1. 58. глава пятьдесят третья

   Книга первая. Первый день.
    
    ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
    Что важнее: рука в управлении или знакомый в обкоме? Затягивание следствия по делу: количество переходит в качество! Адаптация к ударам на ринге и в жизни. Повестка из милиции в помойном ведре. Вшивые наемники у вшивых капиталистов шарят по карманам в джунглевом лесу. Мелкий фраер в казенном пальто с погонами... — Да это же Карл Маркс!
   
    Шпала не знал, что котируется лишь как хулиган. Он лечился и ждал, когда потянут на очередной допрос. Прикидывал, как выворачиваться из возможных следовательских каверз. Но все не тянули, будто забыли вовсе. Однако и неотступный страх уже притупился. Совершенно спокойно целыми днями и ночами напролет Гроздев строил предположения о том, как повернется его судьба. Какие возможны осложнения, неприятности за долгий срок в лагере.
    К чему нужно быть готовым, а чего можно и нужно избежать. В конце этой недели ему все же пришло сразу две повестки, но обе, увы, не те! Одна "депеша" была из районной милиции. Но какое отношение имеет районная милиция к железнодорожнику и общаге? Шпала ее просто порвал и выкинул в помойное ведро. В районе, насколько помнится, Витька ничего не совершал, так что, видимо, проверка! Об эпизоде с Ларочкой он уже давно и прочно забыл. Вторая повестка оказалась из военкомата. Комментарии, как говорится, излишни.
    Шпала ежедневно грел синяки на своей физиономии обычной настольной лампой и это в конце концов дало результаты. А может быть сказалась и профессиональная адаптация к ударам, приобретенная во время занятий боксом. Помнится, первое время в сборной у него не сходили синяки. Но тренер сказал: "Привыкнешь, пройдет" И точно: привык — прошли. Оказывается, тело может даже к ударам привыкать! "Если вас ударят в глаз, вы, конечно, вскрикнете! Ударят раз, ударят два, а потом привыкнете!" — как у них в секции говаривали. Опухоль лица довольно быстро спала а синяки поменяли цвета. Пора было выходить в люди: на работу, на разведку, и по всяким прочим текущим делам. Да и в военкомате, самое главное, появиться.
    На дворе имело место быть шестнадцатое ноября. Осенний призыв заканчивался. Отец продолжал нести свой тяжкий крест. Видя, что Витьку на сей раз (как ни странно) не посадили, он предпринял последний и решительный штурм с тем, чтобы уж склонить процесс на переломе в нужное русло. Не зря же столько трудов положено! С одной стороны, "адвокат поневоле" навестил следователя и выяснил все возможные пути улаживания конфликта. Вернее, отсутствие таковых! С другой, побывал в военкомате с тем, чтобы непременно добиться призыва. Дело о драке само по себе, казалось бы, не стоило вылупленного гроша (или выведенного гроша, или ломаного яйца, или выломанного ребра — это уж кому как больше нравится).  Обыкновенная потасовка, какие случаются в городе на каждом шагу по несколько раз в день.
    Однако транспортная и гор прокуратуры постоянно соперничали между собой, совали носы и палки в колеса друг другу. Теперь же требовалось нечто вроде джентльменского соглашения. Городская знала, что транспортная прикрыла дело по машинам. Транспортная видела, что городская намерена прикрыть драку. В любой момент соседи могли обвинить друг друга и в то же время вновь раскрутить свое дело. Однако у Чавы была рука в управлении, у Витькиного отца знакомый в обкоме. Начинающий неизбежно навлекал на себя немилость, опоздавший — неприятности. Единственное, что могли предпринять по такому случаю следователи с обоих сторон, это затягивать следствие по делу как можно дольше, в надежде, что количество по теории Маркса все-таки перейдет в качество, усилия всех по сдерживанию неотвратимости наказания увенчаются успехом и батя сбагрит Витьку в армию. Тогда и сказке финиш!
    Наконец, когда Шпала похудел в лице уже настолько, что остался не в порядке лишь цвет, он массированно загримировался и двинул в военкомат. В нем оказалось на удивление немноголюдно. Маленькое окошко дежурки в бронированном стекле, точно сберкасса. Однако непомерных размеров рожа за ней, да еще в форменной с кокардой фуражке портила все сходство. Витька протянул сонному прапорщику повестку. Полированная, нержавеющая вертушка поддалась, прокручивая его внутрь. Ровно как на солидном заводе оборонного значения.
    С шиком живут! Кругом по стенам на плакатах бравые солдатики в различных ракурсах. Агитация. Информация запугивающе мобилизующего содержания... И ни одной голой бабы! И ни единой живой души! Впрочем, в сравнении с милицейским коридором здесь было поинтереснее: почище, помягче, побогаче. Полы, стены, ступеньки, перила — все блестит свежей красочкой. Стены разрисованы до уровня груди под дерево, двери обиты со вкусом. Вошел, и сразу чувствуешь: "Броня крепка и танки наши быстры!" Армия — защита народа! И денег на нее государство не жалеет: С рабочего последние штаны снимет, а солдата оденет!
    Это не то, что у каких-то там вшивых капиталистов вшивые наемники, которые у своего убитого товарища первым делом выворачивают карманы и снимают часы. Недавно показывали по телевизору документальные кадры: в джунглевом лесу американские солдаты потрошат своего собрата. Один кричит: “Я точно знаю, деньги домой он не успел отослать!" Не удивительно после этого, что они даже с хилыми вьетнамцами не могут справиться. Тут вам не там, тут традиции, преемственность! Русь всегда воевала. У нас кто в армии не служил, того и мужчиной-то не считают.
