Ветры памяти

               
          




              Не созданы мы для лёгких путей,
              И эта повадка  у наших детей
              Мы с ними выходим навстречу ветрам
              Во век не состариться нам               
                (слова из песни  к/ф  «Добровольцы»)

                Проза и стихи.               

       Издание второе дополненное и переработанное.
               
                Свою  книгу  посвящаю:

 - Родным  и   близким  мне  людям; 
- Ветеранам лётного и  инженерно-технического  состава  всех родов  авиации   Советского Союза и России; 
  - Всем людям,  любящим Слово и Небо !

               
                Курск-2015 г.

УВАЖАЕМЫЙ     ЧИТАТЕЛЬ!

В предлагаемом Вам издании книги  Вы прочтёте и оцените  рассказы,  повести и  стихи. Может кто-то из Вас уже читал часть этих произведений на сайтах : стихи. ру/ Эдуард Полябин и проза.ру /Эдуард Полябин, но время вносит свои коррективы во всё.   
           Строка не может и не должна быть застывшей. Нет предела совершенствованию. Его Величество СЛОВО входит в сердца людей, только тогда, когда оно отточено и значимо. Только тогда Слово будет жить в делах и поступках людей!               
                Прежде, чем  Вы  прочтёте  эту  книгу , пожалуйста  ознакомьтесь  с    разделом  книги –  Специальные  слова  и  термины.
В  мире  авиации   эти  слова  общеизвестны, произносятся  каждый день, поэтому без  них  написать  о  небе ,о  самолётах, о  полётах , о людях авиации  просто  невозможно.


               

                С  уважением  к   Вам,  автор .






      


                Отзывы и рецензии читателей
            

                «Ветры памяти» (Эдуард Полябин)

Уважаемый Эдуард Николаевич! Ваши стихи увлекают, заставляют сопереживать, мечтать, любить. Это стихи, идущие из прожитого, из души и сердца. Они отображают жизнь со всеми её взлётами и падениями, любовью и разочарованиями, они о настоящей мужской работе в красивом и коварном небе, о героической и горькой судьбе нашей страны, малой и большой Родины. Чувствуется искренность изложения, жизнь, прожитая полнокровно, во всех её красках. Спасибо Вам за чудесные строки! Ждём новых творений. 

г. Берсенева, г.Курск, октябрь 2013г.
               



Поэтесса Николаева Эвелина Серафимовна
               
                Декабрь 2008года, г Курск

               

                Поэзия Неба!               
 Мне, ни разу в жизни не летавшей,
Книгу подарил один пилот,
Не парившей, даже не взлетавшей,
Самолёта, близко не видавшей,
Предложил отправиться в полёт.
         
        Чтоб узнала я, что небо сине,
        Как об этом написал поэт,
        А какие зори над Россией,
        Вы нигде не встретите красивей,
       Лучше них на свете просто нет.

        Он со мной так щедро поделился,
        Он меня возвысил до небес,
        Новый мир передо мной открылся,
        Он летит, ещё не приземлился,
        След инверсий в небе не исчез!..

С глубоким уважением и благодарностью !

                Э.Николаева.







Рецензия на «Ветры памяти»  (Эдуард Полябин)

МАМЕ.....
Люблю я смотреть,
Как вьется дымок,
Над крышею дома,
Где печется пирог.
Семья соберется,
За круглым столом,
Погрустит, посмеется,
Вспомнят все о былом.
Наша  мама родная,
С ней метель не метель!
Синим взглядом лаская,
Всех уложит в постель.
Время  в  Вечность уходит
Жизнь бы в нём сохранить!
Не кончалось бы лето
Жить бы нам всем, да жить!

Ирина Рябошапка Труфанова   19.10.2013 15:22 











Рецензия на «Ветры памяти»  (Эдуард Полябин)

Давно, вот так, запоем не читала. При прощании с Вороном, расплакалась.

Ирина Рябошапка Труфанова   31.08.2013 09:28   •
               
Рецензия на «Ветры памяти»     (Эдуард Полябин )

Доброго времени суток!

Очень красочно описаны детские впечатления,
особенно по отношению к прошедшей войне!
Да, детские впечатления ни с чем несравнимы,
они всегда самые правдивые и самые чистые!
Спасибо за душевную работу!

С уважением, Вячеслав.

Поляков-Прокопьев Сёмина Светл   04.10.2013 00:00 
               


               
               


                Глава -  I

                ПОВЕСТИ  И  РАССКАЗЫ

               
               

                Ворон
               
                повесть


       
 


  Об этом необычном, умном  животном, которое оставило свой след в народной памяти, на землях Комаричского уезда Брянской губернии слагали легенды, а жители села Козинка боготворили красивого, мощного жеребца по кличке Ворон.
                Это реальная  история из жизни русской семьи конца ХIХ века и начала ХХ-го. События, описанные в повести  произошли с непосредственным участием маленького мальчика Коли, которому шёл 5-й год от роду, когда в хозяйстве семьи Полябиных появился красавец – жеребёнок. Родился мой отец в 1915году 10-го мая.          
              Отец часто и подробно  рассказывал о прежней жизни в русской деревне, об этом ему в свою очередь рассказывали отец и дед, а многое из истории семьи он уже видел и пережил сам. Он рисовал интересные картины природы, необычную  красоту нашего лесного края, говорил о его огромных богатствах, отец часто вспоминал о доме, в котором вырос,  подробно описывал быт и обычаи односельчан, родных и близких ему  людей.  Образные картины того, что его окружало, сохранились и в моём воображении, вижу их так, как будто бы не отец, а я сам был им свидетелем. Отец был умелым рассказчиком.   
                Семья моего деда по отцовской линии была не маленькая, в ней росло пятеро детей – три мальчика и две девочки. Хозяйство было единоличным, в нём даже одежду шили из своей ткани, которую ткали из льняных нитей, получаемых от переработки льна.                В семье, непререкаемым авторитетом и главой был, конечно, дед Гавриил Евграфович. На положении хозяйки дома,  распорядительницы и заботливой матери  была моя бабушка  Наталья Николаевна, она до старости была статной миловидной  женщиной,  её рост был выше среднего,  она хорошо пела, родила пятерых детей, дед Гавриил ревновал её к крупным мужчинам и даже иногда задавал ей трёпку за излишнюю любезность с гостями. Бабушка прожила 72года, умерла  вследствие тяжёлой болезни. А ещё в семье  жила бабушка отца, её звали Анной Николаевной, она была очень весёлой, хорошо танцевала, на ходу сочиняла остроумные частушки, прибаутки и всякие деревенские истории. Умела читать и писать. Ростом была выше среднего и на голову выше прадеда Евграфа Ефремовича. Принимала роды, лечила травами и заговорами, была уважаемой, «доброй ведьмой» на селе,  в молодости была очень красивой, привлекательной и статной женщиной с густыми тёмными волосами, родила и воспитала семерых детей,  прожила 115лет!!! До самой смерти не пользовалась очками при продевании нитки в иголку! Была опрятной, следила за собой даже в глубокой старости и ревностно требовала этого от детей и внуков, в гости моя прабабушка приходила со своей ложкой (береглась от всякой заразы и порчи). Ложку  прабабушка носила за «пазухой» в платочке. День своей смерти предсказала точно,  со всей роднёй попрощалась, попросила искупать себя и переодеть во всю заранее приготовленную одежду. За обедом выпила стопку самогона, подняв её высоко, она как бы попрощалась со всеми! Легла отдохнуть после обеда и не проснулась. 
                Её муж Евграф Ефремович был  деловитым человеком и мастером на все руки. Хороший семьянин, любил свою жену, но тоже ревновал в молодости свою привлекательную жену к мужикам.  Прадед очень любил свой сад и уделял ему много времени, первые поспевшие плоды приносил внучатам, любил смотреть, как дети лакомятся грушами и яблоками, груши он называл дулькями.  У прадеда было большое хозяйство,  в котором все дети работали, не покладая рук - иначе в деревне и быть не могло. Евграф Ефремович   прожил 86 лет.
Дед мой, Гавриил Евграфович, был, как и его отец, мастером на все руки, у богатого помещика исполнял должность механика по сельхозмашинам.  Он мог срубить крестьянскую избу, построить барский дом, умело плёл из прутиков лозы корзины, ремонтировал и обслуживал всякие механизмы, в том числе и паровые локомобили, которые уже тогда стали появляться на селе у помещиков. Он говорил, что до всего нового надо доходить самому, и что голова не тыква – она «варить» должна! Дед имел образование, 4 класса церковно-приходской школы, обладал хорошей памятью и пытливым умом. А вот к земле, к  домашним животным у него особого прилежания не было, он не умел даже лошадь как следует запрячь, но за ведением  хозяйства следил и от всех домочадцев требовал образцового ведения его, без убытков.  Сам он получал за свои труды хорошие деньги, поэтому в семье был достаток.  Крестьянский труд был всегда очень тяжёлым, а его результаты зависели от невероятного количества случайностей. Гавриил Ефграфович правильно оценил свой Божий дар, свой пытливый ум, свои способности, его труд не зависел от капризов природы.  Деда в округе ценили ещё и за то, что он был умелым мельником. Он не только хорошо молол любое зерно, но и содержал мельницу в полной исправности. У семьи был лучший дом на селе, покрытый крашеным железом, с резным крыльцом и с деревянными полами.
                Семья деда была дружной и крепкой, имела почти 3 десятины земли (примерно 3,3 га.),  которую надо было буквально нянчить - работать на ней и денно и нощно. Для проведения сельхозработ пришлых работников нанимали, но редко. Пахать, удобрять, сеять, бороться с вредителями, убирать урожай и доводить его до ума приходилось семье.  И только тогда на столе появлялись яства для  многочисленных домочадцев. Животных тоже было предостаточно – всякой твари по паре!  Их надо было напоить, накормить, спасти от болезней, в тёплое время года выгонять каждый день на природу в стадо, чтобы на столе были и молочко, и маслице, и сыр и многое другое. Хозяйство было натуральным в полном смысле этого слова.
                Братья Иван и  Герасим были намного старше своего брата Коли, трудились с малых лет, умели делать хорошо любую работу; сестры Мария и Варвара во всём помогали матери и бабушке. С детских лет мой отец подключился к труду, слыл смышлёным мальчиком. Хорошо учился в приходской школе, но не возлюбил своих учителей - дьяков из-за их агрессивного нрава и телесных наказаний учеников и ещё за то, что после пасхи они якобы солили в бочках варёные яйца, а потом потихоньку их сбывали в Комаричах.  В юности он освоил игру на балалайке и мандолине, его приглашали играть на деревенские посиделки, под игру двух друзей - музыкантов танцевала вся округа, у отца было прозвище «Королёк». Это прозвище было очень точным, он во всём старался быть первым во всём, до самой смерти. Дед поощрял его увлечение и купил хорошие инструменты своему младшенькому сыну, любил и сам послушать, как играют Коля и его друг Сеня. Он довольно крякал, говорил: « Вот  ведь, ну прям вынают душу пострелята! Хорошо играют,  лепота!!!» и просил бабушку принести медовухи. На селе у всех были прозвища – к деду прилипло «Сюрик»; что это означало одному Богу известно!
                Однажды, в бабью осень, в тихий солнечный день, дед с бабушкой приехали с рынка из Комаричей и не одни. За их рессорный тарантас был привязан очень красивый, стройный, вороной масти жеребёнок. Иссиня чёрная грива и  вообще вся шерсть на нём лоснилась, отливала воронёной сталью; глаза тёмные, как два омута были умными, внимательными. На груди у красавца был белый галстук; на ногах, чуть выше копыт были белого цвета носочки. Все домочадцы просто ахнули от такой красоты! Жеребёнок охотно брал своими тёплыми, мягкими губами хлеб и сладкие кусочки сахара с ладоней у детей, и у взрослых. В деревне было немало знатоков лошадиных пород. И будущие качества коня уже как-то угадывались ими в прелестном жеребёнке, которому от роду было восемь месяцев. Между собой они долго обсуждали, спорили, сравнивали, вспоминали что-то; были и сомневающиеся, но порода  в нём была видна. А дед Матвей Кондратьевич ( мой дед по маминой линии) определил присутствие, в жеребёнке, кровей двух знаменитых пород рысаков : моргана и араба. Дед  раньше служил у знатных господ конюхом и видел многое на своём веку, лошадей знал и любил.  Лошади этой редкой породы отличались красотой масти цвета  воронова крыла, мощью мускулистой груди, крупа, шеи, точёными сильными ногами, красивой головой с ровным или щучьим профилем, широкой и глубокой грудью, хорошими косыми плечами, не широкой спиной. Это были иноходцы с гладким шагом, прекрасные рысаки и  прекрасные верховые лошади с высоко посаженным, приподнятым хвостом. Описание качеств будущего жеребца, дед Матвей произвёл почти точно, это подтвердило время. Дед Гавриил  одобрительно крякал, следил за реакцией знатоков лошадей, прогноз   деда Матвея он ценил особенно. Члены семьи и односельчане тоже говорили хорошие слова в адрес жеребёнка. Дед Гавриил приговаривал: «Расти конёк и радуй нас красотой, и победами на скачках! Мы для тебя такую сбрую и седло закажем, что все ахнут,  будут завидовать и любоваться тобой!..» Этими словами он сразу закрепил статус будущего рысака; всем было ясно, что этот конь не для борозды и не для телеги. Дед довольно улыбался и говорил, что от него в деревне будет добрый табун породистых коней.  Жеребёнка единогласно назвали Вороном и обмыли по деревенскому обычаю, выпив за Ворона по стопке крепкого самогона -  дед наливал каждому, кто пожелал зайти к Полябиным на такую радость! Только бабушка Наталья охала и качала головой – жеребёнок стоил очень больших денег.               
                Мой отец рос вместе с Вороном, он общался с ним как с человеком! Жеребёнок всё понимал, очень любил белый хлеб и всякие пончики. Бабушка пекла их и всегда говорила: «Возьми Колюша пончик, угости Воронёнка!»  А сама подходила к окну и любовалась тем, как жеребёнок осторожно берёт губами с  руки  Коли вкусный ещё тёплый пончик, доставала платок и промокала набежавшие слёзы. Взрослел мой будущий отец, рос и быстро превращался в мощного жеребца Ворон. Николаю шёл 11-й год, а  Ворону шестой. Конь уже был  натренированным,  прекрасно сложенным и уже не раз принимал участие в скачках, принося награды, занимая призовые места. Наездником на скачках выступал старший брат отца Герасим, но моему отцу  хотелось занять это место и поскорей.   Дед Гавриил однажды решил, что Ворона нужно  выгонять пастись в ночное вместе с другими лошадьми. До этого его всячески оберегали от контактов с другими лошадьми. В жеребце, по мнению деда, не хватало злости, и он был уверен, что это качество Ворон приобретёт в борьбе за лидерство в табуне. А в его мощи он не сомневался!
                В тёплую летнюю пору из села в ночное отправлялся большой табун, в нём были лошади   от всех хозяев села. Табун иногда насчитывал  до пятидесяти лошадей. В ночном их наблюдали ребята, которым было от 11 лет до15, а старшими с ними   были  взрослые бывалые мужики. Ребятам всё равно  было страшновато в ночном, всё - таки ночь не день, да и старшие ребята нагоняли ужас всякими рассказами о чудищах, о зверях, о чертях, о ведьмах и волшебниках. Бывалые мужики посмеивались, не разубеждая никого, многозначительно кивали головами, когда рассказчик просил его поддержать - они ведь и сами когда-то прошли такую же «школу»!               
                Всю ночь горели костры; холодало, от речки к лугу потихоньку подползал туман!.. Пряно пахли травы, из леса тянуло опьяняющим ароматом, нагретых за день сосен, фыркали  кони, где-то далеко слышался леденящий души волчий вой, в лесу ухали филины. Ночь была полна таинственными звуками!   
                Лошадей не стреноживали на ночь, так было принято в деревне, они свободно паслись. Лошадей держал  вместе, не давал разбредаться по лугу, вожак табуна. В первый же день появления  в табуне  Ворона, со стороны жеребца-лидера по кличке Фараон была предпринята попытка покорить его,  ударить копытами,  укусить. Только ничего из этого не получилось. Ворон, прижав уши и низко наклонив голову, понёсся на вожака, ударил его своим плечом, а затем грудью, да так сильно, что тот был почти сбит с копыт, побеждённый жеребец пустился в бегство, за ним устремился Ворон и на этом прежнему лидерству пришёл конец.  С другими жеребцами и меринами Ворон разобрался быстро, те поняли, кто стал вожаком табуна! Ворон каждый день теперь был в табуне, надо было видеть, как  он ставит на место каждого жеребца, мерина, каждую кобылу! С кобылами он был нежным,  дотрагивался до них своими влажными губами,  эти действия всем казались поцелуями; затем поднимал голову, издавал призывное ржание и как бы улыбался, оскаливая зубы. Кобылицам Ворон позволял класть головы ему на плечи и тереться о его круп боками! В результате мощный природный инстинкт брал верх и Ворон  по-мужски, даже с какой-то свирепостью подминал под себя, понравившуюся в этот вечер кобылицу! Кобылам нравился такой напор, и они покорно подчинялись самцу-лидеру.
               Всё было иначе, когда он подходил к жеребцам, здесь он их не разбирал на своих, на чужых. Он раздувал ноздри, громко ржал и угрожающе
приподнимался на задних ногах или бил передними копытами по земле! Да так, что от неё летели комья, этим Ворон показывал, что готов повергнуть противника ударом мощных передних копыт, если тот не проявит признаков покорности, и пригибали колени передних ног жеребцы, и опускали при этом головы! И только тогда Ворон отходил с удовлетворением от коня, проявившего покорность. Природа, родословная, неизвестно с каких веков длящаяся память крови диких предков – мустангов  брали верх и эти повадки давали гарантию на выживание в дикой природе! Это было настолько необычно, настолько красиво, что посмотреть на это, как на чудо приезжали, приходили почти все жители своего села  Козинки и  других окрестных сёл.  За Вороном прочно закрепилось вторая уважительная кличка - ВОЖАК! Каждый хозяин непременно хотел случить с Вороном свою лучшую, породистую кобылу, получить прекрасный приплод и также любоваться своими лошадьми, появившимся на свет от такого красавца! Жеребец стал кладом для семьи моего деда! За покрытие кобыл их хозяева деду платили деньги.
                Ворон подходил от табуна к ребятам. Кивал им головой, брал с их рук угощения с разрешения Коли  (ребята  припасали для угощения лошадям что-нибудь вкусное), жеребец съев всё, смотрел на людей пристально и уважительно,  как бы показывая ребятам, что он  их всех любит и не бросит в беде ежели что! Затем Ворон делал вид, что сейчас мол, у меня дела в табуне, так что извините, и отходил к табуну!               
        Таинственные дебри Брянских лесов в ночи были полны всяких звуков! Луг, на котором пасся табун и речушка Огнёвка находились недалеко от леса, но до поры он не приносил ничего неожиданного. Наступал рассвет, все страхи заканчивались, кусты становились кустами, а не чудищами и ребята пригоняли отдохнувший и сытый табун в село. Днём ребята отсыпались, а на ночь снова уходили с табуном, всё повторялось. В таких заботах проходило лето, это была настоящая мужская работа, не лёгкая ответственная работа. Мальчишки быстро взрослели от этого доверия к ним.               
                Нашу деревню революция и гражданская война почти не коснулись. Стороной обходили все социальные потрясения, всё было чинно, спокойно. Крестьяне растили хлеба, держали скот, имели дружные крепкие семьи, ходили по воскресеньям и на праздники в церковь, жертвовали на Храм, крестили своих детей.  Общались на сходках, продавали на рынках продукты и разные изделия, кормили и себя, и рабочий люд,  хоронили погибших и умерших односельчан, помогали выживать нерадивым крестьянам и их семьям. Надо заметить, что в те времена в деревнях, пьяницы тоже водились, но это были единицы. Злобных, драчливых мужиков не любили и не давали им воли. Бедным семьям помогала община, одевали, обували не в новое, но добротное  и спасали бедняков  от голода. Люди жили дружно, сплочённо. Но как-то в деревню заехали комиссары из уезда, которые созвали сельский сход и в результате появился комитет бедноты, в который добровольно вошли голодранцы и пьяницы. Это те, кто пальцем по пальцу не стучали ради благополучия своих семей. Они приоделись в красные революционные галифе, изнутри подшитые кожей, а на правый бок повесили маузеры в деревянных кобурах. Признаки новой власти были на лицо! Но в деревне всё пока проходило  без насилия, без крови! Мужики смотрели на этот цирк молча, а бабы в открытую смеялись, подкалывали новоявленных «властителей» и даже дёргали их за красные штаны, а по поводу кожаных вставок говорили: « Это, чтоб моча не проступала по пьяни!» и  хохотали до слёз. Комбедовцы в поте лица,  составляли какие-то списки, но их «писанину» пока никто всерьёз не воспринимал, а напрасно…
                Так бывает и в природе - собирается в жаркий, душный день гроза – потемнеет небо, грозовые чёрные тучи, насыщенные статическими мощными зарядами, разрядятся молниями! Поднимет дорожную пыль сильный ветер, он становится всё сильней и опасней; ветер начинает завывать, вот-вот буря накроет село, сорвёт крыши с домов, и горе тому, кто не успеет укрыться от неё! Расколет округу первый раскат грома, молнии и гром, родные братья, чередуются  и следуют один за другим, начинают барабанную дробь первые капли дождя... Вихри воздуха перед грозой и во время неё иногда играют в таинственные игры, буря лишь слегка коснётся села, напугает и пройдёт стороной. Чёрные мощные тучи потихоньку удаляются от села, отдалённые раскаты грома уже никого не пугают, становятся всё реже и тише, снова светит Солнце и вот уже радует людей своей первозданной красотой радуга!  Воздух после грозы свежий, чистый, прозрачный – дышится легко. В природе  некоторое время  царят тишина и покой! Но надолго ли воцаряется покой?               
                Коллективизация  в Козинке началась без особых событий. Поначалу  лишь по желанию сельчане вступали в колхоз и шли туда те, кому нечего было терять. Зажиточные семьи  выделили колхозу землю,  помогали  инвентарём, лошадьми, коровами, зерном – так  решил  общий  деревенский сход. Немаловажным было ещё и то, что рядом с  селом в своём поместье жил умный, дальновидный человек, бывший помещик Ближенец С.В. с сыновьями (их пока никто не трогал, потому что они в своё время хорошо относились к крестьянам). Он  доходчиво  разъяснил всю обстановку крестьянскому сходу,  убедив всех не злить власть, а дать всё, что ей нужно! Русская земля мол, прокормит и праведных, и неправедных! Любая дружба  всегда лучше войны! И это было воспринято в уезде, в Комаричах, как хороший знак. Далеко не все чиновники большевистской власти были кровожадными. Многие из них за свой природный ум и доброту, в последствии поплатились своими жизнями!
Жизнь в семье моего деда текла размеренно, всему отводился свой черёд - делу время, а потехе час! Работать умели все, работали много, не смотря на то, что землицы поубавилось, да и в скотных сараях животных стало меньше. Но что касалось жеребца Ворона, то  это было под негласным запретом! Попытки  сельской власти реквизировать его в колхоз были безуспешными, у деда был влиятельный друг в уезде. Да и сам дед был весьма уважаемым человеком на селе. Летом 1930 года отец окончил семилетнюю школу в Комаричах (по тем временам это было довольно приличное образование) и как обычно включился в работу семьи.  В пору сенокоса в деревне  трудной работы было хоть отбавляй. Заготовка сена требовала быстрых, слаженных действий иначе всё могло пойти  насмарку из-за непогоды. Траву надо было скосить, высушить не раз и не два, переворачивая её, собрать, перевезти в одно место и сметать из сухого сена стог. И таких стогов на, длинную русскую, зиму надо было столько, чтобы хватило  на корм всем домашним животным. На это время семья переезжала жить в шалаши, поближе к сенокосным угодьям, как правило, шалаши ставили под деревьями недалеко от речки. Шалаши строили из жердей, а их крышей было сено. В таких жилищах было прохладно в жару, уютно в непогоду, ну а запахи, исходившие от высушенных трав, были просто божественными! После трудного рабочего дня  все купались в речке, ужинали и засыпали мгновенно, а с рассветом недолгий завтрак и снова работа в поте лица. Но даже и в эту трудную пору молодёжь выкраивала время на песни, танцы под гармошку, балалайку, мандолину и на  амурные дела! Заготовка сена при благоприятной погоде длилась неделю, а если не дай Бог зарядят дожди, то эта работа превращалась в нескончаемый адский труд по спасению сена, всё зависело от сил природы...
Лошадям, как и людям, было трудно, работали от зари утренней до зари вечерней.  Они отдыхали рядом с шалашами, кормили лошадей отборным овсом, а иначе, откуда силам взяться! Своих лошадей у семьи было шесть вместе с Вороном, речи о лидерстве среди них, и быть не могло. Ворону в эту пору приходилось тоже работать, но работа работе рознь – он таскал за собой ряд лёгких деревянных грабель и собирал в кучки сухую траву. Всем казалось, что такая работа жеребцу по вкусу! После сенокосной страды лошадей снова начали гонять в ночное, теперь табун стал смешанным, но лошадям было невдомёк, что одни теперь колхозные, а другие нет. Отцу шёл 16-й год и из разряда малого подпаска табуна он перешёл в группу юношей и старших подпасков и  уже прилично играл на балалайке.
                В одну из коротких июньских ночей произошло небывалое для здешних мест событие. Табун мирно пасся на лугу, начинались тихие теплые сумерки, но в июне даже ночи не бывают темными! Было ещё довольно светло, когда на опушке леса показались какие-то чёрные точки. Раздался леденящий души вой волчьей стаи, вожак вёл первую партию, его поддержали остальные волки ! От этих «песен», на мгновенье, все оцепенели и люди, и лошади.  Ворон, как будто бы всю жизнь ждал подобного развития событий. Он издал необычные тревожные трубные звуки своим ржанием, понёсся вдоль табуна, увлекая его за собой, расставляя жеребцов, меринов, кобыл с жеребятами так, как это делали его дикие предки, чтобы весь табун остался целым и невредимым. Лошади мгновенно построились в грозную лаву с могучими жеребцами впереди, лидером и рыцарем табуна был Ворон. Кобылы с жеребятами были в середине этого грозного «войска», они оказались хорошо защищёнными. Весь табун оказался с трёх сторон за естественными препятствиями - по флангам глубокие овраги, а сзади речка. Впереди начиналась пологая ложбина, к которой неспешной трусцой приближались волки. Вожак стаи знал местность и  был уверен, что у стаи через короткое время будет сытный ужин. Табуну отступать было некуда! Об этом знал и Ворон!
                Ребята и их старший колхозный конюх, которым стал мой дед (по линии матери) Матвей Кондратьевич Володин быстро похватали палки, дубины, начали орать на волков, пытаясь их отпугнуть, бросали в них горящие головешки, но те даже не реагировали на людей, их целью были лошади.  От костров отходить было страшно, и люди стали невольными свидетелями жестокого боя табуна со стаей  хищников.
Волки на бегу перегруппировались в цепь, пытаясь, напасть на лошадей  с флангов табуна и этим создать панику среди них.  Они привыкли так действовать всегда, но тут впервые ощутили на своих мордах  удары мощных копыт жеребцов, от которых три волка отлетели от «стенки» табуна, подрыгали немного лапами и затихли, у них были раскроены черепа. Кровь и вытекшие мозги возбудили стаю, в мгновение ока убитые волки были растерзаны! Эта омерзительная сцена продемонстрировала  ярость волчьей стаи, лошади табуна видели всё это и чутьём животных понимали, что надо биться и выигрывать бой, а иначе будет вот такой же страшный конец! Результаты первой атаки отрезвили стаю, волки начали неспешной трусцой пробегать вдоль табуна взад вперёд, выискивая слабое место. Слабых мест в табуне волки не нашли! И тогда вожак понял, что именно от его действий будет зависеть, быть ему дальше в стае вожаком или нет, ведь это он привёл волков на охоту. Волк начал имитировать атаки на лошадей со  всех сторон. Табун не шарахался, стоял как стена, подобное он не встречал никогда, жеребцы «стреляли» копытами по вожаку волков, но тот искусно избегал смерти невероятными прыжками, кульбитами. Волк понимал, что терпение стаи на пределе, волки ждали решительного победного броска. Вожак был в расцвете лет, сил и опыта, он давно определил главного жеребца в табуне – Ворона! Он на миг закрывал глаза от предстоящего удовольствия почувствовать вкус его горячей вкусной крови у себя в пасти. Он предвкушал, как защёлкнет смертельный замок  машины смерти,  мощных зубов, на этой красивой шее жеребца и тогда волки растерзают табун, не щадя ни одной лошади. « Эх, и пир будет!..» мечтал вожак.  Будет чем полакомиться стае, и тут у вожака мелькнул вопрос: « Но где же самые сладкие лошадки табуна жеребята, неужто их нет здесь?  Найду я и их…», волчару манила сладкая фортуна полакомиться молоденькой конинкой! Только вот с этим ненавистным красавцем разделаюсь и тогда…      
          Волк наметил план сокрушающего броска на Ворона и изо всех сил, после короткого разбега, в каком-то  немыслимом цирковом финте взлетел, чтобы в следующий миг повиснуть на шее жеребца. Ворон в свою очередь яростно заржал, издал клич и  взвился навстречу вожаку, точнейшим ударом мощных копыт прекратил полёт вожака, тот  улетел под копыта других жеребцов и мгновенно превратился в грунт, только клочья волчьей шерсти и кровавое месиво остались от матёрого вожака волчьей стаи. Несколько волков кинулись в бой по примеру вожака и ещё два из них были убиты копытами жеребцов. Это был скоротечный, яростный, кровавый Бой!               
                Остатки стаи бросились к лесу.  Некоторые кони попытались броситься за волками в погоню, но Ворон  заржал трубно и тревожно, остановил преследование, и жеребцы вернулись к табуну. Жеребец  лидер мгновенно оценивал обстановку, ведь где-то в засаде волки могли ждать такого развития событий.  Ещё некоторое время табун был во власти боя, ни одна лошадь не покинула своего места! Когда начался рассвет, первым вышел вперёд Ворон, тихо заржав, подал свои знаки кивками головы табуну и  лошади покинули боевой строй, вернулись на прежние места, подошли поближе к людям. И только иногда у них сильно дрожали мышцы на ногах и губах,  они нервно перебирали копытами. Предутренние сумерки прошли для ребят и деда Матвея в тревоге, у лошадей нервное напряжение тоже не спадало, жеребцы тревожно всматривались в даль, на миг замирали  и прислушиваясь к разным звукам, на которые раньше и внимания не обращали. Ворон не спеша, перемещался вдоль табуна, подходил к жеребцам без признаков агрессивности и дружественно кивал им своей красивой головой!
                Стая из 12  волков  сильно поредела, уменьшилась наполовину! Этот случай так и остался единственным в Брянской губернии!
На следующий день об этой необычной победе  знали в деревне все, от мала до велика!
Ворону несли сладости, угощали со слезами на глазах, целовали его как самого дорогого человека. Угощали сладостями и других жеребцов табуна. Ведь от лошадей зависела судьба всех семей деревни!  На следующий день, в ночное, с ребятами поехали мужики с ружьями, караулили волков всю ночь и даже ходили к лесу, но волки больше не появились ни в эту ночь, ни позже. Всё стало, как и прежде, только табун во главе с Вороном стал ещё сплочённей, жеребцы табуна получили неоценимый боевой опыт!         
                В 1932году произошли события, которые коренным образом повлияли на жизнь  моих предков. Руководство страны требовало заканчивать поголовную коллективизацию, грозило карательными мерами за малейшие отступления от генеральной линии партии.
Списки, которые составляли деревенские прохвосты, сыграли свою чёрную роль! В них все семьи были рассортированы: на бедняков ( эти должны были  отбирать имущество у зажиточных крестьян); на середняков ( эти должны были добровольно– принудительно поделиться нажитым с бедными) они не подлежали высылке из деревни ; и на кулаков (эти люди и их семьи подлежали уничтожению как класс, их раскулачивали, отбирали всё имущество, землю - всё в пользу бедняков), выселяли в малообжитые места Сибири и Дальнего Востока, при оказании сопротивления кулаков расстреливали на месте. Уничтожался зажиточный слой крестьянства, на котором деревня стояла сотни лет.  В России  началось то, чего ни в какие века не бывало!
Жители села были разделены на «касты» и стали кровными врагами,  конечно такая вакханалия не могла не вызвать вооружённой борьбы. Жестокость и кровь при этом переделе собственности были неимоверными. Никакое родство не признавалось, сын против отца шёл, брат против брата – были под корень срублены устои общинной жизни России, те устои, на которых держалось русское село.
Семья деда не попала в разряд кулаков, но её изрядно потрепали, обескровили, в колхоз надо было отдать почти всю землю, лошадей, коров, быков, часть  инвентаря сельскохозяйственного назначения. В личном пользовании осталось 50 соток земли (вместо 3-х га.)               
                И кое-какая живность: две лошади, две коровы, два быка, инвентарь и птица (гуси, куры, индейки, утки). Судьба красавца Ворона, которому шёл 12год, была ещё не решена, ни у кого из красных сельских заправил не поднималась рука подписать ему приговор, забрав его в колхоз. Все понимали, что за этим конём нужен был особый уход.
Но его величество случай решил этот вопрос быстро и жёстко!
В начале лета этого же года через южную часть Брянской области проходила линия фронта между «красными и белыми» на военных учениях РККА. В этих учениях уже применялись танки, но коннице ещё отводилась главная роль и надо же было конному полку остановиться на ночлег рядом с д. Козинкой. Нашлись «добродеи» в селе, которые доложили командиру полка о замечательных качествах коня, почти чистых арабских кровей, Ворона. Надо отметить, что в 1-й конной армии Буденного кони были на подбор, их содержали по высшему классу, но упустить  возможность приобрести такого коня, обменяв его на хорошего коня из армии было непростительно. Командир полка собрал на совещание  своих сотников. Боевые командиры, прошедшие бойню Гражданской войны  были из казаков, в конях толк знали.  Они  определили цену за выкуп коня, исходя из имеющихся возможностей полка.
Вот ведь как иногда разворачиваются события, не даром не спокойно было в семье, все ждали нехорошего, а дед не находил себе места в последние дни. На рассвете к дому семьи подъехал конный отряд из армии Будённого и с ним две телеги, нагруженные мешками с зерном.
В деревнях люди просыпались рано, коров надо было подоить и отогнать в стадо пастись, на весь день. Остальную живность покормить, напоить, почистить от навоза сараи и ещё массу дел переделать. Но дед, как увидел красавцев казаков, так и ёкнуло, заныло  у него  сердце! Он срочно созвал всю семью. А командир в лихо заломленной на левый бок папахе с красным верхом уже начал стучать рукояткой нагайки в ворота двора. Дед Гавриил открыл калитку и спросил: « Зачем в такую рань пожаловал боевой доблестный красный командир!»
Командир сдержанно поздоровался и с разрешения деда вошёл во двор дома, за       ним проследовали ещё трое конников. Все чинно уселись на лавку возле дома и   разом
закурили самокрутки, спросили о житье-бытье. Но дальше разговор не шёл.  Командир обратился к деду и скрепя сердце объяснил, что прекрасный жеребец Ворон нужен Красной Армии, как воздух, что под Воронежем по приказу самого К.Е. Ворошилова создан конезавод и там началась серьёзная работа по выведению  породистых рысаков. Он назвал цену за коня, дед горько усмехнулся, посмотрел в сторону семьи и, прижав ладони к глазам, отошёл к воротам и заплакал навзрыд, всё его тело тряслось от рыданий. Плакали все, даже у казаков текли слёзы! Командир в истерике закричал : « Будя, старый души с нас вынать, хватить – мы ить не жалезныя!»
Все понимали, что Ворона заберут, как бы семья не сопротивлялась, и что предстоит вынести страшное испытание  всей семье! Гавриил Евграфович торжественно скорбно вывел красавца Ворона из конюшни на просторный двор, казаки ахнули от восторга, а Полябины залились слезами ещё пуще! Один из казаков, с разрешения деда принёс  сбрую коня и хотел надеть на него седло, но Ворон так крутанулся, что казак отлетел от него, как пушинка. У казаков в глазах вспыхнуло уважение, восхищение и ещё Бог знает что, они не сговариваясь воскликнули : «Эко-а! Сущий дьявол, вот орёл, вот это да-а –а!!! Во дворе была не вся семья, на курсах трактористов был мой отец, но их закончил и должен был со дня на день приехать в деревню. Отцу в это утро «повезло», от Комаричей его по пути подвёз на бричке знакомый мужик, который велел кланяться деду Гавриилу и красавцу Ворону. Вот и успел отец почти на тризну по коню! Подходя к дому, он почти бежал, неспокойно стало на душе, а когда увидел конный отряд красных казаков возле своих ворот, то сердце чуть не оборвалось у него в груди. Николай рванул на себя  калитку ворот и остолбенел: Ворон подходил к протянутым рукам малых и старых, ко всей родне и как обычно брал с ладоней угощения. Только дольше обычного губами перебирал по руке каждого, как бы целовал на прощание  руки, которые его кормили и ласкали, запахи которых были для него родными. Мой отец всё понял и взвыв, как раненый зверь кинулся к Ворону, повис у него на шее, завопил, что не отдаст его никому! Казаки не выдержали,  вышли за ворота и нервно раскурили уже которую по счёту козью ножку из махорки. Прощание с конём было просто невыносимым для всех зрелищем!
Дед Гавриил объяснил семье, что деваться некуда, всё равно отберут коня, но будет хуже, с красными казаками шутки плохи  и велел открыть ворота. Мой отец и его брат Герасим надели на Ворона сбрую, седло - всё честь по чести, казаки снова зашли на двор, но уже   со своим конём в полном боевом снаряжении и сказали, что его зовут Соколом, конь был хорош, но по своей породе не шёл в сравнение с Вороном. Внешне конь выглядел ухоженным, темно-вишнёвая  шерсть Сокола отливала медью, в свете дня он был как  золотой. Казак завёл его в стойло, привязал,  кинул в ясли сена, чтобы он немного привык и  не мог рвануться вслед за ними. Казаки внесли во двор и аккуратно сложили мешки с зерном, выкуп за Ворона. Всё было исполнено, как обещано, но заплачено было конечно мало – Ворон стоил очень больших денег, все это понимали. Казачий командир сказал деду: «Прости отец, большего у нас нет!» Лихо влетел в седло и «жиганул» Ворона нагайкой, что было большой ошибкой, чуть не стоившей жизни казаку, коня никто и никогда не стегал даже хворостиной! Ворон с места взлетел, будто бы преодолевал высокую преграду, будто бы его всю  жизнь учили этому, в  невероятном прыжке, который называется конкуром, он вылетел из ворот едва не расколов голову всадника об их верхнюю перекладину,  папаха с красным верхом улетела с головы командира в пыль. Казаки быстро сели в сёдла своих  боевых коней, и отряд исчез в дорожной пыли.
             В семье неделю, ходили все молча, будто бы соблюдали траур по ушедшему в мир иной близкому человеку! Новый конь Сокол так и не прижился у них, его дед вскоре продал за неплохие деньги. Судьба прекрасного коня арабских кровей Ворона стала с той поры загадочной и неизвестной не только для семьи! По Ворону, горевали все кто его хоть раз видел. По всей округе Комаричского уезда ещё долго  ходили о нём рассказы и легенды, которые обрастали всё новыми и новыми подробностями.
---------------------------------------------   
         

            














          




          Над жизнью смерть не властна               
                повесть
 


… В пепле погасших костров
     Теплятся угли надежды.                В сонме ушедших веков
    Слова, будто зоркие  вежды.

                (авторская строфа)

            






              Памяти отца  Николая Гавриловича
                и    матери Марии Матвеевны.

           • Вежды  (старославянское слово) - глаза

 

В берёзовой роще на троицу, 1952год! Наша семья и соседи.  Все ещё живы и здоровы.
           В 1943году здесь шли кровопролитные бои, через эту берёзовую рощу проходила линия фронта северного фаса Курской дуги.          
         
                На резное крыльцо красивого деревенского дома вышла маленькая девочка, она щурилась от яркого солнышка, пригревавшего уже по-весеннему. От ослепительного света девочка прикрывала свои глазки ладошками маленьких рук, но всё равно щурилась, ей было хорошо,  радостно и надёжно. Рядом за дверью была мама, дедушка, вторая сестра и бабушка. Солнышко стояло высоко в небе, в природе царствовала тишина, пахло вербой, свежестью и ещё какими-то очень лёгкими пряными запахами наступившей весны, был конец марта 1941года. Накануне выпал обильный снег, последний снег долгой зимы, мирной зимы. Высоко в небе гудел самолёт, он казался красивой серебряной птичкой. Белые барашки облаков дополняли праздничное голубое небо. Девочка внимательно разглядывала причудливую вязь узоров на деревянных наличниках окон, на крыльце – она уже знала, что эта красота сделана руками дедушки Гавриила. Вздохнув девочка села на лавочку возле палисадника, и её взгляд остановился на маленькой чёрной дырочке в снегу.
                -Что это, почему на таком белом, незапятнанном  снегу чернеет дыра? Зачем она там?
           Любопытство победило,  с трудом она взобралась на сугроб, кое-как перелезла через забор и заглянула в снежную дыру. С удивлением и восхищением девочка увидела маленький жёлтый цветочек, ей стало так хорошо оттого, что  цветку тепло и уютно под снегом, что жив цветок – это был первый подснежник, это пришла весна. Девочку звали Клавой, ей шёл 5-й год, она моя старшая сестра. Никто из  нашей родни тогда не подозревал, какие страшные  беды принесёт лето этого 1941 года. А сейчас под мартовским снегом просыпалась природа, била ключом жизнь, Земля дарила миру жизнеутверждающий подарок – маленький хрупкий цветочек подснежник…               
                Моя малая родина – Брянская земля, вся наша семья родом из этого красивого лесного края. Исторически сложилось так, что пути завоевателей рвавшихся к Москве, неизменно проходили через наши земли. Кровью моих предков, моих родных, кровью земляков обильно полита легендарная партизанская земля! Мать и отец подробно рассказывали мне о земляках, о сильных духом людях, которые вступили в схватку с фашизмом с первых дней войны. Одни ушли на фронт, а другие били немцев в тылу, на оккупированной территории в легендарных партизанских соединениях  Ковпака С. А. и  Фёдорова А. Ф. вели неравную смертельную борьбу с захватчиками;  с  прекрасно подготовленным и хорошо вооружённым войском. Более 150 тысяч солдат вермахта нашли свои могилы на Брянской земле от рук партизан, под откосы улетело более 1000 воинских эшелонов с живой силой и   боевой техникой.
                Мои родители очень хотели, чтобы я запомнил их рассказы о том,  о чём в книгах не напишут, о чём кому–то говорить будет не с руки, во что даже поверить будет трудно после войны. Война - многоликая гидра и события самой войны, хроники боевых действий воюющих сторон,  события предвоенных лет, которые в итоге привели к войне, имеют массу невероятных оттенков. У каждого человека военного времени была своя война, своя судьба, связанная с судьбами  их родных и близких, с судьбами народов его страны. 
                Огромный объём информации о так называемых   боях «местного значения», о второстепенных событиях войны пока скрыт от послевоенных поколений, опубликовано о таких эпизодах до обидного мало.  Эти события некоторые историки считали и считают до сих пор малозначительными, не повлиявшими на ход войны, в сводках Информбюро им не было места. Но в судьбах людей, которые принимали непосредственное участие в боях «местного значения»,  оставался неизгладимый след,  они слишком часто за всё платили своими жизнями, своим здоровьем, рисковали жизнями членов своих семей.               
                Моя родня и живые, и мёртвые, помнили и помнят о той жесточайшей войне! В первые дни войны погибли брат отца Герасим Гаврилович и брат матери Григорий Матвеевич, они  служили в кадровой армии, в боях попали в окружение со своей дивизией, вышли к своим в составе группы советских солдат, снова были брошены в бои, в которых погибли смертью героев.. Ушли в партизаны тётка  по матери Ефросинья Матвеевна Володина ( живёт в г.Чернигове, ей идёт 95-й год)  и её брат Николай Матвеевич,  который был расстрелян своими же, по ошибке т.к. в том отряде партизаны не знали, что Николай Володин был направлен служить в полицию по заданию штаба другого партизанского отряда. Воевал и брат отца Иван Гаврилович, но по ранению был комиссован из армии. Его сын, а мне двоюродный брат Василий Иванович Полябин ещё до войны стал лётчиком – истребителем. Рвался на фронт, но он нужней был командованию в качестве летчика – инструктора в тылу, чтобы учить отобранных парней и делать из них лётчиков. Отец перед войной работал на должности механика совхоза, уверен был, что попадёт в танковые войска, так обещал военком, а его вместо фронта назначили командовать эвакуацией в тыл  1500 единиц автомобилей, тракторов и другой сельхозтехники из Брянской области в Липецкую область. В тылу тоже кто-то должен был выполнять задания фронта по его обеспечению всем необходимым для ведения войны. Отец говорил, что любой промах в этой очень сложной обстановке мог стать роковым. Расстрелять могли свои: офицеры НКВД отслеживали всё, имели своих осведомителей везде и по их доносам могли безжалостно уничтожить на месте любого за «паникёрство и саботаж», такова реальность войны! Иногда жизнь человека зависела от прихоти какого-нибудь недоумка, от его каприза, от его служебного рвения. Такие кадры выжили во время войны, они редко бывали на переднем крае, под пули  не лезли.  И в мирное послевоенное время продолжали править «бал» теми же методами, и всё также вершили судьбы людей. Были порядочные люди и среди них, но это были  исключения из правил.
              Немцы наступали по пятам этой огромной колонны, её не раз бомбили и расстреливали с самолётов. Все механизаторы колонны считались призванными на военную службу, имели личное оружие, но специальной военной подготовки не имели. Отец лично часто подвозил, на ЗИС-5, на передовую, прямо к окопам, боеприпасы и продукты, но иногда получать их было некому – в живых, из целых рот, не оставалось никого! Однажды, под Воронежем, рядом с машиной взорвался снаряд, отец получил ранение и был отправлен в госпиталь в г. Елец. Там по ранению лечился один из земляков отца, он то и рассказал ему, что всех жителей нашей деревни сожгли немцы. Такой слух гулял, но это было полуправдой. Хотели сжечь, но не сожгли. 
                Моя мама Мария Матвеевна завещала мне хорошенько запомнить всё то, о чём она мне рассказывала, никогда не забывать подробностей немецкой оккупации, её горючими слезами пропитался каждый клочок земли в дедовом саду. Она ненавидела вражеский язык  даже после войны, но во время войны ей надо было выживать вместе с тремя детьми, стиснуть зубы и терпеть нашествие извергов.
                Оккупация нашей деревни началась в августе 1941года с того, что в село на мотоциклах въехали немцы. Рёв моторов, бензиновая гарь; наглый, уверенный вид галдящей толпы вояк – всё это ошеломило мирных  жителей. Сразу же были расклеены листовки с перечнем правил немецкого  порядка, были согнаны к бывшему сельсовету старики и дети села. Один из полицаев прочитал Указы «властителей» - все они заканчивались обещаниями репрессий, что за нарушение любого из них расстрел, виселица, штрафы, выселение в Германию и т.д.
              В дом к деду Матвею Кондратьевичу стали на постой моторизованные фашисты, одетые в кожаные плащи, на шлемах у каждого были очки, а на руках длинные чёрные краги. Перед тем как им появиться дед Матвей и бабушка Варвара решили спрятать от немцев, в соломе, небольшого поросёнка, а чтоб он не хрюкал влили ему в пасть стакан самогона для крепкого здорового сна. Небольшой ворох соломы, в котором лежал поросёнок, находился в просторных сенцах.  Немцы, для укрытия мотоциклов от дождя, решили поставить их под крышу, в эти же сенцы, и когда начался шум и гогот вояк, поросёнок проснулся. Он захрюкал, немцы с шутками и смехом  вытащили его из соломы, тут же закололи штыком, приказали зажарить speck (поросёнка). Дед Матвей пытался объяснить немцам, что будут сильные расстройства желудков, если много съесть свежего жирного мяса, но немцы только рассмеялись ещё больше и с шутками сожрали всего поросёнка, запивая его шнапсом. Бабушка Варя шептала в злобе: «Чтоб вам скотам изойти кровавым поносом…» и Господь услышал её молитву. Три дня и три ночи немцы бегали в лопухи, не успевая снимать штаны, лежали трупами, а деду угрожали  расстрелом за попытку отравления солдат вермахта некачественным мясом. Дед Матвей вынужден был отпаивать врагов отварами трав, чтобы вылечить у вояк понос. После того, как эти немцы покинули деревню, Матвей Кондратьевич сделал вывод, что такие засранцы никогда Россию не одолеют, только жаль, что много нагадят на нашей земле, и что вообще немчура  мелко плавала!               
                Мать невольно выучила немецкую речь,  её и детей вышвырнули из дома немцы - наш дом был лучшим в деревне. Он был покрыт железом, а полы в доме были деревянными и покрашены краской. В дом заселился штаб медицинской службы армии. До этого в селе были другие немцы, те не трогали семью, даже попыток не было выбросить мать с детьми из хаты. Мало того танкисты даже иногда чем-то угощали детей и давали матери лекарства для них. Сестрёнка Клава ходила к немцам по их приглашению, танцевала и пела детские песенки, за что танкисты накладывали ей в завязанный платок кучу всяких сладостей, которые она приносила домой. Это были  боевые танковые части, их нельзя было сравнивать  с тыловиками. Передовые части гитлеровцев были сильно потрёпаны в боях под Москвой и отведены на отдых и пополнение техникой и людьми. Вот ведь парадоксы войны - те, кто непосредственно в боях вкусил все «прелести», весь ад  бойни, всю бессмысленность жертв, развязанного кучкой оголтелых нацистов  «блицкрига» были поставлены в общечеловеческие рамки  быстро и жёстко самой войной!  Эти немцы уже не верили в молниеносную победу, многие из них откровенно говорили, что из России живыми не вернутся в Германию. Показывали фотографии семей, плакали, проклинали Гитлера. Одним из них был «колонэль» ( в/зв. полковник немецкой армии), так называла его мать, командир танковой части, который приносил детям шоколад и др. сладости. И когда их часть снова отправляли на передовую, он зашёл попрощаться и сказал, что всем им скоро будет конец, и что Россия станет им могилой.               
                Кого только из «завоевателей» не увидели жители села? Следом за немцами появились мадьяры, они пришли наводить оккупационный порядок на «завоёванных» территориях - это были «вояки» совершенно другого рода. Какие из венгерских крестьян были воины, просто смех один, форма на них сидела как на огородных пугалах. Ходили как ошарашки в грязи и в пуху от распоротых перин и подушек. Этим воякам помогали полицаи из местных «активистов», они приходили к мадьярам на службу добровольно, по подлости, вероломству и жестокости не уступали им. Это они составляли списки на отправку молодёжи в Германию,  рьяно служили оккупационной власти. Именно по их наущению полицаи выгребали у мирных жителей последние крохи продуктов. Одних из этих ублюдков сами немцы  перевешали за воровство и др. чёрные дела, а других расстреляли партизаны. Брянские земли получили много удобрения из этого навоза!               
            Мама с тремя детьми стала горе горевать в землянке. Каждую ночь мать и две девочки черпали воду, появлявшуюся на земляном полу их, пропитанного сыростью жилища. Нехитрую еду им приносили два моих деда, Гавриил Евграфович Полябин и Матвей Кондратьевич Володин (отец мамы). Они то и землянку строили, т.к. в их домах тоже жили немцы. Днём мама с детьми приходила погреться и искупать детей, то к  деду Гавриилу, пока его самого немцы не выгнали из хаты, то  к своему отцу Матвею Кондратьевичу, а то и к другим жителям деревни. Настоящая цыганская жизнь без крыши над головой.   Однажды маленький толстый немец чуть не бросил под копыта коней-тяжеловозов, за которыми он ухаживал, маленького Эдика только потому, что тот заплакал. Мать     выхватила ребёнка из под копыт коней и закричала, что пойдет к коменданту жаловаться на него. И немец отстал, наверно испугавшись наказания.               
                Умудрённые уроками гражданской войны и войны с финнами, сваты в самом начале войны сделали  в дебрях леса надёжную яму - схрон  и в абсолютном секрете, ночами, заложили в него около 4-х тонн пшеницы, она то всех наших и спасла от голода. Деды умудрялись помогать хлебом даже партизанам.               
              Зимой 1943г. моя мать и дед Гавриил перенесли страшное заболевание брюшной тиф, выжили случайно и были сами очень слабы. Сестре Клаве шёл 5-й год, но она помогала ухаживать за больными второй жене деда Матвея  Варваре. Сестра до сих пор удивляется, что её не укусила ни одна тифозная вошь. В землянке дети были простужены, больны, кроме отваров трав не было никаких лекарств. Ранней весной этого же года  ушёл из жизни самый маленький член семьи, мальчик Эдик. Он умирал очень тяжело от какой-то кишечной инфекции, возможно от  тифа, его организм цеплялся за каждую секунду жизни. Братик всё время просил пить, у него было сильное обезвоживание организма и если бы были лекарства, он бы выжил - спасти его было нечем! Дед Матвей сколотил маленький гробик, семья схоронила Эдика на сельском кладбище. Поддаться огромному горю, свалившемуся на неё, мама не имела права, у неё было ещё двое  малых детей. Оставшимся в живых надо было ещё выжить!
                В начале войны, в сентябре 1941года,  семьи моих дедов, пытались бежать на подводах, запряжённых лошадьми, вслед за отступающей Советской армией, но разве убежишь от немецких танков! На одну из ночёвок беженцы расположились по склонам огромного оврага, собралось народа примерно 1500 - 2000 человек, в основном старики, женщины и дети. Распрягли лошадей, поужинали и собрались до рассвета хоть немного отдохнуть, но вместо сна на это место опустился ад!  Овраг начали обстреливать из миномётов и пушек с двух сторон – немцы считали, что там русские войска, а наши били по «немцам»! Поднялась паника, люди с душераздирающими криками и лошади в предсмертной агонии – всё перемешалось, в свете осветительных бомб это был ад! Уничтожение беженцев длилось два часа, но для них часы стали вечностью! Светлая им память на веки вечные!!!
                Деды, до обстрела, предусмотрительно выкопали в глинистом склоне оврага убежище для женщин и детей, а при первых взрывах мин и бомб, быстро разместили их в этом маленьком блиндаже, постелив на пол перины и укрыв их перинами. Благо, что тёплых и мягких перин было много. Положили на землю своих лошадей, заткнув им тряпками уши, связали им ноги, накрыли, чем смогли от осколков. Матвей Кондратьевич помолился Господу Богу  и Пресвятой Богородице за всех беженцев!  Запретил вставать и тем более куда-то бежать, объяснив, что это верная смерть! Если уж будет прямое попадание, то значит такова воля Господня! Когда прекратился обстрел, и  люди начали приходить в себя, открылась страшная картина – все склоны оврага представляли сплошное кровавое месиво!!! Разорванные в клочья люди, лошади, лужи крови, вывороченные внутренности животных и людей, особенно страшно было видеть убитых и искалеченных детей! Среди моих родных никто не пострадал, только пришлось «стряхнуть» много осколков ото всюду. С рассветом, уцелевшие начали хоронить убитых, обливаясь слезами и сами, падая в обмороки!!! Не хватало человеческих сил, чтобы вынести такое горе, такой ужас!               
                На рассвете, около пяти часов утра, заревели моторы, подходившей танковой колонны немцев. Беженцы остолбенели от страха, с ужасом думали, добьют или нет, оставшихся в живых? Танковая колонна уменьшила скорость и остановилась. Немцы сидели на танках сверху, будто на прогулке,  гоготали, шутили между собой, а потом разом всё их веселье, как рукой сняло!..    Механики - водители выключили моторы танков, танкисты спрыгнули с них на землю, – картина страшной бойни повергла даже видавших виды вояк в шок! Минут 10 стояла гробовая тишина, немцы судорожно затягивались дымом сигарет, некоторых из них рвало, выворачивало на изнанку; кое-кто из танкистов  молча подходил к старикам давал им пачки сигарет. Немцы, молча и быстро, как появились, так и скрылись во  чревах боевых машин. Танковая колонна, взревев моторами, скрылась в направлении Калуги, а беженцы, похоронив убитых, вернулись к своим жилищам, в свои уже оккупированные сёла. Огромный овраг, на склонах которого произошла трагедия начала войны, получил название Красный лог, после войны там был установлен памятный камень и приведены в порядок могилы людей, погибших так нелепо в ту роковую ночь!
              Зимой 1943года, из-за частых нападений партизан на немецкие войска мадьярская комендатура озверела окончательно.  Рано утром стражи охраны немецкого «порядка» стали сгонять всех жителей деревни с детьми, со стариками к бывшим колхозным амбарам. В каждый амбар и старых, и малых загоняли пинками и прикладами без разбора до полного заполнения помещения. Людей было столько, что все стояли стоя, тесно прижатые друг к другу. Мать вспоминала, что вдруг стало тихо-тихо, даже грудные детки не кричали. Если переговаривались, то шёпотом. Запахло керосином – это снаружи полицаи и мадьяры поливали брёвна амбара для поджога. На улице один из пожилых полицаев говорил громко, возбуждённо, убеждал мадьяр, что без разрешения немецкого начальства жечь людей запрещено и что за самоуправство их всех расстреляют или тоже сожгут. А ещё он кричал, что из жителей деревни никого нет в партизанах и готовящаяся расправа совершенно бессмысленна. Это было убедительно и подействовало на мадьяр, особенно страх за свои шкуры. Поджигать амбары не стали, отложили до следующего утра, решили обо всём уведомить начальство, но жителей села оставили в них на ночь. Всю ночь люди простояли, никто не кричал, не было никаких истерик, видимо даже дети чувствовали от взрослых всю безнадёжность их участи! На руках у мамы был больной маленький Эдик, а сёстры прижались к маме и не плакали даже тогда, когда уже стоять не могли от усталости.  Затворники  просто оцепенели от отчаяния, у них не было сил кричать, да и опасно было кричать, мадьяры могли зайти и расстрелять кричащих. Утром загремели засовы, открылись ворота, заложников выпустили на улицу, ослабевшие люди падали на снег, им помогали подняться те, кто был в состоянии помогать, затем всех построили. Прибывшие немецкие чины, холёные тыловые бюргеры, брезгливо тыкая своими тростями в каждого жителя села, стали опрашивать взрослых об их родных и близких, где и кто из них находится в настоящее время и чем занимается. Ответы были однотипными – не знаю, наверно пропали или погибли,  в партизанах нет никого из семьи и т. п. Немного посовещавшись, немцы приказали  жителей отпустить по домам, по землянкам. Разгром армии Паулюса в ноябре-декабре 1942года, пленение 330 тысяч немецких вояк под Сталинградом видимо сделали немецких офицеров более осмотрительными и лояльными по отношению к мирным жителям. К сожалению никто, не запомнил фамилии того полицая который, по сути спас жителей деревни от расправы, он был не из местных. Из деревни каким-то образом передали партизанам, чтобы они не провоцировали немцев и мадьяр, прекратили хотя бы на время активные боевые действия в этом районе. И партизаны на время оставили здесь немцев в покое. Старшая сестра Клава до сих пор рассказывает об этом со слезами на глазах, такие события забыть нельзя!
                В августе 1943 года  фашисты были разбиты под Курском, гитлеровцы покатились на Запад. При отступлении немцы обеспечивали прикрытие своих войск мирными жителями, чтобы Советские лётчики не бомбили и не расстреливали колонны фашистов, которые в массовом порядке отступали на запад. В такой роли были и наши семьи. Эти заслоны действительно спасали фашистов. А потом про «беженцев» на каком-то этапе забыли, просто бросили и все кто могли и хотели, вернулись назад в свои деревни.  Брянская область была полностью освобождена Советской Армией в сентябре 1943года. Женщин-партизанок отправили по домам, тётка Фрося пришла опухшая от голода, немцы долго держали их отряд в окружении. Партизаны ели грибы, кору деревьев, смолу сосен, мхи, но не сдались немцам. Более 700 дней немецкие войска оккупировали территорию области, принесли смерть и разорение на земли моих предков. Мать и две девочки, мои сёстры, остались живы, вернулись в свой дом, фашисты покинули его при отступлении. Мать и тётка Фрося разыскали отца в г.Ельце, где у него была уже вторая семья. Вот как перепутала судьбы людей война!
            Весной 1944года отец приехал и забрал семью в Почепский район, в совхоз Баклань куда его перевели работать механиком совхоза. Время было голодное, люди ели всё, что можно было есть. В домашнем хозяйстве нашей семьи появилась коза, и на столе появилось молоко, маме стало легче кормить детей.               
                После войны в августе 1945г. родился я, меня назвали именем умершего маленького брата – Эдиком! Видно, мне завещано судьбой жить за нас двоих! Мама даже хранила, от умершего брата, свидетельство о рождении, говорила о том, что я могу уйти раньше на 4 года на пенсию!
              В нашу деревню Козинку, мама меня привозила  в 1952 году, летом перед школой. Деда Матвея Кондратьевича помню хорошо, у него была большая прокуренная борода, он сажал меня на колени и закуривал трубку, набитую очень ароматным табаком, который выращивал он сам.   Мне он говорил: «Привыкай к дымку от табачка унучик, всё равно закуришь, когда-то.» Бабушку Варвару помню по очень вкусным пирогам, украинскому борщу – она была высокая, худенькая и опрятная, от неё пахло сливочным маслом и травами. Спали мы с мамой на перинах в прохладном амбаре, на чисто вымытом полу, на который предварительно стелились домотканые полосатые половики. В амбаре пахло травами, дымком от дымаря и пчелиным воском. Водила меня мама и к дому деда Гавриила, хотела показать ему меня, его внука, но его мы не застали дома в течение 3-х дней. На двери висел замок. Дом деда по отцу тоже помню, резное крыльцо, резные наличники на окнах – крепкий был дом, построен был его умелыми руками.
                Фашизм я возненавидел на всю мою жизнь! Рассказать обо всём том, что я узнал о войне от мамы, от отца, от других родственников в коротком рассказе невозможно, но обойти  глубокие борозды, которые оставила война на судьбах моих родных людей, я не могу и не имею права.               
               
                Вместо послесловия.    

                27 миллионов жизней  граждан СССР уничтожил молох войны 1941-45гг.!!! Нам, послевоенным детям, не простят потомки, если уроки этой безумной бойни не будут доступны и известны людям следующих поколений. Ведь мы сами слышали о войне от тех, кто её пережил, видел руины городов и сёл, ещё не полностью восстановленных, кто жил очень  бедной материальной послевоенной жизнью, но очень богатой духовно. На территории Брянской области, за годы оккупации были зверски замучены, сожжены, расстреляны, закопаны в землю полуживыми 80.000
мирных граждан.  200.000 жителей были угнаны в рабство на работы в Германию, а это были молодые люди! Им бы жить на родной земле да детей растить, но нашлись варвары, которым нужно было установить свой, арийский «порядок»!
                Прошло почти 70 лет  со дня великой Победы Советского народа в войне 1941-45гг. Но память о ней  не даёт покоя не только мне, людям необходимо знать доподлинно  об истоках великой бойни народов Земли. Кто и что привело Гитлера к военным авантюрам в ХХ веке? Открывается жуткая, по своему цинизму и наглости правда. Ведь фашизм родили, вынянчили и взрастили сами немцы, слабое безвольное руководство Веймарской республики, деньги крупного капитала Германии, политика Англии, Франции, США. Бредовые псевдонаучные идеи социального дарвинизма, расизма. Апологеты различных теорий расовой исключительности одних народов над другими пытались и пытаются путём научных достижений в области генетики создать на Земле «чистые, элитные расы» людей. Надо же было, создать целую науку, чтобы обосновывать процессы уничтожения «неполноценных» народов, ведь нашлись т. н. учёные, которые определили, кому жить на Земле, а кому превратиться в органические удобрения! «Учёные генетики» были приглашены фашистами перед войной из разных стран, чтобы на практике в концлагерях проводить опыты на узниках, уму непостижимо как это могло случиться. И ведь съехались стервятники и проводили изуверские массовые опыты над людьми. Где тут мораль, нравственность, человечность. Где права человека, о которых на словах  заботятся западные деятели и особенно из США. Эти теории живы и сейчас. В каких же странах родились и продолжают работать учёные мужи, занимающиеся подобной «наукой»? Да всё в той же Англии, в Америке, в Германии и в др. странах. А кто финансирует исследования в науке, которая называется евгеникой? Да всё тот же капитал этих стран. А были ли подобные исследования в СССР? Да, были попытки и даже проводились на Кавказе опыты по скрещиванию обезьян с людьми, но ничего из этого не вышло т.к. природные генетические коды в то время,  не дали этого сделать.
            На нынешнем уровне развития научных исследований в области генетики стали возможными расовые чистки населения планеты без концлагерей и газовых камер, не нужно ядерных войн. Всё  возможно провести бескровно. Поистине изуверы не прекращают совершенствоваться, их мечта вполне осуществима, если ей дать осуществиться! Масоны мечтают об уменьшении населения Земли до двух миллиардов человек! Им нужны рабы новой формации!
                Вы вправе задать вопрос: « А почему всё-таки Англия и Америка воевали против Германии на нашей стороне? Почему они всячески помогали СССР в снабжении Советской Армии оружием, продовольствием и др. ресурсами?» Да потому, что они выпустили «джина - Гитлера» из бутылки и сами попали в свои же сети, перехитрили самих себя! Испугались за свои шкуры, джин начал «жрать» своих создателей. Необходимо отметить, что немецкая наука и инженерная мысль имела в годы 2-й мировой войны колоссальные достижения в создании самых передовых образцов военной техники и оружия. И только отсутствие огромных средств для массового производство этих разработок спасло Советский Союз, да и другие страны мира от ещё больших жертв и разрушений. Если бы Германия успела создать ядерное оружие, то катастрофы было бы не избежать. В конце войны Америка «погрела руки» на разработках немцев, которые не успели сделать и  применить атомное оружие в войне. Атомные бомбы  были сброшены с американских самолётов .  Америка отыгралась на японцах за Перл-Харбор показав всему миру последствия боевого применения атомного оружия, устроила ничем не обоснованную бойню мирных жителей городов Хиросимы и Нагасаки. Президент США Гарри Трумэн дал санкцию на бомбардировку японских городов играючи, нисколько не подумав о последствиях применения этого страшного оружия для мирных жителей. Вот их лицо! И что очень странно – сами японцы после подобного чудовищного, по своей жестокости и цинизму факта лояльны, по отношению к США.  Такое разве забывают?!
                В начале ХХ1 века в Америке, в Англии и др. странах НАТО их политические деятели и силовые структуры настойчиво растили и растят «джинов» новой формации и на сей день их армии имеют столько своих, преданных им супер джинов, что они могут безнаказанно творить беспредел в разных районах мира. Войны, развязанные США в ХХ–ХI веках подтверждение этому. В час ИКС они запросто  посылают свои войска туда, куда им надо! США мировой жандарм, мировой агрессор, неужели это непонятно нашим нынешним политическим деятелям в государствах со славянским населением? Неужели примера  Югославии не достаточно, когда заправилы США и других стран  НАТО  сначала разорвали страну, а потом бомбили современными средствами поражения. И ведь подвели базу «справедливости возмездия» через ООН! А где же была в то время Россия, верней под кем она была, если безнаказанно дала бомбить славянскую страну? С 1987года по 1991г.( по апрель м-ц т.е. до вывода войск) я служил в Южной группе Советских войск, в Венгрии, так вот в то время о таком развитии военно-политической ситуации в Югославии и речи быть не могло. Мы (наши танки и авиация, ракетчики и мотострелки) стояли в подбрюшье у НАТО, и имели возможность в любое время ударить в него со всей силы.
            А что происходит в наши дни, в братском России государстве, в Украине – там отчётливо видна раскольническая политика США и государств Евросоюза. Янки и Запад видят во сне сладкие сны о развале славянского единства. События последних месяцев показали, что целенаправленные неторопливые подрывные действия ЦРУ США на западе Украины принесли нестабильность, смерть и разрушения в эту страну, подтолкнули недобитых фашистов и националистов на реванш и братоубийственную гражданскую войну. Нельзя верить ни одному слову Америки и их сателлитов по НАТО.      
             Сколько же существует стандартов у политиков этих стран, а столько сколько надо! А куда заправилам США и стран НАТО  надо будет завтра повернуть свои армады? Да туда, где ресурсы Земли пока имеются в достатке, а это мы с вами, это Россия! Мировая война за доступ к источникам больших объёмов природного сырья неизбежна, это вопрос времени и выживания для многих народов мира стоит уже сегодня. Люди не ищите друзей там, где их быть не может! Нам надеяться не на кого кроме самих себя и братьев славян, так что думайте СЛАВЯНЕ, и крепко думайте! Не забывайте одной простой истины, что наши лучшие союзники – это современные, прекрасно оснащённые : Армия, Военно-морской флот, самая современная Военная Авиация, а теперь уже и Космические войска. На это не надо жалеть никаких  средств, ибо скупость и глупость платили всегда по большому счёту агрессорам, а в нашу эпоху, и сравнить то не с чем чего может стоить беспечность и недооценка агрессивности стран блока НАТО.
                Над жизнью смерть, не властвовала ни в какие века, жизнь быстро залечивала самые страшные раны, нанесённые войнами, болезнями, стихийными бедствиями. Население Земли продолжает расти и очень быстро, по прогнозам и у нас в России  к концу ХХ века численность населения должна была  составить 350 млн. человек! Но наша действительность печальна, нас жителей России меньше половины от этого количества, для такой огромной территории мало, очень мало!..
            Мы пожинаем плоды всех катаклизмов, происходивших в России, в СССР, а теперь и в СНГ. Наше спасение только в крепком едином союзе славянских государств!
               Советский союз предательски был разрушен внутренней контрреволюцией во главе с М.Горбачёвым и Б.Ельцыным  под режиссурой  неутомимых дирижёров из США. Наша Россия мешала и продолжает мешать масонам в их глобальных замыслах.  Дальнейший ход событий в мире, в  политике и экономике ничего хорошего не предвещает для народов стран бывшего Союза, если эти народы потеряют бдительность и не будут ставить во главу внешней и внутренней политики своих государств, прежде всего, интересы  населения своих стран.
Думайте люди и будьте бдительны! Мы в ответе за судьбы Славянской цивилизации на Земле! 

            
               
               
               


              Митроха  и  сотоварищи.
               
                повесть
         

 
Осень 1964года, 4-й курс  Орловского ТЖТ.
                «Три товарища».
    Пеняев Володя, Полябин Эдик, Жиляев Паша
               
            Жил-был на свете мальчик с обычной русской фамилией Митрофанов, звали его Володей, по стечению разных неприятных жизненных ситуаций, выпавших на его долю, отца он своего не помнил и мать тоже. Как он говорил, предки бросили меня как кутёнка на попечение дедушки Трофима и бабушки Евдокии, так что отчество получил он в «подарок» от имени своего деда. Хлопот своим родным этот отпрыск доставлял много.  То одни, то другие проделки Вовочки не давали дедуле и бабуле жить спокойной жизнью. С горем пополам окончил он семь классов сельской школы и был отпущен в «свободное плаванье» по бурному морю Российской  «оригинальной житухи» в пределах досягаемости деда и бабушки  т.е. в город Орёл. Так он величал нашу Советскую действительность в своих неправдоподобных многочисленных повествованиях, которые сыпались из него как из рога изобилия. Выходного содержания в каком-либо материальном выражении Вова не получил никакого, живи не тужи -  на денежную помощь не рассчитывай, люди добрые не дадут пропасть. Не долго думая, сей юнец по совету какого-то родственника, приехал на пригородном поезде «зайцем» в  г. Орёл. На вокзале ж. д. станции Орёл он прочитал объявление о наборе кандидатов для поступления в Орловский техникум  ж. д. транспорта. А так как ему было совсем неважно куда поступать, то Вовочка решил попробовать: « А вдруг и поступлю, чем чёрт не шутит!» У него был готов вариант на все случаи жизни: « Дави на происхождение, на безотцовщину, на полное сиротство и люди зарыдают от жалости, и всё пойдёт как по маслу…». На трамвайчике зайчиком Вовочка доехал до остановки    3-я  Пушкинская и пошёл через чудесный парк бывшей духовной семинарии к техникуму, который и размещался в здании этой же самой бывшей семинарии. Шёл и восхищался ухоженными аллеями, клумбами с цветами, вдыхал ароматный воздух парка, нагретый июльским солнышком и жизнь была бы совсем хорошей, если бы отчаянно не хотелось есть. Ведь время дня было предобеденным, а после завтрака в деревне,  ему ничего  по пути не перепало. Деньги в кармане были, аж целый рубль, но это было НЗ, на самый крайний случай.
                Вдруг из кустов вышли три парня, лет по пятнадцать, с папиросками в зубах, вид у них был лихой, бандитский. Они остановили Вовку,  на блатном жаргоне один из них сказал:
« Гони капусту деревня, а то заколю как свинью!» В руке у него сверкнула лезвием финка. Вова понял, что тут выкрутиться не удастся, но сработало прямо неожиданное неслыханное какое-то звериное его чутьё. Вовка закрыл лицо руками, плюхнулся на дорожку задним местом и зарыдал приговаривая :«Не хочу бля больше так жить, надоело, зарежьте меня скорей…», в истерике рванул  на груди  застиранную рубаху, подставляя её под финку шпаны. Нападавшие блатные ребята опешили от всего этого, спрятали в карманы ножи, стали успокаивать Вовку и говорить, что они не будут его резать, что они пошутили. Один из парней раскурил папиросу и дал её Вовке, тот растирая слёзы, не прекращая рыдать затянулся дымом, закашлялся ( до этого Вовик никогда не курил) и с помощью этого парня встал на ноги. Потихоньку успокоившись, начал рассказывать нападавшим ребятам о своём горьком существовании. Вся ватага села на травку и внимательно слушала то, о чём говорил Вовка. Они все без исключения были в такой же жизненной «клоаке» как и Вова и сами начали хлюпать носами, часто и глубоко вздыхая. В конце Вовка сказал, что уже два дня ничего не ел. Это было последней каплей – каждый из парней начал  вытаскивать что-то съестное из сумок, из карманов и каждый протянул еду Вовке и  снова полились у него слёзы, он не мог успокоиться, приговаривая : « Ну что вы ребята, вы же сами голодные, я же всё вижу…». Ребята не очерствели окончательно, в них было то, что называется человечностью, они  сами хлебнули горя, горя послевоенной нищей жизни и не устояла их психика, и исчезла их напускная лихость, и их блатной «прикид». Ну,  а дальше они все вместе съели всё, что у них было, попили водички, закурили и решили что помогут Вовке поступить в «железку»
т. к. знают отличного мужика фронтовика из числа руководителей техникума – речь шла  о председателе профкома В.П.Борисове.
                Впервые Митрофанова Вову я увидел в канцелярии приёмной комиссии техникума при  сдаче необходимых документов для поступления на отделение эксплуатации железных дорог. Мне тоже было неважно куда поступать, лишь бы в городе был аэроклуб т. к. все помыслы были направлены на получение профессии военного лётчика. Можно было учиться в учебном заведении и одновременно заниматься в аэроклубе. В 1960году в стране было введено 11-ти летнее обучение в средних  школах и сразу по окончании школы все мы  должны были призываться на военную службу. Шансов поступить в ВУЗ после 3-х лет службы в армии было мало, и поэтому  я школу оставил.   Жизнь показала, что этот вариант  был наиболее приемлемым.               
           При сдаче документов выяснилось, что первый экзамен мы сдаём уже завтра, и этим экзаменом была математика. Вовка сказал, что вот и «приехали» и ещё что-то нелестное по этому поводу. Математику сдавали в объёме 7-го класса средней школы, особых сложностей в программе не было. Я сидел с Вовкой за одним столом и со своим вариантом примеров и задач по алгебре справился быстро, но как только мой сосед увидел это, он сразу молча подсунул мне свой билет и листок бумаги, а мой уже готовый передвинул к себе. Меня удивило его спокойствие и чёткие действия. Если бы это было замечено кем-то из приёмной комиссии, то результат был бы ясен, и мы тут же были бы выдворены из аудитории. А дальше со своими документами поехали бы поступать в машиностроительный, так во всяком случае было решено мной. Но что самое интересное -  за свой билет я получил «хорошо с +», а его билет был оценен на «отлично». А на последующих экзаменах начало действовать Володино сиротство и отличная оценка по математике за первый экзамен. И там где должен быть «неуд.» ставили тройку, а уж если Вовочка что- то хоть чуть- чуть знал ему ставили «хорошо» и непременно преподаватели  расспрашивали его о семье, качали головами, вздыхали, а некоторые даже доставали платочки и отходили к окну. Было заметно, что председатель профкома В.П. Борисов уже поддерживал Вовку по просьбе тех ребят из парка. Кстати, они чуть позже стали и нашими друзьями, а в следующем году и сами поступили в нашу «железку». Вот ведь какое время было!
                На отделение эксплуатации железных дорог в 1960году набрали две группы: Э-11и Э-12 в каждой группе нас было по  30 человек.  С момента зачисления в техникум все мы знали историю  жизненного пути Вовы Митрофанова, среди нас за ним прочно закрепилась кличка Митроха. Ну, а дальше не было границ нашим удивлениям: в первом семестре получил место в общежитии только Митроха, стипендию с тройками не платили никому, а Митроха её получал. Первую сессию большинство из нашего отделения эксплуатации железных дорог сдали без троек, ведь жить без стипендии было очень туго, а   Митроха еле-еле выехал на тройках. Вот так он «учился» все 4 года, но как сироте стипендию ему профком отвоёвывал регулярно.
          Во втором семестре получил место среди 180 счастливцев, живших в общаге и я, был этому рад безмерно т. к. полгода пришлось жить на квартире у матери  бандита и вора Сашки Бороды, который постоянно уговаривал заняться «делом», дразня видом и запахом деликатесов, мол иди и будешь не картошкой давиться, а «хавать» как мы.  Приводил домой весёлых, зрелых тёток и со своими подельниками устраивал с ними оргии по ночам, не давая мне выспаться. В такие «весёлые ночки» сидели мы с его мамой в маленькой каморке за печкой при свете керосиновой лампы.  Деньги за квартиру Сашка забирал со стипендии за два месяца вперёд, так что перейти на другую квартиру можно было, но где было взять денег на неё? Родители  давали на неделю три рубля, вот и крутись мальчик как хочешь! Так что стипендия в 23 рубля и удостоверение формы «три» для бесплатного проезда в пригородных поездах были великими благами для студентов «железки». Из деревни мы привозили продукты на неделю, и конечно никто их в одиночку не ел, всё было общим. Надо заметить, что никто никогда не хамил, чаще всего кушали все вместе, да ещё иногда и с вином за 90 копеек, которое называлось «Било мицне». Мы сбрасывались на него поровну, выпивали понемножку все. В комнатах нас жило по 10-12человек, вот такой «интернационал» и ковал из нас нормальных мужиков. Мы вместе отмечали праздники и дни рождения каждого, сообща могли убрать урожай у чьих-то родителей в деревне.
           Митроха в субботу и воскресенье «постился» потому, что к концу недели заканчивались наши припасы и мы уезжали к родителям на выходные и праздники, а ему некуда было ехать, к своим старикам он ездить не любил, те  сами еле-еле сводили концы с концами. В эти дни он сидел на бесплатном хлебе ( белом и чёрном ) с солью или горчицей и  с чаем без сахара в студенческой столовой ( такой привилегией пользовались студенты СССР  при Хрущёве).  И когда мы возвращались, нагруженные продуктами и заходили в комнату, еле таща сетки и сумки,  Митроха  потирал руки от радости встречи с нами и предстоящего удовольствия от еды. Сразу садился ужинать, виновато глядя на нас – мы не возражали,  угощали припасёнными для него конфетами, пирожками и садились кушать вместе с ним после дороги. Все понимали, что если не мы, то кто поддержит Митроху. Так мы прожили в общаге, в комнате №105, все 4 года! Эта дружба осталась с каждым из нас на всю жизнь. Спасибо вам ребята, что вы были в моей жизни, я очень многому от вас научился, никогда вас не забуду!
                В общаге  существовала строгая чёткая иерархия по старшинству курсов, особым почётом и уважением пользовались те студенты, которые отслужили в армии. Солдаты были особой кастой, им везде был почёт и уважение, но учились они трудно и поэтому нас пацанов уважали и особенно за то, что мы им серьёзно помогали в получении знаний. Техническое черчение (особенно тушью на кальке), иностранные языки, математика, физика, химия, тяговые расчёты, сопромат, электротехника -  для них были бичами, так что приходилось за них добровольно поработать, но никогда за это никто денег не просил.  Сами мужики понимали это и покупали нам сладости в благодарность за помощь, а при совместных работах в качестве грузчиков на грузовом дворе они давали нам передохнуть чаще, чем делали это мы сами.
                «Вечной» дежурной по нашему общежитию работала плотная, симпатичная, упитанная тётя лет 35-40, звали её  Фирой Моисеевной, жила она в отдельной комнате на нашем этаже. Она была всегда опрятно одета, причёсана и отличалась приветливым, весёлым нравом, от неё всегда пахло духами «Красная Москва». Тётя Фира была начитана, хорошо пела, шутя говорила, что она дочь еврейского миллионера, который от неё отказался, что она чистая еврейка и что без мужичка не может прожить ни одного денёчка. Нас мальчиков она жалела и говорила, что если бы не строгие Законы СССР, то научила бы нас кое-чему, сделала бы из нас настоящих мужиков, которым бы сам Казанова не годился бы в подмётки .  А вот солдатики – это другое дело, они имели доступ к «телу» нашей тёти  Фиры.  Руководство техникума смотрело на такой «порядок» вещей сквозь пальцы потому, что у Фиры всё блестело в общаге, она добросовестно «пахала» целый день. Да и не было никаких жалоб на неё! К нам в 105-ю комнату она любила заходить вечерком, чтобы кто-нибудь сходил на чердак за голубями, их тётя Фира жарила с картошкой на огромной сковородке. Очень вкусно она их готовила,  хватало на всю нашу комнату, конечно и ей с «гостями». Она любила доводить до «готовности», как она говорила, нашего  Митроху. Надо было видеть, как она тихонько подходила сзади к сидящему за столом Вовочке и клала ему на плечо свою грудь наверно пятого размера, как у него начинали гореть уши, и всего его начинало трясти. Фира смеялась,  говорила, что сегодня полезет с ним на чердак  за голубями, и тогда жаркого не ждите мои хорошие мужички. Митроха вскакивал как ужаленный и вопил: - Тёть Фир, пригласила бы к себе на чай, а то всё солдатиков да солдатиков ублажаешь, а мне гонять «Дуняшку Кулакову» после твоих шуточек, спасибо наша заботливая! 
            Фира смеялась, давала Вовке подзатыльник, говорила о том, что ему нет 18лет и сидеть в тюрьме за совращение  мальчиков не желает, вручала мешок под голубей и ключ от входа на чердак. К Митрохе присоединялись ещё двое ребят, брали с собой фонарики и через 30-40 минут приносили шевелящийся и пищащий мешок с голубями. Голуби жили на чердаке в большом количестве т. к. через овраг от нас был расположен огромный элеватор ж.д. станции Семинарская. На ночлег голуби прилетали на чердак техникума и вот тут-то их ждали наши «охотники» жаркого. К его приготовлению  Фира не допускала никого, она говорила, что мы слабы в коленках, чтоб созерцать кровавый процесс отрывания голов у живых голубей. Я один раз попробовал ей помочь и вылетел с кухни как ошпаренный, меня тошнило, даже солдаты пасовали перед этим процессом. Фира была очень крепкой тётей, её психика опиралась не на нервы, а на канаты! Мы допускались на кухню лишь тогда, когда начинали разноситься по всей общаге очень вкусные аппетитные запахи от жарящейся птицы. В эти моменты Фира была на вершине блаженства, раскрасневшаяся и ещё более привлекательная, она священнодействовала у общепитовской плиты. Смотрела на нас, смеялась и говорила : « Ну что соколики, теперь вы осмелели, и у вас во рту стало больше слюны, чем водицы в Оке. Вы бы лучше за винишком сбегали». Мы, конечно знали, что она хочет и предусмотрительно приносили наш «биомицын», так это вино называл, в те далёкие, времена весь огромный Союз. Процесс поглощения жаркого был недолгим, весёлым, общественным, шумным и в конце все говорили спасибо Фире, и кое кто даже целовал ей руки (честное слово она этого заслуживала). 
               Не рассказать о процессе уборки бетонных лестниц, ведущих в общежитие, было бы не простительно – это были первые для нас эротические сцены, достойные кисти Рембрандта,  я их помню до сих пор. Когда тётя Фира начинала процесс наведения чистоты на этом «высоком» пьедестале, в коридоре общаги  раздавались три коротких звонка утренней побудки – это означало, что желающим можно пойти посмотреть  стриптиз. Обычно это происходило с 16.00 до 17.00 часов ежедневно. Народ выходил из комнат и направлялся по своим, внезапно возникшим, делам на нижние этажи огромного здания. Но проходить нужно было по лестницам, которые убирала  в это время наша «вечная» дежурная. Пройти и не обратить внимания на голые икры её ног, на красивые белые бёдра и на что-то ещё белое с чёрным в глубине под подоткнутой юбкой, было невозможно! Фира не носила трусиков, об этом знала вся общага, а  ведь нам, проживающим в её номерах, было от 15 до 23лет. Стриптиз проходил в полной тишине, никакие комментарии не допускались потому, что все знали - Фира тут же залепит рот огромной грязной тряпкой и добавит шваброй по чём попадёт. Такой финал уже бывал до нас.  Шелестели подошвы обуви по ступенькам, чмокала водой мокрая тряпка, отмывая ступени, тело Фиры находилось в позе удобной для работы на лестнице. Мне казалось, что она и не думала показывать свои прелести специально. Она делала свою работу как обычно, как делали её предки как она сама привыкла это делать  -  но молодое мужское племя общаги думало о другом, стояло зачарованное, в шоке, или потихоньку шло, как в гипнозе, не было безразличных, это были первые открытые уроки  очарования от созерцания красоты женского тела!.. Фира заканчивала мыть ступени, опускала юбку, поправляла сбившуюся прядь волос, движением снизу вверх ставила на место свою пышную грудь и забыв раскланяться ошарашенной  мальчишеской публике, буднично поднималась на верх в свою комнату и, скорее всего становилась под душ, потому что через короткое время появлялась на публике свеженькая, в туфельках,  со вкусом одетая, причесанная. Сеанс стриптиза заканчивался, и юное мужское сообщество нехотя расходилось, юные мужички после встряски гормонов спешили на свидания к своим  девушкам, которые чувствовали в эти вечера особую жажду любви у своих сердечных друзей. В этом была заслуга нашей привлекательной  «тёти» Фиры.
            Здание техникума было 4-х этажным, огромным, красивым, парадный вход украшали высокие колонны, двор техникума был огорожен высокой монастырской стеной.  Во дворе были разбиты цветники и клумбы с неимоверным количеством огромных кустов роз, это были китайские чайные розы. Аромат и красота этих царских цветов были выше всяких похвал. Цветовая гамма роз была очень богатой и радовала глаз. Помимо роз было посажено много других цветов, кустарников, плодовых деревьев; дорожки, тропинки, удобные лавочки, беседки – всё это создавало уют,  атмосферу порядка и притягивало своей свежестью и тишиной, которую нарушали только  птицы. Чистоту в этом парке соблюдали все, да и садовник был очень уважаемым человеком. Ему всё время помогали  учебные группы младших курсов, а старшекурсникам (по их убедительным просьбам) он иногда срезал по одной розе для подарков девушкам. Надо сказать, что и вокзал ст. Орёл был признан в те годы самым уютным, а по красоте сквериков с розами, разбитых на перронах ему не было равных в  СССР.
                Внутри здания техникума коридоры и аудитории были просторными с высоченными потолками. В вестибюлях стояли кресла и диваны, цветы в красивых кадках – всё дышало чистотой, запахами зелени, цветов и натёртого паркета.  Паркет с разным рисунком в коридорах и в аудиториях натирался до блеска ежедневно. У каждой учебной группы младших курсов был свой участок паркета, и каждое утро мы проводили зарядку с «тётей Машей» (так именовалась тяжеленная швабра для натирания паркета). Староста группы представлял результаты работы коменданту техникума, а тот в свою очередь заместителю директора. Каждое утро директор техникума Иван Иванович Воронин обходил здание, проверял чистоту белой тряпочкой и оставался доволен, потому что помимо уборщиц чистоту наводили все студенты, и не дай Бог, кому-то было что-то бросить на пол – тут же ему любой из студентов делал втык, и всё подбиралось с пола. В цокольном этаже здания размещались два спортзала с душевыми, студенческая столовая и огромный конференц - зал (бывшая церковь духовной семинарии), в котором проходили вечера отдыха по субботам,- играл свой студенческий духовой оркестр, кружились в вихре вальса на паркете пары и было очень всё красиво. На вечерах работал буфет, в котором можно было угостить девушек и самого себя мороженым, ситро,  бутербродами с разными деликатесами, ну и конечно шоколадом и конфетами, чаем с пирожками и кофе со сливками. Спиртное в буфете было под запретом, но винцом баловались все и принимали его понемножку для смелости до танцев в укромных местах огромного здания. Так что всё было честь по чести. Для финансовых затрат на вечерах мы всей комнатой общаги ходили один раз в неделю на грузовой двор, вкалывали всю ночь на самых мало оплачиваемых работах, зарабатывали по 10 рублей и становились на миг «богачами». Позже нас уже признали постоянные грузчики грузового двора и за «трудовые заслуги» стали  давать нам «халявную» работу с хорошим заработком. А за десятку в начале 70-х годов ХХ века можно было хорошо покутить с девушкой даже в ресторане.  На вечерах мы удивляли девчат своими «широкими жестами» в буфете. Они иногда потихоньку шептали : « Ребята, а у вас хватит денег? Мы их тоже имеем, мы можем тоже хотим добавить в общую копилку…». В таких случаях ребята очень - то не возражали.
                Не рассказать о великом празднике всех Советских республик, всех наших граждан, всех людей мира – о событиях 12 апреля 1961 года было  бы мне не простительно. 11 апреля наша комната в полном составе решила пополнить свои карманы, честно заработанными на грузовом дворе финансами. После занятий мы привычно пришли на подработку и до 3-х часов ночи разгружали вагоны с одеждой и прочим ширпотребом. Работа была не пыльной, но денежной (оплачивалась неплохо). На занятия наша команда «грузчиков» пришла не выспавшаяся, а в этот день мы должны были сдавать дифференцированный зачёт по иностранному языку, и если кто-то получал тройку, то плакала стипендия на целый семестр.  «Экзекуция» должна была начаться на второй паре занятий 12 апреля 1961 года, а её начало было в 10.30 утра. Наша «немка» приняла доклад дежурного по группе на немецком языке и предложила всем садиться, а затем ведя карандаш по нашим фамилиям в журнале начала выискивать первую жертву своего педантичного амплуа. Она плотоядно отрывала взгляд от журнала и смотрела  на претендентов, а нас её взгляд просто вдавливал в столы. Любила «немка» садистские минутки, она получала удовольствие от звенящей тишины в аудитории в эти мгновения. Растягивая слова она не проговорила, а прошипела как удав КАА из сказки Киплинга  «Маугли» : « Первым приглашаю на беседу …» и вдруг щёлкнуло в динамике и все мы вздрогнули от неожиданной торжественной  начальной ноты голоса Левитана, который передавал Правительственное сообщение : « Говорит Москва, говорит Москва, работают все радиостанции Советского Союза! …» и далее сообщение ТАСС о первом полёте в космос первого космонавта Земли  Юрия Алексеевича Гагарина – русского военного лётчика ! Что тут началось, все люди из здания техникума хлынули на  наш просторный двор, возник стихийный митинг, выступали и преподаватели и студенты, все ликовали, поздравляли друг друга, мы были горды за наш Союз за нашу Русь! Колонна нашего техникума, с флагами,  пошла в город к зданию обкома КПСС,  город превратился в человеческое море -  всюду красные стяги, играют духовые оркестры, царит всеобщее ликование и гордость за свою страну. Великий Праздник подарил нам полёт человека в космос,  такое не забыть никогда. И кто бы, что не говорил сейчас о чувстве сплочённости народов СССР, как  бы не поливали грязью наше великое прошлое – его не отнять никому у народов нашей страны, не зачеркнуть, не очернить, не приуменьшить его значение. Моя мечта стать военным лётчиком только окрепла.             
           Наша студенческая жизнь била ключом, но не только в пределах техникума, были и производственные практики, в том числе и год работы на третьем курсе на реальных должностях на крупных  ж.д. станциях страны с хорошей зарплатой по тем временам. За этот год помимо опыта практической работы мы повзрослели и хорошо приоделись, стали выглядеть внешне вполне прилично. Многие ребята серьёзно занимались, эти три года, разными видами спорта, музыкой, техникой и имели приличные успехи  в своих сферах увлечений.  Я, например, уже во всю прыгал с парашютом с ручным открытием и выполнял в свободном падении разные акробатические фигуры. Стал перворазрядником по планеру и летал на новеньком «Бланике» Л-13 по программе подготовки мастеров планерного спорта в рекордном авиационном отряде Орловского ЦСПК  ДОСААФ  СССР. У меня всё шло так, как было задумано.    
           Паша Жиляев стал пилотом самолёта ЯК-18А, он  пошёл в наш аэроклуб по моему совету. После аэроклуба ему было присвоено воинское звание мл. лейтенант запаса и в армию на срочную службу его уже не призывали. А ещё Паша увлёкся радиотехникой, из деталей, которые он сам доставал, он сделал приличный магнитофон. Володя Пеняев успешно занимался волейболом. Все наши ребята чем-то увлекались, как только на всё у нас времени хватало!    
                Я низко кланяюсь нашим педагогам, они вложили в нас свой ум, своё видение жизни, свой оптимизм и задор, дали нам приличные знания. Преподавательский состав техникума был очень сильным как по общеобразовательным предметам, так и по специальным дисциплинам. Поэтому наши выпускники  были востребованы на  ж. д. транспорте страны. Один раз в два года выпуски техникума были всесоюзными, выпускники разъезжались по всем железным дорогам страны. Высокие требования к уровню наших знаний и к соблюдению дисциплины уводили, «отличившихся» в худшую сторону, за ворота техникума. Из 60 студентов, принятых на первый курс на отделение эксплуатации железных дорог вместе с нами, получили дипломы об окончании только 40, а остальным не повезло из-за своей лени и дури.   Но помимо всего того, что было связано с учёбой в техникуме, в начале второго курса и перед третьим курсом,  две осени подряд мы по месяцу работали в разных районах Орловской области на уборке урожая на колхозных и совхозных полях. Без приключений эти рейды в глубинку области не обходились никогда.
                В сентябре 1961года мы начали учёбу на 2-м курсе техникума, но 10 сентября нам объявили, что через два дня мы уезжаем на уборку урожая, поэтому всем надлежало съездить домой и соответственно подготовиться к работе, взять с собой те вещи, которые нам рекомендовали  наши опытные наставники и родители. Всё было так и сделано. Через два дня мы, экипированные по деревенски, как нам казалось, уже были в одном из отстающих колхозов Глазуновского района Орловской области. В колхоз вела ухабистая грунтовая дорога, которая в дождливую погоду становилась непроезжей, перемещаться поней можно было пешком по уши в грязи или с помощью конной тяги.  До центральной усадьбы колхоза, расположенной в селе Голятиха, расстояние в 20 км. от районного центра преодолевалось более, чем за 2 часа, при этом то место, на котором сидишь, отбивалось в готовую отбивную. Нас собирались везти на открытых грузовых автомобилях, в кузовах которых были поставлены лавки или просто настелена на пол солома. Митроха первым быстро определился и сказал, что обо всём договорился с бригадиром, от которого несло перегаром алкоголя и который нас встречал на ж.д. станции, бригадиру было лет 25 и он был весёлым, говорливым парнем. Митроха позаботился и о нашем житье-бытье на отдельном хуторе, разумеется, всем составом нашей 105-й комнаты, а нас было 12 человек. Нам была выделена машина, в кузове которой было много соломы и нас повезли сразу на хутор, для расселения по хатам местных жителей и далее для работы в отдельной бригаде колхоза. Ехать на соломе было неизмеримо лучше, чем трястись на ветру и мы под надрывные, ноющие звуки мотора, видавшего виды ГАЗ-51дремали  до конечного пункта маршрута, который назывался Глебов хутор. Приехали почти в сумерки, начал накрапывать дождь и спрыгнув с тарантаса, как метко назвал автомобиль рыжий Дудин Коля, мы оказались в хате одной из жительниц хутора бабки Пелагеи.  Жила она одна,  была вдовой погибшего на войне солдата, детей ей Бог не дал (так она говорила) и нам была рада. В этой хате шестеро из нас разместились, в соседней хате ещё шестеро. Тут же выбрали главного по снабжению нашей бригады продуктами, им единогласно был избран Митроха, уж он то ни крошки не стащит и не потеряет. Выбор был совершенно правильным. Спальное место бабуля определила для нас в горнице, на полу. Всё было просто – на пол была настелена всё та же солома, сверху накрыта брезентом и на нём лежали шесть матрасов, а на них простыни, подушки, одеяла для каждого. Нам понравилось подобное решение вопроса с размещением, единственно сразу же Калине ( Вовка Калиничев) Митроха сказал, чтобы он хоть на время перестал хрюкать по ночам. За ним водился этот грешок, хрюкать он начинал ровно в 24.00 и продолжал «выход в эфир» минуты две. В комнате ему все начинали подражать, и он сразу прекращал концерт.     А тут все рядом  будем спать, и перспектива хрюканья нас не могла устроить. Бабка Пелагея стояла, скрестив руки в горнице и командовала нашим размещением, определяла где и что у нас будет лежать. Потом она пригласила нас вечерять, т.е. ужинать, продукты для нас ей уже были выданы бригадиром этой бригады. Она подала гречневую кашу с бараниной и чай, заваренный травами, ароматный и целительный как говорила Пелагея. Ужин был вполне хороший, и мы повеселели. Уснули быстро и спали крепко. Разбудила нас бабуля, напевным голосом : « Робятки  уставайти, завтрик готов!».
                Ну, а дальше всё пошло как обычно в те времена в колхозах. С объёмом работы была неопределённость, что делать конкретно в рабочий день было неясно. Только часа через три нас распределили по местам, четверых сразу определили в сторожа крытого зернового тока ( на току было очень много зерна различных культур), дежурить надо было по 8- часов, оружием были ременный кнут и дубинка. Первым сторожем пошёл на дежурство рыжий пройдоха Дудин Коля,  он был старше нас года на три и ему светила перспектива быть призванным в Армию до окончания техникума. Трое из  «сторожей» пошли отдыхать перед «трудным и опасным» дежурством, а остальные поехали убирать картошку. При работах в поле нас кормили обедом прямо на рабочем месте на природе, мы мыли руки и походная кухня угощала нас нехитрой, но вкусной едой. Работали до18.00 затем нас развозили по домам. Часов в 7 вечера мы ужинали и ложились спать, заниматься на хуторе было нечем, электричества там  не было, осветительными приборами были керосиновые лампы. Ночью было темно «хоть глаз коли», лаяли собаки от тоски переходившие на вой и где-то вдалеке им подвывали волки.
                По вечерам осенью и зимой жители хутора собирались на посиделки к кому-нибудь в хату, на посиделках делились деревенскими новостями, пели песни, гадали, вязали, пряли пряжу, плели кружева, вышивали. Дело находилось всем , это позволяло людям тесно общаться и коротать продолжительные вечера и ночи, такое общение сплачивало и роднило хуторян. Мужики курили козьи ножки, обсуждали свои дела, выпивали по стопочке самагона, принесённого кем-нибудь и разговор становился оживлённей. На такие же сходки молодёжь собиралась отдельно, там было веселей : играли гармошка, балалайка, мандолина. Под музыку танцевали, играли в игры, целовались по тёмным углам парочки – жизнь кипела. На хуторе, где мы жили, молодёжи было мало и они ходили в кино и на танцы в клуб на центральную усадьбу за 3 километра, с ними ходили и мы. «Орловских» местные ребята невзлюбили, особенно за то, что мы приглашали потанцевать их девчёнок - местных красавиц. Но до драк дело не доходило, потому что нас было больше. Надо отметить, что центральная усадьба была электрифицирована и там жизнь была повеселей, чем на хуторе. Кино привозили из райцентра один раз в неделю и один раз по субботам бывали танцы под радиолу, культурный отдых проводился в сельском клубе под надзором участкового милиционера. При клубе работала неплохая для деревни библиотека. Так вот Митроха сразу заметил молоденькую симпатичную девушку, заведующую библиотекой, и от неё не отходил на танцах ни на шаг. Девушку звали Миленой, и у Митрохи это имя не сходило с языка, только он её называл Милашей или Милочкой. Она была не из местных жителей, приехала в колхоз по распределению после окончания библиотечного техникума, а  её родители жили в г. Мценске, откуда был родом Калина. Митроха начал у нас брать деньги взаймы для покупки сладостей Милочке, дело становилось нешуточным и мы ему отдавали последние деньги, кто сколько мог. Похоже, было на то, что Милена тоже влюбилась в нашего Вовочку. Всё это было настолько красиво, нам оставалось только с восторгом смотреть на красивую пару.
Мы спрашивали Митроху о том, что он будет делать в Орле без Милены. Он грустнел, вздыхал, а ответить не мог, да и что может сказать влюблённый юноша – предстоящая разлука приводила его в полнейшее расстройство.
                Мы проработали в колхозе уже две недели, сентябрь подходил к концу и в одну из суббот пятеро из нашей хуторской бригады поехали в деревню к рыжему пройдохе Дудину Коле убирать картошку у его матери. Его мать жила в деревне с красивым названием Нижняя Смородина   Поныровского района Курской области. Мы больше времени добирались до станции Глазуновка, чем ехали от неё на электричке до станции Поныри. Эта станция была второй остановкой от Глазуновки. До деревни нас подвёз знакомый Дудину мужик на «козле». Мать Николая была очень рада нам и сразу посадила за стол кушать. Деревенский стол, на удивление, был очень хлебосольным,  на личном подворье у Дудиных  было полно всякой живности, а  на огороде в изобилии росли разные овощи. И когда только успевала эта маленькая, худенькая женщина всё делать? За два дня мы всё сделали, картошку убрали и опустили её сразу в погреб т.к. погода была хорошей, и сушить её было ни к чему. На Глебов хутор мы вернулись в понедельник к вечеру уставшие, но довольные тем, что помогли матери нашего товарища. Мать Николая нагрузила нас всякими вкусными изделиями, которые пекли, жарили и парили для нас три женщины, это были родственницы мамы Дудина Коли. Ничего не поделаешь, таков русский обычай, таково русское гостеприимство.
До хутора мы шли пешком, устали и предвкушали, что помоемся, поедим и далее ляжем спать, а завтра на работу в колхоз. Ещё до подхода к дому бабки Пелагеи услышали звуки гармошки и пьяные голоса исполнителей песни о гибели крейсера Варяга. Первой нам сообщила новость о Митрохе бабка Пелагея:
                -- Вовка – то, матерь Божья, чуть не погиб, он почти утонул под перевёрнутой машиной. Они перевернулись и в речку упали !
           Эта новость нас ошеломила, и мы быстренько вбежали  к поющим в хату, а там в самом разгаре шла пьянка, на которой и потерпевший и «преступники» отмечали  Митрохе второй день рождения. Вовка увидел нас и расплакался пьяными слезами. Он сбивчиво, сквозь слёзы рассказал о том, что и как  с ними со всеми произошло.
                Машина везла с поля просо на ток, а Митроха шёл с продуктами на хутор, шофёр остановил машину,чтобы подвезти Митроху, который обрадовался такой удаче и с двумя тяжёлыми сумками забрался на просо в кузов. ГАЗ – 51 ехал по дороге вдоль речки Неручь, в одном месте грунтовка имела наклон в сторону речки. Вот в этом месте и произошло опрокидывание автомобиля из-за того, что в кабине ехали трое подвыпивших мужиков, а между ними сидела развесёлая вдовушка. Всем было весело и даже более того, ну и шофёр не справился в этой ситуации с управлением автомобилем. Машина плавно начала крениться и с берега, вверх колёсами, упала в воду, Митроха оказался под кузовом с высыпающимся просом. Глубина речки в этом месте была небольшой, дно неровным (проходило углубление от ручья ), кузов лёг бортами на это место и из под него можно было  вынырнуть. Ему повезло ещё и  потому, что брезент, закрывающий щели кузова был прихвачен к полу и к бортам гвоздиками, а иначе  он бы похоронил под собой Митроху. Вовка вынырнул из под кузова без царапинки, отплевался от проса, подождал когда просо унесёт течением и два раза поднырнул под кузов, спасая две сумки с продуктами. Сумки были сделаны из парусины, и в них даже хлеб не успел сильно размокнуть.  Больше всего Митроха гордился тем, что спас сумки с продуктами.  Мы на радостях обняли Митроху, накрыли стол, привезенными продуктами и как следует обмыли его чудесное спасение. Вовкино   самообладание было вне всяких сомнений, в опасной ситуации он действовал чётко и спокойно. Но больше всего были рады благополучному исходу шофёр и деревенские мужики. Их бы посадили в тюрьму за Володю. Машину вытащили из речки на второй день, а ещё через день на ней уже снова возили зерно.  К  Митрохе  прилипла вторая почётная кличка «Подводник».               
Полевые работы в колхозе подходили к завершению, и мы предвкушали возвращение в Орёл. Однажды вечером Дудин рассказал, что с охраняемого им тока всё начальство артели по вечерам возит к себе домой пшеницу и не только её, а  и всё остальное, кому сколько надо.  Рабочим же колхоза ещё ничего не выдали на трудодни. Мы уточнили это у Пелагеи, и она подтвердила, что скорей всего, как обычно будет им «шишь с маслом». Такая растащиловка происходит из года в год. Нас возмутило поведение привелигированных ворюг и мы решили восстановить справедливость на Глебовом хуторе. Дудин потихоньку, индивидуально у каждого колхозника выяснил количество заработанных трудодней и по нормам его родной деревни начислил расчёт с ними хлебом и другим зерном, он даже ведомость составил. Заявка была принята и мы за четыре ночи, на телеге с мягкими шинами ( чтобы не было скрипа и стука) привезли всем жителям хутора всё, что они пожелали. Денег за свои услуги мы не просили, но перед нашим отъездом из деревни нас снабдили продуктами и деньгами. Колхозники были благодарны нам и молчали как рыбы, а иначе и их и нас могли пересажать в тюрьму, хотя Дудин был уверен, что никто не поднимет шума, потому что у председателя и других начальников «рыло было  в пушку».  В колхозе нам выдали по 60 рублей, сказали, что остальные деньги, заработанные нами, мы же и проели. Все кроме нашей бригады начали возмущаться, а нас всё устраивало т.к. Дудин нам выдал ещё по150 рублей. Мы вернулись в техникум «миллионерами» с запасом вкусных, сытных сельских деликатесов!  Фира нас радостно встретила и сказала, что специально для нас приготовила кошерную еду, а нам только за вином надо сбегать, что мы и сделали. Мы с удовольствием вымылись в душе, переоделись, и вечер благополучного возвращения отмечен был вином с кошерной едой тёти Фиры. Часов в 12 ночи  все уснули сном праведников.
От занятий в техникуме мы в колхозе отвыкли, но преподаватели предупредили, что скидок никаких не будет, и пошёл штурм наук. Количество пар занятий увеличилось, мы навёрстывали потерянное в колхозе время, так было принято в нашем Орловском ТЖТ. Неделя напряжённой учёбы заканчивалась,  мы все ждали субботы. Домой в деревню ехать никто не пожелал потому, что всей комнатой решили сходить с  нашими девчонками в ресторан повеселиться,- деньги «перегревали» нам карманы, у нас ведь ни у кого таких денег отродясь не водилось. До субботы на заработанные деньги мы немного приоделись, каждый купил себе то, что ему было необходимо. Все обновки оценивала Фира, критически пересмотрев их на каждом из нас. Всеми нашими покупками она осталась  довольной, похвалила за смекалку и хороший вкус, сказала, что мы не пропадём в этой жизни. Пророчество Фиры оказалось достаточно точным.
Наша компания вошла в ресторан «Орёл» в субботу, примерно в 19.30 и конечно привлекла внимание, обосновавшейся в зале раньше нас публики. Но в этот вечер произошло нечто очень нестандартное. Митроха ненадолго исчез и пришёл к столу с милой библиотекаршей из деревни Миленой.  Мы от восторга все захлопали в ладоши. Все поняли, что любовь у Вовки была не мимолётным увлечением. Наши «солдатики», как самые опытные сделали заказ, и процесс поглощения напитков и еды начался по извечному сценарию. В зале начал играть оркестр, стало торжественней и веселей, мы танцевали и подпевали певцам на сцене. Зал постепенно заполнялся, становилось  теснее, душно от дыма папирос и сигарет, шумно от музыки, громких разговоров, звона бокалов,  смеха женщин и ещё Бог знает каких звуков. На вечере было много военных лётчиков, в красивой форме, с орденами и медалями, вместе с ними веселились прекрасные дамы. Под  Орлом базировался истребительный полк ПВО, поэтому и приезжали сюда офицеры отдохнуть и повеселиться. Ребятам из нашей компании эти лётчики были до лампочки кроме меня, я с них глаз не сводил. Мне в них нравилось всё и выйдя на улицу подышать с одним из них я стоял рядом. Он обратил внимание на меня, видимо увидел восторг в моих глазах. Спросил о нашей компании и о том, что кем я хочу стать в будущем. Я ему рассказал о том, что начал заниматься в аэроклубе и мечтаю летать на истребителях после лётного училища, в которое обязательно поступлю после окончания техникума. Лётчик был молод, но уже в звании капитана; он сказал мне, что путь в небо очень не прост, придётся попотеть и от многого отказаться, а сам он закончил Армавирское лётное училище и ещё сказал, что приезжает к нам на аэродром ДОСААФ на парашютные прыжки.  Я пригласил его к нам за стол, но он отказался, поблагодарив меня, сказал о том, что его ждут  товарищи и любимая девушка.
                Об этом мимолётном эпизоде я всегда вспоминал, когда позже, уже в звании майора, просил у «Былины» пролёт их зоны на высоте 12000 метров для группы истребителей (такой позывной был у Орловского аэродрома ПВО на первом перелётном канале УКВ радиосвязи).
                Ресторан прекращал работу в час ночи, и мы уже «изрядно отдохнувшие» поехали к себе в общагу на последнем трамвае, заранее договорившись с дежурным сторожем, чтобы он нас пустил в здание техникума т. к. вход к нам прекращался в 24.00 ; за услугу мы ему конечно прихватили водки и закуски. Вечер отдыха в ресторане получился на славу, все были довольны, но были настроены продолжить «банкет». Продолжения не получилось, потому что сторож  долго не открывал, а на дворе подмораживало – кончался октябрь 1961года. Мы изрядно замёрзли и были рады, когда сторожевое чучело нам всё - таки открыло дверь и впустило нас, совершенно трезвых в здание. Он удивлённо спросил : « А вы точно ходили в кабак?» Дудин на это ответил, что мы пришли после выгрузки вагонов, и водку ему не отдал. Спали крепко и долго, спешить было некуда – впереди воскресный день с массой всяких занятий, а к вечеру общий ужин жареными голубями с вином.               
                Вовик приехал к обеду, он ночевал с Миленой  у её бабушки, расспросов «что да как» не было, вид у Митрохи был очень счастливый. Вечер этого дня остался в нашей памяти навсегда, после ужина события развивались по какому-то дурному незапланированному сценарию.
За столом появились шахматы и все собрались вокруг партнёров, ведь в общаге эта игра всегда становится коллективной. Подсказки, шутки, анекдоты, разные присказки лились потоком. Дудин Н. начал рассказывать какую-то деревенскую историю про приведение на кладбище в его деревне и как это чудище утащило с собой мужика, как жутко он кричал и звал на помощь.  История была жутковатой, но не для всех, Митроха уверенно  сказал, что всё это брехня, что это обычная страшилка и что он часто бегал с ребятами  по кладбищу днём и ночью, и никогда ничего такого не видел. У них кладбище было на краю деревни, и их дом стоял рядом с ним.  Далее Дудин Н. положил на стол 10 рублей и сказал:
       -- Вова сходи в 12 часов ночи на кладбище и принеси с любой могилы венок, в награду за смелость получишь деньги, все скинутся по десятке, ведь так ребята?
                Все 12 человек положили на стол по десятке. У Вовки загорелись глазки, взяло верх желание заработать таким простым способом уйму денег, ведь их у Митрохи всегда не было. До Афанасьевского кладбища от техникума было рукой подать, за 10 минут перемахнуть глубокий овраг и ты у его ограды, а там калитка и нет ничего проще, принести венок с могилы. Митроха предложил прямо сейчас пойти на кладбище, но Дудин сказал, что ещё рано и что нечисть ещё не начала свой шабаш, что нужно идти именно в полночь.  Далее последовала психологическая обработка Митрохи всем составом комнаты. Каких только историй не рассказывали ребята, но Митроха только посмеивался. Коварного замысла Дудина ещё никто, кроме его самого, не знал. А план был таков : Митроха обязательно «клюнет» на деньги и принесёт венок, если ему не помешать. Впереди Митрохи должен был кто-то прибежать на кладбище  с белой простыней в руках и напугать его, не дать ему схватить венок. Рыжий бес даже предлагал схватить там Митроху, но двое ребят, Паша Жиляев и Вова Пеняев на это не согласились, потому что всё могло кончиться плачевно. В общем Дудин Н.  уговорил ребят пойти впереди Митрохи на кладбище. Те взяли потихоньку простыни ( никто этого даже не заметил) и перепрыгнув через забор быстро пошли через овраг на кладбище. А двое других вывели Митроху через ворота техникума и проследили за тем, чтобы тот пошёл через овраг. И он быстро исчез из поля зрения, просто растворился в лунном сиянии ночи. Дудину Н. и Скляру В. стало как-то не по себе, они вернулись в общагу молча. В комнате повисла тревожная тишина, всем стало не до шуток. Калина встал, и нервно хрустя пальцами, объявил, что он побежал вернуть Митроху, но сделать этого не успел, события этой ночи развивались очень быстро...
            Стояла тихая лунная ночь поздней осени. Кончался месяц октябрь, на улице слегка подмораживало, под ногами шелестела опавшая листва лип и клёнов, было свежо, в парке стоял лёгкий запах увядших трав и листьев. Деревья в лунном свете казались какими-то пришельцами из космоса - исполинами, застывшими в ожидании чего-то необычного, какого-то неземного сигнала для дальнейших действий.
Вовик был спортивным парнем и легко преодолевал крутой подъём оврага по тропинке, идущей к кладбищу. От лунного света вся местность просматривалась хорошо, стояла тишина. Он почти подошёл к незакрытой калитке в ограде, и тогда вдруг услышал шелест листьев, треск сучьев под чьими-то ногами и тихий вой. Митрохе стало не по себе, он остановился и прислушался -  снова всё было тихо и безмятежно. Он решил, что ему почудилась какая-то ерунда, усмехнулся своей минутной слабости духа и решительно вошёл на территорию кладбища. Увидел венки и только хотел взять один из них, как уже явственно услышал топот ног, вой и увидел два «неземных» существа в белых одеждах, которые шли потихоньку к нему.  Ноги Митрохи в мгновение ока вынесли его с кладбища,  он  рухнул в овраг,  его понесла какая-то невиданная сила, он понёсся, не разбирая ничего вокруг себя по дну оврага, по мелкому ручью до тех пор, пока не оказался по грудь в холодной воде реки Оки. Дальше бежать было некуда, да и  незачем – снова от тишины звенело в ушах. Митроха вышел на берег, от него валил пар –  не сразу поняв, где он находится, побрёл к ближайшей освещённой улице на окраине города Орла, дрожа от страха и холода.
                Шёл 3-й час ночи, но в комнате №105 никто не спал. Пришли с нешуточной переделки все кроме Митрохи. Решили, что если Вовка не появится ещё час, пойти в милицию и объявить пропажу человека. На Дудина все смотрели, как на врага. Все ругали самих себя, что дали втянуть этому обормоту всю комнату в нехорошую злую «шутку». Дежурного сторожа предупредили, чтобы он впустил Вовку в здание. Сторож возмущался по поводу наших вечных проделок, ворчал, что спать ему не даём, но Дудин отсчитал ему несколько рублей, и дело было слажено полюбовно.
                В 3.45 ночи тихо скрипнула дверь комнаты и на пороге, ко всеобщей радости появился Митроха! Одежда на нём была мокрой и грязной. Все вздохнули с облегчением, но дальнейшее необычное поведение Вовика вывело всех нас из состояния стресса. Он закрыл дверь на табуретку, воткнув её ножку в ручку, закрыл все форточки, осмотрев ошалелыми глазами нас всех изрёк : « Верю мужики, во всё верю, есть приведения, я их видел на кладбище!» Все слушали Вовку, Дудин всем налил   немного вина, чтобы снять стресс, но пить вино никто не стал кроме Митрохи  и Дудина . Вовик рассказывал о ночном кошмаре в подробностях  и даже о том чего не было. Его воображение рисовало такие картины, что мы диву давались от его неуёмной фантазии. От душившего нас смеха мы не знали куда деваться, выходили из комнаты и хохотали до слёз.
                В понедельник весь техникум был на «ушах» от похождений Митрохи, посмеялись все от души, но до конца всей подноготной правды они не знали, потому что молчала вся 105-я комната.  Митроха, по совету рыжего заправилы, постригся налысо, чтобы якобы не поседеть. Это ещё подлило масла в огонь, всем было до чёртиков весело только не нашему «герою». Через неделю всё-таки кто-то проболтался и Митроха в подробностях узнал обо всём, как над ним зло подшутили. Дудина Н; Пеняева В; Жиляева П. он чуть не убил, запустив в каждого из них по одной 2-х килограммовой гантели, на стенах возле их коек остались следы от осыпавшейся штукатурки. Вовка не разговаривал с нами целую неделю, а однажды вечером мы решили  повиниться перед ним и положили на стол честно выигранные им 120 рублей. Дело было закрыто, всё кончилось миром.
                Четыре года учёбы не прошли даром, мы получили знания, возмужали, стали сдержаннее, мудрее. Мужская дружба сплотила нас на всю жизнь.
                Мы успешно защитили свои непростые дипломные работы по организации работы участковых станций  и 26 декабря 1964года простились с техникумом, с преподавателями по заведённой традиции ( выпуски отмечались в ресторане) и после месячного  отпуска разъехались по великой стране СССР.  Сибиряки, так называли нас, решивших ехать на  Восточно-Сибирскую железную дорогу по собственному решению, собрались вместе в Орле  28 января 1965года. На второй день мы уехали, с Ярославского вокзала, экспрессом Москва – Владивосток  №1 в г. Иркутск.    
                Вовика в Москве провожала Милена, она приехала туда раньше и остановилась у своих родственников. Она не отходила от Вовки,  была с ним до самого отправления поезда Москва-Владивосток, Вовка целовал её, плакал и клялся приехать за ней, чтоб увезти с собой навсегда! Милена держалась молодцом, успокаивала его и говорила, что приедет к нему сама, как только Вовик обживётся на новом месте. Она расплакалась лишь только тогда, когда поезд тронулся с места,  шла за вагоном до тех пор, пока могла.   Как сложились их судьбы? Молю Господа за них, чтобы они были вместе и жили счастливо!
                В Иркутск мы приехали ранним утром 2 февраля по местному времени и выйдя из тёплого, уютного вагона задохнулись от крепчайшего мороза. На здании вокзала висел большущий термометр, на котором была указана температура воздуха, мы обалдели увидев на нём ( - 42 градуса по Цельсию). Мы сразу же забежали в вокзал согреться, несмотря на то, что по нашим понятиям были одеты тепло. Смотрели, находясь внутри вокзала, друг на друга  -  в глазах у всех был один и тот же вопрос :  « Куда нас братцы занесло?» Потом ехали на трамвае через Ангару, которая была незамёрзшей, над рекой стоял туман, и всё вокруг было покрыто инеем. Всё увиденное нами было очень необычно.
                Последний раз я видел Митроху в этот же день в управлении Восточно - Сибирской железной дороги при распределении нас по отделениям дороги. Из выпускников Орловского ТЖТ  1964 года выпуска нас приехало в Сибирь 12 человек! Митроха поехал работать в Улан-Удэ, а я в г.Нижнеудинск  Иркутской обл. Этот городок был ближе к Красноярску и к Москве и я с удовольствием подумал, что первые 500км. уже сегодня проеду в обратную сторону к лётному училищу, которое было в г.Чернигове.
              На прощанье  ребята долго обнимались, что-то говорили друг другу, по лицам текли слёзы, каждой клеточкой своего тела каждый понимал, что мы  прощаемся со своей юностью и друг с другом НАВСЕГДА !!!

Послесловие.

                Через 43 года  после окончания техникума меня пригласили на празднование 85- й годовщины Орловского техникума железнодорожного транспорта.               
                14 декабря 2007г. я снова перешагнул порог  здания, в котором получил дорогу в жизнь, в котором познал мужской коллектив и его дружбу, в котором прошли годы взросления. Здание так и осталось с колоннами на входе, выглядело свежевыкрашенным, ухоженным. С волнением ходил по этажам - того красивого паркета на полу, к сожалению, не было, в коридорах постелен был простенький серый линолеум, и от этого не стало больше ежедневного праздника, который был при нас, всё как - то невзрачно и серо, почти нет цветов в вестибюлях. Не стало запаха мастики на воске, исчез неповторимый её аромат.  Заходил в аудитории, встречался со студентами, которые учатся в дорогом мне учебном заведении. На торжественном собрании услышал много интересного о деятельности тех людей, которые учили и меня. К великому сожалению своих сокурсников на встрече я не увидел. В живых из числа моих преподавателей остались трое! Самой дорогой из них была Светлана Васильевна Колмак – наша опекунша и руководитель группы, очень светлый, умный, красивый и справедливый педагог, ЧЕЛОВЕК с большой буквы. У меня и у неё на глазах были слезы, я поцеловал Светлане Васильевне руки,  она шептала : - Полябин Эдик! Ну, надо же, столько лет прошло, ты как железнодорожник не состоялся, ты конечно стал военным лётчиком? Я знала, что так будет,  внешне ты изменился не сильно, я тебя сразу узнала. Вот только посолиднел и стал совсем седым!
               
*********************************************

               
               





















             ЗЕМЛЯ РОДНАЯ, ОТЧИЙ ДОМ.

                Повесть   

Российская глубинка. Средне-Русская возвышенность, крошка деревенька, таких на Руси тысячи и тысячи,  а моя деревенька  для меня  на всём свете одна!  До подробностей могу воспроизвести всё, что составляло и окружало эту ничем не примечательную деревню, которая носила название центральной усадьбы совхоза Тиняковский, а исконное имя Юдинка (до революции 1917года эти земли принадлежали помещику Юдину). Территориально это были земли Орловской области, расположенные в шести километрах от районного городка Малоархангельск. Война     отгремела в этих местах в 1943 году,  в августе; на Курской дуге в жестоких битвах захлебнулся третий рейх кровью своих солдат и нашей русской кровушкой.  В этих местах погибли сотни тысяч солдат, как немцев, так и наших.    
На этих многострадальных землях остались глубокие шрамы от окопов,  траншей, блиндажей, воронок от разрывов мин, снарядов, от упавших и взорвавшихся самолётов, обугленный металл от сгоревших машин и танков!
Чёрный молох войны почти ничего не оставил от наших сёл и городов, одни головешки, да не сгоревшие остовы русских печек. Казалось, что теперь невозможно заново возродить жизнь на истерзанной земле, что запустение и тлен теперь навсегда поселятся в этих местах, но жизнь берёт своё. Война ушла дальше на запад, а люди, оставшиеся в живых, фронтовики, которые по состоянию здоровья были комиссованы из армии, включились в тяжелейший труд по восстановлению всего разрушенного. Со слезами, с кровавыми мозолями на руках, из оставшегося, несгоревшего материала, с миру по кирпичику, по брёвнышку, начали строить всё сначала. Делалось всё это срочно, так как жить людям было негде. Прежде всего, восстанавливалось общественное, государственное имущество, которое без промедления должно было давать продукцию государству, кормить фронт. Жёсткое, бескомпромиссное время, голодное время! Удивительнее всего было то, что наряду со всеми восстановительными работами, люди не забывали о красоте. В низине, за селом, протекал ручеёк, так вот его расчистили, расширили, сделали запруду-плотину, получилось озеро, очень красивое. Вокруг озера посадили берёзки и плакучие ивы, а рядом, на склоне, посадили фруктовый сад. По другую сторону дороги, ведущей к озеру, посадили смородину, малину и вишни. Эти места стали любимыми для сельчан. Там можно было искупаться, позагорать, половить рыбу. Особенно хорошо там было весной. Все цвело, благоухало, радовало глаз, а когда созревали яблоки, их аромат был везде, по всему посёлку и ещё очень вкусно пахла смородина. За садом ухаживала целая бригада. Деревья посадили уже большими, их привезли из Мичуринска Тамбовской области, и через два-три года они давали обильные урожаи фруктов.
Наша Юдинка была видна со всех сторон, так как стояла на возвышенности, на пригорке. Деревню окружали заросли сирени, в пору её цветения стоял такой аромат, что я его ощущаю даже сейчас, через столько лет!
Себя, своих родителей, сестёр, тётку по маминой линии хорошо помню  с трёх лет, с 1948 года. Летом этого года наша семья переехала из Баклани Почепского района Брянской области. Некоторые эпизоды переезда семьи на грузовых автомобилях всё - таки запечатлела моя память, надо учесть что мне не было трёх лет от роду. Особенно запомнилась ночевка на берегу какой-то реки, недалеко от нас был деревянный мост, ужин для всех был у костра. Рядом со мной сидела моя верная умная собака Жучка.  Вкусно пахло печёной картошкой, все её ели с аппетитом.
На прежнее место работы, в совхоз «Баклань», мой отец был назначен ещё до войны на должность механика совхоза, а теперь ему пришлось перевезти семью в Орловскую область. Впрочем, в то время это была одна область – Орловская. Однако, изначально, все мои предки по  отцовской  и   маминой линиям  родились, жили, старились  и  похоронены  в  селе Козинка  Комаричского района  Брянской  области. Светлая и Вечная  им  память!..
            Отец был назначен на должность главного механика нового совхоза Тиняковский. На работе  Николай Гаврилович, пропадал днями и ночами, вся сельхозтехника держалась на честном слове, на огромном энтузиазме и работоспособности наших механизаторов, мастеров на все руки. Приходилось придумывать на ходу всё то, что помогало восстановить в кратчайшие сроки технику.
Ремонт тракторов, автомобилей, комбайнов и всей другой сельхозтехники проводился в мастерских (их восстановили первыми), которые были оборудованы всем необходимым. Даже удивительно по тому времени! Работала цеховая система: моторный цех, токарный цех, цех электрооборудования, сварочный, сборочный, малярный, подсобные цеха, - всё как на заводе.
Мне очень нравилось приходить к отцу, видеть как механизаторы ловко всё делают, и в результате выходит обновлённая машина, готовая к работе на полях.
В цехах пахло моторными маслами, горячим металлом, соляркой, бензином, ослепительно сверкала электросварка и газосварка, разбрызгивая пучки искр и ко всему к этому примешивался запах табака-самосада или махорки, очень вкусная смесь запахов. В то время редко кто из мужчин не курил. Я всегда пристраивался к кому-нибудь из знакомых мне механизаторов и просил, чтобы мне доверили что-то делать.  Домой я приходил с промасленными руками, в измазанной одежде, но довольный, что я тоже помогал в ремонте.
Восстановить технику было половиной дела. Для того, чтобы вспахать и засеять землю необходимо было её освободить ещё и от взрывоопасных предметов. Чуть ли не каждую неделю хоронили трактористов, подорвавшихся при вспашке земли! По инициативе отца и по его инженерной смекалке трактора превращались в минные тральщики, их кабины огораживали броневыми листами с разбитых немецких бронемашин, а впереди на катках катился минный трал, сделанный из железно железнодорожных рельсов, которые валялись в изобилии возле железнодорожного полотна. На что  только не способен русский мужик! Всё он может: и воевать, и растить хлеб, и дом построить и любить женщину, и детей воспитывать!

Пахать, всё ж пахать по снарядам, по минам,
Но трактор не танк, что же делать, как быть?
Из взорванных рельсов механик придумал
Те минные тралы, тяжёлые тралы  варить.
………………………… «Хлеб войны»
       
Страну нужно было кормить, а для этого необходимо было сдавать государству продукцию сельскохозяйственного производства. Планы были сталинские, на пределе человеческих возможностей, никаких отговорок не принималось, поэтому всё управление совхоза  «пахало», как проклятое. Попробуй не выполни план – загремишь на севера лет на десять, а то и больше, как «враг народа».            
Показательным  был  запомнившийся  мне эпизод  с  регулировками комбайнов перед уборкой хлебов. Выставлялся   комбайн, под  него  выстилали  брезент, запускали  двигатель,  включали  режим   обмолота  пшеницы  или   ржи  и  бросали  снопы, скошенного   заранее  хлеба, на    шнек   косилки   и  выставляли  все  механизмы  так, чтобы  не было  потерь  зерна  под  комбайном  и  в  соломе,  которая  собиралась  в  отдельный   прицепной   накопитель. В  бункер  комбайна  текло  чистое  янтарное  зерно. За  этим  процессом  всегда  следил  оперативник  из  КГБ, с  красивой   светло-коричневой  кобурой  на   правом  боку,    с  заломленной   на  бок  фуражкой.  Он  мял  мякину   в  руках, искал   в   ней  зерно, и  только   после  этого  процесса   им   подписывался   акт   допуска   комбайна   к  работе. Нужно  ли  было  так  строго   подходить  ко   всему  тому, что   делалось  в   нашей   стране,  нужны   ли   были  такие  методы, что  это  дало  всему  народу? Я уверен, что если бы не было такого жёсткого режима экономии и рачительного хозяйствования, страна долго бы восстанавливалась после такой жестокой разрухи.  Суд  истории   рассудит, кто был прав, а кто виноват, всё  расставит  по  своим  местам!       
Нечеловеческое напряжение всех сил страны спасло её от иноземного ига, от уничтожения, от рабства. В последнее время, имею в виду периоды Горбачевского и Ельцынского правления, да и далее, многие «деятели»,  надрываясь от хрипоты, поливают грязью дела и людей того времени, искажают действительность, пытаются переписать историю нашей страны. А  моё поколение, послевоенных детей, знает не понаслышке  и помнит всё не из книг, а видело это воочию. Все события прошли через нашу кровь и плоть, через все наши жилочки и нервы.
Снимите, люди, шапки, склоните головы перед памятью тех, кто выстоял на войне и в тылу, кто возродил страну из руин, кто не щадил себя ради величия Советского Союза! Другого восприятия нашей жизни, других оценок исторического пути у России нет.
 Мы жили и росли именно в это время, времена не выбирают.
Люди земли! Мы по-разному воспринимаем окружающий нас мир. И с разного возраста помним всё, что нас окружает и, конечно же,  в первую очередь помним руки той женщины, которая выходила, вынянчила, одевала, обувала, готовила вкусную, нехитрую пищу, кормила и радовалась, что растёт ребенок, что скоро он станет надеждой и опорой на земле.
               
Твоих рук, мама - мам, не забуду тепло,
От них пахло землёй, сдобным тестом.
И  душистым цветком, и парным молоком,
Детям ты согревала их место.

………………………… «Память сердца».

Поклон вам низкий, матери земли, от меня особый поклон маме Марии Матвеевне!

 Руки мамы мне  век не забыть,
                их забота спасла, когда слёг.
 По головке погладит меня,
                тихо скажет: - Спаси тебя Бог!»
  Весь в огне и ночами в бреду,
                снег ловлю воспаленным я ртом.
 С ложки малой лечила меня
                медом липы с парным молоком

………………………………«Отчий дом»


 А сколько всяких историй я услышал от отца и  мамы про наших предков, про деревенский быт людей, населявших земли Брянского края. Особенно мне запомнился рассказ о том, как мои родители, после войны  ездили на базары из Баклани в Погар, Рамасуху, в Трубчевск. Эти поездки совершались регулярно по выходным дням, на автомобиле ЗиС-5  несколькими  семьми во главе с моим отцом. Это были не поездки, а настоящие бои т.к. в лесах после войны было полно бандитов из бывших полицаев и всяких уголовников, которые скрывались от правосудия за содеянные злодеяния во время войны. Брянские леса приютили, во время войны, не только партизан. Бандиты часто нападали на людей, грабили, насиловали и убивали их. К таким поездкам готовились как в бой, любого оружия было полно, роли и место каждого мужчины распределялись заранее. В районном отделе НКВД знали обо всём и оружием снабжали они.  Отец, как правило, был за рулём и ещё двое с пулемётами сидели в кабине с ним, в кузове ещё трое с автоматами и гранатами, пистолеты были у каждого мужчины. Борта автомобиля были обшиты изнутри металлом, из кузова никто не выглядывал, все полулежали на подстилке из сена или соломы. Очень редко эти поездки проходили без нападений, но если нападали, то получив боевой отпор, нападавшие быстро теряли свои притязания на добычу. После таких случаев сотрудники НКВД с войсками  прочёсывали местные леса, уничтожали банды, но разве Брянские леса можно было полностью обезопасить в то непростое время. Тем не менее, на базары продолжали ездить, надо же было обеспечивать семьи всем необходимым. Вот такой нелёгкий боевой быт был у моих родителей уже после войны.
                Домашнее хозяйство вела моя мать, Мария Матвеевна. Семья была большая, трое детей, с нашей семьёй жила тётка, сестра матери Ефросинья Матвеевна. И того на довольствии стояло шесть человек. А так как зарплаты в совхозе были низкие, да и то через месяц нужно было сдавать деньги на Сталинские займы. Попробуй не сдай, об этом даже никто и подумать не смел! А чтобы откусить от государственного каравая хоть кроху без разрешения властей, за это сажали на 25 лет в Гулаг. Так что домашнее хозяйство было спасением, оно кормило семью. В сарайчике содержались животные: корова и телёнок, две свиньи, куры, утки, гуси, овцы, индейки. Все они хотели есть. С самого раннего утра мать ухаживала за  животными  и кормила их.  В этот процесс посильную лепту вносили все члены семьи. Содержание домашнего хозяйства – тяжелый  каждодневный труд. Нет ни праздников, ни выходных. А ещё был большой огород, который кормил нас овощами круглый год. Нельзя болеть, нельзя на долго оставить живность, иначе от визга и крика оголодавших животных сам   сойдешь с ума, такой «концерт» не для слабонервных. Всё успевала мать! До сих пор удивляюсь, как ей хватало суток!.. А какой вкусный хлеб пекла мама!
               


Горячий хлеб - он только что из печки,
С румяной корочкой, вкусней нет ничего!
       И руки матери, как малого ребёнка
Кладут на стол, водой смочив его.

Рушник  из  льна, расшитый  петухами,
Накрыта скатерть белая  с  каймой.
Из детства -  запах хлеба, руки мамы
Манят меня, зовут меня домой.

«Мать  хлеб  пекла»…

У  нас  была  и  пасека  из 7 или 8  ульев, мёд  у  нас был  всегда  и  мои  друзья  часто  лакомились  им. На зиму отец ставил в комнате два молочных бидона с мёдом. Один из них был открыт, из засахаренного мёда торчала деревянная ложка из липы. Никто никого не ограничивал, мёда накладывали столько, сколько можно было его съесть.
               Отец  занимался  пчёлами  сам  и  приучал  к  этой  интересной  работе  и  меня  лет  с  восьми. Мне очень нравились  запахи  пасеки: воска, медовых  сот, ульев, особые  запахи  амшанника ( помещение для пчелиных ульев на период холодов), запах  свежего, только что выкачанного  мёда, запахи от тлеющих  гнилушек  из  дымаря!..Неповторимыми были запахи прополиса, пучков сушёных трав, все помещения связанные с работой по уходу за пчёлами имели свой особый запах.
Места, где мы жили, были красивыми по- своему. Особенно хороша была наша деревенька в пору цветения весной. Всё вокруг благоухало, цвело: цвёл совхозный сад, цвели опушки леса, лес был почти сгоревший, сожгли немцы, огромные дубы стояли редко, как исполины, как сказочные витязи, под ними всегда пахло желудями. Вся земля была усеяна ими. А в посёлке было море  -   просто море всякой     сирени. Она была и белая махровая, и какого-то красноватого оттенка, и лиловая. Пригорок  перед деревней был весь окутан сиренью. Припекало солнце, было безветренно, жужжали пчёлы и шмели, щебетали птицы – стоял такой настой запахов весны, всё было пропитано этими  пьянящими ароматами. Всё это осталось навсегда в моей памяти.
            Но были в окрестностях деревни  и  «подарки» от прошедшей войны, на опушке леса, в траве, чернели остовы сгоревших немецких автомобилей и ещё не сданных в  металлом  танков.  Эти уродливые «динозавры» войны вызывали леденящий холодок, мне казалось, что вот сейчас из этих обгоревших чудищ выскочат фашисты и нас всех поубивают. Холодок проходил, когда машина отъезжала от кладбища металла на приличное расстояние.

Там под горочкой крутою
                бьёт серебряный родник,
Холодна, вкусна водица,
                сам  Господь омыл  в  ней  лик!
Зреют яблоки  на  склоне,
                дух антоновки такой
Откусил кусочек сладкий –
                нет  болезни  никакой.
Их  тут  мочат, едят  вдоволь,
                малышам так  просто рай,
Выпекают  в  печках русских
                сладкий, вкусный каравай.
Наша матушка-Россия
                от тебя мне  никуда,
Каждой клеточкой я русский,
                мне  с тобою навсегда.
Здесь  мой дом, могилы предков,
                сердцу милый  шум берёз
Пыль просёлочной дороги
                и к реке крутой откос
Здесь все веточки, все корни,
                пишем  летопись  в  веках.
По весне - в цветах сирени,
                в  осень – с хлебом на токах.

                «Деревенька моя».


Именно такими запомнились мне дни детства.  Со мной рядом всегда была моя верная чёрная собака Жучка. Ей мама приказывала меня никуда не пускать, и она чётко выполняла мамин наказ. Уйти мне нельзя было никуда. Жучка тут же за штаны возвращала меня туда, куда надо. А однажды, когда отец привёз мне маленькие, хромовые, коричневые сапожки, Жучка спасла меня от гибели.
После ливня все ямы были наполнены водой. Я, конечно, в этих сапогах их измерял. Рядом с домом была выкопана яма под столб для проводки электроэнергии  (тогда еще жили при керосиновых лампах). Глубину этой ямы, я  и  решил измерить. Меня спасло то, что вошёл я в неё со стороны ступенек  (их делали  рабочие  для удобства входа-выхода). Я попал на первую ступеньку, но мне было по грудь, не успел испугаться и заплакать, как Жучка за куртку меня вытащила из ямы. Я очень любил собаку, без неё никуда. А на овчарке директора совхоза Н.А. Кускова я катался верхом, она терпеливо всё сносила. А однажды верного пса я чем - то обидел. Мне кажется, что я  его ударил палкой сзади по голове между ушей, сбросив меня с себя, он стал лапами мне на грудь  и одной из них ударил мне по лицу (мол, на  тебе шкет, не обращайся так со мной). Собака запросто меня могла загрызть, но не сделала  этого. Она была умней меня. И как мне было жаль, что её застрелили, посчитав её бешеной, а мне на всякий случай  делали уколы в живот от бешенства.
Какими бы тяжелыми ни были те времена, люди жили не только  производством, но и  праздновали, отмечали торжественные общегосударственные даты и свои личные праздники.  Атмосфера этих   праздников мне запомнилась на всю жизнь. 7-е ноября -  день Великой Октябрьской Социалистической Революции, 1-е Мая -   день Международной солидарности трудящихся всех стран, 9-е мая – великий день Победы советского народа  над фашизмом, новогодние праздники, 8-е марта. В эти дни директор совхоза устраивал у себя в кабинете приемы, приглашались главные специалисты, работники, занявшие высокие места в соцсоревновании, не обходилось и без нас, мальчишек. Нам ставили отдельно низкий лакированый  столик из гладко оструганных досок, накрытый всякой вкусной едой, сладостями и лимонадом. Первый тост всегда произносил директор: « За Родину! За Сталина! За советский народ! За коммунизм!» Все вставали, торжественно звенели бокалы и выпивались до дна. 
 Нельзя не отметить тот факт, что на многих  из  наших отцов  были одинаковые офицерские габардиновые тёмно-зелёные гимнастерки с блестящими пуговицами, с белоснежными подворотничками, тёмно-синие бриджи, а на ногах хромовые, начищенные до невероятного блеска сапоги. Через плечо  у всех были офицерские портупеи из тёмно-коричневой кожи. На груди у каждого из собравшихся,  сверкали ордена и медали. Их  негромкое, мелодичное  позвякивание до сих пор у меня на слуху. Этот звук для меня  ассоциируется с атмосферой радости победителей, верой в светлое будущее страны,  жизненным оптимизмом. Мы дети, затаив дыхание, смотрели на этих сильных красивых людей, наших отцов, гордились  и восхищались ими, и, конечно же, хотели походить на них во всём.
 Приём у директора длился недолго, около часа, затем празднование продолжалось на природе, если это было тёплое время года, или у кого-то дома. Я не помню, чтобы на этих праздниках  мужчины или женщины напивались до одури, как правило, пели красивые песни, танцевали под гармошку или баян, было очень весело. О нас детях взрослые никогда не забывали. Нас угощали всем, чем только могли.
Послевоенных детей не обходили вниманием взрослые, мы всегда были окружены их заботой!..
В 1950-м году центральную усадьбу совхоза перенесли к железнодорожной станции Малоархангельск, мы переехали во вновь отстроенный дом. Дома на всей улице были одинаковыми, они были построены из саманных кирпичей.
                На этой маленькой станции война оставила особые следы: вдоль железнодорожного полотна валялись разбитые, сгоревшие вагоны, паровозы, скрученные в спирали рельсы и т.п. И, конечно, всё вокруг было перепахано окопами, воронками, разбитыми блиндажами, а лесистые овраги были страшней всего. Там в кустах, в бурьянах, в траве лежали не захороненные солдаты: наши и немцы. На них всё истлело, белели омытые дождями и высушенные ветрами косточки  с черепами. Старшие ребята - школьники пугали нас, приучали быть мужчинами. Нам пяти-шести летним пацанам было страшновато, эти жуткие находки вызывали одновременно и ужас и любопытство. Последнее брало верх, и мы чётко различали по многим  признакам, где лежали останки наших солдат, а где немцы. Кости наших солдат мы хоронили со всеми ребячьими почестями. Старшие пацаны находили так называемые медальоны смерти или какие-нибудь полуистлевшие документы,  каким - то образом передавали их через взрослых в контору совхоза, показывали наши захоронения. Так что мальчишки внесли свою лепту в дело розыска погибших воинов. Афишировать свои походы по местам боёв было опасно, нас родители за это не гладили по головке и не напрасно. Многие мои сверстники и ребята постарше поплатились за «игрушки войны» своими жизнями и здоровьем.
Взрослели мы быстро и уже брали в руки настоящие боеприпасы и оружие. Стреляли до одури за леском, взрывали мины, снаряды, положив их в костры, разряжали их. Как остались живы,- одному Богу известно. Позже, изучая боевое применение средств поражения в военном училище, я не переставал удивляться, как нас тогда пронесло мимо стольких бед! 
Рядом со станцией было несколько населенных пунктов и в каждом из них свои группировки пацанов, свои заводилы, лидеры, свои правила, у  каждого  была  своя  кличка .В  нашей   группе  было  десять   ребят : Ретюнин  Саша (Бурило); Челноков  Саша (Бытый ) ;Дырёнков  Виталий (Дыра ); Кузнецов  Юра  (Моргун); Хамидулин Алик (Ахмед); Кошелев  Валерий (Кошелёк); Кружилин Николай (Абу-Хаким ); Золотов  Юрий (Золотой ); Павлютин  Валерий  (Мамлюк );  Полябин  Эдик (Поляк )- лидер   группы .      
Мы всегда враждовали с другой группой ребят– группировка на группировку. Нашими   соперниками  были  приблатнённые   пацаны  (они  жили  по  другую  сторону  железной   дороги ). Возглавлял   их  Ештокин  Вовка  (Батон). В  их  группу  входили : Сусликов  Николай  (Суслик); Горохов  Вовка ( Котик ); Ананьев  Алик  (Анаха ); Пронин  Толик (Капрон); Родин Василий (Казак); Ткаченко  Евгений (Лысый); Стрелков  Толик (Стрелок)  и  ещё  человек   пять.   
 Выясняли отношения по-разному, в том числе и кулаками, но никогда не применяли  никакие предметы, которые могли нанести увечья. Был железный принцип – лежачего не бьют. В периоды перемирия мы целыми днями играли в футбол и выявляли лидерство на футбольном поле.
Увлечения пацанов сбором оружия  и всяких боеприпасов, конечно, были замечены нашими родителями. Арсенал оружия  хранился в старом погребе недалеко от нашего дома и в блиндаже возле леса. Вход в него был замаскирован зарослями бурьяна выше человеческого роста. Наша группировка этот погреб отремонтировала: поставили подпорки,              стены обшили березовыми плахами,                пол посыпали песочком. Всё оружие было почищено и смазано, у нас даже был вполне исправный пулемёт «Максим». Оружием и боеприпасами была напичкана вся округа, ведь это был северный фас Курской Дуги, Поныри в пяти километрах от нас. О том, какие там шли бои, мы имели представление по количеству оставленного на полях сражений  военного имущества. Конечно же разбитая техника и все, что находилось на виду, сдавалось в металлолом, но было и то, до чего руки наших отцов не доходили. Вот это и было нашим «богатством». Когда взрослые во главе с моим отцом вычислили наш арсенал, то подогнали «ЗИС-5»  и нагрузили его выше бортов всем, что мы так старательно добывали из раскопок. Нашей боли утраты не было границ, но кое- что из реквизированного нам удалось утащить даже из металлолома, который охранялся сторожем.
. На 9-е мая, не помню, какого года, разряжая гранату  в доме, погиб мой товарищ, в то время, когда его родители на улице танцевали под гармошку. А у второго моего друга вылетели все передние зубы, когда он стрелял по голубям из обреза винтовки. Обрез разорвало.
           В дупло берёзы мы однажды заложили гранату Ф-1, под ней горела пакля, которую мы доставали из букс вагонов. Граната долго не взрывалась, мы уже подумали, что пакля погасла, потому что не было видно дыма. Первым поднялся из полу- засыпанного окопа Толик Стрелков, он не сделал даже шага как раздался сильный взрыв. Толик упал на землю, обхватил лицо руками и заорал, от боли он катался по земле. Берёза тоже упала, мы бросились к Толику, у него было обожжено лицо, крови не было, видимо осколки гранаты не попали в него, защитила берёза. Мы от бойцов слышали, что ожёг нужно смочить мочой и боль пройдёт.  И правда, едва мы эту процедуру сделали, боль у него утихла. На лице у мальчишки было большое количество чёрных точек, само лицо было красным от ожога – чёрными точками были кусочки горячего взрывчатого вещества «тола», так мы называли тринитротолуол. Толика лечили долго, ему эти точки вытаскивали мы сами, смачивали бинт крепким самогоном и протирали лицо, затем иголкой извлекали сгоревший «тол». Процедура была не для слабаков!  Но в конце концов мы победили. 
Пять пацанов из соседней деревни Бузулук  погибли, когда разряжали авиабомбу на бывшем аэродроме, а собирались разряжать её мы. От них ничего не осталось. Может, эти случаи повлияли на моё желание заниматься взрывоопасными предметами, а может просто время настало, но заниматься взрывоопасными предметами я перестал, а свой арсенал без сожаления утопил в болоте.
       Серьёзное напоминание о моих военных «трофеях» всё-таки пришло позже и неожиданно, когда я учился уже в седьмом классе. При растопке печки произошёл сильный взрыв, мама упала на пол, она была отброшена взрывом, весь горящий уголь был разбросан по полу, который начинал гореть. У меня звенело в ушах, я ничего не понимал что произошло. Мы с мамой всё залили водой, и тут пришёл отец... Он конечно чуть не прибил меня, подумав, что это сотворил я. Но у меня был видимо такой ошарашенный и невинный вид, да и руки я обжёг, что отец уже спокойно разобрался во всём. Потом мы с ним пошли перебирать уголь и в нём нашли патроны и запалы от гранат, и даже пять снарядов 23-х мм. от ПТРа. Когда-то я спрятал этот арсенал, добытый из раскопок, под соломенной крышей сарая и забыл про него. Тряпки, в которые было всё это завёрнуто сгнили, и всё, что там было, упало в уголь. Печку пришлось срочно перекладывать. Отец мне потом иногда напоминал об этом.
   В школу я поступил в 1952 году. Пошел учиться с большой охотой. Школа была маленькая, «избушка на курьих ножках», так мы её называли, а бабушка, которая сдавала свою хату под школу, Ерофеиха, была доброй и совсем не походила на бабу Ягу. В школе учились в две смены, так как это была одна  большая комната и коридор с ведром воды для питья и кружкой. В первую смену учились третий и первый классы, во вторую четвертый и второй. Учительниц было две. Меня учила Вера Андреевна Кулакова – редкого обаяния, природной красоты и доброты человек. Мы её очень любили. Её муж был во время войны офицером, в звании капитана и он нас иногда фотографировал.
Другой учительницей была Раиса Васильевна Жуляева, она слыла очень требовательной и более жесткой. Её побаивались, но слушались.  Чтобы дойти до школы нам надо было переходить железнодорожные пути и мы старались на спор, конечно, поближе перебегать перед движущимся поездом (тогда еще локомотивами были паровозы), составы перемещались на больших скоростях, паровозы были, как чудовища, окутаны дымом и паром и лязгали всякими железяками. Это у нас ассоциировалось со Змеем Горынычем. Можно себе представить весь ужас  локомотивной бригады, когда она видела нас мальчишек, перебегающих перед мчавшимся составом, сигналить громким паровозным гудком они  начинали заблаговременно, не менее чем за километр,  но нас это не останавливало. Эти «игры» были оставлены только после того, как мы увидели то, что осталось от пьяного мужичка, который случайно попал под паровоз. Картина была страшной, запомнившейся на всю жизнь и нам послужила наукой. В школе наши пацаны учились в основном плохо, кроме  нескольких девочек и меня. Влияло, наверное, и то, что большинство  пацанов  росло без отцов, некому их было драть. Мне же тройки не прощались, за них Гаврилыч стриг меня наголо. Отец меня жёстко контролировал и не давал ни в чём спуску. Я иногда переписывал целые тетрадки по русскому языку, задачи по алгебре решал сам и если что-то не получалось, то сидел до победы. Часто  лишался права сходить в кино, хотя клуб был рядом с домом. Потом об этом я всегда с благодарностью вспоминал. Отец меня приучил к системе в учёбе и где бы я потом  ни учился, я старался получить знания, вошёл во вкус познания наук и поэтому у  меня были хорошие и отличные оценки. Отец учил всему, что умел сам делать: и пилить, и строгать, пользоваться разными  инструментами, водить автомобиль и мотоцикл.  Всё это в жизни мне очень пригодилось. Обиды на отца за строгость у меня не было, и нет.
С  пятого класса мы с ребятами  стали  ходить в школу   в   другое село, за семь километров от дома. Вставать приходилось очень рано, в школу возили только зимой на санях, запряженных лошадкой.    Весной, летом, осенью на велосипедах, туда и обратно – 15 км.  Это были попутные физические тренировки, во всяком случае дыхание и ноги были натренированы. Свою школу мы любили. В  Протасовскую   школу   я  попал   не   сразу   т.к. в  начале  мне   довелось   учиться   в   селе   Щербатово  Глазуновского  района .   В  этом  селе  жила и работала библиотекарем моя  старшая  сестра  Клава ,поэтому родители   меня  отдали  под   её   опеку, но в  декабре 1956г. отец  меня   всё-таки  оттуда   перевёл  в  другую  школу  и  это  решение   было   правильным.

