Банальные развлечения

Нам всегда претили банальные развлечения. Напиться на вечеринке, подраться на дискотеке, баловаться дома с девочками в отсутствие родителей, курить в школьном туалете — меня и моих друзей удручали подобные забавы. «Туалетными мальчиками», выпивохами и драчунами мы не были. Куда веселее казалось нам, например, остановить такси, отчаянными жестами и мимикой заставить водителя распахнуть дверцу и если не выйти, то хотя бы ступить на асфальт, а потом, доверительно склонившись к нему, шепотом спросить, указывая на свою прическу: «Хорошо ли меня подстригли?». По школьным коридорам мы втроем ходили с плакатом «— Даешь БАМ! БАМ! БАМ? — Даю!», и даже директор не смел возражать против этого. Любимой учительнице математики мой друг С. написал поздравление к 8 Марта в виде цветка, изображенного в системе полярных координат и слов математическими терминами. Нелюбимой учительнице русского языка и литературы мой друг Б. написал сочинение на вольную тему «Идейная связь между фамилией Левинсона и идеологическим течением “левизны” в коммунизме» с цитированием трудов классиков марксизма-ленинизма и романа Фадеева «Разгром»; она побоялась влепить «два», а ограничилась четверкой, но Б. завязал дискуссию (класс давился от хихиканья) о том, как она понимает работы классиков, и она быстренько согласилась, что тема раскрыта, пока он не начал, как пообещал, дискуссию о связи названия романа с преодолением «детской болезни “левизны”», а потом об инфекционных болезнях, Пастере, «палочках Коха» (Роберта), пейзажах Коха (Йозефа Антона), теории шахмат Авербаха и теориях Фейербаха... Интересной, но забавной учительнице географии (она занимательно, но смешно описывала природу и население стран) мы каждый раз подбрасывали разные вопросики. Когда она, описывая Кубу, говорила: «Куба — это сахарница посреди океана... А сколько там фиников, бананов, апельсинов, лимонов — ешь и радуйся!», кто-то из нас спрашивал с придурковатым видом: «Какие же финики-бананы, там же вокруг агрессоры?».  Она отвечала: «Да, деточка, да, там и финики, и бананы, и агрессоры — там все есть!»...
После школы наши профессиональные пути разошлись, но дружба сохранилась, и любовь к развлечениям осталась. Это не смогли уничтожить ни семейная жизнь, ни бытовые хлопоты, ни работа, ни возраст, который, если суммировать его на троих, как говорил С., представлял вершину долголетия. Впрочем, наши развлечения вовсе не мешали нам оставаться серьезными и ответственными людьми, благодаря чему мы все весьма преуспели, каждый в своей области, и достигли — кто раньше, кто позже — прочного социального и относительно нормального материального положения.
Б., которого всегда отличали широта замыслов и настойчивость в их исполнении, преуспел больше всех (зная его скромность, я не буду называть продукцию, которую выпускают организованные им предприятия, она пользуется у всех нас ежедневным спросом — без нее не обойтись — и раскупается в больших количествах). Глядя на Б. — ничем не примечательного мужчину средних лет заурядной внешности в заурядной одежде, вы бы никогда не подумали, что он — успешный бизнесмен.
Мы с С. тоже ненамного отстали.
Материальная обеспеченность создала новые возможности для наших развлечений. Покупать автомобили, женщин, квартиры и должности казалось нам такой же забавой, как курить в школьном туалете. Б. задумал из ряда вон выходящее развлечение — учредить журнал, который бы вобрал в себя отъявленных графоманов. Сообща мы могли позволить себе издавать убыточный журнал.
Итак, забавы ради мы с помощью нескольких литературных агентов, которые составили и редакционный совет, начали разыскивать в издательствах и редакциях солидных журналов среди отклоненных рукописей самые бездарные, связывались с авторами и предлагали опубликовать их произведения в нашем журнале. Нам не требовалось петь дифирамбы и прельщать авторов высокими гонорарами, я убедился, что авторы, независимо от объема дарования и количества написанного, готовы без устали петь сами себе дифирамбы.
