял в середине автобуса по пояс голый, держась ру-
ками за верхние поручни, перекрывая собою весь проход;
через ряд, позади меня с воинственным видом чеченца, си-
дит братишка, внутренне собранный, уже настроенный на
решительный бой, терпеливо ожидая лишь моего сигнала к
действию… Натиск нападающих с задних дверей – здержи-
вают ребята-текелинцы, а натиск с передних дверей -сдер-
живаю я. И там, и тут – громкая перебранка пассажиров с
нападающими, лезущими в автобус через головы…
– Прапускай наша! – кричат мне в лицо двое из них, про-
дравшихся меж пассажиров…
– Один уже так мне кричал!.. До сих пор ещё не очухал-
ся…
– Твой наша ни трогайт, ева надо, – указывают они мне
на Генку и хватают меня за руки, пытаясь оторвать их от
поручней, чтоб пролесть дальше…
616
– Не прикасайтесь ко мне, твари поганые, в торец сейчас,
суки.получите! – громко предупреждаю я их,.. готовый уже
к рукопашной схватке…
– Кто здесь ругается? – властно спросила голова в мили-
цейской фуражке, высунувшаяся у дверей.
– Уберите этих бешенных! Лезут прям через голову – как
тут не заматеришся…
– Чык автобустан! – скомандывал он наподавшим. – И
ты выходи, – позвал он Генку.
– А его то за что? Он не виноват! – пошёл я за ними на
выход…
– В милиции разберёмся… – ответил трафарентно мент,
раздвигая толпу, идя к своей машине.
– Отстань от меня, – прошипел мне на ухо брат: – хочешь
по-групповой пойти?.. Ты меня – не знаешь, у нас – разные
фамилии… – предупредил он.
Фамилии у нас были действительно разные – он прихо-
дился мне двоюродным братом по-матери, но с трёхлетнего
возраста жил в нашей семье и был равным среди равных и
даже более того… Мы все тряслись над ним, лелеяли его –
совсем был кроха и рос без отца и матери. Его мать посадили
в тюрьму на восемь лет только за то, что не донесла на ребят,
которые продали мешок пшеницы за бутылку водки – по-
шла по групповой вместе с ними …
Он рос бедовым крепышом на радость всей нашей семье.
Воспитанием его занимались всей семьёй, каждый старал-
ся передать ему свои лучшие качества… Бабушка, жившая
с нами, женщина была благочестивая и трудолюбивейшая,
как пчёлка, прививала ему трудолёбие и милосердие, ча-
сто журила ослушника и бедокура. На что мать, защищая
его, говорила ей: – Пускай его ребята мои воспитывают –
вон они у меня какие красивые, здоровые, умные – сами
воспитались и он выростит меж ними таким же… Все они
удались характером в деда, а Генка и всем своим обличьем-
вылитый дед Кузьма! – ласково потрепала она своевольни-
ка за чубок…
617
– Был бы дедушка жив вот бы порадовался вместе с нами
глядючи на своих внучат, – всхлыпнула бабушка, утирая
слёзы кончиком старенького платка. – Что удумали два
этих проказника, – стала рассказывать она про нас с Ген-
кой, – кадысь было уж и не помню, сняли зановеску с окош-
ка из тюли, пока я была в огороде, и пошли ловить ею рыбу.
Гляжу тащат на палке ведро полное с рыбой, а поверх лежит
грязная зановеска… А надысь: нет и нет моих внучат, дума-
ла в мечик где играют, так на улице темень уже… прям изве-
лась вся, места себе не нахожу – плачу: нешто, думаю, слу-
чилась беда какая… Молитвы во спасение все перечитала…
И вот слышу – гомонят где-то близко, босыми пятками уже
топочут по дорожке мои пропащие сиротинушки… Сердце у
меня зашлось от радости… Услышала заступница молитвы
мои, спасительница наша богородица…
И что ж вы думаете, мои родимые, – всплеснула радост-
но руками бабушка, – притащили арбузов полдюжины и го-
ворят мне: – Это вам всем, мы на колхозных бахчах налопа-
лись до отвала…
– А что ж ты сокрушаешся?.. Кормильцы выросли!.. Не
плакать, а радоваться надо!.. – Снисходительно улыбается
мать..
– Как же не сокрушаться… Сиротинке шесть годков
всего-то, а там сторож с ружём, жуть сколько гадов ползу-
чих… к воровству пристрастятся – какой грех!..
– Колхозное брать – не грех, не у людей же воруют… Кол-
хозы всех до нитки обобрали – не обеднеют… Мой младшинь-
кий всё знает наперёд, обо всём ведает, как сделать лучше,
чтоб не попасть впросак – он умный, как пророк… Старших
из под палки гоню в школу, а этот все ночи напролёт книж-
ками зачитывается… кирасиру ненастачишся для лампы.
От ученья, небось, и головушка у него часто болит, аж чуть
не раскалывается… И гады, напужанны им, его властью, хо-
ронятся в норы, где он идёт… Святой Георгий, видать, по-
кровительствует ему во всём… Он стержень жизни всем, кто
будет его слушаться – тот с ним не пропадёт…
618
– Не пропадать же парню из-за того негодяя, подпишите,
добрые люди, общее заявление от нас в милицию, – обратил-
ся я к пассажирам сразу после того, как увезли братишку.
Люди сочувственно, с пониманием подписали заявление с
указанием в нём своей фамилии и место проживания…
Имея на руках, подписанное свидетелями происшествия,
общее заявление, я пришёл к старшему брату Николаю и
поведал о случившемся… На утро Николай, взяв заявление,
пошёл в милицию вызволять Генку из беды один, без меня…
– Ты жди меня здесь, тебе нельзя там светиться, к тому ж
ты вспыльчив, как чёрт, ещё дров наломаешь…
С нестерпимой тоской ждал я вестей о Генке, целую пач-
ку сигарет выкурил, пока возвращения Николая дождал-
ся…
– Хорошо, что я не взял тебя с собой – тебя там сразу б
повязали…
– За вчерашнее?.. Что с Генкой?..
– Тебя запомнил летенант, который забирал братишку…
Их обоих утром вытурили…
– У них нету никаких претензий друг другу, – сказал мне
следователь, кстати, брат вашего «крестника», – Молодые,
горячие, здоровые, как бугай, будались мал-мал… Братиш-
ку мою дргой ударил, сперва держал его, разнимал, а по-
том – бил…
– Как же такой здоровый и поддался?..
– Не придовал ему значений: думал – слабак… тот: ма-
ленкий, худой… А он – мастер бокса с железным поставлен-
ным ударом… Братишка до сих пора в себе никак прити не
может: голова кружитца, тошныт…
Поймаим этот мастер-боксёр – убием!..
– А то что он на меня кровью своей харкнул сначала –
смолчал… Вот и я теперь, по его миости, был свободный ша-
хид, воин Аллаха – стал абрек!?– с горькой усмешкой ска-
зал я брату.
– С самого рожденья, мы все абреки для советской вла-
сти… Все люди давно должны понять, что диктатура не
619
может сушествовать без насилия, без удержания всех под
страхом, чтоб каждый чувствовал петлю системы у себя на
шее… Даже генсек в петле политбюрошников ходит, а те
в петле генсека. И каждый из них знает, что она в любую
минуту может затянуться, спокойно живут с этим… Что ж
говорить о простых смертных: поняв.что плетью обуха не
перешибёшь – приспособились жить и с петлёй… Только вы
с Генкой непреклонные вольнодумцы неприкаянно живёте:
один кулаками справедливость защищает – из тюрьмы не
вылазит, другой – спит и видат как бы систему разрушить…
Сколько было смельчаков до вас, таких как вы – их уже нет
в живых, а система живёт…
– Я в нынешней жалкой породе людей горько разочаро-
ван, – утешает меня лишь то, что разум им не дарован… Я
понимаю твои опасения и переживания, брат, за нас. Вы с
Василием с детства тряслись за меня: оберегая и спасая от
множества несчастий и бед, даже не догадываясь о высоком
моём предназначении в жизни… А сколько страданий выпа-
ло на долю матери из-за меня… В благодарность вам за всё, я
должен был бы всех вас озолотить… Я мог бы легко это сде-
лать при своих необычайных способностях, если б изменил
своим идеалам, отрёкся от клятв данных Богу – облагоро-
дить эту страну или её уничтожить…
Только я знаю: никакие горы добра не заменят вам моего
духовного разочарования – мы всегда жили радостью жизни
каждого члена семьи…
Я никогда не смирюсь с долей ягнёнка для утоления го-
лода ненасытной Системы, которой хочется есть…
Я предпочёл другую долю!.. Я – призванный воин Ал-
лаха, прирождённый щахид, как охотник гор, иду по следу
кровожадной волчицы-системы, чтобы её поймать в капкан
и уничтожить!.. Я буду преследовать её до тех пор, пока не
сброшу в пропасть – пусть даже, если это будет моя послед-
няя схватка в жизни…
В сраженье окончить жизнь – желанная цель моя,
Исполнить желанье души – не в этом ли смысл бытия!!?
620
НОЧЬ ПРЕДОПРЕДЕЛЕНЬЯ
Если сутью наук всех людей овладеть,
То судьбы избежать всё равно не суметь!
Тот приказ на челе, что начертан от века –
Невозможно подчистить иль просто стереть.
Омар Хаям
Предопределение судьбы – причина всех причин. Вся
наша жизнь – всего лишь отображение предназначенного
Свыше…
Знать о себе, о других и назреваемых событиях: заранее,
наперёд – удел немногих… Хорошо это или плохо?.. Добром
или злом оборачиваются эти знания для того человека, кто
обладает такими способностями?..
Хорошо, когда удаётся смягчить неотвратное как в тех
случаях, что мною были описаны ранее, в предыдущих гла-
вах книги... Смягчить неотвратное как-то еще можно, пре-
дотвратить – нельзя, даже с личным участием прозревшего
в предвиденном: действии или событии… Каменеет душа от
боли, если видения связаны с грозящими несчастьями и бе-
дами близких и родных тебе людей; когда не воспринима-
ются даже ими серьёзно твои благожелательные предосте-
режения, что ж говорить о других…
Омрачённый жутким и страшным виденьем, я тот час же
отправился к своему старшему брату Николаю. чтобы снять
груз тревоги с души. Я поведал ему о грозяшей беде – средне-
му брату Василию, который жил далеко от нас в другом горо-
де. Николай не был набожным и суеверным но твёрдо верил
в предопределение Судьбы. Он внимательно, со свойственной
ему выдержкой и рассудительностью восточного мудреца,
выслушал меня, не перебивая и не отвергая мои опасения – в
задумчивости тихо произнёс: – Может обойдётся?..
Нет, брат, не обойдётся… Если б он здесь жил и часто
общался со мной, как вы с Генкой, то я смог бы защитным
экраном своей одухотворённой биоэнергии укрыть его и
621
смягчить удар судьбы. Рассеять полностью мрак неотврат-
ного, сгущающейся над ним – никто не в силах… Он вели-
кий грешник, отвергший Любовь, ниспосланную ему Богом
в подарок за те многие страданья, что он перенёс как все
мы в детстве и ранней юности. Я до сих пор никак понять
не могу как же такой стойкий, сильный, смелый человек,
каким я его знал, не мог выдержать сатанинскую усмешку,
житейского испытания на верность Любви; не хватило воли
сдержать свои озлобленные эмоции не сумевший простить
преданейшую свою любимую за пустяшную пустяшность.
Если б он хоть не любил её – и то это было б жестоко и бессер-
дечно с его стороны. А тут такая любовь у него к ней была –
ну прям, до гробовой доски неразлучимые… Он мне сам при-
знавался не раз по секрету, что дня прожить не сможет без
неё. Я был так рад за него что он обрёл счастье в жизни. Они
были такой идеальной парой, влюбившиеся друг в друга с
первого взгляда, одним словом – не разлей вода …
Он турманом кружил, ворковал вокруг неё и днём и но-
чью – она влюблённой горлицей доверчивой была…
Не обустроившись как слелует на новом месте, живя в
общем бараке среди целинных уголовников и воров, – он
срочно вызывает её к себе в этот «котёл» беспредела…
И что ты думаешь, брат!.. Она, как на крыльях – прили-
тает к нему в этот кромешный ад… На их беду, на второй ли,
на третий ли день её приезда, в общаге кто-то ворует наруч-
ные часы и хозяин часов обвиняет её, невинную голубушку.