Воспитывал на совесть учительский отряд,
Они посланцы  Бога – почётен, строг их ряд
Нельзя  забыть имён их, видим как живых,
Низко поклонимся  в пояс, в  ноги их!

                «Школа».

Зимой 1957 года, скорее всего в феврале, была очень сильная метель, в школу в такую погоду мы не ходили. Вечерело, вьюга завывала на все голоса, я за столом занимался своим любимым делом – выпиливал лобзиком ланжероны и стрингеры новой модели планера. Мы их с ребятами строили в изобилии. Вдруг открывается дверь и в дом вместе с отцом, и с клубами морозного воздуха вошли пилоты гражданской авиации. Их было трое. На них были меховые унты, рыжие красивые; меховые куртки, меховые ползунки, шапки с кокардами, синие лётные куртки с воротниками. Я обомлел!

Для меня они - боги, как пришельцы с Луны
С них глаза не сводил   -  веселы и сильны
Их слова, будто сказка, словно мёд, словно хмель
Всю неделю кружила, бесновалась метель.

        Несказанно был рад, я пурге-завирухе
        Причитала и выла, как три ведьмы – старухи.
К самолёту ходили по сугробам в снегу
      Меня с шуткой тащили: - Сам - кричал я,  - Смогу…-

……………………           «Пилоты, как Боги».

 Оказалось, что непогода прижала их в воздухе, и они совершили вынужденную  посадку на поле за околицей села. Самолёт был оборудован лыжами, это был трудяга «АН-2», его экипаж получил на заводе  совсем новеньким и перегонял в свой отряд. Я, как зачарованный, смотрел на этих смелых весёлых людей, слушал их, не  пропуская ни одного слова.  А когда они предложили  мне ходить  с ними к самолёту, прогревать двигатель, то я был на высоте блаженства. Надо же – такое везенье!..

Пахло лаком, бензином, лучик жизни в метель.
И совсем не тянуло ни   домой,  ни  в постель.
Все светились приборы - их магический свет
Путеводным   стал  в  жизни, подавал мне совет.
       
 В пляске вихрей  снежинки кружат свой  хоровод
Замело все  тропинки,  в снег  упал небосвод.
        Уж полвека минуло, я  у Бога в долгу
Самолёт, будто остров, среди ночи в пургу!
               
                ... «Пилоты, как Боги»

В первый раз, когда я с ними пошел по вьюге, мне показалось, что мы заблудимся, и нас никто не найдёт. Бушевала пурга, и в двух шагах буквально ничего не было видно, но они шли уверенно, по компасу и вдруг из снежной круговерти показалась чёрная точка, оказавшаяся самолётом. Среди бело-серой пелены пурги самолёт был как островок надежды. Лётчики расчехлили двигатель, открыли дверь в салон, - незнакомые мне запахи лака, приборов, проводки, запахи самолёта плотно окутали меня. Для запуска, в начале, все члены экипажа раскручивали «ручкой дружбы» какой-то тяжёлый маховик, (позже я узнал, что это был инерционный привод генератора запуска двигателя). Затем члены экипажа сели по местам в кабине, послышались команды, засветились приборы и вот заключительная перед запуском двигателя команда : «От винта!». Послышался свист воздуха какого-то включенного прибора, мотор чихнул и запустился, набирая обороты, устойчиво заработал. Самолёт задрожал, как живой, потоки   воздуха от винта, смешанные со снегом пурги били по крыльям, по фюзеляжу. Лётчики продолжали быстро включать оборудование, радиостанцию и т.д. В салон пошёл горячий воздух, стало сразу тепло и уютно, на иллюминаторах и на фонаре кабины таял снег. Лётчики прогревали двигатель на всех режимах около 10-15 минут, затем выключили его, и всё началось в обратном порядке: зачехлили, закрыли, пошли по вьюге назад. Моя мать очень волновалась, боялась, что пилоты меня увезут с собой. Но я ещё не раз сходил с ними к самолету. Мне уже было не забыть  запахов  лаков, красок, нагретой аппаратуры, авиационного бензина, поющих  звуков  гироскопических приборов, мотора … всего, что называется самолётом. Пилоты охотно и терпеливо отвечали на мои многочисленные вопросы.
  Самолёт  необходимо было прогревать каждые пять часов, чтобы температура двигателя не опустилась ниже критической отметки, однако  на третий день пурги измотанные летчики проспали. Мотор потерял тепло и застыл!.. Запуск от своей бортовой системы стал невозможным. Отец их успокоил,  мол, успокойтесь и отдыхайте,  а  он  подумает, как  им помочь.  Как сказал, так и сделал. Вьюга улеглась, он подогнал к самолёту три трактора, на выхлопные трубы надели длинные, большого диаметра рукава и их протянули в отсек двигателя самолета. Температура окружающего воздуха в отсеке поднялась до заданной, и лётчики запустили двигатель самолёта. Они попрощались с нами, обняли отца и меня, захлопнулась дверь салона, взревел двигатель, поднимая клубы свежего снега. Самолёт разбежался и взлетел. У меня на глазах стояли слёзы. Мне было жаль расставаться с лётчиками. Три круга над нами сделал самолёт и  исчез из поля зрения.

Улеглась непогода -  РУД вперёд  и на взлёт,
И три круга почёта  облетел самолёт.
Он крылом покачал нам, попрощался навек,
Далеко до посадки, Гимн тебе, ЧЕЛОВЕК!
         
  … « Пилоты, как Боги».


С  тех пор  небом и самолётами я « заболел» окончательно. Строил модели планеров, самолетов, запускал их в воздух, и сколько было радости, когда моим аппаратам удавалось хоть немножко, но пролететь. А весной прилетел «АН-2» опылять поля. И однажды, по просьбе отца, лётчики взяли меня с собой в небо.  Этот полёт был перед сумерками, длился минут сорок, я стоял между пилотами в кабине, и они мне все показывали: наш дом, посёлок, железную дорогу, лесочки, овражки, дороги, в   общем всё, чем богата была наша земля. Ревел мотор, в кабине было шумно, вентиляторы гоняли воздух, всё мелькало, и было как на экране в кино.
Приземлились. Самолёт пробежал метров 200 и остановился. По стремянке я сошёл на землю, ноги были как ватные, земля покачивалась подо мной. Меня укачало. Дома кровать вращалась, я открывал глаза и вставал, всё восстанавливалось. Вот и ещё один урок получил я : чтобы летать, надо себя готовить физически, надо тренироваться.

Первый раз в небесах, минут  сорок - немало
Всё было прекрасно, но как укачало!
Пол  долго  вертелся, кровать все вращалась,
И небо с овчинку тогда показалось.

                «Азы    небесные».

Годы   детства: незабываемые  дни,  лица  родных  и друзей, дом   отца   и   матери. Здесь меня родители    воспитывали,  учили     уму-разуму,  поили, кормили,  берегли    от    болезней   и   напастей.  Поклон    тебе, моя  малая  Родина!
Где  бы  ни  носило   меня   по  свету, я  всегда  с  волнением   возвращаюсь    в    места    своего   детства   и   юности. Три  белых красавицы, три  берёзы, которые  мы посадили когда-то с отцом  возле  нашего дома,  наклоняют  поближе  ко  мне  свои   тонкие  веточки  и  хотят   сказать  что-то   заветное, им   одним   известное, поприветствовать  меня   на   родной   земле!
Счастья    тебе   и   процветания    моя   среднерусская     сторонка,  моя  малая, милая  родина!






ЗЕМЛЯНИЧНЫЕ ПОЛЯНЫ.

                Рассказ

Лето далёкого 1953 года! Ребята, мои одногодки, повзрослели, Мы уже перешли во второй класс начальной школы. Много событий произошло в этот год и в нашей жизни, и в жизни всей  нашей страны.
Третьего марта 1953 года умер вождь страны И.В.Сталин! Не забыть никогда тот день. У репродуктора на площади  собрались почти все жители посёлка, был яркий солнечный день, лежал снег. Торжественно-скорбный голос Левитана объявил о смерти Сталина И.В. Что тут началось! Все плакали, рыдали, кто- то стал на колени, траур и боль в народе были неподдельными, горевали о том, как же жить теперь без вождя, пропадём ведь! Невидимыми узами с ним были связаны граждане всей нашей великой страны, в  Победе и в горькие дни поражений в Великой Отечественной Войне, в  горе и в радости люди были с ним, с его именем шли на смерть!
 На железной дороге Москва-Харьков остановились поезда, паровозы подавали длинные тревожные гудки, сигналили автомобили, Даже нам, маленьким гражданам СССР,  было не по себе, мы плакали тоже.
Бурные события в стране следовали одно за другим. Соратников Сталина И.В. в печати и по радио стали осуждать, гневно, всенародно. Всему сталинскому периоду было дано определение, как периоду репрессий, мрачному периоду разгула беззакония, периоду личности. Из Гулага на свободу стали выходить узники - политические, и уголовники.
В нашей школе тоже отреагировали на все эти события. Учительница Вера Андреевна Кулакова показала нам портрет над школьной доской и сказала, что это дети Берия Лаврентий – враг народа. Он арестован, осужден и расстрелян!
Портрет был снят и на школьном дворе сожжён. Мы учились  и росли  в этой обстановке.
В летние каникулы дел у  ребят  было хоть отбавляй.  Одним из любимых наших  занятий было собирать землянику. Земляника поспевала в июне, в жаркие, самые длинные в году дни. Собирались мы по ягоды, как правило,  ранним утром, брали с собой из дома нехитрую еду. Обязательно  хлеб и сырую картошку, чтобы потом запечь её на углях костра.
Мама давала мне маленькое ведро из нержавейки литров на пять. Вот это ведро было моим заданием на день, я должен был принести его полным земляники для всей семьи. Вечером за ужином каждый член нашей семьи получал стакан ягод со сливками и с сахаром. Мне было приятно видеть, с каким удовольствием все едят собранные мною ягоды.
… Ягоды росли во многих местах, но интересно было пойти туда, куда взрослые не ходили, где росла особенно крупная, сладкая и такая ароматная земляника! А самое главное- её там было много, мы быстро наполняли свои вёдра и оставалось время искупаться, позагорать.  А не ходили взрослые туда ,потому что сапёры обозначили там опасные места. Это были огромные поля, на которых всё ещё не провели разминирование после войны. Эти поля не пахали, они зарастали высокими травами,  а в них было полно земляники.
… Мы росли на землях, которые впитали в себя море человеческой крови и горя – это были места жесточайших боев второй мировой войны, северный фас Курской дуги. До сих пор земля не заровняла шрамы от окопов и траншей, воронок от снарядов и мин. До сих пор любопытные мальчишки находят  в земле подарки той войны, до сих пор подрываются на них.
 На этом участке фронта в 1943 году было немыслимое сосредоточение военной техники и живой силы с обеих сторон. Все эти силы превратили клочок  русской земли в сущий ад! В  первые пять дней  боёв только немцы потеряли здесь 42 тысячи солдат и офицеров, более 800 танков, более 700 самолётов, примерно такими же были и наши потери. Так что через 7 лет после войны эти поля, луга, перелески, балки, овраги всё ещё оставались изрезанными окопами, траншеями ходов сообщений, земляными валами капониров под орудия и боевые машины, кругом ржавая колючая проволока, осколки снарядов, противотанковые ежи из рельсов – чего только не было в этих местах! Даже сгоревшие танки и машины, разбитые орудия и остатки от сбитых и сгоревших самолетов! Это был застывший ад, остывшая, ржавая лава войны!
В нашем детском воображении всё это двигалось, страшно гремело, извергало пламя, взрывалось, горело, стреляло, убивало живых!!!
На этой обожженной войной земле, мы набирались ума-разума. Мы часто и тесно общались с участниками боёв, с героями войны. Затаив дыхание, мы часами могли слушать их рассказы. До сих пор я помню эти страшные исповеди о войне. О боях, о жизни и смерти, о горе и радости, о мужестве солдат и офицеров, обо всём, что окружало человека на войне! А сколько воинов, и  гражданского населения осталось без рук, без глаз, без ног, со страшными следами ранений и ожогов на лицах, на руках, на всём теле?!
Их инвалидные самодельные коляски  из простых досок, с шариковыми подшипниками вместо колес сильно гремели по булыжникам дорог, по пыльным просёлкам, скользили по грязи в дожди. Больно и страшно было смотреть, как люди с орденами и медалями на груди, в своих, военного образца, латаных, перелатаных гимнастерках, старались перемещаться на этих горе - колясках, отталкиваясь от земли руками! 
Никогда мне не забыть дядю Павла артиллериста, родом он был из вторых Понырей, от нас до этого села было примерно 3 км. На груди у него было очень много наград, его фамилии никто не знал, все его называли просто Солдат Павел. В одном из жестоких боёв за освобождение Украины у него были оторваны обе ноги, погиб весь орудийный расчёт кроме него. Выжил он чудом, с поля боя его вытащила медсестра. Передвигался он на самодельной коляске, отталкиваясь руками в рукавицах, обшитых кожей, от земли. Его сопровождал   мальчик лет десяти – двенадцати, с  которым он был неразлучен, мальчика звали Ваня. Они с дядей Павлом, в хорошую погоду, приходили на наш Малоархангельский вокзал, устраивались возле скамейки на улице,  на землю клали видавшую виды военную солдатскую фуражку для мелочи. Ваня играл на балалайке очень здорово,  под её аккомпанемент он пел красивые песни военных лет. Когда собиралось  много народа, Ваня запевал одну и ту же, очень жалостливую песню:

- Граждане, купите папиросы! Подходи пехота и                матросы...
Подходите, пожалейте, сироту меня согрейте
Посмотрите, ноги мои босы...

Эта песня «срабатывала» безошибочно, выжимала из зрителей слёзы. Из карманов доставалась мелочь и, звеня, летела в фуражку, которая наполнялась за считанные минуты. Ваня объявлял технический перерыв в  «концерте», за который им приобреталось пиво, водка и еда. Далее дядя Павел пил, закусывал, хмелел и начинал подпевать песни,  а Ваня  играл и играл на балалайке без устали и пел песни одну за другой. Куда делись дядя Павел и Ваня, никто не знал, да и не то время было, чтобы это кого-то интересовало.  Ушли и больше их никто не видел. Видимо так им было нужно.
Солдаты сделали свое дело и их забыли, слишком много было горя у людей! Стране было теперь не до них. Понимали это  и мы, мальчишки. Нам было обидно за ветеранов-фронтовиков.
Мы общались с фронтовиками по разным делам, даже бегали в магазинчик за водкой и закуской, нам  всё  это давали для них, но ворчали. На закуску приносили бесплатную тихоокеанскую сельдь, бочка с нею стояла в коридорчике магазина, она была везде в изобилии т.к. ею кормили кур на птичнике, а привозили её вагонами. Сельдь была очень крупной и вкусной. Сейчас такой сельди днём с огнём не найдёшь.
Ветераны войны пили водку в лесопосадке, закусывали, плакали, когда хмелели, ругались и «шли» снова и снова в тот свой последний бой, в котором остались их товарищи, а они сами совершенно случайно остались в живых. Кричали, что не нужно им было жить, зачем такая жизнь без ног, без рук, без глаз!
Ребята всегда помогали ветеранам добраться  до дома, угощали  их   земляникой, мне  никогда  не  забыть  их  тёмные,  натруженные   руки   и  на грубых  вытянутых   ладонях  ярко-красные  ягоды   земляники. В моём сознании ягоды были схожи с каплями крови. Из глаз у калек катились горючие слёзы !..
…   Мы уходили за ягодами на целый день в те места, где стояли дощечки с надписями: «МИНЫ», «ЗАМИНИРОВАНО», «ОПАСНО МИНЫ», «ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН! МИНЫ». Всё там зарастало высокими травами, и особенно мне запомнился седой  ковыль, такой же седой, как головы фронтовиков! Ковыль тревожно  шумел, шелестел на ветру, казалось, что он шепчет горькие поминальные слова в адрес всех, кто погиб на этой земле.  В таких местах мои друзья старались громко не говорить, не шумели, не смеялись. Мы не рвали ковыль, считали его погребальной травой! В этих высоких травах мы  часто  находили не захороненные останки погибших воинов. Белели их кости и черепа, иногда на черепах были каски, пробитые и почти целые. Одежда была истлевшей, тела тоже, целыми оставались подошвы сапог и бляхи ремней – наши со звездами, а у немцев с орлами, свастиками и надписями «Got mit uns».
Их бляхи были из алюминия, а наши позеленевшие из латуни или ржавые из стали. Мы долго рассматривали  эти страшные находки и часто находили возле них оружие.  Оно было ржавое, разбитое, но иногда были и пистолеты,  будто бы только что из боя. Скорее всего, это было офицерское оружие…
Особенно опасные места мы обходили по полузасыпанным, обвалившимся окопам, их не минировали, мы это знали от сапёров. По брустверам окопов тоже  росла крупная сочная земляника. Своим детским умом мы понимали, что там, где с землёй «породнились» люди, ягоды были особенными.  Сама  кровь  солдатская  проступала  сквозь  землю  в  виде   алых, крупных,  душистых  ягод!

               

               
               



                Яшка.
               
                Рассказ
               
Сенокосная пора в Центральной России начинается  во второй декаде июня, после праздника Святой Троицы. Стоят солнечные жаркие дни. Сухая погода радует крестьян, нужно не упустить хорошие дни, успеть скосить травы на лугах, по опушкам лесов, в балках и оврагах, вдоль лесопосадок. Рядки скошенных трав быстро подсыхают, но не сами по себе: женщины и дети, не покладая рук, граблями и вилами переворачивают, ворошат  их.  Работать нужно быстро, хотя на жаре это делать непросто, силы быстро иссякают, и тогда косари и подсобники накрывают нехитрый обед в тени деревьев. К сенокосу хозяева заранее заготавливают продукты, быстро восстанавливающие силы. Окрошка и тонко нарезанное сало, вкрутую сваренные яйца, зелёный сочный лук, укроп, петрушка,   ароматный свежий хлеб - за такими обедами были обязательны, прохладная и вкусная окрошка и сало, которые  утоляли жажду и восстанавливали силы. После небольшого послеобеденного отдыха работы продолжались до сумерек.
                К заходу солнца сено необходимо было сметать в копны, чтобы случайный дождь не испортил весь труд. Совместная работа соседей, родственников и знакомых,  взаимопомощь на уборке урожая были традиционными в деревнях на Руси  на протяжении веков. Сенокосная пора длилась  недолго, если этому не мешала природа. Но в летнюю пору грозовые дожди бывали частыми. Крестьяне хорошо знали это и  старались  работы закончить  в первой половине дня, так как уже к обеду начинали  быстро расти в высоту и темнеть облака. Собиралась  гроза. Из-под тёмных туч начинал усиливаться  ветер, который метёт  вихрями по дорогам пыль, раскачивает деревья и ломает  ветви. Луговые травы стелятся по ветру,  первые капли дождя падают на разогретую землю, быстро испаряются, восходящими потоками поднимаются снова к облакам, усиливая их и насыщая дополнительной влагой, которая быстро поднимается на высоту, переохлаждается и превращается в градины. Они вырастают до такой величины, что восходящие потоки в облаках не удерживают их, льдинки летят вниз и тают, с небес на землю опускается пелена  дождя. Сверкают молнии, раскаты грома сотрясают окрестности. Но такие явления природы длятся недолго, гроза уходит дальше по воле ветров, раскаты грома доносятся уже издалека, стихает ветер. Воздух после грозы насыщен озоном, дышится легко, веет свежестью, запахи   луговых трав и цветов просто опьяняют. Птицы весело щебечут, купаются в лужах, природа радуется влажной чистоте, солнцу и теплу. Выпавшие осадки высыхают быстро,  летнее солнце снова вступает в свои права  и вскоре можно  продолжать работы по уборке сена.
                Школьные каникулы и пора сенокоса были  желанным временем для ребят. Просыпались мы вместе с родителями и выезжали  с ними на свои делянки сенокосных угодий. Косить травы начинали еще по росе, отец косил красиво, размеренно и мощно, рядки  скошенных трав ложились ровно, на спине рубашка становилась мокрой от пота, у других мужиков рубахи были тоже мокрыми, расход энергии был очень большим. Прекращали косить, когда роса  высыхала. Напрасно расходовать силы никому не стоило, так повелось уже издавна.  Сухие травы косить трудно . 
                Среди травостоя росла крупная и ароматная земляника, ребята набирали её помногу, хватало угостить всех косарей. В травах свивали свои гнёзда разные птахи. Так вот, чтобы гнёзда не были разрезаны косами, мы их аккуратно переносили в травы на другие места, туда, где были окопы, траншеи ещё от военных лет, где не косили травы. Птицы вились над нами, пищали и даже пытались клюнуть, они защищали, как могли свои гнёзда. Наконец  мальчишки осторожно опускали их гнёзда с яйцами в травы, птицы успокаивались и деловито начинали обживать новые места.
        События  лета 1956 года я запомнил очень надолго, на всю жизнь. В очередной день сенокоса  мы,  ребята, помогали ворошить сено, а когда нам наши родители разрешили, пошли собирать  землянику. Вдруг отец окликнул меня :
- Сынок, Эдик, скорей иди сюда, я тебе подарок отыскал!      
Я подбежал к отцу, и он протянул ко мне руку со светло серым комочком, это был маленький зайчонок, он сидел, пригревшись на руке отца, прижав свои ушки. Отец чуть не разрезал косой зайчиху с зайчонком, зайчиха убежала, бросив зайчонка. Я взял на руки этот тёплый дрожащий комочек и стал осторожно гладить его по шёрстке. Радости моей не было границ. Зайчонок перестал дрожать, открыл глаза и посмотрел на меня, ушки его выпрямились. Мама налила немного молока в крышку, и я посадил зайчонка на домотканый половичок, осторожно подвинул зайчика к молоку. Он понюхал молоко, и окунув в него свою мордочку начал лакать молоко как кошка, он пил жадно и много, проголодался видимо сильно. Ребята собрались вокруг меня с зайкой, и затаив дыхание любовались невиданным зрелищем. Каждому из них хотелось погладить зайку и взять в руки, но я давал им только осторожно погладить его на моих руках.
                Когда после работы мы  приехали с поля, я попросил отца сделать зайчонку клетку с маленькими ячейками сетки, чтобы наш большущий сибирский кот Пират не съел его. Отец привлёк к этой работе и меня, я расправлял сетку и отбирал маленькие гвоздики, подавал их отцу. Клетка была сделана общими усилиями быстро. Отец сказал, чтобы я клетку с зайчиком поставил на чердак, там был сеновал. Когда я поставил клетку с зайчиком на землю, чтобы сначала открыть чердачную дверь, к клетке тут же, как из-под земли тихонько подкрался Пират,  кот начал противно рычать, мяукать и шипеть, обходя клетку вокруг и шлёпая лапами по сетке. Зайчонок испугался, спрятался в сене, которое я ему постелил в клетке. Кота я отогнал, хорошенько шлёпнув его, клетку поднял на чердак и в неё поставил зайчику еду в клетку, он ел всё, что ему давали. Чердак я закрыл, на щеколду, но через некоторое время увидел Пирата, который не сводил своих хищных зелёных глаз с двери, он сидел на самой верхней ступеньке лестницы. А утром кот оказался на чердаке, нашёл какую-то дырку и залез. Пират спокойно сидел возле клетки и уже не вопил, но с зайки он не сводил глаз. Я открыл клетку, взял зайчика на руки и стал гладить его, кот занервничал, стал перебирать лапами, мяукать, шипеть и выгибать спину. С тех пор кот часто  находился на чердаке. Я проверил все возможные лазейки, закрыл их наглухо, но кот как по волшебству появлялся возле клетки. Зайчонка мы, не сговариваясь, назвали Яшкой. У отца был друг дядя Яша Чаплыгин, мы его все уважали и в честь него зайчонок стал Яшкой. Ещё я обратил внимание на то, что кот с интересом наблюдает за зайчонком,  а Яшка в свою очередь не шарахается от кота, а спокойно грызёт капусту или морковку в своей клетке. Чем дальше длилось это  общение, тем интересней мне было видеть, как с одной стороны сетки сидит зайчонок, а с другой в этом же месте сидит кот, и оба принюхиваются через  сетку клетки друг к другу. Зайчонок быстро рос т.к. хорошо и много  ел,  превращался в  красивого,  взрослого зайца. У него были очень сильные задние лапы с довольно длинными  когтями, ими он мог серьёзно поранить даже человека. Клетка для него стала тесна, и я рискнул выпустить Яшку просто в сено на чердаке. Он быстро сделал себе гнездо и стал там жить. Попытка кота всё - таки напасть на  зайца была, но потерпела крушение. Яшка решительно её пресёк с помощью своего второго комплекта  оружия, передних лап, он  бил кота  по его морде, как по барабану, быстро и сильно. Пирату расхотелось на него нападать второй раз, кот отлетел от зайца довольно далеко и долго зализывал места ударов. Между Яшкой и Пиратом постепенно установился мир.
           На мой зов Яшка всегда выскакивал из своей норы, и я его кормил, а однажды оттуда же вылез и кот, стояла уже поздняя осень, уже было довольно прохладно, а двоим им, было в норе тепло. Когда я об этом рассказал отцу и маме они не поверили и со мной поднялись на чердак посмотреть на это чудо. А однажды произошло нечто сверх естественное - кот Пират принёс пойманную им мышь и положил её на то место, где для зайца я клал еду. Заяц конечно до мышей даже не пытался дотрагиваться. Мышей и птиц я убирал и клал их на место, где ел кот, но Пират снова и снова подкладывал свои охотничьи трофеи Яшке. Мне это надоело и я начал подарки кота выбрасывать на улицу. Наконец-то Пират понял, что у него стол сильно отличается от заячьего, он ведь морковку и капусту тоже не ел. С тех пор, у моих подопечных, не было больше проблем с рационом питания за исключением молока, его они оба охотно пили. Заяц пил меньше молока и поэтому коту его хватало. Никто из них не отталкивал другого от блюдца, лакали  молоко  вместе.
            Я ходил в школу в пятый класс, в деревню Щербатово Глазуновского района Орловской области  и когда ребятам класса я рассказал про моего зайца Яшку, они сначала тоже не поверили.   А когда увидели  зайца сами ( я принёс его однажды в школу), то удивлению не было границ. Особенно бурно восхищалась зайцем моя подружка и одноклассница Верочка Раппопорт, она прижимала его к себе наверно так сильно,  что Яшке это не нравилось, и он вырывался от неё.
                Вот ведь какие удивительные вещи случаются в природе! Заяц стал выходить со мной гулять, он прыгал  за мной и веселил ребят, а те приносили ему всякие овощи и яблоки, которые он ел охотно. Приходя из школы, я всегда сначала кормил зайца, а потом уж  ел сам.
                Так Яшка жил у нас больше года, стал очень большим и сильным зайцем, он спокойно делал прыжки метра по два. Сопровождал меня всюду, людей не боялся, давал погладить себя любому человеку. Его все любили, кроме одного ехидного и злого мужика Луковникова В. Тот всё уговаривал отца зарезать зайца, зажарить его, и под хороший самогончик съесть. Этот мужик был нашим соседом, и у него было ружьё. Он видел, что отцу жалко резать Яшку и предложил застрелить зайца. Когда я услышал, что отец, скрепя сердце, согласился вот так разделаться с моим любимым животным, я решил что отнесу зайца подальше, в ближайший  лесок и отпущу его на свободу. Я пытался это сделать несколько раз, но Яшка прибегал  вслед за мной к дому. А роковой день расстрела моего зайца неумолимо приближался!
                В последний раз, я отвёз Яшку на велосипеде,  в заросший терновником глубоченный овраг и бросил его на склон как можно дальше. Сел на велосипед и быстро поехал домой, обливаясь слезами. Но вскоре я снова увидел зайца, он не отставал от меня. Я остановился, положил велосипед на землю, обнял Яшку и горько заплакал от безысходности, от обиды на отца, от неукротимой злобы на Луковникова. Я плакал и кричал, называл его фашистом, полицаем, гадом, клялся, что убью его, подорву гранатой (она действительно была у меня спрятана). Яшка, тыкался в моё лицо мягким влажным носиком, и мне казалось, что он тоже плачет. Потом какое-то неожиданное решение меня подняло на ноги  и со всех сил ( сам того не хотя) я  толкнул  зайца ботинком под зад. Яшка отлетел в сторону, и внимательно глядя на меня, затих, в его глазах отразились непонимание, боль от того, что тот мальчик, которого он так любил, мог так сильно его ударить. Я продолжал безутешно рыдать, упал на землю, больно ударился об велосипед и наверно от боли перестал плакать. Встал, размазывая слёзы с земли, и больше не увидел  Яшку, он наверно убежал от меня в лесопосадку. У меня просветлело на душе, заяц теперь вне опасности. Он будет жить! Я быстро, пока Яшка не передумал, поехал домой.
            Но через несколько дней этот гад  Луковников принёс застреленного зайца к нам домой и отдал отцу. Он застрелил его на капустном поле, где женщины резали капусту, а заяц был с людьми рядом и никуда не убегал пока этот урод не съездил за ружьём.
                От злости и горя  я схватил столовый ножик  и бросился на этого зверя в человечьем обличье. Но мужик он был бывалый, выбил нож из руки и сдавил меня так сильно, что я не мог пальцем шевельнуть. Отец как мог, успокаивал  меня и когда Луковников отпустил меня, я заорал на него так, что все испугались как бы малец с ума не свихнулся . Мною ему  всё было сказано, но когда я  назвал его фашистом Луковников из нашего дома ушёл, я  решил, что выберу момент и подорву его гранатой, начал тренироваться как из гранаты  чеку выдернуть  и швырял всё дальше тяжёлые булыжники. Месть и злоба кипели  во мне. В школу, в эти дни, я ходил мрачным  и  молчал, что было для меня очень необычно.
              Моего зайца, конечно, съели, мясо у него было ароматным и очень сладким, по высказываниям едоков,  я не притронулся к заячьему мясу, а его шкуру, из которой отец собирался мне и маме сшить рукавички, вместе с головой Яшки похоронил в моём заветном месте. Долго я ходил на могилу к зайцу, наверно года два, летом я  всегда там ложил полевые цветы.
                Но что произошло дальше, это наверно можно назвать мистикой!  Луковникова почти сразу, после расстрела моего зайца, стали разыскивать офицеры КГБ,  как бывшего пособника немцев и свирепого полицая,  расстрелявшего десятки партизан. Он это творил в Белоруссии, а потом скрывался под чужой фамилией.
            Свой приговор привести  в исполнение я не смог! Этого предателя  застрелили  КГБисты,  когда при задержании, в одной из глухих лесных землянок, этот фашист  от них начал отстреливаться.

 


       УСКОРЕНИЕ СВОБОДНОГО ПАДЕНИЯ.

Рассказ

Погожий летний день. Для школьников желанная пора, каникулы. Окончен 4-й класс на одни «пятёрочки», теперь мне ходить в школу за семь километров, в другое село. Чем  только мы не занимались на каникулах. Самой длительной и увлекательной игрой была игра в наш «штаб», в нём я был лидером и заводилой. Наш штаб размещался в уцелевшем блиндаже за лесом, примерно в трёх - четырёх километрах от нашего поселка. Блиндаж был в хорошем состоянии. Знали об этом блиндаже всего пять  самых надёжных друзей :Ретюнин Саша, Челноков Саша ,Хамидулин Алик, Павлютин Валера и  я.   Эта тайна сохранялась принятием страшной клятвы. Надо сказать, что до тех пор, пока мы сами не прекратили наши опасные игры, так  никто и  не предал расположение нашего блиндажа. Вход в него был тщательно замаскирован диким шиповником, он рос там в изобилии, высокой травой, склоном овражка и бурьяном. В  свободное от нашей основной игры время мы играли в футбол, в лапту, играли на деньги  в «орлянку», потихоньку курили махорку, подражая мужикам, взрывали всякую гадость   и стреляли из настоящего оружия (у нас его был целый арсенал). В общем,  всегда находились занятия, без «дела» не сидели. Но этот день 1956г. мне запомнился на  всю жизнь. Именно тогда  я прошёл крещение высотой, ускорением свободного падения.
Стайка ребят сидела на лужайке и внимательно слушала мой рассказ. Я рассказывал о прочитанной книжке о В.П.Чкалове ,о  том что он в детстве прыгал с крыши дома с зонтиком в руке и будто бы зонтик держал его в воздухе, как парашют, все прыжки заканчивались хорошо.
Одна из девочек, Галя Хамидулина, сказала, что у её мамы есть зонтик  и что она сейчас его мне принесёт. Останется только спрыгнуть с крыши вон того сарая, он был рядом. Зонтик ею был скоро доставлен  и вручён мне при всем честном народе. Отступать уже было некуда, за слова надо было отвечать!!!
Когда я с зонтиком стоял на коньке крыши сарая, то с тоской подумал о том, что не надо было лишнего болтать. Посмотрел на раскрытый зонтик - разве он  удержит? Внизу стояла толпа ребят и жаждала зрелища. Алик Хамидулин, – брат Гали, сказал снизу: «Ну что, слабо!»  Не спрыгнуть, значит перечеркнуть авторитет лидера-заводилы навсегда. Разве я мог позволить себе такое!
… Шагнув с крыши,  инстинктивно поставил ноги вместе, это и спасло их, они остались целы. Зонтик в правой руке лишь слегка рванул руку вверх, и удар… очень жёсткий удар об землю. Мой подбородок достал да колен, во рту соленый привкус крови, в глазах темно, звон в ушах, протяжный, противный звон. Мне удалось тут же вскочить, изобразить, как мне казалось, улыбку и отплёвываясь кровью, сказать: « Вот видите, а зонтик-то правда держит.  Ну, кто ещё хочет попробовать?». Но никто из наших пацанов повторить не захотел. Мой авторитет  не пострадал, наоборот набрал ещё большую  высоту,- слово   было сказано и подтверждено действием. Восхищенные девочки хлопали в ладоши и наперебой предлагали заветные сладости. Гале я тихо прошептал разбитыми губами, чтобы она убирались со своим зонтиком ко всем чертям!!! Она недоумённо смотрела на меня, в её глазах стояли слезы. Саша  Челноков был  в  восторге, он просто  ходил  ходуном! Его друг не опозорился! Вот как надо, знай наших!
          Мне хотелось быстрее уйти домой, забраться на мой сеновал, который был на чердаке нашего дома, и отлежаться. У меня кружилась голова, тошнота подступала к горлу, в общем, мне было плохо. На чердаке я отлёживался два или три дня. Мама приносила еду на чердак, плакала и говорила, что я не умру своей смертью. Есть, я не мог, какая еда, когда разбиты губы, кружится голова и тошнит, но пил часто и много вкусный компот из сушёного тёрна и яблок. На четвертый день мне стало лучше, урок свободного  падения мой мозг запомнил на всю жизнь, я сделал  выводы, что с высотой шутить не надо, такие шутки плохо кончаются. Благо для меня  на этот раз всё  обошлось без последствий. И, странное дело, казалось, я должен был бы бояться высоты, но страха перед высотой у меня как не было, так и не осталось. Позднее, при изучении точных наук, до  меня  дошёл подлинный  смысл   ускорения свободного падения, я его помнил и  ощущал каждой клеточкой своего тела!

               

                ВЕРОЧКА.

Рассказ

Зимой  светает  поздно, а  сумерки  в  декабре  как  будто - бы  и  вовсе  не  уходят. Всё  время  царит  полумрак  и  на  улице,  и  дома. Снег,  в  этом  году,   нас  не  балует. Бесснежные  зимы  стали  почти  нормой. По  каналам  телевидения  звучат   прогнозы  о   глобальном  потеплении  климата  планеты. О  таких  зимах , когда  мы могли  съезжать  на  лыжах  с крыш  своих  домов , теперь  уже  и  говорить  не  приходится. А  в   моей  памяти  осталась  навсегда картина  снежного ,солнечного  декабря  1956 года...
  С сентября  1956 года  я  начал  учиться  в  пятом классе  Щербатовской  семилетней  школы , Глазуновского  района  Орловской  области.  У  нас  в  селе школа  была  ,но  только  начальная, хотя  население было  не  меньше, чем  в  этой  деревне  . Со  мной  в  один  класс  ходили  ещё  двое  ребят  : Сусликов  Колька  и  Горохов  Вовка . Но  в  седьмой  класс  ходили  ещё  четверо  ребят ,так  что  ватага   собиралась  весёлая . Пока  шли  семь  километров  до  школы ,  чего  только  не  делали . Курили  самосад , боролись ,дрались ,разжигали костры ,по  пути  залезали  в  сады  за  яблоками , почти  всегда  опаздывали  в  школу. Это  конечно  не  оставалось  без  наказаний . Снег,  в  том  году, выпал  рано и  поэтому  с   ноября  меня  поселили , мои  родители, у   старшей   сестры ,которая  работала  в  д.Щербатово  заведующей  избой –читальней .Кончилось «свободное»посещение  школы , меня  взяла  под  надзор  сестра. Мы,  с  сестрой  Клавой, жили  на  квартире у  хозяйки, Авдотьи  Ивановны, в  её  маленькой  избе . Хозяйка  готовила  нам  еду  из   наших  продуктов  и  свои  не  прятала  от  нас ,так  что  всё  было вкусно и  сытно. Авдотья  Ивановна  хлеб  пекла  в  русской  печке ,хлеб  был  ароматным  и  вкусным .  А  её  борщи, томлёные в  печке- выше  всяких  похвал .
 Спал   я  на  печке, на  подстилке  из  овчиной  шубы, а  сверху  застилал  простыню, - одеяло  и   подушка  дополняли  мою  постель. Засыпал  я  всегда  быстро  под  пение  сверчков. Так  уютно и  спокойно, когда  поют  сверчки. 
В   школу  я  всегда   ходил  с  желанием, с   ожиданием светлой  радости новой  встречи  с  маленькой,  красивой  как   куколка,  девочкой, которая   училась  со  мной   в  одном  классе, да   и   сидели  мы  с  ней   за   одной   партой. Звали  её   Верой   Раппопорт.  Её  лицо, её   глаза  светились   радостью, улыбка  была  какая-то   особенная, тёмные  вьющиеся   волосы ,оттеняли  красивое  лицо, ладно  скроенная  и   хорошо  сшитая  одежда , подчёркивали    её     фигурку – вообще  вся     она   была     сплошное   обаятельное    существо. Вместе   с нею   из   МТС  ходил  в  школу   мальчик – еврей   Толя   Бастунский, они   с  Верочкой  жили   в  одном   доме  и  были   детьми   руководителей   этого  предприятия. С   Верочкой   и   Толей   я   сразу   сдружился. Наша  троица   училась  на  отлично,   мне   эти   ребята  приносили   очень   интересные   книги,   а  я  их  не  просто  читал, я   их  «глотал»   и   очень   скоро   у  нас      появились   общие   для  обсуждений  и  споров   темы.
Верочка   заходила   в   класс  с   мороза, запорошенная   снегом, с  румяными   щёчками  и  сразу  кричала:- Эдичка Полябушка здравствуй!- Она  протягивала  ко   мне  обе  руки, которые  были  холодными,   и  я   их  с  удовольствием  грел   в   своих   ладонях. Так  мы  с   нею   здоровались   всегда.  И  мне,  и ей  это  очень  нравилось. В  этой  девочке   не было  никаких   отрицательных   комплексов,  она  была  одинаково  внимательной  и  обаятельной   со  всеми  ребятами  в   классе. Её  любили   все,- и  ребята, и  учителя.  Она  хорошо  знала   все   предметы, никогда  не   кичилась  этим   и   с   удовольствием   помогала   отстающим   ребятам.
По  воскресеньям  мы  втроём :Верочка , Толя  и  я   устраивали  лыжные  катания   с   гор ,  так  назывались  огромные  овраги  у   истоков   реки   Оки . Склоны  этих  оврагов   были   и   очень   крутыми  ,  были  и   более-менее   пологими , по  склонам   в   изобилии   рос   терновник , берёзки ,репейник ,заросли  полыни .  Снег   задерживался   в   этих   естественных   преградах  и    поэтому   его   было  очень  много. После   обильных  снегопадов  и   метелей  снежная, ярко-белая целина лежала нетронутой  первозданной , лишь   кое-где  её  пересекали  следы  зверей. 
По  склонам  оврагов   приютились  деревни , сплошь  засыпанные  снегом . Торчали  только  печные  трубы ,из   которых  столбами   поднимались   в   небо  дымы,  которые   разносили  по  округе   запахи   сгоревшего   торфа. Дрова  люди   заготавливали,   кто  как   мог.  Вот   и  всё  соцобеспечение! А  торф  копали   из   болота  и   сушили  его  на  солнце, и  на  ветрах   всё   лето . Выживали  трудно, хотя  все  трудились  в   колхозах  и  в   совхозах.  В  России   за   труд   всегда   платили   мало, как   и   сейчас!..
Наши   лыжи   несли  нас  к   горам, оставляя  следы   на   свежем  снегу . За  плечами  у  каждого  из  нас  был  маленький  рюкзак,  а   в  нём   не  хитрая   еда  на  целый  день. Все  мы  раскраснелись   от   лыжной  прогулки  и  Верочка   всегда   первой   говорила : - А,  не   пора  ли,  нам   мальчики   перекусить! - Первой  доставала   из  рюкзака  мамины, ещё   тёплые   пирожки  со  всякой   вкусной  начинкой   и термос  с  чаем , заваренный   шиповником  и  травами. Мы  с  аппетитом  ели  всё, что   предлагала  нам  Верочка, одновременно  слушали   её  повествование  о  красоте  природы , обо  всём  том ,что  окружало  нас. Она  так  красочно , с  таким   количеством  эпитетов  обрисовывала  мельчайшие  детали  местности ,рельефа, тишину  над  опушкой  леса , ягоды  терновника , берёзки ,   воронов  ,синичек  ,которым   она   сыпала  крошки  на   снег, что   мы   невольно  стали   смотреть   на   природу   глазами   Верочки.
Первую  лыжню, вниз  по  крутому  склону,  прокладывать   приходилось  мне.  В  начале  разбега   лыжи, нехотя  похрустывали , проваливались   в   рыхлый  снег , но  по  мере  увеличения   крутизны   склона   скорость  нарастала , воздух   становился    упругим  и    хлёстким, выжимал  из   глаз   слёзы   и    тут    уже   не   зевай – начинались   препятствия  :  пни ,  кусты  терновника, берёзки. Необходимо  было   маневрировать  с  помощью  палок, а   у   подножия   гор , там  где   скорость  была  особенно  большой , протекали   не  замерзающие  ручейки т.к. из  под  земли   били    родники,  - всё  это  надо было  объехать , проложить  моим  друзьям  безопасную  лыжню.  Верочка   смело  неслась  по   моему    следу, визжала  и  что-то  кричала   от    удовольствия  ,  за  ней   по   склону   летел   Толя .  Довольные   удачным   первым  спуском, мы   шумно  делились  впечатлениями   и   забирались  на   другую   гору.  Так  мы    катались   весь   день, Жгли  костёр ,на  котором  поджаривали   ломтики  хлеба  и  сала , пили  родниковую  воду , поедали  всегда  всё,  что  с  собой  брали  на   день . Иногда   нам   не  везло – ломали  лыжи  и   тогда   приходилось   покидать  наши  горы   досрочно, но  такие неудачные  вылазки   были    редко. Удовольствие  от    скоростных    спусков    с     гор   было  таким ,что   хватало  для   разборов    на   целую  неделю.
Под  вечер  мы  с   Толей   провожали   Верочку   домой, она   прощалась   с   нами ,целовала   нас   в   краснощёкие   лица , а   мне    шептала :  «Эдичка, я   тебя   люблю!»  Мама    Верочки     видела    всё  это, улыбалась   и  звала    нас   на   чай , но   мы  понимали ,что    пора  домой . А   мне  пора   было  на   квартиру,  в   избушку.
Декабрь   подходил   к   концу, приближался  Новый  1957год, а   с  ним   заканчивалась   моя   учёба   в   одной   школе  с    Верочкой .Отец   забрал   меня   из   этой   школы    и    перевёл   в     Протасово ,  в   свой    Малоархангельский    район, навещать нас с сестрой ему было несподручно.
В  Протасовскую  школу         нас   ходило  девять  ребят ,  в   школу   возили  на  санях, запряжённых  лошадью. С   Верой   мы   продолжали  общаться   с   помощью   зашифрованных   записок .Шифр   придумала   она, причём   очень   хитрый ,  его  не  сумели  разгадать  в  течение   всей  переписки. Мы  свободно   передавали   записки  с   ребятами , которые   продолжали   учиться   в  прежней   школе   вместе   с   Верой . Мне   передавал   записки  Коля   Сусликов, а   на   словах  говорил , что  Верочка   по  мне   очень   скучает. Мне  тоже   хотелось   увидеться   с    Верой, но  видимо  судьбе  было  угодно  иное …
       В  « хрущёвскую   оттепель» родители  Веры  срочно  уехали   жить  в   тот   город, который им пришлось покинуть ранее, а   вот   куда   они   уехали  -  меня никто  не   известил.  Я  конечно   был   просто  ошарашен  всем   этим  и  обижен   на    Веру   за    такое   невнимание… 
Вот   так  и закончилась  наша  детская  увлечённость  друг   другом, лишь  память  хранит  светлый  образ   девочки – моей   подруги  детства  Верочки  Раппопорт. А  так  как  называла  меня, здороваясь  со  мной,  Верочка  - никто  в  жизни  меня  так больше  не   называл!..



                «Бродяга».
            Памяти  друга детства
                Рассказ Саши  Ретюнина .

Маленький   сельский   клуб - в  нём  вымытый   до   бела  пол,   самодельные  лавки  для  зрителей  вместо  кресел. По  углам  зрительного  зала  две печки- голландки   для   отопления,  небольшая   сцена,  закрытая  дешёвыми  шторами - занавесками, маленькие  окна  вдоль   одной  стены, а  на  торцевой  стене  два  оконца  из   кинобудки   и   рядом  входная   дверь   с   тамбуром . Было  всё   бедно , но  чисто  и  даже  уютно . Возле  сцены  стоял  бильярдный    стол   с   зелёным   суконным   полем , при   нём   были  четыре   кия –палки   и   средней   величины   шары    из   слоновой   кости. Мужская  часть   зрителей  до   начала   фильма   собиралась   вокруг   бильярдного  стола   и    активно  « болела»   за   игроков .  Играли  как  правило   на   бутылку   водки  или   самогона.
У  женщин   были   свои  активистки,  которые  несли   в « мир»  последние,  самые   горячие  новости, щелкали   семечки   и   наполняли  шелухой ,стоявшее  в   углу   ведро.
Наступал   момент, когда  в  зрительный   зал   входил    киномеханик ,все  рассаживались   по   лавкам  и  он   быстренько  продавал  билеты    зрителям:  с   детей  брал по  десять   копеек ,а   со   взрослых  по   двадцать.  Такими   были    цены   на   билеты  в   кино .
В  клубе  часто  крутили  фильмы  о   войне ,шла   целая   серия   знаменитых  Сталинских   ударов , десять  фильмов   -  это  были   документальные  ленты , иногда   зрители   даже  узнавали  на   экране  своих  родных  и   близких   и   что   тут  тогда  начиналось   в   зале !..
Фильмы   о войне  любили   все, ведь  мы  же  народ- победитель, хоть   тут -то  оттаивали   души   людей !
Ну,  а  что   касалось   нас, детей, то  в эти   моменты  мы   стреляли  из   своих   поджигных   пистолетов   до тех  пор   пока   не   останавливали   фильм   и    нас   всех   без   разбора    выгоняли    из    клуба. Мы   бродили   вокруг   клуба   и   затевали  всякие   пакости, но мы и на улице не унимались и пытались сорвать демонстрацию фильма. Потом смотрели  фильм   через   окна   клуба  и   потихоньку  « просачивались»   снова   в   зал , на   нас  просто  переставали  обращать   внимание. И  уже    дальше  смотрели   фильм   без   своей   дополнительной   канонады. Нам   эти   шалости  прощались .
Хуже  было  для  нас,   когда   привозили  фильмы, на   афише  которых  было  написано , что  дети  до  16лет  не  допускаются ! Была   какая-то  дурь   с  этими   фильмами!
В  них  не  было  никакой  эротики, не  то  что  сейчас. Стоило  героям  этого  фильма  обняться   или   ещё   страшней,  поцеловаться, -  для   нас,  кому  было до 16лет,  сразу наступало табу!
И  настали  для   нас  тяжёлые  времена,   так  как   к   нам    стали    возить   индийские фильмы. Все  взрослые  жители   посёлка   просто   валом   повалили  смотреть  эти   картины. Их   крутили   в   клубе   без   конца, по 3-4раза   каждую  серию.  Особенным  был   фильм   «Бродяга», где  играли  замечательные  артисты  кино  и   среди   них   Радж  Капур . У  него  были   всегда   главные   роли ,  он   играл   замечательно .  В  фильме  было  много  песен  и  танцев , замечательная  музыка ,а  сюжет  мелодрамы  был   знакомым  и   близким   для    наших матерей  и   отцов .
Нам  оставалось  смотреть   эти   фильмы  через   окна   клуба ,  да  и   то  не полностью,  так  как  всем  хотелось   хоть  чуточку   что-то  увидеть  и  ребята  добросовестно   уступали   друг  другу   места.  Зато   песню  бродяги   мы   заучили   сразу  и  пели   её   все.  Песня   была красивой и    мелодичной,   и   слова   были  нам   понятны  и  милы. Мы  без   конца   распевали:
               
- Абарау- а  -  а  -  а  - а ! Абарау- а  -  а  -  а  -   а   !..
Никто, нигде  не  ждёт  меня ,  не  ждёт   меня  -а – а – а !
                Одинок  всегда, бесприютен  я, мир  пустыня  для   меня...
 Я  чужой  среди  людей, звездой  во  тьме  блуждаю  я, скрываюсь   я                -а  -а –а !..-
Песню  мы  распевали вдохновенно,   играли  в   банду   Джаги , повторяли  слова  и  действия  персонажей , но  в  зал  на эти фильмы   нас  не  пускали.
Наши  матери  и знакомые выходили  из  клуба, после   сеанса, с  заплаканными   глазами  и  долго  не  могли  успокоиться. Мужики  тоже  плакали, но  не  все. Жизнь  послевоенная   была   тяжёлой, мало  в  ней  было  радостного  для  наших  родителей   и   то, что   они   видели  на   экране  не  могло  не  воздействовать  на  психику   людей,  Поэтому  и  текли   у   всех   ручьями  слёзы. Да  разве  можно  было  оставаться   равнодушными  к  красивым   танцам   индийских  танцовщиц, к  их   пластике  тел  ,  к   красоте  самих  женщин ,  к   музыке!.  А  жестокость  бандитов  Джаги -  разве  могли   люди,   испытавшие  горечь   недавних  потерь  родных  и   близких,  оставаться   равнодушными  к   происходящему  на   экране.
Но  все   наши   ребята  были  возмущены  несправедливостью, мы  же  видели,   что  ничего  такого  запретного   в   индийских  фильмах  нет .
И  вот   однажды, мой  друг   Саша  Ретюнин  (Бурило) всем  ребятам  объявил : «Всё, доконали, теперь  мы  будем   ходить   на   все   фильмы. Сегодня  все  приходите  на   «Бродягу» - нас  пустят   как  миленькие! «
Мы  у  него  пытались  узнать, – что  он   задумал?
Но  он  улыбнулся  и   ничего  не  ответил .
И  вот   вечером,  как  обычно,начался   фильм  без   нас,  снова   мы   были   на  улице .  И  вдруг  музыка   прекратилась  и   в   зале  включился   свет .  В  окна  мы  увидели  такую  картину: на   сцене  стоял   Сашка, у   него   в  руках  были  две  мины,  сорока  пяти  миллиметровые   и  он   их   одну   об   другую  тихонько   стучал корпусами…
Стоило  ударить  любую  из   них  носком, где был взрыватель  и  произошёл   бы  взрыв  обеих  мин  !..Зрители   покинули   зал  быстро  и   молча  ,  и  уже  из   дверей  кто-то   из   мужиков    закричал : - Бурило – гад, что   ты   делаешь, ты  же   всех   взорвёшь !?- Сашка   спокойно  стоял   на   сцене   и   громко   говорил, что  он   действительно   взорвёт клуб и всех зрителей, если    не  будут   пускать   на   все   фильмы  ребят   без   всяких   исключений.   Он   говорил, что   мы   такие   же   люди   и   не   нужно  нас   обижать.  Мы  хотим   видеть   всё.!  Сашка  вышел   из   зала  с  минами   в   руках , все   разбежались   от   него   подальше. Он  скрылся    в   темноте  с   минами,   куда – то    их    спрятал  и   вернулся   довольно  быстро.
Это  событие  вызвало  бурное  обсуждение, затем  был   вынесен  вердикт :  «Пацаны  заходите  в   зал , но  ведите    себя   тихо !» Последним, в   клуб  вошёл  Сашка.  Его   никто   не   тронул   даже  пальцем !
Дискриминация   к  детям   до  16 лет   в   нашем   клубе   закончилась.  Сашу  Ретюнина  стали    уважать  даже  мужики   и   здоровались  с   ним   за   руку !

          

             СВЕТ МЕЧТЫ,  СТУПЕНЬКИ В НЕБО.
               
                Рассказ


Лето 1959 года. Протасовская школа. Нас в классе 11 человек -4 мальчика и 7 девочек -  столько учеников закончило школу, нам выдали свидетельства о неполном среднем образовании, предстояло всем разъехаться по разным средним  школам. Я поехал учиться в районный центр, поселок Глазуновку за 18 километров от дома. Там я жил на квартире у старшей сестры Клавы, которая заведовала отделом культуры района и была в вечных командировках. Так что мне приходилось выполнять всю работу по дому: готовить нехитрую пищу из тех продуктов, которые я  привозил из деревни один раз в неделю. Я умел сварить суп, картошку, поджарить яйца или блины, вскипятить молоко, заварить чай – деревенские ребята умели это делать все. Заставляла сама жизнь.
Нашей школе нужно отдать должное, в ней преподавали  педагоги высокого уровня. Предметы велись интересно, учителя посвящали нас в таинства знаний по своим предметам. Особенно мне запомнились уроки литературы , вела их завуч – Любовь Алексеевна. Она знала наизусть целые поэмы, цитировала классиков с таким блеском, что ее уроки проходили, к нашему сожалению, очень быстро. Любовь Алексеевна всегда была опрятно и со вкусом одета, имела красивую причёску и холёный внешний вид, она никогда не была хмурой и придирчивой. Лично я заразился чтением художественной литературы и читал запоями до 2-3-х часов ночи книги, которые мне приносила из библиотеки сестра. Классики отечественной и мировой литературы стали для меня, как друзья. В книгах  Жюль Верна я «улетал» в далекие миры, под водой ходил на подводной лодке и исследовал океаны вместе с капитаном Немо. Улетал к звёздным туманностям в космос, защищал мир и независимость индейцев с героями Майн Рида, с героями Ф. Купера  я был и следопытом, и охотником,  защитником справедливости. Больше всего меня восхищали  воля, стойкость, порядочность, сила духа покорителей  Аляски. О них очень здорово писал Джек Лондон.
Мне очень нравились книги про отважных и смелых людей, про лётчиков, полярников, исследователей неизвестного, неизведанного, неизученного.
Восьмой класс я закончил на «отлично». Передо мной возникла проблема выбора: или заканчивать 11-летку, или уехать в Орёл и поступать в какой-нибудь техникум, параллельно заниматься в аэроклубе. 
С   В. Милениным  мы вместе  учились в средней школе в Глазуновке, не сговариваясь, мы оба приехали поступать в железнодорожный техникум на отделение эксплуатации железных дорог. Экзамены  сдали на хорошие оценки  и с сентября 1960 года стали студентами техникума. Сразу же, не откладывая, я собрался поехать в аэроклуб. Уговорил В. Миленина поехать со мной.  Но так как нам было только по 15 лет, нас в аэроклуб не приняли. Было обидно  до слёз!
В пятнадцать в клуб не взяли, возраст маловат:
«Через год, братишка, буду тебе рад!»-
       Так сказал начальник, две звезды больших
На моих глазах же горечь слез скупых

Было так обидно, надо же - малец,
Ведь живу не дома, где тут  мать, отец!
Сам учусь наукам, сам готовлю снедь,
Сам дружу со спортом, всё смогу успеть.

………« Между прошлым  и будущим».

В техникуме с преподавателями нам тоже повезло. Я не помню ни одной дисциплины по программе, чтобы её преподавали кое-как. Лекции читались доходчиво, мы научились конспектировать, ведь в школе этому не учили. Очень много времени отнимало техническое черчение, особенно тушью на кальке – ни срезать, ни стереть. Правда, потом мне это очень пригодилось, я свободно читал любые чертежи. Большое внимание в техникуме уделялось спорту, у нас был отличный спортзал и мы находили время для занятий в секциях. Учиться нужно было на «4» и «5», так как с тройками стипендию не платили, а она была хорошим подспорьем, потому что у родителей с деньгами было туго. Питались тем, что привозили из деревни и в студенческой столовой, в которой был бесплатным и белый и черный хлеб, соль, перец, горчица и чай без сахара. На этом пайке можно было выжить. Обед  стоил тридцать  копеек.
Позднее мы стали завсегдатаями грузового двора, где часто подрабатывали. Нам давали самую никчёмную работу, за которую мало платили, но мы довольствовались и этим. Иногда грузили всю ночь, а потом шли на занятия. На руках были мозоли, становилось понятно, что копеечку даром не платят нигде.


А двор наш грузовой до боли помним
Всю ночь по трапу с грузом, без него
Мозоли  в кровь, вагон всё не наполнен...
Рубли не платят так и ни с чего.
            
             … «Однокурсникам».


В аэроклуб меня приняли лишь на 2-м курсе техникума и то в отряд планеристов, а не в отряд пилотов самолётов, куда  мы так мечтали попасть. Удивляюсь до сих пор, как мы всё успевали: учиться в техникуме, заниматься спортом, играть на музыкальных инструментах, три раза в неделю ходить на занятия в аэроклуб, затем прыгать с парашютом, летать на спортивных планерах, днями пропадая на аэродроме.  Мы жили в общежитии техникума по 10 человек в комнате. Было так весело, иногда, даже слишком!
Пожалуй, самыми неприятными были прыжки  с 70-ти метровой парашютной вышки, которая стояла в парке культуры г.Орла. Мы поднимались на неё по обледеневшим ступенькам в декабре 1961 года. С этой вышки мы сделали по 3-4 прыжка, а в январе 1962 года, уложив самостоятельно парашюты (конечно под контролем инструкторов), выполнили первые прыжки с самолёта «ЯК-12». Эти юношеские впечатления остаются незабываемыми. Первые победы над собой, над своими страхами. Не так-то просто перешагнуть через обрез двери самолёта, выйти в пустоту, во власть упругого воздушного потока....

ЯК-12 в небе высоту скребёт,
Снята дверь – замёрзли, ну и самолёт?
Первый парашютный в январе прыжок.
Кричит Спартак Иваныч:- Пошёл, давай дружок! -

Ноги на подножку, за подкос рукой,
От винта потоки рвут унты долой.
А внизу домишки  в снежной  белизне,
Нет назад дороги - в бездну, к новизне!

И шагнул, как в пропасть, руки сняв с опор,
Сразу стало тихо высоты простор
Надо мною купол, парашют мой друг
Кричу, полно эмоций красота вокруг!

……………………«Между прошлым и будущим.»

Первые полеты на планерах с инструктором мы начали выполнять ещё зимой 1962 года, а к лету, а точнее в начале июня, я впервые поднялся в небо самостоятельно, один, на планере «КАИ-12».  Один в бескрайнем небе! Сколько я  мечтал об этом! И вот я пилот! Сколько эмоций, гордости! Мне казалось, что и сам я изменился, стал серьёзней, взрослей, потихоньку превращался в мужчину.
За мою летную службу было сделано столько всяких полётов на многих типах самолётов, на разных высотах и скоростях, но полёты на планерах я запомнил навсегда: слегка выгнутые вверх крылья большого удлинения, свист потока воздуха, обтекающего крылья и фюзеляж, нет рёва двигателя, вокруг почти тишина. А под самыми кромками кучевых облаков становилось холодно и слышно, как в облаках  что-то бурлит и клокочет. Начинался треск в наушниках радио из-за разрядов в облаках. Но это были всего лишь безобидные «кучёвки» - облака хорошей погоды, а что касается тёмных мощно-кучевых облаков, перерастающих в грозы, к ним  приближаться было опасно  ближе 20 километров. От планера и от пилота могло ничего не остаться, такие случаи бывали. Недаром на планерах мы все время летали с парашютами.
Меня и ещё троих ребят зачислили в рекордное звено, у каждого был свой планер, летали на планерах чешского производства «БЛАНИК», в переводе на русский «Лебедь». Он, действительно, был красив, с хорошим аэродинамическим качеством – 28ед. Обтекаемые формы, цельнометаллический фюзеляж и крылья, удобная кабина. На таких планерах мы парили по 4-5 часов, как птицы - от облака к облаку и так вдоль линии всего маршрута, по 200 – 300 километров. А однажды, в «термике» (мощный восходящий  поток перегретого воздуха над большими чёрными массивом земли) я набрал высоту, на которой ни разу не был с инструктором – 4800 метров. Там уже довольно холодно, я  замерз, дышать становилось трудно, вышел из потока и снизился. Для меня это было уже кое-что – мой личный первый рекорд. Хотя, признаюсь, лезть в неизведанное было страшновато. Но очень уж хотелось там побывать.
                В декабре 1964 года я окончил техникум. А так как выпуск этот был всесоюзным, я  добровольно выбрал Восточно - Сибирскую железную дорогу, куда и приехал с группой выпускников 2 февраля 1965 года, в город Иркутск. Из Иркутска был направлен в Нижнеудинское отделение дороги. Меня назначили приказом по отделению дороги дежурным по ж.д.станции Уда- 2. А расквартирован я был в общежитии молодых специалистов, проживал в двухкомнатном номере с хирургом ж.д. больницы Евгением Барсамяном и с нач.санэпидстанции Игорем Рудаковым. Хорошие, порядочные и честные молодые люди, выпускники Харьковского мед. института. От них я научился многому хорошему, а главное получил азы знаний по медицине.
Перед отъездом в Сибирь, в аэроклубе я получил конверт с сургучными печатями по углам, в котором была запечатана летная книжка спортсмена-планериста, который уже летал по программе подготовки мастеров спорта и рекомендательное письмо начальнику любого лётного училища для  определения  моей  дальнейшей  лётной  судьбы.
В Сибири лётных училищ не было, и военком г Нижнеудинска  мне стал  предлагать  другие военные училища. Но не  лётного  профиля,  поэтому мне ничего не оставалось, как написать письмо Министру обороны Маршалу Советского Союза Малиновскому Р.Я.  В конце мая 1965 года пришёл приказ Маршала СССР Малиновского Р.Я., по которому я был направлен для поступления в Черниговское ВВАУЛ имени Ленинского комсомола.
          Видели бы вы лицо военкома города Нижнеудинска Иркутской области подполковника Бочевера ! От злости на меня он аж шипел, но поделать ничего не мог. Приказ министра обороны для него был как удар кувалды по голове. Однажды, до приказа, он рассвирепел так, что мне пообещал вместо лётного училища лопату и лом в стройбате только за то, что у него, видите – ли, не было разнарядки для направления меня в Черниговское ВВАУЛ и что я не подчинился безропотно его воле. Этого вершителя человеческих судеб я     запомнил на всю жизнь. Позднее, в армии, даже в ВВС я видел такие же лица, как у Бочевера в более высоких званиях, но хороших толковых людей – наставников с большой буквы среди офицерского состава было всё-таки большинство. На них и держалась Советская армия. Это, прежде всего, относится к нашим лётчикам-инструкторам, которые по-отечески, в небе и на земле нас учили всему: и летать, и жить!
Первого июня 1965 года, на Нижнеудинском вокзале, меня провожали в дальнюю дорогу мои друзья и самая милая сибирячка  Вика Удовенко. С нею я познакомился на танцах во дворце культуры слюдяной фабрики на 23 февраля, мы сразу понравились друг другу. Встречались мы с ней недолго, всего три месяца, целовались до одури, - жаль, что встречались  так мало! Эта девочка была умна, начитана, с мягким покладистым характером, ну и конечно была очень хороша собой. Память о ней осталась на всю мою жизнь. Тогда я был уверен, что обязательно за ней вернусь в Сибирь, но поезд Владивосток – Москва неумолимо увозил меня от неё навсегда! 
Я уезжал, по приказу Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского для поступления  в Черниговское ВВАУЛ .               
                За то короткое время работы на железной дороге, я понял, что учили нас в техникуме хорошо, мы сразу же были назначены на руководящие должности и с честью оправдали звание железнодорожников Орловчан.
        Начальник Восточно Сибирской железной дороги оценил мою работу  по достоинству, обещал мне отсрочку и бронь от армии. Он говорил, что без отрыва от производства направит меня в институт ж.д. транспорта. Работу мы свою знали, нас часто ставили в пример другим работникам железной дороги, награждали премиями. Сибиряки мне стали симпатичны на всю жизнь своей открытостью, честностью, жизнелюбием, бескорыстием, готовностью всегда прийти на помощь другому. В то время в Нижнеудинске на двери даже не ставили замков. Закон – тайга, медведь – хозяин, из глубины веков в этой фразе был заложен очень глубокий смысл. Ну, а о красотах сибирской природы и говорить нечего. Настолько все мощно и великолепно! Тайга, горы, реки – ещё нетронутая ( в то время) человеком красота, это всё завораживало и было  пока неописуемо! Особенно меня поразило озеро Байкал, вот уж, действительно, «славное море, священный Байкал»! Об этом, хочу написать, но для этого надо созреть. Сибирские  морозы  запомнил   навсегда. Низкие температуры переносить очень даже не просто, металл и тот стонет, и разрушается               

               
Уж  сорок  лет не  видел я тайги-
Заснеженной, притихшей и  безбрежной.
Термометр стынет - минус полста три.
Металлы стонут нотою   мятежной.

Дышать нельзя захватывает дух
И душит кашель, будто ты  болезный.
И колет сосны «пушечный салют»,
И чистый  спирт лечебный  и  полезный.

……………………»Хребты   Саянские».

При поступлении в училище пришлось пройти не ступеньки в небо, а крутую скользкую лестницу.
Желающих поступить в училище приехало столько, что конкурс составил около 15 человек на место. Медицинская отборочная комиссия, четыре  экзамена по теоретическим дисциплинам и специальный психологический отбор – марафонская дистанция с  препятствиями. Никаких поблажек, скидок, привилегий  не допускалось. Хотя, конечно, для спортсменов-пилотов, при прочих равных условиях, было преимущество только во время прохождения мандатной комиссии.
Занятия в аэроклубе мне очень помогли.
Четыре года обучения в лётном училище – это целая эпопея моей жизни. Отдельный большой роман,   об училище, о нелёгком пути к Небу, к полётам, о Небе, о наших любимых наставниках лётчиках- инструкторах, о друзьях товарищах, об Украине, о дружбе, о любви, культуре целого красивого народа, который относился  к нам в те времена очень и очень тепло, по-отечески.
В апреле 1969 года лётное училище было успешно закончено, я стал лётчиком-инженером. Получил назначение в один из полков этого же училища на должность лётчика-инструктора. А в 1971 году был повышен в должности и проходил службу на должности командира авиационного звена в Борисоглебском Ордена Ленина Краснознамённом ВВАУЛ  им. В.П. Чкалова в Воронежской области. Об этом тоже особая повесть. В этом славном лётном училище посчастливилось прослужить до 1987 года. Затем я был назначен на новую лётную должность в Южную группу Советских  войск в Венгрию, в 36-ю Воздушную армию ВВС СССР. В составе этой армии я служил до самого вывода советских войск из Венгрии, т.е до мая 1991 года. Служить в армии при её развале я не захотел, написал два рапорта и уволился. Больно было смотреть на то, как нашу Армию  крушили, обливали грязью, как государство во главе с государственным «мошенником» Ельцыным Б.Н. и его ворами – пособниками из его «семьи» не платило своим защитникам по полгода и более денежное содержание, как в это время лётчики одного из полков, в нём в это время в звании капитана, на лётной должности служил мой сын Олег, ночью лётчики собирали мерзлую картошку для своих семей.
Всеми правдами и неправдами Курская область помогала в 1997году продуктами гарнизону аэродрома Андреаполь. Никакой огласки в печати не было. В это время я работал в Администрации Курской области и был причастен к организации этой работы. Наши простые труженики, за считанные дни собирали продукты и нагружали ими КАМазы с прицепами. Низкий поклон Вам труженики  Медвенского и Суджанского районов, вы ни с чем не считались, делали это по зову совести, по - долгу чести!
Позор, боль и ненависть – вот что испытали защитники Отечества в те годы. Такое забыть нельзя и наше поколение этого не забудет! Настанет время, когда за все содеянное придется отвечать тем, кто был во главе всего этого бандитского сброда, их мы знаем наперечёт, тем, кто организовал этот беспредел. Офицеры России должны сказать своё слово,  они его скажут рано или поздно!
 С болью необходимо отметить, что гражданского и политического сознания населения на тот период всеобщего обмана у нас в России почти не было. Надоела всем в стране нечестность ЦК КПСС во главе с людьми не способными управлять огромной страной. Перемены не назревали стихийно, они готовились искусственно.  Народ был не готов к такому развитию ситуации в стране. Ведь правительству всегда верили. «Доброжелатели» из-за океана до тонкостей отработали свои планы, а пятая колонна внутри страны всё точно исполнила. Россия знала всякие напасти, но выходила из них достойно и становилась только крепче! Надеюсь и верю в разум народов  России, она займёт своё истинное место в мире!




 

       
               - НЕ теряй скорости сынок!-

                рассказ

             По бескрайним просторам нашей Родины России раскиданы  десятки тысяч деревень, хуторов и сёл, в которых живут миллионы наших граждан. У каждого из них своя жизнь, своё неповторимое время, свои идеалы, своя любовь, семья; свои родные неповторимые места - речки, овражки, перелески, свои поляны и луга, своя малая родина, своя память об ушедших предках.
                На аэронавигационных картах эти населённые пункты обозначаются маленькими точками, лётчики всего мира читают их названия на своих языках, ставят разные знаки, отмечают рубежи, линии фронта, боевую обстановку, чертят на них справочные таблицы, но названий этих населённых пунктов не запоминают – просто  незачем. Но деревни Колычёвку и Пугачёвку, которые находятся в 10 км. южнее  г. Орла  знают многие военные и гражданские лётчики бывшего Союза только потому, что непосредственно к ним примыкало лётное поле аэродрома ДОСААФ  Орловского аэроклуба ( позднее ЦСПК - Центрального спортивно - планерного клуба  ДОСААФ  СССР). Поле было  не маленьким, два на три километра, покрытие было естественным, его роль выполняла зелёная травка.
                До развала Союза на этом клочке русской земли кипела особая жизнь – с раннего утра, с восходом Солнца, поднимался в небо «Антон» (АН-2), будивший окрестности рокотом своего мотора. Каждый раз на его борту летели спортсмены парашютисты разного уровня подготовки, от тех, кто впервые на высоте  отважился перешагнуть порог двери салона самолёта, до заслуженных мастеров СССР по парашютному спорту. Всех этих юношей, девушек и зрелых мужчин объединяло одно и то же увлечение, одна любовь к Небу. С разных высот, от 800метров до 3500метров,  покидали  самолёт парни и девчата с ранцами парашютов за спиной , расцветали в небе разноцветные купола парашютов, в воздухе каждый парашютист выполнял своё упражнение. Росло количество прыжков, крепли навыки и вот уже вчерашние робкие ребята спокойно выполняют фигуры по программе мастеров спорта в свободном падении к Земле. Секундомеры, закреплённые на запасном парашюте, отсчитывают секунды свободного падения от 5 сек. в начале, до 60сек. и более, у опытных парашютистов; от устойчивого управляемого падения до головокружительных спиралей, сальто и др. фигур воздушной акробатики. Десятки раз взлетает АН- 2 с парашютистами, а приземляется только с членами экипажа. И снова в воздух с ребятами и девчатами, и снова небо приветствует разноцветные купола парашютов, под которыми летят сильные духом молодые люди великой России!
                Часов в 9 утра заканчивают работу в небе парашютисты, но воздушное пространство не пустует, его занимают спортсмены лётчики. Полёты у каждого по своим программам, совершенствуются начинающие пилоты, впервые поднимаются в небо без инструкторов. Один в бескрайнем небе – что может быть упоительней этого чувства ? Опытные спортсмены выполняют фигуры сложного и высшего пилотажа - стонут моторы, стелется трава под колёсами шасси взлетающих и садящихся самолётов. Запахи  отработанного авиационного бензина, горячего металла моторов, авиационных масел, смешанные с запахами  полевых трав – это особый, сложный аэродромный аромат, лётчикам он нравится больше, нежели  исходящий от женщин  аромат французских духов «Шанель».
                На следующий день выполняют свои полёты спортсмены планеристы.  Это особые полёты, полёты рукотворных птиц, на которых нет моторов. В небо их поднимают самолёты – буксировщики, для этих целей использовался самолёт ЯК-12. На начальном  этапе полётов на планерах «Приморец» КАИ-12 использовалась мощная мото лебёдка «Геркулес -3», которая обеспечивала планеру набор высоты до 350метров. Планер набирал высоту как воздушный змей. Лебёдкой управлял опытный авиационный техник, который по команде (передаваемой по  радио) о готовности к взлёту  с высокой скоростью начинал наматывать трос длинной 1200 метров на барабан лебёдки,  с планером на конце. К планеру трос присоединялся с помощью специальных замков, которые в любой момент мог открыть планерист. За 30 сек. планер набирал заданную высоту, техник на лебёдке сбрасывал газ – это воспринималось планеристом как падение тяги и скорости, планер переводился на снижение, на планирование и одновременно планерист открывал замки отцепки троса. Трос на маленьком парашюте падал на землю, а планер выполняя полёт по заданию. Приемлемое  аэродинамическое качество планера  в ( 15ед.) позволяло пролететь по небольшому кругу и выполнить посадку на свой аэродром, а затем по той же схеме снова в воздух. После приобретения устойчивых навыков пилотирования с инструктором спортсмены планеристы  уходили в небо самостоятельно. Готовность к самостоятельным полётам проверял старший командир. Парашютные прыжки были обязаловкой для всех спортсменов - авиаторов их они выполняли,  как подготовку к аварийному покиданию летательных аппаратов.
                В один из жарких дней июня 1962 года мой лётчик-инструктор Василий Иванович Жуков, после полёта со мной на планере «Приморец»  сказал : « Ну что Эдик, завязывай привязные ремни в задней кабине, полетишь теперь один, без меня!» От неожиданности я на мгновение опешил и Вася, увидев выражение моего лица изрёк : « Ты чё   ё..к..л..м.. н..   дрейфишь что ли, отчислю враз?!»
                Я  чувствовал себя в небе уже уверенно, не раз летал с мастерами спорта на парение, нас отправляли с ними специально, на выживание. Взлетали на буксире за самолётом ЯК-12, набирали 1000метров и производили отцепку от самолёта по его команде ( покачивания крылом по крену) под облаком кучевых форм, при наличии восходящего потока. Парили в небе по 4-5 часов на разных высотах всё время, находясь в  восходящих или нисходящих потоках  огромных нагретых или холодных воздушных масс на планерах чешского производства «Бланиках». Планер швыряло в небе как щепку, в нём веса-то было 300кг! За это время проходили по 300 километровому маршруту, проложенному на карте. Такие полёты для нас поначалу  были просто каторгой, в кабине жарко, нет никакого принудительного обдува кроме маленькой форточки слева, поэтому  укачивало страшно и рыгали мы в заранее приготовленные пакеты из газет, и качалась потом 2-3 дня земля под ногами, и ничего не лезло в рот из пищи. Многие не выдерживали такой скотогонки , паскудный процесс обучения  выжимал нас из отряда. Так проводился естественный отбор, так уменьшалось количество курсантов  в группах у инструкторов. Нам становилось плохо ещё и оттого, что нас не кормили на аэродроме, мы всегда были голодными, кормить нас стали только на следующий год в рекордной группе, но до этого надо было дожить. Летать на голодный желудок нельзя, но нельзя и есть много и что попало. Режим приёма пищи, её качество и количество, всегда должны занимать важное место в организации лётной работы. Но нас никто не щадил! 
                С удовольствием и часто я летал и  на самолёте Як-12 с разными инструкторами или с командиром звена на буксировку планеров.  Всякий раз мне давали управлять летательными аппаратами, учили , подбадривали, исправляли мои ошибки, шёл очень не простой процесс лётного обучения. Со своим инструктором я слетал, до самостоятельного полёта, всего 12 полётов. Василий Иванович пришёл к нам из ГВФ ( его оттуда турнули за любовь к зелёному «змию») и нас спортсменов – планеристов он не очень то жаловал. Поэтому тёплых чувств к нему у меня не было. В отряде планеристов первого года обучения собрались учащиеся школ, техникумов, рабочая молодёжь. Каждый подстраивался к графику полётов на аэродроме как мог. Мне на полёты надо было  убегать с занятий из техникума, а такие финты могли закончиться потерей стипендии или отчислением из техникума. В итоге  первого года обучения в аэроклубе нас осталось в отряде 6 спортсменов - планеристов из 40! Это были твёрдые «искровцы», так нас величали лётчики и опытные спортсмены- планеристы, которые сами прошли такую же жестокую школу выживания.  Наконец-то и мы добрались до рекордного отряда.
                Во время летних каникул я почти каждый день ездил на утренней электричке на полёты, брал с собой поесть на целый день то, что давала мама. Это продолжалось всё лето 1962 года, в первый лётный год. Выходил на остановке электрички под Орлом и шёл пешком по тропинкам около 3-х км. до аэродрома. Летал много и с великим удовольствием. Приезжал домой вечером и так 3- 4 раза в неделю. Уставал порядочно, но молодость быстро восстанавливала силы. Отец относился  к моим поездкам подозрительно, не верил, что я летаю. Говорил, что я наверно связался со шпаной. Было обидно слышать такое, и  это было до тех пор, пока летом 1963года мы не прилетели с инструктором на самолёте ЯК-12 за мёдом. Приземлились мы на скошенном поле рядом с нашей деревней.  К самолёту сбежалась вся деревня, приехал на мотоцикле с коляской и мой отец. Он сказал мне, что теперь убедился, да и раньше мол был уверен , что я занимаюсь делом. По его лицу я видел, что он гордится мною. Ну, а я стал ещё более уважаемым парнем в своём селе. Летал я в это время уже в рекордном отряде на прекрасном планере чешского производства « Бланик» Л-13, в переводе на русский язык « Лебедь», с аэродинамическим качеством 30 ед.( это соответствует тому, что с высоты равной 1000 м. планер может пролететь 30 км. при отсутствии восходящих потоков). Летал я уже  по программе подготовки мастеров планерного спорта, теперь на полётах нас кормили стартовым пайком и с собой в воздух выдавались опечатанные пакеты с аварийным запасом консервированных продуктов. За каждый день полётов выдавали и талоны, которые можно было отоваривать в любом ресторане. Стоимость каждого талона была 5 рублей, т.е. можно было хорошо пообедать в ресторане и даже с пивком, а в студенческой столовой этих денег хватало на неделю.
                Но всё это было ещё впереди, а  сегодня мне предстояло подняться в небо одному на планере КАИ-12 « Приморец». Помимо полётов мне удалось выполнить 12 парашютных прыжков,  я уже прыгал с ручным раскрытием парашюта и учился устойчиво падать в свободном падении после отделения от самолёта. Готовился и знал, что скоро полечу на планере  САМ. Вот и настал мой день…-  было и радостно и тревожно одновременно...
                - Василий Иванович я готов лететь, сейчас завяжу ремни в задней кабине - сказал я. 
               Инструктор расплылся в улыбке, похлопал меня по плечу и начались предстартовые хлопоты перед первым самостоятельным полётом. Мне  было  16 лет!..
           Надеты лямки спасательного парашюта,  привычно сел в кабину планера, застёгнул привязные ремни кресла, включил радиостанцию, закрыл фонарь кабины, проверил замки. К планеру подсоединили трос лебёдки, стрелки приборов на нулях по скорости, высоте и скороподъёмности, мне подняли с земли левое крыло планера (на всех планерах одно колесо под кабиной планериста, оно убирается механически) и
я доложил по радио : «312-й к взлёту готов, САМ!» В ответ услышал ободряющий голос нашего техника на лебёдке дяди Коли :               
                -- Взлетаем сынок! С Богом!               

 

Планер « Бланик» Л-13 в воздухе под облаками, летит на           буксире за самолётом.
               
              Лёгкий рывок и дальнейший быстрый набор скорости, ручку управления привычно взял на себя, проверил скорость в наборе высоты, установил угол набора  15 градусов, земля уходила всё дальше от меня. На высоте 350 метров уменьшилась тяга, начала падать скорость, я перевёл планер на снижение с сохранением заданной скорости и одновременно дёрнул на себя красную скобу на приборной доске для отцепки планера  от троса – далее выполнил первый разворот на своём маршруте полёта по кругу. Взлетел я где-то около полудня, в самый сильный период прогрева Земли, кучевые облака росли на глазах, стали быстро темнеть, меня с планером потащили вверх мощные восходящие потоки нагретого воздуха. Планеристы шутили, что в такую погоду подкинь вверх ворота сельского дома и те полетят с набором высоты. Я с радостью отметил, что вместо снижения у меня пошёл набор высоты, вот уже на высотомере 800 метров –1000 метров, я подхожу к нижней кромке облаков на высоте 1300 метров и чтобы не войти в облака, на несколько секунд выпускаю интерцепторы ( щитки сверху и снизу крыла, выпускаются синхронно, они  резко уменьшают подъёмную силу крыла). Снижаюсь и снова набираю высоту, с земли  РП спросил : « 312-й ты куда полетел - то, доложи свою высоту ?» Я ответил, что у меня 1000 метров и что меня держат потоки. Он  только сказал : « 312-й не увлекайся, в облака не входи, пройди над стартом и далее по кругу на посадку».  Всё у меня шло как нельзя лучше, надо же такое везение с первого полёта. Всё - таки полёты с мастерами не прошли бесследно, у меня уже были устойчивые навыки пилотирования, и кое-что уже умел и знал о технике парения на планерах более высокого класса. Меня нисколько не испугала сложившаяся обстановка в первом самостоятельном полёте. Наоборот я был очень доволен тем, что летаю дольше других и выше своих товарищей. Прошёл над стартом на повышенной скорости, покачал с крыла на крыло, приветствуя всех, кто меня видел : - Вот видите я над вами , я один в воздухе, я лётчик-спортсмен, спасибо вам всем, что все вы со мной!-
                Воздушная обстановка тем временем быстро изменялась, поднялся ветер из под темнеющих кучевых облаков, я летел со снижением от 2-го к третьему развороту круга.  Моя высота была всё ещё намного больше, чем обычно и я принял решение пройти подальше с третьим разворотом. Выполнив заход на посадку, мой планер оказался на более далёком расстоянии от аэродрома, чем обычно. Запас высоты быстро таял, я летел против усиливающегося ветра,  к аэродрому приближался очень медленно. Я уже понял, что до аэродрома не дотяну, подо мной было кукурузное поле, и посадка вне аэродрома стала реальностью. Вот же чертовщина, сам ведь увлёкся и сам виноват! Самой серьёзной ошибкой, допущенной мной в этом полёте, стала потеря скорости в стремлении долететь, я упустил контроль за скоростью полёта.  Планер начал парашютировать на закритических углах атаки крыла. Вблизи земли это был очень опасный просчёт! С высоты примерно метров 5-7, планер на малой поступательной скорости, почти вертикально упал на землю в кукурузу. Удар был очень сильным, поднялась пыль, в ушах у меня звенело, во рту была кровь. Открыв фонарь кабины, отстегнув ремни кресла и парашюта, я покинул кабину планера. Первым делом осмотрел планер, он получил повреждения, особенно хвостовая часть фюзеляжа. В голове у меня поселилась тревога, ну вот и всё - отлетался, меня отчислят от лётного обучения, и все мои старания не будут стоить ломаного гроша. От злости, боли и обиды на себя полились слёзы, кровь сочилась от прикушенного языка и из разбитых губ, я плакал как маленький мальчик, размазывая по лицу слёзы, кровь и ещё что-то липкое и противное.
Вдруг послышался звук мотора, по кукурузному полю «скакал» УАЗ без тента, это был ГАЗик начальника аэроклуба подполковника Калашникова В. Н.  в машине помимо его ехали  мой инструктор, командир звена и наш техник дядя Коля. Я быстренько вытер платочком кровь и слёзы, поплевав на платок, вытер лицо. Машина остановилась, я подошёл к начальнику аэроклуба и доложил ему :
« Товарищ подполковник! Спортсмен - планерист Полябин выполнил первый самостоятельный полёт на планере  « Приморец», не долетел до аэродромного поля по своей вине, не учёл усилившегося встречного ветра, планер получил повреждения». А тогда, хотя бы кто-нибудь проинформировал меня об усилении встречного ветра при заходе на посадку! РП этого не сделал, а ведь должен был предупредить, подсказать.
Вместо разноса, начальник аэроклуба  с улыбкой поздравил меня с первым самостоятельным полётом и спросил : « Второй полёт надо всё-таки выполнить, полетишь сейчас ?»  Я сказал, что конечно полечу. Вслед за начальником аэроклуба меня поздравили все остальные командиры. Калашников В.Н. распорядился о втором полёте, и мы все поехали на старт. Когда я уже сидел в кабине второго планера, начальник аэроклуба подошёл ко мне, наклонился и сказал:
         - Запомни сынок – летательный аппарат не летает без скорости, он при её потере падает камнем к Матушке Земле в штопоре!.. Тебе сегодня очень крупно повезло!.. Заходи на посадку на планере с явным перелётом, как потерять избыток высоты ты знаешь и тогда  всегда сядешь там, где наметил. Никогда больше не теряй скорости, ни на каком летательном аппарате и вообще нигде!.. –
    Похлопал меня по плечу и, сжав руку в кулаке, поднял её к верху. Второй полёт получился на славу, я приземлился мягко и точно, как учили. Начальник аэроклуба всё видел и остался доволен, я не подвёл его. Командир звена подозвал меня к себе и  сказал сквозь зубы : « А теперь планерист Полябин одевайся в техническую робу и вперёд на ремонт планера, будешь вместе с техником восстанавливать его, летать дальше будешь на нём же после моего облёта». Я верил и не верил в это чудо, надо же было приехать на полёты начальнику аэроклуба, если бы не он, то всё бы могло кончиться для меня иначе.
Планер КАИ-12 « Приморец» с бортовым номером « 03» был отремонтирован за неделю, на ремонте я «пахал» добросовестно, в обед дядя Коля угощал меня домашней едой и хвалил за прилежание в  работе, после облёта планер стал моим. Я выполнил всю программу полётов первоначального обучения на нём. И переведен был летать в рекордную группу на планерах Чешского производства Л-13 «Бланик». Теперь это был мой персональный планер, планер совершенно другого класса, у него в кабине на приборной доске был даже авиагоризонт, с которым можно было входить в облака, у планера был счастливый бортовой номер «07». И вообще он был просто красавцем.  Перед каждыми полётами я протирал его чистой, мягкой, влажной тряпочкой для повышения аэродинамического качества (так делали мастера),  гладил его крыло и внутренним голосом просил о красивом, длительном парении над континентом. Что мы с ним чаще всего и делали, но иногда всё таки приходилось садиться вне аэродрома, если я не находил хороших восходящих потоков на маршруте полёта, о месте посадки передавал по радио через находящихся в воздухе планеристов.
                Однажды на последнем отрезке маршрута, когда до аэродрома оставалось около 60 км. я потерял много высоты и посадка на скошенное поле казалась неминуемой. На поле подо мной работали люди, они убирали сено, часть поля была уже убрана, и я спокойно мог посадить туда свой планер. Но на высоте 200м. я почувствовал восходящий поток, как шутили планеристы, задним местом  (снизу по планеру как будто бы кто-то бьёт резиновым молотом), а затем начинают реагировать приборы, показывая начало набора высоты. Поток был слабым, но держал планер без потери высоты. Планер, вместо восходящей спирали, выполнял виражи, поменять крен было нельзя, я бы сразу вышел из восходящего потока, и пришлось бы садится, вот так я и кружил над полем минут 20 , терпение моё было на пределе, люди махали мне руками и показывали, чтоб я садился к ним. Вдруг стрелка вариометра поползла вверх, показывая набор высоты, сколько же радости было у меня, когда я набрал в термике (восходящий поток воздуха без образования кучевого облака)  1500м. и пошёл дальше и дошёл до аэродрома, это была победа, маленькая, но победа над собой, над своим нетерпеливым внутренним миром, над обстоятельствами. Мои товарищи и лётчики-инструктора уже не ожидали, что я прилечу, и радовались моей победе вместе со мной. А сколько таких моментов бывает в жизни у каждого лётчика, когда надо победить самого себя, поэтому эти люди в своём большинстве кристально честны и порядочны – такими их делает Небо!  Люди на поле махали мне руками на прощанье,  в размерах они становились всё меньше и меньше, я их видел, пока не набрал высоту более 500м.
                Но самый запомнившийся полёт на «Бланике» был у меня полётом на границу между средними и большими высотами. Этот полёт родился спонтанно, именно таким я его не планировал заранее и по большому счёту был не готов к тому, с чем встретился в этом полёте. В 1963году в один из лётных дней, в июне месяце, сложились условия для образования мощных термических потоков перегретого воздуха из-за длительной засушливой погоды. Условий для образования «кучёвки» не было, зато сильно прогретая Земля дышала жаром, образовывались мощные восходящие потоки, которые планеристы называют термиками. После отцепки от самолёта- буксировщика, минуты через 3 полёта я попал в такой поток, и он потащил меня с вертикальной скоростью набора высоты, которую я увидел на вариометре впервые – она дошла до 10-15 метров в секунду. За одну минуту я набирал 600-650 метров высоты, до набора  высоты 3500 метров вертикальная скорость набора сохранялась. На этой высоте в кабине стало уже холодно, у меня стучали зубы и от холода,  и от страха, высота завораживала, я продолжал набирать её. Я был в роли той лягушки, которая кричит, но ползёт к удаву в пасть! На высоте 4500 метров стало трудновато дышать, я сильно замёрз и с большим сожалением, что нет на планере кислорода и тёплой кабины, выпустил интерцепторы и вышел из потока со снижением. Всё это происходило рядом с аэродромом,  меня запросил по радио командир звена : « 312-й доложи место и высоту !» Я доложил, что высота 2500 метров, что нахожусь почти над точкой,  и что потоки хорошо держат. Он мне сказал, чтобы высоту выше 3000 метров я не набирал. Но какое это было прекрасное чувство - идти по неизведанному тобой пути, мне ведь никто не показывал такой полёт на высоту! Было и страшновато и одновременно очень интересно набирать высоту, о которой  были знания не достаточные, чтобы лететь туда. После этого полёта я прочёл много книжной информации о высотных полётах -  понял, что с высотой шутки плохи, что всё это очень серьёзно. Не надо бы было мне самому лезть в пасть к «дракону»! А барограмму моего полёта командир звена Третьяков В.С.  всё-таки продешифрировал и конечно пришлось рассказать, куда меня занесло. Он похвалил за честный анализ полёта и спросил : - Ну, а теперь полезешь на высоту 5000метров!- 
              -Я ответил, что выше 3000метров не полезу.-
                Он улыбнулся и мечтательно сказал : - Будешь ты паря летать на высотах, о которых даже думать мне страшно, тебя ждут стратосфера, космос и огромные скорости, и летать ты будешь на невиданных машинах!-
                В 70-х годах прошлого века рекорд СССР  по набору высоты на планере принадлежал  заслуженному мастеру спорта Ярушавечису, он на специально подготовленном планере КАИ-19  с кислородным оборудованием, набрал высоту 11552 метра в волновых потоках над горами Б.Кавказа. К полётам в таких потоках специально готовились опытные спортсмены планеристы и каждую осень их организовывали в Крыму, в Коктебеле, такие полёты на набор максимально возможной высоты. Признаками таких потоков были чечевицеобразные облака на больших высотах, которые достигали стратосферы. Они появляются только осенью, в сентябре, и только над горами.               
                А теперь необходимо несколько слов сказать о посадках на планерах вне аэродрома. Посадка вне аэродрома для планеристов была обычным делом – этому нас учили в контрольных полётах. После них мы выполняли по 5 тренировочных самостоятельных посадок вне аэродрома. Площадки подбирались так, чтобы мог сесть самолёт – буксировщик. Правильно подобрать площадку было совсем не простым делом, существует масса признаков, которые необходимо учесть, иначе на этой площадке можно было набить себе очень большие шишки и даже сломать голову.
                Свою первую посадку вне аэродрома на планере помню в подробностях до сих пор. Мне казалось, что поле ровное и пригодно для посадки. Но при подходе к нему я с ужасом увидел, что на этом  поле росла сахарная свекла, и я зашёл на посадку поперёк борозд. Высоты у меня уже не было, чтобы что-то изменить.  Единственное что я смог так это держать планер на высоте менее одного метра с потерей скорости до минимально возможной. Приземление было настолько «мягким», что я успел подумать: -Ну, вот и всё, сейчас оторвётся голова!-
                Когда к планеру подбежали колхозники, я попросил их выкатить планер на соседнее поле, которое было ровным и расположено было рядом. И конечно годилось для посадки самолёта-буксировщика.  Ну почему я не сел на это поле? Просто опыта не было никакого. Выводы для себя я сделал на всю свою лётную жизнь.                Ведь планер всё-таки подходит к земле на скорости 80км/час и любая приличная неровность грунта или оставленные земледельцами посреди поля  орудия труда могли принести большие неприятности. С площадок нас забирал кто-нибудь из инструкторов, прилетавших за планером и планеристом на самолёте ЯК-12, а иногда приходилось ночевать в соседней деревне, предварительно пришвартовав планер, чтобы его не унесло ветром и конечно, сдав его под охрану сторожа. Швартовые принадлежности и маленький чехол для фонаря кабины всегда были в планере в специальном отсеке за креслом второй кабины. Жители деревень очень удивлялись, как это можно летать без мотора?.. Всегда спрашивали, а сколько мне лет, качали головами, услышав ответ, помогали во всём, предлагали ночлег, еду и даже выпивку, от которой я конечно отказывался.  А мужики выпивали за меня и за Чистое Небо.  Хвалили за смелость и предрекали, что у меня будет всё хорошо в жизни, потому что учусь, тружусь и летаю. Говорили, что многовато мол, грузишь на себя парнишка, но это
Тебя научит уважению к труду и добру. Выпивали по стопке, морщились, закусывали и наливали снова крепкого самогона, благо был повод...




 

      
В июле 1963года мне посчастливилось увидеть международные соревнования по планерному спорту. Первенство мира проводилось на нашем аэродроме ДОСААФ. Его подготовили по высшему классу во всех отношениях. Наши полёты были прекращены. Строители за 10 дней построили сказку, чего только не было к услугам  иностранных планеристов, нам такое и не снилось! Коттеджи для размещения команд, каждому спортсмену отдельная комната, столовая превратилась в первоклассный ресторан, танцплощадки, сцены и зрительные места, бары, бильярдные, теннисные корты, волейбольные  и баскетбольные площадки. А от немыслимого различия  цветовой гаммы  и красоты планеров и самолётов - буксировщиков со всего мира просто захватывало дух. Ну а сами соревнования - это был великий парад умений, навыков, хладнокровия, выдержки, высокого уровня мастерства пилотов – планеристов. Накал борьбы за каждый бал оценок и спортивный азарт приводили иногда к потере бдительности, к нарушениям законов Неба. Были и травмы, но все остались живыми. Я видел, как иногда под одним облаком собиралось по 45–50 планёров одновременно, что конечно приводило к аварийным ситуациям. По вечерам звучала музыка разных стран, пели песни на всех языках народов мира, участники соревнований танцевали красивые танцы. Царил дух дружбы, раскованности, не было и намёков на какую-то враждебность, не было и пьяных, хотя алкогольных напитков было  море. Предупреждения и наставления особняков были, ни к селу, ни к городу. Им всегда и везде мерещились враги. Праздник Неба такого уровня забыть не возможно!    
                Полёты в небе на планерах ни с чем
несравнимы по красоте и ощущениям! Это были очень интересные полёты, борьба за каждый метр высоты. От облака к облаку, из потока восходящего планер попадает  в нисходящий, затем к новому восходящему, от холода под облаками, в тепло к солнышку! Яркое голубое небо, ослепительно белые кучевые облака и изумрудная зелень родной Земли! Скорость я больше не терял никогда и  ни на каком летательном аппарате, кроме плановых полётов на штопор в учебных целях с курсантами и лётчиками!!! И тому же учил своих курсантов в лётных училищах СССР и молодых лётчиков в частях ВВС.
               … Полёты на планерах мне снятся до сих пор -  парю в небе, выгнув крылья большого удлинения. Я под кучевыми облаками, в бескрайнем голубом просторе, свист воздушного потока  меняется по тону в зависимости от скорости полёта, звучит югославская песенка  «О маленькой девочке в огромном небе», из взятого в полёт транзистора « Спидола»  и нет конца красоте небесной, и нет конца  этому ПОЛЁТУ!..
         

Аэродром ДОСААФ под Орлом 1964г.Летаю на планерах в рекордной группе.  В    задней  кабине « Бланика» мой друг Толя Дука.

Песнь   высоты

Друзьям планеристам, юным романтикам неба  посвящается!

                Под  облаком белым в  небе высоком
Хищник  крылатый сужает круги.
Жар от Земли  восходящим  потоком
Птицу  и  планер несёт на «груди».

«Бланик» в полёте, рядышком кобчик
В  левой  спирали  парят,
Юный пилот  и  пернатый разведчик
В солнечном ветре летят.

Кобчик  чуть  слева, глаза  его  вижу,
Взгляд  так  тревожен, жесток,
      Будто кричит: «Не  мешай, ненавижу!..»
Перья  на  крыльях  полощет  поток.

Как  любопытен  охотник  небесный,
Взгляда  не  сводит  с  меня
 Блеск  оперенья, клюв  заострённый,
Мы  безоружны, летим без «огня»!
               
                Дар высоты  мне судьба подарила,
    Кобчик  сложил  два  красивых  крыла,
Рухнул  к  планете, добыча манила,
Цель  на  земле  его  пищей  была!..



Секунду, мгновенье -  я мысленно с птицей
 Падаю камнем в отвесном  пике!
Небо откройся  счастливой  страницей
Дай среди звёзд полетать в  ястребке.

Смилуйся  небо,  суровое  небо,
С  градом, с грозой   подожди!
Пусть насладится мальчишка полётом,
Не  лей  проливные  дожди!..

    В  небе  бескрайнем  полёт  без  мотора
                Цепью  жемчужной  висят  облака
                Вихри небесные  крыльям  опора,
                Нынче с  погодой  везёт  мне  пока.

                Планер парит над моею Россией
                Ветры поют свою песнь высоты
Лечу в небесах под опекой Мессии,
      Волшебной  дорогой  заветной  мечты.









               


                РАБОЧЕЕ МЕСТО – НЕБО.

Рассказ

                В лётных училищах Советского Союза на полёты в первую смену вставали затемно, подумать только, будильники звенели в 02.30 ночи! Отсчёт времени шёл от начала лётной смены, которая длилась с 06.00 утра  до 12.00 дня. До начала полётов в воздух, в 04.30 утра ( с восходом Солнца), поднимался самолёт-разведчик погоды, который пилотировал руководитель полётов данной лётной смены, как правило в этой роли были командиры эскадрилий или их заместители по лётной подготовке.  Он уточнял прогноз погоды, выданный ему синоптиком и определял вариант плановой таблицы полётов на смену, по которому предстояло летать. Учитывая  то, что в небо будут взлетать начинающие пилоты – курсанты лётного училища, независимо от курса обучения,  многие из которых уже летали самостоятельно на одноместных сверхзвуковых истребителях. Не даром лётчики-инструктора  всегда относились к этим юношам очень уважительно, по отечески,  берегли их от всяких случайностей, как на Земле, так и в воздухе.  Поэтому в авиации никогда  не было дурной муштры, тупой выматывающей  солдафонщины!
               Инженеры и техники самолётов приезжали на аэродром ещё раньше, ведь самолёты надо подготовить к полётам и всё проверить. Вот такая романтика неба окружала весь личный состав учебных полков и эскадрилий.  Мы все знали, на что шли, нелегко это было, одно мы  знали точно, что никто кроме нас не сделает наше Небо недосягаемым для врагов!
            
Предутренние сумерки, Земля ещё дремлет. Низины, леса, долины рек в дымке, местами стелятся туманы. Над землёй голубоватое сияние. Вот-вот покажется солнышко из-за горизонта. Становится светлее на возвышенностях, но темнота ещё не ушла из низин и лесных чащоб. На травах обильная роса. Вдыхаю запахи разнотравья, скошенные  травы пахнут особенно. Птицы начинают свою утреннюю суету,  щебечут, поют   на  разные голоса, приветствуя новый день – раннюю зорьку, саму жизнь!..
Сколько же раз перед началом полётов я наблюдал эти красивейшие картины начинающегося дня, не переставал ими любоваться, каждый   раз   подмечая   что-нибудь  новое, красивое, необычное. В это раннее время на аэродроме ещё властвовала тишина, её величество тишина, авиаторы умели ценить такие минутки!
Пора садиться в самолёт. Предстоит полёт на разведку погоды, сегодня мне руководить полетами. Надо принять грамотное решение на полеты по одному из вариантов плановой таблицы полётов. Ошибаться нельзя, ведь летают курсанты.
Принимаю доклад техника самолёта о готовности машины к полету. Здороваюсь с ним за руку, мы вместе  проходим по маршруту предполётного осмотра самолёта, так требует инструкция  любого  летательного аппарата (как известно все инструкции лётчику, все документы, регламентирующие  лётную работу написаны в авиации кровью!). Случаи  нарушений  положений этих документов бывали, но  заканчивались они, как правило, плохо.
Самолёт истребитель изящная рукотворная птица. В нем сосредоточены мысли и дела тысяч и тысяч людей. Маленького размаха треугольное крыло, сильно скошенный, откинутый назад киль, острые кромки крыла, стабилизатора, хищно заостренный фюзеляж, обтекаемые зализанные формы – все говорит о мощи, о высоких скоростях, о больших боевых возможностях этой машины. Самолёт имеет свои запахи лаков,  красок, различной аппаратуры, агрегатов, топлива, запахи кабины. Я, как хищник, привычно с наслаждением втягиваю в ноздри смесь незабываемых запахов, ощущаю всеми клетками, что всё это через несколько минут будет подвластно моей и только моей воле, разуму, моим рукам. Самолёт будет послушен любым отклонениям рулей и будет выполнять все мои команды. Самолёт живое существо, а небо его стихия...
 Лётчики, как правило, относятся к самолётам, как к  живым существам и после полёта, поглаживая тёплый бок фюзеляжа машины, тихо для себя говорят слова благодарности самолету: «Спасибо, брат! Ты привёз меня здоровым, невридимым. Мы ещё полетаем!»
Самолёт оживает в руках инженеров и техников, они первые вкладывают, вдыхают в него жизнь. В мороз их руки прилипают к металлу, ведь каждую трубочку на двигателе они проверяют на ощупь, нет ли негерметичностей, течей топлива и масел, гидросмесей, ни травит ли воздух, кислород, азот и т.д. Частички кожи с кровью прилипают к стальным настывшим трубопроводам. А в жару от этих же трубок ожоги. И так шесть дней в неделю, месяцы, годы службы - лётчики  всегда с большой теплотой и уважением относились и относятся к инженерно-техническому составу. Это в их руках куется победа в воздухе, И  за  это  им  низкий   поклон от лётчиков! Слова, которые говорит технику самолёта лётчик после полёта, звучат как хорошая музыка: - Замечаний по работе систем и агрегатов самолёта нет, спасибо за службу! -
Запрашиваю запуск, щёлкают тумблеры, подаю команду:
              - Снять чеки, заглушки. От двигателя!.
Нажимаю кнопку запуска, РУД на малый газ и запевает свою песнь  турбина, оживают стрелки на многочисленных приборах. Проверки, прогрев и опробование всех систем, агрегатов самолета и двигателя, включение всего комплекса радионавигационного оборудования – всё в норме. Выруливаю со стоянки самолётов и по рулёжной дорожке на взлётную полосу. Московское время 4 часа 28 мин. утра -  2 минуты до взлёта. Стою на взлётной полосе, впереди серо-белый бетон и по центру пунктиром белая линия, на разбеге самолёт пробежит 300-400 м. по ней, плавно поднимет носовое колесо, отрыв от полосы и набор высоты. Впереди небо, только небо!..
               
                ПЕРЕД   ВЗЛЁТОМ.
               
                Перед зарёй светлеет сумрак,
Щебечут  пташки - быть росе.
Я в истребителе, в кабине,
Стою на взлётной полосе.

Ещё есть время до команды,
                «Молитвы дня», мой  взлёт по ней,
Идёт отсчёт, бегут  секунды,
Мгновенья чувствуешь острей.

Поёт турбина ровно, мощно,
Дрожь по металлу:- Что стоишь?
                Включай  форсаж, да самый  полный!
Ведь радость пьёшь, когда летишь!

- 512 -Взлёт, разведка,
Маршрут полёта номер два.
Форсаж! Защёлку опускаю,
Порозовел восток едва!

Толчок, секунды побежали.
Четыре тридцать по  Москве.
-Разбег, отрыв, шасси убрали.
Всё меньше домики в  Клюкве!

Небо! Безбрежный, бесконечный мир! Пространство над нами, над нашими головами, протяни руки - вот оно небо, оно омывает нас с рождения до наших последних дней, оно даёт жизнь всему живому. С первым глотком воздуха ребёнок приветствует своим криком целый мир: вот он Я, самый маленький гражданин мира, гражданин планеты Земля,  я пришел в этот мир, чтобы жить, творить, созидать, любить, я  заявляю о себе, слушайте, люди, и любите меня, потому что меня создало само НЕБО и её величество ЛЮБОВЬ!
Небо! Мы знаем об этом особом пространстве одновременно много, как нам кажется и мало, как оно есть на самом деле. Нашу планету омывает, защищает, как броня атмосфера земли. Очень тонкая, очень хрупкая, очень ранимая оболочка. Всего - то до четырёх тысяч метров от земли человеку легко дышится в атмосфере, на высоте пять тысяч метров дышать можно, но уже трудно, сердце начинает биться учащенно, мысли в голове путаются и простые задачи кажутся трудными, но жить ещё можно. Выше шести тысяч метров от земли  уже долго  не протянешь. Болезнь высоты – гипоксия вступает в свои жесткие права. Потеря сознания наступает совершенно внезапно, а далее организм расстаётся с жизнью. Если без воды мы можем жить неделю, то без кислорода в составе воздуха можем существовать считанные минуты.
Альпинисты, покорители горных вершин поднимаются на высоты более восьми тысяч метров! Их мужество, мастерство и смелость удивляют всех нас, но тем не менее высоты карают жестоко! Сколько безымянных могил в горах! Об этом знают только горы. Конечно у альпинистов есть запас кислорода, без него смерть, но все равно, представьте себе, температура на каждую тысячу метров высоты падает на   шесть с половиной градусов и в любое время года на высотах выше 10-ти тысяч метров она всегда постоянна и равна (-65 градусов С.). А ещё  «подарками» больших высот являются струйные течения, глобальные перемещения огромных воздушных масс со скоростями в потоках до 400 км/час над  океанами и до 200-300 км/час над континентами. Выживать живому существу в таких условиях проблематично, и какие же жёсткие требования надо предъявлять к летательным аппаратам, чтобы покорять эти высоты.
Небо! Всегда живое, разное, загадочное. Как представить себе пространство – плюс, минус бесконечность. Красоты явлений природы таковы, что палитры красок бледны и несовершенны перед ними. Какими красками написать ночное небо, мириады звезд, Млечный путь, лунный призрачный свет, громады грозовых фронтальных облаков, когда их на мгновения освещают вспышки гроз! Циклопические картины! Тут столько оттенков тонов и полутонов любого цвета ,что невольно захватывает дух и только память цепко хранит всё это на своих жёстких дисках, но где найти тот компьютер, который воспроизвел бы это всё без искажений?
Небо! Иногда навевает безмятежность, расслабляет,– голубовато-бирюзовые тона, ни одного облачка! Райские картины закатов и восходов, предутренние дымки, туманы по низинам, разливы рек, озер, морей. И везде и всюду небо. Без него мы не представляем себе эти картины.
А какая бездна открывается, когда видишь звёздное ночное небо с больших высот .Звёзды кажутся близкими, другие галактики и миры, а может и цивилизации. А встречи с так называемыми НЛО, они были, наверное, у каждого летчика, пока всё это не объяснимо, но их происхождение явно не земное.
Небо! Бывает тяжелым, хмурым. Низкие, водой наполненные облака, чуть не до самой земли. Идут осадки: то дождя, то снега. В такую погоду сидеть бы дома, да пить чай, а мы летаем. В облаках потряхивает,  обледенение, лёд растёт на всех частях самолёта, ползёт по фонарю кабины, по крылу, по фюзеляжу - не зевай, пилот, это явление опасно, из-за недооценки опасности обледенения очень много бед, многие авиаторы ушли раньше времени из жизни. Самолёт превращается в ледяную глыбу и уже не летит, а падает.
Уходишь  в  небо, взлетаешь, входишь в облака, машина надежно несёт тебя, в кабине уютно, тепло, привычная рабочая обстановка, умные приборы всё рассказывают, подмигивают сотнями лампочек, табло, стрелками приборов. Ты летишь, но словно пуповиной ты связан с землей,– ты сын Земли и она хранит тебя от бед!
Пробиваешь  облака   вверх, земля внизу под облаками и всегда, сколько бы не летал лётчик, выход из облаков вверх как праздник, облака остаются внизу, самолёт круто выныривает из облачной массы, равнина облаков белым – бела, будто это снежный ковёр. Так и хочется проложить по этому ковру никем не изведанную лыжню. Но в небе мы гости, пора домой, под облака, ныряешь в них на посадочном курсе, или в стороне от него, это не так уж важно. Расставаться со светом и солнцем всегда как-то не хочется, после яркого света в кабине становится сумрачно и чем ближе к земле, всё темнее. Отвлекаться на эмоции некогда, идёт серьёзная, точная работа и чем ближе к выходу из облаков, чем ближе Земля, тем меньше вертикальные скорости снижения, тем плавней движения рулями. Земля постоянно информирует, подсказывает, корректирует твои действия, а то и просто ободряет коротким : « 512» на курсе, на глиссаде». Это значит, что ты идешь к своему аэродрому совершенно точно. Выходишь из облаков на высоте 200 метров от земли, до полосы 10 км., проходишь дальний привод – это 4 км. до полосы, но её пока не видно, видимость сегодня около 1000 м. Видны огни подхода и приближения, а вот и полоса. Родной аэродром встречает празднично, все огни включены, стоит установленный минимум погоды.
Трудная работа! Мужская работа! Красивая работа! Опасная работа!
Этим и живёт человек, посвятивший себя небесам, этим живут все лётчики земли! Им одним ветры высот родня, на всех широтах Земли!
Друзья мои, выпускники 1969 года Черниговского ВВАУЛ им.Ленинского комсомола, однополчане, люди высокого полёта, высокой  нравственности и морали, я всегда о вас помню и не забываю помянуть погибших и усопших. Никогда не забываю поднять бокал за здравие вас, ныне живущих. Надеюсь, что к вам, как и ко мне до сих пор во снах и наяву приходят лица друзей, костры у реки, песни под гитару, полеты, полеты …. НЕБО!
Ветры памяти никогда не дадут, никому из нас   забыть, гром реактивных двигателей, форсажное пламя разделённое кольцами за нашими надёжными  прекрасными краснозвёздными машинами, которые уносили нас в нашу  мечту, в  Небеса, на наше рабочее место!..


                  
               
               
                СТИХОТВОРЕНИЯ.

                Глава – 2
 
                МОЙ СТИХ – МОЙ ЧЁЛН.


    
      СПАСИБО, МУЗА.

Стихи и песни будят нас
Летит в веках, живёт Пегас
Как дивна  музыка строки
Слова и ноты так  близки.

Природный дар от Бога дан
Мой плод созрел, полно семян
Хорош сюжет, в руке листок,
Бежит  перо, вязь букв и строк.

Где  муза  песнь, а слово трель,
В красивой рифме сладкий  хмель.
Летать, писать, не пропустить,
Ведь дважды жизнь нельзя прожить.

Порогов камни, шум воды,
Шальной поток  игрок судьбы.
Гребу на вёслах, стих мой - чёлн,
Мозоли в кровь, иду средь волн.

Круты, угрюмы берега
По ним чащоба и тайга,
Но надо плыть и уцелеть,
Славянам  песню свою спеть.

Слагать стихи, совсем не грех,
Да будет жизнь и в ней успех!
Лететь хочу вновь  к облакам,
К свободным  странникам,  к ветрам!

МОЙ СТИХ-КИНЖАЛ.

Ценю я  жизнь, мне  рано на покой,
Стихи – бальзам, их память порождает
Вкушаю хлеб свой  грубый  и  простой
Его  добыть мне небо позволяет.

Строка подвластна, я ей господин
Шептать на ухо в жизни не учили!
На голове убранство из  седин,
Мой  стих  кинжал, года его точили.

Вонзитесь строфы в бешеный бедлам
Хочу помочь я правде  на планете
Звени  в  стихах, отточенный металл
Мой  честный  слог  у Бога на примете!..



БУМЕРАНГ.

Что значит слово - бумеранг?
В прямом или ином его значенье
Из дерева, металла ли  снаряд-
Пустив его, ты отследи его движенье.

В начале, он послушный пилигрим,
Простой  полёт с набором высоты,
В веках дремучих был  незаменим,
Дичь убивал  без  шума, суеты.

Предмет  коварный, шуток  не шутил,
А был оружием и палицей кривою.
Нёс  смерть с собой и зло  всему  чинил,
Вонзался в череп, бил смертельной болью.

Не так ли слово меткое  вас бьёт?
Оно  острей, коварней  бумеранга,
Лишь миг живёт и всё перевернёт,
Не пощадит ни чина, и  ни ранга!

Беспечный тип себя не оградил,
Вернулось слово, болью ослепило
Вонзилось в мозг, ума его лишив,
Всё доброе в душе испепелило.















ЗА ДОРОГОЙ ДОРОГА.

Тянет из дому гор крутизна,
Манит призрак необжитых мест.
Высоты нас влечёт новизна,
Нам  не  нужен уютный насест.

Мы скитальцы, бродяги с тобой,
Наши души привыкли  без пут.
Сердца наши не греет покой,
Нас дороги чудесные ждут.

Тянет вечно поспорить с судьбой,
Пусть под ложечкой сладко замрёт…
С нами тот, кто без слов всё поймёт,
Песню трудных дорог подпоёт.

Кто  свой  хлеб  добывал в  небесах,
Кто был в паре со мною в одной,
Кто забыл «взвесить» риск  на весах
Из кабины мне машет рукой.

Улыбнётся тепло и светло,
Молча руку до боли пожмёт.
А глаза его скажут: «Держись!
Завтра утром дружище нам взлёт»

Сладок дым бивуачных костров
И прохлада приютов ночных,
Звуки  верной подруги ветров-
Струны  старой  гитары и стих.


ВЕТРЫ СТРАНСТВИЙ

Хранят  пустыни летопись веков.
Вершины минаретов исчезают
Барханы оживают из песков,
«Афганцы» знаки жизни засыпают.

Зной воздух раскаляет будто пекло
Пустынный мир рисует миражи
Спаси Аллах! Засохло всё, поблекло,
Но крутит вихрь в барханах виражи…

Один глоток из чистенькой криницы
Воды желанной, свежей  ключевой,
Подайте поскорей, быстрей водицы,
Но сушит горло, воет ветер злой!..

Оазисы - жемчужины пустыни,
Бурлит в них жизнь у влаги, у ручья.
Вода здесь золотая и поныне,
Она всегда ничья, совсем ничья!

Приходят караваны из пустыни,
И все к воде - её послал Аллах!
Сладка вода, но много пить опасно
И тащит от воды  старик монах.

И жить бы людям в неге поселений,
Растить детей, да жён своих ласкать,
Но вечно опьяняют ветры странствий,
И  жажды  приключений не унять!..





мы не одни?


Летят с Землёю  люди – экипаж,
Дорога во Вселенной не близка
Скопление туманностей, мираж
Вот  Млечный путь, он будто бы река.

С других планет никто не прилетал.
Сигналов и приветов нет, всё  нет!
И странно нам, что космос обеднял
Попасть бы раз на звёздный, на «банкет»!

Чтоб гости посещали день-деньской
Летели б к нам посланцами миров,
Летели бы со светлою мечтой…
Других Земле не надобно даров!


Тост за друзей

Поток людской - река, водовороты
Мелькание  неведомых мне   лиц
Судеб людских - пригорки, повороты
Как  «пропасти» нечитанных страниц.

Мой малый круг надёжных мне, знакомых,
Друзей  старинных, верящих  в  меня.
Немного  вас  пытливых, увлечённых,
Спешащих  жить, «в дугу не гнуть » ни дня.



Смелее  подходите ко мне люди
Как звать вас дорогие, величать?
Есть терпкое вино в моей посуде
Я свой бокал за вас хочу  поднять!




С Т Р О Ф Ы.

Весною легко так дышится,
Как после ночной грозы,
В шуме воды мне слышится
Вечной  любви призыв!

От Вашей я  стати  хмелею,
Ловлю блеск красивых глаз.
От  блеска улыбки я млею,
Она так украсила Вас?!

Меня Вы навек запишите
В свой узкий «почётный» круг,
В сети свои  заманите,
Свободой плачу мой  друг!
-------//-----------


Горит ночник - тона,  полутона
Разгул теней и шёлка лёгкий шорох
Одежды  прочь - ты только рождена,
Твой гибкий стан рисует  тень  на  шторах.

Красивая, желанная, нагая
Целуй скорей, шепчи любви слова!
Сольюсь  с тобой, в желании  сгорая
Твой  сладкий стон,  и кругом голова!

--------//-----------

Сок березы чуть-чуть сластит.
Щедро  дарит  весна, только пей!
Пью стаканами соки Земли
В  свои клетки вливаю елей!

Может, соком себя обновлю,
Ты прости мне, березка, свой шрам!
Рану я твою сам исцелю
И  пойду,  помолюсь в божий храм!


Разлился звон… печальный, колокольный,
В четыре четверти размерил метроном
Провожают в храме, в мир иной, загробный
В вечность путь - и колокол о том!..

Путь земной не долог, Бог с тобою…
Бег замедли - стань, остановись!
Помолись у храма, Просветлей душою,
Господу три раза поклонись!

-------------------///-----------------
Выпьем братцы до дна, стакан добрый вина
За здоровье детей, за друзей, за всех близких
Пусть в сроки приходит к нам гостья  весна
Пусть сгинет  беда на просторах Российских.

В дорогу хлеб мне мама нарезала
с краюхой  хлеба легче был мой  путь
Земля всегда с улыбкой нас встречала
ты мамин  хлеб дружище не забудь!

--------------------------------------------------------



Тяжесть  неба  Атлантов  согнула,
Русским  лётчикам тоже  не  мёд
Высота красотой притянула,
Манит скорость  в  опасный полёт!

Неба  чистого, мягких  посадок,
Ассы русские гордость страны.
Хлеб ваш труден, он вовсе не сладок,
В  небе  росчерк… поклон  вам,  сыны!
----------------------\\\\\-------------------------

Краткий  отдых - охотничьи  байки,
Про  охотников   всё,  про  зверей.
В  зимний  холод  мечтаем  о  баньке,
А  в  жару  нам  бы  снега   скорей !
---------------------------\\\\\---------------------------


Ракурсы целей, атаки…
Бочки,  косая  петля…
Альтиметра  крутятся стрелки,
В  лицо «чемоданом»  Земля!..

 Ты не брани попутчиков судьбы,
 Не злись на них, что предали в пути.
 Не знают они  прелестей борьбы,
 Мозоли в кровь, пора опять идти!..               
-----------------------------------------------------
Жизнь  не  щадит - своё  берёт,
И  вспять  коней  не  повернёт,
А  наградит  лишь  тишиной,
Молчаньем,  ямою, землёй.


Молчанье – золото, ведь так?
Народной мудрости строка,
А всё, что спрятано в душе,
Закрыто в нас на три замка.



               

               
                Глава- 3

ЗДЕСЬ НЕБО ПО ОСОБЕННОМУ БЛИЗКО.

ЧИСТОГО НЕБА!
Лётчикам России -
моим друзьям.

                Мне  навстречу летит полоса,
Вдаль уводит  меня,  в небеса…
Много чёрточек чёрных на ней
Это росписи сильных людей!

Не преграды снега и туман,
В холода ли, в полуденный зной
Сыновья покидают свой стан,
Ладонь тёплую тверди земной.

Их  встречают  просторы небес,
Облака песни странствий поют.
Место красное  нынче  их здесь,
А земные дела подождут.

На мажорных аккордах форсаж!
Хмель высот, всех пилотов пьянит!
Перегрузки, глубокий  вираж…
Мощь турбины, свободу  дарит!

Вы мелькнёте стрелой в небесах,
На сверхзвуке раскатится гром.
Побывали у Зевса в гостях,
А Земля - ваш родительский дом!..
               
                ПОЛОСА – БЕТОНКА.

Ниточка   ты  тонкая, полоса  бетонная.
С  поднебесья  слышала наши  голоса.
«Спину»  подставляла под  крутой  разбег,
Мягко  приземляла, замедляла   бег.

Годы  быстрокрылые, полосы  огни.
Лейтенанты юные,  где  теперь   они?
Улетели  «соколы», стих  форсажный  гром.
В  гости  мы пришли к тебе наш  аэродром.

   
АЗЫ   НЕБЕСНЫЕ.

                К небу, к полётам мальчишек ведут
Книги и фильмы, мечты так влекут
Хочется  лётчикам им подражать,
Торопятся жить, побыстрей  подрастать.

Регланы - из кожи, с кокардой - фуражки
Завистью светлой горели бродяжки.
Мне повезло, из ребят нашей стайки,
Взлетел на «Антоне» весною с лужайки.

 
Отец удружил, попросил он пилотов
Меня покатать - так хотелось полётов!
Впервой в небесах, минут сорок, немало!
Все было прекрасно, но как укачало!

Пол завертелся, кровать завращалась,
                Небо с овчинку тогда показалось.
Дошло! Понял точно, не просто летать:
С себя сто потов на земле мне сгонять.

Пред небом равны и пацан, и  полковник
Учись, познавай, а иначе – покойник.
  Прирос пуповиной я к небу, и телом,
          Летал много лет - был мужским занят делом.


ПИЛОТЫ КАК БОГИ!..

Всегда помню пилотов той далекой поры,
За селом приземлились, боги были добры.
Посадили корабль, сели в поле в пургу.
Самолёт был на лыжах типа «всё я могу!..»

Это был «кукурузник»- наш  трудяга «Антон»,
На нём почту возили, спасал раненых он.
Инженером совхоза работал отец,
Пригласил он пилотов пожить во «дворец».

Для меня они боги, как пришельцы с Луны,
С них  глаза  не сводил, веселы и  сильны.
Их слова, будто сказка, словно мёд, словно хмель.
Всю неделю кружила, бесновалась метель.

Несказанно был рад я пурге-завирухе,
Причитала и выла, как три ведьмы-старухи!..
К самолёту ходили по сугробам в снегу,
Меня с шуткой тащили, - Сам - кричал я, - Смогу! -

Открывали кабину, расчехляли мотор,
Запускали и грели - хладу, снегу затор…
Пахло лаком, бензином, лучик жизни в метель,
И совсем не тянуло ни  домой, ни  в  постель…

Все светились приборы, их магический свет
Путеводным  стал  в  жизни, подавал мне совет.
Закрывали, чехлили, шли по вьюге опять,
А мотор был в тепле часов  эдак,  по пять.

Все те мелочи помню, век им в мыслях кружить,
С авиацией  рос,  хочу  с небом дружить.
Уж полвека минуло, я у Бога в долгу
Самолёт, будто остров, среди ночи в пургу!

Помню всё: тех пилотов, оптимистов, борцов,
Меховые их куртки, следы рыжих унтов.
На часок раз проспали, и застыл их мотор,
Но отец выручал, для  ума  был  простор.

Трактора подогнал, от  их газов теплом
Отогрели мотор, запустили с трудом.
Улеглась непогода, РУД  вперёд и  на взлёт,
И три круга почёта облетел самолёт

Нам крылом  покачал, попрощался навек.
Далеко до посадки…гимн тебе, ЧЕЛОВЕК!



ВЕТЕР ПАМЯТИ МОЕЙ

«Ветры, ветры, дожди,
Хмурит брови комэска усталый
В этом месяце, мама, не жди,
Непогода врасплох нас застала…»
 (слова из курсантской песни)

Серебро на висках в двадцать три -
С облаков украшенье досталось.
А в рассказах своих я теперь  говорю:
- Что поделаешь! Старость, усталость.

Ветер памяти даты, как чётки нижи,
Вспоминать буду всё по порядку.
Как Чернигов красавец в весенние дни
Пил за нас и давал нам разрядку.

В прошлом веке кровавом, продажном, крутом
На земле Украины, в  апреле
Мне вручили торжественно лётный  диплом -
Две звезды на плечах заблестели.

Краткий отпуска миг, две недели всего
Страна снова готовилась  к бойне,
А пилотов тогда не хватало вдвойне
Тот хрущёвский вердикт  стал убойным.

Командир эскадрильи добро уж даёт:
Мол, брат, станешь ты сильным пилотом
Поскорей  обживай скоростной самолёт,
В нём не раз ты покроешься потом.

Жить захочешь, живи! Скоро всё ты поймешь,
«Старики» уступают вам место.
В бой пора молодым, на таких скоростях
Вам дерзать в небесах интересно.

Мы теряли счёт дням, понеслась круговерть,
Катапультные кресла обжили!
А на ясность небес не хотелось смотреть
Хоть бы дождички нас обложили!



Забирала  друзей, зорко смерть нас пасла 
Ничего, никогда не  прощала.
За ошибки пилоты платили  сполна -
Лишь  фрагменты от  тел  по  металлу.

Разве девять кругов, в  пекле  огненном том?
Мы  по «сорок» с  Данте  насчитали,
Про  красоты высот вспоминали потом,
Когда в праздники нас отмечали.

Не жалею, не плачу пойду  нынче  в   храм.
Здесь у  Бога покой и отрада!..
И, как прежде, потянет взлететь к облакам
Их крылом рассекать мне услада!


        Небесная эстафета

Сыну Олегу, военному лётчику.

« Годы вольною птицей летят!
Седина на висках не поэтам
Знаешь, друг, все романтики врут,
Небо вовсе не синего цвета…»

(слова из курсантской песни)

У  зари молодой алый цвет
Будто кровью пропитано Небо.
Посылаю с  ветрами привет
Тем высотам, где я ещё не был!

Земли  русские мы сберегли!
Им  служили, стране присягали
В небе сделали всё что смогли,
Молодым наше небо отдали.

Пожелаем им  чистых небес,
Быстрых взлётов и мягких посадок.
Боже дай им  красавиц невест,
Верных жён, да без вредных повадок!

Пусть достаток украсит их  быт,
В доме пусть от  друзей будет тесно.
За столом угощайтесь  вином золотым,
Мирный хлеб вам из доброго теста!

МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ…


Поэма посвящается моим  детям,
 сыну Олегу - полковнику, военному лётчику;  дочери Оксане.
                Внучкам Оле, Алине, Алёне.
               
                Планеры, как аисты,
          в небе над Орлом
                Клуб Центральный планерный,
                юность моя в нем.
                В пятнадцать в клуб не взяли
                возраст маловат!
                - Через год, братишка,
                буду тебе рад!..-
                Так сказал начальник –
                две звезды больших.
                На моих глазах же –
                горечь слез скупых.
                Было так обидно:
                -Надо же, малец!?-
                Ведь живу  не дома
                где тут мать, отец?
                Сам учусь наукам,
                сам готовлю снедь,
                Сам дружу со спортом,
                всё могу успеть.
                На частной жил квартире,
                сын хозяйки вор,
                Чистил каждый вечер
                от ствола затвор.
                Деньги забирает
                за квартиру впрок,
                Мать его вздыхает:
                -То чертям оброк…-
                Пристает  ворюга,
                кличка «Борода»:
            - Стань пацан на стрёме,
                будешь сыт  всегда…-
      Знал тогда я точно:
                Только раз пойти
   И назад не будет
                Мне уже пути.
           Хлеб жевал с картошкой,
                Запивал чайком,
Жил всегда я честно,
                Жил своим пайком.
Жили  тогда  бедно,
                но учились всласть,
Страна о нас заботилась
                и  Советов власть.
В студенческих столовых
                хлеб бесплатным был
С горчицею, да с солью
                сладким даже слыл.
Надо и стипендии
                было  получать,
             Учились,  в общем здорово:
                на «четыре», «пять».
Когда всё успевали?
                Боже ж, святой  мой!
К вечеру валились
                в постели с ног долой…
Год шестидесятый,
                двадцатое столетье,
Выживали трудно
                реформы, лихолетье.
Деньги - на замену-
                так «шутили» власти.
Их обмен был сложным
                закипали страсти.
Купюры ворохами…
                разгоняли ветры
«Добровольцам» смерти
                отмеряли метры.
                Хлеб из кукурузы-
                забивать им гвозди
На Карибах кризис-
                новой  бойни «гроздья.
Туфлей по трибуне
                стукнул на весь мир,
Отдал  Украине
                всегда русский Крым.
Порт-Артур – китайцам…
                «дятел» всё б раздал
Скоморох  истории –
                вот кто правил бал.
Обидно за Россию,
                вечные напасти:
Дураки, дороги,
                беды все от власти.
О властях не надо…
                скатишься  ко злости
Юность моя, юность-
                кожица, да кости!
Лучше вспомним, братцы
                как летал Гагарин,
Яркий, светлый праздник
                людям был подарен.
Россия ликовала!
                Америка - де юре!
По трапу самолета
                космонавт шёл Юра!!!
Всем светлее стало
                от его улыбки ,
      Лет всего лишь восемь
                к роковой ошибке…
Годы мои, годы,
                что  коней, табун
Искры высекает
                времечко-скакун.
Техникум  дорожный
                курс уже второй
Приняли в клуб лётный
                с ног валюсь порой.
Музыкою неба
                новые слова-
Ланжероны, шасси…
                кругом голова.
«ЯК-12» в небе
                высоту «скребёт»,
Снята дверь - замёрзли.
                что за самолёт?!
Парашютный первый
                в январе прыжок
Кричит Спартак Иваныч:
                -Пошёл!… Давай, дружок!-…
Ноги на подножку
                за подкос рукой,
От винта потоки
                рвут унты долой.
А внизу  домишки
                в снежной белизне,
Нет назад дороги…
                в бездну, к новизне!
И шагнул, как в пропасть,
                руки сняв с опор,
Сразу стало тихо…
                высоты простор!
Надо мною купол-
                парашют мой друг.
Жарко, очень жарко,
                зависаю вдруг…
Кричу - полно эмоций,
                в небе Валька  друг:
- Здорово, дружище,
                красота вокруг! -
Ближе, всё  быстрее
                в лицо летит земля,
Ноги ставлю вместе
                инструктаж не зря.
О - Ох!.. Удар об землю,
                как жестка она!
Живы, приземлились,
                радости волна!
По весне полёты,
                планер на двоих,
Инструктора тирады
                превратились в «стих».
Запуски с лебёдки…
                как воздушный змей,
Триста метров пулей
                набираешь с ней.
А затем отцепка,
                семь минут полёт,
Планер хоть не щепка,
                но не самолёт.
Дольше, выше в небе
                всё сложней задания,
День твой  наступает,
                когда нужны все знания.
Задняя кабина…
                пусто место в ней,
На земле инструктор:
                - Ну, давай, смелей! -
Один в бескрайнем небе-
                первый твой полёт,
Сам себе хозяин-
                ты всерьёз пилот!
Бывает, что услышишь,
                как седые дяди
Врут с телеэкрана:
                - Страхи где-то  сзади! -
Ну, а я скажу вам
                прямо, не стыдясь,
Страхи от природы
                давят нас, глумясь.
Сам  с  собой  боролся,
                знаниями брал,
Дружбу  с   небесами
                Я   не   потерял!…
Парить подолгу стали
                в рекордное звено
Нас уже вписали
                с другом заодно.
«Бланик» мой, как птица,
                выгнул крылья  «стерх»
В восходящих вихрях
                выше, дальше, вверх…
Упоенье солнцем,
                небом, высотой
Тех, кто не изведал
                жалко мне порой.
                Небо, как наркотик
                не отвыкнуть сроду
                До кучёвки белой
                дотянуться  б сходу!…
                Лётную науку
                пили мы так жадно-
                Это нам  не  снилось,
                на  душе отрадно
                В небо, и  для  неба
                готовил сам себя
        В Чернигов, в истребители,
                решил податься  я.
Поступать, да в лётное
                было очень сложно
    Конкурс был огромным-
                на  «шару» не возможно.
Но прошёл я конкурс,
                всё ж спортсмен – пилот,
Ведь часов под двести
                в небе был налёт.
      Мой диплом за техникум-
                общий  бал  высок
                И разряды в спорте
                выполнялись в срок
Здоровье было в норме
                не курил, не пил,
Успехи были в боксе
                «тёток» не любил.
Времени всё не было
                выкраивал на сон
      Какие, к чёрту, «тётки»-
                сел не в тот вагон!
Науки чуть не съели
                мы их всё ж постигли
Курс второй - полёты
                успехов в них  достигли
                Первый реактивный
                самолёт освоен
Лётчик наш инструктор
                нами был доволен.
                В Умань на полёты-
                третий курс на Мигах-
Прибыли мы в марте -
                так ведь пишут в книгах.
        Март в тот год печальный -
                траурные звуки.
Флаги с чёрной лентой
                слёзы – к  небу руки!
  В свой полёт последний
                улетели двое
Гагарин и Серёгин…
                плачет небо, воет!…
                Гололёд слезами
                не растопишь скользкий,
Пел про лёд Володя,
                плакал наш Высоцкий.
                Как порой обидно,
                ведь могли б иначе…
Горю не поможешь -
                Русь скорбит и плачет!
Время ранит тяжко,
                но оно же лечит,
  На  крыло  мы  стали,
                выпускной ждёт вечер.
Лётчики  ЧВВАУЛа,
                нас чуть больше сотни…
Стране своей  Союзу
                Послужили  стойко.
                Годы, наши годы,
                Прошло уж сорок  лет
Где теперь вы,  братцы?
                многих наших нет!
                Вы в особых  списках
                в голубых просторах
                Только не спешите
                под ковыльный шорох!


НОЧНЫЕ ПОЛЕТЫ
(посвящается лётчикам 14-го Гвардейского Истребительного Авиационного полка г. Курск)

«Гремит ночной полёт
по просекам лесным..»
Ю.Визбор.

Погасли светлые полоски,
Темнеет быстро горизонт,
Вселенной звёздные  наброски
Уж ставят метки дальних  зон.

Взвились зелёные ракеты,
Вонзились в тело темноты,
Ожил эфир, поют турбины,
Поёт  душа  от красоты.

Поклон вам, рыцари - мужчины,
Забыли вы про быт земной,
Без вас спят  ваши половины,
Не ведом нынче вам покой.


Гремит ночной аэродром,
Расцвечен разными огнями.
Для авиаторов он дом,
Все в доме  заняты  делами.

Порядок строгий здесь царит,
У пульта дирижер умелый,
«Оркестр» всем музыку дарит
Мудрён  РП и  в  меру  смелый.

«Стул электрический» грозит
Его спалить без сожалений,
Но даже здесь, где вечный бой,
Ошибок нет и нет сомнений.

На индикаторах лучи,
Есть курсы, азимуты целей,
И голоса звучат в ночи,
А вот и «птичка» на прицеле.

Соната лунная звучит.
Громам подобные раскаты,
Взлетают МИГи, будят ночь
России верные солдаты.

Они все выполнят сполна,
Заданий легких не бывает,
Дают им редко ордена
Лишь седина виски ласкает.


СЕДЫЕ СОКОЛЫ
(ветеранам-лётчикам СССР)

Седые соколы, романтики небес,
О вас строка из области чудес.
Мы вновь в строю, в альбомах, наяву,
Во снах летаем, значит  я  живу.

Забыли  и  не помним наших ссор.
Мужская дружба  доблестям простор!
Нам покорялись  скорость, высота.
Виски седели вовсе  неспроста.

Нам кресла катапультные сродни,
Отсчитывали ночки  в  них  и  дни.
Земля вертелась, как в цветной игрушке,
Темно в глазах, кровь  к пяткам от макушки.

Нас мощь машин ни  сколько не пугала.
Что перегрузки кровушка играла.
Не сказка – быль, погода по плечу
И в дождь, и в снег я в небе – я лечу!

Луна за облаками - свет в ночи,
Сиянье призрачно, красиво, помолчи!..
Сухие льдинки, тренье о металл
Святого Эльма факел озарял.

В бескрайном небе звёзд круговорот.
Тебе родня  твой быстрый самолет.
Два брата вы, и кровное родство
Воспето в  песнях, просто  волшебство.

Лишь на Земле расслабишься, вздохнёшь:
«Спасибо, брат! В полёт еще возьмёшь?»

От матерей, отцов Бог даровал здоровье.
                Седые соколы, вы редкое сословье!
Повыше головы, бросать не смейте пост,
Сто лет во здравии!!! За то мой стих и тост.

















ПОЛЁТЫ В ОБЛАКАХ.

Лебединым пухом облака,
Нет у них границ и  нет замков
Ветры всех широт для них родня
Мчатся горы – гряды облаков!

Вижу в очертаниях вершин
С гривою летящего коня.
Принесите  детства сладкий  дым
Где живут и мама и родня!

Помните нас странники небес,
Наших крыльев звёздные огни
Каждый день они касались вас-
Остывшего дыхания земли!

Дни за днями, месяцы – в  полках,
Служба -  истребитель  самолёт,
Вновь за облаками, в облаках,
Видимость сегодня  восемьсот.

Облачность – что  серая  «тоска»,
До бетонки двадцать два км.
Верный друг – приборная доска.
Стрелки говорят мне, что и где!

Нет земли и целый рот земли…
Злая поговорка, что тут врать,
В истину  пилоты возвели:
«Верь приборам, им лишь доверять!»

Нижний край – 130 до земли,
Выхожу из тёмных облаков,
Вот они желанные огни:
«В норме всё, к посадке я готов!»

Но азарт, в крови адреналин,
Топлива ещё на полчаса.
Я прошу проход, РП даёт,
Полный газ, ныряю в небеса!…


ВОЗДУШНЫЙ РАЗВЕДЧИК ПОГОДЫ.

Спит городок наш беспокойный, ночь убаюкала солдат,
Ещё темны во дрёме окна. но есть и те, что уж не спят.
Петух не пел, не кукарекал, - темно, будильники звенят.
Вставать в два тридцать просто мука, какой  дурак придумал тать?!
Чтоб в шесть часов начать полёты, в  такую рань нас поднимать!!!
А дальше  больше все к столовой, чтоб соблюсти наш ритуал.
Там блинчик, чай, ещё чего-то  втолкал в свой рот, жевал, глотал.
Потом в автобус и вперёд ведь небо, видишь ли, зовёт!..
Затем с анализом погоды синоптик карты развернёт.
Большой  циклон, на  пол Европы, фронты холодные несёт.
Воздушных  масс перемещенье  всё по законам, без чудес.
И мы ведём разведку «боем», в экраны смотрим  РЛС.
И  электронный луч скользит, пространство  облачное  метит,
Туман поутру, не туман, но что-то хмурое нам светит.
Теперь к врачу - измерить пульс, лёг  жгут тонометра на  руку:
«Привет, пилот! Ну, как  спалось?!» «Привет! Сними ты эту  штуку!»
Защитный  шлем  на  голове, веков минувших атрибут,
А на колене мой планшет, расчет полёта и маршрут.
Уходит ночь, восток светлеет, светило вновь сейчас взойдёт,
И ночку зябкую прогонит, тепло своё на нас прольёт.
Надеты лямки парашюта, их вместе все собрал замок,
Привычно щёлкнули тумблеры, в командах технику свой толк.
Запела, ожила турбина, приборов  стрелки по местам,
Фонарь закрыт, вперёд машина, сейчас рванёмся к облакам.
Пробьём их, солнышко увидим, внизу равнину облаков,
Лазурь небес, как на картине, захватит дух : «Простор,  каков!»
Но, чур!.. Красоты  все потом, теперь работа, лишь работа.
Пот тонкой струйкой по щеке - суров закон, трудна забота.
Сегодня мне держать ответ перед пилотами на старте.
Летать им нынче, не летать? Решать   мне  надо не по  карте!
Погода… минимум стоит, как  раз что нужно для пилотов,
Хмарь облаков над головой. Ну всё, вперёд !  Добро! Полёты!…




                Кукушка

Что же ты, кукушка, рано замолчала,
Ты ж была щедрее, сотню  обещала!
Ты со счёта сбилась, ну, давай повторим.
Затерялось эхо, всё молчит, не вторит.

