1. 69. глава шестьдесят третья

    Книга первая. Первый день.
    
     ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
     Притон людоедов. Как остаться живым?
    
     Очнулся Витька лежащим в углу, вся штормовка в побелке, брюки в липкой, как лента для ловли мух субстанции, голова идет кругом. Кто-то немилосердно дубасил его по щекам ладонями.
     — Вставай, скотина! — донеслись точно через слой ваты до рассудка возгласы.
     Не сразу Шпала понял, что между пощечинами и звуками существует какая-то связь, что это ему кричат "вставай!", и что это слово вообще обозначает. Да и состояние! Ни шевелиться, думать даже не хотелось: очень болела голова, раскалывалась просто! Все тело оставалось словно налито свинцом. Липкий холодный пот обильно полил члены. Дыхание глубокое, жадное. "Трудно жить на свете пионеру Пете: бьет его по роже пионер Сережа!"— пришла в голову цитата народного мудрствования. Она всегда почему-то Витьке взбредала после полученного сильного удара на ринге.
     И это было единственное положительное на данный момент ощущение. Он взахлеб глотал прокуренный, пропитанный винным перегаром, спертый воздух "хазы", словно аромат весеннего леса. Только бы не двигаться и дышать! Но Шпалу жестоко тянули за грудки вверх. Опять спина скользила по побелке. Не осознавая еще, где он, кто, что с ним и почему, Витька послушно стоит, поддерживаемый и припертый к стене. Раз пришла в голову поговорка, значит он на ринге и пропустил плюху! Но откуда здесь стенка, почему рефери не в белой рубашечке и без "бабочки"? ...По карманам шарит, пидорас! Уже и в боксе, что ли, победы за взятку даются?
     — Натрепал, обсосок, ничего за душой нет! — раздался женский голос, предположительно слева. Может быть, боковой судья?
     Где-то Шпала слышал эту мелодию! ...Постой, паровоз, да ведь он же... Происшедшее накануне вспомнилось разом и остро. До мельчайших подробностей, ощущений. Будто молния осветила сознание. Целый шквал звуков, запахов, чувств. Сразу стало легче, определеннее. В этот миг ему говорят сакраментальную фразу:
     — А, пидор, хотел сразу умереть? Нет, мы тебя еще выебем, а потом уже сделаем шашлык!
     Поистине кавказское гостеприимство! То есть, Витьку оживили только для мук и издевательства? Ситуация понятна: он сейчас, точно Алеша Попович на ринге у "Калинового моста" после хорошего нокдауна — когда сил нет, а бой продолжать надо, и не просто ладить, но и выиграть. Приз здесь побольше, чем звание чемпиона области и полцарства впридачу с Василисой Премудрой, томными взглядами поклонниц. В выигрыше собственная жизнь! Токмо бы наскребать воли на пару точных ударов. На большее "Деревянный Мальчик" не способен. Какие либо нагрузки выше сил. Сам едва в сознании. Малейшее напряжение и Шпала его потеряет. Так что, если хоть одно из "чудес" не проканает, можно прощаться с жизнью. Вторую такую возможность ему не представят.
     На шее у плененного воина цепь, размером с ту, на которой медведя срать водят и в любой момент ему вновь могут перекрыть кислород! Но нужно "восьмерить под дурку" и темнить пока это возможно, время сейчас работает на Витьку: с каждым глотком воздуха, ограниченным через удавку, он все сильнеет, умнеет и прозирает! Кажется, стоящий перед Шпалой субъект — неопределенного возраста, небритый, с воспаленными как у поносника глазами тип — не слишком церемонится. Сигарета в его зубах то и дело разгорается ярким пламенем, маячит перед самым Шпалиным носом.
     Старатель усиленно извлекает из нее никотин, отчего шрам на его левой щеке то и дело выгибается вовнутрь и от напряжения стал фиолетовым. Движения "утюга" (мокрушника) точны, рациональны, решительны. Похоже, никотин для него то же, что для Витьки сейчас кислород! Впрочем, чего душегубу суетиться? Когда Шпала до сих пор стоит, благодаря поддержке стены с одной и его руки, оснащенной удавкой, с другой стороны. Змей ГЕРОИНычь! А все-таки обидно: почему у русского богатыря еврейская фамилия Попович!  ( Рабинович ) Никак, сионистские происки!
     Удар пошел сам. Витька не думал о возможных последствиях, не сомневался. Прошлые спортивные занятия убедили его, что и в бессилии есть у человека неизмеренный запас прочности (или порочности, у кого как!), больший, чем он сам о том подозревает. Мандраж же вообще качество в борьбе излишнее, драться нужно до конца! Силуэт, маячивший перед глазами, сдуло. Вместе с ним нападающий лишился и опоры.
