Берегись трехпалой жабы. Глава шестая

Вычисления, поездки, предложения
   
   Алексей Чесноков сидел, согнувшись над проектом, половину ночи и половину следующего дня. Он стучал пальцами по старому калькулятору, делал записи на листах бумаги, часто заглядывал в нормативные документы, звонил по телефону. Пепельница уже дважды переполнялась окурками, и он ходил высыпать их в мусорное ведро на кухню.
«Неплохая работка, – думал он, – если я ее заберу, на целый год хватит. Техники нужно будет арендовать уйму, но это ничего, это найдем. Свой экскаватор я в Городе оставлю работать, чтоб клиентов не растерять, а сюда всех найму. Лишь бы Тимур цену нормальную дал, а то как всегда, себе оставит денег, а мне – давай Леша, работай бесплатно. Скажу побольше, а там, если что, поторгуемся».
 К обеду подсчеты были закончены. Получилось у Леши тридцать пять миллионов – это была себестоимость - деньги, которые пойдут на щебень, на аренду техники, на горючее; накинул сверху прибыль и решил сказать Тимуру и Вовчику, что за тридцать девять миллионов возьмется.
 Нужно было еще съездить на место, посмотреть. Леша позвонил Семену, которому его предварительно представил Тимур, и тот объяснил ему, где это находится.
       – Ты сейчас к участку не подъедешь, – сказал он тогда, – туда и летом только на джипе проехать можно, а сейчас там или распутица, или снег толстым слоем. Чего ты вообще там хочешь увидеть? Прямоугольный участок, почти ровный, с трех сторон лесополосы. Если сильно хочется поезжай конечно, но я тебе точно говорю, толку не будет. Ты главное на бумаге все правильно посчитай, по проекту, а участок как участок, обычный.    
 Вчерашняя непогода сменилась ясным солнечным днем.  В городе зима уже кончилась, и остатки снега, вперемешку с грязью собирались на тротуарах в твердые серые кучи.  Стоило Леше только выехать за его пределы, и все вокруг переменилось. По обе стороны от трассы все было белое и чистое. За лесополосами, на полях, снег лежал нетронутым толстым слоем и поблескивал на солнце. Лишь трасса, сухая и серая, уходила вдаль, надвое деля это бесконечное белое пространство.
 Проехав десять километров от поста ГАИ, синяя SUBARU развернулась, и сразу нырнула вправо – на второстепенную дорогу, которая шла в направлении поселка Стружкино. До съезда к участку Станислава Викторовича нужно было проехать по этой дороге два километра. После должна была показаться грунтовка, про которую рассказал Семен, но ее Леша обнаружил под толстым слоем снега, как тот и говорил, а может и вообще не обнаружил. Семен дал ориентир – брошенный ржавый комбайн напротив съезда.  Припарковавшись на обочине напротив остова комбайна и свалившись при этом передним колесом в снег, – оказалось, что обочина в этом месте уже закончилась, - Леша вышел из машины и принялся бродить вдоль поля, пытаясь найти что-то похожее на уходящую в него дорогу. Он сделал несколько шагов вглубь и провалился по колено в мокрый снег, легко проламывая толстую корку. Снег под ногами сразу спрессовывался, и оставались глубокие следы, точно по форме подошвы. Леша постоял минуту, понял, что затея не из удачных и вернулся к машине. «Зря время потерял, – подумал он, – но съездить надо было. Воздухом зато подышал».
  Если бы не полный привод и новая зимняя резина, пришлось бы звать на помощь. Колесо засело основательно, и пришлось долго играть рулем и педалями, чтобы выехать из спрятавшейся под снегом «обочины». Обратно в город Леша ехал не быстро, хотел подольше побыть вдали от душных выхлопов и грязных тротуаров; он занял правую полосу, прикурил сигарету и, сделав музыку тише, набрал Тимура:
  – Привет шеф, – пошутил он, рассчитывая при этом сделать тому комплимент. – Я посчитал и на место даже съездил. Я так понял, времени у нас мало, так что все скажу по телефону, хорошо?
   – Здорова, говори, – ответил Тимур.
  – Вобщем, сделать тут все реально, только погоду нужно ждать, естественно. Техники нужно много, но я знаю, где нанять. По деньгам я посчитал - за тридцать девять я готов взяться. Вы должны понимать, техника вся наемная, поэтому цена такая.  Была бы своя – другое дело, но там все ровно – зарплаты, амортизация и так далее. Вот как-то так.