В юности порою целый день  кукушка
Раздавала в долг нам годы – не игрушки.
А теперь не слышно : ни ку-ку, ни эха,
Только три разочка, что ж ты - ради смеха?

К лётчикам России стань щедрее, птица,
Мы ж сродни пернатым - быль иль небылица.
Ты кукуй как прежде, щедро -  целый день,
А года – годочки нам считать не лень.




ИСТРЕБИТЕЛЬНОМУ 472-му АВИАЦИОНОМУ ПОЛКУ ПВО


( 55-ой  годовщине Посвящается).

Законы жизни, службы, бытия
Диктует время, ход необратим!
Часть начиналась с малого, с нуля
Полвека срок, мы всё ещё летим.

Как витязям на южных рубежах,
Полк ПВО, «Былина» –  позывной
Сам  вождь нам завещал:- Быть в сторожах!
Беречь страну на службе неземной. -

Ключи от неба сохранить, сберечь,
Врагов страны, валить с небес и жечь!
Наказ вождя – народа был наказ
Дежурное звено - не праздничный показ…

Всегда здесь на секунды шёл отсчёт,
Готовность – «раз», ты пулей в самолет.
Разбег, отрыв под дождик в ноябре,
Погода  дрянь, и  лёд на фонаре.

Нет облакам ни края, ни конца.
Достать «врага» с  маневром удальца
Захват и пуск -  контрольная  то цель,
Пот по щеке, какой тут к чёрту хмель!..

Теперь домой, «остаток подмигнул»
На форсажах ты малость протянул
И с рубежа тебя берут, ведут,
       С рук на руки мой брат, передают!
               
               


                Все для тебя, КП и РСП
Точны команды ты на полосе!..
Пробег, хлопок - то  вышел   парашют,
Ты  зарулил -  как техники то ждут!

За всю семью, за  полк наш боевой
Давайте братцы  выпьем по одной!
Вторую пьём за семьи, за детей,
А третью стоя, молча, за друзей!

За тех, кто не вернется, не придёт,
Кто не посадит «вечный» самолёт.
Кто там, за облаками, видит нас.
Наш третий тост,  всегда друзья за вас!
               
                К   ОБЛАКАМ
 
(друзьям юности - планеристам)

Эх, время, времечко! Твой ход неумолим
Полжизни в минусе,  мы всё ещё летим.
Летим в мечтах, во снах ли, наяву.
Скажи Господь, я сколько проживу?

Прошу немного дать ещё годков,
Да  чтоб здоровым  быть и без оков
Хочу, могу, как прежде, к облакам
К свободе, к солнцу, к небу и к ветрам.

Позволь Спаситель, в небе еще день
Раскинуть крылья, мне парить не лень.
В дыхании Земли, в незримом, мощном токе
С набором высоты мой планер вновь в потоке.

Кучёвка - облако, холодный водный дым
Несёт поток, теперь я в нём и с ним
Свистит крыло - подъемных сил исток.
Спираль, набор -  виток, ещё виток!

К другому облаку иду я, переход
Убрал закрылки, скорость, курс, заход
Из тени облака на солнышко, в тепло…
Есть высота  - лететь, парить  светло.

Я,   Господа  в  молитве  попрошу:
- Позволь летать!..- пока лечу, дышу.


                РАЗДУМЬЯ В НОЧИ.

Ночь за окном, снова ночь…
Весенняя тихая, тёплая.
Не сплю, улетел сон прочь,
Мыслей толпа не весёлая.

Жизнь -  что она и зачем?
Дружим, бывает ссоримся,
Торгуемся, что и  почём,
Пора б наконец успокоиться.

Связала нас в  небе нить
Вёрстами светлыми, длинными
Хочу  вам по чарке налить,
Обнять вас, друзья старинные.

Тошно без вас, хоть вой!
Столько  дорог вместе пройдено!
Следы у нас  над головой
Несчётно инверсий проторено.

Странники космоса мы
Пылинки его  и атомы.
Живём всего миг один,
А грезим столетними датами.


               


               





                ПЕРЕД   ВЗЛЁТОМ.
               
                Перед зарёй светлеет сумрак,
Щебечут  пташки - быть росе.
Я в истребителе, в кабине,
Стою на взлётной полосе.

Ещё есть время до команды,
«Молитва дня» - мой взлёт по ней,
Идёт отсчёт, бегут секунды,
Мгновенья  чувствуешь острей.

Поёт турбина ровно, мощно,
Дрожь по металлу:- Что стоишь?-
                - Включай  форсаж, да самый  полный!
Ведь радость пьёшь, когда летишь! -

- 512 - Взлёт, разведка,
Маршрут полёта номер два, -
Форсаж! Защёлку опускаю,
Порозовел восток едва!

Толчок, секунды побежали.
Четыре тридцать по  Москве.
-Разбег, отрыв, шасси убрали.
Всё меньше домики в  Клюкве!








ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ПЕСНЬ.
       
        (военным лётчикам  СССР)

С нас иконы писать ни к чему, не святые.
Но  великой  стране  себя  отдали  в  дар!
Мы Союза  сыны, стражи неба стальные             -
Не давали врагам зажечь новый пожар.
.
От небесных щедрот серебро в шевелюрах,
А к полётам любовь нас  всегда  берегла,
В  небе  МиГи  и  Су  выполняют   фигуры
Воздух сизым жгутом улетает  с крыла!

Смотришь в небо с земли, без границ  синева,
Ты  вглядись и всплывут боевых друзей лица,
Мы  летали средь звёзд, это быль, не молва!
А  наш путь боевой будет жить на  страницах!

Мы  с тобой оптимисты  всегда и  везде
Знаем цену всему, доброте и злословью
Уточняли свой курс по полярной звезде
Нас ветра  просолили небесною солью!

Выше голову  брат, хотя  жизнь балаган!
Мы наверно с тобой  из титана отлиты!..
Наливай, не жалей  русской горькой стакан
Выпьем, стоя за жизнь и за то, что не сбиты !








СТРАННИКИ НЕБЕС.
               
Живём в стране, идеи все исчезли,
Но всё же  вспоминаем о былом.
Как  гимнастерки потом промокали,
Как будто только были под дождём.

На  форсажах, отталкивая землю,
Неслись машины в солнечных строках.
Кабин «престолы» занимали смело,
Штурвал держала молодость в руках.

И  никому об этом не  расскажешь,
Когда с машиной падаешь к земле.
Леса и реки будто вырастают
А жизни миг как капля на стекле.

Властители маневров, перегрузки -
Свинцовые, пудовые враги.
Сдавили  тело, голову  и  руки,
На сердце камень - Боже,  помоги!..

… И  помогал - домой  мы  прилетали,
Дымок  резины - плеск святой воды
Сыны Земли сегодня будем дома,
Нам сладок хлеб и  небо  без беды!








СКАЗ  ПРО ТО, КАК  НАШ   «БАЛБЕС»
ПОКОРЯЛ  ПРОСТОР  НЕБЕС.

« В небе воздух рассекать
Не решать задачи,
Можно голову сломать
Не за хвост собачий…»
(из лётного фольклора)

Лётчик, миру неизвестный
На машине  « эЛ - двухместной»
По маршруту «попилил»
Потерялся,  заблудил.
В небесах блудить опасно,
Жутко! Хуже, чем в лесу,
Виражи  кружить напрасно.
«SoS» включай,  тогда  спасут!
А земля всё вопрошает:
«Где соколик-то летает?»
Тут последовал ответ
«Ориентиров точных нет»,-
«Достань карту, уточняй,
Посмотри  с землёй сличай!»
«Карты есть, их тридцать шесть.
Есть тузы, валеты, дамы»,-
Отвечал курсант упрямо.
Как настройка АРК?
Если  в норме, стрелка скажет,
Путь домой тебе укажет.
Поработай, не ленись,
Крен на стрелку - развернись.
И назад поторопись».
«АРК давно настроен,
Но играет там Бетховен»,
Бросил взгляд он на табло,
То тревогу бьёт давно.
Керосину не хватило
И сказал курсант уныло:
«Сяду я у той реки,
Путь укажут старики».
«Ба, площадка! Там «Антон»,
Опыляет поле он»,
Но полянка тесновата
И для «эЛ-ки» маловата.
Керосин уж на нуле,
Нет уж  времени на выбор
Бог спасёт!
Пошёл к земле!
Чирк о землю, покатился,
Мягко «дятел» приземлился,
Но что это? Страшный враг-
Не замечен был овраг.
Ляпкин давит тормоза!
Дым валит, горят колодки,
Из орбит на лоб глаза.
Но нет  худа без добра.
Здесь на склоне у оврага
Бабка коз своих пасла
И пилота - бедолагу
От лихой беды спасла.
В стаде было три козла,
Всегда  нежные  к подругам,
Они дело знали туго.
Их величием рогов
Охраняли от врагов.
И вдруг видят, что за диво!
Кто-то белый с чёрным  рылом
К козам прёт аж скрип стоит,
А на лбу звезда горит.
Козлы злобой налились и всей тройкой
К «эЛ-ке» белой как три вепря, понеслись.
И по стойкам т-р-рах в разбег!
Искры с глаз, рогов осколки.
«эЛ-ка» кончила пробег.
Вылез Ляпкин на крыло,
Видит, трактор  мчит в село
Плачет бабка у дороги-
«Поломали  козлам  роги».
Ляпкин с просьбой к трактористу:
«Керосину литров триста
Ты, братишка,  одолжи,
Да дорогу укажи!»
«Керосину одолжу,
А дорогу не скажу,
Обратись с вопросом к бабке».
Просиял от счастья Ляпкин.
Бьёт бабусе он челом:
«Путь скажи на «еродром»,
Я прошу
Тебя добром»
Бабка знала чудеса,
Часовые пояса
И поправки на склоненья,
Бог простит ей прегрешенья.
Как- то раз 8-го Марта
Внучек книжку подарил
Все страницы вместе с картой
С ней до корки изучил.
«Ох, мудрёна та  книжонка!»,-
Причитала всё  Матрёнка,
Но науки свято дело
Для ума,  да и для тела.
Бабка к ветру повернулась,
Чертыхнулась, матюгнулась
И на юг, махнув рукой,
Указала путь такой:
-Мой соколик,
Ты взлети,
Курс 170 бери,
Пролетишь минутки три-
Там увидишь озерко,
Знать домой не далеко.
А лететь должён ты милай,
На резервной высоте,
Да за скоростью смотреть
И тогда
К заходу солнца
Ты успеешь долететь! -
Ляпкин выполнил исправно
Все наказы, все азы,
Подошёл к аэродрому
Пред землёй  прибрал газы.
Покатился, рад бетонке!
Ох, и чуден же итог!
Бабка гений, знахарь тонкий!
Есть на свете всё же Бог.

Мораль сказа такова - на земле,
Тем паче в небе, нужна всё же ГОЛОВА!



ВЕЧНЫЙ ЛЕТЧИК
 
Памяти Антуана де Сент Экзюпери

На планете моей, не оставив следа,
Миллиарды людей уходили всегда.
Они верили в чудо, молили Христа,
 Забрала их к себе госпожа Темнота!
      
            Но бессмертным становится брат-человек,
    Его мыслей полёт не исчезнет  во век!
  Покоряется мрак свету смелых идей,
       И из праха встают сотни чудных людей!
               
         Страсти в строки влились, песни небу поют,
      Вечный лётчик летит и он с нами, он тут!
      На земле, Антуан, ты оставил свой след,
        Каждой строчкой твоей восхищается свет!
       
                Мы летим над пустыней с тобою во мрак:
                Ни звезды, ни огня, грозы злейший наш враг.
                РТО на борту, маяки на земле,
     Они снились пилотам тогда лишь во сне.

                Покоряли вы трассы, герои небес,
     Пропадали в горах, там теряли свой вес.
          Злобный ветер пустынь иссушал до костей,
   В миражах рисовал то родник, то ручей.

                Обжигала вода, воспаленные рты,
                Возвращала из тлена, из темноты.
      Вас немного вернулось, и теперь, и тогда
                Смерть назад отпускала, жизнь наградой была.
         
         Нежно роза  цвела, её   Мальчик взрастил.
                Мудрый  лис из  пустыни с  ним крепко дружил...
    Ты строками той сказки сказал, капитан:
     «Люди, дети земли, вам не нужен обман,
     Вас спасёт доброта, вы в ответе за всех
            Тех, кого приручил, предавать просто  грех!»
            
            На  разведку,  в полёт, ты взлетел, Антуан,…
         Прилетай, отдохни! Выпьем вместе стакан.
       Выпьем, стоя  давай, общей тризны вино,
                Лётчик  лётчику брат  мы всегда заодно!










             ТОВАРИЩУ ПО ОРУЖИЮ

Лётчику – снайперу, гвардии полковнику,
Командиру 472 ИАП ПВО, Коротких Ивану Ефимовичу

Как  в  короткой строке передать,
Ведь прошёл ты и видел такое,
И не просто пером твою жизнь описать,
Даже в снах ты  далёк от покоя.

Тебя мать родила в год войны
Под Воронежом, в тёплом апреле.
С молоком  получил ты от мамы дары:
Ум и совесть, и жизнь на пределе.

С детских лет  о полётах мечтал
Мастерил, запускал  в воздух змеев.
В Армавире летал, на «пятёрки» сдавал.
После выпуска ждал тебя Север.

Север дальний остался  с тобой
Там на МИГах летал, видел горе
За свободу  готов был на бой,
Как над сушею, так и над морем.

А потом был Орёл, теперь Курск,
Седина на висках заблестела
Лётных лет скоротечен был  путь,
Наша молодость песнь свою спела.

Небо любит здоровых и сильных
Мы уходим, в нём юношам место
Лётный строй это мир молодых
Отслужили России мы честно!

Я от сердца тебе пожелаю мой друг
Долгой  жизни при добром здоровье
И  друзей  за столом не редеет пусть круг,
Упаси тебя Бог от злословья!

В окруженье  живи своей верной жены –
Руки Вали спасли от болезней
Не сдавайся Иван, пою Богу псалмы
Жизнь прекрасна, ты стань ей полезней.

Твоя память хранит пусть родительский дом,
Помни  свой  косогор  журавлиный,
Ширь придонских степей и лесок за бугром,
Помни песенный край свой  былинный!


РАНО МНЕ ДОГОРАТЬ.

Постараюсь душой не стареть,
Не хочу я болячкам сдаваться,
А костру моему рановато чернеть?
Рано сажею мне покрываться.

Мне не нужен такой поворот,
Жизнь, зачем мне крутое пике?!
Подожди, не спеши, я  ж пилот,
Рано мне догорать на песке.

Руки – умницы крен уберут,
Плавно ручку возьмут на себя.
Есть в  запасе особый маршрут,
По нему выйду я из огня.

На земле  я полынь разотру
Горький запах мне дорог, хорош.
Ну, как мало нам надо всего,
Жизнь прекрасна, а сдаст не за грош!






          Ночной конвой.

Небо  ночное, дальние сполохи!
Грозы  по  курсу, в засветках экран.
Помехи по радио, трески  и шорохи.
Небо – загадка, смелей  капитан!..

Ночь не охотник на  смелых, разумных.
Ночь с нами дружит, женский  ведь  род.
Ночные полёты, летаем мы, служим,
Служим России, нам верит народ.

Спят на земле города, деревеньки.
Сны видят люди в неге, в тепле.
«Нянчит конвой  тишину на коленке»,
 Пот наш солёный сотрём на земле.


         Звёзды РЯДОМ.

(После  просмотра  снимков    телескопа  Хабл). 

Небеса, небеса, голубые чертоги.
Во Вселенной миры, бесконечны дороги.
Свет  таинственных  звёзд, свет  галактики  дальней,
Миллиарды  шёл  лет из  глубин  мирозданья!

Межпланетный  туман, пыль  погибших  миров,
Астероидов  цепь из  фантастики  снов.
Люди – дети  Земли, есть  ваш  след на  Луне.
Прилетали  не  раз, наяву – не  во  сне!


Верю в  силу мечты, верю в разум людей,
Полетят корабли - воплощенье идей.
Марсианских садов будут кущи цвести,
На планете людей детям жить и расти!

 


                БАЛ   ВЫСОТЫ.

Не летал много лет! Приземлился  давно...
Спинка кресла к себе не притянет на взлёте
Снятся лица друзей,  у нас  небо одно
Снова в паре с  тобой, мы в высотном полёте.

Правит бал высота, облака так  близки,
Бесконечен  простор, без  коварных  наветов.
Два надёжных крыла, две надёжных руки,
На приборных досках «строки» умных советов.

У судьбы непростой, много трудных дорог
Белый ангел летал со мной в тесной кабине,
Он не дал мне сгореть, от бесчестья сберёг,
Он не дал мне пропасть на  далёкой чужбине!














ТИШИНА, УХОДЯЩАЯ  В  ВЕЧНОСТЬ…

Не  изданное стихотворение,
принадлежит  моему  погибшему другу,
Подполковнику  КЛЁПОВУ  НИКОЛАЮ  АЛЕКСЕЕВИЧУ.
Он был  лётчиком, поэтом и очень любил жизнь!

«Три полсотни два, катапультируюсь!..»
В бездну, отзвеневшие слова,
Тишина безмолвием радирует
И молчит тревожно синева.

Тишина,  уходящая в вечность,
Оглушительная  тишина,
Удивительная скоротечность:
Детство, мама, любовь, весна.

Небо, небо!Где ж твоя нежность?
Тишина звоном душу режет,
Искры радостных карих глаз
В  нас стреляют  памятью, в нас!

Это значит, что он живёт,
Мы  продолжим его полёт!

Находясь между тьмой и светом,
Жизнь, на  горечь  утрат  деля,
Покидаем тебя мы небо
И приходим к тебе земля!

Ветер памяти, даты нижет.
Жизнь - она не сулит наград,
Оттого нам  больней  и  ближе
Ощущенье  земных  утрат.


Для  него  уже нет рассветов,
Лик любимой не будет пленять,
Только ветки плакучей ивы
Будут слёзы свои ронять.

Все друзья на печальной тризне
По три раза нальют бокал.
В небесах ты служил отчизне
И ушёл – в  небесах пропал!

Тишина безысходностью  давит,
Тишина  болью режет сердца,
Тишина, уходящая в вечность,
Оглушила нас всех тишина!

               
               

               









               


               




                Глава-4

                ЛЕСНОЙ МОЙ КРАЙ.

             
              КОРНИ
               
Лесистый край, красавица Десна,
Притоков  полноводных  чистота,
Лугов раздолье,  плёсов  глубина,
«Любезна  лепота», покой и тишина.

Живёт в легендах вечности строка,
Мхом с сединой укрыли всё века
Стеной  стоят сосновые леса.
Издревле люди верят в чудеса.

Смола – янтарь, слеза златой коры,
Народ здесь пахарь - мирный  до  поры.
Гостей встречают хлебом и вином,
За стол ведут и потчуют с добром.

Врагам всегда здесь крепкое битьё,
Востёр топор, наточено копьё.
К  Москве врагов рвалось - не перечесть.
Смоленск и Брянск не обойти, не съесть.

Лесные дебри - с ними не шути,
Завоют  лешие, коней собьют с пути.
Здесь конница орды татарской шла,
В  лесах дремучих свой конец нашла.

Речь посполитую, погнали шляхту вон,
А многих князь Олег забрал в полон.
Край партизанский в прошлую войну
Фашистов бил, прославил всю страну.

Врагам покоя  не давали мужики,
Летели под откос немецкие полки.
Охотники умелые стреляли  белку в глаз,
А тут зверьё со свастикой - куда ему до  нас!

Мне жаль берёз, пошли им на кресты,
Орда врагов спалила все мосты.
Здесь мои корни, здесь могилы предков,
Как стыдно мне, что тут бываю редко!

Прошу,- простите прадеды, деды!…
Как тих погост -  хранилище   беды!

             ДЕРЕВЕНЬКА МОЯ.

Среднерусская возвышенность,
превышенье выше ста,
Прикипело сердце с детства,
щемит, ноет неспроста.
Деревенька обветшалая,
небогатые дома,
Русь моя ты, Русь сермяжная
мать ты наша, простота.
На пригорке память воинам
обелиски с той войны.
Тут  солдаты  похоронены-
защитили  жизнь страны.
Имена в рядок, фамилии.
с досок мраморных глядят
Молодые – вечно юные,
сотни, тысячи солдат.
Им хотелось так вернуться,                но простились навсегда
И  с  родными,  и  с любовью.
ждать  их  будут тут  всегда!..
Здесь  под горочкой крутою
бьёт  серебряный родник,
Холодна, вкусна водица,
сам Господь омыл в ней  лик!
Зреют  яблоки  на  склоне,
дух антоновки такой
Откусил кусочек сладкий –
нет болезни никакой.
Их  тут  мочат, едят вдоволь,
малышам,  так  просто рай,
Выпекают в печках русских
сладкий, вкусный каравай.
Наша матушка-Россия,
от тебя мне  никуда,
Каждой клеточкой я русский,
Я  с тобою навсегда.
Здесь все веточки, все корни.
пишем летопись в веках
По весне - в цветах сирени,
в осень – с хлебом на токах.

ПРОШУ К СТОЛУ.

(тост в день рождения)

Рукой до осени подать,
день Богородицы Успенье,
Друзей хочу к столу позвать
с Высокого её  благословенья.
Поклон Тебе,
святая наша Мать!
Твой светлый образ
путь мне освещает
Прошу тебя, грехи мои
прощать
Тебя весь мир
веками  почитает!
Зажгу свечу,
поставлю к образам…
Пусть здравствуют
все близкие на свете
Хочу сказать
и детям и друзьям:
- Спасибо вам!..
У вас я на примете.
Поклон ушедшим,
пухом им земля!
Своих  корней
Нам забывать нельзя.
Века, храните
ниточки  мгновений!..
Я славлю связь
времён  и поколений!..


ОТЧИЙ ДОМ.

Отчий дом мой, родительский дом-
Мальчик маленький бегал босым,
Мать поила парным молоком
Ломтик хлеба был сладким, святым.

Руки мамы  вовек не забыть
Их забота спасла, когда слёг.
«Постарайся сыночек уснуть,»
Тихо шепчет:«Спаси тебя Бог!»

Весь в огне и ночами в бреду
Снег ловлю воспалённым я ртом…
С ложки малой поила меня
Мёдом липы с парным молоком.

А потом, по весне, вновь  ходить…
Плечо мамино было со мной.
«Постарайся, беду  позабудь,
Мой сыночек ты станешь большой!»

И отец мой ночами не спал,
Всё салфетки менял мне на лбу.
Память, память тебя я позвал,
Позабыть это всё не могу.

На могилах у них две плиты,
Они  рядом  лежат, как и жили.
Расцветут по весне полевые цветы,
Очень нежно они их любили.

Ну а дом…что же с ним, как мы с ним?
Ведь родительский дом не гараж.
Продаём с молотка дом чужим…
Сердце жжёт мне паскудный   кураж!…


                ПАМЯТЬ СЕРДЦА.

( Памяти моей мамы Марии Матвеевны.)

Наши краткие дни на Земле  сочтены,
Ветры буйные годы уносят.
И всё чаще звучат и приходят во сны
Песни мамины память приносит.
Баю - баюшки, бай-бай, котик глазки закрывай,
Баю-бай, баю-бай, ты покрепче засыпай
Баю-баюшки, баю, не  ложися  на  краю,
Придёт серенький волчок, ляжет рядом  под бочёк!
Скоро вырастишь большой, будешь с доброю душой,
Станешь небо покорять, высоко тебе летать!»
… Твоих рук, мама,  мам, не забуду тепло,
От них пахло землёй, сдобным тестом
И парным молоком, и душистым цветком,
Детям ты согревала их место.
А когда по стране покатился фашизм,
В сорок первом войска отступили,
Не жалели тебя и трёх малых детей-
Немцы всех вас в подвал поместили.
Умер мальчик-малыш, сырость била вас всех,
К вам ночами  вода подступала.
Вы черпали её и горючей слезой
Лица ваши война омывала.
Сёстрам было тогда лишь четыре и три.
Они лиха с тобою хватили!
Пережили войну, вас вернули  в избу,
Наши армии немцев разбили.
Была  главной  твоя незабвенная роль,
Ты геройски семью отстояла.
Притащила отца от « елецких  матрон»
И к семье навсегда приковала.
И в лесной стороне у  истоков  Десны
В сорок пятом победном явиться
В Богородицын  день суждено было мне
Здесь на грешной  планете родиться.
Второй мальчик  седой, он давно не малыш,
Его небо от бед сохранило
Пролетал тридцать лет, смерть щадила его
И до срока пока отпустила.
Ты ушла навсегда, опустел родной дом,
Без тебя не находишь в нём места.
Как была ты права:- Ждут проблемы вас всех!
Без тебя сразу стало нам тесно.
Спи спокойно, Матвеевна! Я тебя чту,
Для меня свято кладбища место.
Пусть родная земля станет пухом тебе,
Ты на фото всё та же НЕВЕСТА !
 

МАТЬ ХЛЕБ ПЕКЛА.

Горячий хлеб, он только что из печки,
                с румяной корочкой, вкусней нет ничего!
И руки матери, как малого ребенка,
                кладут на стол, водой  смочив  его.
Льняной рушник, расшитый  петухами,
                накрыта  скатерть, белая  с  каймой.
Из  детства: запах  хлеба, руки  мамы -
                Манят  меня, зовут меня домой!..
Разломит мама булочку с  повидлом,
                и  молча, улыбнувшись,  подаёт.
Я брал тот ломтик хлеба, как святыню
                с тех пор мне  хлеб никто так не даёт!..
Хлеб трудно доставался, очень трудно
                веками шли с ним люди в долгий путь,
Украсил щёки матери румянец
                удался хлеб, довольная,  аж  жуть!
Мать хлеб пекла, четыре  раза  в  месяц,
                вымешивала  в кадочке его…
И был  твой  мама хлеб пахучим, свежим.
                Хранил тепло он  сердца твоего!
          

ХОЧУ В МОЙ ДОМ .

Хочу в мой дом, в мой старый добрый дом!..
С большою печкой, как её забыть?
В ней весело дрова горят огнём,
Хлопочет мать, спешит нас накормить.

Там вечерами длинными  зимой,
Касались струн волшебные  смычки,
Вступал «оркестр» особенный, живой
Концерт  скрипичный ставили  сверчки!..

Ни злата, серебра мой дом не накопил,
В нём жили запахи от хлеба, молока…
И кто бы из друзей ни приходил,
Всех угощала мамина рука.

Так принято в народе на Руси
Из древности, от  мудрости веков.
Вошедшего  с  порога  угости ,
Чем Бог послал, не надо лишних слов.

А помнишь мам те фильмы на стене,
А в них всё сказки, сказки о царях…
Я титры по слогам читал тебе
Про гроб хрустальный в золоте, в цепях…

Про спящую царевну и про зло.
Ты возмущалась, нравилось добро…
Со временем, конечно, всё дошло.
В твоём ведь сердце билось серебро.

Теперь уж нет ни дома, ни тебя
И  всё  ушло, как  сладкий, детский  сон!
О  юности осталось  вспоминать.
Уж недалёк мой  звёздный  фаэтон!.. 

 И нет возврата - бездна   бытия,
И  всё  осталось где-то позади,
И так хочу тебя я, мам, обнять,
Ко мне во снах хотя бы приходи.

Присядь со мной рядком, поговори,
Ты расспроси о детях, о семье.
И по седой, теперь уже совсем,
Погладь рукой по буйной голове.

О, времени великий океан!..
Разбил  на  «рифах» наши корабли!..
Ушли   ко  «дну» родители, друзья,
А мой удел болтаться на мели.



Я в дом хочу, в мой старый добрый дом,
Где был набит чердак  пахучим сеном.
Где б жизнь кипела, била бы ключом
И в нём бы никогда не пахло тленом.

               
               
                Молитва

Метут метели, тропки заметают.
Ушли родители, их спаленка пуста!
А я всё чаще детство вспоминаю,
О прошлом память грустна и чиста.

У  времени  особые  законы
Зима ко всем приходит  не просясь
Короче дни и темень без поклона
Хозяйкой в дом вошла не торопясь.

Все комнаты  заполнила  собою,
Повесив в каждый угол злую тень,
Нас раздавить задумала  бедою
И в чёрный омут бросить ясный день!

Затеплил я  пред  Господом лампаду,
Тьма собрала все тени в узелок,
Мой ангел её вывел за ограду
За тьмою дверь захлопнул на замок.

Зажгу я  свечи в память об усопших,
Земля им пухом царство в небесах,
За здравие живых, любовь несущих
Прошу святых, мой взор на образах!..

Святой наш Отче, Николай Угодник!
Храни детей и внуков, как и нас,
Семье моей надёжный ты заступник,
А заповеди Божьи нам наказ!!!

               

ВНУЧКАМ.

Три внучки - три цветочка,
Розовые щёчки, голубые, карие глаза.
Имя  старшей  - Оля, средняя  Алина,
Младшая – Алёна Стрекоза.

Девчушки - хохотушки, милые болтушки,
Помолюсь я Господу за вас.
Счастливо живите, умными растите,
И не забывайте вы про нас.

Живем совсем не  просто,
Тернисты наши версты,
Метят сединою нас года.
Даты почитаем и не унываем.
Вас мы рады видеть завсегда.

Дверь для вас открыта, стол стоит накрытый.
Хлеб да соль и радость на лице.
Нас не обижайте, в гости приезжайте,
Вас сердечно встретим на крыльце.



ДЕРЕВЕНСКАЯ БЫЛЬ.

В  Протасово великий «перезвон»,
Что выгодно продали много мяса.
У резаков затуплены ножи,
Перевели всю живность на колбасы.

В селе при новой власти жизнь не мёд,
Земля была и есть не для народа.
Гни спину  от зари и до зари,
На  нового  помещика полгода.

Исход один: ведь нужно выживать,
Растить свиней, иль «честно» воровать…
Всё в городах за деньги продавать,
Вот только так детей и поднимать.

В селе народ-святая простота
Всучили лист  бумаги вместо счета.
А деньги?! Обещали дать потом,
Продав мясцо, для нового отсчёта.

Доволен  «сделкой» Виктор Холомей,
От  радости он врезал самогонки.
И, закусив, чем  Бог  тогда послал,
Улёгся спать, жену  «помял»  спросонку.

Ну,  чем не жизнь? Садись на ветку, пой
Паши земельку, вкалывай, не вой.
А где расчёт? Ведь мясо-то отдали!
А третий год его всё  не продали.




НЕ ХОЧУ Я С ПРОШЛЫМ РАССТАВАТЬСЯ.

Не хочу я с прошлым расставаться,
Пусть оно живет со мной всегда.
Как в кино, экран мой  оживает:
Детство, юность -  милые  года...

Первые шаги преодолений,
Жажда знаний, новые друзья -
Рыцари без страха и сомнений,
Юные  и  полные огня!


Музыкою, спортом увлекались.
А  гранит науки, а любовь!..
Как-то успевали, постигали,
Верили, мечтали вновь и вновь.

Небо увлекало нас, манило
Синь небес, романтика  высот,
Самолеты, запахи бензина,
Свежий ветер северных широт.

Книги стали верными друзьями,
Думаю, по жизни я их раб.
То Майн Рид - индейцы увлекали,
То строкам Каверина был рад!..

А Толстой, а Пушкин, а Есенин…
Антуан  Де  Сент  Экзюпери…
Классики земной литературы,
Низкий вам поклон мой, до земли!..

Годы мои годы, вы  как птицы!
Быстрый шелест прошлых дат и  лиц.
В будущем позволь свет провиденье,
Мне   издать хоть тысячу страниц.

Прошлое со мной, навеки рядом,
Мы неотделимы мы – родня!
Не хочу я с прошлым расставаться.
Не забыть из прошлого ни дня!


               






                ВЕРА АНДРЕЕВНА.

(моей первой учительнице Кулаковой В.А.)

«Вы юность наша вечная,
Простая и сердечная,
Учительница первая моя…»
(«Школьный вальс»).
Лесная поляна, трава-мурава,
Березки, ромашки, родные слова.
Каникулы летом, нас восемь ребят.
И с нами учитель, в рядок все сидят.

Улыбки на лицах, довольны все мы
Наш первый успех разделили  и Вы.
Ах, Вера Андреевна, как Вы красивы!
Мы слушались Вас и  сильно любили.

Каждое слово сверкало, искрилось,
В душах ребят доброта зародилась.
Непаханым полем за Вами пошли
Взошли семена, их  посеяли Вы!

Всходы росли, наливались колосья
На нашу поляну приходим мы в гости.
Школы-избушки давно уже нет,
От многих ребят поостыл уже след.

В моём Вы альбоме, на первой странице,
Улыбка Джаконды, глаза и ресницы.
Руки Вашей правой, ладони тепло
На левом плече возле шеи вошло.

Я голос Ваш слышу красивый, грудной,
Навек Вас запомнил, учитель родной.
Трудно писать,«сохнут»  в  горле  слова...
Солнце, поляна…трава – мурава…!


               
                ШКОЛА.

(100 летию школы в с.Протасово)


Домик у дороги, сотня ему лет,
Дарил детям  дружбу, знаний яркий свет.
Приветливо, охотно нас встречали здесь,
Мир волшебный знаний открывался весь!

Всех учил на совесть учителей  отряд,
Они  как  от Бога, в памяти стоят!..
Имена их помним, видим, как живых,
Низко поклонимся в пояс, в ноги их!!!

В школу приходили раненько - к восьми.
Семь  км. до  школы, в дождь ли, в снег, но шли!
Сил всегда хватало, спорт и удальство
Дрались ежедневно просто,  ни  за что!

Деревня  на деревню испокон веков
На  Руси водилось «бить всех кулаком».
Ну и мы не промах, кулаки  под  стать,
Сразу после школы состязалась «рать».

Всё кончалось ладом, «козья ножка» в  круг,
Хлеб делили ровно, ржаной ломоть – друг.
В  школах  не поили даже и чайком,
Так что приходили со   своим  пайком.

Делились бескорыстно, кто чем только мог,
Так рождалась дружба, видел это Бог.
Детство наше, детство взять бы повторить
Нет «билетов» в кассе, их нельзя купить.

Нет  назад дороги, память наша - сон
И звучит, как в детстве колокольный звон!..
На линейке школьной нас бы всех, да в ряд,
Сотни  б вёрст тянулся Протасовский  отряд!

Школа, наша школа! В веках детей учи,
Свети земле России и с честью крест неси!
         
            ДОЧЕРИ ОКСАНЕ

(в День Рождения!)
...30 лет - это возраст свершений!
Красоты цвет и время дерзаний
30 лет – это время ошибок, за которые нет наказаний!...

Красавицей строкой, о муза, одари!
Ведь песнь моя сегодня необычна.
Мне б дочери алмаз преподнести
Не в  платине, а в слове серебристом.

В пещерах ли, в домах ли – всё одно
Огонь, тепло родного очага.
Хранили всегда  женщины давно,
Собою заслоняли от врага!

Ну,  кто назвал: «Наш век совсем другим…»,
Что в женщине не тот уже гранит!
Вот дочь моя очаг домашний чтит,
В заботе и надежности хранит!

В  волнении рождается мой стих
Слова – агаты, кладовых не счесть!
Ноябрь, седьмое - только родилась!
О, дочь моя, спасибо, что ты есть!..

            

         В РАЗДУМЬЯХ.

Земля- планета голубая,
Спасибо, милая тебе!
Мы,  люди,  любим  покататься
На  тёплой  выпуклой  «спине».

Но если любишь ты кататься,
Люби и саночки возить,
Настанет время и придётся
Собой  земельку  ублажить.

Уйдем  для  многих  не  заметно,
С тобой сольёмся, мать - Земля,
На  кладбище  иль в чистом поле
Мы станем грунтом: ты и я.

Взойдут цветы на добрых людях,
На  злых,  терновника  полог,
Нас после Пасхи поминайте,
А белый свет совсем  не  плох!

                ПОСЛАНИЕ.

Птичка - невеличка, певчая красавица.
В сад мой прилетела раннею весной.
Пёрышки на солнце позолотой плавятся,
Песней задушевною говорит со мной:

«Здравствую, мой сыночек! Как живешь, как дети?»
Называет имя голосом родным.
Издалёка дальнего, почтою пернатой
Прилетело  пташкой, письмецом  живым.

Ветер тёплый, летний…вот прикосновенье,
Маминых ладоней на моём лице.
Кланяюсь я солнцу, небу голубому.
Память моя, память в золотом ларц               
        Глава -5

           ЛИРИКА.

ЯМОЧКИ НА ЩЕЧКАХ,
ЧЁРТИКИ В ГЛАЗАХ…


ГОРИТ ВЕЧЕРНЯЯ ЗАРЯ.

Дневной спадает жар!
Земля подвластна тяготенью,
Вращает медленно свой шар,
Ложатся  с сумерками  тени.

И  ночь-владычица страстей
Крадется тихо, как волчица,
Приносит запахи степей,
Прохладой лёгкою струится.

Горит вечерняя заря,
У облаков горят  вершины,
И  розовеют «щёки» туч,
Как  щёчки  девственниц невинных!

Восходит первая звезда,
Законов космоса подруга,
Она таинственна, бледна,
А свет её, как руки друга.


Видны  уж «ковшики» во тьме,
Привет Медведицы послали,
А  их две крайние звезды
Мне  курс на  север  указали.

Я ЖИЗНИ ПЕСНЬ ПОЮ.

Ямочки на щёчках, чёртики в глазах,
Из ребра Адама делал  Бог впотьмах!
Бог спешил на ужин, глину всю извёл,
Райскому мужчине «друга» произвёл.

Думал наш Спаситель в дивные сады
Поселить ту пару, спрятать от беды.
Он мечтал:  наступят рай да  благодать,
А  Адам и Ева будут там гулять.

За руки возьмутся, до греха ли им?!
Песни станут слушать – райской жизни гимн!
Бог над миром правит, но и здесь предел,
Уберечь ту пару боже не сумел.

Бог отвлёкся  малость, рад воды глотку.
Сатана клал  в  чрево деве сахарку.
Положил  не  мало, сладость не жалел!
Потому Адама ждал лихой удел.

Змей же искуситель сатане был друг,
Яблочко сорвал он - ароматный дух.
Ева откусила яблочка кусок,
Сладость обуяла с головы до ног!

Не делиться с другом Ева не могла,
Яблочка кусочек в рот ему клала.
Наш Адам  ту сладость уж забыть не смог,
Еву обнял страстно, был у её  ног!

Сатана попутал, змей помощник был.
Бог влюбленной паре страсти не простил.
Изгнаны  из  рая Ева и Адам.
С  той  поры  народы любят  Божий  храм.


Молят они Бога, чтоб грехи простил!
Чтоб  здоровье дал  им, чтоб детей крестил !

               

ДВА ЛИЦА.

Как притягателен и сладок мир утех,
Зачем ты женщину нам создал – для потех?
Она, подобна лани, так стройна
Не  хватит слов, описывать сполна.

Красивы бёдра, груди, ягодицы,
Нога стройна, походка от царицы.
Всё совершенство собрано в кокетке,
Но берегись, дружок, «змея» уже не в  клетке!..

Лишь только ты расслабиться посмеешь,
Любви отдашься, в страсти захмелеешь
Укус змеиный в шею получи!
Вздохни разок и ножками сучи!

Так верные мужья, от страсти пламенея,
Для  жён  своих и  злата  не  жалеют,
А жёнушки…погладят их по шее,
Вздохнут, что нет верёвочки и реи!

Цветы и жизнь.

В одну и ту же реку  не войти
Так в древности философы решили,
А жизнь прожить не поле перейти…
Как истины нас всех огородили?!

В любви приходим, в ласках в этот мир…
Бежим, летим, торопимся, мечтаем.
Цветы нам украшают жизни пир,
Цветы для залов траурных  срезаем.

Так, походя, срезает их косарь
Втянувши аромат, в песок бросает,
А нет бы, поместить цветы в хрусталь
Во влаге  жизнь, всё с нею оживает!

Поклон тебе, изменчивой судьбе,
Ты веточку в цветах мне подарила,
Как  жизни гимн, цветы со злом в борьбе,
Молю, Господь, храни ты мои силы!



-----------------------\\\\\--------------------------



      МЕТАМОРФОЗЫ ЛЮБВИ

Мудрец Хайям в стихах своих  воспел
Любовь, вино и жизни гимн и розы
Поверь, мой друг, с ним мыслил заодно,
Но бес  в меня  воткнул любви занозу.

Не ведал Бог, что делает тот бес
На что обрёк мою мирскую душу.
В шестнадцать лет, я розовый балбес,
К чему трясти незрелую ту грушу.

Плоды созреют позже, к тридцати,
И упадут на землю - рады месту.
А в двадцать три, чёрт дёрнул в ЗАГС пойти,
Чтоб под  венец вести свою невесту.

Всё тот же бес похлопал по плечу:
«Привет, пацан! Ты что в неё вцепился?
«Видать, ты друг, свободу не ценил,
А может, ты до одури напился?!..»

Но был я трезв, не знал тогда Хайяма,
Любовь слепа, не ведает, где яма.
Науку жизни  сами познаем,
Когда нас предают, сдают внаём.

С годами мы мудрее, всё по полкам,
А в юности учить нас, что в том толку!
Счастливчики бывают всё же  в жизни,
У них любовь почти до самой тризны.

          
ВОЗРАСТЫ ЛЮБВИ

Поэты древности, пред вами преклоняюсь,
                воспели вы нетленную любовь.
Слова и рифмы страсти раскаляли,
                пылали чувства, и горела кровь!
О, юные Ромео и  Джульетта!
                и  ваша плоть впитала сладкий яд!
Сгорели вы! Огнём своим согрели,
                влюбленных  мира - ваш  союз  им  свят.
Прекрасен  нежный  возраст- это юность,
                весна любви из песен соловья!
И нежности в касаньях, поцелуях –
                забыть их  никогда  уже нельзя!
А сколько слов негромких и всесильных,
                а клятвы на крови – совсем не зря!
Влюбленных не разнять, алеет утро,
                уходит ночь и гимн поёт заря
Заря надежд, заря всесильной музы,
                влюблённым бархат утренних лугов
Нам все цветы собрать бы для любимых
                в подарок от всевидящих богов!
О, зорьки юности в сиреневых туманах,
                от пылких чувств, улыбок  едкий дым.
Слеза в глазах, тоска мой  взор туманят,
                уж никогда не быть мне молодым!
А где  та грань, что возраст поделила,
                во сколько лет настал рубеж второй?
Все жёстче дни - года, года мелькают,
                течёт песочек жизни золотой.
Виски как снег, мы всё своё сыграли,
                но жар любви ещё в нас не угас
Детей и внуков мы не растеряли,
                стихи и песни  с нами и для нас.
Рубеж возврата - в жизни его нет,
                наш штурман Бог, его не провести!
В почтенные  года  дай сил Господь,
                активно жить, любовь свою нести!
Так как же быть нам с возрастом любви,
                где рубежи и уровни  оценок?
 Не закрывайтесь  люди  от  любви,
                в ней нет границ, ни потолков, ни стенок!


ЭМОЦИИ ВЕСНЫ.

Весна в окошечко стучится
Восьмое марта на носу.
Мне б снова с  милой повстречаться,
Прижать к груди её красу.

Но кто она? Весной все шало
Уж брызжут соки по стволу.
Кричат грачи, тепла им мало
Зовут грачи весну к столу.

Несут на крылышках удачу
Несут надежду бытия
Весне  и  небу  улыбаюсь,
Весь мир обнять готов и я.

О ЛЮБВИ!
В КОТОРЫЙ РАЗ!

Тропочка снежная полем ведёт,
Любовь упорхнула, никто не вернёт.
Снега  всё укрыли,  искрятся они,
Как в пропасть упали те ноченьки, дни.

Скатились слезинки, в них горечь и соль,
Жжет пламенем сердце жестокая  боль.
Слезинки, слезинки - две капельки льда…
О счастье мечтала взамен лишь беда!

Шепни мне, как прежде, мой милый, слова
Пусть снова кружится моя голова.
Пусть сердце от сладости снова замрёт,
Но тропочку  к  счастью  снежок заметёт.

Скатились слезинки, в них горечь и соль,
Жжет пламенем алым любовная боль.
Снежинки – слезинки, две капельки льда
Любовь не вернётся ко мне никогда.

Быстрей улетайте морозы, метель.
В окно постучится  вербою апрель.
Весенние ветры растопят снега,
И  шалые воды затопят луга.

Пусть высохнут слезы, не вечна печаль
Любовь все же помни, ушедшую  вдаль.
Ты  девушку встретишь  с весенним цветком,
Свиданье  назначь за селом  вечерком.






ВОТ ТАКАЯ Я!

(август 2005г.)

Я  красавица  недоступная
На   меня ты глаз не клади.
Не топчи траву,  росы стылые
И на стройный стан не гляди.

Я красивая, я ведь гордая,
Мне с таким как ты нет пути.
У меня лихач, с ним я милая 
За одним, за ним  мне идти.

Сладки  ноченьки, да не первый день
Мы проводим  с ним, гоним сны.
Молодец красив Бог дал много сил,
Поживу я с ним до весны.

А весна придёт и растопит льды,
Разольёт ручьи по лугам.
Перелётных птиц ветры южные
Несут к северным  берегам.

Вот тогда ко мне приходи тайком
Того  молодца стынет след,
Я накрою стол, угощу вином,
Не останется моих  бед.

Приходи скорей - не железная,
Сердце женское чай не лёд.
Обними, прижми, зацелуй меня
Грусть-тоска  меня не  найдёт.



ДАЙ ЛАПУ МНЕ!

Дождь осенний хлестал и хлестал
Словно грязь  с нашей жизни смывал.
У живого  б огня обогреться,
Но бывает, что некуда деться.

Шёл и мок человек – бедолага,
Следом тихо за ним шла дворняга.
Пёс  промокший, озябший, голодный
Для охраны давно уж негодный,

Но надеется, чует чутьём:
Мужику, как и псу нужен дом.
Вот и он … заколочены ставни
Бурьяна  и  репейника плавни.

Здесь звенели детей голоса
Чёрной тенью легла полоса.
Ну, смелей! Отрывай ту  доску,
То очаг твой, гони  боль-тоску.

Вот дрова – разведи свой огонь
Сам согрейся и память затронь!..
Куском хлеба и тёплой водою
Накорми  пса - он рядом с тобою.

Обогреется, …взгляд потеплеет
Пёс щетину лизнёт, подобреет.
Глаза умные скажут : «Держись,
Не кручинься мужик,  и  дерись!»



            
 
        ХРЕБТЫ САЯНСКИЕ.

                Баллада
                г. Нижнеудинск – 1965г.
Колёса вновь отстукивают вёрсты
Пейзажей за окном калейдоскоп,
Мосты, леса, деревни и погосты
Сибирь, Иркутск, таёжный гороскоп.

Пять тысяч километров от Москвы…
Великая страна ты мать  Россия!
Европа,  Азия - границ  не разделить,
Народ мой русский всё – таки  мессия!

Уж сорок лет не видывал тайги
Заснеженной, промёрзшей  и  безбрежной!
В торосах реки,  в царстве злой пурги
Металлы стонут нотою мятежной.

Дышать нельзя, мороз сибирский лют,
И душит кашель, будто ты  болезный,
И колет  сосны «пушечный салют»,
И чистый спирт лекарственный, полезный.

В  снегах глубоких малый городок,
Вокруг тайга  в дремоте затихает
Хребет Саянский тут уж не высок,
Но от  ветров домишки  защищает.

Таёжная  красавица, течёт  себе Уда,
Все камешки на дне пересчитаешь,
Исток в горах с растаявшего льда
В жару  нырнёшь, людей перепугаешь.

Мороз реке как будто нипочём.
Течёт вода бурливо, торопливо…
Шумит на перекатах день  и  ночь,
Стремится в океан нетерпеливо.

Мы ехали в Сибирь без  лагерей,
С желанием страну Союз, познать.
Я был в команде дюжины парней,
Отваги было нам  не занимать.

Путёвки в жизнь вручило МПС,
Союзный выпуск, техникум в Орле.
Диплом в кармане нет и двадцати.
Пред нами жизнь тузами на столе!

Огромна ты Сибирь, страна в стране!
На картах всех - без края, без конца
Лежат богатства в недрах  и на дне,
В тайге бескрайней место удальцам.

Закон – тайга, медведь хозяин в ней,
Так истина народная гласит.
Пойди,  попробуй люд переспроси,
Лишь только улыбнутся:- Бог простит!..-

Народ в Сибири прост, доверчив, добр,
Таёжные охотники со стажем.
За стол посадят, ежели с добром,
А если тварь – по стеночке размажут.

Тут двери  настежь, честь тут  господин,
Замков здесь не навешивал никто,
А,  ежели в отсутствии хозяин,
То щепочка  в калитке, так - ничто!

Закон тайги суров, тут знали все
Преступников, воров судили миром.
Зимой вязали накрепко к сосне…
И  эдак  вышибалось  зло клин – клином!

В тепло таких злодеев, чуть рассвет,
Вязали к древу, к муравьиной куче,
А к ночи люди видели скелет,
То муравьи работали так тучей.

Река времён…как бакены, года!
Приходят поколенья, ставят вехи
Стихи и песни с нами навсегда
И нет строке преграды, нет помехи!

А где теперь красавица  девчушка?
Румянец  щёк  и неба  синь в глазах,
Начитана, умна и  простодушна…
С лица её  писать  бы образа!

Любил и  преклонялся  я  пред нею,
Мне нежность всю  хотелось ей дарить!
Но не срослось,  об этом  сожалею,
Нельзя забыть, нельзя себя простить.

Туман сиреневый - что в песенке любимой…
Последний поцелуй, расстались навсегда!…
Как  лебединый  крик, прощальный голос милой:
«Пиши, родной, люблю тебя всегда!..»

Что тут сказать? А ничего не скажешь,
Назад  уж  ничего не возвратить,
Уходит поезд...Вика рукой машет…
Хочу в Сибирь, чтоб юностью  пожить.

Как в ту  весну, пройти знакомой  тропкой.
Вдохнуть бальзам – таёжный аромат
Найти тот дом с заветною калиткой
И всё … конец, ведь я не дипломат!

А может статься, вновь её увижу
И  ненависти нет в её глазах
Скажу тогда:- Судите меня Вика!..
Я сжёг любовь на  «ведьминых» кострах !..








ЗАВЯЖИ НА ПАМЯТЬ УЗЕЛОК.

Завяжи на память узелок,
На платке батистовом с каймою,
Спрячь его в укромный уголок
С глаз чужих от зависти с бедою.

Твой платочек прост, не из парчи,
Не  ласкал  он шею  у  царицы
Он страница собственной судьбы,
Память о родных и  близких  лицах.

Где бы я по свету  ни  бродил,
Лишь глаза закрою в тихой дрёме.
Образ тот далёкий, что любил,
Вновь я вижу в солнечном проёме.

Не спеши, глаза не открывай,
Миг продлится пусть ещё  в истоме,
Вот она опять передо  мной,
Мы  вдвоём и так уютно в доме.

Незабудка первая в руке
Пусть она всегда напоминает
О заветном, малом узелке,
Что тепло живое сохраняет.

-Зав                Завяжи на память узелок!..
            
       
             МОЛЧАНЬЕ.

О чём задумался, дружок,
О чём, скажи, твоя печаль?
Тоска в глазах и путь далёк,
И в мыслях ты умчался вдаль!

Давай - кА вместе помолчим,
Давай молчаньем пособлю
Не расспрошу я ни о чём,
Так  просто, рядом постою.

И снова  памятная сень   
Прошедшей жизни сладкий сон
И  тот же год, и  летний  день…
Тебе  лишь  двадцать  и  перрон.

Вокзал  таёжный  и  она…
Толчок и двинулся  вагон.
Прости, прощай! Мечта одна,
Меня  ждут небо и бетон!…



БЕЛОЕ СОЛНЦЕ ПУСТЫНИ

- Ваше  благородие - песня под гитару,
Хриплым Верещагин голосом поёт,
Ритмы, переборы душу вынимают,
А слова, как пули…солнце сильно жжёт!

Белый жар пустыни, мудрый  воин  Сухов,
Гюльчатай – красавица, Абдуллы жена.
Женщинам  востока власть даёт народная,
Волю даёт волюшку, но нужна ль она?

В гареме у хозяина, жизнь была, как в сказочке,
Хочешь,  пой красавица, хочешь, сладко пей.
У бойца  у  Сухова строгости военные,
Переклички барышням аж  два  раза в  день.




По барханам конница - басмачи торопятся,
Правоверных жён своих хан отбить готов.
«Таможня» наша стойкая день-деньской пьёт горькую,
Банде не сдаёт она красных удальцов.

Бой кипит не шуточный, метко бьют – по Суховски,
Направо и налево валят басмачей.
Было всё  продумано, за кордон ни шагу им;
В Каспии ко дну пустить ярых  сволочей.

Что же ты, величество, госпожа удача?!
Отвернулась  начисто - шхуну взрыв разнёс…
Слезы льём невольные - жалко Верещагина.
Басмачей на дно пустил к Аллаху на допрос.

Доставил куда надо женщин из гарема
Красный воин Сухов, честь ему,  хвала!
И пошёл барханами в гимнастёрке выцветшей
К русской своей суженой, что его ждала.

Было это,  было, фильм тому порука.
У людей у русских чести не отнять.
В ХХ1 веке бы на Руси по - Суховски
Женщин чистых, праведных нам бы обнимать.



АЛЬТЕРНАТИВА

С чем сравнить зубную боль?
Трудно с уравнением.
Бьёт дубинкой между глаз
С каким-то упоением.

Снизу в челюсть- апперкот.
На-ка, мужик, выкуси.
Что ж ты зубы не лечил?
Али деньги в минусе?

Теперь рад бы заплатить
До врача добраться бы,
Но бараночку крутить
Нет уж мочи, братцы –ы!

Чем-то рот свой полоскал
И глотал таблетки,
Леший боль свою забрал,
Вниз сорвался с ветки.

А сегодня мыслей рой,
О враче не думаю.
Уж сижу, стихи пишу,
Может,  что  придумаю?
    



ПАСХАЛЬНАЯ   НОЧЬ.

За строкой строка время за полночь.
Стрелки чертят уж Новый круг.
Нынче праздник:« Христос  воскресе!»
На всенощной - мой старый друг.

Разговляется Русь, на столах еда,
Праздник празднуют, тут не балуй.
Соблюдали пост - с тела схлынули,
Ты, Господь, нам к столу даруй.

Снедь обильную, питьё крепкое,
На Руси всякой водочки впрок,
Прославляй Христа, поднимай бокал
Нынче радости светлой  срок!


ВЕСЕННИЙ ЭТЮД

Голова моя, головушка…
Что к чему не разберёшь-
Вновь весна, поёт соловушка
Трелью  за душу берёт.

Седина в висок и в бороду,
Ну, что это за напасть?
Коню старому - да в борозду
Тут  впросак бы не попасть.

По весне всего так хочется,
Аж  захватывает дух,
Глухари токуют – топчутся,
От любви теряют слух.

От тепла росток с побегами
Плен земли преодолел,
Стебли-руки тянет к солнышку,
Я  б  себе,  того ж хотел!




БИЧ.

Каждый день из огня да в полымя
Скользишь по опасным тропам.
С опозданием зачат, не вовремя?!
Человек в тебе смыт, растоптан.

Безысходность в глазах ночует,
На грязном лице щетина.
Никто тебя брат не потчует,
Сам себя превратил в скотину.

Пьёшь непомерно горькую,
«Примой» сидишь  дымя
Нет,  сорока ещё отроду
Мать  где-то ждёт, скорбя.

Затравленным смотришь зверем.
Законы - флажки на волков.
Стену  возвёл недоверия,
Сорваны струны с  колков.

Хочу протянуть тебе руку:
- Мол, хватит, кончай бичевать -
В ответ на лице твоём скука
- Плевать мне на вас! Плевать! -

Такой вот он видит свободу?
Свободу от всех оков?
И  нет  никаких законов,
И нет ни дверей, ни окон!

Живёт, словно  вольная птица,
Друзья ему - ветры широт,
Голоден, вечно постится,
Но дышит свободой высот!

             
 К ЗАПОВЕДЯМ!…

Познать не суждено, созданиям земным,
Сколь длинен  или короток наш век!…
На длинную дистанцию бежим,
Капканов – хищников, не видит человек!

Они расставлены, искусною рукой.
Охотник – время, власть его в веках!
Споткнувшись,  полетим вниз головой
У вечности в  надежных мы  руках!

И вырваться из них  не суждено
Ни трусу, ни герою…никому!..
Зажгите свечи, взоры - к образам!
Молитесь, люди, Богу одному!

Просите люди, чтоб грехи простил,
Здоровья дал, укрыл  вас от беды!
Чтоб хлеб насущный каждый день вам был.
Молились так ведь прадеды, деды!


ПРОЩАНИЕ С ЮНОСТЬЮ.

Лунный призрачный  свет,
                вьётся тропка в снегу,
Речка скована льдом,
                до весны сто морозов.
Твои руки держу,
                греть дыханьем могу,
Холод нам нипочем,
                у любви своя проза.
К тебе будто прирос,
                тебя  знала душа
Белый вальс  как  полёт,
                чуть касались паркета,
Ты была так мила,
                прелесть как хороша!
Провожал в первый раз,
                ночка в памяти эта.
По весне ледоход,
                канонада-треск льда,
Рвёт Уда кандалы
                лютой стужи, метелей!
Вика, ты расцвела,
                как  весна  молода!
Любовался тобой
                я всего лишь недели.
 В конце мая к себе
                военком «пригласил»,
Есть Министра приказ,
                мне  в Чернигов явиться.
Расставанье с тобой,
                – думал, хватит ли сил!..
…Только лётной судьбе
                суждено было сбыться.
Скорый поезд, перрон…
                всё как будто не вновь!
Уезжал навсегда,
                хотя так не казалось,
В твоих милых глазах
                были боль и любовь
Было нам  невдомёк,
                с нами Юность Прощалась!

 
           БЕЛЫЙ ВАЛЬС.

Я помню тот вечер, его не забыть
Всё будто в сказке,  будто во сне
Сибирской  зимою в  танце  кружить...
Так  было приятно, особенно мне.

День нашей Армии  в городе снежном
Ты как цветок, голубые глаза.
Лёня Утёсов в вальсе «Случайном»
Пел так душевно, просилась  слеза...
--------------------------
...В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоём
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чём!..
-------------------------------------------------------
Эта песня «моя», он всё пел про меня
Белый танец, твой вальс, был прологом  разлуки,
За три  месяца  те, я влюбился в  тебя…
На всю жизнь получил светлой  памяти муки!

               

               






               













                Глава-6.

                ВРЕМЕНА ГОДА.

                ШТРИХИ ВЕСНЫ.

                На росистой зорьке ночка убывала,
С соловьиной трелью утро наступало.
      Май цветёт победный, ноченьки коротки,
Женщины весною все милы и кротки.

Лес принарядился, изумрудна зелень,
     Солнышко пригрело, гонит хлад и темень
Лето будет жарким, все приметы метки
                От цветов сирени ломятся уж ветки.

По лесам тенистым вдалеке от тропок
            В беленькой  панамке ландыш  первый робок
           Как весной все шало! Буйство чувств и цвета,
      Соловья вновь трели слушал до рассвета.

               
ШУТНИК АПРЕЛЬ.

Нынче март теплом окутал чернозёмные  края,
Быстро почки набухают, подсыхает мать земля!
Все готовимся к апрелю, чтобы шуткам дать простор!
И листва горит по кучкам, и дымится всякий сор.

По теплу народ наскучил, каждый к солнцу норовит
То щеку, то лоб подставить - лучик вечный даровит!
Вот и уток настреляли?!  Дней летит мозаика,
Ох,  денёк с апрельской шуткой для зимы, как заимка!

Вновь  от  Арктики подарки - студит  ветер день и ночь,
И трещит в апреле стужа, как январская,  точь  в  точь!
Снег засыпал все тропинки, за ночь выровнял овраг
Дед Мороз кончай шутить так, ты нам дедушка не враг!


ВЕСЕННИЕ МОТИВЫ.

Весенний воздух голову кружит,
Ласкают слух мне снова птичьи трели.
И первые подснежники взошли,
Их солнечные лучики согрели.

Берёзки белые уж соком налились,
Он брызжет с веток, по стволам стекает.
Они всех нас  стремятся напоить.
Пусть жизни сок в тебе, во мне не тает!

Вот листики зеленые дрожат,
Их ветры тёплые дыханием согрели.
Они растут и скоро зашумят,
Раскинут нам спасительные тени.

Весна во всём! Она - посланец Солнца.
Мы рады ей, как свету, после тьмы.
Она пришла и в каждое оконце
Стучится с  избавленьем от зимы!



ПО ЗАКОНАМ ВЕСНЫ.

На южных склонах признаки весны:
Проталин нет, но снег уже темнеет.
Тепла успехи призрачны, скромны,
Но на душе уж чуточку  светлеет.

Хвала Богам! Дожили до весны.
Красавица идёт  неторопливо.
Травинки уж зелёные видны,
Ручьи бурлят, вода нетерпелива.

Потоки вширь - река  из берегов.
Оковы ледяные, треск над бездной.
Вода и льды сметают всё кругом,
Захватит дух от  ярости безбрежной.

Мосты – игрушки, брёвна будто спички,
Треск льдин и дерева, как пушечный салют.
Красна река величием   разлива,
Людей содержит,  земли воду пьют!

               
ЛЕТО ДОЖДЕЙ.

Циклоны чередой, то с запада, то с юга.
Атлантика щедра на грозы, на дожди.
Свинцовою грядой как рыцарей кольчуги,
Темнеют тучи,   солнышка не жди.

Грохочет Зевс по небу в колеснице,
И сотни молний озаряют мрак.
И  молит плебс, припав к святой деснице:
«Прости, Спаситель, огради  от драк!».

Господь разгневался, разверзлись небеса.
И льёт, как из ведра, воде рекою литься,
Но верьте в солнце люди, в чудеса.
Земля добра, грустить нам не годится!











БАРХАТНЫЙ СЕЗОН

Сочи, Сочи, Сочи! Море, солнце, пальмы,
Ласковые волны – бархатный сезон.
Наслаждаюсь жизнью фруктами, цветами,
Свеженькая зелень, стриженый газон.

Розы - загляденье, на бутонах капли,
Как алмаз сверкает, капелька росы.
Аромат вдыхаю, роз бальзам вливаю
Клетки наполняю, закрома души.

Вечером прохлада, поздняя уж осень
Тайною мигают в море корабли.
Маяки во мраке, пучков света просинь,
Нити  Ариадны от родной земли.

ЛЕТО ПЕРЕПЁЛКИ.

«Фью-ить  перю, фью- ить  перю…
Ночь, уходи, зовём зарю».
Всю ночь кричат перепела
Ох, ночка - ноченька была!

Теплынь – тепло, пар над водой,
Идёт  зверьё  на водопой.
Той лунной ночкой  на Хопре
Купались  голыми  в реке.

Русалки  тело, ножки сласть,
А  русых кос  такая власть!
Я  б  ни на что не променял
Сверканье глаз, девичий стан.

Горел костёр, звучал баян…
Плескалась быстрая вода
Но всё в былом -года, года!

ПРОЩАЙ ЛЕТО!

Листьев жёлтых закрутилась карусель.
Дней коротких потянулась канитель.
Бабье лето на исходе, цвет рябины
И давно не слышно трели соловьиной.

Лето быстро, промелькнуло и отпело.
На полях  созрело всё и пожелтело.
В деревеньках запах яблочный, медовый,
Перелески примеряют плащ багровый.

У друзей пернатых хлопоты, облёты.
Все птенцов готовят - скоро  перелёты.         
По озёрам, по болотам хлад, туманы.
Расшивает осень золотом поляны.

Ветры-братцы! Вы всегда со мной дружите,
Моим крыльям помогайте, ввысь несите!
Полетайте над заморскими весями
По весне вернитесь с добрыми вестями!…

ОСЕНЬ НА ДАЧЕ.

У осени щедрая кисть,
Красок в палитре не счесть.
Октябрь уж развесил  холсты,
Пригорочек  в  инее весь.

Гонят в дома холода,
Север махнул нынче веером.
Стынет ночами вода,
Зябко листочкам клевера.

Гряда облаков в небесах-
Посланцы дождей, непогоды.
Пахнет грибами лес,
Здорово всё у природы!

У времени свой черёд,
Осень стучит в мой дом.
Горят в камине дрова,
Меня согревают теплом.

Любуюсь игрой огня,
Алеют, краснеют сполохи.
Покой на душе у меня!..
Треск дров, да ночные шорохи!

               
ПАДАЮТ ЛИСТЬЯ.

Ветры срывают с веток
Вешнюю красоту,
Падают, падают листья,
Теряют свою высоту.

Коврами землю укроют,
Пытаясь её согреть,
А может, ещё  попроще,
Чтобы в кострах сгореть.

О люди! Мы тоже листья-
Живём, чтоб кого-то греть,
Но жизнь, как бикфордова нитка,
Уже начинает тлеть.

Листочки вернутся снова,
Почки раскроет весна.
Наши же дни-денечки…
Лишь память о них красна.

Но друг мой, не надо плача,
Что вот  мол и наш черёд,
Поднимем - ка тост за удачу,
За то, чтоб на шаг вперёд.
Падают в штопоре листья,
Теряют свою высоту,
Так же теряют люди
Молодость и красоту.
               
               
СТЫНЕТ ЗЕМЛЯ
(октябрь 2005г.)

Дождь заливает, дождь,
Хмурится небо низкое.
Нынче погоды не жди,
Зима на пороге близкая.

Стынет ночами земля,
Травы поникли жёлтые.
Поздняя осень пришла,
Прощайте, денёчки тёплые!

Будем вздыхать, вспоминать
Жаркую негу пляжей.
Кружит уж первый снег,
Скоро на землю ляжет.

Укроет периной лес,
Притихший, озябший, голый,
И будет сыпать с небес
То лёгкий, то мокрый, тяжёлый.

Мне б, как медведю лечь,
Забыться бы в зимней спячке,
Но не дают уснуть
Вечные наши болячки.

Проблемы нас давят всех,
В России житье не мёд.
Порхает, кружится снег,
У берега первый лёд.



ОСЕННЯЯ ГРУСТЬ.

В осеннем вальсе
Кружится листва
Летит с берёз
Касается едва.

Все больше золота
На кронах  у  дерев.
Одежды всё  теплей
На станах юных дев.

Косматых туч
Клубится чёрный рой,
Дождь день и ночь
Колючий,  не грибной.

То осень поздняя
В России  шабашит.
Рвут ветры всё и вся
Листва в ногах шуршит.

В душе и мыслях
Муторно, серо,
Ищу  удачу,
Ставлю на зеро.

Рулетки диск,
Зелёное сукно
Ну, где ж удача?
 Залегла на дно!

          

            ПОЛЫХАЮТ РЯБИНЫ ОГНЕМ.

Полыхают рябины огнём,
Позолотой украсились клёны.
Это осень, откройте окно,
Лету бабьему бейте поклоны.

Кружевные развесив холсты,
Паутины опутали склоны
Пожелтела, пожухла трава,
Под ветрами волнуются кроны.

Листьев жёлтых кружит хоровод,
Распрощались с листвою берёзы.
Руки-ветви,  прикрыв наготу,
Под дождями прольют свои слезы.

С лёгкой грустью тепло провожу,
Лету красному - строки из песен.
Свет надежды всем лето несло,
А кому-то свет белый стал тесен.

Нам живущим не надо бы бед,
Пусть людское пополнится племя,
Назад, в  детство, не купишь билет,
Нет страховок, судья всему время.

Полыхают рябины огнём,
Красных ягод горящие гроздья,
Осень ранняя, чудные дни,
Спелым золотом виснут колосья.



               

                ОСЕНЬ РАННЯЯ.

Листопад, листопад, вот и кончилось лето,
Скоро холод, дожди, лес почти уж раздетый.
Хризантемы в  цвету, верный осени признак,
И морозной зимы впереди уже призрак.

Как до звёзд далеко, до дней тёплых, весенних.
Бабье лето пришло с буйством красок осенних.
А в саду аромат, спелых, сочных плодов.
В сердце песни звучат из Есенинских слов.

                ЗИМНИЙ  ЭТЮД.

Первый  снег  полетел, запорошил тропинки
Над прибрежной косой закружили снежинки.
Над рекой лёгкий пар, стынет лето в воде,
Тихо шепчет река о грядущей беде.

Злые ветры и льды во владеньях зимы,
Облака над землёй, бремя стужи и тьмы.
Голо, грустно в лесу, рыжий лист на дубу,
В вихрях зимних ветров, продолжает борьбу.

Зелень елей свежа, пахнет хвоей, смолой.
Снег на лапах ветвей пышный, будто живой.
Красных  гроздьев рябин уж коснулся мороз,
В хороводе кружит стайка белых берёз.









СНЕЖНАЯ ФАНТАЗИЯ.

Пушинки снега
Кружатся, порхают,
Как лебединым пухом,
Засыпают.

Исчезло всё,
Что серо и темно.
Бело в округе,
На  душе светло.

Покрывалом снег
Ложится и не тает
Все следы мои,
Тропинки все замел.

Я в мечтах своих
С надеждой не прощаюсь,
Я хочу, чтобы
Подснежник вновь зацвёл.

Пусть кружатся
Завирухи, ветры злые,
Наметают пусть сугробы
По лесам.

Реки  тёплым
Укрывают покрывалом,
С наших душ
Скорей  гоните сор и хлам.

В шубках снежных,
Как красавицы в светлице,
Зеленеют ели,
Веточки дрожат.

Скоро праздник
Их украсит – засверкают,
Новым счастьем
Всех нас снова одарят!

Покрывалом снег
Ложится и не тает,
Все следы мои
Тропинки все замел.

Я в мечтах своих
С надеждой не прощаюсь,
Я хочу, чтобы
Подснежник вновь зацвёл.



С НОВЫМ ГОДОМ!

Уходит старый год,
Пускай  уходит.
О, сколько бед…
Он людям преподнёс!

Год високосный,
Был таким  несносным,
Молю я Бога,
Чтоб тебя унёс.

Возьми с собой
Все беды, все печали,
Лишь песни людям,
Радости оставь.

Мы на дорожку
Стопочку поставим,
Ты с лихом к нам
Теперь не приставай.

Всем выжившим,
Прошу  я, «многи лета»,
Неси хороший год
Нам   урожай.

Мы криком петушиным
Зорьку встретим
Ты, Новый год
Нам деток  нарожай.

Пусть женщины
Земли всей расцветают,
Пусть беды
Обойдут  нас  стороной.

Пусть синь небес
И солнышко сияют,
Не нужно гроз
Над  нашею  страной.










Глава-7

ЗВУКИ МУЗЫКИ.

ЗВУКИ ВЕРНОЙ ПОДРУГИ ВЕТРОВ.

Волшебники – пальцы
Гитара запела.
Прекрасный  тандем
Породили века.

Бродяги, скитальцы,
Струна  вас задела,
А ритмы и тембры
Влекут, как река.

В веках постояльцы
И люди, их дело,
А музыке вечность
Нет нотам замка.

Нетленны умельцы,
Звуки  нетленны.
Гитарные ритмы,
Цыганок тоска.

Их таборов пляски,
Романсы России,
Испанские ритмы
И  Мексики грусть.

Звучат переборы
Гитары-мессии,
У «Бесаме-мучо»…
В бессмертие путь!



СКРИПКА ПАГАНИНИ.

Светом залита сцена,
В сборе большой оркестр,
Вышел на сцену мальчик
Будто сошёл с  небес!

Как по приказу мага
Люди  поднялись  с мест,
Крики и плеск ладоней
Bravo!  Bravisimo!  Es!

Левой рукой поднял скрипку,
Правою  поднял смычёк,
Глубокий поклон всему залу,
И зал потихоньку смолк!

Жестом привычным артиста
Прижал подбородок к деке.
Взмах дирижера! И звуки!
Всё как в далёком веке.

Волшебные сильные звуки
Будто неслись с высот,
Будто Господь сам  Спаситель
Послал нам виденье из нот!

Писал их Николо-мальчик,
  Зрителям  нёс  его  перст.
В веках оживают звуки
Под дирижерский жест.

Придут и уйдут поколенья,
А  музыки  вечный родник,
Из звёздных глубин струится -
Великой  Вселенной  лик!



ИГРАЕТ СИМФОНИЧЕСКИЙ ОРКЕСТР.
 
Уж полон зал,
Заполнены все ложи,
Сверканье, блеск,
На праздник всё похоже.

Негромкий гул
И шёпот комплиментов
Трёт  канифоль смычки,
Настройка инструментов.

На шеях бриллианты и меха,
Одежды от «кутюр»,  и  от греха.
Спектакль-показ величия гетер.
Духи  из  Франции – кудесник парфюмер.

Знакомая картина
Зрителям до боли,
Зал звуков ждёт
И  дирижерской  воли.

Шуршание кулис,
Оркестр великолепен
И в зале гул затих
Взмах дирижера верен.

Бетховена соната,
Звуки фортепьяно,
Мелодии звучат
То Forte, а то Piano.

Волшебник жив,
Ведь музыка в веках
Звучит Бетховен,
Величает Бах.

Рисуют звуки
Чудные картины
По нервам токи
Слёзы без причины.

А виртуозы
Знай  себе  чаруют,
Играют, зазывают,
Жизнь даруют.

А время относительно
И точно по Энштейну
Натянут каждый нерв
Как  хочется  рейнвейну!

Крещендо!
Заключительный аккорд
Секунды …  тишина
И вот -  РЕКОРД!

Аплодисментов гром
И крики: «Браво! Браво!»
О, Господи! Как здорово!
Ну,  как  так можно, право!

     ЗВУКИ ДЖАЗА

Труба  Армстронга,
Тёплый хриплый бас.
Не для бомонда
Пел, играл для нас.

Ах, джаза звуки!
Ритмы, темпы блюза-
Они от неба-
Бог открыл все шлюзы.

Ах,  дар небесный!
Гром аплодисментов!
Трубач-факир,
Не видно оппонентов.

Краса всех негров
Нужны ли слова?
От нот и тембров
Кругом голова

В стихах воспеть
Пытаться нужно, можно,
Но точно передать…
Простите,  невозможно!


         












       Глава- 8.

ЛЮДИ, ПРОСНИТЕСЬ!

РУССКИЙ  ГАМБИТ.
 
(памфлет)
               
« Чести, совести эпохи»
поклонялся  мой  народ,
А  на  деле  оказалось,
Что  Союзом правил  сброд.

Все  кремлёвские  «старпёры»,
Узколобые  «быки»,
Не  страною  занимались,
А  в « Афган» ввели  полки.

Сколько  воинов  сложили,
Свои  головы, за  что?
Чтоб  в  Кремлёвских  коридорах
Поселились  подлость, зло?

Ну, какие  честь  и  совесть?
Растоптали  их  в  Бюро,
Миллионы  коммунистов -
Предавало   нас   дерьмо.

Мы  страну  свою  проспали!..
Всех нас Мишка усыпил,
«Перестройка,  трезвость, гласность»,
Заболтал  нас, отравил…

Мчится  тройка- перестройка,
По  Союзу  в  пух  и  прах,
В  магазинах  пыль на полках,
А  в  народе боль и страх.

Довести страну до ручки!
Это ж надобно уметь!!!
Все богатства от народа
За «бугор» успеть  спереть.

За  содеянное  «Нобель»,
«Пряник» Мишке -  сладкий   плод.
В  ЦРУ родился  план  тот,
А  у  нас  взрастил   урод.

Правит бал сама бездарность,
Мишка треплет языком,
Лживо ратует за гласность
А  с  Америкой тайком.

Горбачевы, Лигачевы,
Шеварнадзе и  Крючковы -
Черносотенная рать.
На страну, народ плевать!

Нас не помнили, забыли,
А карманчики набили
И  живут,  не зная бед
На балет есть, на обед.

А за то, что натворили,
Спроса  нету  ни с кого
Холод, бедность по России,
Люди  мрут, а  им-то что?

Референдум – верх цинизма,
Над Союзом тучи тли.
Трюк факиров – взмах платочком -
Мигом пешки в короли!

Ох, и времечко настало!
Королей пятнадцать стало.
Коммунист – туркмен баши!?
Хочешь вой, а  хошь… пляши!

Только пешки, всё  же пешки
Как в короны не ряди,
В головах одни опилки
Иль куриные мозги.

Дело мерзкое «сварила»
В Беловежской  пуще  мразь.
Крах Союзу подписала
Где ж та «кодла» родилась?

«Гегемон» стал просто стадом,
Ведь народ страны смолчал.
«Власть» такую бы  на вилы,
Каждый в тряпочку мычал.

Референдум  позабыли:
«Быть Союзу!»- все ж твердили,
А каков страны Совет?
Он потух, как свечки свет.

Депутаты в том Совете
Перед Ельцыным в струну:
«Одобрям!!! Подняли руки.
Вот  как  предали страну!..

При  Хрущёве  Крым  отдали
Эти ж самые  жлобы,
И в земле той
Заскрипели, заворочались гробы.

Наши предки отстояли
Эту землю от паши,
Измаил измором взяли,
«На -ка  русский, сей, паши!…

Полководец А. Суворов
Был мудрён не по годам,
Знал  царицы  крутой  норов
Рапорт стихом услаждал:

«Слава Богу!
Слава Вам!
Крепость взята
И я там!»

Вот уж славные вояки!
Вот уж славные сыны!
Приращению России
Их дела посвящены.

А сегодняшние «дятлы»
Толь с похмелья, толь с тоски
Раздирают, нарезают,
Раздают её  куски.

Ну, а что же Украине?
Вновь историю писать?
Или  глупостью  набиты,
Что и челюсти не сжать?

На  Тузле  хохлы дорвались
Углублять решили дно
Еле их остановили
Эка  «братцев» занесло!…

Флот Российский, в Чёрном море,
Хохлам  вражеским   уж  стал,
Стали «братья» так стеною
Хребет   русский  затрещал!

Вновь история нас учит –
Между братьями порой
Зуботычины  и драки
Да такие … ой,ёй,ёй!!!





В «незалэжной» раскричались:
«Сало зъилы москали!»
Просверлили с газом трубы-
Миллиарды утекли.

Янки флагом полосатым
Хохлам в рожу: «На, целуй».
Те в экстазе – миллиарды…
А получат «дятлы» нуль...

Перейдем вновь к Горбачеву-
Крымский всё-таки вопрос:
«Как ты, Мишка, умудрился
Подарить стране Фарос?».

Чем - то эта одиссея
Для  него как опорос,
Разрешилась  хрю от  бремя
И слой сала вновь нарос.

Но Фароса  представленье
Не застало Кремль врасплох.
Здесь ГК ЧП явленье –
Всей стране переполох.






Лишь три дня «богатыри»
Продержались  как  могли,
А  потом подняли руки -
Их на  нары упекли.

Дальше, больше,
Надо ж так?!
Всё  как в сказках -
Ночь и  мрак!

Из ЦК КПСС
На  трон  Борька Ельцын  влез,
А партийный свой билет
Бросил на пол  под  штиблет.

В стране было
Это «чудо»!
Вот  иуда – так иуда!
Ну, а что же наш народ?

Все за Борькой, словно сброд.
Опостылел видно Мишка,
К  царю  новому
В  подмышку.



Тут такое началось,
Вверх ногами
Всё поднялось,
Всё в России затряслось.

Первым делом Царь – герой»
Словно нудных мошек рой
Разогнал Совет Верховный.
Стакан водки выпил полный.

По стране народный вой,
Чем пьянее, злее бой!!!
Забывает всюду власть
Что народом  избралась,
И до сонного  народа ,
Как до мёда, добралась!!!

А народ счастливый сон
Досмотрел со всех сторон,
Как проснулся, ужаснулся
Ну, и что же видит он?…

Всё исчезло, всё пропало,
Страну бурей разметало.
Налетела «саранча»,
Тащит,  режет  всё с плеча.




Грохот пушек по Москве.
танки бьют
Прямой наводкой
По окошкам, по стене.

Белый Дом расстрелян Борькой
Где же суд?… Ни – ни… нисколько
Спит Фемида
Да и только!!!.

Да  потише  ты, потише!
вдруг услышат и напишут.
Снова бросят за  Можай,
власть «царьков» не обижай!

Сколько лет  идёт  война?
русских бьют в Чечне сполна.
Кому бойня, кровь и больно,
а кому – то сладко, вольно.

Сейфы  аж  трещат по швам.
знать «зелёным» тесно там.
Новым русским нуворишам
нипочём всё этим вшам.





Кто же всё- таки ответит?
ведь нарушен наш закон.
Но для  Мишек и для Борек
словно капель пустой звон.

Кто снабдил сынов Аллаха?
кто оружие даёт?
Министерство обороны
арсенал страны сдаёт!

Под фанфары  Президента?!
только вдумайся, народ!
Зло  руками   Царя - Борьки
все  законы  наши  рвёт.

Ну, а в Думе…
Кто там думал?
Налицо всё та  же  мразь
До кормушек добралась.

Покупаются там все
Круг лоббистов  и садистов
Для рассады
Всей земле.





Бойня жуткая в стране
Человек уж не в цене!
Хруст  костей,  перераздел
Догола народ раздел.

И в России столь богатой
воцарилась нищета
Все стащили дерьмократы -
значит власть в стране НЕ  ТА!

Безработица в народе
варят зелье, как хотят,
Нет управы, нет контроля,
народ  травят,  как котят.

Не  решаются  проблемы
на кладбищах плач и вой,
Схоронили миллионы.
где же мир? Всё бой и  бой!

В выступленьях депутатов
всё прекрасно, нет проблем
Бродят дети, как  зверята,
дела нет до них нам  всем.






В странах бывшего Союза
флаг Америки кругом.
Это Билл,  дружбан – то  Борькин,
вертит кукиш за «бугром».

На Балтийском бреге янки,
в их прицелах  пол  страны.
Нам ещё  бы Мишку с Борькой,
чтоб с России снять штаны.

Пепел, дым  от  коммунизма…
Взоры всех к капитализму,
Но  за  столько страшных лет
Ничему уж  веры нет.

«Игроки» всех научили:
 Зло и ненависть ссучили.
Их гамбиту всё - конец
Их потащат под «венец».

Доведут  воры  до точки,
из  под  ног их выбьют бочки,
Повисят, посохнут чуть,
а народ свой снова в страхе!
Уважать тогда начнут.

Вы не смейтесь, Русь проснётся!
вновь  увидит  солнца свет
Ведь должны мы  наконец-то
с власти  требовать  ответ!

Просыпайся, россиянин,
в стороне не простоишь
И в своей избе-избёнке
на краю не усидишь

Нынче  матч  для  чемпионов,
шах  ворюгам,  крах  жулья!..
Пешки  стали  проходными
мат от белого  ферзя!..




КРОВЬ ЛЮДСКАЯ НЕ ВОДИЦА!

(памяти детей, учителей, отцов, матерей… памяти погибших в Беслане
1-3 сентября 2004г.)

Рассвет в тот день несчастий не сулил,
Вставало солнышко тепло, обычно, ало!
Все к празднику готовятся, спешат
Красиво, весело, но времени так мало!

За ручки мальчиков и девочек ведут,
Стремятся к знаниям от  мала, до старейшин.
Их школа ждет: учитель, первый класс
В мир света открывают путь вернейший.

Торжественно, светло! Уж музыка звучит!
Линейка замерла, родители и дети!
Вдруг черти все из ада сорвались.
«Аллах, акбар!» расставлены уж сети.


Вой  не людей, крик чёрных мусульман,
Стрельба в упор и кровь убитых лужей.
В спортзале  заперты две тысячи людей,
В приказе вах  :-В живых никто не нужен!-.

Как описать весь ужас малышей,
Их матерей, отцов, учителей
И ветеранов той ещё  войны?
Стояли, задыхались и они,

Сломавшие,  фашизму сталь-хребет,
А здесь чертям достались «на обед».
Расстрелы, казни, всё в дыму.
Воды ни капли днями  никому.

Не выдержали нервы  у зверья -
Всё взрыв разнёс…вот третье сентября!
Погибли многие…могилы всё, могилы,
И море горя, слез…народ России, милый!

За кровь людскую надо расплатиться,
Рекой  течёт, она ведь не водица!…
Нам четверть века бойню преподносят:
Афган, Чечня детей страны уносят.

Кто нашу Конституцию нарушил?
Союз разрушил, свой народ не слушал?
Власть на  местах, не  мёд  своей стране.
Так  хочет  ли она, чтоб  были мы в цене?


ДУМСКИМ БОЯРАМ

С «Единой Россией»
Народу  не  жить,
В  неё  гнали силой,
Творить  так  творить!

Теперь  нужен  Путин,
Иначе  хана.
Чуют  пройдохи,
Достанут  до  дна.

Добрались до власти,
До Думы дошли,
Себе  депутатские
Льготы нашли.

Народ окрутили
Всем  кукиши  всласть
Четыреста вепрей-
Законная власть.

По льготам военных
Особо прошлись,
Майор ли полковник,
Поди  разберись.

О них ли забота,
Им к кладбищам путь
Стране послужили -
Какая в них суть?!

Запомните, вепри,
Что спрос недалёк,
А то, что творите,
Зажгло  камелёк.

Фитиль разгорится
Займутся дрова,
На ваших законах
Взрастут мох, трава.

ВЫБОР.

Кругом безысходность
И грусть,
Как хочется
Волком завыть,

Бродить по лесам,
По полям,
Людей, города
Позабыть.

В России моей
Дым - дурман.
Очаг без огня,
Без дверей!

Народ вымирает,
Молчит,
Лишь нужен как
Раб и халдей.

Упал, заболел -
Не щадят
И хлеб не протянут
Скорей.

Под маской
Улыбок, гримас
Скрывается
Жуткий елей.

Одно лишь
Предательство, ложь,
В верхах, на местах
Вор, злодей.

И будто
Не лица вокруг,
А  скопище
Лютых зверей

Когда же дойдёт
До всех нас,
 Что только всем
Вместе теплей!?

Что в прошлом
Не только обман,
Что дружба живет
Средь людей.


ХИЩНИКАМ.

Барбосы русской перестройки
Ах,  прохиндеи!  Ах,  плуты!
По кличкам   метким   олигархи
Как накрутили нам хвосты!?

С иудой  - Борькой
Всё схватили,
«Пирог» был вкусен
Что тут врать!?

На сто семей
Страну рванули,
Счёт в триллионах -
Брать  так  брать!

В вас нет ни совести, ни чести.
Инстинкты хищников – хватать.
У англичан купил ты Челси,
Ах, Абрамович  твою мать!..

Хочу сказать вам
Злыдни, вепри,
Плясать и  жрать
Короток  век!


Настанет время.
Ждать не  долго
Вам отрыгнётся
Стон калек!

Судить вас
Будут  всенародно
Всё  по «заслугам»
Без чудес!

Пилить вы  будете
Ударно
По  северам
Сосновый лес.

Кормиться станете
По свалкам -
Тем, чем кормили
Свой народ.
 
Отдать с процентами
Придётся
Всё, что нахапал
Весь  ваш  сброд!


СЕЮЩИМ ВЕТЕР

По тёмным норкам
Яд стоял на  полках
Для  нас  его копили
До поры.

Семнадцать лет
Кусают, яд пускают.
В конвульсиях
Народ моей страны.




Не  просто  распознать
Таких гадюк.
Они  под красным
Знаменем ходили.


С трибун кричали:
«Вот он – коммунизм!»
И сами ж  растоптали, 
Извратили.

По крохам,
По сусекам разнесли.
Один скелет
От прошлого остался.

Сейчас кричат:
«Не дайте возродить,
Марксизм  всё  съест
Пирог  же нам достался?!»…

И страх животный
Гонит за кордон
Ведь знают суки,
Будут им науки!

Запас «зелёных»-
Чуть не триллион,
Дверей стальных
Ласкают грюки – стуки.

Кто сеет ветер,
Бурю пожинает-
Так истина
Народная гласит.

Верните всё! Покайтесь
Пред народом,
Пока есть время,
Он  ещё простит!…

КРОВАВАЯ РУЛЕТКА

Россия ржаная, дикая!
В мозгах  мешанина  вечная.
Разделены люди кастами.
Грабеж  и  разбой  бесконечные.

В боях век ХХ, в гневе…
О, сколько же пролито крови!
Гражданская бойня плодила
Сиротство, да «счастье» вдовье!

Но нет, не хватило лиха
Властям  хороши  вурдалаки
Пытки и кровь их кредо
А лозунги – басни, враки.

Гулаг целью главной стал-
Строили люди-тени,
В Кремле правил долгий бал
Кавказец – кровавый гений.

С фашизмом - народ страны
Смертельную схватку выстоял,
Сынами своими Русь
К Берлину дорогу выстлала.

Память Европы короткая.
Что им чужие беды?
Забыта чума со свастикой
Ведь это не их победы…

Идёт  ХХ1  век!
А  мы,  как  и  были, голые.
Ограбленный кучкой народ-
В  Афгане, Чечне  его  головы.

Ну, что за порочный круг?
Ну, где наш могучий разум?
Страну  обвивает спрут,
Насели  сто вепрей разом.



МГЛА
Грязь по полям,
Не убрано жнивье
Кружится чёрной
Тучей воронье.

Деревни русские
Все в  темени, во  мгле.      
Не  светят фонари,
Нет денег на селе!

А  у   властей,
Приёмы и фанфары,
Застолья, праздники
Кружатся  в  танцах  пары.

Народные избранники
Наказы позабыли,
 В  парчу  оделись,
Совесть утопили!…

               

         

«БРАТАНЫ».

Хохлы в экстазе - янки, миллиарды…
Горят глаза, раскрыты кошельки!
Сдают славян и  прутся, лезут  в НАТО,
Целуют всякой, швали  каблуки.

Но есть наш Крым, спасибо вам, славяне!!!
«Пришельцы-янки» выгнаны долой.
Пора вернуть, вернуть наш Крым Российский,
Ему всегда бы быть самим собой.

В Кремле моём довольно уж  ужимок,
Мол,  неудобно, всё-таки, мол, брат
Таких «братьёв» по  морде  – что есть  силы,
Чтоб «ю-щенки» умылись  там  сто  крат!

Давайте уважать себя, Россию.
Улыбок нет при  этакой  игре.
Поднять бы с булавой того Богдана.
Он вразумил бы «дятлов» на Днепре!







НА КРУГИ СВОЯ.

Путь-дорога с туманами, теменью…
Исчезают столбы полосатые.
Перелески, жнивьё, ухабины-
Моя Русь с покосившейся хатою.

Русский дух за столетие вывели
Не враги , не другие напасти.
Нет же, нет, всё не так, обыденно.
Тут все беды всегда от власти.

Мужик русский ограблен  до нитки.
Эх, сермяжная  ты простота!
Упиваешься, брат, сивухой
Рвёшь рубаху - то ты неспроста!

Стой! Одумайся! Хватит одури,
Пораскинь ты своей головой.
Ведь тебя подгоняют к омуту,
Оглядись, ты ж пока живой!

Отряхни с головы опилки,
Пусть коленки ворюг  дрожат.
По суду  им стальные   клетки
Нет дороги  дерьму  назад.





СЕРАФИМУ САРОВСКОМУ

(к 250-ти  летию  со дня рождения).

Течёт река времён.
Века неумолимы.
И всё мираж-
Народы, города.

От рас и от племён
Мы все неотделимы
А жизнь-кураж
Уходим навсегда.

Тире меж датами
Прихода и ухода.
А где ж дела?
Ленив,  что  ль человек?

В  заботах  весь
С  утра  и  до захода.
Конца им  края  нет
И  краток его век.

Урок наглядный,
Злато и каменья
Лишь зло  и ненависть
Потомкам принесут.

Духовный пастырь
Строчкой и смиреньем
Живёт  в веках
И  люди  его  чтут!

Святой наш отче,
Серафим Саровский!
Суров твой путь
С рожденья до креста.

Служил Отечеству
Ты против сил бесовских.
Твой светлый образ
В знамени Христа!


САНОВНИКИ И ПАЛОМНИКИ

«Субъекты» власти
В жуткой суете.
Ведь юбилей,  какой,
Паломников  сто  тыщ?!

Как рады сласти,
Здесь- то в  тесноте,
Убогие с клюкой
Узнай - кто нищ, кто хлыщ?



Недавно страсти
Были все не те.
Рой атеистов
Истово трудился

Боролись с верой,
Хаяли  Христа,
А в храмах
Сатана сам веселился.

Под знаменем марксизма
Всё тряслось,
Земля  стонала,
Бес в неё вселился.

А фарисеи снова
Сверху бдят,
Чтоб злата дождь
В карманы их пролился.

Молиться научились
Всё  твердят :
«Всегда,  мол,  верим,
Почитаем  Бога!».

Шумят, кричат,
Толкаются, чудят
Былой их вождь-
Парадный недотрога.

Дерьмо  вверху
И пена  на  плаву.
Планида  такова,
Россия им – берлога.

А истинных сынов-
Их знает только Бог!
Тернист венец
Да  дальняя   дорога!

            ДА  СГИНЕТ  ЗЛО !

Страну  Союз, сгубило  вороньё.
Из  уст  вождей  неслось враньё.
На  съездах    планов  громадьё,
  А  в   креслах  тупость  и  ворьё.

Откуда  у  Союза  столько  мрази?
На  свет  они  явились  не  из  грязи,
Их  матери  рожали  в  светлый  час,
Теперь  чванливы,  господа  сейчас!

В  злодействе  век  ХХ  и  в  удушье,
В  страну  мою  вселилось  равнодушье,
Неужто  изменился  генный  код?
Умы  ль  на  запад  вывез  пароход?

Неужто  капитал  всех  подкосил?
Враньё, что  не  осталось  добрых  сил.
В  избе  б  убраться, навести  порядок,
А  людям  нужна,   правда  без  оглядок!
                Глава-9

ВЕЛИКАЯ  ВОЙНА  В  НАРОДНОЙ  ПАМЯТи


   КУРСКАЯ  ДУГА, СЕВЕРНЫЙ  ФАС.

Посвящается 70 годовщине Победы СССР над фашистской Германией!
Светлой памяти воинов Советской Армии, отдавших свои жизни за свободу и независимость нашей Родины!

Малый  на дороге полустанок-
Точно между Курском и Орлом,
Овраги, перелески, кручи  балок,
Всё здесь стало адовым котлом.

Плавились в  огне, горели  дымно,
Танки, пушки, судьбы у солдат…
Хоронили редко кого с гимном
Вечным сном солдаты наши спят!

Здесь земля горела в сорок третьем.
Кровь алела, лилась в три ручья.
А  земля  высоток  называлась,
… Нашей, иль немецкой, иль ничья!

День за днём она переходила,
Кровью был пропитан каждый метр.
Никого война здесь не щадила:
Тысячи стволов на километр.

Клинья  танков – чёрные  лавины,
К  высоте  Тепловской  прорвались,
Били немцев в лоб снаряды, мины
Мы,  назад ни шагу - поклялись!

Поныри, в  три  улицы  посёлок
Превратились в  ад - таков был бой!
Экипажи  рот  тридцать четвёрок
Не вернулись многие домой!..

Генерал Седов своих сапёров
Сам повёл со связками гранат.
«Тигры» не прошли, но все герои
Под плитою мраморной лежат!..

Мир пришёл, пшеница колосится,
Средь полей гранитный пьедестал.
Каждый должен праху поклониться,
Рабства гнёт в России не настал.

Только ставить точку ещё рано
На страницах бойни мировой,
«Болят и кровоточат» наши раны,
Без вести пропавший рядовой.

Воинов  находят  безымянных,
Почести  останкам  отдают.
Но молчат скелеты, их  молчанье,
Нам  забыть ту битву  не  дают!..





ХЛЕБ ВОЙНЫ

70-ти  летию великой Победы, труженикам тыла посвящается.

Ещё далека была наша Победа.
Войны чёрный молох громил всё, крушил.
Кровавою кашей народ отобедал-
И раны зияли, и голод душил.

Под Курском разбили, землёй накормили,
А  «гансов» и «фрицев» легло здесь - не счесть.
Солдаты России в бессмертье шагнули,
Им вечная слава, им вечная честь!!!

Дымились воронки, окопы змеились,
Стонала землица: «За что же напасть?».
Но трель жаворонка бальзамом пролилась,
Оттаяли души земле не пропасть.

Земля испокон хлебом - солью кормила.
Пора бы вспахать, да засеять зерном,
Но нашу кормилицу так оскорбили…
«Ежи» против танков, да мины кругом.





Пахать, всё ж пахать по снарядам, по минам,
Но трактор не танк, что же делать, как быть?
Из взорванных рельсов механик придумал
Те минные тралы клепать  и варить.

Бронею тевтонов прикрыли кабины,
Металлам  войны теперь  мир охранять,
Но руки к штурвалам тех «тральщиков минных»
Навек прикипели - никак не разжать…

Пахали, взрывали, зерном засевали
Обычно и буднично, всё как всегда!
На  поле пшеничном собой рисковали,
В вечность ушли - не вернуть никогда.

Сапёры  увидели,  долго  молчали…
Майор подрывник крепко обнял отца.
Братцы – умельцы, вы нас заместили!..
Вот так будем вместе стоять до конца!..

Пшеничных полей моря колосились.
Где хлеб, там и жизнь, так во - веки  веков.
А Русь не согнуть, века в ней сплотились
И  нет во всём мире сильней мужиков.


«ИГРУШКИ» ВОЙНЫ.

                За дорогой дорога,
                повороты судьбы.
Жизнь  моя, ты от Бога!
                полна риска, борьбы!..
                Риск  осознанный правый,
                без бравады, под хмель
Нам неписаных правил
                зарубить была цель.
                Всех нас с детства учили
                в семье, в школе, в быту –
                Смелый раз умирает,
                трусость сто раз в поту!..
                Игры в жмурки со смертью
                с детства были в чести
                Что-то «вечно» взрывали,
                тяжело  нас  «пасти».
                Нам «богатство» досталось
                от жестоких «богов»,
                В земле «клады» остались
                от своих и врагов.
                Обучались мы быстро
                у сапёров-бойцов,
                Мы, как тени, за ними…
                что угрозы отцов!
                Прошло времени много,
                обижаться нам грех,
                Что жестокою поркой
                нас спасли, но не всех!..
                На девятое мая
                было  просто за честь
                В небе вечернем
                салют свой зажечь!
                К  майским салютам
                готовилась рать         
                Искали  снаряды,
                нам землю копать,
                Земля их хранила
                в лесах, в блиндажах,
                Их клали с дровами,
                чтоб жах был, так  жах!
                Чтоб жарко горел
                треск дровишек сухих…
                Не могло быть осечек
                у сапёров лихих.
                Ну, а сами - в воронки-
                их там было не счесть,
                Чтоб осколочки мимо,
                чтоб землицу не «съесть!».
                И  шарахнуло  страшно -
                вся земля на дыбы!
Был салют – всё прекрасно
                целы все – дар судьбы!!!
                Только «шалости» эти
                многим - горький удел:
                И кресты и калеки…
                ну, а  я  уцелел!
Путь армейский нелегкий
                у меня за спиной,
Пацанов  наших  помню
                они вечно со мной!


         В БОЙ ИДУТ ОДНИ «СТАРИКИ».
  70 - летию Победы над фашизмом посвящается

Фильм  небу пьедестал!
Над  жизнью смерть не властна!
О лётчиках, любви, о  музыке рассказ   
Сам много полетал и памяти подвластна
Шла левая рука, давала полный газ.

Краснели облака от крови, от «словечек»,
Кипел эфир, разрывы - небесам.
И падали «тузы» горели, словно свечки,
Спешили вниз, на  тризну, к праотцам.

Горели  «мессеры», и «фоккеры» дымились
Свободней  стало в русских небесах.
Пилоты  наши  сбитыми  гордились,
С  врагом  «расчёты»  звёзды  на  бортах.

Вы  жили весело – на  полную «катушку»!..
Любили музыку и  с  песнями  дружны.
За сбитых немцев  спирт вам лили в кружку,
Нельзя же пить так  просто,  без нужды!


Тем самым «старцам», было ли  по  двадцать?
Спешили жить – Как короток их век!
Бой  в  небесах - он  весь  на  «запределах»,
Лишь чудом может выжить  человек!

Да, лётчики  России, вы  из  стали!..
Сражались в пекле, в небе фронтовом,
В  жестоких битвах жизни  отдавали,
За  Русь Святую, да  за  отчий  дом!!!

В боях без  правил тысячи сгорели,
Хорош  в раю, велик аэродром!
Нам светите в ночи, в годах вы не истлели
В  особых  списках, в небе голубом.

Вам нынче  Первый  Пост у Знамени Победы.
Мы всех вас поимённо назовём.
Восславим  тостом  Небо и  Победу,
И вашу песнь «Смугляночку»  споём!!!

   

МЕЛОДИИ ВОЙНЫ

Звучат оркестры,
Маршей, гимнов медь.
Им жить в веках
Годам их не стереть

Под эти звуки
Шли деды, отцы,
Стояли насмерть
Родины бойцы.

Военных песен.
Сила, ум и честь-
Российский клад-
В нём  мудрости не счесть.

Их будем петь,
Пусть слёзы давят горло…
Мир завоёван
Горькою ценой.

А был тот мир
В России или не был?
Вчера, сегодня, завтра –
Вечный бой!..


ПАМЯТИ ЭКИПАЖА АПРК «КУРСК».

В  поход последний шли вы, как всегда…
Кто б думал, не вернётесь никогда.
Подводный крейсер – должен был бы жить,
Но взрыв как рок, уже не укротить!

Отсеки  прочь, их взрыв разворотил
В пучину крейсер, братцы  вы же с ним!
Отсек девятый – жизни огонёк.
Живым бы жить, спасенья  срок истёк!

Возврата нет, всё  бредят  ваши  души
Холодный гроб – пучина, да удушье.
Но даже там, записка – строчек кровь.
Какое  мужество! Да здравствует любовь!

Письмо из  лодки,  будто бы из пекла
Жгут строки памяти, пылающего  пепла…
Корабль сгубили люди иль беда?
Молчит металл! Шумит, шумит вода!..

         У  СТЕН РЕЙХСТАГА.

(Советскому солдату- победителю посвящается)

Победный май, улыбки, слёзы,
В столице рейха - красный флаг.
Берлин разгромлен, мира грёзы
«Дошли, славяне!» пал Рейхстаг.

На нём поставим краской  метки,
Мол, всё по чести, вот конец!
Наш русский шик - Иван в пилотке
Заделал надпись -  Gut, пи. .дец!».

Полковник наш махнул рукою,
Плеснул из фляжки  спирт,  в  стакан:
«Давай брат чокнемся с тобою!
Ты весь фашизм поймал в капкан!».

              БОЙ БЕЗ МИЛОСЕРДИЯ

(памяти лётчика-истребителя, героя Советского Союза
гв. л-та Горовца А.К
20.08.1943 в воздушном бою, под Курском, он сбил 9 фашистских самолётов. Это единственный в мире случай! )

Одна вторая в небе к одному.
«Крестовые»  чуть  свет не заслонили.
Фашистов  пол  эскадры - к ястребку
Шакалья  стая  воет, но не сбили.

Горят костры, обломки на земле
Тела тевтонов пеплом остывают
«Славяне, помогите! Где ж вы, где?
Прикройте, хвост! Уйти  не успеваю!»

У семерых закончился полёт.
Кресты на крыльях - «гансам» на могилы.
Из боя б выйти?! надо выходить,
«Но ведь уйдут»…От  злости крепнут силы.

Ещё  двум рыжим  тварям «вилы в бок»,
Огнём из пушек снёс их, ненавидя.
Вот это бой! Ведь есть герои! Есть!
Живые до сих пор то небо видят.

Последние снаряды - жаль, конец!
К своим не дотянуть, не долететь!..
В  небесный  список «Вечных» ВВС
Прими  Господь - зачти  ему  за честь!


Глава-10

… ПОЭТАМ, ДРУЗЬЯМ И ДОРОГАМ!

МЕТРОНОМ.
(памяти В. Высоцкого)

Гололёд  на земле,
Гололёд…
Водка, слезы, гитара,
Да песня.

Пел Володя Высоцкий
Про лёд,
По Гагарину тризна
Та песня.

Пел, не ведая,
Вовсе о том,
Что у жизни
Взаймы время занял.

И недолго
Уж петь самому,
Дьявол троечку
Борзую нанял.

Русь разбойничья:
Холод, острог,
Черти лижут
Повешенным пятки.

Вьют в России
Верёвочки в кнут,
Годы птицы.
Летят без оглядки.

Да, Володя!
Силён же твой стих,
Жжёт строка,
Жгут гармони трехрядки.

Рвём  по - пьяни
Тельняшки в лоскут,
А с клыкастой
Играемся в прятки.




По ушедшим
Мы плачем, скорбим,
А при жизни
Бросаем их в клетки.

Расставляем флажки
На  волков,
А  на нас  уж
Накинули  сетки.

ДАВАЙ С ТОБОЙ ПОГОВОРИМ…

(памяти В. Высоцкого)

Давай с тобой поговорим,
Подруга шестиструнная,
Вся душа полна тобой,
А ночь такая лунная…

Злые ветры
Рвут из рук
Флаги цвета крови,

А в верхах
Все круче врут,
За  народ  нет  боли.

 

Думе нашей
Хмарь-дурман,
Всем бы рты заткнули.

Депутаты
В свой карман
«Зелень»  потянули,

А народу
Снова «шишь»
Ветры  в поле воют.

Офицерам
В  зад  пинком-
Косточки все ноют.

Пой, гитара,
Пой, струна,
Расскажи о льготах.

Их сожрал сам
Сатана,
Ждёт его икота.

В  церквях  смак
Обнялись всласть
Власти в редкой холе.

«Возвращают
Землю  вспять»
Сатана в их доле.

Пой, Володя,
Пой  же бард,
Дьякам тошен ладан

В наших храмах
Вновь не так,
Вновь не то, что надо.

В кабаках
Теперь не то
Ни шутов, ни нищих,

А в карманах
У славян
В дырках ветер свищет.

В  ресторанах
Пьют и  жрут
Толстосумы – дяди

Им за «зелень»
На  колени
Прыгают  все  б..ди.

Скачет тройка-
Пыль столбом,
А ямщик-то пьяный

Впереди ни огонька,
Лишь овраг,
Бурьяны…

ПАМЯТИ ВЫСОЦКОГО

Дождливо, ветрено,
А грозы всё  сильней.
День памяти –
Какая злая дата!

Не сдерживал никто
Лихих твоих коней-
Нагайки свист
И троечка крылата!

Взлетел, как пел,
А песни с нами  все,
Спать не дают,
Тревожат наши души.

Предел твой Гамлета…
Аорты, нервы рвут,
Как в песне той,
Где бредят от удушья!

А колея твоя
Целехонька – цела
Нельзя  пройти,
Она ведь недотрога.

Но «косят» под тебя,
Хрипят, дают «козла»,
Вершин не взять-
Там звёздная дорога.

И всё ж обидно.
Мог  ещё  пожить
И написать, и спеть…
Афган, Чечня – мир тесен.

Ворам не стыдно
Родину крушить
Поддеть их некому
Володиных нет ПЕСЕН.


         



         ХОЧУ ВЕРИТЬ И ЖИТЬ…

              (памяти В.Высоцкого)

Есть люди, что гниды, сплошь ложью обвиты,
Живут, наводя  «свою тень, на плетень»
С рождения врут, во  вранье  даровиты,
Правда  в устах их, как плесень, болезнь.

Годами  сидят и строчат небылицы,
Ветки-когти жиреют на дереве лжи
Плодятся по миру,  подай  им столицы,
Там ложь сеять легче : - Стреляй мол, держи!

Золотым  покрывалом от правды  накрыта,
Поди,  разберись где  тут правда, где  месть!
Гнилое  шитьё  лжи  от взоров  сокрыто,
Ведь легче  вкушать  эту сладкую лесть.

Ложь  по правде  в  упор  бьёт всегда,
Бьёт из крупных и мелких калибров
Кровь алеет, дымится на мостовых
А у подлости  с ложью  ухмылки  на лицах,
Берегут их лакеи  от напастей  лихих. 

Верю, тем и живу, станет истина людям  дороже,
Канут в Лету навечно и подлость,  и  ложь.

Станет солнечным  день и на правду похож !


ПАМЯТИ ПОЭТА.

Привет наш, бард!
Татьянин нынче день.
Гитарный перебор…
Свеча потеет  воском


О, как ты крепко
Обнялся с землёй!
Как в песне той,
Которую  пел  с  блеском.

А строки жгут,
Пронзают до костей,
Спать не дают
Терзают мозг и душу!

И ты живешь,
Поэт, среди людей,
И ветры - в парус
Против равнодушья.

ОТГОВОРИЛА РОЩА ЗОЛОТАЯ

(посвящается С. Есенину)

Цвета спелой пшеницы волосы,
А  на  лбу золотой  завиток
Пел в России таким он голосом,
Песни  слышали - запад, Восток.

Его знали таким повсюду -
Разудалого  по  околотку
Ему кланялись даже собаки,
За  особую знали  походку.

Жизнь любил и родные берёзки
Бабьим летом в обнимку с клёном.
Пел так сладко, писал  искусно,
Был красавцем и вечно влюбленным.

Небосвод прочертил кометой.
Жизнь короткая, что за напасть!
Быть опасно в  России  поэтом,
Здесь стреляют и  могут  попасть.

В Англетере – в былинном Питере
Поднялась на поэта рука.
Будьте прокляты, твари, мучители,
Нет прощения вам на века.

Друзьям юности

Нам рано, мой друг,
Выключать  форсажи
Мы детям и внукам
И   жёнам   нужны.

Есть порох в запасе
И крепость в руках,
Земле наших предков
Послужим в веках.




Давай-ка припомним,
Как в юности дни
С тобою по жизни
Пошли мы одни.

Как хлеба горбушку
Делили на всех,
Как с уток сдирали
«Подшёрсток» и «мех».

На уток идём-
Ни ружья, ни патронов,
В руках лишь болты
Да детали вагонов.

Этой практики дни
Навсегда нас сплотили,
На Рязанской земле
Водкой с солью поили.

На Дубянке и Воже
Охотились всласть,
Здесь Мамая орда
Когда – то дралась.

Сгинул в Лету Мамай-
Под курганами кости
Да и мы на земле
Всего  на  всего гости.

Мы до точки дожили,
Зубы клали на полку,
Масло, сахар забыли,
Ели лук и морковку.

Благо,  лето кормило-
Грядки были рядком.
К ним ночами ходило
Наше братство тайком.

Вечерком как-то раз
Совещалась  братва:
В  Орёл, край надо  ехать –
Нужны  деньги,  жратва.

С  Милениным Валькой
Нам выпала «честь»
На  Курском  вокзале
На  поезд  залезть.

В  вагон  не  пустили,
Назвали  шпаной,
Две  проводницы
Стояли   стеной.

По семнадцать нам было.
Так хотелось нам жить!
Мы о небе мечтали
И высот  в  нём  достичь.

Но летел в темноте
Поезд нашей судьбы,
Дождь по лицам хлестал,
Забивал без борьбы.

Не давали друг другу
Мы руки разжать,
Поручни на вагоне
Продолжали держать.

Мёртвой хваткой вцепились
Жизнь  нельзя  не  любить…
Надо было доехать!
Надо было дожить!

Поезд бег свой замедлил
Тула -  вот он вокзал
Проводник  дверь  открыл
И тихонько сказал:

« Заходите в вагон
Не свалились,  шпана!»
Бог простит тебя, тётка,
Нам была бы хана!..

Кусок мыла достала,
Молча, нам подала
Видно очень хотела
Нас отмыть добела.

Пальцы рук разжимались-
Боль от тёплой воды.
Чаю с хлебом дождались,
Мы спаслись от  беды!

Вмиг уснули в вагоне,
Отогрелись в тепле.
Разбудить попросили
Нас только в Орле.

В нашей юности бурной
Эпизод этот был,
До подробностей помним -
Он нас чуть не сгубил.

В лабиринтах судьбы
Нас не раз испытали,
Небом крещены мы
И его не предали.

Небо кровью кропило
И било под дых.
Казалось с овчинку
Оно в этот миг.

И землю качало
И  ноги  вразлёт-
Как  будто по палубе
Мокрой несёт.

Постигли с тобою
Мы  тайны высот.
В небе с лихвою
Хватает  красот.

Летали, дружили,
Встречались не часто,
Но верности дух
В нас живет не напрасно.

Мы юности нашей
Должны быть верны,
А встречи друзей,
Нам  всё чаще  нужны!


БАНЯ У ЕГОРЫЧА.

Ах, прелесть пятница,
Стаканно- банный день!
С утра к Егорычу
Вставать совсем не лень.

И место встречи
Нам не поменять,
В набор к столу
Нам мясо надо взять.

Тут всё продумано:
Напитки и продукты
В  заплечных  сумках
Заняли места.

Быстрей  в  автобус-
Три всего минутки,
И  нам   безбожникам
Совсем не до поста.

Доехали автобусом
До  тропки.
По  снегу через сад-
Недолог путь.

Гремят ключи,
Отворена калитка
И все - к делам.
Негоже время гнуть.

Подсохшие
Наколоты дровишки,
Трещат в печи…
Над каменкой – дымок.

И медленно,
Но верно  накаляет
Горячий воздух
Вымытый полок.

Мангал с углями
Занят  шампурами,
Дымок и аромат…
Не передать!

Иван  Ефимыч
«Правит»  шашлыками,
А нам  слюну
Приходится глотать.

Но время «Че!»
Всё ближе, всё  желанней,
Готов шашлык
И в бане - выше ста.

С себя теперь
Всё  быстренько  снимаем,
Заходим в жар-
Панамы неспроста.

И чинно прогреваемся
На полках
Теперь уже
Совсем, не торопясь.
И  сто  потов
С  нас шлаки  выгоняют,
Вхожу сюда  я,
Мысленно  крестясь.

Распаренные веники
Пахучи…
По спинам  «погуляют»,
Не стыдясь.

«Парку поддать …
Ещё  воды  полкружки
Бегут болезни,
С пару заходясь!

И с полок вниз
Под воду…охладиться!
В предбаннике  стоит
Накрытый стол.

Прохладные простынки
Всем на плечи.
Минутки отдыха -
Ну, царственный престол!..

Процесс  в  разгаре!…
Пар, вода  и  пиво,
А крепкие напитки
Лишь потом!

Напарились, помылись
И оделись -
Мы с  лёгким  паром
В небе голубом.





СТАРАТЕЛЬ.

Джека Лондона строки
В память врезались мне.
Заплатила Аляска
Людям смелым втройне.

Кровь и золото в связке
Пляску смерти ведут.
По промерзлому насту
Тихо люди бредут.

По скалистым утесам
Вьёт узоры пурга.
Под снегами Юкона
Задремала тайга.

Затерялись зимовья,
Средь ручьёв и болот.
Всё  зимой  леденеет,
Солнце редко встаёт.

Всё  старатель забросил
Нет надежды на фарт,
Человек человеку
Здесь не друг и не брат.



Водка душу не греет,
Кровь сильней леденит.
Смерть под крышей хохочет
И зубами стучит.

Третий день уже к ряду
Кружит, воет метель.
На исходе припасы,
Не  берёт даже  хмель.

Ты у вечности пленник,
Соберись,  не спеша,
Проси  милости, грешник,
Ждёт  спасенья  душа!

            
ВЫШЕ ГОЛОВУ.

Мир наш подлунный коварен, жесток,
В нём  счастливчики редкие гости.
Без всяких сомнений втыкает клинок
Плоть рубит, иль мнет наши кости.

Звон разбитых сердец, море слёз и скорбей…
Ты, мой друг, перед злобой поклонов не бей.
За столом собери своих старых друзей,
Тостом ярким  их славь, добрых слов не жалей.

Наливай всем вино, ставь на стол шашлыки,
И  отступит  беда,  растеряет  клыки.
А  с  гитарной  струной песнь захочется спеть,
Пусть звучит под луной – с нею  нам не стареть!


СКИТАЛЬЦАМ    МОРЕЙ

Как грозен  океан, чернеют небеса!
Корабль  в  руках  стихии этой ночью.
Трещат борта и в клочьях паруса,
В солёных вихрях черти крутят бочку.

Звереет шторм, от стужи и воды
Немеют пальцы, действия  в «осечку».
Все по местам, аж стонем от борьбы
Не время спать и класть бока на печку.

Темнеют тучи, гроз не перечесть,
Далёк наш порт, где локоны колечком,
Но мы дойдём, дерзки  и силы  есть
Обнимем жён на чистеньких крылечках!







ОДНОКУРСНИКАМ!

(посвящается 40-й годовщине со дня  выпуска Орловского техникума железнодорожного транспорта группы Э-12, Э-11 26.12.1964)

Поверьте на слово - я помню вас всегда.
С кем хлеб делил, ведь тех не забывают.
Передо мной - вы  в  юные  года
Таких ребят теперь уж  не бывает.

Внимательно смотрю на ваши лица
И в памяти картины всё ясней.
Идут занятия, исписаны страницы,
А здесь проекты станции твоей.

До блеска шваброй коридоры натирали,
Тёть Фира жарила с картошкой голубей
Влюблялись в девочек, на танцах танцевали,
Но не было в нас грязи, хоть убей!..

Спортзал для нас распахивал все двери.
Баскет  любили, лыжи, бокс, борьбу.
Дружить, дерзать мы всё - таки умели
Учили здорово деревни голытьбу…

А двор наш грузовой до боли помним,
Всю ночь по трапу с грузом, без него…
Мозоли  в  кровь - мы поняли:  К о п е й к у…
Не платят просто так и ни с чего!

Вы в счастье проживите жизнь большую,
Во  здравии без пут, и без оков!..
Вас, девочки, на фото, я  целую
И крепко обнимаю мужиков!..




ОСТРОВА В ОКЕАНАХ…

Острова в океанах нега  южных  широт,
Повелитель вселенной одарил  всем  народ
Ни морозов, ни вьюги, нет ни  льдов, мерзлоты,
Все растёт, расцветает дивный верх красоты!

Песок белый на пляжах, шёпот ласковых волн,
Солнце щедро купает, океан несёт чёлн.
Зреют быстро, как в сказке, ананасы – плоды,
Ритмы  музыки, ласки, в танце медленном ты.

Загорелое тело…все движенья плавны.
Звуки  древних  там - тамов…как здесь ночи темны!
Ох, туземные пляски - загорается кровь.
Мы здесь все папуасы, плоть с природою вновь!

Безмятежное счастье! Как обманчиво всё,
Созревает  несчастье - под волнами оно.
В недрах нашей планеты раскаленный котел,
Лава выхода просит, дьявол место нашел.

Взрыв невиданной силы - центр  под толщей воды.
Дыбом дно океана, ад… свирепость волны!
Вновь  спокойно пространство…сотни тысяч смертей!
Безразличен к нам космос -  что потери людей?!

Всё  разрушено, смыто - проглотил океан…
Солнце,  пляжи, гитары…всё  как  прежде - о б м а н!

















               
                БЕЛЫЕ ПЯТНА.


Памяти экспедиций исследователей  геодезистов-картографов,
топографов под руководством Федосеева Григория Анисимовича

Таежные дебри, кручи, вёрсты никем не меряны
Низкие, мглистые тучи, зимовья в снегах затеряны.
Река без названия, омуты, пена в крутых берегах
Гранит и базальт  расколоты, вода  нагоняет страх.

На картах белые пятна, нет никаких отметок.
Каюрам одним  понятны звериные сломы веток.
Идут одержимые странники,  в снегах вьётся санный след.
Ставят на сопках знаки, знаки нелёгких побед.

Наносят ручьи и тропы, таёжных богатств  границы.
В  руках оживает карта владенья моей столицы!
В этих краях далеких живут племена людей,
Им  незнакомы …измы, от предков уклад дикарей.

Впервые оружие видят, грохот и блеск огня…
И падает в снег сохатый, в  восторг  дикарей  приводя.
Это совсем не сказка - быль о ХХ веке.
Север, Восток России…рассказ о большом человеке.

Ему не жилось в столицах, не  мог  он сидеть в тепле…
Загаром украшены лица привалов костры в золе.
Тянь-Шаня горные тропы, Джугд - Джура  звериный вой
Навек поселились в сердце, забрав навсегда с собой.

Белые пятна в прошлом, карты точнее нет.
На горных вершинах метки, его экспедиций  след.
Друзьям завещал свое сердце, навек поселить в горах.
В Киргизии, в  горном Тянь-Шани, покоится славный прах!
 

**********************************************




























 

         
          
              Мой Ангел заблудился
                в Небесах...

                Повесть

Посвящается  Виктории                Григорьевне Мелентьевой (Удовенко).

Не просто, очень не просто возвращаться  в своих воспоминаниях  в своё прошлое, в мир юности, мир полный дерзаний, жажды знаний, устремлений на грани фантастики, мир пышущий здоровьем, энергией, разными увлечениями, острыми ощущениями сопричастности ко всему происходящему вокруг тебя.  Но в тоже время это возвращение  в мир досадных ошибок и недооценок событий, людей, чувств,  своих и близких тебе людей. Невольно начинаешь снова жить прежними радостями и горестями, которые давно промелькнули, но не забыты, совсем не забыты. Досада и боль от не свершившегося, от навсегда потерянного сжимает сердце, хочется кричать от этого всего, стонет моя душа!               
               Тяжко!.. Но, я как «хирург» продолжу пласт за пластом вскрывать скальпелем памяти события, восстанавливать  образы друзей, родных и близких мне людей!
21 декабря 1964 года, в группах Э-11 и Э-12  Орловского техникума ж.д. транспорта состоялась защита дипломных проектов и одновременно сдача комплексного гос.экзамена по ведущим предметам специальности.  Сорок выпускников отделения эксплуатации железных дорог, в их числе и я, успешно защитились и сдали «госы». Через час мы  собрались возле аудитории, на которой висела красиво написанная табличка «Мандатная комиссия». Здесь нам сегодня предстоит  выбрать одну из железных дорог СССР,  на которой будем работать и жить. Кому-то не дадут выбирать, а просто назначат его туда, где он нужен как специалист, как техник эксплуатационник железных дорог  Союза. Все немного волновались, ведь открывается дорога в жизнь, уже не будут рядом жить мама и отец.
           Никто не разбудит ласковыми словами:
- Эдичка! Вставай сыночек, умывайся, завтрак готов, а то  всё остынет!
          Теперь принимать решения нужно самому, самому готовить еду, самому за собой ухаживать. такова стезя всех молодых специалистов!
          Дошла очередь представиться  председателю комиссии и мне. Список железных дорог был большим, но когда прозвучало название Восточно Сибирской железной дороги, я попросил дальше не читать, чётко произнёс своё решение: - Направьте меня в г. Иркутск на Восточно Сибирскую ! – Председатель комиссии, представитель МПС СССР, в красивой форменной одежде встал и произнёс целую речь:
- Ну, что ж Эдуард Николаевич, похвально! Эта дорога оборудована по последнему слову автоматики и телемеханики, переведена полностью на электрическую тягу поездов, в  достатке имеет новую  жел.дор. технику, дорога с  очень напряжённым графиком движения поездов. Вы приобретёте там самый передовой опыт организации движения поездов!
               - Комиссия поздравляет Вас с вашим выбором!    
 Председатель пожал мне руку, и я вышел в коридор. Меня окружили ребята:
 - Куда Эд. едешь ?
Я спокойно ответил:
- Еду в г.Иркутск на Восточно Сибирскую ! 
Паша Жиляев удивился больше всех, он кое-что знал чего не знали другие выпускники :
 – А, что же ты не использовал письмо-обращение ЦК ДОСААФ по вопросу распределения, ты же мог остаться в Орле. Письмо ведь с собой у тебя?!
-Да мог, но хочу увидеть Сибирь, хочу проехать почти через всю Россию! Летом я всё равно уеду поступать в лётное училище в Чернигов!
              У меня на руках был полный комплект документов из Орловского аэроклуба для поступления в любое лётное училище СССР, как военное, так и гражданское!   Три года упорного труда даром не прошли: занятия, полёты, прыжки с парашютом, соревнования по планерному спорту. В запечатанном пятью сургучными печатями большом конверте лежала  моя лётная книжка спортсмена-планериста с удостоверением квалификации «Кандидата в мастера планерного спорта». Я выполнил 20 прыжков с парашютом, освоил полёты на планерах двух типов КАИ-12 «Приморец» и Л-13 «Бланик». Полёты на парение вне аэродрома принесли мне хороший опыт и налёт около 200 часов, в воздухе я уже чувствовал себя уверенно. Я уже смог бы долететь до аэродрома  и посадить на грунтовую полосу любой самолёт, из числа тех, которые были в аэроклубе, потому что с инструкторами летал на них. Оценки моей настойчивости, смелости, целеустремлённости, трудолюбия в достижении поставленной перед собой цели были высокими! Помимо всего в этом пакете, было рекомендательное письмо начальника аэроклуба для поступления в любое лётное училище.  Я, точно знал, что мне предстоит делать для осуществления своей мечты летом 1965 года!
Так что моя трудовая деятельность на любой железной дороге Союза не должна была быть длительной.  Но ребята стали шутить и смеяться по поводу моего несгибаемого оптимизма.
                Однако  после моего решения, «с лёгкой руки» на «мандатке», из аудитории комиссии наши ребята стали выходить «сибиряками», нас таких набралось 12  выпускников, в том числе и три девушки. Никакого нажима на нас не было, нас окрестили комсомольцами-добровольцами  и  «Сибиряками»!
          На общем собрании  в конференцзале техникума, под оркестр,  нам торжественно вручили дипломы об окончании полного курса Орловского техникума ж.д. транспорта и присвоении квалификации: «Техник по эксплуатации железных дорог ». 
Затем вечер продолжился в ресторане «Орёл», он был организован и проведен прекрасно, выпускники пели песни, танцевали, читали стихи и все благодарили наших педагогов за полученные знания и большое внимание к нам. Преподаватели были растроганы, а некоторые даже плакали!
                Срок обучения в техникуме был немаленьким, составил 4,5 года, но в этот срок входила годовая практика-работа на станциях Московской железной дороги, с реальным исполнением обязанностей на разных должностях от постового стрелочника до диспетчера станции. За свою работу мы получали зарплату, и это позволило нам хоть немного приодеться к выпуску, а то ведь ходили чёрт знает в чём! У родителей лишних денег для этого не было.
              На второй день после выпускного вечера мы получили полный расчёт всяких причитающихся нам выплат деньгами, направления на работу и проездные документы до мест нашей будущей работы. Далее  простились с техникумом, с преподавателями, с общежитием и нашей вечной дежурной Фирой Моисеевной ( она всех нас расцеловала), сдали наши комнаты коменданту техникума и разъехались в отпуска на целый месяц. Ранее «сибиряки» договорились ехать в Иркутск вместе. Отъезд из Орла в Москву был назначен на 28 января 1965года. В г. Иркутск нам надлежало прибыть 2 февраля, в управление Восточно Сибирской железной дороги.
              Мне шёл, от роду, двадцатый год!
Отпуск пролетал быстро, я встретил  Новый 1965 год в хорошей компании. Каждый день с великим удовольствием бегал на лыжах по 10 км. затем  в летней кухне, в которой у нас была печка,  устраивал себе баню, обедал, спал часа два, пил чай и шёл на танцы в клуб. Молодёжи в посёлке было много, скучать никому не хотелось, было весело – танцы обычно продолжались до часа ночи. После танцев провожал домой девушек, которые отдыхали на каникулах в посёлке у родных,  и шёл домой. Спал крепко и сколько хотел,  перед отъездом в Сибирь мне родители дали полный отдых, да и делать в деревне зимой особо было нечего, кроме ухода за хозяйством. Моя мама каждый день готовила что-нибудь вкусненькое и я наслаждался едой, покоем, чтением, природой, спортом и т.д.  Отпуск подходил к концу,  начались сборы в дорогу, с собой взял самое необходимое, а всё что надо было в быту для «автономного  плавания»  по бурному морю холостяцкой жизни мы с отцом уложили в фанерный ящик. Долго не думали, куда его послать, написали адрес получателя так: Управление Восточно Сибирской ж.дороги
г. Иркутск  Полябину Э.Н.( до востребования). Потом этот ящик меня нашёл сам, его переслали багажом в г. Нижнеудинск. Всё дошло в лучшем виде.
             В назначенный день все собрались на вокзале станции Орёл, шумно поделились новостями об отпуске, в кафе попили кофе с коньяком на дорожку и вечером уехали в г. Москву. Утром мы были в Москве, переехали на метро одну остановку до  площади трёх вокзалов. Нам предстояло, буквально через три часа, на Ярославском вокзале сесть в поезд № 1 Москва-Владивосток и  почти через пять  дней выйти на ст. Иркутск.
Пятеро суток ехать по России, ехать в комфортном купейном вагоне, было не в тягость. Мне очень нравилось смотреть в окно и запоминать самое, на мой взгляд, интересное. Столько новых впечатлений, столько городов, рек мостов, лесов и невольно всплывали стихи М.Ю. Лермонтова ( я их люблю и поныне) :
 - Люблю дымок спалённой жнивы,
    В степи ночующий обоз
    И на холме средь жёлтой нивы
    Чету белеющих берёз....
        В 19 лет,  видеть «случайные огни печальных деревень», было незабываемо!
В начале пути весь наш «колхоз» уничтожал продукты, которыми нас снабдили родители на дорогу, плюс к ним мы ещё в Москве запаслись золотистым венгерским сухим вином. Так что ехали весело, у нас была и гитара,  кстати, я кое- что мог сыграть и аккомпанировать на ней. В пути на восток приходилось постепенно перестраиваться на другое время, ведь шутка ли пересечь пять часовых поясов! Особенно когда уже оставалось меньше суток до Иркутска, настоящие сибиряки спят, а мы заснуть не можем, бродим как тени по коридору и говорим шёпотом.
           Наконец проводники нас предупредили, что через два часа будет Иркутск, что там холодно, мороз под минус 40 град.  и, чтобы мы одевались потеплее. По нашим меркам мы и так были, тепло одеты, куда ещё больше!
        Иркутск, утром 2 февраля 1965года, нас встретил солнечной, морозной погодой! Поблагодарив проводников за прекрасное обслуживание, мы тепло простились с ними ( они нас даже перекрестили каждого!). В начале пошли потихоньку к вокзалу, но потом побежали, холод нас  сковал, таких морозов мы «нэ бачiли»(укр.)! Когда забежали в вокзал, замёрзнув за несколько минут на улице, мы посмотрели друг на друга и нервно рассмеялись. Куда нас братцы к чёрту занесло по собственному желанию? На уличном указателе температуры было немыслимое число, минус 45 град. мороза!!! Кто-то изрёк: - Ну, что голуби, прилетели? -
Перешли в пустой зал ожидания, раскрыли свои чемоданы  и ещё кое-что поддели под верхнюю одежду. Расспросили, как доехать до управления дороги и так как было ещё рано пошли завтракать в ресторан. Ели всё горячее, зарядились плотненько и около 9.00 утра на трамвайчике поехали, через р.Ангару  в управление. В управлении дороги, которое мы нашли быстро, разделись, привели себя в порядок и нас пригласили к Начальнику Восточно  Сибирской железной дороги. Вошли в большой красивый кабинет, поздоровались. В кабинете нас ожидали почти все заместители начальника дороги и другие приглашённые должностные лица. Начальник дороги, на нас произвёл хорошее впечатление : «господин» лет под 50, в безукоризненно отглаженной форме с золотыми галунами и нашивками на рукавах, с прекрасно построенной речью и манерами свободного общения. Он и его замы были довольны, что приехали выпускники орловчане, спросили каждого, куда хотим поехать работать, предварительно ознакомив нас с картой-схемой дороги. Дорога огромная и было где разгуляться! Я выбрал Н-Удинское отделение дороги потому, что оно было почти на 600км. ближе к Москве. Со мной пожелал поехать Коля Мясищев, туда и требовались два специалиста. Нам всем пожелали успехов, у одного из заместителей нас угостили чаем с вкусными бутербродами и мы поехали снова на вокзал, чтобы разъехаться по всей Восточной Сибири. Распрощались друг с другом тепло, все плакали, слёзы ручьями текли,  каждый из нас обещал дать о себе весточку, адрес –  мы все понимали, что расстаёмся навсегда! Расставание было печальным и мы Н.Мясищевым успокоились уже в другом купе, другого вагона, другого  поезда, который вёз нас к г. Н-Удинску.
       В Нижнеудинск мы приехали к концу рабочего дня, но начальник отделения дороги нас  ждал в кабинете. Управление отделения было рядом с вокзалом,  мы туда пришли без вещей, оставив их в камере хранения,  надоело до чёртиков нянчить свои чемоданы! Начальник отделения встретил нас тепло, предложил горячий кофе и в непринуждённой обстановке рассказал об отделении дороги. Затем пригласил начальника отдела кадров и распределил нас по станциям. Определил порядок допуска к самостоятельной работе. Коля поехал на ст Камышет, а я остался в Н-Удинске. Когда мы сидели в кабинете, туда вошёл молодой парень с забинтованной головой, начальник с ним поздоровался и тоже налил ему кофе. При мне этот парень рассказывал об избиении всех находящихся на катке людей, в выходной день, ФЗУшниками  ж.д.училища. Начальник отделения кое-что уточнил у него, записал  и сказал:
 - Ну, вот Игорь Михайлович, познакомься с нашим новым сотрудником из Орла и покажи ему наше общежитие молодых специалистов, я уже дал распоряжение поселить его в хорошую комнату. А с дракой уже разбирается наш отдел милиции, эти выродки получат по заслугам! Выздоравливай! -
- Владимир Иванович, а зачем ему другая комната, мы его берём к себе, у нас с Женей две комнаты и все удобства, так что  у нас  ему будет хорошо! -
- Ну,  и прекрасно, идите и размещайте нового жителя  вашей квартиры. А я к вам, к врачам когда-то загляну на чай, не прогоните?
- Будем Вам рады Владимир Иванович, только предупредите, чтобы мы приготовили фирменную армянскую еду и дичь!
        Пока шли с Игорем Рудаковым до общежития (оно было недалеко от вокзала), он мне многое рассказал о здешних порядках, о том, что они с Женей врачи, что закончили Харьковский мединститут, что только недавно приехали по распределению в этот город, что они холостяки, и что живут дружно и весело. В комнату вошли с вещами, которые Игорь помог нести, из-за стола поднялся молодой человек с
красивыми усами и огромной курчавой шевелюрой на голове, поздоровался со мной, и мы познакомились, его звали Евгением Барсамяном. Он обрадовался, что я поселяюсь к ним, сказал, что идёт жарить мясо к столу по этому поводу. Я сходил к заведующей общежитием, и она выдала мне всё необходимое для постели и для душа, а койку принесли двое парней. Игорь показал мне мой отсек в большущем шифоньере, в ванной и т.д. За 30 минут я разместился так, как будто бы и жил тут всегда. На тумбочку я поставил фотографию планера «Бланик» на фоне белого облака, в рамке. Игорь спросил:
- А где фото любимой девушки?-
- Таковой не обзавёлся – ответил я.
– Ну, Эдуард, мы это быстро поправим – сказал Игорь. И рассказал про  сибирячку-красавицу, которая является подругой его Вали  и которую зовут Викой. Я в начале, как-то не придал этому разговору никакого значения. Но когда мы сели ужинать и выпили по стопке вина, Женя произнёс те же самые слова об очень обаятельной, красивой и умной девушке Вике. Он произносил её имя с акцентом, звучало Вычка!
            Мясо было приготовлено прекрасно, и вообще стол был не холостяцким. Оказалось, что Женя хирург районной больницы, а Игорь работает начальником санэпидстанции отделения дороги. Они за считанные месяцы стали очень уважаемыми людьми в городе. А таёжники не могут позволить, чтобы врачи питались как зря, их большой холодильник был набит всякой таёжной снедью: дичью, рыбой, грибами, маринованной черемшой, водкой, спиртом, винами и т.д. Мне было сказано, чтобы не стеснялся и что в холодильнике всё наше общее. Я воспринял это как  проявление кавказского гостеприимства, но когда они поняли, что я ничего не беру оттуда, обиделись и настояли на том, как они хотели. Но всё равно, я что-то съестное покупал и ставил в холодильник, приобретал  вино для нашего стола, а  иногда что-нибудь готовил к общему столу.
           Жизнь вне дома наладилась быстро без всяких трудностей, я о таком, и мечтать не мог! На работе мне определили станцию Уда-2, а должность дежурного по станции. Через две стажировки я был допущен к самостоятельной работе. Коллектив станции был маленький и дружный, все были намного старше меня, но образование, как у меня, было только у начальника станции. Шло время, подходил праздник День Советской Армии и Военно Морского Флота СССР. У меня рабочие смены распределились удачно, и мы решили отметить праздник как следует всей комнатой. Начали отмечать дома, а вечером поехали во дворец культуры слюдяной фабрики. На улице был сильный мороз,  мы поехали на такси, и надели туфли на танцы, рассчитывая вернуться тоже на такси, договорились об этом с водителем. Во дворце разделись в раздевалке, и пошли в буфет что  нибудь выпить с холода. Когда, подняли тост, за нашу Армию, Игорь сказал:
- А тебя Эдик сегодня хочет видеть Вика, она здесь на танцах!
     Я предложил пригласить девочек в буфет, но Женя сказал, что девочки ещё школьницы, учатся в 11-ом классе, Игорь возразил сказав, что им по 18лет. Танцевальный зал, был расположен на втором этаже дворца, он был большой и красивый, с паркетным полом, а на потолке написано красками голубое небо с белыми облаками. Это была картина, а не мазня! Молодёжи было много, зал был полон. Мы подошли к группе наших парней из общежития, завязался разговор на темы, связанные с армией. Эстрадный оркестр начал играть и надо отметить очень даже здорово, ни одной фальшивой нотки.   Игорь дёрнул меня за рукав и сказал:
      - Ну, вот Эдик смотри, на другой стороне зала стоят Валя, а слева от неё  Вика, видишь?-
               Я увидел девушек, они оживлённо о чём-то говорили, улыбались и посматривали в нашу сторону. Вика была не просто, внешне обаятельной, она была совершенной красавицей: фигурка с классическими пропорциями, на ней было платье, которое так ей шло. Рельефно и сексуально выделялась её грудь, лицо с красивыми голубыми глазами, губки прелесть, на голове со вкусом  уложены шикарные тёмные волосы, гордо посаженная головка, шейка пропорциональная  голове, узкие покатые плечи, точёные - в меру полненькие ножки стояли на тёмных туфельках с невысоким каблучком! Что тут было говорить, на меня вопросительно смотрел Игорь!
-Ну, и как она тебе? -  спросил он.
Я только и вымолвил: - Игорь спасибо, она наверно слишком хороша для меня, сейчас пойду к ним на их сторону, приглашу её на танец!-
Но вдруг голос ведущей вечер объявляет, что для солдат местной авиационной  части  ( это был ШМАС), которые были на вечере и для будущих воинов звучит «Случайный вальс», приглашают девушки!
Я обратил внимание, что к Вике направлялись, по крайней мере, трое кавалеров, но последняя фраза по радио их пыл охладила. Они остановились в ожидании приглашения на танец. Я смотрю на Вику, а она на меня и вдруг через весь зал эта красавица тихонько идёт ко мне. Вот это да!
- Разрешите пригласить Вас на вальс! – сказала Вика.
           На моём лице она, конечно, прочитала, как я был счастлив от её приглашения. Я поздоровался с ней, поздравил с нашим общим праздником и сказал, что мне очень приятно её приглашение, и что она - сама прелесть! Вика мило улыбнулась, глаза её искрились радостью!
             Мы с ней вышли почти на средину зала и закружились в вальсе под очень красивую мелодию, вальс был не быстрым. Музыка и слова песни звучали прекрасно, навевали грусть от предстоящего расставания персонажей!
              Зал был ещё почти свободен, девушки стеснялись приглашать парней. Вика танцевала  прекрасно, очень легко,  временами мне казалось, что со мной танцует красивая невесомая фея. От Вики шёл особый, еле уловимый запах духов, но не они взволновали меня, она  сама пахла тонко и притягательно, этот запах напомнил мне детство, маму и мой любимый десерт клубнику прямо с грядки со свежими, ещё парными сливками! Это был возбуждающий молодого мужчину аромат, тонкий аромат готовой к  взрослой жизни молоденькой, очаровательной женщины (надо отметить, что у меня от природы очень сильное и тонкое обоняние, я различаю  запахи, те которые другие люди не различают)!
       Свалившиеся на меня, очень глубокие впечатления и ощущения дошли до меня не сразу, я разобрался в них чуть позже, а сейчас, на танцах  наслаждался неповторимым её ароматом, её красотой! Она притягивала меня к себе, как очень сильный магнит притягивает стальную стружку!
                Мне хотелось, чтобы оркестр играл этот вальс долго - долго, так и получилось, пространство круга для танцев наполнялось медленно. Вика улыбалась обворожительно, мы с ней за этот вальс успели о многом  переговорить. Она спрашивала меня, как я попал к ним в город, спросила, что это за красивый значок на лацкане пиджака. Она сильно удивилась, когда я рассказал ей  вкратце о моей привязанности к Небу и о том, что летом поеду поступать в Черниговское ВВАУЛ, что я выбрал своим рабочим местом Небо! Она мне тихо сказала:
- Эдик, ты наверно очень хороший сказочник!  Я пожал плечами, отвечать не стал.
     Мне было очень приятно, что Вика хочет знать обо мне чуть ли не всё и сразу, в свою очередь я тоже задавал ей много вопросов. После первого танца девушки перешли к нам, на нашу сторону, мы с ними  сходили в буфет и выпили вина со сладостями и по чашечке чёрного  ароматного  кофе. Тост был один – за нашу с Викой встречу, за наше первое свидание!
       Весь вечер мы  танцевали с Викой. Я был в неё влюблён уже с первого нашего вечера, с первой встречи.  Мы будто бы были созданы друг для друга, меня привёл в Нижнеудинск сам Господь и именно за ней, за этой неповторимой девушкой!
          Мне бы всегда нужно было помнить об этом, но, увы!..
            Перед окончанием вечера я сказал Игорю, что пойду провожать Вику домой. Он начал меня отговаривать, мороз, мол, сильный, а ты в туфлях, и там за р.Удой ребята сущие дьяволы и шпана.  Этими доводами меня он не убедил, единственно, что было сделано, так это у знакомого парня из общежития я одолжил меховые ботинки, а он надел мои и потом Игорь забрал его с собой на такси.
             А мы с Викой пошли по снежной тропке через р. Уду к её дому на улицу Северную.
           Тихая, морозная, лунная ночь, скрипящий под ногами снег и никого кругом,  кроме наших двух молоденьких грешных душ загоревшихся нежностью, обновлённых возникшими  взаимными чувствами зарождающейся любви! Затерявшиеся в ночи две крохотные  песчинки Вселенной на  голубой планете Земля!!!
Мы, не переставая, говорили и говорили, смеялись, дыханием я грел Вике руки, хотя у неё они были горячими. Дело было вовсе не в холоде, а в волнующем контакте наших рук, я несмело  поцеловал её пальчики, а она... О, Боже!  Очень смело, наверно в исключительном порыве чувств, взяла и поцеловала меня в губы! Обняла и поцеловала!  И пошло- поехало!.. Мы с ней шли до дома долго, потому что никак не могли насытиться поцелуями, мы были очень и очень «голодными»! Вика мне сказала, что никогда и ни с кем из юношей  не целовалась, это были первые и такие сладкие взаимные проникновения губ юноши в такие желанные и горячие губы прекрасной девушки! Я наслаждался спелой, душистой и очень вкусной малиной её губ! Господи, как это было прекрасно! Вот так мы и шли до её дома. И крепкий мороз был нам совершенно нипочём!
        При переходе р.Уды по замёрзшему льду,   метрах в 150ти от моста я услышал шум воды и спросил Вику: – Это что шумит, вода? -
- Да это перекат, в этом месте река не замерзает. -
- Вика, а тут проваливались люди под лёд, ведь вода быстрая и обязательно подтачивает лёд снизу? -
- Да, конечно, бывало и такое.-
               Мне стало как-то не по себе, захотелось скорее перейти реку, но это было одно лишь мгновение, ласки и опасность наверно обострили  влечение друг к другу, а посылки мозга о
 благоразумии, были до лампочки.
            Улица Северная была недалеко от берега Уды. Мы дошли до дома Вики незаметно, увлечённые разговорами и поцелуями. Вика открыла калитку, навстречу выбежала её собака Джульбарс, она быстро  признала меня за своего, по приказу её очаровательной хозяйки, а позже собака часто провожала меня через длинный мост на ту сторону реки Уды.
Домой, в общежитие молодых специалистов я пришёл в два часа ночи, шёл быстро и потому не замёрз. Игорь и Женя не спали, ждали меня и конечно отругали за то, что очертя голову пошёл провожать хорошенькую девушку, по которой наверняка вздыхали местные парни, а уж они-то   не оставят без внимания парня с «запада», тем более в незнакомом городе, где полно лихих людей. Их опасения позже подтвердились, но моего отношения к Вике не охладили, а скорее наоборот.
               Стрелки часов показывали, что уже наступил праздник, и мы перед сном выпили немного вина за нашу славную Советскую  Армию и ВМФ.
                23 февраля днём мне позвонила Вика, поздравила с праздником и сказала, что очень хочет меня видеть. Я был безмерно рад, мы снова были вместе, снова мне было очень приятно обнимать и целовать эту милую девушку, для которой и я стал уже незаменим. Наши встречи были не такими уж частыми, как мне хотелось бы.               
                Работа на станции Уда-2 требовала дисциплины и высокой исполнительности, движение поездов было очень интенсивным, дремать на работе было нельзя. Уже в то далёкое время скорости поездов достигали 100-120 км/час. А грузовые поезда шли тяжело гружёными, до 4 тысяч тонн, поэтому от всех специалистов   ж.д. транспорта требовалось повышенное внимание везде. Так что, особенно после ночных смен, нужно было и просто отоспаться. Вика училась в школе, учёба в выпускном классе тоже налагала свои требования. Гулять подолгу нам было некогда, однако мы ухитрялись ходить на танцы, в кино, на каток и просто гуляли  по городу, когда спадали морозы.
              На одном из танцевальных вечеров ко мне подошёл парень в унтах и попытался сорвать с лацкана пиджака значок кандидата в мастера планерного спорта, но значок был надёжно прикручен, его можно было оторвать только с куском пиджака. В техникуме я занимался боксом и имел успехи в этом виде спорта поэтому, не раздумывая, послал наглеца в нокаут. Он долго приходил в себя, ему там ставили примочки,  его дружки пообещали меня изувечить.
                Однажды вечером, когда я шёл от дома Вики, меня всё- таки «прижали к стене» парни, которые учились с Викой в школе и не только они. Мне повезло, что со мной была собака Вики  Джульбарс, и то, что я почти перешёл мост через Уду! Меня спасла последняя деревянная  будочка на мосту. Собака ощетинилась,  зло рычала и кидалась  на нападавших !.В мой адрес полетели угрозы и оскорбления, парни были пьяными, и ничего хорошего встреча с ними мне не сулила. Некоторые из них кричали, что меня надо утопить в Уде, сбросив меня в неё с моста. У многих из них в руках сверкали ножи.  Они вовсе не шутили!
              Со студенческих времён у меня в кармане всегда с собой был серьёзный нож, финка со складывающимся большим лезвием. Лезвие открывалось с сильным звенящим звуком. Я  демонстративно, вытащил финку и открыл лезвие:
 - Ну, давайте шакалы, одному или двум из вас не жить!-
Во мне закипала злость, но я себя заставлял быть спокойным, так как злость не помощник в драке, я был готов на худшее.  Странно, но опасность вызывала во мне чёткие действия и полное спокойствие, это было так и позже, в Небе при серьёзных аварийных ситуациях. Лезвие финки отрезвило «учащуюся кодлу», они отпрянули на шаг и решили заморозить меня, держать в будке пока не посинею. Сами они были одеты по сибирскому покрою, им холод был до фени. Минут через 15 я понял, что надо прорываться, иначе мои ноги будут отморожены.
Улучив момент, когда толпа начала прикуривать друг у друга, я крикнул собаке :- Взять Джульбарс!               
             Собака на кого- то кинулась, потом завизжала.   
          Сам я одновременно с «боевым кличем индейцев сиу» кинулся вперёд, быстро махая перед собой финкой, толпа на миг отпрянула, никому не хотелось познакомиться с моей финкой! В пылу атаки я  не почувствовал никакой боли, бежал  с финкой в руке до вокзала. Толпа отстала, потому что я наверно перекрыл норматив мастера спорта по бегу. Остановился я возле входа в вокзал, задохнулся совсем, мне надо было отдышаться,  и сразу почувствовал сильную острую боль в левой руке и в левом боку, в районе рёбер. Сняв левую кожаную перчатку, увидел много крови, комок спёкшейся крови шлёпнулся на снег. Видимо меня всё-таки, кто-то из кодлы,  пытался достать финкой  и достал! А может я и сам напоролся на их ножи. Я вошёл в вокзал и сразу пошёл в медпункт, благо медсестра была на месте. Но как только она увидела кровь, ей стало плохо. Мне пришлось намочить вату в нашатырном спирте и привести её в рабочее состояние. Потом она перевязала руку и сняла с меня тёплую шалевую куртку  московку, которая была прорезана на боку. Там же были два неглубоких пореза кожи в районе рёбер, кровь из них текла обильно. Медсестра уже спокойно наложила и там повязки, сделала укол от столбняка. Попросила не спешить, посидеть немного у неё. В это время, с разрешения медсестры, я позвонил Игорю и Жене, вкратце рассказал обстановку. На вопрос Жени о том, где эта толпа я сказал, что не знаю, может быть  ждут меня на улице. Минуты через три в медпункт зашли два милиционера, сказали, что хирург Е.Барсамян им позвонил и попросил меня сопроводить до общежития.  А через 20-25 минут, прибежали из общежития человек 10 ребят, с ними были Игорь и Женя, в руках у них были солидные дубинки.  Их и милиционеров забрала машина, они поехали искать ту шайку. Вторая машина подвезла меня к общежитию. Ребята приехали часа через два, возбуждённые и со сбитыми кулаками. Они рассказали, как проводилась «воспитательная работа» с членами той шайки. Их они застали в сборе за очередным распитием спиртного возле  школы. Там, оказывается, были не только школьники, но и бывшие ЗК. У них при себе почти у всех были ножи, их менты повязали и они сидели у них в КПЗ. Следователь из милиции составил протокол с моих слов, в котором я расписался. Всё было проведено на редкость оперативно, конечно это заслуга моих друзей-врачей!
             Утром я поехал на работу,  а на второй день меня пригласили  в милицию на допрос и очную ставку. Всю шайку я запомнил,  все они были в сборе передо мной. Я их всех узнал! Через несколько дней ко мне в комнату вошли родители какого-то Виктора с милиционером, они попросили подписать бумагу, что их сына я не видел среди членов шайки. Это был тот самый Виктор, который кричал, что любит Вику и что он меня порежет на куски. Я эту бумагу подписывать отказался, но этот хлопец, с помощью родителей, выкрутился. Бывшим ЗК впаяли года по 4 строгого режима, а школьникам по 2 года условно. Следствие длилось полгода, на счету этой шайки были и другие «заслуги».  Это мне сообщил в письме Игорь, когда я уже учился на первом курсе лётного училища. Рука у меня долго болела, видимо всё- таки попала инфекция, хотя Женя мне её и чистил, он её зажал, привязал к хирургическому столу и сказал, чтобы я отвернулся. Но, я продолжал смотреть,  и когда он начал мою руку резать скальпелем мне стало плохо. Женя быстро привёл меня в чувство, доделал до конца намеченную им операцию. Зажила рука месяца через два, уже  в училище.
                С Викой мы продолжали встречаться,  нам всегда не хватало времени, мы читали друг другу стихи, пели песни  А. Пахмутовой, и целовались до умопомрачения. Подошёл праздник 8- го марта, я подарил Вике цветы, хорошие духи и конфеты  и мы выпили в компании Жени, Игоря и их девушек  хорошего вина. Потом танцевали во дворце слюд. фабрики, было весело и никто мне больше уже не угрожал.
    В конце марта родители Вики собрались ехать в Иркутск на приём к врачу, отец Вики был серьёзно болен, я знал это от неё. На вокзале Григорий Александрович отозвал меня в сторонку и сказал:
       - Эдик, сынок! Вика тебя очень полюбила, вы молоды и можете потерять всякий контроль над собой, вы остаётесь одни в доме! Прошу тебя, побереги нашу девочку, не спеши, она всегда будет любить тебя! Мне осталось жить немного, исполни мою просьбу! У вас всё впереди!
      Я был  разоружён  и  пообещал исполнить его просьбу! Родители уехали, а мы с Викой поехали на такси к ней домой. Устоять от соблазна не быть с ней интимно близким этой ночью, было для меня почти немыслимо, но ведь я дал слово тяжело больному отцу Вики!..   
              Помню этот вечер  до подробностей, к общему  счастью, а впрочем, может и к несчастью,  у Вики дома ночевала  её подруга Валя. Так что  особой  воли у нас  не было, мы лишь до самой глубокой ночи самозабвенно целовались с Викулей  на кухонном диване, а потом  с сожалением  и  с болью внизу живота,  я пошёл ночевать к себе в общежитие. Но обещание данное отцу Вики я сдержал.
            Весна в Восточной Сибири оказалась затяжной, в конце марта днём снег таял, солнце было ослепительным от белого снега, пряно пахло весной,  было не просто тепло, а даже жарко,  во всю бежали ручьи, зато ночью трещали морозы и не слабенькие!  На реке Уде  сверху льда образовывалась наледь, наледь нарастала  с каждым погожим днём.
            Меня уже в третий раз вызвали повесткой в  военкомат. Ранее военком Нижнеудинска  подполковник Н.Б.Бочевер предлагал направить меня для поступления в разные военные училища, но я стоял на своём и просил направить в Черниговское ВВАУЛ . Этот военный чиновник начал выходить из себя от моего упрямства и уже пообещал мне три года службы на Севере в стройбате! Он обосновывал отказ тем, что у него нет разнарядок на это военное училище.
                И вот я захожу к нему в кабинет в третий раз. Я поздоровался и положил ему на стол повестку и моё заявление для направления меня в Черниговское ВВАУЛ. Он ещё не прочитал заявление и начал с того, что вот и молодец поедешь поступать в Челябинское ВВАУШ, станешь штурманом в дальней авиации, это очень почётная профессия. И вдруг его лицо исказила злоба, он взял в руки моё заявление, он не кричал, а рычал на меня как зверь ! Я снова выслушал его угрозы, и спокойно сказал, что по большому счёту у меня будет от армии отсрочка и  бронь.
      - Какая ещё такая бронь,  я тебе твою душу мать  такую бронь покажу! –
 Я продолжал говорить, что поеду я, в крайнем случае, поступать в  ж.д. институт на заочный факультет. Так мне пообещал начальник Восточно Сибирской железной дороги, когда вызывал в Иркутск,  для награждения денежной премией, я успел отличиться на работе, подсказал участковому диспетчеру по радио его дальнейшие действия в сложной поездной обстановке. Ночью, в сильный мороз лопнул рельс, нужно было пропускать поезда по одному пути, по  двум направлениям т.е. по неправильному пути. А диспетчера заклинило!
             Ушёл я от военкома удручённым, но он всё-таки выслушал меня до конца и уже более спокойно.  Он перестал орать и угрожать  мне стройбатом. В общежитии вечером я  сел  за стол, чтоб написать письмо Министру Обороны Маршалу Советского союза Малиновскому Р.Я.  Женя и Игорь сели вокруг стола и начали мне помогать, редактировать моё послание. В письме описал мои мытарства и то, что я уже умел летать на планерах и прыгать с парашютом. Письмо получилось складным, аргументированным и вселяло надежду. На второй день оно ушло заказным и с уведомлением в Москву. Через неделю я получил сообщение, что письмо доставлено по адресу.
       Весна вступала в свои права всё уверенней, становилось всё теплее, снег таял на глазах,
освобождая южные склоны холмов и оврагов, на них уже показалась первая зелёная травка,  а река Уда всё ещё не освободилась ото льда!
           В один из дней последней декады апреля мне позвонила Вика, она просила быстрее приехать к ней, она хотела со мной вместе  смотреть на ледоход,  река начинает освобождаться от ледяного плена, лёд вот- вот тронется!  На такси я подъехал к мосту через Уду, а дальше через него  меня  уже не пропустила милиция, лёд поднялся почти до самого настила моста, бетонные опоры моста дрожали под натиском огромной массы льда и вдруг со страшным грохотом льдины полезли одна на другую  вверх и стали трескаться, вода хлынула на берега. А затем вода и льдины  проложили себе дорогу, по созданному  ими  новому руслу, льдины понеслись вниз по течению, вода несла брёвна, льдины разрушили, где-то выше по течению мосты из брёвен, и всё это неслось в страшном грохоте к океану! Зрелище такое, что захватывало дух! Через несколько дней вода спала, и река вошла в своё весеннее русло, только по берегам продолжали таять выброшенные огромными силами толстые огромные льдины, а рядом с ними было полно выброшенных на берега брёвен. Льдины мне  казались какими-то замёрзшими доисторическими монстрами!
        Майские праздники оказались для меня рабочими, однако 9-го мая  Вика с подругой приехали ко мне на пригородном поезде прямо ко мне  на работу. Я был просто счастлив, вот это девушка! Маневровой работы в это время суток не было, поезда шли транзитом через мою станцию Уда-2, и я мог уделить девушкам внимание. Напоил их чаем с пирожками, которыми меня часто угощали, живущие рядом с вокзалом коллеги. Надо сказать, что все сибиряки очень добрые люди, и если учесть что мне было 19 лет, то все старшие коллеги относились ко мне  по-отечески. На очередном пригородном поезде я проводил девушек назад,  в город.
         10 мая Вика пригласила меня сходить в тайгу за цветами. Небольшие таёжные холмы были покрыты красными цветами, их Вика называла жарками. Цвела черёмуха, пряно пахли травы, запахи от нагретых сосен, от  хвои, от цветущего багульника – эта прекрасная смесь запахов просто дурманила нас, и мы с Викой были всё время в объятиях друг друга, целовались уже с таким наслаждением, что были  в одном шаге от запретного плода! Нас очень тянуло друг к другу.
         Прошло три месяца, как мы увидели друг друга, а мне казалось, что Вику я знаю и обожаю с детства! Настолько она была мила и хороша во всех отношениях. Дома она была хорошей хозяйкой, умела шить, готовить еду, в доме всё блестело,  Она не была навязчивой, не была хмурой, не была развязной, была очень нежной и внимательной  ко мне.  Её глаза были просто переполнены ласковым сиянием, она  прочитала много книг отечественных и зарубежных классиков, хорошо пела -  в ней было редкое сочетание положительных качеств, впитанных с молоком её мамы Зинаиды Никитичны  и с  порядочностью отца Григория Александровича!
                29 мая 1965 года меня снова вызвал военком г. Нижнеудинска! Он, молча, подал мне документ Министерства обороны СССР и сказал, чтобы я ознакомился с ним под роспись.
         В документе чёрным по белому было написано:  Выписка из Приказа Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Малиновского Р.Я. по личному составу.
       Об откомандировании призывника Полябина Э.Н.  военкомом г. Нижнеудинска Иркутской области  в качестве абитуриента  в Черниговское ВВАУЛ , в распоряжение начальника училища.   
  Снабдить сухим пайком по нормам МО СССР, путевыми деньгами и проездными документами в купейном вагоне скорого поезда до ст. Чернигов Южной ж.дороги. П/полковнику Бочеверу Н.Б. строго указать на недопустимость его методов мобилизационной работы с призывной молодёжью.
                Если бы вы видели выражение лица этого «гиганта мысли», он готов был меня съесть живьём, но ему надо было ещё долго служить на этом хлебном месте! Он только сказал, верней прошипел:
         - Если не поступишь в свой Черниговский «аул»  и вернёшься в  Нижнеудинск, по моим сведениям  у тебя здесь  большая любовь вышла, то я тебя тут потом в бараний рог согну!
 Глаза этого вепря пылали злостью ко мне.
            На его реплику мне было глубоко плевать, я прошёл всё и добился своего. В ответ я спросил:
         - Где мне получить всё, что указано в приказе Министра обороны? -
           За 20 минут мне всё было выдано, я за всё расписался и поехал в отделение дороги рассчитываться с работы. Потом поехал на ст. Уда-2 и попрощался с коллегами, все отметили, что я хорошо вписался в коллектив. Вечером 30 мая собрались ребята из общежития, приехал со ст. Камышет  и  Коля Мясищев и мы немного посидели на прощанье, пели под гитару песни и пили вино. Не помню почему, но Вики на этих проводах не было. Наверно что-то помешало ей, не пригласить её я не мог.
            С собой, в Малоархангельск,  я решил привезти из Сибири три маленьких сосенки, они были выкопаны мною в тайге, корни были с землёй и  обёрнуты во влажную тряпку. Всю дорогу я регулярно поливал их.  По приезде домой к родителям, я их посадил по всей науке возле дома, но, к сожалению, они не принялись!  Не  прижились!
                1 июня 1965 года я уезжал  в Москву поездом - экспрессом «Россия»  Владивосток - Москва. Меня на вокзале ст. Нижнеудинск провожали  ребята и моя любимая Вика. Её лицо в этот день я помню до сих пор, оно было красивым, растерянным, печальным, в глазах стояли слёзы! Всё время она держала мою левую руку ( она была забинтована) и говорила, повторяла снова и снова, глядя мне в глаза:
     - Эдичка, не забывай мой любимый ничего, не забывай меня, пиши родной! Люблю тебя всегда! –
                Поезд тихонько тронулся от станции, машинист электровоза видимо видел всё в зеркало и не набирал скорость,  Вика всё шла и шла по перрону напротив моего вагона, на прощание  махала мне рукой,  из моих глаз текли  слёзы горечи и  разлуки, я уезжал от своей настоящей любви, посланной  мне Богом! Уезжал навсегда! Но тогда я был уверен, что приеду снова сюда за  моей  Викой!
         Мы с  Викой вели  переписку   3,5 года, жаль не сохранил я её  письма, они были полны нежности и большого светлого чувства – любви,  в 1968 году всё прекратилось. Летали мы в  то лето очень напряжённо, сильно уставали и иногда я до выходного дня  откладывал письма Вике недописанными.  А потом и от неё они стали приходить всё реже.
            Во всём виню только себя!               

