Вне времени

-…давайте повторим, индоевропейская языковая семья состоит из…

«Ну сколько можно» - подумал я, - «уже третий раз повторяем, боже, достало»…

Воздух в душной аудитории перегонялся шестнадцатью пар легких, обогащая воздух углекислым газом. Серые солнечные лучи, которым удалось преодолеть преграду занавесок, тонули в застывшей жиже скукоты и занудства.

«Холодно что-то. В Нижневартовск  захотелось. Хм, странное желание».

-…так же стоит нам отметить такие фамилии, как…
Шепелявый, нудный голос все не унимался, а за ним следовал легкий скрип ручек, коробящих черепную коробку.

«Ну, сколько там еще».

Время, как и воздух, застыло на месте. Посмотрел на часы. Идут, но предательски медленно. Суки.

Трель полыхнула миниатюрным громом, на который многие повернули головы, показывая всем видом, что тут вообще-то слушать надо и записывать. Словно служба в церкви, ей-богу. А такие как ты, ну «фу-фу-фу». Верно, Марина Олеговна? Жополизы. Зачетные шлюхи.

Смс’ка: «Ну что там, тебя ждать? Мы идем?»

Как же хотелось ответить: «Да, погнали!», но впереди еще один такой же густой плен. Та статья о лексическом значении слова «маробель»  показалось мне довольно интересной.

Стоп. Что? Нет! Не-не-не-не, думаю, на сегодня с меня хватит. «Маробели» уже всякие кажутся.

Смс’ка в ответ: «Я выхожу».

Спустя тридцать минут, мы уже едем в неведомом мне направлении.

Он как всегда, смотрит по сторонам, словно, осматривается, что-то ищет. Всматривается в лица прохожих, пассажиров, разглядывает дома. Брови нахмурены, глаза бешено скачут от одного объекта к другому. Попутно рассказывает о системе. Меня всегда забавляло эта его черта. Наша остановка.

Идти пришлось по частному сектору. Чисто русский пейзаж был перед нами. Грязная дорога, покосившиеся старые дома, собаки на привязи, куча хлама, уголь, советский автопром, серое свинцовое небо, сильный ветер.

-Отлично, - сказал он, - солнца нет, мягкий свет, как я люблю. Отлично.
Мы вышли на утес. Ветер с бешеной силой пытался сбить с ног, пролетело несколько ворон, а по ту сторону реки – дымили фабрики.

-Так, так, так. Приступим. Давай сумку, подержу, – он расчехлил свой фотоаппарат, оглянулся по сторонам, и сказал, не глядя на меня, - давай начнем отсюда. Вставай. Сегодня у нас драма. Яркая трава, яркий камень, а ты темный. Все точно так, как и должно быть.

Позирование. Оно меня всегда смущает. До сих пор не могу понять, почему он меня позвал фотографироваться. Нет, он объяснял, но я все равно что-то отношусь к этому скептически. Это говорят комплексы со школы, когда  был толстым, рыжим и невысоким астматиком. Сами понимаете, популярностью у девушек я не пользовался. Поэтому любая заинтересованность девы  вызывает у меня размышления о ее интеллекте и здравом рассудке. Хоть я уже давно не толстый, высокий, но до сих пор рыжий. Темно-рыжий, я бы даже сказал медный оттенок рыжего. Мои друзья всегда смеются, когда я так говорю.

И вот, стою перед объективом стоимостью в несколько десятков тысяч. Он говорит что-то про колорит, про свет и еще, про какие-то непонятные мне аспекты. Кепка надета задом наперёд, ветровка, как у американских футболистов, буро-малиновые джинсы (или нет, не уверен, что это за цвет).

