Когда сердце взорвётся...

                Глава 1

ОМРЫН.
        Объяснить, почему я не направил лодку к берегу гораздо раньше, пока солнце не село, было довольно сложно. Не иначе злобный кэле влетел мне в ухо вместе с речным ветром, да и простудил мои мозги. Другой причины не находилось… разве что – бестолковость. Собственная. С рождения. Но эту мысль я отверг достаточно быстро. Толком не обдумав. Потому как, во-первых – я умный и красивый, а во-вторых… каяк быстро наполнялся водой и на подумать времени не оставалось. Я ведь тонул, как-никак.
        Повернув лодку к близкому берегу (я же не дурак, далеко отплывать) и пару раз хорошенько махнув веслом, попытался стянуть разодранный корягой бок. Кожа сходиться не пожелала – гадский топляк вырвал приличный кусок, но кое-чего я всё же добился. Если коротко – выронил весло. А дёрнувшись в попытке отловить его – перевернулся…
        Побултыхавшись некоторое время, удалось, наконец, выбраться из едва не ставшего моим убийцей каяка. Я медленно встал – воды едва по пояс, до песчаного берега – шагов пять. Ну шесть, если шагать не широко… А широко, однако и не выйдет. Лодку вытаскивать надо…
        Промучился минут двадцать, но выволок. Метра три по берегу протащил. Тяжёлая, как бревно. Из дыры во всю хлестала вода… А мысль, что было бы легче, если б вытаскивал понемногу, чтоб вода постепенно сливалась, отмёл как не конструктивную. Меня, даром что ли, Крепышом кличут? Как говорится: сила есть… В общем, ну его этот каяк. Завтра солнце встанет, попробую дыру залатать, вдруг выйдет. Неохота ноги бить… Хотя боюсь придётся… Ладно, сам же решил, что завтра думать буду. А сейчас… Прислушался к несмело заворчавшему животу. Однако… поесть бы надо!
        Вытащив из освободившегося от воды каяка мешок, развязал туго затянутые верёвки. Сунул внутрь руку. Хорошо завязал, сухое всё… Хлопнул себя по лбу – дрова собрать надо! Вздохнув, отправился на поиски…
        Через полчаса на берегу весело пылал костёр. Воткнув в песок пару веток, развесил рубаху – пусть просушиться. Достав из мешка котелок, шагнул к реке. Зачерпнул. Хмыкнув, выбросил лягушку и поставил посудину в огонь.
Пока не закипело, мелко покрошил остатки взятого в дорогу мяса. Последний кусок жира отправился следом. Достал пластиковую бутылку, взболтнул. Хм, на раз хватит. Открутил крышку и медленно влил кровь в котёл. Вновь зарылся в мешок. Ага, есть! В промазанной жиром тряпице моняло. Совсем немного. Жалко. Здесь такого не достать. Еды-то, можно будет и в первом же городке купить. В крайнем случае, рыбы наловлю. А вот моняло… Ох-ох-о, ну ладно. Сегодня есть, а завтра, будет завтра.
        Высыпал мох в закипающее варево. Сунув ложку, перемешал. Принюхался и… опять хлопнул по лбу. Вот же! А емрат? И где моя голова?! Что за похлёбка без емрата? Тем более, что его ещё прилично оставалось…
        Исправив оплошность, и ещё раз помешав будущий ужин, раскурил трубочку, чтоб ждалось веселее.
        Ну, вот и всё. Котелок в сторону, на песок. Пока докурю, остынет. Ох и запах! Красота. Ну её, эту трубку. Потянулся ложкой, зачерпнул. Осторожно подул. Тут-то и раздалось шуршанье в расположившихся рядом кустах. И скок оттуда чёрное что-то, маленькое. Да как заверещит! А я как зареву:
        - Ах ты! Умкы тебя заешь!!
        Уронил ведь, от неожиданности, ложку себе на живот. Хорошо хоть остыло чуть, а то бы…
        А гость, гляди-ка, не испугался! Визжать, однако, перестал. Лишь пищит, жалобно так… И тихонечко, тихонечко ко мне смещается. Я прищурился, да к ножу потянулся. Тут он в свет от костра и выполз. А я лишь сплюнул, да руки развёл. Писвусъын. Как и положено – верхом на мышке. А напугал-то!