     По инерции тело понесло вперед, Шпала чуть не упал, споткнувшись о поверженного противника. Удавку снял первым делом. Следующей в поле зрения попала общая подруга. Запечатлелся ее взгляд ("косяк"), полный растерянности и ужаса. Затем исчезла и Снегурочка. Две туши на полу. В правой клешне дикаря-людоеда он увидел открытый выкидной нож. Не такой, как у Витьки, грубой работы.
     Преодолевая боль и головокружение, обосранный богатырь нагнулся, вынул пику. Обвел мутным взглядом комнату. К горлу подкатил ком. Шпала сунул в рот два пальца и его стошнило прямо на лежащих. После опорожнения желудка стало немного легче. Самое время убираться, но победитель в таком виде! А ничего достойного внимания вокруг нет. Он осмотрел квартиру, больше никого в ней не было. "Бахадыр" решил отдышаться и сел: это легче чем стоять! Интересно, сколько они до меня тут человек скушали под винцо и гитару? В дальнем от Витьки углу зала стоял шифаньеро. Шпала направился к нему. Все ненужное для удобства ШМОНА он просто сбрасывал на пол. Старомодный, но новый и чистый костюм в конце концов нашелся. Лепень этот видимо предназначался для торжественных визитов хозяина.
     Глянув на его обладателя, Витек заметил, что ворог ожил. Виду бандит не показывал, но веки чуть заметно подрагивали и были слегка приоткрыты, он определенно следил (ливеровал) за Шпалорезкой. Сляпав показуху, будто ничего не заметил, Гроздев несколько отвернулся в сторону и принялся снимать с себя брюки. Краем глаза при сем он зорко наблюдал (кнокал) за поверженным.
      Тот осторожно огляделся и протянул руку к лежащей невдалеке пустой бутылке из-под водки. Быстро скинув калошку с одной ноги Витька прыжком подскочил к распластавшемуся в самый тот момент, когда он всего сильнее выгнулся и ударил Горыныча успитком в солнечное сплетение. Мочканул не здорово, так как был босяком, но человек со шрамом свернулся в три погибели и глухо застонал. Подумав с секунду, Шпала для надежности засадил ему лезвие в ягодицу, отчего олень взвыл и стал извиваться угрем на сковороде.
     — Лежи и не шевелись, паскуда! — прорычал реваншист и воткнул ему пиковину по самую рукоятку в другую ляжку.
     Экстаз был полнейший! Здесь присутствовало все: судороги и нега, крики и скулеж... Рам со Шрамом исполнял сцену Пушкина из "Евгения Онегина" "То как зверь она завоет, то заплачет, как дитя!" Руками коцаный теперь изо всех сил зажал боевые раны, чтобы не истечь кровью. "Что же ты, моя старушка, Приумолкла у окна?" Я твою маму в рот ****! "Или бури завываньем Ты, мой друг, утомлена, Или дремлешь под жужжаньем Своего веретена?" Стерва! Так и сыплются из Шпалы стихи в минуту опасности, так и прет из него культура! Много видно в детстве ее хавал! Когда исполнитель затих, импресарио, подумав, прибрякнул вопросительно:
     — У тебя приличней этого балахона что-нибудь есть?
     Человек не шевелился.
     — Оглох, волк тряпочный?!
     Клубок развернулся, показалась голова. Долго и неопределенно удушитель смотрел на Витьку, то ли не догонялся о чем речь, а мабуть что в уме прикидывал.
     — Сколько ты будешь еще испытывать мое терпение — гад!
     — Там, в спальне, в чемодане под кроватью ... у нее. — Рам показал подбородком на товарища по работе.
     — Ползком на брюхе вперед! Я за тобой. Эй, стерва! — Шпала пнул леди в пах. — А ты, пидерлог, не вздумай шелохнуться. В случае чего обоих припорю, ****ей!
     — Кончай, мне и так и эдак вышка!
     — На *** ты — тварь нужен, об тебя руки марать! Живи, если сможешь. Я вот только яйца обрежу и в рот тебе запихну, в память о нашей милой встрече!
     Произнеся сию речь Витька пошел за подконвойной ковырялкой, держа интервал в два шага. Та, мыча что-то нечленораздельное, вяло катилась по полу. Спереди в темноте спальни раздался шорох, сзади шухер. Шпала метнулся на хипеш и чуть было не поймал на калган ящик-стул. Сработала реакция. А говорят это плохо, когда оная свирепствует! Если на Берегу Слоновой Кости, например! Рука с ножом прикрыла голову от удара, смягчила его, но сама повисла плетью. Досталось слегка и черепной коробке. В тот же миг и сам налетчик пырнулся на Витьку. Плохо его попортил, оказывается! Не думал Шпала, что когда-нибудь научится боксировать ногами так виртуозно! Левая (он определенно левша) встретила неприятеля, кажется даже попала оному в живот.
