I will hear your silence

Макс Локоть возвращался домой. Четкий ритм бился в уши, подчиняя себе движение сердца. Мышца – а знает толк в хорошей музыке! Весь мир – УГ, начиненное запретами, как кассетная бомба. Шаг в сторону – ба-бах! К чертям его! Курить у подъезда нельзя, работать в наушниках нельзя, в толстовке в офис тоже нельзя... А вот дома – кайф. Дома можно делать все, что угодно – это личная территория, чистая от социального бреда. Пиво, дым – и музыка. Музыка!

Он прошмыгнул мимо очень кстати отвернувшейся вахтерши, нетерпеливо надавил кнопку лифта. Что ж ты тащишься?! На пятый – как в соседний город! Крутившаяся в пальцах зажигалка замерла – и щелкнула, выпустив жаркий полупрозрачный хвост. Кнопка вызова диспетчера, нагретая пламенем, стала темнеть. Еще чуть-чуть – и потечет... Встал. Давай, открывайся! Макс пнул носком кроссовка отъезжающую дверь. Та возмущенно вздрогнула, но не ускорилась. Не желая ждать, он протиснулся боком, содрав рюкзак с плеча. Одернув куртку, поспешил вперед.

Длинный коридор железных дверей – бункеры для малогабаритных ячеек общества. Или таких же, как он сам. Да нет, не таких же. Мало кто понимает настоящую жизнь. И настоящую, выворачивающую душу музыку. Людишки прячутся по своим норам – серые городские зомби. Впрочем, некотороые – вполне сносные. Были. Он вспомнил, как поначалу даже задружился с одной, из комнаты напротив. Оказалась дура, хотя и брюнетка. До койки не дошло – видите ли, Гуф "не достаточно романтичен". Да хрен с ней, телок много. Проходя мимо, невольно отмечал знакомые квартиры: тут живет слесарь, периодический алкаш; а отсюда всегда истеричные вопли и матюги – "милые бранятся"... Только сейчас – реально жизненный, острый, как заноза в сердце, "Мотылек".

Он стремительно дошел до квартиры, нетерпеливо скрежетнул ключом. Блаженно привалился спиной к уже захлопнутой двери. Полкуплета до конца песни – погрузившись, разделяя и сочувствуя. Отличный чувак – Корж. К тому же тезка. Макс сковырнул с ноги кроссовок, потом с другой. Бросив на пол рюкзак, поспешил к компу. А вот и его гордость: три мощных, купленных у старого меломана колонки. Сам рухлядь, а техника хороша. Правда, четвертая была разбита в хлам, и ее Макс брать не стал, зато эти... Любовно смахнул пылинки с полированной поверхности. Нет, просто необходимо прослушать еще раз. И не один раз. Ну, не тормози! Наконец загрузившись, комп выдал вдоль и поперек изъезженный треклист. "Такая вот терапия ".

Крутанул, не глядя, громкость. Это было уже традицией – и собственно причиной, почему он не особо любил соседей: тупое быдло не понимает музыку. И имеет раздражающую привычку в три часа ночи долбиться в дверь не в ритм. А он виноват, что работает в смену? Когда еще? Курсор мыши сам ткнулся в кнопку повтора, зацикливая одну-единственную композицию. И басов добавить. Вот теперь, когда на звучание из наушников наложилось внешнее, запоздало дублируя слова, он упал на диван, выдернул уже ненужные "капельки".
Наивысший кайф и расслабуха.



Он почти заснул, забыв раздеться, - и понял это лишь когда вместо должного "Теперь, братишка, доверься Коржу" в мозг врезалось нечто неразборчиво-шипящее. Макс нахмурился, соображая, что за хрень. Что-то в динамиках? В звуковухе? С дровами? Встал, убавил громкость, прислушался. Шипение. Закрыл винамп, запустил снова. Обычно такой всепонимающий и готовый помочь Корж петь отказывался. Макс ткнул в другую песню – то же самое. В третью – опять. Семь бед – один ресет. Дожидаясь завершения перезагрузки, смотался к холодильнику. Почти мгновенно запотевшая банка приятно холодила ладонь. Он прижал ее к виску, сображая, какого рожна испорчен звук. Адекватных причин не находилось.