        - Голодный? Ну, приятного аппетита, - я махнул рукой на котелок. Пусть лопает. Всё одно он кроме запахов не ест ничего. Так что с меня не убудет, - Давай, давай. Не стесняйся.
        Малыш осторожно направил мышку. Остановился. Потянул ноздрями, зачавкал. А там и ручками замахал, пар от похлёбки к себе загребая. Я хмыкнул – вот и хорошо. Глядишь, наестся, довольным уйдёт, а мне на охоте, некоторое время, везти будет. Вот так-то…
        Писвусъын вдруг замер. Настороженно прислушиваясь. А затем, резко развернув "скакуна", кстати, чуть не опрокинув мой ужин, скрылся в кустах. Я недоумённо огляделся. Странно, чего это он? Ага! Вот оно! Вдоль реки подул ветер. Сперва слабый но, всё усиливающийся. И нёс он запах. Кислый, гнилой. А вместе с запахом, звуки. Далёкие… Свист, гиканье, приближающийся грохот копыт.
        Склонившись, приложил ухо к песку. Ничего. Поверху есть, а по земле тихо. Странно это… Заполошно вскочил. Да что же это? Что со мной сегодня творится? Впору вновь себе по лбу хлопать – совсем голова спит. Кинулся к мешку. Через пару секунд уже ползал на четвереньках. Осколок бивня, украшенный резным узором (сам резал!), глубоко вошёл в песок. Линия гуляла – круг выходил неровным. Неважно. Главное успеть! Готово! Теперь по линии оккамаки воткнём.
        Деревяшки вонзались в песок одна за другой. На расстоянии локтя, примерно. Одна, вторая… седьмая… всё! Успел! Утёр пот со лба, выдохнул расслабленно. Сел, поджав ноги, примерно в центре. Набрав в лёгкие воздуха, сколько влезло, едва заметно раскачиваясь, запел, не открывая рта:
        - М-м-м-м-м… м-м-м-м…
        А вот и беда. Всадники. Злые. С винтовками все, сабли в ножнах у пояса… Мимо скачут. Не видят меня. И не надо. Хватит того, что я вижу. А вижу плохое. "Солнце кэле" в полной силе, вон от кустов тени какие. Но не от этих. Они сами как тени… Ой-ой-ой, накаркал. Вместе с верховыми, десятка два повозок. На задке каждой ствол пулемётный. Передняя в сторону отвернула. В мою, между прочим. Остановилась. Возница поверх лошадей глядит, меня не замечая. А вот этот, который на сиденье, у задранного в небо пулемёта… Видит он меня, ох видит… Я глаза отвёл, с таким в гляделки играть, себе дороже. Как бы с собой не уволок. А он ухмыльнулся, шапку чёрную на затылок сбил. Левый ус подкрутил лихо, потянулся, да возницу в плечо пихнул. Рванула повозка, своих догоняя. С хлопком знамя над ней развернулось. Чернее ночи…
        Скрылись. Уже и звуки затихли, а я всё дрожь унять не могу. И пронесло вроде – мимо прошла Дикая Охота, меня не тронув, а всё одно – трясёт всего. Чужие духи, незнакомые, злые… Еле-еле успокоился. Похлёбку остывшую употребил по назначению, вкуса не почувствовав. Да спать лёг. Прямо в кругу. Двум бедам не бывать, но всё ж спокойнее так…
        Проснулся, солнце уж высоко стоит, жарит во всю. Глаза открыть не могу, слепит, слёзы из-под век, так и катятся. Но вот тенью накрыло, тучка видать набежала. Удалось. Открыл глаза таки. И обратно захлопнул. Может, надо было бы, чтоб меня ночью тейнгычит уволокли? Уж лучше духи-убийцы, чем тот что надо мной стоит, солнышко закрывая… Но, деваться-то некуда, однако. Вздохнул, вновь глаза открыл. Сел, ноги подтянув. Гляжу снизу, голову задрав. А он, то ли человек, то ли машина, ни улыбки, ни заботы на лице, говорит:
        - Сержант GS217! Документики ваши, гражданин…


АХИ.
