Телескоп

               
               

-Боже мой, ты только посмотри, какой удивительный цвет, изящный корпус, удобный штатив!?- громко восторгался Василий, оглядывая вместе с другом свой новый подарок от родителей за отличные успехи в школе – дорогой заграничный телескоп. – Мой отец несколько лет копил на него, - приседая от изумления, молвил Василий. Он стоит целое состояние!!!! Петька, я не верю своим глазам! Чудо случилось!!!! Случилось чудо!!! Я столько лет мечтал именно о таком телескопе, и вот, я вижу этот подарок судьбы у себя в комнате перед своими глазами!!! В этой огромной чудной коробке!!!! И ты – свидетель!!!
-По традиции древних греков, любивших заглядывать в небеса, ты должен громче кричать : «О, боги! Благодать Олимпа посетила меня!!!»,- ехидно ответил второй мальчик.- Да, твои родители Сергей Петрович и Ксения Ильинична просто молодцы! Видно, что они, и впрямь не один год копили деньги на такой подарок….
-О, как пахнет!- продолжал, не слушая друга, восторгаться Василий новой оптической техникой. Корпус пахнет чудом, новыми знаниями и неизведанными открытиями, космосом, глубиной, загадкой! Невероятно!!! Я буду изучать космос! Я стану астро-физиком!!!! Я всегда об этом мечтал, Петька! Темное ночное небо, колпак со звездочками, длинный темный халат и куча записей в журналах от наблюдений за небом!!!! Фантастика!!!
Друг Василия Петр Евсеев, добрый, румяный, светловолосый мальчик, с пятого класса дружил с ним, деля радости и невзгоды нелегкой, но увлекательной жизни гимназистов. Они вместе ходили в один класс местной гуманитарной гимназии, оба имели одинаковые выдающиеся успехи в успеваемости, одинаковые увлечения и взгляды, и почти всегда были рядом в ответственные и важные минуты жизни друг друга.
-Я буду астро-физиком! Я буду астро-физиком! Я подчитаю длину Млечного Пути, я измерю массы всех комет, узнаю состав всех планет!- приплясывал вокруг нового «друга» Василий! –Да, да, да!!!!! Это чудо! Это чудо! И произошло оно со мной! Сколько лет, сколько лет я мечтал, ой, ой, невозможно сосчитать! Я  буду профессором! У меня будет обсерватория, я побываю в космосе. Возможно на Марсе или еще дальше!!!!!!Жизнь ве-ли-ко-леп-на, Петр!!!!!
-Да, Василий,- с азартом глядя на друга и сверкая ясными, голубыми глазами, молвил Петр, нисколько не завидуя подарку друга, но в глубине души радуясь за него так, будто исполнилось и его самое заветное желание. В отличие от Василия, он не мечтал стать  астро-физиком, он все чаще и чаще подумывал о карьере священника, или просто учителя богословия в местной церковно-приходской школе. Философия любви в христианстве давно покорила его душу и даже теперь, когда Васька, его любимый друг, так подпрыгивал вокруг этого одноглазого «Ориона», он, молча, перебирал зерна деревянных четок в кармане, повторяя краткую Иисусову молитву. «Господи, помилуй, меня грешного». Вчера накануне он отобрал у сестры Машки какую-то заветную девчачью тетрадь с сокровенной перепиской, а она, обидевшись не пошла по своей очереди в графике  гулять с собакой, овчаркой Снэпсом, семейным любимцем, которая в отместку за такое отношение к себе, разгрызла новую модную обувь матери и изорвала в клочья ее любимый связанный на заказ шарф. За что, конечно, была серьезно выпорота, и теперь Петр не находил себе места, по праву считая, что вся заваруха произошла исключительно по его вине.
-Ты не рад за меня,- вдруг резко одернул задумавшегося Петра Василий. Этот «Орион» стоит целое состояние, и ты тоже им сможешь пользоваться вместе со мной! Мы ведь друзья!  Неужели ты не понимаешь, или специально, из «ревности», сидишь с такой скучной физиономией будто тебе опять читает бабушка мораль на тему почему нельзя обижать девчонок?!
При этих словах Петр еще более сконфузился, но, взяв себя в руки, молвил:
-Васек, ты в своем уме?! Я полжизни буду приходить в себя от такого твоего обретения, думая о том, что бы мне могли подарить мои родители, имея такую любовь ко мне, как твои к тебе! Может мне с тобой за компанию на люстре от счастья повиснуть? Тогда ты удостоверишься в искренности моих радостных чувств за тебя?
Василий почесал затылок.