*****************************************
               
                Вместо  эпилога.
 
         В сентябре 1968года  подходила  к концу программа лётного обучения 3-го курса ЧВВАУЛ,   мы много и  уже здорово летали на МиГах и днём и ночью, готовились к государственным экзаменам. Впереди был осенний бал  отпусков!..
           В Нижнеудинск я написал Рудакову Игорю письмо, с просьбой уточнить, почему Вика не пишет? Ответ пришёл удивительно быстро, на восьми листах Игорь крыл меня и «по батюшке» и «по матушке», он сообщил мне, что Вика была у него и горько рыдала по поводу того, что я её забыл и больше не люблю. Ну, и якобы сообщила, что назло мне скоро тоже выйдет замуж.  В заключении  письма он меня попросил не мешать её счастью!
        Для меня это было горестным известием, у меня в душе всё перевернулось вверх ногами! Я заказал телефонный разговор с ней, в её день рождения 11 сентября 1968года, но она на мой вызов не пришла!

 

         Мною было написано Вике очередное письмо, уже  с пожеланием т.н. «счастья», оно тоже осталось  без ответа. Вот так всё и вышло! В ноябре женился  и  я,  тоже написал об этом Вике, но ответа не получил. Я до сих пор думаю, что в наши отношения вмешался кто-то третий, письма перехватывались им с целью помешать нам. У него это получилось, благодаря моей глупой жизненной позиции, и ещё очень напряжённой учёбе, и полётам перед окончанием 3-го курса..
                В 2008году вышла моя книга «Ветры памяти», в которой  Вике было посвящено немало строк  в балладе и в стихотворениях. На протяжении стольких лет я помнил Вику всегда! Забыть её я не стремился и не смог! Её образ был всегда со мной!
       Книга разошлась по России, в основном она попала в руки лётчиков, эту книгу я очень хотел послать Вике, но не знал куда. И вдруг поздней осенью 2009 года у меня дома раздаётся телефонный звонок, в трубке я услышал голос любимой девушки из моей юности – это был её голос, он не изменился, я его ни с чьим голосом никогда не спутаю, звонила Виктория Григорьевна Мелентьева (Удовенко)!..
          Ей, по моей просьбе, сообщила мой телефон работница Администрации г. Шелехова,  Иркутской области, Евсеева  Валентина Ивановна. Вику я наконец-то нашёл! 
              Нужно  было сделать это тогда, осенью 1968 года! Наверно мой белый  Ангел в ту осень из-за дождей, туманов и низкой облачности  заблудился в Небесах, которым я отдал свою душу и молодость! Он тогда меня не вразумил, не направил на путь истины! Очень  жаль!!!
       
    ...У судьбы не простой  много трудных дорог,
       Белый Ангел летал в моей тесной кабине,
       Он меня сохранил, от бесчестья сберёг      
       Он не дал мне пропасть на далёкой чужбине!..
                «Бал  высоты»
         
                Прошло 49 лет! Подумать  только... полвека! С Викторией Григорьевной мы теперь  довольно часто общаемся по телефону, она меня  не забыла,  любит меня неверного до сих пор, иначе всё было бы  другим !  Во всяком случае, я  это чувствую!
           Мы оба с сожалением знаем и утверждаем, что если бы мы продолжали  встречаться, как те  три месяца, то не расстались бы всю жизнь!   Очень короткий срок длилось наше тесное общение в Нижнеудинске. В своём письме мне Вика написала про интересный эпизод из её школьной жизни. Вот цитата из её письма:
-- Ты Эдик пишешь в своей книге «Ветры памяти» про девочку Веру Раппопорт, с которой вы дружили в пятом классе, в школе. Так вот у меня моим другом в пятом классе был симпатичный мальчик, верь не верь мне, но его тоже звали Эдиком. Как он появился в нашей деревне, не помню. Только мне очень понравилось, по тем временам необычное имя. И был этот мальчик необычным в нашем классе, очень внимательным и общительным.  Вокруг меня всё больше были Вити, Коли, Вовы. Он защищал меня от других мальчишек, потом наша семья переехала жить  в  Н-Удинск, и всё на этом закончилось.
             И вдруг, спустя пять лет, моя подруга Валя, с которой дружил Игорь Рудаков поведала, что в комнате вместе с Игорем недавно поселился  видный  паренёк  из Орла.  Он приехал в Сибирь работать после окончания ж.д. техникума и зовут его Эдиком! Надо же в 19 лет он уже и техникум успел закончить, нам шёл тоже 19-й, но мы ещё учились в школе!
       Вот чудеса! Себе я сказала, что обязательно с ним познакомлюсь. Очень хорошо помню танцевальный зал во дворце культуры слюдяной фабрики, который всегда был полон народа и во всей этой толпе ты и я! Через весь зал я не шла приглашать тебя на вальс, я  к тебе  летела на крыльях надежды!
              Помни Эдик, моё имя Вика—Виктория—Ника, Богиня Победы, я твой Ангел-хранитель на всю нашу жизнь!!!
                У меня всегда выступают слёзы, когда я читаю эти слова, вылетевшие Белыми  Ангелами  из глубины её Души, от  самого её Сердца!
      Суровая  и  странная штука жизнь!
         С осени 2009 года мы посылаем друг другу какие-то знаки внимания, поздравляем со значительными  для нас датами и праздниками, иногда дарим друг другу подарки,  но это всего-навсего  виртуальное общение, и  вовсе не то, совсем не то, что могло бы  быть!..
 Такова несоизмеримая ни с каким эквивалентом плата за недооценку юношеской любви и верности  прекрасной,  нежной,  юной  женщины-сибирячки  Вики !            
        *********************************************               

                Навсегда?!

 Э.П.  1967г.                Вика Удовенко.                г.Нижнеудинск .

Я сказала раз и навсегда               
Больше никогда того не будет,
Ни теперь, ни после, никогда
Голос твой мне сердце не разбудит.

Ты забыл, не любишь и не надо
Думаешь, я стану умолять?
Быть с тобою так хотелось рядом…
Мне об этом больно вспоминать.

Я одна в толпе не потерялась,
Я одна, но я себя найду,
Ты не думай, что с тобой рассталась
И  по жизни нищенкой пойду?
               
         Ты не думай, ночью я не плачу
И подушке слёзы не дарю,
Мыслью я одной себя терзаю,
Что тебя, по-прежнему люблю.

Это просто распустились нервы
И владеть не в силах я собой,
Это потому, что ты был первый
И вся жизнь наполнена тобой.

Буду ли любить или не буду,
Клином не сошёлся белый свет
Верю, что когда-нибудь забуду
Думаешь, что лучше тебя нет?

А покой душе пока не нужен,
Погасив свою большую грусть,
Я в другого, что тебя не хуже
От души, по - девичьи влюблюсь.

Но боюсь, что поздно или рано
В памяти не лёгкой на подъём
Мне напомнят музыка и звёзды,
Как нам было сладостно вдвоём.

Мыслями вернусь в свою долину,
К юности, в минувшие года
И пойму, что свет сошёлся клином
         На тебе одном и НАВСЕГДА!!!
 
               
                Ностальгия
   
       (Фото от 10.06.1965года! Стоишь  ты,  Вика, в красивом  выпускном платье вместе с подругами.)

Снова  ностальгия,
                по юности тоска!
Девочка  красавица
               и школьная доска,
От юности до зрелости
       один  лишь только шаг,
Экзамены последние,
         на крыше школы флаг.
На фото в белом платье,
          фигурки  тонкий стан
На вечер выпускной свой
            идёшь ты в ресторан
Сегодня бал последний,
      твой школьный записной
И мир такой огромный
                теперь перед тобой.
Вчерашние подружки
                витают в облаках
Конкурсы  и  ВУЗы,
                казалось всё в руках,
Но проза жизни тоньше,
                на ниточке висит
И  рвётся в миг, в секунду-
               мечта к чертям летит.
Трудно, очень трудно
                в стремнине выплывать,
Так наша жизнь несётся,
                попробуй устоять!
 Жизнь не щадит нисколько,
                рвёт слабых на куски
В ней многие сломались
                от водки, от тоски.
Но ты из сильных духом,
                девчоночка ты пай,
Красивая и смелая,
                а я был шалопай
Любовь твою и ласки
                взял парень-сибиряк.
Свою Звезду и Сказку
                отдал я просто так!
Слеза от  ностальгии,
                по юности тоска,
Дорога  без  возврата,
                ушла  за облака!..

          
***************************************
                Время не лечит...

Время не лечит, не штопает ран
Бинты и повязки, всего лишь обман.                Живём  на пределе, опасен  просчёт,
И вот уже  лодку  к  порогам  несёт.

Замшелые скалы, звереет поток,
Гаснет как свечка надежды росток.
На старые раны просыпалась соль
Режет  нещадно сердечная  боль!..

Время глумится над нами порой
Напрасно считаем:  излечит собой!
Мы в жизни по минному полю идём,
            Поздно ошибки судьбы признаём!..
               
               
                Гимн любви.
                Вике

Девочка - красавица плела  веночек счастья,
Цветочек юной жизни вплетала в красоту,
Васильки в глазах её, тепло несли в ненастье,
Походкой юной леди взошла на высоту.

В танцевальном зале первая красавица,
Точёная фигурка и платьице под стать
Летела над паркетом, самой любви посланница
И было так приятно к себе её прижать!

Тот вечер был подарком: красивым, нежным, сладким
Послал его Господь сам, и жить бы нам  без  бурь!
Но годы, расстояния… мой в небе путь не гладкий,
За облака по звёздам, за синь небес в лазурь!!!

Полвека, как мгновение – ведь время относительно!
Судьба не пожелала, нам встречу принести!
Её семья, моя семья – всё вроде положительно,
Но та весна живёт во мне, с ней жизнь хочу пройти!!!

 **********************************************             








Глава-

Специальные слова и термины.

----РУД(ы) – рычаг управления режимами тяги двигателя(ей);
---ФОРСАЖ  - максимально возможный режим тяги двигателя. На этом режиме за самолетом тянется огненный шлейф  форсажного  пламени;
---КП – командный пункт (управление экипажами в дальней зоне более 100 км.  от аэродрома);
КДП – командно-диспетчерский пункт (главный пункт управления полётами на аэродроме);
---РП – руководитель полетами;
---РСП – радиолокационная система посадки;
---РТО  - радиотехническое оборудование (наземное и бортовое);
---«МИГ», «СУ» - типы самолётов (в настоящее время выпускаются только многоцелевые самолёты);
---ИВПП – взлётно-посадочная полоса с искусственным покрытием (бетон, асфальт и др.);
---АРК – автоматический  радиокомпас. Лётчики называют  этот  прибор «золотой  стрелкой» т.к.  указывает  направление на  аэродром  посадки.
---УГС – указатели глиссады снижения самолетов
( светотехническое оборудование аэродрома, корабля);
---МАЯКИ – радиотехнические и светотехнические средства на земле;
---«ПТИЧКА НА ПРИЦЕЛЕ» - условное изображение цели на экране радиолокационного прицела в кабине лётчика (с параметрами дальности,  азимута, ракурса  цели);
---ИНВЕРСИЯ… – белый след за самолётом, образуется на больших высотах, состоит из кристаллов снега, льда после взаимодействия горячих газов от двигателей с кислородом воздуха;
---«ВОЗДУХ СИЗОЙ СТРУЁЙ»… - при энергичных маневрах самолёта с большими ускорениями ( перегрузками) частицы воздуха настолько сжимаются, уплотняются, что воздух становится видимым;
---ЗШ – защитный шлем лётчика со светофильтром, чаще белого цвета  из  прочного  и  лёгкого искусственного материала; под шлем, на голову лётчика надеваются подшлемники по сезону.
---ФОНАРЬ КАБИНЫ – остекление кабины летчика из прочного оргстекла, состоит из подвижной и неподвижной частей, при  катапультировании  в  аварийных  ситуациях  подвижная  часть  отстреливается  пиропатронами;
---РАЗВЁРТКИ ЛУЧ- луч азимутальный на экране обзора РЛС;
---РЛС – радиолокационная станция (бортовая или наземная);
---ЗАСВЕТКА – на экранах РЛС мощно - кучевые, грозовые облака оставляют яркий засвеченный контур,  в таких облаках частицы влаги и воздуха имеют высокие потенциалы  статического электричества;
---КУЧЁВКА…отдельные светлые кучевые  облака  хорошей  погоды;
---«СТУЛ  ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ»   в  военной  авиации  руководство  полётами  сравнивают  с  этим  термином т.к.  это  очень  сложная  сфера  деятельности  человека. Руководитель  полётов  принимает  информацию, обрабатывает  её  и  даёт  команды  лётчикам  всегда  при
остром  дефиците  времени. Руководят  полётами  офицеры  лётного  состава  с  большим  опытом  лётной  работы – это  как  правило  командиры  эскадрилий  и  полков   или   штатные  руководители  полётов.
---ГРП…группа  руководства  полётами. В  неё  входят:
РП- руководитель  полётов – главное  должностное  лицо  во  время  лётной  смены, его  команды  имеют  превалирующее  значение  для  всего  личного  состава, участвующего  в  полётах.
РДЗ  - руководитель  дальней  зоны (офицер  боевого  управления). Управляет  экипажами  самолётов, которые  находятся  на  удалении  более  100км. от  аэродрома. Наводит  свои  экипажи  на  цели ( на  противника  на  земле  и  в  воздухе).
РБЗ - руководитель  ближней  зоны. Управляет  экипажами  самолётов ,которые  находятся  на  удалении  до  100км. от  аэродрома  и  выводит  экипажи  в  точку  начала  разворота  на  посадочный  курс.
РЗП – руководитель  зоны  посадки. Управляет  экипажами  на  посадочном  курсе от  точки  начала  разворота  самолёта  на  ПК  до  освобождения  самолётом   посадочной  полосы.
---Передача  управления  экипажами осуществляется  по  радиоканалам , на  соответствующих рубежах  по  удалению  от  аэродрома, (принцип  такой: наблюдаю, управляю; при  передаче управления называется позывной  лётчика, азимут  и  дальность  радиолокационной
отметки  от  самолёта  по  экрану РЛС). Это  важный  момент  т.к. управление экипажами должно  быть  непрерывным.

-Хронометражист – ведёт  учёт  времени  полётов  по  каждому  экипажу, по  каждому  самолёту.
-Планшетисты – ведут  графическую прокладку  маршрута  полёта  каждого  самолёта  на  специальной  кальке.
-Старший  инженер  полётов – под  его  контролем  идёт  подготовка  самолётов  к  вылетам  в  соответствии  с  каждым  заданием.
-Старший  инженер  связи  и  радиотехнического  обеспечения   полётов  - под  его  контролем  находится  весь  личный  состав  связи  и  РТО.
-Материально – техническое обеспечение всей  боевой  подготовки  лётных  частей  выполняют  тыловые  службы. Это  они  и  кормят ,и  поят ,одевают и обувают авиаторов – снабжают  всем  тем, что  обеспечивает  сложную  лётную  работу!..
Всего  в  обеспечении  полётов  задействованы  около  500  человек  личного  состава  частей  обеспечения   и  непосредственно  самих  лётчиков.

СОДЕРЖАНИЕ.

I Рассказы «Моей судьбы пути-дороги».
1. Земля родная, отчий дом
2. Земляничные поляны.
3. Ускорение свободного падения.
4. Верочка
5. Бродяга
6. Свет мечты, ступеньки в небо.
7. Рабочее место небо.

II Стихотворения
1 РАЗДЕЛ .
Мой стих, мой чёлн.
1.Спасибо, муза.
2. Мой стих кинжал.
3. Бумеранг .
4. За дорогой дорога.
5. Ветры странствий.
6. Одни мы в космосе?.
7. Друг другу улыбнитесь
8. Строфы.

11 Раздел.
Здесь небо по - особенному  близко.
1. Чистого неба .
2. Полоса – бетонка.
3. Азы небесные .
4. Пилоты, как Боги .
5. Ветры памяти моей.
6. Лётная застольная .
7. Между прошлым и будущим
8. Ночные полёты.
9. Тем, кто в небе.
10. Седые соколы.
11. Полёты в облаках .
12. Воздушный разведчик погоды.
13. Кукушка .
14.Истребительному 472-му авиационному полку -                .     15.К  облакам.
16.Раздумья в ночи.
17.Перед взлётом .
18.Оптимистическая песнь.
19.Странникам небес .
20.Сказ про то, как наш «балбес» покорял простор небес.
21.Вечный лётчик.
22.Товарищу по оружию.
23.Рано мне догорать.
24. Суровое  небо.
25.Небеса  совсем  рядом.
26.Бал   высоты.
27…Тишина , уходящая в вечность…
Ш Раздел.
Лесной мой край. Корни.
1.Корни
2. Деревенька моя.
3. Прошу к столу
4. Отчий дом
5. Память сердца
6. Мать хлеб пекла
7. Хочу в мой дом
8. Памяти отца
9. Молитва
10. Внучкам
11. Деревенская быль
12. Не хочу я с прошлым расставаться
13. Вера Андреевна
14. Школа
15. Моей дочери Оксане
16. В раздумьях
17.Послание



1V  Раздел.
Лирика.
Ямочки на щёчках, чёртики в глазах…
1.Горит вечерняя заря
2. Я жизни песнь пою
3. Два лица
4. Тебе
5. Метаморфозы любви
6. Возрасты любви
7. Эмоции весны
8. О любви в который раз
9. Вот такая я.
10. Дай лапу мне.
11. Хребты Саянские
12. Завяжи на память узелок
13. Молчанье
14. Белое солнце пустыни
15. Альтернатива
16. Пасхальная  ночь
17. Весенний этюд
18. БИЧ
19. К заповедям
20.Прощание  с  юностью
21.Белый  вальс





У Раздел.
Времена года.
1. Штрихи  весны
2. Шутник апрель
3. Весенние мотивы
4. По законам весны
5. Лето дождей
6. Бархатный сезон
7. Лето перепёлки
8. Прощай  лето
9. Осень на даче
10. Падают листья.
11. Стынет земля
12. Осенняя грусть
13. Полыхают рябины огнем
14.Зимний  этюд
15. Снежная фантазия
16. С новым годом

У1 Раздел.
Звуки  музыки.
1.Звуки верной подруги ветров
2. Скрипка Паганини
3. Играет симфонический оркестр
4. Звуки джаза.

У11  Раздел .
Люди, проснитесь!..
1. Русский гамбит
2. Кровь людская не водица
3. Думским боярам
4.Выбор
5. Хищникам
6.Сеющим  ветер
7. Кровавая рулетка
8. Мгла
9. «Братаны»
10. На круги своя
11. Серафиму  Саровскому
12. Сановникам и паломникам
13. Да  сгинет  зло !


У111 Раздел.
Великая война в народной памяти.

1.Курская дуга, северный фас
2. Хлеб войны
3. «Игрушки» войны
4. В бой идут одни «старики»
5. Мелодии войны
6. Памяти экипажа АПРК «Курск»
7. У  стен  Рейхстага
8. Бой без милосердия

1Х  Раздел.
Поэтам, друзьям и дорогам…

1. Метроном
2. Давай с тобой поговорим
3. Памяти Высоцкого
4. Хочу верить и жить
5. Памяти поэта
6. Отговорила роща золотая
7. Другу юности
8. . Баня у Егорыча
9. Старатель
10. Выше голову
11. Скитальцам морей
12. Однокурсникам
13 Острова в океанах…
14. Белые пятна.
15. Гадалка

Х  РАЗДЕЛ.
- Специальные слова и термины






 


Ветры памяти
Эдуард Полябин
       
                Ветры памяти ( издание дополненное и переработанное)
               
           ...Не созданы мы для лёгких путей,
              И эта повадка  у наших детей
              Мы с ними выходим навстречу ветрам,                Вовек не состариться нам...
               
                (слова из песни  к/ф  «Добровольцы»)

                Проза и стихи.               

       Издание второе дополненное и переработанное.
               
                Свою  книгу  посвящаю:

 - Родным  и   близким  мне  людям; 
- Ветеранам лётного и  инженерно-технического  состава  всех родов  авиации   Советского Союза и России; 
  - Всем людям,  любящим Слово и Небо !

               
                Курск-2015 г.

УВАЖАЕМЫЙ     ЧИТАТЕЛЬ!

В предлагаемом Вам издании книги  Вы прочтёте и оцените  рассказы,  повести и  стихи. Может кто-то из Вас уже читал часть этих произведений на сайтах : стихи. ру/ Эдуард Полябин и проза.ру /Эдуард Полябин, но время вносит свои коррективы во всё.   
           Строка не может и не должна быть застывшей. Нет предела совершенствованию. Его Величество СЛОВО входит в сердца людей, только тогда, когда оно отточено и значимо. Только тогда Слово будет жить в делах и поступках людей!               
                Прежде, чем  Вы  прочтёте  эту  книгу , пожалуйста  ознакомьтесь  с    разделом  книги –  Специальные  слова  и  термины.
В  мире  авиации   эти  слова  общеизвестны, произносятся  каждый день, поэтому без  них  написать  о  небе ,о  самолётах, о  полётах , о людях авиации  просто  невозможно.


               

                С  уважением  к   Вам,  автор .






      


                Отзывы и рецензии читателей
            

                «Ветры памяти» (Эдуард Полябин)

Уважаемый Эдуард Николаевич! Ваши стихи увлекают, заставляют сопереживать, мечтать, любить. Это стихи, идущие из прожитого, из души и сердца. Они отображают жизнь со всеми её взлётами и падениями, любовью и разочарованиями, они о настоящей мужской работе в красивом и коварном небе, о героической и горькой судьбе нашей страны, малой и большой Родины. Чувствуется искренность изложения, жизнь, прожитая полнокровно, во всех её красках. Спасибо Вам за чудесные строки! Ждём новых творений. 

г. Берсенева, г.Курск, октябрь 2013г.
               



Поэтесса Николаева Эвелина Серафимовна
               
                Декабрь 2008года, г Курск

               

                Поэзия Неба!               
 Мне, ни разу в жизни не летавшей,
Книгу подарил один пилот,
Не парившей, даже не взлетавшей,
Самолёта, близко не видавшей,
Предложил отправиться в полёт.
         
        Чтоб узнала я, что небо сине,
        Как об этом написал поэт,
        А какие зори над Россией,
        Вы нигде не встретите красивей,
       Лучше них на свете просто нет.

        Он со мной так щедро поделился,
        Он меня возвысил до небес,
        Новый мир передо мной открылся,
        Он летит, ещё не приземлился,
        След инверсий в небе не исчез!..

С глубоким уважением и благодарностью !

                Э.Николаева.







Рецензия на «Ветры памяти»  (Эдуард Полябин)

МАМЕ.....
Люблю я смотреть,
Как вьется дымок,
Над крышею дома,
Где печется пирог.
Семья соберется,
За круглым столом,
Погрустит, посмеется,
Вспомнят все о былом.
Наша  мама родная,
С ней метель не метель!
Синим взглядом лаская,
Всех уложит в постель.
Время  в  Вечность уходит
Жизнь бы в нём сохранить!
Не кончалось бы лето
Жить бы нам всем, да жить!

Ирина Рябошапка Труфанова   19.10.2013 15:22 











Рецензия на «Ветры памяти»  (Эдуард Полябин)

Давно, вот так, запоем не читала. При прощании с Вороном, расплакалась.

Ирина Рябошапка Труфанова   31.08.2013 09:28   •
               
Рецензия на «Ветры памяти»     (Эдуард Полябин )

Доброго времени суток!

Очень красочно описаны детские впечатления,
особенно по отношению к прошедшей войне!
Да, детские впечатления ни с чем несравнимы,
они всегда самые правдивые и самые чистые!
Спасибо за душевную работу!

С уважением, Вячеслав.

Поляков-Прокопьев Сёмина Светл   04.10.2013 00:00 
               


               
               


                Глава -  I

                ПОВЕСТИ  И  РАССКАЗЫ

               
               

                Ворон
                повесть


       
 


  Об этом необычном, умном  животном, которое оставило свой след в народной памяти, на землях Комаричского уезда Брянской губернии слагали легенды, а жители села Козинка боготворили красивого, мощного жеребца по кличке Ворон.
                Это реальная  история из жизни русской семьи конца ХIХ века и начала ХХ-го. События, описанные в повести  произошли с непосредственным участием маленького мальчика Коли, которому шёл 5-й год от роду, когда в хозяйстве семьи Полябиных появился красавец – жеребёнок. Родился мой отец в 1915году 10-го мая.          
              Отец часто и подробно  рассказывал о прежней жизни в русской деревне, об этом ему в свою очередь рассказывали отец и дед, а многое из истории семьи он уже видел и пережил сам. Он рисовал интересные картины природы, необычную  красоту нашего лесного края, говорил о его огромных богатствах, отец часто вспоминал о доме, в котором вырос,  подробно описывал быт и обычаи односельчан, родных и близких ему  людей.  Образные картины того, что его окружало, сохранились и в моём воображении, вижу их так, как будто бы не отец, а я сам был им свидетелем. Отец был умелым рассказчиком.   
                Семья моего деда по отцовской линии была не маленькая, в ней росло пятеро детей – три мальчика и две девочки. Хозяйство было единоличным, в нём даже одежду шили из своей ткани, которую ткали из льняных нитей, получаемых от переработки льна.                В семье, непререкаемым авторитетом и главой был, конечно, дед Гавриил Евграфович. На положении хозяйки дома,  распорядительницы и заботливой матери  была моя бабушка  Наталья Николаевна, она до старости была статной миловидной  женщиной,  её рост был выше среднего,  она хорошо пела, родила пятерых детей, дед Гавриил ревновал её к крупным мужчинам и даже иногда задавал ей трёпку за излишнюю любезность с гостями. Бабушка прожила 72года, умерла  вследствие тяжёлой болезни. А ещё в семье  жила бабушка отца, её звали Анной Николаевной, она была очень весёлой, хорошо танцевала, на ходу сочиняла остроумные частушки, прибаутки и всякие деревенские истории. Умела читать и писать. Ростом была выше среднего и на голову выше прадеда Евграфа Ефремовича. Принимала роды, лечила травами и заговорами, была уважаемой, «доброй ведьмой» на селе,  в молодости была очень красивой, привлекательной и статной женщиной с густыми тёмными волосами, родила и воспитала семерых детей,  прожила 115лет!!! До самой смерти не пользовалась очками при продевании нитки в иголку! Была опрятной, следила за собой даже в глубокой старости и ревностно требовала этого от детей и внуков, в гости моя прабабушка приходила со своей ложкой (береглась от всякой заразы и порчи). Ложку  прабабушка носила за «пазухой» в платочке. День своей смерти предсказала точно,  со всей роднёй попрощалась, попросила искупать себя и переодеть во всю заранее приготовленную одежду. За обедом выпила стопку самогона, подняв её высоко, она как бы попрощалась со всеми! Легла отдохнуть после обеда и не проснулась. 
                Её муж Евграф Ефремович был  деловитым человеком и мастером на все руки. Хороший семьянин, любил свою жену, но тоже ревновал в молодости свою привлекательную жену к мужикам.  Прадед очень любил свой сад и уделял ему много времени, первые поспевшие плоды приносил внучатам, любил смотреть, как дети лакомятся грушами и яблоками, груши он называл дулькями.  У прадеда было большое хозяйство,  в котором все дети работали, не покладая рук - иначе в деревне и быть не могло. Евграф Ефремович   прожил 86 лет.
Дед мой, Гавриил Евграфович, был, как и его отец, мастером на все руки, у богатого помещика исполнял должность механика по сельхозмашинам.  Он мог срубить крестьянскую избу, построить барский дом, умело плёл из прутиков лозы корзины, ремонтировал и обслуживал всякие механизмы, в том числе и паровые локомобили, которые уже тогда стали появляться на селе у помещиков. Он говорил, что до всего нового надо доходить самому, и что голова не тыква – она «варить» должна! Дед имел образование, 4 класса церковно-приходской школы, обладал хорошей памятью и пытливым умом. А вот к земле, к  домашним животным у него особого прилежания не было, он не умел даже лошадь как следует запрячь, но за ведением  хозяйства следил и от всех домочадцев требовал образцового ведения его, без убытков.  Сам он получал за свои труды хорошие деньги, поэтому в семье был достаток.  Крестьянский труд был всегда очень тяжёлым, а его результаты зависели от невероятного количества случайностей. Гавриил Ефграфович правильно оценил свой Божий дар, свой пытливый ум, свои способности, его труд не зависел от капризов природы.  Деда в округе ценили ещё и за то, что он был умелым мельником. Он не только хорошо молол любое зерно, но и содержал мельницу в полной исправности. У семьи был лучший дом на селе, покрытый крашеным железом, с резным крыльцом и с деревянными полами.
                Семья деда была дружной и крепкой, имела почти 3 десятины земли (примерно 3,3 га.),  которую надо было буквально нянчить - работать на ней и денно и нощно. Для проведения сельхозработ пришлых работников нанимали, но редко. Пахать, удобрять, сеять, бороться с вредителями, убирать урожай и доводить его до ума приходилось семье.  И только тогда на столе появлялись яства для  многочисленных домочадцев. Животных тоже было предостаточно – всякой твари по паре!  Их надо было напоить, накормить, спасти от болезней, в тёплое время года выгонять каждый день на природу в стадо, чтобы на столе были и молочко, и маслице, и сыр и многое другое. Хозяйство было натуральным в полном смысле этого слова.
                Братья Иван и  Герасим были намного старше своего брата Коли, трудились с малых лет, умели делать хорошо любую работу; сестры Мария и Варвара во всём помогали матери и бабушке. С детских лет мой отец подключился к труду, слыл смышлёным мальчиком. Хорошо учился в приходской школе, но не возлюбил своих учителей - дьяков из-за их агрессивного нрава и телесных наказаний учеников и ещё за то, что после пасхи они якобы солили в бочках варёные яйца, а потом потихоньку их сбывали в Комаричах.  В юности он освоил игру на балалайке и мандолине, его приглашали играть на деревенские посиделки, под игру двух друзей - музыкантов танцевала вся округа, у отца было прозвище «Королёк». Это прозвище было очень точным, он во всём старался быть первым во всём, до самой смерти. Дед поощрял его увлечение и купил хорошие инструменты своему младшенькому сыну, любил и сам послушать, как играют Коля и его друг Сеня. Он довольно крякал, говорил: « Вот  ведь, ну прям вынают душу пострелята! Хорошо играют,  лепота!!!» и просил бабушку принести медовухи. На селе у всех были прозвища – к деду прилипло «Сюрик»; что это означало одному Богу известно!
                Однажды, в бабью осень, в тихий солнечный день, дед с бабушкой приехали с рынка из Комаричей и не одни. За их рессорный тарантас был привязан очень красивый, стройный, вороной масти жеребёнок. Иссиня чёрная грива и  вообще вся шерсть на нём лоснилась, отливала воронёной сталью; глаза тёмные, как два омута были умными, внимательными. На груди у красавца был белый галстук; на ногах, чуть выше копыт были белого цвета носочки. Все домочадцы просто ахнули от такой красоты! Жеребёнок охотно брал своими тёплыми, мягкими губами хлеб и сладкие кусочки сахара с ладоней у детей, и у взрослых. В деревне было немало знатоков лошадиных пород. И будущие качества коня уже как-то угадывались ими в прелестном жеребёнке, которому от роду было восемь месяцев. Между собой они долго обсуждали, спорили, сравнивали, вспоминали что-то; были и сомневающиеся, но порода  в нём была видна. А дед Матвей Кондратьевич ( мой дед по маминой линии) определил присутствие, в жеребёнке, кровей двух знаменитых пород рысаков : моргана и араба. Дед  раньше служил у знатных господ конюхом и видел многое на своём веку, лошадей знал и любил.  Лошади этой редкой породы отличались красотой масти цвета  воронова крыла, мощью мускулистой груди, крупа, шеи, точёными сильными ногами, красивой головой с ровным или щучьим профилем, широкой и глубокой грудью, хорошими косыми плечами, не широкой спиной. Это были иноходцы с гладким шагом, прекрасные рысаки и  прекрасные верховые лошади с высоко посаженным, приподнятым хвостом. Описание качеств будущего жеребца, дед Матвей произвёл почти точно, это подтвердило время. Дед Гавриил  одобрительно крякал, следил за реакцией знатоков лошадей, прогноз   деда Матвея он ценил особенно. Члены семьи и односельчане тоже говорили хорошие слова в адрес жеребёнка. Дед Гавриил приговаривал: «Расти конёк и радуй нас красотой, и победами на скачках! Мы для тебя такую сбрую и седло закажем, что все ахнут,  будут завидовать и любоваться тобой!..» Этими словами он сразу закрепил статус будущего рысака; всем было ясно, что этот конь не для борозды и не для телеги. Дед довольно улыбался и говорил, что от него в деревне будет добрый табун породистых коней.  Жеребёнка единогласно назвали Вороном и обмыли по деревенскому обычаю, выпив за Ворона по стопке крепкого самогона -  дед наливал каждому, кто пожелал зайти к Полябиным на такую радость! Только бабушка Наталья охала и качала головой – жеребёнок стоил очень больших денег.               
                Мой отец рос вместе с Вороном, он общался с ним как с человеком! Жеребёнок всё понимал, очень любил белый хлеб и всякие пончики. Бабушка пекла их и всегда говорила: «Возьми Колюша пончик, угости Воронёнка!»  А сама подходила к окну и любовалась тем, как жеребёнок осторожно берёт губами с  руки  Коли вкусный ещё тёплый пончик, доставала платок и промокала набежавшие слёзы. Взрослел мой будущий отец, рос и быстро превращался в мощного жеребца Ворон. Николаю шёл 11-й год, а  Ворону шестой. Конь уже был  натренированным,  прекрасно сложенным и уже не раз принимал участие в скачках, принося награды, занимая призовые места. Наездником на скачках выступал старший брат отца Герасим, но моему отцу  хотелось занять это место и поскорей.   Дед Гавриил однажды решил, что Ворона нужно  выгонять пастись в ночное вместе с другими лошадьми. До этого его всячески оберегали от контактов с другими лошадьми. В жеребце, по мнению деда, не хватало злости, и он был уверен, что это качество Ворон приобретёт в борьбе за лидерство в табуне. А в его мощи он не сомневался!
                В тёплую летнюю пору из села в ночное отправлялся большой табун, в нём были лошади   от всех хозяев села. Табун иногда насчитывал  до пятидесяти лошадей. В ночном их наблюдали ребята, которым было от 11 лет до15, а старшими с ними   были  взрослые бывалые мужики. Ребятам всё равно  было страшновато в ночном, всё - таки ночь не день, да и старшие ребята нагоняли ужас всякими рассказами о чудищах, о зверях, о чертях, о ведьмах и волшебниках. Бывалые мужики посмеивались, не разубеждая никого, многозначительно кивали головами, когда рассказчик просил его поддержать - они ведь и сами когда-то прошли такую же «школу»!               
                Всю ночь горели костры; холодало, от речки к лугу потихоньку подползал туман!.. Пряно пахли травы, из леса тянуло опьяняющим ароматом, нагретых за день сосен, фыркали  кони, где-то далеко слышался леденящий души волчий вой, в лесу ухали филины. Ночь была полна таинственными звуками!   
                Лошадей не стреноживали на ночь, так было принято в деревне, они свободно паслись. Лошадей держал  вместе, не давал разбредаться по лугу, вожак табуна. В первый же день появления  в табуне  Ворона, со стороны жеребца-лидера по кличке Фараон была предпринята попытка покорить его,  ударить копытами,  укусить. Только ничего из этого не получилось. Ворон, прижав уши и низко наклонив голову, понёсся на вожака, ударил его своим плечом, а затем грудью, да так сильно, что тот был почти сбит с копыт, побеждённый жеребец пустился в бегство, за ним устремился Ворон и на этом прежнему лидерству пришёл конец.  С другими жеребцами и меринами Ворон разобрался быстро, те поняли, кто стал вожаком табуна! Ворон каждый день теперь был в табуне, надо было видеть, как  он ставит на место каждого жеребца, мерина, каждую кобылу! С кобылами он был нежным,  дотрагивался до них своими влажными губами,  эти действия всем казались поцелуями; затем поднимал голову, издавал призывное ржание и как бы улыбался, оскаливая зубы. Кобылицам Ворон позволял класть головы ему на плечи и тереться о его круп боками! В результате мощный природный инстинкт брал верх и Ворон  по-мужски, даже с какой-то свирепостью подминал под себя, понравившуюся в этот вечер кобылицу! Кобылам нравился такой напор, и они покорно подчинялись самцу-лидеру.
               Всё было иначе, когда он подходил к жеребцам, здесь он их не разбирал на своих, на чужых. Он раздувал ноздри, громко ржал и угрожающе
приподнимался на задних ногах или бил передними копытами по земле! Да так, что от неё летели комья, этим Ворон показывал, что готов повергнуть противника ударом мощных передних копыт, если тот не проявит признаков покорности, и пригибали колени передних ног жеребцы, и опускали при этом головы! И только тогда Ворон отходил с удовлетворением от коня, проявившего покорность. Природа, родословная, неизвестно с каких веков длящаяся память крови диких предков – мустангов  брали верх и эти повадки давали гарантию на выживание в дикой природе! Это было настолько необычно, настолько красиво, что посмотреть на это, как на чудо приезжали, приходили почти все жители своего села  Козинки и  других окрестных сёл.  За Вороном прочно закрепилось вторая уважительная кличка - ВОЖАК! Каждый хозяин непременно хотел случить с Вороном свою лучшую, породистую кобылу, получить прекрасный приплод и также любоваться своими лошадьми, появившимся на свет от такого красавца! Жеребец стал кладом для семьи моего деда! За покрытие кобыл их хозяева деду платили деньги.
                Ворон подходил от табуна к ребятам. Кивал им головой, брал с их рук угощения с разрешения Коли  (ребята  припасали для угощения лошадям что-нибудь вкусное), жеребец съев всё, смотрел на людей пристально и уважительно,  как бы показывая ребятам, что он  их всех любит и не бросит в беде ежели что! Затем Ворон делал вид, что сейчас мол, у меня дела в табуне, так что извините, и отходил к табуну!               
        Таинственные дебри Брянских лесов в ночи были полны всяких звуков! Луг, на котором пасся табун и речушка Огнёвка находились недалеко от леса, но до поры он не приносил ничего неожиданного. Наступал рассвет, все страхи заканчивались, кусты становились кустами, а не чудищами и ребята пригоняли отдохнувший и сытый табун в село. Днём ребята отсыпались, а на ночь снова уходили с табуном, всё повторялось. В таких заботах проходило лето, это была настоящая мужская работа, не лёгкая ответственная работа. Мальчишки быстро взрослели от этого доверия к ним.               
                Нашу деревню революция и гражданская война почти не коснулись. Стороной обходили все социальные потрясения, всё было чинно, спокойно. Крестьяне растили хлеба, держали скот, имели дружные крепкие семьи, ходили по воскресеньям и на праздники в церковь, жертвовали на Храм, крестили своих детей.  Общались на сходках, продавали на рынках продукты и разные изделия, кормили и себя, и рабочий люд,  хоронили погибших и умерших односельчан, помогали выживать нерадивым крестьянам и их семьям. Надо заметить, что в те времена в деревнях, пьяницы тоже водились, но это были единицы. Злобных, драчливых мужиков не любили и не давали им воли. Бедным семьям помогала община, одевали, обували не в новое, но добротное  и спасали бедняков  от голода. Люди жили дружно, сплочённо. Но как-то в деревню заехали комиссары из уезда, которые созвали сельский сход и в результате появился комитет бедноты, в который добровольно вошли голодранцы и пьяницы. Это те, кто пальцем по пальцу не стучали ради благополучия своих семей. Они приоделись в красные революционные галифе, изнутри подшитые кожей, а на правый бок повесили маузеры в деревянных кобурах. Признаки новой власти были на лицо! Но в деревне всё пока проходило  без насилия, без крови! Мужики смотрели на этот цирк молча, а бабы в открытую смеялись, подкалывали новоявленных «властителей» и даже дёргали их за красные штаны, а по поводу кожаных вставок говорили: « Это, чтоб моча не проступала по пьяни!» и  хохотали до слёз. Комбедовцы в поте лица,  составляли какие-то списки, но их «писанину» пока никто всерьёз не воспринимал, а напрасно…
                Так бывает и в природе - собирается в жаркий, душный день гроза – потемнеет небо, грозовые чёрные тучи, насыщенные статическими мощными зарядами, разрядятся молниями! Поднимет дорожную пыль сильный ветер, он становится всё сильней и опасней; ветер начинает завывать, вот-вот буря накроет село, сорвёт крыши с домов, и горе тому, кто не успеет укрыться от неё! Расколет округу первый раскат грома, молнии и гром, родные братья, чередуются  и следуют один за другим, начинают барабанную дробь первые капли дождя... Вихри воздуха перед грозой и во время неё иногда играют в таинственные игры, буря лишь слегка коснётся села, напугает и пройдёт стороной. Чёрные мощные тучи потихоньку удаляются от села, отдалённые раскаты грома уже никого не пугают, становятся всё реже и тише, снова светит Солнце и вот уже радует людей своей первозданной красотой радуга!  Воздух после грозы свежий, чистый, прозрачный – дышится легко. В природе  некоторое время  царят тишина и покой! Но надолго ли воцаряется покой?               
                Коллективизация  в Козинке началась без особых событий. Поначалу  лишь по желанию сельчане вступали в колхоз и шли туда те, кому нечего было терять. Зажиточные семьи  выделили колхозу землю,  помогали  инвентарём, лошадьми, коровами, зерном – так  решил  общий  деревенский сход. Немаловажным было ещё и то, что рядом с  селом в своём поместье жил умный, дальновидный человек, бывший помещик Ближенец С.В. с сыновьями (их пока никто не трогал, потому что они в своё время хорошо относились к крестьянам). Он  доходчиво  разъяснил всю обстановку крестьянскому сходу,  убедив всех не злить власть, а дать всё, что ей нужно! Русская земля мол, прокормит и праведных, и неправедных! Любая дружба  всегда лучше войны! И это было воспринято в уезде, в Комаричах, как хороший знак. Далеко не все чиновники большевистской власти были кровожадными. Многие из них за свой природный ум и доброту, в последствии поплатились своими жизнями!
Жизнь в семье моего деда текла размеренно, всему отводился свой черёд - делу время, а потехе час! Работать умели все, работали много, не смотря на то, что землицы поубавилось, да и в скотных сараях животных стало меньше. Но что касалось жеребца Ворона, то  это было под негласным запретом! Попытки  сельской власти реквизировать его в колхоз были безуспешными, у деда был влиятельный друг в уезде. Да и сам дед был весьма уважаемым человеком на селе. Летом 1930 года отец окончил семилетнюю школу в Комаричах (по тем временам это было довольно приличное образование) и как обычно включился в работу семьи.  В пору сенокоса в деревне  трудной работы было хоть отбавляй. Заготовка сена требовала быстрых, слаженных действий иначе всё могло пойти  насмарку из-за непогоды. Траву надо было скосить, высушить не раз и не два, переворачивая её, собрать, перевезти в одно место и сметать из сухого сена стог. И таких стогов на, длинную русскую, зиму надо было столько, чтобы хватило  на корм всем домашним животным. На это время семья переезжала жить в шалаши, поближе к сенокосным угодьям, как правило, шалаши ставили под деревьями недалеко от речки. Шалаши строили из жердей, а их крышей было сено. В таких жилищах было прохладно в жару, уютно в непогоду, ну а запахи, исходившие от высушенных трав, были просто божественными! После трудного рабочего дня  все купались в речке, ужинали и засыпали мгновенно, а с рассветом недолгий завтрак и снова работа в поте лица. Но даже и в эту трудную пору молодёжь выкраивала время на песни, танцы под гармошку, балалайку, мандолину и на  амурные дела! Заготовка сена при благоприятной погоде длилась неделю, а если не дай Бог зарядят дожди, то эта работа превращалась в нескончаемый адский труд по спасению сена, всё зависело от сил природы...
Лошадям, как и людям, было трудно, работали от зари утренней до зари вечерней.  Они отдыхали рядом с шалашами, кормили лошадей отборным овсом, а иначе, откуда силам взяться! Своих лошадей у семьи было шесть вместе с Вороном, речи о лидерстве среди них, и быть не могло. Ворону в эту пору приходилось тоже работать, но работа работе рознь – он таскал за собой ряд лёгких деревянных грабель и собирал в кучки сухую траву. Всем казалось, что такая работа жеребцу по вкусу! После сенокосной страды лошадей снова начали гонять в ночное, теперь табун стал смешанным, но лошадям было невдомёк, что одни теперь колхозные, а другие нет. Отцу шёл 16-й год и из разряда малого подпаска табуна он перешёл в группу юношей и старших подпасков и  уже прилично играл на балалайке.
                В одну из коротких июньских ночей произошло небывалое для здешних мест событие. Табун мирно пасся на лугу, начинались тихие теплые сумерки, но в июне даже ночи не бывают темными! Было ещё довольно светло, когда на опушке леса показались какие-то чёрные точки. Раздался леденящий души вой волчьей стаи, вожак вёл первую партию, его поддержали остальные волки ! От этих «песен», на мгновенье, все оцепенели и люди, и лошади.  Ворон, как будто бы всю жизнь ждал подобного развития событий. Он издал необычные тревожные трубные звуки своим ржанием, понёсся вдоль табуна, увлекая его за собой, расставляя жеребцов, меринов, кобыл с жеребятами так, как это делали его дикие предки, чтобы весь табун остался целым и невредимым. Лошади мгновенно построились в грозную лаву с могучими жеребцами впереди, лидером и рыцарем табуна был Ворон. Кобылы с жеребятами были в середине этого грозного «войска», они оказались хорошо защищёнными. Весь табун оказался с трёх сторон за естественными препятствиями - по флангам глубокие овраги, а сзади речка. Впереди начиналась пологая ложбина, к которой неспешной трусцой приближались волки. Вожак стаи знал местность и  был уверен, что у стаи через короткое время будет сытный ужин. Табуну отступать было некуда! Об этом знал и Ворон!
                Ребята и их старший колхозный конюх, которым стал мой дед (по линии матери) Матвей Кондратьевич Володин быстро похватали палки, дубины, начали орать на волков, пытаясь их отпугнуть, бросали в них горящие головешки, но те даже не реагировали на людей, их целью были лошади.  От костров отходить было страшно, и люди стали невольными свидетелями жестокого боя табуна со стаей  хищников.
Волки на бегу перегруппировались в цепь, пытаясь, напасть на лошадей  с флангов табуна и этим создать панику среди них.  Они привыкли так действовать всегда, но тут впервые ощутили на своих мордах  удары мощных копыт жеребцов, от которых три волка отлетели от «стенки» табуна, подрыгали немного лапами и затихли, у них были раскроены черепа. Кровь и вытекшие мозги возбудили стаю, в мгновение ока убитые волки были растерзаны! Эта омерзительная сцена продемонстрировала  ярость волчьей стаи, лошади табуна видели всё это и чутьём животных понимали, что надо биться и выигрывать бой, а иначе будет вот такой же страшный конец! Результаты первой атаки отрезвили стаю, волки начали неспешной трусцой пробегать вдоль табуна взад вперёд, выискивая слабое место. Слабых мест в табуне волки не нашли! И тогда вожак понял, что именно от его действий будет зависеть, быть ему дальше в стае вожаком или нет, ведь это он привёл волков на охоту. Волк начал имитировать атаки на лошадей со  всех сторон. Табун не шарахался, стоял как стена, подобное он не встречал никогда, жеребцы «стреляли» копытами по вожаку волков, но тот искусно избегал смерти невероятными прыжками, кульбитами. Волк понимал, что терпение стаи на пределе, волки ждали решительного победного броска. Вожак был в расцвете лет, сил и опыта, он давно определил главного жеребца в табуне – Ворона! Он на миг закрывал глаза от предстоящего удовольствия почувствовать вкус его горячей вкусной крови у себя в пасти. Он предвкушал, как защёлкнет смертельный замок  машины смерти,  мощных зубов, на этой красивой шее жеребца и тогда волки растерзают табун, не щадя ни одной лошади. « Эх, и пир будет!..» мечтал вожак.  Будет чем полакомиться стае, и тут у вожака мелькнул вопрос: « Но где же самые сладкие лошадки табуна жеребята, неужто их нет здесь?  Найду я и их…», волчару манила сладкая фортуна полакомиться молоденькой конинкой! Только вот с этим ненавистным красавцем разделаюсь и тогда…      
          Волк наметил план сокрушающего броска на Ворона и изо всех сил, после короткого разбега, в каком-то  немыслимом цирковом финте взлетел, чтобы в следующий миг повиснуть на шее жеребца. Ворон в свою очередь яростно заржал, издал клич и  взвился навстречу вожаку, точнейшим ударом мощных копыт прекратил полёт вожака, тот  улетел под копыта других жеребцов и мгновенно превратился в грунт, только клочья волчьей шерсти и кровавое месиво остались от матёрого вожака волчьей стаи. Несколько волков кинулись в бой по примеру вожака и ещё два из них были убиты копытами жеребцов. Это был скоротечный, яростный, кровавый Бой!               
                Остатки стаи бросились к лесу.  Некоторые кони попытались броситься за волками в погоню, но Ворон  заржал трубно и тревожно, остановил преследование, и жеребцы вернулись к табуну. Жеребец  лидер мгновенно оценивал обстановку, ведь где-то в засаде волки могли ждать такого развития событий.  Ещё некоторое время табун был во власти боя, ни одна лошадь не покинула своего места! Когда начался рассвет, первым вышел вперёд Ворон, тихо заржав, подал свои знаки кивками головы табуну и  лошади покинули боевой строй, вернулись на прежние места, подошли поближе к людям. И только иногда у них сильно дрожали мышцы на ногах и губах,  они нервно перебирали копытами. Предутренние сумерки прошли для ребят и деда Матвея в тревоге, у лошадей нервное напряжение тоже не спадало, жеребцы тревожно всматривались в даль, на миг замирали  и прислушиваясь к разным звукам, на которые раньше и внимания не обращали. Ворон не спеша, перемещался вдоль табуна, подходил к жеребцам без признаков агрессивности и дружественно кивал им своей красивой головой!
                Стая из 12  волков  сильно поредела, уменьшилась наполовину! Этот случай так и остался единственным в Брянской губернии!
На следующий день об этой необычной победе  знали в деревне все, от мала до велика!
Ворону несли сладости, угощали со слезами на глазах, целовали его как самого дорогого человека. Угощали сладостями и других жеребцов табуна. Ведь от лошадей зависела судьба всех семей деревни!  На следующий день, в ночное, с ребятами поехали мужики с ружьями, караулили волков всю ночь и даже ходили к лесу, но волки больше не появились ни в эту ночь, ни позже. Всё стало, как и прежде, только табун во главе с Вороном стал ещё сплочённей, жеребцы табуна получили неоценимый боевой опыт!         
                В 1932году произошли события, которые коренным образом повлияли на жизнь  моих предков. Руководство страны требовало заканчивать поголовную коллективизацию, грозило карательными мерами за малейшие отступления от генеральной линии партии.
Списки, которые составляли деревенские прохвосты, сыграли свою чёрную роль! В них все семьи были рассортированы: на бедняков ( эти должны были  отбирать имущество у зажиточных крестьян); на середняков ( эти должны были добровольно– принудительно поделиться нажитым с бедными) они не подлежали высылке из деревни ; и на кулаков (эти люди и их семьи подлежали уничтожению как класс, их раскулачивали, отбирали всё имущество, землю - всё в пользу бедняков), выселяли в малообжитые места Сибири и Дальнего Востока, при оказании сопротивления кулаков расстреливали на месте. Уничтожался зажиточный слой крестьянства, на котором деревня стояла сотни лет.  В России  началось то, чего ни в какие века не бывало!
Жители села были разделены на «касты» и стали кровными врагами,  конечно такая вакханалия не могла не вызвать вооружённой борьбы. Жестокость и кровь при этом переделе собственности были неимоверными. Никакое родство не признавалось, сын против отца шёл, брат против брата – были под корень срублены устои общинной жизни России, те устои, на которых держалось русское село.
Семья деда не попала в разряд кулаков, но её изрядно потрепали, обескровили, в колхоз надо было отдать почти всю землю, лошадей, коров, быков, часть  инвентаря сельскохозяйственного назначения. В личном пользовании осталось 50 соток земли (вместо 3-х га.)               
                И кое-какая живность: две лошади, две коровы, два быка, инвентарь и птица (гуси, куры, индейки, утки). Судьба красавца Ворона, которому шёл 12год, была ещё не решена, ни у кого из красных сельских заправил не поднималась рука подписать ему приговор, забрав его в колхоз. Все понимали, что за этим конём нужен был особый уход.
Но его величество случай решил этот вопрос быстро и жёстко!
В начале лета этого же года через южную часть Брянской области проходила линия фронта между «красными и белыми» на военных учениях РККА. В этих учениях уже применялись танки, но коннице ещё отводилась главная роль и надо же было конному полку остановиться на ночлег рядом с д. Козинкой. Нашлись «добродеи» в селе, которые доложили командиру полка о замечательных качествах коня, почти чистых арабских кровей, Ворона. Надо отметить, что в 1-й конной армии Буденного кони были на подбор, их содержали по высшему классу, но упустить  возможность приобрести такого коня, обменяв его на хорошего коня из армии было непростительно. Командир полка собрал на совещание  своих сотников. Боевые командиры, прошедшие бойню Гражданской войны  были из казаков, в конях толк знали.  Они  определили цену за выкуп коня, исходя из имеющихся возможностей полка.
Вот ведь как иногда разворачиваются события, не даром не спокойно было в семье, все ждали нехорошего, а дед не находил себе места в последние дни. На рассвете к дому семьи подъехал конный отряд из армии Будённого и с ним две телеги, нагруженные мешками с зерном.
В деревнях люди просыпались рано, коров надо было подоить и отогнать в стадо пастись, на весь день. Остальную живность покормить, напоить, почистить от навоза сараи и ещё массу дел переделать. Но дед, как увидел красавцев казаков, так и ёкнуло, заныло  у него  сердце! Он срочно созвал всю семью. А командир в лихо заломленной на левый бок папахе с красным верхом уже начал стучать рукояткой нагайки в ворота двора. Дед Гавриил открыл калитку и спросил: « Зачем в такую рань пожаловал боевой доблестный красный командир!»
Командир сдержанно поздоровался и с разрешения деда вошёл во двор дома, за       ним проследовали ещё трое конников. Все чинно уселись на лавку возле дома и   разом
закурили самокрутки, спросили о житье-бытье. Но дальше разговор не шёл.  Командир обратился к деду и скрепя сердце объяснил, что прекрасный жеребец Ворон нужен Красной Армии, как воздух, что под Воронежем по приказу самого К.Е. Ворошилова создан конезавод и там началась серьёзная работа по выведению  породистых рысаков. Он назвал цену за коня, дед горько усмехнулся, посмотрел в сторону семьи и, прижав ладони к глазам, отошёл к воротам и заплакал навзрыд, всё его тело тряслось от рыданий. Плакали все, даже у казаков текли слёзы! Командир в истерике закричал : « Будя, старый души с нас вынать, хватить – мы ить не жалезныя!»
Все понимали, что Ворона заберут, как бы семья не сопротивлялась, и что предстоит вынести страшное испытание  всей семье! Гавриил Евграфович торжественно скорбно вывел красавца Ворона из конюшни на просторный двор, казаки ахнули от восторга, а Полябины залились слезами ещё пуще! Один из казаков, с разрешения деда принёс  сбрую коня и хотел надеть на него седло, но Ворон так крутанулся, что казак отлетел от него, как пушинка. У казаков в глазах вспыхнуло уважение, восхищение и ещё Бог знает что, они не сговариваясь воскликнули : «Эко-а! Сущий дьявол, вот орёл, вот это да-а –а!!! Во дворе была не вся семья, на курсах трактористов был мой отец, но их закончил и должен был со дня на день приехать в деревню. Отцу в это утро «повезло», от Комаричей его по пути подвёз на бричке знакомый мужик, который велел кланяться деду Гавриилу и красавцу Ворону. Вот и успел отец почти на тризну по коню! Подходя к дому, он почти бежал, неспокойно стало на душе, а когда увидел конный отряд красных казаков возле своих ворот, то сердце чуть не оборвалось у него в груди. Николай рванул на себя  калитку ворот и остолбенел: Ворон подходил к протянутым рукам малых и старых, ко всей родне и как обычно брал с ладоней угощения. Только дольше обычного губами перебирал по руке каждого, как бы целовал на прощание  руки, которые его кормили и ласкали, запахи которых были для него родными. Мой отец всё понял и взвыв, как раненый зверь кинулся к Ворону, повис у него на шее, завопил, что не отдаст его никому! Казаки не выдержали,  вышли за ворота и нервно раскурили уже которую по счёту козью ножку из махорки. Прощание с конём было просто невыносимым для всех зрелищем!
Дед Гавриил объяснил семье, что деваться некуда, всё равно отберут коня, но будет хуже, с красными казаками шутки плохи  и велел открыть ворота. Мой отец и его брат Герасим надели на Ворона сбрую, седло - всё честь по чести, казаки снова зашли на двор, но уже   со своим конём в полном боевом снаряжении и сказали, что его зовут Соколом, конь был хорош, но по своей породе не шёл в сравнение с Вороном. Внешне конь выглядел ухоженным, темно-вишнёвая  шерсть Сокола отливала медью, в свете дня он был как  золотой. Казак завёл его в стойло, привязал,  кинул в ясли сена, чтобы он немного привык и  не мог рвануться вслед за ними. Казаки внесли во двор и аккуратно сложили мешки с зерном, выкуп за Ворона. Всё было исполнено, как обещано, но заплачено было конечно мало – Ворон стоил очень больших денег, все это понимали. Казачий командир сказал деду: «Прости отец, большего у нас нет!» Лихо влетел в седло и «жиганул» Ворона нагайкой, что было большой ошибкой, чуть не стоившей жизни казаку, коня никто и никогда не стегал даже хворостиной! Ворон с места взлетел, будто бы преодолевал высокую преграду, будто бы его всю  жизнь учили этому, в  невероятном прыжке, который называется конкуром, он вылетел из ворот едва не расколов голову всадника об их верхнюю перекладину,  папаха с красным верхом улетела с головы командира в пыль. Казаки быстро сели в сёдла своих  боевых коней, и отряд исчез в дорожной пыли.
             В семье неделю, ходили все молча, будто бы соблюдали траур по ушедшему в мир иной близкому человеку! Новый конь Сокол так и не прижился у них, его дед вскоре продал за неплохие деньги. Судьба прекрасного коня арабских кровей Ворона стала с той поры загадочной и неизвестной не только для семьи! По Ворону, горевали все кто его хоть раз видел. По всей округе Комаричского уезда ещё долго  ходили о нём рассказы и легенды, которые обрастали всё новыми и новыми подробностями.
---------------------------------------------   
         

            














          




          Над жизнью смерть не властна               
                повесть
 


… В пепле погасших костров
     Теплятся угли надежды.                В сонме ушедших веков
    Слова, будто зоркие  вежды.

                (авторская строфа)

            






              Памяти отца  Николая Гавриловича
                и    матери Марии Матвеевны.

           • Вежды  (старославянское слово) - глаза

 

В берёзовой роще на троицу, 1952год! Наша семья и соседи.  Все ещё живы и здоровы.
           В 1943году здесь шли кровопролитные бои, через эту берёзовую рощу проходила линия фронта северного фаса Курской дуги.          
         
                На резное крыльцо красивого деревенского дома вышла маленькая девочка, она щурилась от яркого солнышка, пригревавшего уже по-весеннему. От ослепительного света девочка прикрывала свои глазки ладошками маленьких рук, но всё равно щурилась, ей было хорошо,  радостно и надёжно. Рядом за дверью была мама, дедушка, вторая сестра и бабушка. Солнышко стояло высоко в небе, в природе царствовала тишина, пахло вербой, свежестью и ещё какими-то очень лёгкими пряными запахами наступившей весны, был конец марта 1941года. Накануне выпал обильный снег, последний снег долгой зимы, мирной зимы. Высоко в небе гудел самолёт, он казался красивой серебряной птичкой. Белые барашки облаков дополняли праздничное голубое небо. Девочка внимательно разглядывала причудливую вязь узоров на деревянных наличниках окон, на крыльце – она уже знала, что эта красота сделана руками дедушки Гавриила. Вздохнув девочка села на лавочку возле палисадника, и её взгляд остановился на маленькой чёрной дырочке в снегу.
                -Что это, почему на таком белом, незапятнанном  снегу чернеет дыра? Зачем она там?
           Любопытство победило,  с трудом она взобралась на сугроб, кое-как перелезла через забор и заглянула в снежную дыру. С удивлением и восхищением девочка увидела маленький жёлтый цветочек, ей стало так хорошо оттого, что  цветку тепло и уютно под снегом, что жив цветок – это был первый подснежник, это пришла весна. Девочку звали Клавой, ей шёл 5-й год, она моя старшая сестра. Никто из  нашей родни тогда не подозревал, какие страшные  беды принесёт лето этого 1941 года. А сейчас под мартовским снегом просыпалась природа, била ключом жизнь, Земля дарила миру жизнеутверждающий подарок – маленький хрупкий цветочек подснежник…               
                Моя малая родина – Брянская земля, вся наша семья родом из этого красивого лесного края. Исторически сложилось так, что пути завоевателей рвавшихся к Москве, неизменно проходили через наши земли. Кровью моих предков, моих родных, кровью земляков обильно полита легендарная партизанская земля! Мать и отец подробно рассказывали мне о земляках, о сильных духом людях, которые вступили в схватку с фашизмом с первых дней войны. Одни ушли на фронт, а другие били немцев в тылу, на оккупированной территории в легендарных партизанских соединениях  Ковпака С. А. и  Фёдорова А. Ф. вели неравную смертельную борьбу с захватчиками;  с  прекрасно подготовленным и хорошо вооружённым войском. Более 150 тысяч солдат вермахта нашли свои могилы на Брянской земле от рук партизан, под откосы улетело более 1000 воинских эшелонов с живой силой и   боевой техникой.
                Мои родители очень хотели, чтобы я запомнил их рассказы о том,  о чём в книгах не напишут, о чём кому–то говорить будет не с руки, во что даже поверить будет трудно после войны. Война - многоликая гидра и события самой войны, хроники боевых действий воюющих сторон,  события предвоенных лет, которые в итоге привели к войне, имеют массу невероятных оттенков. У каждого человека военного времени была своя война, своя судьба, связанная с судьбами  их родных и близких, с судьбами народов его страны. 
                Огромный объём информации о так называемых   боях «местного значения», о второстепенных событиях войны пока скрыт от послевоенных поколений, опубликовано о таких эпизодах до обидного мало.  Эти события некоторые историки считали и считают до сих пор малозначительными, не повлиявшими на ход войны, в сводках Информбюро им не было места. Но в судьбах людей, которые принимали непосредственное участие в боях «местного значения»,  оставался неизгладимый след,  они слишком часто за всё платили своими жизнями, своим здоровьем, рисковали жизнями членов своих семей.               
                Моя родня и живые, и мёртвые, помнили и помнят о той жесточайшей войне! В первые дни войны погибли брат отца Герасим Гаврилович и брат матери Григорий Матвеевич, они  служили в кадровой армии, в боях попали в окружение со своей дивизией, вышли к своим в составе группы советских солдат, снова были брошены в бои, в которых погибли смертью героев.. Ушли в партизаны тётка  по матери Ефросинья Матвеевна Володина ( живёт в г.Чернигове, ей идёт 95-й год)  и её брат Николай Матвеевич,  который был расстрелян своими же, по ошибке т.к. в том отряде партизаны не знали, что Николай Володин был направлен служить в полицию по заданию штаба другого партизанского отряда. Воевал и брат отца Иван Гаврилович, но по ранению был комиссован из армии. Его сын, а мне двоюродный брат Василий Иванович Полябин ещё до войны стал лётчиком – истребителем. Рвался на фронт, но он нужней был командованию в качестве летчика – инструктора в тылу, чтобы учить отобранных парней и делать из них лётчиков. Отец перед войной работал на должности механика совхоза, уверен был, что попадёт в танковые войска, так обещал военком, а его вместо фронта назначили командовать эвакуацией в тыл  1500 единиц автомобилей, тракторов и другой сельхозтехники из Брянской области в Липецкую область. В тылу тоже кто-то должен был выполнять задания фронта по его обеспечению всем необходимым для ведения войны. Отец говорил, что любой промах в этой очень сложной обстановке мог стать роковым. Расстрелять могли свои: офицеры НКВД отслеживали всё, имели своих осведомителей везде и по их доносам могли безжалостно уничтожить на месте любого за «паникёрство и саботаж», такова реальность войны! Иногда жизнь человека зависела от прихоти какого-нибудь недоумка, от его каприза, от его служебного рвения. Такие кадры выжили во время войны, они редко бывали на переднем крае, под пули  не лезли.  И в мирное послевоенное время продолжали править «бал» теми же методами, и всё также вершили судьбы людей. Были порядочные люди и среди них, но это были  исключения из правил.
              Немцы наступали по пятам этой огромной колонны, её не раз бомбили и расстреливали с самолётов. Все механизаторы колонны считались призванными на военную службу, имели личное оружие, но специальной военной подготовки не имели. Отец лично часто подвозил, на ЗИС-5, на передовую, прямо к окопам, боеприпасы и продукты, но иногда получать их было некому – в живых, из целых рот, не оставалось никого! Однажды, под Воронежем, рядом с машиной взорвался снаряд, отец получил ранение и был отправлен в госпиталь в г. Елец. Там по ранению лечился один из земляков отца, он то и рассказал ему, что всех жителей нашей деревни сожгли немцы. Такой слух гулял, но это было полуправдой. Хотели сжечь, но не сожгли. 
                Моя мама Мария Матвеевна завещала мне хорошенько запомнить всё то, о чём она мне рассказывала, никогда не забывать подробностей немецкой оккупации, её горючими слезами пропитался каждый клочок земли в дедовом саду. Она ненавидела вражеский язык  даже после войны, но во время войны ей надо было выживать вместе с тремя детьми, стиснуть зубы и терпеть нашествие извергов.
                Оккупация нашей деревни началась в августе 1941года с того, что в село на мотоциклах въехали немцы. Рёв моторов, бензиновая гарь; наглый, уверенный вид галдящей толпы вояк – всё это ошеломило мирных  жителей. Сразу же были расклеены листовки с перечнем правил немецкого  порядка, были согнаны к бывшему сельсовету старики и дети села. Один из полицаев прочитал Указы «властителей» - все они заканчивались обещаниями репрессий, что за нарушение любого из них расстрел, виселица, штрафы, выселение в Германию и т.д.
              В дом к деду Матвею Кондратьевичу стали на постой моторизованные фашисты, одетые в кожаные плащи, на шлемах у каждого были очки, а на руках длинные чёрные краги. Перед тем как им появиться дед Матвей и бабушка Варвара решили спрятать от немцев, в соломе, небольшого поросёнка, а чтоб он не хрюкал влили ему в пасть стакан самогона для крепкого здорового сна. Небольшой ворох соломы, в котором лежал поросёнок, находился в просторных сенцах.  Немцы, для укрытия мотоциклов от дождя, решили поставить их под крышу, в эти же сенцы, и когда начался шум и гогот вояк, поросёнок проснулся. Он захрюкал, немцы с шутками и смехом  вытащили его из соломы, тут же закололи штыком, приказали зажарить speck (поросёнка). Дед Матвей пытался объяснить немцам, что будут сильные расстройства желудков, если много съесть свежего жирного мяса, но немцы только рассмеялись ещё больше и с шутками сожрали всего поросёнка, запивая его шнапсом. Бабушка Варя шептала в злобе: «Чтоб вам скотам изойти кровавым поносом…» и Господь услышал её молитву. Три дня и три ночи немцы бегали в лопухи, не успевая снимать штаны, лежали трупами, а деду угрожали  расстрелом за попытку отравления солдат вермахта некачественным мясом. Дед Матвей вынужден был отпаивать врагов отварами трав, чтобы вылечить у вояк понос. После того, как эти немцы покинули деревню, Матвей Кондратьевич сделал вывод, что такие засранцы никогда Россию не одолеют, только жаль, что много нагадят на нашей земле, и что вообще немчура  мелко плавала!               
                Мать невольно выучила немецкую речь,  её и детей вышвырнули из дома немцы - наш дом был лучшим в деревне. Он был покрыт железом, а полы в доме были деревянными и покрашены краской. В дом заселился штаб медицинской службы армии. До этого в селе были другие немцы, те не трогали семью, даже попыток не было выбросить мать с детьми из хаты. Мало того танкисты даже иногда чем-то угощали детей и давали матери лекарства для них. Сестрёнка Клава ходила к немцам по их приглашению, танцевала и пела детские песенки, за что танкисты накладывали ей в завязанный платок кучу всяких сладостей, которые она приносила домой. Это были  боевые танковые части, их нельзя было сравнивать  с тыловиками. Передовые части гитлеровцев были сильно потрёпаны в боях под Москвой и отведены на отдых и пополнение техникой и людьми. Вот ведь парадоксы войны - те, кто непосредственно в боях вкусил все «прелести», весь ад  бойни, всю бессмысленность жертв, развязанного кучкой оголтелых нацистов  «блицкрига» были поставлены в общечеловеческие рамки  быстро и жёстко самой войной!  Эти немцы уже не верили в молниеносную победу, многие из них откровенно говорили, что из России живыми не вернутся в Германию. Показывали фотографии семей, плакали, проклинали Гитлера. Одним из них был «колонэль» ( в/зв. полковник немецкой армии), так называла его мать, командир танковой части, который приносил детям шоколад и др. сладости. И когда их часть снова отправляли на передовую, он зашёл попрощаться и сказал, что всем им скоро будет конец, и что Россия станет им могилой.               
                Кого только из «завоевателей» не увидели жители села? Следом за немцами появились мадьяры, они пришли наводить оккупационный порядок на «завоёванных» территориях - это были «вояки» совершенно другого рода. Какие из венгерских крестьян были воины, просто смех один, форма на них сидела как на огородных пугалах. Ходили как ошарашки в грязи и в пуху от распоротых перин и подушек. Этим воякам помогали полицаи из местных «активистов», они приходили к мадьярам на службу добровольно, по подлости, вероломству и жестокости не уступали им. Это они составляли списки на отправку молодёжи в Германию,  рьяно служили оккупационной власти. Именно по их наущению полицаи выгребали у мирных жителей последние крохи продуктов. Одних из этих ублюдков сами немцы  перевешали за воровство и др. чёрные дела, а других расстреляли партизаны. Брянские земли получили много удобрения из этого навоза!               
            Мама с тремя детьми стала горе горевать в землянке. Каждую ночь мать и две девочки черпали воду, появлявшуюся на земляном полу их, пропитанного сыростью жилища. Нехитрую еду им приносили два моих деда, Гавриил Евграфович Полябин и Матвей Кондратьевич Володин (отец мамы). Они то и землянку строили, т.к. в их домах тоже жили немцы. Днём мама с детьми приходила погреться и искупать детей, то к  деду Гавриилу, пока его самого немцы не выгнали из хаты, то  к своему отцу Матвею Кондратьевичу, а то и к другим жителям деревни. Настоящая цыганская жизнь без крыши над головой.   Однажды маленький толстый немец чуть не бросил под копыта коней-тяжеловозов, за которыми он ухаживал, маленького Эдика только потому, что тот заплакал. Мать     выхватила ребёнка из под копыт коней и закричала, что пойдет к коменданту жаловаться на него. И немец отстал, наверно испугавшись наказания.               
                Умудрённые уроками гражданской войны и войны с финнами, сваты в самом начале войны сделали  в дебрях леса надёжную яму - схрон  и в абсолютном секрете, ночами, заложили в него около 4-х тонн пшеницы, она то всех наших и спасла от голода. Деды умудрялись помогать хлебом даже партизанам.               
              Зимой 1943г. моя мать и дед Гавриил перенесли страшное заболевание брюшной тиф, выжили случайно и были сами очень слабы. Сестре Клаве шёл 5-й год, но она помогала ухаживать за больными второй жене деда Матвея  Варваре. Сестра до сих пор удивляется, что её не укусила ни одна тифозная вошь. В землянке дети были простужены, больны, кроме отваров трав не было никаких лекарств. Ранней весной этого же года  ушёл из жизни самый маленький член семьи, мальчик Эдик. Он умирал очень тяжело от какой-то кишечной инфекции, возможно от  тифа, его организм цеплялся за каждую секунду жизни. Братик всё время просил пить, у него было сильное обезвоживание организма и если бы были лекарства, он бы выжил - спасти его было нечем! Дед Матвей сколотил маленький гробик, семья схоронила Эдика на сельском кладбище. Поддаться огромному горю, свалившемуся на неё, мама не имела права, у неё было ещё двое  малых детей. Оставшимся в живых надо было ещё выжить!
                В начале войны, в сентябре 1941года,  семьи моих дедов, пытались бежать на подводах, запряжённых лошадьми, вслед за отступающей Советской армией, но разве убежишь от немецких танков! На одну из ночёвок беженцы расположились по склонам огромного оврага, собралось народа примерно 1500 - 2000 человек, в основном старики, женщины и дети. Распрягли лошадей, поужинали и собрались до рассвета хоть немного отдохнуть, но вместо сна на это место опустился ад!  Овраг начали обстреливать из миномётов и пушек с двух сторон – немцы считали, что там русские войска, а наши били по «немцам»! Поднялась паника, люди с душераздирающими криками и лошади в предсмертной агонии – всё перемешалось, в свете осветительных бомб это был ад! Уничтожение беженцев длилось два часа, но для них часы стали вечностью! Светлая им память на веки вечные!!!
                Деды, до обстрела, предусмотрительно выкопали в глинистом склоне оврага убежище для женщин и детей, а при первых взрывах мин и бомб, быстро разместили их в этом маленьком блиндаже, постелив на пол перины и укрыв их перинами. Благо, что тёплых и мягких перин было много. Положили на землю своих лошадей, заткнув им тряпками уши, связали им ноги, накрыли, чем смогли от осколков. Матвей Кондратьевич помолился Господу Богу  и Пресвятой Богородице за всех беженцев!  Запретил вставать и тем более куда-то бежать, объяснив, что это верная смерть! Если уж будет прямое попадание, то значит такова воля Господня! Когда прекратился обстрел, и  люди начали приходить в себя, открылась страшная картина – все склоны оврага представляли сплошное кровавое месиво!!! Разорванные в клочья люди, лошади, лужи крови, вывороченные внутренности животных и людей, особенно страшно было видеть убитых и искалеченных детей! Среди моих родных никто не пострадал, только пришлось «стряхнуть» много осколков ото всюду. С рассветом, уцелевшие начали хоронить убитых, обливаясь слезами и сами, падая в обмороки!!! Не хватало человеческих сил, чтобы вынести такое горе, такой ужас!               
                На рассвете, около пяти часов утра, заревели моторы, подходившей танковой колонны немцев. Беженцы остолбенели от страха, с ужасом думали, добьют или нет, оставшихся в живых? Танковая колонна уменьшила скорость и остановилась. Немцы сидели на танках сверху, будто на прогулке,  гоготали, шутили между собой, а потом разом всё их веселье, как рукой сняло!..    Механики - водители выключили моторы танков, танкисты спрыгнули с них на землю, – картина страшной бойни повергла даже видавших виды вояк в шок! Минут 10 стояла гробовая тишина, немцы судорожно затягивались дымом сигарет, некоторых из них рвало, выворачивало на изнанку; кое-кто из танкистов  молча подходил к старикам давал им пачки сигарет. Немцы, молча и быстро, как появились, так и скрылись во  чревах боевых машин. Танковая колонна, взревев моторами, скрылась в направлении Калуги, а беженцы, похоронив убитых, вернулись к своим жилищам, в свои уже оккупированные сёла. Огромный овраг, на склонах которого произошла трагедия начала войны, получил название Красный лог, после войны там был установлен памятный камень и приведены в порядок могилы людей, погибших так нелепо в ту роковую ночь!
              Зимой 1943года, из-за частых нападений партизан на немецкие войска мадьярская комендатура озверела окончательно.  Рано утром стражи охраны немецкого «порядка» стали сгонять всех жителей деревни с детьми, со стариками к бывшим колхозным амбарам. В каждый амбар и старых, и малых загоняли пинками и прикладами без разбора до полного заполнения помещения. Людей было столько, что все стояли стоя, тесно прижатые друг к другу. Мать вспоминала, что вдруг стало тихо-тихо, даже грудные детки не кричали. Если переговаривались, то шёпотом. Запахло керосином – это снаружи полицаи и мадьяры поливали брёвна амбара для поджога. На улице один из пожилых полицаев говорил громко, возбуждённо, убеждал мадьяр, что без разрешения немецкого начальства жечь людей запрещено и что за самоуправство их всех расстреляют или тоже сожгут. А ещё он кричал, что из жителей деревни никого нет в партизанах и готовящаяся расправа совершенно бессмысленна. Это было убедительно и подействовало на мадьяр, особенно страх за свои шкуры. Поджигать амбары не стали, отложили до следующего утра, решили обо всём уведомить начальство, но жителей села оставили в них на ночь. Всю ночь люди простояли, никто не кричал, не было никаких истерик, видимо даже дети чувствовали от взрослых всю безнадёжность их участи! На руках у мамы был больной маленький Эдик, а сёстры прижались к маме и не плакали даже тогда, когда уже стоять не могли от усталости.  Затворники  просто оцепенели от отчаяния, у них не было сил кричать, да и опасно было кричать, мадьяры могли зайти и расстрелять кричащих. Утром загремели засовы, открылись ворота, заложников выпустили на улицу, ослабевшие люди падали на снег, им помогали подняться те, кто был в состоянии помогать, затем всех построили. Прибывшие немецкие чины, холёные тыловые бюргеры, брезгливо тыкая своими тростями в каждого жителя села, стали опрашивать взрослых об их родных и близких, где и кто из них находится в настоящее время и чем занимается. Ответы были однотипными – не знаю, наверно пропали или погибли,  в партизанах нет никого из семьи и т. п. Немного посовещавшись, немцы приказали  жителей отпустить по домам, по землянкам. Разгром армии Паулюса в ноябре-декабре 1942года, пленение 330 тысяч немецких вояк под Сталинградом видимо сделали немецких офицеров более осмотрительными и лояльными по отношению к мирным жителям. К сожалению никто, не запомнил фамилии того полицая который, по сути спас жителей деревни от расправы, он был не из местных. Из деревни каким-то образом передали партизанам, чтобы они не провоцировали немцев и мадьяр, прекратили хотя бы на время активные боевые действия в этом районе. И партизаны на время оставили здесь немцев в покое. Старшая сестра Клава до сих пор рассказывает об этом со слезами на глазах, такие события забыть нельзя!
                В августе 1943 года  фашисты были разбиты под Курском, гитлеровцы покатились на Запад. При отступлении немцы обеспечивали прикрытие своих войск мирными жителями, чтобы Советские лётчики не бомбили и не расстреливали колонны фашистов, которые в массовом порядке отступали на запад. В такой роли были и наши семьи. Эти заслоны действительно спасали фашистов. А потом про «беженцев» на каком-то этапе забыли, просто бросили и все кто могли и хотели, вернулись назад в свои деревни.  Брянская область была полностью освобождена Советской Армией в сентябре 1943года. Женщин-партизанок отправили по домам, тётка Фрося пришла опухшая от голода, немцы долго держали их отряд в окружении. Партизаны ели грибы, кору деревьев, смолу сосен, мхи, но не сдались немцам. Более 700 дней немецкие войска оккупировали территорию области, принесли смерть и разорение на земли моих предков. Мать и две девочки, мои сёстры, остались живы, вернулись в свой дом, фашисты покинули его при отступлении. Мать и тётка Фрося разыскали отца в г.Ельце, где у него была уже вторая семья. Вот как перепутала судьбы людей война!
            Весной 1944года отец приехал и забрал семью в Почепский район, в совхоз Баклань куда его перевели работать механиком совхоза. Время было голодное, люди ели всё, что можно было есть. В домашнем хозяйстве нашей семьи появилась коза, и на столе появилось молоко, маме стало легче кормить детей.               
                После войны в августе 1945г. родился я, меня назвали именем умершего маленького брата – Эдиком! Видно, мне завещано судьбой жить за нас двоих! Мама даже хранила, от умершего брата, свидетельство о рождении, говорила о том, что я могу уйти раньше на 4 года на пенсию!
              В нашу деревню Козинку, мама меня привозила  в 1952 году, летом перед школой. Деда Матвея Кондратьевича помню хорошо, у него была большая прокуренная борода, он сажал меня на колени и закуривал трубку, набитую очень ароматным табаком, который выращивал он сам.   Мне он говорил: «Привыкай к дымку от табачка унучик, всё равно закуришь, когда-то.» Бабушку Варвару помню по очень вкусным пирогам, украинскому борщу – она была высокая, худенькая и опрятная, от неё пахло сливочным маслом и травами. Спали мы с мамой на перинах в прохладном амбаре, на чисто вымытом полу, на который предварительно стелились домотканые полосатые половики. В амбаре пахло травами, дымком от дымаря и пчелиным воском. Водила меня мама и к дому деда Гавриила, хотела показать ему меня, его внука, но его мы не застали дома в течение 3-х дней. На двери висел замок. Дом деда по отцу тоже помню, резное крыльцо, резные наличники на окнах – крепкий был дом, построен был его умелыми руками.
                Фашизм я возненавидел на всю мою жизнь! Рассказать обо всём том, что я узнал о войне от мамы, от отца, от других родственников в коротком рассказе невозможно, но обойти  глубокие борозды, которые оставила война на судьбах моих родных людей, я не могу и не имею права.               
               
                Вместо послесловия.    

                27 миллионов жизней  граждан СССР уничтожил молох войны 1941-45гг.!!! Нам, послевоенным детям, не простят потомки, если уроки этой безумной бойни не будут доступны и известны людям следующих поколений. Ведь мы сами слышали о войне от тех, кто её пережил, видел руины городов и сёл, ещё не полностью восстановленных, кто жил очень  бедной материальной послевоенной жизнью, но очень богатой духовно. На территории Брянской области, за годы оккупации были зверски замучены, сожжены, расстреляны, закопаны в землю полуживыми 80.000
мирных граждан.  200.000 жителей были угнаны в рабство на работы в Германию, а это были молодые люди! Им бы жить на родной земле да детей растить, но нашлись варвары, которым нужно было установить свой, арийский «порядок»!
                Прошло почти 70 лет  со дня великой Победы Советского народа в войне 1941-45гг. Но память о ней  не даёт покоя не только мне, людям необходимо знать доподлинно  об истоках великой бойни народов Земли. Кто и что привело Гитлера к военным авантюрам в ХХ веке? Открывается жуткая, по своему цинизму и наглости правда. Ведь фашизм родили, вынянчили и взрастили сами немцы, слабое безвольное руководство Веймарской республики, деньги крупного капитала Германии, политика Англии, Франции, США. Бредовые псевдонаучные идеи социального дарвинизма, расизма. Апологеты различных теорий расовой исключительности одних народов над другими пытались и пытаются путём научных достижений в области генетики создать на Земле «чистые, элитные расы» людей. Надо же было, создать целую науку, чтобы обосновывать процессы уничтожения «неполноценных» народов, ведь нашлись т. н. учёные, которые определили, кому жить на Земле, а кому превратиться в органические удобрения! «Учёные генетики» были приглашены фашистами перед войной из разных стран, чтобы на практике в концлагерях проводить опыты на узниках, уму непостижимо как это могло случиться. И ведь съехались стервятники и проводили изуверские массовые опыты над людьми. Где тут мораль, нравственность, человечность. Где права человека, о которых на словах  заботятся западные деятели и особенно из США. Эти теории живы и сейчас. В каких же странах родились и продолжают работать учёные мужи, занимающиеся подобной «наукой»? Да всё в той же Англии, в Америке, в Германии и в др. странах. А кто финансирует исследования в науке, которая называется евгеникой? Да всё тот же капитал этих стран. А были ли подобные исследования в СССР? Да, были попытки и даже проводились на Кавказе опыты по скрещиванию обезьян с людьми, но ничего из этого не вышло т.к. природные генетические коды в то время,  не дали этого сделать.
            На нынешнем уровне развития научных исследований в области генетики стали возможными расовые чистки населения планеты без концлагерей и газовых камер, не нужно ядерных войн. Всё  возможно провести бескровно. Поистине изуверы не прекращают совершенствоваться, их мечта вполне осуществима, если ей дать осуществиться! Масоны мечтают об уменьшении населения Земли до двух миллиардов человек! Им нужны рабы новой формации!
                Вы вправе задать вопрос: « А почему всё-таки Англия и Америка воевали против Германии на нашей стороне? Почему они всячески помогали СССР в снабжении Советской Армии оружием, продовольствием и др. ресурсами?» Да потому, что они выпустили «джина - Гитлера» из бутылки и сами попали в свои же сети, перехитрили самих себя! Испугались за свои шкуры, джин начал «жрать» своих создателей. Необходимо отметить, что немецкая наука и инженерная мысль имела в годы 2-й мировой войны колоссальные достижения в создании самых передовых образцов военной техники и оружия. И только отсутствие огромных средств для массового производство этих разработок спасло Советский Союз, да и другие страны мира от ещё больших жертв и разрушений. Если бы Германия успела создать ядерное оружие, то катастрофы было бы не избежать. В конце войны Америка «погрела руки» на разработках немцев, которые не успели сделать и  применить атомное оружие в войне. Атомные бомбы  были сброшены с американских самолётов .  Америка отыгралась на японцах за Перл-Харбор показав всему миру последствия боевого применения атомного оружия, устроила ничем не обоснованную бойню мирных жителей городов Хиросимы и Нагасаки. Президент США Гарри Трумэн дал санкцию на бомбардировку японских городов играючи, нисколько не подумав о последствиях применения этого страшного оружия для мирных жителей. Вот их лицо! И что очень странно – сами японцы после подобного чудовищного, по своей жестокости и цинизму факта лояльны, по отношению к США.  Такое разве забывают?!
                В начале ХХ1 века в Америке, в Англии и др. странах НАТО их политические деятели и силовые структуры настойчиво растили и растят «джинов» новой формации и на сей день их армии имеют столько своих, преданных им супер джинов, что они могут безнаказанно творить беспредел в разных районах мира. Войны, развязанные США в ХХ–ХI веках подтверждение этому. В час ИКС они запросто  посылают свои войска туда, куда им надо! США мировой жандарм, мировой агрессор, неужели это непонятно нашим нынешним политическим деятелям в государствах со славянским населением? Неужели примера  Югославии не достаточно, когда заправилы США и других стран  НАТО  сначала разорвали страну, а потом бомбили современными средствами поражения. И ведь подвели базу «справедливости возмездия» через ООН! А где же была в то время Россия, верней под кем она была, если безнаказанно дала бомбить славянскую страну? С 1987года по 1991г.( по апрель м-ц т.е. до вывода войск) я служил в Южной группе Советских войск, в Венгрии, так вот в то время о таком развитии военно-политической ситуации в Югославии и речи быть не могло. Мы (наши танки и авиация, ракетчики и мотострелки) стояли в подбрюшье у НАТО, и имели возможность в любое время ударить в него со всей силы.
            А что происходит в наши дни, в братском России государстве, в Украине – там отчётливо видна раскольническая политика США и государств Евросоюза. Янки и Запад видят во сне сладкие сны о развале славянского единства. События последних месяцев показали, что целенаправленные неторопливые подрывные действия ЦРУ США на западе Украины принесли нестабильность, смерть и разрушения в эту страну, подтолкнули недобитых фашистов и националистов на реванш и братоубийственную гражданскую войну. Нельзя верить ни одному слову Америки и их сателлитов по НАТО.      
             Сколько же существует стандартов у политиков этих стран, а столько сколько надо! А куда заправилам США и стран НАТО  надо будет завтра повернуть свои армады? Да туда, где ресурсы Земли пока имеются в достатке, а это мы с вами, это Россия! Мировая война за доступ к источникам больших объёмов природного сырья неизбежна, это вопрос времени и выживания для многих народов мира стоит уже сегодня. Люди не ищите друзей там, где их быть не может! Нам надеяться не на кого кроме самих себя и братьев славян, так что думайте СЛАВЯНЕ, и крепко думайте! Не забывайте одной простой истины, что наши лучшие союзники – это современные, прекрасно оснащённые : Армия, Военно-морской флот, самая современная Военная Авиация, а теперь уже и Космические войска. На это не надо жалеть никаких  средств, ибо скупость и глупость платили всегда по большому счёту агрессорам, а в нашу эпоху, и сравнить то не с чем чего может стоить беспечность и недооценка агрессивности стран блока НАТО.
                Над жизнью смерть, не властвовала ни в какие века, жизнь быстро залечивала самые страшные раны, нанесённые войнами, болезнями, стихийными бедствиями. Население Земли продолжает расти и очень быстро, по прогнозам и у нас в России  к концу ХХ века численность населения должна была  составить 350 млн. человек! Но наша действительность печальна, нас жителей России меньше половины от этого количества, для такой огромной территории мало, очень мало!..
            Мы пожинаем плоды всех катаклизмов, происходивших в России, в СССР, а теперь и в СНГ. Наше спасение только в крепком едином союзе славянских государств!
               Советский союз предательски был разрушен внутренней контрреволюцией во главе с М.Горбачёвым и Б.Ельцыным  под режиссурой  неутомимых дирижёров из США. Наша Россия мешала и продолжает мешать масонам в их глобальных замыслах.  Дальнейший ход событий в мире, в  политике и экономике ничего хорошего не предвещает для народов стран бывшего Союза, если эти народы потеряют бдительность и не будут ставить во главу внешней и внутренней политики своих государств, прежде всего, интересы  населения своих стран.
Думайте люди и будьте бдительны! Мы в ответе за судьбы Славянской цивилизации на Земле! 

            
               
               
               


              Митроха  и  сотоварищи.
               
                повесть
         

 
Осень 1964года, 4-й курс  Орловского ТЖТ.
                «Три товарища».
    Пеняев Володя, Полябин Эдик, Жиляев Паша
               
            Жил-был на свете мальчик с обычной русской фамилией Митрофанов, звали его Володей, по стечению разных неприятных жизненных ситуаций, выпавших на его долю, отца он своего не помнил и мать тоже. Как он говорил, предки бросили меня как кутёнка на попечение дедушки Трофима и бабушки Евдокии, так что отчество получил он в «подарок» от имени своего деда. Хлопот своим родным этот отпрыск доставлял много.  То одни, то другие проделки Вовочки не давали дедуле и бабуле жить спокойной жизнью. С горем пополам окончил он семь классов сельской школы и был отпущен в «свободное плаванье» по бурному морю Российской  «оригинальной житухи» в пределах досягаемости деда и бабушки  т.е. в город Орёл. Так он величал нашу Советскую действительность в своих неправдоподобных многочисленных повествованиях, которые сыпались из него как из рога изобилия. Выходного содержания в каком-либо материальном выражении Вова не получил никакого, живи не тужи -  на денежную помощь не рассчитывай, люди добрые не дадут пропасть. Не долго думая, сей юнец по совету какого-то родственника, приехал на пригородном поезде «зайцем» в  г. Орёл. На вокзале ж. д. станции Орёл он прочитал объявление о наборе кандидатов для поступления в Орловский техникум  ж. д. транспорта. А так как ему было совсем неважно куда поступать, то Вовочка решил попробовать: « А вдруг и поступлю, чем чёрт не шутит!» У него был готов вариант на все случаи жизни: « Дави на происхождение, на безотцовщину, на полное сиротство и люди зарыдают от жалости, и всё пойдёт как по маслу…». На трамвайчике зайчиком Вовочка доехал до остановки    3-я  Пушкинская и пошёл через чудесный парк бывшей духовной семинарии к техникуму, который и размещался в здании этой же самой бывшей семинарии. Шёл и восхищался ухоженными аллеями, клумбами с цветами, вдыхал ароматный воздух парка, нагретый июльским солнышком и жизнь была бы совсем хорошей, если бы отчаянно не хотелось есть. Ведь время дня было предобеденным, а после завтрака в деревне,  ему ничего  по пути не перепало. Деньги в кармане были, аж целый рубль, но это было НЗ, на самый крайний случай.
                Вдруг из кустов вышли три парня, лет по пятнадцать, с папиросками в зубах, вид у них был лихой, бандитский. Они остановили Вовку,  на блатном жаргоне один из них сказал:
« Гони капусту деревня, а то заколю как свинью!» В руке у него сверкнула лезвием финка. Вова понял, что тут выкрутиться не удастся, но сработало прямо неожиданное неслыханное какое-то звериное его чутьё. Вовка закрыл лицо руками, плюхнулся на дорожку задним местом и зарыдал приговаривая :«Не хочу бля больше так жить, надоело, зарежьте меня скорей…», в истерике рванул  на груди  застиранную рубаху, подставляя её под финку шпаны. Нападавшие блатные ребята опешили от всего этого, спрятали в карманы ножи, стали успокаивать Вовку и говорить, что они не будут его резать, что они пошутили. Один из парней раскурил папиросу и дал её Вовке, тот растирая слёзы, не прекращая рыдать затянулся дымом, закашлялся ( до этого Вовик никогда не курил) и с помощью этого парня встал на ноги. Потихоньку успокоившись, начал рассказывать нападавшим ребятам о своём горьком существовании. Вся ватага села на травку и внимательно слушала то, о чём говорил Вовка. Они все без исключения были в такой же жизненной «клоаке» как и Вова и сами начали хлюпать носами, часто и глубоко вздыхая. В конце Вовка сказал, что уже два дня ничего не ел. Это было последней каплей – каждый из парней начал  вытаскивать что-то съестное из сумок, из карманов и каждый протянул еду Вовке и  снова полились у него слёзы, он не мог успокоиться, приговаривая : « Ну что вы ребята, вы же сами голодные, я же всё вижу…». Ребята не очерствели окончательно, в них было то, что называется человечностью, они  сами хлебнули горя, горя послевоенной нищей жизни и не устояла их психика, и исчезла их напускная лихость, и их блатной «прикид». Ну,  а дальше они все вместе съели всё, что у них было, попили водички, закурили и решили что помогут Вовке поступить в «железку»
т. к. знают отличного мужика фронтовика из числа руководителей техникума – речь шла  о председателе профкома В.П.Борисове.
                Впервые Митрофанова Вову я увидел в канцелярии приёмной комиссии техникума при  сдаче необходимых документов для поступления на отделение эксплуатации железных дорог. Мне тоже было неважно куда поступать, лишь бы в городе был аэроклуб т. к. все помыслы были направлены на получение профессии военного лётчика. Можно было учиться в учебном заведении и одновременно заниматься в аэроклубе. В 1960году в стране было введено 11-ти летнее обучение в средних  школах и сразу по окончании школы все мы  должны были призываться на военную службу. Шансов поступить в ВУЗ после 3-х лет службы в армии было мало, и поэтому  я школу оставил.   Жизнь показала, что этот вариант  был наиболее приемлемым.               
           При сдаче документов выяснилось, что первый экзамен мы сдаём уже завтра, и этим экзаменом была математика. Вовка сказал, что вот и «приехали» и ещё что-то нелестное по этому поводу. Математику сдавали в объёме 7-го класса средней школы, особых сложностей в программе не было. Я сидел с Вовкой за одним столом и со своим вариантом примеров и задач по алгебре справился быстро, но как только мой сосед увидел это, он сразу молча подсунул мне свой билет и листок бумаги, а мой уже готовый передвинул к себе. Меня удивило его спокойствие и чёткие действия. Если бы это было замечено кем-то из приёмной комиссии, то результат был бы ясен, и мы тут же были бы выдворены из аудитории. А дальше со своими документами поехали бы поступать в машиностроительный, так во всяком случае было решено мной. Но что самое интересное -  за свой билет я получил «хорошо с +», а его билет был оценен на «отлично». А на последующих экзаменах начало действовать Володино сиротство и отличная оценка по математике за первый экзамен. И там где должен быть «неуд.» ставили тройку, а уж если Вовочка что- то хоть чуть- чуть знал ему ставили «хорошо» и непременно преподаватели  расспрашивали его о семье, качали головами, вздыхали, а некоторые даже доставали платочки и отходили к окну. Было заметно, что председатель профкома В.П. Борисов уже поддерживал Вовку по просьбе тех ребят из парка. Кстати, они чуть позже стали и нашими друзьями, а в следующем году и сами поступили в нашу «железку». Вот ведь какое время было!
                На отделение эксплуатации железных дорог в 1960году набрали две группы: Э-11и Э-12 в каждой группе нас было по  30 человек.  С момента зачисления в техникум все мы знали историю  жизненного пути Вовы Митрофанова, среди нас за ним прочно закрепилась кличка Митроха. Ну, а дальше не было границ нашим удивлениям: в первом семестре получил место в общежитии только Митроха, стипендию с тройками не платили никому, а Митроха её получал. Первую сессию большинство из нашего отделения эксплуатации железных дорог сдали без троек, ведь жить без стипендии было очень туго, а   Митроха еле-еле выехал на тройках. Вот так он «учился» все 4 года, но как сироте стипендию ему профком отвоёвывал регулярно.
          Во втором семестре получил место среди 180 счастливцев, живших в общаге и я, был этому рад безмерно т. к. полгода пришлось жить на квартире у матери  бандита и вора Сашки Бороды, который постоянно уговаривал заняться «делом», дразня видом и запахом деликатесов, мол иди и будешь не картошкой давиться, а «хавать» как мы.  Приводил домой весёлых, зрелых тёток и со своими подельниками устраивал с ними оргии по ночам, не давая мне выспаться. В такие «весёлые ночки» сидели мы с его мамой в маленькой каморке за печкой при свете керосиновой лампы.  Деньги за квартиру Сашка забирал со стипендии за два месяца вперёд, так что перейти на другую квартиру можно было, но где было взять денег на неё? Родители  давали на неделю три рубля, вот и крутись мальчик как хочешь! Так что стипендия в 23 рубля и удостоверение формы «три» для бесплатного проезда в пригородных поездах были великими благами для студентов «железки». Из деревни мы привозили продукты на неделю, и конечно никто их в одиночку не ел, всё было общим. Надо заметить, что никто никогда не хамил, чаще всего кушали все вместе, да ещё иногда и с вином за 90 копеек, которое называлось «Било мицне». Мы сбрасывались на него поровну, выпивали понемножку все. В комнатах нас жило по 10-12человек, вот такой «интернационал» и ковал из нас нормальных мужиков. Мы вместе отмечали праздники и дни рождения каждого, сообща могли убрать урожай у чьих-то родителей в деревне.
           Митроха в субботу и воскресенье «постился» потому, что к концу недели заканчивались наши припасы и мы уезжали к родителям на выходные и праздники, а ему некуда было ехать, к своим старикам он ездить не любил, те  сами еле-еле сводили концы с концами. В эти дни он сидел на бесплатном хлебе ( белом и чёрном ) с солью или горчицей и  с чаем без сахара в студенческой столовой ( такой привилегией пользовались студенты СССР  при Хрущёве).  И когда мы возвращались, нагруженные продуктами и заходили в комнату, еле таща сетки и сумки,  Митроха  потирал руки от радости встречи с нами и предстоящего удовольствия от еды. Сразу садился ужинать, виновато глядя на нас – мы не возражали,  угощали припасёнными для него конфетами, пирожками и садились кушать вместе с ним после дороги. Все понимали, что если не мы, то кто поддержит Митроху. Так мы прожили в общаге, в комнате №105, все 4 года! Эта дружба осталась с каждым из нас на всю жизнь. Спасибо вам ребята, что вы были в моей жизни, я очень многому от вас научился, никогда вас не забуду!
                В общаге  существовала строгая чёткая иерархия по старшинству курсов, особым почётом и уважением пользовались те студенты, которые отслужили в армии. Солдаты были особой кастой, им везде был почёт и уважение, но учились они трудно и поэтому нас пацанов уважали и особенно за то, что мы им серьёзно помогали в получении знаний. Техническое черчение (особенно тушью на кальке), иностранные языки, математика, физика, химия, тяговые расчёты, сопромат, электротехника -  для них были бичами, так что приходилось за них добровольно поработать, но никогда за это никто денег не просил.  Сами мужики понимали это и покупали нам сладости в благодарность за помощь, а при совместных работах в качестве грузчиков на грузовом дворе они давали нам передохнуть чаще, чем делали это мы сами.
                «Вечной» дежурной по нашему общежитию работала плотная, симпатичная, упитанная тётя лет 35-40, звали её  Фирой Моисеевной, жила она в отдельной комнате на нашем этаже. Она была всегда опрятно одета, причёсана и отличалась приветливым, весёлым нравом, от неё всегда пахло духами «Красная Москва». Тётя Фира была начитана, хорошо пела, шутя говорила, что она дочь еврейского миллионера, который от неё отказался, что она чистая еврейка и что без мужичка не может прожить ни одного денёчка. Нас мальчиков она жалела и говорила, что если бы не строгие Законы СССР, то научила бы нас кое-чему, сделала бы из нас настоящих мужиков, которым бы сам Казанова не годился бы в подмётки .  А вот солдатики – это другое дело, они имели доступ к «телу» нашей тёти  Фиры.  Руководство техникума смотрело на такой «порядок» вещей сквозь пальцы потому, что у Фиры всё блестело в общаге, она добросовестно «пахала» целый день. Да и не было никаких жалоб на неё! К нам в 105-ю комнату она любила заходить вечерком, чтобы кто-нибудь сходил на чердак за голубями, их тётя Фира жарила с картошкой на огромной сковородке. Очень вкусно она их готовила,  хватало на всю нашу комнату, конечно и ей с «гостями». Она любила доводить до «готовности», как она говорила, нашего  Митроху. Надо было видеть, как она тихонько подходила сзади к сидящему за столом Вовочке и клала ему на плечо свою грудь наверно пятого размера, как у него начинали гореть уши, и всего его начинало трясти. Фира смеялась,  говорила, что сегодня полезет с ним на чердак  за голубями, и тогда жаркого не ждите мои хорошие мужички. Митроха вскакивал как ужаленный и вопил: - Тёть Фир, пригласила бы к себе на чай, а то всё солдатиков да солдатиков ублажаешь, а мне гонять «Дуняшку Кулакову» после твоих шуточек, спасибо наша заботливая! 
            Фира смеялась, давала Вовке подзатыльник, говорила о том, что ему нет 18лет и сидеть в тюрьме за совращение  мальчиков не желает, вручала мешок под голубей и ключ от входа на чердак. К Митрохе присоединялись ещё двое ребят, брали с собой фонарики и через 30-40 минут приносили шевелящийся и пищащий мешок с голубями. Голуби жили на чердаке в большом количестве т. к. через овраг от нас был расположен огромный элеватор ж.д. станции Семинарская. На ночлег голуби прилетали на чердак техникума и вот тут-то их ждали наши «охотники» жаркого. К его приготовлению  Фира не допускала никого, она говорила, что мы слабы в коленках, чтоб созерцать кровавый процесс отрывания голов у живых голубей. Я один раз попробовал ей помочь и вылетел с кухни как ошпаренный, меня тошнило, даже солдаты пасовали перед этим процессом. Фира была очень крепкой тётей, её психика опиралась не на нервы, а на канаты! Мы допускались на кухню лишь тогда, когда начинали разноситься по всей общаге очень вкусные аппетитные запахи от жарящейся птицы. В эти моменты Фира была на вершине блаженства, раскрасневшаяся и ещё более привлекательная, она священнодействовала у общепитовской плиты. Смотрела на нас, смеялась и говорила : « Ну что соколики, теперь вы осмелели, и у вас во рту стало больше слюны, чем водицы в Оке. Вы бы лучше за винишком сбегали». Мы, конечно знали, что она хочет и предусмотрительно приносили наш «биомицын», так это вино называл, в те далёкие, времена весь огромный Союз. Процесс поглощения жаркого был недолгим, весёлым, общественным, шумным и в конце все говорили спасибо Фире, и кое кто даже целовал ей руки (честное слово она этого заслуживала). 
               Не рассказать о процессе уборки бетонных лестниц, ведущих в общежитие, было бы не простительно – это были первые для нас эротические сцены, достойные кисти Рембрандта,  я их помню до сих пор. Когда тётя Фира начинала процесс наведения чистоты на этом «высоком» пьедестале, в коридоре общаги  раздавались три коротких звонка утренней побудки – это означало, что желающим можно пойти посмотреть  стриптиз. Обычно это происходило с 16.00 до 17.00 часов ежедневно. Народ выходил из комнат и направлялся по своим, внезапно возникшим, делам на нижние этажи огромного здания. Но проходить нужно было по лестницам, которые убирала  в это время наша «вечная» дежурная. Пройти и не обратить внимания на голые икры её ног, на красивые белые бёдра и на что-то ещё белое с чёрным в глубине под подоткнутой юбкой, было невозможно! Фира не носила трусиков, об этом знала вся общага, а  ведь нам, проживающим в её номерах, было от 15 до 23лет. Стриптиз проходил в полной тишине, никакие комментарии не допускались потому, что все знали - Фира тут же залепит рот огромной грязной тряпкой и добавит шваброй по чём попадёт. Такой финал уже бывал до нас.  Шелестели подошвы обуви по ступенькам, чмокала водой мокрая тряпка, отмывая ступени, тело Фиры находилось в позе удобной для работы на лестнице. Мне казалось, что она и не думала показывать свои прелести специально. Она делала свою работу как обычно, как делали её предки как она сама привыкла это делать  -  но молодое мужское племя общаги думало о другом, стояло зачарованное, в шоке, или потихоньку шло, как в гипнозе, не было безразличных, это были первые открытые уроки  очарования от созерцания красоты женского тела!.. Фира заканчивала мыть ступени, опускала юбку, поправляла сбившуюся прядь волос, движением снизу вверх ставила на место свою пышную грудь и забыв раскланяться ошарашенной  мальчишеской публике, буднично поднималась на верх в свою комнату и, скорее всего становилась под душ, потому что через короткое время появлялась на публике свеженькая, в туфельках,  со вкусом одетая, причесанная. Сеанс стриптиза заканчивался, и юное мужское сообщество нехотя расходилось, юные мужички после встряски гормонов спешили на свидания к своим  девушкам, которые чувствовали в эти вечера особую жажду любви у своих сердечных друзей. В этом была заслуга нашей привлекательной  «тёти» Фиры.
            Здание техникума было 4-х этажным, огромным, красивым, парадный вход украшали высокие колонны, двор техникума был огорожен высокой монастырской стеной.  Во дворе были разбиты цветники и клумбы с неимоверным количеством огромных кустов роз, это были китайские чайные розы. Аромат и красота этих царских цветов были выше всяких похвал. Цветовая гамма роз была очень богатой и радовала глаз. Помимо роз было посажено много других цветов, кустарников, плодовых деревьев; дорожки, тропинки, удобные лавочки, беседки – всё это создавало уют,  атмосферу порядка и притягивало своей свежестью и тишиной, которую нарушали только  птицы. Чистоту в этом парке соблюдали все, да и садовник был очень уважаемым человеком. Ему всё время помогали  учебные группы младших курсов, а старшекурсникам (по их убедительным просьбам) он иногда срезал по одной розе для подарков девушкам. Надо сказать, что и вокзал ст. Орёл был признан в те годы самым уютным, а по красоте сквериков с розами, разбитых на перронах ему не было равных в  СССР.
                Внутри здания техникума коридоры и аудитории были просторными с высоченными потолками. В вестибюлях стояли кресла и диваны, цветы в красивых кадках – всё дышало чистотой, запахами зелени, цветов и натёртого паркета.  Паркет с разным рисунком в коридорах и в аудиториях натирался до блеска ежедневно. У каждой учебной группы младших курсов был свой участок паркета, и каждое утро мы проводили зарядку с «тётей Машей» (так именовалась тяжеленная швабра для натирания паркета). Староста группы представлял результаты работы коменданту техникума, а тот в свою очередь заместителю директора. Каждое утро директор техникума Иван Иванович Воронин обходил здание, проверял чистоту белой тряпочкой и оставался доволен, потому что помимо уборщиц чистоту наводили все студенты, и не дай Бог, кому-то было что-то бросить на пол – тут же ему любой из студентов делал втык, и всё подбиралось с пола. В цокольном этаже здания размещались два спортзала с душевыми, студенческая столовая и огромный конференц - зал (бывшая церковь духовной семинарии), в котором проходили вечера отдыха по субботам,- играл свой студенческий духовой оркестр, кружились в вихре вальса на паркете пары и было очень всё красиво. На вечерах работал буфет, в котором можно было угостить девушек и самого себя мороженым, ситро,  бутербродами с разными деликатесами, ну и конечно шоколадом и конфетами, чаем с пирожками и кофе со сливками. Спиртное в буфете было под запретом, но винцом баловались все и принимали его понемножку для смелости до танцев в укромных местах огромного здания. Так что всё было честь по чести. Для финансовых затрат на вечерах мы всей комнатой общаги ходили один раз в неделю на грузовой двор, вкалывали всю ночь на самых мало оплачиваемых работах, зарабатывали по 10 рублей и становились на миг «богачами». Позже нас уже признали постоянные грузчики грузового двора и за «трудовые заслуги» стали  давать нам «халявную» работу с хорошим заработком. А за десятку в начале 70-х годов ХХ века можно было хорошо покутить с девушкой даже в ресторане.  На вечерах мы удивляли девчат своими «широкими жестами» в буфете. Они иногда потихоньку шептали : « Ребята, а у вас хватит денег? Мы их тоже имеем, мы можем тоже хотим добавить в общую копилку…». В таких случаях ребята очень - то не возражали.
                Не рассказать о великом празднике всех Советских республик, всех наших граждан, всех людей мира – о событиях 12 апреля 1961 года было  бы мне не простительно. 11 апреля наша комната в полном составе решила пополнить свои карманы, честно заработанными на грузовом дворе финансами. После занятий мы привычно пришли на подработку и до 3-х часов ночи разгружали вагоны с одеждой и прочим ширпотребом. Работа была не пыльной, но денежной (оплачивалась неплохо). На занятия наша команда «грузчиков» пришла не выспавшаяся, а в этот день мы должны были сдавать дифференцированный зачёт по иностранному языку, и если кто-то получал тройку, то плакала стипендия на целый семестр.  «Экзекуция» должна была начаться на второй паре занятий 12 апреля 1961 года, а её начало было в 10.30 утра. Наша «немка» приняла доклад дежурного по группе на немецком языке и предложила всем садиться, а затем ведя карандаш по нашим фамилиям в журнале начала выискивать первую жертву своего педантичного амплуа. Она плотоядно отрывала взгляд от журнала и смотрела  на претендентов, а нас её взгляд просто вдавливал в столы. Любила «немка» садистские минутки, она получала удовольствие от звенящей тишины в аудитории в эти мгновения. Растягивая слова она не проговорила, а прошипела как удав КАА из сказки Киплинга  «Маугли» : « Первым приглашаю на беседу …» и вдруг щёлкнуло в динамике и все мы вздрогнули от неожиданной торжественной  начальной ноты голоса Левитана, который передавал Правительственное сообщение : « Говорит Москва, говорит Москва, работают все радиостанции Советского Союза! …» и далее сообщение ТАСС о первом полёте в космос первого космонавта Земли  Юрия Алексеевича Гагарина – русского военного лётчика ! Что тут началось, все люди из здания техникума хлынули на  наш просторный двор, возник стихийный митинг, выступали и преподаватели и студенты, все ликовали, поздравляли друг друга, мы были горды за наш Союз за нашу Русь! Колонна нашего техникума, с флагами,  пошла в город к зданию обкома КПСС,  город превратился в человеческое море -  всюду красные стяги, играют духовые оркестры, царит всеобщее ликование и гордость за свою страну. Великий Праздник подарил нам полёт человека в космос,  такое не забыть никогда. И кто бы, что не говорил сейчас о чувстве сплочённости народов СССР, как  бы не поливали грязью наше великое прошлое – его не отнять никому у народов нашей страны, не зачеркнуть, не очернить, не приуменьшить его значение. Моя мечта стать военным лётчиком только окрепла.             
           Наша студенческая жизнь била ключом, но не только в пределах техникума, были и производственные практики, в том числе и год работы на третьем курсе на реальных должностях на крупных  ж.д. станциях страны с хорошей зарплатой по тем временам. За этот год помимо опыта практической работы мы повзрослели и хорошо приоделись, стали выглядеть внешне вполне прилично. Многие ребята серьёзно занимались, эти три года, разными видами спорта, музыкой, техникой и имели приличные успехи  в своих сферах увлечений.  Я, например, уже во всю прыгал с парашютом с ручным открытием и выполнял в свободном падении разные акробатические фигуры. Стал перворазрядником по планеру и летал на новеньком «Бланике» Л-13 по программе подготовки мастеров планерного спорта в рекордном авиационном отряде Орловского ЦСПК  ДОСААФ  СССР. У меня всё шло так, как было задумано.    
           Паша Жиляев стал пилотом самолёта ЯК-18А, он  пошёл в наш аэроклуб по моему совету. После аэроклуба ему было присвоено воинское звание мл. лейтенант запаса и в армию на срочную службу его уже не призывали. А ещё Паша увлёкся радиотехникой, из деталей, которые он сам доставал, он сделал приличный магнитофон. Володя Пеняев успешно занимался волейболом. Все наши ребята чем-то увлекались, как только на всё у нас времени хватало!    
                Я низко кланяюсь нашим педагогам, они вложили в нас свой ум, своё видение жизни, свой оптимизм и задор, дали нам приличные знания. Преподавательский состав техникума был очень сильным как по общеобразовательным предметам, так и по специальным дисциплинам. Поэтому наши выпускники  были востребованы на  ж. д. транспорте страны. Один раз в два года выпуски техникума были всесоюзными, выпускники разъезжались по всем железным дорогам страны. Высокие требования к уровню наших знаний и к соблюдению дисциплины уводили, «отличившихся» в худшую сторону, за ворота техникума. Из 60 студентов, принятых на первый курс на отделение эксплуатации железных дорог вместе с нами, получили дипломы об окончании только 40, а остальным не повезло из-за своей лени и дури.   Но помимо всего того, что было связано с учёбой в техникуме, в начале второго курса и перед третьим курсом,  две осени подряд мы по месяцу работали в разных районах Орловской области на уборке урожая на колхозных и совхозных полях. Без приключений эти рейды в глубинку области не обходились никогда.
                В сентябре 1961года мы начали учёбу на 2-м курсе техникума, но 10 сентября нам объявили, что через два дня мы уезжаем на уборку урожая, поэтому всем надлежало съездить домой и соответственно подготовиться к работе, взять с собой те вещи, которые нам рекомендовали  наши опытные наставники и родители. Всё было так и сделано. Через два дня мы, экипированные по деревенски, как нам казалось, уже были в одном из отстающих колхозов Глазуновского района Орловской области. В колхоз вела ухабистая грунтовая дорога, которая в дождливую погоду становилась непроезжей, перемещаться поней можно было пешком по уши в грязи или с помощью конной тяги.  До центральной усадьбы колхоза, расположенной в селе Голятиха, расстояние в 20 км. от районного центра преодолевалось более, чем за 2 часа, при этом то место, на котором сидишь, отбивалось в готовую отбивную. Нас собирались везти на открытых грузовых автомобилях, в кузовах которых были поставлены лавки или просто настелена на пол солома. Митроха первым быстро определился и сказал, что обо всём договорился с бригадиром, от которого несло перегаром алкоголя и который нас встречал на ж.д. станции, бригадиру было лет 25 и он был весёлым, говорливым парнем. Митроха позаботился и о нашем житье-бытье на отдельном хуторе, разумеется, всем составом нашей 105-й комнаты, а нас было 12 человек. Нам была выделена машина, в кузове которой было много соломы и нас повезли сразу на хутор, для расселения по хатам местных жителей и далее для работы в отдельной бригаде колхоза. Ехать на соломе было неизмеримо лучше, чем трястись на ветру и мы под надрывные, ноющие звуки мотора, видавшего виды ГАЗ-51дремали  до конечного пункта маршрута, который назывался Глебов хутор. Приехали почти в сумерки, начал накрапывать дождь и спрыгнув с тарантаса, как метко назвал автомобиль рыжий Дудин Коля, мы оказались в хате одной из жительниц хутора бабки Пелагеи.  Жила она одна,  была вдовой погибшего на войне солдата, детей ей Бог не дал (так она говорила) и нам была рада. В этой хате шестеро из нас разместились, в соседней хате ещё шестеро. Тут же выбрали главного по снабжению нашей бригады продуктами, им единогласно был избран Митроха, уж он то ни крошки не стащит и не потеряет. Выбор был совершенно правильным. Спальное место бабуля определила для нас в горнице, на полу. Всё было просто – на пол была настелена всё та же солома, сверху накрыта брезентом и на нём лежали шесть матрасов, а на них простыни, подушки, одеяла для каждого. Нам понравилось подобное решение вопроса с размещением, единственно сразу же Калине ( Вовка Калиничев) Митроха сказал, чтобы он хоть на время перестал хрюкать по ночам. За ним водился этот грешок, хрюкать он начинал ровно в 24.00 и продолжал «выход в эфир» минуты две. В комнате ему все начинали подражать, и он сразу прекращал концерт.     А тут все рядом  будем спать, и перспектива хрюканья нас не могла устроить. Бабка Пелагея стояла, скрестив руки в горнице и командовала нашим размещением, определяла где и что у нас будет лежать. Потом она пригласила нас вечерять, т.е. ужинать, продукты для нас ей уже были выданы бригадиром этой бригады. Она подала гречневую кашу с бараниной и чай, заваренный травами, ароматный и целительный как говорила Пелагея. Ужин был вполне хороший, и мы повеселели. Уснули быстро и спали крепко. Разбудила нас бабуля, напевным голосом : « Робятки  уставайти, завтрик готов!».
                Ну, а дальше всё пошло как обычно в те времена в колхозах. С объёмом работы была неопределённость, что делать конкретно в рабочий день было неясно. Только часа через три нас распределили по местам, четверых сразу определили в сторожа крытого зернового тока ( на току было очень много зерна различных культур), дежурить надо было по 8- часов, оружием были ременный кнут и дубинка. Первым сторожем пошёл на дежурство рыжий пройдоха Дудин Коля,  он был старше нас года на три и ему светила перспектива быть призванным в Армию до окончания техникума. Трое из  «сторожей» пошли отдыхать перед «трудным и опасным» дежурством, а остальные поехали убирать картошку. При работах в поле нас кормили обедом прямо на рабочем месте на природе, мы мыли руки и походная кухня угощала нас нехитрой, но вкусной едой. Работали до18.00 затем нас развозили по домам. Часов в 7 вечера мы ужинали и ложились спать, заниматься на хуторе было нечем, электричества там  не было, осветительными приборами были керосиновые лампы. Ночью было темно «хоть глаз коли», лаяли собаки от тоски переходившие на вой и где-то вдалеке им подвывали волки.
                По вечерам осенью и зимой жители хутора собирались на посиделки к кому-нибудь в хату, на посиделках делились деревенскими новостями, пели песни, гадали, вязали, пряли пряжу, плели кружева, вышивали. Дело находилось всем , это позволяло людям тесно общаться и коротать продолжительные вечера и ночи, такое общение сплачивало и роднило хуторян. Мужики курили козьи ножки, обсуждали свои дела, выпивали по стопочке самагона, принесённого кем-нибудь и разговор становился оживлённей. На такие же сходки молодёжь собиралась отдельно, там было веселей : играли гармошка, балалайка, мандолина. Под музыку танцевали, играли в игры, целовались по тёмным углам парочки – жизнь кипела. На хуторе, где мы жили, молодёжи было мало и они ходили в кино и на танцы в клуб на центральную усадьбу за 3 километра, с ними ходили и мы. «Орловских» местные ребята невзлюбили, особенно за то, что мы приглашали потанцевать их девчёнок - местных красавиц. Но до драк дело не доходило, потому что нас было больше. Надо отметить, что центральная усадьба была электрифицирована и там жизнь была повеселей, чем на хуторе. Кино привозили из райцентра один раз в неделю и один раз по субботам бывали танцы под радиолу, культурный отдых проводился в сельском клубе под надзором участкового милиционера. При клубе работала неплохая для деревни библиотека. Так вот Митроха сразу заметил молоденькую симпатичную девушку, заведующую библиотекой, и от неё не отходил на танцах ни на шаг. Девушку звали Миленой, и у Митрохи это имя не сходило с языка, только он её называл Милашей или Милочкой. Она была не из местных жителей, приехала в колхоз по распределению после окончания библиотечного техникума, а  её родители жили в г. Мценске, откуда был родом Калина. Митроха начал у нас брать деньги взаймы для покупки сладостей Милочке, дело становилось нешуточным и мы ему отдавали последние деньги, кто сколько мог. Похоже, было на то, что Милена тоже влюбилась в нашего Вовочку. Всё это было настолько красиво, нам оставалось только с восторгом смотреть на красивую пару.
Мы спрашивали Митроху о том, что он будет делать в Орле без Милены. Он грустнел, вздыхал, а ответить не мог, да и что может сказать влюблённый юноша – предстоящая разлука приводила его в полнейшее расстройство.
                Мы проработали в колхозе уже две недели, сентябрь подходил к концу и в одну из суббот пятеро из нашей хуторской бригады поехали в деревню к рыжему пройдохе Дудину Коле убирать картошку у его матери. Его мать жила в деревне с красивым названием Нижняя Смородина   Поныровского района Курской области. Мы больше времени добирались до станции Глазуновка, чем ехали от неё на электричке до станции Поныри. Эта станция была второй остановкой от Глазуновки. До деревни нас подвёз знакомый Дудину мужик на «козле». Мать Николая была очень рада нам и сразу посадила за стол кушать. Деревенский стол, на удивление, был очень хлебосольным,  на личном подворье у Дудиных  было полно всякой живности, а  на огороде в изобилии росли разные овощи. И когда только успевала эта маленькая, худенькая женщина всё делать? За два дня мы всё сделали, картошку убрали и опустили её сразу в погреб т.к. погода была хорошей, и сушить её было ни к чему. На Глебов хутор мы вернулись в понедельник к вечеру уставшие, но довольные тем, что помогли матери нашего товарища. Мать Николая нагрузила нас всякими вкусными изделиями, которые пекли, жарили и парили для нас три женщины, это были родственницы мамы Дудина Коли. Ничего не поделаешь, таков русский обычай, таково русское гостеприимство.
До хутора мы шли пешком, устали и предвкушали, что помоемся, поедим и далее ляжем спать, а завтра на работу в колхоз. Ещё до подхода к дому бабки Пелагеи услышали звуки гармошки и пьяные голоса исполнителей песни о гибели крейсера Варяга. Первой нам сообщила новость о Митрохе бабка Пелагея:
                -- Вовка – то, матерь Божья, чуть не погиб, он почти утонул под перевёрнутой машиной. Они перевернулись и в речку упали !
           Эта новость нас ошеломила, и мы быстренько вбежали  к поющим в хату, а там в самом разгаре шла пьянка, на которой и потерпевший и «преступники» отмечали  Митрохе второй день рождения. Вовка увидел нас и расплакался пьяными слезами. Он сбивчиво, сквозь слёзы рассказал о том, что и как  с ними со всеми произошло.
                Машина везла с поля просо на ток, а Митроха шёл с продуктами на хутор, шофёр остановил машину,чтобы подвезти Митроху, который обрадовался такой удаче и с двумя тяжёлыми сумками забрался на просо в кузов. ГАЗ – 51 ехал по дороге вдоль речки Неручь, в одном месте грунтовка имела наклон в сторону речки. Вот в этом месте и произошло опрокидывание автомобиля из-за того, что в кабине ехали трое подвыпивших мужиков, а между ними сидела развесёлая вдовушка. Всем было весело и даже более того, ну и шофёр не справился в этой ситуации с управлением автомобилем. Машина плавно начала крениться и с берега, вверх колёсами, упала в воду, Митроха оказался под кузовом с высыпающимся просом. Глубина речки в этом месте была небольшой, дно неровным (проходило углубление от ручья ), кузов лёг бортами на это место и из под него можно было  вынырнуть. Ему повезло ещё и  потому, что брезент, закрывающий щели кузова был прихвачен к полу и к бортам гвоздиками, а иначе  он бы похоронил под собой Митроху. Вовка вынырнул из под кузова без царапинки, отплевался от проса, подождал когда просо унесёт течением и два раза поднырнул под кузов, спасая две сумки с продуктами. Сумки были сделаны из парусины, и в них даже хлеб не успел сильно размокнуть.  Больше всего Митроха гордился тем, что спас сумки с продуктами.  Мы на радостях обняли Митроху, накрыли стол, привезенными продуктами и как следует обмыли его чудесное спасение. Вовкино   самообладание было вне всяких сомнений, в опасной ситуации он действовал чётко и спокойно. Но больше всего были рады благополучному исходу шофёр и деревенские мужики. Их бы посадили в тюрьму за Володю. Машину вытащили из речки на второй день, а ещё через день на ней уже снова возили зерно.  К  Митрохе  прилипла вторая почётная кличка «Подводник».               
Полевые работы в колхозе подходили к завершению, и мы предвкушали возвращение в Орёл. Однажды вечером Дудин рассказал, что с охраняемого им тока всё начальство артели по вечерам возит к себе домой пшеницу и не только её, а  и всё остальное, кому сколько надо.  Рабочим же колхоза ещё ничего не выдали на трудодни. Мы уточнили это у Пелагеи, и она подтвердила, что скорей всего, как обычно будет им «шишь с маслом». Такая растащиловка происходит из года в год. Нас возмутило поведение привелигированных ворюг и мы решили восстановить справедливость на Глебовом хуторе. Дудин потихоньку, индивидуально у каждого колхозника выяснил количество заработанных трудодней и по нормам его родной деревни начислил расчёт с ними хлебом и другим зерном, он даже ведомость составил. Заявка была принята и мы за четыре ночи, на телеге с мягкими шинами ( чтобы не было скрипа и стука) привезли всем жителям хутора всё, что они пожелали. Денег за свои услуги мы не просили, но перед нашим отъездом из деревни нас снабдили продуктами и деньгами. Колхозники были благодарны нам и молчали как рыбы, а иначе и их и нас могли пересажать в тюрьму, хотя Дудин был уверен, что никто не поднимет шума, потому что у председателя и других начальников «рыло было  в пушку».  В колхозе нам выдали по 60 рублей, сказали, что остальные деньги, заработанные нами, мы же и проели. Все кроме нашей бригады начали возмущаться, а нас всё устраивало т.к. Дудин нам выдал ещё по150 рублей. Мы вернулись в техникум «миллионерами» с запасом вкусных, сытных сельских деликатесов!  Фира нас радостно встретила и сказала, что специально для нас приготовила кошерную еду, а нам только за вином надо сбегать, что мы и сделали. Мы с удовольствием вымылись в душе, переоделись, и вечер благополучного возвращения отмечен был вином с кошерной едой тёти Фиры. Часов в 12 ночи  все уснули сном праведников.
От занятий в техникуме мы в колхозе отвыкли, но преподаватели предупредили, что скидок никаких не будет, и пошёл штурм наук. Количество пар занятий увеличилось, мы навёрстывали потерянное в колхозе время, так было принято в нашем Орловском ТЖТ. Неделя напряжённой учёбы заканчивалась,  мы все ждали субботы. Домой в деревню ехать никто не пожелал потому, что всей комнатой решили сходить с  нашими девчонками в ресторан повеселиться,- деньги «перегревали» нам карманы, у нас ведь ни у кого таких денег отродясь не водилось. До субботы на заработанные деньги мы немного приоделись, каждый купил себе то, что ему было необходимо. Все обновки оценивала Фира, критически пересмотрев их на каждом из нас. Всеми нашими покупками она осталась  довольной, похвалила за смекалку и хороший вкус, сказала, что мы не пропадём в этой жизни. Пророчество Фиры оказалось достаточно точным.
Наша компания вошла в ресторан «Орёл» в субботу, примерно в 19.30 и конечно привлекла внимание, обосновавшейся в зале раньше нас публики. Но в этот вечер произошло нечто очень нестандартное. Митроха ненадолго исчез и пришёл к столу с милой библиотекаршей из деревни Миленой.  Мы от восторга все захлопали в ладоши. Все поняли, что любовь у Вовки была не мимолётным увлечением. Наши «солдатики», как самые опытные сделали заказ, и процесс поглощения напитков и еды начался по извечному сценарию. В зале начал играть оркестр, стало торжественней и веселей, мы танцевали и подпевали певцам на сцене. Зал постепенно заполнялся, становилось  теснее, душно от дыма папирос и сигарет, шумно от музыки, громких разговоров, звона бокалов,  смеха женщин и ещё Бог знает каких звуков. На вечере было много военных лётчиков, в красивой форме, с орденами и медалями, вместе с ними веселились прекрасные дамы. Под  Орлом базировался истребительный полк ПВО, поэтому и приезжали сюда офицеры отдохнуть и повеселиться. Ребятам из нашей компании эти лётчики были до лампочки кроме меня, я с них глаз не сводил. Мне в них нравилось всё и выйдя на улицу подышать с одним из них я стоял рядом. Он обратил внимание на меня, видимо увидел восторг в моих глазах. Спросил о нашей компании и о том, что кем я хочу стать в будущем. Я ему рассказал о том, что начал заниматься в аэроклубе и мечтаю летать на истребителях после лётного училища, в которое обязательно поступлю после окончания техникума. Лётчик был молод, но уже в звании капитана; он сказал мне, что путь в небо очень не прост, придётся попотеть и от многого отказаться, а сам он закончил Армавирское лётное училище и ещё сказал, что приезжает к нам на аэродром ДОСААФ на парашютные прыжки.  Я пригласил его к нам за стол, но он отказался, поблагодарив меня, сказал о том, что его ждут  товарищи и любимая девушка.
                Об этом мимолётном эпизоде я всегда вспоминал, когда позже, уже в звании майора, просил у «Былины» пролёт их зоны на высоте 12000 метров для группы истребителей (такой позывной был у Орловского аэродрома ПВО на первом перелётном канале УКВ радиосвязи).
                Ресторан прекращал работу в час ночи, и мы уже «изрядно отдохнувшие» поехали к себе в общагу на последнем трамвае, заранее договорившись с дежурным сторожем, чтобы он нас пустил в здание техникума т. к. вход к нам прекращался в 24.00 ; за услугу мы ему конечно прихватили водки и закуски. Вечер отдыха в ресторане получился на славу, все были довольны, но были настроены продолжить «банкет». Продолжения не получилось, потому что сторож  долго не открывал, а на дворе подмораживало – кончался октябрь 1961года. Мы изрядно замёрзли и были рады, когда сторожевое чучело нам всё - таки открыло дверь и впустило нас, совершенно трезвых в здание. Он удивлённо спросил : « А вы точно ходили в кабак?» Дудин на это ответил, что мы пришли после выгрузки вагонов, и водку ему не отдал. Спали крепко и долго, спешить было некуда – впереди воскресный день с массой всяких занятий, а к вечеру общий ужин жареными голубями с вином.               
                Вовик приехал к обеду, он ночевал с Миленой  у её бабушки, расспросов «что да как» не было, вид у Митрохи был очень счастливый. Вечер этого дня остался в нашей памяти навсегда, после ужина события развивались по какому-то дурному незапланированному сценарию.
За столом появились шахматы и все собрались вокруг партнёров, ведь в общаге эта игра всегда становится коллективной. Подсказки, шутки, анекдоты, разные присказки лились потоком. Дудин Н. начал рассказывать какую-то деревенскую историю про приведение на кладбище в его деревне и как это чудище утащило с собой мужика, как жутко он кричал и звал на помощь.  История была жутковатой, но не для всех, Митроха уверенно  сказал, что всё это брехня, что это обычная страшилка и что он часто бегал с ребятами  по кладбищу днём и ночью, и никогда ничего такого не видел. У них кладбище было на краю деревни, и их дом стоял рядом с ним.  Далее Дудин Н. положил на стол 10 рублей и сказал:
       -- Вова сходи в 12 часов ночи на кладбище и принеси с любой могилы венок, в награду за смелость получишь деньги, все скинутся по десятке, ведь так ребята?
                Все 12 человек положили на стол по десятке. У Вовки загорелись глазки, взяло верх желание заработать таким простым способом уйму денег, ведь их у Митрохи всегда не было. До Афанасьевского кладбища от техникума было рукой подать, за 10 минут перемахнуть глубокий овраг и ты у его ограды, а там калитка и нет ничего проще, принести венок с могилы. Митроха предложил прямо сейчас пойти на кладбище, но Дудин сказал, что ещё рано и что нечисть ещё не начала свой шабаш, что нужно идти именно в полночь.  Далее последовала психологическая обработка Митрохи всем составом комнаты. Каких только историй не рассказывали ребята, но Митроха только посмеивался. Коварного замысла Дудина ещё никто, кроме его самого, не знал. А план был таков : Митроха обязательно «клюнет» на деньги и принесёт венок, если ему не помешать. Впереди Митрохи должен был кто-то прибежать на кладбище  с белой простыней в руках и напугать его, не дать ему схватить венок. Рыжий бес даже предлагал схватить там Митроху, но двое ребят, Паша Жиляев и Вова Пеняев на это не согласились, потому что всё могло кончиться плачевно. В общем Дудин Н.  уговорил ребят пойти впереди Митрохи на кладбище. Те взяли потихоньку простыни ( никто этого даже не заметил) и перепрыгнув через забор быстро пошли через овраг на кладбище. А двое других вывели Митроху через ворота техникума и проследили за тем, чтобы тот пошёл через овраг. И он быстро исчез из поля зрения, просто растворился в лунном сиянии ночи. Дудину Н. и Скляру В. стало как-то не по себе, они вернулись в общагу молча. В комнате повисла тревожная тишина, всем стало не до шуток. Калина встал, и нервно хрустя пальцами, объявил, что он побежал вернуть Митроху, но сделать этого не успел, события этой ночи развивались очень быстро...
            Стояла тихая лунная ночь поздней осени. Кончался месяц октябрь, на улице слегка подмораживало, под ногами шелестела опавшая листва лип и клёнов, было свежо, в парке стоял лёгкий запах увядших трав и листьев. Деревья в лунном свете казались какими-то пришельцами из космоса - исполинами, застывшими в ожидании чего-то необычного, какого-то неземного сигнала для дальнейших действий.
Вовик был спортивным парнем и легко преодолевал крутой подъём оврага по тропинке, идущей к кладбищу. От лунного света вся местность просматривалась хорошо, стояла тишина. Он почти подошёл к незакрытой калитке в ограде, и тогда вдруг услышал шелест листьев, треск сучьев под чьими-то ногами и тихий вой. Митрохе стало не по себе, он остановился и прислушался -  снова всё было тихо и безмятежно. Он решил, что ему почудилась какая-то ерунда, усмехнулся своей минутной слабости духа и решительно вошёл на территорию кладбища. Увидел венки и только хотел взять один из них, как уже явственно услышал топот ног, вой и увидел два «неземных» существа в белых одеждах, которые шли потихоньку к нему.  Ноги Митрохи в мгновение ока вынесли его с кладбища,  он  рухнул в овраг,  его понесла какая-то невиданная сила, он понёсся, не разбирая ничего вокруг себя по дну оврага, по мелкому ручью до тех пор, пока не оказался по грудь в холодной воде реки Оки. Дальше бежать было некуда, да и  незачем – снова от тишины звенело в ушах. Митроха вышел на берег, от него валил пар –  не сразу поняв, где он находится, побрёл к ближайшей освещённой улице на окраине города Орла, дрожа от страха и холода.
                Шёл 3-й час ночи, но в комнате №105 никто не спал. Пришли с нешуточной переделки все кроме Митрохи. Решили, что если Вовка не появится ещё час, пойти в милицию и объявить пропажу человека. На Дудина все смотрели, как на врага. Все ругали самих себя, что дали втянуть этому обормоту всю комнату в нехорошую злую «шутку». Дежурного сторожа предупредили, чтобы он впустил Вовку в здание. Сторож возмущался по поводу наших вечных проделок, ворчал, что спать ему не даём, но Дудин отсчитал ему несколько рублей, и дело было слажено полюбовно.
                В 3.45 ночи тихо скрипнула дверь комнаты и на пороге, ко всеобщей радости появился Митроха! Одежда на нём была мокрой и грязной. Все вздохнули с облегчением, но дальнейшее необычное поведение Вовика вывело всех нас из состояния стресса. Он закрыл дверь на табуретку, воткнув её ножку в ручку, закрыл все форточки, осмотрев ошалелыми глазами нас всех изрёк : « Верю мужики, во всё верю, есть приведения, я их видел на кладбище!» Все слушали Вовку, Дудин всем налил   немного вина, чтобы снять стресс, но пить вино никто не стал кроме Митрохи  и Дудина . Вовик рассказывал о ночном кошмаре в подробностях  и даже о том чего не было. Его воображение рисовало такие картины, что мы диву давались от его неуёмной фантазии. От душившего нас смеха мы не знали куда деваться, выходили из комнаты и хохотали до слёз.
                В понедельник весь техникум был на «ушах» от похождений Митрохи, посмеялись все от души, но до конца всей подноготной правды они не знали, потому что молчала вся 105-я комната.  Митроха, по совету рыжего заправилы, постригся налысо, чтобы якобы не поседеть. Это ещё подлило масла в огонь, всем было до чёртиков весело только не нашему «герою». Через неделю всё-таки кто-то проболтался и Митроха в подробностях узнал обо всём, как над ним зло подшутили. Дудина Н; Пеняева В; Жиляева П. он чуть не убил, запустив в каждого из них по одной 2-х килограммовой гантели, на стенах возле их коек остались следы от осыпавшейся штукатурки. Вовка не разговаривал с нами целую неделю, а однажды вечером мы решили  повиниться перед ним и положили на стол честно выигранные им 120 рублей. Дело было закрыто, всё кончилось миром.
                Четыре года учёбы не прошли даром, мы получили знания, возмужали, стали сдержаннее, мудрее. Мужская дружба сплотила нас на всю жизнь.
                Мы успешно защитили свои непростые дипломные работы по организации работы участковых станций  и 26 декабря 1964года простились с техникумом, с преподавателями по заведённой традиции ( выпуски отмечались в ресторане) и после месячного  отпуска разъехались по великой стране СССР.  Сибиряки, так называли нас, решивших ехать на  Восточно-Сибирскую железную дорогу по собственному решению, собрались вместе в Орле  28 января 1965года. На второй день мы уехали, с Ярославского вокзала, экспрессом Москва – Владивосток  №1 в г. Иркутск.    
                Вовика в Москве провожала Милена, она приехала туда раньше и остановилась у своих родственников. Она не отходила от Вовки,  была с ним до самого отправления поезда Москва-Владивосток, Вовка целовал её, плакал и клялся приехать за ней, чтоб увезти с собой навсегда! Милена держалась молодцом, успокаивала его и говорила, что приедет к нему сама, как только Вовик обживётся на новом месте. Она расплакалась лишь только тогда, когда поезд тронулся с места,  шла за вагоном до тех пор, пока могла.   Как сложились их судьбы? Молю Господа за них, чтобы они были вместе и жили счастливо!
                В Иркутск мы приехали ранним утром 2 февраля по местному времени и выйдя из тёплого, уютного вагона задохнулись от крепчайшего мороза. На здании вокзала висел большущий термометр, на котором была указана температура воздуха, мы обалдели увидев на нём ( - 42 градуса по Цельсию). Мы сразу же забежали в вокзал согреться, несмотря на то, что по нашим понятиям были одеты тепло. Смотрели, находясь внутри вокзала, друг на друга  -  в глазах у всех был один и тот же вопрос :  « Куда нас братцы занесло?» Потом ехали на трамвае через Ангару, которая была незамёрзшей, над рекой стоял туман, и всё вокруг было покрыто инеем. Всё увиденное нами было очень необычно.
                Последний раз я видел Митроху в этот же день в управлении Восточно - Сибирской железной дороги при распределении нас по отделениям дороги. Из выпускников Орловского ТЖТ  1964 года выпуска нас приехало в Сибирь 12 человек! Митроха поехал работать в Улан-Удэ, а я в г.Нижнеудинск  Иркутской обл. Этот городок был ближе к Красноярску и к Москве и я с удовольствием подумал, что первые 500км. уже сегодня проеду в обратную сторону к лётному училищу, которое было в г.Чернигове.
              На прощанье  ребята долго обнимались, что-то говорили друг другу, по лицам текли слёзы, каждой клеточкой своего тела каждый понимал, что мы  прощаемся со своей юностью и друг с другом НАВСЕГДА !!!