Повторная попытка дала тот же результат. То есть никакого. Придется разбираться. Уже предвидя бессонную ночь, вырубил комп совсем. Но прервать эту охренительно жизненную лирику на полуслове – какой облом! Хотя бы так пока - он опять взялся за наушники... Мать твою!!! Плеер тоже сипел. Скрежеща зубами от непонимания и злости, Макс вслушался в неравномерный шелест. "Ххх-сессс...Ххххии-а-сссессссс... Ххххи-а-сайесссс... Хайхххх....Hear your silence....  Will hear your silence... I will hear your silence!"

Он выдрал из ушей чертов звук вместе с плеером и отшвырнул прочь. Сердце бешено стучало. Лицо вдруг стало жутко холодным, и кровь в висках – будто молотом. Че за херня?!! Ошалело оглядевшись, вцепился взглядом в окно. Бредовость мысли пугала. А больше – то, что он собирался ей последовать. Хотя отлично понимал, что не в открытой форточке дело. "Такая терапия, брат" настойчиво вертелось в памяти, чередуясь с шокирующей фразой, обрастая новыми смыслами. И все же он потянулся – закрыть окно наглухо, убрать все лишние звуки, выкинуть эту дрянь из головы – и едва не рухнул на пол. Ноги подкосились: плотная, тяжело свисающая штора резко дернулась ему навстречу, будто кто ткнул в нее с размаху. И снова безжизненно обвисла. По ногам потянуло могильным холодом.

- Просто ветер, - попытался убедить себя Макс, осознав внезапно, как много у него на шее волос и что они все встали дыбом. – Холодный ветер. Ночь же.
Но сжал руку в кулак, и, напряженно выдохнув, рванул штору влево.
Угловатая тень зигзагом метнулась в небо, исчезла в темноте. Макс в ужасе отшатнулся. Окончательно разозлившись на себя, с размаху захлопнул форточку. Идиот! Плюхнувшись в кресло у компа, взял пиво, подковырнул ключ... Алюминиевая петля сломалась. Яростно рыкнув, он схватил лежавшую на столе ручку, с размаху долбанул по банке. Наспех подхватил ртом вырвавшееся на волю пиво. Глоток. Глубокий вздох. Еще глоток... Так-то лучше. Немного успокоившись, снова надавил павер. Привычно загудел винт, радужно приветствовала хозяина винда. Переливчатым чистым многоголосьем. Это ж надо так проглючить! Он посмотрел на часы. Без пяти два... Сна ни в одном глазу, да и жрать охота... Оставив компьютер загружаться (хотя вот же она, операционка, – добро пожаловать), Макс вновь поспешил к холодильнику. Забабахать огромный бутер с колбасой и сыром, майонезом, горчицей, кетчупом... В сумраке прихожей вдруг насторожился, прислушался. Тихо шагнул к двери, замер не дыша: кто там? Казалось, по ту сторону так же чутко слушают. И слышат. Как бьется его сердце, как гонят воздух легкие, струится по жилам кровь... Рановато для соседей. И обычно они не скромничают - ломятся в дверь, да еще и орут. " Your silence..."

Медленно,  очень осторожно, как сапер к бомбе, он потянулся к замку – убедиться, что в порядке. Ощущение чужого присутствия не проходило. Может, с той стороны точно так же чьи-то пальцы касаются... Вспомнились приходившие требовать тишины. Судя по разнообразию лиц – все, кто жил вокруг, включая верхний и нижний этажи. Одни только не заявлялись: жившие непосредственно за стеной, возле которой стояли колонки. Странная парочка: тощие, бледные, явно не от мира сего. Он и видел-то их пару раз, поздно ночью – черными тенями безмолвно проскальзывали мимо, скрывались за такой же черной глухой дверью. Да простые люди, как все – по-своему шибанутые... Не могли они такое подстроить – не в квартиру же залезли, пока он спал. С облегчением отметил, что замок заперт. Голова начинала болеть, становилась тяжелой, как пудовая гиря. Макс почувствовал, что если сейчас не развеет эту муть музыкой, то по нему тоже заплачет психушка.

Он вернулся к компу, выбрал самую позитивную, бодренькую песню и нажал на плей.

"I will hear your silence! I will hear your silence! I will hear your silence... I will hear your silence!!!"

Нет, не может быть! Бред!!! Резко сбросил громкость в ноль. Зашедшийся в ужасе мозг отчаянно искал решений. Но их не было, как не бывает выхода из замкнутого лабиринта. Бесконечного, пустого и злобного, как в кошмарном сне. Точняк! Сон! Идиотский такой сон про тишину – надо только проснуться... Макс ударил себя по щеке. И еще раз, сильнее и звонче. Боль отрезвила. "I will hear your..." Фак! Не удалось. Или все правда?! К горлу подкатила паника.

