Здравицы

Из истории одного села.
 
Кузьма и Григорий родились на Украине. После службы в Советской Армии остались жить в России. Женились на русских девушках. Родили детей, дождались внуков. Теперь у них две Родины - Украина и Россия. Обе одинаково дороги.
Живут в разных городах, обмениваются письмами, телефонными звонками. Было время, когда периодически ездили в гости, их с любовью встречали братья, сёстры, ровесники. После государственного переворота на Украине и кровавого киевского Майдана гостевые поездки прекратились из-за угроз радикалов и фашистов с отрыжкой нацизма. Недоросли в балахонах и масках, вооружённые подручными средствами, под присмотром обученных командиров, собираются гуртом на улицах и площадях и с остервенением кричат в адрес России и русских:  «Москаляку на гиляку», «Москаляку на ножи!» 
 Врагами киевская хунта называет население шахтёрского края за то, что они русские, что хранят память о Победе над фашизмом, выступают против его насаждения в Украине, не хотят отдавать свою землю американцам под разработки сланцевого газа, для них нужнее растить пшеницу.
При подстрекательстве США и Европы, украинская армия и карательные батальоны олигархов более полугода ведут войну против непокорного народа Новороссии. Многочисленная супер вооружённая армия не может справиться с малочисленным ополчением, которое в боях добывает себе оружие.
В своих неудачах киевская власть бездоказательно обвиняет Россию в помощи защитникам ДНР и ЛНР. Личные телеканалы олигархов не говорят правду о происходящем, врут о российских войсках в Новороссии, возбуждают в народе ненависть к россиянам. Киевская пропаганда настолько стерилизует мозги обывателей, что её тлетворное влияние ощущается даже на взаимоотношениях родственников. Живущие  на Украине упорно не хотят знать правду о злодеяниях украинской армии и карателей олигарха Коломойского на Донбассе,  в разговоре настороженны, обидчивы, отчуждённы, как будто российские родственники виноваты в их бедах, поэтому не хочется их раздражать телефонными звонками.
 
А ведь не так давно мы жили в единой семье народов - в СССР, где все трудились, прекрасно обходились без жадных и вороватых олигархов, все люди были равны, полноценны как личности, и потому всё было так понятно. Для  Григория и Кузьмы нет приятней  воспоминаний о тех временах. Рассказывать истории они большие мастера. Слушая их, понимаешь и сложности жизни простого народа, и моральную красоту советских людей.

Одну из таких историй предлагаю вниманию дорогих читателей.

Действие происходит на Украине в послевоенные годы в селе, которое назовём условно - Ключи. В этом описании речь пойдёт о жизни без подвигов, время которых прошло.  Потихоньку налаживалась мирная жизнь, люди могли в спокойной обстановке поработать, посмотреть на себя при свете дня. Они долго этого ждали, пройдя через горнило испытаний, принесённых им с Запада фашистской Германией и её союзниками. Народа в Ключах заметно поубавилось, каждый третий мужчина погиб на войне. Среди вернувшихся - шестеро одноногих инвалидов с костылями приспосабливались к жизни, находили работу по своим силам в колхозе, один преподавал в школе историю.
Во время оккупации немцы расстреляли шесть коммунистов, казнили комсомольцев-подпольщиков.

Несколько парней и девчат, угнанных в Германию на принудительные работы, научились балакать по-немецки, но на чужбине ещё больше стали любить свою родину и родные места, краше которых нет во всём мире.
 
Вдовушки, на руках которых было самое малое - трое детей, по-прежнему, не покладая рук, не разгибая спины работали на колхозных полях и фермах, чтобы хлебом и мясом кормить население городов, заодно помочь выжить тем, чьи мужья и сыновья с огнём и мечом вторглись в чужую землю - жечь и разрушать города и сёла, грабить и убивать миллионы советских людей. На своё пропитание оставляя крохи.
Свою печаль люди таили в себе, понимая, сколько ни убивайся, погибших не вернёшь, единственная радость - подрастающие дети, на них  вся надежда. Как бы не было трудно жить, ни одна мать не заставляла детей сидеть дома, все до единого ходили в школу.

 Село Ключи большое, в нём  было три колхоза и три учебных заведения. Начальная школа размещалась в типичной украинской хате-мазанке  с земляным полом и соломенной крышей. Семилетка - новая. из кирпича. Десятилетке досталось лучшее здание, где в царское время заседало земство. Школы не пустовали, даже среди выпускников два десятых класса! О такой наполняемости учащимися сегодня приходится только мечтать. Учителей уважали, их труд оценивался неплохо, они хорошо питались, одевались лучше колхозников, не ходили босиком - в дождливую погоду женщины носили резиновые боты, мужчины - хромовые сапоги с калошами.