Щелк, щелк. Несколько кадров есть. «Карточек», как он говорит. Утес тянется небольшой тропинкой, где-то лает мелкая собачка, ветер все еще бушует. Смотрим на склон. Там светло-желтый каменный выступ. Зыбкие, каменные пластины хищными клыками и тупыми резцами торчат из зеленого склона. Смотрю на него. Вновь тот бешеный взгляд, огонь, который прожигает зрачок. Пожар души. Не глядя, спускается в припрыжку по склону, из под ног вырываются облака желтой пыли, которую сразу же подхватывает ветер, обращая в тусклый шлейф. Остановился. Что-то кричит. Ветер проглатывает слова, совершенно ничего не слышу. Лишь дикий вой стихии, карканье ворон и лай мелкой собачки. Кричу, что не понимаю, что не слышу, говорю, чтоб поднялся. Он удивился. Смеется. Видимо, понял, что увлекся. Знаете, это когда человек так увлечен своей работой, что забывает, что он не один и что вообще-то это рассказывает адресату. Но в итоге  -   поток мыслей вслух, который иногда сходит на бормотание безумца.

Поднялся. Говорит, что там крутой выступ, и что я должен на него встать. Предупреждает, что там высоко, чтоб  был аккуратней. Сказал человек, который минуту назад прыгал там как сайгак, не задумываясь о безопасности.
Спустился. Выступ напоминал клык. Зыбкая земля, которая когда-то была такой же скалой, хрустит под ногами. Пытаюсь оторвать кусочек от «клыка». И это удается. Тут же растираю его в порошок. Доверие к устойчивости утеса все падает и падает, а ветер лишь сильнее дует в спину. Один шаг до падения  высотою в 20 метров. Он с другой стороны вновь что-то кричит. Разбираю лишь некоторые слова и вновь начинаю «позировать». То есть, неуклюже топтаться на месте. Кричит, чтобы я забыл о его присутствии и вел себя естественно. Это я слышу. Слышу. Но все равно немного смущен.

Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и тут… Тишина. Вы можете себе представить абсолютную тишину на ветряном утесе? И я не могу. Не мог, до того момента. Боюсь открыть глаза, спугнуть это состояние покоя. Медленно поднимаю веки и вижу, как ворона застыла в полете, как река замерзла в моменте, словно творение стекольщика. Трава торчит иголками, очерчивая потоки воздуха. Там придавлена, тут нет, вправо, а там влево. Вы когда-нибудь чувствовали, густой поток воздуха? Который, кажется, можно пощупать? Такое чувство, что двигаешься в вате. Не знаю, сколько продолжалось то состояние, возможно, всего долю секунды, возможно и всю жизнь, не знаю. Вновь закрываю глаза, делаю глубокий вдох, и тут… Звуки накатывают волной. Слышу далекий гул, словно за дверью рвется поток, который вот-вот ворвется и снесет меня. Еще секунда, открываю глаза и делаю шаг назад. Не устоял. Дышу быстро, не понимая, что произошло, смотрю на него. Машет рукою, кричит, что все отлично вышло. Зовет к себе. Стою еще несколько секунд. Не показалось ли мне? Хотя уже не важно. Не хочу разбираться, что это было. Адреналин ли играл или же воображение, главное то, что я испытал в тот момент. Подхожу к нему. Широко улыбается, зрачки расширены, грудь быстро вздымается. Показывает фотографии, говорит, что все отлично вышло, что он получил то, за  чем мы пришли сюда. Думаю, я тоже.

Поднимаемся по утесу, обходит норки, - «а вдруг змеиная? Ненавижу змей. Скажи, сколько времени уже?»

Смотрю на часы. Стрелка не двигается. Стоят. Совпадение ли? «Они стоят, не идут» - отвечаю я.

Смотрит на меня и улыбается: «как символично, что они именно тут остановились, вдали от суеты города. Мы точно нашли то, что искали. Побывали вне времени», - смотрит на меня, а пожар в глазах утих и лишь теплый каминный огонь мирно горит, готовый в любой момент вновь вспыхнуть сверхновой, - «нам пора, пойдем».