в их краже… Он вступился за неё и тогда вся общага злобной
стаей набросилась на него, не столько из-за дешовенькой
пропажи, сколька из-за животнической зависти к его чело-
веческому счастью…
Озлобленная толпа растерзала б его на части, если б не
один мой хороший товарищ, находившийся в это время там
и бросившийся его защищать… Разнимая, прекрыв собой
несчастную жертву от разъяренной своры, он изнурённо
кричал им в лицо: – Опомнитесь!.. Если вы убъёте ни за что
человека, за какие-то ржавые часы, которых он не брал –
622
вам всем несдобравать!.. Менты всех повяжут… Групповую
вышку получите… А братишка его узнает, он известный
урка во всём целинном крае – раньше милиции примчиться
со своей братвой и в отместку за брата, всем без разбора баш-
ки, как баранам, поотрезает!!!
Страх ли за убийство невинного человека, авторитет ли
моего дружка заставил их опомниться – я не знаю… Только
после его заступнечества – брата оставили в покое… Креп-
ко ему тогда досталось, что не говори, хотя переломов и не
было…
Весь избитый, в ссадинах, он в сердцах накинулся на
свою полружку, вымещая на ней всё свое внутреннее него-
дование, считая её виновницей своего избиения…
– Ты больше мне никто, – заявил он холодно и отрешён-
но, – Вот тебе деньги на дорогу, это все, гто у меня есть, бери
и езжай, куда хочешь… Она плакала, умоляла его, но он был
непреклонен, будто бес вселился в этого безбожника: сердце
окаменело, мозги окостенели, глаза остекленели… Собрал
её вещи в чемодан и силой отвёз её в город на вокзал…
О, как она его любила!!! Видя воочию, чувствуя сердцем
его безразличие к себе, бедная пташечка, не мыслила жизни
без него, не выдержала размолвки с ним: купила уксусу и –
выпила его, когда он на вокзале её покинул…
Врачам удалось её спасти… Весь город пришёл в него-
дование от этого поступка подлеца… Да и сам я, как узнал
об этой ужасной трагедии влюблённых сердец, пришёл в
неистовство – в душе моей, будто что-то оборвалось.., душа
моя навсегда от него отвернулась, отвернулся от него и сам
Бог. Женился на какой-то затасканной бродяжке – уродине,
прирождённой воровке: живя с ним на квартире у нашей се-
стры Дуси, украла у неё кошелёк с деньгами!.. И ничего, не
бросил эту шлюху – детей ему нарожала…
Червяком живёт, а мне его жаль – кровный брат всё же…
– Да, жаль – такую верную любовь сгубить!.. Ну не ду-
рак ли он?.. – скорбяще, понурив голову, сетовал Николай
на среднего…
623
– Дурак и подлец, потому что – безбожником стал…
– Я же тоже поклонов Богу в церкви не бью… Да и церкви
у нас даже в области нет…
– Бог в сердце у тебя, брат, поэтому люди к тебе все и
тянуться: любят и уважают. Если б все люди имели Бога в
сердце, как ты – у нас бы давным давно рай наступил зем-
ной… А церкви, мечети, костелы, падоги – они для праздни-
ка души: великолепьем архитектуры, убранством красоты
своей, пусть нас воодушевляют, восхищают…
– Восторгаюсь, братишка, твоими познаньями, как это
тебе удаётся знать всё наперёд…
– Всё от Бога, я сам ничего не аридумываю, но многое
узнаю, проникнувшись любовью истинной к Нему…
– Я верю тебе, как самому себе, Это тебе по природе от
деда и матери передалось. Они пророки безграмматные, а ты
всю жизнь учишся и в Бога веруешь по-своему, живёшь по
божьему вдохновению, поэтому много умеешь, много зна-
ешь; что другие даже в мыслях себе представить не могут –
для тебя обычное дело…
Я сегодня же закажу переговоры с ним по телефону и
посоветую перебираться поближе к нам, хотя переехать он
вряд ли сможет, даже если захочет: семья, дети, работа…
– Тогда срочно пусть сменит место работы: на заводе ему
нельзя остоваться, если хочет жить…
– Говорить ему о твоём видении не стану, как такое ска-
жешь, но твёрдо потребую, чтобы с завода он ушёл… Я стар-
ший, он и так, без всяких объяснений должен меня послу-
шать…
– Послушайся он меня тогда, вымоли он у неё прощенья,
не висел бы теперь над ним домаклов мечь и мы были б из-
бавлены от нынешних переживаний за него. Да и я не от-
важился, по молодости лет, взять его за шкирку и вместе с
ним идти к ней вымалиивать прощенье – он же старше меня,
к тому ж я сам ещё глупым был, по глупости своей сколько
дров наломал, до сих пор душою маюсь, что мало пройдено
дорог и так много сделано ошибок…
624
– Мы же безотцовщина, нас улица воспитывала… Много-
му ли она научит?.. Тебе нечего огорчаться ты достиг высо-
чайших вершин познанья и в жиззн, если б только захотел-
дошёл до министра и стал бы живым богом людей..
– Зато я радости не знаю, развеял я её безвременно по све-
ту… …Всюду встречи безотрадные: ищешь истинных людей,
а встречаешь трупы хладные иль бессмысленных детей..
– Конечно, с отцом бы мы не плутали по зигзагам пыль-
ных дорог, а шли бы, по намеченной им тропинке, прямо
к цели и, достигнув её, сохранили б жар души и радость в
жизни…
Прошло несколько лет и вдруг я получаю телеграмму:
«Василий – в безнадёжном состоянии»… Я на самолёт – и к
нему… Прилитаю – и мне сообщают: – Скончался, не при-
ходя в сознание…
– Едем к нему, я может ещё успею ему помочь!..
– Нет, брат! Твои кутадгу билик (знания, приносящие
счастье) ему уже не помогут – жаны шыкты (душа из него
вышла) Я только от него, – сокрушаясь сердцем, ответил
мне Николай, раньше меня прилитевший сюда…
– Где и как он погиб?..
– На заводе, отлетела болванка на испытательном стенде
и угодила ему в затылок…
– Как на заводе?.. Разве он не ушёл с завода??? Ты ж го-
ворил мне, что он уволился …
– Увольнялся, да недавно вернулся – здесь больше пла-
тят…
– Его стерве всегда денег не хватало… Доконала, сгуби-
ла тварь поганая… Сколько раз говорил ему: – Бросай эту
шельму, я тебе стоющую найду: ты её не любишь, она тебя
не любит, – не послушался… – Детей жално, сам без отца
рос, – отвечал он.
Жизнью за эту мразь безлюбую и постылую поплатил-
ся…
– Из праха плоть пришла и возвратиться в прах… Голым
пришёл голым ушёл… Уготовленной судьбы – не избежать…
625
Ведь знал же заранее, что ему нельзя появляться на этом
заводе. и на тебе – снова вернулся на свою беду… Пред тем
ударом, что судьба готовит, бессмысленно преграды воздви-
гать…
– Бог определяет судьбу человека по его отношению к
Нему и ко всем Его благодеяниям…
При жизни ль, после смерти, – всё равно, зло человеку
будет отмщено… Независимо от того, с умыслом он это делал
или нечайно; переживал ли он за свой поступок или же нет;
могущественный или слабый, юный или старый; опалён ли
был войной обожжён ли был зоной; родился ли он под счаст-
ливой звездой или же под Чёрной Звездою…
И пусть прозреют тьмы людей далёких,
Читая мной написанные строки...
ТРАКТАТ О ПРОСВЕЩЕНИИ
Без языка и колокол нем
(пословица)
Предназначение любого языка передать мысль и чув-
ство посредством слова: ясно, точно, благозвучно, без вся-
ких ссылок на языковой произвол какой либо известной
личности.
В мире языкознания, языкотворчества нет, и не может
быть непререкаемых авторитетов кроме господствующего
авторитета самого Языка. Однако люди в России не преис-
полнены уважения и любви к родной речи.
Более половины преподавательского состава в школах
и ВУЗах не владеют самой элементарной стилистикой рус-
ского языка. Не владеют этим в достаточной мере, и даже
языковеды-лингвисты, разрабатывающие, составляющие и
рецензирующие учебные пособия по данному предмету. Ка-
ков уровень квалификации наших «спецов», обучавшихся
626
по таким учебникам и у таких учителей, а ныне занятых во
всех сферах жизнедеятельности, – всем хорошо известен:
«каков перстный – таковы и перстные»…
Чтобы разорвать этот порочный круг в системе образо-
вания необходимо ежегодно проводить в стране всеобщую
аттестацию по стилистике русского языка. Тогда каждый
специалист будет вынужден стремиться к повышению не
только своих профессиональных качеств, но и совершен-
ствованию своей устной и письменной речи, так как без со-
ответствующей группы допуска по русскому языку, он не
сможет найти себе престижную работу, несмотря на то, что
имеет липовый диплом в кармане, вместо существенных
знаний в голове…
Для тестирования знаний по практической стилистике
русского языка вполне достаточно нескольких предложе-
ний с ошибочно-смысловой связью слов, подлежащих выяв-
лению и устранению стилистических изъянов и недочетов, –
примеров подобных нижеприведенным:
1. Пособия по литературе для слушателей подготови-
тельных отделений высших учебных заведений (Богомоло-
ва, Жаров, Кедрова).
2. Пособие для занятий по Русскому языку в старших
классах средней школы. (Греков, Крючков, Чешко).
3. Диагноз заболевания устанавливается непосредствен-
но или по фотографии (из объявления медицинского центра).
4. Маресьев узнал о летчике с одной ногой, водивший
самолет (Б. Полевой).
5. Спой мне песню, как синица, тихо за морем жила
(А. С. Пушкин).
6. Покатились глаза собачьи золотыми звездами в снег
(С. Есенин)
7. Если наклониться во ржи, чувствуешь себя в России:
небо синее, и колосья спутанные, и пробитая среди них тро-
па (А. Блок).
8. Это доказано на опыте тысяч колхозов, имеющих
сады, которые получают крупные доходы (из газеты).
627
9. Слышится шум потока, образованного снегом, кото-
рый протекает по ущелью (из учебника).
10. А немного позднее губы Никулы жадно втягивали це-
лительную влагу чая, обжигающую глотку (из учебника).
11. Французские два конные, вероятно адъютанты, про-
скакали по горе (Л. Толстой).
12. Здесь стояла кровать Елены Николаевны и диван, на
котором обычно постелили Олегу (А. Фадеев).
13. Знаете, утро, когда мороз на траве и перед восходом
солнца туман… (М. Пришвин).
14. Со скалы сползают робкие к морю три ползучие, кра-
дучись, березки, три беленькие (Л. Леонов).
15. Департамент образования Администрации Влади-
мирской области.
16. Чем не блестит эта улица – красавица нашей столи-
цы! Я знаю, что ни один из бледных и чиновных ее жителей
не променяет на все блага Невского проспекта (Н. Гоголь)
17. Управление образования города Владимира
Тем же испытуемым, кто не сможет справиться с
предложенным заданием – настоятельно рекомендовать
пройти краткий курс обучения по усовершенствованной
программе в учебном центре практической стилистики
русского языка.
Программа и учебный план обучения прилагаются.
ПРОГРАММНОЕ РУКОВОДСТВО
по овладению практической стилистикой русского языка
1. Вводная часть
а) По качеству использования национального языка в
какой-либо стране можно почти безошибочно, с большой до-
лей вероятности определить, в каком направлении движет-
ся то или иное общество – в сторону прогресса или регресса,
или же находится в глубоком застое.
628
В той стране, где высокая языковая культура там боже-
ственный свет всеобщего благоденствия, а где низкая – там
мрак безбожества и всеобщее опущение.
Живой язык – основа основ всей национальной культу-
ры, всего развития нации…
б) Письменная фиксация продукта мысли – есть твор-
ческий процесс ума и души, это скрупулезный, кропот-
ливый труд для всех увлеченных поиском радости: всех
осмысленно пишущих; золото добывают промывкой пе-
ска. Из-под пера тех, кто так не считает, кто «шпарит»
напропалую, выражая свои мысли абы как, и появляются
на божий свет недоразвитые тексты – уродцы с покале-
ченными бессвязными фразами: у неряшливых людей –
неряшливая речь…
в) Назначение практической стилистики как науки –
облегчить усвояемость языка, придать осмысленность и
стройность речи, чтобы каждый, желающий повысить свой
уровень словесного общения, мог практически быстро нау-
читься выражать мысли красочно, точно и ясно, с предель-
ной экономией языковых средств.