 – Я понял тебя, мы подумаем, – холодно сказал Тимур и положил трубку.
 «Что это он так резко ответил? – подумал Алексей. – Может занят, или отменилось все? Чем занят? Что для него может быть важнее такого заказа? Может, кого другого нашел? Может просто посчитать дал, гад, чтобы прицениться – использовал мои умственные мощности?»   Так думал Леша, и педаль сама вдавливалась глубже, а рука лезла в карман за следующей сигаретой. Он нервничал. Он знал, что Семен ждет ответ к понедельнику, и предчувствовал впереди два долгих выходных, которые он проведет, постоянно думая об этом объекте – выгорит, или не выгорит. И даже понимая, что от него ничего уже не зависит, что он сделал все, что от него требовалось, все, что он мог сделать, он все равно не сможет выкинуть это из головы, пока Тимур не даст ответ, не важно какой – положительный или отрицательный.
       Выходные так и прошли – долго, нервно, пьяно. Тимур позвонил в понедельник, утром, опять застав Лешу врасплох.
       – Короче, есть тридцать семь миллионов, подумай быстрей, реально, минут пять у нас есть, потом работа уйдет, окей? – сказал он серьезным голосом.
       – Окей, – ответил заспанным Леша.
       Он был к этому готов. Тридцать семь – это была его последняя планка, можно было и не думать пять минут. Хорошо было бы поторговаться, но Тимур не оставил времени – хитрец, а можно было настоять на своих тридцати девяти, раскусив его блеф, или хотя бы на тридцати восьми. Но это уже был риск, риск потерять эту работу. Нервы, жадность и паника сделали свое дело: Леша согласился и получил работу, которую так вожделел, над которой так трясся последние три дня.
Через четыре месяца, когда снег давно растаял, а земля начала трескаться под лучами жаркого летнего солнца, он очень об этом пожалел, но холодный мартовский день уже нельзя было вернуть, как нельзя вернуть и переделать ни один из плохо прожитых скверных дней, которые рубцами остаются на длинных человеческих жизнях.


                Один рабочий день
    
     Алексей Чесноков лежал на зеленой траве, удобно прислонившись спиной к стволу раскидистой, как в Африке, акации. В левой руке у него был небольшой стальной термос с горячим чаем, а в правой хороший тяжелый бинокль с десятикратным увеличением, купленный на днях в оружейном магазине. Рядом, на газетке, валялся надкусанный бутерброд с колбасой, а по соседству с ним два, еще не начатых, с сыром. Акация, вместе с лежащим под ней Лешей, стояла на высоком бугорке, возвышающимся над пшеничным полем, и дарила дефицитную для этой местности тень и хоть какую-то прохладу. Он медленно жевал бутерброд и смотрел через дорогие, протертые специальной тряпочкой окуляры.
    В двухстах метрах перед ним разворачивалось гигантское по своей масштабности действо. На территории в пятьдесят гектаров, точнее на одном из ее секторов, неторопливо ползали, оставляя за собой серые шлейфы пыли, всяческие машины и механизмы. Одни копали землю огромными железными ковшами и грузили ее в самосвалы, наполовину спрятанные в облаках пыли, другие ровняли ее, оставляя после себя гладкие черные полосы. Тяжелые желтые катки медленно ездили туда-сюда, земля под ними становилась глянцевая, словно асфальт после дождя. Были и совсем причудливые, похожие на огромных черных землероек; колеса их, с необычным грубым протектором, врезались в сухой грунт и рисовали на нем четкие шахматные узоры. Весь участок был по периметру обнесен стальным забором, который так отражал солнце, что Леше иногда представлялось, будто это инопланетяне спустились на землю, и, когда свечение пропадет, на его месте будет стоять их корабль. Жара, пыль и одиночество под акацией усиливали его восприятие и будили у него воображение.
В ближнем к нему углу пятидесятигектарного участка стояли несколько вагончиков, которые Леша купил перед началом стройки в каком-то полуразвалившемся строительном тресте. Чтобы их найти он объездил немало бывших колхозов и хозяйств в области; нашел и привез на объект, как того требовали заказчик и ситуация.  В одном из этих вагончиков располагалась так называемая прорабская, где Леша, согнувшись над проектом, досконально разъяснял Семену, откуда он начнет и где он закончит; разъяснял и уяснял для себя другие, разные, связанные с производством работ вопросы. В других вагончиках утром и вечером переодевались люди: водители машин, экскаваторщики и другие работники стройки. Третьи были забиты запчастями и инструментом; поломки случались не редко, и самое необходимое для ремонта нужно было держать под рукой. Через день на стройку приезжал блестящий никелированный бензовоз, чтобы заправить соляркой всю эту железную ораву.
