Люба - Любочка - Любовь

   Она пробовала открыть дверь ногой, но у нее ничего не вышло.
 - Видчыны!- почти кричала она, с трудом удерживая горячую тарелку.
 - У меня нет никакой ветчины! - смеясь, отвечал ей Сашка из-за закрытой двери.
 - Видчыны, я тоби кажу! От пэрэвэрну тарилку, и що ты тоди йистымэш? -уже хитро приговаривала Любаша.
   Сашка сжалился и открыл жене дверь. Она поставила тарелку на большой табурет, а потом, принеся ложку и хлеб, сказала:" Ешь пока горячий. Все шутишь надо мной. Будешь меня дразнить за мой украинский язык, буду все время на нем разговаривать. А ты большей половины слов не понимаешь!" Сашка восхищенно смотрел на свою молодую красивую жену и, притянув ее за руку к себе поближе, поцеловал в лоб, а рукой нежно погладил ее большой живот. Они прожили вместе чуть меньше года и теперь ждали появления ребенка. Он вспомнил как прежним летом привез Любу домой к себе в Псковскую область. Мать ахнула, увидев новоиспеченную жену: " Сашка, да она же совсем еще ребенок!" Это было вместо приветствия. Сашкины братья смотрели на невестку, открыв рты. Она им так понравилась, что они часто подмигивали брату, выражая таким образом свое восхищение и добрую зависть. Любочка, разговаривая, то и дело вставляла в свою речь украинские фразы, тогда вся их большая семья хохотала и просила Сашку перевести непонятные слова. В общем, смотрины прошли удачно, и Сашкин выбор был одобрен. Мать на прощание даже сказала ему, чтобы он берег свою молодую жену.
  А теперь он вспоминал о их первом знакомстве на танцах в Доме офицеров. Она стояла в уголке со своими подружками. Все курсанты танкового училища знали, что на танцах будут слушательницы медицинской школы. Любочка выделялась среди всех своими необыкновенно голубыми глазами, точеной фигурой и роскошными вьющимися волосами цвета золотистой пшеницы. На вид ей было не больше шестнадцати лет. А ему было уже двадцать четыре, но он рискнул и пригласил ее танцевать. С тех пор они не расставались и встречались при каждой возможности.

    Летом он застал Любашу плачущей в здании медшколы. Сквозь слезы она поведала ему, что ее направляют фельдшером в медсанчасть лагеря на севере. Одно только слово "север" пугало Любашу, а о слове "лагерь" и говорить не приходится. Она продолжала рыдать, а Сашка спросил, куда распределили других. Люба ответила, что только ее на север, потому что она из села. Остальные девчонки распределены по Украине, а те, кто имеет родителей-врачей, остаются работать в городе. Сашка взял ее за руку и потащил за собой. Она еле успевала бежать за ним , а он, стиснув зубы, молча и уверенно, шагал своим чеканным шагом. Пройдя пару кварталов, они остановились у здания ЗАГСа. Любочка перепугано смотрела на табличку,а Сашка, вопрошающе, на нее. Своей уверенной рукой он открыл дверь и еще раз взглянул на Любу. Она, побледнев, шагнула вперед. Их расписали в срочном порядке, так как он уже получил лейтенантские ромбики и должен был отбыть в часть.После регистрации брака он сам пошел в распределительную комиссию и , предоставив все документы, сразу решил вопрос о направлении Любы в свою воинскую часть на должность медсестры.

    Он ел и смотрел в бездонные глаза Любаши, но тревожные мысли не давали ему полностью наслаждаться своим счастьем. Он гнал их от себя. Ему хотелось думать только о хорошем. Теперь у него есть семья. Скоро родится ребенок. Живут они в маленькой комнатушке, где нет даже стола, и Люба готовит на общей кухне, но все это чепуха. Со временем они обживутся, да и много ли им надо?

