1. 40. глава тридцать пятая

   Книга первая. Первый день.
   
     ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
    Теория удара на полном серьезе! Не изобретайте велосипед — читайте эту книгу, и вы узнаете о боксе столько, сколько не узнаете прозанимавшись им пятилетку! Этих знаний Вам хватит! А технология удара и его тренировка в следующей главе.
   
   
    В избиении летчика Чава оказался участником чисто случайно, так же как и сам Шпала. Просто хотели отомстить понаехавшим колхозникам за непочтительное поведение по отношению к ним, местному населению, а еще честней — поразвлечся! А что? Все умные люди так делают! Никто его силой на драку не тащил. Да и в самой процедуре избиения Чава только и делал, что присутствовал, что и сам потерпевший в своих показаниях отметил. Поэтому Сашку оставили гулять под подпиской, в то время как Шпалу с Зилом посадили в сырые и темные тюремные казематы.
    Однако родители Чавина, узнав о случившемся, посчитали своего отпрыска невинно пострадавшим, оклеветанным и пришли в милицию требовать справедливости. Папаша, судя по голосу был пьян, мамаша голосила, как на похоронах. Они предприняли целый штурм, прихватив с собой двоих Сашкиных младших братьев и восьмидесятилетнюю безумную бабку, которая всю дорогу то выла, то смеялась невпопад но очень громко. Что же касается чавинят, то они подвывали тише, но вовремя и порой вставляли реплики типа:
    — Свободу Юрию Деточкину!
    или:
    — Дед Мороз — Красный Нос, борода из ваты, ты подарки нам принес, ... горбатый?
    Вся капелла выла и стенала.
    — Наш не виноват, ето Гроздев, подлец, его всегда с пути сбивает! И соседи ето вам скажуть, подтвердять! Наш никогда ни на кого первым руку не подымал. Ето они с Зиленковым его заставили. Вы допытайте их, зачем нашего Сашку сбили. За нашего все соседи подтвердять, и в школе ён примерный, а того сявку давно пора в цепи заковать, штоб людям спокойней жилось!
    И все это под дружный плач и вопли. Витька сидел еще в дежурке в решетчатой клетке, как зверь в зоопарке, и весь концерт слышал прекрасно. Потом, когда его освободили, Чавыны родители заискивающе улыбались и спрашивали, как здоровье, хотя вряд ли могли знать, что Витька все слышал. Но если бы случилось вновь то, что случилось, и если бы даже Шпала сидел напротив них, они еще раз точно так же обливали бы его грязью, чтобы вытащить своего. Витька потом долго обходил стороною их дом, не мог терпеть этого двуличия, хотя Чава забежал к Шпале в первый же день. В конце концов он пересилил свою брезгливость, понимая с самого начала, что Чава тут ни при чем, хотя и в его характере было что-то от характера родителей. "Яблочки от яблоньки недалеко падают!" Случись ему спасать свою шкуру, и Витьку он выдаст с потрохами да еще и оговорит. Ведь были за душой у друга подленькие штучки типа водочной эпопеи. Потом пришла пора любви и они с Чавой лазали по бельевым веревкам, по простыням через балконы в общаги к бабам и занялись этим почти всецело.
     Как-то, это было еще до тюрьмы, ища приключений, влезли через черный ход в городской драматический театр. Вернее, это были грузовые ворота, большие и закрытые изнутри на засов. Они этот засов отодвинули и вошли. Блукали по лабиринтам подвалов, заваленных невообразимого вида декорациями, прочим громоздким хламом и все в пыли выплыли прямо на сцену, когда там шел спектакль. Чава в немецкой каске с автоматом, Шпала с голой бабой – статуей под мышкой. Хорошо — дядя из суфлерки замахал им руками, упоминая чью-то мать и они смылись за кулисы. Оттуда, предварительно отряхнувшись, и помыв в сверкающем кафелем и медью туалете рожи, через коридор проникли в зрительский зал.