        Почему дюгонь после моего удара не попыталась сбежать, как обычно, я не знаю. Но факт остаётся фактом. Гарпун вошёл твари в голову, сбоку, пробив череп. То, что не умерла, уже, само по себе, странно. А уж то, что кинулась, вообще ввело меня в ступор, к счастью недолгий. Выдернув из ножен на правой голени прямой нож, зазубренный по обоюдоострому лезвию, на манер того же гарпуна, ударил зверя под подбородок.
        Но было поздно. Тварь издохла, но умудрилась придавить меня ко дну. Всей своей тушей. И не понадобилось много времени, чтобы уяснить – мне не выбраться. И воздух… ещё миг, другой и если я не вдохну…
        Лёгкие жгло огнём, перед глазами багровый туман. А сердце колотится всё быстрее, разгоняя по телу кровь, до предела насыщенную адреналином. И ритм… странный ритм – тук-тук, тук-тук. Как-будто колёса вагонов по рельсам...
        Я проснулся, судорожно пытаясь загнать в себя хотя бы глоток воздуха. Сердечный ритм точь-в-точь как во сне. И с этим срочно нужно что-то делать.
        В панике зашарил руками по полке. С облегчением сунул в ухо найденную бусину наушника.
        Шум ветра в деревьях, крики птиц, раздающийся вдалеке рык какого-то крупного животного, гомон толпы, визг покрышек экстренно тормозящего автомобиля… Какофония, одним словом.
        Ритм пульса изменился. Замедлилось биение, перестало совпадать со стуком колёс. И почти моментально успокоилось дыхание. Оказывается воздуха вокруг – полнО…
        Я вздохнул, сел, спустив ноги на пол. Вытер со лба холодный пот. Успел. Ещё бы немного и подстроившееся к чужому ритму сердце, вошло бы в резонанс. И тогда… просто разорвалось бы. И это не метафора, а реальное положение дел. В следующий раз, прежде чем ложиться спать в движущемся поезде, наушник стоит закрепить. Лейкопластырем  что ли приклеивать…
        Потянулся к лежащему на столике ноутбуку, поднял крышку, но включить не успел. В дверь требовательно постучали.
        Открыл. Двое. Первый явно из Сваамы. В прошлом, конечно же. А вот за его плечом… Гадство. Лихорадочно соображая, что сказать пограничникам, развернулся за документами. Протянутая рука замерла на полпути. Раздался голос моего земляка. Бывшего.
        - Это надо же кто у нас здесь?! Тохунга. Самый настоящий. Причём, как я вижу, из Курахауно?
        Я медленно обернулся. Сцепив зубы, от едва сдерживаемой ярости, взглянул в ухмыляющуюся рожу.
        - Так я слышал, вас всех год назад северные ублюдки угробили. До единого. А тут такое. Как же ты жив остался? А?
        Несколько раз сжав и разжав кулаки, пытаясь успокоиться, спросил, нарочито медленно. Цедя слова чуть ли не по буквам:
        - И кому я должен отвечать? Тебе? Лишённому татуировок рабу-таукареке?
        Он не бросился на меня лишь потому, что был удержан напарником. Тот, коротко ухмыльнувшись, наставил на меня шип изменённой мутациями правой руки, сказал:
        - Не следует устраивать ссору с погранслужбой. Будьте добры, вещи к осмотру. Вы один едете в этом купе?
        - Один.
        Отдав паспорт, сунулся под столик за сумкой.

        После ухода пограничников, вновь взялся за ноутбук. Дождавшись активации системы, подключил кабель. Расстегнув рубаху, приспустил ворот, открывая шею. Подняв ладонью волосы, вогнал иглу разъёма во вживлённый в затылок шунт…

        Нашей сетки здесь естественно было не поймать, а лезть в "паутину" города, желания не было вовсе. Открыв наугад пару-тройку папок, наткнулся на присланную позавчера книгу. "Краткая история первых контактов", Аконга Ити. "В принципе, почему нет? Ехать ещё прилично, да и погранцы пока не закончили. Часа два времени есть, можно полистать…"
        Тем более, что мне будет полезно. Ведь мой бывший земляк хоть и ублюдок, но прав. Из "каноэ" Курахауно в живых остался я один. Да и то… Меня нашли в воронке, израненного и как оказалось чуть позже, абсолютно лишённого памяти. Благо клановые татуировки помогли определить кто я есть.