Послесловие.

                Через 43 года  после окончания техникума меня пригласили на празднование 85- й годовщины Орловского техникума железнодорожного транспорта.               
                14 декабря 2007г. я снова перешагнул порог  здания, в котором получил дорогу в жизнь, в котором познал мужской коллектив и его дружбу, в котором прошли годы взросления. Здание так и осталось с колоннами на входе, выглядело свежевыкрашенным, ухоженным. С волнением ходил по этажам - того красивого паркета на полу, к сожалению, не было, в коридорах постелен был простенький серый линолеум, и от этого не стало больше ежедневного праздника, который был при нас, всё как - то невзрачно и серо, почти нет цветов в вестибюлях. Не стало запаха мастики на воске, исчез неповторимый её аромат.  Заходил в аудитории, встречался со студентами, которые учатся в дорогом мне учебном заведении. На торжественном собрании услышал много интересного о деятельности тех людей, которые учили и меня. К великому сожалению своих сокурсников на встрече я не увидел. В живых из числа моих преподавателей остались трое! Самой дорогой из них была Светлана Васильевна Колмак – наша опекунша и руководитель группы, очень светлый, умный, красивый и справедливый педагог, ЧЕЛОВЕК с большой буквы. У меня и у неё на глазах были слезы, я поцеловал Светлане Васильевне руки,  она шептала : - Полябин Эдик! Ну, надо же, столько лет прошло, ты как железнодорожник не состоялся, ты конечно стал военным лётчиком? Я знала, что так будет,  внешне ты изменился не сильно, я тебя сразу узнала. Вот только посолиднел и стал совсем седым!
               
*********************************************

               
               





















             ЗЕМЛЯ РОДНАЯ, ОТЧИЙ ДОМ.

                Повесть   

Российская глубинка. Средне-Русская возвышенность, крошка деревенька, таких на Руси тысячи и тысячи,  а моя деревенька  для меня  на всём свете одна!  До подробностей могу воспроизвести всё, что составляло и окружало эту ничем не примечательную деревню, которая носила название центральной усадьбы совхоза Тиняковский, а исконное имя Юдинка (до революции 1917года эти земли принадлежали помещику Юдину). Территориально это были земли Орловской области, расположенные в шести километрах от районного городка Малоархангельск. Война     отгремела в этих местах в 1943 году,  в августе; на Курской дуге в жестоких битвах захлебнулся третий рейх кровью своих солдат и нашей русской кровушкой.  В этих местах погибли сотни тысяч солдат, как немцев, так и наших.    
На этих многострадальных землях остались глубокие шрамы от окопов,  траншей, блиндажей, воронок от разрывов мин, снарядов, от упавших и взорвавшихся самолётов, обугленный металл от сгоревших машин и танков!
Чёрный молох войны почти ничего не оставил от наших сёл и городов, одни головешки, да не сгоревшие остовы русских печек. Казалось, что теперь невозможно заново возродить жизнь на истерзанной земле, что запустение и тлен теперь навсегда поселятся в этих местах, но жизнь берёт своё. Война ушла дальше на запад, а люди, оставшиеся в живых, фронтовики, которые по состоянию здоровья были комиссованы из армии, включились в тяжелейший труд по восстановлению всего разрушенного. Со слезами, с кровавыми мозолями на руках, из оставшегося, несгоревшего материала, с миру по кирпичику, по брёвнышку, начали строить всё сначала. Делалось всё это срочно, так как жить людям было негде. Прежде всего, восстанавливалось общественное, государственное имущество, которое без промедления должно было давать продукцию государству, кормить фронт. Жёсткое, бескомпромиссное время, голодное время! Удивительнее всего было то, что наряду со всеми восстановительными работами, люди не забывали о красоте. В низине, за селом, протекал ручеёк, так вот его расчистили, расширили, сделали запруду-плотину, получилось озеро, очень красивое. Вокруг озера посадили берёзки и плакучие ивы, а рядом, на склоне, посадили фруктовый сад. По другую сторону дороги, ведущей к озеру, посадили смородину, малину и вишни. Эти места стали любимыми для сельчан. Там можно было искупаться, позагорать, половить рыбу. Особенно хорошо там было весной. Все цвело, благоухало, радовало глаз, а когда созревали яблоки, их аромат был везде, по всему посёлку и ещё очень вкусно пахла смородина. За садом ухаживала целая бригада. Деревья посадили уже большими, их привезли из Мичуринска Тамбовской области, и через два-три года они давали обильные урожаи фруктов.
Наша Юдинка была видна со всех сторон, так как стояла на возвышенности, на пригорке. Деревню окружали заросли сирени, в пору её цветения стоял такой аромат, что я его ощущаю даже сейчас, через столько лет!
Себя, своих родителей, сестёр, тётку по маминой линии хорошо помню  с трёх лет, с 1948 года. Летом этого года наша семья переехала из Баклани Почепского района Брянской области. Некоторые эпизоды переезда семьи на грузовых автомобилях всё - таки запечатлела моя память, надо учесть что мне не было трёх лет от роду. Особенно запомнилась ночевка на берегу какой-то реки, недалеко от нас был деревянный мост, ужин для всех был у костра. Рядом со мной сидела моя верная умная собака Жучка.  Вкусно пахло печёной картошкой, все её ели с аппетитом.
На прежнее место работы, в совхоз «Баклань», мой отец был назначен ещё до войны на должность механика совхоза, а теперь ему пришлось перевезти семью в Орловскую область. Впрочем, в то время это была одна область – Орловская. Однако, изначально, все мои предки по  отцовской  и   маминой линиям  родились, жили, старились  и  похоронены  в  селе Козинка  Комаричского района  Брянской  области. Светлая и Вечная  им  память!..
            Отец был назначен на должность главного механика нового совхоза Тиняковский. На работе  Николай Гаврилович, пропадал днями и ночами, вся сельхозтехника держалась на честном слове, на огромном энтузиазме и работоспособности наших механизаторов, мастеров на все руки. Приходилось придумывать на ходу всё то, что помогало восстановить в кратчайшие сроки технику.
Ремонт тракторов, автомобилей, комбайнов и всей другой сельхозтехники проводился в мастерских (их восстановили первыми), которые были оборудованы всем необходимым. Даже удивительно по тому времени! Работала цеховая система: моторный цех, токарный цех, цех электрооборудования, сварочный, сборочный, малярный, подсобные цеха, - всё как на заводе.
Мне очень нравилось приходить к отцу, видеть как механизаторы ловко всё делают, и в результате выходит обновлённая машина, готовая к работе на полях.
В цехах пахло моторными маслами, горячим металлом, соляркой, бензином, ослепительно сверкала электросварка и газосварка, разбрызгивая пучки искр и ко всему к этому примешивался запах табака-самосада или махорки, очень вкусная смесь запахов. В то время редко кто из мужчин не курил. Я всегда пристраивался к кому-нибудь из знакомых мне механизаторов и просил, чтобы мне доверили что-то делать.  Домой я приходил с промасленными руками, в измазанной одежде, но довольный, что я тоже помогал в ремонте.
Восстановить технику было половиной дела. Для того, чтобы вспахать и засеять землю необходимо было её освободить ещё и от взрывоопасных предметов. Чуть ли не каждую неделю хоронили трактористов, подорвавшихся при вспашке земли! По инициативе отца и по его инженерной смекалке трактора превращались в минные тральщики, их кабины огораживали броневыми листами с разбитых немецких бронемашин, а впереди на катках катился минный трал, сделанный из железно железнодорожных рельсов, которые валялись в изобилии возле железнодорожного полотна. На что  только не способен русский мужик! Всё он может: и воевать, и растить хлеб, и дом построить и любить женщину, и детей воспитывать!

Пахать, всё ж пахать по снарядам, по минам,
Но трактор не танк, что же делать, как быть?
Из взорванных рельсов механик придумал
Те минные тралы, тяжёлые тралы  варить.
………………………… «Хлеб войны»
       
Страну нужно было кормить, а для этого необходимо было сдавать государству продукцию сельскохозяйственного производства. Планы были сталинские, на пределе человеческих возможностей, никаких отговорок не принималось, поэтому всё управление совхоза  «пахало», как проклятое. Попробуй не выполни план – загремишь на севера лет на десять, а то и больше, как «враг народа».            
Показательным  был  запомнившийся  мне эпизод  с  регулировками комбайнов перед уборкой хлебов. Выставлялся   комбайн, под  него  выстилали  брезент, запускали  двигатель,  включали  режим   обмолота  пшеницы  или   ржи  и  бросали  снопы, скошенного   заранее  хлеба, на    шнек   косилки   и  выставляли  все  механизмы  так, чтобы  не было  потерь  зерна  под  комбайном  и  в  соломе,  которая  собиралась  в  отдельный   прицепной   накопитель. В  бункер  комбайна  текло  чистое  янтарное  зерно. За  этим  процессом  всегда  следил  оперативник  из  КГБ, с  красивой   светло-коричневой  кобурой  на   правом  боку,    с  заломленной   на  бок  фуражкой.  Он  мял  мякину   в  руках, искал   в   ней  зерно, и  только   после  этого  процесса   им   подписывался   акт   допуска   комбайна   к  работе. Нужно  ли  было  так  строго   подходить  ко   всему  тому, что   делалось  в   нашей   стране,  нужны   ли   были  такие  методы, что  это  дало  всему  народу? Я уверен, что если бы не было такого жёсткого режима экономии и рачительного хозяйствования, страна долго бы восстанавливалась после такой жестокой разрухи.  Суд  истории   рассудит, кто был прав, а кто виноват, всё  расставит  по  своим  местам!       
Нечеловеческое напряжение всех сил страны спасло её от иноземного ига, от уничтожения, от рабства. В последнее время, имею в виду периоды Горбачевского и Ельцынского правления, да и далее, многие «деятели»,  надрываясь от хрипоты, поливают грязью дела и людей того времени, искажают действительность, пытаются переписать историю нашей страны. А  моё поколение, послевоенных детей, знает не понаслышке  и помнит всё не из книг, а видело это воочию. Все события прошли через нашу кровь и плоть, через все наши жилочки и нервы.
Снимите, люди, шапки, склоните головы перед памятью тех, кто выстоял на войне и в тылу, кто возродил страну из руин, кто не щадил себя ради величия Советского Союза! Другого восприятия нашей жизни, других оценок исторического пути у России нет.
 Мы жили и росли именно в это время, времена не выбирают.
Люди земли! Мы по-разному воспринимаем окружающий нас мир. И с разного возраста помним всё, что нас окружает и, конечно же,  в первую очередь помним руки той женщины, которая выходила, вынянчила, одевала, обувала, готовила вкусную, нехитрую пищу, кормила и радовалась, что растёт ребенок, что скоро он станет надеждой и опорой на земле.
               
Твоих рук, мама - мам, не забуду тепло,
От них пахло землёй, сдобным тестом.
И  душистым цветком, и парным молоком,
Детям ты согревала их место.

………………………… «Память сердца».

Поклон вам низкий, матери земли, от меня особый поклон маме Марии Матвеевне!

 Руки мамы мне  век не забыть,
                их забота спасла, когда слёг.
 По головке погладит меня,
                тихо скажет: - Спаси тебя Бог!»
  Весь в огне и ночами в бреду,
                снег ловлю воспаленным я ртом.
 С ложки малой лечила меня
                медом липы с парным молоком

………………………………«Отчий дом»


 А сколько всяких историй я услышал от отца и  мамы про наших предков, про деревенский быт людей, населявших земли Брянского края. Особенно мне запомнился рассказ о том, как мои родители, после войны  ездили на базары из Баклани в Погар, Рамасуху, в Трубчевск. Эти поездки совершались регулярно по выходным дням, на автомобиле ЗиС-5  несколькими  семьми во главе с моим отцом. Это были не поездки, а настоящие бои т.к. в лесах после войны было полно бандитов из бывших полицаев и всяких уголовников, которые скрывались от правосудия за содеянные злодеяния во время войны. Брянские леса приютили, во время войны, не только партизан. Бандиты часто нападали на людей, грабили, насиловали и убивали их. К таким поездкам готовились как в бой, любого оружия было полно, роли и место каждого мужчины распределялись заранее. В районном отделе НКВД знали обо всём и оружием снабжали они.  Отец, как правило, был за рулём и ещё двое с пулемётами сидели в кабине с ним, в кузове ещё трое с автоматами и гранатами, пистолеты были у каждого мужчины. Борта автомобиля были обшиты изнутри металлом, из кузова никто не выглядывал, все полулежали на подстилке из сена или соломы. Очень редко эти поездки проходили без нападений, но если нападали, то получив боевой отпор, нападавшие быстро теряли свои притязания на добычу. После таких случаев сотрудники НКВД с войсками  прочёсывали местные леса, уничтожали банды, но разве Брянские леса можно было полностью обезопасить в то непростое время. Тем не менее, на базары продолжали ездить, надо же было обеспечивать семьи всем необходимым. Вот такой нелёгкий боевой быт был у моих родителей уже после войны.
                Домашнее хозяйство вела моя мать, Мария Матвеевна. Семья была большая, трое детей, с нашей семьёй жила тётка, сестра матери Ефросинья Матвеевна. И того на довольствии стояло шесть человек. А так как зарплаты в совхозе были низкие, да и то через месяц нужно было сдавать деньги на Сталинские займы. Попробуй не сдай, об этом даже никто и подумать не смел! А чтобы откусить от государственного каравая хоть кроху без разрешения властей, за это сажали на 25 лет в Гулаг. Так что домашнее хозяйство было спасением, оно кормило семью. В сарайчике содержались животные: корова и телёнок, две свиньи, куры, утки, гуси, овцы, индейки. Все они хотели есть. С самого раннего утра мать ухаживала за  животными  и кормила их.  В этот процесс посильную лепту вносили все члены семьи. Содержание домашнего хозяйства – тяжелый  каждодневный труд. Нет ни праздников, ни выходных. А ещё был большой огород, который кормил нас овощами круглый год. Нельзя болеть, нельзя на долго оставить живность, иначе от визга и крика оголодавших животных сам   сойдешь с ума, такой «концерт» не для слабонервных. Всё успевала мать! До сих пор удивляюсь, как ей хватало суток!.. А какой вкусный хлеб пекла мама!
               


Горячий хлеб - он только что из печки,
С румяной корочкой, вкусней нет ничего!
       И руки матери, как малого ребёнка
Кладут на стол, водой смочив его.

Рушник  из  льна, расшитый  петухами,
Накрыта скатерть белая  с  каймой.
Из детства -  запах хлеба, руки мамы
Манят меня, зовут меня домой.

«Мать  хлеб  пекла»…

У  нас  была  и  пасека  из 7 или 8  ульев, мёд  у  нас был  всегда  и  мои  друзья  часто  лакомились  им. На зиму отец ставил в комнате два молочных бидона с мёдом. Один из них был открыт, из засахаренного мёда торчала деревянная ложка из липы. Никто никого не ограничивал, мёда накладывали столько, сколько можно было его съесть.
               Отец  занимался  пчёлами  сам  и  приучал  к  этой  интересной  работе  и  меня  лет  с  восьми. Мне очень нравились  запахи  пасеки: воска, медовых  сот, ульев, особые  запахи  амшанника ( помещение для пчелиных ульев на период холодов), запах  свежего, только что выкачанного  мёда, запахи от тлеющих  гнилушек  из  дымаря!..Неповторимыми были запахи прополиса, пучков сушёных трав, все помещения связанные с работой по уходу за пчёлами имели свой особый запах.
Места, где мы жили, были красивыми по- своему. Особенно хороша была наша деревенька в пору цветения весной. Всё вокруг благоухало, цвело: цвёл совхозный сад, цвели опушки леса, лес был почти сгоревший, сожгли немцы, огромные дубы стояли редко, как исполины, как сказочные витязи, под ними всегда пахло желудями. Вся земля была усеяна ими. А в посёлке было море  -   просто море всякой     сирени. Она была и белая махровая, и какого-то красноватого оттенка, и лиловая. Пригорок  перед деревней был весь окутан сиренью. Припекало солнце, было безветренно, жужжали пчёлы и шмели, щебетали птицы – стоял такой настой запахов весны, всё было пропитано этими  пьянящими ароматами. Всё это осталось навсегда в моей памяти.
            Но были в окрестностях деревни  и  «подарки» от прошедшей войны, на опушке леса, в траве, чернели остовы сгоревших немецких автомобилей и ещё не сданных в  металлом  танков.  Эти уродливые «динозавры» войны вызывали леденящий холодок, мне казалось, что вот сейчас из этих обгоревших чудищ выскочат фашисты и нас всех поубивают. Холодок проходил, когда машина отъезжала от кладбища металла на приличное расстояние.

Там под горочкой крутою
                бьёт серебряный родник,
Холодна, вкусна водица,
                сам  Господь омыл  в  ней  лик!
Зреют яблоки  на  склоне,
                дух антоновки такой
Откусил кусочек сладкий –
                нет  болезни  никакой.
Их  тут  мочат, едят  вдоволь,
                малышам так  просто рай,
Выпекают  в  печках русских
                сладкий, вкусный каравай.
Наша матушка-Россия
                от тебя мне  никуда,
Каждой клеточкой я русский,
                мне  с тобою навсегда.
Здесь  мой дом, могилы предков,
                сердцу милый  шум берёз
Пыль просёлочной дороги
                и к реке крутой откос
Здесь все веточки, все корни,
                пишем  летопись  в  веках.
По весне - в цветах сирени,
                в  осень – с хлебом на токах.

                «Деревенька моя».


Именно такими запомнились мне дни детства.  Со мной рядом всегда была моя верная чёрная собака Жучка. Ей мама приказывала меня никуда не пускать, и она чётко выполняла мамин наказ. Уйти мне нельзя было никуда. Жучка тут же за штаны возвращала меня туда, куда надо. А однажды, когда отец привёз мне маленькие, хромовые, коричневые сапожки, Жучка спасла меня от гибели.
После ливня все ямы были наполнены водой. Я, конечно, в этих сапогах их измерял. Рядом с домом была выкопана яма под столб для проводки электроэнергии  (тогда еще жили при керосиновых лампах). Глубину этой ямы, я  и  решил измерить. Меня спасло то, что вошёл я в неё со стороны ступенек  (их делали  рабочие  для удобства входа-выхода). Я попал на первую ступеньку, но мне было по грудь, не успел испугаться и заплакать, как Жучка за куртку меня вытащила из ямы. Я очень любил собаку, без неё никуда. А на овчарке директора совхоза Н.А. Кускова я катался верхом, она терпеливо всё сносила. А однажды верного пса я чем - то обидел. Мне кажется, что я  его ударил палкой сзади по голове между ушей, сбросив меня с себя, он стал лапами мне на грудь  и одной из них ударил мне по лицу (мол, на  тебе шкет, не обращайся так со мной). Собака запросто меня могла загрызть, но не сделала  этого. Она была умней меня. И как мне было жаль, что её застрелили, посчитав её бешеной, а мне на всякий случай  делали уколы в живот от бешенства.
Какими бы тяжелыми ни были те времена, люди жили не только  производством, но и  праздновали, отмечали торжественные общегосударственные даты и свои личные праздники.  Атмосфера этих   праздников мне запомнилась на всю жизнь. 7-е ноября -  день Великой Октябрьской Социалистической Революции, 1-е Мая -   день Международной солидарности трудящихся всех стран, 9-е мая – великий день Победы советского народа  над фашизмом, новогодние праздники, 8-е марта. В эти дни директор совхоза устраивал у себя в кабинете приемы, приглашались главные специалисты, работники, занявшие высокие места в соцсоревновании, не обходилось и без нас, мальчишек. Нам ставили отдельно низкий лакированый  столик из гладко оструганных досок, накрытый всякой вкусной едой, сладостями и лимонадом. Первый тост всегда произносил директор: « За Родину! За Сталина! За советский народ! За коммунизм!» Все вставали, торжественно звенели бокалы и выпивались до дна. 
 Нельзя не отметить тот факт, что на многих  из  наших отцов  были одинаковые офицерские габардиновые тёмно-зелёные гимнастерки с блестящими пуговицами, с белоснежными подворотничками, тёмно-синие бриджи, а на ногах хромовые, начищенные до невероятного блеска сапоги. Через плечо  у всех были офицерские портупеи из тёмно-коричневой кожи. На груди у каждого из собравшихся,  сверкали ордена и медали. Их  негромкое, мелодичное  позвякивание до сих пор у меня на слуху. Этот звук для меня  ассоциируется с атмосферой радости победителей, верой в светлое будущее страны,  жизненным оптимизмом. Мы дети, затаив дыхание, смотрели на этих сильных красивых людей, наших отцов, гордились  и восхищались ими, и, конечно же, хотели походить на них во всём.
 Приём у директора длился недолго, около часа, затем празднование продолжалось на природе, если это было тёплое время года, или у кого-то дома. Я не помню, чтобы на этих праздниках  мужчины или женщины напивались до одури, как правило, пели красивые песни, танцевали под гармошку или баян, было очень весело. О нас детях взрослые никогда не забывали. Нас угощали всем, чем только могли.
Послевоенных детей не обходили вниманием взрослые, мы всегда были окружены их заботой!..
В 1950-м году центральную усадьбу совхоза перенесли к железнодорожной станции Малоархангельск, мы переехали во вновь отстроенный дом. Дома на всей улице были одинаковыми, они были построены из саманных кирпичей.
                На этой маленькой станции война оставила особые следы: вдоль железнодорожного полотна валялись разбитые, сгоревшие вагоны, паровозы, скрученные в спирали рельсы и т.п. И, конечно, всё вокруг было перепахано окопами, воронками, разбитыми блиндажами, а лесистые овраги были страшней всего. Там в кустах, в бурьянах, в траве лежали не захороненные солдаты: наши и немцы. На них всё истлело, белели омытые дождями и высушенные ветрами косточки  с черепами. Старшие ребята - школьники пугали нас, приучали быть мужчинами. Нам пяти-шести летним пацанам было страшновато, эти жуткие находки вызывали одновременно и ужас и любопытство. Последнее брало верх, и мы чётко различали по многим  признакам, где лежали останки наших солдат, а где немцы. Кости наших солдат мы хоронили со всеми ребячьими почестями. Старшие пацаны находили так называемые медальоны смерти или какие-нибудь полуистлевшие документы,  каким - то образом передавали их через взрослых в контору совхоза, показывали наши захоронения. Так что мальчишки внесли свою лепту в дело розыска погибших воинов. Афишировать свои походы по местам боёв было опасно, нас родители за это не гладили по головке и не напрасно. Многие мои сверстники и ребята постарше поплатились за «игрушки войны» своими жизнями и здоровьем.
Взрослели мы быстро и уже брали в руки настоящие боеприпасы и оружие. Стреляли до одури за леском, взрывали мины, снаряды, положив их в костры, разряжали их. Как остались живы,- одному Богу известно. Позже, изучая боевое применение средств поражения в военном училище, я не переставал удивляться, как нас тогда пронесло мимо стольких бед! 
Рядом со станцией было несколько населенных пунктов и в каждом из них свои группировки пацанов, свои заводилы, лидеры, свои правила, у  каждого  была  своя  кличка .В  нашей   группе  было  десять   ребят : Ретюнин  Саша (Бурило); Челноков  Саша (Бытый ) ;Дырёнков  Виталий (Дыра ); Кузнецов  Юра  (Моргун); Хамидулин Алик (Ахмед); Кошелев  Валерий (Кошелёк); Кружилин Николай (Абу-Хаким ); Золотов  Юрий (Золотой ); Павлютин  Валерий  (Мамлюк );  Полябин  Эдик (Поляк )- лидер   группы .      
Мы всегда враждовали с другой группой ребят– группировка на группировку. Нашими   соперниками  были  приблатнённые   пацаны  (они  жили  по  другую  сторону  железной   дороги ). Возглавлял   их  Ештокин  Вовка  (Батон). В  их  группу  входили : Сусликов  Николай  (Суслик); Горохов  Вовка ( Котик ); Ананьев  Алик  (Анаха ); Пронин  Толик (Капрон); Родин Василий (Казак); Ткаченко  Евгений (Лысый); Стрелков  Толик (Стрелок)  и  ещё  человек   пять.   
 Выясняли отношения по-разному, в том числе и кулаками, но никогда не применяли  никакие предметы, которые могли нанести увечья. Был железный принцип – лежачего не бьют. В периоды перемирия мы целыми днями играли в футбол и выявляли лидерство на футбольном поле.
Увлечения пацанов сбором оружия  и всяких боеприпасов, конечно, были замечены нашими родителями. Арсенал оружия  хранился в старом погребе недалеко от нашего дома и в блиндаже возле леса. Вход в него был замаскирован зарослями бурьяна выше человеческого роста. Наша группировка этот погреб отремонтировала: поставили подпорки,              стены обшили березовыми плахами,                пол посыпали песочком. Всё оружие было почищено и смазано, у нас даже был вполне исправный пулемёт «Максим». Оружием и боеприпасами была напичкана вся округа, ведь это был северный фас Курской Дуги, Поныри в пяти километрах от нас. О том, какие там шли бои, мы имели представление по количеству оставленного на полях сражений  военного имущества. Конечно же разбитая техника и все, что находилось на виду, сдавалось в металлолом, но было и то, до чего руки наших отцов не доходили. Вот это и было нашим «богатством». Когда взрослые во главе с моим отцом вычислили наш арсенал, то подогнали «ЗИС-5»  и нагрузили его выше бортов всем, что мы так старательно добывали из раскопок. Нашей боли утраты не было границ, но кое- что из реквизированного нам удалось утащить даже из металлолома, который охранялся сторожем.
. На 9-е мая, не помню, какого года, разряжая гранату  в доме, погиб мой товарищ, в то время, когда его родители на улице танцевали под гармошку. А у второго моего друга вылетели все передние зубы, когда он стрелял по голубям из обреза винтовки. Обрез разорвало.
           В дупло берёзы мы однажды заложили гранату Ф-1, под ней горела пакля, которую мы доставали из букс вагонов. Граната долго не взрывалась, мы уже подумали, что пакля погасла, потому что не было видно дыма. Первым поднялся из полу- засыпанного окопа Толик Стрелков, он не сделал даже шага как раздался сильный взрыв. Толик упал на землю, обхватил лицо руками и заорал, от боли он катался по земле. Берёза тоже упала, мы бросились к Толику, у него было обожжено лицо, крови не было, видимо осколки гранаты не попали в него, защитила берёза. Мы от бойцов слышали, что ожёг нужно смочить мочой и боль пройдёт.  И правда, едва мы эту процедуру сделали, боль у него утихла. На лице у мальчишки было большое количество чёрных точек, само лицо было красным от ожога – чёрными точками были кусочки горячего взрывчатого вещества «тола», так мы называли тринитротолуол. Толика лечили долго, ему эти точки вытаскивали мы сами, смачивали бинт крепким самогоном и протирали лицо, затем иголкой извлекали сгоревший «тол». Процедура была не для слабаков!  Но в конце концов мы победили. 
Пять пацанов из соседней деревни Бузулук  погибли, когда разряжали авиабомбу на бывшем аэродроме, а собирались разряжать её мы. От них ничего не осталось. Может, эти случаи повлияли на моё желание заниматься взрывоопасными предметами, а может просто время настало, но заниматься взрывоопасными предметами я перестал, а свой арсенал без сожаления утопил в болоте.
       Серьёзное напоминание о моих военных «трофеях» всё-таки пришло позже и неожиданно, когда я учился уже в седьмом классе. При растопке печки произошёл сильный взрыв, мама упала на пол, она была отброшена взрывом, весь горящий уголь был разбросан по полу, который начинал гореть. У меня звенело в ушах, я ничего не понимал что произошло. Мы с мамой всё залили водой, и тут пришёл отец... Он конечно чуть не прибил меня, подумав, что это сотворил я. Но у меня был видимо такой ошарашенный и невинный вид, да и руки я обжёг, что отец уже спокойно разобрался во всём. Потом мы с ним пошли перебирать уголь и в нём нашли патроны и запалы от гранат, и даже пять снарядов 23-х мм. от ПТРа. Когда-то я спрятал этот арсенал, добытый из раскопок, под соломенной крышей сарая и забыл про него. Тряпки, в которые было всё это завёрнуто сгнили, и всё, что там было, упало в уголь. Печку пришлось срочно перекладывать. Отец мне потом иногда напоминал об этом.
   В школу я поступил в 1952 году. Пошел учиться с большой охотой. Школа была маленькая, «избушка на курьих ножках», так мы её называли, а бабушка, которая сдавала свою хату под школу, Ерофеиха, была доброй и совсем не походила на бабу Ягу. В школе учились в две смены, так как это была одна  большая комната и коридор с ведром воды для питья и кружкой. В первую смену учились третий и первый классы, во вторую четвертый и второй. Учительниц было две. Меня учила Вера Андреевна Кулакова – редкого обаяния, природной красоты и доброты человек. Мы её очень любили. Её муж был во время войны офицером, в звании капитана и он нас иногда фотографировал.
Другой учительницей была Раиса Васильевна Жуляева, она слыла очень требовательной и более жесткой. Её побаивались, но слушались.  Чтобы дойти до школы нам надо было переходить железнодорожные пути и мы старались на спор, конечно, поближе перебегать перед движущимся поездом (тогда еще локомотивами были паровозы), составы перемещались на больших скоростях, паровозы были, как чудовища, окутаны дымом и паром и лязгали всякими железяками. Это у нас ассоциировалось со Змеем Горынычем. Можно себе представить весь ужас  локомотивной бригады, когда она видела нас мальчишек, перебегающих перед мчавшимся составом, сигналить громким паровозным гудком они  начинали заблаговременно, не менее чем за километр,  но нас это не останавливало. Эти «игры» были оставлены только после того, как мы увидели то, что осталось от пьяного мужичка, который случайно попал под паровоз. Картина была страшной, запомнившейся на всю жизнь и нам послужила наукой. В школе наши пацаны учились в основном плохо, кроме  нескольких девочек и меня. Влияло, наверное, и то, что большинство  пацанов  росло без отцов, некому их было драть. Мне же тройки не прощались, за них Гаврилыч стриг меня наголо. Отец меня жёстко контролировал и не давал ни в чём спуску. Я иногда переписывал целые тетрадки по русскому языку, задачи по алгебре решал сам и если что-то не получалось, то сидел до победы. Часто  лишался права сходить в кино, хотя клуб был рядом с домом. Потом об этом я всегда с благодарностью вспоминал. Отец меня приучил к системе в учёбе и где бы я потом  ни учился, я старался получить знания, вошёл во вкус познания наук и поэтому у  меня были хорошие и отличные оценки. Отец учил всему, что умел сам делать: и пилить, и строгать, пользоваться разными  инструментами, водить автомобиль и мотоцикл.  Всё это в жизни мне очень пригодилось. Обиды на отца за строгость у меня не было, и нет.
С  пятого класса мы с ребятами  стали  ходить в школу   в   другое село, за семь километров от дома. Вставать приходилось очень рано, в школу возили только зимой на санях, запряженных лошадкой.    Весной, летом, осенью на велосипедах, туда и обратно – 15 км.  Это были попутные физические тренировки, во всяком случае дыхание и ноги были натренированы. Свою школу мы любили. В  Протасовскую   школу   я  попал   не   сразу   т.к. в  начале  мне   довелось   учиться   в   селе   Щербатово  Глазуновского  района .   В  этом  селе  жила и работала библиотекарем моя  старшая  сестра  Клава ,поэтому родители   меня  отдали  под   её   опеку, но в  декабре 1956г. отец  меня   всё-таки  оттуда   перевёл  в  другую  школу  и  это  решение   было   правильным.

Воспитывал на совесть учительский отряд,
Они посланцы  Бога – почётен, строг их ряд
Нельзя  забыть имён их, видим как живых,
Низко поклонимся  в пояс, в  ноги их!

                «Школа».

Зимой 1957 года, скорее всего в феврале, была очень сильная метель, в школу в такую погоду мы не ходили. Вечерело, вьюга завывала на все голоса, я за столом занимался своим любимым делом – выпиливал лобзиком ланжероны и стрингеры новой модели планера. Мы их с ребятами строили в изобилии. Вдруг открывается дверь и в дом вместе с отцом, и с клубами морозного воздуха вошли пилоты гражданской авиации. Их было трое. На них были меховые унты, рыжие красивые; меховые куртки, меховые ползунки, шапки с кокардами, синие лётные куртки с воротниками. Я обомлел!

Для меня они - боги, как пришельцы с Луны
С них глаза не сводил   -  веселы и сильны
Их слова, будто сказка, словно мёд, словно хмель
Всю неделю кружила, бесновалась метель.

        Несказанно был рад, я пурге-завирухе
        Причитала и выла, как три ведьмы – старухи.
К самолёту ходили по сугробам в снегу
      Меня с шуткой тащили: - Сам - кричал я,  - Смогу…-

……………………           «Пилоты, как Боги».

 Оказалось, что непогода прижала их в воздухе, и они совершили вынужденную  посадку на поле за околицей села. Самолёт был оборудован лыжами, это был трудяга «АН-2», его экипаж получил на заводе  совсем новеньким и перегонял в свой отряд. Я, как зачарованный, смотрел на этих смелых весёлых людей, слушал их, не  пропуская ни одного слова.  А когда они предложили  мне ходить  с ними к самолёту, прогревать двигатель, то я был на высоте блаженства. Надо же – такое везенье!..

Пахло лаком, бензином, лучик жизни в метель.
И совсем не тянуло ни   домой,  ни  в постель.
Все светились приборы - их магический свет
Путеводным   стал  в  жизни, подавал мне совет.
       
 В пляске вихрей  снежинки кружат свой  хоровод
Замело все  тропинки,  в снег  упал небосвод.
        Уж полвека минуло, я  у Бога в долгу
Самолёт, будто остров, среди ночи в пургу!
               
                ... «Пилоты, как Боги»

В первый раз, когда я с ними пошел по вьюге, мне показалось, что мы заблудимся, и нас никто не найдёт. Бушевала пурга, и в двух шагах буквально ничего не было видно, но они шли уверенно, по компасу и вдруг из снежной круговерти показалась чёрная точка, оказавшаяся самолётом. Среди бело-серой пелены пурги самолёт был как островок надежды. Лётчики расчехлили двигатель, открыли дверь в салон, - незнакомые мне запахи лака, приборов, проводки, запахи самолёта плотно окутали меня. Для запуска, в начале, все члены экипажа раскручивали «ручкой дружбы» какой-то тяжёлый маховик, (позже я узнал, что это был инерционный привод генератора запуска двигателя). Затем члены экипажа сели по местам в кабине, послышались команды, засветились приборы и вот заключительная перед запуском двигателя команда : «От винта!». Послышался свист воздуха какого-то включенного прибора, мотор чихнул и запустился, набирая обороты, устойчиво заработал. Самолёт задрожал, как живой, потоки   воздуха от винта, смешанные со снегом пурги били по крыльям, по фюзеляжу. Лётчики продолжали быстро включать оборудование, радиостанцию и т.д. В салон пошёл горячий воздух, стало сразу тепло и уютно, на иллюминаторах и на фонаре кабины таял снег. Лётчики прогревали двигатель на всех режимах около 10-15 минут, затем выключили его, и всё началось в обратном порядке: зачехлили, закрыли, пошли по вьюге назад. Моя мать очень волновалась, боялась, что пилоты меня увезут с собой. Но я ещё не раз сходил с ними к самолету. Мне уже было не забыть  запахов  лаков, красок, нагретой аппаратуры, авиационного бензина, поющих  звуков  гироскопических приборов, мотора … всего, что называется самолётом. Пилоты охотно и терпеливо отвечали на мои многочисленные вопросы.
  Самолёт  необходимо было прогревать каждые пять часов, чтобы температура двигателя не опустилась ниже критической отметки, однако  на третий день пурги измотанные летчики проспали. Мотор потерял тепло и застыл!.. Запуск от своей бортовой системы стал невозможным. Отец их успокоил,  мол, успокойтесь и отдыхайте,  а  он  подумает, как  им помочь.  Как сказал, так и сделал. Вьюга улеглась, он подогнал к самолёту три трактора, на выхлопные трубы надели длинные, большого диаметра рукава и их протянули в отсек двигателя самолета. Температура окружающего воздуха в отсеке поднялась до заданной, и лётчики запустили двигатель самолёта. Они попрощались с нами, обняли отца и меня, захлопнулась дверь салона, взревел двигатель, поднимая клубы свежего снега. Самолёт разбежался и взлетел. У меня на глазах стояли слёзы. Мне было жаль расставаться с лётчиками. Три круга над нами сделал самолёт и  исчез из поля зрения.

Улеглась непогода -  РУД вперёд  и на взлёт,
И три круга почёта  облетел самолёт.
Он крылом покачал нам, попрощался навек,
Далеко до посадки, Гимн тебе, ЧЕЛОВЕК!
         
  … « Пилоты, как Боги».


С  тех пор  небом и самолётами я « заболел» окончательно. Строил модели планеров, самолетов, запускал их в воздух, и сколько было радости, когда моим аппаратам удавалось хоть немножко, но пролететь. А весной прилетел «АН-2» опылять поля. И однажды, по просьбе отца, лётчики взяли меня с собой в небо.  Этот полёт был перед сумерками, длился минут сорок, я стоял между пилотами в кабине, и они мне все показывали: наш дом, посёлок, железную дорогу, лесочки, овражки, дороги, в   общем всё, чем богата была наша земля. Ревел мотор, в кабине было шумно, вентиляторы гоняли воздух, всё мелькало, и было как на экране в кино.
Приземлились. Самолёт пробежал метров 200 и остановился. По стремянке я сошёл на землю, ноги были как ватные, земля покачивалась подо мной. Меня укачало. Дома кровать вращалась, я открывал глаза и вставал, всё восстанавливалось. Вот и ещё один урок получил я : чтобы летать, надо себя готовить физически, надо тренироваться.

Первый раз в небесах, минут  сорок - немало
Всё было прекрасно, но как укачало!
Пол  долго  вертелся, кровать все вращалась,
И небо с овчинку тогда показалось.

                «Азы    небесные».

Годы   детства: незабываемые  дни,  лица  родных  и друзей, дом   отца   и   матери. Здесь меня родители    воспитывали,  учили     уму-разуму,  поили, кормили,  берегли    от    болезней   и   напастей.  Поклон    тебе, моя  малая  Родина!
Где  бы  ни  носило   меня   по  свету, я  всегда  с  волнением   возвращаюсь    в    места    своего   детства   и   юности. Три  белых красавицы, три  берёзы, которые  мы посадили когда-то с отцом  возле  нашего дома,  наклоняют  поближе  ко  мне  свои   тонкие  веточки  и  хотят   сказать  что-то   заветное, им   одним   известное, поприветствовать  меня   на   родной   земле!
Счастья    тебе   и   процветания    моя   среднерусская     сторонка,  моя  малая, милая  родина!






ЗЕМЛЯНИЧНЫЕ ПОЛЯНЫ.

                Рассказ

Лето далёкого 1953 года! Ребята, мои одногодки, повзрослели, Мы уже перешли во второй класс начальной школы. Много событий произошло в этот год и в нашей жизни, и в жизни всей  нашей страны.
Третьего марта 1953 года умер вождь страны И.В.Сталин! Не забыть никогда тот день. У репродуктора на площади  собрались почти все жители посёлка, был яркий солнечный день, лежал снег. Торжественно-скорбный голос Левитана объявил о смерти Сталина И.В. Что тут началось! Все плакали, рыдали, кто- то стал на колени, траур и боль в народе были неподдельными, горевали о том, как же жить теперь без вождя, пропадём ведь! Невидимыми узами с ним были связаны граждане всей нашей великой страны, в  Победе и в горькие дни поражений в Великой Отечественной Войне, в  горе и в радости люди были с ним, с его именем шли на смерть!
 На железной дороге Москва-Харьков остановились поезда, паровозы подавали длинные тревожные гудки, сигналили автомобили, Даже нам, маленьким гражданам СССР,  было не по себе, мы плакали тоже.
Бурные события в стране следовали одно за другим. Соратников Сталина И.В. в печати и по радио стали осуждать, гневно, всенародно. Всему сталинскому периоду было дано определение, как периоду репрессий, мрачному периоду разгула беззакония, периоду личности. Из Гулага на свободу стали выходить узники - политические, и уголовники.
В нашей школе тоже отреагировали на все эти события. Учительница Вера Андреевна Кулакова показала нам портрет над школьной доской и сказала, что это дети Берия Лаврентий – враг народа. Он арестован, осужден и расстрелян!
Портрет был снят и на школьном дворе сожжён. Мы учились  и росли  в этой обстановке.
В летние каникулы дел у  ребят  было хоть отбавляй.  Одним из любимых наших  занятий было собирать землянику. Земляника поспевала в июне, в жаркие, самые длинные в году дни. Собирались мы по ягоды, как правило,  ранним утром, брали с собой из дома нехитрую еду. Обязательно  хлеб и сырую картошку, чтобы потом запечь её на углях костра.
Мама давала мне маленькое ведро из нержавейки литров на пять. Вот это ведро было моим заданием на день, я должен был принести его полным земляники для всей семьи. Вечером за ужином каждый член нашей семьи получал стакан ягод со сливками и с сахаром. Мне было приятно видеть, с каким удовольствием все едят собранные мною ягоды.
… Ягоды росли во многих местах, но интересно было пойти туда, куда взрослые не ходили, где росла особенно крупная, сладкая и такая ароматная земляника! А самое главное- её там было много, мы быстро наполняли свои вёдра и оставалось время искупаться, позагорать.  А не ходили взрослые туда ,потому что сапёры обозначили там опасные места. Это были огромные поля, на которых всё ещё не провели разминирование после войны. Эти поля не пахали, они зарастали высокими травами,  а в них было полно земляники.
… Мы росли на землях, которые впитали в себя море человеческой крови и горя – это были места жесточайших боев второй мировой войны, северный фас Курской дуги. До сих пор земля не заровняла шрамы от окопов и траншей, воронок от снарядов и мин. До сих пор любопытные мальчишки находят  в земле подарки той войны, до сих пор подрываются на них.
 На этом участке фронта в 1943 году было немыслимое сосредоточение военной техники и живой силы с обеих сторон. Все эти силы превратили клочок  русской земли в сущий ад! В  первые пять дней  боёв только немцы потеряли здесь 42 тысячи солдат и офицеров, более 800 танков, более 700 самолётов, примерно такими же были и наши потери. Так что через 7 лет после войны эти поля, луга, перелески, балки, овраги всё ещё оставались изрезанными окопами, траншеями ходов сообщений, земляными валами капониров под орудия и боевые машины, кругом ржавая колючая проволока, осколки снарядов, противотанковые ежи из рельсов – чего только не было в этих местах! Даже сгоревшие танки и машины, разбитые орудия и остатки от сбитых и сгоревших самолетов! Это был застывший ад, остывшая, ржавая лава войны!
В нашем детском воображении всё это двигалось, страшно гремело, извергало пламя, взрывалось, горело, стреляло, убивало живых!!!
На этой обожженной войной земле, мы набирались ума-разума. Мы часто и тесно общались с участниками боёв, с героями войны. Затаив дыхание, мы часами могли слушать их рассказы. До сих пор я помню эти страшные исповеди о войне. О боях, о жизни и смерти, о горе и радости, о мужестве солдат и офицеров, обо всём, что окружало человека на войне! А сколько воинов, и  гражданского населения осталось без рук, без глаз, без ног, со страшными следами ранений и ожогов на лицах, на руках, на всём теле?!
Их инвалидные самодельные коляски  из простых досок, с шариковыми подшипниками вместо колес сильно гремели по булыжникам дорог, по пыльным просёлкам, скользили по грязи в дожди. Больно и страшно было смотреть, как люди с орденами и медалями на груди, в своих, военного образца, латаных, перелатаных гимнастерках, старались перемещаться на этих горе - колясках, отталкиваясь от земли руками! 
Никогда мне не забыть дядю Павла артиллериста, родом он был из вторых Понырей, от нас до этого села было примерно 3 км. На груди у него было очень много наград, его фамилии никто не знал, все его называли просто Солдат Павел. В одном из жестоких боёв за освобождение Украины у него были оторваны обе ноги, погиб весь орудийный расчёт кроме него. Выжил он чудом, с поля боя его вытащила медсестра. Передвигался он на самодельной коляске, отталкиваясь руками в рукавицах, обшитых кожей, от земли. Его сопровождал   мальчик лет десяти – двенадцати, с  которым он был неразлучен, мальчика звали Ваня. Они с дядей Павлом, в хорошую погоду, приходили на наш Малоархангельский вокзал, устраивались возле скамейки на улице,  на землю клали видавшую виды военную солдатскую фуражку для мелочи. Ваня играл на балалайке очень здорово,  под её аккомпанемент он пел красивые песни военных лет. Когда собиралось  много народа, Ваня запевал одну и ту же, очень жалостливую песню:

- Граждане, купите папиросы! Подходи пехота и                матросы...
Подходите, пожалейте, сироту меня согрейте
Посмотрите, ноги мои босы...

Эта песня «срабатывала» безошибочно, выжимала из зрителей слёзы. Из карманов доставалась мелочь и, звеня, летела в фуражку, которая наполнялась за считанные минуты. Ваня объявлял технический перерыв в  «концерте», за который им приобреталось пиво, водка и еда. Далее дядя Павел пил, закусывал, хмелел и начинал подпевать песни,  а Ваня  играл и играл на балалайке без устали и пел песни одну за другой. Куда делись дядя Павел и Ваня, никто не знал, да и не то время было, чтобы это кого-то интересовало.  Ушли и больше их никто не видел. Видимо так им было нужно.
Солдаты сделали свое дело и их забыли, слишком много было горя у людей! Стране было теперь не до них. Понимали это  и мы, мальчишки. Нам было обидно за ветеранов-фронтовиков.
Мы общались с фронтовиками по разным делам, даже бегали в магазинчик за водкой и закуской, нам  всё  это давали для них, но ворчали. На закуску приносили бесплатную тихоокеанскую сельдь, бочка с нею стояла в коридорчике магазина, она была везде в изобилии т.к. ею кормили кур на птичнике, а привозили её вагонами. Сельдь была очень крупной и вкусной. Сейчас такой сельди днём с огнём не найдёшь.
Ветераны войны пили водку в лесопосадке, закусывали, плакали, когда хмелели, ругались и «шли» снова и снова в тот свой последний бой, в котором остались их товарищи, а они сами совершенно случайно остались в живых. Кричали, что не нужно им было жить, зачем такая жизнь без ног, без рук, без глаз!
Ребята всегда помогали ветеранам добраться  до дома, угощали  их   земляникой, мне  никогда  не  забыть  их  тёмные,  натруженные   руки   и  на грубых  вытянутых   ладонях  ярко-красные  ягоды   земляники. В моём сознании ягоды были схожи с каплями крови. Из глаз у калек катились горючие слёзы !..
…   Мы уходили за ягодами на целый день в те места, где стояли дощечки с надписями: «МИНЫ», «ЗАМИНИРОВАНО», «ОПАСНО МИНЫ», «ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН! МИНЫ». Всё там зарастало высокими травами, и особенно мне запомнился седой  ковыль, такой же седой, как головы фронтовиков! Ковыль тревожно  шумел, шелестел на ветру, казалось, что он шепчет горькие поминальные слова в адрес всех, кто погиб на этой земле.  В таких местах мои друзья старались громко не говорить, не шумели, не смеялись. Мы не рвали ковыль, считали его погребальной травой! В этих высоких травах мы  часто  находили не захороненные останки погибших воинов. Белели их кости и черепа, иногда на черепах были каски, пробитые и почти целые. Одежда была истлевшей, тела тоже, целыми оставались подошвы сапог и бляхи ремней – наши со звездами, а у немцев с орлами, свастиками и надписями «Got mit uns».
Их бляхи были из алюминия, а наши позеленевшие из латуни или ржавые из стали. Мы долго рассматривали  эти страшные находки и часто находили возле них оружие.  Оно было ржавое, разбитое, но иногда были и пистолеты,  будто бы только что из боя. Скорее всего, это было офицерское оружие…
Особенно опасные места мы обходили по полузасыпанным, обвалившимся окопам, их не минировали, мы это знали от сапёров. По брустверам окопов тоже  росла крупная сочная земляника. Своим детским умом мы понимали, что там, где с землёй «породнились» люди, ягоды были особенными.  Сама  кровь  солдатская  проступала  сквозь  землю  в  виде   алых, крупных,  душистых  ягод!

               

               
               



                Яшка.
               
                Рассказ
               
Сенокосная пора в Центральной России начинается  во второй декаде июня, после праздника Святой Троицы. Стоят солнечные жаркие дни. Сухая погода радует крестьян, нужно не упустить хорошие дни, успеть скосить травы на лугах, по опушкам лесов, в балках и оврагах, вдоль лесопосадок. Рядки скошенных трав быстро подсыхают, но не сами по себе: женщины и дети, не покладая рук, граблями и вилами переворачивают, ворошат  их.  Работать нужно быстро, хотя на жаре это делать непросто, силы быстро иссякают, и тогда косари и подсобники накрывают нехитрый обед в тени деревьев. К сенокосу хозяева заранее заготавливают продукты, быстро восстанавливающие силы. Окрошка и тонко нарезанное сало, вкрутую сваренные яйца, зелёный сочный лук, укроп, петрушка,   ароматный свежий хлеб - за такими обедами были обязательны, прохладная и вкусная окрошка и сало, которые  утоляли жажду и восстанавливали силы. После небольшого послеобеденного отдыха работы продолжались до сумерек.
                К заходу солнца сено необходимо было сметать в копны, чтобы случайный дождь не испортил весь труд. Совместная работа соседей, родственников и знакомых,  взаимопомощь на уборке урожая были традиционными в деревнях на Руси  на протяжении веков. Сенокосная пора длилась  недолго, если этому не мешала природа. Но в летнюю пору грозовые дожди бывали частыми. Крестьяне хорошо знали это и  старались  работы закончить  в первой половине дня, так как уже к обеду начинали  быстро расти в высоту и темнеть облака. Собиралась  гроза. Из-под тёмных туч начинал усиливаться  ветер, который метёт  вихрями по дорогам пыль, раскачивает деревья и ломает  ветви. Луговые травы стелятся по ветру,  первые капли дождя падают на разогретую землю, быстро испаряются, восходящими потоками поднимаются снова к облакам, усиливая их и насыщая дополнительной влагой, которая быстро поднимается на высоту, переохлаждается и превращается в градины. Они вырастают до такой величины, что восходящие потоки в облаках не удерживают их, льдинки летят вниз и тают, с небес на землю опускается пелена  дождя. Сверкают молнии, раскаты грома сотрясают окрестности. Но такие явления природы длятся недолго, гроза уходит дальше по воле ветров, раскаты грома доносятся уже издалека, стихает ветер. Воздух после грозы насыщен озоном, дышится легко, веет свежестью, запахи   луговых трав и цветов просто опьяняют. Птицы весело щебечут, купаются в лужах, природа радуется влажной чистоте, солнцу и теплу. Выпавшие осадки высыхают быстро,  летнее солнце снова вступает в свои права  и вскоре можно  продолжать работы по уборке сена.
                Школьные каникулы и пора сенокоса были  желанным временем для ребят. Просыпались мы вместе с родителями и выезжали  с ними на свои делянки сенокосных угодий. Косить травы начинали еще по росе, отец косил красиво, размеренно и мощно, рядки  скошенных трав ложились ровно, на спине рубашка становилась мокрой от пота, у других мужиков рубахи были тоже мокрыми, расход энергии был очень большим. Прекращали косить, когда роса  высыхала. Напрасно расходовать силы никому не стоило, так повелось уже издавна.  Сухие травы косить трудно . 
                Среди травостоя росла крупная и ароматная земляника, ребята набирали её помногу, хватало угостить всех косарей. В травах свивали свои гнёзда разные птахи. Так вот, чтобы гнёзда не были разрезаны косами, мы их аккуратно переносили в травы на другие места, туда, где были окопы, траншеи ещё от военных лет, где не косили травы. Птицы вились над нами, пищали и даже пытались клюнуть, они защищали, как могли свои гнёзда. Наконец  мальчишки осторожно опускали их гнёзда с яйцами в травы, птицы успокаивались и деловито начинали обживать новые места.
        События  лета 1956 года я запомнил очень надолго, на всю жизнь. В очередной день сенокоса  мы,  ребята, помогали ворошить сено, а когда нам наши родители разрешили, пошли собирать  землянику. Вдруг отец окликнул меня :
- Сынок, Эдик, скорей иди сюда, я тебе подарок отыскал!      
Я подбежал к отцу, и он протянул ко мне руку со светло серым комочком, это был маленький зайчонок, он сидел, пригревшись на руке отца, прижав свои ушки. Отец чуть не разрезал косой зайчиху с зайчонком, зайчиха убежала, бросив зайчонка. Я взял на руки этот тёплый дрожащий комочек и стал осторожно гладить его по шёрстке. Радости моей не было границ. Зайчонок перестал дрожать, открыл глаза и посмотрел на меня, ушки его выпрямились. Мама налила немного молока в крышку, и я посадил зайчонка на домотканый половичок, осторожно подвинул зайчика к молоку. Он понюхал молоко, и окунув в него свою мордочку начал лакать молоко как кошка, он пил жадно и много, проголодался видимо сильно. Ребята собрались вокруг меня с зайкой, и затаив дыхание любовались невиданным зрелищем. Каждому из них хотелось погладить зайку и взять в руки, но я давал им только осторожно погладить его на моих руках.
                Когда после работы мы  приехали с поля, я попросил отца сделать зайчонку клетку с маленькими ячейками сетки, чтобы наш большущий сибирский кот Пират не съел его. Отец привлёк к этой работе и меня, я расправлял сетку и отбирал маленькие гвоздики, подавал их отцу. Клетка была сделана общими усилиями быстро. Отец сказал, чтобы я клетку с зайчиком поставил на чердак, там был сеновал. Когда я поставил клетку с зайчиком на землю, чтобы сначала открыть чердачную дверь, к клетке тут же, как из-под земли тихонько подкрался Пират,  кот начал противно рычать, мяукать и шипеть, обходя клетку вокруг и шлёпая лапами по сетке. Зайчонок испугался, спрятался в сене, которое я ему постелил в клетке. Кота я отогнал, хорошенько шлёпнув его, клетку поднял на чердак и в неё поставил зайчику еду в клетку, он ел всё, что ему давали. Чердак я закрыл, на щеколду, но через некоторое время увидел Пирата, который не сводил своих хищных зелёных глаз с двери, он сидел на самой верхней ступеньке лестницы. А утром кот оказался на чердаке, нашёл какую-то дырку и залез. Пират спокойно сидел возле клетки и уже не вопил, но с зайки он не сводил глаз. Я открыл клетку, взял зайчика на руки и стал гладить его, кот занервничал, стал перебирать лапами, мяукать, шипеть и выгибать спину. С тех пор кот часто  находился на чердаке. Я проверил все возможные лазейки, закрыл их наглухо, но кот как по волшебству появлялся возле клетки. Зайчонка мы, не сговариваясь, назвали Яшкой. У отца был друг дядя Яша Чаплыгин, мы его все уважали и в честь него зайчонок стал Яшкой. Ещё я обратил внимание на то, что кот с интересом наблюдает за зайчонком,  а Яшка в свою очередь не шарахается от кота, а спокойно грызёт капусту или морковку в своей клетке. Чем дальше длилось это  общение, тем интересней мне было видеть, как с одной стороны сетки сидит зайчонок, а с другой в этом же месте сидит кот, и оба принюхиваются через  сетку клетки друг к другу. Зайчонок быстро рос т.к. хорошо и много  ел,  превращался в  красивого,  взрослого зайца. У него были очень сильные задние лапы с довольно длинными  когтями, ими он мог серьёзно поранить даже человека. Клетка для него стала тесна, и я рискнул выпустить Яшку просто в сено на чердаке. Он быстро сделал себе гнездо и стал там жить. Попытка кота всё - таки напасть на  зайца была, но потерпела крушение. Яшка решительно её пресёк с помощью своего второго комплекта  оружия, передних лап, он  бил кота  по его морде, как по барабану, быстро и сильно. Пирату расхотелось на него нападать второй раз, кот отлетел от зайца довольно далеко и долго зализывал места ударов. Между Яшкой и Пиратом постепенно установился мир.
           На мой зов Яшка всегда выскакивал из своей норы, и я его кормил, а однажды оттуда же вылез и кот, стояла уже поздняя осень, уже было довольно прохладно, а двоим им, было в норе тепло. Когда я об этом рассказал отцу и маме они не поверили и со мной поднялись на чердак посмотреть на это чудо. А однажды произошло нечто сверх естественное - кот Пират принёс пойманную им мышь и положил её на то место, где для зайца я клал еду. Заяц конечно до мышей даже не пытался дотрагиваться. Мышей и птиц я убирал и клал их на место, где ел кот, но Пират снова и снова подкладывал свои охотничьи трофеи Яшке. Мне это надоело и я начал подарки кота выбрасывать на улицу. Наконец-то Пират понял, что у него стол сильно отличается от заячьего, он ведь морковку и капусту тоже не ел. С тех пор, у моих подопечных, не было больше проблем с рационом питания за исключением молока, его они оба охотно пили. Заяц пил меньше молока и поэтому коту его хватало. Никто из них не отталкивал другого от блюдца, лакали  молоко  вместе.
            Я ходил в школу в пятый класс, в деревню Щербатово Глазуновского района Орловской области  и когда ребятам класса я рассказал про моего зайца Яшку, они сначала тоже не поверили.   А когда увидели  зайца сами ( я принёс его однажды в школу), то удивлению не было границ. Особенно бурно восхищалась зайцем моя подружка и одноклассница Верочка Раппопорт, она прижимала его к себе наверно так сильно,  что Яшке это не нравилось, и он вырывался от неё.
                Вот ведь какие удивительные вещи случаются в природе! Заяц стал выходить со мной гулять, он прыгал  за мной и веселил ребят, а те приносили ему всякие овощи и яблоки, которые он ел охотно. Приходя из школы, я всегда сначала кормил зайца, а потом уж  ел сам.
                Так Яшка жил у нас больше года, стал очень большим и сильным зайцем, он спокойно делал прыжки метра по два. Сопровождал меня всюду, людей не боялся, давал погладить себя любому человеку. Его все любили, кроме одного ехидного и злого мужика Луковникова В. Тот всё уговаривал отца зарезать зайца, зажарить его, и под хороший самогончик съесть. Этот мужик был нашим соседом, и у него было ружьё. Он видел, что отцу жалко резать Яшку и предложил застрелить зайца. Когда я услышал, что отец, скрепя сердце, согласился вот так разделаться с моим любимым животным, я решил что отнесу зайца подальше, в ближайший  лесок и отпущу его на свободу. Я пытался это сделать несколько раз, но Яшка прибегал  вслед за мной к дому. А роковой день расстрела моего зайца неумолимо приближался!
                В последний раз, я отвёз Яшку на велосипеде,  в заросший терновником глубоченный овраг и бросил его на склон как можно дальше. Сел на велосипед и быстро поехал домой, обливаясь слезами. Но вскоре я снова увидел зайца, он не отставал от меня. Я остановился, положил велосипед на землю, обнял Яшку и горько заплакал от безысходности, от обиды на отца, от неукротимой злобы на Луковникова. Я плакал и кричал, называл его фашистом, полицаем, гадом, клялся, что убью его, подорву гранатой (она действительно была у меня спрятана). Яшка, тыкался в моё лицо мягким влажным носиком, и мне казалось, что он тоже плачет. Потом какое-то неожиданное решение меня подняло на ноги  и со всех сил ( сам того не хотя) я  толкнул  зайца ботинком под зад. Яшка отлетел в сторону, и внимательно глядя на меня, затих, в его глазах отразились непонимание, боль от того, что тот мальчик, которого он так любил, мог так сильно его ударить. Я продолжал безутешно рыдать, упал на землю, больно ударился об велосипед и наверно от боли перестал плакать. Встал, размазывая слёзы с земли, и больше не увидел  Яшку, он наверно убежал от меня в лесопосадку. У меня просветлело на душе, заяц теперь вне опасности. Он будет жить! Я быстро, пока Яшка не передумал, поехал домой.
            Но через несколько дней этот гад  Луковников принёс застреленного зайца к нам домой и отдал отцу. Он застрелил его на капустном поле, где женщины резали капусту, а заяц был с людьми рядом и никуда не убегал пока этот урод не съездил за ружьём.
                От злости и горя  я схватил столовый ножик  и бросился на этого зверя в человечьем обличье. Но мужик он был бывалый, выбил нож из руки и сдавил меня так сильно, что я не мог пальцем шевельнуть. Отец как мог, успокаивал  меня и когда Луковников отпустил меня, я заорал на него так, что все испугались как бы малец с ума не свихнулся . Мною ему  всё было сказано, но когда я  назвал его фашистом Луковников из нашего дома ушёл, я  решил, что выберу момент и подорву его гранатой, начал тренироваться как из гранаты  чеку выдернуть  и швырял всё дальше тяжёлые булыжники. Месть и злоба кипели  во мне. В школу, в эти дни, я ходил мрачным  и  молчал, что было для меня очень необычно.
              Моего зайца, конечно, съели, мясо у него было ароматным и очень сладким, по высказываниям едоков,  я не притронулся к заячьему мясу, а его шкуру, из которой отец собирался мне и маме сшить рукавички, вместе с головой Яшки похоронил в моём заветном месте. Долго я ходил на могилу к зайцу, наверно года два, летом я  всегда там ложил полевые цветы.
                Но что произошло дальше, это наверно можно назвать мистикой!  Луковникова почти сразу, после расстрела моего зайца, стали разыскивать офицеры КГБ,  как бывшего пособника немцев и свирепого полицая,  расстрелявшего десятки партизан. Он это творил в Белоруссии, а потом скрывался под чужой фамилией.
            Свой приговор привести  в исполнение я не смог! Этого предателя  застрелили  КГБисты,  когда при задержании, в одной из глухих лесных землянок, этот фашист  от них начал отстреливаться.

 


       УСКОРЕНИЕ СВОБОДНОГО ПАДЕНИЯ.

Рассказ

Погожий летний день. Для школьников желанная пора, каникулы. Окончен 4-й класс на одни «пятёрочки», теперь мне ходить в школу за семь километров, в другое село. Чем  только мы не занимались на каникулах. Самой длительной и увлекательной игрой была игра в наш «штаб», в нём я был лидером и заводилой. Наш штаб размещался в уцелевшем блиндаже за лесом, примерно в трёх - четырёх километрах от нашего поселка. Блиндаж был в хорошем состоянии. Знали об этом блиндаже всего пять  самых надёжных друзей :Ретюнин Саша, Челноков Саша ,Хамидулин Алик, Павлютин Валера и  я.   Эта тайна сохранялась принятием страшной клятвы. Надо сказать, что до тех пор, пока мы сами не прекратили наши опасные игры, так  никто и  не предал расположение нашего блиндажа. Вход в него был тщательно замаскирован диким шиповником, он рос там в изобилии, высокой травой, склоном овражка и бурьяном. В  свободное от нашей основной игры время мы играли в футбол, в лапту, играли на деньги  в «орлянку», потихоньку курили махорку, подражая мужикам, взрывали всякую гадость   и стреляли из настоящего оружия (у нас его был целый арсенал). В общем,  всегда находились занятия, без «дела» не сидели. Но этот день 1956г. мне запомнился на  всю жизнь. Именно тогда  я прошёл крещение высотой, ускорением свободного падения.
Стайка ребят сидела на лужайке и внимательно слушала мой рассказ. Я рассказывал о прочитанной книжке о В.П.Чкалове ,о  том что он в детстве прыгал с крыши дома с зонтиком в руке и будто бы зонтик держал его в воздухе, как парашют, все прыжки заканчивались хорошо.
Одна из девочек, Галя Хамидулина, сказала, что у её мамы есть зонтик  и что она сейчас его мне принесёт. Останется только спрыгнуть с крыши вон того сарая, он был рядом. Зонтик ею был скоро доставлен  и вручён мне при всем честном народе. Отступать уже было некуда, за слова надо было отвечать!!!
Когда я с зонтиком стоял на коньке крыши сарая, то с тоской подумал о том, что не надо было лишнего болтать. Посмотрел на раскрытый зонтик - разве он  удержит? Внизу стояла толпа ребят и жаждала зрелища. Алик Хамидулин, – брат Гали, сказал снизу: «Ну что, слабо!»  Не спрыгнуть, значит перечеркнуть авторитет лидера-заводилы навсегда. Разве я мог позволить себе такое!
… Шагнув с крыши,  инстинктивно поставил ноги вместе, это и спасло их, они остались целы. Зонтик в правой руке лишь слегка рванул руку вверх, и удар… очень жёсткий удар об землю. Мой подбородок достал да колен, во рту соленый привкус крови, в глазах темно, звон в ушах, протяжный, противный звон. Мне удалось тут же вскочить, изобразить, как мне казалось, улыбку и отплёвываясь кровью, сказать: « Вот видите, а зонтик-то правда держит.  Ну, кто ещё хочет попробовать?». Но никто из наших пацанов повторить не захотел. Мой авторитет  не пострадал, наоборот набрал ещё большую  высоту,- слово   было сказано и подтверждено действием. Восхищенные девочки хлопали в ладоши и наперебой предлагали заветные сладости. Гале я тихо прошептал разбитыми губами, чтобы она убирались со своим зонтиком ко всем чертям!!! Она недоумённо смотрела на меня, в её глазах стояли слезы. Саша  Челноков был  в  восторге, он просто  ходил  ходуном! Его друг не опозорился! Вот как надо, знай наших!
          Мне хотелось быстрее уйти домой, забраться на мой сеновал, который был на чердаке нашего дома, и отлежаться. У меня кружилась голова, тошнота подступала к горлу, в общем, мне было плохо. На чердаке я отлёживался два или три дня. Мама приносила еду на чердак, плакала и говорила, что я не умру своей смертью. Есть, я не мог, какая еда, когда разбиты губы, кружится голова и тошнит, но пил часто и много вкусный компот из сушёного тёрна и яблок. На четвертый день мне стало лучше, урок свободного  падения мой мозг запомнил на всю жизнь, я сделал  выводы, что с высотой шутить не надо, такие шутки плохо кончаются. Благо для меня  на этот раз всё  обошлось без последствий. И, странное дело, казалось, я должен был бы бояться высоты, но страха перед высотой у меня как не было, так и не осталось. Позднее, при изучении точных наук, до  меня  дошёл подлинный  смысл   ускорения свободного падения, я его помнил и  ощущал каждой клеточкой своего тела!

               

                ВЕРОЧКА.

Рассказ

Зимой  светает  поздно, а  сумерки  в  декабре  как  будто - бы  и  вовсе  не  уходят. Всё  время  царит  полумрак  и  на  улице,  и  дома. Снег,  в  этом  году,   нас  не  балует. Бесснежные  зимы  стали  почти  нормой. По  каналам  телевидения  звучат   прогнозы  о   глобальном  потеплении  климата  планеты. О  таких  зимах , когда  мы могли  съезжать  на  лыжах  с крыш  своих  домов , теперь  уже  и  говорить  не  приходится. А  в   моей  памяти  осталась  навсегда картина  снежного ,солнечного  декабря  1956 года...
  С сентября  1956 года  я  начал  учиться  в  пятом классе  Щербатовской  семилетней  школы , Глазуновского  района  Орловской  области.  У  нас  в  селе школа  была  ,но  только  начальная, хотя  население было  не  меньше, чем  в  этой  деревне  . Со  мной  в  один  класс  ходили  ещё  двое  ребят  : Сусликов  Колька  и  Горохов  Вовка . Но  в  седьмой  класс  ходили  ещё  четверо  ребят ,так  что  ватага   собиралась  весёлая . Пока  шли  семь  километров  до  школы ,  чего  только  не  делали . Курили  самосад , боролись ,дрались ,разжигали костры ,по  пути  залезали  в  сады  за  яблоками , почти  всегда  опаздывали  в  школу. Это  конечно  не  оставалось  без  наказаний . Снег,  в  том  году, выпал  рано и  поэтому  с   ноября  меня  поселили , мои  родители, у   старшей   сестры ,которая  работала  в  д.Щербатово  заведующей  избой –читальней .Кончилось «свободное»посещение  школы , меня  взяла  под  надзор  сестра. Мы,  с  сестрой  Клавой, жили  на  квартире у  хозяйки, Авдотьи  Ивановны, в  её  маленькой  избе . Хозяйка  готовила  нам  еду  из   наших  продуктов  и  свои  не  прятала  от  нас ,так  что  всё  было вкусно и  сытно. Авдотья  Ивановна  хлеб  пекла  в  русской  печке ,хлеб  был  ароматным  и  вкусным .  А  её  борщи, томлёные в  печке- выше  всяких  похвал .
 Спал   я  на  печке, на  подстилке  из  овчиной  шубы, а  сверху  застилал  простыню, - одеяло  и   подушка  дополняли  мою  постель. Засыпал  я  всегда  быстро  под  пение  сверчков. Так  уютно и  спокойно, когда  поют  сверчки. 
В   школу  я  всегда   ходил  с  желанием, с   ожиданием светлой  радости новой  встречи  с  маленькой,  красивой  как   куколка,  девочкой, которая   училась  со  мной   в  одном  классе, да   и   сидели  мы  с  ней   за   одной   партой. Звали  её   Верой   Раппопорт.  Её  лицо, её   глаза  светились   радостью, улыбка  была  какая-то   особенная, тёмные  вьющиеся   волосы ,оттеняли  красивое  лицо, ладно  скроенная  и   хорошо  сшитая  одежда , подчёркивали    её     фигурку – вообще  вся     она   была     сплошное   обаятельное    существо. Вместе   с нею   из   МТС  ходил  в  школу   мальчик – еврей   Толя   Бастунский, они   с  Верочкой  жили   в  одном   доме  и  были   детьми   руководителей   этого  предприятия. С   Верочкой   и   Толей   я   сразу   сдружился. Наша  троица   училась  на  отлично,   мне   эти   ребята  приносили   очень   интересные   книги,   а  я  их  не  просто  читал, я   их  «глотал»   и   очень   скоро   у  нас      появились   общие   для  обсуждений  и  споров   темы.
Верочка   заходила   в   класс  с   мороза, запорошенная   снегом, с  румяными   щёчками  и  сразу  кричала:- Эдичка Полябушка здравствуй!- Она  протягивала  ко   мне  обе  руки, которые  были  холодными,   и  я   их  с  удовольствием  грел   в   своих   ладонях. Так  мы  с   нею   здоровались   всегда.  И  мне,  и ей  это  очень  нравилось. В  этой  девочке   не было  никаких   отрицательных   комплексов,  она  была  одинаково  внимательной  и  обаятельной   со  всеми  ребятами  в   классе. Её  любили   все,- и  ребята, и  учителя.  Она  хорошо  знала   все   предметы, никогда  не   кичилась  этим   и   с   удовольствием   помогала   отстающим   ребятам.
По  воскресеньям  мы  втроём :Верочка , Толя  и  я   устраивали  лыжные  катания   с   гор ,  так  назывались  огромные  овраги  у   истоков   реки   Оки . Склоны  этих  оврагов   были   и   очень   крутыми  ,  были  и   более-менее   пологими , по  склонам   в   изобилии   рос   терновник , берёзки ,репейник ,заросли  полыни .  Снег   задерживался   в   этих   естественных   преградах  и    поэтому   его   было  очень  много. После   обильных  снегопадов  и   метелей  снежная, ярко-белая целина лежала нетронутой  первозданной , лишь   кое-где  её  пересекали  следы  зверей. 
По  склонам  оврагов   приютились  деревни , сплошь  засыпанные  снегом . Торчали  только  печные  трубы ,из   которых  столбами   поднимались   в   небо  дымы,  которые   разносили  по  округе   запахи   сгоревшего   торфа. Дрова  люди   заготавливали,   кто  как   мог.  Вот   и  всё  соцобеспечение! А  торф  копали   из   болота  и   сушили  его  на  солнце, и  на  ветрах   всё   лето . Выживали  трудно, хотя  все  трудились  в   колхозах  и  в   совхозах.  В  России   за   труд   всегда   платили   мало, как   и   сейчас!..
Наши   лыжи   несли  нас  к   горам, оставляя  следы   на   свежем  снегу . За  плечами  у  каждого  из  нас  был  маленький  рюкзак,  а   в  нём   не  хитрая   еда  на  целый  день. Все  мы  раскраснелись   от   лыжной  прогулки  и  Верочка   всегда   первой   говорила : - А,  не   пора  ли,  нам   мальчики   перекусить! - Первой  доставала   из  рюкзака  мамины, ещё   тёплые   пирожки  со  всякой   вкусной  начинкой   и термос  с  чаем , заваренный   шиповником  и  травами. Мы  с  аппетитом  ели  всё, что   предлагала  нам  Верочка, одновременно  слушали   её  повествование  о  красоте  природы , обо  всём  том ,что  окружало  нас. Она  так  красочно , с  таким   количеством  эпитетов  обрисовывала  мельчайшие  детали  местности ,рельефа, тишину  над  опушкой  леса , ягоды  терновника , берёзки ,   воронов  ,синичек  ,которым   она   сыпала  крошки  на   снег, что   мы   невольно  стали   смотреть   на   природу   глазами   Верочки.
Первую  лыжню, вниз  по  крутому  склону,  прокладывать   приходилось  мне.  В  начале  разбега   лыжи, нехотя  похрустывали , проваливались   в   рыхлый  снег , но  по  мере  увеличения   крутизны   склона   скорость  нарастала , воздух   становился    упругим  и    хлёстким, выжимал  из   глаз   слёзы   и    тут    уже   не   зевай – начинались   препятствия  :  пни ,  кусты  терновника, берёзки. Необходимо  было   маневрировать  с  помощью  палок, а   у   подножия   гор , там  где   скорость  была  особенно  большой , протекали   не  замерзающие  ручейки т.к. из  под  земли   били    родники,  - всё  это  надо было  объехать , проложить  моим  друзьям  безопасную  лыжню.  Верочка   смело  неслась  по   моему    следу, визжала  и  что-то  кричала   от    удовольствия  ,  за  ней   по   склону   летел   Толя .  Довольные   удачным   первым  спуском, мы   шумно  делились  впечатлениями   и   забирались  на   другую   гору.  Так  мы    катались   весь   день, Жгли  костёр ,на  котором  поджаривали   ломтики  хлеба  и  сала , пили  родниковую  воду , поедали  всегда  всё,  что  с  собой  брали  на   день . Иногда   нам   не  везло – ломали  лыжи  и   тогда   приходилось   покидать  наши  горы   досрочно, но  такие неудачные  вылазки   были    редко. Удовольствие  от    скоростных    спусков    с     гор   было  таким ,что   хватало  для   разборов    на   целую  неделю.
Под  вечер  мы  с   Толей   провожали   Верочку   домой, она   прощалась   с   нами ,целовала   нас   в   краснощёкие   лица , а   мне    шептала :  «Эдичка, я   тебя   люблю!»  Мама    Верочки     видела    всё  это, улыбалась   и  звала    нас   на   чай , но   мы  понимали ,что    пора  домой . А   мне  пора   было  на   квартиру,  в   избушку.
Декабрь   подходил   к   концу, приближался  Новый  1957год, а   с  ним   заканчивалась   моя   учёба   в   одной   школе  с    Верочкой .Отец   забрал   меня   из   этой   школы    и    перевёл   в     Протасово ,  в   свой    Малоархангельский    район, навещать нас с сестрой ему было несподручно.
В  Протасовскую  школу         нас   ходило  девять  ребят ,  в   школу   возили  на  санях, запряжённых  лошадью. С   Верой   мы   продолжали  общаться   с   помощью   зашифрованных   записок .Шифр   придумала   она, причём   очень   хитрый ,  его  не  сумели  разгадать  в  течение   всей  переписки. Мы  свободно   передавали   записки  с   ребятами , которые   продолжали   учиться   в  прежней   школе   вместе   с   Верой . Мне   передавал   записки  Коля   Сусликов, а   на   словах  говорил , что  Верочка   по  мне   очень   скучает. Мне  тоже   хотелось   увидеться   с    Верой, но  видимо  судьбе  было  угодно  иное …
       В  « хрущёвскую   оттепель» родители  Веры  срочно  уехали   жить  в   тот   город, который им пришлось покинуть ранее, а   вот   куда   они   уехали  -  меня никто  не   известил.  Я  конечно   был   просто  ошарашен  всем   этим  и  обижен   на    Веру   за    такое   невнимание… 
Вот   так  и закончилась  наша  детская  увлечённость  друг   другом, лишь  память  хранит  светлый  образ   девочки – моей   подруги  детства  Верочки  Раппопорт. А  так  как  называла  меня, здороваясь  со  мной,  Верочка  - никто  в  жизни  меня  так больше  не   называл!..



                «Бродяга».
            Памяти  друга детства
                Рассказ Саши  Ретюнина .

Маленький   сельский   клуб - в  нём  вымытый   до   бела  пол,   самодельные  лавки  для  зрителей  вместо  кресел. По  углам  зрительного  зала  две печки- голландки   для   отопления,  небольшая   сцена,  закрытая  дешёвыми  шторами - занавесками, маленькие  окна  вдоль   одной  стены, а  на  торцевой  стене  два  оконца  из   кинобудки   и   рядом  входная   дверь   с   тамбуром . Было  всё   бедно , но  чисто  и  даже  уютно . Возле  сцены  стоял  бильярдный    стол   с   зелёным   суконным   полем , при   нём   были  четыре   кия –палки   и   средней   величины   шары    из   слоновой   кости. Мужская  часть   зрителей  до   начала   фильма   собиралась   вокруг   бильярдного  стола   и    активно  « болела»   за   игроков .  Играли  как  правило   на   бутылку   водки  или   самогона.
У  женщин   были   свои  активистки,  которые  несли   в « мир»  последние,  самые   горячие  новости, щелкали   семечки   и   наполняли  шелухой ,стоявшее  в   углу   ведро.
Наступал   момент, когда  в  зрительный   зал   входил    киномеханик ,все  рассаживались   по   лавкам  и  он   быстренько  продавал  билеты    зрителям:  с   детей  брал по  десять   копеек ,а   со   взрослых  по   двадцать.  Такими   были    цены   на   билеты  в   кино .
В  клубе  часто  крутили  фильмы  о   войне ,шла   целая   серия   знаменитых  Сталинских   ударов , десять  фильмов   -  это  были   документальные  ленты , иногда   зрители   даже  узнавали  на   экране  своих  родных  и   близких   и   что   тут  тогда  начиналось   в   зале !..
Фильмы   о войне  любили   все, ведь  мы  же  народ- победитель, хоть   тут -то  оттаивали   души   людей !
Ну,  а  что   касалось   нас, детей, то  в эти   моменты  мы   стреляли  из   своих   поджигных   пистолетов   до тех  пор   пока   не   останавливали   фильм   и    нас   всех   без   разбора    выгоняли    из    клуба. Мы   бродили   вокруг   клуба   и   затевали  всякие   пакости, но мы и на улице не унимались и пытались сорвать демонстрацию фильма. Потом смотрели  фильм   через   окна   клуба  и   потихоньку  « просачивались»   снова   в   зал , на   нас  просто  переставали  обращать   внимание. И  уже    дальше  смотрели   фильм   без   своей   дополнительной   канонады. Нам   эти   шалости  прощались .
Хуже  было  для  нас,   когда   привозили  фильмы, на   афише  которых  было  написано , что  дети  до  16лет  не  допускаются ! Была   какая-то  дурь   с  этими   фильмами!
В  них  не  было  никакой  эротики, не  то  что  сейчас. Стоило  героям  этого  фильма  обняться   или   ещё   страшней,  поцеловаться, -  для   нас,  кому  было до 16лет,  сразу наступало табу!
И  настали  для   нас  тяжёлые  времена,   так  как   к   нам    стали    возить   индийские фильмы. Все  взрослые  жители   посёлка   просто   валом   повалили  смотреть  эти   картины. Их   крутили   в   клубе   без   конца, по 3-4раза   каждую  серию.  Особенным  был   фильм   «Бродяга», где  играли  замечательные  артисты  кино  и   среди   них   Радж  Капур . У  него  были   всегда   главные   роли ,  он   играл   замечательно .  В  фильме  было  много  песен  и  танцев , замечательная  музыка ,а  сюжет  мелодрамы  был   знакомым  и   близким   для    наших матерей  и   отцов .
Нам  оставалось  смотреть   эти   фильмы  через   окна   клуба ,  да  и   то  не полностью,  так  как  всем  хотелось   хоть  чуточку   что-то  увидеть  и  ребята  добросовестно   уступали   друг  другу   места.  Зато   песню  бродяги   мы   заучили   сразу  и  пели   её   все.  Песня   была красивой и    мелодичной,   и   слова   были  нам   понятны  и  милы. Мы  без   конца   распевали:
               
- Абарау- а  -  а  -  а  - а ! Абарау- а  -  а  -  а  -   а   !..
Никто, нигде  не  ждёт  меня ,  не  ждёт   меня  -а – а – а !
                Одинок  всегда, бесприютен  я, мир  пустыня  для   меня...
 Я  чужой  среди  людей, звездой  во  тьме  блуждаю  я, скрываюсь   я                -а  -а –а !..-
Песню  мы  распевали вдохновенно,   играли  в   банду   Джаги , повторяли  слова  и  действия  персонажей , но  в  зал  на эти фильмы   нас  не  пускали.
Наши  матери  и знакомые выходили  из  клуба, после   сеанса, с  заплаканными   глазами  и  долго  не  могли  успокоиться. Мужики  тоже  плакали, но  не  все. Жизнь  послевоенная   была   тяжёлой, мало  в  ней  было  радостного  для  наших  родителей   и   то, что   они   видели  на   экране  не  могло  не  воздействовать  на  психику   людей,  Поэтому  и  текли   у   всех   ручьями  слёзы. Да  разве  можно  было  оставаться   равнодушными  к  красивым   танцам   индийских  танцовщиц, к  их   пластике  тел  ,  к   красоте  самих  женщин ,  к   музыке!.  А  жестокость  бандитов  Джаги -  разве  могли   люди,   испытавшие  горечь   недавних  потерь  родных  и   близких,  оставаться   равнодушными  к   происходящему  на   экране.
Но  все   наши   ребята  были  возмущены  несправедливостью, мы  же  видели,   что  ничего  такого  запретного   в   индийских  фильмах  нет .
И  вот   однажды, мой  друг   Саша  Ретюнин  (Бурило) всем  ребятам  объявил : «Всё, доконали, теперь  мы  будем   ходить   на   все   фильмы. Сегодня  все  приходите  на   «Бродягу» - нас  пустят   как  миленькие! «
Мы  у  него  пытались  узнать, – что  он   задумал?
Но  он  улыбнулся  и   ничего  не  ответил .
И  вот   вечером,  как  обычно,начался   фильм  без   нас,  снова   мы   были   на  улице .  И  вдруг  музыка   прекратилась  и   в   зале  включился   свет .  В  окна  мы  увидели  такую  картину: на   сцене  стоял   Сашка, у   него   в  руках  были  две  мины,  сорока  пяти  миллиметровые   и  он   их   одну   об   другую  тихонько   стучал корпусами…
Стоило  ударить  любую  из   них  носком, где был взрыватель  и  произошёл   бы  взрыв  обеих  мин  !..Зрители   покинули   зал  быстро  и   молча  ,  и  уже  из   дверей  кто-то   из   мужиков    закричал : - Бурило – гад, что   ты   делаешь, ты  же   всех   взорвёшь !?- Сашка   спокойно  стоял   на   сцене   и   громко   говорил, что  он   действительно   взорвёт клуб и всех зрителей, если    не  будут   пускать   на   все   фильмы  ребят   без   всяких   исключений.   Он   говорил, что   мы   такие   же   люди   и   не   нужно  нас   обижать.  Мы  хотим   видеть   всё.!  Сашка  вышел   из   зала  с  минами   в   руках , все   разбежались   от   него   подальше. Он  скрылся    в   темноте  с   минами,   куда – то    их    спрятал  и   вернулся   довольно  быстро.
Это  событие  вызвало  бурное  обсуждение, затем  был   вынесен  вердикт :  «Пацаны  заходите  в   зал , но  ведите    себя   тихо !» Последним, в   клуб  вошёл  Сашка.  Его   никто   не   тронул   даже  пальцем !
Дискриминация   к  детям   до  16 лет   в   нашем   клубе   закончилась.  Сашу  Ретюнина  стали    уважать  даже  мужики   и   здоровались  с   ним   за   руку !

          

             СВЕТ МЕЧТЫ,  СТУПЕНЬКИ В НЕБО.
               
                Рассказ


Лето 1959 года. Протасовская школа. Нас в классе 11 человек -4 мальчика и 7 девочек -  столько учеников закончило школу, нам выдали свидетельства о неполном среднем образовании, предстояло всем разъехаться по разным средним  школам. Я поехал учиться в районный центр, поселок Глазуновку за 18 километров от дома. Там я жил на квартире у старшей сестры Клавы, которая заведовала отделом культуры района и была в вечных командировках. Так что мне приходилось выполнять всю работу по дому: готовить нехитрую пищу из тех продуктов, которые я  привозил из деревни один раз в неделю. Я умел сварить суп, картошку, поджарить яйца или блины, вскипятить молоко, заварить чай – деревенские ребята умели это делать все. Заставляла сама жизнь.
Нашей школе нужно отдать должное, в ней преподавали  педагоги высокого уровня. Предметы велись интересно, учителя посвящали нас в таинства знаний по своим предметам. Особенно мне запомнились уроки литературы , вела их завуч – Любовь Алексеевна. Она знала наизусть целые поэмы, цитировала классиков с таким блеском, что ее уроки проходили, к нашему сожалению, очень быстро. Любовь Алексеевна всегда была опрятно и со вкусом одета, имела красивую причёску и холёный внешний вид, она никогда не была хмурой и придирчивой. Лично я заразился чтением художественной литературы и читал запоями до 2-3-х часов ночи книги, которые мне приносила из библиотеки сестра. Классики отечественной и мировой литературы стали для меня, как друзья. В книгах  Жюль Верна я «улетал» в далекие миры, под водой ходил на подводной лодке и исследовал океаны вместе с капитаном Немо. Улетал к звёздным туманностям в космос, защищал мир и независимость индейцев с героями Майн Рида, с героями Ф. Купера  я был и следопытом, и охотником,  защитником справедливости. Больше всего меня восхищали  воля, стойкость, порядочность, сила духа покорителей  Аляски. О них очень здорово писал Джек Лондон.
Мне очень нравились книги про отважных и смелых людей, про лётчиков, полярников, исследователей неизвестного, неизведанного, неизученного.
Восьмой класс я закончил на «отлично». Передо мной возникла проблема выбора: или заканчивать 11-летку, или уехать в Орёл и поступать в какой-нибудь техникум, параллельно заниматься в аэроклубе. 
С   В. Милениным  мы вместе  учились в средней школе в Глазуновке, не сговариваясь, мы оба приехали поступать в железнодорожный техникум на отделение эксплуатации железных дорог. Экзамены  сдали на хорошие оценки  и с сентября 1960 года стали студентами техникума. Сразу же, не откладывая, я собрался поехать в аэроклуб. Уговорил В. Миленина поехать со мной.  Но так как нам было только по 15 лет, нас в аэроклуб не приняли. Было обидно  до слёз!
В пятнадцать в клуб не взяли, возраст маловат:
«Через год, братишка, буду тебе рад!»-
       Так сказал начальник, две звезды больших
На моих глазах же горечь слез скупых

Было так обидно, надо же - малец,
Ведь живу не дома, где тут  мать, отец!
Сам учусь наукам, сам готовлю снедь,
Сам дружу со спортом, всё смогу успеть.

………« Между прошлым  и будущим».

В техникуме с преподавателями нам тоже повезло. Я не помню ни одной дисциплины по программе, чтобы её преподавали кое-как. Лекции читались доходчиво, мы научились конспектировать, ведь в школе этому не учили. Очень много времени отнимало техническое черчение, особенно тушью на кальке – ни срезать, ни стереть. Правда, потом мне это очень пригодилось, я свободно читал любые чертежи. Большое внимание в техникуме уделялось спорту, у нас был отличный спортзал и мы находили время для занятий в секциях. Учиться нужно было на «4» и «5», так как с тройками стипендию не платили, а она была хорошим подспорьем, потому что у родителей с деньгами было туго. Питались тем, что привозили из деревни и в студенческой столовой, в которой был бесплатным и белый и черный хлеб, соль, перец, горчица и чай без сахара. На этом пайке можно было выжить. Обед  стоил тридцать  копеек.
Позднее мы стали завсегдатаями грузового двора, где часто подрабатывали. Нам давали самую никчёмную работу, за которую мало платили, но мы довольствовались и этим. Иногда грузили всю ночь, а потом шли на занятия. На руках были мозоли, становилось понятно, что копеечку даром не платят нигде.


А двор наш грузовой до боли помним
Всю ночь по трапу с грузом, без него
Мозоли  в кровь, вагон всё не наполнен...
Рубли не платят так и ни с чего.
            
             … «Однокурсникам».


В аэроклуб меня приняли лишь на 2-м курсе техникума и то в отряд планеристов, а не в отряд пилотов самолётов, куда  мы так мечтали попасть. Удивляюсь до сих пор, как мы всё успевали: учиться в техникуме, заниматься спортом, играть на музыкальных инструментах, три раза в неделю ходить на занятия в аэроклуб, затем прыгать с парашютом, летать на спортивных планерах, днями пропадая на аэродроме.  Мы жили в общежитии техникума по 10 человек в комнате. Было так весело, иногда, даже слишком!
Пожалуй, самыми неприятными были прыжки  с 70-ти метровой парашютной вышки, которая стояла в парке культуры г.Орла. Мы поднимались на неё по обледеневшим ступенькам в декабре 1961 года. С этой вышки мы сделали по 3-4 прыжка, а в январе 1962 года, уложив самостоятельно парашюты (конечно под контролем инструкторов), выполнили первые прыжки с самолёта «ЯК-12». Эти юношеские впечатления остаются незабываемыми. Первые победы над собой, над своими страхами. Не так-то просто перешагнуть через обрез двери самолёта, выйти в пустоту, во власть упругого воздушного потока....

ЯК-12 в небе высоту скребёт,
Снята дверь – замёрзли, ну и самолёт?
Первый парашютный в январе прыжок.
Кричит Спартак Иваныч:- Пошёл, давай дружок! -

Ноги на подножку, за подкос рукой,
От винта потоки рвут унты долой.
А внизу домишки  в снежной  белизне,
Нет назад дороги - в бездну, к новизне!

И шагнул, как в пропасть, руки сняв с опор,
Сразу стало тихо высоты простор
Надо мною купол, парашют мой друг
Кричу, полно эмоций красота вокруг!

……………………«Между прошлым и будущим.»

Первые полеты на планерах с инструктором мы начали выполнять ещё зимой 1962 года, а к лету, а точнее в начале июня, я впервые поднялся в небо самостоятельно, один, на планере «КАИ-12».  Один в бескрайнем небе! Сколько я  мечтал об этом! И вот я пилот! Сколько эмоций, гордости! Мне казалось, что и сам я изменился, стал серьёзней, взрослей, потихоньку превращался в мужчину.
За мою летную службу было сделано столько всяких полётов на многих типах самолётов, на разных высотах и скоростях, но полёты на планерах я запомнил навсегда: слегка выгнутые вверх крылья большого удлинения, свист потока воздуха, обтекающего крылья и фюзеляж, нет рёва двигателя, вокруг почти тишина. А под самыми кромками кучевых облаков становилось холодно и слышно, как в облаках  что-то бурлит и клокочет. Начинался треск в наушниках радио из-за разрядов в облаках. Но это были всего лишь безобидные «кучёвки» - облака хорошей погоды, а что касается тёмных мощно-кучевых облаков, перерастающих в грозы, к ним  приближаться было опасно  ближе 20 километров. От планера и от пилота могло ничего не остаться, такие случаи бывали. Недаром на планерах мы все время летали с парашютами.
Меня и ещё троих ребят зачислили в рекордное звено, у каждого был свой планер, летали на планерах чешского производства «БЛАНИК», в переводе на русский «Лебедь». Он, действительно, был красив, с хорошим аэродинамическим качеством – 28ед. Обтекаемые формы, цельнометаллический фюзеляж и крылья, удобная кабина. На таких планерах мы парили по 4-5 часов, как птицы - от облака к облаку и так вдоль линии всего маршрута, по 200 – 300 километров. А однажды, в «термике» (мощный восходящий  поток перегретого воздуха над большими чёрными массивом земли) я набрал высоту, на которой ни разу не был с инструктором – 4800 метров. Там уже довольно холодно, я  замерз, дышать становилось трудно, вышел из потока и снизился. Для меня это было уже кое-что – мой личный первый рекорд. Хотя, признаюсь, лезть в неизведанное было страшновато. Но очень уж хотелось там побывать.
                В декабре 1964 года я окончил техникум. А так как выпуск этот был всесоюзным, я  добровольно выбрал Восточно - Сибирскую железную дорогу, куда и приехал с группой выпускников 2 февраля 1965 года, в город Иркутск. Из Иркутска был направлен в Нижнеудинское отделение дороги. Меня назначили приказом по отделению дороги дежурным по ж.д.станции Уда- 2. А расквартирован я был в общежитии молодых специалистов, проживал в двухкомнатном номере с хирургом ж.д. больницы Евгением Барсамяном и с нач.санэпидстанции Игорем Рудаковым. Хорошие, порядочные и честные молодые люди, выпускники Харьковского мед. института. От них я научился многому хорошему, а главное получил азы знаний по медицине.
Перед отъездом в Сибирь, в аэроклубе я получил конверт с сургучными печатями по углам, в котором была запечатана летная книжка спортсмена-планериста, который уже летал по программе подготовки мастеров спорта и рекомендательное письмо начальнику любого лётного училища для  определения  моей  дальнейшей  лётной  судьбы.
В Сибири лётных училищ не было, и военком г Нижнеудинска  мне стал  предлагать  другие военные училища. Но не  лётного  профиля,  поэтому мне ничего не оставалось, как написать письмо Министру обороны Маршалу Советского Союза Малиновскому Р.Я.  В конце мая 1965 года пришёл приказ Маршала СССР Малиновского Р.Я., по которому я был направлен для поступления в Черниговское ВВАУЛ имени Ленинского комсомола.
          Видели бы вы лицо военкома города Нижнеудинска Иркутской области подполковника Бочевера ! От злости на меня он аж шипел, но поделать ничего не мог. Приказ министра обороны для него был как удар кувалды по голове. Однажды, до приказа, он рассвирепел так, что мне пообещал вместо лётного училища лопату и лом в стройбате только за то, что у него, видите – ли, не было разнарядки для направления меня в Черниговское ВВАУЛ и что я не подчинился безропотно его воле. Этого вершителя человеческих судеб я     запомнил на всю жизнь. Позднее, в армии, даже в ВВС я видел такие же лица, как у Бочевера в более высоких званиях, но хороших толковых людей – наставников с большой буквы среди офицерского состава было всё-таки большинство. На них и держалась Советская армия. Это, прежде всего, относится к нашим лётчикам-инструкторам, которые по-отечески, в небе и на земле нас учили всему: и летать, и жить!
Первого июня 1965 года, на Нижнеудинском вокзале, меня провожали в дальнюю дорогу мои друзья и самая милая сибирячка  Вика Удовенко. С нею я познакомился на танцах во дворце культуры слюдяной фабрики на 23 февраля, мы сразу понравились друг другу. Встречались мы с ней недолго, всего три месяца, целовались до одури, - жаль, что встречались  так мало! Эта девочка была умна, начитана, с мягким покладистым характером, ну и конечно была очень хороша собой. Память о ней осталась на всю мою жизнь. Тогда я был уверен, что обязательно за ней вернусь в Сибирь, но поезд Владивосток – Москва неумолимо увозил меня от неё навсегда! 
Я уезжал, по приказу Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского для поступления  в Черниговское ВВАУЛ .               
                За то короткое время работы на железной дороге, я понял, что учили нас в техникуме хорошо, мы сразу же были назначены на руководящие должности и с честью оправдали звание железнодорожников Орловчан.
        Начальник Восточно Сибирской железной дороги оценил мою работу  по достоинству, обещал мне отсрочку и бронь от армии. Он говорил, что без отрыва от производства направит меня в институт ж.д. транспорта. Работу мы свою знали, нас часто ставили в пример другим работникам железной дороги, награждали премиями. Сибиряки мне стали симпатичны на всю жизнь своей открытостью, честностью, жизнелюбием, бескорыстием, готовностью всегда прийти на помощь другому. В то время в Нижнеудинске на двери даже не ставили замков. Закон – тайга, медведь – хозяин, из глубины веков в этой фразе был заложен очень глубокий смысл. Ну, а о красотах сибирской природы и говорить нечего. Настолько все мощно и великолепно! Тайга, горы, реки – ещё нетронутая ( в то время) человеком красота, это всё завораживало и было  пока неописуемо! Особенно меня поразило озеро Байкал, вот уж, действительно, «славное море, священный Байкал»! Об этом, хочу написать, но для этого надо созреть. Сибирские  морозы  запомнил   навсегда. Низкие температуры переносить очень даже не просто, металл и тот стонет, и разрушается               

               
Уж  сорок  лет не  видел я тайги-
Заснеженной, притихшей и  безбрежной.
Термометр стынет - минус полста три.
Металлы стонут нотою   мятежной.

Дышать нельзя захватывает дух
И душит кашель, будто ты  болезный.
И колет сосны «пушечный салют»,
И чистый  спирт лечебный  и  полезный.

……………………»Хребты   Саянские».

При поступлении в училище пришлось пройти не ступеньки в небо, а крутую скользкую лестницу.
Желающих поступить в училище приехало столько, что конкурс составил около 15 человек на место. Медицинская отборочная комиссия, четыре  экзамена по теоретическим дисциплинам и специальный психологический отбор – марафонская дистанция с  препятствиями. Никаких поблажек, скидок, привилегий  не допускалось. Хотя, конечно, для спортсменов-пилотов, при прочих равных условиях, было преимущество только во время прохождения мандатной комиссии.
Занятия в аэроклубе мне очень помогли.
Четыре года обучения в лётном училище – это целая эпопея моей жизни. Отдельный большой роман,   об училище, о нелёгком пути к Небу, к полётам, о Небе, о наших любимых наставниках лётчиках- инструкторах, о друзьях товарищах, об Украине, о дружбе, о любви, культуре целого красивого народа, который относился  к нам в те времена очень и очень тепло, по-отечески.
В апреле 1969 года лётное училище было успешно закончено, я стал лётчиком-инженером. Получил назначение в один из полков этого же училища на должность лётчика-инструктора. А в 1971 году был повышен в должности и проходил службу на должности командира авиационного звена в Борисоглебском Ордена Ленина Краснознамённом ВВАУЛ  им. В.П. Чкалова в Воронежской области. Об этом тоже особая повесть. В этом славном лётном училище посчастливилось прослужить до 1987 года. Затем я был назначен на новую лётную должность в Южную группу Советских  войск в Венгрию, в 36-ю Воздушную армию ВВС СССР. В составе этой армии я служил до самого вывода советских войск из Венгрии, т.е до мая 1991 года. Служить в армии при её развале я не захотел, написал два рапорта и уволился. Больно было смотреть на то, как нашу Армию  крушили, обливали грязью, как государство во главе с государственным «мошенником» Ельцыным Б.Н. и его ворами – пособниками из его «семьи» не платило своим защитникам по полгода и более денежное содержание, как в это время лётчики одного из полков, в нём в это время в звании капитана, на лётной должности служил мой сын Олег, ночью лётчики собирали мерзлую картошку для своих семей.
Всеми правдами и неправдами Курская область помогала в 1997году продуктами гарнизону аэродрома Андреаполь. Никакой огласки в печати не было. В это время я работал в Администрации Курской области и был причастен к организации этой работы. Наши простые труженики, за считанные дни собирали продукты и нагружали ими КАМазы с прицепами. Низкий поклон Вам труженики  Медвенского и Суджанского районов, вы ни с чем не считались, делали это по зову совести, по - долгу чести!
Позор, боль и ненависть – вот что испытали защитники Отечества в те годы. Такое забыть нельзя и наше поколение этого не забудет! Настанет время, когда за все содеянное придется отвечать тем, кто был во главе всего этого бандитского сброда, их мы знаем наперечёт, тем, кто организовал этот беспредел. Офицеры России должны сказать своё слово,  они его скажут рано или поздно!
 С болью необходимо отметить, что гражданского и политического сознания населения на тот период всеобщего обмана у нас в России почти не было. Надоела всем в стране нечестность ЦК КПСС во главе с людьми не способными управлять огромной страной. Перемены не назревали стихийно, они готовились искусственно.  Народ был не готов к такому развитию ситуации в стране. Ведь правительству всегда верили. «Доброжелатели» из-за океана до тонкостей отработали свои планы, а пятая колонна внутри страны всё точно исполнила. Россия знала всякие напасти, но выходила из них достойно и становилась только крепче! Надеюсь и верю в разум народов  России, она займёт своё истинное место в мире!




 

       
               - НЕ теряй скорости сынок!-

                рассказ

             По бескрайним просторам нашей Родины России раскиданы  десятки тысяч деревень, хуторов и сёл, в которых живут миллионы наших граждан. У каждого из них своя жизнь, своё неповторимое время, свои идеалы, своя любовь, семья; свои родные неповторимые места - речки, овражки, перелески, свои поляны и луга, своя малая родина, своя память об ушедших предках.
                На аэронавигационных картах эти населённые пункты обозначаются маленькими точками, лётчики всего мира читают их названия на своих языках, ставят разные знаки, отмечают рубежи, линии фронта, боевую обстановку, чертят на них справочные таблицы, но названий этих населённых пунктов не запоминают – просто  незачем. Но деревни Колычёвку и Пугачёвку, которые находятся в 10 км. южнее  г. Орла  знают многие военные и гражданские лётчики бывшего Союза только потому, что непосредственно к ним примыкало лётное поле аэродрома ДОСААФ  Орловского аэроклуба ( позднее ЦСПК - Центрального спортивно - планерного клуба  ДОСААФ  СССР). Поле было  не маленьким, два на три километра, покрытие было естественным, его роль выполняла зелёная травка.
                До развала Союза на этом клочке русской земли кипела особая жизнь – с раннего утра, с восходом Солнца, поднимался в небо «Антон» (АН-2), будивший окрестности рокотом своего мотора. Каждый раз на его борту летели спортсмены парашютисты разного уровня подготовки, от тех, кто впервые на высоте  отважился перешагнуть порог двери салона самолёта, до заслуженных мастеров СССР по парашютному спорту. Всех этих юношей, девушек и зрелых мужчин объединяло одно и то же увлечение, одна любовь к Небу. С разных высот, от 800метров до 3500метров,  покидали  самолёт парни и девчата с ранцами парашютов за спиной , расцветали в небе разноцветные купола парашютов, в воздухе каждый парашютист выполнял своё упражнение. Росло количество прыжков, крепли навыки и вот уже вчерашние робкие ребята спокойно выполняют фигуры по программе мастеров спорта в свободном падении к Земле. Секундомеры, закреплённые на запасном парашюте, отсчитывают секунды свободного падения от 5 сек. в начале, до 60сек. и более, у опытных парашютистов; от устойчивого управляемого падения до головокружительных спиралей, сальто и др. фигур воздушной акробатики. Десятки раз взлетает АН- 2 с парашютистами, а приземляется только с членами экипажа. И снова в воздух с ребятами и девчатами, и снова небо приветствует разноцветные купола парашютов, под которыми летят сильные духом молодые люди великой России!
                Часов в 9 утра заканчивают работу в небе парашютисты, но воздушное пространство не пустует, его занимают спортсмены лётчики. Полёты у каждого по своим программам, совершенствуются начинающие пилоты, впервые поднимаются в небо без инструкторов. Один в бескрайнем небе – что может быть упоительней этого чувства ? Опытные спортсмены выполняют фигуры сложного и высшего пилотажа - стонут моторы, стелется трава под колёсами шасси взлетающих и садящихся самолётов. Запахи  отработанного авиационного бензина, горячего металла моторов, авиационных масел, смешанные с запахами  полевых трав – это особый, сложный аэродромный аромат, лётчикам он нравится больше, нежели  исходящий от женщин  аромат французских духов «Шанель».
                На следующий день выполняют свои полёты спортсмены планеристы.  Это особые полёты, полёты рукотворных птиц, на которых нет моторов. В небо их поднимают самолёты – буксировщики, для этих целей использовался самолёт ЯК-12. На начальном  этапе полётов на планерах «Приморец» КАИ-12 использовалась мощная мото лебёдка «Геркулес -3», которая обеспечивала планеру набор высоты до 350метров. Планер набирал высоту как воздушный змей. Лебёдкой управлял опытный авиационный техник, который по команде (передаваемой по  радио) о готовности к взлёту  с высокой скоростью начинал наматывать трос длинной 1200 метров на барабан лебёдки,  с планером на конце. К планеру трос присоединялся с помощью специальных замков, которые в любой момент мог открыть планерист. За 30 сек. планер набирал заданную высоту, техник на лебёдке сбрасывал газ – это воспринималось планеристом как падение тяги и скорости, планер переводился на снижение, на планирование и одновременно планерист открывал замки отцепки троса. Трос на маленьком парашюте падал на землю, а планер выполняя полёт по заданию. Приемлемое  аэродинамическое качество планера  в ( 15ед.) позволяло пролететь по небольшому кругу и выполнить посадку на свой аэродром, а затем по той же схеме снова в воздух. После приобретения устойчивых навыков пилотирования с инструктором спортсмены планеристы  уходили в небо самостоятельно. Готовность к самостоятельным полётам проверял старший командир. Парашютные прыжки были обязаловкой для всех спортсменов - авиаторов их они выполняли,  как подготовку к аварийному покиданию летательных аппаратов.
                В один из жарких дней июня 1962 года мой лётчик-инструктор Василий Иванович Жуков, после полёта со мной на планере «Приморец»  сказал : « Ну что Эдик, завязывай привязные ремни в задней кабине, полетишь теперь один, без меня!» От неожиданности я на мгновение опешил и Вася, увидев выражение моего лица изрёк : « Ты чё   ё..к..л..м.. н..   дрейфишь что ли, отчислю враз?!»
                Я  чувствовал себя в небе уже уверенно, не раз летал с мастерами спорта на парение, нас отправляли с ними специально, на выживание. Взлетали на буксире за самолётом ЯК-12, набирали 1000метров и производили отцепку от самолёта по его команде ( покачивания крылом по крену) под облаком кучевых форм, при наличии восходящего потока. Парили в небе по 4-5 часов на разных высотах всё время, находясь в  восходящих или нисходящих потоках  огромных нагретых или холодных воздушных масс на планерах чешского производства «Бланиках». Планер швыряло в небе как щепку, в нём веса-то было 300кг! За это время проходили по 300 километровому маршруту, проложенному на карте. Такие полёты для нас поначалу  были просто каторгой, в кабине жарко, нет никакого принудительного обдува кроме маленькой форточки слева, поэтому  укачивало страшно и рыгали мы в заранее приготовленные пакеты из газет, и качалась потом 2-3 дня земля под ногами, и ничего не лезло в рот из пищи. Многие не выдерживали такой скотогонки , паскудный процесс обучения  выжимал нас из отряда. Так проводился естественный отбор, так уменьшалось количество курсантов  в группах у инструкторов. Нам становилось плохо ещё и оттого, что нас не кормили на аэродроме, мы всегда были голодными, кормить нас стали только на следующий год в рекордной группе, но до этого надо было дожить. Летать на голодный желудок нельзя, но нельзя и есть много и что попало. Режим приёма пищи, её качество и количество, всегда должны занимать важное место в организации лётной работы. Но нас никто не щадил! 
                С удовольствием и часто я летал и  на самолёте Як-12 с разными инструкторами или с командиром звена на буксировку планеров.  Всякий раз мне давали управлять летательными аппаратами, учили , подбадривали, исправляли мои ошибки, шёл очень не простой процесс лётного обучения. Со своим инструктором я слетал, до самостоятельного полёта, всего 12 полётов. Василий Иванович пришёл к нам из ГВФ ( его оттуда турнули за любовь к зелёному «змию») и нас спортсменов – планеристов он не очень то жаловал. Поэтому тёплых чувств к нему у меня не было. В отряде планеристов первого года обучения собрались учащиеся школ, техникумов, рабочая молодёжь. Каждый подстраивался к графику полётов на аэродроме как мог. Мне на полёты надо было  убегать с занятий из техникума, а такие финты могли закончиться потерей стипендии или отчислением из техникума. В итоге  первого года обучения в аэроклубе нас осталось в отряде 6 спортсменов - планеристов из 40! Это были твёрдые «искровцы», так нас величали лётчики и опытные спортсмены- планеристы, которые сами прошли такую же жестокую школу выживания.  Наконец-то и мы добрались до рекордного отряда.
                Во время летних каникул я почти каждый день ездил на утренней электричке на полёты, брал с собой поесть на целый день то, что давала мама. Это продолжалось всё лето 1962 года, в первый лётный год. Выходил на остановке электрички под Орлом и шёл пешком по тропинкам около 3-х км. до аэродрома. Летал много и с великим удовольствием. Приезжал домой вечером и так 3- 4 раза в неделю. Уставал порядочно, но молодость быстро восстанавливала силы. Отец относился  к моим поездкам подозрительно, не верил, что я летаю. Говорил, что я наверно связался со шпаной. Было обидно слышать такое, и  это было до тех пор, пока летом 1963года мы не прилетели с инструктором на самолёте ЯК-12 за мёдом. Приземлились мы на скошенном поле рядом с нашей деревней.  К самолёту сбежалась вся деревня, приехал на мотоцикле с коляской и мой отец. Он сказал мне, что теперь убедился, да и раньше мол был уверен , что я занимаюсь делом. По его лицу я видел, что он гордится мною. Ну, а я стал ещё более уважаемым парнем в своём селе. Летал я в это время уже в рекордном отряде на прекрасном планере чешского производства « Бланик» Л-13, в переводе на русский язык « Лебедь», с аэродинамическим качеством 30 ед.( это соответствует тому, что с высоты равной 1000 м. планер может пролететь 30 км. при отсутствии восходящих потоков). Летал я уже  по программе подготовки мастеров планерного спорта, теперь на полётах нас кормили стартовым пайком и с собой в воздух выдавались опечатанные пакеты с аварийным запасом консервированных продуктов. За каждый день полётов выдавали и талоны, которые можно было отоваривать в любом ресторане. Стоимость каждого талона была 5 рублей, т.е. можно было хорошо пообедать в ресторане и даже с пивком, а в студенческой столовой этих денег хватало на неделю.
                Но всё это было ещё впереди, а  сегодня мне предстояло подняться в небо одному на планере КАИ-12 « Приморец». Помимо полётов мне удалось выполнить 12 парашютных прыжков,  я уже прыгал с ручным раскрытием парашюта и учился устойчиво падать в свободном падении после отделения от самолёта. Готовился и знал, что скоро полечу на планере  САМ. Вот и настал мой день…-  было и радостно и тревожно одновременно...
                - Василий Иванович я готов лететь, сейчас завяжу ремни в задней кабине - сказал я. 
               Инструктор расплылся в улыбке, похлопал меня по плечу и начались предстартовые хлопоты перед первым самостоятельным полётом. Мне  было  16 лет!..
           Надеты лямки спасательного парашюта,  привычно сел в кабину планера, застёгнул привязные ремни кресла, включил радиостанцию, закрыл фонарь кабины, проверил замки. К планеру подсоединили трос лебёдки, стрелки приборов на нулях по скорости, высоте и скороподъёмности, мне подняли с земли левое крыло планера (на всех планерах одно колесо под кабиной планериста, оно убирается механически) и
я доложил по радио : «312-й к взлёту готов, САМ!» В ответ услышал ободряющий голос нашего техника на лебёдке дяди Коли :               
                -- Взлетаем сынок! С Богом!               

 

Планер « Бланик» Л-13 в воздухе под облаками, летит на           буксире за самолётом.
               
              Лёгкий рывок и дальнейший быстрый набор скорости, ручку управления привычно взял на себя, проверил скорость в наборе высоты, установил угол набора  15 градусов, земля уходила всё дальше от меня. На высоте 350 метров уменьшилась тяга, начала падать скорость, я перевёл планер на снижение с сохранением заданной скорости и одновременно дёрнул на себя красную скобу на приборной доске для отцепки планера  от троса – далее выполнил первый разворот на своём маршруте полёта по кругу. Взлетел я где-то около полудня, в самый сильный период прогрева Земли, кучевые облака росли на глазах, стали быстро темнеть, меня с планером потащили вверх мощные восходящие потоки нагретого воздуха. Планеристы шутили, что в такую погоду подкинь вверх ворота сельского дома и те полетят с набором высоты. Я с радостью отметил, что вместо снижения у меня пошёл набор высоты, вот уже на высотомере 800 метров –1000 метров, я подхожу к нижней кромке облаков на высоте 1300 метров и чтобы не войти в облака, на несколько секунд выпускаю интерцепторы ( щитки сверху и снизу крыла, выпускаются синхронно, они  резко уменьшают подъёмную силу крыла). Снижаюсь и снова набираю высоту, с земли  РП спросил : « 312-й ты куда полетел - то, доложи свою высоту ?» Я ответил, что у меня 1000 метров и что меня держат потоки. Он  только сказал : « 312-й не увлекайся, в облака не входи, пройди над стартом и далее по кругу на посадку».  Всё у меня шло как нельзя лучше, надо же такое везение с первого полёта. Всё - таки полёты с мастерами не прошли бесследно, у меня уже были устойчивые навыки пилотирования, и кое-что уже умел и знал о технике парения на планерах более высокого класса. Меня нисколько не испугала сложившаяся обстановка в первом самостоятельном полёте. Наоборот я был очень доволен тем, что летаю дольше других и выше своих товарищей. Прошёл над стартом на повышенной скорости, покачал с крыла на крыло, приветствуя всех, кто меня видел : - Вот видите я над вами , я один в воздухе, я лётчик-спортсмен, спасибо вам всем, что все вы со мной!-
                Воздушная обстановка тем временем быстро изменялась, поднялся ветер из под темнеющих кучевых облаков, я летел со снижением от 2-го к третьему развороту круга.  Моя высота была всё ещё намного больше, чем обычно и я принял решение пройти подальше с третьим разворотом. Выполнив заход на посадку, мой планер оказался на более далёком расстоянии от аэродрома, чем обычно. Запас высоты быстро таял, я летел против усиливающегося ветра,  к аэродрому приближался очень медленно. Я уже понял, что до аэродрома не дотяну, подо мной было кукурузное поле, и посадка вне аэродрома стала реальностью. Вот же чертовщина, сам ведь увлёкся и сам виноват! Самой серьёзной ошибкой, допущенной мной в этом полёте, стала потеря скорости в стремлении долететь, я упустил контроль за скоростью полёта.  Планер начал парашютировать на закритических углах атаки крыла. Вблизи земли это был очень опасный просчёт! С высоты примерно метров 5-7, планер на малой поступательной скорости, почти вертикально упал на землю в кукурузу. Удар был очень сильным, поднялась пыль, в ушах у меня звенело, во рту была кровь. Открыв фонарь кабины, отстегнув ремни кресла и парашюта, я покинул кабину планера. Первым делом осмотрел планер, он получил повреждения, особенно хвостовая часть фюзеляжа. В голове у меня поселилась тревога, ну вот и всё - отлетался, меня отчислят от лётного обучения, и все мои старания не будут стоить ломаного гроша. От злости, боли и обиды на себя полились слёзы, кровь сочилась от прикушенного языка и из разбитых губ, я плакал как маленький мальчик, размазывая по лицу слёзы, кровь и ещё что-то липкое и противное.
Вдруг послышался звук мотора, по кукурузному полю «скакал» УАЗ без тента, это был ГАЗик начальника аэроклуба подполковника Калашникова В. Н.  в машине помимо его ехали  мой инструктор, командир звена и наш техник дядя Коля. Я быстренько вытер платочком кровь и слёзы, поплевав на платок, вытер лицо. Машина остановилась, я подошёл к начальнику аэроклуба и доложил ему :
« Товарищ подполковник! Спортсмен - планерист Полябин выполнил первый самостоятельный полёт на планере  « Приморец», не долетел до аэродромного поля по своей вине, не учёл усилившегося встречного ветра, планер получил повреждения». А тогда, хотя бы кто-нибудь проинформировал меня об усилении встречного ветра при заходе на посадку! РП этого не сделал, а ведь должен был предупредить, подсказать.
Вместо разноса, начальник аэроклуба  с улыбкой поздравил меня с первым самостоятельным полётом и спросил : « Второй полёт надо всё-таки выполнить, полетишь сейчас ?»  Я сказал, что конечно полечу. Вслед за начальником аэроклуба меня поздравили все остальные командиры. Калашников В.Н. распорядился о втором полёте, и мы все поехали на старт. Когда я уже сидел в кабине второго планера, начальник аэроклуба подошёл ко мне, наклонился и сказал:
         - Запомни сынок – летательный аппарат не летает без скорости, он при её потере падает камнем к Матушке Земле в штопоре!.. Тебе сегодня очень крупно повезло!.. Заходи на посадку на планере с явным перелётом, как потерять избыток высоты ты знаешь и тогда  всегда сядешь там, где наметил. Никогда больше не теряй скорости, ни на каком летательном аппарате и вообще нигде!.. –
    Похлопал меня по плечу и, сжав руку в кулаке, поднял её к верху. Второй полёт получился на славу, я приземлился мягко и точно, как учили. Начальник аэроклуба всё видел и остался доволен, я не подвёл его. Командир звена подозвал меня к себе и  сказал сквозь зубы : « А теперь планерист Полябин одевайся в техническую робу и вперёд на ремонт планера, будешь вместе с техником восстанавливать его, летать дальше будешь на нём же после моего облёта». Я верил и не верил в это чудо, надо же было приехать на полёты начальнику аэроклуба, если бы не он, то всё бы могло кончиться для меня иначе.
Планер КАИ-12 « Приморец» с бортовым номером « 03» был отремонтирован за неделю, на ремонте я «пахал» добросовестно, в обед дядя Коля угощал меня домашней едой и хвалил за прилежание в  работе, после облёта планер стал моим. Я выполнил всю программу полётов первоначального обучения на нём. И переведен был летать в рекордную группу на планерах Чешского производства Л-13 «Бланик». Теперь это был мой персональный планер, планер совершенно другого класса, у него в кабине на приборной доске был даже авиагоризонт, с которым можно было входить в облака, у планера был счастливый бортовой номер «07». И вообще он был просто красавцем.  Перед каждыми полётами я протирал его чистой, мягкой, влажной тряпочкой для повышения аэродинамического качества (так делали мастера),  гладил его крыло и внутренним голосом просил о красивом, длительном парении над континентом. Что мы с ним чаще всего и делали, но иногда всё таки приходилось садиться вне аэродрома, если я не находил хороших восходящих потоков на маршруте полёта, о месте посадки передавал по радио через находящихся в воздухе планеристов.
                Однажды на последнем отрезке маршрута, когда до аэродрома оставалось около 60 км. я потерял много высоты и посадка на скошенное поле казалась неминуемой. На поле подо мной работали люди, они убирали сено, часть поля была уже убрана, и я спокойно мог посадить туда свой планер. Но на высоте 200м. я почувствовал восходящий поток, как шутили планеристы, задним местом  (снизу по планеру как будто бы кто-то бьёт резиновым молотом), а затем начинают реагировать приборы, показывая начало набора высоты. Поток был слабым, но держал планер без потери высоты. Планер, вместо восходящей спирали, выполнял виражи, поменять крен было нельзя, я бы сразу вышел из восходящего потока, и пришлось бы садится, вот так я и кружил над полем минут 20 , терпение моё было на пределе, люди махали мне руками и показывали, чтоб я садился к ним. Вдруг стрелка вариометра поползла вверх, показывая набор высоты, сколько же радости было у меня, когда я набрал в термике (восходящий поток воздуха без образования кучевого облака)  1500м. и пошёл дальше и дошёл до аэродрома, это была победа, маленькая, но победа над собой, над своим нетерпеливым внутренним миром, над обстоятельствами. Мои товарищи и лётчики-инструктора уже не ожидали, что я прилечу, и радовались моей победе вместе со мной. А сколько таких моментов бывает в жизни у каждого лётчика, когда надо победить самого себя, поэтому эти люди в своём большинстве кристально честны и порядочны – такими их делает Небо!  Люди на поле махали мне руками на прощанье,  в размерах они становились всё меньше и меньше, я их видел, пока не набрал высоту более 500м.
                Но самый запомнившийся полёт на «Бланике» был у меня полётом на границу между средними и большими высотами. Этот полёт родился спонтанно, именно таким я его не планировал заранее и по большому счёту был не готов к тому, с чем встретился в этом полёте. В 1963году в один из лётных дней, в июне месяце, сложились условия для образования мощных термических потоков перегретого воздуха из-за длительной засушливой погоды. Условий для образования «кучёвки» не было, зато сильно прогретая Земля дышала жаром, образовывались мощные восходящие потоки, которые планеристы называют термиками. После отцепки от самолёта- буксировщика, минуты через 3 полёта я попал в такой поток, и он потащил меня с вертикальной скоростью набора высоты, которую я увидел на вариометре впервые – она дошла до 10-15 метров в секунду. За одну минуту я набирал 600-650 метров высоты, до набора  высоты 3500 метров вертикальная скорость набора сохранялась. На этой высоте в кабине стало уже холодно, у меня стучали зубы и от холода,  и от страха, высота завораживала, я продолжал набирать её. Я был в роли той лягушки, которая кричит, но ползёт к удаву в пасть! На высоте 4500 метров стало трудновато дышать, я сильно замёрз и с большим сожалением, что нет на планере кислорода и тёплой кабины, выпустил интерцепторы и вышел из потока со снижением. Всё это происходило рядом с аэродромом,  меня запросил по радио командир звена : « 312-й доложи место и высоту !» Я доложил, что высота 2500 метров, что нахожусь почти над точкой,  и что потоки хорошо держат. Он мне сказал, чтобы высоту выше 3000 метров я не набирал. Но какое это было прекрасное чувство - идти по неизведанному тобой пути, мне ведь никто не показывал такой полёт на высоту! Было и страшновато и одновременно очень интересно набирать высоту, о которой  были знания не достаточные, чтобы лететь туда. После этого полёта я прочёл много книжной информации о высотных полётах -  понял, что с высотой шутки плохи, что всё это очень серьёзно. Не надо бы было мне самому лезть в пасть к «дракону»! А барограмму моего полёта командир звена Третьяков В.С.  всё-таки продешифрировал и конечно пришлось рассказать, куда меня занесло. Он похвалил за честный анализ полёта и спросил : - Ну, а теперь полезешь на высоту 5000метров!- 
              -Я ответил, что выше 3000метров не полезу.-
                Он улыбнулся и мечтательно сказал : - Будешь ты паря летать на высотах, о которых даже думать мне страшно, тебя ждут стратосфера, космос и огромные скорости, и летать ты будешь на невиданных машинах!-
                В 70-х годах прошлого века рекорд СССР  по набору высоты на планере принадлежал  заслуженному мастеру спорта Ярушавечису, он на специально подготовленном планере КАИ-19  с кислородным оборудованием, набрал высоту 11552 метра в волновых потоках над горами Б.Кавказа. К полётам в таких потоках специально готовились опытные спортсмены планеристы и каждую осень их организовывали в Крыму, в Коктебеле, такие полёты на набор максимально возможной высоты. Признаками таких потоков были чечевицеобразные облака на больших высотах, которые достигали стратосферы. Они появляются только осенью, в сентябре, и только над горами.               
                А теперь необходимо несколько слов сказать о посадках на планерах вне аэродрома. Посадка вне аэродрома для планеристов была обычным делом – этому нас учили в контрольных полётах. После них мы выполняли по 5 тренировочных самостоятельных посадок вне аэродрома. Площадки подбирались так, чтобы мог сесть самолёт – буксировщик. Правильно подобрать площадку было совсем не простым делом, существует масса признаков, которые необходимо учесть, иначе на этой площадке можно было набить себе очень большие шишки и даже сломать голову.
                Свою первую посадку вне аэродрома на планере помню в подробностях до сих пор. Мне казалось, что поле ровное и пригодно для посадки. Но при подходе к нему я с ужасом увидел, что на этом  поле росла сахарная свекла, и я зашёл на посадку поперёк борозд. Высоты у меня уже не было, чтобы что-то изменить.  Единственное что я смог так это держать планер на высоте менее одного метра с потерей скорости до минимально возможной. Приземление было настолько «мягким», что я успел подумать: -Ну, вот и всё, сейчас оторвётся голова!-
                Когда к планеру подбежали колхозники, я попросил их выкатить планер на соседнее поле, которое было ровным и расположено было рядом. И конечно годилось для посадки самолёта-буксировщика.  Ну почему я не сел на это поле? Просто опыта не было никакого. Выводы для себя я сделал на всю свою лётную жизнь.                Ведь планер всё-таки подходит к земле на скорости 80км/час и любая приличная неровность грунта или оставленные земледельцами посреди поля  орудия труда могли принести большие неприятности. С площадок нас забирал кто-нибудь из инструкторов, прилетавших за планером и планеристом на самолёте ЯК-12, а иногда приходилось ночевать в соседней деревне, предварительно пришвартовав планер, чтобы его не унесло ветром и конечно, сдав его под охрану сторожа. Швартовые принадлежности и маленький чехол для фонаря кабины всегда были в планере в специальном отсеке за креслом второй кабины. Жители деревень очень удивлялись, как это можно летать без мотора?.. Всегда спрашивали, а сколько мне лет, качали головами, услышав ответ, помогали во всём, предлагали ночлег, еду и даже выпивку, от которой я конечно отказывался.  А мужики выпивали за меня и за Чистое Небо.  Хвалили за смелость и предрекали, что у меня будет всё хорошо в жизни, потому что учусь, тружусь и летаю. Говорили, что многовато мол, грузишь на себя парнишка, но это
Тебя научит уважению к труду и добру. Выпивали по стопке, морщились, закусывали и наливали снова крепкого самогона, благо был повод...




 

      
В июле 1963года мне посчастливилось увидеть международные соревнования по планерному спорту. Первенство мира проводилось на нашем аэродроме ДОСААФ. Его подготовили по высшему классу во всех отношениях. Наши полёты были прекращены. Строители за 10 дней построили сказку, чего только не было к услугам  иностранных планеристов, нам такое и не снилось! Коттеджи для размещения команд, каждому спортсмену отдельная комната, столовая превратилась в первоклассный ресторан, танцплощадки, сцены и зрительные места, бары, бильярдные, теннисные корты, волейбольные  и баскетбольные площадки. А от немыслимого различия  цветовой гаммы  и красоты планеров и самолётов - буксировщиков со всего мира просто захватывало дух. Ну а сами соревнования - это был великий парад умений, навыков, хладнокровия, выдержки, высокого уровня мастерства пилотов – планеристов. Накал борьбы за каждый бал оценок и спортивный азарт приводили иногда к потере бдительности, к нарушениям законов Неба. Были и травмы, но все остались живыми. Я видел, как иногда под одним облаком собиралось по 45–50 планёров одновременно, что конечно приводило к аварийным ситуациям. По вечерам звучала музыка разных стран, пели песни на всех языках народов мира, участники соревнований танцевали красивые танцы. Царил дух дружбы, раскованности, не было и намёков на какую-то враждебность, не было и пьяных, хотя алкогольных напитков было  море. Предупреждения и наставления особняков были, ни к селу, ни к городу. Им всегда и везде мерещились враги. Праздник Неба такого уровня забыть не возможно!    
                Полёты в небе на планерах ни с чем
несравнимы по красоте и ощущениям! Это были очень интересные полёты, борьба за каждый метр высоты. От облака к облаку, из потока восходящего планер попадает  в нисходящий, затем к новому восходящему, от холода под облаками, в тепло к солнышку! Яркое голубое небо, ослепительно белые кучевые облака и изумрудная зелень родной Земли! Скорость я больше не терял никогда и  ни на каком летательном аппарате, кроме плановых полётов на штопор в учебных целях с курсантами и лётчиками!!! И тому же учил своих курсантов в лётных училищах СССР и молодых лётчиков в частях ВВС.
               … Полёты на планерах мне снятся до сих пор -  парю в небе, выгнув крылья большого удлинения. Я под кучевыми облаками, в бескрайнем голубом просторе, свист воздушного потока  меняется по тону в зависимости от скорости полёта, звучит югославская песенка  «О маленькой девочке в огромном небе», из взятого в полёт транзистора « Спидола»  и нет конца красоте небесной, и нет конца  этому ПОЛЁТУ!..
         

Аэродром ДОСААФ под Орлом 1964г.Летаю на планерах в рекордной группе.  В    задней  кабине « Бланика» мой друг Толя Дука.

Песнь   высоты

Друзьям планеристам, юным романтикам неба  посвящается!

                Под  облаком белым в  небе высоком
Хищник  крылатый сужает круги.
Жар от Земли  восходящим  потоком
Птицу  и  планер несёт на «груди».

«Бланик» в полёте, рядышком кобчик
В  левой  спирали  парят,
Юный пилот  и  пернатый разведчик
В солнечном ветре летят.

Кобчик  чуть  слева, глаза  его  вижу,
Взгляд  так  тревожен, жесток,
      Будто кричит: «Не  мешай, ненавижу!..»
Перья  на  крыльях  полощет  поток.

Как  любопытен  охотник  небесный,
Взгляда  не  сводит  с  меня
 Блеск  оперенья, клюв  заострённый,
Мы  безоружны, летим без «огня»!
               
                Дар высоты  мне судьба подарила,
    Кобчик  сложил  два  красивых  крыла,
Рухнул  к  планете, добыча манила,
Цель  на  земле  его  пищей  была!..



Секунду, мгновенье -  я мысленно с птицей
 Падаю камнем в отвесном  пике!
Небо откройся  счастливой  страницей
Дай среди звёзд полетать в  ястребке.

Смилуйся  небо,  суровое  небо,
С  градом, с грозой   подожди!
Пусть насладится мальчишка полётом,
Не  лей  проливные  дожди!..

    В  небе  бескрайнем  полёт  без  мотора
                Цепью  жемчужной  висят  облака
                Вихри небесные  крыльям  опора,
                Нынче с  погодой  везёт  мне  пока.

                Планер парит над моею Россией
                Ветры поют свою песнь высоты
Лечу в небесах под опекой Мессии,
      Волшебной  дорогой  заветной  мечты.









               


                РАБОЧЕЕ МЕСТО – НЕБО.

Рассказ

                В лётных училищах Советского Союза на полёты в первую смену вставали затемно, подумать только, будильники звенели в 02.30 ночи! Отсчёт времени шёл от начала лётной смены, которая длилась с 06.00 утра  до 12.00 дня. До начала полётов в воздух, в 04.30 утра ( с восходом Солнца), поднимался самолёт-разведчик погоды, который пилотировал руководитель полётов данной лётной смены, как правило в этой роли были командиры эскадрилий или их заместители по лётной подготовке.  Он уточнял прогноз погоды, выданный ему синоптиком и определял вариант плановой таблицы полётов на смену, по которому предстояло летать. Учитывая  то, что в небо будут взлетать начинающие пилоты – курсанты лётного училища, независимо от курса обучения,  многие из которых уже летали самостоятельно на одноместных сверхзвуковых истребителях. Не даром лётчики-инструктора  всегда относились к этим юношам очень уважительно, по отечески,  берегли их от всяких случайностей, как на Земле, так и в воздухе.  Поэтому в авиации никогда  не было дурной муштры, тупой выматывающей  солдафонщины!
               Инженеры и техники самолётов приезжали на аэродром ещё раньше, ведь самолёты надо подготовить к полётам и всё проверить. Вот такая романтика неба окружала весь личный состав учебных полков и эскадрилий.  Мы все знали, на что шли, нелегко это было, одно мы  знали точно, что никто кроме нас не сделает наше Небо недосягаемым для врагов!
            
Предутренние сумерки, Земля ещё дремлет. Низины, леса, долины рек в дымке, местами стелятся туманы. Над землёй голубоватое сияние. Вот-вот покажется солнышко из-за горизонта. Становится светлее на возвышенностях, но темнота ещё не ушла из низин и лесных чащоб. На травах обильная роса. Вдыхаю запахи разнотравья, скошенные  травы пахнут особенно. Птицы начинают свою утреннюю суету,  щебечут, поют   на  разные голоса, приветствуя новый день – раннюю зорьку, саму жизнь!..
Сколько же раз перед началом полётов я наблюдал эти красивейшие картины начинающегося дня, не переставал ими любоваться, каждый   раз   подмечая   что-нибудь  новое, красивое, необычное. В это раннее время на аэродроме ещё властвовала тишина, её величество тишина, авиаторы умели ценить такие минутки!
Пора садиться в самолёт. Предстоит полёт на разведку погоды, сегодня мне руководить полетами. Надо принять грамотное решение на полеты по одному из вариантов плановой таблицы полётов. Ошибаться нельзя, ведь летают курсанты.
Принимаю доклад техника самолёта о готовности машины к полету. Здороваюсь с ним за руку, мы вместе  проходим по маршруту предполётного осмотра самолёта, так требует инструкция  любого  летательного аппарата (как известно все инструкции лётчику, все документы, регламентирующие  лётную работу написаны в авиации кровью!). Случаи  нарушений  положений этих документов бывали, но  заканчивались они, как правило, плохо.
Самолёт истребитель изящная рукотворная птица. В нем сосредоточены мысли и дела тысяч и тысяч людей. Маленького размаха треугольное крыло, сильно скошенный, откинутый назад киль, острые кромки крыла, стабилизатора, хищно заостренный фюзеляж, обтекаемые зализанные формы – все говорит о мощи, о высоких скоростях, о больших боевых возможностях этой машины. Самолёт имеет свои запахи лаков,  красок, различной аппаратуры, агрегатов, топлива, запахи кабины. Я, как хищник, привычно с наслаждением втягиваю в ноздри смесь незабываемых запахов, ощущаю всеми клетками, что всё это через несколько минут будет подвластно моей и только моей воле, разуму, моим рукам. Самолёт будет послушен любым отклонениям рулей и будет выполнять все мои команды. Самолёт живое существо, а небо его стихия...
 Лётчики, как правило, относятся к самолётам, как к  живым существам и после полёта, поглаживая тёплый бок фюзеляжа машины, тихо для себя говорят слова благодарности самолету: «Спасибо, брат! Ты привёз меня здоровым, невридимым. Мы ещё полетаем!»
Самолёт оживает в руках инженеров и техников, они первые вкладывают, вдыхают в него жизнь. В мороз их руки прилипают к металлу, ведь каждую трубочку на двигателе они проверяют на ощупь, нет ли негерметичностей, течей топлива и масел, гидросмесей, ни травит ли воздух, кислород, азот и т.д. Частички кожи с кровью прилипают к стальным настывшим трубопроводам. А в жару от этих же трубок ожоги. И так шесть дней в неделю, месяцы, годы службы - лётчики  всегда с большой теплотой и уважением относились и относятся к инженерно-техническому составу. Это в их руках куется победа в воздухе, И  за  это  им  низкий   поклон от лётчиков! Слова, которые говорит технику самолёта лётчик после полёта, звучат как хорошая музыка: - Замечаний по работе систем и агрегатов самолёта нет, спасибо за службу! -
Запрашиваю запуск, щёлкают тумблеры, подаю команду:
              - Снять чеки, заглушки. От двигателя!.
Нажимаю кнопку запуска, РУД на малый газ и запевает свою песнь  турбина, оживают стрелки на многочисленных приборах. Проверки, прогрев и опробование всех систем, агрегатов самолета и двигателя, включение всего комплекса радионавигационного оборудования – всё в норме. Выруливаю со стоянки самолётов и по рулёжной дорожке на взлётную полосу. Московское время 4 часа 28 мин. утра -  2 минуты до взлёта. Стою на взлётной полосе, впереди серо-белый бетон и по центру пунктиром белая линия, на разбеге самолёт пробежит 300-400 м. по ней, плавно поднимет носовое колесо, отрыв от полосы и набор высоты. Впереди небо, только небо!..
               
                ПЕРЕД   ВЗЛЁТОМ.
               
                Перед зарёй светлеет сумрак,
Щебечут  пташки - быть росе.
Я в истребителе, в кабине,
Стою на взлётной полосе.

Ещё есть время до команды,
                «Молитвы дня», мой  взлёт по ней,
Идёт отсчёт, бегут  секунды,
Мгновенья чувствуешь острей.

Поёт турбина ровно, мощно,
Дрожь по металлу:- Что стоишь?
                Включай  форсаж, да самый  полный!
Ведь радость пьёшь, когда летишь!

- 512 -Взлёт, разведка,
Маршрут полёта номер два.
Форсаж! Защёлку опускаю,
Порозовел восток едва!

Толчок, секунды побежали.
Четыре тридцать по  Москве.
-Разбег, отрыв, шасси убрали.
Всё меньше домики в  Клюкве!