г) Общая стилистика – науки о функциональных стилях,
синонимах, благозвучии, об экспрессивности высказыва-
ний, о приемах распознавания (предупреждения) устране-
ния речевых ошибок в текстах…
д) Человек, овладевший в совершенстве грамматикой
и стилистикой русского языка – великого русского языка,
впитавшего в себя почти что все языки мира, – способен
наиярчайшим образом выразить самую потаенную мысль,
самой абстрактной идеи; всю, сущность природы: все из-
вестное и неизвестное, все конечное и бесконечное; весь все-
ленский миропорядок: и Духа Святого святость и Абсолюта
всевластность…
Мысль изреченная – есть ложь, если мысль изречена
безграмотно или стилистически небрежно, если игнориру-
ется закономерность читательского восприятия…
2. Закономерности читательского восприятия
629
а) I – закономерность (порядок слов в русском языке
предопределен предпочтительностью сочетаемости слов в
предложении, а также их актуализации, условий диктуе-
мых контекстом…)
б) II – закономерность (каждое слово, которое может
быть связано в предложении с одним или другим словом –
объединяется при первоначальном восприятии с ближай-
шим их этих двух слов, даже если пишущий связывал его с
другим, более отдаленным);
в) III – закономерность (омоформа именительный-
винительный, стоящая вначале предложения, типа «Мать
любит дочь» – первоначально воспринимается читателями
в значении именительного падежа, даже если автор вклады-
вал в нее значение винительного падежа);
д) IV – закономерность (если в предложении есть два
одинаково звучащих (графически тождественных) слова, то
второе из них первоначально воспринимается читающим в
том же значении, что и первое);
е) V – закономерность (слово, стоящее перед точкой или
перед запятой, на месте которой могла бы стоять точка, пер-
воначально воспринимается как логически ударное);
3. Смещенное логическое ударение в предложении и
способы устранения причин, «корежащих» фразу.
а) I – способ (позиционный) передачи логического уда-
рения – достигается переносом логически ударного слова в
конечную позицию предложения;
б) II – лексический способ передачи логического ударе-
ния – достигается за счет: выделяющих частиц, уточняю-
щих синонимов, усилителей наречного типа, повтора слов,
противопоставлений;
в) III – графический способ передачи логического ударе-
ния достигается за счет: выделяющих шрифтов, знака акут,
восклицательного знака в скобках, выделяющего тире.
4. Ошибочно-смысловая связь слов в предложении.
Предложения с ошибочно-смысловой связью слов часто
приводят к искажению передаваемого смысла и даже вызы-
вают комический эффект:
630
а) грамматическая классификация;
Всю совокупность таких предложений можно разделить
по группам, отличающимся друг от друга грамматическими
особенностями.
б) позиционная классификация;
Любые предложения с ошибочно-смысловой связью
слов содержат три структурных элемента: элемент, который
грамматически может быть связан с каждым из двух других
элементов, и те два элемента, с которыми этот двуплановый
компонент грамматически может быть связан.
5. Ошибочно-смысловое разъединение слов.
Ошибочно-смысловое разъединение слов в предложе-
нии – возникает в тех случаях, когда два связанных между
собой в мысли автора элемента оказываются в предложении
слишком далеко отстоящими друг от друга, и читающий
(при первоначальном восприятии) на усматривает между
ними смысловой связи.
6. Недостающее слово в предложении.
7. Лишнее слово в предложении.
8. Неоднозначность предложений.
9. Прозаическая строфа, сложное синтаксическое целое,
с.с.ц. (монологическое единство).
а) виды межфразовой связи (контактная, параллельная,
дистантная);
б) средства межфразовой связи (лексический повтор, па-
раллелизм);
в) функциональные типы с.с.ц. (описательные, пове-
ствовательные, с.с.ц. типа рассуждения).
10. Ритмико-интонационное членение речи.
а) фоника – наука об организации звуковой речи: ударе-
ние, речевые такты, инверсия, музыкальность (стилистиче-
ски окрашенные варианты словорасположения);
б) ритмическая проза – строится на синтаксической
основе синтагматических групп, не связанных с рифмой, ни
определенной метрикой;
631
в) выразительные фигуры речи (параллелизм, инверсия,
хиазм, антитеза, риторический вопрос, восклицательные
предложения);
г) образность речи (тропы): метафора, олицетворение, ал-
легория, эпитет, сравнение, гипербола, парафраза, литота.
11. Диалогические  единства:  объединение  реплик-
предложений в одно структурно-смысловое целое.
а) вопросо-ответная форма связи;
б) отношение: несогласия-согласия;
в) отношение: аналогичного-неаналогичного.
12. Абзац и основные правила его выделения.
Существует три основных причины, заставляющие пи-
шущего выделять отдельные предложения.
а) I – причина: новизна информации, начало прозаиче-
ской строфы, с.с.ц.
II – причина – это важность высказывания в масштабах
всего текста;
III – логическая несовместимость.
13. Композиция текста
Обязательное соблюдение пропорциональной соразмер-
ности между зачином, средней частью и концовкой. Чтобы
композиция текста уподоблялась изящной фигуре, идеаль-
ной конституции эстетически красивой и физически здоро-
вой женщины – ароматной, цветущей…
14. Конструирование предложений и сложных синтак-
сических целых…
а) метод огневой скорости, основанный на интуиции (по-
иск «зацепки для царствующей мысли»);
б) метод логических рассуждений (смысловая целесоо-
бразность).
15. Реконструкция предложений и с.с.ц.
16. Саморедактирование.
Собственный текст надо читать двойным зрением: с по-
зиции своего замысла и с позиции читающего чужой текст с
учетом динамики первоначального восприятия смысла тек-
ста, предворительно разбив его на удобочитаемые речевые
632
такты, например: «Пировал Тимурбек – в прекрасной до-
лине Кенгеула – покрытой облоком роз и жасмина…»
Редактирование собственных текстов целесообразно про-
водить по истечении определенного времени после их написа-
ния. Тогда намного легче выявляются допущенные ошибки.
Правильный текст – равновесен по смыслу, не допускающий
рассогласования между переданной и воспринятой мыслью.
17. Литературное редактирование.
Редактирование чужих текстов – это выявление случаев
рассогласования между переданной и воспринятой мыслью…
18. Заключение
«В ночи раздумий зажигал я лен и светоч речи мною был
зажжен» –
Искусство красноречия – неотъемлемая часть высокой
поэзии, элитарной прозы; неразрывно связано с музыкой
классической, народной и, конечно же, с народной песней:
раздольной, чувственной, задушевной…
Успешное овладение стилистикой русского языка, равно
как и всякой иной наукой, обеспечивается (помимо изуче-
ния учебного материала) предопределенной свыше, метафи-
зической константой: стойким желанием у человека осво-
ить предмет; самозабвенной любви к изучаемому предмету
и твердой веры в покорении им всех труднодостижимых
вершин этого предмета…
«По вере вашей да будет вам», – сказано в Библии. «Все
даровано обладателю «высокой цели», – сказано в Коране.
«Если человек захочет освоить какие-либо знания – Бог дает
ему разум, необходимый для этого», – говорится и в инду-
истских Ведах.
Истинность назидательных сентенций из священных
писаний подтверждалась не раз жизненным опытом многих
выдающихся личностей из разных поколений людей на про-
тяжении тысячелетий…
Приняв универсальную формулу постижения Бытия,
целеустремленный человек может на порядок возвыситься
нравственным разумом и стать всесведущим, как сам Бог...
633
Ведь человек – наместник Бога на земле и должен хотя
бы мысленно парить в небесах легкокрылой вольной пти-
цею; и мысленно зрить с небес на землю глазами Бога, а
не выглядывать ничтожным сусликом из своей земляной
норы.
Много ли из норы увидишь?.. Узнаешь?.. Услышишь?..
Ни власть, ни богатство, ни радость утех не должны вла-
дычествовать над Человеком: повелевать ему, сковывать
разум его и волю. Человеку не свойственно пресмыкаться
не перед кем, ни перед чем, – он должен поклоняться лишь
Богу единому, создателю и творцу величественного велико-
лепия Вселенной, – создателю жизни на земле; творцу пыт-
ливого ума, чувственной воли, человеческой речи, – созда-
телю чудеснейшего русского языка…
«Поклоняйтесь Господу одному и утром, и вечером,
вспоминайте Его светлым днем и восхваляйте Его долгой
ночью»…
Поминанием Бога умиротворяются ожесточившиеся
сердца, просветляется затемненный разум…
Проявил он усердие Духа Святого и Воли своей для того,
чтобы вязью волшебного слова слагалась дивная песнь для
услады слуха людей, – чтоб от услады той песни аж дух за-
хватывало и сердце рвалось из груди, а разум, восхищенный
светозарной мелодией песни, взметался ввысь с одним лишь
помыслом, великим помыслом – извлечь несметное позна-
ние, запечатленное в Книге Вселенной…
Книга Вселенной неиссякаемый кладезь абсолютных ис-
тин. Немудрое божее – во сто крат премудрее человеческой
мудрости, мудрости бытовой, приземленной.
«Жаждущие знаний, дерзайте!.. Идите «верою и виде-
ньем» – и вам откроются все пути-дороги, ведущие к боже-
ственной истине…
Не серебром владея и не златом,
Владея словом будешь ты богатым»...
Программу разработал и составил – Евгений Терновцев.
634
АЛХИМИЯ СЛОВА
(приложение к программе)
Прежде чем перейти к практическим занятиям по вы-
явлению ошибочно-смысловой связи слов в предложении с
последующей наработкой навыков по их исправлению сле-
дует отметить, что всякий письменный текст обладает силь-
нейшим гипнотическим свойством, способностью рассеивать
внимание читающего, концентрируя его на внешней структу-
ре текста, тем самым затеняя его внутреннюю основу – смысл
высказывания. Чтобы преодолеть эту метафизическую за-
висимость необходимо воспитать в себе острое чутьё языка,
выработать эстетический вкус речи через систематическое
обстоятельное чтение хороших книг, высокохудожественной
прозы, где совсем нет или почти нет стилистических ошибок.
У Пушкина – это повести: «Капитанская дочь», «Ду-
бровский», «Барышня-крестьянка»; рассказы Белкина;
Трагедия «Борис Годунов».
У Лермонтова – «Герой нашего времени»; драма – «Ма-
скарад»; поэма – «Демон».
У Гоголя – поэма «Мертвые души»; повести – «Ночь пе-
ред рождеством», «Невский проспект».
У Тургенева – три повести: «Первая любовь», «Ася»,
«Вешние воды».
У Бунина – стихи и сборник рассказов «Темные аллеи».
У Горького – рассказы: «Старуха Изергиль», «Макар
Чудра», «Портрет Тамерлана»; пьеса «На дне» и «Песня о
буревестнике».
Плодотворно развивает навык по распознаванию смыс-
ловой неточности в тексте и увлечение боговдохновенной
поэзией, философией, музыкой, – той золотой поэзией, одно
полустишье которой лучше тысячи бездушных, техниче-
ски сочиненных стихов, – той философией, кладезя проро-
ческих идей, что полностью очищена от пустословия, – той
вдохновенной музыкой, что извлечена из струн израненно-
го сердца и что своими душещипательными звуками умиро-
635
творяет, облагораживает грубость жизни. Все то, что приви-
вает Любовь к искусству, что многократно сокращает путь
развития – стать Человеком.
Наивысшей поэтической квитэсекцией наполнены сти-
хи Омара Хаяма, Саади, Джами; Гете, Байрона, Пушкина,
Лермонтова, Фета, Есенина; богатейшая кладезь жизнен-
ной мудрости отражена в философии Платона, Аристотеля,
Конфуция, Канта, Гегеля, Шопенгауэра; Жан – Жак Руссо,
Сартра, Фрейда; Бакунина, Соловьева, Бердяева; сколько
чувства сильного, абсолютной гармонии в музыке Брамса,
Паганини, Огинского, Чайковского, Глинки, – в народной
музыке: в плясках, танцах, песнях, романсах…
Как системные занятия музыкой развивают музыкаль-
ный слух, точно так и системное чтение идеальных произве-
дений: художественной прозы, поэзии, философии благодатно
способствуют развитию чуткого восприятия динамики, ритма,
строя, – способности с первого прочтения уловить смысловое
несоответствие в тексте с ошибочно-смысловой связью слов.
