***

   Состав подъезжал к конечной станции. Студент, пытаясь сосредоточиться на чтении учебника, который держал перед собой, сидел в последнем почти пустом вагоне и краем уха слушал разговоры компании, сидящей через сидение от него. Одетые в спортивные костюмы и балахоны, четверо молодых людей, изрядно матерясь, травили друг другу байки: о поездках в другие города на футбольные матчи, о стычках с фанатами других команд и всё прочее из той же оперы. Руки студента слегка подрагивали, иногда он невольно бросал короткие взгляды в сторону фанатов, за что в мыслях корил себя.
- Вроде едем-то долго уже, а чё-т ни одного хача ещё не встретили, - не переставая жевать губы сказал один из них, тот, что был в сером балахоне, со светлыми волосами, которые покрывал капюшон, с острым носом и голубыми глазами.
- Бля, да, ваще ****ец, - поддакнул его смугловатый сосед, сидевший напротив.
   Третий, самый крепкий из них, со словами «Пойду отолью» встал и вышел в тамбур.
   Студент, чуть заметно подёргиваясь, продолжал сидеть, уткнувшись в учебник. Состав замедлился, из грязного исцарапанного окна были видны многочисленные развилки железных дорог, поезда дальнего следования, пригородные электрички, рабочие вагоны на фоне стен, исписанных граффити, и тусклого серого неба, через которое изредка пробивался редкий луч солнечного света. Голос диктора в приёмнике объявил, что поезд прибывает на конечную станцию. Фанаты продолжали болтать. Студент посмотрел на табло, висящее над дверями, выходящими в тамбур, но вместо времени оно показывало непонятные каракули, говорившие о том, что табло неисправно. Ему пришлось достать свой старенький телефон: 11:34. В это время дверь в тамбур открылась, и фанат-крепыш вернулся к своим приятелям, по дороге встретив глазами пассажиров, до тех пор остававшихся инкогнито – это были трое смуглых дагестанцев. Один из них, усатый, с поседевшими волосами, мужчина лет сорока пяти, был одет в коричневую кожаную куртку, тёмные брюки, о которых теперь нельзя было сказать, что они чёрные – они просто тёмные, изношенные, некогда бывшие чёрными, ботинки с острыми мысами. Двое его спутников, сидевшие один рядом, а другой напротив него, были моложе, но одеты скромнее: спортивные куртки, потрёпанные джинсы цвета хаки. Несмотря на различия в одежде, их объединяло то, что все эти вещи были куплены на рынке или в растаможке.
   Их заметили и лихорадочно мечущиеся глаза студента, под которыми красовались безобразные мешки. Страницы учебника стали прилипать к его вспотевшим ладоням. Крепыш же решил сделать вид, что он ничего и никого не видел. Взгляд студента устремился в окно, за которым уже мелькала некогда белая линия, тянущаяся вдоль платформы. Молодой человек убрал учебник в рюкзак, встал, застегнул своё серое пальто и двинулся в сторону тамбура мимо фанатов, продолжавших обсуждать свои похождения. Закрыв за собой двери, он почувствовал едкий запах мочи и ядрёный запах табака, дополнявшие и без того гадкую атмосферу российской пригородной электрички. Когда состав остановился, его ноги подкосились и он с грохотом ударился о серую панель. Выждав несколько секунд, машинист наконец открыл двери и позволил пассажирам покинуть вагоны. Выйдя на платформу, студент увидел своих попутчиков-фанатов: они вышли из другого конца вагона и направились к турникетам. Он посмотрел в окно электрички: дагестанцы сидели на своих местах и будто что-то выжидали. Вздохнув с облегчением, студент вставил наушники, достал из кармана сигареты, закурил и двинулся к лестнице, ведущей вниз к железнодорожным путям.