Небо! Безбрежный, бесконечный мир! Пространство над нами, над нашими головами, протяни руки - вот оно небо, оно омывает нас с рождения до наших последних дней, оно даёт жизнь всему живому. С первым глотком воздуха ребёнок приветствует своим криком целый мир: вот он Я, самый маленький гражданин мира, гражданин планеты Земля,  я пришел в этот мир, чтобы жить, творить, созидать, любить, я  заявляю о себе, слушайте, люди, и любите меня, потому что меня создало само НЕБО и её величество ЛЮБОВЬ!
Небо! Мы знаем об этом особом пространстве одновременно много, как нам кажется и мало, как оно есть на самом деле. Нашу планету омывает, защищает, как броня атмосфера земли. Очень тонкая, очень хрупкая, очень ранимая оболочка. Всего - то до четырёх тысяч метров от земли человеку легко дышится в атмосфере, на высоте пять тысяч метров дышать можно, но уже трудно, сердце начинает биться учащенно, мысли в голове путаются и простые задачи кажутся трудными, но жить ещё можно. Выше шести тысяч метров от земли  уже долго  не протянешь. Болезнь высоты – гипоксия вступает в свои жесткие права. Потеря сознания наступает совершенно внезапно, а далее организм расстаётся с жизнью. Если без воды мы можем жить неделю, то без кислорода в составе воздуха можем существовать считанные минуты.
Альпинисты, покорители горных вершин поднимаются на высоты более восьми тысяч метров! Их мужество, мастерство и смелость удивляют всех нас, но тем не менее высоты карают жестоко! Сколько безымянных могил в горах! Об этом знают только горы. Конечно у альпинистов есть запас кислорода, без него смерть, но все равно, представьте себе, температура на каждую тысячу метров высоты падает на   шесть с половиной градусов и в любое время года на высотах выше 10-ти тысяч метров она всегда постоянна и равна (-65 градусов С.). А ещё  «подарками» больших высот являются струйные течения, глобальные перемещения огромных воздушных масс со скоростями в потоках до 400 км/час над  океанами и до 200-300 км/час над континентами. Выживать живому существу в таких условиях проблематично, и какие же жёсткие требования надо предъявлять к летательным аппаратам, чтобы покорять эти высоты.
Небо! Всегда живое, разное, загадочное. Как представить себе пространство – плюс, минус бесконечность. Красоты явлений природы таковы, что палитры красок бледны и несовершенны перед ними. Какими красками написать ночное небо, мириады звезд, Млечный путь, лунный призрачный свет, громады грозовых фронтальных облаков, когда их на мгновения освещают вспышки гроз! Циклопические картины! Тут столько оттенков тонов и полутонов любого цвета ,что невольно захватывает дух и только память цепко хранит всё это на своих жёстких дисках, но где найти тот компьютер, который воспроизвел бы это всё без искажений?
Небо! Иногда навевает безмятежность, расслабляет,– голубовато-бирюзовые тона, ни одного облачка! Райские картины закатов и восходов, предутренние дымки, туманы по низинам, разливы рек, озер, морей. И везде и всюду небо. Без него мы не представляем себе эти картины.
А какая бездна открывается, когда видишь звёздное ночное небо с больших высот .Звёзды кажутся близкими, другие галактики и миры, а может и цивилизации. А встречи с так называемыми НЛО, они были, наверное, у каждого летчика, пока всё это не объяснимо, но их происхождение явно не земное.
Небо! Бывает тяжелым, хмурым. Низкие, водой наполненные облака, чуть не до самой земли. Идут осадки: то дождя, то снега. В такую погоду сидеть бы дома, да пить чай, а мы летаем. В облаках потряхивает,  обледенение, лёд растёт на всех частях самолёта, ползёт по фонарю кабины, по крылу, по фюзеляжу - не зевай, пилот, это явление опасно, из-за недооценки опасности обледенения очень много бед, многие авиаторы ушли раньше времени из жизни. Самолёт превращается в ледяную глыбу и уже не летит, а падает.
Уходишь  в  небо, взлетаешь, входишь в облака, машина надежно несёт тебя, в кабине уютно, тепло, привычная рабочая обстановка, умные приборы всё рассказывают, подмигивают сотнями лампочек, табло, стрелками приборов. Ты летишь, но словно пуповиной ты связан с землей,– ты сын Земли и она хранит тебя от бед!
Пробиваешь  облака   вверх, земля внизу под облаками и всегда, сколько бы не летал лётчик, выход из облаков вверх как праздник, облака остаются внизу, самолёт круто выныривает из облачной массы, равнина облаков белым – бела, будто это снежный ковёр. Так и хочется проложить по этому ковру никем не изведанную лыжню. Но в небе мы гости, пора домой, под облака, ныряешь в них на посадочном курсе, или в стороне от него, это не так уж важно. Расставаться со светом и солнцем всегда как-то не хочется, после яркого света в кабине становится сумрачно и чем ближе к земле, всё темнее. Отвлекаться на эмоции некогда, идёт серьёзная, точная работа и чем ближе к выходу из облаков, чем ближе Земля, тем меньше вертикальные скорости снижения, тем плавней движения рулями. Земля постоянно информирует, подсказывает, корректирует твои действия, а то и просто ободряет коротким : « 512» на курсе, на глиссаде». Это значит, что ты идешь к своему аэродрому совершенно точно. Выходишь из облаков на высоте 200 метров от земли, до полосы 10 км., проходишь дальний привод – это 4 км. до полосы, но её пока не видно, видимость сегодня около 1000 м. Видны огни подхода и приближения, а вот и полоса. Родной аэродром встречает празднично, все огни включены, стоит установленный минимум погоды.
Трудная работа! Мужская работа! Красивая работа! Опасная работа!
Этим и живёт человек, посвятивший себя небесам, этим живут все лётчики земли! Им одним ветры высот родня, на всех широтах Земли!
Друзья мои, выпускники 1969 года Черниговского ВВАУЛ им.Ленинского комсомола, однополчане, люди высокого полёта, высокой  нравственности и морали, я всегда о вас помню и не забываю помянуть погибших и усопших. Никогда не забываю поднять бокал за здравие вас, ныне живущих. Надеюсь, что к вам, как и ко мне до сих пор во снах и наяву приходят лица друзей, костры у реки, песни под гитару, полеты, полеты …. НЕБО!
Ветры памяти никогда не дадут, никому из нас   забыть, гром реактивных двигателей, форсажное пламя разделённое кольцами за нашими надёжными  прекрасными краснозвёздными машинами, которые уносили нас в нашу  мечту, в  Небеса, на наше рабочее место!..


                  
               
               
                СТИХОТВОРЕНИЯ.

                Глава – 2
 
                МОЙ СТИХ – МОЙ ЧЁЛН.


    
      СПАСИБО, МУЗА.

Стихи и песни будят нас
Летит в веках, живёт Пегас
Как дивна  музыка строки
Слова и ноты так  близки.

Природный дар от Бога дан
Мой плод созрел, полно семян
Хорош сюжет, в руке листок,
Бежит  перо, вязь букв и строк.

Где  муза  песнь, а слово трель,
В красивой рифме сладкий  хмель.
Летать, писать, не пропустить,
Ведь дважды жизнь нельзя прожить.

Порогов камни, шум воды,
Шальной поток  игрок судьбы.
Гребу на вёслах, стих мой - чёлн,
Мозоли в кровь, иду средь волн.

Круты, угрюмы берега
По ним чащоба и тайга,
Но надо плыть и уцелеть,
Славянам  песню свою спеть.

Слагать стихи, совсем не грех,
Да будет жизнь и в ней успех!
Лететь хочу вновь  к облакам,
К свободным  странникам,  к ветрам!

МОЙ СТИХ-КИНЖАЛ.

Ценю я  жизнь, мне  рано на покой,
Стихи – бальзам, их память порождает
Вкушаю хлеб свой  грубый  и  простой
Его  добыть мне небо позволяет.

Строка подвластна, я ей господин
Шептать на ухо в жизни не учили!
На голове убранство из  седин,
Мой  стих  кинжал, года его точили.

Вонзитесь строфы в бешеный бедлам
Хочу помочь я правде  на планете
Звени  в  стихах, отточенный металл
Мой  честный  слог  у Бога на примете!..



БУМЕРАНГ.

Что значит слово - бумеранг?
В прямом или ином его значенье
Из дерева, металла ли  снаряд-
Пустив его, ты отследи его движенье.

В начале, он послушный пилигрим,
Простой  полёт с набором высоты,
В веках дремучих был  незаменим,
Дичь убивал  без  шума, суеты.

Предмет  коварный, шуток  не шутил,
А был оружием и палицей кривою.
Нёс  смерть с собой и зло  всему  чинил,
Вонзался в череп, бил смертельной болью.

Не так ли слово меткое  вас бьёт?
Оно  острей, коварней  бумеранга,
Лишь миг живёт и всё перевернёт,
Не пощадит ни чина, и  ни ранга!

Беспечный тип себя не оградил,
Вернулось слово, болью ослепило
Вонзилось в мозг, ума его лишив,
Всё доброе в душе испепелило.















ЗА ДОРОГОЙ ДОРОГА.

Тянет из дому гор крутизна,
Манит призрак необжитых мест.
Высоты нас влечёт новизна,
Нам  не  нужен уютный насест.

Мы скитальцы, бродяги с тобой,
Наши души привыкли  без пут.
Сердца наши не греет покой,
Нас дороги чудесные ждут.

Тянет вечно поспорить с судьбой,
Пусть под ложечкой сладко замрёт…
С нами тот, кто без слов всё поймёт,
Песню трудных дорог подпоёт.

Кто  свой  хлеб  добывал в  небесах,
Кто был в паре со мною в одной,
Кто забыл «взвесить» риск  на весах
Из кабины мне машет рукой.

Улыбнётся тепло и светло,
Молча руку до боли пожмёт.
А глаза его скажут: «Держись!
Завтра утром дружище нам взлёт»

Сладок дым бивуачных костров
И прохлада приютов ночных,
Звуки  верной подруги ветров-
Струны  старой  гитары и стих.


ВЕТРЫ СТРАНСТВИЙ

Хранят  пустыни летопись веков.
Вершины минаретов исчезают
Барханы оживают из песков,
«Афганцы» знаки жизни засыпают.

Зной воздух раскаляет будто пекло
Пустынный мир рисует миражи
Спаси Аллах! Засохло всё, поблекло,
Но крутит вихрь в барханах виражи…

Один глоток из чистенькой криницы
Воды желанной, свежей  ключевой,
Подайте поскорей, быстрей водицы,
Но сушит горло, воет ветер злой!..

Оазисы - жемчужины пустыни,
Бурлит в них жизнь у влаги, у ручья.
Вода здесь золотая и поныне,
Она всегда ничья, совсем ничья!

Приходят караваны из пустыни,
И все к воде - её послал Аллах!
Сладка вода, но много пить опасно
И тащит от воды  старик монах.

И жить бы людям в неге поселений,
Растить детей, да жён своих ласкать,
Но вечно опьяняют ветры странствий,
И  жажды  приключений не унять!..





мы не одни?


Летят с Землёю  люди – экипаж,
Дорога во Вселенной не близка
Скопление туманностей, мираж
Вот  Млечный путь, он будто бы река.

С других планет никто не прилетал.
Сигналов и приветов нет, всё  нет!
И странно нам, что космос обеднял
Попасть бы раз на звёздный, на «банкет»!

Чтоб гости посещали день-деньской
Летели б к нам посланцами миров,
Летели бы со светлою мечтой…
Других Земле не надобно даров!


Тост за друзей

Поток людской - река, водовороты
Мелькание  неведомых мне   лиц
Судеб людских - пригорки, повороты
Как  «пропасти» нечитанных страниц.

Мой малый круг надёжных мне, знакомых,
Друзей  старинных, верящих  в  меня.
Немного  вас  пытливых, увлечённых,
Спешащих  жить, «в дугу не гнуть » ни дня.



Смелее  подходите ко мне люди
Как звать вас дорогие, величать?
Есть терпкое вино в моей посуде
Я свой бокал за вас хочу  поднять!




С Т Р О Ф Ы.

Весною легко так дышится,
Как после ночной грозы,
В шуме воды мне слышится
Вечной  любви призыв!

От Вашей я  стати  хмелею,
Ловлю блеск красивых глаз.
От  блеска улыбки я млею,
Она так украсила Вас?!

Меня Вы навек запишите
В свой узкий «почётный» круг,
В сети свои  заманите,
Свободой плачу мой  друг!
-------//-----------


Горит ночник - тона,  полутона
Разгул теней и шёлка лёгкий шорох
Одежды  прочь - ты только рождена,
Твой гибкий стан рисует  тень  на  шторах.

Красивая, желанная, нагая
Целуй скорей, шепчи любви слова!
Сольюсь  с тобой, в желании  сгорая
Твой  сладкий стон,  и кругом голова!

--------//-----------

Сок березы чуть-чуть сластит.
Щедро  дарит  весна, только пей!
Пью стаканами соки Земли
В  свои клетки вливаю елей!

Может, соком себя обновлю,
Ты прости мне, березка, свой шрам!
Рану я твою сам исцелю
И  пойду,  помолюсь в божий храм!


Разлился звон… печальный, колокольный,
В четыре четверти размерил метроном
Провожают в храме, в мир иной, загробный
В вечность путь - и колокол о том!..

Путь земной не долог, Бог с тобою…
Бег замедли - стань, остановись!
Помолись у храма, Просветлей душою,
Господу три раза поклонись!

-------------------///-----------------
Выпьем братцы до дна, стакан добрый вина
За здоровье детей, за друзей, за всех близких
Пусть в сроки приходит к нам гостья  весна
Пусть сгинет  беда на просторах Российских.

В дорогу хлеб мне мама нарезала
с краюхой  хлеба легче был мой  путь
Земля всегда с улыбкой нас встречала
ты мамин  хлеб дружище не забудь!

--------------------------------------------------------



Тяжесть  неба  Атлантов  согнула,
Русским  лётчикам тоже  не  мёд
Высота красотой притянула,
Манит скорость  в  опасный полёт!

Неба  чистого, мягких  посадок,
Ассы русские гордость страны.
Хлеб ваш труден, он вовсе не сладок,
В  небе  росчерк… поклон  вам,  сыны!
----------------------\\\\\-------------------------

Краткий  отдых - охотничьи  байки,
Про  охотников   всё,  про  зверей.
В  зимний  холод  мечтаем  о  баньке,
А  в  жару  нам  бы  снега   скорей !
---------------------------\\\\\---------------------------


Ракурсы целей, атаки…
Бочки,  косая  петля…
Альтиметра  крутятся стрелки,
В  лицо «чемоданом»  Земля!..

 Ты не брани попутчиков судьбы,
 Не злись на них, что предали в пути.
 Не знают они  прелестей борьбы,
 Мозоли в кровь, пора опять идти!..               
-----------------------------------------------------
Жизнь  не  щадит - своё  берёт,
И  вспять  коней  не  повернёт,
А  наградит  лишь  тишиной,
Молчаньем,  ямою, землёй.


Молчанье – золото, ведь так?
Народной мудрости строка,
А всё, что спрятано в душе,
Закрыто в нас на три замка.



               

               
                Глава- 3

ЗДЕСЬ НЕБО ПО ОСОБЕННОМУ БЛИЗКО.

ЧИСТОГО НЕБА!
Лётчикам России -
моим друзьям.

                Мне  навстречу летит полоса,
Вдаль уводит  меня,  в небеса…
Много чёрточек чёрных на ней
Это росписи сильных людей!

Не преграды снега и туман,
В холода ли, в полуденный зной
Сыновья покидают свой стан,
Ладонь тёплую тверди земной.

Их  встречают  просторы небес,
Облака песни странствий поют.
Место красное  нынче  их здесь,
А земные дела подождут.

На мажорных аккордах форсаж!
Хмель высот, всех пилотов пьянит!
Перегрузки, глубокий  вираж…
Мощь турбины, свободу  дарит!

Вы мелькнёте стрелой в небесах,
На сверхзвуке раскатится гром.
Побывали у Зевса в гостях,
А Земля - ваш родительский дом!..
               
                ПОЛОСА – БЕТОНКА.

Ниточка   ты  тонкая, полоса  бетонная.
С  поднебесья  слышала наши  голоса.
«Спину»  подставляла под  крутой  разбег,
Мягко  приземляла, замедляла   бег.

Годы  быстрокрылые, полосы  огни.
Лейтенанты юные,  где  теперь   они?
Улетели  «соколы», стих  форсажный  гром.
В  гости  мы пришли к тебе наш  аэродром.

   
АЗЫ   НЕБЕСНЫЕ.

                К небу, к полётам мальчишек ведут
Книги и фильмы, мечты так влекут
Хочется  лётчикам им подражать,
Торопятся жить, побыстрей  подрастать.

Регланы - из кожи, с кокардой - фуражки
Завистью светлой горели бродяжки.
Мне повезло, из ребят нашей стайки,
Взлетел на «Антоне» весною с лужайки.

 
Отец удружил, попросил он пилотов
Меня покатать - так хотелось полётов!
Впервой в небесах, минут сорок, немало!
Все было прекрасно, но как укачало!

Пол завертелся, кровать завращалась,
                Небо с овчинку тогда показалось.
Дошло! Понял точно, не просто летать:
С себя сто потов на земле мне сгонять.

Пред небом равны и пацан, и  полковник
Учись, познавай, а иначе – покойник.
  Прирос пуповиной я к небу, и телом,
          Летал много лет - был мужским занят делом.


ПИЛОТЫ КАК БОГИ!..

Всегда помню пилотов той далекой поры,
За селом приземлились, боги были добры.
Посадили корабль, сели в поле в пургу.
Самолёт был на лыжах типа «всё я могу!..»

Это был «кукурузник»- наш  трудяга «Антон»,
На нём почту возили, спасал раненых он.
Инженером совхоза работал отец,
Пригласил он пилотов пожить во «дворец».

Для меня они боги, как пришельцы с Луны,
С них  глаза  не сводил, веселы и  сильны.
Их слова, будто сказка, словно мёд, словно хмель.
Всю неделю кружила, бесновалась метель.

Несказанно был рад я пурге-завирухе,
Причитала и выла, как три ведьмы-старухи!..
К самолёту ходили по сугробам в снегу,
Меня с шуткой тащили, - Сам - кричал я, - Смогу! -

Открывали кабину, расчехляли мотор,
Запускали и грели - хладу, снегу затор…
Пахло лаком, бензином, лучик жизни в метель,
И совсем не тянуло ни  домой, ни  в  постель…

Все светились приборы, их магический свет
Путеводным  стал  в  жизни, подавал мне совет.
Закрывали, чехлили, шли по вьюге опять,
А мотор был в тепле часов  эдак,  по пять.

Все те мелочи помню, век им в мыслях кружить,
С авиацией  рос,  хочу  с небом дружить.
Уж полвека минуло, я у Бога в долгу
Самолёт, будто остров, среди ночи в пургу!

Помню всё: тех пилотов, оптимистов, борцов,
Меховые их куртки, следы рыжих унтов.
На часок раз проспали, и застыл их мотор,
Но отец выручал, для  ума  был  простор.

Трактора подогнал, от  их газов теплом
Отогрели мотор, запустили с трудом.
Улеглась непогода, РУД  вперёд и  на взлёт,
И три круга почёта облетел самолёт

Нам крылом  покачал, попрощался навек.
Далеко до посадки…гимн тебе, ЧЕЛОВЕК!



ВЕТЕР ПАМЯТИ МОЕЙ

«Ветры, ветры, дожди,
Хмурит брови комэска усталый
В этом месяце, мама, не жди,
Непогода врасплох нас застала…»
 (слова из курсантской песни)

Серебро на висках в двадцать три -
С облаков украшенье досталось.
А в рассказах своих я теперь  говорю:
- Что поделаешь! Старость, усталость.

Ветер памяти даты, как чётки нижи,
Вспоминать буду всё по порядку.
Как Чернигов красавец в весенние дни
Пил за нас и давал нам разрядку.

В прошлом веке кровавом, продажном, крутом
На земле Украины, в  апреле
Мне вручили торжественно лётный  диплом -
Две звезды на плечах заблестели.

Краткий отпуска миг, две недели всего
Страна снова готовилась  к бойне,
А пилотов тогда не хватало вдвойне
Тот хрущёвский вердикт  стал убойным.

Командир эскадрильи добро уж даёт:
Мол, брат, станешь ты сильным пилотом
Поскорей  обживай скоростной самолёт,
В нём не раз ты покроешься потом.

Жить захочешь, живи! Скоро всё ты поймешь,
«Старики» уступают вам место.
В бой пора молодым, на таких скоростях
Вам дерзать в небесах интересно.

Мы теряли счёт дням, понеслась круговерть,
Катапультные кресла обжили!
А на ясность небес не хотелось смотреть
Хоть бы дождички нас обложили!



Забирала  друзей, зорко смерть нас пасла 
Ничего, никогда не  прощала.
За ошибки пилоты платили  сполна -
Лишь  фрагменты от  тел  по  металлу.

Разве девять кругов, в  пекле  огненном том?
Мы  по «сорок» с  Данте  насчитали,
Про  красоты высот вспоминали потом,
Когда в праздники нас отмечали.

Не жалею, не плачу пойду  нынче  в   храм.
Здесь у  Бога покой и отрада!..
И, как прежде, потянет взлететь к облакам
Их крылом рассекать мне услада!


        Небесная эстафета

Сыну Олегу, военному лётчику.

« Годы вольною птицей летят!
Седина на висках не поэтам
Знаешь, друг, все романтики врут,
Небо вовсе не синего цвета…»

(слова из курсантской песни)

У  зари молодой алый цвет
Будто кровью пропитано Небо.
Посылаю с  ветрами привет
Тем высотам, где я ещё не был!

Земли  русские мы сберегли!
Им  служили, стране присягали
В небе сделали всё что смогли,
Молодым наше небо отдали.

Пожелаем им  чистых небес,
Быстрых взлётов и мягких посадок.
Боже дай им  красавиц невест,
Верных жён, да без вредных повадок!

Пусть достаток украсит их  быт,
В доме пусть от  друзей будет тесно.
За столом угощайтесь  вином золотым,
Мирный хлеб вам из доброго теста!

МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ…


Поэма посвящается моим  детям,
 сыну Олегу - полковнику, военному лётчику;  дочери Оксане.
                Внучкам Оле, Алине, Алёне.
               
                Планеры, как аисты,
          в небе над Орлом
                Клуб Центральный планерный,
                юность моя в нем.
                В пятнадцать в клуб не взяли
                возраст маловат!
                - Через год, братишка,
                буду тебе рад!..-
                Так сказал начальник –
                две звезды больших.
                На моих глазах же –
                горечь слез скупых.
                Было так обидно:
                -Надо же, малец!?-
                Ведь живу  не дома
                где тут мать, отец?
                Сам учусь наукам,
                сам готовлю снедь,
                Сам дружу со спортом,
                всё могу успеть.
                На частной жил квартире,
                сын хозяйки вор,
                Чистил каждый вечер
                от ствола затвор.
                Деньги забирает
                за квартиру впрок,
                Мать его вздыхает:
                -То чертям оброк…-
                Пристает  ворюга,
                кличка «Борода»:
            - Стань пацан на стрёме,
                будешь сыт  всегда…-
      Знал тогда я точно:
                Только раз пойти
   И назад не будет
                Мне уже пути.
           Хлеб жевал с картошкой,
                Запивал чайком,
Жил всегда я честно,
                Жил своим пайком.
Жили  тогда  бедно,
                но учились всласть,
Страна о нас заботилась
                и  Советов власть.
В студенческих столовых
                хлеб бесплатным был
С горчицею, да с солью
                сладким даже слыл.
Надо и стипендии
                было  получать,
             Учились,  в общем здорово:
                на «четыре», «пять».
Когда всё успевали?
                Боже ж, святой  мой!
К вечеру валились
                в постели с ног долой…
Год шестидесятый,
                двадцатое столетье,
Выживали трудно
                реформы, лихолетье.
Деньги - на замену-
                так «шутили» власти.
Их обмен был сложным
                закипали страсти.
Купюры ворохами…
                разгоняли ветры
«Добровольцам» смерти
                отмеряли метры.
                Хлеб из кукурузы-
                забивать им гвозди
На Карибах кризис-
                новой  бойни «гроздья.
Туфлей по трибуне
                стукнул на весь мир,
Отдал  Украине
                всегда русский Крым.
Порт-Артур – китайцам…
                «дятел» всё б раздал
Скоморох  истории –
                вот кто правил бал.
Обидно за Россию,
                вечные напасти:
Дураки, дороги,
                беды все от власти.
О властях не надо…
                скатишься  ко злости
Юность моя, юность-
                кожица, да кости!
Лучше вспомним, братцы
                как летал Гагарин,
Яркий, светлый праздник
                людям был подарен.
Россия ликовала!
                Америка - де юре!
По трапу самолета
                космонавт шёл Юра!!!
Всем светлее стало
                от его улыбки ,
      Лет всего лишь восемь
                к роковой ошибке…
Годы мои, годы,
                что  коней, табун
Искры высекает
                времечко-скакун.
Техникум  дорожный
                курс уже второй
Приняли в клуб лётный
                с ног валюсь порой.
Музыкою неба
                новые слова-
Ланжероны, шасси…
                кругом голова.
«ЯК-12» в небе
                высоту «скребёт»,
Снята дверь - замёрзли.
                что за самолёт?!
Парашютный первый
                в январе прыжок
Кричит Спартак Иваныч:
                -Пошёл!… Давай, дружок!-…
Ноги на подножку
                за подкос рукой,
От винта потоки
                рвут унты долой.
А внизу  домишки
                в снежной белизне,
Нет назад дороги…
                в бездну, к новизне!
И шагнул, как в пропасть,
                руки сняв с опор,
Сразу стало тихо…
                высоты простор!
Надо мною купол-
                парашют мой друг.
Жарко, очень жарко,
                зависаю вдруг…
Кричу - полно эмоций,
                в небе Валька  друг:
- Здорово, дружище,
                красота вокруг! -
Ближе, всё  быстрее
                в лицо летит земля,
Ноги ставлю вместе
                инструктаж не зря.
О - Ох!.. Удар об землю,
                как жестка она!
Живы, приземлились,
                радости волна!
По весне полёты,
                планер на двоих,
Инструктора тирады
                превратились в «стих».
Запуски с лебёдки…
                как воздушный змей,
Триста метров пулей
                набираешь с ней.
А затем отцепка,
                семь минут полёт,
Планер хоть не щепка,
                но не самолёт.
Дольше, выше в небе
                всё сложней задания,
День твой  наступает,
                когда нужны все знания.
Задняя кабина…
                пусто место в ней,
На земле инструктор:
                - Ну, давай, смелей! -
Один в бескрайнем небе-
                первый твой полёт,
Сам себе хозяин-
                ты всерьёз пилот!
Бывает, что услышишь,
                как седые дяди
Врут с телеэкрана:
                - Страхи где-то  сзади! -
Ну, а я скажу вам
                прямо, не стыдясь,
Страхи от природы
                давят нас, глумясь.
Сам  с  собой  боролся,
                знаниями брал,
Дружбу  с   небесами
                Я   не   потерял!…
Парить подолгу стали
                в рекордное звено
Нас уже вписали
                с другом заодно.
«Бланик» мой, как птица,
                выгнул крылья  «стерх»
В восходящих вихрях
                выше, дальше, вверх…
Упоенье солнцем,
                небом, высотой
Тех, кто не изведал
                жалко мне порой.
                Небо, как наркотик
                не отвыкнуть сроду
                До кучёвки белой
                дотянуться  б сходу!…
                Лётную науку
                пили мы так жадно-
                Это нам  не  снилось,
                на  душе отрадно
                В небо, и  для  неба
                готовил сам себя
        В Чернигов, в истребители,
                решил податься  я.
Поступать, да в лётное
                было очень сложно
    Конкурс был огромным-
                на  «шару» не возможно.
Но прошёл я конкурс,
                всё ж спортсмен – пилот,
Ведь часов под двести
                в небе был налёт.
      Мой диплом за техникум-
                общий  бал  высок
                И разряды в спорте
                выполнялись в срок
Здоровье было в норме
                не курил, не пил,
Успехи были в боксе
                «тёток» не любил.
Времени всё не было
                выкраивал на сон
      Какие, к чёрту, «тётки»-
                сел не в тот вагон!
Науки чуть не съели
                мы их всё ж постигли
Курс второй - полёты
                успехов в них  достигли
                Первый реактивный
                самолёт освоен
Лётчик наш инструктор
                нами был доволен.
                В Умань на полёты-
                третий курс на Мигах-
Прибыли мы в марте -
                так ведь пишут в книгах.
        Март в тот год печальный -
                траурные звуки.
Флаги с чёрной лентой
                слёзы – к  небу руки!
  В свой полёт последний
                улетели двое
Гагарин и Серёгин…
                плачет небо, воет!…
                Гололёд слезами
                не растопишь скользкий,
Пел про лёд Володя,
                плакал наш Высоцкий.
                Как порой обидно,
                ведь могли б иначе…
Горю не поможешь -
                Русь скорбит и плачет!
Время ранит тяжко,
                но оно же лечит,
  На  крыло  мы  стали,
                выпускной ждёт вечер.
Лётчики  ЧВВАУЛа,
                нас чуть больше сотни…
Стране своей  Союзу
                Послужили  стойко.
                Годы, наши годы,
                Прошло уж сорок  лет
Где теперь вы,  братцы?
                многих наших нет!
                Вы в особых  списках
                в голубых просторах
                Только не спешите
                под ковыльный шорох!


НОЧНЫЕ ПОЛЕТЫ
(посвящается лётчикам 14-го Гвардейского Истребительного Авиационного полка г. Курск)

«Гремит ночной полёт
по просекам лесным..»
Ю.Визбор.

Погасли светлые полоски,
Темнеет быстро горизонт,
Вселенной звёздные  наброски
Уж ставят метки дальних  зон.

Взвились зелёные ракеты,
Вонзились в тело темноты,
Ожил эфир, поют турбины,
Поёт  душа  от красоты.

Поклон вам, рыцари - мужчины,
Забыли вы про быт земной,
Без вас спят  ваши половины,
Не ведом нынче вам покой.


Гремит ночной аэродром,
Расцвечен разными огнями.
Для авиаторов он дом,
Все в доме  заняты  делами.

Порядок строгий здесь царит,
У пульта дирижер умелый,
«Оркестр» всем музыку дарит
Мудрён  РП и  в  меру  смелый.

«Стул электрический» грозит
Его спалить без сожалений,
Но даже здесь, где вечный бой,
Ошибок нет и нет сомнений.

На индикаторах лучи,
Есть курсы, азимуты целей,
И голоса звучат в ночи,
А вот и «птичка» на прицеле.

Соната лунная звучит.
Громам подобные раскаты,
Взлетают МИГи, будят ночь
России верные солдаты.

Они все выполнят сполна,
Заданий легких не бывает,
Дают им редко ордена
Лишь седина виски ласкает.


СЕДЫЕ СОКОЛЫ
(ветеранам-лётчикам СССР)

Седые соколы, романтики небес,
О вас строка из области чудес.
Мы вновь в строю, в альбомах, наяву,
Во снах летаем, значит  я  живу.

Забыли  и  не помним наших ссор.
Мужская дружба  доблестям простор!
Нам покорялись  скорость, высота.
Виски седели вовсе  неспроста.

Нам кресла катапультные сродни,
Отсчитывали ночки  в  них  и  дни.
Земля вертелась, как в цветной игрушке,
Темно в глазах, кровь  к пяткам от макушки.

Нас мощь машин ни  сколько не пугала.
Что перегрузки кровушка играла.
Не сказка – быль, погода по плечу
И в дождь, и в снег я в небе – я лечу!

Луна за облаками - свет в ночи,
Сиянье призрачно, красиво, помолчи!..
Сухие льдинки, тренье о металл
Святого Эльма факел озарял.

В бескрайном небе звёзд круговорот.
Тебе родня  твой быстрый самолет.
Два брата вы, и кровное родство
Воспето в  песнях, просто  волшебство.

Лишь на Земле расслабишься, вздохнёшь:
«Спасибо, брат! В полёт еще возьмёшь?»

От матерей, отцов Бог даровал здоровье.
                Седые соколы, вы редкое сословье!
Повыше головы, бросать не смейте пост,
Сто лет во здравии!!! За то мой стих и тост.

















ПОЛЁТЫ В ОБЛАКАХ.

Лебединым пухом облака,
Нет у них границ и  нет замков
Ветры всех широт для них родня
Мчатся горы – гряды облаков!

Вижу в очертаниях вершин
С гривою летящего коня.
Принесите  детства сладкий  дым
Где живут и мама и родня!

Помните нас странники небес,
Наших крыльев звёздные огни
Каждый день они касались вас-
Остывшего дыхания земли!

Дни за днями, месяцы – в  полках,
Служба -  истребитель  самолёт,
Вновь за облаками, в облаках,
Видимость сегодня  восемьсот.

Облачность – что  серая  «тоска»,
До бетонки двадцать два км.
Верный друг – приборная доска.
Стрелки говорят мне, что и где!

Нет земли и целый рот земли…
Злая поговорка, что тут врать,
В истину  пилоты возвели:
«Верь приборам, им лишь доверять!»

Нижний край – 130 до земли,
Выхожу из тёмных облаков,
Вот они желанные огни:
«В норме всё, к посадке я готов!»

Но азарт, в крови адреналин,
Топлива ещё на полчаса.
Я прошу проход, РП даёт,
Полный газ, ныряю в небеса!…


ВОЗДУШНЫЙ РАЗВЕДЧИК ПОГОДЫ.

Спит городок наш беспокойный, ночь убаюкала солдат,
Ещё темны во дрёме окна. но есть и те, что уж не спят.
Петух не пел, не кукарекал, - темно, будильники звенят.
Вставать в два тридцать просто мука, какой  дурак придумал тать?!
Чтоб в шесть часов начать полёты, в  такую рань нас поднимать!!!
А дальше  больше все к столовой, чтоб соблюсти наш ритуал.
Там блинчик, чай, ещё чего-то  втолкал в свой рот, жевал, глотал.
Потом в автобус и вперёд ведь небо, видишь ли, зовёт!..
Затем с анализом погоды синоптик карты развернёт.
Большой  циклон, на  пол Европы, фронты холодные несёт.
Воздушных  масс перемещенье  всё по законам, без чудес.
И мы ведём разведку «боем», в экраны смотрим  РЛС.
И  электронный луч скользит, пространство  облачное  метит,
Туман поутру, не туман, но что-то хмурое нам светит.
Теперь к врачу - измерить пульс, лёг  жгут тонометра на  руку:
«Привет, пилот! Ну, как  спалось?!» «Привет! Сними ты эту  штуку!»
Защитный  шлем  на  голове, веков минувших атрибут,
А на колене мой планшет, расчет полёта и маршрут.
Уходит ночь, восток светлеет, светило вновь сейчас взойдёт,
И ночку зябкую прогонит, тепло своё на нас прольёт.
Надеты лямки парашюта, их вместе все собрал замок,
Привычно щёлкнули тумблеры, в командах технику свой толк.
Запела, ожила турбина, приборов  стрелки по местам,
Фонарь закрыт, вперёд машина, сейчас рванёмся к облакам.
Пробьём их, солнышко увидим, внизу равнину облаков,
Лазурь небес, как на картине, захватит дух : «Простор,  каков!»
Но, чур!.. Красоты  все потом, теперь работа, лишь работа.
Пот тонкой струйкой по щеке - суров закон, трудна забота.
Сегодня мне держать ответ перед пилотами на старте.
Летать им нынче, не летать? Решать   мне  надо не по  карте!
Погода… минимум стоит, как  раз что нужно для пилотов,
Хмарь облаков над головой. Ну всё, вперёд !  Добро! Полёты!…




                Кукушка

Что же ты, кукушка, рано замолчала,
Ты ж была щедрее, сотню  обещала!
Ты со счёта сбилась, ну, давай повторим.
Затерялось эхо, всё молчит, не вторит.

В юности порою целый день  кукушка
Раздавала в долг нам годы – не игрушки.
А теперь не слышно : ни ку-ку, ни эха,
Только три разочка, что ж ты - ради смеха?

К лётчикам России стань щедрее, птица,
Мы ж сродни пернатым - быль иль небылица.
Ты кукуй как прежде, щедро -  целый день,
А года – годочки нам считать не лень.




ИСТРЕБИТЕЛЬНОМУ 472-му АВИАЦИОНОМУ ПОЛКУ ПВО


( 55-ой  годовщине Посвящается).

Законы жизни, службы, бытия
Диктует время, ход необратим!
Часть начиналась с малого, с нуля
Полвека срок, мы всё ещё летим.

Как витязям на южных рубежах,
Полк ПВО, «Былина» –  позывной
Сам  вождь нам завещал:- Быть в сторожах!
Беречь страну на службе неземной. -

Ключи от неба сохранить, сберечь,
Врагов страны, валить с небес и жечь!
Наказ вождя – народа был наказ
Дежурное звено - не праздничный показ…

Всегда здесь на секунды шёл отсчёт,
Готовность – «раз», ты пулей в самолет.
Разбег, отрыв под дождик в ноябре,
Погода  дрянь, и  лёд на фонаре.

Нет облакам ни края, ни конца.
Достать «врага» с  маневром удальца
Захват и пуск -  контрольная  то цель,
Пот по щеке, какой тут к чёрту хмель!..

Теперь домой, «остаток подмигнул»
На форсажах ты малость протянул
И с рубежа тебя берут, ведут,
       С рук на руки мой брат, передают!
               
               


                Все для тебя, КП и РСП
Точны команды ты на полосе!..
Пробег, хлопок - то  вышел   парашют,
Ты  зарулил -  как техники то ждут!

За всю семью, за  полк наш боевой
Давайте братцы  выпьем по одной!
Вторую пьём за семьи, за детей,
А третью стоя, молча, за друзей!

За тех, кто не вернется, не придёт,
Кто не посадит «вечный» самолёт.
Кто там, за облаками, видит нас.
Наш третий тост,  всегда друзья за вас!
               
                К   ОБЛАКАМ
 
(друзьям юности - планеристам)

Эх, время, времечко! Твой ход неумолим
Полжизни в минусе,  мы всё ещё летим.
Летим в мечтах, во снах ли, наяву.
Скажи Господь, я сколько проживу?

Прошу немного дать ещё годков,
Да  чтоб здоровым  быть и без оков
Хочу, могу, как прежде, к облакам
К свободе, к солнцу, к небу и к ветрам.

Позволь Спаситель, в небе еще день
Раскинуть крылья, мне парить не лень.
В дыхании Земли, в незримом, мощном токе
С набором высоты мой планер вновь в потоке.

Кучёвка - облако, холодный водный дым
Несёт поток, теперь я в нём и с ним
Свистит крыло - подъемных сил исток.
Спираль, набор -  виток, ещё виток!

К другому облаку иду я, переход
Убрал закрылки, скорость, курс, заход
Из тени облака на солнышко, в тепло…
Есть высота  - лететь, парить  светло.

Я,   Господа  в  молитве  попрошу:
- Позволь летать!..- пока лечу, дышу.


                РАЗДУМЬЯ В НОЧИ.

Ночь за окном, снова ночь…
Весенняя тихая, тёплая.
Не сплю, улетел сон прочь,
Мыслей толпа не весёлая.

Жизнь -  что она и зачем?
Дружим, бывает ссоримся,
Торгуемся, что и  почём,
Пора б наконец успокоиться.

Связала нас в  небе нить
Вёрстами светлыми, длинными
Хочу  вам по чарке налить,
Обнять вас, друзья старинные.

Тошно без вас, хоть вой!
Столько  дорог вместе пройдено!
Следы у нас  над головой
Несчётно инверсий проторено.

Странники космоса мы
Пылинки его  и атомы.
Живём всего миг один,
А грезим столетними датами.


               


               





                ПЕРЕД   ВЗЛЁТОМ.
               
                Перед зарёй светлеет сумрак,
Щебечут  пташки - быть росе.
Я в истребителе, в кабине,
Стою на взлётной полосе.

Ещё есть время до команды,
«Молитва дня» - мой взлёт по ней,
Идёт отсчёт, бегут секунды,
Мгновенья  чувствуешь острей.

Поёт турбина ровно, мощно,
Дрожь по металлу:- Что стоишь?-
                - Включай  форсаж, да самый  полный!
Ведь радость пьёшь, когда летишь! -

- 512 - Взлёт, разведка,
Маршрут полёта номер два, -
Форсаж! Защёлку опускаю,
Порозовел восток едва!

Толчок, секунды побежали.
Четыре тридцать по  Москве.
-Разбег, отрыв, шасси убрали.
Всё меньше домики в  Клюкве!








ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ПЕСНЬ.
       
        (военным лётчикам  СССР)

С нас иконы писать ни к чему, не святые.
Но  великой  стране  себя  отдали  в  дар!
Мы Союза  сыны, стражи неба стальные             -
Не давали врагам зажечь новый пожар.
.
От небесных щедрот серебро в шевелюрах,
А к полётам любовь нас  всегда  берегла,
В  небе  МиГи  и  Су  выполняют   фигуры
Воздух сизым жгутом улетает  с крыла!

Смотришь в небо с земли, без границ  синева,
Ты  вглядись и всплывут боевых друзей лица,
Мы  летали средь звёзд, это быль, не молва!
А  наш путь боевой будет жить на  страницах!

Мы  с тобой оптимисты  всегда и  везде
Знаем цену всему, доброте и злословью
Уточняли свой курс по полярной звезде
Нас ветра  просолили небесною солью!

Выше голову  брат, хотя  жизнь балаган!
Мы наверно с тобой  из титана отлиты!..
Наливай, не жалей  русской горькой стакан
Выпьем, стоя за жизнь и за то, что не сбиты !








СТРАННИКИ НЕБЕС.
               
Живём в стране, идеи все исчезли,
Но всё же  вспоминаем о былом.
Как  гимнастерки потом промокали,
Как будто только были под дождём.

На  форсажах, отталкивая землю,
Неслись машины в солнечных строках.
Кабин «престолы» занимали смело,
Штурвал держала молодость в руках.

И  никому об этом не  расскажешь,
Когда с машиной падаешь к земле.
Леса и реки будто вырастают
А жизни миг как капля на стекле.

Властители маневров, перегрузки -
Свинцовые, пудовые враги.
Сдавили  тело, голову  и  руки,
На сердце камень - Боже,  помоги!..

… И  помогал - домой  мы  прилетали,
Дымок  резины - плеск святой воды
Сыны Земли сегодня будем дома,
Нам сладок хлеб и  небо  без беды!








СКАЗ  ПРО ТО, КАК  НАШ   «БАЛБЕС»
ПОКОРЯЛ  ПРОСТОР  НЕБЕС.

« В небе воздух рассекать
Не решать задачи,
Можно голову сломать
Не за хвост собачий…»
(из лётного фольклора)

Лётчик, миру неизвестный
На машине  « эЛ - двухместной»
По маршруту «попилил»
Потерялся,  заблудил.
В небесах блудить опасно,
Жутко! Хуже, чем в лесу,
Виражи  кружить напрасно.
«SoS» включай,  тогда  спасут!
А земля всё вопрошает:
«Где соколик-то летает?»
Тут последовал ответ
«Ориентиров точных нет»,-
«Достань карту, уточняй,
Посмотри  с землёй сличай!»
«Карты есть, их тридцать шесть.
Есть тузы, валеты, дамы»,-
Отвечал курсант упрямо.
Как настройка АРК?
Если  в норме, стрелка скажет,
Путь домой тебе укажет.
Поработай, не ленись,
Крен на стрелку - развернись.
И назад поторопись».
«АРК давно настроен,
Но играет там Бетховен»,
Бросил взгляд он на табло,
То тревогу бьёт давно.
Керосину не хватило
И сказал курсант уныло:
«Сяду я у той реки,
Путь укажут старики».
«Ба, площадка! Там «Антон»,
Опыляет поле он»,
Но полянка тесновата
И для «эЛ-ки» маловата.
Керосин уж на нуле,
Нет уж  времени на выбор
Бог спасёт!
Пошёл к земле!
Чирк о землю, покатился,
Мягко «дятел» приземлился,
Но что это? Страшный враг-
Не замечен был овраг.
Ляпкин давит тормоза!
Дым валит, горят колодки,
Из орбит на лоб глаза.
Но нет  худа без добра.
Здесь на склоне у оврага
Бабка коз своих пасла
И пилота - бедолагу
От лихой беды спасла.
В стаде было три козла,
Всегда  нежные  к подругам,
Они дело знали туго.
Их величием рогов
Охраняли от врагов.
И вдруг видят, что за диво!
Кто-то белый с чёрным  рылом
К козам прёт аж скрип стоит,
А на лбу звезда горит.
Козлы злобой налились и всей тройкой
К «эЛ-ке» белой как три вепря, понеслись.
И по стойкам т-р-рах в разбег!
Искры с глаз, рогов осколки.
«эЛ-ка» кончила пробег.
Вылез Ляпкин на крыло,
Видит, трактор  мчит в село
Плачет бабка у дороги-
«Поломали  козлам  роги».
Ляпкин с просьбой к трактористу:
«Керосину литров триста
Ты, братишка,  одолжи,
Да дорогу укажи!»
«Керосину одолжу,
А дорогу не скажу,
Обратись с вопросом к бабке».
Просиял от счастья Ляпкин.
Бьёт бабусе он челом:
«Путь скажи на «еродром»,
Я прошу
Тебя добром»
Бабка знала чудеса,
Часовые пояса
И поправки на склоненья,
Бог простит ей прегрешенья.
Как- то раз 8-го Марта
Внучек книжку подарил
Все страницы вместе с картой
С ней до корки изучил.
«Ох, мудрёна та  книжонка!»,-
Причитала всё  Матрёнка,
Но науки свято дело
Для ума,  да и для тела.
Бабка к ветру повернулась,
Чертыхнулась, матюгнулась
И на юг, махнув рукой,
Указала путь такой:
-Мой соколик,
Ты взлети,
Курс 170 бери,
Пролетишь минутки три-
Там увидишь озерко,
Знать домой не далеко.
А лететь должён ты милай,
На резервной высоте,
Да за скоростью смотреть
И тогда
К заходу солнца
Ты успеешь долететь! -
Ляпкин выполнил исправно
Все наказы, все азы,
Подошёл к аэродрому
Пред землёй  прибрал газы.
Покатился, рад бетонке!
Ох, и чуден же итог!
Бабка гений, знахарь тонкий!
Есть на свете всё же Бог.

Мораль сказа такова - на земле,
Тем паче в небе, нужна всё же ГОЛОВА!



ВЕЧНЫЙ ЛЕТЧИК
 
Памяти Антуана де Сент Экзюпери

На планете моей, не оставив следа,
Миллиарды людей уходили всегда.
Они верили в чудо, молили Христа,
 Забрала их к себе госпожа Темнота!
      
            Но бессмертным становится брат-человек,
    Его мыслей полёт не исчезнет  во век!
  Покоряется мрак свету смелых идей,
       И из праха встают сотни чудных людей!
               
         Страсти в строки влились, песни небу поют,
      Вечный лётчик летит и он с нами, он тут!
      На земле, Антуан, ты оставил свой след,
        Каждой строчкой твоей восхищается свет!
       
                Мы летим над пустыней с тобою во мрак:
                Ни звезды, ни огня, грозы злейший наш враг.
                РТО на борту, маяки на земле,
     Они снились пилотам тогда лишь во сне.

                Покоряли вы трассы, герои небес,
     Пропадали в горах, там теряли свой вес.
          Злобный ветер пустынь иссушал до костей,
   В миражах рисовал то родник, то ручей.

                Обжигала вода, воспаленные рты,
                Возвращала из тлена, из темноты.
      Вас немного вернулось, и теперь, и тогда
                Смерть назад отпускала, жизнь наградой была.
         
         Нежно роза  цвела, её   Мальчик взрастил.
                Мудрый  лис из  пустыни с  ним крепко дружил...
    Ты строками той сказки сказал, капитан:
     «Люди, дети земли, вам не нужен обман,
     Вас спасёт доброта, вы в ответе за всех
            Тех, кого приручил, предавать просто  грех!»
            
            На  разведку,  в полёт, ты взлетел, Антуан,…
         Прилетай, отдохни! Выпьем вместе стакан.
       Выпьем, стоя  давай, общей тризны вино,
                Лётчик  лётчику брат  мы всегда заодно!










             ТОВАРИЩУ ПО ОРУЖИЮ

Лётчику – снайперу, гвардии полковнику,
Командиру 472 ИАП ПВО, Коротких Ивану Ефимовичу

Как  в  короткой строке передать,
Ведь прошёл ты и видел такое,
И не просто пером твою жизнь описать,
Даже в снах ты  далёк от покоя.

Тебя мать родила в год войны
Под Воронежом, в тёплом апреле.
С молоком  получил ты от мамы дары:
Ум и совесть, и жизнь на пределе.

С детских лет  о полётах мечтал
Мастерил, запускал  в воздух змеев.
В Армавире летал, на «пятёрки» сдавал.
После выпуска ждал тебя Север.

Север дальний остался  с тобой
Там на МИГах летал, видел горе
За свободу  готов был на бой,
Как над сушею, так и над морем.

А потом был Орёл, теперь Курск,
Седина на висках заблестела
Лётных лет скоротечен был  путь,
Наша молодость песнь свою спела.

Небо любит здоровых и сильных
Мы уходим, в нём юношам место
Лётный строй это мир молодых
Отслужили России мы честно!

Я от сердца тебе пожелаю мой друг
Долгой  жизни при добром здоровье
И  друзей  за столом не редеет пусть круг,
Упаси тебя Бог от злословья!

В окруженье  живи своей верной жены –
Руки Вали спасли от болезней
Не сдавайся Иван, пою Богу псалмы
Жизнь прекрасна, ты стань ей полезней.

Твоя память хранит пусть родительский дом,
Помни  свой  косогор  журавлиный,
Ширь придонских степей и лесок за бугром,
Помни песенный край свой  былинный!


РАНО МНЕ ДОГОРАТЬ.

Постараюсь душой не стареть,
Не хочу я болячкам сдаваться,
А костру моему рановато чернеть?
Рано сажею мне покрываться.

Мне не нужен такой поворот,
Жизнь, зачем мне крутое пике?!
Подожди, не спеши, я  ж пилот,
Рано мне догорать на песке.

Руки – умницы крен уберут,
Плавно ручку возьмут на себя.
Есть в  запасе особый маршрут,
По нему выйду я из огня.

На земле  я полынь разотру
Горький запах мне дорог, хорош.
Ну, как мало нам надо всего,
Жизнь прекрасна, а сдаст не за грош!






          Ночной конвой.

Небо  ночное, дальние сполохи!
Грозы  по  курсу, в засветках экран.
Помехи по радио, трески  и шорохи.
Небо – загадка, смелей  капитан!..

Ночь не охотник на  смелых, разумных.
Ночь с нами дружит, женский  ведь  род.
Ночные полёты, летаем мы, служим,
Служим России, нам верит народ.

Спят на земле города, деревеньки.
Сны видят люди в неге, в тепле.
«Нянчит конвой  тишину на коленке»,
 Пот наш солёный сотрём на земле.


         Звёзды РЯДОМ.

(После  просмотра  снимков    телескопа  Хабл). 

Небеса, небеса, голубые чертоги.
Во Вселенной миры, бесконечны дороги.
Свет  таинственных  звёзд, свет  галактики  дальней,
Миллиарды  шёл  лет из  глубин  мирозданья!

Межпланетный  туман, пыль  погибших  миров,
Астероидов  цепь из  фантастики  снов.
Люди – дети  Земли, есть  ваш  след на  Луне.
Прилетали  не  раз, наяву – не  во  сне!


Верю в  силу мечты, верю в разум людей,
Полетят корабли - воплощенье идей.
Марсианских садов будут кущи цвести,
На планете людей детям жить и расти!

 


                БАЛ   ВЫСОТЫ.

Не летал много лет! Приземлился  давно...
Спинка кресла к себе не притянет на взлёте
Снятся лица друзей,  у нас  небо одно
Снова в паре с  тобой, мы в высотном полёте.

Правит бал высота, облака так  близки,
Бесконечен  простор, без  коварных  наветов.
Два надёжных крыла, две надёжных руки,
На приборных досках «строки» умных советов.

У судьбы непростой, много трудных дорог
Белый ангел летал со мной в тесной кабине,
Он не дал мне сгореть, от бесчестья сберёг,
Он не дал мне пропасть на  далёкой чужбине!














ТИШИНА, УХОДЯЩАЯ  В  ВЕЧНОСТЬ…

Не  изданное стихотворение,
принадлежит  моему  погибшему другу,
Подполковнику  КЛЁПОВУ  НИКОЛАЮ  АЛЕКСЕЕВИЧУ.
Он был  лётчиком, поэтом и очень любил жизнь!

«Три полсотни два, катапультируюсь!..»
В бездну, отзвеневшие слова,
Тишина безмолвием радирует
И молчит тревожно синева.

Тишина,  уходящая в вечность,
Оглушительная  тишина,
Удивительная скоротечность:
Детство, мама, любовь, весна.

Небо, небо!Где ж твоя нежность?
Тишина звоном душу режет,
Искры радостных карих глаз
В  нас стреляют  памятью, в нас!

Это значит, что он живёт,
Мы  продолжим его полёт!

Находясь между тьмой и светом,
Жизнь, на  горечь  утрат  деля,
Покидаем тебя мы небо
И приходим к тебе земля!

Ветер памяти, даты нижет.
Жизнь - она не сулит наград,
Оттого нам  больней  и  ближе
Ощущенье  земных  утрат.


Для  него  уже нет рассветов,
Лик любимой не будет пленять,
Только ветки плакучей ивы
Будут слёзы свои ронять.

Все друзья на печальной тризне
По три раза нальют бокал.
В небесах ты служил отчизне
И ушёл – в  небесах пропал!

Тишина безысходностью  давит,
Тишина  болью режет сердца,
Тишина, уходящая в вечность,
Оглушила нас всех тишина!

               
               

               









               


               




                Глава-4

                ЛЕСНОЙ МОЙ КРАЙ.

             
              КОРНИ
               
Лесистый край, красавица Десна,
Притоков  полноводных  чистота,
Лугов раздолье,  плёсов  глубина,
«Любезна  лепота», покой и тишина.

Живёт в легендах вечности строка,
Мхом с сединой укрыли всё века
Стеной  стоят сосновые леса.
Издревле люди верят в чудеса.

Смола – янтарь, слеза златой коры,
Народ здесь пахарь - мирный  до  поры.
Гостей встречают хлебом и вином,
За стол ведут и потчуют с добром.

Врагам всегда здесь крепкое битьё,
Востёр топор, наточено копьё.
К  Москве врагов рвалось - не перечесть.
Смоленск и Брянск не обойти, не съесть.

Лесные дебри - с ними не шути,
Завоют  лешие, коней собьют с пути.
Здесь конница орды татарской шла,
В  лесах дремучих свой конец нашла.

Речь посполитую, погнали шляхту вон,
А многих князь Олег забрал в полон.
Край партизанский в прошлую войну
Фашистов бил, прославил всю страну.

Врагам покоя  не давали мужики,
Летели под откос немецкие полки.
Охотники умелые стреляли  белку в глаз,
А тут зверьё со свастикой - куда ему до  нас!

Мне жаль берёз, пошли им на кресты,
Орда врагов спалила все мосты.
Здесь мои корни, здесь могилы предков,
Как стыдно мне, что тут бываю редко!

Прошу,- простите прадеды, деды!…
Как тих погост -  хранилище   беды!

             ДЕРЕВЕНЬКА МОЯ.

Среднерусская возвышенность,
превышенье выше ста,
Прикипело сердце с детства,
щемит, ноет неспроста.
Деревенька обветшалая,
небогатые дома,
Русь моя ты, Русь сермяжная
мать ты наша, простота.
На пригорке память воинам
обелиски с той войны.
Тут  солдаты  похоронены-
защитили  жизнь страны.
Имена в рядок, фамилии.
с досок мраморных глядят
Молодые – вечно юные,
сотни, тысячи солдат.
Им хотелось так вернуться,                но простились навсегда
И  с  родными,  и  с любовью.
ждать  их  будут тут  всегда!..
Здесь  под горочкой крутою
бьёт  серебряный родник,
Холодна, вкусна водица,
сам Господь омыл в ней  лик!
Зреют  яблоки  на  склоне,
дух антоновки такой
Откусил кусочек сладкий –
нет болезни никакой.
Их  тут  мочат, едят вдоволь,
малышам,  так  просто рай,
Выпекают в печках русских
сладкий, вкусный каравай.
Наша матушка-Россия,
от тебя мне  никуда,
Каждой клеточкой я русский,
Я  с тобою навсегда.
Здесь все веточки, все корни.
пишем летопись в веках
По весне - в цветах сирени,
в осень – с хлебом на токах.

ПРОШУ К СТОЛУ.

(тост в день рождения)

Рукой до осени подать,
день Богородицы Успенье,
Друзей хочу к столу позвать
с Высокого её  благословенья.
Поклон Тебе,
святая наша Мать!
Твой светлый образ
путь мне освещает
Прошу тебя, грехи мои
прощать
Тебя весь мир
веками  почитает!
Зажгу свечу,
поставлю к образам…
Пусть здравствуют
все близкие на свете
Хочу сказать
и детям и друзьям:
- Спасибо вам!..
У вас я на примете.
Поклон ушедшим,
пухом им земля!
Своих  корней
Нам забывать нельзя.
Века, храните
ниточки  мгновений!..
Я славлю связь
времён  и поколений!..


ОТЧИЙ ДОМ.

Отчий дом мой, родительский дом-
Мальчик маленький бегал босым,
Мать поила парным молоком
Ломтик хлеба был сладким, святым.

Руки мамы  вовек не забыть
Их забота спасла, когда слёг.
«Постарайся сыночек уснуть,»
Тихо шепчет:«Спаси тебя Бог!»

Весь в огне и ночами в бреду
Снег ловлю воспалённым я ртом…
С ложки малой поила меня
Мёдом липы с парным молоком.

А потом, по весне, вновь  ходить…
Плечо мамино было со мной.
«Постарайся, беду  позабудь,
Мой сыночек ты станешь большой!»

И отец мой ночами не спал,
Всё салфетки менял мне на лбу.
Память, память тебя я позвал,
Позабыть это всё не могу.

На могилах у них две плиты,
Они  рядом  лежат, как и жили.
Расцветут по весне полевые цветы,
Очень нежно они их любили.

Ну а дом…что же с ним, как мы с ним?
Ведь родительский дом не гараж.
Продаём с молотка дом чужим…
Сердце жжёт мне паскудный   кураж!…


                ПАМЯТЬ СЕРДЦА.

( Памяти моей мамы Марии Матвеевны.)

Наши краткие дни на Земле  сочтены,
Ветры буйные годы уносят.
И всё чаще звучат и приходят во сны
Песни мамины память приносит.
Баю - баюшки, бай-бай, котик глазки закрывай,
Баю-бай, баю-бай, ты покрепче засыпай
Баю-баюшки, баю, не  ложися  на  краю,
Придёт серенький волчок, ляжет рядом  под бочёк!
Скоро вырастишь большой, будешь с доброю душой,
Станешь небо покорять, высоко тебе летать!»
… Твоих рук, мама,  мам, не забуду тепло,
От них пахло землёй, сдобным тестом
И парным молоком, и душистым цветком,
Детям ты согревала их место.
А когда по стране покатился фашизм,
В сорок первом войска отступили,
Не жалели тебя и трёх малых детей-
Немцы всех вас в подвал поместили.
Умер мальчик-малыш, сырость била вас всех,
К вам ночами  вода подступала.
Вы черпали её и горючей слезой
Лица ваши война омывала.
Сёстрам было тогда лишь четыре и три.
Они лиха с тобою хватили!
Пережили войну, вас вернули  в избу,
Наши армии немцев разбили.
Была  главной  твоя незабвенная роль,
Ты геройски семью отстояла.
Притащила отца от « елецких  матрон»
И к семье навсегда приковала.
И в лесной стороне у  истоков  Десны
В сорок пятом победном явиться
В Богородицын  день суждено было мне
Здесь на грешной  планете родиться.
Второй мальчик  седой, он давно не малыш,
Его небо от бед сохранило
Пролетал тридцать лет, смерть щадила его
И до срока пока отпустила.
Ты ушла навсегда, опустел родной дом,
Без тебя не находишь в нём места.
Как была ты права:- Ждут проблемы вас всех!
Без тебя сразу стало нам тесно.
Спи спокойно, Матвеевна! Я тебя чту,
Для меня свято кладбища место.
Пусть родная земля станет пухом тебе,
Ты на фото всё та же НЕВЕСТА !
 

МАТЬ ХЛЕБ ПЕКЛА.

Горячий хлеб, он только что из печки,
                с румяной корочкой, вкусней нет ничего!
И руки матери, как малого ребенка,
                кладут на стол, водой  смочив  его.
Льняной рушник, расшитый  петухами,
                накрыта  скатерть, белая  с  каймой.
Из  детства: запах  хлеба, руки  мамы -
                Манят  меня, зовут меня домой!..
Разломит мама булочку с  повидлом,
                и  молча, улыбнувшись,  подаёт.
Я брал тот ломтик хлеба, как святыню
                с тех пор мне  хлеб никто так не даёт!..
Хлеб трудно доставался, очень трудно
                веками шли с ним люди в долгий путь,
Украсил щёки матери румянец
                удался хлеб, довольная,  аж  жуть!
Мать хлеб пекла, четыре  раза  в  месяц,
                вымешивала  в кадочке его…
И был  твой  мама хлеб пахучим, свежим.
                Хранил тепло он  сердца твоего!
          

ХОЧУ В МОЙ ДОМ .

Хочу в мой дом, в мой старый добрый дом!..
С большою печкой, как её забыть?
В ней весело дрова горят огнём,
Хлопочет мать, спешит нас накормить.

Там вечерами длинными  зимой,
Касались струн волшебные  смычки,
Вступал «оркестр» особенный, живой
Концерт  скрипичный ставили  сверчки!..

Ни злата, серебра мой дом не накопил,
В нём жили запахи от хлеба, молока…
И кто бы из друзей ни приходил,
Всех угощала мамина рука.

Так принято в народе на Руси
Из древности, от  мудрости веков.
Вошедшего  с  порога  угости ,
Чем Бог послал, не надо лишних слов.

А помнишь мам те фильмы на стене,
А в них всё сказки, сказки о царях…
Я титры по слогам читал тебе
Про гроб хрустальный в золоте, в цепях…

Про спящую царевну и про зло.
Ты возмущалась, нравилось добро…
Со временем, конечно, всё дошло.
В твоём ведь сердце билось серебро.

Теперь уж нет ни дома, ни тебя
И  всё  ушло, как  сладкий, детский  сон!
О  юности осталось  вспоминать.
Уж недалёк мой  звёздный  фаэтон!.. 

 И нет возврата - бездна   бытия,
И  всё  осталось где-то позади,
И так хочу тебя я, мам, обнять,
Ко мне во снах хотя бы приходи.

Присядь со мной рядком, поговори,
Ты расспроси о детях, о семье.
И по седой, теперь уже совсем,
Погладь рукой по буйной голове.

О, времени великий океан!..
Разбил  на  «рифах» наши корабли!..
Ушли   ко  «дну» родители, друзья,
А мой удел болтаться на мели.



Я в дом хочу, в мой старый добрый дом,
Где был набит чердак  пахучим сеном.
Где б жизнь кипела, била бы ключом
И в нём бы никогда не пахло тленом.

               
               
                Молитва

Метут метели, тропки заметают.
Ушли родители, их спаленка пуста!
А я всё чаще детство вспоминаю,
О прошлом память грустна и чиста.

У  времени  особые  законы
Зима ко всем приходит  не просясь
Короче дни и темень без поклона
Хозяйкой в дом вошла не торопясь.

Все комнаты  заполнила  собою,
Повесив в каждый угол злую тень,
Нас раздавить задумала  бедою
И в чёрный омут бросить ясный день!

Затеплил я  пред  Господом лампаду,
Тьма собрала все тени в узелок,
Мой ангел её вывел за ограду
За тьмою дверь захлопнул на замок.

Зажгу я  свечи в память об усопших,
Земля им пухом царство в небесах,
За здравие живых, любовь несущих
Прошу святых, мой взор на образах!..

Святой наш Отче, Николай Угодник!
Храни детей и внуков, как и нас,
Семье моей надёжный ты заступник,
А заповеди Божьи нам наказ!!!

               

ВНУЧКАМ.

Три внучки - три цветочка,
Розовые щёчки, голубые, карие глаза.
Имя  старшей  - Оля, средняя  Алина,
Младшая – Алёна Стрекоза.

Девчушки - хохотушки, милые болтушки,
Помолюсь я Господу за вас.
Счастливо живите, умными растите,
И не забывайте вы про нас.

Живем совсем не  просто,
Тернисты наши версты,
Метят сединою нас года.
Даты почитаем и не унываем.
Вас мы рады видеть завсегда.

Дверь для вас открыта, стол стоит накрытый.
Хлеб да соль и радость на лице.
Нас не обижайте, в гости приезжайте,
Вас сердечно встретим на крыльце.



ДЕРЕВЕНСКАЯ БЫЛЬ.

В  Протасово великий «перезвон»,
Что выгодно продали много мяса.
У резаков затуплены ножи,
Перевели всю живность на колбасы.

В селе при новой власти жизнь не мёд,
Земля была и есть не для народа.
Гни спину  от зари и до зари,
На  нового  помещика полгода.

Исход один: ведь нужно выживать,
Растить свиней, иль «честно» воровать…
Всё в городах за деньги продавать,
Вот только так детей и поднимать.

В селе народ-святая простота
Всучили лист  бумаги вместо счета.
А деньги?! Обещали дать потом,
Продав мясцо, для нового отсчёта.

Доволен  «сделкой» Виктор Холомей,
От  радости он врезал самогонки.
И, закусив, чем  Бог  тогда послал,
Улёгся спать, жену  «помял»  спросонку.

Ну,  чем не жизнь? Садись на ветку, пой
Паши земельку, вкалывай, не вой.
А где расчёт? Ведь мясо-то отдали!
А третий год его всё  не продали.




НЕ ХОЧУ Я С ПРОШЛЫМ РАССТАВАТЬСЯ.

Не хочу я с прошлым расставаться,
Пусть оно живет со мной всегда.
Как в кино, экран мой  оживает:
Детство, юность -  милые  года...

Первые шаги преодолений,
Жажда знаний, новые друзья -
Рыцари без страха и сомнений,
Юные  и  полные огня!


Музыкою, спортом увлекались.
А  гранит науки, а любовь!..
Как-то успевали, постигали,
Верили, мечтали вновь и вновь.

Небо увлекало нас, манило
Синь небес, романтика  высот,
Самолеты, запахи бензина,
Свежий ветер северных широт.

Книги стали верными друзьями,
Думаю, по жизни я их раб.
То Майн Рид - индейцы увлекали,
То строкам Каверина был рад!..

А Толстой, а Пушкин, а Есенин…
Антуан  Де  Сент  Экзюпери…
Классики земной литературы,
Низкий вам поклон мой, до земли!..

Годы мои годы, вы  как птицы!
Быстрый шелест прошлых дат и  лиц.
В будущем позволь свет провиденье,
Мне   издать хоть тысячу страниц.

Прошлое со мной, навеки рядом,
Мы неотделимы мы – родня!
Не хочу я с прошлым расставаться.
Не забыть из прошлого ни дня!


               






                ВЕРА АНДРЕЕВНА.

(моей первой учительнице Кулаковой В.А.)

«Вы юность наша вечная,
Простая и сердечная,
Учительница первая моя…»
(«Школьный вальс»).
Лесная поляна, трава-мурава,
Березки, ромашки, родные слова.
Каникулы летом, нас восемь ребят.
И с нами учитель, в рядок все сидят.

Улыбки на лицах, довольны все мы
Наш первый успех разделили  и Вы.
Ах, Вера Андреевна, как Вы красивы!
Мы слушались Вас и  сильно любили.

Каждое слово сверкало, искрилось,
В душах ребят доброта зародилась.
Непаханым полем за Вами пошли
Взошли семена, их  посеяли Вы!

Всходы росли, наливались колосья
На нашу поляну приходим мы в гости.
Школы-избушки давно уже нет,
От многих ребят поостыл уже след.

В моём Вы альбоме, на первой странице,
Улыбка Джаконды, глаза и ресницы.
Руки Вашей правой, ладони тепло
На левом плече возле шеи вошло.

Я голос Ваш слышу красивый, грудной,
Навек Вас запомнил, учитель родной.
Трудно писать,«сохнут»  в  горле  слова...
Солнце, поляна…трава – мурава…!


               
                ШКОЛА.

(100 летию школы в с.Протасово)


Домик у дороги, сотня ему лет,
Дарил детям  дружбу, знаний яркий свет.
Приветливо, охотно нас встречали здесь,
Мир волшебный знаний открывался весь!

Всех учил на совесть учителей  отряд,
Они  как  от Бога, в памяти стоят!..
Имена их помним, видим, как живых,
Низко поклонимся в пояс, в ноги их!!!

В школу приходили раненько - к восьми.
Семь  км. до  школы, в дождь ли, в снег, но шли!
Сил всегда хватало, спорт и удальство
Дрались ежедневно просто,  ни  за что!

Деревня  на деревню испокон веков
На  Руси водилось «бить всех кулаком».
Ну и мы не промах, кулаки  под  стать,
Сразу после школы состязалась «рать».

Всё кончалось ладом, «козья ножка» в  круг,
Хлеб делили ровно, ржаной ломоть – друг.
В  школах  не поили даже и чайком,
Так что приходили со   своим  пайком.

Делились бескорыстно, кто чем только мог,
Так рождалась дружба, видел это Бог.
Детство наше, детство взять бы повторить
Нет «билетов» в кассе, их нельзя купить.

Нет  назад дороги, память наша - сон
И звучит, как в детстве колокольный звон!..
На линейке школьной нас бы всех, да в ряд,
Сотни  б вёрст тянулся Протасовский  отряд!

Школа, наша школа! В веках детей учи,
Свети земле России и с честью крест неси!
         
            ДОЧЕРИ ОКСАНЕ

(в День Рождения!)
...30 лет - это возраст свершений!
Красоты цвет и время дерзаний
30 лет – это время ошибок, за которые нет наказаний!...

Красавицей строкой, о муза, одари!
Ведь песнь моя сегодня необычна.
Мне б дочери алмаз преподнести
Не в  платине, а в слове серебристом.

В пещерах ли, в домах ли – всё одно
Огонь, тепло родного очага.
Хранили всегда  женщины давно,
Собою заслоняли от врага!

Ну,  кто назвал: «Наш век совсем другим…»,
Что в женщине не тот уже гранит!
Вот дочь моя очаг домашний чтит,
В заботе и надежности хранит!

В  волнении рождается мой стих
Слова – агаты, кладовых не счесть!
Ноябрь, седьмое - только родилась!
О, дочь моя, спасибо, что ты есть!..

            

         В РАЗДУМЬЯХ.

Земля- планета голубая,
Спасибо, милая тебе!
Мы,  люди,  любим  покататься
На  тёплой  выпуклой  «спине».

Но если любишь ты кататься,
Люби и саночки возить,
Настанет время и придётся
Собой  земельку  ублажить.

Уйдем  для  многих  не  заметно,
С тобой сольёмся, мать - Земля,
На  кладбище  иль в чистом поле
Мы станем грунтом: ты и я.

Взойдут цветы на добрых людях,
На  злых,  терновника  полог,
Нас после Пасхи поминайте,
А белый свет совсем  не  плох!

                ПОСЛАНИЕ.

Птичка - невеличка, певчая красавица.
В сад мой прилетела раннею весной.
Пёрышки на солнце позолотой плавятся,
Песней задушевною говорит со мной:

«Здравствую, мой сыночек! Как живешь, как дети?»
Называет имя голосом родным.
Издалёка дальнего, почтою пернатой
Прилетело  пташкой, письмецом  живым.

Ветер тёплый, летний…вот прикосновенье,
Маминых ладоней на моём лице.
Кланяюсь я солнцу, небу голубому.
Память моя, память в золотом ларц               
        Глава -5

           ЛИРИКА.

ЯМОЧКИ НА ЩЕЧКАХ,
ЧЁРТИКИ В ГЛАЗАХ…


ГОРИТ ВЕЧЕРНЯЯ ЗАРЯ.

Дневной спадает жар!
Земля подвластна тяготенью,
Вращает медленно свой шар,
Ложатся  с сумерками  тени.

И  ночь-владычица страстей
Крадется тихо, как волчица,
Приносит запахи степей,
Прохладой лёгкою струится.

Горит вечерняя заря,
У облаков горят  вершины,
И  розовеют «щёки» туч,
Как  щёчки  девственниц невинных!

Восходит первая звезда,
Законов космоса подруга,
Она таинственна, бледна,
А свет её, как руки друга.


Видны  уж «ковшики» во тьме,
Привет Медведицы послали,
А  их две крайние звезды
Мне  курс на  север  указали.

Я ЖИЗНИ ПЕСНЬ ПОЮ.

Ямочки на щёчках, чёртики в глазах,
Из ребра Адама делал  Бог впотьмах!
Бог спешил на ужин, глину всю извёл,
Райскому мужчине «друга» произвёл.

Думал наш Спаситель в дивные сады
Поселить ту пару, спрятать от беды.
Он мечтал:  наступят рай да  благодать,
А  Адам и Ева будут там гулять.

За руки возьмутся, до греха ли им?!
Песни станут слушать – райской жизни гимн!
Бог над миром правит, но и здесь предел,
Уберечь ту пару боже не сумел.

Бог отвлёкся  малость, рад воды глотку.
Сатана клал  в  чрево деве сахарку.
Положил  не  мало, сладость не жалел!
Потому Адама ждал лихой удел.

Змей же искуситель сатане был друг,
Яблочко сорвал он - ароматный дух.
Ева откусила яблочка кусок,
Сладость обуяла с головы до ног!

Не делиться с другом Ева не могла,
Яблочка кусочек в рот ему клала.
Наш Адам  ту сладость уж забыть не смог,
Еву обнял страстно, был у её  ног!

Сатана попутал, змей помощник был.
Бог влюбленной паре страсти не простил.
Изгнаны  из  рая Ева и Адам.
С  той  поры  народы любят  Божий  храм.


Молят они Бога, чтоб грехи простил!
Чтоб  здоровье дал  им, чтоб детей крестил !

               

ДВА ЛИЦА.

Как притягателен и сладок мир утех,
Зачем ты женщину нам создал – для потех?
Она, подобна лани, так стройна
Не  хватит слов, описывать сполна.

Красивы бёдра, груди, ягодицы,
Нога стройна, походка от царицы.
Всё совершенство собрано в кокетке,
Но берегись, дружок, «змея» уже не в  клетке!..

Лишь только ты расслабиться посмеешь,
Любви отдашься, в страсти захмелеешь
Укус змеиный в шею получи!
Вздохни разок и ножками сучи!

Так верные мужья, от страсти пламенея,
Для  жён  своих и  злата  не  жалеют,
А жёнушки…погладят их по шее,
Вздохнут, что нет верёвочки и реи!

Цветы и жизнь.

В одну и ту же реку  не войти
Так в древности философы решили,
А жизнь прожить не поле перейти…
Как истины нас всех огородили?!

В любви приходим, в ласках в этот мир…
Бежим, летим, торопимся, мечтаем.
Цветы нам украшают жизни пир,
Цветы для залов траурных  срезаем.

Так, походя, срезает их косарь
Втянувши аромат, в песок бросает,
А нет бы, поместить цветы в хрусталь
Во влаге  жизнь, всё с нею оживает!

Поклон тебе, изменчивой судьбе,
Ты веточку в цветах мне подарила,
Как  жизни гимн, цветы со злом в борьбе,
Молю, Господь, храни ты мои силы!



-----------------------\\\\\--------------------------



      МЕТАМОРФОЗЫ ЛЮБВИ

Мудрец Хайям в стихах своих  воспел
Любовь, вино и жизни гимн и розы
Поверь, мой друг, с ним мыслил заодно,
Но бес  в меня  воткнул любви занозу.

Не ведал Бог, что делает тот бес
На что обрёк мою мирскую душу.
В шестнадцать лет, я розовый балбес,
К чему трясти незрелую ту грушу.

Плоды созреют позже, к тридцати,
И упадут на землю - рады месту.
А в двадцать три, чёрт дёрнул в ЗАГС пойти,
Чтоб под  венец вести свою невесту.

Всё тот же бес похлопал по плечу:
«Привет, пацан! Ты что в неё вцепился?
«Видать, ты друг, свободу не ценил,
А может, ты до одури напился?!..»

Но был я трезв, не знал тогда Хайяма,
Любовь слепа, не ведает, где яма.
Науку жизни  сами познаем,
Когда нас предают, сдают внаём.

С годами мы мудрее, всё по полкам,
А в юности учить нас, что в том толку!
Счастливчики бывают всё же  в жизни,
У них любовь почти до самой тризны.

          
ВОЗРАСТЫ ЛЮБВИ

Поэты древности, пред вами преклоняюсь,
                воспели вы нетленную любовь.
Слова и рифмы страсти раскаляли,
                пылали чувства, и горела кровь!
О, юные Ромео и  Джульетта!
                и  ваша плоть впитала сладкий яд!
Сгорели вы! Огнём своим согрели,
                влюбленных  мира - ваш  союз  им  свят.
Прекрасен  нежный  возраст- это юность,
                весна любви из песен соловья!
И нежности в касаньях, поцелуях –
                забыть их  никогда  уже нельзя!
А сколько слов негромких и всесильных,
                а клятвы на крови – совсем не зря!
Влюбленных не разнять, алеет утро,
                уходит ночь и гимн поёт заря
Заря надежд, заря всесильной музы,
                влюблённым бархат утренних лугов
Нам все цветы собрать бы для любимых
                в подарок от всевидящих богов!
О, зорьки юности в сиреневых туманах,
                от пылких чувств, улыбок  едкий дым.
Слеза в глазах, тоска мой  взор туманят,
                уж никогда не быть мне молодым!
А где  та грань, что возраст поделила,
                во сколько лет настал рубеж второй?
Все жёстче дни - года, года мелькают,
                течёт песочек жизни золотой.
Виски как снег, мы всё своё сыграли,
                но жар любви ещё в нас не угас
Детей и внуков мы не растеряли,
                стихи и песни  с нами и для нас.
Рубеж возврата - в жизни его нет,
                наш штурман Бог, его не провести!
В почтенные  года  дай сил Господь,
                активно жить, любовь свою нести!
Так как же быть нам с возрастом любви,
                где рубежи и уровни  оценок?
 Не закрывайтесь  люди  от  любви,
                в ней нет границ, ни потолков, ни стенок!


ЭМОЦИИ ВЕСНЫ.

Весна в окошечко стучится
Восьмое марта на носу.
Мне б снова с  милой повстречаться,
Прижать к груди её красу.

Но кто она? Весной все шало
Уж брызжут соки по стволу.
Кричат грачи, тепла им мало
Зовут грачи весну к столу.

Несут на крылышках удачу
Несут надежду бытия
Весне  и  небу  улыбаюсь,
Весь мир обнять готов и я.

О ЛЮБВИ!
В КОТОРЫЙ РАЗ!

Тропочка снежная полем ведёт,
Любовь упорхнула, никто не вернёт.
Снега  всё укрыли,  искрятся они,
Как в пропасть упали те ноченьки, дни.

Скатились слезинки, в них горечь и соль,
Жжет пламенем сердце жестокая  боль.
Слезинки, слезинки - две капельки льда…
О счастье мечтала взамен лишь беда!

Шепни мне, как прежде, мой милый, слова
Пусть снова кружится моя голова.
Пусть сердце от сладости снова замрёт,
Но тропочку  к  счастью  снежок заметёт.

Скатились слезинки, в них горечь и соль,
Жжет пламенем алым любовная боль.
Снежинки – слезинки, две капельки льда
Любовь не вернётся ко мне никогда.

Быстрей улетайте морозы, метель.
В окно постучится  вербою апрель.
Весенние ветры растопят снега,
И  шалые воды затопят луга.

Пусть высохнут слезы, не вечна печаль
Любовь все же помни, ушедшую  вдаль.
Ты  девушку встретишь  с весенним цветком,
Свиданье  назначь за селом  вечерком.






ВОТ ТАКАЯ Я!

(август 2005г.)

Я  красавица  недоступная
На   меня ты глаз не клади.
Не топчи траву,  росы стылые
И на стройный стан не гляди.

Я красивая, я ведь гордая,
Мне с таким как ты нет пути.
У меня лихач, с ним я милая 
За одним, за ним  мне идти.

Сладки  ноченьки, да не первый день
Мы проводим  с ним, гоним сны.
Молодец красив Бог дал много сил,
Поживу я с ним до весны.

А весна придёт и растопит льды,
Разольёт ручьи по лугам.
Перелётных птиц ветры южные
Несут к северным  берегам.

Вот тогда ко мне приходи тайком
Того  молодца стынет след,
Я накрою стол, угощу вином,
Не останется моих  бед.

Приходи скорей - не железная,
Сердце женское чай не лёд.
Обними, прижми, зацелуй меня
Грусть-тоска  меня не  найдёт.



ДАЙ ЛАПУ МНЕ!

Дождь осенний хлестал и хлестал
Словно грязь  с нашей жизни смывал.
У живого  б огня обогреться,
Но бывает, что некуда деться.

Шёл и мок человек – бедолага,
Следом тихо за ним шла дворняга.
Пёс  промокший, озябший, голодный
Для охраны давно уж негодный,

Но надеется, чует чутьём:
Мужику, как и псу нужен дом.
Вот и он … заколочены ставни
Бурьяна  и  репейника плавни.

Здесь звенели детей голоса
Чёрной тенью легла полоса.
Ну, смелей! Отрывай ту  доску,
То очаг твой, гони  боль-тоску.

Вот дрова – разведи свой огонь
Сам согрейся и память затронь!..
Куском хлеба и тёплой водою
Накорми  пса - он рядом с тобою.

Обогреется, …взгляд потеплеет
Пёс щетину лизнёт, подобреет.
Глаза умные скажут : «Держись,
Не кручинься мужик,  и  дерись!»



            
 
        ХРЕБТЫ САЯНСКИЕ.

                Баллада
                г. Нижнеудинск – 1965г.
Колёса вновь отстукивают вёрсты
Пейзажей за окном калейдоскоп,
Мосты, леса, деревни и погосты
Сибирь, Иркутск, таёжный гороскоп.

Пять тысяч километров от Москвы…
Великая страна ты мать  Россия!
Европа,  Азия - границ  не разделить,
Народ мой русский всё – таки  мессия!

Уж сорок лет не видывал тайги
Заснеженной, промёрзшей  и  безбрежной!
В торосах реки,  в царстве злой пурги
Металлы стонут нотою мятежной.

Дышать нельзя, мороз сибирский лют,
И душит кашель, будто ты  болезный,
И колет  сосны «пушечный салют»,
И чистый спирт лекарственный, полезный.

В  снегах глубоких малый городок,
Вокруг тайга  в дремоте затихает
Хребет Саянский тут уж не высок,
Но от  ветров домишки  защищает.

Таёжная  красавица, течёт  себе Уда,
Все камешки на дне пересчитаешь,
Исток в горах с растаявшего льда
В жару  нырнёшь, людей перепугаешь.

Мороз реке как будто нипочём.
Течёт вода бурливо, торопливо…
Шумит на перекатах день  и  ночь,
Стремится в океан нетерпеливо.

Мы ехали в Сибирь без  лагерей,
С желанием страну Союз, познать.
Я был в команде дюжины парней,
Отваги было нам  не занимать.

Путёвки в жизнь вручило МПС,
Союзный выпуск, техникум в Орле.
Диплом в кармане нет и двадцати.
Пред нами жизнь тузами на столе!

Огромна ты Сибирь, страна в стране!
На картах всех - без края, без конца
Лежат богатства в недрах  и на дне,
В тайге бескрайней место удальцам.

Закон – тайга, медведь хозяин в ней,
Так истина народная гласит.
Пойди,  попробуй люд переспроси,
Лишь только улыбнутся:- Бог простит!..-

Народ в Сибири прост, доверчив, добр,
Таёжные охотники со стажем.
За стол посадят, ежели с добром,
А если тварь – по стеночке размажут.

Тут двери  настежь, честь тут  господин,
Замков здесь не навешивал никто,
А,  ежели в отсутствии хозяин,
То щепочка  в калитке, так - ничто!

Закон тайги суров, тут знали все
Преступников, воров судили миром.
Зимой вязали накрепко к сосне…
И  эдак  вышибалось  зло клин – клином!

В тепло таких злодеев, чуть рассвет,
Вязали к древу, к муравьиной куче,
А к ночи люди видели скелет,
То муравьи работали так тучей.

Река времён…как бакены, года!
Приходят поколенья, ставят вехи
Стихи и песни с нами навсегда
И нет строке преграды, нет помехи!

А где теперь красавица  девчушка?
Румянец  щёк  и неба  синь в глазах,
Начитана, умна и  простодушна…
С лица её  писать  бы образа!

Любил и  преклонялся  я  пред нею,
Мне нежность всю  хотелось ей дарить!
Но не срослось,  об этом  сожалею,
Нельзя забыть, нельзя себя простить.

Туман сиреневый - что в песенке любимой…
Последний поцелуй, расстались навсегда!…
Как  лебединый  крик, прощальный голос милой:
«Пиши, родной, люблю тебя всегда!..»

Что тут сказать? А ничего не скажешь,
Назад  уж  ничего не возвратить,
Уходит поезд...Вика рукой машет…
Хочу в Сибирь, чтоб юностью  пожить.

Как в ту  весну, пройти знакомой  тропкой.
Вдохнуть бальзам – таёжный аромат
Найти тот дом с заветною калиткой
И всё … конец, ведь я не дипломат!

А может статься, вновь её увижу
И  ненависти нет в её глазах
Скажу тогда:- Судите меня Вика!..
Я сжёг любовь на  «ведьминых» кострах !..








ЗАВЯЖИ НА ПАМЯТЬ УЗЕЛОК.

Завяжи на память узелок,
На платке батистовом с каймою,
Спрячь его в укромный уголок
С глаз чужих от зависти с бедою.

Твой платочек прост, не из парчи,
Не  ласкал  он шею  у  царицы
Он страница собственной судьбы,
Память о родных и  близких  лицах.

Где бы я по свету  ни  бродил,
Лишь глаза закрою в тихой дрёме.
Образ тот далёкий, что любил,
Вновь я вижу в солнечном проёме.

Не спеши, глаза не открывай,
Миг продлится пусть ещё  в истоме,
Вот она опять передо  мной,
Мы  вдвоём и так уютно в доме.

Незабудка первая в руке
Пусть она всегда напоминает
О заветном, малом узелке,
Что тепло живое сохраняет.

-Зав                Завяжи на память узелок!..
            
       
             МОЛЧАНЬЕ.

О чём задумался, дружок,
О чём, скажи, твоя печаль?
Тоска в глазах и путь далёк,
И в мыслях ты умчался вдаль!

Давай - кА вместе помолчим,
Давай молчаньем пособлю
Не расспрошу я ни о чём,
Так  просто, рядом постою.

И снова  памятная сень   
Прошедшей жизни сладкий сон
И  тот же год, и  летний  день…
Тебе  лишь  двадцать  и  перрон.

Вокзал  таёжный  и  она…
Толчок и двинулся  вагон.
Прости, прощай! Мечта одна,
Меня  ждут небо и бетон!…



БЕЛОЕ СОЛНЦЕ ПУСТЫНИ

- Ваше  благородие - песня под гитару,
Хриплым Верещагин голосом поёт,
Ритмы, переборы душу вынимают,
А слова, как пули…солнце сильно жжёт!

Белый жар пустыни, мудрый  воин  Сухов,
Гюльчатай – красавица, Абдуллы жена.
Женщинам  востока власть даёт народная,
Волю даёт волюшку, но нужна ль она?

В гареме у хозяина, жизнь была, как в сказочке,
Хочешь,  пой красавица, хочешь, сладко пей.
У бойца  у  Сухова строгости военные,
Переклички барышням аж  два  раза в  день.




По барханам конница - басмачи торопятся,
Правоверных жён своих хан отбить готов.
«Таможня» наша стойкая день-деньской пьёт горькую,
Банде не сдаёт она красных удальцов.

Бой кипит не шуточный, метко бьют – по Суховски,
Направо и налево валят басмачей.
Было всё  продумано, за кордон ни шагу им;
В Каспии ко дну пустить ярых  сволочей.

Что же ты, величество, госпожа удача?!
Отвернулась  начисто - шхуну взрыв разнёс…
Слезы льём невольные - жалко Верещагина.
Басмачей на дно пустил к Аллаху на допрос.

Доставил куда надо женщин из гарема
Красный воин Сухов, честь ему,  хвала!
И пошёл барханами в гимнастёрке выцветшей
К русской своей суженой, что его ждала.

Было это,  было, фильм тому порука.
У людей у русских чести не отнять.
В ХХ1 веке бы на Руси по - Суховски
Женщин чистых, праведных нам бы обнимать.



АЛЬТЕРНАТИВА

С чем сравнить зубную боль?
Трудно с уравнением.
Бьёт дубинкой между глаз
С каким-то упоением.

Снизу в челюсть- апперкот.
На-ка, мужик, выкуси.
Что ж ты зубы не лечил?
Али деньги в минусе?

Теперь рад бы заплатить
До врача добраться бы,
Но бараночку крутить
Нет уж мочи, братцы –ы!

Чем-то рот свой полоскал
И глотал таблетки,
Леший боль свою забрал,
Вниз сорвался с ветки.

А сегодня мыслей рой,
О враче не думаю.
Уж сижу, стихи пишу,
Может,  что  придумаю?
    



ПАСХАЛЬНАЯ   НОЧЬ.

За строкой строка время за полночь.
Стрелки чертят уж Новый круг.
Нынче праздник:« Христос  воскресе!»
На всенощной - мой старый друг.

Разговляется Русь, на столах еда,
Праздник празднуют, тут не балуй.
Соблюдали пост - с тела схлынули,
Ты, Господь, нам к столу даруй.

Снедь обильную, питьё крепкое,
На Руси всякой водочки впрок,
Прославляй Христа, поднимай бокал
Нынче радости светлой  срок!


ВЕСЕННИЙ ЭТЮД

Голова моя, головушка…
Что к чему не разберёшь-
Вновь весна, поёт соловушка
Трелью  за душу берёт.

Седина в висок и в бороду,
Ну, что это за напасть?
Коню старому - да в борозду
Тут  впросак бы не попасть.

По весне всего так хочется,
Аж  захватывает дух,
Глухари токуют – топчутся,
От любви теряют слух.

От тепла росток с побегами
Плен земли преодолел,
Стебли-руки тянет к солнышку,
Я  б  себе,  того ж хотел!




БИЧ.

Каждый день из огня да в полымя
Скользишь по опасным тропам.
С опозданием зачат, не вовремя?!
Человек в тебе смыт, растоптан.

Безысходность в глазах ночует,
На грязном лице щетина.
Никто тебя брат не потчует,
Сам себя превратил в скотину.

Пьёшь непомерно горькую,
«Примой» сидишь  дымя
Нет,  сорока ещё отроду
Мать  где-то ждёт, скорбя.

Затравленным смотришь зверем.
Законы - флажки на волков.
Стену  возвёл недоверия,
Сорваны струны с  колков.

Хочу протянуть тебе руку:
- Мол, хватит, кончай бичевать -
В ответ на лице твоём скука
- Плевать мне на вас! Плевать! -

Такой вот он видит свободу?
Свободу от всех оков?
И  нет  никаких законов,
И нет ни дверей, ни окон!

Живёт, словно  вольная птица,
Друзья ему - ветры широт,
Голоден, вечно постится,
Но дышит свободой высот!

             
 К ЗАПОВЕДЯМ!…

Познать не суждено, созданиям земным,
Сколь длинен  или короток наш век!…
На длинную дистанцию бежим,
Капканов – хищников, не видит человек!

Они расставлены, искусною рукой.
Охотник – время, власть его в веках!
Споткнувшись,  полетим вниз головой
У вечности в  надежных мы  руках!

И вырваться из них  не суждено
Ни трусу, ни герою…никому!..
Зажгите свечи, взоры - к образам!
Молитесь, люди, Богу одному!

Просите люди, чтоб грехи простил,
Здоровья дал, укрыл  вас от беды!
Чтоб хлеб насущный каждый день вам был.
Молились так ведь прадеды, деды!


ПРОЩАНИЕ С ЮНОСТЬЮ.

Лунный призрачный  свет,
                вьётся тропка в снегу,
Речка скована льдом,
                до весны сто морозов.
Твои руки держу,
                греть дыханьем могу,
Холод нам нипочем,
                у любви своя проза.
К тебе будто прирос,
                тебя  знала душа
Белый вальс  как  полёт,
                чуть касались паркета,
Ты была так мила,
                прелесть как хороша!
Провожал в первый раз,
                ночка в памяти эта.
По весне ледоход,
                канонада-треск льда,
Рвёт Уда кандалы
                лютой стужи, метелей!
Вика, ты расцвела,
                как  весна  молода!
Любовался тобой
                я всего лишь недели.
 В конце мая к себе
                военком «пригласил»,
Есть Министра приказ,
                мне  в Чернигов явиться.
Расставанье с тобой,
                – думал, хватит ли сил!..
…Только лётной судьбе
                суждено было сбыться.
Скорый поезд, перрон…
                всё как будто не вновь!
Уезжал навсегда,
                хотя так не казалось,
В твоих милых глазах
                были боль и любовь
Было нам  невдомёк,
                с нами Юность Прощалась!

 
           БЕЛЫЙ ВАЛЬС.

Я помню тот вечер, его не забыть
Всё будто в сказке,  будто во сне
Сибирской  зимою в  танце  кружить...
Так  было приятно, особенно мне.

День нашей Армии  в городе снежном
Ты как цветок, голубые глаза.
Лёня Утёсов в вальсе «Случайном»
Пел так душевно, просилась  слеза...
--------------------------
...В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоём
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чём!..
-------------------------------------------------------
Эта песня «моя», он всё пел про меня
Белый танец, твой вальс, был прологом  разлуки,
За три  месяца  те, я влюбился в  тебя…
На всю жизнь получил светлой  памяти муки!

               

               






               













                Глава-6.

                ВРЕМЕНА ГОДА.

                ШТРИХИ ВЕСНЫ.

                На росистой зорьке ночка убывала,
С соловьиной трелью утро наступало.
      Май цветёт победный, ноченьки коротки,
Женщины весною все милы и кротки.

Лес принарядился, изумрудна зелень,
     Солнышко пригрело, гонит хлад и темень
Лето будет жарким, все приметы метки
                От цветов сирени ломятся уж ветки.

По лесам тенистым вдалеке от тропок
            В беленькой  панамке ландыш  первый робок
           Как весной все шало! Буйство чувств и цвета,
      Соловья вновь трели слушал до рассвета.

               
ШУТНИК АПРЕЛЬ.

Нынче март теплом окутал чернозёмные  края,
Быстро почки набухают, подсыхает мать земля!
Все готовимся к апрелю, чтобы шуткам дать простор!
И листва горит по кучкам, и дымится всякий сор.

По теплу народ наскучил, каждый к солнцу норовит
То щеку, то лоб подставить - лучик вечный даровит!
Вот и уток настреляли?!  Дней летит мозаика,
Ох,  денёк с апрельской шуткой для зимы, как заимка!

Вновь  от  Арктики подарки - студит  ветер день и ночь,
И трещит в апреле стужа, как январская,  точь  в  точь!
Снег засыпал все тропинки, за ночь выровнял овраг
Дед Мороз кончай шутить так, ты нам дедушка не враг!


ВЕСЕННИЕ МОТИВЫ.

Весенний воздух голову кружит,
Ласкают слух мне снова птичьи трели.
И первые подснежники взошли,
Их солнечные лучики согрели.

Берёзки белые уж соком налились,
Он брызжет с веток, по стволам стекает.
Они всех нас  стремятся напоить.
Пусть жизни сок в тебе, во мне не тает!

Вот листики зеленые дрожат,
Их ветры тёплые дыханием согрели.
Они растут и скоро зашумят,
Раскинут нам спасительные тени.

Весна во всём! Она - посланец Солнца.
Мы рады ей, как свету, после тьмы.
Она пришла и в каждое оконце
Стучится с  избавленьем от зимы!



ПО ЗАКОНАМ ВЕСНЫ.

На южных склонах признаки весны:
Проталин нет, но снег уже темнеет.
Тепла успехи призрачны, скромны,
Но на душе уж чуточку  светлеет.

Хвала Богам! Дожили до весны.
Красавица идёт  неторопливо.
Травинки уж зелёные видны,
Ручьи бурлят, вода нетерпелива.

Потоки вширь - река  из берегов.
Оковы ледяные, треск над бездной.
Вода и льды сметают всё кругом,
Захватит дух от  ярости безбрежной.

Мосты – игрушки, брёвна будто спички,
Треск льдин и дерева, как пушечный салют.
Красна река величием   разлива,
Людей содержит,  земли воду пьют!

               
ЛЕТО ДОЖДЕЙ.

Циклоны чередой, то с запада, то с юга.
Атлантика щедра на грозы, на дожди.
Свинцовою грядой как рыцарей кольчуги,
Темнеют тучи,   солнышка не жди.

Грохочет Зевс по небу в колеснице,
И сотни молний озаряют мрак.
И  молит плебс, припав к святой деснице:
«Прости, Спаситель, огради  от драк!».

Господь разгневался, разверзлись небеса.
И льёт, как из ведра, воде рекою литься,
Но верьте в солнце люди, в чудеса.
Земля добра, грустить нам не годится!











БАРХАТНЫЙ СЕЗОН

Сочи, Сочи, Сочи! Море, солнце, пальмы,
Ласковые волны – бархатный сезон.
Наслаждаюсь жизнью фруктами, цветами,
Свеженькая зелень, стриженый газон.

Розы - загляденье, на бутонах капли,
Как алмаз сверкает, капелька росы.
Аромат вдыхаю, роз бальзам вливаю
Клетки наполняю, закрома души.

Вечером прохлада, поздняя уж осень
Тайною мигают в море корабли.
Маяки во мраке, пучков света просинь,
Нити  Ариадны от родной земли.

ЛЕТО ПЕРЕПЁЛКИ.

«Фью-ить  перю, фью- ить  перю…
Ночь, уходи, зовём зарю».
Всю ночь кричат перепела
Ох, ночка - ноченька была!

Теплынь – тепло, пар над водой,
Идёт  зверьё  на водопой.
Той лунной ночкой  на Хопре
Купались  голыми  в реке.

Русалки  тело, ножки сласть,
А  русых кос  такая власть!
Я  б  ни на что не променял
Сверканье глаз, девичий стан.

Горел костёр, звучал баян…
Плескалась быстрая вода
Но всё в былом -года, года!

ПРОЩАЙ ЛЕТО!

Листьев жёлтых закрутилась карусель.
Дней коротких потянулась канитель.
Бабье лето на исходе, цвет рябины
И давно не слышно трели соловьиной.

Лето быстро, промелькнуло и отпело.
На полях  созрело всё и пожелтело.
В деревеньках запах яблочный, медовый,
Перелески примеряют плащ багровый.

У друзей пернатых хлопоты, облёты.
Все птенцов готовят - скоро  перелёты.         
По озёрам, по болотам хлад, туманы.
Расшивает осень золотом поляны.

Ветры-братцы! Вы всегда со мной дружите,
Моим крыльям помогайте, ввысь несите!
Полетайте над заморскими весями
По весне вернитесь с добрыми вестями!…

ОСЕНЬ НА ДАЧЕ.

У осени щедрая кисть,
Красок в палитре не счесть.
Октябрь уж развесил  холсты,
Пригорочек  в  инее весь.

Гонят в дома холода,
Север махнул нынче веером.
Стынет ночами вода,
Зябко листочкам клевера.

Гряда облаков в небесах-
Посланцы дождей, непогоды.
Пахнет грибами лес,
Здорово всё у природы!

У времени свой черёд,
Осень стучит в мой дом.
Горят в камине дрова,
Меня согревают теплом.

Любуюсь игрой огня,
Алеют, краснеют сполохи.
Покой на душе у меня!..
Треск дров, да ночные шорохи!

               
ПАДАЮТ ЛИСТЬЯ.

Ветры срывают с веток
Вешнюю красоту,
Падают, падают листья,
Теряют свою высоту.

Коврами землю укроют,
Пытаясь её согреть,
А может, ещё  попроще,
Чтобы в кострах сгореть.

О люди! Мы тоже листья-
Живём, чтоб кого-то греть,
Но жизнь, как бикфордова нитка,
Уже начинает тлеть.

Листочки вернутся снова,
Почки раскроет весна.
Наши же дни-денечки…
Лишь память о них красна.

Но друг мой, не надо плача,
Что вот  мол и наш черёд,
Поднимем - ка тост за удачу,
За то, чтоб на шаг вперёд.
Падают в штопоре листья,
Теряют свою высоту,
Так же теряют люди
Молодость и красоту.
               
               
СТЫНЕТ ЗЕМЛЯ
(октябрь 2005г.)

Дождь заливает, дождь,
Хмурится небо низкое.
Нынче погоды не жди,
Зима на пороге близкая.

Стынет ночами земля,
Травы поникли жёлтые.
Поздняя осень пришла,
Прощайте, денёчки тёплые!

Будем вздыхать, вспоминать
Жаркую негу пляжей.
Кружит уж первый снег,
Скоро на землю ляжет.

Укроет периной лес,
Притихший, озябший, голый,
И будет сыпать с небес
То лёгкий, то мокрый, тяжёлый.

Мне б, как медведю лечь,
Забыться бы в зимней спячке,
Но не дают уснуть
Вечные наши болячки.

Проблемы нас давят всех,
В России житье не мёд.
Порхает, кружится снег,
У берега первый лёд.



ОСЕННЯЯ ГРУСТЬ.

В осеннем вальсе
Кружится листва
Летит с берёз
Касается едва.

Все больше золота
На кронах  у  дерев.
Одежды всё  теплей
На станах юных дев.

Косматых туч
Клубится чёрный рой,
Дождь день и ночь
Колючий,  не грибной.

То осень поздняя
В России  шабашит.
Рвут ветры всё и вся
Листва в ногах шуршит.

В душе и мыслях
Муторно, серо,
Ищу  удачу,
Ставлю на зеро.

Рулетки диск,
Зелёное сукно
Ну, где ж удача?
 Залегла на дно!

          

            ПОЛЫХАЮТ РЯБИНЫ ОГНЕМ.

Полыхают рябины огнём,
Позолотой украсились клёны.
Это осень, откройте окно,
Лету бабьему бейте поклоны.

Кружевные развесив холсты,
Паутины опутали склоны
Пожелтела, пожухла трава,
Под ветрами волнуются кроны.

Листьев жёлтых кружит хоровод,
Распрощались с листвою берёзы.
Руки-ветви,  прикрыв наготу,
Под дождями прольют свои слезы.

С лёгкой грустью тепло провожу,
Лету красному - строки из песен.
Свет надежды всем лето несло,
А кому-то свет белый стал тесен.

Нам живущим не надо бы бед,
Пусть людское пополнится племя,
Назад, в  детство, не купишь билет,
Нет страховок, судья всему время.

Полыхают рябины огнём,
Красных ягод горящие гроздья,
Осень ранняя, чудные дни,
Спелым золотом виснут колосья.



               

                ОСЕНЬ РАННЯЯ.

Листопад, листопад, вот и кончилось лето,
Скоро холод, дожди, лес почти уж раздетый.
Хризантемы в  цвету, верный осени признак,
И морозной зимы впереди уже призрак.

Как до звёзд далеко, до дней тёплых, весенних.
Бабье лето пришло с буйством красок осенних.
А в саду аромат, спелых, сочных плодов.
В сердце песни звучат из Есенинских слов.

                ЗИМНИЙ  ЭТЮД.

Первый  снег  полетел, запорошил тропинки
Над прибрежной косой закружили снежинки.
Над рекой лёгкий пар, стынет лето в воде,
Тихо шепчет река о грядущей беде.

Злые ветры и льды во владеньях зимы,
Облака над землёй, бремя стужи и тьмы.
Голо, грустно в лесу, рыжий лист на дубу,
В вихрях зимних ветров, продолжает борьбу.

Зелень елей свежа, пахнет хвоей, смолой.
Снег на лапах ветвей пышный, будто живой.
Красных  гроздьев рябин уж коснулся мороз,
В хороводе кружит стайка белых берёз.









СНЕЖНАЯ ФАНТАЗИЯ.

Пушинки снега
Кружатся, порхают,
Как лебединым пухом,
Засыпают.

Исчезло всё,
Что серо и темно.
Бело в округе,
На  душе светло.

Покрывалом снег
Ложится и не тает
Все следы мои,
Тропинки все замел.

Я в мечтах своих
С надеждой не прощаюсь,
Я хочу, чтобы
Подснежник вновь зацвёл.

Пусть кружатся
Завирухи, ветры злые,
Наметают пусть сугробы
По лесам.

Реки  тёплым
Укрывают покрывалом,
С наших душ
Скорей  гоните сор и хлам.

В шубках снежных,
Как красавицы в светлице,
Зеленеют ели,
Веточки дрожат.

Скоро праздник
Их украсит – засверкают,
Новым счастьем
Всех нас снова одарят!

Покрывалом снег
Ложится и не тает,
Все следы мои
Тропинки все замел.

Я в мечтах своих
С надеждой не прощаюсь,
Я хочу, чтобы
Подснежник вновь зацвёл.



С НОВЫМ ГОДОМ!

Уходит старый год,
Пускай  уходит.
О, сколько бед…
Он людям преподнёс!

Год високосный,
Был таким  несносным,
Молю я Бога,
Чтоб тебя унёс.

Возьми с собой
Все беды, все печали,
Лишь песни людям,
Радости оставь.

Мы на дорожку
Стопочку поставим,
Ты с лихом к нам
Теперь не приставай.

Всем выжившим,
Прошу  я, «многи лета»,
Неси хороший год
Нам   урожай.

Мы криком петушиным
Зорьку встретим
Ты, Новый год
Нам деток  нарожай.

Пусть женщины
Земли всей расцветают,
Пусть беды
Обойдут  нас  стороной.

Пусть синь небес
И солнышко сияют,
Не нужно гроз
Над  нашею  страной.










Глава-7

ЗВУКИ МУЗЫКИ.

ЗВУКИ ВЕРНОЙ ПОДРУГИ ВЕТРОВ.

Волшебники – пальцы
Гитара запела.
Прекрасный  тандем
Породили века.

Бродяги, скитальцы,
Струна  вас задела,
А ритмы и тембры
Влекут, как река.

В веках постояльцы
И люди, их дело,
А музыке вечность
Нет нотам замка.

Нетленны умельцы,
Звуки  нетленны.
Гитарные ритмы,
Цыганок тоска.

Их таборов пляски,
Романсы России,
Испанские ритмы
И  Мексики грусть.

Звучат переборы
Гитары-мессии,
У «Бесаме-мучо»…
В бессмертие путь!



СКРИПКА ПАГАНИНИ.

Светом залита сцена,
В сборе большой оркестр,
Вышел на сцену мальчик
Будто сошёл с  небес!

Как по приказу мага
Люди  поднялись  с мест,
Крики и плеск ладоней
Bravo!  Bravisimo!  Es!

Левой рукой поднял скрипку,
Правою  поднял смычёк,
Глубокий поклон всему залу,
И зал потихоньку смолк!

Жестом привычным артиста
Прижал подбородок к деке.
Взмах дирижера! И звуки!
Всё как в далёком веке.

Волшебные сильные звуки
Будто неслись с высот,
Будто Господь сам  Спаситель
Послал нам виденье из нот!

Писал их Николо-мальчик,
  Зрителям  нёс  его  перст.
В веках оживают звуки
Под дирижерский жест.

Придут и уйдут поколенья,
А  музыки  вечный родник,
Из звёздных глубин струится -
Великой  Вселенной  лик!



ИГРАЕТ СИМФОНИЧЕСКИЙ ОРКЕСТР.
 
Уж полон зал,
Заполнены все ложи,
Сверканье, блеск,
На праздник всё похоже.

Негромкий гул
И шёпот комплиментов
Трёт  канифоль смычки,
Настройка инструментов.

На шеях бриллианты и меха,
Одежды от «кутюр»,  и  от греха.
Спектакль-показ величия гетер.
Духи  из  Франции – кудесник парфюмер.

Знакомая картина
Зрителям до боли,
Зал звуков ждёт
И  дирижерской  воли.

Шуршание кулис,
Оркестр великолепен
И в зале гул затих
Взмах дирижера верен.

Бетховена соната,
Звуки фортепьяно,
Мелодии звучат
То Forte, а то Piano.

Волшебник жив,
Ведь музыка в веках
Звучит Бетховен,
Величает Бах.

Рисуют звуки
Чудные картины
По нервам токи
Слёзы без причины.

А виртуозы
Знай  себе  чаруют,
Играют, зазывают,
Жизнь даруют.

А время относительно
И точно по Энштейну
Натянут каждый нерв
Как  хочется  рейнвейну!

Крещендо!
Заключительный аккорд
Секунды …  тишина
И вот -  РЕКОРД!

Аплодисментов гром
И крики: «Браво! Браво!»
О, Господи! Как здорово!
Ну,  как  так можно, право!

     ЗВУКИ ДЖАЗА

Труба  Армстронга,
Тёплый хриплый бас.
Не для бомонда
Пел, играл для нас.

Ах, джаза звуки!
Ритмы, темпы блюза-
Они от неба-
Бог открыл все шлюзы.

Ах,  дар небесный!
Гром аплодисментов!
Трубач-факир,
Не видно оппонентов.

Краса всех негров
Нужны ли слова?
От нот и тембров
Кругом голова

В стихах воспеть
Пытаться нужно, можно,
Но точно передать…
Простите,  невозможно!


         












       Глава- 8.

ЛЮДИ, ПРОСНИТЕСЬ!

РУССКИЙ  ГАМБИТ.
 
(памфлет)
               
« Чести, совести эпохи»
поклонялся  мой  народ,
А  на  деле  оказалось,
Что  Союзом правил  сброд.

Все  кремлёвские  «старпёры»,
Узколобые  «быки»,
Не  страною  занимались,
А  в « Афган» ввели  полки.

Сколько  воинов  сложили,
Свои  головы, за  что?
Чтоб  в  Кремлёвских  коридорах
Поселились  подлость, зло?

Ну, какие  честь  и  совесть?
Растоптали  их  в  Бюро,
Миллионы  коммунистов -
Предавало   нас   дерьмо.

Мы  страну  свою  проспали!..
Всех нас Мишка усыпил,
«Перестройка,  трезвость, гласность»,
Заболтал  нас, отравил…

Мчится  тройка- перестройка,
По  Союзу  в  пух  и  прах,
В  магазинах  пыль на полках,
А  в  народе боль и страх.

Довести страну до ручки!
Это ж надобно уметь!!!
Все богатства от народа
За «бугор» успеть  спереть.

За  содеянное  «Нобель»,
«Пряник» Мишке -  сладкий   плод.
В  ЦРУ родился  план  тот,
А  у  нас  взрастил   урод.

Правит бал сама бездарность,
Мишка треплет языком,
Лживо ратует за гласность
А  с  Америкой тайком.

Горбачевы, Лигачевы,
Шеварнадзе и  Крючковы -
Черносотенная рать.
На страну, народ плевать!

Нас не помнили, забыли,
А карманчики набили
И  живут,  не зная бед
На балет есть, на обед.

А за то, что натворили,
Спроса  нету  ни с кого
Холод, бедность по России,
Люди  мрут, а  им-то что?

Референдум – верх цинизма,
Над Союзом тучи тли.
Трюк факиров – взмах платочком -
Мигом пешки в короли!

Ох, и времечко настало!
Королей пятнадцать стало.
Коммунист – туркмен баши!?
Хочешь вой, а  хошь… пляши!

Только пешки, всё  же пешки
Как в короны не ряди,
В головах одни опилки
Иль куриные мозги.

Дело мерзкое «сварила»
В Беловежской  пуще  мразь.
Крах Союзу подписала
Где ж та «кодла» родилась?

«Гегемон» стал просто стадом,
Ведь народ страны смолчал.
«Власть» такую бы  на вилы,
Каждый в тряпочку мычал.

Референдум  позабыли:
«Быть Союзу!»- все ж твердили,
А каков страны Совет?
Он потух, как свечки свет.

Депутаты в том Совете
Перед Ельцыным в струну:
«Одобрям!!! Подняли руки.
Вот  как  предали страну!..

При  Хрущёве  Крым  отдали
Эти ж самые  жлобы,
И в земле той
Заскрипели, заворочались гробы.

Наши предки отстояли
Эту землю от паши,
Измаил измором взяли,
«На -ка  русский, сей, паши!…

Полководец А. Суворов
Был мудрён не по годам,
Знал  царицы  крутой  норов
Рапорт стихом услаждал:

«Слава Богу!
Слава Вам!
Крепость взята
И я там!»

Вот уж славные вояки!
Вот уж славные сыны!
Приращению России
Их дела посвящены.

А сегодняшние «дятлы»
Толь с похмелья, толь с тоски
Раздирают, нарезают,
Раздают её  куски.

Ну, а что же Украине?
Вновь историю писать?
Или  глупостью  набиты,
Что и челюсти не сжать?

На  Тузле  хохлы дорвались
Углублять решили дно
Еле их остановили
Эка  «братцев» занесло!…

Флот Российский, в Чёрном море,
Хохлам  вражеским   уж  стал,
Стали «братья» так стеною
Хребет   русский  затрещал!

Вновь история нас учит –
Между братьями порой
Зуботычины  и драки
Да такие … ой,ёй,ёй!!!





В «незалэжной» раскричались:
«Сало зъилы москали!»
Просверлили с газом трубы-
Миллиарды утекли.

Янки флагом полосатым
Хохлам в рожу: «На, целуй».
Те в экстазе – миллиарды…
А получат «дятлы» нуль...

Перейдем вновь к Горбачеву-
Крымский всё-таки вопрос:
«Как ты, Мишка, умудрился
Подарить стране Фарос?».

Чем - то эта одиссея
Для  него как опорос,
Разрешилась  хрю от  бремя
И слой сала вновь нарос.

Но Фароса  представленье
Не застало Кремль врасплох.
Здесь ГК ЧП явленье –
Всей стране переполох.






Лишь три дня «богатыри»
Продержались  как  могли,
А  потом подняли руки -
Их на  нары упекли.

Дальше, больше,
Надо ж так?!
Всё  как в сказках -
Ночь и  мрак!

Из ЦК КПСС
На  трон  Борька Ельцын  влез,
А партийный свой билет
Бросил на пол  под  штиблет.

В стране было
Это «чудо»!
Вот  иуда – так иуда!
Ну, а что же наш народ?

Все за Борькой, словно сброд.
Опостылел видно Мишка,
К  царю  новому
В  подмышку.



Тут такое началось,
Вверх ногами
Всё поднялось,
Всё в России затряслось.

Первым делом Царь – герой»
Словно нудных мошек рой
Разогнал Совет Верховный.
Стакан водки выпил полный.

По стране народный вой,
Чем пьянее, злее бой!!!
Забывает всюду власть
Что народом  избралась,
И до сонного  народа ,
Как до мёда, добралась!!!

А народ счастливый сон
Досмотрел со всех сторон,
Как проснулся, ужаснулся
Ну, и что же видит он?…

Всё исчезло, всё пропало,
Страну бурей разметало.
Налетела «саранча»,
Тащит,  режет  всё с плеча.




Грохот пушек по Москве.
танки бьют
Прямой наводкой
По окошкам, по стене.

Белый Дом расстрелян Борькой
Где же суд?… Ни – ни… нисколько
Спит Фемида
Да и только!!!.

Да  потише  ты, потише!
вдруг услышат и напишут.
Снова бросят за  Можай,
власть «царьков» не обижай!

Сколько лет  идёт  война?
русских бьют в Чечне сполна.
Кому бойня, кровь и больно,
а кому – то сладко, вольно.

Сейфы  аж  трещат по швам.
знать «зелёным» тесно там.
Новым русским нуворишам
нипочём всё этим вшам.





Кто же всё- таки ответит?
ведь нарушен наш закон.
Но для  Мишек и для Борек
словно капель пустой звон.

Кто снабдил сынов Аллаха?
кто оружие даёт?
Министерство обороны
арсенал страны сдаёт!

Под фанфары  Президента?!
только вдумайся, народ!
Зло  руками   Царя - Борьки
все  законы  наши  рвёт.

Ну, а в Думе…
Кто там думал?
Налицо всё та  же  мразь
До кормушек добралась.

Покупаются там все
Круг лоббистов  и садистов
Для рассады
Всей земле.





Бойня жуткая в стране
Человек уж не в цене!
Хруст  костей,  перераздел
Догола народ раздел.

И в России столь богатой
воцарилась нищета
Все стащили дерьмократы -
значит власть в стране НЕ  ТА!

Безработица в народе
варят зелье, как хотят,
Нет управы, нет контроля,
народ  травят,  как котят.

Не  решаются  проблемы
на кладбищах плач и вой,
Схоронили миллионы.
где же мир? Всё бой и  бой!

В выступленьях депутатов
всё прекрасно, нет проблем
Бродят дети, как  зверята,
дела нет до них нам  всем.






В странах бывшего Союза
флаг Америки кругом.
Это Билл,  дружбан – то  Борькин,
вертит кукиш за «бугром».

На Балтийском бреге янки,
в их прицелах  пол  страны.
Нам ещё  бы Мишку с Борькой,
чтоб с России снять штаны.

Пепел, дым  от  коммунизма…
Взоры всех к капитализму,
Но  за  столько страшных лет
Ничему уж  веры нет.

«Игроки» всех научили:
 Зло и ненависть ссучили.
Их гамбиту всё - конец
Их потащат под «венец».

Доведут  воры  до точки,
из  под  ног их выбьют бочки,
Повисят, посохнут чуть,
а народ свой снова в страхе!
Уважать тогда начнут.

Вы не смейтесь, Русь проснётся!
вновь  увидит  солнца свет
Ведь должны мы  наконец-то
с власти  требовать  ответ!

Просыпайся, россиянин,
в стороне не простоишь
И в своей избе-избёнке
на краю не усидишь

Нынче  матч  для  чемпионов,
шах  ворюгам,  крах  жулья!..
Пешки  стали  проходными
мат от белого  ферзя!..




КРОВЬ ЛЮДСКАЯ НЕ ВОДИЦА!

(памяти детей, учителей, отцов, матерей… памяти погибших в Беслане
1-3 сентября 2004г.)

Рассвет в тот день несчастий не сулил,
Вставало солнышко тепло, обычно, ало!
Все к празднику готовятся, спешат
Красиво, весело, но времени так мало!

За ручки мальчиков и девочек ведут,
Стремятся к знаниям от  мала, до старейшин.
Их школа ждет: учитель, первый класс
В мир света открывают путь вернейший.

Торжественно, светло! Уж музыка звучит!
Линейка замерла, родители и дети!
Вдруг черти все из ада сорвались.
«Аллах, акбар!» расставлены уж сети.


Вой  не людей, крик чёрных мусульман,
Стрельба в упор и кровь убитых лужей.
В спортзале  заперты две тысячи людей,
В приказе вах  :-В живых никто не нужен!-.

Как описать весь ужас малышей,
Их матерей, отцов, учителей
И ветеранов той ещё  войны?
Стояли, задыхались и они,

Сломавшие,  фашизму сталь-хребет,
А здесь чертям достались «на обед».
Расстрелы, казни, всё в дыму.
Воды ни капли днями  никому.

Не выдержали нервы  у зверья -
Всё взрыв разнёс…вот третье сентября!
Погибли многие…могилы всё, могилы,
И море горя, слез…народ России, милый!

За кровь людскую надо расплатиться,
Рекой  течёт, она ведь не водица!…
Нам четверть века бойню преподносят:
Афган, Чечня детей страны уносят.

Кто нашу Конституцию нарушил?
Союз разрушил, свой народ не слушал?
Власть на  местах, не  мёд  своей стране.
Так  хочет  ли она, чтоб  были мы в цене?


ДУМСКИМ БОЯРАМ

С «Единой Россией»
Народу  не  жить,
В  неё  гнали силой,
Творить  так  творить!

Теперь  нужен  Путин,
Иначе  хана.
Чуют  пройдохи,
Достанут  до  дна.

Добрались до власти,
До Думы дошли,
Себе  депутатские
Льготы нашли.

Народ окрутили
Всем  кукиши  всласть
Четыреста вепрей-
Законная власть.

По льготам военных
Особо прошлись,
Майор ли полковник,
Поди  разберись.

О них ли забота,
Им к кладбищам путь
Стране послужили -
Какая в них суть?!

Запомните, вепри,
Что спрос недалёк,
А то, что творите,
Зажгло  камелёк.

Фитиль разгорится
Займутся дрова,
На ваших законах
Взрастут мох, трава.

ВЫБОР.

Кругом безысходность
И грусть,
Как хочется
Волком завыть,

Бродить по лесам,
По полям,
Людей, города
Позабыть.

В России моей
Дым - дурман.
Очаг без огня,
Без дверей!

Народ вымирает,
Молчит,
Лишь нужен как
Раб и халдей.

Упал, заболел -
Не щадят
И хлеб не протянут
Скорей.

Под маской
Улыбок, гримас
Скрывается
Жуткий елей.

Одно лишь
Предательство, ложь,
В верхах, на местах
Вор, злодей.

И будто
Не лица вокруг,
А  скопище
Лютых зверей

Когда же дойдёт
До всех нас,
 Что только всем
Вместе теплей!?

Что в прошлом
Не только обман,
Что дружба живет
Средь людей.


ХИЩНИКАМ.

Барбосы русской перестройки
Ах,  прохиндеи!  Ах,  плуты!
По кличкам   метким   олигархи
Как накрутили нам хвосты!?

С иудой  - Борькой
Всё схватили,
«Пирог» был вкусен
Что тут врать!?

На сто семей
Страну рванули,
Счёт в триллионах -
Брать  так  брать!

В вас нет ни совести, ни чести.
Инстинкты хищников – хватать.
У англичан купил ты Челси,
Ах, Абрамович  твою мать!..

Хочу сказать вам
Злыдни, вепри,
Плясать и  жрать
Короток  век!


Настанет время.
Ждать не  долго
Вам отрыгнётся
Стон калек!

Судить вас
Будут  всенародно
Всё  по «заслугам»
Без чудес!

Пилить вы  будете
Ударно
По  северам
Сосновый лес.

Кормиться станете
По свалкам -
Тем, чем кормили
Свой народ.
 
Отдать с процентами
Придётся
Всё, что нахапал
Весь  ваш  сброд!


СЕЮЩИМ ВЕТЕР

По тёмным норкам
Яд стоял на  полках
Для  нас  его копили
До поры.

Семнадцать лет
Кусают, яд пускают.
В конвульсиях
Народ моей страны.




Не  просто  распознать
Таких гадюк.
Они  под красным
Знаменем ходили.


С трибун кричали:
«Вот он – коммунизм!»
И сами ж  растоптали, 
Извратили.

По крохам,
По сусекам разнесли.
Один скелет
От прошлого остался.

Сейчас кричат:
«Не дайте возродить,
Марксизм  всё  съест
Пирог  же нам достался?!»…

И страх животный
Гонит за кордон
Ведь знают суки,
Будут им науки!

Запас «зелёных»-
Чуть не триллион,
Дверей стальных
Ласкают грюки – стуки.

Кто сеет ветер,
Бурю пожинает-
Так истина
Народная гласит.

Верните всё! Покайтесь
Пред народом,
Пока есть время,
Он  ещё простит!…

КРОВАВАЯ РУЛЕТКА

Россия ржаная, дикая!
В мозгах  мешанина  вечная.
Разделены люди кастами.
Грабеж  и  разбой  бесконечные.

В боях век ХХ, в гневе…
О, сколько же пролито крови!
Гражданская бойня плодила
Сиротство, да «счастье» вдовье!

Но нет, не хватило лиха
Властям  хороши  вурдалаки
Пытки и кровь их кредо
А лозунги – басни, враки.

Гулаг целью главной стал-
Строили люди-тени,
В Кремле правил долгий бал
Кавказец – кровавый гений.

С фашизмом - народ страны
Смертельную схватку выстоял,
Сынами своими Русь
К Берлину дорогу выстлала.

Память Европы короткая.
Что им чужие беды?
Забыта чума со свастикой
Ведь это не их победы…

Идёт  ХХ1  век!
А  мы,  как  и  были, голые.
Ограбленный кучкой народ-
В  Афгане, Чечне  его  головы.

Ну, что за порочный круг?
Ну, где наш могучий разум?
Страну  обвивает спрут,
Насели  сто вепрей разом.



МГЛА
Грязь по полям,
Не убрано жнивье
Кружится чёрной
Тучей воронье.

Деревни русские
Все в  темени, во  мгле.      
Не  светят фонари,
Нет денег на селе!

А  у   властей,
Приёмы и фанфары,
Застолья, праздники
Кружатся  в  танцах  пары.

Народные избранники
Наказы позабыли,
 В  парчу  оделись,
Совесть утопили!…

               

         

«БРАТАНЫ».

Хохлы в экстазе - янки, миллиарды…
Горят глаза, раскрыты кошельки!
Сдают славян и  прутся, лезут  в НАТО,
Целуют всякой, швали  каблуки.

Но есть наш Крым, спасибо вам, славяне!!!
«Пришельцы-янки» выгнаны долой.
Пора вернуть, вернуть наш Крым Российский,
Ему всегда бы быть самим собой.

В Кремле моём довольно уж  ужимок,
Мол,  неудобно, всё-таки, мол, брат
Таких «братьёв» по  морде  – что есть  силы,
Чтоб «ю-щенки» умылись  там  сто  крат!

Давайте уважать себя, Россию.
Улыбок нет при  этакой  игре.
Поднять бы с булавой того Богдана.
Он вразумил бы «дятлов» на Днепре!







НА КРУГИ СВОЯ.

Путь-дорога с туманами, теменью…
Исчезают столбы полосатые.
Перелески, жнивьё, ухабины-
Моя Русь с покосившейся хатою.

Русский дух за столетие вывели
Не враги , не другие напасти.
Нет же, нет, всё не так, обыденно.
Тут все беды всегда от власти.

Мужик русский ограблен  до нитки.
Эх, сермяжная  ты простота!
Упиваешься, брат, сивухой
Рвёшь рубаху - то ты неспроста!

Стой! Одумайся! Хватит одури,
Пораскинь ты своей головой.
Ведь тебя подгоняют к омуту,
Оглядись, ты ж пока живой!

Отряхни с головы опилки,
Пусть коленки ворюг  дрожат.
По суду  им стальные   клетки
Нет дороги  дерьму  назад.





СЕРАФИМУ САРОВСКОМУ

(к 250-ти  летию  со дня рождения).

Течёт река времён.
Века неумолимы.
И всё мираж-
Народы, города.

От рас и от племён
Мы все неотделимы
А жизнь-кураж
Уходим навсегда.

Тире меж датами
Прихода и ухода.
А где ж дела?
Ленив,  что  ль человек?

В  заботах  весь
С  утра  и  до захода.
Конца им  края  нет
И  краток его век.

Урок наглядный,
Злато и каменья
Лишь зло  и ненависть
Потомкам принесут.

Духовный пастырь
Строчкой и смиреньем
Живёт  в веках
И  люди  его  чтут!

Святой наш отче,
Серафим Саровский!
Суров твой путь
С рожденья до креста.

Служил Отечеству
Ты против сил бесовских.
Твой светлый образ
В знамени Христа!


САНОВНИКИ И ПАЛОМНИКИ

«Субъекты» власти
В жуткой суете.
Ведь юбилей,  какой,
Паломников  сто  тыщ?!

Как рады сласти,
Здесь- то в  тесноте,
Убогие с клюкой
Узнай - кто нищ, кто хлыщ?



Недавно страсти
Были все не те.
Рой атеистов
Истово трудился

Боролись с верой,
Хаяли  Христа,
А в храмах
Сатана сам веселился.

Под знаменем марксизма
Всё тряслось,
Земля  стонала,
Бес в неё вселился.

А фарисеи снова
Сверху бдят,
Чтоб злата дождь
В карманы их пролился.

Молиться научились
Всё  твердят :
«Всегда,  мол,  верим,
Почитаем  Бога!».

Шумят, кричат,
Толкаются, чудят
Былой их вождь-
Парадный недотрога.

Дерьмо  вверху
И пена  на  плаву.
Планида  такова,
Россия им – берлога.

А истинных сынов-
Их знает только Бог!
Тернист венец
Да  дальняя   дорога!

            ДА  СГИНЕТ  ЗЛО !

Страну  Союз, сгубило  вороньё.
Из  уст  вождей  неслось враньё.
На  съездах    планов  громадьё,
  А  в   креслах  тупость  и  ворьё.

Откуда  у  Союза  столько  мрази?
На  свет  они  явились  не  из  грязи,
Их  матери  рожали  в  светлый  час,
Теперь  чванливы,  господа  сейчас!

В  злодействе  век  ХХ  и  в  удушье,
В  страну  мою  вселилось  равнодушье,
Неужто  изменился  генный  код?
Умы  ль  на  запад  вывез  пароход?

Неужто  капитал  всех  подкосил?
Враньё, что  не  осталось  добрых  сил.
В  избе  б  убраться, навести  порядок,
А  людям  нужна,   правда  без  оглядок!
                Глава-9

ВЕЛИКАЯ  ВОЙНА  В  НАРОДНОЙ  ПАМЯТи


   КУРСКАЯ  ДУГА, СЕВЕРНЫЙ  ФАС.

Посвящается 70 годовщине Победы СССР над фашистской Германией!
Светлой памяти воинов Советской Армии, отдавших свои жизни за свободу и независимость нашей Родины!

Малый  на дороге полустанок-
Точно между Курском и Орлом,
Овраги, перелески, кручи  балок,
Всё здесь стало адовым котлом.

Плавились в  огне, горели  дымно,
Танки, пушки, судьбы у солдат…
Хоронили редко кого с гимном
Вечным сном солдаты наши спят!

Здесь земля горела в сорок третьем.
Кровь алела, лилась в три ручья.
А  земля  высоток  называлась,
… Нашей, иль немецкой, иль ничья!

День за днём она переходила,
Кровью был пропитан каждый метр.
Никого война здесь не щадила:
Тысячи стволов на километр.

Клинья  танков – чёрные  лавины,
К  высоте  Тепловской  прорвались,
Били немцев в лоб снаряды, мины
Мы,  назад ни шагу - поклялись!

Поныри, в  три  улицы  посёлок
Превратились в  ад - таков был бой!
Экипажи  рот  тридцать четвёрок
Не вернулись многие домой!..

Генерал Седов своих сапёров
Сам повёл со связками гранат.
«Тигры» не прошли, но все герои
Под плитою мраморной лежат!..

Мир пришёл, пшеница колосится,
Средь полей гранитный пьедестал.
Каждый должен праху поклониться,
Рабства гнёт в России не настал.

Только ставить точку ещё рано
На страницах бойни мировой,
«Болят и кровоточат» наши раны,
Без вести пропавший рядовой.

Воинов  находят  безымянных,
Почести  останкам  отдают.
Но молчат скелеты, их  молчанье,
Нам  забыть ту битву  не  дают!..





ХЛЕБ ВОЙНЫ

70-ти  летию великой Победы, труженикам тыла посвящается.

Ещё далека была наша Победа.
Войны чёрный молох громил всё, крушил.
Кровавою кашей народ отобедал-
И раны зияли, и голод душил.

Под Курском разбили, землёй накормили,
А  «гансов» и «фрицев» легло здесь - не счесть.
Солдаты России в бессмертье шагнули,
Им вечная слава, им вечная честь!!!

Дымились воронки, окопы змеились,
Стонала землица: «За что же напасть?».
Но трель жаворонка бальзамом пролилась,
Оттаяли души земле не пропасть.

Земля испокон хлебом - солью кормила.
Пора бы вспахать, да засеять зерном,
Но нашу кормилицу так оскорбили…
«Ежи» против танков, да мины кругом.





Пахать, всё ж пахать по снарядам, по минам,
Но трактор не танк, что же делать, как быть?
Из взорванных рельсов механик придумал
Те минные тралы клепать  и варить.

Бронею тевтонов прикрыли кабины,
Металлам  войны теперь  мир охранять,
Но руки к штурвалам тех «тральщиков минных»
Навек прикипели - никак не разжать…

Пахали, взрывали, зерном засевали
Обычно и буднично, всё как всегда!
На  поле пшеничном собой рисковали,
В вечность ушли - не вернуть никогда.

Сапёры  увидели,  долго  молчали…
Майор подрывник крепко обнял отца.
Братцы – умельцы, вы нас заместили!..
Вот так будем вместе стоять до конца!..

Пшеничных полей моря колосились.
Где хлеб, там и жизнь, так во - веки  веков.
А Русь не согнуть, века в ней сплотились
И  нет во всём мире сильней мужиков.


«ИГРУШКИ» ВОЙНЫ.

                За дорогой дорога,
                повороты судьбы.
Жизнь  моя, ты от Бога!
                полна риска, борьбы!..
                Риск  осознанный правый,
                без бравады, под хмель
Нам неписаных правил
                зарубить была цель.
                Всех нас с детства учили
                в семье, в школе, в быту –
                Смелый раз умирает,
                трусость сто раз в поту!..
                Игры в жмурки со смертью
                с детства были в чести
                Что-то «вечно» взрывали,
                тяжело  нас  «пасти».
                Нам «богатство» досталось
                от жестоких «богов»,
                В земле «клады» остались
                от своих и врагов.
                Обучались мы быстро
                у сапёров-бойцов,
                Мы, как тени, за ними…
                что угрозы отцов!
                Прошло времени много,
                обижаться нам грех,
                Что жестокою поркой
                нас спасли, но не всех!..
                На девятое мая
                было  просто за честь
                В небе вечернем
                салют свой зажечь!
                К  майским салютам
                готовилась рать         
                Искали  снаряды,
                нам землю копать,
                Земля их хранила
                в лесах, в блиндажах,
                Их клали с дровами,
                чтоб жах был, так  жах!
                Чтоб жарко горел
                треск дровишек сухих…
                Не могло быть осечек
                у сапёров лихих.
                Ну, а сами - в воронки-
                их там было не счесть,
                Чтоб осколочки мимо,
                чтоб землицу не «съесть!».
                И  шарахнуло  страшно -
                вся земля на дыбы!
Был салют – всё прекрасно
                целы все – дар судьбы!!!
                Только «шалости» эти
                многим - горький удел:
                И кресты и калеки…
                ну, а  я  уцелел!
Путь армейский нелегкий
                у меня за спиной,
Пацанов  наших  помню
                они вечно со мной!


         В БОЙ ИДУТ ОДНИ «СТАРИКИ».
  70 - летию Победы над фашизмом посвящается

Фильм  небу пьедестал!
Над  жизнью смерть не властна!
О лётчиках, любви, о  музыке рассказ   
Сам много полетал и памяти подвластна
Шла левая рука, давала полный газ.

Краснели облака от крови, от «словечек»,
Кипел эфир, разрывы - небесам.
И падали «тузы» горели, словно свечки,
Спешили вниз, на  тризну, к праотцам.

Горели  «мессеры», и «фоккеры» дымились
Свободней  стало в русских небесах.
Пилоты  наши  сбитыми  гордились,
С  врагом  «расчёты»  звёзды  на  бортах.

Вы  жили весело – на  полную «катушку»!..
Любили музыку и  с  песнями  дружны.
За сбитых немцев  спирт вам лили в кружку,
Нельзя же пить так  просто,  без нужды!


Тем самым «старцам», было ли  по  двадцать?
Спешили жить – Как короток их век!
Бой  в  небесах - он  весь  на  «запределах»,
Лишь чудом может выжить  человек!

Да, лётчики  России, вы  из  стали!..
Сражались в пекле, в небе фронтовом,
В  жестоких битвах жизни  отдавали,
За  Русь Святую, да  за  отчий  дом!!!

В боях без  правил тысячи сгорели,
Хорош  в раю, велик аэродром!
Нам светите в ночи, в годах вы не истлели
В  особых  списках, в небе голубом.

Вам нынче  Первый  Пост у Знамени Победы.
Мы всех вас поимённо назовём.
Восславим  тостом  Небо и  Победу,
И вашу песнь «Смугляночку»  споём!!!

   

МЕЛОДИИ ВОЙНЫ

Звучат оркестры,
Маршей, гимнов медь.
Им жить в веках
Годам их не стереть

Под эти звуки
Шли деды, отцы,
Стояли насмерть
Родины бойцы.

Военных песен.
Сила, ум и честь-
Российский клад-
В нём  мудрости не счесть.

Их будем петь,
Пусть слёзы давят горло…
Мир завоёван
Горькою ценой.

А был тот мир
В России или не был?
Вчера, сегодня, завтра –
Вечный бой!..


ПАМЯТИ ЭКИПАЖА АПРК «КУРСК».

В  поход последний шли вы, как всегда…
Кто б думал, не вернётесь никогда.
Подводный крейсер – должен был бы жить,
Но взрыв как рок, уже не укротить!

Отсеки  прочь, их взрыв разворотил
В пучину крейсер, братцы  вы же с ним!
Отсек девятый – жизни огонёк.
Живым бы жить, спасенья  срок истёк!

Возврата нет, всё  бредят  ваши  души
Холодный гроб – пучина, да удушье.
Но даже там, записка – строчек кровь.
Какое  мужество! Да здравствует любовь!

Письмо из  лодки,  будто бы из пекла
Жгут строки памяти, пылающего  пепла…
Корабль сгубили люди иль беда?
Молчит металл! Шумит, шумит вода!..

         У  СТЕН РЕЙХСТАГА.

(Советскому солдату- победителю посвящается)

Победный май, улыбки, слёзы,
В столице рейха - красный флаг.
Берлин разгромлен, мира грёзы
«Дошли, славяне!» пал Рейхстаг.

На нём поставим краской  метки,
Мол, всё по чести, вот конец!
Наш русский шик - Иван в пилотке
Заделал надпись -  Gut, пи. .дец!».

Полковник наш махнул рукою,
Плеснул из фляжки  спирт,  в  стакан:
«Давай брат чокнемся с тобою!
Ты весь фашизм поймал в капкан!».

              БОЙ БЕЗ МИЛОСЕРДИЯ

(памяти лётчика-истребителя, героя Советского Союза
гв. л-та Горовца А.К
20.08.1943 в воздушном бою, под Курском, он сбил 9 фашистских самолётов. Это единственный в мире случай! )

Одна вторая в небе к одному.
«Крестовые»  чуть  свет не заслонили.
Фашистов  пол  эскадры - к ястребку
Шакалья  стая  воет, но не сбили.

Горят костры, обломки на земле
Тела тевтонов пеплом остывают
«Славяне, помогите! Где ж вы, где?
Прикройте, хвост! Уйти  не успеваю!»

У семерых закончился полёт.
Кресты на крыльях - «гансам» на могилы.
Из боя б выйти?! надо выходить,
«Но ведь уйдут»…От  злости крепнут силы.

Ещё  двум рыжим  тварям «вилы в бок»,
Огнём из пушек снёс их, ненавидя.
Вот это бой! Ведь есть герои! Есть!
Живые до сих пор то небо видят.

Последние снаряды - жаль, конец!
К своим не дотянуть, не долететь!..
В  небесный  список «Вечных» ВВС
Прими  Господь - зачти  ему  за честь!


Глава-10

… ПОЭТАМ, ДРУЗЬЯМ И ДОРОГАМ!

МЕТРОНОМ.
(памяти В. Высоцкого)

Гололёд  на земле,
Гололёд…
Водка, слезы, гитара,
Да песня.

Пел Володя Высоцкий
Про лёд,
По Гагарину тризна
Та песня.

Пел, не ведая,
Вовсе о том,
Что у жизни
Взаймы время занял.

И недолго
Уж петь самому,
Дьявол троечку
Борзую нанял.

Русь разбойничья:
Холод, острог,
Черти лижут
Повешенным пятки.

Вьют в России
Верёвочки в кнут,
Годы птицы.
Летят без оглядки.

Да, Володя!
Силён же твой стих,
Жжёт строка,
Жгут гармони трехрядки.

Рвём  по - пьяни
Тельняшки в лоскут,
А с клыкастой
Играемся в прятки.




По ушедшим
Мы плачем, скорбим,
А при жизни
Бросаем их в клетки.

Расставляем флажки
На  волков,
А  на нас  уж
Накинули  сетки.

ДАВАЙ С ТОБОЙ ПОГОВОРИМ…

(памяти В. Высоцкого)

Давай с тобой поговорим,
Подруга шестиструнная,
Вся душа полна тобой,
А ночь такая лунная…

Злые ветры
Рвут из рук
Флаги цвета крови,

А в верхах
Все круче врут,
За  народ  нет  боли.

 

Думе нашей
Хмарь-дурман,
Всем бы рты заткнули.

Депутаты
В свой карман
«Зелень»  потянули,

А народу
Снова «шишь»
Ветры  в поле воют.

Офицерам
В  зад  пинком-
Косточки все ноют.

Пой, гитара,
Пой, струна,
Расскажи о льготах.

Их сожрал сам
Сатана,
Ждёт его икота.

В  церквях  смак
Обнялись всласть
Власти в редкой холе.

«Возвращают
Землю  вспять»
Сатана в их доле.

Пой, Володя,
Пой  же бард,
Дьякам тошен ладан

В наших храмах
Вновь не так,
Вновь не то, что надо.

В кабаках
Теперь не то
Ни шутов, ни нищих,

А в карманах
У славян
В дырках ветер свищет.

В  ресторанах
Пьют и  жрут
Толстосумы – дяди

Им за «зелень»
На  колени
Прыгают  все  б..ди.

Скачет тройка-
Пыль столбом,
А ямщик-то пьяный

Впереди ни огонька,
Лишь овраг,
Бурьяны…

ПАМЯТИ ВЫСОЦКОГО

Дождливо, ветрено,
А грозы всё  сильней.
День памяти –
Какая злая дата!

Не сдерживал никто
Лихих твоих коней-
Нагайки свист
И троечка крылата!

Взлетел, как пел,
А песни с нами  все,
Спать не дают,
Тревожат наши души.

Предел твой Гамлета…
Аорты, нервы рвут,
Как в песне той,
Где бредят от удушья!

А колея твоя
Целехонька – цела
Нельзя  пройти,
Она ведь недотрога.

Но «косят» под тебя,
Хрипят, дают «козла»,
Вершин не взять-
Там звёздная дорога.

И всё ж обидно.
Мог  ещё  пожить
И написать, и спеть…
Афган, Чечня – мир тесен.

Ворам не стыдно
Родину крушить
Поддеть их некому
Володиных нет ПЕСЕН.


         



         ХОЧУ ВЕРИТЬ И ЖИТЬ…

              (памяти В.Высоцкого)

Есть люди, что гниды, сплошь ложью обвиты,
Живут, наводя  «свою тень, на плетень»
С рождения врут, во  вранье  даровиты,
Правда  в устах их, как плесень, болезнь.

Годами  сидят и строчат небылицы,
Ветки-когти жиреют на дереве лжи
Плодятся по миру,  подай  им столицы,
Там ложь сеять легче : - Стреляй мол, держи!

Золотым  покрывалом от правды  накрыта,
Поди,  разберись где  тут правда, где  месть!
Гнилое  шитьё  лжи  от взоров  сокрыто,
Ведь легче  вкушать  эту сладкую лесть.

Ложь  по правде  в  упор  бьёт всегда,
Бьёт из крупных и мелких калибров
Кровь алеет, дымится на мостовых
А у подлости  с ложью  ухмылки  на лицах,
Берегут их лакеи  от напастей  лихих. 

Верю, тем и живу, станет истина людям  дороже,
Канут в Лету навечно и подлость,  и  ложь.

Станет солнечным  день и на правду похож !


ПАМЯТИ ПОЭТА.

Привет наш, бард!
Татьянин нынче день.
Гитарный перебор…
Свеча потеет  воском


О, как ты крепко
Обнялся с землёй!
Как в песне той,
Которую  пел  с  блеском.

А строки жгут,
Пронзают до костей,
Спать не дают
Терзают мозг и душу!

И ты живешь,
Поэт, среди людей,
И ветры - в парус
Против равнодушья.

ОТГОВОРИЛА РОЩА ЗОЛОТАЯ

(посвящается С. Есенину)

Цвета спелой пшеницы волосы,
А  на  лбу золотой  завиток
Пел в России таким он голосом,
Песни  слышали - запад, Восток.

Его знали таким повсюду -
Разудалого  по  околотку
Ему кланялись даже собаки,
За  особую знали  походку.

Жизнь любил и родные берёзки
Бабьим летом в обнимку с клёном.
Пел так сладко, писал  искусно,
Был красавцем и вечно влюбленным.

Небосвод прочертил кометой.
Жизнь короткая, что за напасть!
Быть опасно в  России  поэтом,
Здесь стреляют и  могут  попасть.

В Англетере – в былинном Питере
Поднялась на поэта рука.
Будьте прокляты, твари, мучители,
Нет прощения вам на века.

Друзьям юности

Нам рано, мой друг,
Выключать  форсажи
Мы детям и внукам
И   жёнам   нужны.

Есть порох в запасе
И крепость в руках,
Земле наших предков
Послужим в веках.




Давай-ка припомним,
Как в юности дни
С тобою по жизни
Пошли мы одни.

Как хлеба горбушку
Делили на всех,
Как с уток сдирали
«Подшёрсток» и «мех».

На уток идём-
Ни ружья, ни патронов,
В руках лишь болты
Да детали вагонов.

Этой практики дни
Навсегда нас сплотили,
На Рязанской земле
Водкой с солью поили.

На Дубянке и Воже
Охотились всласть,
Здесь Мамая орда
Когда – то дралась.

Сгинул в Лету Мамай-
Под курганами кости
Да и мы на земле
Всего  на  всего гости.

Мы до точки дожили,
Зубы клали на полку,
Масло, сахар забыли,
Ели лук и морковку.

Благо,  лето кормило-
Грядки были рядком.
К ним ночами ходило
Наше братство тайком.

Вечерком как-то раз
Совещалась  братва:
В  Орёл, край надо  ехать –
Нужны  деньги,  жратва.

С  Милениным Валькой
Нам выпала «честь»
На  Курском  вокзале
На  поезд  залезть.

В  вагон  не  пустили,
Назвали  шпаной,
Две  проводницы
Стояли   стеной.

По семнадцать нам было.
Так хотелось нам жить!
Мы о небе мечтали
И высот  в  нём  достичь.

Но летел в темноте
Поезд нашей судьбы,
Дождь по лицам хлестал,
Забивал без борьбы.

Не давали друг другу
Мы руки разжать,
Поручни на вагоне
Продолжали держать.

Мёртвой хваткой вцепились
Жизнь  нельзя  не  любить…
Надо было доехать!
Надо было дожить!

Поезд бег свой замедлил
Тула -  вот он вокзал
Проводник  дверь  открыл
И тихонько сказал:

« Заходите в вагон
Не свалились,  шпана!»
Бог простит тебя, тётка,
Нам была бы хана!..

Кусок мыла достала,
Молча, нам подала
Видно очень хотела
Нас отмыть добела.