     Клиент сложился на ходу. Ребром правой руки Витька нанес ему удар по шее, когда тип находился на подлете. Все длилось считанные мгновения. Сзади на шею кинулась лярва. Снегурочка была тоща, потому, усевшись на спину, не опрокинула Шпалу. Все же несколько мгновений она отвлекала на себя его внимание. Тут-то и ломанулся в последний и решительный бой раненный людоед! Он погиб в схватке, как и положено натуральным хычникам. У Витьки просто не оставалось выбора и раньше, чем он сам опомнился, рука с ножом вылетела вперед, ткнулась во что-то мягкое. Она казалась все еще чужой.
     Как удар прошел, неизвестно. А зрение не возвращалось в полном объеме! Дело в том, что лярва, верно угадав единственный путь спасения, сидя на Витькиной хребтине, делала все, дабы лишить Шпалу его временно или окончательно. Она изо всех сил дергала Витьку за уши в разные стороны, либо пыталась когтями выцарапать ему "шнифты". Потому одной, а иногда и всеми двумя, Груздю постоянно приходилось отдирать ее пальцы от глаз. Шпала перехватил нож в правую руку и принялся писать им перед собой наугад.
     Вскоре лезвие перестало встречать на собственном пути преграды. Тогда он обратил жало внутрь и постарался уколоть им у себя за спиной. Раздался вопль и груз покинул Витькины плечи. Еще за миг до последней кровавой развязки Шпала слышал с изнанки шорох и потому успел сориентироваться. По сравнению с прошлой битвой ему определенно везет, хотя, ну его на ... такое везение! Позже обжатый фраер яростно пинал распростертые на полу тела. Калечил добросовестно и в основном из панического страха за собственную жизнь, к которой лишь минуты назад относился так скептически!
     Задумал черт вешаться. Выбрал на берегу пруда наклоненную к воде иву, привязал к самой макушке веревку, надел на шею петлю и прыгнул вниз. А ветка возьми да обломись! Рухнул рогатик в воду. Барахтается в ней, приход ловит! Наконец освободился кое-как от петли, дотянулся до берега, вылез. Отдышался чертила и говорит: "Фу, ну его на фуй такое вешанье — чуть не утоп!!!"
     Уработавшись до полного изнеможения присел Витька на ящичек, хозяевами услужливо представленный. Стал размышлять логически. Мыслить дедуктивно. Два трупа. Групповое убийство на дому! Всю милицию на ноги подымут, искать будут. Без разницы, что личности терпил скорее всего установить не удастся. Если семейство разбойничков жило скрытно, то рюхнутся о них не скоро. Возможно даже когда. Это было бы хорошо! Главное для Шпалы постараться уничтожить собственные следы. Устроить здесь пожар? Глупо! Тогда хипеш поднимется сейчас же. А уносить отсель жмуриков — палева больше чем выгоды: наверняка соседи увидят! Короче, лучше всего вспомнить, где он тут мог наследить, замести и убираться по-тихому! Этих щас добить, чтобы верняк.
     Витька встал, направился к кукле. Перевернул носком туфля ее тушу вверх лицом. Только наклонился нанести удар, как стерва ожила. Прикидывалась, лярва! От сего фольтика Шпала резко катапультировался. Хотел тут же вернуться и дожать, чтобы не подняла шум. Но штопорнулся. Стоять, Казбек! Скомандовал сдержано, как можно спокойней и уверенней:
     — Очухалась, сука!? Слухай, падла, сюда! Без возражений. Сейчас ты при мне пошинкуешь своего муженька-подельничка в мясо для борща! За это останешься жить. Поняла?
     План у Витьки был такой, что Кобыла, ежели она не сильно пострадала и способна передвигаться сама, заметет следы еще лучше! Ей ведь "мусор" из избы выносить тем более ни к чему. При данном раскладе, возможно, ни группового, ни какого другого убийства вообще не обнаружится!
     — Угу!
     — На рысях ползи за инструментом. Где хранятся ваши приправы?
     Молча кошелка четырьмя костями погребла к кухне. Ничтяк, жить будет! Зазвякала оттуда посудой.
     — Эй, тише! Не поднимай лишний шум!
     — Не ссы! — отстукала шлюха. — Соседи сюда нос не суют. Приучены!
     — А все одно, палево ни к чему, ни тебе ни мне!
