Тропой снежного льва

       Высоко-высоко в заоблачной дали, окруженная кольцом неприступных горных кряжей, простирается мистическая страна Тибет. Издавна этот удивительный мир внутри мира, недосягаемый для большинства людей извне, служит источником самых невероятных слухов и домыслов. Здесь властвуют демоны и духи, бродит по ледяным просторам пустыни Чанг Танг снежный человек-йети, а в удаленных от городов и сел монастырях бритоголовые бронзоволикие ламы упражняются в магических искусствах. Где-то здесь подобно герою сказки Киплинга «ходит сам по себе и гуляет, где вздумается» диковинный зверь с белоснежной шкурой и бирюзовой гривой. Тибетцы свято верят в его существование, однако до сих пор лишь немногим счастливцам удавалось мельком увидеть его на какой-нибудь ледяной вершине, в то время как он обходил дозором свои владения. Это – снежный лев, могущественный и свободный горный дух, хранитель Тибета и одновременно его национальный символ. Невозможно предугадать его намерения, а тем более проследить путь. И все же я рассудил, что раз уж маршрут моего путешествия по Тибету пролегал вблизи его привычных мест обитания часто на высоте свыше пяти тысяч метров над уровнем моря, я, так или иначе, шел по его следу. Не исключено, впрочем, что все было наоборот, и это он был моим незримым проводником и вел меня горными тропами через перевалы, шаг за шагом раскрывая тайны своей земли.   

