Искры в темноте

Темнота, огонь, сосредоточение.
Нет мыслей, нет боли, нет радости, – есть медленное падение капель, есть поток, бескрайний океан – рядом со мной, вокруг меня, во мне. Есть единство мира, невыразимое словами, единство, которое можно только угадать, ощутить: даже не кожей, – чем-то вне себя, чем-то в себе, чем-то...
Пламя бьется в желтых подсвечниках, теплый свет мерцает, отражается в цветном стекле украшений. Черный бархат, как бездна, и в бездне этой подвешены прозрачные камешки. Взгляд скользит от камня к камню, от цвета к цвету, от янтарной капли к фиолетовой искре.
Покой, только здесь достижимый покой, когда сердце бьется все медленнее, когда дыхание уже почти не нужно. Глубокая, плотная тишина, такая, что звенит воздух, что пульс становится громом. Слышно, как поворачивает листья, тянется вслед канувшему за горизонт солнцу клен за окном. Слышно движение корней в земле. Слышно, как, прорывая, взламывая с сухим треском асфальт и бетон, растет трава.
Мир пульсирует, накатывает волнами, мерно, неудержимо. Сердце улавливает медленный, сводящий с ума ритм, следует за ним, становится частью его.
Бездонная синева.
…И – другие сердца, другие мысли, другие цвета, где-то далеко, на грани восприятия, будто касания резкого ветра к обнаженным нервам…
Рывок – падает завеса, плотная, непроницаемая. Другое, чуждое, ранящее насмерть отступает. Струится сотканный из теплого света живого огня занавес. Кокон.
Острое чувство единства мира отодвигается, прячется. Наедине с собой, наедине с огнем. Наедине со сладостной бездной.
Синева прорывается: ощущения, образы, отпечатки. Неостановимый поток.
В потоке нет лжи. Только покой. Только ритм, созерцание, понимание. Только здесь и сейчас ставятся неизгладимые метки: что – нужно и правильно, что – обречено никогда не воплотиться за ненадобностью.
Хочется видеть, чувствовать, говорить. Хочется менять души людские. Хочется замечать малейшее изменение, вызванное будто невзначай.
Хочется оставить тяжелые, неподъемные тексты, написанные для целей общества (что мне общество – вокруг переливается теплый кокон, а в нем – мои чувства, мои мечты, мои стремления, не общества – мои, только мои), хочется творить то, что прорывается само, льется на бумагу в бездонно-синем трансе, неудержимо, беспамятно, единственно верно. Прорывается, чтобы исполниться однажды.
Хочется коснуться руки учителя и почувствовать не отзвук удивления или любопытства, не цепенящий холодок собственного страха (прикосновение – это много, чересчур много для меня), а крохотную искорку тепла.
Хочется забрать боль и жгучий холод из души самого близкого человека на земле…
Будто капля упала на зеркало неподвижной воды в чаше, потревожила, разбила, нарушила покой. Рождается в груди, выплескивается, летит в пространство теплая волна. Долетит ли? Пробьется ли через преграды?
Летит в дышащем океане волна. Уносит все силы, все тепло. Как же его мало, этого тепла, как безнадежно мало…
Еще несколько мгновений держится струящийся розовато-золотистый кокон вокруг. Потом сил не остается.
Это не медленный подъем к поверхности, это рывок, это боль, это ужас. Грохот крови в ушах. Сердце пропускает удар. Сжимается что-то внутри, тоскливо, остро.
…Лечь на землю, и прорасти в нее, и тянуться к небу, и принимать кожей капли дождя и удары взбесившихся молний. И, оглохнув и ослепнув, упасть зерном, снова и снова прорастать, и стать дождем, стать ветром, стать тенью листвы на быстрой воде…
Поток.
Образы, ощущения, вспышки. Будто тысячи снов, слившиеся в один.
Темнота.
Отблеск пламени на стекле украшений.
Усталость.
Пепел, осадок, – осознание настоящего в себе.
И когда голова коснется подушки, когда свинцовой тяжестью нальются веки, снова почувствовать, как летит сквозь пространство теплая волна.

весна 2012