Чудаки

Бестактная

Со счастливым лицом, подбегает, хватает за руку, пытливо заглядывает в глаза.

-  Как ты постарела!
 
Улыбаюсь в ответ, оправдываюсь. Что ж, мол.  Встречаемся с ней редко. Время от времени. Некрасивая, несчастливая и лет на десять старше, чем я.
Каждый раз, при встрече, на протяжении многих лет, завидев издалека стремительно приближающуюся фигуру, я наперед знаю ее первые слова.

- Ну, ты и постарела!

Убила б! Но, приветливо касаюсь ее руки и, не кривя душой, отвечаю.
 
– А ты не изменились.
 
Маленькая месть. Но, глотает с удовольствием, не замечая замаскированного подвоха. Интересно, это только я так неуклонно и стремительно старею, или все ее знакомые? Но, в общем, я не обижаюсь. Удивляюсь.


Несдержанная

Толпа, как огромный живой организм, пыхтит, бурлит, стремительно, как опара, увеличиваясь в объеме. Ее суетливые клетки-человечки куда-то двигаются, сталкиваются и с ускорением разлетаются в заданном маршруте. Конец рабочего дня. Метро. Час пик.
Худая, бледнолицая девушка в узкой юбчонке, с сумкой, похожей на мешок, набитый кирпичами, пытается проскользнуть в невидимую щель между грудастой, напирающей на нее, бабищей и мужичком, сельской наружности. Она и так, она и этак. Никак. Огромная грудь заметила ее тщетные старания и сама пошла в наступление. Сперва чуть отступила, а затем сделала выпад и мягкий, но решительный хук. Бледнолицая не устояла и отлетела на метр, пробив брешь в живой стене. Растерянно поморгала, отряхнулась и, совершенно не испытывая ненависти к грудастой, замахнулась и огрела ее мешком по голове. Не дав бабе опомниться, пронзила собой толпу и поскакала прочь. На бегу, громко смеялась и выплескивала на прохожих адреналин.


Резкая

- Три танкиста, три веселых друга!

Сердце подпрыгивает и застревает в горле. Пальцы разжимаются и сумка брякается на землю. Если в это время сосешь леденец, то обязательно подавишься. Лицо и вся фигура выражает нешуточный перепуг. А все она. Экстравагантная женщина, в помятой, широкополой шляпе, потертой, бархатной шали, залихватски закинутой за плечо и немыслимом, неопределенного цвета, оборчатом платье.
 Городская сумасшедшая. Нинэль. В принципе, она нормальная. Рассуждает разумнее многих. Добрая, не агрессивная. Ну, есть один пунктик. Так у кого же их нет? Любит Нинэль, да что там, считает жизненно необходимым, резко выскочить из-за угла и, притопнув ножкой, завопить на всю улицу – Эх, три танкиста, три веселых друга!
 При этом, пытливо всмотрится в очередную жертву - "ну как?", мол. Довольная эффектом, как ни в чем не бывало, продолжает свой путь.
 
Иногда и самой хочется вытворить что-нибудь этакое. Ан, нет! Не положено.


Аккуратный

- Что там? Ремонт? А когда подключат? Уже пол дня сижу, как дурак, не могу выйти. Не умыться, не побриться.
 
В этом весь он. Аккуратный, чистенький, свежевыбритый, умеренно пахнущий недорогим одеколоном, пенсионер на заслуженном отдыхе из соседней квартиры.
 Но, такой благоухающий он бывает только утром. Возвращается совершенно преображенным -  помятым, вываленным, с оторванными пуговицами, источающим дух перегара и множество других удушающих ароматов.  Дома зализываются раны, приводится в порядок одежда, тело. Благостный сон. А на утро – непременное холодное омовение и тщательное, до последней колючки, бритье. Но, если, вдруг, как сейчас, отключат воду, - он, ни за что не выскочит на улицу. И не смотря на «сушняк», хронический тремор и непреодолимую тягу, будет сидеть дома, как дурак.

Веселые

Погода мрачная, лица у мамаш, на детской площадке, строгие, а у местных пенсионеров, восседающих на лавке, так и вовсе злющие. Мимо девятиэтажки, заваленной мусором из переполненных баков, дружной гурьбой, вальяжно шествуют бомжи. Парочка женщин, четверо мужчин. Одеты, как всегда, во что попало. Одутловатости, впалости, синюшность и засушенные фигуры делают их  удивительно похожими друг на друга. Казалось бы, неинтересная, привычная картинка. Но не совсем. Они смеялись. Не ухмылялись, не хмыкали, а просто заливались смехом. Это было удивительно! Голые, босые, вечно голодные! Имеющие, в лучшем случае, подвальную крышу над головой! Но, в каком-то смысле, видимо, счастливей многих. Ведь никакие кризисы, повышения цен, отключения коммуникаций им не страшны.

 Они смеялись громко, хрипло, клокочуще. И так заразительно! Полуобернувшись грузными корпусами, заулыбались старухи на лавках. Мамки, собравшись в кружок, сначала округлили глазки, выгнули подкрашенные дугой бровки, потом запрыскали, захихикали.

А веселая компания, продолжая хохотать, пересекла двор и  свернула за угол.
Будто и погода та же, а выражение лиц изменилось. Потеплело.