Большое внимание власти уделяли культуре, к которой всегда тянулись жители села, особенно любили песни. Они  их пели в праздники и в будни, идя домой после совместной  работы на колхозном поле, или в клубе по вечерам. Голоса у женщин красивые, пение слаженное - можно заслушаться. С учётом музыкальных интересов селян, районные власти решили их порадовать подарком - привезли в клуб пианино чёрного цвета, поставили его в зале на полу рядом со сценой, так как наверх поднять не хватило сил. Музыкальный инструмент ждал своего часа.

В колхозе готовились встретить годовщину Октябрьской революции. Обычно в такие дни проходило торжественное собрание, после которого ставили концерт участники художественной самодеятельности, в завершение устраивали танцы до утра. Во время репетиций школьники вечером приходили к клубу, заглядывали в окна - от увиденного сердце замирало: тетка Ольга изображала партизанку, она держала в руках винтовку, целилась в фашистского гада, гремел выстрел - и «убитый» враг падал на сцену. Дети спорили, по-настоящему его Ольга застрелила или понарошку.

 Наступал праздничный вечер, который все долго ждали, особенно дети. Народу полон клуб. Время бедное. даже девушки  не форсили яркими шерстяными платками с цветочными узорами, не ощущался приятный запах входивших в моду дешёвых одеколонов «Сирень». «Жасмин», было много бытовых проблем, но люди, пережившие  лишения и ужасы войны, считали главным, что остались живыми. Они умели трудиться и потому верили: скоро жизнь наладится, достаток придёт в каждую семью. В зале слышались шутки, смех.
 Радовал глаза красиво написанный большими цветными печатными буквами плакат с поздравлением социалистической революции, который висел на сцене.
За культуру в селе отвечал талантливый парень Микола. Он поступил в институт, но оставил учёбу по состоянию здоровья. Вернувшись из города в родные места, весь отдавался своей деятельности, помимо плакатов, писал историю села, ставил с молодёжью драматические спектакли,  организовывал праздники, которым  предшествовали  собрания.

Колхозные собрания начинались с избрания президиума. Один из членов правления колхоза зачитывал по листку фамилии механизатора, доярки, полевода, бригадира, председателя, не забывали учителя - им хлопали в ладоши, предлагали занять места в президиуме. Смущённые вниманием, передовики хозяйства поднимались на сцену, садились на стулья за стол, покрытый красной материей.
Когда наступала тишина,  в зале со своего места вставал учитель математики Иван Антонович Гарпиныц и просил дать ему слово. При маленьком росте и обыкновенной внешности, активист приобрёл популярность у односельчан в произношении здравиц. Учитель обладал потрясающим голосом, это надо было слышать! Точнее, поражал не столько голос, сколько интонации. Пригладив рукой чёрные прямые волосы, свой короткий монолог Иван Антонович начинал спокойно: «Товарищи колхозники! Предлагаю избрать в состав Почётного Президиума товарища…» Здесь мысль его обрывалась, он набирал в грудь побольше воздуха и со всей мочи произносил имя: «Иосифа Виссарионовича  Ста-ли-на-а-а-а». От звукового перепада, может, и не дрожали стёкла в окнах, но мурашки пробегали по коже, некоторые зажимали уши, а потом дружно хлопали в ладоши в знак одобрения.
Далее собрание шло своим чередом: доклад председателя колхоза, выступления в прениях, отчёт ревизионной комиссии, заканчивалось голосованием за принятие решения.
 
С трудом высидев  скучное мероприятие, школьники переключали своё внимание на участников концерта. Оказалось, что Ольга застрелила фашиста понарошку, потому что артист, сражённый пулей, поднялся с пола и хитро улыбнулся, словно говоря: «Вот как я вас хитро провёл». Вдобавок он красиво спел песню «Там, где Ятрань круто вьётся». Настроение  у зрителей очень поднялось, когда на сцену вышли девчата, украсившие головы веночками из цветов и разноцветными шёлковыми лентами. Они спели песню «От Киева до Лубень посеяла конопель. Дам лиха за  каблуком, за каблуком лиха дам, достанется и передам», да так задорно, что и зрителям хотелось вместе с ними потопать.
Вспомнив о новом пианино, завклубом пригласил желающих что-нибудь исполнить, но среди местных их не оказалось. Выручила маленькая девочка, приехавшая к бабушке из Киева.  Она бойко отбарабанила какое-то произведение Бетховена, однако, зрители впервые слышали звуки незнакомого инструмента, ничего не понимая, морщились, хотя о девочке отзывались с похвалой: «Надо же, такая маленькая, а уже играет на пианино!»