-На люстре не надо, это святое и неприкосновенное! По части люстр у меня заведует мама и проблемы с ней иметь я не хочу. Она всегда с таким вкусом и тщанием все подбирает в дом, что даже с тобой я не имею права творить такие гадости и расстраивать ее без того слабые нервы, хотя ты знаешь как мне дорога наша дружба, Петрик!…
-Знаю, - ответил Петька,  улыбнулся и совершенно повеселел, - давай лучше смотреть в небо !!! Меня люстры тоже не интересуют!!!
-Давай,- гордо и восторженно подхватил Василий, - это будет первый наш опыт общения с Вселенной!
-О! – вторил, сморщившись, Петька. Это громко сказано!
-Почему громко сказано? – обиженно спросил Василий
-Потому что с Вселенной ты общаешься с первого дня твоего появления на свет, даже раньше, когда ты в виде одной клетки морулы сидел у Ксении Ильиничны в животе!
-Ты тоже в свое время сидел в виде морулы в животе у Ольги Панкратовны, - язвительно  отозвался Василий другу на его замечание
-Я и не отрицаю. Я рано узнал от матери историю своего происхождения и очень рад, что там сидел. Целых девять месяцев.
-Не ври. Ты сам говорил, что десять высидел, пока тебя врачи насильно не вытащили оттуда! Того гляди и все одиннадцать бы просидел!
-Было дело, - грустно молвил Петр,- но теория есть теория.
-И Ольга Панкратовна потом месяц лечилась у какого-то известного доктора, от того, что ты не вовремя соизволил выбраться на свет, наглец! Наверное, ногти отпускал в материнской утробе, как девчонка и лентяй! Я себе такого в утробе своей матери не позволял!
-Не говори чушь, я просто вовремя не сориентировался!
-Поэтому тебе никогда не стать асторо-физиком! Комета упадет, а ты спать будешь, вовремя «не сориентировавшись».
-А я и не хочу быть астро-физиком! Ты же знаешь! Мне нет дела до этих железяк с их стеклом и оптикой! Я хочу работать с людьми. Их душами!!!
-Ох! Доктор нашелся!- пробубнел недовольно Василий
-Не доктор, а священник, - с гордостью произнес Петр, - а ты что же, завидуешь мне?
Василий оторвался от своего телескопа и грозно глянул на друга. Почти смерил его презрительным и циничным взглядом.
-Я? – процедил Василий. Бога вообще нет!
-Есть!- твердо ответил Петр
-Это дед Панкрат тебя уму-разуму наставляет, сказки про доброго боженьку рассказывает?! Я всегда жалел, что ты, мой лучший друг, не из ученой семьи! Вот у меня отец – математик!
-И атеист!
-Ну и что! А твой дед, деревенщина с опухшим носом, вечно лезет не в свои дела и задает самые глупые и неуместные вопросы!
-Мудрые и глубокие, хотел бы тебя поправить, он Войну прошел, смерти в глаза смотрел….А ты со своим отцом только в мире цифр, теорем и формул живешь!
-Ничего подобного. У меня мать – литератор! И о Достоевском я знаю не меньше, чем он сам знал о себе!
-Я в этом не сомневаюсь. Если бы ты не был умен,  не держал бы сейчас в руках эту штуковину…..
-Да,- с удовольствием подтвердил Василий. Ты как всегда под конец прав! Но только не «в серединке»! Там я – король!
-Переодетый в шута!
-Ты весь в своего дебошира-деда уродился. Поражаюсь, как с его характером ему удалось остаться в живых на Войне и  сейчас продолжать портить молодежь, нацеленную на такое светлое научное будущее….
-Да, да, только без Бога никакого светлого будущего не бывает!- отозвался обиженно Петр
-Прекрати, а то не дам в стеклышко посмотреть!- одернул его Василий
-А ты уже настроил?
-Да,- шепотом молвил тот,- иди сюда.
Петр, наклонившись, глянул в маленькое отверстие телескопа и чуть не ослеп. Луна, вся в серо-черных пятнах так била своим светом в это маленькое стекло, что казалось невидимым своим излучением пытается вырвать зрачок из пытливого глаза наблюдателя.
-Вот это да! - промолвил Петр. –Какая она огромная! Яркая! И величественная! Висит в небе и гордится сама собой!!!! Вот Бог создал так создал…..- восхищенно произнес Петр, осматривая Светило, будто оно было в трех метрах от него….
Василий дерзко взял его за рукав и оттолкнул от телескопа!
-Опять ты про Бога! Замолчи, иначе получишь оплеуху. Весь мой научный настрой рассеиваешь в бреднях Панкрата….Вот старый леший всех с толку сбил, и моего лучшего друга в том числе, оказия!