    На улице бушевало лето. Люба ходила уже с трудом. Ей было жарко и тяжело. Саша помогал ей во всем, когда бывал дома. Вот сейчас ему дали выходной, и он сам сходил на базар и приготовил завтрак пока солнце не так сильно пекло. А завтра они будут гулять в городском парке, есть мороженое и пить лимонад. Но следующим утром все планы полетели в тартарары... Началась война.

    Город нещадно бомбили, а Люба кричала не своим голосом от боли. Роды продолжались уже целые сутки. Врачи метались между ранеными и роженицами. Людей свозили в роддом, потому что здесь развернули временный госпиталь. В городе была паника. Горожане еще не научились жить вместе с войной в своем доме. Разрушенные бомбами дома наводили ужас. Немцы продвигались по стране с невероятной скоростью. Все замирали у репродукторов, надеясь услышать хоть что-то утешительное.Мир перевернулся, показав всем свою уродливую изнанку.

     Сашка бежал вниз по Свердлова к роддому. Ему дали два часа, чтобы проведать жену. Он еще не поехал на фронт только из-за Любы. Отсрочка была временной. Вот и ворота.Он вбежал на второй этаж и открыл дверь. На него сразу набросилась одна из медсестер:
   - Куда вы, товарищ лейтенант? Без халата! Госпиталь во дворе слева.
   - Мне к жене. Рожает она! - закричал он.
   - Кто такая? - строго спросила сестричка.
   - Люба Базаева...
   - А... Родила ваша. Девочка, три килограмма. Мать и ребенок чувствуют себя хорошо.
   - Мне бы увидеть их... Хоть одним глазком! - попросил лейтенант.
   - Нельзя, не положено.
   - А передачу можно?
   - Передачу можно. Что у вас там?
   - Вот картошка отварная, хлеб и бутылка молока.
   - Хорошо, давайте.Передам. Вы с улицы к окнам подойдите, а я ей скажу. Вот и увидите.

   Он выбежал на улицу и стал смотреть на окна второго этажа. В одном из окон появилась Люба в косынке, завязанной на затылке. Она грустно кивала мужу, а потом, скрывшись на секунду, поднесла к окну маленький, завернутый в одеяло, комочек. В форточку она прокричала ему, что завтра их выпишут. Саша пообещал  забрать.

    В палящий полдень следующего дня он шел пешком от своей квартиры в роддом. В руках он нес небольшой узелок с пеленками и байковым одеяльцем, которые приготовила Люба для ребенка. Вверх по улице двигалась колонна военной техники в сторону западного выезда из города. " На фронт."- подумал Саша. А у самого в квартире уже лежал собраный вещмешок.
    Александр привел еще совсем слабую свою семнадцатилетнюю жену домой. Положил дочь на табурет и молча пару минут рассматривал ее. Потом развязал одеяльце и присел. Маленький человечек молчал и смешно мотал ручками и ножками. Сашка наклонился и поцеловал шелковую ножку. В это время снизу раздался гудок. Это за ним. Люба посмотрела в глаза мужа. Она не плакала. Ей просто хотелось запомнить его лицо, выражение его серых глаз, его стройную подтянутую фигуру и эти светлые волосы, что сейчас спрячутся под форменной фуражкой. Александр поднял вещмешок, обнял жену и, не сказав ни единого слова, вышел.

    Люба побыла в городе еще пару недель. Ей надоело прятаться от бомбежек. Она постоянно прикрывала ребенка собой, когда небо разрывало от рева бомб. Продукты были на исходе, и Люба решила поехать домой в село к своим родителям. Ранним утром она с узлом вещей и ребенком на руках пошла на вокзал, чтобы успеть на первый и единственный поезд на Водолагу. Людей на вокзале было очень много. Семьями уезжали из города те, кому было куда ехать. К кассе невозможно было подойти. Люба направилась к военной кассе и по документам взяла билет.