Подзадоренный чужой похвалой, захотел показать свой талант  Володя Кухарчук, который в школьном коридоре прибил к полу гвоздями  калоши Ивана Антоновича. Он поднялся на сцену, подтянул спадающие брючки, сшитые матерью вручную из волокна конопли, и звонким голосом, с выражением, прочитал: «Спасибо Сталину грузину, что обул нас у резину!»  Стишок можно было расценить и так, и эдак, даже уши надрать чтецу, но хлопчику сильно аплодировали - одни за смелость, многие выражали искреннюю благодарность вождю за то, что в стране построили заводы для производства резины, из неё стали делать такие нужные калоши.

Некоторые писатели-антисоветчики, воспроизводя в своих произведениях сталинскую эпоху, живописали аплодисменты «до упаду» в честь вождя, объясняли жутким страхом народа перед властью, дескать, не похлопаешь в ладоши, посадят в тюрьму. Чего мог бояться честный труженик, у кого совесть в порядке?
 
Похоже, в Ключах никто никого не боялся, кроме одного известного человека. Иногда люди спрашивали друг у друга: «Почему так кричит Иван Антонович, когда произносит  здравицы, словно чего-то боится?» Таким отвечали: «Ему стыдно, что на войне не был, вот и показывает свой патриотизм». Позже выяснилось: у него оказался и другой грех, да такой серьёзный, хоть в тюрьму сажай!

Однажды в село приезжал ветеран войны, всё ходил около сарая Ивана Антоновича. Перед дверью в сарай положил на землю большой букет цветов, перекрестился, поклонился и долго стоял молча. К незнакомцу подошли соседки учителя бабка Христина и бабка Оксеня, поздоровались, спросили, что он тут делает? Старушки с жалостью разглядывали незнакомца, у которого одна щека была изуродована коричневыми шрамами со следами ожога. Фронтовик с орденскими планками на старом пиджаке рассказал: «Ваше село я запомнил на всю жизнь. В августе  41-го здесь был жестокий бой.  Враг входил в село, мы отступали с боем, но силы оказались не равны, нас  поливали огнём с самолётов, била артиллерия. Снаряд поразил наш танк, он вспыхнул, как спичка. Мы успели выпрыгнуть из танка и побежали спасаться. Два моих товарища укрылись вот в этом сарае, а я по нужде пошёл в кукурузу. Неожиданно увидел, что к сараю идут два немца с автоматами, их ведёт парень, он вышел из хаты. Моих товарищей тут же расстреляли. мне удалось спастись, хотя сильно обгорел. Я дошёл до Берлина, но никогда не забывал своих товарищей-танкистов. Дал себе слово вернуться в эти места. Я приехал сюда, чтобы рассчитаться с предателем, а его не оказалось на месте. Жаль, что у меня нет времени, надо ехать на операцию. Передайте этому гаду, что его ждёт справедливое возмездие».

… Фронтовик уехал, от него не было вестей, может, подвело здоровье.
Об этой истории старушки долго молчали, может, думали: как докажешь, если нет свидетелей? Да и кто поверит, что  Иван Антонович, всем известный патриот и уважаемый учитель может быть предателем? Скажи против, тебя и обвинят.

В душе Иван Антонович боялся разоблачения, но успокаивал себя тем, что не было ни одного свидетеля. С годами его ораторский талант стал затухать. В его здравицах более не нуждались: то ли вожди пошли мелковатые, то ли мода прошла на Почётные президиумы? Возможно, отстал от жизни в новые, постсоветские времена?

Иван Антонович спокойно доработал до пенсии, прожил в селе до старости, потом уехал в город к дочери. Умер в возрасте 94 лет. Похоронили предателя в родном селе Ключи на кладбище, недалеко от братской могилы танкистов, русских парней, спасавших дорогих братьев-украинцев от германских завоевателей.

Так случилось, что могилы героев и предателя оказались рядом. В этом нет ничего удивительного: в незалежной Украине славят предателей, им кричат здравицы, ставят памятники, разрушают надгробия воинам-освободителям. В Ключи рыцари в балахонах и с кувалдами пока не пришли, другой работы много - надо выкорчевать из сознания людей память о советской эпохе, о совместных победах в труде и в грозных испытаниях Великой Отечественной войны. Пусть знают вершители чёрных дел, что и без снесённых памятников русские танкисты не покинут вверенный им пост, теплом своих сердец будут вечно согревать землю братского украинского народа, который сумеет преодолеть фашистское поветрие,  нагрянувшее с западными ценностями.