Петр отошел от телескопа и с печалью посмотрел на Василия.
-А ты думаешь Кто создал эту твою Луну и прочие звезды и светила?
-Я об этом вообще не думаю! Я просто наслаждаюсь лицезрением! Все в результате мощного  атомного взрыва произошло…. Вселенную никто не может создать, кроме как нее самой. Подошел момент и случилось прекрасное: Вселенная родилась…. А каким образом, меня это мало волнует….
-А зря! Если бы ты знал и верил в то, что все Бог создал, ты сейчас себя бы лучше  чувствовал, словно посвященный открывая тайны мироздания. А не просто как обычный смертный глядя через стекляшку и морщась от ослепляющего света непонятно откуда появившейся планеты…
Не успел эти слова произнести Петр, как по его щеке мощной волной прокатил жгучий жар. Это была рука Василия, не утерпевшего выслушивать «всякие бредни» в такой радостный для него день! Петр, забыв о своих богословских настроениях души так поразился дерзкому поступку друга, что не долго сомневаясь, сам ударил его в ответ по лицу.
После этого мальчики рьяно схватились друг в друга и повалились на пол, безжалостно мутузя друг друга по всем частям тела, не отдавая приоритет воздержания ни к одному из них.
-Праведничек, нашелся,- вопил, точно зверь Василий сжимая ладонью губы и нос Петра. Но тот, вырвавшись из цепкой хватки друга закричал: атеист несчастный….
После взаимных упреков хватка и давка усилились. Однако, на шум прибежали родители Петра и с потрясенным видом начали разнимать мальчишек, дравшихся уже по-настоящему, по-мужски, не жалея сил, рук и ног!.
-Позор какой!!!Прекратите сейчас же!!!- взревел Сергей Петрович, снимая очки и грозно потрясывая кулаками в воздухе! Телескоп не поделили? Вас в детский сад обоих надо отправить, товарищи гимназисты!  (На слове «товарищи» отец Василия сделал особый акцент, прошипев букву «щ», словно змея, потревоженная в своем логове)
 Мальчишки с потрепанным видом поднялись с пола, и Петр, не сказав ни слова выбежал на улицу.
После неприятного происшествия они оба демонстративно молчали несколько дней  и даже в классе не подходили друг к другу, удивляя своим поведением сверстников, считавших их уже за братьев.
 Каким-то тайным образом в гимназии стало известно о драке и скандале между закадычными друзьями. И не желая портить репутации учебного заведения, ее директор предложил одному из виновников «домашней» потасовки покинуть стены уважаемого учебного заведения, где у его учеников принято умом и логикой доказывать свою правоту, а не кулаками и воплями.
Петр решил взять ответственность на себя и первым написал заявление об отчислении, попросив не беспокоить расспросами его бывшего друга. Все кончено, так кончено. Зачем лишние разговоры?
Василий совершенно равнодушно отреагировал на уход любимого друга, никак при сверстниках и даже дома  не выказывая свою грусть или беспокойство….
Дружба двух достойных умных и незаурядных мальчишек прервалась…. Василий был на целый год лишен возможности пользоваться телескопом, так как его родители сочли не справедливым решение Петра уйти из гимназии. Они вообще после ссоры мальчиков хотели избавиться от этой «трубы раздора» каким-нибудь необычным способом, но не могли придумать каким именно?  Василий страшно переживал за своего оптического помощника. Он все еще собирался, вопреки упрекам Петра, стать асторо-физиком, профессором. Пусть не верующим, зато толковым и это обстоятельство, что он не может нормально глядеть в небо, крайне его огорчало и возмущало. Он не мог сказать прямо об этом родителям, так как знал, что они совершенно точно избавятся от ненужной железяки, по их вине испортившей будущую карьеру Петру, другу своего сына, которого они любили и уважали не меньше, чем сам Василий. Они не знали, что Петр мечтал стать священником, а не ученым , поэтому в память о его дружбе с их сыном, решили не отдавать телескоп Василию до поры до времени, думая, что это понравилось бы справедливому сердцу Петра.
   Петр же, придя домой расстроенный и потрепанный, как кот после дворовой ночной драки, честно рассказал обо всем  родителям и вопреки своим ожиданиям и прогнозам тут же стал героем, «пострадавшим за веру отеческую». Дед Панкрат и вовсе просиял от удовольствия слушая рассказ внука и поражаясь тому, как он точно усвоил все азы православной веры, которые он ему насаждал с детства. И, видать, не зря. В конце концов, Святитель Николай Мирликийский тоже в свое время влепил затрещину Арию за его ересь….