Никакие потусторонние чары не помеха для того, кто
приобщился к речевой культуре великих: постиг гармонию
слога, перенял смысловую точность выражения в их творче-
стве, – тот даже при беглом чтении уже по привычке непре-
менно заметит нелепый контраст бессмысленных словосо-
четаний, окажись они в тексте.
Мысль на письме должна выражаться кратко, точно,
ясно, чтобы читающий с первого раза мог легко уловить суть
изложенного.
Письменная речь в идеале должна быть ясной по смыслу,
эмоционально-красочной, словарно-богатой, интонационно-
мелодичной.
Смещение логического ударения, речевая недостаточ-
ность, громозкость речи, словесные штампы, тавтология,
неупорядочность слов в предложении и предложений в стро-
фе; а так же ошибочно-смысловая связь слов в предложе-
нии, – являються грубейшими стилистическими ошибками,
которые могут до комизма исказить выражение мысли.
636
Первоначальное восприятие текста, по которому един-
ственно определяется его стилистическая правильность или
неправильность – является отправной точкой для перехода
от установления стилистической ошибки к её исправлению.
Закономерности первоначального восприятия текста дей-
ствуют слепо, они не подвластны воле читающих.Читающие
не могут заставить себя правильно воспринять с первого раза
смысл неоднозначных предложений даже с незначительны-
ми отклонениьми от нормы.Переосмысление происходит
лишь при повторном восприятии читаемого и то не всегда –
это напрямую зависит от степени грубости смысловой ошиб-
ки, находящейся в тексте.
Ошибочно-смысловая связь слов в предложении – одна
из самых распространенных стилистических ошибок часто
встречающихся в сочинениях не только учащихся и студен-
тов, но и в статьях журналистов, в произведениях писате-
лей и даже в трудах языковедов-лингвистов, разрабатыва-
ющих и создающих учебные пособия по русскому языку и
литературе… Чтобы не быть голословным, в подтверждение
сказанного приведем несколько показательных примеров,
построенных с искаженным смыслом:
Пособие по литературе для слушателей подготовитель-
ных отделений высших учебных заведений. (Боголюбов,
Жарова, Кедров)
Здесь нарушено управление слов, вследствие чего и поя-
вилась абсурдность высказывания: будто подготовительные
отделения готовят высшие учебные заведения, а не наобо-
рот. Правильно: при высших учебных заведениях.
2) Причина ошибок при устных ответах и сочинениях
по литературе слушателей подготовительных отделений и
пути их устранения. (Там же)
Неуместный комизм возник из-за того, что не указано
кого или что надо устранять: слушателей или ошибки?
Правильно: и пути устранения этих ошибок.
3) Пособие для занятий по русскому языку в старших
классах средней школы. (Греков, Крючков, Чешко)
637
Из-за немотивированного нарушения порядка слов – ра-
зорвано словосочетание: занятий в старших классах. Пра-
вильно: пособие по русскому языку для занятий в старших
классах средней школы.
4) Министерство образования Российской Федерации.
Смысловая нелепость здесь очевидна: кто же это уполно-
мочил министерство образовывать Российскую Федерацию?
Вниз головой – не ходят!
Правильно: Российская Федерация. Министерство об-
разования.
5) Управление образования города N.
Здесь та же самая лихая безалаберность, что и в преды-
дущем примере.
Правильно: N-ское городское управления образования.
6) Департамент здравохранения администрации N-ской
области.
И тут, как и в предыдущем примере, гуляет бессмыслен-
ная белиберда.
Правильно: Администрация N-ской области – Департа-
мент образования.
Тысячи людей обучались по этим учебникам, тысячи лю-
дей ежедневно проходят мимо этих вывесок и никто из них
не замечает содержащуюся в них запредельную глупость, не
потому что все они апатичны к родному языку, а потому что
не владеют его смысловой стилистикой, не вникают в суть
прочитанного. Поскольку обучение русскому языку у нас
построено не на любви к предмету, а на диктате предмета,
на зубрешке многочисленных правил, которые очень труд-
но запомнить, а еще труднее их применить на практике, к
тому же они не всегда точны, часто бывает так, что грамма-
тически правильно составленные предложения – стилисти-
чески не верны…
Все те, дипломированные «грамотеи-всезнайки», кто
оправдывает стилистическую неправильность ссылками на
здравый смысл, рассуждают так, как будто окончательный,
правильный смысл, на который они опираются, дан чита-
638
ющему сразу. Они игнорируют динамику восприятия тек-
ста. На самом деле читающий сначала ощущает смысловое
несоответствие, а затем, учитывая общий смысл предложе-
ния, – преодолевают затруднение. Для наглядности, чтобы
выяснить так ли это лроисходит на самом деле, возмем один
из выше приведенных примеров: министерство образования
Российской федерации.
Из того факта, что министерство не может образовывать
Российскую федерацию еще не следует делать вывод, что
такая мысль не возникает при первоначальном восприятии
текста, по которому единственно и устанавливается стили-
стическая правильность или ошибочность неоднозначного
предложения. При чтении словосочетания: образования
Российской федерации – читающий не может заставить
себя воспринять передоваемый смысл по другому, так как
закономерности первоначального восприятития действуют
слепо – они не подвластны воле читающих.
Для тех же, у кого не поверхностное отношение к русско-
му языку, кому Бог – красиво сказанное слово – те смогут
сами стать богами изящной словесности, если в своем стрем-
лении в совершенстве овладеть смысловой стилистикой – бу-
дут строго придерживаться семи заповедей преобразующего
алгоритма, дающие пишущим и читающим достаточно объ-
ективные критерии стилистической оценки разнообразных,
встречающиеся в речевой практике, языковых фактов.
Рассмотрим эту систему критериев по порядку:
1) Порядок слов в русском языке предопределен предпо-
чтительностью, сочетаемостью слов в предложении, не до-
пускающий разрыва словосочетаний.
2) В неоднозначных предложениях типа: мать любит
дочь – подлежащее (субъект) должен стоять на первом ме-
сте, а прямое дополнение (объект) после него;
3) Использовать повтор слова при возникновении двус-
мысленности в высказывании;
4) Устранять речевую избыточность во избежание гро-
моздкости;
639
5) Добавлять недостающие слова в предложении для
смысловой ясности;
6) Использовать синонимию: лексическую, морфологиче-
скую, синтаксическую в тех случаях, где без неё не обойтись;
7) Выносить в абзац несовместимые предложения.
Таким образом, вооружившись субъективным методом
распознавания стилистических ошибок и объективными
приемами устранения этих ошибок, приступаем к анализу и
реконструкции конкретных предложений с разноплановой
ошибочно-смысловой связью слов…
Сидя на берегу – нельзя научиться плавать…
Разберем пример с нарушением первой заповеди:
1) Уже не один космический корабль был выведен на ор-
биту с человеком на борту.
Здесь явно нарушен порядок слов в предложении: не соче-
таются слова – «на орбиту с человеком на борту». Находим пра-
вильное сочетание: корабль с человеком на борту. Объединяем
их вместе и получаем правильный текст: Уже не один космиче-
ский корабль с человеком на борту был выведен на орбиту.
2) Пример с нарушением II заповеди:
Нежные белые руки обрамляют белые манжеты с крас-
ными запонками.
Вынос дополнения «руки» в начало предложения пре-
вратил его в подлежащее, а фразу сделал нелепой и смеш-
ной. Правильно: Белые манжеты с красными запонками –
обрамляют нежные белые руки…
3) Пример с нарушением III заповеди:
Слышится шум потока, образовавшийся от таяния сне-
га, который протекает по ущелью.
Здесь пропущен повтор слова «поток» и в результате –
снег потек по ущелью. Правильно: Слышится шум потока,
образовавшийся от таяния снега, – потока, который проте-
кает по ущелью. Или же другой вариант: Слышится шум,
исходящий со дна ущелья, протекающего там потока, обра-
зовавшегося таянием снега в горах.
4) Пример с нарушением IV-заповеди:
640
Их потрясло зрелище пожара, свидетелями которого
они были.
Здесь пояснение – совершенно излишне. Правильно: Их
потрясло зрелище пожара.
5) Пример с нарушением V-заповеди
Картины маслом помещают в рамы. Пропущено (напи-
санные). При речевой недостаточности нарушается грамма-
тические и логические связи слов, затемняется смысл. Пра-
вильно: Картины, написанные маслом, помещают в рамы.
6) Пример с нарушением VI-заповеди
Маресьев узнал о летчике с одной ногой, водивший са-
молет.
Как не переставляй здесь слова – неуместного комиз-
ма не избежать. Только синонимичная замена выражения
«летчика с одной ногой» на одноногого летчика – обретает
нормальный смысл. Правильно: Маресьев узнал об одноно-
гом летчике, водившем самолет.
7) Пример с нарушением VII-заповеди:
Иногда муравьев заносят в здания с продуктами или ово-
щами. Они заползают на отбросы и нечистоты и могут стать
переносчиками инфекций..
Чтобы снять двусмысленность, возникающую из-за ло-
гически несовместимых предложений, необходимо второе
предложение вынести в абзац. Правильно:
Иногда муравьев заносят в здания с продуктами или
овощами.
Они заползают на отбросы и нечистоты и могут стать пе-
реносчиками инфекций.
Для закрепления практических навыков по примене-
нию правил преобразующего алгоритма – рассмотрим еще
несколько примеров, в которых нарушен целый ряд стили-
стических запретов…
1) Изредка медвежатам подвозили бочку с гвоздями, ко-
торые потом входили в бешенство от боли.
Правильно: Изредка медвежатам для забавы подвози-
ли деревянный рассохшийся бочонок с торчащими из него
641
гвоздями, от соприкосновения с которым звери входили в
бешенство от боли.
2) В основу повести «Чапаев» Фурманов положил боевые
действия Чапаевской дивизии в районе Урала, куда он был
назначен комиссаром.
Правильно: В основу повести «Чапаев» Фурманов положил
боевые действия, происходившие в районе Урала с участием
Чапаевской дивизии, куда он был назначен комиссаром.
3) Обломов не сумел написать письмо хозяину дома, ко-
торый велел ему съехать на другую квартиру, потому что
встретилось два раза сряду «что» и «который».
Правильно: Письмо хозяину дома, который велел Об-
ломову съехать на другую квартиру, он не сумел написать,
так как встретились кряду: «что» и «который».Или другой
вариант: Обломов не сумел написать письмо хозяину дома,
который велел ему съехать на другую квартиру, – не сумел
написать, потому что встретилось два раза сряду: что и ко-
торый.
Чтобы произвести качественное литературное редакти-
рование целого произведения, необходимо знать, что в осно-
ве правильно организованной письменной монологической
речи лежат не отдельные слова и даже не отдельные пред-
ложения, а большие, логически и композиционно закончен-
ные блоки, представляющие собой группы предложений,
тесно связанных по смыслу лексически и грамматически,
выражающие микротему расширенной, синтаксической
единицы называемой прозаической строфой, или сложным
синтаксическим целым, сокращенно – ССЦ.
Предложения внутри ССЦ соединяются между собой
как параллельной, так и цепной связью: параллельная связь
основывается на соотношениях одинакового или сходного
синтаксического строения предложений: Крошками кирпи-
ча затрамбована аллея, посыпаны желтым песком боковые
дорожки.
При цепной связи – каждое предложение непосредствен-
но контактирует между собой.
642
Между собой ССЦ связываются по смыслу – соотноше-
нием раскрываемых в них микротем; в структурно компо-
зиционном отношении ССЦ, состоят из зачина, средней ча-
сти, концовки.
Редактирование литературного произведения в отдель-
ности каждое ССЦ – наиболее оптимальный вариант глубже
проникнуть в авторский замысел и даже стать соавтором,
если редактирование улучшает качество оригинала.
Проиллюстрируем это на конкретных примерах, в кото-
рых явно просматривается авторская недоработка: «Князь
Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия,
из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обшир-
ному пространству. Он видел только, что прежде неподвиж-
ные массы французов заколыхались, и что налево дей-
ствительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок.
Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали
по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась
явственно видневшаяся колонна неприятеля. Еще дым пер-
вого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и
выстрел. Сраженье началось.» (Лев Толстой)
Более неряшливого описания трудно себе представить и
тем не менее наши лингвисты втискивают его в школьный
учебник, выдавая сплошной сумбур за письменный обра-
зец. Не будь известно авторство данного отрывка – его мож-
но было по ошибке принять за примитивнейшее сочинение
двоечника-гимназиста, не знающего ни грамматических,
ни стилистических норм русского языка.
В новой редакции данный отрывок из романа Война и
Мир уже выглядит так, как должен был выглядеть в грамот-
но изложенном оригинале: Князь Андрей верхом на лошади
остановился на позиции батареи, глядя на дымящееся ору-
дие, из которого вылетело ядро.
Глаза его разбегались по обширному пространству пред-
стоящего сражения. Налево за холмом скрывалась другая ба-
тарея: над ней еще не разошелся дымок от прежнего выстре-
ла, а впереди, в туманной дали, неподвижные ранее массы
643
французов вдруг заколыхались и двое, вероятно, француз-
ских адъютанта, проскакали по горе. Под гору двинулась яв-
ственно видневшаяся колонна неприятеля, по всей видимо-
сти, для усиления своих боевых порядков. В ответ с позиции
батарей загрохотали пушки – и сражение началось…
Второй пример: Мы можем сколько угодно доказывать и
себе, и другим, что то или иное слово (что какое-либо нели-
тературное слово), которое и по своему замыслу, и по своей
экспрессии, и по своей грамматической форме (дескать) не
вызывает никаких нареканий. И все же по каким-то особым
причинам человек, который произнесет (употребляет) это
(нелитературное) слово (в своей речи) в обществе образован-
ных, культурных людей – скомпрометирует себя в их гла-
зах. (К. Чуковский)
Третий пример:
«Николай Иванович человек расторопный и сметли-
вый, как большая часть целовальников. Не отличаясь
особенной (особой) любезностью, ни говорливостью, он
обладает (тем не менее) магическим даром привлекать и
удерживать у себя гостей, которым (по всей вероятности)
как-то (было) весело сидеть перед его стойкой, под спо-
койным и приветливым, хотя и зорким взглядом флегма-
тического (флегматичного) хозяина, (будто у него много
здравого смысла)»
У него много здравого смысла: ему хорошо знаком и по-
мещичий быт, и крестьянский и мещанский…
Иван Тургенев
Четвертый пример:
И долго еще мы плыли по темной, как чернила реке.
Ущелья и скалы выплывали, надвигались и уплывали, оста-
ваясь назади (позади) той дали, а огонек всё стоял впереди,
переливаясь и маня все так же близко и все так же далеко.
(Все так же своей кажущейся близью и все так же своей ис-
тинной далью)
В. Короленко
644
Пятый пример: «Быть может, это не море и камень, а
сам я покачивался от ударов своего собственного сердца; и
так хотелось мне быть (с каким-нибудь) с человеком, (так
хотелось) что (даже) этот камень, я за человека принял и
был (было приятно) с ним как с (родным) человеком»
М. Пришвин
Шестой пример:
У ольхи на ветках коричневые круглые шишечки. Это
кладовые. В них дерево хранит свои семена. Ольха до поры
до времени не раскрывает своих кладовых: ветер бьет ши-
шечки, выдувает (хочет выдуть из них) семена (но это сде-
лать ему не под силу) и ничего не добьется. Мороз стучит –
не достучится. (А) Поворотит солнце с зимы на весну, начнет
припекать – теплые лучи, как золотые ключики, отомкнут
(её) кладовые. (И посыпятся из неё) семена мелкие, рыжева-
тые и снег под ольхой сплошь в веснушках. (усыпая снег под
ольхой сплошь веснушками).
И. Полуянов
Седьмой пример:
Между тем чай был выпит; давно запряженные кони
продрогли на снегу; месяц бледнел на западе и готов был
погрузиться в черные свои тучи, висевшие на дальних вер-
шинах, как клочки разодранного занавеса; мы вышли из
сакли…
Да и штабс-капитан в сердцах простых чувство красоты
и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас,
восторженных рассказчиках на словах и на бумаге…
Михаил Лермонтов
Последний пример приведен для самостоятельной ре-
дакторской правки прозаических строф, в которых так же
имеется авторская недоработка.
Качество проведенной редакции данного текста наибо-
лее точно отразит профессионализм редактора.
Как видно из приведенных примеров – не все то золо-
то, что блестит – что скороспешное творчество и великих
645
мастеров художественного слова – дает сбои, приводит к
банальной халтуре.
Можно ли в письменном общении с первого раза по ходу
изложения мыслей не допустить стилистических ошибок?
Конечно же нет. У пишущего нет времени на обдумывание:
правильно или не правильно… Ему надо дальше излагать
свои мысли, переходить к оформлению последующих, тес-
нящихся в его сознании мыслей… И лишь потом, после бе-
глой фиксации на бумаге, надо приступать к общей настрой-
ке наброска, – безжалостно черня черновики, упорядочивая
их содержание, доводя с помощью приемов преобразующего
алгоритма до высшей кондиции, – чтоб чистовики были чи-
сты изящностью слога, своим осмысленным выражением.
Хорошая книга как и благородное вино – в любвео-
бильном брожении «сусла», в долговременной выдержке
тайной…
«Я как мотрос, рожденный и выросший на палубе раз-
бойничьего брига (в мире смертельных схваток и вечных
тревог) его (чья) душа сжилась с бурями и битвами…
Мэру города Владимира Г-ну Рыбакову А. П.
Оказать практическое содействие в реализации уни-
кальнейшей образовательной программы, имеющей целью
в самый короткий срок на порядок повысить грамотность
всех желающих, – должно быть престижно для города Вла-
димира, древней столицы Руси и будущей столицы новой
России…
Как люди относятся к родному языку, так они и живут, –
гласит одна из главных заповедей жизни. Влюблённые в ме-
лодию сладостной речи, воспроизводящей поэтическую тай-
ну мысли – живут в радостном свете грёз, надежд о великих
свершениях, а те, кому чужда поэзия слова – прозябают в
скучной и тягостной повседневности, – они несчастнее живот-
ных: предвечному предназначению должны были служить,
но опустившиеся к низменному, скотскому состоянию…
646
Безразличие людей к родному языку, наблюдаемое ныне
повсюду, их нелюбовь к грамотной речи, привыкшие про-
бавляться шаблонным однообразием фраз – не есть ли это
отражение их хамского бескультурья, как определяющий
признак общей недоразвитости в умственном, физическом
и духовном содержании.
В таком обществе не стыдно быть малограмотным, без-
нравственным уродом, где высшей ценностью считаются
деньги, да нахрапом захапанное общественное достояние и
где всеобще осуждается стремление к совершенствованию
жизни и того, что облагораживает жизнь…
Первому вице-премьеру
Правительства Российской Федерации
г-ну Медведеву Д.А.
Обратиться к Вам с письмом меня вынудила чиновни-
чья инертность минобразования, их равнодушие к ценной
идеи по усовершенствованию обучения практической сти-
листике русского языка в школах и ВУЗах; создании по
этому предмету учебных центров в каждом регионе стра-
ны; проведении на радио и телевиденье всевозможных
«ликбезов» и «всеобучей» по ускоренному овладению сти-
листикой речи.
Решение этой проблемы, проблемы государственного
масштаба, давным – давно назрела, поскольку даже соста-
вители и рецензенты учебных пособий не в достаточной мере
владеют стилистикой русского языка. Кандидаты, доктора
наук допускают уже в самом названии учебников словесную
чехарду, полную бессмыслицу, будто нарочно показывают
этим на весь просвещенный мир какие же мы, россияне кос-
ноязычные и безалаберные в речи. Тоже самое можно ска-
зать о наших журналистах и писателях, которые девятым
валом гонят на прилавки магазинов и полки библиотек свое
бездарное безграмотное чтиво, отбивая у читателей всякую
охоту к чтению и хороших-то книг…
647
«Человек через слово всемогущ, язык всем знаниям и
всей природе ключ». Может ли человек стать высококласс-
ным специалистом в любой отрасли науки или производства,
если он не знает элементарной грамматики и стилистики
языка? Может ли он быть полноценным гражданином сво-
ей страны, истинным патриотом отечества, не любя родную
речь?..
Национальная идея – не в сонмище могущественных
ракет, не в богатстве недр страны, не в обширности её
территорий, а в культурном наследии народа: в народной
песне, музыке, в магическом красноречии великого рус-
ского языка…
С надеждой на прозорливость верховной власти – писа-
тель бессеребренник – Евгений Терновцев.
Копия письма с учебной программой и ответ из минобра-
зования – прилагаются:
Президенту Российской Федерации
Путину Владимиру Владимировичу
Творческих людей не может не беспокоить наблюдаемые
ныне падение нравов и низкий уровень речевой культуры
в нашем обществе. Откуда же взяться высокой нравствен-
ности и языковой грамотности в стране, если даже высшие
чиновники от образования слабо владеют смысловой стили-
стикой русского языка.
Об уровне их подготовки в этой области знания можно
судить по тем нелепым названиям тех учреждений, в кото-
рых они «восседают на олимпе», а именно: «Министерство
Образования Российской Федерации»; «Департамент Обра-
зования Администрации Н-ской области»; «Управление Об-
разования города Н-ского».
Об уровне их подготовки можно судить и по многим
другим словесным ляпсусам смысловой несуразности, что
«красуются» по всей стране во всеобщем обозрении на вы-
весках, плакатах и стендах, что пестрят на страницах газет,
журналов и книг.
648
Низкая речевая культура в обществе – удручающий
показатель чудовищной халтуры в нынешней системе
гуманитарного образования, но малограмотным недобро-
совестным чиновникам ведомства нет до этого никакого
дела: все чего они сами не видят, как бы и вовсе не суще-
ствует в природе.
И сколько бы неистовый критик истощенно и настойчи-
во не взывал к ним: – «где ваши глаза, где ваши уши?» В
отчаяньи приходит к печальному выводу, что все его попыт-
ки докричаться до абсолютно глухих и незрячих – пустая
тщеславная затея.
Инициативная группа, по созданию учебного центра
практической стилистики русского языка, разработав
свою программу ускоренного обучения по данному пред-
мету, с использованием преобразующих алгоритмов (ме-
тодика проста для усвоения, и очень эффективна на прак-
тике, позволяющая пишущему не только быстро находить
ошибочно-смысловую связь слов в тексте, приводящая к
двусмысленности и вызывающая комический эффект, но и
способ исправления искаженного смыслы высказывания)
отправила свои учебно-методические наработки в Мини-
стерство Образования для рассмотрения и принятия объ-
ективных решений по реализации нашей задумки, однако
получила в ответ лишь бюрократическую отписку с ссыл-
кой на замысловатый сомнительный шифр компьютерного
монстра.
Чиновникам Министерства Образования, не по нутру
всякое новаторство, пробивающееся из низов наверх к свету,
каким бы ценным оно не было, если бьёт по их чиновничье-
му престижу, умаляет их значимость…
Писатель – Евгений Терновцев.