- Нет, братан, ты не спятил, - пытался успокоить он себя (звук собственного голоса – тоже средство), - ты просто зверски устал. Все равно скоро вставать, ложись. А утром проснешься – все будет тип-топ.

Удивляясь нарастающей реалистичности происходящего, он завел будильник и, не раздеваясь, упал на неразложенный диван. Зарылся спиной в угол между спинкой и сиденьем, натянул на плечо потертый клетчатый плед, неизменно кочевавший с ним из дома в дом, и закрыл глаза. Через минуту проклял себя, и ночь, и тишину, и шепот... и пару "готов" заодно – но, оправдавшись отсутствием свидетелей, накрылся пледом с головой. Только так смог забыться.



Просыпался с трудом. И с трудом вспоминал обрывки сна, непривычно быстро рассеивающиеся. Что-то про испорченную песню и соседей. Черные стены, темнота, бледные огни... и зеркала без единого отражения. Какой-то бред, от которого осталось гадкое чувство тревоги. Он посмотрел на будильник. В рот компот! Почти девять – как проспал?! Выругавшись, торопливо переодел смявшуюся рубашку, схватился за зубную щетку. Завтрак переносится на ужин. Удивленно обнаружив плеер под стулом, Макс сгреб его, не разбирая проводов, затолкал в карман. Куртка, рюкзак – и на работу.

В маршрутке можно приостановиться, взять паузу: ты стоишь – она везет. Едешь и думаешь о жизни. Только сейчас о жизни Максу думать не хотелось. Зато она, как никогда, активно думала о нем – и лезла настойчиво, пугая неопознанными ощущениями. Ну и на хрен. Держась за поручень (очень неудобно, кстати, над плечом какого-то жирдяя), другой рукой выудил плеер, ловко размотал провод, чтоб тот дотянулся хотя бы до одного уха, и вставил наушник. Включить, сунуть в нагрудный карман...

"I will hear your silence!.."

А-а-а-а!

Чуть не заорал в голос, вырвал провод, в ужасе заозирался по сторонам. Толстяк недовольно проворчал что-то, отодвинулся. Остальным было наплевать. А память с режущей ясностью выдавала вчерашнее, будто на ринге, факт за фактом, удар за ударом уводя в нокаут. Безразличные лица людей вдруг помертвели. У одного складки на лице трясутся. Рыбьи глаза другого смотрят насквозь. Лучше насквозь, чем увидят его! Бледная костлявая девица напротив глядит мимо, но лыбится с издевкой – тоже знает?! Тип в черной куртке шепчет что-то, наклонившись к старухе. О нем?! И нельзя выдать себя – и негде спрятаться, пока автобус едет. Только аккуратно, бочком-бочком поближе к выходу... Черт! Не остановился! Макс запаниковал. Но потянуться к кнопке сигнала побоялся. Молил всех известных богов, чтобы кому-нибудь понадобилось выйти.

В чьем-то кармане запиликал телефон. Макс, зажмурившись, втянул голову в плечи – не слышать! – но, видно, этот чертов шепот въелся в мозг, увяз между извилин. Ответь на звонок, урод! А следующая мысль чуть не заставила его броситься с кулаками на дверь: а если водитель включит радио?! И будто по заказу, динамики над лобовым стеклом заскрежетали, ловя волну...

Он не соображал, как его вынесло из маршрутки. Только чувствовал: ритмично пружинит под кроссовками земля, прицельно бьет в лицо колючий ветер, и за плечами мотается рюкзак. А в горле – стойкий привкус крови.
Затормозил лишь у проходной. К счастью, охранник не удивился: десять пятнадцать. Против обыкновения, Макс поехал на лифте. Тот почему-то вместо третьего привез на восьмой. Спускаться Локоть решил пешком.



В этот же день на avito появилось два новых объявления. А через месяц квартира опустела.

***
- Эй, чувак!
Макс обернулся на коллегу, привычно дернул шнур, освобождая ухо.
Тот протягивал телефон:
- Зацени новый хит!
Макс отшатнулся, как от прокаженного.
- Нервный ты какой-то, братан...
Но Локоть не дослушал – торопливо заткнул ухо снова, уставился в монитор. Да, уже полгода, как он нашел новую квартиру. Дорого, зараза, но подальше от чертовой общаги. Спасительный плед перекочевал с ним. Бесценные колонки – нет. А вместо плеера в ушах – беруши.