    Здесь они познакомились с двумя юными особами из культурных интеллигентных семей, принявшими наших друзей за начинающих артистов. Обоих пришельцев это сравнение глубоко оскорбило. Шпала с Чавой начали взахлеб доказывать девушкам, что они уже вполне состоявшиеся артисты, можно сказать — мастера своего дела! Что артистами вообще не становятся, ими рождаются, и вот кореша именно таковыми и уродились, у них это в крови. Гастроли устраивают регулярно по всей округе. Критиковали почем зря игру своих коллег на сцене, приглашали девушек совершить с ними турне... Девушки назвались секретаршами из обкома партии. Потом выяснилось, что они такие же секретутки, как друзья артисты — любители!
    Кроме того, у Сашки возникла идея фикс стать более мужественным и не ходить у Витьки в подручных, а самому создать собственный авторитет среди молодежи. Он попросил Шпалу объяснить, как это сделать, и, в частности научить Чаву работать кулаками. Витька охотно высказал Сашке свои убеждения о том, чем можно заработать себе авторитет и передал все необходимые знания по теории бокса, которыми располагал сам. Ведь кулаки в зарабатывании авторитета с точки зрения Шпалы были главным! Поэтому он детально объяснил технику удара, демонстрировал и заставлял Чаву повторять и запоминать движения. Тренировались на свисающих листиках какого-нибудь дерева. Это был самим Витькой изобретенный, любимый его способ тренировки.
    Отклоняясь слегка от темы, скажем, что далеко не все боксеры умеют хорошо бить из различных положений! Порою даже знаменитости имеют в своем арсенале всего один коронный нокаутирующий удар. К тому же тренеры приучают бить их только из стойки, а этого в драке явно недостаточно! Сам Гроздев начинал в боксе как левша. Для левши классические методы защиты и ведения боя нужны в гораздо меньшей степени, чем для обыкновенного боксера. Гораздо важнее уметь провалить противника, вызвать его на себя и работать на опережение (то есть уметь предвидеть следующий шаг, финт и уйдя от него одновременно нанести встречный) Значит, для левши главное — хорошая реакция, сильный удар, а боксерская стойка вторична — она от всех бед не спасает!
    Постепенно начал работать в открытой стойке, а это уже совершенно другая стратегия: тут для противника твоя рожа и руки в разных местах, за всем не уследишь! Короче, от подобной тактики его стойка тоже не защищает, и тут уж кто ловчей! Совершенно ясно, что Шпале пришлось "изобретать заново велосипед", то есть, пересматривать технологию удара с тем, чтобы она была применима из всех положений. Никто ему в этом не помогал, да и помочь вряд ли мог: тренеры умели объяснить принцип удара только из стойки, да и то лишь приблизительно! Если следовать только ему, никогда никого не нокаутируешь. Боксеры высокого класса вначале занимались от Шпалы отдельно, и приходилось часами выстаивать на улице, наблюдая их тренировки в зале. Шпале они тогда казались богами! Волшебниками своего дела. Всего через полгода его еще с одним парнем из группы перевели в эту сборную. Но, как теперь Витьке кажется, обольщаться не следует! Перевели его в качестве груши для мастеров. Во всяком случае, никто Шпалу тут ничему не учил. Руководство тренера заключалось в том, чтобы определить, кому с кем стоять в паре и сколько раундов, либо — какие отрабатывать удары по мешкам. Предполагалось, что всю теорию попавший сюда спортсмен уже должен знать и сам! Никакой теории Шпала однако не знал, и на первых порах забыл даже то, что умел (И слава богу! Иначе он бы ничему путнему не научился!) У него появилась даже паскудная привычка закрывать глаза, встречая удар.
     А били Витьку боги и мастера своего дела нещадно! С месяц он ходил весь в синяках, зубы во рту постоянно шатались и голова, конечно, побаливала. Что говорить, были мысли, особенно на первых порах, бросить этот бокс к чертовой матери! Но на нем ведь Шпала строил все свои надежды относительно дискарей, Ларочки, и вообще своего положения в молодежной среде города! Ему нужно было научиться бить по-настоящему! А здесь Витьку никто этому не учил! Шпале лишь предоставили возможность докумекать самому. Для этого, коли уж попал в сборную, оставалось держаться изо всех сил и наблюдать, наблюдать, запечатлевать на фотопленку памяти каждое движение, жест, прием...Чтобы дома это все мысленно прокручивать несчетное количество раз, думая и сопоставляя.