Пальцы рук разжимались-
Боль от тёплой воды.
Чаю с хлебом дождались,
Мы спаслись от  беды!

Вмиг уснули в вагоне,
Отогрелись в тепле.
Разбудить попросили
Нас только в Орле.

В нашей юности бурной
Эпизод этот был,
До подробностей помним -
Он нас чуть не сгубил.

В лабиринтах судьбы
Нас не раз испытали,
Небом крещены мы
И его не предали.

Небо кровью кропило
И било под дых.
Казалось с овчинку
Оно в этот миг.

И землю качало
И  ноги  вразлёт-
Как  будто по палубе
Мокрой несёт.

Постигли с тобою
Мы  тайны высот.
В небе с лихвою
Хватает  красот.

Летали, дружили,
Встречались не часто,
Но верности дух
В нас живет не напрасно.

Мы юности нашей
Должны быть верны,
А встречи друзей,
Нам  всё чаще  нужны!


БАНЯ У ЕГОРЫЧА.

Ах, прелесть пятница,
Стаканно- банный день!
С утра к Егорычу
Вставать совсем не лень.

И место встречи
Нам не поменять,
В набор к столу
Нам мясо надо взять.

Тут всё продумано:
Напитки и продукты
В  заплечных  сумках
Заняли места.

Быстрей  в  автобус-
Три всего минутки,
И  нам   безбожникам
Совсем не до поста.

Доехали автобусом
До  тропки.
По  снегу через сад-
Недолог путь.

Гремят ключи,
Отворена калитка
И все - к делам.
Негоже время гнуть.

Подсохшие
Наколоты дровишки,
Трещат в печи…
Над каменкой – дымок.

И медленно,
Но верно  накаляет
Горячий воздух
Вымытый полок.

Мангал с углями
Занят  шампурами,
Дымок и аромат…
Не передать!

Иван  Ефимыч
«Правит»  шашлыками,
А нам  слюну
Приходится глотать.

Но время «Че!»
Всё ближе, всё  желанней,
Готов шашлык
И в бане - выше ста.

С себя теперь
Всё  быстренько  снимаем,
Заходим в жар-
Панамы неспроста.

И чинно прогреваемся
На полках
Теперь уже
Совсем, не торопясь.
И  сто  потов
С  нас шлаки  выгоняют,
Вхожу сюда  я,
Мысленно  крестясь.

Распаренные веники
Пахучи…
По спинам  «погуляют»,
Не стыдясь.

«Парку поддать …
Ещё  воды  полкружки
Бегут болезни,
С пару заходясь!

И с полок вниз
Под воду…охладиться!
В предбаннике  стоит
Накрытый стол.

Прохладные простынки
Всем на плечи.
Минутки отдыха -
Ну, царственный престол!..

Процесс  в  разгаре!…
Пар, вода  и  пиво,
А крепкие напитки
Лишь потом!

Напарились, помылись
И оделись -
Мы с  лёгким  паром
В небе голубом.





СТАРАТЕЛЬ.

Джека Лондона строки
В память врезались мне.
Заплатила Аляска
Людям смелым втройне.

Кровь и золото в связке
Пляску смерти ведут.
По промерзлому насту
Тихо люди бредут.

По скалистым утесам
Вьёт узоры пурга.
Под снегами Юкона
Задремала тайга.

Затерялись зимовья,
Средь ручьёв и болот.
Всё  зимой  леденеет,
Солнце редко встаёт.

Всё  старатель забросил
Нет надежды на фарт,
Человек человеку
Здесь не друг и не брат.



Водка душу не греет,
Кровь сильней леденит.
Смерть под крышей хохочет
И зубами стучит.

Третий день уже к ряду
Кружит, воет метель.
На исходе припасы,
Не  берёт даже  хмель.

Ты у вечности пленник,
Соберись,  не спеша,
Проси  милости, грешник,
Ждёт  спасенья  душа!

            
ВЫШЕ ГОЛОВУ.

Мир наш подлунный коварен, жесток,
В нём  счастливчики редкие гости.
Без всяких сомнений втыкает клинок
Плоть рубит, иль мнет наши кости.

Звон разбитых сердец, море слёз и скорбей…
Ты, мой друг, перед злобой поклонов не бей.
За столом собери своих старых друзей,
Тостом ярким  их славь, добрых слов не жалей.

Наливай всем вино, ставь на стол шашлыки,
И  отступит  беда,  растеряет  клыки.
А  с  гитарной  струной песнь захочется спеть,
Пусть звучит под луной – с нею  нам не стареть!


СКИТАЛЬЦАМ    МОРЕЙ

Как грозен  океан, чернеют небеса!
Корабль  в  руках  стихии этой ночью.
Трещат борта и в клочьях паруса,
В солёных вихрях черти крутят бочку.

Звереет шторм, от стужи и воды
Немеют пальцы, действия  в «осечку».
Все по местам, аж стонем от борьбы
Не время спать и класть бока на печку.

Темнеют тучи, гроз не перечесть,
Далёк наш порт, где локоны колечком,
Но мы дойдём, дерзки  и силы  есть
Обнимем жён на чистеньких крылечках!







ОДНОКУРСНИКАМ!

(посвящается 40-й годовщине со дня  выпуска Орловского техникума железнодорожного транспорта группы Э-12, Э-11 26.12.1964)

Поверьте на слово - я помню вас всегда.
С кем хлеб делил, ведь тех не забывают.
Передо мной - вы  в  юные  года
Таких ребят теперь уж  не бывает.

Внимательно смотрю на ваши лица
И в памяти картины всё ясней.
Идут занятия, исписаны страницы,
А здесь проекты станции твоей.

До блеска шваброй коридоры натирали,
Тёть Фира жарила с картошкой голубей
Влюблялись в девочек, на танцах танцевали,
Но не было в нас грязи, хоть убей!..

Спортзал для нас распахивал все двери.
Баскет  любили, лыжи, бокс, борьбу.
Дружить, дерзать мы всё - таки умели
Учили здорово деревни голытьбу…

А двор наш грузовой до боли помним,
Всю ночь по трапу с грузом, без него…
Мозоли  в  кровь - мы поняли:  К о п е й к у…
Не платят просто так и ни с чего!

Вы в счастье проживите жизнь большую,
Во  здравии без пут, и без оков!..
Вас, девочки, на фото, я  целую
И крепко обнимаю мужиков!..




ОСТРОВА В ОКЕАНАХ…

Острова в океанах нега  южных  широт,
Повелитель вселенной одарил  всем  народ
Ни морозов, ни вьюги, нет ни  льдов, мерзлоты,
Все растёт, расцветает дивный верх красоты!

Песок белый на пляжах, шёпот ласковых волн,
Солнце щедро купает, океан несёт чёлн.
Зреют быстро, как в сказке, ананасы – плоды,
Ритмы  музыки, ласки, в танце медленном ты.

Загорелое тело…все движенья плавны.
Звуки  древних  там - тамов…как здесь ночи темны!
Ох, туземные пляски - загорается кровь.
Мы здесь все папуасы, плоть с природою вновь!

Безмятежное счастье! Как обманчиво всё,
Созревает  несчастье - под волнами оно.
В недрах нашей планеты раскаленный котел,
Лава выхода просит, дьявол место нашел.

Взрыв невиданной силы - центр  под толщей воды.
Дыбом дно океана, ад… свирепость волны!
Вновь  спокойно пространство…сотни тысяч смертей!
Безразличен к нам космос -  что потери людей?!

Всё  разрушено, смыто - проглотил океан…
Солнце,  пляжи, гитары…всё  как  прежде - о б м а н!

















               
                БЕЛЫЕ ПЯТНА.


Памяти экспедиций исследователей  геодезистов-картографов,
топографов под руководством Федосеева Григория Анисимовича

Таежные дебри, кручи, вёрсты никем не меряны
Низкие, мглистые тучи, зимовья в снегах затеряны.
Река без названия, омуты, пена в крутых берегах
Гранит и базальт  расколоты, вода  нагоняет страх.

На картах белые пятна, нет никаких отметок.
Каюрам одним  понятны звериные сломы веток.
Идут одержимые странники,  в снегах вьётся санный след.
Ставят на сопках знаки, знаки нелёгких побед.

Наносят ручьи и тропы, таёжных богатств  границы.
В  руках оживает карта владенья моей столицы!
В этих краях далеких живут племена людей,
Им  незнакомы …измы, от предков уклад дикарей.

Впервые оружие видят, грохот и блеск огня…
И падает в снег сохатый, в  восторг  дикарей  приводя.
Это совсем не сказка - быль о ХХ веке.
Север, Восток России…рассказ о большом человеке.

Ему не жилось в столицах, не  мог  он сидеть в тепле…
Загаром украшены лица привалов костры в золе.
Тянь-Шаня горные тропы, Джугд - Джура  звериный вой
Навек поселились в сердце, забрав навсегда с собой.

Белые пятна в прошлом, карты точнее нет.
На горных вершинах метки, его экспедиций  след.
Друзьям завещал свое сердце, навек поселить в горах.
В Киргизии, в  горном Тянь-Шани, покоится славный прах!
 

**********************************************




























 

         
          
              Мой Ангел заблудился
                в Небесах...

                Повесть

Посвящается  Виктории                Григорьевне Мелентьевой (Удовенко).

Не просто, очень не просто возвращаться  в своих воспоминаниях  в своё прошлое, в мир юности, мир полный дерзаний, жажды знаний, устремлений на грани фантастики, мир пышущий здоровьем, энергией, разными увлечениями, острыми ощущениями сопричастности ко всему происходящему вокруг тебя.  Но в тоже время это возвращение  в мир досадных ошибок и недооценок событий, людей, чувств,  своих и близких тебе людей. Невольно начинаешь снова жить прежними радостями и горестями, которые давно промелькнули, но не забыты, совсем не забыты. Досада и боль от не свершившегося, от навсегда потерянного сжимает сердце, хочется кричать от этого всего, стонет моя душа!               
               Тяжко!.. Но, я как «хирург» продолжу пласт за пластом вскрывать скальпелем памяти события, восстанавливать  образы друзей, родных и близких мне людей!
21 декабря 1964 года, в группах Э-11 и Э-12  Орловского техникума ж.д. транспорта состоялась защита дипломных проектов и одновременно сдача комплексного гос.экзамена по ведущим предметам специальности.  Сорок выпускников отделения эксплуатации железных дорог, в их числе и я, успешно защитились и сдали «госы». Через час мы  собрались возле аудитории, на которой висела красиво написанная табличка «Мандатная комиссия». Здесь нам сегодня предстоит  выбрать одну из железных дорог СССР,  на которой будем работать и жить. Кому-то не дадут выбирать, а просто назначат его туда, где он нужен как специалист, как техник эксплуатационник железных дорог  Союза. Все немного волновались, ведь открывается дорога в жизнь, уже не будут рядом жить мама и отец.
           Никто не разбудит ласковыми словами:
- Эдичка! Вставай сыночек, умывайся, завтрак готов, а то  всё остынет!
          Теперь принимать решения нужно самому, самому готовить еду, самому за собой ухаживать. такова стезя всех молодых специалистов!
          Дошла очередь представиться  председателю комиссии и мне. Список железных дорог был большим, но когда прозвучало название Восточно Сибирской железной дороги, я попросил дальше не читать, чётко произнёс своё решение: - Направьте меня в г. Иркутск на Восточно Сибирскую ! – Председатель комиссии, представитель МПС СССР, в красивой форменной одежде встал и произнёс целую речь:
- Ну, что ж Эдуард Николаевич, похвально! Эта дорога оборудована по последнему слову автоматики и телемеханики, переведена полностью на электрическую тягу поездов, в  достатке имеет новую  жел.дор. технику, дорога с  очень напряжённым графиком движения поездов. Вы приобретёте там самый передовой опыт организации движения поездов!
               - Комиссия поздравляет Вас с вашим выбором!    
 Председатель пожал мне руку, и я вышел в коридор. Меня окружили ребята:
 - Куда Эд. едешь ?
Я спокойно ответил:
- Еду в г.Иркутск на Восточно Сибирскую ! 
Паша Жиляев удивился больше всех, он кое-что знал чего не знали другие выпускники :
 – А, что же ты не использовал письмо-обращение ЦК ДОСААФ по вопросу распределения, ты же мог остаться в Орле. Письмо ведь с собой у тебя?!
-Да мог, но хочу увидеть Сибирь, хочу проехать почти через всю Россию! Летом я всё равно уеду поступать в лётное училище в Чернигов!
              У меня на руках был полный комплект документов из Орловского аэроклуба для поступления в любое лётное училище СССР, как военное, так и гражданское!   Три года упорного труда даром не прошли: занятия, полёты, прыжки с парашютом, соревнования по планерному спорту. В запечатанном пятью сургучными печатями большом конверте лежала  моя лётная книжка спортсмена-планериста с удостоверением квалификации «Кандидата в мастера планерного спорта». Я выполнил 20 прыжков с парашютом, освоил полёты на планерах двух типов КАИ-12 «Приморец» и Л-13 «Бланик». Полёты на парение вне аэродрома принесли мне хороший опыт и налёт около 200 часов, в воздухе я уже чувствовал себя уверенно. Я уже смог бы долететь до аэродрома  и посадить на грунтовую полосу любой самолёт, из числа тех, которые были в аэроклубе, потому что с инструкторами летал на них. Оценки моей настойчивости, смелости, целеустремлённости, трудолюбия в достижении поставленной перед собой цели были высокими! Помимо всего в этом пакете, было рекомендательное письмо начальника аэроклуба для поступления в любое лётное училище.  Я, точно знал, что мне предстоит делать для осуществления своей мечты летом 1965 года!
Так что моя трудовая деятельность на любой железной дороге Союза не должна была быть длительной.  Но ребята стали шутить и смеяться по поводу моего несгибаемого оптимизма.
                Однако  после моего решения, «с лёгкой руки» на «мандатке», из аудитории комиссии наши ребята стали выходить «сибиряками», нас таких набралось 12  выпускников, в том числе и три девушки. Никакого нажима на нас не было, нас окрестили комсомольцами-добровольцами  и  «Сибиряками»!
          На общем собрании  в конференцзале техникума, под оркестр,  нам торжественно вручили дипломы об окончании полного курса Орловского техникума ж.д. транспорта и присвоении квалификации: «Техник по эксплуатации железных дорог ». 
Затем вечер продолжился в ресторане «Орёл», он был организован и проведен прекрасно, выпускники пели песни, танцевали, читали стихи и все благодарили наших педагогов за полученные знания и большое внимание к нам. Преподаватели были растроганы, а некоторые даже плакали!
                Срок обучения в техникуме был немаленьким, составил 4,5 года, но в этот срок входила годовая практика-работа на станциях Московской железной дороги, с реальным исполнением обязанностей на разных должностях от постового стрелочника до диспетчера станции. За свою работу мы получали зарплату, и это позволило нам хоть немного приодеться к выпуску, а то ведь ходили чёрт знает в чём! У родителей лишних денег для этого не было.
              На второй день после выпускного вечера мы получили полный расчёт всяких причитающихся нам выплат деньгами, направления на работу и проездные документы до мест нашей будущей работы. Далее  простились с техникумом, с преподавателями, с общежитием и нашей вечной дежурной Фирой Моисеевной ( она всех нас расцеловала), сдали наши комнаты коменданту техникума и разъехались в отпуска на целый месяц. Ранее «сибиряки» договорились ехать в Иркутск вместе. Отъезд из Орла в Москву был назначен на 28 января 1965года. В г. Иркутск нам надлежало прибыть 2 февраля, в управление Восточно Сибирской железной дороги.
              Мне шёл, от роду, двадцатый год!
Отпуск пролетал быстро, я встретил  Новый 1965 год в хорошей компании. Каждый день с великим удовольствием бегал на лыжах по 10 км. затем  в летней кухне, в которой у нас была печка,  устраивал себе баню, обедал, спал часа два, пил чай и шёл на танцы в клуб. Молодёжи в посёлке было много, скучать никому не хотелось, было весело – танцы обычно продолжались до часа ночи. После танцев провожал домой девушек, которые отдыхали на каникулах в посёлке у родных,  и шёл домой. Спал крепко и сколько хотел,  перед отъездом в Сибирь мне родители дали полный отдых, да и делать в деревне зимой особо было нечего, кроме ухода за хозяйством. Моя мама каждый день готовила что-нибудь вкусненькое и я наслаждался едой, покоем, чтением, природой, спортом и т.д.  Отпуск подходил к концу,  начались сборы в дорогу, с собой взял самое необходимое, а всё что надо было в быту для «автономного  плавания»  по бурному морю холостяцкой жизни мы с отцом уложили в фанерный ящик. Долго не думали, куда его послать, написали адрес получателя так: Управление Восточно Сибирской ж.дороги
г. Иркутск  Полябину Э.Н.( до востребования). Потом этот ящик меня нашёл сам, его переслали багажом в г. Нижнеудинск. Всё дошло в лучшем виде.
             В назначенный день все собрались на вокзале станции Орёл, шумно поделились новостями об отпуске, в кафе попили кофе с коньяком на дорожку и вечером уехали в г. Москву. Утром мы были в Москве, переехали на метро одну остановку до  площади трёх вокзалов. Нам предстояло, буквально через три часа, на Ярославском вокзале сесть в поезд № 1 Москва-Владивосток и  почти через пять  дней выйти на ст. Иркутск.
Пятеро суток ехать по России, ехать в комфортном купейном вагоне, было не в тягость. Мне очень нравилось смотреть в окно и запоминать самое, на мой взгляд, интересное. Столько новых впечатлений, столько городов, рек мостов, лесов и невольно всплывали стихи М.Ю. Лермонтова ( я их люблю и поныне) :
 - Люблю дымок спалённой жнивы,
    В степи ночующий обоз
    И на холме средь жёлтой нивы
    Чету белеющих берёз....
        В 19 лет,  видеть «случайные огни печальных деревень», было незабываемо!
В начале пути весь наш «колхоз» уничтожал продукты, которыми нас снабдили родители на дорогу, плюс к ним мы ещё в Москве запаслись золотистым венгерским сухим вином. Так что ехали весело, у нас была и гитара,  кстати, я кое- что мог сыграть и аккомпанировать на ней. В пути на восток приходилось постепенно перестраиваться на другое время, ведь шутка ли пересечь пять часовых поясов! Особенно когда уже оставалось меньше суток до Иркутска, настоящие сибиряки спят, а мы заснуть не можем, бродим как тени по коридору и говорим шёпотом.
           Наконец проводники нас предупредили, что через два часа будет Иркутск, что там холодно, мороз под минус 40 град.  и, чтобы мы одевались потеплее. По нашим меркам мы и так были, тепло одеты, куда ещё больше!
        Иркутск, утром 2 февраля 1965года, нас встретил солнечной, морозной погодой! Поблагодарив проводников за прекрасное обслуживание, мы тепло простились с ними ( они нас даже перекрестили каждого!). В начале пошли потихоньку к вокзалу, но потом побежали, холод нас  сковал, таких морозов мы «нэ бачiли»(укр.)! Когда забежали в вокзал, замёрзнув за несколько минут на улице, мы посмотрели друг на друга и нервно рассмеялись. Куда нас братцы к чёрту занесло по собственному желанию? На уличном указателе температуры было немыслимое число, минус 45 град. мороза!!! Кто-то изрёк: - Ну, что голуби, прилетели? -
Перешли в пустой зал ожидания, раскрыли свои чемоданы  и ещё кое-что поддели под верхнюю одежду. Расспросили, как доехать до управления дороги и так как было ещё рано пошли завтракать в ресторан. Ели всё горячее, зарядились плотненько и около 9.00 утра на трамвайчике поехали, через р.Ангару  в управление. В управлении дороги, которое мы нашли быстро, разделись, привели себя в порядок и нас пригласили к Начальнику Восточно  Сибирской железной дороги. Вошли в большой красивый кабинет, поздоровались. В кабинете нас ожидали почти все заместители начальника дороги и другие приглашённые должностные лица. Начальник дороги, на нас произвёл хорошее впечатление : «господин» лет под 50, в безукоризненно отглаженной форме с золотыми галунами и нашивками на рукавах, с прекрасно построенной речью и манерами свободного общения. Он и его замы были довольны, что приехали выпускники орловчане, спросили каждого, куда хотим поехать работать, предварительно ознакомив нас с картой-схемой дороги. Дорога огромная и было где разгуляться! Я выбрал Н-Удинское отделение дороги потому, что оно было почти на 600км. ближе к Москве. Со мной пожелал поехать Коля Мясищев, туда и требовались два специалиста. Нам всем пожелали успехов, у одного из заместителей нас угостили чаем с вкусными бутербродами и мы поехали снова на вокзал, чтобы разъехаться по всей Восточной Сибири. Распрощались друг с другом тепло, все плакали, слёзы ручьями текли,  каждый из нас обещал дать о себе весточку, адрес –  мы все понимали, что расстаёмся навсегда! Расставание было печальным и мы Н.Мясищевым успокоились уже в другом купе, другого вагона, другого  поезда, который вёз нас к г. Н-Удинску.
       В Нижнеудинск мы приехали к концу рабочего дня, но начальник отделения дороги нас  ждал в кабинете. Управление отделения было рядом с вокзалом,  мы туда пришли без вещей, оставив их в камере хранения,  надоело до чёртиков нянчить свои чемоданы! Начальник отделения встретил нас тепло, предложил горячий кофе и в непринуждённой обстановке рассказал об отделении дороги. Затем пригласил начальника отдела кадров и распределил нас по станциям. Определил порядок допуска к самостоятельной работе. Коля поехал на ст Камышет, а я остался в Н-Удинске. Когда мы сидели в кабинете, туда вошёл молодой парень с забинтованной головой, начальник с ним поздоровался и тоже налил ему кофе. При мне этот парень рассказывал об избиении всех находящихся на катке людей, в выходной день, ФЗУшниками  ж.д.училища. Начальник отделения кое-что уточнил у него, записал  и сказал:
 - Ну, вот Игорь Михайлович, познакомься с нашим новым сотрудником из Орла и покажи ему наше общежитие молодых специалистов, я уже дал распоряжение поселить его в хорошую комнату. А с дракой уже разбирается наш отдел милиции, эти выродки получат по заслугам! Выздоравливай! -
- Владимир Иванович, а зачем ему другая комната, мы его берём к себе, у нас с Женей две комнаты и все удобства, так что  у нас  ему будет хорошо! -
- Ну,  и прекрасно, идите и размещайте нового жителя  вашей квартиры. А я к вам, к врачам когда-то загляну на чай, не прогоните?
- Будем Вам рады Владимир Иванович, только предупредите, чтобы мы приготовили фирменную армянскую еду и дичь!
        Пока шли с Игорем Рудаковым до общежития (оно было недалеко от вокзала), он мне многое рассказал о здешних порядках, о том, что они с Женей врачи, что закончили Харьковский мединститут, что только недавно приехали по распределению в этот город, что они холостяки, и что живут дружно и весело. В комнату вошли с вещами, которые Игорь помог нести, из-за стола поднялся молодой человек с
красивыми усами и огромной курчавой шевелюрой на голове, поздоровался со мной, и мы познакомились, его звали Евгением Барсамяном. Он обрадовался, что я поселяюсь к ним, сказал, что идёт жарить мясо к столу по этому поводу. Я сходил к заведующей общежитием, и она выдала мне всё необходимое для постели и для душа, а койку принесли двое парней. Игорь показал мне мой отсек в большущем шифоньере, в ванной и т.д. За 30 минут я разместился так, как будто бы и жил тут всегда. На тумбочку я поставил фотографию планера «Бланик» на фоне белого облака, в рамке. Игорь спросил:
- А где фото любимой девушки?-
- Таковой не обзавёлся – ответил я.
– Ну, Эдуард, мы это быстро поправим – сказал Игорь. И рассказал про  сибирячку-красавицу, которая является подругой его Вали  и которую зовут Викой. Я в начале, как-то не придал этому разговору никакого значения. Но когда мы сели ужинать и выпили по стопке вина, Женя произнёс те же самые слова об очень обаятельной, красивой и умной девушке Вике. Он произносил её имя с акцентом, звучало Вычка!
            Мясо было приготовлено прекрасно, и вообще стол был не холостяцким. Оказалось, что Женя хирург районной больницы, а Игорь работает начальником санэпидстанции отделения дороги. Они за считанные месяцы стали очень уважаемыми людьми в городе. А таёжники не могут позволить, чтобы врачи питались как зря, их большой холодильник был набит всякой таёжной снедью: дичью, рыбой, грибами, маринованной черемшой, водкой, спиртом, винами и т.д. Мне было сказано, чтобы не стеснялся и что в холодильнике всё наше общее. Я воспринял это как  проявление кавказского гостеприимства, но когда они поняли, что я ничего не беру оттуда, обиделись и настояли на том, как они хотели. Но всё равно, я что-то съестное покупал и ставил в холодильник, приобретал  вино для нашего стола, а  иногда что-нибудь готовил к общему столу.
           Жизнь вне дома наладилась быстро без всяких трудностей, я о таком, и мечтать не мог! На работе мне определили станцию Уда-2, а должность дежурного по станции. Через две стажировки я был допущен к самостоятельной работе. Коллектив станции был маленький и дружный, все были намного старше меня, но образование, как у меня, было только у начальника станции. Шло время, подходил праздник День Советской Армии и Военно Морского Флота СССР. У меня рабочие смены распределились удачно, и мы решили отметить праздник как следует всей комнатой. Начали отмечать дома, а вечером поехали во дворец культуры слюдяной фабрики. На улице был сильный мороз,  мы поехали на такси, и надели туфли на танцы, рассчитывая вернуться тоже на такси, договорились об этом с водителем. Во дворце разделись в раздевалке, и пошли в буфет что  нибудь выпить с холода. Когда, подняли тост, за нашу Армию, Игорь сказал:
- А тебя Эдик сегодня хочет видеть Вика, она здесь на танцах!
     Я предложил пригласить девочек в буфет, но Женя сказал, что девочки ещё школьницы, учатся в 11-ом классе, Игорь возразил сказав, что им по 18лет. Танцевальный зал, был расположен на втором этаже дворца, он был большой и красивый, с паркетным полом, а на потолке написано красками голубое небо с белыми облаками. Это была картина, а не мазня! Молодёжи было много, зал был полон. Мы подошли к группе наших парней из общежития, завязался разговор на темы, связанные с армией. Эстрадный оркестр начал играть и надо отметить очень даже здорово, ни одной фальшивой нотки.   Игорь дёрнул меня за рукав и сказал:
      - Ну, вот Эдик смотри, на другой стороне зала стоят Валя, а слева от неё  Вика, видишь?-
               Я увидел девушек, они оживлённо о чём-то говорили, улыбались и посматривали в нашу сторону. Вика была не просто, внешне обаятельной, она была совершенной красавицей: фигурка с классическими пропорциями, на ней было платье, которое так ей шло. Рельефно и сексуально выделялась её грудь, лицо с красивыми голубыми глазами, губки прелесть, на голове со вкусом  уложены шикарные тёмные волосы, гордо посаженная головка, шейка пропорциональная  голове, узкие покатые плечи, точёные - в меру полненькие ножки стояли на тёмных туфельках с невысоким каблучком! Что тут было говорить, на меня вопросительно смотрел Игорь!
-Ну, и как она тебе? -  спросил он.
Я только и вымолвил: - Игорь спасибо, она наверно слишком хороша для меня, сейчас пойду к ним на их сторону, приглашу её на танец!-
Но вдруг голос ведущей вечер объявляет, что для солдат местной авиационной  части  ( это был ШМАС), которые были на вечере и для будущих воинов звучит «Случайный вальс», приглашают девушки!
Я обратил внимание, что к Вике направлялись, по крайней мере, трое кавалеров, но последняя фраза по радио их пыл охладила. Они остановились в ожидании приглашения на танец. Я смотрю на Вику, а она на меня и вдруг через весь зал эта красавица тихонько идёт ко мне. Вот это да!
- Разрешите пригласить Вас на вальс! – сказала Вика.
           На моём лице она, конечно, прочитала, как я был счастлив от её приглашения. Я поздоровался с ней, поздравил с нашим общим праздником и сказал, что мне очень приятно её приглашение, и что она - сама прелесть! Вика мило улыбнулась, глаза её искрились радостью!
             Мы с ней вышли почти на средину зала и закружились в вальсе под очень красивую мелодию, вальс был не быстрым. Музыка и слова песни звучали прекрасно, навевали грусть от предстоящего расставания персонажей!
              Зал был ещё почти свободен, девушки стеснялись приглашать парней. Вика танцевала  прекрасно, очень легко,  временами мне казалось, что со мной танцует красивая невесомая фея. От Вики шёл особый, еле уловимый запах духов, но не они взволновали меня, она  сама пахла тонко и притягательно, этот запах напомнил мне детство, маму и мой любимый десерт клубнику прямо с грядки со свежими, ещё парными сливками! Это был возбуждающий молодого мужчину аромат, тонкий аромат готовой к  взрослой жизни молоденькой, очаровательной женщины (надо отметить, что у меня от природы очень сильное и тонкое обоняние, я различаю  запахи, те которые другие люди не различают)!
       Свалившиеся на меня, очень глубокие впечатления и ощущения дошли до меня не сразу, я разобрался в них чуть позже, а сейчас, на танцах  наслаждался неповторимым её ароматом, её красотой! Она притягивала меня к себе, как очень сильный магнит притягивает стальную стружку!
                Мне хотелось, чтобы оркестр играл этот вальс долго - долго, так и получилось, пространство круга для танцев наполнялось медленно. Вика улыбалась обворожительно, мы с ней за этот вальс успели о многом  переговорить. Она спрашивала меня, как я попал к ним в город, спросила, что это за красивый значок на лацкане пиджака. Она сильно удивилась, когда я рассказал ей  вкратце о моей привязанности к Небу и о том, что летом поеду поступать в Черниговское ВВАУЛ, что я выбрал своим рабочим местом Небо! Она мне тихо сказала:
- Эдик, ты наверно очень хороший сказочник!  Я пожал плечами, отвечать не стал.
     Мне было очень приятно, что Вика хочет знать обо мне чуть ли не всё и сразу, в свою очередь я тоже задавал ей много вопросов. После первого танца девушки перешли к нам, на нашу сторону, мы с ними  сходили в буфет и выпили вина со сладостями и по чашечке чёрного  ароматного  кофе. Тост был один – за нашу с Викой встречу, за наше первое свидание!
       Весь вечер мы  танцевали с Викой. Я был в неё влюблён уже с первого нашего вечера, с первой встречи.  Мы будто бы были созданы друг для друга, меня привёл в Нижнеудинск сам Господь и именно за ней, за этой неповторимой девушкой!
          Мне бы всегда нужно было помнить об этом, но, увы!..
            Перед окончанием вечера я сказал Игорю, что пойду провожать Вику домой. Он начал меня отговаривать, мороз, мол, сильный, а ты в туфлях, и там за р.Удой ребята сущие дьяволы и шпана.  Этими доводами меня он не убедил, единственно, что было сделано, так это у знакомого парня из общежития я одолжил меховые ботинки, а он надел мои и потом Игорь забрал его с собой на такси.
             А мы с Викой пошли по снежной тропке через р. Уду к её дому на улицу Северную.
           Тихая, морозная, лунная ночь, скрипящий под ногами снег и никого кругом,  кроме наших двух молоденьких грешных душ загоревшихся нежностью, обновлённых возникшими  взаимными чувствами зарождающейся любви! Затерявшиеся в ночи две крохотные  песчинки Вселенной на  голубой планете Земля!!!
Мы, не переставая, говорили и говорили, смеялись, дыханием я грел Вике руки, хотя у неё они были горячими. Дело было вовсе не в холоде, а в волнующем контакте наших рук, я несмело  поцеловал её пальчики, а она... О, Боже!  Очень смело, наверно в исключительном порыве чувств, взяла и поцеловала меня в губы! Обняла и поцеловала!  И пошло- поехало!.. Мы с ней шли до дома долго, потому что никак не могли насытиться поцелуями, мы были очень и очень «голодными»! Вика мне сказала, что никогда и ни с кем из юношей  не целовалась, это были первые и такие сладкие взаимные проникновения губ юноши в такие желанные и горячие губы прекрасной девушки! Я наслаждался спелой, душистой и очень вкусной малиной её губ! Господи, как это было прекрасно! Вот так мы и шли до её дома. И крепкий мороз был нам совершенно нипочём!
        При переходе р.Уды по замёрзшему льду,   метрах в 150ти от моста я услышал шум воды и спросил Вику: – Это что шумит, вода? -
- Да это перекат, в этом месте река не замерзает. -
- Вика, а тут проваливались люди под лёд, ведь вода быстрая и обязательно подтачивает лёд снизу? -
- Да, конечно, бывало и такое.-
               Мне стало как-то не по себе, захотелось скорее перейти реку, но это было одно лишь мгновение, ласки и опасность наверно обострили  влечение друг к другу, а посылки мозга о
 благоразумии, были до лампочки.
            Улица Северная была недалеко от берега Уды. Мы дошли до дома Вики незаметно, увлечённые разговорами и поцелуями. Вика открыла калитку, навстречу выбежала её собака Джульбарс, она быстро  признала меня за своего, по приказу её очаровательной хозяйки, а позже собака часто провожала меня через длинный мост на ту сторону реки Уды.
Домой, в общежитие молодых специалистов я пришёл в два часа ночи, шёл быстро и потому не замёрз. Игорь и Женя не спали, ждали меня и конечно отругали за то, что очертя голову пошёл провожать хорошенькую девушку, по которой наверняка вздыхали местные парни, а уж они-то   не оставят без внимания парня с «запада», тем более в незнакомом городе, где полно лихих людей. Их опасения позже подтвердились, но моего отношения к Вике не охладили, а скорее наоборот.
               Стрелки часов показывали, что уже наступил праздник, и мы перед сном выпили немного вина за нашу славную Советскую  Армию и ВМФ.
                23 февраля днём мне позвонила Вика, поздравила с праздником и сказала, что очень хочет меня видеть. Я был безмерно рад, мы снова были вместе, снова мне было очень приятно обнимать и целовать эту милую девушку, для которой и я стал уже незаменим. Наши встречи были не такими уж частыми, как мне хотелось бы.               
                Работа на станции Уда-2 требовала дисциплины и высокой исполнительности, движение поездов было очень интенсивным, дремать на работе было нельзя. Уже в то далёкое время скорости поездов достигали 100-120 км/час. А грузовые поезда шли тяжело гружёными, до 4 тысяч тонн, поэтому от всех специалистов   ж.д. транспорта требовалось повышенное внимание везде. Так что, особенно после ночных смен, нужно было и просто отоспаться. Вика училась в школе, учёба в выпускном классе тоже налагала свои требования. Гулять подолгу нам было некогда, однако мы ухитрялись ходить на танцы, в кино, на каток и просто гуляли  по городу, когда спадали морозы.
              На одном из танцевальных вечеров ко мне подошёл парень в унтах и попытался сорвать с лацкана пиджака значок кандидата в мастера планерного спорта, но значок был надёжно прикручен, его можно было оторвать только с куском пиджака. В техникуме я занимался боксом и имел успехи в этом виде спорта поэтому, не раздумывая, послал наглеца в нокаут. Он долго приходил в себя, ему там ставили примочки,  его дружки пообещали меня изувечить.
                Однажды вечером, когда я шёл от дома Вики, меня всё- таки «прижали к стене» парни, которые учились с Викой в школе и не только они. Мне повезло, что со мной была собака Вики  Джульбарс, и то, что я почти перешёл мост через Уду! Меня спасла последняя деревянная  будочка на мосту. Собака ощетинилась,  зло рычала и кидалась  на нападавших !.В мой адрес полетели угрозы и оскорбления, парни были пьяными, и ничего хорошего встреча с ними мне не сулила. Некоторые из них кричали, что меня надо утопить в Уде, сбросив меня в неё с моста. У многих из них в руках сверкали ножи.  Они вовсе не шутили!
              Со студенческих времён у меня в кармане всегда с собой был серьёзный нож, финка со складывающимся большим лезвием. Лезвие открывалось с сильным звенящим звуком. Я  демонстративно, вытащил финку и открыл лезвие:
 - Ну, давайте шакалы, одному или двум из вас не жить!-
Во мне закипала злость, но я себя заставлял быть спокойным, так как злость не помощник в драке, я был готов на худшее.  Странно, но опасность вызывала во мне чёткие действия и полное спокойствие, это было так и позже, в Небе при серьёзных аварийных ситуациях. Лезвие финки отрезвило «учащуюся кодлу», они отпрянули на шаг и решили заморозить меня, держать в будке пока не посинею. Сами они были одеты по сибирскому покрою, им холод был до фени. Минут через 15 я понял, что надо прорываться, иначе мои ноги будут отморожены.
Улучив момент, когда толпа начала прикуривать друг у друга, я крикнул собаке :- Взять Джульбарс!               
             Собака на кого- то кинулась, потом завизжала.   
          Сам я одновременно с «боевым кличем индейцев сиу» кинулся вперёд, быстро махая перед собой финкой, толпа на миг отпрянула, никому не хотелось познакомиться с моей финкой! В пылу атаки я  не почувствовал никакой боли, бежал  с финкой в руке до вокзала. Толпа отстала, потому что я наверно перекрыл норматив мастера спорта по бегу. Остановился я возле входа в вокзал, задохнулся совсем, мне надо было отдышаться,  и сразу почувствовал сильную острую боль в левой руке и в левом боку, в районе рёбер. Сняв левую кожаную перчатку, увидел много крови, комок спёкшейся крови шлёпнулся на снег. Видимо меня всё-таки, кто-то из кодлы,  пытался достать финкой  и достал! А может я и сам напоролся на их ножи. Я вошёл в вокзал и сразу пошёл в медпункт, благо медсестра была на месте. Но как только она увидела кровь, ей стало плохо. Мне пришлось намочить вату в нашатырном спирте и привести её в рабочее состояние. Потом она перевязала руку и сняла с меня тёплую шалевую куртку  московку, которая была прорезана на боку. Там же были два неглубоких пореза кожи в районе рёбер, кровь из них текла обильно. Медсестра уже спокойно наложила и там повязки, сделала укол от столбняка. Попросила не спешить, посидеть немного у неё. В это время, с разрешения медсестры, я позвонил Игорю и Жене, вкратце рассказал обстановку. На вопрос Жени о том, где эта толпа я сказал, что не знаю, может быть  ждут меня на улице. Минуты через три в медпункт зашли два милиционера, сказали, что хирург Е.Барсамян им позвонил и попросил меня сопроводить до общежития.  А через 20-25 минут, прибежали из общежития человек 10 ребят, с ними были Игорь и Женя, в руках у них были солидные дубинки.  Их и милиционеров забрала машина, они поехали искать ту шайку. Вторая машина подвезла меня к общежитию. Ребята приехали часа через два, возбуждённые и со сбитыми кулаками. Они рассказали, как проводилась «воспитательная работа» с членами той шайки. Их они застали в сборе за очередным распитием спиртного возле  школы. Там, оказывается, были не только школьники, но и бывшие ЗК. У них при себе почти у всех были ножи, их менты повязали и они сидели у них в КПЗ. Следователь из милиции составил протокол с моих слов, в котором я расписался. Всё было проведено на редкость оперативно, конечно это заслуга моих друзей-врачей!
             Утром я поехал на работу,  а на второй день меня пригласили  в милицию на допрос и очную ставку. Всю шайку я запомнил,  все они были в сборе передо мной. Я их всех узнал! Через несколько дней ко мне в комнату вошли родители какого-то Виктора с милиционером, они попросили подписать бумагу, что их сына я не видел среди членов шайки. Это был тот самый Виктор, который кричал, что любит Вику и что он меня порежет на куски. Я эту бумагу подписывать отказался, но этот хлопец, с помощью родителей, выкрутился. Бывшим ЗК впаяли года по 4 строгого режима, а школьникам по 2 года условно. Следствие длилось полгода, на счету этой шайки были и другие «заслуги».  Это мне сообщил в письме Игорь, когда я уже учился на первом курсе лётного училища. Рука у меня долго болела, видимо всё- таки попала инфекция, хотя Женя мне её и чистил, он её зажал, привязал к хирургическому столу и сказал, чтобы я отвернулся. Но, я продолжал смотреть,  и когда он начал мою руку резать скальпелем мне стало плохо. Женя быстро привёл меня в чувство, доделал до конца намеченную им операцию. Зажила рука месяца через два, уже  в училище.
                С Викой мы продолжали встречаться,  нам всегда не хватало времени, мы читали друг другу стихи, пели песни  А. Пахмутовой, и целовались до умопомрачения. Подошёл праздник 8- го марта, я подарил Вике цветы, хорошие духи и конфеты  и мы выпили в компании Жени, Игоря и их девушек  хорошего вина. Потом танцевали во дворце слюд. фабрики, было весело и никто мне больше уже не угрожал.
    В конце марта родители Вики собрались ехать в Иркутск на приём к врачу, отец Вики был серьёзно болен, я знал это от неё. На вокзале Григорий Александрович отозвал меня в сторонку и сказал:
       - Эдик, сынок! Вика тебя очень полюбила, вы молоды и можете потерять всякий контроль над собой, вы остаётесь одни в доме! Прошу тебя, побереги нашу девочку, не спеши, она всегда будет любить тебя! Мне осталось жить немного, исполни мою просьбу! У вас всё впереди!
      Я был  разоружён  и  пообещал исполнить его просьбу! Родители уехали, а мы с Викой поехали на такси к ней домой. Устоять от соблазна не быть с ней интимно близким этой ночью, было для меня почти немыслимо, но ведь я дал слово тяжело больному отцу Вики!..   
              Помню этот вечер  до подробностей, к общему  счастью, а впрочем, может и к несчастью,  у Вики дома ночевала  её подруга Валя. Так что  особой  воли у нас  не было, мы лишь до самой глубокой ночи самозабвенно целовались с Викулей  на кухонном диване, а потом  с сожалением  и  с болью внизу живота,  я пошёл ночевать к себе в общежитие. Но обещание данное отцу Вики я сдержал.
            Весна в Восточной Сибири оказалась затяжной, в конце марта днём снег таял, солнце было ослепительным от белого снега, пряно пахло весной,  было не просто тепло, а даже жарко,  во всю бежали ручьи, зато ночью трещали морозы и не слабенькие!  На реке Уде  сверху льда образовывалась наледь, наледь нарастала  с каждым погожим днём.
            Меня уже в третий раз вызвали повесткой в  военкомат. Ранее военком Нижнеудинска  подполковник Н.Б.Бочевер предлагал направить меня для поступления в разные военные училища, но я стоял на своём и просил направить в Черниговское ВВАУЛ . Этот военный чиновник начал выходить из себя от моего упрямства и уже пообещал мне три года службы на Севере в стройбате! Он обосновывал отказ тем, что у него нет разнарядок на это военное училище.
                И вот я захожу к нему в кабинет в третий раз. Я поздоровался и положил ему на стол повестку и моё заявление для направления меня в Черниговское ВВАУЛ. Он ещё не прочитал заявление и начал с того, что вот и молодец поедешь поступать в Челябинское ВВАУШ, станешь штурманом в дальней авиации, это очень почётная профессия. И вдруг его лицо исказила злоба, он взял в руки моё заявление, он не кричал, а рычал на меня как зверь ! Я снова выслушал его угрозы, и спокойно сказал, что по большому счёту у меня будет от армии отсрочка и  бронь.
      - Какая ещё такая бронь,  я тебе твою душу мать  такую бронь покажу! –
 Я продолжал говорить, что поеду я, в крайнем случае, поступать в  ж.д. институт на заочный факультет. Так мне пообещал начальник Восточно Сибирской железной дороги, когда вызывал в Иркутск,  для награждения денежной премией, я успел отличиться на работе, подсказал участковому диспетчеру по радио его дальнейшие действия в сложной поездной обстановке. Ночью, в сильный мороз лопнул рельс, нужно было пропускать поезда по одному пути, по  двум направлениям т.е. по неправильному пути. А диспетчера заклинило!
             Ушёл я от военкома удручённым, но он всё-таки выслушал меня до конца и уже более спокойно.  Он перестал орать и угрожать  мне стройбатом. В общежитии вечером я  сел  за стол, чтоб написать письмо Министру Обороны Маршалу Советского союза Малиновскому Р.Я.  Женя и Игорь сели вокруг стола и начали мне помогать, редактировать моё послание. В письме описал мои мытарства и то, что я уже умел летать на планерах и прыгать с парашютом. Письмо получилось складным, аргументированным и вселяло надежду. На второй день оно ушло заказным и с уведомлением в Москву. Через неделю я получил сообщение, что письмо доставлено по адресу.
       Весна вступала в свои права всё уверенней, становилось всё теплее, снег таял на глазах,
освобождая южные склоны холмов и оврагов, на них уже показалась первая зелёная травка,  а река Уда всё ещё не освободилась ото льда!
           В один из дней последней декады апреля мне позвонила Вика, она просила быстрее приехать к ней, она хотела со мной вместе  смотреть на ледоход,  река начинает освобождаться от ледяного плена, лёд вот- вот тронется!  На такси я подъехал к мосту через Уду, а дальше через него  меня  уже не пропустила милиция, лёд поднялся почти до самого настила моста, бетонные опоры моста дрожали под натиском огромной массы льда и вдруг со страшным грохотом льдины полезли одна на другую  вверх и стали трескаться, вода хлынула на берега. А затем вода и льдины  проложили себе дорогу, по созданному  ими  новому руслу, льдины понеслись вниз по течению, вода несла брёвна, льдины разрушили, где-то выше по течению мосты из брёвен, и всё это неслось в страшном грохоте к океану! Зрелище такое, что захватывало дух! Через несколько дней вода спала, и река вошла в своё весеннее русло, только по берегам продолжали таять выброшенные огромными силами толстые огромные льдины, а рядом с ними было полно выброшенных на берега брёвен. Льдины мне  казались какими-то замёрзшими доисторическими монстрами!
        Майские праздники оказались для меня рабочими, однако 9-го мая  Вика с подругой приехали ко мне на пригородном поезде прямо ко мне  на работу. Я был просто счастлив, вот это девушка! Маневровой работы в это время суток не было, поезда шли транзитом через мою станцию Уда-2, и я мог уделить девушкам внимание. Напоил их чаем с пирожками, которыми меня часто угощали, живущие рядом с вокзалом коллеги. Надо сказать, что все сибиряки очень добрые люди, и если учесть что мне было 19 лет, то все старшие коллеги относились ко мне  по-отечески. На очередном пригородном поезде я проводил девушек назад,  в город.
         10 мая Вика пригласила меня сходить в тайгу за цветами. Небольшие таёжные холмы были покрыты красными цветами, их Вика называла жарками. Цвела черёмуха, пряно пахли травы, запахи от нагретых сосен, от  хвои, от цветущего багульника – эта прекрасная смесь запахов просто дурманила нас, и мы с Викой были всё время в объятиях друг друга, целовались уже с таким наслаждением, что были  в одном шаге от запретного плода! Нас очень тянуло друг к другу.
         Прошло три месяца, как мы увидели друг друга, а мне казалось, что Вику я знаю и обожаю с детства! Настолько она была мила и хороша во всех отношениях. Дома она была хорошей хозяйкой, умела шить, готовить еду, в доме всё блестело,  Она не была навязчивой, не была хмурой, не была развязной, была очень нежной и внимательной  ко мне.  Её глаза были просто переполнены ласковым сиянием, она  прочитала много книг отечественных и зарубежных классиков, хорошо пела -  в ней было редкое сочетание положительных качеств, впитанных с молоком её мамы Зинаиды Никитичны  и с  порядочностью отца Григория Александровича!
                29 мая 1965 года меня снова вызвал военком г. Нижнеудинска! Он, молча, подал мне документ Министерства обороны СССР и сказал, чтобы я ознакомился с ним под роспись.
         В документе чёрным по белому было написано:  Выписка из Приказа Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Малиновского Р.Я. по личному составу.
       Об откомандировании призывника Полябина Э.Н.  военкомом г. Нижнеудинска Иркутской области  в качестве абитуриента  в Черниговское ВВАУЛ , в распоряжение начальника училища.   
  Снабдить сухим пайком по нормам МО СССР, путевыми деньгами и проездными документами в купейном вагоне скорого поезда до ст. Чернигов Южной ж.дороги. П/полковнику Бочеверу Н.Б. строго указать на недопустимость его методов мобилизационной работы с призывной молодёжью.
                Если бы вы видели выражение лица этого «гиганта мысли», он готов был меня съесть живьём, но ему надо было ещё долго служить на этом хлебном месте! Он только сказал, верней прошипел:
         - Если не поступишь в свой Черниговский «аул»  и вернёшься в  Нижнеудинск, по моим сведениям  у тебя здесь  большая любовь вышла, то я тебя тут потом в бараний рог согну!
 Глаза этого вепря пылали злостью ко мне.
            На его реплику мне было глубоко плевать, я прошёл всё и добился своего. В ответ я спросил:
         - Где мне получить всё, что указано в приказе Министра обороны? -
           За 20 минут мне всё было выдано, я за всё расписался и поехал в отделение дороги рассчитываться с работы. Потом поехал на ст. Уда-2 и попрощался с коллегами, все отметили, что я хорошо вписался в коллектив. Вечером 30 мая собрались ребята из общежития, приехал со ст. Камышет  и  Коля Мясищев и мы немного посидели на прощанье, пели под гитару песни и пили вино. Не помню почему, но Вики на этих проводах не было. Наверно что-то помешало ей, не пригласить её я не мог.
            С собой, в Малоархангельск,  я решил привезти из Сибири три маленьких сосенки, они были выкопаны мною в тайге, корни были с землёй и  обёрнуты во влажную тряпку. Всю дорогу я регулярно поливал их.  По приезде домой к родителям, я их посадил по всей науке возле дома, но, к сожалению, они не принялись!  Не  прижились!
                1 июня 1965 года я уезжал  в Москву поездом - экспрессом «Россия»  Владивосток - Москва. Меня на вокзале ст. Нижнеудинск провожали  ребята и моя любимая Вика. Её лицо в этот день я помню до сих пор, оно было красивым, растерянным, печальным, в глазах стояли слёзы! Всё время она держала мою левую руку ( она была забинтована) и говорила, повторяла снова и снова, глядя мне в глаза:
     - Эдичка, не забывай мой любимый ничего, не забывай меня, пиши родной! Люблю тебя всегда! –
                Поезд тихонько тронулся от станции, машинист электровоза видимо видел всё в зеркало и не набирал скорость,  Вика всё шла и шла по перрону напротив моего вагона, на прощание  махала мне рукой,  из моих глаз текли  слёзы горечи и  разлуки, я уезжал от своей настоящей любви, посланной  мне Богом! Уезжал навсегда! Но тогда я был уверен, что приеду снова сюда за  моей  Викой!
         Мы с  Викой вели  переписку   3,5 года, жаль не сохранил я её  письма, они были полны нежности и большого светлого чувства – любви,  в 1968 году всё прекратилось. Летали мы в  то лето очень напряжённо, сильно уставали и иногда я до выходного дня  откладывал письма Вике недописанными.  А потом и от неё они стали приходить всё реже.
            Во всём виню только себя!               

*****************************************
               
                Вместо  эпилога.
 
         В сентябре 1968года  подходила  к концу программа лётного обучения 3-го курса ЧВВАУЛ,   мы много и  уже здорово летали на МиГах и днём и ночью, готовились к государственным экзаменам. Впереди был осенний бал  отпусков!..
           В Нижнеудинск я написал Рудакову Игорю письмо, с просьбой уточнить, почему Вика не пишет? Ответ пришёл удивительно быстро, на восьми листах Игорь крыл меня и «по батюшке» и «по матушке», он сообщил мне, что Вика была у него и горько рыдала по поводу того, что я её забыл и больше не люблю. Ну, и якобы сообщила, что назло мне скоро тоже выйдет замуж.  В заключении  письма он меня попросил не мешать её счастью!
        Для меня это было горестным известием, у меня в душе всё перевернулось вверх ногами! Я заказал телефонный разговор с ней, в её день рождения 11 сентября 1968года, но она на мой вызов не пришла!

 

         Мною было написано Вике очередное письмо, уже  с пожеланием т.н. «счастья», оно тоже осталось  без ответа. Вот так всё и вышло! В ноябре женился  и  я,  тоже написал об этом Вике, но ответа не получил. Я до сих пор думаю, что в наши отношения вмешался кто-то третий, письма перехватывались им с целью помешать нам. У него это получилось, благодаря моей глупой жизненной позиции, и ещё очень напряжённой учёбе, и полётам перед окончанием 3-го курса..
                В 2008году вышла моя книга «Ветры памяти», в которой  Вике было посвящено немало строк  в балладе и в стихотворениях. На протяжении стольких лет я помнил Вику всегда! Забыть её я не стремился и не смог! Её образ был всегда со мной!
       Книга разошлась по России, в основном она попала в руки лётчиков, эту книгу я очень хотел послать Вике, но не знал куда. И вдруг поздней осенью 2009 года у меня дома раздаётся телефонный звонок, в трубке я услышал голос любимой девушки из моей юности – это был её голос, он не изменился, я его ни с чьим голосом никогда не спутаю, звонила Виктория Григорьевна Мелентьева (Удовенко)!..
          Ей, по моей просьбе, сообщила мой телефон работница Администрации г. Шелехова,  Иркутской области, Евсеева  Валентина Ивановна. Вику я наконец-то нашёл! 
              Нужно  было сделать это тогда, осенью 1968 года! Наверно мой белый  Ангел в ту осень из-за дождей, туманов и низкой облачности  заблудился в Небесах, которым я отдал свою душу и молодость! Он тогда меня не вразумил, не направил на путь истины! Очень  жаль!!!
       
    ...У судьбы не простой  много трудных дорог,
       Белый Ангел летал в моей тесной кабине,
       Он меня сохранил, от бесчестья сберёг      
       Он не дал мне пропасть на далёкой чужбине!..
                «Бал  высоты»
         
                Прошло 49 лет! Подумать  только... полвека! С Викторией Григорьевной мы теперь  довольно часто общаемся по телефону, она меня  не забыла,  любит меня неверного до сих пор, иначе всё было бы  другим !  Во всяком случае, я  это чувствую!
           Мы оба с сожалением знаем и утверждаем, что если бы мы продолжали  встречаться, как те  три месяца, то не расстались бы всю жизнь!   Очень короткий срок длилось наше тесное общение в Нижнеудинске. В своём письме мне Вика написала про интересный эпизод из её школьной жизни. Вот цитата из её письма:
-- Ты Эдик пишешь в своей книге «Ветры памяти» про девочку Веру Раппопорт, с которой вы дружили в пятом классе, в школе. Так вот у меня моим другом в пятом классе был симпатичный мальчик, верь не верь мне, но его тоже звали Эдиком. Как он появился в нашей деревне, не помню. Только мне очень понравилось, по тем временам необычное имя. И был этот мальчик необычным в нашем классе, очень внимательным и общительным.  Вокруг меня всё больше были Вити, Коли, Вовы. Он защищал меня от других мальчишек, потом наша семья переехала жить  в  Н-Удинск, и всё на этом закончилось.
             И вдруг, спустя пять лет, моя подруга Валя, с которой дружил Игорь Рудаков поведала, что в комнате вместе с Игорем недавно поселился  видный  паренёк  из Орла.  Он приехал в Сибирь работать после окончания ж.д. техникума и зовут его Эдиком! Надо же в 19 лет он уже и техникум успел закончить, нам шёл тоже 19-й, но мы ещё учились в школе!
       Вот чудеса! Себе я сказала, что обязательно с ним познакомлюсь. Очень хорошо помню танцевальный зал во дворце культуры слюдяной фабрики, который всегда был полон народа и во всей этой толпе ты и я! Через весь зал я не шла приглашать тебя на вальс, я  к тебе  летела на крыльях надежды!
              Помни Эдик, моё имя Вика—Виктория—Ника, Богиня Победы, я твой Ангел-хранитель на всю нашу жизнь!!!
                У меня всегда выступают слёзы, когда я читаю эти слова, вылетевшие Белыми  Ангелами  из глубины её Души, от  самого её Сердца!
      Суровая  и  странная штука жизнь!
         С осени 2009 года мы посылаем друг другу какие-то знаки внимания, поздравляем со значительными  для нас датами и праздниками, иногда дарим друг другу подарки,  но это всего-навсего  виртуальное общение, и  вовсе не то, совсем не то, что могло бы  быть!..
 Такова несоизмеримая ни с каким эквивалентом плата за недооценку юношеской любви и верности  прекрасной,  нежной,  юной  женщины-сибирячки  Вики !            
        *********************************************               

                Навсегда?!

 Э.П.  1967г.                Вика Удовенко.                г.Нижнеудинск .

Я сказала раз и навсегда               
Больше никогда того не будет,
Ни теперь, ни после, никогда
Голос твой мне сердце не разбудит.

Ты забыл, не любишь и не надо
Думаешь, я стану умолять?
Быть с тобою так хотелось рядом…
Мне об этом больно вспоминать.

Я одна в толпе не потерялась,
Я одна, но я себя найду,
Ты не думай, что с тобой рассталась
И  по жизни нищенкой пойду?
               
         Ты не думай, ночью я не плачу
И подушке слёзы не дарю,
Мыслью я одной себя терзаю,
Что тебя, по-прежнему люблю.

Это просто распустились нервы
И владеть не в силах я собой,
Это потому, что ты был первый
И вся жизнь наполнена тобой.

Буду ли любить или не буду,
Клином не сошёлся белый свет
Верю, что когда-нибудь забуду
Думаешь, что лучше тебя нет?

А покой душе пока не нужен,
Погасив свою большую грусть,
Я в другого, что тебя не хуже
От души, по - девичьи влюблюсь.

Но боюсь, что поздно или рано
В памяти не лёгкой на подъём
Мне напомнят музыка и звёзды,
Как нам было сладостно вдвоём.

Мыслями вернусь в свою долину,
К юности, в минувшие года
И пойму, что свет сошёлся клином
         На тебе одном и НАВСЕГДА!!!
 
               
                Ностальгия
   
       (Фото от 10.06.1965года! Стоишь  ты,  Вика, в красивом  выпускном платье вместе с подругами.)

Снова  ностальгия,
                по юности тоска!
Девочка  красавица
               и школьная доска,
От юности до зрелости
       один  лишь только шаг,
Экзамены последние,
         на крыше школы флаг.
На фото в белом платье,
          фигурки  тонкий стан
На вечер выпускной свой
            идёшь ты в ресторан
Сегодня бал последний,
      твой школьный записной
И мир такой огромный
                теперь перед тобой.
Вчерашние подружки
                витают в облаках
Конкурсы  и  ВУЗы,
                казалось всё в руках,
Но проза жизни тоньше,
                на ниточке висит
И  рвётся в миг, в секунду-
               мечта к чертям летит.
Трудно, очень трудно
                в стремнине выплывать,
Так наша жизнь несётся,
                попробуй устоять!
 Жизнь не щадит нисколько,
                рвёт слабых на куски
В ней многие сломались
                от водки, от тоски.
Но ты из сильных духом,
                девчоночка ты пай,
Красивая и смелая,
                а я был шалопай
Любовь твою и ласки
                взял парень-сибиряк.
Свою Звезду и Сказку
                отдал я просто так!
Слеза от  ностальгии,
                по юности тоска,
Дорога  без  возврата,
                ушла  за облака!..

          
***************************************
                Время не лечит...

Время не лечит, не штопает ран
Бинты и повязки, всего лишь обман.                Живём  на пределе, опасен  просчёт,
И вот уже  лодку  к  порогам  несёт.

Замшелые скалы, звереет поток,
Гаснет как свечка надежды росток.
На старые раны просыпалась соль
Режет  нещадно сердечная  боль!..

Время глумится над нами порой
Напрасно считаем:  излечит собой!
Мы в жизни по минному полю идём,
            Поздно ошибки судьбы признаём!..
               
               
                Гимн любви.
                Вике

Девочка - красавица плела  веночек счастья,
Цветочек юной жизни вплетала в красоту,
Васильки в глазах её, тепло несли в ненастье,
Походкой юной леди взошла на высоту.

В танцевальном зале первая красавица,
Точёная фигурка и платьице под стать
Летела над паркетом, самой любви посланница
И было так приятно к себе её прижать!

Тот вечер был подарком: красивым, нежным, сладким
Послал его Господь сам, и жить бы нам  без  бурь!
Но годы, расстояния… мой в небе путь не гладкий,
За облака по звёздам, за синь небес в лазурь!!!

Полвека, как мгновение – ведь время относительно!
Судьба не пожелала, нам встречу принести!
Её семья, моя семья – всё вроде положительно,
Но та весна живёт во мне, с ней жизнь хочу пройти!!!

 **********************************************             








Глава-

Специальные слова и термины.

----РУД(ы) – рычаг управления режимами тяги двигателя(ей);
---ФОРСАЖ  - максимально возможный режим тяги двигателя. На этом режиме за самолетом тянется огненный шлейф  форсажного  пламени;
---КП – командный пункт (управление экипажами в дальней зоне более 100 км.  от аэродрома);
КДП – командно-диспетчерский пункт (главный пункт управления полётами на аэродроме);
---РП – руководитель полетами;
---РСП – радиолокационная система посадки;
---РТО  - радиотехническое оборудование (наземное и бортовое);
---«МИГ», «СУ» - типы самолётов (в настоящее время выпускаются только многоцелевые самолёты);
---ИВПП – взлётно-посадочная полоса с искусственным покрытием (бетон, асфальт и др.);
---АРК – автоматический  радиокомпас. Лётчики называют  этот  прибор «золотой  стрелкой» т.к.  указывает  направление на  аэродром  посадки.
---УГС – указатели глиссады снижения самолетов
( светотехническое оборудование аэродрома, корабля);
---МАЯКИ – радиотехнические и светотехнические средства на земле;
---«ПТИЧКА НА ПРИЦЕЛЕ» - условное изображение цели на экране радиолокационного прицела в кабине лётчика (с параметрами дальности,  азимута, ракурса  цели);
---ИНВЕРСИЯ… – белый след за самолётом, образуется на больших высотах, состоит из кристаллов снега, льда после взаимодействия горячих газов от двигателей с кислородом воздуха;
---«ВОЗДУХ СИЗОЙ СТРУЁЙ»… - при энергичных маневрах самолёта с большими ускорениями ( перегрузками) частицы воздуха настолько сжимаются, уплотняются, что воздух становится видимым;
---ЗШ – защитный шлем лётчика со светофильтром, чаще белого цвета  из  прочного  и  лёгкого искусственного материала; под шлем, на голову лётчика надеваются подшлемники по сезону.
---ФОНАРЬ КАБИНЫ – остекление кабины летчика из прочного оргстекла, состоит из подвижной и неподвижной частей, при  катапультировании  в  аварийных  ситуациях  подвижная  часть  отстреливается  пиропатронами;
---РАЗВЁРТКИ ЛУЧ- луч азимутальный на экране обзора РЛС;
---РЛС – радиолокационная станция (бортовая или наземная);
---ЗАСВЕТКА – на экранах РЛС мощно - кучевые, грозовые облака оставляют яркий засвеченный контур,  в таких облаках частицы влаги и воздуха имеют высокие потенциалы  статического электричества;
---КУЧЁВКА…отдельные светлые кучевые  облака  хорошей  погоды;
---«СТУЛ  ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ»   в  военной  авиации  руководство  полётами  сравнивают  с  этим  термином т.к.  это  очень  сложная  сфера  деятельности  человека. Руководитель  полётов  принимает  информацию, обрабатывает  её  и  даёт  команды  лётчикам  всегда  при
остром  дефиците  времени. Руководят  полётами  офицеры  лётного  состава  с  большим  опытом  лётной  работы – это  как  правило  командиры  эскадрилий  и  полков   или   штатные  руководители  полётов.
---ГРП…группа  руководства  полётами. В  неё  входят:
РП- руководитель  полётов – главное  должностное  лицо  во  время  лётной  смены, его  команды  имеют  превалирующее  значение  для  всего  личного  состава, участвующего  в  полётах.
РДЗ  - руководитель  дальней  зоны (офицер  боевого  управления). Управляет  экипажами  самолётов, которые  находятся  на  удалении  более  100км. от  аэродрома. Наводит  свои  экипажи  на  цели ( на  противника  на  земле  и  в  воздухе).
РБЗ - руководитель  ближней  зоны. Управляет  экипажами  самолётов ,которые  находятся  на  удалении  до  100км. от  аэродрома  и  выводит  экипажи  в  точку  начала  разворота  на  посадочный  курс.
РЗП – руководитель  зоны  посадки. Управляет  экипажами  на  посадочном  курсе от  точки  начала  разворота  самолёта  на  ПК  до  освобождения  самолётом   посадочной  полосы.
---Передача  управления  экипажами осуществляется  по  радиоканалам , на  соответствующих рубежах  по  удалению  от  аэродрома, (принцип  такой: наблюдаю, управляю; при  передаче управления называется позывной  лётчика, азимут  и  дальность  радиолокационной
отметки  от  самолёта  по  экрану РЛС). Это  важный  момент  т.к. управление экипажами должно  быть  непрерывным.

-Хронометражист – ведёт  учёт  времени  полётов  по  каждому  экипажу, по  каждому  самолёту.
-Планшетисты – ведут  графическую прокладку  маршрута  полёта  каждого  самолёта  на  специальной  кальке.
-Старший  инженер  полётов – под  его  контролем  идёт  подготовка  самолётов  к  вылетам  в  соответствии  с  каждым  заданием.
-Старший  инженер  связи  и  радиотехнического  обеспечения   полётов  - под  его  контролем  находится  весь  личный  состав  связи  и  РТО.
-Материально – техническое обеспечение всей  боевой  подготовки  лётных  частей  выполняют  тыловые  службы. Это  они  и  кормят ,и  поят ,одевают и обувают авиаторов – снабжают  всем  тем, что  обеспечивает  сложную  лётную  работу!..
Всего  в  обеспечении  полётов  задействованы  около  500  человек  личного  состава  частей  обеспечения   и  непосредственно  самих  лётчиков.

СОДЕРЖАНИЕ.

I Рассказы «Моей судьбы пути-дороги».
1. Земля родная, отчий дом
2. Земляничные поляны.
3. Ускорение свободного падения.
4. Верочка
5. Бродяга
6. Свет мечты, ступеньки в небо.
7. Рабочее место небо.

II Стихотворения
1 РАЗДЕЛ .
Мой стих, мой чёлн.
1.Спасибо, муза.
2. Мой стих кинжал.
3. Бумеранг .
4. За дорогой дорога.
5. Ветры странствий.
6. Одни мы в космосе?.
7. Друг другу улыбнитесь
8. Строфы.

11 Раздел.
Здесь небо по - особенному  близко.
1. Чистого неба .
2. Полоса – бетонка.
3. Азы небесные .
4. Пилоты, как Боги .
5. Ветры памяти моей.
6. Лётная застольная .
7. Между прошлым и будущим
8. Ночные полёты.
9. Тем, кто в небе.
10. Седые соколы.
11. Полёты в облаках .
12. Воздушный разведчик погоды.
13. Кукушка .
14.Истребительному 472-му авиационному полку -                .     15.К  облакам.
16.Раздумья в ночи.
17.Перед взлётом .
18.Оптимистическая песнь.
19.Странникам небес .
20.Сказ про то, как наш «балбес» покорял простор небес.
21.Вечный лётчик.
22.Товарищу по оружию.
23.Рано мне догорать.
24. Суровое  небо.
25.Небеса  совсем  рядом.
26.Бал   высоты.
27…Тишина , уходящая в вечность…
Ш Раздел.
Лесной мой край. Корни.
1.Корни
2. Деревенька моя.
3. Прошу к столу
4. Отчий дом
5. Память сердца
6. Мать хлеб пекла
7. Хочу в мой дом
8. Памяти отца
9. Молитва
10. Внучкам
11. Деревенская быль
12. Не хочу я с прошлым расставаться
13. Вера Андреевна
14. Школа
15. Моей дочери Оксане
16. В раздумьях
17.Послание



1V  Раздел.
Лирика.
Ямочки на щёчках, чёртики в глазах…
1.Горит вечерняя заря
2. Я жизни песнь пою
3. Два лица
4. Тебе
5. Метаморфозы любви
6. Возрасты любви
7. Эмоции весны
8. О любви в который раз
9. Вот такая я.
10. Дай лапу мне.
11. Хребты Саянские
12. Завяжи на память узелок
13. Молчанье
14. Белое солнце пустыни
15. Альтернатива
16. Пасхальная  ночь
17. Весенний этюд
18. БИЧ
19. К заповедям
20.Прощание  с  юностью
21.Белый  вальс





У Раздел.
Времена года.
1. Штрихи  весны
2. Шутник апрель
3. Весенние мотивы
4. По законам весны
5. Лето дождей
6. Бархатный сезон
7. Лето перепёлки
8. Прощай  лето
9. Осень на даче
10. Падают листья.
11. Стынет земля
12. Осенняя грусть
13. Полыхают рябины огнем
14.Зимний  этюд
15. Снежная фантазия
16. С новым годом

У1 Раздел.
Звуки  музыки.
1.Звуки верной подруги ветров
2. Скрипка Паганини
3. Играет симфонический оркестр
4. Звуки джаза.

У11  Раздел .
Люди, проснитесь!..
1. Русский гамбит
2. Кровь людская не водица
3. Думским боярам
4.Выбор
5. Хищникам
6.Сеющим  ветер
7. Кровавая рулетка
8. Мгла
9. «Братаны»
10. На круги своя
11. Серафиму  Саровскому
12. Сановникам и паломникам
13. Да  сгинет  зло !


У111 Раздел.
Великая война в народной памяти.

1.Курская дуга, северный фас
2. Хлеб войны
3. «Игрушки» войны
4. В бой идут одни «старики»
5. Мелодии войны
6. Памяти экипажа АПРК «Курск»
7. У  стен  Рейхстага
8. Бой без милосердия

1Х  Раздел.
Поэтам, друзьям и дорогам…

1. Метроном
2. Давай с тобой поговорим
3. Памяти Высоцкого
4. Хочу верить и жить
5. Памяти поэта
6. Отговорила роща золотая
7. Другу юности
8. . Баня у Егорыча
9. Старатель
10. Выше голову
11. Скитальцам морей
12. Однокурсникам
13 Острова в океанах…
14. Белые пятна.
15. Гадалка

Х  РАЗДЕЛ.
- Специальные слова и термины






 


Ветры памяти
Эдуард Полябин
       
                Ветры памяти ( издание дополненное и переработанное)
               
           ...Не созданы мы для лёгких путей,
              И эта повадка  у наших детей
              Мы с ними выходим навстречу ветрам,                Вовек не состариться нам...
               
                (слова из песни  к/ф  «Добровольцы»)

                Проза и стихи.               

       Издание второе дополненное и переработанное.
               
                Свою  книгу  посвящаю:

 - Родным  и   близким  мне  людям; 
- Ветеранам лётного и  инженерно-технического  состава  всех родов  авиации   Советского Союза и России; 
  - Всем людям,  любящим Слово и Небо !

               
                Курск-2015 г.

УВАЖАЕМЫЙ     ЧИТАТЕЛЬ!

В предлагаемом Вам издании книги  Вы прочтёте и оцените  рассказы,  повести и  стихи. Может кто-то из Вас уже читал часть этих произведений на сайтах : стихи. ру/ Эдуард Полябин и проза.ру /Эдуард Полябин, но время вносит свои коррективы во всё.   
           Строка не может и не должна быть застывшей. Нет предела совершенствованию. Его Величество СЛОВО входит в сердца людей, только тогда, когда оно отточено и значимо. Только тогда Слово будет жить в делах и поступках людей!               
                Прежде, чем  Вы  прочтёте  эту  книгу , пожалуйста  ознакомьтесь  с    разделом  книги –  Специальные  слова  и  термины.
В  мире  авиации   эти  слова  общеизвестны, произносятся  каждый день, поэтому без  них  написать  о  небе ,о  самолётах, о  полётах , о людях авиации  просто  невозможно.


               

                С  уважением  к   Вам,  автор .






      


                Отзывы и рецензии читателей
            

                «Ветры памяти» (Эдуард Полябин)

Уважаемый Эдуард Николаевич! Ваши стихи увлекают, заставляют сопереживать, мечтать, любить. Это стихи, идущие из прожитого, из души и сердца. Они отображают жизнь со всеми её взлётами и падениями, любовью и разочарованиями, они о настоящей мужской работе в красивом и коварном небе, о героической и горькой судьбе нашей страны, малой и большой Родины. Чувствуется искренность изложения, жизнь, прожитая полнокровно, во всех её красках. Спасибо Вам за чудесные строки! Ждём новых творений. 

г. Берсенева, г.Курск, октябрь 2013г.
               



Поэтесса Николаева Эвелина Серафимовна
               
                Декабрь 2008года, г Курск

               

                Поэзия Неба!               
 Мне, ни разу в жизни не летавшей,
Книгу подарил один пилот,
Не парившей, даже не взлетавшей,
Самолёта, близко не видавшей,
Предложил отправиться в полёт.
         
        Чтоб узнала я, что небо сине,
        Как об этом написал поэт,
        А какие зори над Россией,
        Вы нигде не встретите красивей,
       Лучше них на свете просто нет.

        Он со мной так щедро поделился,
        Он меня возвысил до небес,
        Новый мир передо мной открылся,
        Он летит, ещё не приземлился,
        След инверсий в небе не исчез!..

С глубоким уважением и благодарностью !

                Э.Николаева.







Рецензия на «Ветры памяти»  (Эдуард Полябин)

МАМЕ.....
Люблю я смотреть,
Как вьется дымок,
Над крышею дома,
Где печется пирог.
Семья соберется,
За круглым столом,
Погрустит, посмеется,
Вспомнят все о былом.
Наша  мама родная,
С ней метель не метель!
Синим взглядом лаская,
Всех уложит в постель.
Время  в  Вечность уходит
Жизнь бы в нём сохранить!
Не кончалось бы лето
Жить бы нам всем, да жить!

Ирина Рябошапка Труфанова   19.10.2013 15:22 











Рецензия на «Ветры памяти»  (Эдуард Полябин)

Давно, вот так, запоем не читала. При прощании с Вороном, расплакалась.

Ирина Рябошапка Труфанова   31.08.2013 09:28   •
               
Рецензия на «Ветры памяти»     (Эдуард Полябин )

Доброго времени суток!

Очень красочно описаны детские впечатления,
особенно по отношению к прошедшей войне!
Да, детские впечатления ни с чем несравнимы,
они всегда самые правдивые и самые чистые!
Спасибо за душевную работу!

С уважением, Вячеслав.

Поляков-Прокопьев Сёмина Светл   04.10.2013 00:00 
               


               
               


                Глава -  I

                ПОВЕСТИ  И  РАССКАЗЫ

               
               

                Ворон
                повесть


       
 


  Об этом необычном, умном  животном, которое оставило свой след в народной памяти, на землях Комаричского уезда Брянской губернии слагали легенды, а жители села Козинка боготворили красивого, мощного жеребца по кличке Ворон.
                Это реальная  история из жизни русской семьи конца ХIХ века и начала ХХ-го. События, описанные в повести  произошли с непосредственным участием маленького мальчика Коли, которому шёл 5-й год от роду, когда в хозяйстве семьи Полябиных появился красавец – жеребёнок. Родился мой отец в 1915году 10-го мая.          
              Отец часто и подробно  рассказывал о прежней жизни в русской деревне, об этом ему в свою очередь рассказывали отец и дед, а многое из истории семьи он уже видел и пережил сам. Он рисовал интересные картины природы, необычную  красоту нашего лесного края, говорил о его огромных богатствах, отец часто вспоминал о доме, в котором вырос,  подробно описывал быт и обычаи односельчан, родных и близких ему  людей.  Образные картины того, что его окружало, сохранились и в моём воображении, вижу их так, как будто бы не отец, а я сам был им свидетелем. Отец был умелым рассказчиком.   
                Семья моего деда по отцовской линии была не маленькая, в ней росло пятеро детей – три мальчика и две девочки. Хозяйство было единоличным, в нём даже одежду шили из своей ткани, которую ткали из льняных нитей, получаемых от переработки льна.                В семье, непререкаемым авторитетом и главой был, конечно, дед Гавриил Евграфович. На положении хозяйки дома,  распорядительницы и заботливой матери  была моя бабушка  Наталья Николаевна, она до старости была статной миловидной  женщиной,  её рост был выше среднего,  она хорошо пела, родила пятерых детей, дед Гавриил ревновал её к крупным мужчинам и даже иногда задавал ей трёпку за излишнюю любезность с гостями. Бабушка прожила 72года, умерла  вследствие тяжёлой болезни. А ещё в семье  жила бабушка отца, её звали Анной Николаевной, она была очень весёлой, хорошо танцевала, на ходу сочиняла остроумные частушки, прибаутки и всякие деревенские истории. Умела читать и писать. Ростом была выше среднего и на голову выше прадеда Евграфа Ефремовича. Принимала роды, лечила травами и заговорами, была уважаемой, «доброй ведьмой» на селе,  в молодости была очень красивой, привлекательной и статной женщиной с густыми тёмными волосами, родила и воспитала семерых детей,  прожила 115лет!!! До самой смерти не пользовалась очками при продевании нитки в иголку! Была опрятной, следила за собой даже в глубокой старости и ревностно требовала этого от детей и внуков, в гости моя прабабушка приходила со своей ложкой (береглась от всякой заразы и порчи). Ложку  прабабушка носила за «пазухой» в платочке. День своей смерти предсказала точно,  со всей роднёй попрощалась, попросила искупать себя и переодеть во всю заранее приготовленную одежду. За обедом выпила стопку самогона, подняв её высоко, она как бы попрощалась со всеми! Легла отдохнуть после обеда и не проснулась. 
                Её муж Евграф Ефремович был  деловитым человеком и мастером на все руки. Хороший семьянин, любил свою жену, но тоже ревновал в молодости свою привлекательную жену к мужикам.  Прадед очень любил свой сад и уделял ему много времени, первые поспевшие плоды приносил внучатам, любил смотреть, как дети лакомятся грушами и яблоками, груши он называл дулькями.  У прадеда было большое хозяйство,  в котором все дети работали, не покладая рук - иначе в деревне и быть не могло. Евграф Ефремович   прожил 86 лет.
Дед мой, Гавриил Евграфович, был, как и его отец, мастером на все руки, у богатого помещика исполнял должность механика по сельхозмашинам.  Он мог срубить крестьянскую избу, построить барский дом, умело плёл из прутиков лозы корзины, ремонтировал и обслуживал всякие механизмы, в том числе и паровые локомобили, которые уже тогда стали появляться на селе у помещиков. Он говорил, что до всего нового надо доходить самому, и что голова не тыква – она «варить» должна! Дед имел образование, 4 класса церковно-приходской школы, обладал хорошей памятью и пытливым умом. А вот к земле, к  домашним животным у него особого прилежания не было, он не умел даже лошадь как следует запрячь, но за ведением  хозяйства следил и от всех домочадцев требовал образцового ведения его, без убытков.  Сам он получал за свои труды хорошие деньги, поэтому в семье был достаток.  Крестьянский труд был всегда очень тяжёлым, а его результаты зависели от невероятного количества случайностей. Гавриил Ефграфович правильно оценил свой Божий дар, свой пытливый ум, свои способности, его труд не зависел от капризов природы.  Деда в округе ценили ещё и за то, что он был умелым мельником. Он не только хорошо молол любое зерно, но и содержал мельницу в полной исправности. У семьи был лучший дом на селе, покрытый крашеным железом, с резным крыльцом и с деревянными полами.
                Семья деда была дружной и крепкой, имела почти 3 десятины земли (примерно 3,3 га.),  которую надо было буквально нянчить - работать на ней и денно и нощно. Для проведения сельхозработ пришлых работников нанимали, но редко. Пахать, удобрять, сеять, бороться с вредителями, убирать урожай и доводить его до ума приходилось семье.  И только тогда на столе появлялись яства для  многочисленных домочадцев. Животных тоже было предостаточно – всякой твари по паре!  Их надо было напоить, накормить, спасти от болезней, в тёплое время года выгонять каждый день на природу в стадо, чтобы на столе были и молочко, и маслице, и сыр и многое другое. Хозяйство было натуральным в полном смысле этого слова.
                Братья Иван и  Герасим были намного старше своего брата Коли, трудились с малых лет, умели делать хорошо любую работу; сестры Мария и Варвара во всём помогали матери и бабушке. С детских лет мой отец подключился к труду, слыл смышлёным мальчиком. Хорошо учился в приходской школе, но не возлюбил своих учителей - дьяков из-за их агрессивного нрава и телесных наказаний учеников и ещё за то, что после пасхи они якобы солили в бочках варёные яйца, а потом потихоньку их сбывали в Комаричах.  В юности он освоил игру на балалайке и мандолине, его приглашали играть на деревенские посиделки, под игру двух друзей - музыкантов танцевала вся округа, у отца было прозвище «Королёк». Это прозвище было очень точным, он во всём старался быть первым во всём, до самой смерти. Дед поощрял его увлечение и купил хорошие инструменты своему младшенькому сыну, любил и сам послушать, как играют Коля и его друг Сеня. Он довольно крякал, говорил: « Вот  ведь, ну прям вынают душу пострелята! Хорошо играют,  лепота!!!» и просил бабушку принести медовухи. На селе у всех были прозвища – к деду прилипло «Сюрик»; что это означало одному Богу известно!
                Однажды, в бабью осень, в тихий солнечный день, дед с бабушкой приехали с рынка из Комаричей и не одни. За их рессорный тарантас был привязан очень красивый, стройный, вороной масти жеребёнок. Иссиня чёрная грива и  вообще вся шерсть на нём лоснилась, отливала воронёной сталью; глаза тёмные, как два омута были умными, внимательными. На груди у красавца был белый галстук; на ногах, чуть выше копыт были белого цвета носочки. Все домочадцы просто ахнули от такой красоты! Жеребёнок охотно брал своими тёплыми, мягкими губами хлеб и сладкие кусочки сахара с ладоней у детей, и у взрослых. В деревне было немало знатоков лошадиных пород. И будущие качества коня уже как-то угадывались ими в прелестном жеребёнке, которому от роду было восемь месяцев. Между собой они долго обсуждали, спорили, сравнивали, вспоминали что-то; были и сомневающиеся, но порода  в нём была видна. А дед Матвей Кондратьевич ( мой дед по маминой линии) определил присутствие, в жеребёнке, кровей двух знаменитых пород рысаков : моргана и араба. Дед  раньше служил у знатных господ конюхом и видел многое на своём веку, лошадей знал и любил.  Лошади этой редкой породы отличались красотой масти цвета  воронова крыла, мощью мускулистой груди, крупа, шеи, точёными сильными ногами, красивой головой с ровным или щучьим профилем, широкой и глубокой грудью, хорошими косыми плечами, не широкой спиной. Это были иноходцы с гладким шагом, прекрасные рысаки и  прекрасные верховые лошади с высоко посаженным, приподнятым хвостом. Описание качеств будущего жеребца, дед Матвей произвёл почти точно, это подтвердило время. Дед Гавриил  одобрительно крякал, следил за реакцией знатоков лошадей, прогноз   деда Матвея он ценил особенно. Члены семьи и односельчане тоже говорили хорошие слова в адрес жеребёнка. Дед Гавриил приговаривал: «Расти конёк и радуй нас красотой, и победами на скачках! Мы для тебя такую сбрую и седло закажем, что все ахнут,  будут завидовать и любоваться тобой!..» Этими словами он сразу закрепил статус будущего рысака; всем было ясно, что этот конь не для борозды и не для телеги. Дед довольно улыбался и говорил, что от него в деревне будет добрый табун породистых коней.  Жеребёнка единогласно назвали Вороном и обмыли по деревенскому обычаю, выпив за Ворона по стопке крепкого самогона -  дед наливал каждому, кто пожелал зайти к Полябиным на такую радость! Только бабушка Наталья охала и качала головой – жеребёнок стоил очень больших денег.               
                Мой отец рос вместе с Вороном, он общался с ним как с человеком! Жеребёнок всё понимал, очень любил белый хлеб и всякие пончики. Бабушка пекла их и всегда говорила: «Возьми Колюша пончик, угости Воронёнка!»  А сама подходила к окну и любовалась тем, как жеребёнок осторожно берёт губами с  руки  Коли вкусный ещё тёплый пончик, доставала платок и промокала набежавшие слёзы. Взрослел мой будущий отец, рос и быстро превращался в мощного жеребца Ворон. Николаю шёл 11-й год, а  Ворону шестой. Конь уже был  натренированным,  прекрасно сложенным и уже не раз принимал участие в скачках, принося награды, занимая призовые места. Наездником на скачках выступал старший брат отца Герасим, но моему отцу  хотелось занять это место и поскорей.   Дед Гавриил однажды решил, что Ворона нужно  выгонять пастись в ночное вместе с другими лошадьми. До этого его всячески оберегали от контактов с другими лошадьми. В жеребце, по мнению деда, не хватало злости, и он был уверен, что это качество Ворон приобретёт в борьбе за лидерство в табуне. А в его мощи он не сомневался!
                В тёплую летнюю пору из села в ночное отправлялся большой табун, в нём были лошади   от всех хозяев села. Табун иногда насчитывал  до пятидесяти лошадей. В ночном их наблюдали ребята, которым было от 11 лет до15, а старшими с ними   были  взрослые бывалые мужики. Ребятам всё равно  было страшновато в ночном, всё - таки ночь не день, да и старшие ребята нагоняли ужас всякими рассказами о чудищах, о зверях, о чертях, о ведьмах и волшебниках. Бывалые мужики посмеивались, не разубеждая никого, многозначительно кивали головами, когда рассказчик просил его поддержать - они ведь и сами когда-то прошли такую же «школу»!               
                Всю ночь горели костры; холодало, от речки к лугу потихоньку подползал туман!.. Пряно пахли травы, из леса тянуло опьяняющим ароматом, нагретых за день сосен, фыркали  кони, где-то далеко слышался леденящий души волчий вой, в лесу ухали филины. Ночь была полна таинственными звуками!   
                Лошадей не стреноживали на ночь, так было принято в деревне, они свободно паслись. Лошадей держал  вместе, не давал разбредаться по лугу, вожак табуна. В первый же день появления  в табуне  Ворона, со стороны жеребца-лидера по кличке Фараон была предпринята попытка покорить его,  ударить копытами,  укусить. Только ничего из этого не получилось. Ворон, прижав уши и низко наклонив голову, понёсся на вожака, ударил его своим плечом, а затем грудью, да так сильно, что тот был почти сбит с копыт, побеждённый жеребец пустился в бегство, за ним устремился Ворон и на этом прежнему лидерству пришёл конец.  С другими жеребцами и меринами Ворон разобрался быстро, те поняли, кто стал вожаком табуна! Ворон каждый день теперь был в табуне, надо было видеть, как  он ставит на место каждого жеребца, мерина, каждую кобылу! С кобылами он был нежным,  дотрагивался до них своими влажными губами,  эти действия всем казались поцелуями; затем поднимал голову, издавал призывное ржание и как бы улыбался, оскаливая зубы. Кобылицам Ворон позволял класть головы ему на плечи и тереться о его круп боками! В результате мощный природный инстинкт брал верх и Ворон  по-мужски, даже с какой-то свирепостью подминал под себя, понравившуюся в этот вечер кобылицу! Кобылам нравился такой напор, и они покорно подчинялись самцу-лидеру.
               Всё было иначе, когда он подходил к жеребцам, здесь он их не разбирал на своих, на чужых. Он раздувал ноздри, громко ржал и угрожающе
приподнимался на задних ногах или бил передними копытами по земле! Да так, что от неё летели комья, этим Ворон показывал, что готов повергнуть противника ударом мощных передних копыт, если тот не проявит признаков покорности, и пригибали колени передних ног жеребцы, и опускали при этом головы! И только тогда Ворон отходил с удовлетворением от коня, проявившего покорность. Природа, родословная, неизвестно с каких веков длящаяся память крови диких предков – мустангов  брали верх и эти повадки давали гарантию на выживание в дикой природе! Это было настолько необычно, настолько красиво, что посмотреть на это, как на чудо приезжали, приходили почти все жители своего села  Козинки и  других окрестных сёл.  За Вороном прочно закрепилось вторая уважительная кличка - ВОЖАК! Каждый хозяин непременно хотел случить с Вороном свою лучшую, породистую кобылу, получить прекрасный приплод и также любоваться своими лошадьми, появившимся на свет от такого красавца! Жеребец стал кладом для семьи моего деда! За покрытие кобыл их хозяева деду платили деньги.
                Ворон подходил от табуна к ребятам. Кивал им головой, брал с их рук угощения с разрешения Коли  (ребята  припасали для угощения лошадям что-нибудь вкусное), жеребец съев всё, смотрел на людей пристально и уважительно,  как бы показывая ребятам, что он  их всех любит и не бросит в беде ежели что! Затем Ворон делал вид, что сейчас мол, у меня дела в табуне, так что извините, и отходил к табуну!               
        Таинственные дебри Брянских лесов в ночи были полны всяких звуков! Луг, на котором пасся табун и речушка Огнёвка находились недалеко от леса, но до поры он не приносил ничего неожиданного. Наступал рассвет, все страхи заканчивались, кусты становились кустами, а не чудищами и ребята пригоняли отдохнувший и сытый табун в село. Днём ребята отсыпались, а на ночь снова уходили с табуном, всё повторялось. В таких заботах проходило лето, это была настоящая мужская работа, не лёгкая ответственная работа. Мальчишки быстро взрослели от этого доверия к ним.               
                Нашу деревню революция и гражданская война почти не коснулись. Стороной обходили все социальные потрясения, всё было чинно, спокойно. Крестьяне растили хлеба, держали скот, имели дружные крепкие семьи, ходили по воскресеньям и на праздники в церковь, жертвовали на Храм, крестили своих детей.  Общались на сходках, продавали на рынках продукты и разные изделия, кормили и себя, и рабочий люд,  хоронили погибших и умерших односельчан, помогали выживать нерадивым крестьянам и их семьям. Надо заметить, что в те времена в деревнях, пьяницы тоже водились, но это были единицы. Злобных, драчливых мужиков не любили и не давали им воли. Бедным семьям помогала община, одевали, обували не в новое, но добротное  и спасали бедняков  от голода. Люди жили дружно, сплочённо. Но как-то в деревню заехали комиссары из уезда, которые созвали сельский сход и в результате появился комитет бедноты, в который добровольно вошли голодранцы и пьяницы. Это те, кто пальцем по пальцу не стучали ради благополучия своих семей. Они приоделись в красные революционные галифе, изнутри подшитые кожей, а на правый бок повесили маузеры в деревянных кобурах. Признаки новой власти были на лицо! Но в деревне всё пока проходило  без насилия, без крови! Мужики смотрели на этот цирк молча, а бабы в открытую смеялись, подкалывали новоявленных «властителей» и даже дёргали их за красные штаны, а по поводу кожаных вставок говорили: « Это, чтоб моча не проступала по пьяни!» и  хохотали до слёз. Комбедовцы в поте лица,  составляли какие-то списки, но их «писанину» пока никто всерьёз не воспринимал, а напрасно…
                Так бывает и в природе - собирается в жаркий, душный день гроза – потемнеет небо, грозовые чёрные тучи, насыщенные статическими мощными зарядами, разрядятся молниями! Поднимет дорожную пыль сильный ветер, он становится всё сильней и опасней; ветер начинает завывать, вот-вот буря накроет село, сорвёт крыши с домов, и горе тому, кто не успеет укрыться от неё! Расколет округу первый раскат грома, молнии и гром, родные братья, чередуются  и следуют один за другим, начинают барабанную дробь первые капли дождя... Вихри воздуха перед грозой и во время неё иногда играют в таинственные игры, буря лишь слегка коснётся села, напугает и пройдёт стороной. Чёрные мощные тучи потихоньку удаляются от села, отдалённые раскаты грома уже никого не пугают, становятся всё реже и тише, снова светит Солнце и вот уже радует людей своей первозданной красотой радуга!  Воздух после грозы свежий, чистый, прозрачный – дышится легко. В природе  некоторое время  царят тишина и покой! Но надолго ли воцаряется покой?               
                Коллективизация  в Козинке началась без особых событий. Поначалу  лишь по желанию сельчане вступали в колхоз и шли туда те, кому нечего было терять. Зажиточные семьи  выделили колхозу землю,  помогали  инвентарём, лошадьми, коровами, зерном – так  решил  общий  деревенский сход. Немаловажным было ещё и то, что рядом с  селом в своём поместье жил умный, дальновидный человек, бывший помещик Ближенец С.В. с сыновьями (их пока никто не трогал, потому что они в своё время хорошо относились к крестьянам). Он  доходчиво  разъяснил всю обстановку крестьянскому сходу,  убедив всех не злить власть, а дать всё, что ей нужно! Русская земля мол, прокормит и праведных, и неправедных! Любая дружба  всегда лучше войны! И это было воспринято в уезде, в Комаричах, как хороший знак. Далеко не все чиновники большевистской власти были кровожадными. Многие из них за свой природный ум и доброту, в последствии поплатились своими жизнями!
Жизнь в семье моего деда текла размеренно, всему отводился свой черёд - делу время, а потехе час! Работать умели все, работали много, не смотря на то, что землицы поубавилось, да и в скотных сараях животных стало меньше. Но что касалось жеребца Ворона, то  это было под негласным запретом! Попытки  сельской власти реквизировать его в колхоз были безуспешными, у деда был влиятельный друг в уезде. Да и сам дед был весьма уважаемым человеком на селе. Летом 1930 года отец окончил семилетнюю школу в Комаричах (по тем временам это было довольно приличное образование) и как обычно включился в работу семьи.  В пору сенокоса в деревне  трудной работы было хоть отбавляй. Заготовка сена требовала быстрых, слаженных действий иначе всё могло пойти  насмарку из-за непогоды. Траву надо было скосить, высушить не раз и не два, переворачивая её, собрать, перевезти в одно место и сметать из сухого сена стог. И таких стогов на, длинную русскую, зиму надо было столько, чтобы хватило  на корм всем домашним животным. На это время семья переезжала жить в шалаши, поближе к сенокосным угодьям, как правило, шалаши ставили под деревьями недалеко от речки. Шалаши строили из жердей, а их крышей было сено. В таких жилищах было прохладно в жару, уютно в непогоду, ну а запахи, исходившие от высушенных трав, были просто божественными! После трудного рабочего дня  все купались в речке, ужинали и засыпали мгновенно, а с рассветом недолгий завтрак и снова работа в поте лица. Но даже и в эту трудную пору молодёжь выкраивала время на песни, танцы под гармошку, балалайку, мандолину и на  амурные дела! Заготовка сена при благоприятной погоде длилась неделю, а если не дай Бог зарядят дожди, то эта работа превращалась в нескончаемый адский труд по спасению сена, всё зависело от сил природы...
Лошадям, как и людям, было трудно, работали от зари утренней до зари вечерней.  Они отдыхали рядом с шалашами, кормили лошадей отборным овсом, а иначе, откуда силам взяться! Своих лошадей у семьи было шесть вместе с Вороном, речи о лидерстве среди них, и быть не могло. Ворону в эту пору приходилось тоже работать, но работа работе рознь – он таскал за собой ряд лёгких деревянных грабель и собирал в кучки сухую траву. Всем казалось, что такая работа жеребцу по вкусу! После сенокосной страды лошадей снова начали гонять в ночное, теперь табун стал смешанным, но лошадям было невдомёк, что одни теперь колхозные, а другие нет. Отцу шёл 16-й год и из разряда малого подпаска табуна он перешёл в группу юношей и старших подпасков и  уже прилично играл на балалайке.
                В одну из коротких июньских ночей произошло небывалое для здешних мест событие. Табун мирно пасся на лугу, начинались тихие теплые сумерки, но в июне даже ночи не бывают темными! Было ещё довольно светло, когда на опушке леса показались какие-то чёрные точки. Раздался леденящий души вой волчьей стаи, вожак вёл первую партию, его поддержали остальные волки ! От этих «песен», на мгновенье, все оцепенели и люди, и лошади.  Ворон, как будто бы всю жизнь ждал подобного развития событий. Он издал необычные тревожные трубные звуки своим ржанием, понёсся вдоль табуна, увлекая его за собой, расставляя жеребцов, меринов, кобыл с жеребятами так, как это делали его дикие предки, чтобы весь табун остался целым и невредимым. Лошади мгновенно построились в грозную лаву с могучими жеребцами впереди, лидером и рыцарем табуна был Ворон. Кобылы с жеребятами были в середине этого грозного «войска», они оказались хорошо защищёнными. Весь табун оказался с трёх сторон за естественными препятствиями - по флангам глубокие овраги, а сзади речка. Впереди начиналась пологая ложбина, к которой неспешной трусцой приближались волки. Вожак стаи знал местность и  был уверен, что у стаи через короткое время будет сытный ужин. Табуну отступать было некуда! Об этом знал и Ворон!
                Ребята и их старший колхозный конюх, которым стал мой дед (по линии матери) Матвей Кондратьевич Володин быстро похватали палки, дубины, начали орать на волков, пытаясь их отпугнуть, бросали в них горящие головешки, но те даже не реагировали на людей, их целью были лошади.  От костров отходить было страшно, и люди стали невольными свидетелями жестокого боя табуна со стаей  хищников.
Волки на бегу перегруппировались в цепь, пытаясь, напасть на лошадей  с флангов табуна и этим создать панику среди них.  Они привыкли так действовать всегда, но тут впервые ощутили на своих мордах  удары мощных копыт жеребцов, от которых три волка отлетели от «стенки» табуна, подрыгали немного лапами и затихли, у них были раскроены черепа. Кровь и вытекшие мозги возбудили стаю, в мгновение ока убитые волки были растерзаны! Эта омерзительная сцена продемонстрировала  ярость волчьей стаи, лошади табуна видели всё это и чутьём животных понимали, что надо биться и выигрывать бой, а иначе будет вот такой же страшный конец! Результаты первой атаки отрезвили стаю, волки начали неспешной трусцой пробегать вдоль табуна взад вперёд, выискивая слабое место. Слабых мест в табуне волки не нашли! И тогда вожак понял, что именно от его действий будет зависеть, быть ему дальше в стае вожаком или нет, ведь это он привёл волков на охоту. Волк начал имитировать атаки на лошадей со  всех сторон. Табун не шарахался, стоял как стена, подобное он не встречал никогда, жеребцы «стреляли» копытами по вожаку волков, но тот искусно избегал смерти невероятными прыжками, кульбитами. Волк понимал, что терпение стаи на пределе, волки ждали решительного победного броска. Вожак был в расцвете лет, сил и опыта, он давно определил главного жеребца в табуне – Ворона! Он на миг закрывал глаза от предстоящего удовольствия почувствовать вкус его горячей вкусной крови у себя в пасти. Он предвкушал, как защёлкнет смертельный замок  машины смерти,  мощных зубов, на этой красивой шее жеребца и тогда волки растерзают табун, не щадя ни одной лошади. « Эх, и пир будет!..» мечтал вожак.  Будет чем полакомиться стае, и тут у вожака мелькнул вопрос: « Но где же самые сладкие лошадки табуна жеребята, неужто их нет здесь?  Найду я и их…», волчару манила сладкая фортуна полакомиться молоденькой конинкой! Только вот с этим ненавистным красавцем разделаюсь и тогда…      
          Волк наметил план сокрушающего броска на Ворона и изо всех сил, после короткого разбега, в каком-то  немыслимом цирковом финте взлетел, чтобы в следующий миг повиснуть на шее жеребца. Ворон в свою очередь яростно заржал, издал клич и  взвился навстречу вожаку, точнейшим ударом мощных копыт прекратил полёт вожака, тот  улетел под копыта других жеребцов и мгновенно превратился в грунт, только клочья волчьей шерсти и кровавое месиво остались от матёрого вожака волчьей стаи. Несколько волков кинулись в бой по примеру вожака и ещё два из них были убиты копытами жеребцов. Это был скоротечный, яростный, кровавый Бой!               
                Остатки стаи бросились к лесу.  Некоторые кони попытались броситься за волками в погоню, но Ворон  заржал трубно и тревожно, остановил преследование, и жеребцы вернулись к табуну. Жеребец  лидер мгновенно оценивал обстановку, ведь где-то в засаде волки могли ждать такого развития событий.  Ещё некоторое время табун был во власти боя, ни одна лошадь не покинула своего места! Когда начался рассвет, первым вышел вперёд Ворон, тихо заржав, подал свои знаки кивками головы табуну и  лошади покинули боевой строй, вернулись на прежние места, подошли поближе к людям. И только иногда у них сильно дрожали мышцы на ногах и губах,  они нервно перебирали копытами. Предутренние сумерки прошли для ребят и деда Матвея в тревоге, у лошадей нервное напряжение тоже не спадало, жеребцы тревожно всматривались в даль, на миг замирали  и прислушиваясь к разным звукам, на которые раньше и внимания не обращали. Ворон не спеша, перемещался вдоль табуна, подходил к жеребцам без признаков агрессивности и дружественно кивал им своей красивой головой!
                Стая из 12  волков  сильно поредела, уменьшилась наполовину! Этот случай так и остался единственным в Брянской губернии!
На следующий день об этой необычной победе  знали в деревне все, от мала до велика!
Ворону несли сладости, угощали со слезами на глазах, целовали его как самого дорогого человека. Угощали сладостями и других жеребцов табуна. Ведь от лошадей зависела судьба всех семей деревни!  На следующий день, в ночное, с ребятами поехали мужики с ружьями, караулили волков всю ночь и даже ходили к лесу, но волки больше не появились ни в эту ночь, ни позже. Всё стало, как и прежде, только табун во главе с Вороном стал ещё сплочённей, жеребцы табуна получили неоценимый боевой опыт!         
                В 1932году произошли события, которые коренным образом повлияли на жизнь  моих предков. Руководство страны требовало заканчивать поголовную коллективизацию, грозило карательными мерами за малейшие отступления от генеральной линии партии.
Списки, которые составляли деревенские прохвосты, сыграли свою чёрную роль! В них все семьи были рассортированы: на бедняков ( эти должны были  отбирать имущество у зажиточных крестьян); на середняков ( эти должны были добровольно– принудительно поделиться нажитым с бедными) они не подлежали высылке из деревни ; и на кулаков (эти люди и их семьи подлежали уничтожению как класс, их раскулачивали, отбирали всё имущество, землю - всё в пользу бедняков), выселяли в малообжитые места Сибири и Дальнего Востока, при оказании сопротивления кулаков расстреливали на месте. Уничтожался зажиточный слой крестьянства, на котором деревня стояла сотни лет.  В России  началось то, чего ни в какие века не бывало!
Жители села были разделены на «касты» и стали кровными врагами,  конечно такая вакханалия не могла не вызвать вооружённой борьбы. Жестокость и кровь при этом переделе собственности были неимоверными. Никакое родство не признавалось, сын против отца шёл, брат против брата – были под корень срублены устои общинной жизни России, те устои, на которых держалось русское село.
Семья деда не попала в разряд кулаков, но её изрядно потрепали, обескровили, в колхоз надо было отдать почти всю землю, лошадей, коров, быков, часть  инвентаря сельскохозяйственного назначения. В личном пользовании осталось 50 соток земли (вместо 3-х га.)               
                И кое-какая живность: две лошади, две коровы, два быка, инвентарь и птица (гуси, куры, индейки, утки). Судьба красавца Ворона, которому шёл 12год, была ещё не решена, ни у кого из красных сельских заправил не поднималась рука подписать ему приговор, забрав его в колхоз. Все понимали, что за этим конём нужен был особый уход.
Но его величество случай решил этот вопрос быстро и жёстко!
В начале лета этого же года через южную часть Брянской области проходила линия фронта между «красными и белыми» на военных учениях РККА. В этих учениях уже применялись танки, но коннице ещё отводилась главная роль и надо же было конному полку остановиться на ночлег рядом с д. Козинкой. Нашлись «добродеи» в селе, которые доложили командиру полка о замечательных качествах коня, почти чистых арабских кровей, Ворона. Надо отметить, что в 1-й конной армии Буденного кони были на подбор, их содержали по высшему классу, но упустить  возможность приобрести такого коня, обменяв его на хорошего коня из армии было непростительно. Командир полка собрал на совещание  своих сотников. Боевые командиры, прошедшие бойню Гражданской войны  были из казаков, в конях толк знали.  Они  определили цену за выкуп коня, исходя из имеющихся возможностей полка.
Вот ведь как иногда разворачиваются события, не даром не спокойно было в семье, все ждали нехорошего, а дед не находил себе места в последние дни. На рассвете к дому семьи подъехал конный отряд из армии Будённого и с ним две телеги, нагруженные мешками с зерном.
В деревнях люди просыпались рано, коров надо было подоить и отогнать в стадо пастись, на весь день. Остальную живность покормить, напоить, почистить от навоза сараи и ещё массу дел переделать. Но дед, как увидел красавцев казаков, так и ёкнуло, заныло  у него  сердце! Он срочно созвал всю семью. А командир в лихо заломленной на левый бок папахе с красным верхом уже начал стучать рукояткой нагайки в ворота двора. Дед Гавриил открыл калитку и спросил: « Зачем в такую рань пожаловал боевой доблестный красный командир!»
Командир сдержанно поздоровался и с разрешения деда вошёл во двор дома, за       ним проследовали ещё трое конников. Все чинно уселись на лавку возле дома и   разом
закурили самокрутки, спросили о житье-бытье. Но дальше разговор не шёл.  Командир обратился к деду и скрепя сердце объяснил, что прекрасный жеребец Ворон нужен Красной Армии, как воздух, что под Воронежем по приказу самого К.Е. Ворошилова создан конезавод и там началась серьёзная работа по выведению  породистых рысаков. Он назвал цену за коня, дед горько усмехнулся, посмотрел в сторону семьи и, прижав ладони к глазам, отошёл к воротам и заплакал навзрыд, всё его тело тряслось от рыданий. Плакали все, даже у казаков текли слёзы! Командир в истерике закричал : « Будя, старый души с нас вынать, хватить – мы ить не жалезныя!»
Все понимали, что Ворона заберут, как бы семья не сопротивлялась, и что предстоит вынести страшное испытание  всей семье! Гавриил Евграфович торжественно скорбно вывел красавца Ворона из конюшни на просторный двор, казаки ахнули от восторга, а Полябины залились слезами ещё пуще! Один из казаков, с разрешения деда принёс  сбрую коня и хотел надеть на него седло, но Ворон так крутанулся, что казак отлетел от него, как пушинка. У казаков в глазах вспыхнуло уважение, восхищение и ещё Бог знает что, они не сговариваясь воскликнули : «Эко-а! Сущий дьявол, вот орёл, вот это да-а –а!!! Во дворе была не вся семья, на курсах трактористов был мой отец, но их закончил и должен был со дня на день приехать в деревню. Отцу в это утро «повезло», от Комаричей его по пути подвёз на бричке знакомый мужик, который велел кланяться деду Гавриилу и красавцу Ворону. Вот и успел отец почти на тризну по коню! Подходя к дому, он почти бежал, неспокойно стало на душе, а когда увидел конный отряд красных казаков возле своих ворот, то сердце чуть не оборвалось у него в груди. Николай рванул на себя  калитку ворот и остолбенел: Ворон подходил к протянутым рукам малых и старых, ко всей родне и как обычно брал с ладоней угощения. Только дольше обычного губами перебирал по руке каждого, как бы целовал на прощание  руки, которые его кормили и ласкали, запахи которых были для него родными. Мой отец всё понял и взвыв, как раненый зверь кинулся к Ворону, повис у него на шее, завопил, что не отдаст его никому! Казаки не выдержали,  вышли за ворота и нервно раскурили уже которую по счёту козью ножку из махорки. Прощание с конём было просто невыносимым для всех зрелищем!
Дед Гавриил объяснил семье, что деваться некуда, всё равно отберут коня, но будет хуже, с красными казаками шутки плохи  и велел открыть ворота. Мой отец и его брат Герасим надели на Ворона сбрую, седло - всё честь по чести, казаки снова зашли на двор, но уже   со своим конём в полном боевом снаряжении и сказали, что его зовут Соколом, конь был хорош, но по своей породе не шёл в сравнение с Вороном. Внешне конь выглядел ухоженным, темно-вишнёвая  шерсть Сокола отливала медью, в свете дня он был как  золотой. Казак завёл его в стойло, привязал,  кинул в ясли сена, чтобы он немного привык и  не мог рвануться вслед за ними. Казаки внесли во двор и аккуратно сложили мешки с зерном, выкуп за Ворона. Всё было исполнено, как обещано, но заплачено было конечно мало – Ворон стоил очень больших денег, все это понимали. Казачий командир сказал деду: «Прости отец, большего у нас нет!» Лихо влетел в седло и «жиганул» Ворона нагайкой, что было большой ошибкой, чуть не стоившей жизни казаку, коня никто и никогда не стегал даже хворостиной! Ворон с места взлетел, будто бы преодолевал высокую преграду, будто бы его всю  жизнь учили этому, в  невероятном прыжке, который называется конкуром, он вылетел из ворот едва не расколов голову всадника об их верхнюю перекладину,  папаха с красным верхом улетела с головы командира в пыль. Казаки быстро сели в сёдла своих  боевых коней, и отряд исчез в дорожной пыли.
             В семье неделю, ходили все молча, будто бы соблюдали траур по ушедшему в мир иной близкому человеку! Новый конь Сокол так и не прижился у них, его дед вскоре продал за неплохие деньги. Судьба прекрасного коня арабских кровей Ворона стала с той поры загадочной и неизвестной не только для семьи! По Ворону, горевали все кто его хоть раз видел. По всей округе Комаричского уезда ещё долго  ходили о нём рассказы и легенды, которые обрастали всё новыми и новыми подробностями.
---------------------------------------------   
         

            














          




          Над жизнью смерть не властна               
                повесть
 


… В пепле погасших костров
     Теплятся угли надежды.                В сонме ушедших веков
    Слова, будто зоркие  вежды.

                (авторская строфа)

            






              Памяти отца  Николая Гавриловича
                и    матери Марии Матвеевны.

           • Вежды  (старославянское слово) - глаза

 

В берёзовой роще на троицу, 1952год! Наша семья и соседи.  Все ещё живы и здоровы.
           В 1943году здесь шли кровопролитные бои, через эту берёзовую рощу проходила линия фронта северного фаса Курской дуги.          
         
                На резное крыльцо красивого деревенского дома вышла маленькая девочка, она щурилась от яркого солнышка, пригревавшего уже по-весеннему. От ослепительного света девочка прикрывала свои глазки ладошками маленьких рук, но всё равно щурилась, ей было хорошо,  радостно и надёжно. Рядом за дверью была мама, дедушка, вторая сестра и бабушка. Солнышко стояло высоко в небе, в природе царствовала тишина, пахло вербой, свежестью и ещё какими-то очень лёгкими пряными запахами наступившей весны, был конец марта 1941года. Накануне выпал обильный снег, последний снег долгой зимы, мирной зимы. Высоко в небе гудел самолёт, он казался красивой серебряной птичкой. Белые барашки облаков дополняли праздничное голубое небо. Девочка внимательно разглядывала причудливую вязь узоров на деревянных наличниках окон, на крыльце – она уже знала, что эта красота сделана руками дедушки Гавриила. Вздохнув девочка села на лавочку возле палисадника, и её взгляд остановился на маленькой чёрной дырочке в снегу.
                -Что это, почему на таком белом, незапятнанном  снегу чернеет дыра? Зачем она там?
           Любопытство победило,  с трудом она взобралась на сугроб, кое-как перелезла через забор и заглянула в снежную дыру. С удивлением и восхищением девочка увидела маленький жёлтый цветочек, ей стало так хорошо оттого, что  цветку тепло и уютно под снегом, что жив цветок – это был первый подснежник, это пришла весна. Девочку звали Клавой, ей шёл 5-й год, она моя старшая сестра. Никто из  нашей родни тогда не подозревал, какие страшные  беды принесёт лето этого 1941 года. А сейчас под мартовским снегом просыпалась природа, била ключом жизнь, Земля дарила миру жизнеутверждающий подарок – маленький хрупкий цветочек подснежник…               
                Моя малая родина – Брянская земля, вся наша семья родом из этого красивого лесного края. Исторически сложилось так, что пути завоевателей рвавшихся к Москве, неизменно проходили через наши земли. Кровью моих предков, моих родных, кровью земляков обильно полита легендарная партизанская земля! Мать и отец подробно рассказывали мне о земляках, о сильных духом людях, которые вступили в схватку с фашизмом с первых дней войны. Одни ушли на фронт, а другие били немцев в тылу, на оккупированной территории в легендарных партизанских соединениях  Ковпака С. А. и  Фёдорова А. Ф. вели неравную смертельную борьбу с захватчиками;  с  прекрасно подготовленным и хорошо вооружённым войском. Более 150 тысяч солдат вермахта нашли свои могилы на Брянской земле от рук партизан, под откосы улетело более 1000 воинских эшелонов с живой силой и   боевой техникой.
                Мои родители очень хотели, чтобы я запомнил их рассказы о том,  о чём в книгах не напишут, о чём кому–то говорить будет не с руки, во что даже поверить будет трудно после войны. Война - многоликая гидра и события самой войны, хроники боевых действий воюющих сторон,  события предвоенных лет, которые в итоге привели к войне, имеют массу невероятных оттенков. У каждого человека военного времени была своя война, своя судьба, связанная с судьбами  их родных и близких, с судьбами народов его страны. 
                Огромный объём информации о так называемых   боях «местного значения», о второстепенных событиях войны пока скрыт от послевоенных поколений, опубликовано о таких эпизодах до обидного мало.  Эти события некоторые историки считали и считают до сих пор малозначительными, не повлиявшими на ход войны, в сводках Информбюро им не было места. Но в судьбах людей, которые принимали непосредственное участие в боях «местного значения»,  оставался неизгладимый след,  они слишком часто за всё платили своими жизнями, своим здоровьем, рисковали жизнями членов своих семей.               
                Моя родня и живые, и мёртвые, помнили и помнят о той жесточайшей войне! В первые дни войны погибли брат отца Герасим Гаврилович и брат матери Григорий Матвеевич, они  служили в кадровой армии, в боях попали в окружение со своей дивизией, вышли к своим в составе группы советских солдат, снова были брошены в бои, в которых погибли смертью героев.. Ушли в партизаны тётка  по матери Ефросинья Матвеевна Володина ( живёт в г.Чернигове, ей идёт 95-й год)  и её брат Николай Матвеевич,  который был расстрелян своими же, по ошибке т.к. в том отряде партизаны не знали, что Николай Володин был направлен служить в полицию по заданию штаба другого партизанского отряда. Воевал и брат отца Иван Гаврилович, но по ранению был комиссован из армии. Его сын, а мне двоюродный брат Василий Иванович Полябин ещё до войны стал лётчиком – истребителем. Рвался на фронт, но он нужней был командованию в качестве летчика – инструктора в тылу, чтобы учить отобранных парней и делать из них лётчиков. Отец перед войной работал на должности механика совхоза, уверен был, что попадёт в танковые войска, так обещал военком, а его вместо фронта назначили командовать эвакуацией в тыл  1500 единиц автомобилей, тракторов и другой сельхозтехники из Брянской области в Липецкую область. В тылу тоже кто-то должен был выполнять задания фронта по его обеспечению всем необходимым для ведения войны. Отец говорил, что любой промах в этой очень сложной обстановке мог стать роковым. Расстрелять могли свои: офицеры НКВД отслеживали всё, имели своих осведомителей везде и по их доносам могли безжалостно уничтожить на месте любого за «паникёрство и саботаж», такова реальность войны! Иногда жизнь человека зависела от прихоти какого-нибудь недоумка, от его каприза, от его служебного рвения. Такие кадры выжили во время войны, они редко бывали на переднем крае, под пули  не лезли.  И в мирное послевоенное время продолжали править «бал» теми же методами, и всё также вершили судьбы людей. Были порядочные люди и среди них, но это были  исключения из правил.
              Немцы наступали по пятам этой огромной колонны, её не раз бомбили и расстреливали с самолётов. Все механизаторы колонны считались призванными на военную службу, имели личное оружие, но специальной военной подготовки не имели. Отец лично часто подвозил, на ЗИС-5, на передовую, прямо к окопам, боеприпасы и продукты, но иногда получать их было некому – в живых, из целых рот, не оставалось никого! Однажды, под Воронежем, рядом с машиной взорвался снаряд, отец получил ранение и был отправлен в госпиталь в г. Елец. Там по ранению лечился один из земляков отца, он то и рассказал ему, что всех жителей нашей деревни сожгли немцы. Такой слух гулял, но это было полуправдой. Хотели сжечь, но не сожгли. 
                Моя мама Мария Матвеевна завещала мне хорошенько запомнить всё то, о чём она мне рассказывала, никогда не забывать подробностей немецкой оккупации, её горючими слезами пропитался каждый клочок земли в дедовом саду. Она ненавидела вражеский язык  даже после войны, но во время войны ей надо было выживать вместе с тремя детьми, стиснуть зубы и терпеть нашествие извергов.
                Оккупация нашей деревни началась в августе 1941года с того, что в село на мотоциклах въехали немцы. Рёв моторов, бензиновая гарь; наглый, уверенный вид галдящей толпы вояк – всё это ошеломило мирных  жителей. Сразу же были расклеены листовки с перечнем правил немецкого  порядка, были согнаны к бывшему сельсовету старики и дети села. Один из полицаев прочитал Указы «властителей» - все они заканчивались обещаниями репрессий, что за нарушение любого из них расстрел, виселица, штрафы, выселение в Германию и т.д.
              В дом к деду Матвею Кондратьевичу стали на постой моторизованные фашисты, одетые в кожаные плащи, на шлемах у каждого были очки, а на руках длинные чёрные краги. Перед тем как им появиться дед Матвей и бабушка Варвара решили спрятать от немцев, в соломе, небольшого поросёнка, а чтоб он не хрюкал влили ему в пасть стакан самогона для крепкого здорового сна. Небольшой ворох соломы, в котором лежал поросёнок, находился в просторных сенцах.  Немцы, для укрытия мотоциклов от дождя, решили поставить их под крышу, в эти же сенцы, и когда начался шум и гогот вояк, поросёнок проснулся. Он захрюкал, немцы с шутками и смехом  вытащили его из соломы, тут же закололи штыком, приказали зажарить speck (поросёнка). Дед Матвей пытался объяснить немцам, что будут сильные расстройства желудков, если много съесть свежего жирного мяса, но немцы только рассмеялись ещё больше и с шутками сожрали всего поросёнка, запивая его шнапсом. Бабушка Варя шептала в злобе: «Чтоб вам скотам изойти кровавым поносом…» и Господь услышал её молитву. Три дня и три ночи немцы бегали в лопухи, не успевая снимать штаны, лежали трупами, а деду угрожали  расстрелом за попытку отравления солдат вермахта некачественным мясом. Дед Матвей вынужден был отпаивать врагов отварами трав, чтобы вылечить у вояк понос. После того, как эти немцы покинули деревню, Матвей Кондратьевич сделал вывод, что такие засранцы никогда Россию не одолеют, только жаль, что много нагадят на нашей земле, и что вообще немчура  мелко плавала!               
                Мать невольно выучила немецкую речь,  её и детей вышвырнули из дома немцы - наш дом был лучшим в деревне. Он был покрыт железом, а полы в доме были деревянными и покрашены краской. В дом заселился штаб медицинской службы армии. До этого в селе были другие немцы, те не трогали семью, даже попыток не было выбросить мать с детьми из хаты. Мало того танкисты даже иногда чем-то угощали детей и давали матери лекарства для них. Сестрёнка Клава ходила к немцам по их приглашению, танцевала и пела детские песенки, за что танкисты накладывали ей в завязанный платок кучу всяких сладостей, которые она приносила домой. Это были  боевые танковые части, их нельзя было сравнивать  с тыловиками. Передовые части гитлеровцев были сильно потрёпаны в боях под Москвой и отведены на отдых и пополнение техникой и людьми. Вот ведь парадоксы войны - те, кто непосредственно в боях вкусил все «прелести», весь ад  бойни, всю бессмысленность жертв, развязанного кучкой оголтелых нацистов  «блицкрига» были поставлены в общечеловеческие рамки  быстро и жёстко самой войной!  Эти немцы уже не верили в молниеносную победу, многие из них откровенно говорили, что из России живыми не вернутся в Германию. Показывали фотографии семей, плакали, проклинали Гитлера. Одним из них был «колонэль» ( в/зв. полковник немецкой армии), так называла его мать, командир танковой части, который приносил детям шоколад и др. сладости. И когда их часть снова отправляли на передовую, он зашёл попрощаться и сказал, что всем им скоро будет конец, и что Россия станет им могилой.               
                Кого только из «завоевателей» не увидели жители села? Следом за немцами появились мадьяры, они пришли наводить оккупационный порядок на «завоёванных» территориях - это были «вояки» совершенно другого рода. Какие из венгерских крестьян были воины, просто смех один, форма на них сидела как на огородных пугалах. Ходили как ошарашки в грязи и в пуху от распоротых перин и подушек. Этим воякам помогали полицаи из местных «активистов», они приходили к мадьярам на службу добровольно, по подлости, вероломству и жестокости не уступали им. Это они составляли списки на отправку молодёжи в Германию,  рьяно служили оккупационной власти. Именно по их наущению полицаи выгребали у мирных жителей последние крохи продуктов. Одних из этих ублюдков сами немцы  перевешали за воровство и др. чёрные дела, а других расстреляли партизаны. Брянские земли получили много удобрения из этого навоза!               
            Мама с тремя детьми стала горе горевать в землянке. Каждую ночь мать и две девочки черпали воду, появлявшуюся на земляном полу их, пропитанного сыростью жилища. Нехитрую еду им приносили два моих деда, Гавриил Евграфович Полябин и Матвей Кондратьевич Володин (отец мамы). Они то и землянку строили, т.к. в их домах тоже жили немцы. Днём мама с детьми приходила погреться и искупать детей, то к  деду Гавриилу, пока его самого немцы не выгнали из хаты, то  к своему отцу Матвею Кондратьевичу, а то и к другим жителям деревни. Настоящая цыганская жизнь без крыши над головой.   Однажды маленький толстый немец чуть не бросил под копыта коней-тяжеловозов, за которыми он ухаживал, маленького Эдика только потому, что тот заплакал. Мать     выхватила ребёнка из под копыт коней и закричала, что пойдет к коменданту жаловаться на него. И немец отстал, наверно испугавшись наказания.               
                Умудрённые уроками гражданской войны и войны с финнами, сваты в самом начале войны сделали  в дебрях леса надёжную яму - схрон  и в абсолютном секрете, ночами, заложили в него около 4-х тонн пшеницы, она то всех наших и спасла от голода. Деды умудрялись помогать хлебом даже партизанам.               
              Зимой 1943г. моя мать и дед Гавриил перенесли страшное заболевание брюшной тиф, выжили случайно и были сами очень слабы. Сестре Клаве шёл 5-й год, но она помогала ухаживать за больными второй жене деда Матвея  Варваре. Сестра до сих пор удивляется, что её не укусила ни одна тифозная вошь. В землянке дети были простужены, больны, кроме отваров трав не было никаких лекарств. Ранней весной этого же года  ушёл из жизни самый маленький член семьи, мальчик Эдик. Он умирал очень тяжело от какой-то кишечной инфекции, возможно от  тифа, его организм цеплялся за каждую секунду жизни. Братик всё время просил пить, у него было сильное обезвоживание организма и если бы были лекарства, он бы выжил - спасти его было нечем! Дед Матвей сколотил маленький гробик, семья схоронила Эдика на сельском кладбище. Поддаться огромному горю, свалившемуся на неё, мама не имела права, у неё было ещё двое  малых детей. Оставшимся в живых надо было ещё выжить!
                В начале войны, в сентябре 1941года,  семьи моих дедов, пытались бежать на подводах, запряжённых лошадьми, вслед за отступающей Советской армией, но разве убежишь от немецких танков! На одну из ночёвок беженцы расположились по склонам огромного оврага, собралось народа примерно 1500 - 2000 человек, в основном старики, женщины и дети. Распрягли лошадей, поужинали и собрались до рассвета хоть немного отдохнуть, но вместо сна на это место опустился ад!  Овраг начали обстреливать из миномётов и пушек с двух сторон – немцы считали, что там русские войска, а наши били по «немцам»! Поднялась паника, люди с душераздирающими криками и лошади в предсмертной агонии – всё перемешалось, в свете осветительных бомб это был ад! Уничтожение беженцев длилось два часа, но для них часы стали вечностью! Светлая им память на веки вечные!!!
                Деды, до обстрела, предусмотрительно выкопали в глинистом склоне оврага убежище для женщин и детей, а при первых взрывах мин и бомб, быстро разместили их в этом маленьком блиндаже, постелив на пол перины и укрыв их перинами. Благо, что тёплых и мягких перин было много. Положили на землю своих лошадей, заткнув им тряпками уши, связали им ноги, накрыли, чем смогли от осколков. Матвей Кондратьевич помолился Господу Богу  и Пресвятой Богородице за всех беженцев!  Запретил вставать и тем более куда-то бежать, объяснив, что это верная смерть! Если уж будет прямое попадание, то значит такова воля Господня! Когда прекратился обстрел, и  люди начали приходить в себя, открылась страшная картина – все склоны оврага представляли сплошное кровавое месиво!!! Разорванные в клочья люди, лошади, лужи крови, вывороченные внутренности животных и людей, особенно страшно было видеть убитых и искалеченных детей! Среди моих родных никто не пострадал, только пришлось «стряхнуть» много осколков ото всюду. С рассветом, уцелевшие начали хоронить убитых, обливаясь слезами и сами, падая в обмороки!!! Не хватало человеческих сил, чтобы вынести такое горе, такой ужас!               
                На рассвете, около пяти часов утра, заревели моторы, подходившей танковой колонны немцев. Беженцы остолбенели от страха, с ужасом думали, добьют или нет, оставшихся в живых? Танковая колонна уменьшила скорость и остановилась. Немцы сидели на танках сверху, будто на прогулке,  гоготали, шутили между собой, а потом разом всё их веселье, как рукой сняло!..    Механики - водители выключили моторы танков, танкисты спрыгнули с них на землю, – картина страшной бойни повергла даже видавших виды вояк в шок! Минут 10 стояла гробовая тишина, немцы судорожно затягивались дымом сигарет, некоторых из них рвало, выворачивало на изнанку; кое-кто из танкистов  молча подходил к старикам давал им пачки сигарет. Немцы, молча и быстро, как появились, так и скрылись во  чревах боевых машин. Танковая колонна, взревев моторами, скрылась в направлении Калуги, а беженцы, похоронив убитых, вернулись к своим жилищам, в свои уже оккупированные сёла. Огромный овраг, на склонах которого произошла трагедия начала войны, получил название Красный лог, после войны там был установлен памятный камень и приведены в порядок могилы людей, погибших так нелепо в ту роковую ночь!
              Зимой 1943года, из-за частых нападений партизан на немецкие войска мадьярская комендатура озверела окончательно.  Рано утром стражи охраны немецкого «порядка» стали сгонять всех жителей деревни с детьми, со стариками к бывшим колхозным амбарам. В каждый амбар и старых, и малых загоняли пинками и прикладами без разбора до полного заполнения помещения. Людей было столько, что все стояли стоя, тесно прижатые друг к другу. Мать вспоминала, что вдруг стало тихо-тихо, даже грудные детки не кричали. Если переговаривались, то шёпотом. Запахло керосином – это снаружи полицаи и мадьяры поливали брёвна амбара для поджога. На улице один из пожилых полицаев говорил громко, возбуждённо, убеждал мадьяр, что без разрешения немецкого начальства жечь людей запрещено и что за самоуправство их всех расстреляют или тоже сожгут. А ещё он кричал, что из жителей деревни никого нет в партизанах и готовящаяся расправа совершенно бессмысленна. Это было убедительно и подействовало на мадьяр, особенно страх за свои шкуры. Поджигать амбары не стали, отложили до следующего утра, решили обо всём уведомить начальство, но жителей села оставили в них на ночь. Всю ночь люди простояли, никто не кричал, не было никаких истерик, видимо даже дети чувствовали от взрослых всю безнадёжность их участи! На руках у мамы был больной маленький Эдик, а сёстры прижались к маме и не плакали даже тогда, когда уже стоять не могли от усталости.  Затворники  просто оцепенели от отчаяния, у них не было сил кричать, да и опасно было кричать, мадьяры могли зайти и расстрелять кричащих. Утром загремели засовы, открылись ворота, заложников выпустили на улицу, ослабевшие люди падали на снег, им помогали подняться те, кто был в состоянии помогать, затем всех построили. Прибывшие немецкие чины, холёные тыловые бюргеры, брезгливо тыкая своими тростями в каждого жителя села, стали опрашивать взрослых об их родных и близких, где и кто из них находится в настоящее время и чем занимается. Ответы были однотипными – не знаю, наверно пропали или погибли,  в партизанах нет никого из семьи и т. п. Немного посовещавшись, немцы приказали  жителей отпустить по домам, по землянкам. Разгром армии Паулюса в ноябре-декабре 1942года, пленение 330 тысяч немецких вояк под Сталинградом видимо сделали немецких офицеров более осмотрительными и лояльными по отношению к мирным жителям. К сожалению никто, не запомнил фамилии того полицая который, по сути спас жителей деревни от расправы, он был не из местных. Из деревни каким-то образом передали партизанам, чтобы они не провоцировали немцев и мадьяр, прекратили хотя бы на время активные боевые действия в этом районе. И партизаны на время оставили здесь немцев в покое. Старшая сестра Клава до сих пор рассказывает об этом со слезами на глазах, такие события забыть нельзя!
                В августе 1943 года  фашисты были разбиты под Курском, гитлеровцы покатились на Запад. При отступлении немцы обеспечивали прикрытие своих войск мирными жителями, чтобы Советские лётчики не бомбили и не расстреливали колонны фашистов, которые в массовом порядке отступали на запад. В такой роли были и наши семьи. Эти заслоны действительно спасали фашистов. А потом про «беженцев» на каком-то этапе забыли, просто бросили и все кто могли и хотели, вернулись назад в свои деревни.  Брянская область была полностью освобождена Советской Армией в сентябре 1943года. Женщин-партизанок отправили по домам, тётка Фрося пришла опухшая от голода, немцы долго держали их отряд в окружении. Партизаны ели грибы, кору деревьев, смолу сосен, мхи, но не сдались немцам. Более 700 дней немецкие войска оккупировали территорию области, принесли смерть и разорение на земли моих предков. Мать и две девочки, мои сёстры, остались живы, вернулись в свой дом, фашисты покинули его при отступлении. Мать и тётка Фрося разыскали отца в г.Ельце, где у него была уже вторая семья. Вот как перепутала судьбы людей война!
            Весной 1944года отец приехал и забрал семью в Почепский район, в совхоз Баклань куда его перевели работать механиком совхоза. Время было голодное, люди ели всё, что можно было есть. В домашнем хозяйстве нашей семьи появилась коза, и на столе появилось молоко, маме стало легче кормить детей.               
                После войны в августе 1945г. родился я, меня назвали именем умершего маленького брата – Эдиком! Видно, мне завещано судьбой жить за нас двоих! Мама даже хранила, от умершего брата, свидетельство о рождении, говорила о том, что я могу уйти раньше на 4 года на пенсию!
              В нашу деревню Козинку, мама меня привозила  в 1952 году, летом перед школой. Деда Матвея Кондратьевича помню хорошо, у него была большая прокуренная борода, он сажал меня на колени и закуривал трубку, набитую очень ароматным табаком, который выращивал он сам.   Мне он говорил: «Привыкай к дымку от табачка унучик, всё равно закуришь, когда-то.» Бабушку Варвару помню по очень вкусным пирогам, украинскому борщу – она была высокая, худенькая и опрятная, от неё пахло сливочным маслом и травами. Спали мы с мамой на перинах в прохладном амбаре, на чисто вымытом полу, на который предварительно стелились домотканые полосатые половики. В амбаре пахло травами, дымком от дымаря и пчелиным воском. Водила меня мама и к дому деда Гавриила, хотела показать ему меня, его внука, но его мы не застали дома в течение 3-х дней. На двери висел замок. Дом деда по отцу тоже помню, резное крыльцо, резные наличники на окнах – крепкий был дом, построен был его умелыми руками.
                Фашизм я возненавидел на всю мою жизнь! Рассказать обо всём том, что я узнал о войне от мамы, от отца, от других родственников в коротком рассказе невозможно, но обойти  глубокие борозды, которые оставила война на судьбах моих родных людей, я не могу и не имею права.               
               
                Вместо послесловия.    

                27 миллионов жизней  граждан СССР уничтожил молох войны 1941-45гг.!!! Нам, послевоенным детям, не простят потомки, если уроки этой безумной бойни не будут доступны и известны людям следующих поколений. Ведь мы сами слышали о войне от тех, кто её пережил, видел руины городов и сёл, ещё не полностью восстановленных, кто жил очень  бедной материальной послевоенной жизнью, но очень богатой духовно. На территории Брянской области, за годы оккупации были зверски замучены, сожжены, расстреляны, закопаны в землю полуживыми 80.000
мирных граждан.  200.000 жителей были угнаны в рабство на работы в Германию, а это были молодые люди! Им бы жить на родной земле да детей растить, но нашлись варвары, которым нужно было установить свой, арийский «порядок»!
                Прошло почти 70 лет  со дня великой Победы Советского народа в войне 1941-45гг. Но память о ней  не даёт покоя не только мне, людям необходимо знать доподлинно  об истоках великой бойни народов Земли. Кто и что привело Гитлера к военным авантюрам в ХХ веке? Открывается жуткая, по своему цинизму и наглости правда. Ведь фашизм родили, вынянчили и взрастили сами немцы, слабое безвольное руководство Веймарской республики, деньги крупного капитала Германии, политика Англии, Франции, США. Бредовые псевдонаучные идеи социального дарвинизма, расизма. Апологеты различных теорий расовой исключительности одних народов над другими пытались и пытаются путём научных достижений в области генетики создать на Земле «чистые, элитные расы» людей. Надо же было, создать целую науку, чтобы обосновывать процессы уничтожения «неполноценных» народов, ведь нашлись т. н. учёные, которые определили, кому жить на Земле, а кому превратиться в органические удобрения! «Учёные генетики» были приглашены фашистами перед войной из разных стран, чтобы на практике в концлагерях проводить опыты на узниках, уму непостижимо как это могло случиться. И ведь съехались стервятники и проводили изуверские массовые опыты над людьми. Где тут мораль, нравственность, человечность. Где права человека, о которых на словах  заботятся западные деятели и особенно из США. Эти теории живы и сейчас. В каких же странах родились и продолжают работать учёные мужи, занимающиеся подобной «наукой»? Да всё в той же Англии, в Америке, в Германии и в др. странах. А кто финансирует исследования в науке, которая называется евгеникой? Да всё тот же капитал этих стран. А были ли подобные исследования в СССР? Да, были попытки и даже проводились на Кавказе опыты по скрещиванию обезьян с людьми, но ничего из этого не вышло т.к. природные генетические коды в то время,  не дали этого сделать.
            На нынешнем уровне развития научных исследований в области генетики стали возможными расовые чистки населения планеты без концлагерей и газовых камер, не нужно ядерных войн. Всё  возможно провести бескровно. Поистине изуверы не прекращают совершенствоваться, их мечта вполне осуществима, если ей дать осуществиться! Масоны мечтают об уменьшении населения Земли до двух миллиардов человек! Им нужны рабы новой формации!
                Вы вправе задать вопрос: « А почему всё-таки Англия и Америка воевали против Германии на нашей стороне? Почему они всячески помогали СССР в снабжении Советской Армии оружием, продовольствием и др. ресурсами?» Да потому, что они выпустили «джина - Гитлера» из бутылки и сами попали в свои же сети, перехитрили самих себя! Испугались за свои шкуры, джин начал «жрать» своих создателей. Необходимо отметить, что немецкая наука и инженерная мысль имела в годы 2-й мировой войны колоссальные достижения в создании самых передовых образцов военной техники и оружия. И только отсутствие огромных средств для массового производство этих разработок спасло Советский Союз, да и другие страны мира от ещё больших жертв и разрушений. Если бы Германия успела создать ядерное оружие, то катастрофы было бы не избежать. В конце войны Америка «погрела руки» на разработках немцев, которые не успели сделать и  применить атомное оружие в войне. Атомные бомбы  были сброшены с американских самолётов .  Америка отыгралась на японцах за Перл-Харбор показав всему миру последствия боевого применения атомного оружия, устроила ничем не обоснованную бойню мирных жителей городов Хиросимы и Нагасаки. Президент США Гарри Трумэн дал санкцию на бомбардировку японских городов играючи, нисколько не подумав о последствиях применения этого страшного оружия для мирных жителей. Вот их лицо! И что очень странно – сами японцы после подобного чудовищного, по своей жестокости и цинизму факта лояльны, по отношению к США.  Такое разве забывают?!
                В начале ХХ1 века в Америке, в Англии и др. странах НАТО их политические деятели и силовые структуры настойчиво растили и растят «джинов» новой формации и на сей день их армии имеют столько своих, преданных им супер джинов, что они могут безнаказанно творить беспредел в разных районах мира. Войны, развязанные США в ХХ–ХI веках подтверждение этому. В час ИКС они запросто  посылают свои войска туда, куда им надо! США мировой жандарм, мировой агрессор, неужели это непонятно нашим нынешним политическим деятелям в государствах со славянским населением? Неужели примера  Югославии не достаточно, когда заправилы США и других стран  НАТО  сначала разорвали страну, а потом бомбили современными средствами поражения. И ведь подвели базу «справедливости возмездия» через ООН! А где же была в то время Россия, верней под кем она была, если безнаказанно дала бомбить славянскую страну? С 1987года по 1991г.( по апрель м-ц т.е. до вывода войск) я служил в Южной группе Советских войск, в Венгрии, так вот в то время о таком развитии военно-политической ситуации в Югославии и речи быть не могло. Мы (наши танки и авиация, ракетчики и мотострелки) стояли в подбрюшье у НАТО, и имели возможность в любое время ударить в него со всей силы.
            А что происходит в наши дни, в братском России государстве, в Украине – там отчётливо видна раскольническая политика США и государств Евросоюза. Янки и Запад видят во сне сладкие сны о развале славянского единства. События последних месяцев показали, что целенаправленные неторопливые подрывные действия ЦРУ США на западе Украины принесли нестабильность, смерть и разрушения в эту страну, подтолкнули недобитых фашистов и националистов на реванш и братоубийственную гражданскую войну. Нельзя верить ни одному слову Америки и их сателлитов по НАТО.      
             Сколько же существует стандартов у политиков этих стран, а столько сколько надо! А куда заправилам США и стран НАТО  надо будет завтра повернуть свои армады? Да туда, где ресурсы Земли пока имеются в достатке, а это мы с вами, это Россия! Мировая война за доступ к источникам больших объёмов природного сырья неизбежна, это вопрос времени и выживания для многих народов мира стоит уже сегодня. Люди не ищите друзей там, где их быть не может! Нам надеяться не на кого кроме самих себя и братьев славян, так что думайте СЛАВЯНЕ, и крепко думайте! Не забывайте одной простой истины, что наши лучшие союзники – это современные, прекрасно оснащённые : Армия, Военно-морской флот, самая современная Военная Авиация, а теперь уже и Космические войска. На это не надо жалеть никаких  средств, ибо скупость и глупость платили всегда по большому счёту агрессорам, а в нашу эпоху, и сравнить то не с чем чего может стоить беспечность и недооценка агрессивности стран блока НАТО.
                Над жизнью смерть, не властвовала ни в какие века, жизнь быстро залечивала самые страшные раны, нанесённые войнами, болезнями, стихийными бедствиями. Население Земли продолжает расти и очень быстро, по прогнозам и у нас в России  к концу ХХ века численность населения должна была  составить 350 млн. человек! Но наша действительность печальна, нас жителей России меньше половины от этого количества, для такой огромной территории мало, очень мало!..
            Мы пожинаем плоды всех катаклизмов, происходивших в России, в СССР, а теперь и в СНГ. Наше спасение только в крепком едином союзе славянских государств!
               Советский союз предательски был разрушен внутренней контрреволюцией во главе с М.Горбачёвым и Б.Ельцыным  под режиссурой  неутомимых дирижёров из США. Наша Россия мешала и продолжает мешать масонам в их глобальных замыслах.  Дальнейший ход событий в мире, в  политике и экономике ничего хорошего не предвещает для народов стран бывшего Союза, если эти народы потеряют бдительность и не будут ставить во главу внешней и внутренней политики своих государств, прежде всего, интересы  населения своих стран.
Думайте люди и будьте бдительны! Мы в ответе за судьбы Славянской цивилизации на Земле! 

            
               
               
               


              Митроха  и  сотоварищи.
               
