Берегись трехпалой жабы. Глава седьмая

                Снова фисташковые стены
    
  Прошло две недели. Наступала самая жаркая пора – месяц июль. В Городе, когда-то обильно засаженном тополями, кружил на ветру белый невесомый пух, забиваясь в рот и в решетки автомобильных радиаторов. Черный асфальт, раскаленный   безжалостными лучами солнца, дышал битумными парами и плыл под колесами тяжелых грузовиков и автобусов, собираясь в гармошки около остановок.  Все меньше людей появлялось на улицах; особенно в полдень. Они предпочитали душному воздуху животворящую прохладу офисов, квартир, торговых комплексов, автомобилей. Некоторые, имеющие эту возможность, спешно бежали на юг, или, лучше того, в дальние страны.
       А Леша Чесноков все сидел в тени раскидистой акации, и внимательно наблюдал за ходом работ. Он уже почти не смотрел в свой тяжелый бинокль, находя это бессмысленным, потому, что и без этого все было прекрасно видно, а смотреть на забитые пылью морщины на лицах водителей в кабинах железных машин было ни к чему. Вид у него был задумчивый и мрачный, а лицо было бледное.  Новая, обещающая крупные неприятности проблема незаметно подкралась к нему словно кошка к ничего не подозревающей, спокойно грызущей свой сыр мыши. Автогрейдер – специальная дорожная машина, закончила планировать и ровнять Гавыдяновский щебень, лежавший до этого в кучах по грунтовой дороге, нужным слоем, указанным в проекте, и, вот незадача – щебня не хватило, чтобы покрыть всю площадь. Двести метров до выезда на асфальт оставались не засыпанными, и Семен уже дважды обращал на это внимание. В десятый раз Леша пересчитывал все заново на калькуляторе, в десятый раз убеждался, что ошибки нет, чесал голову и напряженно думал: «Ну, так в чем же дело? Все же правильно! Машины все посчитаны, площадь три раза перемерена, толщина слоя тоже…. Ох… Может, из куч ночью воровали, но тогда бы следы на них оставались – а следов нет…. Может…. Наверное, Гавыдян, сволочь, не досыпал. А я не проверял.  Ни одну машину, дурак, не взвесил. Что делать? Что, что, что, что делать, а? Может быть, сделать слой тоньше, и растянуть на всю длину? А если проверят слой? А они его проверят, точно проверят! Они свои деньги считают…. Посоветуюсь, наверное, с Тимуром».
   – Да ну, забудь. Надо все четко делать. Сема может и закроет глаза, а Стас, ты его знаешь…. Он нас вымочит и высушит. К тому же Сема ему врать не станет, сам понимаешь. Ищи, Леха, свой щебень. – Так сказал Тимур. Такая была у него работа.
    Была проблема. И было решение. Но снова была проблема.
    Проблема была в том, что щебня катастрофически не хватало, и заказчик уже потихоньку начинал волноваться. Решение было хоть и не гениальное, но очень простое: докупить необходимое количество. Но денег не было, и это была проблема.
Деньги, которые Леша закладывал на закупку щебня, были давно им получены, и давно истрачены на эту самую закупку. Как не уговаривал он Тимура и Вовчика, хотя с Вовчиком он только здоровался, Вовчик на его памяти вообще разговаривал всего раза два или три; как он их не раскручивал – все напрасно, ищи, говорят, Леша, сам. Легко сказать, ищи, да искать негде.  Денежных средств, выделяемых ему один раз в месяц на земляные работы, едва хватало на оплату аренды техники; взять оттуда – значит остановить работы, а это было совершенно исключено. На этом поиски заканчивались, а объект нужно было достраивать.
    А как хорошо все начиналось. Как радовался Леша Чесноков большому, настоящему объекту, какие строил планы на заработанные деньги.