    Шпала подметил, что перворазрядники и КМСы предпочитают для работы по мешкам брать старые, сбитые перчатки. Каждый имеет свой "любимый" мешок. И по нему-то бьют тоже не куда попало, каждый выбивает себе в снаряде ложбинку и в эту ложбинку бьет! Наблюдая за теми из них, которые имеют самый сильный удар, Шпала заметил, что он вовсе не зависит от замаха: то есть, можно сильно ударить, даже имея руку в 15-20 сантиметрах от мешка. Что сам удар ничем не похож на ту детализированную схему, которую им объясняли в прошлой группе: удар начинается с носка ноги, затем заворачивается пяточка, потом идет корпус, потом плечо и лишь в последнюю очередь рука. На практике у тех, кто бить умеет, все это в лучшем случае идет одновременно, а то даже обходятся и без пяточки. Он понял, что удар из стойки не лучший вариант удара, что прямой и боковой, в сущности, одно и тоже: прямой можно рассматривать как боковой, у которого очень большой радиус.
    (Тут некоторые теоретики и именитые тренеры могут осмеять высказанные взгляды, но Шпала, сломавший на своем веку уже добрый десяток челюстей, мне кажется, имеет право высказать свою точку зрения на этот вопрос). Заметил Гроздев, что у лучших "ударников" хороший одиночный отличен по звуку: от него щелчок, как от удара хлыста, как выстрел. Того же пытался различными путями достигнуть и он. Правда, каждый снаряд звучит по-своему! Что касается положения локтя и сжатия кулака, то это достигается практикой: сильно и неправильно ударить — значит подвернуть кулак, либо растянуть сухожилие!
    Рука скоро сама запоминает, как правильно. На этом его познания в сборной кончились. Устав терпеть побои, Витька, хоть и не по рангу, и не по правилам тренировки принялся давать сдачи своим именитым соперникам изо всей силы. Терять ему все равно было нечего! И... о чудо! Бить его стали меньше. Заметили, что он тоже живой человек. Дальше пошло легче, перестал закрывать глаза, и постепенно перенимал, примерял на себя манеры ведения боя то одного, то другого своего сокомандника.
    Получается, что никто Шпалу ничему не учил по-настоящему и в боксе. Да и можно ли чему-то такому научить? Научить понимать противника, предугадывать его действия, научить своей, неповторимой манере, в которой именно тебе а не кому-нибудь другому везет... Окружающие могут только подсказать,  да и то не всегда! Сколько раз каждый из вас сталкивался с тем, что человек, умеющий что-то делать лучше других, сам рассказать не может, как у него это получается? Просто получается и все! И ничего тут сверхъестественного нет, особенно касательно бокса. Вовсе не обязательно нужно понимать до тонкостей, как что происходит в механизме реакции, вернее, это даже вредно!
    Шпале, например, никогда не удавалось нокаутировать кого-то на ринге специально, чтобы Витька, допустим, подумал: "Ага, сейчас он сделает это, а я вот это и тогда вот так ударю!" Насколько Гроздев знает, и у остальных так не получалось! Понимаешь, что как было, только после боя. В бою не до того, да и не успевает все равно мозг за ситуацией, он только мешает! В бою мыслишь мышцами. Самая надежная память: как увернуться, как нанести удар... И информация идет от глаз прямо на мышцы, минуя отдел логического мышления, для него все происходящее лишь записывается на пленку для будущей обработки!