     Когда лахудра приволокла инвентарь и собралась ужо пилить горло сожителю, подал признаки существования и тот:
     — Стой, мразь! Совсем опаскудела. На вора грабки подымать? Жучка локшевая!
     На что Кобыла ответствовала:
     — Тебе всяко разно кранты, а я жить еще хочу, мне вышка не корячится!
     — Лучше уж я сам себя порешу, чем от какой-то ****и смерть принимать. Эй, дай-ка сюда МЕССЕР!
     — Стоп! — отозвался наблюдавший за ходом переговоров Шпала. — Никаких острых предметов!
     — Не менжуйся, — вставил ниньзя, — я без понтов...
     — Да на *** ты со своей показухой тут нужен! Это вы уж без меня разбирайтесь, кто кому харакири делать будет! По-нашенски: чем больше живых, тем меньше подсыпки! Сам сильно прохудился? Может она тебя соштопает?
     — Не знаю!
     — Короче, поножовщину в сторону! Приписаки за угол. Ты, лярва, сейчас его облэкаешь, поможешь, чем смогешь. А мне отседова пора рвать когти! Кстати, моральная компенсация! Раз вы разбоем промышляете, значит, золотишко имеете! Подремонтируетесь, себе еще награбите. А пока вываливай рыжье на пол!
     — Какое рыжье? Раскатал губу! Много сейчас в рыжье по вечерам шляются? С них хоть бы на жисть содрать.
     — Да, уж эти скорее порубить себя на пятаки дадут, чем насчет заначки расколются! — подумал Шпала. — Ну их на ... с мокрушным добром связываться, тем более перед армией! Барыг знакомых нема. Попутают еще где с такой вещулиной, а она темная, по мокрому делу канает!
     — Ладно, кончай базар! Жрите, подавитесь, если что зажилили. А прибарахлиться, падлы, скиньтесь! Не заявляться же мне домой при таком видосе! Где шмотки?
     Шавка глянула на шишкомота. Тот утвердительно кивнул. Тогда без подсказки жучка поползла в спальню. Через некоторое время, действуя, как бульдозер, она молча выгребла оттуда ворох разнокалиберного и разномастного бутера. Сделав дело так же тихо и добросовестно откандехала в сторону.
     — Эй, не понтуйся. работать, работать! Помогай подельнику.
     — Фирменные костюмы, куртки, брюки, рубашки, туфли лежали на полу перед Витькой. Все центровое но не нулевое.
     — До-о-олго вы тут суки промышляете. Скольких раздели?
     — Не твоя печаль, — ответил окровавленный, — бери и вали!
     — Утухни, гадина! Я с тобой еще за это не рассчитался.
     Шпала провел пальцем поперек горла. На коже кое-где чувствовались ссадины, горел обозначившийся ломаной бороздой рубец.
     — Чем душил, петух гамбургский?
     — Цепью велосипедной.
     — У-у тварь, не мог помягче чего найти! Эй, ты, лярва, я кому сказал? Ползи к своему любимому, обними его покрепче и умрите, пока я буду ярлыки менять!
     Шмотки Витька сортировал не спеша, деловито оценивая каждую.
     — Они не темные?
     — Отсиженные, бери!
     Выдернув, влупился наконец в лучшее, что пришлось по размеру. Несколько усомнился лишь по поводу того, брать ли ему свое рванье. В принципе, Шпала мог бы уволокти весь куш, но на кой хрен ему это? Мыслить далее, чем до тюрьмы Витька считал дохлым номером. Однако свои верха казались чем-то родным, частицей собственного тела, которую нельзя оставлять на поругание. С каждой вещью были связаны особые воспоминания. Вот эти брюки он сблочил с пьяного, на плечах штормовки размазывала тушь Ларочка... "Телячьи нежности!" — вынырнув из пелены воспоминаний, наконец зло подумал Шпала и решительно отмел ненужные сантименты. Таранить, как барыга, узляки с тряпками — это его недостойно!
     Красть, так миллион, дрючить, так королеву! Впрочем, трахать надо всех подряд! "Каждую шваль на ... пяль, бог увидит — лучше даст!" Напоследок зачем-то сменил туфли, хотя его были лучше. Все остальное, вместе со своей бывшей экипировкой, пинками зафутболил на прежнее место.
     — Так! А с тобой, лярва, я еще не рассчитался. Ползи сюда, бери на клык!
     Гостеприимный шалман Шпала покинул в два часа тридцать одну минуту, семнадцать секунд. Судя по показаниям его новых наручных часов. Старые, выше на кисти, отвешивали на 4 минуты меньше. 22 ноября одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Менее чем через сутки (вечером) ему должно было стукнуть девятнадцать лет. Комсомолец Витя сегодня именинник!