Около вагончиков, на небольшой прямоугольной стоянке, стоял весь личный транспорт работников объекта. Редко когда люди приезжали на работу на чистых машинах, смысла в этом было мало, к вечеру на них был такой слой пыли, что можно было рисовать пальцем. Рисунки получались бы очень четкими, но надолго не сохранялись бы: буквально до вечера следующего дня.
От стоянки к трассе вела грунтовая дорога, та самая, которая в марте была спрятана под снегом, та, которую Леша тогда не нашел. В некоторых ее местах, специально расширенных, чтобы не мешать проезду, лежали горы щебня, завозимого сюда уже хорошо знакомым читателю Артуром Борисовичем Гавыдяном.  Каждым утром от него приезжало десять машин, и продолжалось это уже два месяца. Каждым утром Леша встречал и пересчитывал эти машины, высыпал их в нужные места, подписывал накладные и отпускал.
    Спокойно и размеренно протекала первая фаза строительства нового логистического центра и Леше Чеснокову нравилось здесь работать.
    Почти у всех водителей были рации и свои позывные, и Леша, расположившись в своем командном центре – в тени под акацией, легко корректировал строительный процесс.
    – Пятый, пятый, это база, прием, – говорил он в рацию.
    – Пятый, пятый это, чего надо?! Хватит баловаться, Леша, дай работать! Полный рот пыли, еще ты тут! Прием - мрием! – отвечал Данилыч, потный, липкий экскаваторщик, одетый в оранжевый жилет, из-под которого выпирало загорелое пузо.
    – Я не балуюсь! Что вы стали там?! Куда ты эту землю кидаешь, не пойму? Почему КАМАЗ перед тобой, а ты кидаешь куда-то вбок, не пойму?! Прием!
    – Он пробил переднее колесо, тебе не видно, он побежал за инструментом! Я здесь подгребаю, чтоб другие могли подъехать! Все нормально, не мешай! Я что, не знаю, что делать!? Прием, хрен!
    «Где они умудряются здесь колеса пробивать, – недоумевал Леша, – чистое ведь поле? Какие-то железяки, сто лет в обед похороненные, наверное. А вдруг снаряд найдем? Тогда на неделю точно станем – пока саперы, пока менты…. Нет, лучше без снарядов. Хотя интересно. Вот пистолет бы не помешал. Какой-нибудь Вальтер, или ТТ, или Шмайсер – вообще классно было бы».
    Да, ему нравилось здесь работать. Единственное, что занозой сидело в его хорошем рабочем настроении, это слишком низкая скорость производства работ. Он отставал от собственноручно разработанного графика уже очень серьезно, и это было, что называется, ни есть хорошо. Время арендной платы за технику шло, а выполнено было гораздо меньше, чем он рассчитывал выполнить за эти деньги. В один из этих дней он первый раз пожалел о том, что так запросто сбросил Тимуру два миллиона. «Хорошо хоть щебень дешевый нашел, – думал он, – может на этом удастся сэкономить. Нормальный мужик этот Гавыдян, вошел в положение.  Зря вообще я на такую сумму согласился – маловато оказалось. Хорошо еще, если в ноль выйду, а то может…. Об этом лучше не думать.  А если Тимуру все объяснить, привезти его сюда, показать, какая тут стройка века идет? Может он еще денег даст, из своих выделит? Да ничего он больше не даст, скажет, взялся за гуж… Он не знает пословиц, просто скажет - нет, и все. Нет, и все. Нет больше средств, скажет. Правильно, зачем ему свое тратить, он свое получил, и от него не откажется. Нужно как-то ускорять эти железяки. Хотя они и так быстро работают, нормально работают – куда быстрее. У меня просто опыта мало было - рассчитал неправильно. Ладно, что горевать, прорвемся. Живы будем – не помрем».
   От размышлений его отвлек телефонный звонок, это был Тимур.
   – Леша, привет. Стройка наша движется? – бодрым голосом поздоровался он.
   – Движется, движется, куда она денется.  Привет, – буркнул Алексей.
   – Слушай, сейчас звонил Семен, просил привезти новый график производства работ к ним в офис; Стас хочет ознакомиться - переживает.