649
ОБРАЩЕНИЕ В ОБЩЕСТВЕННУЮ ПАЛАТУ
Внимание общественной палаты с её авторитетным
влиянием в народе хочу обратить на следующие обстоятель-
ства: уже больше года я тщетно пытаюсь получить вразуми-
тельный ответ из минобразования, куда была отослана на
рассмотрение, разработанная мной учебная программа по
ускоренному обучению практической стилистике русского
языка, имея целью внедрения её прогрессивных наработок
в учебный процесс Российской системы образования, что
существенным образом снизит психологическую нагрузку
на обучающихся и тем повысит у них на порядок усваемость
учебного материала, поскольку обучение здесь строится со-
вершенно по-новому: не на диктате предмета, опирающего-
ся на множество мертвородных правил, ущербных не толь-
ко для гармоничности текста, но и для выражения смысла
в нем, – а на естественной любви к предмету, на его неис-
черпаемых стилистических возможностях, благодаря чему
мелодично звучит каждый слог и мысль узорно вплетается
в реченье…
Повсеместное внедрение данной методологии в учебный
процесс позволит в кратчайшие сроки значительно повы-
сить общеобразовательный уровень тех, кто нынче еще бес-
помощен перед чистым листом бумаги, – поднимет нрав-
ственный и культурный престиж всей нации…
Чего греха таить? Всем хорошо известно, что более де-
вяноста процентов наших граждан, имеющих высшее об-
разование – полные невежды в словесности, выражают
мысли как попало: – через пень колоду, где нет ни складу,
ни ладу… Не оттого ли во всем «министерстве образования
Российской Федерации» не нашлось ни одного человека,
кто бы мог исправить простенькие примеры с явной оши-
бочной смысловой связью слов, что были приведены мной
как проверочные для определения знаний испытуемых
по смысловой стилистике русского языка. Не потому ли и
ссылаются чиновники друг на друга в принятии конкрет-
650
ного решения по этому наиважнейшему вопросу, что пыта-
ются злобным умолчанием утаить от общественности свою
безграмотность и некомпетентность, несмотря на высокие
занимаемые должности и свои «ученые» звания… Такие
«ученые», что двух слов связать не умеют – «в трех соснах
блуждают»…
Аляповатое название самого министерства и несуразные
название его ведомственных подразделений, красующиеся
на именных вывесках всех образовательных учреждений
страны – никого из чиновников «не колышет»: им хоть соль
в глаза – все божья роса…
Позорное истязание великого русского языка кучкой
безграмотных чиновников, лишенных гражданского стыда
и совести – есть прямое оскорбление национальной гордо-
сти русского народа. Все, кому дорого творчество Ломоно-
сова, Державина, Пушкина, Белинского, Лермонтова, До-
стоевского, Фета, Бунина, Есенина – должны строго осудить
тех, кто коверкает русский язык… Надо гнать взашей всех
бездарных бездельников из храма образования и науки. Вы-
метать их поганой метлой, чтобы и духу их там не было, – не
заслоняли своей мрачной тенью божественный свет просве-
щения…
Надеюсь патриоты русского языка общественной пала-
ты с пониманием отнесутся к моему гражданскому негодо-
ванию, к моей обоснованной претензии и согласятся высту-
пить в этом конфликте в качестве третейского суда…
Программа и переписка по ней – прилагается.
С добрыми пожеланиями –
писатель Евгений Терновцев
Т. 8 (903) 832-93-69
651
ШОУМЕНУ МАКСИМУ ГАЛКИНУ
Сон разума – рождает чудовищ…
Ф. Гойя
Среди всех нынешних артистов пародийного жанра, Вы
самый яростный пересмешник безграмотной, вызывающей
комический эффект, трехполенной речи высокопоставлен-
ных российских гос. чиновников. И тем не менее, актуаль-
ность языковой проблемы в нашем обществе так велика, что
одними средствами злой иронии, иногда лишь звучащей со
сцены – решить невозможно…
Безграмотность чиновничества – прямое наследие без-
грамотности всего российского общества. Большинство на-
ших людей и с высшим-то образованием не владеют по на-
стоящему родным языком – отчего невысокий уровень и их
профессиональной подготовленности, отрицательно сказы-
вающийся на всём укладе нашей жизни…
Какое может быть образование, если авторы пособий и
учебников, по которым обучаются студенты – сами плохо
ориентируются в стилистике современного русского языка.
Даже «гуманитарии» по окончании вуза не умеют, на прак-
тике письменного общения, правильно изъясняться – выра-
зить свои чувства и мысли: ясно, кратко и благозвучно, что
ж говорить о «технарях»…
Не отсюда ли все наши беды, неурядицы в жизни? Не с
нашей ли всеобщей отупляющей советизации все это нача-
лось? Не с нашей ли всеобщей растлевающей американиза-
ции все это продолжается?..
От убогости слова – убогая мысль; от убогости мысли –
убогая жизнь… И вырваться из этого порочного круга можно
будет лишь в том случае, если каждый носитель языка смо-
жет всем своим существом принять его и станет изучать на-
циональный язык не шапкозакидательски, но ответственно
и самокритично…
Идея российского всеобуча малозатратна и проста… Всё
зависит от Вас, как телеведущего, и учредителей телеигры:
652
«Кто хочет стать миллионером?» – стоит лишь заменить в
ней существо самих вопросов: вместо сканвордо – кроссвор-
довской чепухи ввести в игру вопросы по языкознанию: из
морфологии, синтаксиса, общей стилистики.
Уверяю Вас – начнется самообразовательное светопре-
ставление, настоящий грамматический бум по овладению
в совершенстве Великим Русским языком – всеми слоями
населения: от мала до велика. Наши люди патологически
привержены всякой игровой соревновательности, тем более,
что на кон игры будет поставлен миллионный интерес.
Просвещение народа святая обязанность интеллекту-
альной элиты: «Коль знаньем овладеть ты смог – дари его
другим; костру, что сам в душе зажег – не дай растаять в
дым»…
Все подвижники и просветители прошлого своими бо-
гоугодными делами навечно остались в памяти благодарно-
го народа, а это есть самая высшая человеческая награда в
жизни…
Чтобы не быть голословным в своих критических выска-
зываниях о низкой языковой культуры среди профессорско-
преподавательского состава, привожу для наглядности пару
примеров, взятых из названий учебных пособий с грубой
ошибочной смысловой связью слов. Какая-то словесная бе-
либерда, сплошная бессмыслица:
1. Пособие для занятий по русскому языку в старших
классах средней школы (авторы – Греков, Крючков, Чеш-
ко);
2. Пособие по литературе для слушателей подготови-
тельных отделений высших учебных заведений (авторы –
Богомолова, Жаров).
Стоит ли удивляться низкой языковой культуре в нашем
обществе, если составители учебников и даже их редакторы,
обладатели ученых степеней, пренебрегают закономерно-
стью читательского восприятия…
«Беда интеллигенции, оторванной от народа, не думаю-
щей о своей ответственности за его воспитание» – изъяс-
653
нение мысли в этом высказывании с позиции читающего –
неверно. Правильнее было бы так: «Бедой обернется для
интеллигенции ее оторванность от народа, не думающей о
своей ответственности за его воспитание».
Успеха Вам, Максим, на просветительском поприще.
Гражданин России.
ОСТРАСТКА ГРАФОМАНАМ
Только то, что пронизывает все тело – неразрушимо
Кришна
Имя создателя русского языка – миллионов миллион,
поэтому нет и не может быть непререкаемых авторитетов
среди творцов изящной словесности. Всеобщего поклоне-
ния заслуживает только сам язык, его неограниченные воз-
можности в передаче самых абстрактных, самых затаенных
мыслей – певучим, сочным словом.
Отвратительно слушать безграмотную речь или читать
уродливо сочиненную писанину, где видится вместо уха –
нос, а на затылке оказываются глаза.
Чтобы избежать на практике устного и письменного
общения случаи рассогласования между передаваемой и
воспринятой мыслью, нужно проверять создаваемый текст
«двойным зрением» – с позиции своего замысла и с позиции
читающего или слушающего. Этот прием дает возможность
застраховаться при составлении текста от ошибочно – смыс-
ловой связи слов (двусмысленности) порой вызывающей
комический эффект. Надо всегда опираться на закономер-
ности читательского восприятия, чтобы текст был ясным,
понятным и благозвучным…
Лишь тогда можно заслужить уважение и благодарность
читателя, слушателя; и малым сказать о многом…
Взыскательный читатель бывает крайне удивлен, когда
обнаруживает в произведениях у маститых классиков смыс-
654
ловые несуразности, выступающие далеко за грань допусти-
мого и жутко коробящие смысл высказывания, в произве-
дениях которых значительно превалирует количество над
качеством написанного…
Неприятный осадок разочарования остается после про-
чтения такого скороприготовленного «блюда». Даже не зна-
ешь кого и винить, на кого излить свою досаду за испытан-
ную неудовлетворенность от чтения. То ли винить автора,
неизлечимо страдающего графоманией, то ли безграмотного
редактора, выпустивший на свет божий, вместо благородно-
го «напитка» неотбродивший помойный «суррогат», отрав-
ляющий разум и душу читателя.
Главным претендентом на медаль за неряшливость язы-
ковую среди литературных классиков, вполне обосновано,
можно назвать графа Льва Толстого. Особенно много стили-
стических огрехов в его романе «Война и мир»:
1. «Проехав армию, князь Андрей». Правильно: «Прое-
хав расположение армии»;
2. «Князь Андрей верхом остановился на батарее». Сле-
довало: «верхом на лошади»;
3. «Французские два конные, вероятно, адъютанта, про-
скакали по горе». Надо: «Двое конных, вероятно француз-
ских адъютанта, проскакали по горе».
Недалеко от Толстого в стилистической небрежности
ушел и Гончаров: «Если бы не эта тарелка, да не прислонен-
ная к постели, только что выкуренная трубка, или не сам
хозяин, лежащий на ней…» (На ней, на трубке?).
Ошибочно – смысловой связью слов грешил и Гоголь:
1. «Чем не блестит, эта улица – красавица нашей столицы»
(Чем только не блистает эта улица – краса нашей столицы);
2. «Невский проспект: единственное развлечение бедно-
го на гулянье Петербурга» (Единственное место развлече-
ния для бедного при гулянии по Петербургу).
Чудовищной стилистической безграмотностью болеет
нынешний литературный бомонд. Двадцать опытных ли-
тературных работников не нашли ошибки в предложении с
655
грубым нарушением закономерности читательского воспри-
ятия. Вот пример: «А немного позднее губы Никулы жадно
втягивали целительную влагу чая, обжигающую глотку»
(Следует добавить: такого горячего, что обжигало глотку. И
двусмысленность исчезает)…
Если «опытные» литераторы не видят явного изъяна в
данном примере – значит обучение русскому языку в шко-
лах и вузах России ведется не на должно высоком уровне, о
чем с сожалением приходится лишь констатировать и в уте-
шение себя, в назидание другим, процитировать Гёте:
«Что ж гони гнилой товар!
Сам себя обманешь:
Сбудешь с рук – на то базар!
Мастером не станешь»…
Для острастки графоманов, чтоб они не страдали «звезд-
ной» болезнью и не гнались за количеством, игнорируя ка-
чество-. выскажу на этот счет свое, возможно, субъективное,
но вполне обоснованное суждение о художественной ценно-
сти литературных произведений, не взирая на авторитет-
ность сочинителей. В своих оценках качества даже класси-
ческих произведений, я исхожу из того, что всякое истинно
художественное произведение определяется тем, что, несмо-
тря на многократное его прочтение, никогда не надоедает
читателю и если судить о качестве произведений по этим
критериям (самым верным оценкам), то у Пушкина – это,
в первую очередь, «Борис Годунов», вся его проза и стих:
«Я помню чудное мгновенье»; у Гоголя – «Мертвые души»,
«Невский проспект», «Ночь перед Рождеством»; у Лермон-
това – все его творения исключая раннюю прозу, когда он
еще не имел одухотворённого общения с Богом; у Тургене-
ва – «Три повести»; у Фета – всё прекрасно; у Аполлона Гри-
горьева – знаменитая «Цыганская венгерка»; у Горького –
«Старуха Изергиль», «Макар Чудра», «На дне», рассказ о
Тамерлане; у А. Толстого – «Петр Первый», «Хождение по
мукам»; У Шолохова – «Поднятая целина», «Тихий Дон»; у
656
Есенина – кроме прозы всё отменно; у Бунина – нет в твор-
честве изъяна; у Брюсова:
«Без тебя – я звезда без света,
Без тебя – я творец без мира»…
ставит его в ряд истинных поэтов, хотя ничего ценного боль-
ше он так и не создал, оттого что погнался за сиюминутной
выгодой для себя, потакая запросам одурманенной толпы,
воспевая вместе с Маяковским коммунистическую идеоло-
гию, не постигнув сердцем того, что вечное – в вечном, а не
в мирской суете…
Что можно сказать о творчестве нынешних горе-писаках:
грязновых, распутиных, незнанских, с большим трудом
осиливших азбуку – такие плодовитые бездари, просто диву
даёшся…
При технических возможностях двадцать первого века,
владея мало – мальски техникой письма, можно «накатать»
целые горы всевозможных «пужалок» и «стращалок» и
подбросить их вместо жратвы и пойла тупорылым слюнтя-
ям – лохам, для устрашения, чтобы они стихийно не взбун-
товались от холода и голода, не сожрали со всеми потрохами
тех, кто довёл их до такой жизни…
«Пужалками» и «стращалками» развлекается и слезли-
вые сентименталисты, получающие наслаждение от мучи-
тельства над людьми через насилие, боль и кровь…
Потакая безвкусице негодяям – безбожникам.писаки
временьщики делают себе имя и деньги целым ворохом сво-
их книг-однодневок, губят талант свой, если он был у них от
рожденья, продовая бесам душу за желанную выгоду…
Тысяча лет прошло с тех самых пор, как ушли из жизни
необласканные ринды-дервиши Востока: Омар Хаян, Руда-
ки, Фердоуси, Саади, Юсуф Баласагунский, аль-Мутанабби.
