Царапина на стекле. Глава одиннадцатая

Я сижу на уроке литературы, на душе всё ещё горит отпечаток глупости, а на сердце тошно от того, что мне сделали выговор...
Так, нужно сосредоточиться на простых вещах. Литература – мой любимый предмет, не столько из-за того, что я люблю читать, сколько из-за того, что на этом уроке и атмосфера особенная.
Входя в кабинет, чувствуешь нечто неописуемое. У моей учительницы этот кабинет сама чистота и аккуратность. Деревянные застеклённые стеллажи с множеством книг. Да и запах здесь особенный...
Я лишний раз вдыхаю носом, чтобы окунуться в аромат книг, чистоты и лёгкого одеколона. Меня это всегда успокаивает.
Надеюсь, когда-нибудь я буду жить в такой же атмосфере порядка...
***
Я открываю глаза, когда чувствую, что кто-то трясёт меня за плечо.
– Проснись! – я не узнаю этот голос...
ТАК, СТОП!
Я утираю глаза. Такое ощущение, что мои веки стали огромными. Разум не сразу осознаёт, что происходит.
– Странный? – мямлю я не своим голосом, повернув голову в сторону того, кто тряс моё плечо.
– Я, конечно, не хотел тебя будить, – начинает мой друг, – но мы уже приехали почти.
– Куда? – не понимаю я.
– Да, неплохо тебе память спросонья отшибло, хотя минут на 20 уснула, – затем Странный шёпотом добавляет. – А ты милая, когда спишь!
Видно гордость управляет моим телом в любом состоянии, я тут же хорошенько пихаю его, за подколку.
– И бьёшь в сонном состоянии ты сильнее, – Странный только смеётся в ответ.
– Когда-нибудь ты у меня огребёшь! – так, голос звучит уже более-менее.
– Ты повторяешься! – отвечает он.
Интересно, пьяные себя также чувствуют? Единственные плюсы с моей стороны то, что я в состоянии передвигаться (вроде), и от меня не воняет перегаром.
Проходит какое-то время, прежде чем я окончательно просыпаюсь. В голову ударяет реальность.
– Ты ночью-то спала? – вдруг спрашивает Странный.
– Да, – я пожимаю плечами. – Просто в автобусах мне всегда спать хочется.
– А ты помнишь, что ты сказала перед тем, как уснуть? – Странный уставился мне в глаза.
– Нет.
– Ты сказала, что любишь меня, – Странный слегка улыбается.
Как же он легко может меня ошарашить! Я открываю рот, чтобы сказать, что не помню такого, как Странный начинает ржать. И смеётся достаточно долго.
– Видела бы ты свою рожу! – говорит Странный сквозь смех, когда автобус остановился. – Как-будто тебе врезали хорошенько!
– Странный, я...
– Да не объясняй ничего! – я вижу, как открываются двери и все резко поднимаются. – Я пошутил! Просто хотел наглядно увидеть твою реакцию на типичную слащавую ситуацию во всех любовных романах.
Я, вслед за всеми, поднимаюсь, беру вещи и говорю:
– Знаешь, я тут давно сказать хотела...
– Что? – Странный недоумевает.
– Хреновое у тебя чувство юмора! – с ослепительной улыбкой выпаливаю я и двигаюсь к выходу, оставляя друга опешившим сидеть у окошка.
Наконец-то я оказалась на шаг впереди.
***
Меня определили в номер вместе с Анной, она сама на этом настояла. Но я и не против, на самом деле. Я уже почти месяц не общалась нормально с кем-либо кроме Странного.
Сейчас я сижу на кровати у окна. На счёт «гостиницы» как-то все погорячились, по мне это что-то вроде небольшого санатория среди леса. Если обойти эту «гостиницу», то можно увидеть впереди озеро, оно же видно из окна, рядом с которым я сижу.
Да и убранство показывает, что это обычный санаторий. Я улавливаю запах дезинфицирующего средства. В комнате белые стены, на одной из них висит странная деревянная маска; стоят две кровати со спинками, между ними приютился письменный стол, который весьма пошарпан. Ванная комната, в которой Анна скрылась сразу же, чтобы поправить причёску, слева от входа.
Я только пришла с балкона, на который ведёт дверь прямо напротив входа. С той же стороны повешен телевизор.
– Необычная, а ты чего не переодеваешься? – внезапно прерывает мои размышления Анна.
Оказывается, она всё-таки переодеться ходила. Её кремовое платье уже небрежно валяется комком на второй кровати. Сама она в поло и джинсах.
– Зачем?
– А ты костёр жечь в платье собралась? – недоумевает Анна.
– Вообще, я думала... – начинаю я, но Анна жестом указательного пальца просит меня помолчать.
– У тебя одежда запасная есть?
– Есть свитер.