        За год память так и не вернулась, приходится восстанавливать при помощи тех же книг. Нет, естественно большую часть информации мне перелили прямым потоком. Но, во-первых не абсолютно всё, а во-вторых – мне нравится читать…
        Вошёл в книгу и присвистнул, ничего себе "краткая" – 800 страниц. Задумчиво почесал нос, пробормотал:
        - Да уж, автор может и маленький, но пишет как большой*. Серьёзно так подходит к вопросу…
--------------------------------
*Ити – маленький (полинез.)
--------------------------------
        Быстро "пролистнув" с десяток страниц, нашёл наконец то, что привлекло внимание - "Сыновья Белого Медведя". Начал читать.
        "Год *472. Таха Ранги, "каноэ" Курахауно неожиданно подверглось нападению. Учитывая, что это был форпост нашего народа, первое поселение мари на континенте, то каким бы неожиданным не был удар, воинов было достаточно, чтобы отразить первую атаку... "
        Я отвернулся к окну. Ну да, это я себе в память уже заносил. Чуть больше пятнадцати лет назад, мы впервые столкнулись с кем-то ещё. До этого момента, считая себя единственными людьми, мы тем не менее, были готовы к встрече. Почти. Первые удары удалось отразить, но потом… это ведь был лишь авангард армии северян. Подошли основные силы и дальше был уже не бой. Побоище. Ранги пал, оставшиеся в живых мари, отошли к океану. А затем и покинули континент. Дальше… даже не знаю, считать это хоть каким-то положительным моментом или нет, но во время последнего боя был пленён сын генерала Умкына, командующего армии противника.
        Вместе с десятком других пленных его доставили на Аотеароа. А там… лично Мата Ио, вырезал и съел его сердце.
        С тех пор, война меж нашими народами не прекращалась. Силы в какой-то мере были равны. Нам по-прежнему не было выхода на континент, а "Сыновьям Белого Медведя"  никоим образом не светило выбраться в океан.
        Так было до прошлого года, когда северянам удалось пробраться в самое сердце островов и полностью уничтожить клан Курахауно, один из семи первых "каноэ".
        Оттянутая почти на пятнадцать лет месть. Вот уж точно – яд гнева должен выгореть, стать холодным пеплом, и тогда кровь врага будет слаще мёда…
Интересно где во время первого конфликта был я? На островах или может там, в Ранги? Теперь уже не узнать…
        Я раздражённо выдернул шнур и хлопнул крышкой ноута. Читать расхотелось напрочь, а уж использовать  "прямоточку" тем более. Прилёг на полку, заложив руки за голову. Прикрыл глаза.
        Плавное покачивание тронувшихся вагонов, убаюкивало не хуже тёплого прибоя. В наушнике: стрёкот кузнечиков, тихий шум близкого леса, почти незаметный шорох травы. Минута, другая и я провалился в сон…

        Метёлка ковыля чуть касается напряжённой вишенки соска, на едва заметном холмике груди. На шее, почти невидима из-за успевшего прихватиться загара, бьётся тоненькая жилка. Касаюсь губами. Осторожно опускаюсь ниже. Ямка между ключицами. Ещё ниже. Защекоченная травинкой грудь. Нежно, хоть и неумело провожу языком по тёмному кружку. Обхватываю сосок губами…
        Вошёл, ломая почти незаметное сопротивление тела, возможно излишне медленно, сказалось отсутствие самого минимального опыта. Ты внезапно рвёшься навстречу, с тихим стоном впуская меня глубже. Обхватываешь руками. Оплетаешь ногами, притягивая к себе. Ближе, ещё… прижимаешься всем телом. Сильнее, ещё сильнее. Задыхающийся шёпот:
        - Ахи… а-ах, Ахи-и-и…
        Вхету… милая девочка. Именно таким и остался в памяти тот день, и ты, и всё вокруг. Хаотичными кадрами, никак не желающими складываться в цельную картину. Твоя тихая улыбка на искусанных губах. На бедре небольшой, уже подсохший, мазок крови. Ярко-рыжее пятно твоих волос на измятой траве. Тихий шорох ветвей древнего леса за моей спиной и бесконечное ковыльное море, впереди. Бескрайнее… до самого горизонта. Стрёкот кузнечиков и мелькание стрекоз. И вкус твоей кожи на моих губах. Почти неощутимая горечь полыни и тёрпкая, раскалённая сладость солнца… И вновь ты. Твои глаза. Прикрытые в расслабленной усталости. В уголке правого крошечный, прозрачный алмаз слезинки… Снова они, но… Огромные, распахнутые в пол лица. Глубоко на дне синей бездны отражение далёких облаков, плывущих в блёклом от жары небе. Полдень. И мы на краю. На самом краю забытого дня. И ноющая боль в груди от странного понимания – это наше последнее лето…
        Внезапный рык заводящегося двигателя и всё очарование момента рушится вместе с треском ломающихся деревьев. Я оборачиваюсь, бессмысленно тычась ладонью в бедро, в поисках ножа. А ты, вскочив, прижимаешься к моей спине, чуть вздрагивая всем телом.