    Так что спрашивать у кошки, как она ухитряется все время падать на лапы, бесполезно! Она и сама не знает, просто так получается. А научиться наблюдать, вживаться в чужую шкуру, чувствовать его движение как свое, вот это в обучении боксу главное! И еще мышечная память! Чтобы, проделав сто разных попыток, и среди них одну удачную, ты мог именно эту одну удачную повторить и запомнить, а остальные тут же прочно забыть. Шпала это понял, и запоминал на тренировках чужие движения мышцами и на пленку для подстраховки, а дома старался удачно повторить, а потом и заучить.
    На тренировках, впрочем, он не старался выпячиваться! Все-таки мастерам нужно поддаваться! Так, чтобы и спросить было можно о чем-то — объяснят, и вообще легче в их шкуру влезть, когда они занимаются своим делом и на тебя внимания ноль. Так что времени Витька зря не терял, перетягивал чужие повадки на себя, вживался в них, учился. А вы говорите — артист! Тут еще каким артистом надо быть, чтобы чужие движения как свои чувствовать. Есть такие умники на свете: посмотрят на кого-то, и тут же его передразнить могут! В боксе нужно именно это, только глубже — не просто повторить, но и понять!
    Три месяца тренер Шпалу мариновал, никуда на соревнования не выпуская. Затем выпустил, да еще как! Подошел очередной чемпионат области, и Петров неожиданно на тренировке заявил Гроздеву, что хватит ему даром хлеб есть, пора и в деле себя показать. Витька будет выступать в весе до 70 кг. В этом весе из сборной никого нет, так что — вперед и с песней! Шпале нужно только согнать пару килограммов веса. Конечно, Петров подбодрил Витьку как полагается перед столь решительным для него соревнованием.
    — Ну, ты хоть не сильно меня опозоришь? — спросил.
    Шпала ответил, что сделает все, что в его силах. Петрова этот ответ не успокоил.
    — Что значит все, что в твоих силах? А сверх сил, что — делать не надо? Если ты будешь делать ровно столько, сколько в твоих силах, ты никогда ничего путевого не добьешься. Нужно каждую тренировку делать больше, чем в твоих силах, стремиться, тогда эти самые силы будут расти. Один товарищь каждый день поднимал утюг ровно сто раз – он так и не стал Жаботинским! Так что давай, дерзай. Я даю тебе шанс показать себя. Ты же понимаешь, что мне обыкновенные не нужны? Обыкновенных везде навалом. Тебе дали возможность потренироваться с мастерами, теперь должен показать на что способен. Понял?
    — Понял!
    — Ну вот, посмотрим, насколько ты за это время вырос в боксе, есть у тебя прогресс или нет. Короче, если себя не покажешь, выгоню!
    Шпала, несмотря на то, что вопросы было не принято задавать, все же поинтересовался, как он себя должен показать.
    — Ну не падать же в первом бою, — пояснил тренер, — если даже перворазрядник попадется и то из принципа продержаться можно, не выиграть, но хоть продержаться. Продержишься — оставлю, нет — выгоню к чертовой матери, зачем мне такие боксеры нужны? Ну, если уж не выстоишь, пошлет тебя в нокаут, оставляю последний шанс — вцепишься ему зубами в глотку.
    Все засмеялись, а Петров на полном серьезе продолжал:
    — Ну а как же, должен он показать свой характер? Не умеет бить, так пусть хоть волю к победе покажет!
    Возможно, тренер и шутил, но это было искусство — определить, когда Петров шутит, а когда нет, оное с уверенностью не мог сказать никто. Короче, Шпала понял так, что груша Петрову больше не нужна и вопрос в отношении него стоит: либо — либо! Витька себя показал! Он и сам не ожидал этого, да и никто, наверное, не ожидал. Гроздев этот чемпионат выиграл!!! Нокаутировал одного перворазрядника, одного второразрядника, и третьеразрядников можно не считать!
    — Ну, ты даешь! — похвалил после соревнований Петров, — за чемпионат области положен первый разряд! Но я тебе дам второй, потому что у тебя ведь и третьего не было!