Запретный город

       Множество легенд окружают происхождение тибетской столицы Лхасы. Одна из них гласит, что в старые времена на этом месте было озеро, которое населяли змееподобные духи-хранители подземных сокровищ. В ветреную погоду озеро издавало странные шелестящие звуки «ра-ла-са». Люди принимали их за голоса подводных жителей и назвали свое первое по¬селение, а затем и всю местность по соседству – Раса. Шли годы. Крохотная деревня всего-то из нескольких дворов разрослась в город, а озеро отступило и обмелело. В седьмом веке в царствование Сонцэна Гампо его окончательно засыпали, возложив эту миссию на священную козу.* Тогда же был заложен большой буддийский храм. Говорят, во время его строительства духи озера явились перед царем, пылая жаждой мщения. Для того чтобы их ублажить правитель призвал искушенных в тайных ритуалах жрецов. В конце концов, обитатели вод удовлетворились богатыми подношениями и даже пообещали с того самого дня и до конца времен беречь город и храм. Их устрашающие фигуры и сегодня можно видеть по обеим сторонам главного входа в святилище. Сохранился и древний колодец, служивший не только источником воды, но и будто бы соединявший земной мир с обителью духов. По другой версии озеро в действительности было кровью, питавшей сердце ужасной великанши-демоницы, а буддийский храм соорудили специально, чтобы ее обездвижить и, тем самым, оградить людей от ее козней. Тот же царь Сонцэн Гампо в надежде на будущее процветание и чтобы снискать расположение небожителей переименовал город, назвав его Лхасой, что в переводе с тибетского означает Земля Богов.
       В течение почти двух тысячелетий Лхаса была закрыта для чужеземцев. Редкие исключения касались главным образом посланцев соседей – царей Непала и Бутана, китайских императоров, а затем и монгольских ханов, покровительствовавших высшему духовенству Тибета. Веками город и вся страна жили в изоляции от внешнего мира. Попытки проникнуть в эту кладовую бесценных знаний, утраченных человечеством в погоне за призраками богатства, власти и чувственных наслаждений, почти неизменно заканчивались неудачей. Так произошло с Пржевальским, который во время своей беспрецедентной центрально-азиатской экспедиции в 1879 году приблизился к Лхасе, но не получил разрешения войти в город. Такое же разочарование ожидало весной 1928 года семью Рерихов, остановленных тибетскими властями у северо-восточных окраин страны и так и не сумевших встретиться с живым Буддой в его тысячекомнатном дворце на Красном Холме. Вплоть до середины 19-го века не было известно даже точное местонахождение столицы Тибета. По иронии судьбы первым, кому еще в 1866 г. удалось не только попасть в таинственный город, но и с точностью до половины градуса определить его географические координаты, оказался не ученый, а британский шпион Наин Сингх, в прошлом простой школьный учитель из Индии. Он пешком прошел весь путь от границ своей родины до Лхасы и обратно, методично отсчитывая каждый шаг, равный строго 80 см. В общей сложности он сделал 2.5 миллиона шагов и, таким образом, покрыл расстояние почти в 2000 км. Четверть века спустя 3 августа 1900 г. по заданию Русского географического общества под видом буддийского паломника Лхасу посетил бурят Гонбочжап Цыбиков. Он пробыл в стране два года и по возвращении домой привез с собой 330 томов уникальных тибетских трактатов в области философии, астрологии и медицины. Наконец, в марте 1904 г. священный город на короткое время был захвачен военным отрядом под предводительством британского офицера Фрэнсиса Янгхазбенда. Примечательно, что, в конечном счете, победа осталась за тибетцами, так как Лхаса совершенно преобразила замкнутого чопорного англичанина, который дал себе зарок впредь никогда не участвовать в каких бы то ни было военных операциях. Он ушел в отставку, посвятив себя научной и литературной работе, а позднее основал Всемирный Конгресс религий. С того времени и вплоть до сороковых годов прошлого столетия Тибет, а вместе с ним и его столица по-прежнему оставались для всего мира «тайной за семью печатями». Затем последовала аннексия страны Китаем, приведшая к трагическим событиям  периода пресловутой «культурной революции», во время которой была уничтожена значительная часть уникального наследия Тибета, а сотни тысяч его граждан покинули родину, спасаясь от репрессий. Лишь совсем недавно китайские власти поначалу весьма неохотно и для очень ограниченного числа желающих стали выдавать разрешения на посещение страны, переименованной ими в Тибетский автономный район.
       Тибет вообще и Лхаса в частности открываются не сразу и не всем. К путешествию в Страну Снегов необходимо готовиться, порой долго. При этом ни в коем случае нельзя полагаться на всевозможные «тайные доктрины», написанные мечтателями и фантазерами на заре эры исследования Тибета, когда чужеземцы не имели доступа к секретам ламаистского учения, ревностно охранявшимся от любых посягательств извне. Что касается досужих рассуждений современных разномастных лжелам европейского происхождения о якобы спрятанных в недрах Гималаев пещерных космодромах пришельцев, то эти бредни могут представлять интерес лишь для психиатров. Моему первому визиту в Лхасу предшествовали годы учения в тибетских научных центрах и монастырях под руководством выдающихся духовных наставников и в их числе Далай-ламы. Они передали мне многие закрытые медитативные практики, но главное – ввели в мир своей древней культуры, дали возможность увидеть и прочувствовать ее изнутри, их глазами. Не имея такого опыта, трудно (если вообще возможно) разглядеть истинное лицо Тибета, разительно изменившегося за годы коммунистического правления. Мне довелось встречать на улицах тибетских городов соотечественников, которые восторженными ахами и охами пытались хоть как-то прикрыть свое разочарование увиденным. Действительно,  внешне сегодня даже Лхаса производит впечатление какого-нибудь заштатного райцентра из нашего недалекого социалистического прошлого. Город постепенно застраивается безликими цитаделями госучреждений и «типовыми» пеналами жилых кварталов; повсюду по фасадам до боли знакомые кумачовые лозунги, а в немногих уцелевших древних буддийских храмах верующих и просто посетителей встречает нестареющая улыбка Великого Кормчего, многократно повторенная пожертвованными дензнаками. В последние годы здесь