-Мой внук!- довольно протягивал старик, глядя на икону Божией Матери Влахернской, висящей в углу кухни перед лампадой, и размашисто крестясь перед ней.
Петру также пришлось навсегда забыть о дружбе с Василием, который оказался кремнем в вопросах веры, являющихся сутью его, Петра, жизни. Вспоминая об этом случае, он думал, что на все воля Божья и смирялся, как мог, как наставлял дед. Хотя иногда, простившая его за отобранную девчачью тетрадку сестра Маша, слышала, как ее брат ночью тихо всхлипывает в подушку.
«То ли от того, что друга потерял, то ли оттого, что из любимой гимназии ушел,- думала она и тревожно засыпала, предавая свое волнение за брата  воле Божией.
        Прошло несколько лет.
 Петр окончил школу, давно забыл свою ссору и расставание с другом,  возмужал телом, духовно окреп. Как и мечтал, уехал в другой город, поступив учиться в Духовную семинарию, чтобы впоследствии быть священником и служить народу и Богу. Все занятия по богословию он впитывал жадно, точно губка. Находя в теории Евангелия суть и смысл жизни и сопоставляя его с поступками и эпизодами в своей жизни.  Он чрезвычайно гордился тем, что уступил другу в тот решающий час и ушел из гимназии, с одной стороны, явив смирение, с другой подвиг, что пострадал за веру, который положил начало своей будущей нелегкой священнической жизни… Думая так, он однажды чуть не уснул на уроке латинского языка, который изучал с особым прилежанием.
-Всем внимание!- вдруг отрезвил его громкий голос священника-преподавателя! Ad cogitandum et agendum homo natus est! ( Человек рожден для мышления и деятельности!). И зачастую деятельности во Славу Божию!
       В аудитории появилось оживление, сон Петра словно слетел с ресниц и он попытался понять, к чему клонит отец Варсонофий, никогда просто так ничего не говорящий, тем более на латинском.
Дверь в светлой аудитории привычно скрипнула. Перед семинаристами предстал высокий статный батюшка с золотым крестом на груди, директор семинарии и молодой человек, приятной наружности, скромных манер, и с очень красиво обрамляющей лицо бородой.
Незнакомый юноша приосанился, с любовью и теплотой во взгляде оглядел аудиторию, сделал легкий поклон и покорно посмотрел на директора. Зычный бас отца Льва не заставил себя долго ждать. Яркие болгарские  черты лица просияли ученостью, набожностью, дружелюбием  и он прогудел, точно горн:
     - Уважаемые семинаристы, братья во Христе! К нам в семинарию пришел учиться очень незаурядный будущий молодой священник. Он проделал очень сложный скорбный жизненный путь, прежде чем крестился и уверовал в Господа нашего Иисуса Христа, в которого веруют большинство из вас с самых пеленок.  О своей дороге к Богу он расскажет вам сам….
   Юноша кивнул головой, слегка улыбнулся отцу Льву, но  взгляд его вдруг стал глубоким, кротким и скорбным.
-Я,- тихо  молвил будущий священник,- раньше не верил в Господа. Даже более того, отрицал его существование! Говорил, что Бога нет! Словно безумный….Мечтал стать ученым. Но у меня был очень верующий друг, после разлуки и ссоры с которым вся моя жизнь будто преломилась, и разделилась на две части «до» и «после» нашей дружбы. Потеряв в своей гордыни друга, я по воле Божией почти сразу потерял отца. Он внезапно умер у себя на работе от приступа сердца, не дожив ровно месяц до своего 50-летнего Юбилея, который очень ждал. Говорят, он всем членам семьи готовил особые подарки по этому случаю. Моя мать, узнав о кончине отца, сначала долго не могла прийти в себя, а потом сошла с ума, не сумев примириться с утратой, и  уже несколько лет живет в доме для душевнобольных, где я ее часто навещаю, пишу ей стихи о весне и ландышах, которые она любила получать в молодости от отца, когда он за ней ухаживал и они часто засиживались на скамейках в местном парке. Чтобы как-то поддержать себя в трудную минуту, после потери родителя и болезни матери,  я сблизился со своей сестрой настолько, что за считанные дни она мне стала и матерью и умершим отцом. Возможно, это было моим грехом перед Богом, потому что она становилась для меня маленьким здоровым красивым веселым кумиром-утешением на фоне всей это серо-черной истории, случившейся в нашей семье. Всю свою любовь я переложил на нее и стал в ней души не чаять, все ее заботы намеренно превратив в свои, замещая этим самым боль утраты…. Привязанность становилась крепче и навязчивей, угрожала дойти до фанатизма и преклонения… Как вдруг мне внезапно сообщили в один прекрасный день, что она лежит в больнице в состоянии комы, при смерти. Я сразу помчался туда, словно обезумевший, расталкивая прохожих, проклиная всех и плача безудержно…Что с ней случилось, бедняжкой, даже врачи не знали, она попала к ним в полном бессознании, избитая, окровавленная и покалеченная, точно беззащитный зверек, угодивший в коварный лесной капкан. Когда я увидел ее красивые золотистые волосы, спутавшиеся от ее собственной спекшейся крови и разбросанные на больничной постели, я не выдержал. Я упал на колени и завопил: «За что, Господи?» и горячие слезы безудержным потоком снова хлынули из глаз…… Я не мог понять, как всего за три месяца, со мной могло столько скверного и  трагического произойти? Я ненавидел себя в тот момент, глядя на умирающую сестру, потому что сам я стоял перед ней живой и дышал, а ее жизнь поддерживала какая-то тонкая трубка, выходящая из ее милого почти омертвелого ротика. 