    Дочка все время плакала, потому что пора было ее кормить. Люба вышла из душного вагона на такой знакомый перрон маленькой станции. Теперь надо поскорее зайти в лес и покормить малышку.
    - Любо, доню!- услышала она голос отца позади себя.
    - Тату, та як вы взналы, що я буду сьогодни? - спрашивала она на ходу.
    - Мыла, та я ж зустричаю тэбэ вже цилый тыждень! А ну, покажы мени онуку! - Постаревший и осунувшийся, отец Любы наклонился над ребенком. - Дывысь, яка гарна! И очэнята таки ж, як у тебе. Ото маты будэ рада. Давайте, сидайтэ на воза.

    Летели дни и недели. Фронт неумолимо приближался к Харькову. В деревне они пока не голодали. Дома была корова и Люба теперь не боялась потерять молоко. На улице уже вовсю хозяйничала унылая осень. От Саши не было писем. Люба старалась не придавать этому значения, все списывая на войну и плохую работу почты. Когда почтальон проходила мимо, Любаша вздыхала с облегчением, потому что похоронки приходили в село очень часто.

 Однажды, ранним утром, Люба увидела сизого голубя, севшего на ее окно. Он смотрел на Любу своим черным глазом и клювом ударил стекло. У Любы все оборвалось внутри. Она ничего не сказала ни маме , ни отцу. В то время как почтальонша подымалась вверх по улице, Люба стояла у калитки. Та подошла и, молча и с сожалением в глазах, вручила ей извещение о том, что лейтенант Базаев пропал без вести в сентябре 1941 года. А на улице начинался ноябрь, и канонада боев уже была рядом.

    Через неделю немцы вошли в село. Полицаи сразу пришли за Любой. Забрали ее вместе с ребенком и отправили в Водолагу. Там за колючей проволокой собрали много молодых людей, женщин и мужчин. Когда Любашу гнали за проволоку, молодые парни стали кричать: " Отпустите дивчину с ребенком!". Эти возгласы поддержали с другой стороны девушки и женщины. Люба не могла понять, почему всем стало так жаль ее. Все находились в одинаковом положении, но не у всех, конечно, были грудные дети на руках. Немцы пустили очередь в воздух, и возгласы прекратились. Людей, как скотину, держали под открытым небом до самого вечера. Потом паровоз притащил товарные вагоны и людей стали гнать на посадку. Было уже темно, и начал накрапывать мелкий дождь. Любочка подошла к вагону. Пожилой немецкий солдат удивленно спросил:" Ребенок? Ты мать?" "Да."- ответила Люба по-немецки. Старый немец кивнул рукой в сторону леса и сказал:" Беги!" Она рванулась туда, прижимая дочку к себе и моля бога, чтобы ребенок не заплакал. Но ее маленькая Людочка молчала, будто бы чувствуя  всю важность этих минут. В мозгу пробежала одна единственная мысль: " Если убьют, то закончатся все мучения, и они соединятся ТАМ с Сашей..." Но очереди не было. Люба бежала вглубь леса и остановилась только тогда, когда услышала гудок паровоза и звук уходящего поезда. Она перевела дух, а потом, покормив малышку, отправилась в путь. Лес она знала хорошо. Это были ее родные места. Она вышла на лесную тропу, по которой лесники свозили лес, и ,двигаясь по ней, к утру была уже на окраине села. Пробравшись огородами к своему дому, она тихонько постучала в окно. Мать сразу выглянула и, вскрикнув от радости, побежала открывать. Люба рассказала родителям о том, как ей удалось спастись, и, поев, свалилась от усталости. Её прятали ото всех несколько недель.
    

     Фронт приблизился вплотную, и город снова заняли наши.Узнав об этом, Люба собрала вещи и ушла пешком в город. Дочку она оставила на попечение родителям. Люба пришла в штаб фронта и, предъявив свои документы, попросилась в военный госпиталь. Так началась ее военная жизнь, жизнь вдовы, которой сейчас исполнилось восемнадцать лет. Впереди были еще четыре года страданий среди ада человеческой боли, нечеловеческого труда, спасения раненых, потери чужих и родных, отступлений и первых побед. Все это было впереди, а сейчас Люба одела военную форму младшего лейтенанта медицинской службы и решила, что отомстит за своего Сашку, сколько сможет, сколько хватит жизни и сил.