– Надевай. Джинсы я тебе одолжу, запасные взяла. Они подойдут, думаю.
Девушка быстро выпихивает меня в ванную комнату, едва я успеваю достать свитер из сумки.
И вот, пару минут спустя, я уже переоделась в свой жёлтый свитер и чёрные джинсы Анны. Честно говоря, я даже так себя уютнее чувствую. Платье я аккуратно сложила на одну из полок в ванной комнате.
– Вот, сидят идеально, – констатирует факт Анна.
– И что сейчас? – спрашиваю я, отряхивая руки.
– Пошли, прогуляемся. Ты ведь не на каблуках, надеюсь?
– Вот ещё чего! – фыркаю я.
– Тогда пошли.
Мы выходим из номера и запираем его на ключ, который у нас один на двоих и, по особому соглашению, хранится у моей соседки. Могу назвать её теперь так.
Впечатления от прогулки смешанные, красиво всё, конечно, природа всегда совершенна, но спокойствие и умиротворение нарушают крики выпускников. Уже спустя время это начинает раздражать.
За то время, как я гуляю со своей новоиспечённой собеседницей, она, кажется, уже всю душу мне излила, болтушка редкостная. Честно говоря, я неуютно себя с ней чувствую, и как-то неприятна она мне. Особенно тем, что тащит подмышкой целую кучу старых тетрадей, и мне ли не знать зачем. Да и я сама не смогла уйти без вещи, которую неожиданно для себя хочу сжечь.
И тем самым я напускаю интригу на свою собственную историю.
***
Вот уже приехал второй автобус с остальными ребятами. Значит, директор уже может свободно выть на луну в одиночестве в собственной школе.
Сейчас почти шесть вечера и достаточно темно. От скуки хоть вешайся. Не знала, что буду скучать по болтовне Анны, которая упорхнула к своим одноклассницам, но это так. Я сижу на песке у озера и, закрыв глаза, пытаюсь спокойно принимать лёгкие порывы ветра в лицо. Сейчас всё-таки не время обвинять Анну в двуличии.
– Эй, – слышу я знакомый голос со спины.
– Привет, Странный, – тихо говорю, даже не оборачиваясь.
– А чего ты одна сидишь?
– Виновато двуличие.
– Ага, – отвечает Странный, будто понимает меня, хотя зачем врать, он правда меня понимает. – За Анной такой грешок давно наблюдается.
Я на секунду задумываюсь.
– Ты же небось и называешь её Двуличной?
Странный только кивает в ответ, сев рядом со мной.
– Теперь ты на 100% осознала мой «Метод выбора имён», – Странный смотрит вперёд.
– Важно то, что люди из себя представляют, – тихонько расшифровываю я.
Не важно, что происходило со мной, и кто мною руководил. Выбор всё равно возлагается только на меня саму. Каждый делает что-то в меру своей испорченности. И по нашим и только нашим поступкам судят о нашей личности. Кто что из себя представляет...
Я внезапно поднимаюсь на ноги.
– Костёр уже разожгли?
– Ты чего? – Странный смотрит на меня снизу вверх.
– Костёр разожгли, говорю! – несколько нервно повторяю я.
– Только собираются!
– Тогда бегом!
Странный вскакивает с песка и бежит за мной. Сперва мне в горло ударяет струя холодного воздуха, но я бегу. Мышцы ноют от непривычной нагрузки, но я бегу.
Необычно. Странно. Безрассудно.
Бегу, чтобы изменить себя.
***
Мы добегаем до места, где уже собралось и так немало ребят. И все с разными тетрадями, как на подбор.
Они начинают отсчитывать, когда один из мальчиков принимается за костёр.
«Раз» – и вот жидкость для розжига покрывает ветки, лежащие в кострище, которое представлено ямой, обложенной внутри камнями.
«Два» – вспыхивает спичка, летит в костёр. Пламя разгорается.
«Три» – и случается нечто глупое для всех присутствующих. Тетради, с какой-то стороны ворохом, с какой-то по одиночке летят в костёр. Всё это сопровождается громкими радостными возгласами.
Интересно, я сейчас такой же буду?
– Стой, ты тоже что-то припасла? – Странный дотрагивается до моего плеча.
Я поднимаю руку с этим предметом.
– Твой ежедневник? – у Странного округляются глаза.
Я только улыбаюсь в ответ, бросаю последний взгляд на потрёпанный носитель моих мыслей и швыряю его в костёр. Пламя окружает его.
Оборачиваюсь к Странному, счастливо улыбаясь.
– Пора вернуться к реальности и узнать, что я из себя представляю, – добавляю я.
Перед глазами всё ещё сверкает всеми огнями произошедшее. Я только что распрощалась со всей ерундой, что мучила меня прежде. Я очистила прежде захламлённые страницы книги жизни.
И, возможно, напишу её заново, так, как есть, в своих собственных рамках...