Пиво и справедливость. Глава 1

1

Эмери Барт, ослабив галстук, удобно устроился за барной стойкой и тяжело выдохнул. Всю неделю было непомерно много бумажной работы, а студентов-практикантов, так удачно появлявшихся в начале каждого года, расхватали по другим отделам. Эмери любил оперативную деятельность, но ему стоило невероятных усилий заниматься последующей бюрократией. Ладно, бокал пива и домой, а выходные уже послезавтра. За баром никого не было, и Эмери пару раз ударил по звонку. Спустя минуту из подсобки появился Росс – высокий и бородатый настолько, что никогда нельзя было угадать его настроение. Фамилия «Барт» идеально подходила бы именно ему.

– Привет, Эмери. Выглядишь ужасно, – пожал он руку, как обычно глядя глубоко в глаза.

– Вот именно. Налей-ка мне овсяного стаута.

Росс взял в руки английскую пинту, приподнял на свет, а затем наполнил ее плотным ароматным стаутом. Спустя мгновенье он огляделся, и налил еще один бокал себе. – Выпью с тобой. Больно уж хороша партия. – Он подвинул бокал Эмери и они сделали по большому глотку. Росс не сводил с него глаз, но молчал.

– Боже, как мне этого сегодня не хватало, – смахнув пену с уголков рта, испустил Эмери, – кстати, а где Льюин?

Росс изменился в лице. – Эмери, Льюин умер неделю назад. Сердце.

– Хм-м, – протянул Эмери Барт, – ему ведь только недавно тридцать три исполнилось.

– Да. Тридцать три. – Росс тяжело выдохнул, облокотившись о стойку. – Я думал, ты именно поэтому не появлялся. Знаю, вы неплохо общались. Странно, что тебе никто тебе не сообщил.

– Не так уж и странно, если подумать. Работа у него такая – неплохо общаться с людьми.

– Тебя он ценил.

Они молча допили пиво, и Эмери Барт еще некоторое время наблюдал, как темная пена плавно сползает по стенке бокала. Затем он встал, накинул пальто, и, кивнув Россу, вышел. Только в тот момент, когда холодный влажный ветер задул под воротник, Эмери Барт понял, что Льюин был его лучшим и единственным другом.


Снег, выпавший утром, растаял уже днем, а к вечеру обратился ледяной коркой. С Эмери Бартом произошло то же самое. Он аккуратно лавировал меж ледяных просторов тротуара, стараясь наступать только на нетронутые островки брусчатки. Впереди него небрежно ступала девушка на высоких каблуках. Этот путь давался ей с трудом. Нагнав девушку, Эмери решил окликнуть ее, чтобы обойти на узком тротуаре, но глядя на ее бесплодные попытки обойти обледеневший участок, принял решение помочь.

– Мисс, вам помочь?! – Спросил он, приблизившись вплотную.

Неожиданно девушка вздернулась всем телом и не устояла на ногах. Она завалилась назад прямо на Эмери, и оба они рухнули на холодную брусчатку. Пролежав с пару секунд, девушка начала заливаться смехом, и еле выдавила:

– Простите, ради Бога! Вы меня так напугали! Какая глупость!

Эмери рассмеялся вслед за ней. Ее чуть хрипловатый очаровательный голос напомнил ему одну джаз-певицу и слова вылетели как-то сами собой и совсем не звучали навязчиво: – Простите за неуместный вопрос, но вы любите джаз?

– Вы точно не ушиблись? – Вновь она залилась смехом.

– Теперь даже и не знаю. – Эмери встал и подал ей руку. – Но мне все еще интересно.

– Мне нравится джаз. – Коротко ответила она, ухватив Эмери за локоть.

– Эмери Барт.

– Рут… Простите, Барт? Как «борода» по-немецки? – Она все не переставала смеяться. – Ох, похоже, мы оба ударились, простите.

– Ничего. Эта шутка действительно стала смешной, когда мне исполнилось тридцать.– Провел рукой по своей гладкой коже Эмери.

– Не могу скрыть интерес к вашему вопросу о джазе.

– О, да. Здесь совсем недалеко есть один отличный бар, где по пятницам играют замечательную музыку. Теперь мне кажется, что я занудствую.

– Нисколько, разве что чрезмерно много жалуетесь. – Улыбнулась Рут. – И я согласна.

– Ох, замечательно. Тогда-а… – Эмери не нашел что сказать и запаниковал.

– Тогда завтра в восемь вечера здесь же. Вам повезло, Эмери Барт, что я живу прямо здесь, – Рут прикоснулась к стене дома, – в этом доме, а то ваша неловкая пауза уж слишком бы затянулась. Буду ждать вас здесь, Эмери Барт. – Вторила она под конец, а затем, одарив его улыбкой, развернулась, и пошла к парадной. – И знаете что, Эмери? Я совсем не люблю цветов. До встречи!
Эмери оторопел. Какая же она прямолинейная, если не грубая. Нет, она невероятно открытая. Потрясающая. И какая стройная и красивая. А этот хрипловатый голос! И уже завтра! Эмери почувствовал небывалую легкость в теле. Он был готов проработать еще три недели без выходных, но вдруг вспомнил, что его единственный друг сегодня умер. И вовсе не неделю назад, а только сегодня. Всю эту неделю он оставался его другом. Что же за круговерть – эта жизнь?