    Так Шпала перестал числиться в сборной грушей. Напарник, с которым их перевели, не вынес тягот и бокс вскоре бросил. Что касается Петрова, то как тренер он был не фонтан, но фонтан он был как психолог! Мобилизовать спортсмена так, чтобы на каждой тренировке тот отдавал все силы и даже сверх. В этом Петров видел свою задачу, а учиться предоставлял спортсмену самому, справедливо полагая что "захочет — научится!" А не научится, освободит место другому: поумнее и поталантливее. В сборной места дороги! Каждое на счету! Ведь сборная — это лучшие боксеры из всех групп, тренирующихся в "Спартаке". Естественно, все тренеры вышеназванных групп тут же.
    Сказанное — не самовосхваление Шпалы! Он и не помышлял стать великим боксером. До того, как влез он во всю эту кутерьму, не подозревал в себе и половины подобных талантов! Так получилось, жизнь, как говорится, заставила! И вот Гроздев вдруг обнаруживает, что может повторить увиденный жест, даже танец. Что у него неплохо получается корчить из себя простофилю, и правдоподобно врать ментам на ходу. Больше того, Витька Вам по секрету скажет и берется это утверждать, что у каждого из вас получится, стоит только по-настоящему захотеть! Он просто старался быть всегда на уровне и не любил выглядеть хуже других. А если не хуже, значит надо быть в чем-то лучше! Гроздев был, надо это признать со всей откровенностью, очень самолюбив.
    Смотри Шпала на себя и жизнь проще, может быть и довольствовался бы вторыми ролями, и горя себе не знал! Не продиктовал бы мне этой дурацкой книги... Каждый сам выбирает свою судьбу! Но когда Витьке говорили, что он чего-то не может, что не его это дело, тут Шпала из кожи вон лез, чтобы доказать себе и окружающим обратное! Есть такие отдельные безмозглые личности, которые вместо того, чтобы как все, наоборот, всегда прут против течения. И зачем им это нужно, сами не знают, знают только что нужно! Так и в боксе: он проиграл первые два боя на первых своих соревнованиях и тренер, не Петров, а предыдущий, сказал Витьке, что нет у него для бокса данных, реакции нет. А она не приобретается, она от рождения! Того нет,  другого нет... И посоветовал себя и других понапрасну не мучить, из бокса уйти. А когда Шпала чемпионат области выиграл, старый тренер поздравил его, и, очевидно забыв, что он кому и когда плел, сказал Витьке, что у него прирожденный талант боксера, и реакция отменная от рождения!
    — Да ведь вы же, Семен Михайлович, полгода назад совершенно наоборот мне насчет реакции говорили! — напомнил тренеру Шпала.
    — Понимаешь, Гроздев, реакция и талант действительно от рождения, и их не натренируешь, — ответствовал тренер, только они могут у одного быть ярко выражены, а у другого под спудом, и не сразу проявиться. Ты тоже был неповоротливый, как медведь, весь закачанный, реакции никакой, удара никакого. Вот я тебе и сказал! Откуда же я знаю, что там у тебя внутри, какие генетические данные? А взялся тренироваться по-хорошему и видишь, получилось! Если данные есть, то они себя рано или поздно все равно покажут!
    Из чего Шпала лично в своей жизни сделал вывод, что нельзя верить никакому постороннему мнению, нужно стараться, а там дело само себя покажет! Как же иначе можно определить, есть данные или их нет? И вообще: в данных ли дело? А то поверил бы он этому тренеру на слово и что вышло бы? Бокс бросил бы, в девятнадцатой остался бы колхозаном, Ларочки бы не достиг, и всю жизнь считал бы себя ни на что не способным! Так что — его совет, поосторожней вы относитесь к этим чужим мнениям, а то ведь вас свиньей назовут, а вы поверите! Как сказал кто-то: "Самое большое наслаждение в жизни — достичь того, чего, по мнению других, ты достичь не можешь!"