    Алексей поехал к Гавыдяну, просить щебень в долг.  «А что, – подумал он, – я у него клиент крупный, щебня набрал на десять миллионов, думаю даст. А я, когда окончательный расчет за перемещение грунта получу, тогда и отдам. Пообещать, конечно, придется раньше, хотя может и нет, смотря, насколько он даст. Гад он, недогружал машины, из за него все, но теперь уже поздно…»
    Он зашел в квадратный кабинет с фисташковыми стенами в десять часов утра. На этот раз ему пришлось несколько минут посидеть на дерматиновом стуле в приемной, в компании молчаливой Карины, потому что помимо Гавыдяна в кабинете был еще кто-то, и они совещались. Этот кто-то оказался бухгалтером, и, когда он вышел, через двадцать молчаливых и долгих минут, Карина любезно пригласила Лешу войти. Борис Артурович встретил его крепким мужским рукопожатием, усадил на стул напротив себя и, попросив минутку подождать, вышел вон. Леша, поерзав на очередном стуле, вспомнил про карту на стене и решил возобновить свое теоретическое путешествие по области.  Но взгляд его неожиданно остановился на большом портрете президента над столом хозяина кабинета и глаза их встретились. Взгляд президента был серьезный и проницательный, но не лишенный иронии – иронии могущественного, все знающего и все видящего человека. Леша долго не отводил взгляд, смотрел в упор. Вдруг он подумал: «Господин президент, господин президент…. Если бы вы знали, над чьим столом висите, господин президент. Ведь он меня, наверное, обманул. Да что там наверное - точно обманул. Да и не только меня, много, наверное, кого. Жулик.  Жулик он.  А вы у него висите. Если бы вы знали, вы бы, наверное, не висели, да, господин президент? Интересно, а если бы вы узнали, что есть такой Леша Чесноков, и он что есть мочи работает, честно работает, а всякие жулики со всех сторон его притесняют и всячески обманывают, обсчитывают, деньги за работу, бывает, не платят.  Всякие Москвичи-олигархи приезжают и работу у него отнимают. С ними ведь какая конкуренция – никакой. Какой тут с ними малый бизнес? А чиновники, господин президент, ведь что творят чиновники? Мало того, что все к рукам прибрали, так им этого мало. Ведь нужно метр в глубину копать, чтоб вода в трубе не замерзла, а они говорят, копай Леша восемьдесят сантиметров, а нам отдай двадцать процентов. И Леша отдает, но все равно копает метр, потому что если вода замерзнет, они скажут, что Леша сволочь, мало выкопал, в тюрьму Лешу. Да и как можно меньше копать, заведомо зная, что может замерзнуть, это же на голову не оденешь, честное слово. А бывшие менты, которые нынешние понты? Ведь только увидят, что у человека дела пошли, сразу грабить бегут. Так что, господин президент? Если бы узнали вы про Лешины палки в колесах, про его неприятности, про его обидчиков? Разогнали бы супостатов, защитили бы честного человека? Надеюсь, что да.  Хотя вряд ли, я ведь, если честно, не за Вас голосовал…»
Их диалогу помешал Гавыдян, вернувшийся в кабинет и севший напротив – прямо под президентом. Он устроился в своем кресле поудобней, ловкими движениями поправил какие-то предметы на столе и, глядя гостю в глаза, сказал доброжелательным тоном:
    –Привет, Алексей.  Ну что, построил свою дорогу?
    –Здравствуйте, Борис Артурович. Почти построил, только щебня почему-то не хватило, – ответил Леша, не отводя от собеседника глаза.
      – Наверное, посчитал неправильно, а что еще? Площадь попробуй перемерь, толщину слоя.
      – Да пробовал уже, все вроде правильно, а не хватило.
      – Ну, не знаю тогда, – сказал Гавыдян и начал копошиться в бумагах на столе.
      – Мне еще две тысячи тонн нужно.
      – Да пожалуйста, бери, щебень есть.
      – Только мне бы в долг, Борис Артурович, ненадолго, – сказал Леша.
      – В долг? В долг мы не даем обычно. А на сколько?
      – Месяца на три, не больше. Нужно объект закончить, чтобы деньги с заказчика получить, тогда и вам отдам.
      – Да ну – три месяца. Нет, нет, однозначно нет, – важно замотал головой Гавыдян.
      – А насколько можете?
      – Да вообще не можем. Мы сейчас технику закупаем, завод ремонтируем. Затрат много - деньги нужны. Так что нет, извини.
      – Понятно. Застряла, значит, моя стройка, – почти лишенным надежды голосом пробурчал Леша.
      – Н-да.
В кабинете повисла неудобная тишина. Гавыдян делал вид, что просматривает бумаги, а Алексей мерно постукивал пальцами по глянцевой поверхности стола и надеялся, что тот передумает. Может эта тишина и тихий стук пальцев, а может внезапно пришедшая на ум мысль действительно заставила Бориса Артуровича передумать. Ничего не мешало ему одолжить парню материал. Одолжить или нет - это было полностью в его компетенции. «Лучше пойти человеку навстречу и найти в будущем друга и партнера, – подумал он, – чем прогнать и не найти ничего; тем более, что это для меня ничего не стоит. Этот человек уже принес мне выгоду, и может принести еще. Я ничем не рискую - отдаст, куда денется».
      – Слушай, Алексей, – неожиданно бодро сказал он, – ты же в Городе крутишься, есть у тебя знакомые, кто кровли делает?
      – Да есть, – ответил Леша.
      – Хорошие ребята? Надежные?
      – Надежные.
      – Слушай, ну пришли их ко мне. Дай мой телефон, пусть позвонят. Нам тут нужно кровли сделать на боксах, на офисном здании, хорошо?
      – Хорошо.
Потом Гавыдян сказал:
      – Насчет щебня. На месяц могу одолжить, но не больше, пойдет тебе?
      – Пойдет, спасибо.
      – Хорошо. Тогда вези гарантийное письмо на имя директора – то есть на мое, и начнем возить.
      – Хорошо, спасибо, завтра привезу.
      Они попрощались, и Леша уехал на стройку с относительно спокойной душой. Почему с относительно, а не с абсолютно спокойной? Потому что он понятия не имел где найти через месяц эти деньги – миллион рублей. Надежда была, но она была слабой. Он, конечно, будет искать изо всех сил, будет просить Семена о дополнительном авансе на перемещение грунта, чтобы погасить долг этими деньгами - но Семен скорее всего откажет; будет пытаться где-то занять, может, что-то продать в крайнем случае. Однако, сильно Леша не переживал. Он понимал, что даже если не вернуть долг вовремя, Гавыдян особо не обидится, что таких должников у того пруд пруди, что это нормальная практика для этой отрасли. Главное, что щебень будет, и будет скоро. И заказчик будет спокоен и доволен. И он, Леша, будет спокоен и почти доволен. По крайней мере этот месяц.