Амир Хосров – но их творения, как божьи творения, неуга-
симо вечно живут…
Нищим дервишем ставша – достигнешь высот!
Сердце в кровь изодравши – достигнешь высот!..
657
Одно полустишье, от Бога, услышав которое люди ста-
новятся радостными, лучше тысячи стихов, составленных
из бесполезных слов без участия Бога.
Не может человек создать, сам по себе, что-либо ценное,
долговечное, не достигнув связи с божественным интеллек-
том. У человека бытийный разум, способный лишь поддер-
живать его жизнедеятельность и не больше того…
Ни докучная обыденность, ни засаленная «бытовуха»,
но фантастическая случайность жизненных явлений заслу-
живает внимания истинного художника: самое верное осно-
вание для высокохудожественного произведения: алмаз
становится безценным бриллиантом лишь после того, как
пройдет через руки искусного мастера, когда тот самый ал-
маз заиграет всеми цветами небесной радуги.
Высоким искусством овладевает лишь тот, кто в совер-
шенстве постиг стилистику языка, кто может находить и
исправлять смысловые недочеты в произведениях класси-
ков, кто способен достичь реального общения с Богом, пере-
нимая с добросовестной достоверностью (слово в слово, об-
раз в образ) ниспосланное от Него.
Умеющие входить в контакт с Ним и получать от Него
запрашиваемое – вот кто истинные гении: их творения в со-
авторстве с Богом не устаревают и через тысячелетия…
«Тебя великим может сделать слово,
А многословье – превратить в смешного»
предупреждал графоманов Юсуф Баласагунский еще тыся-
чу лет тому назад…
От себя же в назедание всем «торопыжникам» хочу по-
дать по-дружески совет – работать с текстом до седьмого
пота, чтоб мысль узорно вплеталась в реченье, чтоб каждое в
нем «ограненное» слово естественным соцветьем «зацвело»:
пело иль плакало; страдало иль радовалось; и духом при-
родным, чтоб от него привольно веяло, – чтобы сладки были
уста красоты и дыханье от цветов ароматных…
658
Ты сам своих творений высший суд!
Всех строже оценить свой должен труд,
Коль есть ты истинный, взыскательный художник,
А не какой то вшивенький сапожник.
Доктор метафизики –
Евгений Терновцев.
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Всероссийский учебный центр практической стилисти-
ки русского языка приглашает всех желающих, кто хочет
овладеть искусством красноречия, – пройти краткий курс
обучения по новой алгоритмической программе: методике
простой и эффективной, – чтобы речь была яркой и благо-
звучной, а смысл высказывания – точным и ясным.
Качество подготовки гарантируется высокой самооцен-
кой каждым выпускником своих знаний, приобретенных в
Учебном центре.
Русский лишь тот, кто влюблен пожизненной верно-
стью в благовленную русскую речь: восхищаясь магией
слова, наслаждаясь гармонией слога, – кто стремленьем го-
рит приручить, обуздать шаловливую вольность фразы; все
другие «русские» – без милосердия и святынь, неспособные
к членораздельному (граммотному) выражению на родном
языке своих мыслей и чувств безродные варвары-мутанты,
бездушные, безрассудные…
Справляться по тел. 8 (903) 832-93-69
659
СЛУЧАЙНЫЕ МЫСЛИ
1. Чтобы узреть божественный свет, надо пройти через
тьму житейских невзгод…
2. Духовность нации – в её физической красоте, нрав-
ственности и культуре. Физическая красота достигается
здоровым образом жизни; нравственность – боговерием;
культура – гармоничным развитием.
3. Природа – храм, а не мастерская и человек не работ-
ник в ней, а соавтор Бога, венец вселенского великолепия…
4. Когда музы играют – пушки молчат…
5. Кто не ищет для себя труднодостижимого, тот никог-
да не сделает ничего полезного ни для себя, ни для других…
6. Люди без удержу разрушают свою планету, считая ее
бездушной, бесчувственной и необъятно великой, а потому
и неуничтожимой как бы к ней не относится, не ведая о ее
живородной сущности – паразитами злыми на ней обита-
ют…
7. Кто не служит Богу насовесть, тот служит сатане за
страх…
8. Коммунизим – олицетворение бандитизма и терро-
ризма на государственном уровне.
9. Довольные, да счастливые гениальными не становят-
ся…
10. Рукопись без исправлений и помарок, что необрабо-
танная чугунная заготовка.
11. Наше общество можно разделить на три составляю-
щие: люди, живущие наперед (их всего десять процентов);
люди, живущие назад (их сорок процентов); люди, живу-
щие в болоте (их пятьдесят процентов).
Люди, живущие наперед – это те, кто вырвался из болот-
ной трясины быта и парят над землею, как птицы…
Люди, живущие назад – это те, кто подвержен дурным
привычкам и близок к деградации.
Люди, живущие в болоте – это те, кто не хочет преодоле-
вать трясину жизни, кому приятно жить в вонючем болоте…
660
12. Ни профессионалы, ни дилетанты, но кровно влю-
бленные в науку – любовники науки – обладают истинными
знаниями.
13. Стилистика языка – госпожа, грамматика её слу-
жанка…
14. Все религиозные люди верят в бога вымышленного –
я же верю в Бога доказательного, реально существующего
творца мира, создателя вселенной, с которым возможно ви-
зуальное взаимное общение…
15. Всякий, кто хоть мало – мальски знаком с греческой
мифологией, наверное, знает за что Боги наказали Проме-
тея, но мало кто догадывается почему нельзя было давать
огонь людям? А нельзя было это делать потому, что люди в
то время были умственно и нравственно еще не готовы поль-
зоваться благами огня, что тот дар угрожал безопасности
всему окружающему, в том числе и самим людям. Это равно-
сильно тому же, что и вручить меч безумцу, а применитель-
но к нашему времени, означало бы открыть недоразвитым
и безнравственным существам свободный доступ к могуще-
ственным нанотехнологиям, с помощью которых они могли
б угрожать безопасности вселенной.
16. Приближенные к Богу – парят над миром, как пти-
цы в небе; удаленные же от Бога – ползают по земле пресмы-
кающимися тварями…
17. Все люди по природе своей – пророки… Только одни
знают пророчества, но не знают как их выразить; другие (их
единицы) не только знают пророчества, но и могут искусно
их запечатлеть, через воспитание в себе таланта…
18. Огрублены сердца людей и помрачен их разум, потому
и недоступна им та мудрость, что выводит из мрака к свету…
19. Взывания к Богу через свои сверхжелания; наитие,
грезу – взращивают удачу, покоряют судьбу…
20. Истинное искусство во всяком направлении – есть
плод общения души человека с Богом. И литература, и му-
зыка, а так же наука – являются высшим достижением та-
кой связи.
661
21. Только приближенные к Богу могут проникать в банк
данных вселенной и создавать на их основе что – либо новое,
вечное, то, что кажется запредельным для бытового разума,
очевидно как божий день, для совершенного сознания…
22. Красотой и любовью движется жизнь.
23. Совершенный человек, живущий в этой стране, не
должен делать плохим людям добра. Всякое доброе дело
люди несовершенные воспринимают как проявление слабо-
сти или злого умысла.
24. Творчество – самая благодатная пища для развития
ума человека – оздоровительный процесс для жизнедеятель-
ности всего организма.
25. Вымученный, натасканный талант никогда не ста-
нет гениальным – вся гениальность от Бога…
26. Когда говорят: слово – серебро, а молчание – золото –
утверждение заведомо ложное: формула для быдла… Слово
сотворило мир!.. Словом можно выразить – всё; молчанием –
ничего… Слово – сосредоточение магической силы…
27. Людям не думающим, рабам – нужен кнут телесный;
людям думающим и свободным так же нужен кнут, но кнут
словесный…
28. Литературный жанр, коими являются юмор, сати-
ра имеют целью через своё едкое, желчное слово произвести
осуждение людских пороков, однако наши проныристые те-
левизионщики с завидным успехом использовали их осмея-
тельные функции не как исцелительную вакцину для тяжело
больного, а как прибыльное развлекательное шоу для тех са-
мых подлецов и негодяев, против которых должны были бы
направлены их язвительные стрелы… Страна, где день и ночь
все без удержу гогочут над собственной глупостью, напомина-
ет сумасшедший дом, в котором содержатся обделенные умом
существа, которых за великие прегрешения, в назидание дру-
гим, покарал сам Бог… «Не входите в жилище, где хохочут –
предупреждал хан Батый своих воинов – там нечего взять»…
29. Святой – не великий грешник, прощенный Богом и
не беззащитный агнец, приведенный на заклание, а неис-
662
товый проповедник, подвижник, защитник божественных
идей – бесстрашный, закаленный, самоотверженный воин,
готовый к самопожертвованию в отстаивании божествен-
ных принципов и идеалов…
30. И в прекрасном надо видеть безобразное, чтобы не
обольститься жизнью и не забыть о Боге; а в безобразном –
прекрасное, чтобы полностью не разочароваться в жизни и
не взроптать на Бога.
31. Поэтичность должна быть и в этических, и публи-
цистических, и эпистолярных жанрах, чтобы скрасить хоть
как – то повседневную, грубую жизнь…
32. Лучше любить красавицу куртизанку, чем жалкую
посредственность ложной скромности, поскольку та и другая
одинаково не будут верны, стоит лишь каждой из них попасть
в пикантную обстановку: вино и страсть уравнивают всех: и
сады неземные обманут увы, и цветы луговые обманут, увы…
33. Богу нужны не рабы, а соавторы в создании земного
рая; управители честные, справедливые и мудрые; вольные
художники, украшатели богоданной жизни, вечно устрем-
ленные в своих помыслах отблагодарить Бога благоухан-
ным результатом своего самозабвенного труда.
34. Люди злобны и завистливы от того, что обделены
умом и духовным светом…
35. Жизнь без свободы, что ночь без звезд, что день без
солнца. Жизнь в неволе – не жизнь, а сплошная тоска, тя-
желая обуза для духа и тела.
36. Жизнь простолюдина – фарс; жизнь художника –
трагедия…
37. Не беда, если способные к размышлению люди сегод-
ня не верят в Бога: рано или поздно, набив себе ссадин и ши-
шек по тернистым дорогам жизни – они придут к Богу. Беда
в другом: это когда бескультурные неучи, закоренелые ате-
исты составляют большинство нации. Такие люди – живой
детонатор, что взведенный взрыватель в массе тротила – они
эти бесы и есть смертельная угроза для всего человечества со
своим вечным желанием всё взрывать и потрясать…
663
38. Сострадание к сочинителю низкопотребной вещи,
а не отвержение должен проявлять мудрый оценщик, по-
скольку стремлением творить и творя методом проб и оши-
бок можно не только повысить образовательный уровень, но
и стать настоящим мастером.
39. Если человек серьезно намерен постичь что-то – Бог
дает ему разум необходимый для этого…
40. Бог и люди – художники, а жизнь – искусство…
41. Без самопожертвования не обрести полной свободы и
не сотворить истинной красоты.
42. Иррациональность в искусстве также необходима
для выражения глубинных чувств, переживаемых худож-
ником, как отрицательные числа в математике, без которых
не выразить отвлеченных понятий и величин…
43. Во всяком искусстве не бывает плохих или хороших
направлений, но бывает искусство и антиискусство. И что-
бы верх брало истинное искусство над всем наносным – оно
должно разительно отличаться по уровню своего мастерства.
44. Извечный тандем: нищета поддерживает рабство, а
рабство – нищету.
45. Яблоко чернеет снаружи, оттого, что гнилое изнутри,
так же и подлость людей – зачинает от их безнравственности…
46. Демократия – небеспредельная вольность в действи-
ях людей, а свод обязательных правил, гарантирующих гар-
моничное развитие (нравственное, умственное, физическое)
для каждого члена общества.