    Что-то в этом есть! Икск, несмотря на свою невеликость, в смысле бокса был известен на всю Россию. Не пуп земли, конечно, но считалось, что бокс здесь поставлен. Выходили боксеры и на Союз и на международный уровень. Сам Петров придерживался "ударной" теории в боксе, считал, что победа по очкам — это дело случая: могут тебе победу присудить, а могут и не тебе... А вот если противника положил в нокаут, никакое, самое пристрасное жюри победу уже не отнимет. Поэтому ориентировал на досрочную победу. Говорил так:
    — На солидных соревнованиях на очки не рассчитывайте! Там и без вас блатных хватит!
    А отсюда вытекал его следующий афоризм: “Выиграйте Союз, а Мир вы шутя выиграете!" Это его мнение основывалось на том, что в верхах в то время бытовала игровая концепция бокса. Считалось, что неэтично советскому спортсмену бить соперника до отрубона, да еще и по телевизору на весь мир! Он должен нести гуманность и обыгрывать так, чтобы выигрывать, не калеча! Такие у нас вверху нашлись Ослы! “Ударников” зажимали, как могли, но уж если все-таки прорвался через все препоны, то тогда берегись немчура и прочая нерусская сволочь!
    И все же, как считает сам Шпала, научился по-настоящему бить он только после секции бокса, после тюрьмы, и двух сломанных челюстей на счету! Научился чисто случайно.
    Детская комната милиции трудоустроила Гроздева на "Котельный" завод в учебный цех, там он и познакомился с Горбанем. Саня Горбань занимался боксом у конкурента Петрова — тренера Свиридова. В городе были в то время всего две конкурирующие фирмы. Естественно, патриотический накал в обоих держался на грани замыкания. Считалось верхом предательства не только перейти от одного тренера к другому, но и вообще иметь какие либо сношения с представителями противоположного лагеря.
    В воспитание боевого духа своих спортсменов у Петрова вообще входили дикие элементы наглости и уголовщины. Так, например, перед соревнованиями ставилась задача: во время взвешивания позади Свиридовских в очередь не становиться, непременно влезть вперед, оттолкнув "конкурентов". Это, по-видимому, следовало понимать как моральное угнетение соперника. А если "мухачу" придется отталкивать "тяжеловеса"? Он все равно должен это сделать, а в случае чего за него обязана подписаться вся команда! Этакое неофициальное групповое побоище перед выходом на ринг! Уступил место в очереди — вон из сборной! Не удивительно, что Свиридовцы считали Петровцев грубиянами и задавалами. Попробуй быть "джентльменом" когда на тебя смотрит тренер!
     В других городах на "гастролях" бывало и похлеще! Петров, например, ставит добровольцу задачу незаметно вытащить кошелек у прохожего. Или, если в гостинице нет мест для спортсменов, "уговорить" администрацию. Сам, он в качестве примера, все поставленные задачи выполняет первым и с завидным умением: и кошелек вытащит незаметно, а потом остановит "пассажира" и скажет что у него из кармана выпало вот это, и нищим прикинется так, что все местные побирушки сбегаются его бить, потому что у них клев прекратился... В общем, Петров — это отдельная тема на будущую писанину, в эту все равно все не уместишь! ( Сейчас в 2010 году покойный тренер уже в ранге «святых»! В его честь устраиваются турниры, чемпионаты. Петров считается основателем бокса в Икске. И правильно. Человек действительно всю жизнь положил на тренировку спортсменов. Спасению хулиганов от тюрьмы и выведению их в люди. В большой спорт. Вот только святым он никогда не был! )
     Петровцы всегда били Свиридовцев на соревнованиях почти стопроцентно (так же, впрочем, как и всех остальных! Из всего вышеописанного, думаю, понятно, что питомцы его внушали своим поведением и манерой боя другим командам почти священный ужас.) Но у Свиридова был один, не достигнутый Петровым пик: его воспитанник (всего единственный, но зато!!!) вышел в мастера спорта международного класса, стал чемпионом Европы и финалистом на Кубе!