    Девчонки и те стороной обходят: ненадежный, дефектный, или припадочный какой-нибудь или с приветом! Да и несерьезный! На Витьку тоже пока смотрят как на несерьезного (зеленого). Раз в армии не был, значит, ума еще не набрался, не остепенился. Бутылку в закутке на троих выпьешь, начнут про армию вспоминать, а тебе и сказать нечего. И сразу к индивидуалу отношение другое — пренебрежительное. Как будто шпион или на худой конец засланный! Все нормальные люди служили, от министра до рабочего. В этом качестве они равны и спаяны воинской дружбой. "Буденный наш братишка, с нами весь народ." От подобных мыслей Шпала весь преисполнился гордостью и ему даже стыдно стало, что именно военные машины они с Чавой тогда ободрали.
    Витька сунулся со своей ксиватурой в один кабинет, в другой... Пытался объяснить, что раньше прийти не мог: попал в авиакатастрофу, в автомобильную аварию, принимал участие в тушении пожара и даже вынес грудного ребенка из речного водоворота. Получил две медали, три сотрясения мозга и только что оклемался. Его послали. Но не далеко, пока что только к военкому: Рассказывать про аварии и ****овороты, в которые Шпала попадал.
    Искомая дверь с вывеской оказалась закрыта. Безуспешно потратил Гроздев полтора часа на ожидание. Пересмотрел все плакаты. Намотал, шагая туда-сюда по коридору не один километр. И в конце концов, выяснив распорядок работы, решил наведаться к вечеру. Во второе его пришествие дверь кабинета военкома так же была заперта, но Витька столкнулся с разыскиваемым прямо в коридоре. Не дав Шпале и рта раскрыть, как следует, майор рявкнул:
    — Это что за вид? Молчать, я вас спрашиваю! Кто разрешил здесь появляться в таком недисциплинированном виде?! Тебе в тюрьме место а не здесь!
    Вырвал из Витькиных рук повестку, приписное свидетельство и выгнал вон, сказав, чтобы ноги его здесь больше не было.
    — Тварь гребаная! — крикнул напоследок в свое оправдание первое пришедшее на ум Шпала и хлопнул дверью так, что стекла в дежурке задрожали, зацокали.
    Постоял с минуту, прислушиваясь, с трепетом и восторгом ожидая, что вот-вот выскочит взбешенный военком и тот с бульдожьей рожей дежурный. Кинутся на него с кулаками и тогда... Но нет, все было тихо. Он покусал губы и поплелся прочь, склоняя военного чиновника по всем падежам, перемежая самые изощренные обороты традиционных пожеланий с матами. В чем разница между подобного рода заклинаниями и колдовством? Во всяком случае, между ними есть что-то общее! У Витьки, например, сразу пропадает самая сильная икота, если он смачно, зло и долго выругается. Всем знакомым рекомендует, и не было случая, чтобы не сработало! А как мат успокаивает душу, снимает стресс! Говорят даже температуру понижает на 0 целых 6 десятых градуса!
    Прокричав три квартала так, чтобы и в военкомате было слышно, Шпала мало-помалу исчерпал фонд самых сильных, самых образных своих ругательств и потихоньку успокоился. Плюнул на все: на свою жизнь, на военкома, на неудачную любовь, само собой... И, сунув руки в карманы, бодро пошагал в кино. И по мере того как ускорялся шаг, на душе становилось весело и беззаботно. Что, выкусил, майорская рожа! Да на Шпалу менты и следователи так в тюрьме не орали. Никто так нагло и самоуверенно еще никогда ни орал. А ты, крыса тыловая! В бане, на улице бы так не рявкнул.
    Я бы тебя быстро под лавку загнал. А в своих стенах решил — можно? Тысячи перед тобой гнулись, привык, обнаглел! Но этот номер ты надолго запомнишь. Не на того напал! Распалясь вновь, Шпала сообразил, что слишком легко пожалуй этот майоришка от него отделался. Теперь Витьке все равно терять нечего: раз не армия, то тюрьма! И, круто развернувшись, побежал обратно. Только бы еще застать! Стальную вертушку он взял штурмом, как оборонительное укрепление, за которым осажденный враг. Прапорщик поймал Витьку, когда он уже почти влетел в коридор.
    — Где военком? — рычал Шпала, отделяя пуговицы от микроофицерского мундира.
    Бульдог не ожидал такого натиска от сравнительно хрупкого против него хулигана.
    — Нет военкома.
    — Передай этому ублюдку, что я его на х.. видел! На х..., так и передай!
    И, вырвавшись из медвежьих объятий изумленного прапорщика, Витька размашистым шагом вышел на улицу. "Ах, как я зол, как я зол!" — такими словами можно было выразить обуревавшие его сейчас мысли. Майора нет, или затаился в своем кабинете, как паскуда. А завтра злости уже не будет! Я так и сяду, не набив этому салдахвону ****о. Ничтожество, возомнившее о себе бог знает что! Шпала и не таких видел. Шпала самого Жука из вокзальских одним ударом уложил. Жука!!! А это кто? Мелкий фраер в казенном пальте с погонами. Дремучий лесник, неизвестно как попавший жить в город. Охотник каменного века в звериной шкуре мамонта, собиратель навозных жучков и сладких кореньев, земледелец подлый, колхозник! Он же совершенно не умеет себя вести в приличном обЧестве!!! И святой долг Шпалы его этому научить. Срочно требовались положительные эмоции.