стали более заметны рыночные отношения. Теперь это не только рикши и торговцы вразнос – уличные приставалы, отчаянно пытающиеся всучить приезжим дешевые побрякушки с фальшивыми кораллами и бирюзой. С легкой руки властей и, как это ни прискорбно, отдельных священнослужителей дух коммерции проник уже во все главные храмы Лхасы, где ныне взимается плата не только за вход, как если бы это был музей или парк аттракционов, но и за каждый фотоснимок, а тем более съемку видеокамерой. Куда ни кинь, повсюду идет бойкая торговля брошюрами и открытками, а еще – чудодейственными амулетами, ловко пакуемыми расторопными молодыми монахами. Грустно видеть, как на глазах переворачивается последняя страница великой магической книги по имени Тибет. Единственная возможность сохранить хоть малую толику глубочайших знаний о человеке и его месте в мироздании, накопленных за многие века тибетской цивилизацией – это стать ее частью. Каким образом? Необходимо найти среди тибетских лам достойного учителя, неподвластного мирским соблазнам, получить соответствующие посвящения и остаток жизни провести в ежедневной, ежеминутной работе над собой, отказавшись от так называемых «радостей жизни», которые большинству из нас представляются ее главным смыслом. Кому из нас такое по силам? Между тем, только тогда можно рассчитывать, что Тибет откроет вам свое сердце, и восхождение на Крышу Мира оправдает ожидания.
       Любое упоминание Лхасы неизменно вызывает в памяти величественную резиденцию тибетских правителей – дворец Поталу. Построенный на вершине Марпо Ри, или Красного Холма, вздымающегося над городом на высоту 130 метров, дворец виден отовсюду. Своим именем он обязан небесной обители Будды Сострадания, чьим земным воплощением считается Далай-лама. До 1959 г. здесь находились жилые покои владыки Тибета, его тронный зал, бесчисленные часовни и комнаты для медитаций, а также усыпальницы его предшественников и правительственные помещения. Потале повезло. Личное заступничество бывшего китайского премьера Чжоу Энь-лая, отрядившего для охраны дворца свою личную гвардию, спасло его от разрушения в зловещие 60-70-е годы прошлого столетия, время «культурной революции», после которой из 6259 тибетских монастырей сохранилось лишь семь. Потала также была разграблена, но в меньшей степени, и, кроме того, ее не разрушили до основания как другие святыни. Часть сокровищ, которые в свое время не вывезли в Китай, и сегодня доступна для обозрения. В их числе – четырнадцатиметровая погребальная ступа 5-го Далай-ламы, обшитая листовым золотом общим весом более 3.5 тонн, и трехмерное скульптурное изображение Вселенной – мандала, выполненная из 200000 жемчужин.
       До прихода китайцев Тибет иногда называли страной монахов. Действительно, к 1959 г. тибетские монастыри населяли 592558 человек. Для государства с шестью миллионами жителей это означало почти 10% от общего числа граждан. Самые крупные обители строились вблизи городов и в первую очередь Лхасы. В пяти километрах к северу от тибетской столицы находится доныне действующий монастырь Сера, по праву считающийся центром науки и образования. Каждый день около 3.30 пополудни здесь можно наблюдать прелюбопытное зрелище - философские дебаты монахов. В урочный час тенистый монастырский двор заполняют множество фигур в бордовых одеждах. Участники разбиваются на пары. Одни усаживаются на землю, а другие выстраиваются напротив. Сидящий задает наиболее каверзный с его точки зрения вопрос, на который оппонент должен мгновенно отреагировать, сопроводив свой ответ особым движением рук и ног и подкрепив хлопком в ладоши. В целом, все напоминает некий экзотический танец или театральное представление и буквально завораживает зрителей. Тибетская ламаистская традиция вообще насквозь театрализована, однако многие ритуалы, имеющие целью изгнание или наоборот призыв грозных духов, далеко не всегда безобидны. Самый яркий пример тому – обряд оракула монастыря Нечунг, во время которого древний дух Дордже Дракдэн отвечает на вопросы живых, обычно Далай-ламы, или вещает свою волю. Когда дух входит в тело посредника-медиума, тот погружается в транс. В это мгновение на его голову водружают ритуальный шлем весом более 13.5 кг.* По мере того как дух все более завладевает телом медиума, усиливаются и претерпеваемые им мучения. Он задыхается и корчится в конвульсиях; его лицо искажает ужасная гримаса, глаза уходят под лоб, так что видны одни только белки и, наконец, дыхание полностью прекращается. В течение последующей непродолжительной паузы кажется, что жизнь навсегда его оставила. Внезапно одним прыжком «мертвец» вскакивает на ноги, выхватывает у кого-то из присутствующих жертвенный меч и начинает танцевать, с легкостью наклоняя вперед и откидывая назад голову с тяжеленным шлемом и выполняя немыслимые для обычного человека телодвижения. Закончив танец, он усаживается на трон и не своим голосом начинает отвечать на вопросы. Затем его вновь сотрясают конвульсии, означающие, что дух покинул тело посредника. Несколько лет назад мои тибетские друзья устроили мне встречу с нынешним государственным оракулом Нечунга. Он оказался на редкость образованным человеком с хорошим чувством юмора и, к тому же, довольно сносно владеющим английским. Наша беседа уже подходила к концу, когда я не удержался и за¬дал своему собеседнику типичный для иностранца глупый вопрос о том, что он чувствует, пребывая в трансе. Знает ли он о том, что кто-то посторонний вселился в его тело? Оракул улыбнулся и ответил, что в такие минуты он не помнит себя, а после церемонии тотчас проваливается в долгий сон без сновидений. По свидетельству нынешнего 14-го Далай-ламы предсказания духа всегда ясны и недвусмысленны и редко требуют дополнительного истолкования.  Примечательно также, что жизнь медиума обычно коротка и далеко не каждый перешагивает пятидесятилетний рубеж. Видимо, сказываются мощнейшие нервные потрясения, переживаемые в состоянии транса.
       Посещением монастыря Нечунг завершились несколько дней, проведенных мной в Лхасе. Я вполне приспособился к жизни на высоте 3595 м над уровнем моря и надеялся не ударить лицом в грязь, а точнее в снег и лед на пятикилометровой отметке и даже выше. Мне предстояло пересечь долину Ярлунг в провинции У, а затем, минуя пять перевалов, совершить переход в край самых высоких гор и самых красивых озер на свете.