    Личность Петрова вызывала  интерес у посторонних и рождала кучу сплетен о нем. Сам тренер сборной рождение этих сплетен о себе всячески культивировал. Это, надо честно сказать, давало его воспитанникам огромный моральный плюс, но и ответственность! Естественно, в отместку, в противовес, либо для имиджа, создавались кем-то сплетни и о Свиридове, о его воспитаннике — чемпионе Европы. (Боксеры вообще народ суеверный, какими и должны быть фанатики!)
    Не удивительно, что, узнав кто откуда, Шпала с Горбанем сделали вначале шерсть дыбом и оскалили друг на друга пасти. Затем обнюхались, позже принялись рассказывать оппоненту анекдоты о его тренере, затем о своем... Потом вдруг обнаружилось, что несмотря на свою настороженность по отношению к собеседнику, они суть зеркальное отражение его! Что у обоих больше общего среди всей окружающей их публики, чем даже у самых закадычных друзей. Что наших новых знакомых раньше просто специально травили друг на друга, как бойцовских собак перед решающей схваткой. Где ставки хозяев высоки. Что каждому из них одиноко без прошлого, которого не объяснишь толпе, а воспоминание о нем может навеять только взаимное общение. Короче, они необходимы друг другу! Это звучит удивительно, но похоже, все ярые соперники — те же ярые друзья!
    И первые необходимы в жизни не меньше вторых, а заменить плюс на минус гораздо легче, чем многим из них кажется. Никаких роковых последствий после всего сказанного не вызовет тот факт, что вскоре соперники стали друзьями. Ну а как известно из теории второй сигнальной системы Павлова: слово является раздражителем определенных нервных окончаний, и если все время говорить о боксе, то через неделю кулаки начинают чесаться и проситься в дело! Стали показывать друг другу свои версии теории удара наглядно, для чего вылавливали подвернувшихся под руку прохожих. Представители двух противоположных, изолированных одна от другой школ, они буквально обогащали друг друга каждый своим знанием. Спорили до хрипоты, почти до драки, но драка между двумя "бывшими" боксерами невозможна — они прекрасно понимают чреватость боя без перчаток. Бились "бесконтактно" — то есть останавливая кулак перед самым подбородком противника.
    Полученные гипотезы выносили на "всенародное обсуждение". Шпала подвигнул Горбаня на солидный пересмотр вдолбленных в него догм, но и сам не избежал столь же солидного пересмотра своих. Он уловил в манере нанесения удара друга одну деталь, которая коренным образом изменила всю постановку дела. Оказывается, используя ее, можно вырубать с высокой степенью надежности без всякой тренировки, разогрева мышц, и т. д. Словом, лучший результат при гораздо меньших затратах!
    Смысл же усвоенного Гроздевым новшества состоял в том, что при нанесении удара Горбань под конец как бы скидывал руку с плеча почти одновременно фиксируя кулак. То есть плечо, предплечье и кулак как единое целое продолжали по инерции лететь вперед, в то время, как корпус, разогнавший и "сбросивший" их уже возвращался на свое исходное место. Этим достигалось дополнительное ускорение так как уменьшался радиус окружности. (Так ускоряется движение грузика на ниточке, когда та постепенно наматывается на карандаш.) Как известно, сила удара — это масса, помноженная на квадрат скорости, то есть, скорость в ударе — главное! Подобной скорости хватало для отруба с лихвой, даже без тренировки. Конечно, требовалось пересмотреть "прицел", но это дело наживное: опытным путем достичь попадания в цель и запомнить ощущение мышц.
    Теперь в Витьке взыграло желание попробовать себя в качестве тренера. Используя весь описанный опыт, он добился, наконец, от Чавы довольно приличного исполнения ударов и считал, что с этим багажом тот способен заявить в среде молодежи свои права. Вот только беда: в конфликтных ситуациях Чава по привычке поджимал хвост, вместо того, чтобы самому идти на обострение. Из житейской боксерской практики Шпала знал, что многие парни-технари приобретали уверенность в себе лишь после того как, случайно нарвавшись где-то на скандалиста, вырубали его. Таким путем, в частности, нашел себя Витькин друг по учебному цеху Горбань.