        Застыв, смотрим на серебристо-чёрную, словно покрытую инеем громаду танка. На башне, бледное пятно герба – вставший на задние лапы белый медведь…


АЙКА.
        Холод мрамора чувствовался даже через джинсовую ткань шорт. И возникшая час назад идея усесться на перекладине стоящего в церковном дворе креста, в два человеческих роста высотой, уже не казалась такой забавной. Поболтав ногами, я не выдержала, огляделась, прошипела сквозь зубы:
        - И где этот старик? Так и задницу отморозить недолго…
        Лёгкий, но не слишком тёплый ветерок, прошёлся по открытым плечам и животику, доведя до дрожи. Вот тебе и почти лето. Оно конечно май на дворе, но для шортиков и топика – рановато. Поёжившись, расправила крылья, затем попыталась закутаться в них. Результат не порадовал – стало дуть в спину.
        Проходивший мимо служка, раскрыв рот, уставился на меня. Показав ему язык, вновь уткнулась в лежащую на коленях книгу, совсем недавно утащенную из храмовой библиотеки.
        - У-у-у, скукота. Ну где же ты, старик?
        - А незачем брать без спросу книги в которых ещё и непонятно всё...
        Я едва не свалилась вниз, неожиданно получив ответ на собственные мысли. С подозрением уставилась на стоящего у креста пожилого мужчину в сутане. С чёрной повязкой на лице. Поинтересовалась:
        - Или я это вслух сказала?
        Он кивнул, а я наставив на него указательный палец, сказала как можно более грозно:
        - Где тебя носит старик? Я сижу уже целый час, замёрзла, а тебя нет! Ещё и книга эта, - продемонстрировала указанный предмет. Как-будто с завязанными глазами, можно что-то увидеть. – Скучная…
        - Можно отвечать? – он улыбнулся, - Ходил я по делам церкви. Чтоб не мёрзнуть следует теплее одеваться, а по поводу книги, повторюсь, нечего брать то в чём не можешь разобраться. И кстати… стоит вернуть её, пока отец Тааве не заметил. Иначе быть скандалу. Книга старая, очень редкая… К тому же, всё равно многое в ней для тебя непонятно…
        - Да чего там понимать, - я перелистнула несколько страниц, пройдясь глазами по тексту нашла нужный абзац, зачитала, - "Прежде такие преступники предавались двоякому наказанию: смертной казни и разрыванию тела пыточными когтями или выбрасыванию на пожирание диким зверям. Теперь же они сжигаются, потому что эти преступники – женщины." Что тут понимать? Раз женщина, значит преступник. Сжечь её!
        - Я же говорил – не поймёшь. "Молот" сложная книга. Даже для меня. Текст очень старый и что имели в виду древние не всегда ясно… - он почесал в затылке и вновь улыбнулся, - Ты не спустишься?
        - Нет, конечно, - отрицательно замотав головой, спрыгнула. С хлопком раскрылись крылья. Мягко опустилась, почти впритык к нему. Опустила голову на его грудь и заплакала.
        Он несколько минут стоял не говоря ни слова, затем поднял руку, провёл ладонью по моим волосам. Потом ниже. Наткнувшись на перья, прошептал:
        - Ты прошла. Можно мне…
        Я вновь замотала головой. Настолько торопливо и яростно, что в какой-то миг мне показалось, что сотру лоб до крови о жёсткую ткань. Зашептала: "Нет, нет не надо..." Но он не слушал, отстранился. Присев, обхватила ноги руками, ткнувшись лицом в колени. Попыталась, закрыться крыльями.