Долина царей

       Истоки тибетской цивилизации следует искать в Тибете, а не на Марсе или, скажем в Атлантиде. Это логично и не обижает мудрость народа, приписывая все его достижения каким-то там инопланетянам. Первые государства на Тибетском плато зародились и развились, как и повсюду на планете, по берегам полноводных рек. Со временем более сильные, владевшие самыми плодородными землями в долине Ярлунг, подчинили себе соседей, пока, наконец, все не объединились под властью одного правителя по имени Ньятри Ценпо приблизительно во 2-м веке до нашей эры. Он же считается родоначальником царской династии, а время его правления – отправной точкой тибетского летоисчисления. Предание рассказывает о чудесной радужной нити Му, которая связывала царя и его ближайших потомков с некоей высшей небесной обителью, откуда они будто были родом. По этой нити они де сошли на землю после рождения и с ее же помощью возвратились назад, когда пришел их смертный час в мире людей. Эта история, возможно, могла бы послужить аргументом в пользу внеземного происхождения, по крайней мере, тибетской знати, если бы не общая традиция всех древних народов обожествлять своих повелителей.
       Долине Ярлунг заслуженно принадлежит право называться колыбелью тибетской культуры и государственности. Кроме того, здесь на священной горе Ганпо Ри согласно легенде произошло мистическое соитие Будды Сострадания в облике самца обезьяны с божественной Тарой, замаскировавшейся под личиной ведьмы. Шестеро детей, родившихся от этого союза, дали по убеждению самих тибетцев начало их нации. С востока гора примыкает к городу Цетанг, вздымаясь над ним на высоту 4130 м. Отсюда – три часа пешим ходом до крепости Юмбулаганг, некогда служившей резиденцией тибетским царям, и немногим меньше, но уже джипом,  до первого в Тибете буддийского монастыря Самье, основанного усмирителем демонов Падмасамбхавой. Цетанг также соединен дорогой с озером Ямдрок Цо, одним из четырех священных озер Тибета и одновременно обиталищем воинственных духов. С высоты птичьего полета этот гигантский природный резервуар густо-бирюзового цвета напоминает по форме скорпиона. Говорят, что озеро в действительности – это душа Тибета и его народа, и что если когда-нибудь оно пересохнет, тибетцы исчезнут с лица земли. Обогнув Ямдрок Цо, дорога круто забирает вверх, пока, наконец, не вползает на перевал Каро Ла и далее змеится тонкой ниточкой в опасной близости от нависшего над ней  глетчера. Здесь пролегает путь на Эверест, в подлинные владения снежного льва, заповедную страну высочайших вершин мира, где властвует вечность.   