47. Жизнь Человека – это бег на перегонки со временем, ко-
торое нельзя обогнать физически, но которое необходимо опе-
редить мысленно, чтобы «напрямки» идти к заветной цели…
48. Русский язык тем и велик и прекрасен, что в отли-
чии от всех других языков мира, по сути своей – интерна-
ционален…
Самодостаточный и сам по себе, он тем не мение никогда
не отторгает чужеродное слово, а по-свойски приласкает его
и хлебосольски впустит в свой храм, чтобы еще ярче и кра-
сочней над миром воссиять…
664
ИСКУС ВЛАСТИ
Оказать финансовую помощь автору в издании художе-
ственной книги – чрезвычайно хлопотное дело для любого
губернатора как бы это не было престижно для имиджа об-
ласти, которой он управляет, если даже речь идет об изда-
нии исключительно важного, по своей актуальности, высо-
кохудожественного произведения…
Предлогаемое сочинение, претендующее на издание за
казенный счет, не дело рук человеческих, но богодуховное
творение, продиктованное свыше. Предназначение Нового
Слова – усовершенствование ущербной человеческой на-
туры, так как сообщество бездуховных, бескультурных и
озлобленных временщиков – коим является ныне Россия –
обречено в будущем на самоуничтожение. Дух коммуно-
фашисткого сатанизма снова витает на улицах ее городов и
сел, внедряясь во все властные структуры и прибирая к ру-
кам: радио, телевидение и печать…
Евангелие от Нас – это духовный меч демократии для сра-
жения с бесовско-чумовой идеологией тоталитаризма – это
противоядная вакцина от пороков и заблуждений человечьих…
И тот, кто долг свой перед Богом и жизнью не выполнит –
раньше времени в забытьи умрет…
ИСКУС БИЗНЕСА
Оказать посильную финансовую помощь автору в издании
высокохудожественного произведения – искони считалось, в
среде Российских предпринимателей и банкиров, святым и
богоугодным делом. Поскольку все гениальное, что имеет се-
годня человечество – в науке и искусстве – создано Богом и до-
ведено до людей пророками-посредниками, которых Он, вдох-
новив Духом Святым, употребил, чтобы исполнить волю Его.
По воле божьей и спонсор-меценат этой Книги Жизни
через скромные свои пожертвования на благо общества еще
более утвердится в своем благополучии и обретет для себя
именное бессмертие в памяти народной, так как эта кни-
665
га – спасительная вакцина от эпидемии красно-коричневой
чумы, надвигающейся на Россию: это психотропное оружие
по ликвидации всей коммуно-фашистской нечести – это ин-
теллектуальный щит и меч демократии…
И тот, кто долг свой перед Богом и Жизнью не выпол-
нит – роньше времени в забытье умрёт...
ОБРАЩЕНИЕ
ко всем политическим лидерам
Российской демократической оппозиции
Собратья! Если демократические силы России хотят на
предстоящих выборах привлечь на свою сторону избирате-
ля действенной притягательной политической программой
и триумфально победить на них всю коммуно-фашистскую
чиновничью нечисть, стоящую ныне у власти, – окажите до-
стойное содействие в издании достаточным тиражом моей
книги «Под черной звездой», являющаяся воплащением
высшего блага, – этого боговдохновленного высокохудоже-
ственного литературного произведения, пронизанного все-
ленскими идеями, однополярного мироустройства со всеоб-
щим и полным разоружением; признание незыблемости всех
прав и свобод для каждого человека, – произведеня насыщен-
ного высоко гумманистическими идеями, так необходимые
для отрезвления и выздоровления сегодняшней безбожной
и взбаламученной России, переполненной страхом, злом и
невежеством, чтобы разум людей, одурманенный штурмовой
неосталинистской пропагандой, осияло просветление Божие,
чтобы дух несвободы, бич нищеты, культ хамства, неправды,
насилия, царящие в стране вечного исчадия зла, стали вос-
приниматься личным позором и смертным грехом каждым
ее гражданином, чтобы молох государственного сатанизма не
явил миру весь ужас библейского Апокалипсиса, не обратил
Великую жизнь на Земле в скорбную пригоршню праха…
Писатель – Евгений Терновцев.
666
Коротко о себе
Родился в крестьянской многодетной семье в селе Коп-
куль, Купинского района, Новосибирской области.
Отец – Францев Прокофий Евдокимович, мать – Киселе-
ва Евдокия Кузминична.
В ужаснейших условиях нищеты и бесправия прошли
годы моего детства и отрочества в отдаленных горных аулах
Джунгарского Ала-Тау, куда наша семья бежала после «рас-
кулачиванья», спасаясь от зверств коммунистов…
На путь интеллектуального шахида меня подвинули не
только мои редкие пророческие способности, заложенные
во мне от природы, но и та бесчеловечная госсистема в ко-
торой я жил. Готовясь к смертельной схватке с ней, самосо-
вершенствуясь, я много читал, постигая с раннего возраста
все мыслимые и немыслимые науки; много тренеровался
физически, осваивая разные виды боевых искусств; безмер-
но был увлечен и высоким искусством: всей душой влюблен-
ный в музыку, поэзию, в алхимию божественного слова…
Постигнув божественную философию жизни, я задался
невероятнейшей по замыслу целью – очеловечить человече-
ство, увлекая его красотою своих новых идей: жить не по из-
уверским законам для идиотов-рабов, а по законам чистой
совести, по законам разумных, свободных личностей и тем
уберечься от самоуничтожения: обновляясь через веру и лю-
бовь к Богу, создателю вселенной, чтобы постичь всю красо-
ту мира и тайный смысл жизни; обновляясь через осознание
каждым своей исключительности, своей индивидуальности,
чтобы ни перед чем, ни перед кем не пресмыкаться; обнов-
ляясь через ощущение себя частицею целого мира, чтобы
сердцем своим всегда чувствовать его боль, инстинктивно
спешить ему на помощь; обновляясь через смену в головах
людей старого, первобытно-варварского мышления новым,
нравственно-экологическим мышлением, чтобы каждый
был ответственен за всякое неправедное деяние: где бы оно
не происходило и от кого бы не исходило…
667
В настоящее время – занят просветительством в области
языкознания, – созданием учебного центра практической
стилистики русского языка, созданием «всеобуча»по лик-
видации сплошной безграмматности в России, – где можно
будет проверить эффективность своих теоретических нара-
боток по смысловой стилистике языка: как в распознавании,
так и в устранении ошибочно-смысловой связи слов в пред-
ложении, – наработок, состоящих из семи основопологаю-
щих стилистических приемов, заменяющие собой десятки
других малопрактичных правил, – тех способов, что на по-
рядок облегчают, ускоряют, улучшают обучение в школах
и вузах, к тому же на порядок повышающие возможности
самообразования по данному предмету.
Любой человек, освоивший эти незамысловатые алго-
ритмы – не в спешной зубрешке, а строгим рассуждением
геометра, – никогда не допустит на письме нелепых смыс-
ловых курьезов, подобных тем, что «красуются»всюду у нас
в названиях учреждений и ведомств, и даже! в названиях
некоторых учебно-образовательных пособий: Пособие по
литературе для слушателей прдготовительных отделений
высших учебных заведений; Концепции современного есте-
ствознания для юриста; Депортамент здравоохранения ад-
министрации Владимирской области; Министерство обра-
зования Российской федерации.
Составители этих нелепых и бессмысленных «шедев-
ров» – не какие-нибудь простолюдины с «улицы», но име-
нитые доктора филологии, доктора философии!.. Причина
конфуза – в игнорировании закономерностей читательского
воспрмятия, – нелюбви к родной речи…
668
Содержание
От автора . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6
Рецензия – отзыв . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7
Книга первая. Апокрифы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8
Контроверза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8
Часть первая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17
Записки сумасшедшего . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17
Дорога долга . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 27
Корифею литературы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30
Огнивом пламенных сердец . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 32
Памяти великого гражданина России . . . . . . . . . . . . . 34
Исповедь ветру . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36
Письмо в редакцию . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37
Насмешки плутократии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 40
Напоминание грехов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 41
Грезы сердца . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44
Песнь барда . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44
Песнь вольности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 46
Шансы неволи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 46
Советяночка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 47
О цели жизни и творчества . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 48
О женской красоте… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 49
О любви... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52
Предтеча веры . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 55
Воззвание зеленых . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 56
Аргументы веры . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 58
Вечная тайна . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 60
Зимнее... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 62
Весеннее . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 63
Летнее . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 64
Осеннее . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 67
Часть вторая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 69
Извержение духа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 69
Всполохи протеста . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 74
Письмо брату . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 76
669
Письмо врагу. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 78
Психологический эксперимент . . . . . . . . . . . . . . . . . . 86
Книга вторая. В мире тайны . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 91
Господин времени . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 91
Капризы судьбы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 96
Алхимия мысли . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 115
Послание прорицателя . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 124
Богине грации… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 126
Литноконсультанту . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130
Энциклика 1 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 132
Энциклика 2 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 135
Энциклика 3 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 136
Шансы России . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 138
Узники неизречимого . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 139
Прощальная вечеря . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 155
Книга третья. Фолиант Терновцева.
Фантасмагории пророка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 165
От автора . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 165
Напоминание открывающему книгу . . . . . . . . . . . . . 166
Часть первая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 169
Жизнь снов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 169
Заколдованная дорога . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 171
Дружба . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 178
Кровная месть . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 189
В стране бесов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 198
Страгл фо лайф . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 205
Часть вторая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 227
Смертники. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 227
Жалоба небу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 243
Под черной звездой . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 252
Камо грядеши . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 257
Третья часть . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 267
Вызов времени . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 267
В истоках прошлого . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 270
Бегство с вотчины . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 273
Крестовый дом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 275
670
Дети войны . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 278
Часть четвёртая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 284
Казенный дом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 284
Змей мятежа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 295
Сон не во сне . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 306
Часть пятая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 320
Азбука краха . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 320
Господин случайности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 325
Книга четвертая. Чёрная дорога . . . . . . . . . . . . . . . . . . 338
Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 338
Часть первая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 338
Дурные сны земли . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 338
Пучки снов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 340
Жертва идей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 343
Шарлатанское чудо . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 345
След воды . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 352
Вихри удач . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 362
Часть вторая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 371
Миражи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 371
Северное сияние . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 384
Божьи цветки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 392
Книга пятая. Чёрная молния . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 412
Часть первая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 412
Чёрная молния . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 412
Духовное братство . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 428
Несчастный человек . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 438
Часть вторая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 461
Позывные всесущего . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 461
Формула жизни . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 465
Самоубийцы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 469
Великая нация – дегенерат? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 474
Послание президенту США . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 486
Книга шестая. Песня Богу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 489
Чёрные розы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 489
Белые розы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 508
Музыка звёзд . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 514
671
Пречистой деве... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 517
Портретный набросок . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 520
Мед веков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 522
Незаконченный портрет русской женщины . . . . . . . 525
Просвещённое богомыслие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 528
Мохнатая лапа – предвестница роковой печали
или вестница божьей любви?.. . . . . . . . . . . . . . . . . . 535
День предопределения (грезы на яву) . . . . . . . . . . . . 545
Отверженная небом… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 566
Утраченные грезы... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 572
Книга седьмая. Сатанинские усмешки . . . . . . . . . . . . . 585
Сказ про титьку без халата . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 585
Театральные миниатюры . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 588
Дуэль по-ивановски . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 589
Двойники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 590
Деньги из воздуха . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 596
Сатанинские усмешки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 604
Абрек – воин Аллаха . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 613
Ночь предопределенья . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 621
Трактат о просвещении . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 626
Программное руководство . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 628
Программное руководство . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 628
Алхимия слова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 635
Обращение в общественную палату . . . . . . . . . . . . . . 650
Шоумену Максиму Галкину . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 652
Острастка графоманам . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 654
Объявление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 659
Случайные мысли . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 660
Искус власти . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 665
Искус бизнеса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 665
Обращение. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 666
Коротко о себе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 667
Содержание . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 669
Францев Пётр Прокофьевич
ПОД ЧЁРНОЙ ЗВЕЗДОЙ
Одухотворённая проза
Печатается в авторской редакции
Подписано в печать 05.10.2009 г.
Формат 60х84/16. Бумага офсетная. Печатных листов 21