Не помня себя от горя, я взмолился : «Господи, если Ты есть на свете, не дай угаснуть этой юной жизни. Я отдам тебе все самое дорогое, что у меня есть, если она выздоровеет, я крещусь и посвящу свою жизнь служению Тебе, пусть мое безверие превратится в веру!.....
На тот момент я точно фанатик  мечтал стать астро-физиком и самое дорогое, что у меня  было – это американский телескоп «Орион», подаренный мне отцом в годы учебы в гимназии и ставший яблоком раздора с моим самым близким другом. Я не задумываясь продал его, отдав вырученные деньги на лечение сестры. Молился за ее здоровье своими словами, как мог. И когда она стала поправляться, врачи меня в этом уверили, сами уже ожидая худшего, я уехал в близ лежащий Иоанновский монастырь и крестился, как обещал Господу Богу…..
Сейчас, придя учиться в эту Семинарию,  хочу, в память о своем друге тоже стать священником, как и он когда-то мечтал…..Попросить у него тем самым прощения, ведь он был прав…Бог есть!
После этих слов в аудитории воцарилась полнейшая совершеннейшая тишина. Над головами учащихся словно тихий ангел пролетел, рассказчик опустил голову, словно заново переживая те чувства, о которых только что поведал своим будущим товарищам….
Можно было услышать взволнованное дыхание и учащенный стук сердца каждого, кто услышал произнесенные слова, сказанные с болью и от души.
-Васька!- раздался вдруг радостный крик, потрясший своим надрывом воцарившуюся тишину и безмятежие правды. Молодой человек поднял голову и устремил печальный смиренный взгляд вглубь аудитории, из которой на него летел Петр, не помня себя от счастья и задевая парты и учебники своих друзей семинаристов.
-Васька! – кричал Петр и в одну секунду снес с ног своего друга детства Василия.
С грохотом они повалились на пол, прям у ног отца Льва, округлившего от удивления глаза и словно потерявшего дара речи от увиденного.
-Васька, милый друг Васька,- повторял в слезах Петр, целуя в лицо, щеки, лоб друга, потерянного в детстве. –Ты не ушибся? –теребя за волосы, теперь уже похожие на растрепанные космы спросил Петр
Растерянный юноша, плача от радости молвил:
-Петька! Петька Евсеев! Друг мой! – и прижал к себе Петю
-Брат!
-Петька!!!!
      Учащиеся привстали со своих мест, чтобы получше разглядеть лежащую у ног директора семинарии, под доской и иконами парочку, заливающуюся в слезах и твердящую друг другу: «Брат!Друг! Петька!Васька!» Такое в обычном учебном заведении увидишь не часто, что говорить о Духовной семинарии, где все всегда чинно, строго, сдержанно и благородно.
   Васька, не обращая внимания на учащихся, преподавателя и директора, прижатый Петром к полу, влажный от его поцелуев, красный от слез, на мгновение замер, посмотрел в глаза другу и кряхтя от неудобства полез в левый карман. В ладони, которую он отрыл перед другом, красовались маленькие коричневые слегка потертые деревянные четки. Петр слегка привстал,  недоуменно и с изумлением посмотрел на них, потом на Василия.
Василий дрожащим от волнения и радости голосом, молвил:
-Возьми, друг, это твои. С тех пор, как мы с тобой подрались у телескопа и ты их обронил у меня дома, я не разлучался с ними ни на час. Первые свои слова молитвы при зарождающейся вере  я произнес именно с ними…..
Со словами: « Beati pacifici» (счастливы устанавливающие мир) преподаватель латинского языка, отец Варсонофий, с деловым и деятельным видом вышел из аудитории….