Пещера тибетского мага

       Я плыл в океане звезд, жадно хватая ртом ледяной разреженный воздух. После душного тесного номера снаружи хоть как-то можно было дышать. Все чувства обострились до предела. Это было странное состояние где-то на границе сна и яви. Картины событий последних дней поочередно всплывали в сознании: чудо архитектуры – ступа Кумбум, самая большая в Тибете, призрачная крепость-дзонг в Гьянцзе, монастырь Ташилумпо с 26-метровой статуей Будды Майтрейи, творением 900 художников, пустынный перевал Гьяцо Ла с одиноким чудовищных размеров яком, неизвестно чем живущим на высоте 5220 м и, наконец, этот горный приют в Тингри, откуда в ясную погоду отчетливо видны «восьмитысячники» Эверест и Чо Ою и где я провел самую тяжелую и самую необыкновенную ночь в жизни. Наутро меня ждала встреча с настоящим тибетским магом, точнее, с его душой, которая уже тысячу лет не покидает своей пещеры, названной им  Намкха Динг – Парящая в пространстве.
       Миларепа! Это имя у тибетцев неизменно ассоциируется с величайшим подвигом подвижничества, самоотречения и аскетизма. Рано потерявший отца, а затем и мать, умершую в нищете, после того как злонамеренные родственники отняли у них дом скот и землю, будущий йог и основатель самого мистического в ламаизме ордена Карма Кагью вначале изучал черную магию, ибо поклялся отомстить обидчикам. Однажды, когда те в собрании многочисленных друзей отмечали какое-то семейное торжество, Миларепа вызвал ураган, который обрушил крышу дома и похоронил под обломками всех его врагов. Против ожидания маг почувствовал не облегчение, а напротив – раскаяние. Он удалился в пещеру и на многие годы погрузился в медитацию, питаясь лишь чахлой травой, росшей поблизости, отчего со временем его кожа приобрела зеленоватый оттенок. За свою жизнь Миларепа сложил более ста тысяч стихов, каждый из которых являет собой не только образец утонченного поэтического мастерства, но и наставление по особой медитативной практике. Святость отшельника была настолько велика, что сама грозная богиня Пэлдэн Лхамо навещала его в пещере. Здесь же фактически закончилось и мое путешествие по Тибету. Последнее, что запечатлелось в памяти, когда я покидал обитель Миларепы, был деревенский парнишка с гривастой тибетской собачкой на руках, настолько похожей на храмовые изображения снежного льва, что трудно было определить, кто для кого послужил некогда прототипом. Владыка ледников и заснеженных пиков прощался со мной у границ своей земли.               


  Сноски:
* Коза по-тибетски – Ра, а земля – Са, так что прежнее название города Раса приобретает новое значение
 
* Далай-лама в своей книге «Свобода в изгнании» пишет, что прежние годы вес шлема превышал 35 кг

Статья написана по следам экспедиции в Тибет в июне 2004 г.