Короче, за весьма скромное вознаграждение они сразу соглашались сотрудничать с нашим журналом, хотя прежде никогда о нем не слыхивали. Единственное условие, которое мы ставили, — публиковать авторов под псевдонимами.
Реклама в прессе и на телевидении начала свое дело, а презентация первого номера довершила. По нескольким каналам с утра до вечера показывали обложку нашего журнала и транслировали выдержки из интервью с авторами, которые, конечно, подготовил Б., а они выучили. Журнал подмигивал, светил нам с вывесок, возвышался над нами с постеров.
«Сейчас на “ура” идет такая чушь, забавно посмотреть, что из нашей затеи получится», — говорил Б.
М-да, занятно... Кстати, моя жена из-за рекламы надела ребенку какие-то суперпамперсы и намучилась, потому что он бы против, а «полноценное сбалансированное витаминизированное питание в баночках» привело к диатезу. С тех пор на каждый продукт, расхваленный рекламой, она косится с подозрением.
Первый номер журнала «Псевдоним» появился в продаже, и мы ожидали, несмотря на рекламу и все наши ухищрения, справедливого возмущения критиков и читателей или как минимум гробового молчания. К несказанному удивлению, почти все ведущие газеты назвали наш журнал «прорывом в новое искусство», «небывало смелым шагом в рутине застоя», «журналом, удовлетворившим вкусы как самых взыскательных любителей интеллектуального чтения, так и самой широкой аудитории». Разумеется, этот стандартный набор фраз никого из нас бы не удивил, относись он к любому другому изданию.
Второй номер был встречен с еще большим восторгом. Журналисты, критики, читатели жаждали познакомиться с замечательными авторами. Поразительно, но та же участь постигла и третий номер. Издание журнала не только не было убыточным, не только вернуло нам истраченные средства, в том числе на дорогостоящую рекламу, но и принесло доход.
Наши агенты без устали прочесывали отвергнутые рукописи в поисках самых бездарных, мы наделяли авторов псевдонимами и тут же печатали. Газетчики стояли наготове, с жадностью набрасывались на очередной номер и находили едва ли не в каждом произведении «особый стиль», «тонкое знание психологии», «новаторские приемы», «преемственность поколений», «хорошую школу», «индивидуальные неологизмы» и «незаурядное мастерство».
Прошел год. Мы собрали всех авторов и вручили им призы и благодарственные грамоты. Следовало поощрить людей, которые, по выражению одного маститого критика, «совершили прорыв в литературе XXI века». Если поначалу мы давились от хохота, перечитывая некоторые перлы, то теперь и сами стали находить в них какой-то смысл.
Один из авторов, наиболее бездарный, избравший себе претенциозный псевдоним, был провозглашен первопроходцем и основателем целого направления в литературе. Одно зарубежное издательство, славящееся умением усматривать новые веяния в литературе, заключило с ним договор об издании собрания сочинений.
Наш журнал существует уже десятый год. Никто из нас не предполагал, что ему суждена столь долгая жизнь, никто не мог представить даже во сне, что получится из нашей забавы.
Б. оставил свой бизнес и стал главой редакционно-издательского концерна «Псевдоним». С. и я стали его правой и левой рукой, точнее, оба сразу правой и левой. Вся эта история, когда я пытаюсь осмыслить ее, представляется мне совершенно невероятной. Тем не менее.
Когда я прохожу по Центральной улице нашего города и смотрю на все архитектурные изыски, методично из года в год уродующие его, мне приходит одна и та же мысль: неужели в ГлавАПУ, или где там еще, такие же шутники, как мы? Возможно, устроили конкурс самых бездарных проектов, и мечты победителей этого конкурса стали воплощать в жизнь.
Почему бы и нет?