   – Когда он им нужен?
   – Сейчас.
   – Как сейчас? – недовольным голосом спросил Леша. – Я на объекте сейчас. Стоит только уехать, и тут все остановиться. Или накопают непонятно где – где копать вообще не надо, понимаешь? Давай я вечером его сделаю, а завтра с утра привезу; его еще чертить нужно, заполнять таблицу заново, все ведь сдвинулось, старый переделать не получится, Тимур, понимаешь?
   – Я понимаю, Леш, но ты сам пойми – Стас хочет. Надо отвезти. Приезжай к нам, быстро сделаешь и все, и отвезешь на «Сатурн». Других вариантов нет, сам понимаешь.
   Леша немного помолчал, потом быстро сказал:
   – Ладно, еду. – И положил трубку.
   На несколько секунд он прикрыл глаза и сосчитал в уме до десяти, потом резко поднялся, осмотрел одежду и стряхнул с майки и штанов прилипшие к ним желтые колючие травинки. Он аккуратно сложил термос, бинокль и рацию в небольшой спортивный рюкзак, туда же кинул бутерброды, завернув их в газету, и стал пробираться через поле к стоявшей на стоянке своей машине. SUBARU стояла рядом с зеленым прорабским вагончиком, бережно накрытая серым брезентовым чехлом, чтобы не пылиться.  Аккуратно сняв чехол и спрятав его в багажник, Леша сел в машину, запустил двигатель и умчался в Город, оставляя за собой густой шлейф серой землистой пыли. По дороге он позвонил одному из экскаваторщиков, которому больше всех доверял, и который имел определенное влияние на остальных водителей и механизаторов.
   – Алле, Коль, я уехал ненадолго, присмотри за всем, пока меня нет, ладно, – сказал он, и подумал: «Нужно было с самого начала найти помощника, только кого?»
   – Хорошо, Леш, езжай, все нормально будет, не переживай! – ответил тот, перекрикивая шум ревущего дизельного двигателя своей железной машины.
   «Конечно, нормально, сейчас только скроюсь из виду – сядут, и будут курить, а время бежит, аж спотыкается», – так думал Леша, и выжимал из машины все, на что она способна.
   Через час, когда он сидел в офисе у Тимура и Вовчика за компьютером и составлял столь необходимый и столь безотлагательно нужный заказчику документ, его телефон снова начал назойливо вибрировать на столе. На этот раз звонил водитель его собственного экскаватора, который копал в городе траншею под дачный водопровод. Лешу наняло дачное товарищество по совету его старых клиентов, не редко прибегавших к его услугам. На профессиональном жаргоне это называлось, и до сих пор называется сарафанным радио. Пожилой, вечно чем-то недовольный и постоянно ворчащий экскаваторщик жаловался в трубку:
   – Леша, я не могу работать, у меня лопнул шланг на гидравлике, половина масла вытекло, что делать?
   – Что делать, что делать – а что делать? Что делать, Петрович? – ответил Леша, не отводя взгляда от экрана компьютера и по-прежнему оставляя в нем все свое внимание.
   – Откуда я знаю?! Шланг мне вези! И масло.
   Мгновенно сосредоточившись и переключившись на проблему, словно отрезвев после грубого заявления Петровича, он отвернулся от компьютера, крутанувшись на офисном стуле, и сказал в трубку:
   – Петрович, слушай, может, сам купишь? У меня время вообще нет, я занят – сильно занят; может там магазин рядом есть, а?
   – Откуда тут магазин, Леш? Нет тут магазина, и денег у меня нет, и машины, чтоб съездить нет. Эта председательша вопит, недовольная, говорит им трубу уже привезли, и все такое, копай, говорит, как хочешь. Давай, Леша, вези шланг. Или ей звони, договаривайся, – ответил Петрович жалобно-раздражительным тоном.
   – Ладно, сейчас разберемся.
   Время уже приближалось к обеду.  Пока он поедет на рынок за шлангом и маслом, пока отвезет это все Петровичу, заехав предварительно к Семену, чтобы отдать документ и, наверное, дать к нему устные комментарии, пока Петрович починит экскаватор, воткнув этот чертов шланг на место – к тому времени наступит вечер. А нужно еще доделать этот документ. А еще нужно вернуться на «Логистический», рассчитаться там с бензовозом и посмотреть, что без него за день сделали …. И такая дребедень – через день.