        Шорох разматываемой повязки и тихий вздох. Я осторожно выглянула, а затем и встала. Развела крылья в сторону и наконец решилась – взглянула ему в глаза. В глаза "читающему души".
        Огромные, в пол лица. В серебристых фасетках множество маленьких отражений. Нескладная девчонка, с белоснежными крыльями за спиной.
        - Что это?
        Голос был так тих, что я едва услышала.
        - Крылья…
        Вряд ли мой ответ был громче. Он покачал головой, сказал:
        - Ты знаешь о чём я. И крылья здесь не причём. Что я крыльев не видел? Что ты сделала с собой?
        - Это "Протей". Такая программа. В "Купели"…
        - Чушь! Никакого "Протея" в базовых модификациях нет. Следовательно, это запретная программа! Ты что связалась с "чёрным" рынком? Как ты могла…
        - Да нет же! Я клянусь! Была в "Купели", долго выбрать не могла. И вдруг наткнулась… Вроде как обычная строка - "Модификация №12"… да знаю я, что их одиннадцать! Но тогда подумала, что наверное что-то новое добавили, наконец-то. Ведь сколько уже разговоры об этом ходят?
        - Ты не отвлекайся! Продолжай.
        - А нечего продолжать. Нажала выбор. Ощущения, ну тут ты и сам знаешь, что к чему. После, хотела хоть немного о функциях почитать, что же я выбрала. Но тут терминал заблокировало и сирена включилась. Ну я и сбежала. А вчера, решилась – стандартное сканирование всё равно нужно проходить, так я и пошла в больничку. Ещё подумала, заодно и выясню что к чему…
        - Ну и?
        - А что? – я потупилась, ковырнула  ногой землю, - Стала под сканер. А он и выдал - "Протей". Ещё лампочки красные замигали и опять сирена взвыла. Но я провод оборвала. Выскакиваю, а у оператора глаза на лоб лезут. Губы дрожат, вот-вот не хуже сирены завопит. В общем, слушать я не стала. Взяла со стола графинчик для воды и между глаз ему врезала. В окошко выпрыгнула, первый этаж, чего не воспользоваться?! И удрала. Ночь в лесу пересидела, утром сюда пришла…
        Он вздохнул, пробормотал:
        - Не верю… - махнув рукой, сказал, - За тобой придут! Уже сегодня…
        Я кивнула, грустно улыбнувшись, ответила:
        - Знаю. Потому и пришла. Попрощаться.
        - Куда ты пойдёшь?
        - В Город. Куда же ещё?!
        - Нет ты…
        - Прощай старик…
        Я развернулась и подпрыгнула. Взмахнув крыльями, поднялась метра на три. Зависнув в воздухе, оглянулась. Не знала, что с такими глазами можно плакать. Прошептала одними губами:
        - Прощай, учитель…
        Но он услышал. Улыбнулся. И вдруг спросил:
        - Ты выбрала имя?
        Я кивнула и развернувшись полетела прочь. Крикнув в приближающееся небо:
        - Я Айка! Прощайте…

        И небо рвалось мне навстречу, и облака казались такими близкими. Секунд тридцать, примерно. Поднялась я совсем ничего, метров на пять не больше. Да и с расстоянием… Стену, что вокруг храма перемахнула, а там и рухнула стремительно, как коршун на добычу. Хотя, скорее грохнулась, как камень. Хрустнула, ломаясь, голень, а затем и инстинктивно выставленная вперёд правая рука, и я, вскрикнув, покатилась куда-то к подножию холма, чудом успев сложить и прижать крылья.
        К счастью длилось это недолго. Несколько мгновений всего. Нет, катиться я не перестала, просто стукнулась головой о камень и отключилась…
        Сколько я так провалялась, не знаю, но очнулась и едва не завопила. Боль просто раздирала на части. Казалось, во всём теле нет мало-мальски целого участка…
        Боль, болью но каким-то образом я умудрилась разглядеть, сквозь текущие ручьём слёзы, что по ступеням ведущим к воротам церковного забора поднимаются трое. В тёмно-серой, как-будто выпачканной пеплом, форме. Контролёры!
        "Этого для пущего счастья мне и не хватало. С другой стороны, а куда ещё, разыскивая меня, они могли бы пойти в первую очередь? Только сюда, больше некуда. И поэтому, было бы неплохо убраться с открытого места. И побыстрее. И так странно, что прошли и не увидели. Далековато, правда. Но не настолько, чтоб не заметить лежащее тело…"
        Я поползла вверх, к стене. И только когда её тень накрыла меня, вдруг поняла, что-то не так. Мало того, что боль ушла совсем, так я ещё и довольно резво ползу, во всю пользуясь сломанными конечностями. Я повертела кистью, несколько раз сжала и разжала кулак. Пощупала лодыжку. Ничего. Переломов как небывало. И крылья… Я чуть шею не свернула пытаясь заглянуть за спину. "Нету. Крылья-то тю-тю! И это – хорошо. И плохо, одновременно. Хорошо, потому как пользы от них, тем более в нынешней ситуации, ноль. А плохо… Плохо потому, что "Протей" это что-то странное.  Пусть я и соврала, что не знаю характеристик. Кое-что успела до блокировки прочесть. Не важно. Главное - работает. Плохо, что делает это, абсолютно бесконтрольно. Пока я тут отдыхаю, тело своей жизнью живёт…"
        Аккуратно вынув из пазов в стене решётку, на канале водостока, протиснулась внутрь. Как раз за кустами, у самого входа в храм. Осторожно раздвинула ветви, выглянула. По ступеням спускается мой старик, а прямо перед ним, пришлые.
        Один, протянув книжицу удостоверения, сказал:
        - Министерство контроля модификаций. Вы здесь… главный? – дождавшись подтверждения, кивнул одному из напарников, - Продолжай.
        Тот выступил вперёд, вынул, из висящей на плече сумочки, фотографию. Подал священнику. Дождавшись, пока он чуть приподымет край повязки и взглянет, заговорил:
        - Знакомо? Отлично. И где она?
        - Девочка?
        - Ну естественно… не мальчик же?!
        - Она была здесь… Где-то с час назад. Недолго, минут десять. Потом ушла. Точнее улетела.
        - Куда? Она не сказала? – старший из контролёров едва не подпрыгивал от волнения, - Не вздумайте юлить, Айэкэлле вне закона! Так что с вами могут поступить как с соучастником, если решите вдруг солгать.
        Старик замялся, но ответил, как-будто через силу:
        - Она сказала, что уходит в Город…
        - В Город? Точно? – старший удовлетворённо оскалился, махнул рукой и коротко бросил подчинённым, - Уходим, - и вновь священнику, - Спасибо за сотрудничество.
        Вся троица едва ли не бегом убралась за ворота, а старик, минут пять понаблюдав за их удаляющимися спинами, сказал со смешком:
        - Ну вылезай, преступница.
        Я продралась сквозь куст и подошла чуть ли не впритык. Заглянула в лицо, пытаясь прожечь взглядом чёрную полосу ткани. Хотя, что бы это дало, не знаю. В его глазах ничего не рассмотреть, хоть неделю пялься.
        Спросила:
        - Раз знал, что я здесь, почему соврал им?
        Он улыбнулся, но вместо ответа, заговорил о другом:
        - Тебе всё равно нужно уходить в Город…
        - Знаю.
        - Только не через восточные "Врата", там будут ждать.
        - Я уйду на юг…
        Он даже побледнел слегка.
        - Может… может всё же север?
        - Ты ещё бы сказал – запад! Уж там точно никого не будет, но и до Города не добраться. Нет, учитель… на севере тоже будет перекрыто. Меньше чем на востоке, но мне не пройти. Так что остаётся лишь юг. По крайней мере, будут хоть какие-то шансы.
        - Ну хорошо, - он махнул рукой сдаваясь, - Тогда завтра с утра…
        - Я ухожу сейчас. Прости…
        Обняв его, всего на мгновенье, поспешно отстранилась. Отвернувшись, украдкой вытерла слёзы. Пошла к воротам, коротко буркнув:
        - Теперь правда – прощайте…
        Вослед донеслось:
        - А почему – Айка?
        Я обернулась, пожала плечами, сказала:
        - Просто понравилось…
        - Даже так? А ты знаешь, что означает твоё имя, на древнем наречии?
        - Нет. Не знаю. Цветок какой-нибудь?
        Он грустно улыбнулся и покачал головой:
        - Айэкэлле, значит – Рухнувшее небо…

Продолжение: будет