                повесть
         

 
Осень 1964года, 4-й курс  Орловского ТЖТ.
                «Три товарища».
    Пеняев Володя, Полябин Эдик, Жиляев Паша
               
            Жил-был на свете мальчик с обычной русской фамилией Митрофанов, звали его Володей, по стечению разных неприятных жизненных ситуаций, выпавших на его долю, отца он своего не помнил и мать тоже. Как он говорил, предки бросили меня как кутёнка на попечение дедушки Трофима и бабушки Евдокии, так что отчество получил он в «подарок» от имени своего деда. Хлопот своим родным этот отпрыск доставлял много.  То одни, то другие проделки Вовочки не давали дедуле и бабуле жить спокойной жизнью. С горем пополам окончил он семь классов сельской школы и был отпущен в «свободное плаванье» по бурному морю Российской  «оригинальной житухи» в пределах досягаемости деда и бабушки  т.е. в город Орёл. Так он величал нашу Советскую действительность в своих неправдоподобных многочисленных повествованиях, которые сыпались из него как из рога изобилия. Выходного содержания в каком-либо материальном выражении Вова не получил никакого, живи не тужи -  на денежную помощь не рассчитывай, люди добрые не дадут пропасть. Не долго думая, сей юнец по совету какого-то родственника, приехал на пригородном поезде «зайцем» в  г. Орёл. На вокзале ж. д. станции Орёл он прочитал объявление о наборе кандидатов для поступления в Орловский техникум  ж. д. транспорта. А так как ему было совсем неважно куда поступать, то Вовочка решил попробовать: « А вдруг и поступлю, чем чёрт не шутит!» У него был готов вариант на все случаи жизни: « Дави на происхождение, на безотцовщину, на полное сиротство и люди зарыдают от жалости, и всё пойдёт как по маслу…». На трамвайчике зайчиком Вовочка доехал до остановки    3-я  Пушкинская и пошёл через чудесный парк бывшей духовной семинарии к техникуму, который и размещался в здании этой же самой бывшей семинарии. Шёл и восхищался ухоженными аллеями, клумбами с цветами, вдыхал ароматный воздух парка, нагретый июльским солнышком и жизнь была бы совсем хорошей, если бы отчаянно не хотелось есть. Ведь время дня было предобеденным, а после завтрака в деревне,  ему ничего  по пути не перепало. Деньги в кармане были, аж целый рубль, но это было НЗ, на самый крайний случай.
                Вдруг из кустов вышли три парня, лет по пятнадцать, с папиросками в зубах, вид у них был лихой, бандитский. Они остановили Вовку,  на блатном жаргоне один из них сказал:
« Гони капусту деревня, а то заколю как свинью!» В руке у него сверкнула лезвием финка. Вова понял, что тут выкрутиться не удастся, но сработало прямо неожиданное неслыханное какое-то звериное его чутьё. Вовка закрыл лицо руками, плюхнулся на дорожку задним местом и зарыдал приговаривая :«Не хочу бля больше так жить, надоело, зарежьте меня скорей…», в истерике рванул  на груди  застиранную рубаху, подставляя её под финку шпаны. Нападавшие блатные ребята опешили от всего этого, спрятали в карманы ножи, стали успокаивать Вовку и говорить, что они не будут его резать, что они пошутили. Один из парней раскурил папиросу и дал её Вовке, тот растирая слёзы, не прекращая рыдать затянулся дымом, закашлялся ( до этого Вовик никогда не курил) и с помощью этого парня встал на ноги. Потихоньку успокоившись, начал рассказывать нападавшим ребятам о своём горьком существовании. Вся ватага села на травку и внимательно слушала то, о чём говорил Вовка. Они все без исключения были в такой же жизненной «клоаке» как и Вова и сами начали хлюпать носами, часто и глубоко вздыхая. В конце Вовка сказал, что уже два дня ничего не ел. Это было последней каплей – каждый из парней начал  вытаскивать что-то съестное из сумок, из карманов и каждый протянул еду Вовке и  снова полились у него слёзы, он не мог успокоиться, приговаривая : « Ну что вы ребята, вы же сами голодные, я же всё вижу…». Ребята не очерствели окончательно, в них было то, что называется человечностью, они  сами хлебнули горя, горя послевоенной нищей жизни и не устояла их психика, и исчезла их напускная лихость, и их блатной «прикид». Ну,  а дальше они все вместе съели всё, что у них было, попили водички, закурили и решили что помогут Вовке поступить в «железку»
т. к. знают отличного мужика фронтовика из числа руководителей техникума – речь шла  о председателе профкома В.П.Борисове.
                Впервые Митрофанова Вову я увидел в канцелярии приёмной комиссии техникума при  сдаче необходимых документов для поступления на отделение эксплуатации железных дорог. Мне тоже было неважно куда поступать, лишь бы в городе был аэроклуб т. к. все помыслы были направлены на получение профессии военного лётчика. Можно было учиться в учебном заведении и одновременно заниматься в аэроклубе. В 1960году в стране было введено 11-ти летнее обучение в средних  школах и сразу по окончании школы все мы  должны были призываться на военную службу. Шансов поступить в ВУЗ после 3-х лет службы в армии было мало, и поэтому  я школу оставил.   Жизнь показала, что этот вариант  был наиболее приемлемым.               
           При сдаче документов выяснилось, что первый экзамен мы сдаём уже завтра, и этим экзаменом была математика. Вовка сказал, что вот и «приехали» и ещё что-то нелестное по этому поводу. Математику сдавали в объёме 7-го класса средней школы, особых сложностей в программе не было. Я сидел с Вовкой за одним столом и со своим вариантом примеров и задач по алгебре справился быстро, но как только мой сосед увидел это, он сразу молча подсунул мне свой билет и листок бумаги, а мой уже готовый передвинул к себе. Меня удивило его спокойствие и чёткие действия. Если бы это было замечено кем-то из приёмной комиссии, то результат был бы ясен, и мы тут же были бы выдворены из аудитории. А дальше со своими документами поехали бы поступать в машиностроительный, так во всяком случае было решено мной. Но что самое интересное -  за свой билет я получил «хорошо с +», а его билет был оценен на «отлично». А на последующих экзаменах начало действовать Володино сиротство и отличная оценка по математике за первый экзамен. И там где должен быть «неуд.» ставили тройку, а уж если Вовочка что- то хоть чуть- чуть знал ему ставили «хорошо» и непременно преподаватели  расспрашивали его о семье, качали головами, вздыхали, а некоторые даже доставали платочки и отходили к окну. Было заметно, что председатель профкома В.П. Борисов уже поддерживал Вовку по просьбе тех ребят из парка. Кстати, они чуть позже стали и нашими друзьями, а в следующем году и сами поступили в нашу «железку». Вот ведь какое время было!
                На отделение эксплуатации железных дорог в 1960году набрали две группы: Э-11и Э-12 в каждой группе нас было по  30 человек.  С момента зачисления в техникум все мы знали историю  жизненного пути Вовы Митрофанова, среди нас за ним прочно закрепилась кличка Митроха. Ну, а дальше не было границ нашим удивлениям: в первом семестре получил место в общежитии только Митроха, стипендию с тройками не платили никому, а Митроха её получал. Первую сессию большинство из нашего отделения эксплуатации железных дорог сдали без троек, ведь жить без стипендии было очень туго, а   Митроха еле-еле выехал на тройках. Вот так он «учился» все 4 года, но как сироте стипендию ему профком отвоёвывал регулярно.
          Во втором семестре получил место среди 180 счастливцев, живших в общаге и я, был этому рад безмерно т. к. полгода пришлось жить на квартире у матери  бандита и вора Сашки Бороды, который постоянно уговаривал заняться «делом», дразня видом и запахом деликатесов, мол иди и будешь не картошкой давиться, а «хавать» как мы.  Приводил домой весёлых, зрелых тёток и со своими подельниками устраивал с ними оргии по ночам, не давая мне выспаться. В такие «весёлые ночки» сидели мы с его мамой в маленькой каморке за печкой при свете керосиновой лампы.  Деньги за квартиру Сашка забирал со стипендии за два месяца вперёд, так что перейти на другую квартиру можно было, но где было взять денег на неё? Родители  давали на неделю три рубля, вот и крутись мальчик как хочешь! Так что стипендия в 23 рубля и удостоверение формы «три» для бесплатного проезда в пригородных поездах были великими благами для студентов «железки». Из деревни мы привозили продукты на неделю, и конечно никто их в одиночку не ел, всё было общим. Надо заметить, что никто никогда не хамил, чаще всего кушали все вместе, да ещё иногда и с вином за 90 копеек, которое называлось «Било мицне». Мы сбрасывались на него поровну, выпивали понемножку все. В комнатах нас жило по 10-12человек, вот такой «интернационал» и ковал из нас нормальных мужиков. Мы вместе отмечали праздники и дни рождения каждого, сообща могли убрать урожай у чьих-то родителей в деревне.
           Митроха в субботу и воскресенье «постился» потому, что к концу недели заканчивались наши припасы и мы уезжали к родителям на выходные и праздники, а ему некуда было ехать, к своим старикам он ездить не любил, те  сами еле-еле сводили концы с концами. В эти дни он сидел на бесплатном хлебе ( белом и чёрном ) с солью или горчицей и  с чаем без сахара в студенческой столовой ( такой привилегией пользовались студенты СССР  при Хрущёве).  И когда мы возвращались, нагруженные продуктами и заходили в комнату, еле таща сетки и сумки,  Митроха  потирал руки от радости встречи с нами и предстоящего удовольствия от еды. Сразу садился ужинать, виновато глядя на нас – мы не возражали,  угощали припасёнными для него конфетами, пирожками и садились кушать вместе с ним после дороги. Все понимали, что если не мы, то кто поддержит Митроху. Так мы прожили в общаге, в комнате №105, все 4 года! Эта дружба осталась с каждым из нас на всю жизнь. Спасибо вам ребята, что вы были в моей жизни, я очень многому от вас научился, никогда вас не забуду!
                В общаге  существовала строгая чёткая иерархия по старшинству курсов, особым почётом и уважением пользовались те студенты, которые отслужили в армии. Солдаты были особой кастой, им везде был почёт и уважение, но учились они трудно и поэтому нас пацанов уважали и особенно за то, что мы им серьёзно помогали в получении знаний. Техническое черчение (особенно тушью на кальке), иностранные языки, математика, физика, химия, тяговые расчёты, сопромат, электротехника -  для них были бичами, так что приходилось за них добровольно поработать, но никогда за это никто денег не просил.  Сами мужики понимали это и покупали нам сладости в благодарность за помощь, а при совместных работах в качестве грузчиков на грузовом дворе они давали нам передохнуть чаще, чем делали это мы сами.
                «Вечной» дежурной по нашему общежитию работала плотная, симпатичная, упитанная тётя лет 35-40, звали её  Фирой Моисеевной, жила она в отдельной комнате на нашем этаже. Она была всегда опрятно одета, причёсана и отличалась приветливым, весёлым нравом, от неё всегда пахло духами «Красная Москва». Тётя Фира была начитана, хорошо пела, шутя говорила, что она дочь еврейского миллионера, который от неё отказался, что она чистая еврейка и что без мужичка не может прожить ни одного денёчка. Нас мальчиков она жалела и говорила, что если бы не строгие Законы СССР, то научила бы нас кое-чему, сделала бы из нас настоящих мужиков, которым бы сам Казанова не годился бы в подмётки .  А вот солдатики – это другое дело, они имели доступ к «телу» нашей тёти  Фиры.  Руководство техникума смотрело на такой «порядок» вещей сквозь пальцы потому, что у Фиры всё блестело в общаге, она добросовестно «пахала» целый день. Да и не было никаких жалоб на неё! К нам в 105-ю комнату она любила заходить вечерком, чтобы кто-нибудь сходил на чердак за голубями, их тётя Фира жарила с картошкой на огромной сковородке. Очень вкусно она их готовила,  хватало на всю нашу комнату, конечно и ей с «гостями». Она любила доводить до «готовности», как она говорила, нашего  Митроху. Надо было видеть, как она тихонько подходила сзади к сидящему за столом Вовочке и клала ему на плечо свою грудь наверно пятого размера, как у него начинали гореть уши, и всего его начинало трясти. Фира смеялась,  говорила, что сегодня полезет с ним на чердак  за голубями, и тогда жаркого не ждите мои хорошие мужички. Митроха вскакивал как ужаленный и вопил: - Тёть Фир, пригласила бы к себе на чай, а то всё солдатиков да солдатиков ублажаешь, а мне гонять «Дуняшку Кулакову» после твоих шуточек, спасибо наша заботливая! 
            Фира смеялась, давала Вовке подзатыльник, говорила о том, что ему нет 18лет и сидеть в тюрьме за совращение  мальчиков не желает, вручала мешок под голубей и ключ от входа на чердак. К Митрохе присоединялись ещё двое ребят, брали с собой фонарики и через 30-40 минут приносили шевелящийся и пищащий мешок с голубями. Голуби жили на чердаке в большом количестве т. к. через овраг от нас был расположен огромный элеватор ж.д. станции Семинарская. На ночлег голуби прилетали на чердак техникума и вот тут-то их ждали наши «охотники» жаркого. К его приготовлению  Фира не допускала никого, она говорила, что мы слабы в коленках, чтоб созерцать кровавый процесс отрывания голов у живых голубей. Я один раз попробовал ей помочь и вылетел с кухни как ошпаренный, меня тошнило, даже солдаты пасовали перед этим процессом. Фира была очень крепкой тётей, её психика опиралась не на нервы, а на канаты! Мы допускались на кухню лишь тогда, когда начинали разноситься по всей общаге очень вкусные аппетитные запахи от жарящейся птицы. В эти моменты Фира была на вершине блаженства, раскрасневшаяся и ещё более привлекательная, она священнодействовала у общепитовской плиты. Смотрела на нас, смеялась и говорила : « Ну что соколики, теперь вы осмелели, и у вас во рту стало больше слюны, чем водицы в Оке. Вы бы лучше за винишком сбегали». Мы, конечно знали, что она хочет и предусмотрительно приносили наш «биомицын», так это вино называл, в те далёкие, времена весь огромный Союз. Процесс поглощения жаркого был недолгим, весёлым, общественным, шумным и в конце все говорили спасибо Фире, и кое кто даже целовал ей руки (честное слово она этого заслуживала). 
               Не рассказать о процессе уборки бетонных лестниц, ведущих в общежитие, было бы не простительно – это были первые для нас эротические сцены, достойные кисти Рембрандта,  я их помню до сих пор. Когда тётя Фира начинала процесс наведения чистоты на этом «высоком» пьедестале, в коридоре общаги  раздавались три коротких звонка утренней побудки – это означало, что желающим можно пойти посмотреть  стриптиз. Обычно это происходило с 16.00 до 17.00 часов ежедневно. Народ выходил из комнат и направлялся по своим, внезапно возникшим, делам на нижние этажи огромного здания. Но проходить нужно было по лестницам, которые убирала  в это время наша «вечная» дежурная. Пройти и не обратить внимания на голые икры её ног, на красивые белые бёдра и на что-то ещё белое с чёрным в глубине под подоткнутой юбкой, было невозможно! Фира не носила трусиков, об этом знала вся общага, а  ведь нам, проживающим в её номерах, было от 15 до 23лет. Стриптиз проходил в полной тишине, никакие комментарии не допускались потому, что все знали - Фира тут же залепит рот огромной грязной тряпкой и добавит шваброй по чём попадёт. Такой финал уже бывал до нас.  Шелестели подошвы обуви по ступенькам, чмокала водой мокрая тряпка, отмывая ступени, тело Фиры находилось в позе удобной для работы на лестнице. Мне казалось, что она и не думала показывать свои прелести специально. Она делала свою работу как обычно, как делали её предки как она сама привыкла это делать  -  но молодое мужское племя общаги думало о другом, стояло зачарованное, в шоке, или потихоньку шло, как в гипнозе, не было безразличных, это были первые открытые уроки  очарования от созерцания красоты женского тела!.. Фира заканчивала мыть ступени, опускала юбку, поправляла сбившуюся прядь волос, движением снизу вверх ставила на место свою пышную грудь и забыв раскланяться ошарашенной  мальчишеской публике, буднично поднималась на верх в свою комнату и, скорее всего становилась под душ, потому что через короткое время появлялась на публике свеженькая, в туфельках,  со вкусом одетая, причесанная. Сеанс стриптиза заканчивался, и юное мужское сообщество нехотя расходилось, юные мужички после встряски гормонов спешили на свидания к своим  девушкам, которые чувствовали в эти вечера особую жажду любви у своих сердечных друзей. В этом была заслуга нашей привлекательной  «тёти» Фиры.
            Здание техникума было 4-х этажным, огромным, красивым, парадный вход украшали высокие колонны, двор техникума был огорожен высокой монастырской стеной.  Во дворе были разбиты цветники и клумбы с неимоверным количеством огромных кустов роз, это были китайские чайные розы. Аромат и красота этих царских цветов были выше всяких похвал. Цветовая гамма роз была очень богатой и радовала глаз. Помимо роз было посажено много других цветов, кустарников, плодовых деревьев; дорожки, тропинки, удобные лавочки, беседки – всё это создавало уют,  атмосферу порядка и притягивало своей свежестью и тишиной, которую нарушали только  птицы. Чистоту в этом парке соблюдали все, да и садовник был очень уважаемым человеком. Ему всё время помогали  учебные группы младших курсов, а старшекурсникам (по их убедительным просьбам) он иногда срезал по одной розе для подарков девушкам. Надо сказать, что и вокзал ст. Орёл был признан в те годы самым уютным, а по красоте сквериков с розами, разбитых на перронах ему не было равных в  СССР.
                Внутри здания техникума коридоры и аудитории были просторными с высоченными потолками. В вестибюлях стояли кресла и диваны, цветы в красивых кадках – всё дышало чистотой, запахами зелени, цветов и натёртого паркета.  Паркет с разным рисунком в коридорах и в аудиториях натирался до блеска ежедневно. У каждой учебной группы младших курсов был свой участок паркета, и каждое утро мы проводили зарядку с «тётей Машей» (так именовалась тяжеленная швабра для натирания паркета). Староста группы представлял результаты работы коменданту техникума, а тот в свою очередь заместителю директора. Каждое утро директор техникума Иван Иванович Воронин обходил здание, проверял чистоту белой тряпочкой и оставался доволен, потому что помимо уборщиц чистоту наводили все студенты, и не дай Бог, кому-то было что-то бросить на пол – тут же ему любой из студентов делал втык, и всё подбиралось с пола. В цокольном этаже здания размещались два спортзала с душевыми, студенческая столовая и огромный конференц - зал (бывшая церковь духовной семинарии), в котором проходили вечера отдыха по субботам,- играл свой студенческий духовой оркестр, кружились в вихре вальса на паркете пары и было очень всё красиво. На вечерах работал буфет, в котором можно было угостить девушек и самого себя мороженым, ситро,  бутербродами с разными деликатесами, ну и конечно шоколадом и конфетами, чаем с пирожками и кофе со сливками. Спиртное в буфете было под запретом, но винцом баловались все и принимали его понемножку для смелости до танцев в укромных местах огромного здания. Так что всё было честь по чести. Для финансовых затрат на вечерах мы всей комнатой общаги ходили один раз в неделю на грузовой двор, вкалывали всю ночь на самых мало оплачиваемых работах, зарабатывали по 10 рублей и становились на миг «богачами». Позже нас уже признали постоянные грузчики грузового двора и за «трудовые заслуги» стали  давать нам «халявную» работу с хорошим заработком. А за десятку в начале 70-х годов ХХ века можно было хорошо покутить с девушкой даже в ресторане.  На вечерах мы удивляли девчат своими «широкими жестами» в буфете. Они иногда потихоньку шептали : « Ребята, а у вас хватит денег? Мы их тоже имеем, мы можем тоже хотим добавить в общую копилку…». В таких случаях ребята очень - то не возражали.
                Не рассказать о великом празднике всех Советских республик, всех наших граждан, всех людей мира – о событиях 12 апреля 1961 года было  бы мне не простительно. 11 апреля наша комната в полном составе решила пополнить свои карманы, честно заработанными на грузовом дворе финансами. После занятий мы привычно пришли на подработку и до 3-х часов ночи разгружали вагоны с одеждой и прочим ширпотребом. Работа была не пыльной, но денежной (оплачивалась неплохо). На занятия наша команда «грузчиков» пришла не выспавшаяся, а в этот день мы должны были сдавать дифференцированный зачёт по иностранному языку, и если кто-то получал тройку, то плакала стипендия на целый семестр.  «Экзекуция» должна была начаться на второй паре занятий 12 апреля 1961 года, а её начало было в 10.30 утра. Наша «немка» приняла доклад дежурного по группе на немецком языке и предложила всем садиться, а затем ведя карандаш по нашим фамилиям в журнале начала выискивать первую жертву своего педантичного амплуа. Она плотоядно отрывала взгляд от журнала и смотрела  на претендентов, а нас её взгляд просто вдавливал в столы. Любила «немка» садистские минутки, она получала удовольствие от звенящей тишины в аудитории в эти мгновения. Растягивая слова она не проговорила, а прошипела как удав КАА из сказки Киплинга  «Маугли» : « Первым приглашаю на беседу …» и вдруг щёлкнуло в динамике и все мы вздрогнули от неожиданной торжественной  начальной ноты голоса Левитана, который передавал Правительственное сообщение : « Говорит Москва, говорит Москва, работают все радиостанции Советского Союза! …» и далее сообщение ТАСС о первом полёте в космос первого космонавта Земли  Юрия Алексеевича Гагарина – русского военного лётчика ! Что тут началось, все люди из здания техникума хлынули на  наш просторный двор, возник стихийный митинг, выступали и преподаватели и студенты, все ликовали, поздравляли друг друга, мы были горды за наш Союз за нашу Русь! Колонна нашего техникума, с флагами,  пошла в город к зданию обкома КПСС,  город превратился в человеческое море -  всюду красные стяги, играют духовые оркестры, царит всеобщее ликование и гордость за свою страну. Великий Праздник подарил нам полёт человека в космос,  такое не забыть никогда. И кто бы, что не говорил сейчас о чувстве сплочённости народов СССР, как  бы не поливали грязью наше великое прошлое – его не отнять никому у народов нашей страны, не зачеркнуть, не очернить, не приуменьшить его значение. Моя мечта стать военным лётчиком только окрепла.             
           Наша студенческая жизнь била ключом, но не только в пределах техникума, были и производственные практики, в том числе и год работы на третьем курсе на реальных должностях на крупных  ж.д. станциях страны с хорошей зарплатой по тем временам. За этот год помимо опыта практической работы мы повзрослели и хорошо приоделись, стали выглядеть внешне вполне прилично. Многие ребята серьёзно занимались, эти три года, разными видами спорта, музыкой, техникой и имели приличные успехи  в своих сферах увлечений.  Я, например, уже во всю прыгал с парашютом с ручным открытием и выполнял в свободном падении разные акробатические фигуры. Стал перворазрядником по планеру и летал на новеньком «Бланике» Л-13 по программе подготовки мастеров планерного спорта в рекордном авиационном отряде Орловского ЦСПК  ДОСААФ  СССР. У меня всё шло так, как было задумано.    
           Паша Жиляев стал пилотом самолёта ЯК-18А, он  пошёл в наш аэроклуб по моему совету. После аэроклуба ему было присвоено воинское звание мл. лейтенант запаса и в армию на срочную службу его уже не призывали. А ещё Паша увлёкся радиотехникой, из деталей, которые он сам доставал, он сделал приличный магнитофон. Володя Пеняев успешно занимался волейболом. Все наши ребята чем-то увлекались, как только на всё у нас времени хватало!    
                Я низко кланяюсь нашим педагогам, они вложили в нас свой ум, своё видение жизни, свой оптимизм и задор, дали нам приличные знания. Преподавательский состав техникума был очень сильным как по общеобразовательным предметам, так и по специальным дисциплинам. Поэтому наши выпускники  были востребованы на  ж. д. транспорте страны. Один раз в два года выпуски техникума были всесоюзными, выпускники разъезжались по всем железным дорогам страны. Высокие требования к уровню наших знаний и к соблюдению дисциплины уводили, «отличившихся» в худшую сторону, за ворота техникума. Из 60 студентов, принятых на первый курс на отделение эксплуатации железных дорог вместе с нами, получили дипломы об окончании только 40, а остальным не повезло из-за своей лени и дури.   Но помимо всего того, что было связано с учёбой в техникуме, в начале второго курса и перед третьим курсом,  две осени подряд мы по месяцу работали в разных районах Орловской области на уборке урожая на колхозных и совхозных полях. Без приключений эти рейды в глубинку области не обходились никогда.
                В сентябре 1961года мы начали учёбу на 2-м курсе техникума, но 10 сентября нам объявили, что через два дня мы уезжаем на уборку урожая, поэтому всем надлежало съездить домой и соответственно подготовиться к работе, взять с собой те вещи, которые нам рекомендовали  наши опытные наставники и родители. Всё было так и сделано. Через два дня мы, экипированные по деревенски, как нам казалось, уже были в одном из отстающих колхозов Глазуновского района Орловской области. В колхоз вела ухабистая грунтовая дорога, которая в дождливую погоду становилась непроезжей, перемещаться поней можно было пешком по уши в грязи или с помощью конной тяги.  До центральной усадьбы колхоза, расположенной в селе Голятиха, расстояние в 20 км. от районного центра преодолевалось более, чем за 2 часа, при этом то место, на котором сидишь, отбивалось в готовую отбивную. Нас собирались везти на открытых грузовых автомобилях, в кузовах которых были поставлены лавки или просто настелена на пол солома. Митроха первым быстро определился и сказал, что обо всём договорился с бригадиром, от которого несло перегаром алкоголя и который нас встречал на ж.д. станции, бригадиру было лет 25 и он был весёлым, говорливым парнем. Митроха позаботился и о нашем житье-бытье на отдельном хуторе, разумеется, всем составом нашей 105-й комнаты, а нас было 12 человек. Нам была выделена машина, в кузове которой было много соломы и нас повезли сразу на хутор, для расселения по хатам местных жителей и далее для работы в отдельной бригаде колхоза. Ехать на соломе было неизмеримо лучше, чем трястись на ветру и мы под надрывные, ноющие звуки мотора, видавшего виды ГАЗ-51дремали  до конечного пункта маршрута, который назывался Глебов хутор. Приехали почти в сумерки, начал накрапывать дождь и спрыгнув с тарантаса, как метко назвал автомобиль рыжий Дудин Коля, мы оказались в хате одной из жительниц хутора бабки Пелагеи.  Жила она одна,  была вдовой погибшего на войне солдата, детей ей Бог не дал (так она говорила) и нам была рада. В этой хате шестеро из нас разместились, в соседней хате ещё шестеро. Тут же выбрали главного по снабжению нашей бригады продуктами, им единогласно был избран Митроха, уж он то ни крошки не стащит и не потеряет. Выбор был совершенно правильным. Спальное место бабуля определила для нас в горнице, на полу. Всё было просто – на пол была настелена всё та же солома, сверху накрыта брезентом и на нём лежали шесть матрасов, а на них простыни, подушки, одеяла для каждого. Нам понравилось подобное решение вопроса с размещением, единственно сразу же Калине ( Вовка Калиничев) Митроха сказал, чтобы он хоть на время перестал хрюкать по ночам. За ним водился этот грешок, хрюкать он начинал ровно в 24.00 и продолжал «выход в эфир» минуты две. В комнате ему все начинали подражать, и он сразу прекращал концерт.     А тут все рядом  будем спать, и перспектива хрюканья нас не могла устроить. Бабка Пелагея стояла, скрестив руки в горнице и командовала нашим размещением, определяла где и что у нас будет лежать. Потом она пригласила нас вечерять, т.е. ужинать, продукты для нас ей уже были выданы бригадиром этой бригады. Она подала гречневую кашу с бараниной и чай, заваренный травами, ароматный и целительный как говорила Пелагея. Ужин был вполне хороший, и мы повеселели. Уснули быстро и спали крепко. Разбудила нас бабуля, напевным голосом : « Робятки  уставайти, завтрик готов!».
                Ну, а дальше всё пошло как обычно в те времена в колхозах. С объёмом работы была неопределённость, что делать конкретно в рабочий день было неясно. Только часа через три нас распределили по местам, четверых сразу определили в сторожа крытого зернового тока ( на току было очень много зерна различных культур), дежурить надо было по 8- часов, оружием были ременный кнут и дубинка. Первым сторожем пошёл на дежурство рыжий пройдоха Дудин Коля,  он был старше нас года на три и ему светила перспектива быть призванным в Армию до окончания техникума. Трое из  «сторожей» пошли отдыхать перед «трудным и опасным» дежурством, а остальные поехали убирать картошку. При работах в поле нас кормили обедом прямо на рабочем месте на природе, мы мыли руки и походная кухня угощала нас нехитрой, но вкусной едой. Работали до18.00 затем нас развозили по домам. Часов в 7 вечера мы ужинали и ложились спать, заниматься на хуторе было нечем, электричества там  не было, осветительными приборами были керосиновые лампы. Ночью было темно «хоть глаз коли», лаяли собаки от тоски переходившие на вой и где-то вдалеке им подвывали волки.
                По вечерам осенью и зимой жители хутора собирались на посиделки к кому-нибудь в хату, на посиделках делились деревенскими новостями, пели песни, гадали, вязали, пряли пряжу, плели кружева, вышивали. Дело находилось всем , это позволяло людям тесно общаться и коротать продолжительные вечера и ночи, такое общение сплачивало и роднило хуторян. Мужики курили козьи ножки, обсуждали свои дела, выпивали по стопочке самагона, принесённого кем-нибудь и разговор становился оживлённей. На такие же сходки молодёжь собиралась отдельно, там было веселей : играли гармошка, балалайка, мандолина. Под музыку танцевали, играли в игры, целовались по тёмным углам парочки – жизнь кипела. На хуторе, где мы жили, молодёжи было мало и они ходили в кино и на танцы в клуб на центральную усадьбу за 3 километра, с ними ходили и мы. «Орловских» местные ребята невзлюбили, особенно за то, что мы приглашали потанцевать их девчёнок - местных красавиц. Но до драк дело не доходило, потому что нас было больше. Надо отметить, что центральная усадьба была электрифицирована и там жизнь была повеселей, чем на хуторе. Кино привозили из райцентра один раз в неделю и один раз по субботам бывали танцы под радиолу, культурный отдых проводился в сельском клубе под надзором участкового милиционера. При клубе работала неплохая для деревни библиотека. Так вот Митроха сразу заметил молоденькую симпатичную девушку, заведующую библиотекой, и от неё не отходил на танцах ни на шаг. Девушку звали Миленой, и у Митрохи это имя не сходило с языка, только он её называл Милашей или Милочкой. Она была не из местных жителей, приехала в колхоз по распределению после окончания библиотечного техникума, а  её родители жили в г. Мценске, откуда был родом Калина. Митроха начал у нас брать деньги взаймы для покупки сладостей Милочке, дело становилось нешуточным и мы ему отдавали последние деньги, кто сколько мог. Похоже, было на то, что Милена тоже влюбилась в нашего Вовочку. Всё это было настолько красиво, нам оставалось только с восторгом смотреть на красивую пару.
Мы спрашивали Митроху о том, что он будет делать в Орле без Милены. Он грустнел, вздыхал, а ответить не мог, да и что может сказать влюблённый юноша – предстоящая разлука приводила его в полнейшее расстройство.
                Мы проработали в колхозе уже две недели, сентябрь подходил к концу и в одну из суббот пятеро из нашей хуторской бригады поехали в деревню к рыжему пройдохе Дудину Коле убирать картошку у его матери. Его мать жила в деревне с красивым названием Нижняя Смородина   Поныровского района Курской области. Мы больше времени добирались до станции Глазуновка, чем ехали от неё на электричке до станции Поныри. Эта станция была второй остановкой от Глазуновки. До деревни нас подвёз знакомый Дудину мужик на «козле». Мать Николая была очень рада нам и сразу посадила за стол кушать. Деревенский стол, на удивление, был очень хлебосольным,  на личном подворье у Дудиных  было полно всякой живности, а  на огороде в изобилии росли разные овощи. И когда только успевала эта маленькая, худенькая женщина всё делать? За два дня мы всё сделали, картошку убрали и опустили её сразу в погреб т.к. погода была хорошей, и сушить её было ни к чему. На Глебов хутор мы вернулись в понедельник к вечеру уставшие, но довольные тем, что помогли матери нашего товарища. Мать Николая нагрузила нас всякими вкусными изделиями, которые пекли, жарили и парили для нас три женщины, это были родственницы мамы Дудина Коли. Ничего не поделаешь, таков русский обычай, таково русское гостеприимство.
До хутора мы шли пешком, устали и предвкушали, что помоемся, поедим и далее ляжем спать, а завтра на работу в колхоз. Ещё до подхода к дому бабки Пелагеи услышали звуки гармошки и пьяные голоса исполнителей песни о гибели крейсера Варяга. Первой нам сообщила новость о Митрохе бабка Пелагея:
                -- Вовка – то, матерь Божья, чуть не погиб, он почти утонул под перевёрнутой машиной. Они перевернулись и в речку упали !
           Эта новость нас ошеломила, и мы быстренько вбежали  к поющим в хату, а там в самом разгаре шла пьянка, на которой и потерпевший и «преступники» отмечали  Митрохе второй день рождения. Вовка увидел нас и расплакался пьяными слезами. Он сбивчиво, сквозь слёзы рассказал о том, что и как  с ними со всеми произошло.
                Машина везла с поля просо на ток, а Митроха шёл с продуктами на хутор, шофёр остановил машину,чтобы подвезти Митроху, который обрадовался такой удаче и с двумя тяжёлыми сумками забрался на просо в кузов. ГАЗ – 51 ехал по дороге вдоль речки Неручь, в одном месте грунтовка имела наклон в сторону речки. Вот в этом месте и произошло опрокидывание автомобиля из-за того, что в кабине ехали трое подвыпивших мужиков, а между ними сидела развесёлая вдовушка. Всем было весело и даже более того, ну и шофёр не справился в этой ситуации с управлением автомобилем. Машина плавно начала крениться и с берега, вверх колёсами, упала в воду, Митроха оказался под кузовом с высыпающимся просом. Глубина речки в этом месте была небольшой, дно неровным (проходило углубление от ручья ), кузов лёг бортами на это место и из под него можно было  вынырнуть. Ему повезло ещё и  потому, что брезент, закрывающий щели кузова был прихвачен к полу и к бортам гвоздиками, а иначе  он бы похоронил под собой Митроху. Вовка вынырнул из под кузова без царапинки, отплевался от проса, подождал когда просо унесёт течением и два раза поднырнул под кузов, спасая две сумки с продуктами. Сумки были сделаны из парусины, и в них даже хлеб не успел сильно размокнуть.  Больше всего Митроха гордился тем, что спас сумки с продуктами.  Мы на радостях обняли Митроху, накрыли стол, привезенными продуктами и как следует обмыли его чудесное спасение. Вовкино   самообладание было вне всяких сомнений, в опасной ситуации он действовал чётко и спокойно. Но больше всего были рады благополучному исходу шофёр и деревенские мужики. Их бы посадили в тюрьму за Володю. Машину вытащили из речки на второй день, а ещё через день на ней уже снова возили зерно.  К  Митрохе  прилипла вторая почётная кличка «Подводник».               
Полевые работы в колхозе подходили к завершению, и мы предвкушали возвращение в Орёл. Однажды вечером Дудин рассказал, что с охраняемого им тока всё начальство артели по вечерам возит к себе домой пшеницу и не только её, а  и всё остальное, кому сколько надо.  Рабочим же колхоза ещё ничего не выдали на трудодни. Мы уточнили это у Пелагеи, и она подтвердила, что скорей всего, как обычно будет им «шишь с маслом». Такая растащиловка происходит из года в год. Нас возмутило поведение привелигированных ворюг и мы решили восстановить справедливость на Глебовом хуторе. Дудин потихоньку, индивидуально у каждого колхозника выяснил количество заработанных трудодней и по нормам его родной деревни начислил расчёт с ними хлебом и другим зерном, он даже ведомость составил. Заявка была принята и мы за четыре ночи, на телеге с мягкими шинами ( чтобы не было скрипа и стука) привезли всем жителям хутора всё, что они пожелали. Денег за свои услуги мы не просили, но перед нашим отъездом из деревни нас снабдили продуктами и деньгами. Колхозники были благодарны нам и молчали как рыбы, а иначе и их и нас могли пересажать в тюрьму, хотя Дудин был уверен, что никто не поднимет шума, потому что у председателя и других начальников «рыло было  в пушку».  В колхозе нам выдали по 60 рублей, сказали, что остальные деньги, заработанные нами, мы же и проели. Все кроме нашей бригады начали возмущаться, а нас всё устраивало т.к. Дудин нам выдал ещё по150 рублей. Мы вернулись в техникум «миллионерами» с запасом вкусных, сытных сельских деликатесов!  Фира нас радостно встретила и сказала, что специально для нас приготовила кошерную еду, а нам только за вином надо сбегать, что мы и сделали. Мы с удовольствием вымылись в душе, переоделись, и вечер благополучного возвращения отмечен был вином с кошерной едой тёти Фиры. Часов в 12 ночи  все уснули сном праведников.
От занятий в техникуме мы в колхозе отвыкли, но преподаватели предупредили, что скидок никаких не будет, и пошёл штурм наук. Количество пар занятий увеличилось, мы навёрстывали потерянное в колхозе время, так было принято в нашем Орловском ТЖТ. Неделя напряжённой учёбы заканчивалась,  мы все ждали субботы. Домой в деревню ехать никто не пожелал потому, что всей комнатой решили сходить с  нашими девчонками в ресторан повеселиться,- деньги «перегревали» нам карманы, у нас ведь ни у кого таких денег отродясь не водилось. До субботы на заработанные деньги мы немного приоделись, каждый купил себе то, что ему было необходимо. Все обновки оценивала Фира, критически пересмотрев их на каждом из нас. Всеми нашими покупками она осталась  довольной, похвалила за смекалку и хороший вкус, сказала, что мы не пропадём в этой жизни. Пророчество Фиры оказалось достаточно точным.
Наша компания вошла в ресторан «Орёл» в субботу, примерно в 19.30 и конечно привлекла внимание, обосновавшейся в зале раньше нас публики. Но в этот вечер произошло нечто очень нестандартное. Митроха ненадолго исчез и пришёл к столу с милой библиотекаршей из деревни Миленой.  Мы от восторга все захлопали в ладоши. Все поняли, что любовь у Вовки была не мимолётным увлечением. Наши «солдатики», как самые опытные сделали заказ, и процесс поглощения напитков и еды начался по извечному сценарию. В зале начал играть оркестр, стало торжественней и веселей, мы танцевали и подпевали певцам на сцене. Зал постепенно заполнялся, становилось  теснее, душно от дыма папирос и сигарет, шумно от музыки, громких разговоров, звона бокалов,  смеха женщин и ещё Бог знает каких звуков. На вечере было много военных лётчиков, в красивой форме, с орденами и медалями, вместе с ними веселились прекрасные дамы. Под  Орлом базировался истребительный полк ПВО, поэтому и приезжали сюда офицеры отдохнуть и повеселиться. Ребятам из нашей компании эти лётчики были до лампочки кроме меня, я с них глаз не сводил. Мне в них нравилось всё и выйдя на улицу подышать с одним из них я стоял рядом. Он обратил внимание на меня, видимо увидел восторг в моих глазах. Спросил о нашей компании и о том, что кем я хочу стать в будущем. Я ему рассказал о том, что начал заниматься в аэроклубе и мечтаю летать на истребителях после лётного училища, в которое обязательно поступлю после окончания техникума. Лётчик был молод, но уже в звании капитана; он сказал мне, что путь в небо очень не прост, придётся попотеть и от многого отказаться, а сам он закончил Армавирское лётное училище и ещё сказал, что приезжает к нам на аэродром ДОСААФ на парашютные прыжки.  Я пригласил его к нам за стол, но он отказался, поблагодарив меня, сказал о том, что его ждут  товарищи и любимая девушка.
                Об этом мимолётном эпизоде я всегда вспоминал, когда позже, уже в звании майора, просил у «Былины» пролёт их зоны на высоте 12000 метров для группы истребителей (такой позывной был у Орловского аэродрома ПВО на первом перелётном канале УКВ радиосвязи).
                Ресторан прекращал работу в час ночи, и мы уже «изрядно отдохнувшие» поехали к себе в общагу на последнем трамвае, заранее договорившись с дежурным сторожем, чтобы он нас пустил в здание техникума т. к. вход к нам прекращался в 24.00 ; за услугу мы ему конечно прихватили водки и закуски. Вечер отдыха в ресторане получился на славу, все были довольны, но были настроены продолжить «банкет». Продолжения не получилось, потому что сторож  долго не открывал, а на дворе подмораживало – кончался октябрь 1961года. Мы изрядно замёрзли и были рады, когда сторожевое чучело нам всё - таки открыло дверь и впустило нас, совершенно трезвых в здание. Он удивлённо спросил : « А вы точно ходили в кабак?» Дудин на это ответил, что мы пришли после выгрузки вагонов, и водку ему не отдал. Спали крепко и долго, спешить было некуда – впереди воскресный день с массой всяких занятий, а к вечеру общий ужин жареными голубями с вином.               
                Вовик приехал к обеду, он ночевал с Миленой  у её бабушки, расспросов «что да как» не было, вид у Митрохи был очень счастливый. Вечер этого дня остался в нашей памяти навсегда, после ужина события развивались по какому-то дурному незапланированному сценарию.
За столом появились шахматы и все собрались вокруг партнёров, ведь в общаге эта игра всегда становится коллективной. Подсказки, шутки, анекдоты, разные присказки лились потоком. Дудин Н. начал рассказывать какую-то деревенскую историю про приведение на кладбище в его деревне и как это чудище утащило с собой мужика, как жутко он кричал и звал на помощь.  История была жутковатой, но не для всех, Митроха уверенно  сказал, что всё это брехня, что это обычная страшилка и что он часто бегал с ребятами  по кладбищу днём и ночью, и никогда ничего такого не видел. У них кладбище было на краю деревни, и их дом стоял рядом с ним.  Далее Дудин Н. положил на стол 10 рублей и сказал:
       -- Вова сходи в 12 часов ночи на кладбище и принеси с любой могилы венок, в награду за смелость получишь деньги, все скинутся по десятке, ведь так ребята?
                Все 12 человек положили на стол по десятке. У Вовки загорелись глазки, взяло верх желание заработать таким простым способом уйму денег, ведь их у Митрохи всегда не было. До Афанасьевского кладбища от техникума было рукой подать, за 10 минут перемахнуть глубокий овраг и ты у его ограды, а там калитка и нет ничего проще, принести венок с могилы. Митроха предложил прямо сейчас пойти на кладбище, но Дудин сказал, что ещё рано и что нечисть ещё не начала свой шабаш, что нужно идти именно в полночь.  Далее последовала психологическая обработка Митрохи всем составом комнаты. Каких только историй не рассказывали ребята, но Митроха только посмеивался. Коварного замысла Дудина ещё никто, кроме его самого, не знал. А план был таков : Митроха обязательно «клюнет» на деньги и принесёт венок, если ему не помешать. Впереди Митрохи должен был кто-то прибежать на кладбище  с белой простыней в руках и напугать его, не дать ему схватить венок. Рыжий бес даже предлагал схватить там Митроху, но двое ребят, Паша Жиляев и Вова Пеняев на это не согласились, потому что всё могло кончиться плачевно. В общем Дудин Н.  уговорил ребят пойти впереди Митрохи на кладбище. Те взяли потихоньку простыни ( никто этого даже не заметил) и перепрыгнув через забор быстро пошли через овраг на кладбище. А двое других вывели Митроху через ворота техникума и проследили за тем, чтобы тот пошёл через овраг. И он быстро исчез из поля зрения, просто растворился в лунном сиянии ночи. Дудину Н. и Скляру В. стало как-то не по себе, они вернулись в общагу молча. В комнате повисла тревожная тишина, всем стало не до шуток. Калина встал, и нервно хрустя пальцами, объявил, что он побежал вернуть Митроху, но сделать этого не успел, события этой ночи развивались очень быстро...
            Стояла тихая лунная ночь поздней осени. Кончался месяц октябрь, на улице слегка подмораживало, под ногами шелестела опавшая листва лип и клёнов, было свежо, в парке стоял лёгкий запах увядших трав и листьев. Деревья в лунном свете казались какими-то пришельцами из космоса - исполинами, застывшими в ожидании чего-то необычного, какого-то неземного сигнала для дальнейших действий.
Вовик был спортивным парнем и легко преодолевал крутой подъём оврага по тропинке, идущей к кладбищу. От лунного света вся местность просматривалась хорошо, стояла тишина. Он почти подошёл к незакрытой калитке в ограде, и тогда вдруг услышал шелест листьев, треск сучьев под чьими-то ногами и тихий вой. Митрохе стало не по себе, он остановился и прислушался -  снова всё было тихо и безмятежно. Он решил, что ему почудилась какая-то ерунда, усмехнулся своей минутной слабости духа и решительно вошёл на территорию кладбища. Увидел венки и только хотел взять один из них, как уже явственно услышал топот ног, вой и увидел два «неземных» существа в белых одеждах, которые шли потихоньку к нему.  Ноги Митрохи в мгновение ока вынесли его с кладбища,  он  рухнул в овраг,  его понесла какая-то невиданная сила, он понёсся, не разбирая ничего вокруг себя по дну оврага, по мелкому ручью до тех пор, пока не оказался по грудь в холодной воде реки Оки. Дальше бежать было некуда, да и  незачем – снова от тишины звенело в ушах. Митроха вышел на берег, от него валил пар –  не сразу поняв, где он находится, побрёл к ближайшей освещённой улице на окраине города Орла, дрожа от страха и холода.
                Шёл 3-й час ночи, но в комнате №105 никто не спал. Пришли с нешуточной переделки все кроме Митрохи. Решили, что если Вовка не появится ещё час, пойти в милицию и объявить пропажу человека. На Дудина все смотрели, как на врага. Все ругали самих себя, что дали втянуть этому обормоту всю комнату в нехорошую злую «шутку». Дежурного сторожа предупредили, чтобы он впустил Вовку в здание. Сторож возмущался по поводу наших вечных проделок, ворчал, что спать ему не даём, но Дудин отсчитал ему несколько рублей, и дело было слажено полюбовно.
                В 3.45 ночи тихо скрипнула дверь комнаты и на пороге, ко всеобщей радости появился Митроха! Одежда на нём была мокрой и грязной. Все вздохнули с облегчением, но дальнейшее необычное поведение Вовика вывело всех нас из состояния стресса. Он закрыл дверь на табуретку, воткнув её ножку в ручку, закрыл все форточки, осмотрев ошалелыми глазами нас всех изрёк : « Верю мужики, во всё верю, есть приведения, я их видел на кладбище!» Все слушали Вовку, Дудин всем налил   немного вина, чтобы снять стресс, но пить вино никто не стал кроме Митрохи  и Дудина . Вовик рассказывал о ночном кошмаре в подробностях  и даже о том чего не было. Его воображение рисовало такие картины, что мы диву давались от его неуёмной фантазии. От душившего нас смеха мы не знали куда деваться, выходили из комнаты и хохотали до слёз.
                В понедельник весь техникум был на «ушах» от похождений Митрохи, посмеялись все от души, но до конца всей подноготной правды они не знали, потому что молчала вся 105-я комната.  Митроха, по совету рыжего заправилы, постригся налысо, чтобы якобы не поседеть. Это ещё подлило масла в огонь, всем было до чёртиков весело только не нашему «герою». Через неделю всё-таки кто-то проболтался и Митроха в подробностях узнал обо всём, как над ним зло подшутили. Дудина Н; Пеняева В; Жиляева П. он чуть не убил, запустив в каждого из них по одной 2-х килограммовой гантели, на стенах возле их коек остались следы от осыпавшейся штукатурки. Вовка не разговаривал с нами целую неделю, а однажды вечером мы решили  повиниться перед ним и положили на стол честно выигранные им 120 рублей. Дело было закрыто, всё кончилось миром.
                Четыре года учёбы не прошли даром, мы получили знания, возмужали, стали сдержаннее, мудрее. Мужская дружба сплотила нас на всю жизнь.
                Мы успешно защитили свои непростые дипломные работы по организации работы участковых станций  и 26 декабря 1964года простились с техникумом, с преподавателями по заведённой традиции ( выпуски отмечались в ресторане) и после месячного  отпуска разъехались по великой стране СССР.  Сибиряки, так называли нас, решивших ехать на  Восточно-Сибирскую железную дорогу по собственному решению, собрались вместе в Орле  28 января 1965года. На второй день мы уехали, с Ярославского вокзала, экспрессом Москва – Владивосток  №1 в г. Иркутск.    
                Вовика в Москве провожала Милена, она приехала туда раньше и остановилась у своих родственников. Она не отходила от Вовки,  была с ним до самого отправления поезда Москва-Владивосток, Вовка целовал её, плакал и клялся приехать за ней, чтоб увезти с собой навсегда! Милена держалась молодцом, успокаивала его и говорила, что приедет к нему сама, как только Вовик обживётся на новом месте. Она расплакалась лишь только тогда, когда поезд тронулся с места,  шла за вагоном до тех пор, пока могла.   Как сложились их судьбы? Молю Господа за них, чтобы они были вместе и жили счастливо!
                В Иркутск мы приехали ранним утром 2 февраля по местному времени и выйдя из тёплого, уютного вагона задохнулись от крепчайшего мороза. На здании вокзала висел большущий термометр, на котором была указана температура воздуха, мы обалдели увидев на нём ( - 42 градуса по Цельсию). Мы сразу же забежали в вокзал согреться, несмотря на то, что по нашим понятиям были одеты тепло. Смотрели, находясь внутри вокзала, друг на друга  -  в глазах у всех был один и тот же вопрос :  « Куда нас братцы занесло?» Потом ехали на трамвае через Ангару, которая была незамёрзшей, над рекой стоял туман, и всё вокруг было покрыто инеем. Всё увиденное нами было очень необычно.
                Последний раз я видел Митроху в этот же день в управлении Восточно - Сибирской железной дороги при распределении нас по отделениям дороги. Из выпускников Орловского ТЖТ  1964 года выпуска нас приехало в Сибирь 12 человек! Митроха поехал работать в Улан-Удэ, а я в г.Нижнеудинск  Иркутской обл. Этот городок был ближе к Красноярску и к Москве и я с удовольствием подумал, что первые 500км. уже сегодня проеду в обратную сторону к лётному училищу, которое было в г.Чернигове.
              На прощанье  ребята долго обнимались, что-то говорили друг другу, по лицам текли слёзы, каждой клеточкой своего тела каждый понимал, что мы  прощаемся со своей юностью и друг с другом НАВСЕГДА !!!

Послесловие.

                Через 43 года  после окончания техникума меня пригласили на празднование 85- й годовщины Орловского техникума железнодорожного транспорта.               
                14 декабря 2007г. я снова перешагнул порог  здания, в котором получил дорогу в жизнь, в котором познал мужской коллектив и его дружбу, в котором прошли годы взросления. Здание так и осталось с колоннами на входе, выглядело свежевыкрашенным, ухоженным. С волнением ходил по этажам - того красивого паркета на полу, к сожалению, не было, в коридорах постелен был простенький серый линолеум, и от этого не стало больше ежедневного праздника, который был при нас, всё как - то невзрачно и серо, почти нет цветов в вестибюлях. Не стало запаха мастики на воске, исчез неповторимый её аромат.  Заходил в аудитории, встречался со студентами, которые учатся в дорогом мне учебном заведении. На торжественном собрании услышал много интересного о деятельности тех людей, которые учили и меня. К великому сожалению своих сокурсников на встрече я не увидел. В живых из числа моих преподавателей остались трое! Самой дорогой из них была Светлана Васильевна Колмак – наша опекунша и руководитель группы, очень светлый, умный, красивый и справедливый педагог, ЧЕЛОВЕК с большой буквы. У меня и у неё на глазах были слезы, я поцеловал Светлане Васильевне руки,  она шептала : - Полябин Эдик! Ну, надо же, столько лет прошло, ты как железнодорожник не состоялся, ты конечно стал военным лётчиком? Я знала, что так будет,  внешне ты изменился не сильно, я тебя сразу узнала. Вот только посолиднел и стал совсем седым!
               
*********************************************

               
               





















             ЗЕМЛЯ РОДНАЯ, ОТЧИЙ ДОМ.

                Повесть   

Российская глубинка. Средне-Русская возвышенность, крошка деревенька, таких на Руси тысячи и тысячи,  а моя деревенька  для меня  на всём свете одна!  До подробностей могу воспроизвести всё, что составляло и окружало эту ничем не примечательную деревню, которая носила название центральной усадьбы совхоза Тиняковский, а исконное имя Юдинка (до революции 1917года эти земли принадлежали помещику Юдину). Территориально это были земли Орловской области, расположенные в шести километрах от районного городка Малоархангельск. Война     отгремела в этих местах в 1943 году,  в августе; на Курской дуге в жестоких битвах захлебнулся третий рейх кровью своих солдат и нашей русской кровушкой.  В этих местах погибли сотни тысяч солдат, как немцев, так и наших.    
На этих многострадальных землях остались глубокие шрамы от окопов,  траншей, блиндажей, воронок от разрывов мин, снарядов, от упавших и взорвавшихся самолётов, обугленный металл от сгоревших машин и танков!
Чёрный молох войны почти ничего не оставил от наших сёл и городов, одни головешки, да не сгоревшие остовы русских печек. Казалось, что теперь невозможно заново возродить жизнь на истерзанной земле, что запустение и тлен теперь навсегда поселятся в этих местах, но жизнь берёт своё. Война ушла дальше на запад, а люди, оставшиеся в живых, фронтовики, которые по состоянию здоровья были комиссованы из армии, включились в тяжелейший труд по восстановлению всего разрушенного. Со слезами, с кровавыми мозолями на руках, из оставшегося, несгоревшего материала, с миру по кирпичику, по брёвнышку, начали строить всё сначала. Делалось всё это срочно, так как жить людям было негде. Прежде всего, восстанавливалось общественное, государственное имущество, которое без промедления должно было давать продукцию государству, кормить фронт. Жёсткое, бескомпромиссное время, голодное время! Удивительнее всего было то, что наряду со всеми восстановительными работами, люди не забывали о красоте. В низине, за селом, протекал ручеёк, так вот его расчистили, расширили, сделали запруду-плотину, получилось озеро, очень красивое. Вокруг озера посадили берёзки и плакучие ивы, а рядом, на склоне, посадили фруктовый сад. По другую сторону дороги, ведущей к озеру, посадили смородину, малину и вишни. Эти места стали любимыми для сельчан. Там можно было искупаться, позагорать, половить рыбу. Особенно хорошо там было весной. Все цвело, благоухало, радовало глаз, а когда созревали яблоки, их аромат был везде, по всему посёлку и ещё очень вкусно пахла смородина. За садом ухаживала целая бригада. Деревья посадили уже большими, их привезли из Мичуринска Тамбовской области, и через два-три года они давали обильные урожаи фруктов.
Наша Юдинка была видна со всех сторон, так как стояла на возвышенности, на пригорке. Деревню окружали заросли сирени, в пору её цветения стоял такой аромат, что я его ощущаю даже сейчас, через столько лет!
Себя, своих родителей, сестёр, тётку по маминой линии хорошо помню  с трёх лет, с 1948 года. Летом этого года наша семья переехала из Баклани Почепского района Брянской области. Некоторые эпизоды переезда семьи на грузовых автомобилях всё - таки запечатлела моя память, надо учесть что мне не было трёх лет от роду. Особенно запомнилась ночевка на берегу какой-то реки, недалеко от нас был деревянный мост, ужин для всех был у костра. Рядом со мной сидела моя верная умная собака Жучка.  Вкусно пахло печёной картошкой, все её ели с аппетитом.
На прежнее место работы, в совхоз «Баклань», мой отец был назначен ещё до войны на должность механика совхоза, а теперь ему пришлось перевезти семью в Орловскую область. Впрочем, в то время это была одна область – Орловская. Однако, изначально, все мои предки по  отцовской  и   маминой линиям  родились, жили, старились  и  похоронены  в  селе Козинка  Комаричского района  Брянской  области. Светлая и Вечная  им  память!..
            Отец был назначен на должность главного механика нового совхоза Тиняковский. На работе  Николай Гаврилович, пропадал днями и ночами, вся сельхозтехника держалась на честном слове, на огромном энтузиазме и работоспособности наших механизаторов, мастеров на все руки. Приходилось придумывать на ходу всё то, что помогало восстановить в кратчайшие сроки технику.
Ремонт тракторов, автомобилей, комбайнов и всей другой сельхозтехники проводился в мастерских (их восстановили первыми), которые были оборудованы всем необходимым. Даже удивительно по тому времени! Работала цеховая система: моторный цех, токарный цех, цех электрооборудования, сварочный, сборочный, малярный, подсобные цеха, - всё как на заводе.
Мне очень нравилось приходить к отцу, видеть как механизаторы ловко всё делают, и в результате выходит обновлённая машина, готовая к работе на полях.
В цехах пахло моторными маслами, горячим металлом, соляркой, бензином, ослепительно сверкала электросварка и газосварка, разбрызгивая пучки искр и ко всему к этому примешивался запах табака-самосада или махорки, очень вкусная смесь запахов. В то время редко кто из мужчин не курил. Я всегда пристраивался к кому-нибудь из знакомых мне механизаторов и просил, чтобы мне доверили что-то делать.  Домой я приходил с промасленными руками, в измазанной одежде, но довольный, что я тоже помогал в ремонте.
Восстановить технику было половиной дела. Для того, чтобы вспахать и засеять землю необходимо было её освободить ещё и от взрывоопасных предметов. Чуть ли не каждую неделю хоронили трактористов, подорвавшихся при вспашке земли! По инициативе отца и по его инженерной смекалке трактора превращались в минные тральщики, их кабины огораживали броневыми листами с разбитых немецких бронемашин, а впереди на катках катился минный трал, сделанный из железно железнодорожных рельсов, которые валялись в изобилии возле железнодорожного полотна. На что  только не способен русский мужик! Всё он может: и воевать, и растить хлеб, и дом построить и любить женщину, и детей воспитывать!

Пахать, всё ж пахать по снарядам, по минам,
Но трактор не танк, что же делать, как быть?
Из взорванных рельсов механик придумал
Те минные тралы, тяжёлые тралы  варить.
………………………… «Хлеб войны»
       
Страну нужно было кормить, а для этого необходимо было сдавать государству продукцию сельскохозяйственного производства. Планы были сталинские, на пределе человеческих возможностей, никаких отговорок не принималось, поэтому всё управление совхоза  «пахало», как проклятое. Попробуй не выполни план – загремишь на севера лет на десять, а то и больше, как «враг народа».            
Показательным  был  запомнившийся  мне эпизод  с  регулировками комбайнов перед уборкой хлебов. Выставлялся   комбайн, под  него  выстилали  брезент, запускали  двигатель,  включали  режим   обмолота  пшеницы  или   ржи  и  бросали  снопы, скошенного   заранее  хлеба, на    шнек   косилки   и  выставляли  все  механизмы  так, чтобы  не было  потерь  зерна  под  комбайном  и  в  соломе,  которая  собиралась  в  отдельный   прицепной   накопитель. В  бункер  комбайна  текло  чистое  янтарное  зерно. За  этим  процессом  всегда  следил  оперативник  из  КГБ, с  красивой   светло-коричневой  кобурой  на   правом  боку,    с  заломленной   на  бок  фуражкой.  Он  мял  мякину   в  руках, искал   в   ней  зерно, и  только   после  этого  процесса   им   подписывался   акт   допуска   комбайна   к  работе. Нужно  ли  было  так  строго   подходить  ко   всему  тому, что   делалось  в   нашей   стране,  нужны   ли   были  такие  методы, что  это  дало  всему  народу? Я уверен, что если бы не было такого жёсткого режима экономии и рачительного хозяйствования, страна долго бы восстанавливалась после такой жестокой разрухи.  Суд  истории   рассудит, кто был прав, а кто виноват, всё  расставит  по  своим  местам!       
Нечеловеческое напряжение всех сил страны спасло её от иноземного ига, от уничтожения, от рабства. В последнее время, имею в виду периоды Горбачевского и Ельцынского правления, да и далее, многие «деятели»,  надрываясь от хрипоты, поливают грязью дела и людей того времени, искажают действительность, пытаются переписать историю нашей страны. А  моё поколение, послевоенных детей, знает не понаслышке  и помнит всё не из книг, а видело это воочию. Все события прошли через нашу кровь и плоть, через все наши жилочки и нервы.
Снимите, люди, шапки, склоните головы перед памятью тех, кто выстоял на войне и в тылу, кто возродил страну из руин, кто не щадил себя ради величия Советского Союза! Другого восприятия нашей жизни, других оценок исторического пути у России нет.
 Мы жили и росли именно в это время, времена не выбирают.
Люди земли! Мы по-разному воспринимаем окружающий нас мир. И с разного возраста помним всё, что нас окружает и, конечно же,  в первую очередь помним руки той женщины, которая выходила, вынянчила, одевала, обувала, готовила вкусную, нехитрую пищу, кормила и радовалась, что растёт ребенок, что скоро он станет надеждой и опорой на земле.
               
Твоих рук, мама - мам, не забуду тепло,
От них пахло землёй, сдобным тестом.
И  душистым цветком, и парным молоком,
Детям ты согревала их место.

………………………… «Память сердца».

Поклон вам низкий, матери земли, от меня особый поклон маме Марии Матвеевне!

 Руки мамы мне  век не забыть,
                их забота спасла, когда слёг.
 По головке погладит меня,
                тихо скажет: - Спаси тебя Бог!»
  Весь в огне и ночами в бреду,
                снег ловлю воспаленным я ртом.
 С ложки малой лечила меня
                медом липы с парным молоком

………………………………«Отчий дом»


 А сколько всяких историй я услышал от отца и  мамы про наших предков, про деревенский быт людей, населявших земли Брянского края. Особенно мне запомнился рассказ о том, как мои родители, после войны  ездили на базары из Баклани в Погар, Рамасуху, в Трубчевск. Эти поездки совершались регулярно по выходным дням, на автомобиле ЗиС-5  несколькими  семьми во главе с моим отцом. Это были не поездки, а настоящие бои т.к. в лесах после войны было полно бандитов из бывших полицаев и всяких уголовников, которые скрывались от правосудия за содеянные злодеяния во время войны. Брянские леса приютили, во время войны, не только партизан. Бандиты часто нападали на людей, грабили, насиловали и убивали их. К таким поездкам готовились как в бой, любого оружия было полно, роли и место каждого мужчины распределялись заранее. В районном отделе НКВД знали обо всём и оружием снабжали они.  Отец, как правило, был за рулём и ещё двое с пулемётами сидели в кабине с ним, в кузове ещё трое с автоматами и гранатами, пистолеты были у каждого мужчины. Борта автомобиля были обшиты изнутри металлом, из кузова никто не выглядывал, все полулежали на подстилке из сена или соломы. Очень редко эти поездки проходили без нападений, но если нападали, то получив боевой отпор, нападавшие быстро теряли свои притязания на добычу. После таких случаев сотрудники НКВД с войсками  прочёсывали местные леса, уничтожали банды, но разве Брянские леса можно было полностью обезопасить в то непростое время. Тем не менее, на базары продолжали ездить, надо же было обеспечивать семьи всем необходимым. Вот такой нелёгкий боевой быт был у моих родителей уже после войны.
                Домашнее хозяйство вела моя мать, Мария Матвеевна. Семья была большая, трое детей, с нашей семьёй жила тётка, сестра матери Ефросинья Матвеевна. И того на довольствии стояло шесть человек. А так как зарплаты в совхозе были низкие, да и то через месяц нужно было сдавать деньги на Сталинские займы. Попробуй не сдай, об этом даже никто и подумать не смел! А чтобы откусить от государственного каравая хоть кроху без разрешения властей, за это сажали на 25 лет в Гулаг. Так что домашнее хозяйство было спасением, оно кормило семью. В сарайчике содержались животные: корова и телёнок, две свиньи, куры, утки, гуси, овцы, индейки. Все они хотели есть. С самого раннего утра мать ухаживала за  животными  и кормила их.  В этот процесс посильную лепту вносили все члены семьи. Содержание домашнего хозяйства – тяжелый  каждодневный труд. Нет ни праздников, ни выходных. А ещё был большой огород, который кормил нас овощами круглый год. Нельзя болеть, нельзя на долго оставить живность, иначе от визга и крика оголодавших животных сам   сойдешь с ума, такой «концерт» не для слабонервных. Всё успевала мать! До сих пор удивляюсь, как ей хватало суток!.. А какой вкусный хлеб пекла мама!
               


Горячий хлеб - он только что из печки,
С румяной корочкой, вкусней нет ничего!
       И руки матери, как малого ребёнка
Кладут на стол, водой смочив его.

Рушник  из  льна, расшитый  петухами,
Накрыта скатерть белая  с  каймой.
Из детства -  запах хлеба, руки мамы
Манят меня, зовут меня домой.

«Мать  хлеб  пекла»…

У  нас  была  и  пасека  из 7 или 8  ульев, мёд  у  нас был  всегда  и  мои  друзья  часто  лакомились  им. На зиму отец ставил в комнате два молочных бидона с мёдом. Один из них был открыт, из засахаренного мёда торчала деревянная ложка из липы. Никто никого не ограничивал, мёда накладывали столько, сколько можно было его съесть.
               Отец  занимался  пчёлами  сам  и  приучал  к  этой  интересной  работе  и  меня  лет  с  восьми. Мне очень нравились  запахи  пасеки: воска, медовых  сот, ульев, особые  запахи  амшанника ( помещение для пчелиных ульев на период холодов), запах  свежего, только что выкачанного  мёда, запахи от тлеющих  гнилушек  из  дымаря!..Неповторимыми были запахи прополиса, пучков сушёных трав, все помещения связанные с работой по уходу за пчёлами имели свой особый запах.
Места, где мы жили, были красивыми по- своему. Особенно хороша была наша деревенька в пору цветения весной. Всё вокруг благоухало, цвело: цвёл совхозный сад, цвели опушки леса, лес был почти сгоревший, сожгли немцы, огромные дубы стояли редко, как исполины, как сказочные витязи, под ними всегда пахло желудями. Вся земля была усеяна ими. А в посёлке было море  -   просто море всякой     сирени. Она была и белая махровая, и какого-то красноватого оттенка, и лиловая. Пригорок  перед деревней был весь окутан сиренью. Припекало солнце, было безветренно, жужжали пчёлы и шмели, щебетали птицы – стоял такой настой запахов весны, всё было пропитано этими  пьянящими ароматами. Всё это осталось навсегда в моей памяти.
            Но были в окрестностях деревни  и  «подарки» от прошедшей войны, на опушке леса, в траве, чернели остовы сгоревших немецких автомобилей и ещё не сданных в  металлом  танков.  Эти уродливые «динозавры» войны вызывали леденящий холодок, мне казалось, что вот сейчас из этих обгоревших чудищ выскочат фашисты и нас всех поубивают. Холодок проходил, когда машина отъезжала от кладбища металла на приличное расстояние.

Там под горочкой крутою
                бьёт серебряный родник,
Холодна, вкусна водица,
                сам  Господь омыл  в  ней  лик!
Зреют яблоки  на  склоне,
                дух антоновки такой
Откусил кусочек сладкий –
                нет  болезни  никакой.
Их  тут  мочат, едят  вдоволь,
                малышам так  просто рай,
Выпекают  в  печках русских
                сладкий, вкусный каравай.
Наша матушка-Россия
                от тебя мне  никуда,
Каждой клеточкой я русский,
                мне  с тобою навсегда.
Здесь  мой дом, могилы предков,
                сердцу милый  шум берёз
Пыль просёлочной дороги
                и к реке крутой откос
Здесь все веточки, все корни,
                пишем  летопись  в  веках.
По весне - в цветах сирени,
                в  осень – с хлебом на токах.

                «Деревенька моя».


Именно такими запомнились мне дни детства.  Со мной рядом всегда была моя верная чёрная собака Жучка. Ей мама приказывала меня никуда не пускать, и она чётко выполняла мамин наказ. Уйти мне нельзя было никуда. Жучка тут же за штаны возвращала меня туда, куда надо. А однажды, когда отец привёз мне маленькие, хромовые, коричневые сапожки, Жучка спасла меня от гибели.
После ливня все ямы были наполнены водой. Я, конечно, в этих сапогах их измерял. Рядом с домом была выкопана яма под столб для проводки электроэнергии  (тогда еще жили при керосиновых лампах). Глубину этой ямы, я  и  решил измерить. Меня спасло то, что вошёл я в неё со стороны ступенек  (их делали  рабочие  для удобства входа-выхода). Я попал на первую ступеньку, но мне было по грудь, не успел испугаться и заплакать, как Жучка за куртку меня вытащила из ямы. Я очень любил собаку, без неё никуда. А на овчарке директора совхоза Н.А. Кускова я катался верхом, она терпеливо всё сносила. А однажды верного пса я чем - то обидел. Мне кажется, что я  его ударил палкой сзади по голове между ушей, сбросив меня с себя, он стал лапами мне на грудь  и одной из них ударил мне по лицу (мол, на  тебе шкет, не обращайся так со мной). Собака запросто меня могла загрызть, но не сделала  этого. Она была умней меня. И как мне было жаль, что её застрелили, посчитав её бешеной, а мне на всякий случай  делали уколы в живот от бешенства.
Какими бы тяжелыми ни были те времена, люди жили не только  производством, но и  праздновали, отмечали торжественные общегосударственные даты и свои личные праздники.  Атмосфера этих   праздников мне запомнилась на всю жизнь. 7-е ноября -  день Великой Октябрьской Социалистической Революции, 1-е Мая -   день Международной солидарности трудящихся всех стран, 9-е мая – великий день Победы советского народа  над фашизмом, новогодние праздники, 8-е марта. В эти дни директор совхоза устраивал у себя в кабинете приемы, приглашались главные специалисты, работники, занявшие высокие места в соцсоревновании, не обходилось и без нас, мальчишек. Нам ставили отдельно низкий лакированый  столик из гладко оструганных досок, накрытый всякой вкусной едой, сладостями и лимонадом. Первый тост всегда произносил директор: « За Родину! За Сталина! За советский народ! За коммунизм!» Все вставали, торжественно звенели бокалы и выпивались до дна. 
 Нельзя не отметить тот факт, что на многих  из  наших отцов  были одинаковые офицерские габардиновые тёмно-зелёные гимнастерки с блестящими пуговицами, с белоснежными подворотничками, тёмно-синие бриджи, а на ногах хромовые, начищенные до невероятного блеска сапоги. Через плечо  у всех были офицерские портупеи из тёмно-коричневой кожи. На груди у каждого из собравшихся,  сверкали ордена и медали. Их  негромкое, мелодичное  позвякивание до сих пор у меня на слуху. Этот звук для меня  ассоциируется с атмосферой радости победителей, верой в светлое будущее страны,  жизненным оптимизмом. Мы дети, затаив дыхание, смотрели на этих сильных красивых людей, наших отцов, гордились  и восхищались ими, и, конечно же, хотели походить на них во всём.
 Приём у директора длился недолго, около часа, затем празднование продолжалось на природе, если это было тёплое время года, или у кого-то дома. Я не помню, чтобы на этих праздниках  мужчины или женщины напивались до одури, как правило, пели красивые песни, танцевали под гармошку или баян, было очень весело. О нас детях взрослые никогда не забывали. Нас угощали всем, чем только могли.
Послевоенных детей не обходили вниманием взрослые, мы всегда были окружены их заботой!..
В 1950-м году центральную усадьбу совхоза перенесли к железнодорожной станции Малоархангельск, мы переехали во вновь отстроенный дом. Дома на всей улице были одинаковыми, они были построены из саманных кирпичей.
                На этой маленькой станции война оставила особые следы: вдоль железнодорожного полотна валялись разбитые, сгоревшие вагоны, паровозы, скрученные в спирали рельсы и т.п. И, конечно, всё вокруг было перепахано окопами, воронками, разбитыми блиндажами, а лесистые овраги были страшней всего. Там в кустах, в бурьянах, в траве лежали не захороненные солдаты: наши и немцы. На них всё истлело, белели омытые дождями и высушенные ветрами косточки  с черепами. Старшие ребята - школьники пугали нас, приучали быть мужчинами. Нам пяти-шести летним пацанам было страшновато, эти жуткие находки вызывали одновременно и ужас и любопытство. Последнее брало верх, и мы чётко различали по многим  признакам, где лежали останки наших солдат, а где немцы. Кости наших солдат мы хоронили со всеми ребячьими почестями. Старшие пацаны находили так называемые медальоны смерти или какие-нибудь полуистлевшие документы,  каким - то образом передавали их через взрослых в контору совхоза, показывали наши захоронения. Так что мальчишки внесли свою лепту в дело розыска погибших воинов. Афишировать свои походы по местам боёв было опасно, нас родители за это не гладили по головке и не напрасно. Многие мои сверстники и ребята постарше поплатились за «игрушки войны» своими жизнями и здоровьем.
Взрослели мы быстро и уже брали в руки настоящие боеприпасы и оружие. Стреляли до одури за леском, взрывали мины, снаряды, положив их в костры, разряжали их. Как остались живы,- одному Богу известно. Позже, изучая боевое применение средств поражения в военном училище, я не переставал удивляться, как нас тогда пронесло мимо стольких бед! 
Рядом со станцией было несколько населенных пунктов и в каждом из них свои группировки пацанов, свои заводилы, лидеры, свои правила, у  каждого  была  своя  кличка .В  нашей   группе  было  десять   ребят : Ретюнин  Саша (Бурило); Челноков  Саша (Бытый ) ;Дырёнков  Виталий (Дыра ); Кузнецов  Юра  (Моргун); Хамидулин Алик (Ахмед); Кошелев  Валерий (Кошелёк); Кружилин Николай (Абу-Хаким ); Золотов  Юрий (Золотой ); Павлютин  Валерий  (Мамлюк );  Полябин  Эдик (Поляк )- лидер   группы .      
Мы всегда враждовали с другой группой ребят– группировка на группировку. Нашими   соперниками  были  приблатнённые   пацаны  (они  жили  по  другую  сторону  железной   дороги ). Возглавлял   их  Ештокин  Вовка  (Батон). В  их  группу  входили : Сусликов  Николай  (Суслик); Горохов  Вовка ( Котик ); Ананьев  Алик  (Анаха ); Пронин  Толик (Капрон); Родин Василий (Казак); Ткаченко  Евгений (Лысый); Стрелков  Толик (Стрелок)  и  ещё  человек   пять.   
 Выясняли отношения по-разному, в том числе и кулаками, но никогда не применяли  никакие предметы, которые могли нанести увечья. Был железный принцип – лежачего не бьют. В периоды перемирия мы целыми днями играли в футбол и выявляли лидерство на футбольном поле.
Увлечения пацанов сбором оружия  и всяких боеприпасов, конечно, были замечены нашими родителями. Арсенал оружия  хранился в старом погребе недалеко от нашего дома и в блиндаже возле леса. Вход в него был замаскирован зарослями бурьяна выше человеческого роста. Наша группировка этот погреб отремонтировала: поставили подпорки,              стены обшили березовыми плахами,                пол посыпали песочком. Всё оружие было почищено и смазано, у нас даже был вполне исправный пулемёт «Максим». Оружием и боеприпасами была напичкана вся округа, ведь это был северный фас Курской Дуги, Поныри в пяти километрах от нас. О том, какие там шли бои, мы имели представление по количеству оставленного на полях сражений  военного имущества. Конечно же разбитая техника и все, что находилось на виду, сдавалось в металлолом, но было и то, до чего руки наших отцов не доходили. Вот это и было нашим «богатством». Когда взрослые во главе с моим отцом вычислили наш арсенал, то подогнали «ЗИС-5»  и нагрузили его выше бортов всем, что мы так старательно добывали из раскопок. Нашей боли утраты не было границ, но кое- что из реквизированного нам удалось утащить даже из металлолома, который охранялся сторожем.
. На 9-е мая, не помню, какого года, разряжая гранату  в доме, погиб мой товарищ, в то время, когда его родители на улице танцевали под гармошку. А у второго моего друга вылетели все передние зубы, когда он стрелял по голубям из обреза винтовки. Обрез разорвало.
           В дупло берёзы мы однажды заложили гранату Ф-1, под ней горела пакля, которую мы доставали из букс вагонов. Граната долго не взрывалась, мы уже подумали, что пакля погасла, потому что не было видно дыма. Первым поднялся из полу- засыпанного окопа Толик Стрелков, он не сделал даже шага как раздался сильный взрыв. Толик упал на землю, обхватил лицо руками и заорал, от боли он катался по земле. Берёза тоже упала, мы бросились к Толику, у него было обожжено лицо, крови не было, видимо осколки гранаты не попали в него, защитила берёза. Мы от бойцов слышали, что ожёг нужно смочить мочой и боль пройдёт.  И правда, едва мы эту процедуру сделали, боль у него утихла. На лице у мальчишки было большое количество чёрных точек, само лицо было красным от ожога – чёрными точками были кусочки горячего взрывчатого вещества «тола», так мы называли тринитротолуол. Толика лечили долго, ему эти точки вытаскивали мы сами, смачивали бинт крепким самогоном и протирали лицо, затем иголкой извлекали сгоревший «тол». Процедура была не для слабаков!  Но в конце концов мы победили. 
Пять пацанов из соседней деревни Бузулук  погибли, когда разряжали авиабомбу на бывшем аэродроме, а собирались разряжать её мы. От них ничего не осталось. Может, эти случаи повлияли на моё желание заниматься взрывоопасными предметами, а может просто время настало, но заниматься взрывоопасными предметами я перестал, а свой арсенал без сожаления утопил в болоте.
       Серьёзное напоминание о моих военных «трофеях» всё-таки пришло позже и неожиданно, когда я учился уже в седьмом классе. При растопке печки произошёл сильный взрыв, мама упала на пол, она была отброшена взрывом, весь горящий уголь был разбросан по полу, который начинал гореть. У меня звенело в ушах, я ничего не понимал что произошло. Мы с мамой всё залили водой, и тут пришёл отец... Он конечно чуть не прибил меня, подумав, что это сотворил я. Но у меня был видимо такой ошарашенный и невинный вид, да и руки я обжёг, что отец уже спокойно разобрался во всём. Потом мы с ним пошли перебирать уголь и в нём нашли патроны и запалы от гранат, и даже пять снарядов 23-х мм. от ПТРа. Когда-то я спрятал этот арсенал, добытый из раскопок, под соломенной крышей сарая и забыл про него. Тряпки, в которые было всё это завёрнуто сгнили, и всё, что там было, упало в уголь. Печку пришлось срочно перекладывать. Отец мне потом иногда напоминал об этом.
   В школу я поступил в 1952 году. Пошел учиться с большой охотой. Школа была маленькая, «избушка на курьих ножках», так мы её называли, а бабушка, которая сдавала свою хату под школу, Ерофеиха, была доброй и совсем не походила на бабу Ягу. В школе учились в две смены, так как это была одна  большая комната и коридор с ведром воды для питья и кружкой. В первую смену учились третий и первый классы, во вторую четвертый и второй. Учительниц было две. Меня учила Вера Андреевна Кулакова – редкого обаяния, природной красоты и доброты человек. Мы её очень любили. Её муж был во время войны офицером, в звании капитана и он нас иногда фотографировал.
Другой учительницей была Раиса Васильевна Жуляева, она слыла очень требовательной и более жесткой. Её побаивались, но слушались.  Чтобы дойти до школы нам надо было переходить железнодорожные пути и мы старались на спор, конечно, поближе перебегать перед движущимся поездом (тогда еще локомотивами были паровозы), составы перемещались на больших скоростях, паровозы были, как чудовища, окутаны дымом и паром и лязгали всякими железяками. Это у нас ассоциировалось со Змеем Горынычем. Можно себе представить весь ужас  локомотивной бригады, когда она видела нас мальчишек, перебегающих перед мчавшимся составом, сигналить громким паровозным гудком они  начинали заблаговременно, не менее чем за километр,  но нас это не останавливало. Эти «игры» были оставлены только после того, как мы увидели то, что осталось от пьяного мужичка, который случайно попал под паровоз. Картина была страшной, запомнившейся на всю жизнь и нам послужила наукой. В школе наши пацаны учились в основном плохо, кроме  нескольких девочек и меня. Влияло, наверное, и то, что большинство  пацанов  росло без отцов, некому их было драть. Мне же тройки не прощались, за них Гаврилыч стриг меня наголо. Отец меня жёстко контролировал и не давал ни в чём спуску. Я иногда переписывал целые тетрадки по русскому языку, задачи по алгебре решал сам и если что-то не получалось, то сидел до победы. Часто  лишался права сходить в кино, хотя клуб был рядом с домом. Потом об этом я всегда с благодарностью вспоминал. Отец меня приучил к системе в учёбе и где бы я потом  ни учился, я старался получить знания, вошёл во вкус познания наук и поэтому у  меня были хорошие и отличные оценки. Отец учил всему, что умел сам делать: и пилить, и строгать, пользоваться разными  инструментами, водить автомобиль и мотоцикл.  Всё это в жизни мне очень пригодилось. Обиды на отца за строгость у меня не было, и нет.
С  пятого класса мы с ребятами  стали  ходить в школу   в   другое село, за семь километров от дома. Вставать приходилось очень рано, в школу возили только зимой на санях, запряженных лошадкой.    Весной, летом, осенью на велосипедах, туда и обратно – 15 км.  Это были попутные физические тренировки, во всяком случае дыхание и ноги были натренированы. Свою школу мы любили. В  Протасовскую   школу   я  попал   не   сразу   т.к. в  начале  мне   довелось   учиться   в   селе   Щербатово  Глазуновского  района .   В  этом  селе  жила и работала библиотекарем моя  старшая  сестра  Клава ,поэтому родители   меня  отдали  под   её   опеку, но в  декабре 1956г. отец  меня   всё-таки  оттуда   перевёл  в  другую  школу  и  это  решение   было   правильным.

Воспитывал на совесть учительский отряд,
Они посланцы  Бога – почётен, строг их ряд
Нельзя  забыть имён их, видим как живых,
Низко поклонимся  в пояс, в  ноги их!

                «Школа».

Зимой 1957 года, скорее всего в феврале, была очень сильная метель, в школу в такую погоду мы не ходили. Вечерело, вьюга завывала на все голоса, я за столом занимался своим любимым делом – выпиливал лобзиком ланжероны и стрингеры новой модели планера. Мы их с ребятами строили в изобилии. Вдруг открывается дверь и в дом вместе с отцом, и с клубами морозного воздуха вошли пилоты гражданской авиации. Их было трое. На них были меховые унты, рыжие красивые; меховые куртки, меховые ползунки, шапки с кокардами, синие лётные куртки с воротниками. Я обомлел!

Для меня они - боги, как пришельцы с Луны
С них глаза не сводил   -  веселы и сильны
Их слова, будто сказка, словно мёд, словно хмель
Всю неделю кружила, бесновалась метель.

        Несказанно был рад, я пурге-завирухе
        Причитала и выла, как три ведьмы – старухи.
К самолёту ходили по сугробам в снегу
      Меня с шуткой тащили: - Сам - кричал я,  - Смогу…-

……………………           «Пилоты, как Боги».

 Оказалось, что непогода прижала их в воздухе, и они совершили вынужденную  посадку на поле за околицей села. Самолёт был оборудован лыжами, это был трудяга «АН-2», его экипаж получил на заводе  совсем новеньким и перегонял в свой отряд. Я, как зачарованный, смотрел на этих смелых весёлых людей, слушал их, не  пропуская ни одного слова.  А когда они предложили  мне ходить  с ними к самолёту, прогревать двигатель, то я был на высоте блаженства. Надо же – такое везенье!..

Пахло лаком, бензином, лучик жизни в метель.
И совсем не тянуло ни   домой,  ни  в постель.
Все светились приборы - их магический свет
Путеводным   стал  в  жизни, подавал мне совет.
       
 В пляске вихрей  снежинки кружат свой  хоровод
Замело все  тропинки,  в снег  упал небосвод.
        Уж полвека минуло, я  у Бога в долгу
Самолёт, будто остров, среди ночи в пургу!
               
                ... «Пилоты, как Боги»

В первый раз, когда я с ними пошел по вьюге, мне показалось, что мы заблудимся, и нас никто не найдёт. Бушевала пурга, и в двух шагах буквально ничего не было видно, но они шли уверенно, по компасу и вдруг из снежной круговерти показалась чёрная точка, оказавшаяся самолётом. Среди бело-серой пелены пурги самолёт был как островок надежды. Лётчики расчехлили двигатель, открыли дверь в салон, - незнакомые мне запахи лака, приборов, проводки, запахи самолёта плотно окутали меня. Для запуска, в начале, все члены экипажа раскручивали «ручкой дружбы» какой-то тяжёлый маховик, (позже я узнал, что это был инерционный привод генератора запуска двигателя). Затем члены экипажа сели по местам в кабине, послышались команды, засветились приборы и вот заключительная перед запуском двигателя команда : «От винта!». Послышался свист воздуха какого-то включенного прибора, мотор чихнул и запустился, набирая обороты, устойчиво заработал. Самолёт задрожал, как живой, потоки   воздуха от винта, смешанные со снегом пурги били по крыльям, по фюзеляжу. Лётчики продолжали быстро включать оборудование, радиостанцию и т.д. В салон пошёл горячий воздух, стало сразу тепло и уютно, на иллюминаторах и на фонаре кабины таял снег. Лётчики прогревали двигатель на всех режимах около 10-15 минут, затем выключили его, и всё началось в обратном порядке: зачехлили, закрыли, пошли по вьюге назад. Моя мать очень волновалась, боялась, что пилоты меня увезут с собой. Но я ещё не раз сходил с ними к самолету. Мне уже было не забыть  запахов  лаков, красок, нагретой аппаратуры, авиационного бензина, поющих  звуков  гироскопических приборов, мотора … всего, что называется самолётом. Пилоты охотно и терпеливо отвечали на мои многочисленные вопросы.
  Самолёт  необходимо было прогревать каждые пять часов, чтобы температура двигателя не опустилась ниже критической отметки, однако  на третий день пурги измотанные летчики проспали. Мотор потерял тепло и застыл!.. Запуск от своей бортовой системы стал невозможным. Отец их успокоил,  мол, успокойтесь и отдыхайте,  а  он  подумает, как  им помочь.  Как сказал, так и сделал. Вьюга улеглась, он подогнал к самолёту три трактора, на выхлопные трубы надели длинные, большого диаметра рукава и их протянули в отсек двигателя самолета. Температура окружающего воздуха в отсеке поднялась до заданной, и лётчики запустили двигатель самолёта. Они попрощались с нами, обняли отца и меня, захлопнулась дверь салона, взревел двигатель, поднимая клубы свежего снега. Самолёт разбежался и взлетел. У меня на глазах стояли слёзы. Мне было жаль расставаться с лётчиками. Три круга над нами сделал самолёт и  исчез из поля зрения.

Улеглась непогода -  РУД вперёд  и на взлёт,
И три круга почёта  облетел самолёт.
Он крылом покачал нам, попрощался навек,
Далеко до посадки, Гимн тебе, ЧЕЛОВЕК!
         
  … « Пилоты, как Боги».


С  тех пор  небом и самолётами я « заболел» окончательно. Строил модели планеров, самолетов, запускал их в воздух, и сколько было радости, когда моим аппаратам удавалось хоть немножко, но пролететь. А весной прилетел «АН-2» опылять поля. И однажды, по просьбе отца, лётчики взяли меня с собой в небо.  Этот полёт был перед сумерками, длился минут сорок, я стоял между пилотами в кабине, и они мне все показывали: наш дом, посёлок, железную дорогу, лесочки, овражки, дороги, в   общем всё, чем богата была наша земля. Ревел мотор, в кабине было шумно, вентиляторы гоняли воздух, всё мелькало, и было как на экране в кино.
Приземлились. Самолёт пробежал метров 200 и остановился. По стремянке я сошёл на землю, ноги были как ватные, земля покачивалась подо мной. Меня укачало. Дома кровать вращалась, я открывал глаза и вставал, всё восстанавливалось. Вот и ещё один урок получил я : чтобы летать, надо себя готовить физически, надо тренироваться.

Первый раз в небесах, минут  сорок - немало
Всё было прекрасно, но как укачало!
Пол  долго  вертелся, кровать все вращалась,
И небо с овчинку тогда показалось.

                «Азы    небесные».

Годы   детства: незабываемые  дни,  лица  родных  и друзей, дом   отца   и   матери. Здесь меня родители    воспитывали,  учили     уму-разуму,  поили, кормили,  берегли    от    болезней   и   напастей.  Поклон    тебе, моя  малая  Родина!
Где  бы  ни  носило   меня   по  свету, я  всегда  с  волнением   возвращаюсь    в    места    своего   детства   и   юности. Три  белых красавицы, три  берёзы, которые  мы посадили когда-то с отцом  возле  нашего дома,  наклоняют  поближе  ко  мне  свои   тонкие  веточки  и  хотят   сказать  что-то   заветное, им   одним   известное, поприветствовать  меня   на   родной   земле!
Счастья    тебе   и   процветания    моя   среднерусская     сторонка,  моя  малая, милая  родина!






ЗЕМЛЯНИЧНЫЕ ПОЛЯНЫ.

                Рассказ

Лето далёкого 1953 года! Ребята, мои одногодки, повзрослели, Мы уже перешли во второй класс начальной школы. Много событий произошло в этот год и в нашей жизни, и в жизни всей  нашей страны.
Третьего марта 1953 года умер вождь страны И.В.Сталин! Не забыть никогда тот день. У репродуктора на площади  собрались почти все жители посёлка, был яркий солнечный день, лежал снег. Торжественно-скорбный голос Левитана объявил о смерти Сталина И.В. Что тут началось! Все плакали, рыдали, кто- то стал на колени, траур и боль в народе были неподдельными, горевали о том, как же жить теперь без вождя, пропадём ведь! Невидимыми узами с ним были связаны граждане всей нашей великой страны, в  Победе и в горькие дни поражений в Великой Отечественной Войне, в  горе и в радости люди были с ним, с его именем шли на смерть!
 На железной дороге Москва-Харьков остановились поезда, паровозы подавали длинные тревожные гудки, сигналили автомобили, Даже нам, маленьким гражданам СССР,  было не по себе, мы плакали тоже.
Бурные события в стране следовали одно за другим. Соратников Сталина И.В. в печати и по радио стали осуждать, гневно, всенародно. Всему сталинскому периоду было дано определение, как периоду репрессий, мрачному периоду разгула беззакония, периоду личности. Из Гулага на свободу стали выходить узники - политические, и уголовники.
В нашей школе тоже отреагировали на все эти события. Учительница Вера Андреевна Кулакова показала нам портрет над школьной доской и сказала, что это дети Берия Лаврентий – враг народа. Он арестован, осужден и расстрелян!
Портрет был снят и на школьном дворе сожжён. Мы учились  и росли  в этой обстановке.
В летние каникулы дел у  ребят  было хоть отбавляй.  Одним из любимых наших  занятий было собирать землянику. Земляника поспевала в июне, в жаркие, самые длинные в году дни. Собирались мы по ягоды, как правило,  ранним утром, брали с собой из дома нехитрую еду. Обязательно  хлеб и сырую картошку, чтобы потом запечь её на углях костра.
Мама давала мне маленькое ведро из нержавейки литров на пять. Вот это ведро было моим заданием на день, я должен был принести его полным земляники для всей семьи. Вечером за ужином каждый член нашей семьи получал стакан ягод со сливками и с сахаром. Мне было приятно видеть, с каким удовольствием все едят собранные мною ягоды.
… Ягоды росли во многих местах, но интересно было пойти туда, куда взрослые не ходили, где росла особенно крупная, сладкая и такая ароматная земляника! А самое главное- её там было много, мы быстро наполняли свои вёдра и оставалось время искупаться, позагорать.  А не ходили взрослые туда ,потому что сапёры обозначили там опасные места. Это были огромные поля, на которых всё ещё не провели разминирование после войны. Эти поля не пахали, они зарастали высокими травами,  а в них было полно земляники.
… Мы росли на землях, которые впитали в себя море человеческой крови и горя – это были места жесточайших боев второй мировой войны, северный фас Курской дуги. До сих пор земля не заровняла шрамы от окопов и траншей, воронок от снарядов и мин. До сих пор любопытные мальчишки находят  в земле подарки той войны, до сих пор подрываются на них.
 На этом участке фронта в 1943 году было немыслимое сосредоточение военной техники и живой силы с обеих сторон. Все эти силы превратили клочок  русской земли в сущий ад! В  первые пять дней  боёв только немцы потеряли здесь 42 тысячи солдат и офицеров, более 800 танков, более 700 самолётов, примерно такими же были и наши потери. Так что через 7 лет после войны эти поля, луга, перелески, балки, овраги всё ещё оставались изрезанными окопами, траншеями ходов сообщений, земляными валами капониров под орудия и боевые машины, кругом ржавая колючая проволока, осколки снарядов, противотанковые ежи из рельсов – чего только не было в этих местах! Даже сгоревшие танки и машины, разбитые орудия и остатки от сбитых и сгоревших самолетов! Это был застывший ад, остывшая, ржавая лава войны!
В нашем детском воображении всё это двигалось, страшно гремело, извергало пламя, взрывалось, горело, стреляло, убивало живых!!!
На этой обожженной войной земле, мы набирались ума-разума. Мы часто и тесно общались с участниками боёв, с героями войны. Затаив дыхание, мы часами могли слушать их рассказы. До сих пор я помню эти страшные исповеди о войне. О боях, о жизни и смерти, о горе и радости, о мужестве солдат и офицеров, обо всём, что окружало человека на войне! А сколько воинов, и  гражданского населения осталось без рук, без глаз, без ног, со страшными следами ранений и ожогов на лицах, на руках, на всём теле?!
Их инвалидные самодельные коляски  из простых досок, с шариковыми подшипниками вместо колес сильно гремели по булыжникам дорог, по пыльным просёлкам, скользили по грязи в дожди. Больно и страшно было смотреть, как люди с орденами и медалями на груди, в своих, военного образца, латаных, перелатаных гимнастерках, старались перемещаться на этих горе - колясках, отталкиваясь от земли руками! 
Никогда мне не забыть дядю Павла артиллериста, родом он был из вторых Понырей, от нас до этого села было примерно 3 км. На груди у него было очень много наград, его фамилии никто не знал, все его называли просто Солдат Павел. В одном из жестоких боёв за освобождение Украины у него были оторваны обе ноги, погиб весь орудийный расчёт кроме него. Выжил он чудом, с поля боя его вытащила медсестра. Передвигался он на самодельной коляске, отталкиваясь руками в рукавицах, обшитых кожей, от земли. Его сопровождал   мальчик лет десяти – двенадцати, с  которым он был неразлучен, мальчика звали Ваня. Они с дядей Павлом, в хорошую погоду, приходили на наш Малоархангельский вокзал, устраивались возле скамейки на улице,  на землю клали видавшую виды военную солдатскую фуражку для мелочи. Ваня играл на балалайке очень здорово,  под её аккомпанемент он пел красивые песни военных лет. Когда собиралось  много народа, Ваня запевал одну и ту же, очень жалостливую песню:

- Граждане, купите папиросы! Подходи пехота и                матросы...
Подходите, пожалейте, сироту меня согрейте
Посмотрите, ноги мои босы...

Эта песня «срабатывала» безошибочно, выжимала из зрителей слёзы. Из карманов доставалась мелочь и, звеня, летела в фуражку, которая наполнялась за считанные минуты. Ваня объявлял технический перерыв в  «концерте», за который им приобреталось пиво, водка и еда. Далее дядя Павел пил, закусывал, хмелел и начинал подпевать песни,  а Ваня  играл и играл на балалайке без устали и пел песни одну за другой. Куда делись дядя Павел и Ваня, никто не знал, да и не то время было, чтобы это кого-то интересовало.  Ушли и больше их никто не видел. Видимо так им было нужно.
Солдаты сделали свое дело и их забыли, слишком много было горя у людей! Стране было теперь не до них. Понимали это  и мы, мальчишки. Нам было обидно за ветеранов-фронтовиков.
Мы общались с фронтовиками по разным делам, даже бегали в магазинчик за водкой и закуской, нам  всё  это давали для них, но ворчали. На закуску приносили бесплатную тихоокеанскую сельдь, бочка с нею стояла в коридорчике магазина, она была везде в изобилии т.к. ею кормили кур на птичнике, а привозили её вагонами. Сельдь была очень крупной и вкусной. Сейчас такой сельди днём с огнём не найдёшь.
Ветераны войны пили водку в лесопосадке, закусывали, плакали, когда хмелели, ругались и «шли» снова и снова в тот свой последний бой, в котором остались их товарищи, а они сами совершенно случайно остались в живых. Кричали, что не нужно им было жить, зачем такая жизнь без ног, без рук, без глаз!
Ребята всегда помогали ветеранам добраться  до дома, угощали  их   земляникой, мне  никогда  не  забыть  их  тёмные,  натруженные   руки   и  на грубых  вытянутых   ладонях  ярко-красные  ягоды   земляники. В моём сознании ягоды были схожи с каплями крови. Из глаз у калек катились горючие слёзы !..
…   Мы уходили за ягодами на целый день в те места, где стояли дощечки с надписями: «МИНЫ», «ЗАМИНИРОВАНО», «ОПАСНО МИНЫ», «ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН! МИНЫ». Всё там зарастало высокими травами, и особенно мне запомнился седой  ковыль, такой же седой, как головы фронтовиков! Ковыль тревожно  шумел, шелестел на ветру, казалось, что он шепчет горькие поминальные слова в адрес всех, кто погиб на этой земле.  В таких местах мои друзья старались громко не говорить, не шумели, не смеялись. Мы не рвали ковыль, считали его погребальной травой! В этих высоких травах мы  часто  находили не захороненные останки погибших воинов. Белели их кости и черепа, иногда на черепах были каски, пробитые и почти целые. Одежда была истлевшей, тела тоже, целыми оставались подошвы сапог и бляхи ремней – наши со звездами, а у немцев с орлами, свастиками и надписями «Got mit uns».
Их бляхи были из алюминия, а наши позеленевшие из латуни или ржавые из стали. Мы долго рассматривали  эти страшные находки и часто находили возле них оружие.  Оно было ржавое, разбитое, но иногда были и пистолеты,  будто бы только что из боя. Скорее всего, это было офицерское оружие…
Особенно опасные места мы обходили по полузасыпанным, обвалившимся окопам, их не минировали, мы это знали от сапёров. По брустверам окопов тоже  росла крупная сочная земляника. Своим детским умом мы понимали, что там, где с землёй «породнились» люди, ягоды были особенными.  Сама  кровь  солдатская  проступала  сквозь  землю  в  виде   алых, крупных,  душистых  ягод!

               

               
               



                Яшка.
               
                Рассказ
               
Сенокосная пора в Центральной России начинается  во второй декаде июня, после праздника Святой Троицы. Стоят солнечные жаркие дни. Сухая погода радует крестьян, нужно не упустить хорошие дни, успеть скосить травы на лугах, по опушкам лесов, в балках и оврагах, вдоль лесопосадок. Рядки скошенных трав быстро подсыхают, но не сами по себе: женщины и дети, не покладая рук, граблями и вилами переворачивают, ворошат  их.  Работать нужно быстро, хотя на жаре это делать непросто, силы быстро иссякают, и тогда косари и подсобники накрывают нехитрый обед в тени деревьев. К сенокосу хозяева заранее заготавливают продукты, быстро восстанавливающие силы. Окрошка и тонко нарезанное сало, вкрутую сваренные яйца, зелёный сочный лук, укроп, петрушка,   ароматный свежий хлеб - за такими обедами были обязательны, прохладная и вкусная окрошка и сало, которые  утоляли жажду и восстанавливали силы. После небольшого послеобеденного отдыха работы продолжались до сумерек.
                К заходу солнца сено необходимо было сметать в копны, чтобы случайный дождь не испортил весь труд. Совместная работа соседей, родственников и знакомых,  взаимопомощь на уборке урожая были традиционными в деревнях на Руси  на протяжении веков. Сенокосная пора длилась  недолго, если этому не мешала природа. Но в летнюю пору грозовые дожди бывали частыми. Крестьяне хорошо знали это и  старались  работы закончить  в первой половине дня, так как уже к обеду начинали  быстро расти в высоту и темнеть облака. Собиралась  гроза. Из-под тёмных туч начинал усиливаться  ветер, который метёт  вихрями по дорогам пыль, раскачивает деревья и ломает  ветви. Луговые травы стелятся по ветру,  первые капли дождя падают на разогретую землю, быстро испаряются, восходящими потоками поднимаются снова к облакам, усиливая их и насыщая дополнительной влагой, которая быстро поднимается на высоту, переохлаждается и превращается в градины. Они вырастают до такой величины, что восходящие потоки в облаках не удерживают их, льдинки летят вниз и тают, с небес на землю опускается пелена  дождя. Сверкают молнии, раскаты грома сотрясают окрестности. Но такие явления природы длятся недолго, гроза уходит дальше по воле ветров, раскаты грома доносятся уже издалека, стихает ветер. Воздух после грозы насыщен озоном, дышится легко, веет свежестью, запахи   луговых трав и цветов просто опьяняют. Птицы весело щебечут, купаются в лужах, природа радуется влажной чистоте, солнцу и теплу. Выпавшие осадки высыхают быстро,  летнее солнце снова вступает в свои права  и вскоре можно  продолжать работы по уборке сена.
                Школьные каникулы и пора сенокоса были  желанным временем для ребят. Просыпались мы вместе с родителями и выезжали  с ними на свои делянки сенокосных угодий. Косить травы начинали еще по росе, отец косил красиво, размеренно и мощно, рядки  скошенных трав ложились ровно, на спине рубашка становилась мокрой от пота, у других мужиков рубахи были тоже мокрыми, расход энергии был очень большим. Прекращали косить, когда роса  высыхала. Напрасно расходовать силы никому не стоило, так повелось уже издавна.  Сухие травы косить трудно . 
                Среди травостоя росла крупная и ароматная земляника, ребята набирали её помногу, хватало угостить всех косарей. В травах свивали свои гнёзда разные птахи. Так вот, чтобы гнёзда не были разрезаны косами, мы их аккуратно переносили в травы на другие места, туда, где были окопы, траншеи ещё от военных лет, где не косили травы. Птицы вились над нами, пищали и даже пытались клюнуть, они защищали, как могли свои гнёзда. Наконец  мальчишки осторожно опускали их гнёзда с яйцами в травы, птицы успокаивались и деловито начинали обживать новые места.
        События  лета 1956 года я запомнил очень надолго, на всю жизнь. В очередной день сенокоса  мы,  ребята, помогали ворошить сено, а когда нам наши родители разрешили, пошли собирать  землянику. Вдруг отец окликнул меня :
- Сынок, Эдик, скорей иди сюда, я тебе подарок отыскал!      
Я подбежал к отцу, и он протянул ко мне руку со светло серым комочком, это был маленький зайчонок, он сидел, пригревшись на руке отца, прижав свои ушки. Отец чуть не разрезал косой зайчиху с зайчонком, зайчиха убежала, бросив зайчонка. Я взял на руки этот тёплый дрожащий комочек и стал осторожно гладить его по шёрстке. Радости моей не было границ. Зайчонок перестал дрожать, открыл глаза и посмотрел на меня, ушки его выпрямились. Мама налила немного молока в крышку, и я посадил зайчонка на домотканый половичок, осторожно подвинул зайчика к молоку. Он понюхал молоко, и окунув в него свою мордочку начал лакать молоко как кошка, он пил жадно и много, проголодался видимо сильно. Ребята собрались вокруг меня с зайкой, и затаив дыхание любовались невиданным зрелищем. Каждому из них хотелось погладить зайку и взять в руки, но я давал им только осторожно погладить его на моих руках.
                Когда после работы мы  приехали с поля, я попросил отца сделать зайчонку клетку с маленькими ячейками сетки, чтобы наш большущий сибирский кот Пират не съел его. Отец привлёк к этой работе и меня, я расправлял сетку и отбирал маленькие гвоздики, подавал их отцу. Клетка была сделана общими усилиями быстро. Отец сказал, чтобы я клетку с зайчиком поставил на чердак, там был сеновал. Когда я поставил клетку с зайчиком на землю, чтобы сначала открыть чердачную дверь, к клетке тут же, как из-под земли тихонько подкрался Пират,  кот начал противно рычать, мяукать и шипеть, обходя клетку вокруг и шлёпая лапами по сетке. Зайчонок испугался, спрятался в сене, которое я ему постелил в клетке. Кота я отогнал, хорошенько шлёпнув его, клетку поднял на чердак и в неё поставил зайчику еду в клетку, он ел всё, что ему давали. Чердак я закрыл, на щеколду, но через некоторое время увидел Пирата, который не сводил своих хищных зелёных глаз с двери, он сидел на самой верхней ступеньке лестницы. А утром кот оказался на чердаке, нашёл какую-то дырку и залез. Пират спокойно сидел возле клетки и уже не вопил, но с зайки он не сводил глаз. Я открыл клетку, взял зайчика на руки и стал гладить его, кот занервничал, стал перебирать лапами, мяукать, шипеть и выгибать спину. С тех пор кот часто  находился на чердаке. Я проверил все возможные лазейки, закрыл их наглухо, но кот как по волшебству появлялся возле клетки. Зайчонка мы, не сговариваясь, назвали Яшкой. У отца был друг дядя Яша Чаплыгин, мы его все уважали и в честь него зайчонок стал Яшкой. Ещё я обратил внимание на то, что кот с интересом наблюдает за зайчонком,  а Яшка в свою очередь не шарахается от кота, а спокойно грызёт капусту или морковку в своей клетке. Чем дальше длилось это  общение, тем интересней мне было видеть, как с одной стороны сетки сидит зайчонок, а с другой в этом же месте сидит кот, и оба принюхиваются через  сетку клетки друг к другу. Зайчонок быстро рос т.к. хорошо и много  ел,  превращался в  красивого,  взрослого зайца. У него были очень сильные задние лапы с довольно длинными  когтями, ими он мог серьёзно поранить даже человека. Клетка для него стала тесна, и я рискнул выпустить Яшку просто в сено на чердаке. Он быстро сделал себе гнездо и стал там жить. Попытка кота всё - таки напасть на  зайца была, но потерпела крушение. Яшка решительно её пресёк с помощью своего второго комплекта  оружия, передних лап, он  бил кота  по его морде, как по барабану, быстро и сильно. Пирату расхотелось на него нападать второй раз, кот отлетел от зайца довольно далеко и долго зализывал места ударов. Между Яшкой и Пиратом постепенно установился мир.
           На мой зов Яшка всегда выскакивал из своей норы, и я его кормил, а однажды оттуда же вылез и кот, стояла уже поздняя осень, уже было довольно прохладно, а двоим им, было в норе тепло. Когда я об этом рассказал отцу и маме они не поверили и со мной поднялись на чердак посмотреть на это чудо. А однажды произошло нечто сверх естественное - кот Пират принёс пойманную им мышь и положил её на то место, где для зайца я клал еду. Заяц конечно до мышей даже не пытался дотрагиваться. Мышей и птиц я убирал и клал их на место, где ел кот, но Пират снова и снова подкладывал свои охотничьи трофеи Яшке. Мне это надоело и я начал подарки кота выбрасывать на улицу. Наконец-то Пират понял, что у него стол сильно отличается от заячьего, он ведь морковку и капусту тоже не ел. С тех пор, у моих подопечных, не было больше проблем с рационом питания за исключением молока, его они оба охотно пили. Заяц пил меньше молока и поэтому коту его хватало. Никто из них не отталкивал другого от блюдца, лакали  молоко  вместе.
            Я ходил в школу в пятый класс, в деревню Щербатово Глазуновского района Орловской области  и когда ребятам класса я рассказал про моего зайца Яшку, они сначала тоже не поверили.   А когда увидели  зайца сами ( я принёс его однажды в школу), то удивлению не было границ. Особенно бурно восхищалась зайцем моя подружка и одноклассница Верочка Раппопорт, она прижимала его к себе наверно так сильно,  что Яшке это не нравилось, и он вырывался от неё.
                Вот ведь какие удивительные вещи случаются в природе! Заяц стал выходить со мной гулять, он прыгал  за мной и веселил ребят, а те приносили ему всякие овощи и яблоки, которые он ел охотно. Приходя из школы, я всегда сначала кормил зайца, а потом уж  ел сам.
                Так Яшка жил у нас больше года, стал очень большим и сильным зайцем, он спокойно делал прыжки метра по два. Сопровождал меня всюду, людей не боялся, давал погладить себя любому человеку. Его все любили, кроме одного ехидного и злого мужика Луковникова В. Тот всё уговаривал отца зарезать зайца, зажарить его, и под хороший самогончик съесть. Этот мужик был нашим соседом, и у него было ружьё. Он видел, что отцу жалко резать Яшку и предложил застрелить зайца. Когда я услышал, что отец, скрепя сердце, согласился вот так разделаться с моим любимым животным, я решил что отнесу зайца подальше, в ближайший  лесок и отпущу его на свободу. Я пытался это сделать несколько раз, но Яшка прибегал  вслед за мной к дому. А роковой день расстрела моего зайца неумолимо приближался!
                В последний раз, я отвёз Яшку на велосипеде,  в заросший терновником глубоченный овраг и бросил его на склон как можно дальше. Сел на велосипед и быстро поехал домой, обливаясь слезами. Но вскоре я снова увидел зайца, он не отставал от меня. Я остановился, положил велосипед на землю, обнял Яшку и горько заплакал от безысходности, от обиды на отца, от неукротимой злобы на Луковникова. Я плакал и кричал, называл его фашистом, полицаем, гадом, клялся, что убью его, подорву гранатой (она действительно была у меня спрятана). Яшка, тыкался в моё лицо мягким влажным носиком, и мне казалось, что он тоже плачет. Потом какое-то неожиданное решение меня подняло на ноги  и со всех сил ( сам того не хотя) я  толкнул  зайца ботинком под зад. Яшка отлетел в сторону, и внимательно глядя на меня, затих, в его глазах отразились непонимание, боль от того, что тот мальчик, которого он так любил, мог так сильно его ударить. Я продолжал безутешно рыдать, упал на землю, больно ударился об велосипед и наверно от боли перестал плакать. Встал, размазывая слёзы с земли, и больше не увидел  Яшку, он наверно убежал от меня в лесопосадку. У меня просветлело на душе, заяц теперь вне опасности. Он будет жить! Я быстро, пока Яшка не передумал, поехал домой.
            Но через несколько дней этот гад  Луковников принёс застреленного зайца к нам домой и отдал отцу. Он застрелил его на капустном поле, где женщины резали капусту, а заяц был с людьми рядом и никуда не убегал пока этот урод не съездил за ружьём.
                От злости и горя  я схватил столовый ножик  и бросился на этого зверя в человечьем обличье. Но мужик он был бывалый, выбил нож из руки и сдавил меня так сильно, что я не мог пальцем шевельнуть. Отец как мог, успокаивал  меня и когда Луковников отпустил меня, я заорал на него так, что все испугались как бы малец с ума не свихнулся . Мною ему  всё было сказано, но когда я  назвал его фашистом Луковников из нашего дома ушёл, я  решил, что выберу момент и подорву его гранатой, начал тренироваться как из гранаты  чеку выдернуть  и швырял всё дальше тяжёлые булыжники. Месть и злоба кипели  во мне. В школу, в эти дни, я ходил мрачным  и  молчал, что было для меня очень необычно.
              Моего зайца, конечно, съели, мясо у него было ароматным и очень сладким, по высказываниям едоков,  я не притронулся к заячьему мясу, а его шкуру, из которой отец собирался мне и маме сшить рукавички, вместе с головой Яшки похоронил в моём заветном месте. Долго я ходил на могилу к зайцу, наверно года два, летом я  всегда там ложил полевые цветы.
                Но что произошло дальше, это наверно можно назвать мистикой!  Луковникова почти сразу, после расстрела моего зайца, стали разыскивать офицеры КГБ,  как бывшего пособника немцев и свирепого полицая,  расстрелявшего десятки партизан. Он это творил в Белоруссии, а потом скрывался под чужой фамилией.
            Свой приговор привести  в исполнение я не смог! Этого предателя  застрелили  КГБисты,  когда при задержании, в одной из глухих лесных землянок, этот фашист  от них начал отстреливаться.

 


       УСКОРЕНИЕ СВОБОДНОГО ПАДЕНИЯ.

Рассказ

Погожий летний день. Для школьников желанная пора, каникулы. Окончен 4-й класс на одни «пятёрочки», теперь мне ходить в школу за семь километров, в другое село. Чем  только мы не занимались на каникулах. Самой длительной и увлекательной игрой была игра в наш «штаб», в нём я был лидером и заводилой. Наш штаб размещался в уцелевшем блиндаже за лесом, примерно в трёх - четырёх километрах от нашего поселка. Блиндаж был в хорошем состоянии. Знали об этом блиндаже всего пять  самых надёжных друзей :Ретюнин Саша, Челноков Саша ,Хамидулин Алик, Павлютин Валера и  я.   Эта тайна сохранялась принятием страшной клятвы. Надо сказать, что до тех пор, пока мы сами не прекратили наши опасные игры, так  никто и  не предал расположение нашего блиндажа. Вход в него был тщательно замаскирован диким шиповником, он рос там в изобилии, высокой травой, склоном овражка и бурьяном. В  свободное от нашей основной игры время мы играли в футбол, в лапту, играли на деньги  в «орлянку», потихоньку курили махорку, подражая мужикам, взрывали всякую гадость   и стреляли из настоящего оружия (у нас его был целый арсенал). В общем,  всегда находились занятия, без «дела» не сидели. Но этот день 1956г. мне запомнился на  всю жизнь. Именно тогда  я прошёл крещение высотой, ускорением свободного падения.
Стайка ребят сидела на лужайке и внимательно слушала мой рассказ. Я рассказывал о прочитанной книжке о В.П.Чкалове ,о  том что он в детстве прыгал с крыши дома с зонтиком в руке и будто бы зонтик держал его в воздухе, как парашют, все прыжки заканчивались хорошо.
Одна из девочек, Галя Хамидулина, сказала, что у её мамы есть зонтик  и что она сейчас его мне принесёт. Останется только спрыгнуть с крыши вон того сарая, он был рядом. Зонтик ею был скоро доставлен  и вручён мне при всем честном народе. Отступать уже было некуда, за слова надо было отвечать!!!
Когда я с зонтиком стоял на коньке крыши сарая, то с тоской подумал о том, что не надо было лишнего болтать. Посмотрел на раскрытый зонтик - разве он  удержит? Внизу стояла толпа ребят и жаждала зрелища. Алик Хамидулин, – брат Гали, сказал снизу: «Ну что, слабо!»  Не спрыгнуть, значит перечеркнуть авторитет лидера-заводилы навсегда. Разве я мог позволить себе такое!
… Шагнув с крыши,  инстинктивно поставил ноги вместе, это и спасло их, они остались целы. Зонтик в правой руке лишь слегка рванул руку вверх, и удар… очень жёсткий удар об землю. Мой подбородок достал да колен, во рту соленый привкус крови, в глазах темно, звон в ушах, протяжный, противный звон. Мне удалось тут же вскочить, изобразить, как мне казалось, улыбку и отплёвываясь кровью, сказать: « Вот видите, а зонтик-то правда держит.  Ну, кто ещё хочет попробовать?». Но никто из наших пацанов повторить не захотел. Мой авторитет  не пострадал, наоборот набрал ещё большую  высоту,- слово   было сказано и подтверждено действием. Восхищенные девочки хлопали в ладоши и наперебой предлагали заветные сладости. Гале я тихо прошептал разбитыми губами, чтобы она убирались со своим зонтиком ко всем чертям!!! Она недоумённо смотрела на меня, в её глазах стояли слезы. Саша  Челноков был  в  восторге, он просто  ходил  ходуном! Его друг не опозорился! Вот как надо, знай наших!
          Мне хотелось быстрее уйти домой, забраться на мой сеновал, который был на чердаке нашего дома, и отлежаться. У меня кружилась голова, тошнота подступала к горлу, в общем, мне было плохо. На чердаке я отлёживался два или три дня. Мама приносила еду на чердак, плакала и говорила, что я не умру своей смертью. Есть, я не мог, какая еда, когда разбиты губы, кружится голова и тошнит, но пил часто и много вкусный компот из сушёного тёрна и яблок. На четвертый день мне стало лучше, урок свободного  падения мой мозг запомнил на всю жизнь, я сделал  выводы, что с высотой шутить не надо, такие шутки плохо кончаются. Благо для меня  на этот раз всё  обошлось без последствий. И, странное дело, казалось, я должен был бы бояться высоты, но страха перед высотой у меня как не было, так и не осталось. Позднее, при изучении точных наук, до  меня  дошёл подлинный  смысл   ускорения свободного падения, я его помнил и  ощущал каждой клеточкой своего тела!

               

                ВЕРОЧКА.

Рассказ

Зимой  светает  поздно, а  сумерки  в  декабре  как  будто - бы  и  вовсе  не  уходят. Всё  время  царит  полумрак  и  на  улице,  и  дома. Снег,  в  этом  году,   нас  не  балует. Бесснежные  зимы  стали  почти  нормой. По  каналам  телевидения  звучат   прогнозы  о   глобальном  потеплении  климата  планеты. О  таких  зимах , когда  мы могли  съезжать  на  лыжах  с крыш  своих  домов , теперь  уже  и  говорить  не  приходится. А  в   моей  памяти  осталась  навсегда картина  снежного ,солнечного  декабря  1956 года...
  С сентября  1956 года  я  начал  учиться  в  пятом классе  Щербатовской  семилетней  школы , Глазуновского  района  Орловской  области.  У  нас  в  селе школа  была  ,но  только  начальная, хотя  население было  не  меньше, чем  в  этой  деревне  . Со  мной  в  один  класс  ходили  ещё  двое  ребят  : Сусликов  Колька  и  Горохов  Вовка . Но  в  седьмой  класс  ходили  ещё  четверо  ребят ,так  что  ватага   собиралась  весёлая . Пока  шли  семь  километров  до  школы ,  чего  только  не  делали . Курили  самосад , боролись ,дрались ,разжигали костры ,по  пути  залезали  в  сады  за  яблоками , почти  всегда  опаздывали  в  школу. Это  конечно  не  оставалось  без  наказаний . Снег,  в  том  году, выпал  рано и  поэтому  с   ноября  меня  поселили , мои  родители, у   старшей   сестры ,которая  работала  в  д.Щербатово  заведующей  избой –читальней .Кончилось «свободное»посещение  школы , меня  взяла  под  надзор  сестра. Мы,  с  сестрой  Клавой, жили  на  квартире у  хозяйки, Авдотьи  Ивановны, в  её  маленькой  избе . Хозяйка  готовила  нам  еду  из   наших  продуктов  и  свои  не  прятала  от  нас ,так  что  всё  было вкусно и  сытно. Авдотья  Ивановна  хлеб  пекла  в  русской  печке ,хлеб  был  ароматным  и  вкусным .  А  её  борщи, томлёные в  печке- выше  всяких  похвал .
 Спал   я  на  печке, на  подстилке  из  овчиной  шубы, а  сверху  застилал  простыню, - одеяло  и   подушка  дополняли  мою  постель. Засыпал  я  всегда  быстро  под  пение  сверчков. Так  уютно и  спокойно, когда  поют  сверчки. 
В   школу  я  всегда   ходил  с  желанием, с   ожиданием светлой  радости новой  встречи  с  маленькой,  красивой  как   куколка,  девочкой, которая   училась  со  мной   в  одном  классе, да   и   сидели  мы  с  ней   за   одной   партой. Звали  её   Верой   Раппопорт.  Её  лицо, её   глаза  светились   радостью, улыбка  была  какая-то   особенная, тёмные  вьющиеся   волосы ,оттеняли  красивое  лицо, ладно  скроенная  и   хорошо  сшитая  одежда , подчёркивали    её     фигурку – вообще  вся     она   была     сплошное   обаятельное    существо. Вместе   с нею   из   МТС  ходил  в  школу   мальчик – еврей   Толя   Бастунский, они   с  Верочкой  жили   в  одном   доме  и  были   детьми   руководителей   этого  предприятия. С   Верочкой   и   Толей   я   сразу   сдружился. Наша  троица   училась  на  отлично,   мне   эти   ребята  приносили   очень   интересные   книги,   а  я  их  не  просто  читал, я   их  «глотал»   и   очень   скоро   у  нас      появились   общие   для  обсуждений  и  споров   темы.
Верочка   заходила   в   класс  с   мороза, запорошенная   снегом, с  румяными   щёчками  и  сразу  кричала:- Эдичка Полябушка здравствуй!- Она  протягивала  ко   мне  обе  руки, которые  были  холодными,   и  я   их  с  удовольствием  грел   в   своих   ладонях. Так  мы  с   нею   здоровались   всегда.  И  мне,  и ей  это  очень  нравилось. В  этой  девочке   не было  никаких   отрицательных   комплексов,  она  была  одинаково  внимательной  и  обаятельной   со  всеми  ребятами  в   классе. Её  любили   все,- и  ребята, и  учителя.  Она  хорошо  знала   все   предметы, никогда  не   кичилась  этим   и   с   удовольствием   помогала   отстающим   ребятам.
По  воскресеньям  мы  втроём :Верочка , Толя  и  я   устраивали  лыжные  катания   с   гор ,  так  назывались  огромные  овраги  у   истоков   реки   Оки . Склоны  этих  оврагов   были   и   очень   крутыми  ,  были  и   более-менее   пологими , по  склонам   в   изобилии   рос   терновник , берёзки ,репейник ,заросли  полыни .  Снег   задерживался   в   этих   естественных   преградах  и    поэтому   его   было  очень  много. После   обильных  снегопадов  и   метелей  снежная, ярко-белая целина лежала нетронутой  первозданной , лишь   кое-где  её  пересекали  следы  зверей. 
По  склонам  оврагов   приютились  деревни , сплошь  засыпанные  снегом . Торчали  только  печные  трубы ,из   которых  столбами   поднимались   в   небо  дымы,  которые   разносили  по  округе   запахи   сгоревшего   торфа. Дрова  люди   заготавливали,   кто  как   мог.  Вот   и  всё  соцобеспечение! А  торф  копали   из   болота  и   сушили  его  на  солнце, и  на  ветрах   всё   лето . Выживали  трудно, хотя  все  трудились  в   колхозах  и  в   совхозах.  В  России   за   труд   всегда   платили   мало, как   и   сейчас!..
Наши   лыжи   несли  нас  к   горам, оставляя  следы   на   свежем  снегу . За  плечами  у  каждого  из  нас  был  маленький  рюкзак,  а   в  нём   не  хитрая   еда  на  целый  день. Все  мы  раскраснелись   от   лыжной  прогулки  и  Верочка   всегда   первой   говорила : - А,  не   пора  ли,  нам   мальчики   перекусить! - Первой  доставала   из  рюкзака  мамины, ещё   тёплые   пирожки  со  всякой   вкусной  начинкой   и термос  с  чаем , заваренный   шиповником  и  травами. Мы  с  аппетитом  ели  всё, что   предлагала  нам  Верочка, одновременно  слушали   её  повествование  о  красоте  природы , обо  всём  том ,что  окружало  нас. Она  так  красочно , с  таким   количеством  эпитетов  обрисовывала  мельчайшие  детали  местности ,рельефа, тишину  над  опушкой  леса , ягоды  терновника , берёзки ,   воронов  ,синичек  ,которым   она   сыпала  крошки  на   снег, что   мы   невольно  стали   смотреть   на   природу   глазами   Верочки.
Первую  лыжню, вниз  по  крутому  склону,  прокладывать   приходилось  мне.  В  начале  разбега   лыжи, нехотя  похрустывали , проваливались   в   рыхлый  снег , но  по  мере  увеличения   крутизны   склона   скорость  нарастала , воздух   становился    упругим  и    хлёстким, выжимал  из   глаз   слёзы   и    тут    уже   не   зевай – начинались   препятствия  :  пни ,  кусты  терновника, берёзки. Необходимо  было   маневрировать  с  помощью  палок, а   у   подножия   гор , там  где   скорость  была  особенно  большой , протекали   не  замерзающие  ручейки т.к. из  под  земли   били    родники,  - всё  это  надо было  объехать , проложить  моим  друзьям  безопасную  лыжню.  Верочка   смело  неслась  по   моему    следу, визжала  и  что-то  кричала   от    удовольствия  ,  за  ней   по   склону   летел   Толя .  Довольные   удачным   первым  спуском, мы   шумно  делились  впечатлениями   и   забирались  на   другую   гору.  Так  мы    катались   весь   день, Жгли  костёр ,на  котором  поджаривали   ломтики  хлеба  и  сала , пили  родниковую  воду , поедали  всегда  всё,  что  с  собой  брали  на   день . Иногда   нам   не  везло – ломали  лыжи  и   тогда   приходилось   покидать  наши  горы   досрочно, но  такие неудачные  вылазки   были    редко. Удовольствие  от    скоростных    спусков    с     гор   было  таким ,что   хватало  для   разборов    на   целую  неделю.
Под  вечер  мы  с   Толей   провожали   Верочку   домой, она   прощалась   с   нами ,целовала   нас   в   краснощёкие   лица , а   мне    шептала :  «Эдичка, я   тебя   люблю!»  Мама    Верочки     видела    всё  это, улыбалась   и  звала    нас   на   чай , но   мы  понимали ,что    пора  домой . А   мне  пора   было  на   квартиру,  в   избушку.
Декабрь   подходил   к   концу, приближался  Новый  1957год, а   с  ним   заканчивалась   моя   учёба   в   одной   школе  с    Верочкой .Отец   забрал   меня   из   этой   школы    и    перевёл   в     Протасово ,  в   свой    Малоархангельский    район, навещать нас с сестрой ему было несподручно.
В  Протасовскую  школу         нас   ходило  девять  ребят ,  в   школу   возили  на  санях, запряжённых  лошадью. С   Верой   мы   продолжали  общаться   с   помощью   зашифрованных   записок .Шифр   придумала   она, причём   очень   хитрый ,  его  не  сумели  разгадать  в  течение   всей  переписки. Мы  свободно   передавали   записки  с   ребятами , которые   продолжали   учиться   в  прежней   школе   вместе   с   Верой . Мне   передавал   записки  Коля   Сусликов, а   на   словах  говорил , что  Верочка   по  мне   очень   скучает. Мне  тоже   хотелось   увидеться   с    Верой, но  видимо  судьбе  было  угодно  иное …
       В  « хрущёвскую   оттепель» родители  Веры  срочно  уехали   жить  в   тот   город, который им пришлось покинуть ранее, а   вот   куда   они   уехали  -  меня никто  не   известил.  Я  конечно   был   просто  ошарашен  всем   этим  и  обижен   на    Веру   за    такое   невнимание… 
Вот   так  и закончилась  наша  детская  увлечённость  друг   другом, лишь  память  хранит  светлый  образ   девочки – моей   подруги  детства  Верочки  Раппопорт. А  так  как  называла  меня, здороваясь  со  мной,  Верочка  - никто  в  жизни  меня  так больше  не   называл!..



                «Бродяга».
            Памяти  друга детства
                Рассказ Саши  Ретюнина .

Маленький   сельский   клуб - в  нём  вымытый   до   бела  пол,   самодельные  лавки  для  зрителей  вместо  кресел. По  углам  зрительного  зала  две печки- голландки   для   отопления,  небольшая   сцена,  закрытая  дешёвыми  шторами - занавесками, маленькие  окна  вдоль   одной  стены, а  на  торцевой  стене  два  оконца  из   кинобудки   и   рядом  входная   дверь   с   тамбуром . Было  всё   бедно , но  чисто  и  даже  уютно . Возле  сцены  стоял  бильярдный    стол   с   зелёным   суконным   полем , при   нём   были  четыре   кия –палки   и   средней   величины   шары    из   слоновой   кости. Мужская  часть   зрителей  до   начала   фильма   собиралась   вокруг   бильярдного  стола   и    активно  « болела»   за   игроков .  Играли  как  правило   на   бутылку   водки  или   самогона.
У  женщин   были   свои  активистки,  которые  несли   в « мир»  последние,  самые   горячие  новости, щелкали   семечки   и   наполняли  шелухой ,стоявшее  в   углу   ведро.
Наступал   момент, когда  в  зрительный   зал   входил    киномеханик ,все  рассаживались   по   лавкам  и  он   быстренько  продавал  билеты    зрителям:  с   детей  брал по  десять   копеек ,а   со   взрослых  по   двадцать.  Такими   были    цены   на   билеты  в   кино .
В  клубе  часто  крутили  фильмы  о   войне ,шла   целая   серия   знаменитых  Сталинских   ударов , десять  фильмов   -  это  были   документальные  ленты , иногда   зрители   даже  узнавали  на   экране  своих  родных  и   близких   и   что   тут  тогда  начиналось   в   зале !..
Фильмы   о войне  любили   все, ведь  мы  же  народ- победитель, хоть   тут -то  оттаивали   души   людей !
Ну,  а  что   касалось   нас, детей, то  в эти   моменты  мы   стреляли  из   своих   поджигных   пистолетов   до тех  пор   пока   не   останавливали   фильм   и    нас   всех   без   разбора    выгоняли    из    клуба. Мы   бродили   вокруг   клуба   и   затевали  всякие   пакости, но мы и на улице не унимались и пытались сорвать демонстрацию фильма. Потом смотрели  фильм   через   окна   клуба  и   потихоньку  « просачивались»   снова   в   зал , на   нас  просто  переставали  обращать   внимание. И  уже    дальше  смотрели   фильм   без   своей   дополнительной   канонады. Нам   эти   шалости  прощались .
Хуже  было  для  нас,   когда   привозили  фильмы, на   афише  которых  было  написано , что  дети  до  16лет  не  допускаются ! Была   какая-то  дурь   с  этими   фильмами!
В  них  не  было  никакой  эротики, не  то  что  сейчас. Стоило  героям  этого  фильма  обняться   или   ещё   страшней,  поцеловаться, -  для   нас,  кому  было до 16лет,  сразу наступало табу!
И  настали  для   нас  тяжёлые  времена,   так  как   к   нам    стали    возить   индийские фильмы. Все  взрослые  жители   посёлка   просто   валом   повалили  смотреть  эти   картины. Их   крутили   в   клубе   без   конца, по 3-4раза   каждую  серию.  Особенным  был   фильм   «Бродяга», где  играли  замечательные  артисты  кино  и   среди   них   Радж  Капур . У  него  были   всегда   главные   роли ,  он   играл   замечательно .  В  фильме  было  много  песен  и  танцев , замечательная  музыка ,а  сюжет  мелодрамы  был   знакомым  и   близким   для    наших матерей  и   отцов .
Нам  оставалось  смотреть   эти   фильмы  через   окна   клуба ,  да  и   то  не полностью,  так  как  всем  хотелось   хоть  чуточку   что-то  увидеть  и  ребята  добросовестно   уступали   друг  другу   места.  Зато   песню  бродяги   мы   заучили   сразу  и  пели   её   все.  Песня   была красивой и    мелодичной,   и   слова   были  нам   понятны  и  милы. Мы  без   конца   распевали:
               
- Абарау- а  -  а  -  а  - а ! Абарау- а  -  а  -  а  -   а   !..
Никто, нигде  не  ждёт  меня ,  не  ждёт   меня  -а – а – а !
                Одинок  всегда, бесприютен  я, мир  пустыня  для   меня...
 Я  чужой  среди  людей, звездой  во  тьме  блуждаю  я, скрываюсь   я                -а  -а –а !..-
Песню  мы  распевали вдохновенно,   играли  в   банду   Джаги , повторяли  слова  и  действия  персонажей , но  в  зал  на эти фильмы   нас  не  пускали.
Наши  матери  и знакомые выходили  из  клуба, после   сеанса, с  заплаканными   глазами  и  долго  не  могли  успокоиться. Мужики  тоже  плакали, но  не  все. Жизнь  послевоенная   была   тяжёлой, мало  в  ней  было  радостного  для  наших  родителей   и   то, что   они   видели  на   экране  не  могло  не  воздействовать  на  психику   людей,  Поэтому  и  текли   у   всех   ручьями  слёзы. Да  разве  можно  было  оставаться   равнодушными  к  красивым   танцам   индийских  танцовщиц, к  их   пластике  тел  ,  к   красоте  самих  женщин ,  к   музыке!.  А  жестокость  бандитов  Джаги -  разве  могли   люди,   испытавшие  горечь   недавних  потерь  родных  и   близких,  оставаться   равнодушными  к   происходящему  на   экране.
Но  все   наши   ребята  были  возмущены  несправедливостью, мы  же  видели,   что  ничего  такого  запретного   в   индийских  фильмах  нет .
И  вот   однажды, мой  друг   Саша  Ретюнин  (Бурило) всем  ребятам  объявил : «Всё, доконали, теперь  мы  будем   ходить   на   все   фильмы. Сегодня  все  приходите  на   «Бродягу» - нас  пустят   как  миленькие! «
Мы  у  него  пытались  узнать, – что  он   задумал?
Но  он  улыбнулся  и   ничего  не  ответил .
И  вот   вечером,  как  обычно,начался   фильм  без   нас,  снова   мы   были   на  улице .  И  вдруг  музыка   прекратилась  и   в   зале  включился   свет .  В  окна  мы  увидели  такую  картину: на   сцене  стоял   Сашка, у   него   в  руках  были  две  мины,  сорока  пяти  миллиметровые   и  он   их   одну   об   другую  тихонько   стучал корпусами…
Стоило  ударить  любую  из   них  носком, где был взрыватель  и  произошёл   бы  взрыв  обеих  мин  !..Зрители   покинули   зал  быстро  и   молча  ,  и  уже  из   дверей  кто-то   из   мужиков    закричал : - Бурило – гад, что   ты   делаешь, ты  же   всех   взорвёшь !?- Сашка   спокойно  стоял   на   сцене   и   громко   говорил, что  он   действительно   взорвёт клуб и всех зрителей, если    не  будут   пускать   на   все   фильмы  ребят   без   всяких   исключений.   Он   говорил, что   мы   такие   же   люди   и   не   нужно  нас   обижать.  Мы  хотим   видеть   всё.!  Сашка  вышел   из   зала  с  минами   в   руках , все   разбежались   от   него   подальше. Он  скрылся    в   темноте  с   минами,   куда – то    их    спрятал  и   вернулся   довольно  быстро.
Это  событие  вызвало  бурное  обсуждение, затем  был   вынесен  вердикт :  «Пацаны  заходите  в   зал , но  ведите    себя   тихо !» Последним, в   клуб  вошёл  Сашка.  Его   никто   не   тронул   даже  пальцем !
Дискриминация   к  детям   до  16 лет   в   нашем   клубе   закончилась.  Сашу  Ретюнина  стали    уважать  даже  мужики   и   здоровались  с   ним   за   руку !

          

             СВЕТ МЕЧТЫ,  СТУПЕНЬКИ В НЕБО.
               
                Рассказ


Лето 1959 года. Протасовская школа. Нас в классе 11 человек -4 мальчика и 7 девочек -  столько учеников закончило школу, нам выдали свидетельства о неполном среднем образовании, предстояло всем разъехаться по разным средним  школам. Я поехал учиться в районный центр, поселок Глазуновку за 18 километров от дома. Там я жил на квартире у старшей сестры Клавы, которая заведовала отделом культуры района и была в вечных командировках. Так что мне приходилось выполнять всю работу по дому: готовить нехитрую пищу из тех продуктов, которые я  привозил из деревни один раз в неделю. Я умел сварить суп, картошку, поджарить яйца или блины, вскипятить молоко, заварить чай – деревенские ребята умели это делать все. Заставляла сама жизнь.
Нашей школе нужно отдать должное, в ней преподавали  педагоги высокого уровня. Предметы велись интересно, учителя посвящали нас в таинства знаний по своим предметам. Особенно мне запомнились уроки литературы , вела их завуч – Любовь Алексеевна. Она знала наизусть целые поэмы, цитировала классиков с таким блеском, что ее уроки проходили, к нашему сожалению, очень быстро. Любовь Алексеевна всегда была опрятно и со вкусом одета, имела красивую причёску и холёный внешний вид, она никогда не была хмурой и придирчивой. Лично я заразился чтением художественной литературы и читал запоями до 2-3-х часов ночи книги, которые мне приносила из библиотеки сестра. Классики отечественной и мировой литературы стали для меня, как друзья. В книгах  Жюль Верна я «улетал» в далекие миры, под водой ходил на подводной лодке и исследовал океаны вместе с капитаном Немо. Улетал к звёздным туманностям в космос, защищал мир и независимость индейцев с героями Майн Рида, с героями Ф. Купера  я был и следопытом, и охотником,  защитником справедливости. Больше всего меня восхищали  воля, стойкость, порядочность, сила духа покорителей  Аляски. О них очень здорово писал Джек Лондон.
Мне очень нравились книги про отважных и смелых людей, про лётчиков, полярников, исследователей неизвестного, неизведанного, неизученного.
Восьмой класс я закончил на «отлично». Передо мной возникла проблема выбора: или заканчивать 11-летку, или уехать в Орёл и поступать в какой-нибудь техникум, параллельно заниматься в аэроклубе. 
С   В. Милениным  мы вместе  учились в средней школе в Глазуновке, не сговариваясь, мы оба приехали поступать в железнодорожный техникум на отделение эксплуатации железных дорог. Экзамены  сдали на хорошие оценки  и с сентября 1960 года стали студентами техникума. Сразу же, не откладывая, я собрался поехать в аэроклуб. Уговорил В. Миленина поехать со мной.  Но так как нам было только по 15 лет, нас в аэроклуб не приняли. Было обидно  до слёз!
В пятнадцать в клуб не взяли, возраст маловат:
«Через год, братишка, буду тебе рад!»-
       Так сказал начальник, две звезды больших
На моих глазах же горечь слез скупых

Было так обидно, надо же - малец,
Ведь живу не дома, где тут  мать, отец!
Сам учусь наукам, сам готовлю снедь,
Сам дружу со спортом, всё смогу успеть.

………« Между прошлым  и будущим».

В техникуме с преподавателями нам тоже повезло. Я не помню ни одной дисциплины по программе, чтобы её преподавали кое-как. Лекции читались доходчиво, мы научились конспектировать, ведь в школе этому не учили. Очень много времени отнимало техническое черчение, особенно тушью на кальке – ни срезать, ни стереть. Правда, потом мне это очень пригодилось, я свободно читал любые чертежи. Большое внимание в техникуме уделялось спорту, у нас был отличный спортзал и мы находили время для занятий в секциях. Учиться нужно было на «4» и «5», так как с тройками стипендию не платили, а она была хорошим подспорьем, потому что у родителей с деньгами было туго. Питались тем, что привозили из деревни и в студенческой столовой, в которой был бесплатным и белый и черный хлеб, соль, перец, горчица и чай без сахара. На этом пайке можно было выжить. Обед  стоил тридцать  копеек.
Позднее мы стали завсегдатаями грузового двора, где часто подрабатывали. Нам давали самую никчёмную работу, за которую мало платили, но мы довольствовались и этим. Иногда грузили всю ночь, а потом шли на занятия. На руках были мозоли, становилось понятно, что копеечку даром не платят нигде.


А двор наш грузовой до боли помним
Всю ночь по трапу с грузом, без него
Мозоли  в кровь, вагон всё не наполнен...
Рубли не платят так и ни с чего.
            
             … «Однокурсникам».


В аэроклуб меня приняли лишь на 2-м курсе техникума и то в отряд планеристов, а не в отряд пилотов самолётов, куда  мы так мечтали попасть. Удивляюсь до сих пор, как мы всё успевали: учиться в техникуме, заниматься спортом, играть на музыкальных инструментах, три раза в неделю ходить на занятия в аэроклуб, затем прыгать с парашютом, летать на спортивных планерах, днями пропадая на аэродроме.  Мы жили в общежитии техникума по 10 человек в комнате. Было так весело, иногда, даже слишком!
Пожалуй, самыми неприятными были прыжки  с 70-ти метровой парашютной вышки, которая стояла в парке культуры г.Орла. Мы поднимались на неё по обледеневшим ступенькам в декабре 1961 года. С этой вышки мы сделали по 3-4 прыжка, а в январе 1962 года, уложив самостоятельно парашюты (конечно под контролем инструкторов), выполнили первые прыжки с самолёта «ЯК-12». Эти юношеские впечатления остаются незабываемыми. Первые победы над собой, над своими страхами. Не так-то просто перешагнуть через обрез двери самолёта, выйти в пустоту, во власть упругого воздушного потока....

ЯК-12 в небе высоту скребёт,
Снята дверь – замёрзли, ну и самолёт?
Первый парашютный в январе прыжок.
Кричит Спартак Иваныч:- Пошёл, давай дружок! -

Ноги на подножку, за подкос рукой,
От винта потоки рвут унты долой.
А внизу домишки  в снежной  белизне,
Нет назад дороги - в бездну, к новизне!

И шагнул, как в пропасть, руки сняв с опор,
Сразу стало тихо высоты простор
Надо мною купол, парашют мой друг
Кричу, полно эмоций красота вокруг!

……………………«Между прошлым и будущим.»

Первые полеты на планерах с инструктором мы начали выполнять ещё зимой 1962 года, а к лету, а точнее в начале июня, я впервые поднялся в небо самостоятельно, один, на планере «КАИ-12».  Один в бескрайнем небе! Сколько я  мечтал об этом! И вот я пилот! Сколько эмоций, гордости! Мне казалось, что и сам я изменился, стал серьёзней, взрослей, потихоньку превращался в мужчину.
За мою летную службу было сделано столько всяких полётов на многих типах самолётов, на разных высотах и скоростях, но полёты на планерах я запомнил навсегда: слегка выгнутые вверх крылья большого удлинения, свист потока воздуха, обтекающего крылья и фюзеляж, нет рёва двигателя, вокруг почти тишина. А под самыми кромками кучевых облаков становилось холодно и слышно, как в облаках  что-то бурлит и клокочет. Начинался треск в наушниках радио из-за разрядов в облаках. Но это были всего лишь безобидные «кучёвки» - облака хорошей погоды, а что касается тёмных мощно-кучевых облаков, перерастающих в грозы, к ним  приближаться было опасно  ближе 20 километров. От планера и от пилота могло ничего не остаться, такие случаи бывали. Недаром на планерах мы все время летали с парашютами.
Меня и ещё троих ребят зачислили в рекордное звено, у каждого был свой планер, летали на планерах чешского производства «БЛАНИК», в переводе на русский «Лебедь». Он, действительно, был красив, с хорошим аэродинамическим качеством – 28ед. Обтекаемые формы, цельнометаллический фюзеляж и крылья, удобная кабина. На таких планерах мы парили по 4-5 часов, как птицы - от облака к облаку и так вдоль линии всего маршрута, по 200 – 300 километров. А однажды, в «термике» (мощный восходящий  поток перегретого воздуха над большими чёрными массивом земли) я набрал высоту, на которой ни разу не был с инструктором – 4800 метров. Там уже довольно холодно, я  замерз, дышать становилось трудно, вышел из потока и снизился. Для меня это было уже кое-что – мой личный первый рекорд. Хотя, признаюсь, лезть в неизведанное было страшновато. Но очень уж хотелось там побывать.
                В декабре 1964 года я окончил техникум. А так как выпуск этот был всесоюзным, я  добровольно выбрал Восточно - Сибирскую железную дорогу, куда и приехал с группой выпускников 2 февраля 1965 года, в город Иркутск. Из Иркутска был направлен в Нижнеудинское отделение дороги. Меня назначили приказом по отделению дороги дежурным по ж.д.станции Уда- 2. А расквартирован я был в общежитии молодых специалистов, проживал в двухкомнатном номере с хирургом ж.д. больницы Евгением Барсамяном и с нач.санэпидстанции Игорем Рудаковым. Хорошие, порядочные и честные молодые люди, выпускники Харьковского мед. института. От них я научился многому хорошему, а главное получил азы знаний по медицине.
Перед отъездом в Сибирь, в аэроклубе я получил конверт с сургучными печатями по углам, в котором была запечатана летная книжка спортсмена-планериста, который уже летал по программе подготовки мастеров спорта и рекомендательное письмо начальнику любого лётного училища для  определения  моей  дальнейшей  лётной  судьбы.
В Сибири лётных училищ не было, и военком г Нижнеудинска  мне стал  предлагать  другие военные училища. Но не  лётного  профиля,  поэтому мне ничего не оставалось, как написать письмо Министру обороны Маршалу Советского Союза Малиновскому Р.Я.  В конце мая 1965 года пришёл приказ Маршала СССР Малиновского Р.Я., по которому я был направлен для поступления в Черниговское ВВАУЛ имени Ленинского комсомола.
          Видели бы вы лицо военкома города Нижнеудинска Иркутской области подполковника Бочевера ! От злости на меня он аж шипел, но поделать ничего не мог. Приказ министра обороны для него был как удар кувалды по голове. Однажды, до приказа, он рассвирепел так, что мне пообещал вместо лётного училища лопату и лом в стройбате только за то, что у него, видите – ли, не было разнарядки для направления меня в Черниговское ВВАУЛ и что я не подчинился безропотно его воле. Этого вершителя человеческих судеб я     запомнил на всю жизнь. Позднее, в армии, даже в ВВС я видел такие же лица, как у Бочевера в более высоких званиях, но хороших толковых людей – наставников с большой буквы среди офицерского состава было всё-таки большинство. На них и держалась Советская армия. Это, прежде всего, относится к нашим лётчикам-инструкторам, которые по-отечески, в небе и на земле нас учили всему: и летать, и жить!
Первого июня 1965 года, на Нижнеудинском вокзале, меня провожали в дальнюю дорогу мои друзья и самая милая сибирячка  Вика Удовенко. С нею я познакомился на танцах во дворце культуры слюдяной фабрики на 23 февраля, мы сразу понравились друг другу. Встречались мы с ней недолго, всего три месяца, целовались до одури, - жаль, что встречались  так мало! Эта девочка была умна, начитана, с мягким покладистым характером, ну и конечно была очень хороша собой. Память о ней осталась на всю мою жизнь. Тогда я был уверен, что обязательно за ней вернусь в Сибирь, но поезд Владивосток – Москва неумолимо увозил меня от неё навсегда! 
Я уезжал, по приказу Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского для поступления  в Черниговское ВВАУЛ .               
                За то короткое время работы на железной дороге, я понял, что учили нас в техникуме хорошо, мы сразу же были назначены на руководящие должности и с честью оправдали звание железнодорожников Орловчан.
        Начальник Восточно Сибирской железной дороги оценил мою работу  по достоинству, обещал мне отсрочку и бронь от армии. Он говорил, что без отрыва от производства направит меня в институт ж.д. транспорта. Работу мы свою знали, нас часто ставили в пример другим работникам железной дороги, награждали премиями. Сибиряки мне стали симпатичны на всю жизнь своей открытостью, честностью, жизнелюбием, бескорыстием, готовностью всегда прийти на помощь другому. В то время в Нижнеудинске на двери даже не ставили замков. Закон – тайга, медведь – хозяин, из глубины веков в этой фразе был заложен очень глубокий смысл. Ну, а о красотах сибирской природы и говорить нечего. Настолько все мощно и великолепно! Тайга, горы, реки – ещё нетронутая ( в то время) человеком красота, это всё завораживало и было  пока неописуемо! Особенно меня поразило озеро Байкал, вот уж, действительно, «славное море, священный Байкал»! Об этом, хочу написать, но для этого надо созреть. Сибирские  морозы  запомнил   навсегда. Низкие температуры переносить очень даже не просто, металл и тот стонет, и разрушается               

               
Уж  сорок  лет не  видел я тайги-
Заснеженной, притихшей и  безбрежной.
Термометр стынет - минус полста три.
Металлы стонут нотою   мятежной.

Дышать нельзя захватывает дух
И душит кашель, будто ты  болезный.
И колет сосны «пушечный салют»,
И чистый  спирт лечебный  и  полезный.

……………………»Хребты   Саянские».

При поступлении в училище пришлось пройти не ступеньки в небо, а крутую скользкую лестницу.
Желающих поступить в училище приехало столько, что конкурс составил около 15 человек на место. Медицинская отборочная комиссия, четыре  экзамена по теоретическим дисциплинам и специальный психологический отбор – марафонская дистанция с  препятствиями. Никаких поблажек, скидок, привилегий  не допускалось. Хотя, конечно, для спортсменов-пилотов, при прочих равных условиях, было преимущество только во время прохождения мандатной комиссии.
Занятия в аэроклубе мне очень помогли.
Четыре года обучения в лётном училище – это целая эпопея моей жизни. Отдельный большой роман,   об училище, о нелёгком пути к Небу, к полётам, о Небе, о наших любимых наставниках лётчиках- инструкторах, о друзьях товарищах, об Украине, о дружбе, о любви, культуре целого красивого народа, который относился  к нам в те времена очень и очень тепло, по-отечески.
В апреле 1969 года лётное училище было успешно закончено, я стал лётчиком-инженером. Получил назначение в один из полков этого же училища на должность лётчика-инструктора. А в 1971 году был повышен в должности и проходил службу на должности командира авиационного звена в Борисоглебском Ордена Ленина Краснознамённом ВВАУЛ  им. В.П. Чкалова в Воронежской области. Об этом тоже особая повесть. В этом славном лётном училище посчастливилось прослужить до 1987 года. Затем я был назначен на новую лётную должность в Южную группу Советских  войск в Венгрию, в 36-ю Воздушную армию ВВС СССР. В составе этой армии я служил до самого вывода советских войск из Венгрии, т.е до мая 1991 года. Служить в армии при её развале я не захотел, написал два рапорта и уволился. Больно было смотреть на то, как нашу Армию  крушили, обливали грязью, как государство во главе с государственным «мошенником» Ельцыным Б.Н. и его ворами – пособниками из его «семьи» не платило своим защитникам по полгода и более денежное содержание, как в это время лётчики одного из полков, в нём в это время в звании капитана, на лётной должности служил мой сын Олег, ночью лётчики собирали мерзлую картошку для своих семей.
Всеми правдами и неправдами Курская область помогала в 1997году продуктами гарнизону аэродрома Андреаполь. Никакой огласки в печати не было. В это время я работал в Администрации Курской области и был причастен к организации этой работы. Наши простые труженики, за считанные дни собирали продукты и нагружали ими КАМазы с прицепами. Низкий поклон Вам труженики  Медвенского и Суджанского районов, вы ни с чем не считались, делали это по зову совести, по - долгу чести!
Позор, боль и ненависть – вот что испытали защитники Отечества в те годы. Такое забыть нельзя и наше поколение этого не забудет! Настанет время, когда за все содеянное придется отвечать тем, кто был во главе всего этого бандитского сброда, их мы знаем наперечёт, тем, кто организовал этот беспредел. Офицеры России должны сказать своё слово,  они его скажут рано или поздно!
 С болью необходимо отметить, что гражданского и политического сознания населения на тот период всеобщего обмана у нас в России почти не было. Надоела всем в стране нечестность ЦК КПСС во главе с людьми не способными управлять огромной страной. Перемены не назревали стихийно, они готовились искусственно.  Народ был не готов к такому развитию ситуации в стране. Ведь правительству всегда верили. «Доброжелатели» из-за океана до тонкостей отработали свои планы, а пятая колонна внутри страны всё точно исполнила. Россия знала всякие напасти, но выходила из них достойно и становилась только крепче! Надеюсь и верю в разум народов  России, она займёт своё истинное место в мире!




 

       
               - НЕ теряй скорости сынок!-

                рассказ

             По бескрайним просторам нашей Родины России раскиданы  десятки тысяч деревень, хуторов и сёл, в которых живут миллионы наших граждан. У каждого из них своя жизнь, своё неповторимое время, свои идеалы, своя любовь, семья; свои родные неповторимые места - речки, овражки, перелески, свои поляны и луга, своя малая родина, своя память об ушедших предках.
                На аэронавигационных картах эти населённые пункты обозначаются маленькими точками, лётчики всего мира читают их названия на своих языках, ставят разные знаки, отмечают рубежи, линии фронта, боевую обстановку, чертят на них справочные таблицы, но названий этих населённых пунктов не запоминают – просто  незачем. Но деревни Колычёвку и Пугачёвку, которые находятся в 10 км. южнее  г. Орла  знают многие военные и гражданские лётчики бывшего Союза только потому, что непосредственно к ним примыкало лётное поле аэродрома ДОСААФ  Орловского аэроклуба ( позднее ЦСПК - Центрального спортивно - планерного клуба  ДОСААФ  СССР). Поле было  не маленьким, два на три километра, покрытие было естественным, его роль выполняла зелёная травка.
                До развала Союза на этом клочке русской земли кипела особая жизнь – с раннего утра, с восходом Солнца, поднимался в небо «Антон» (АН-2), будивший окрестности рокотом своего мотора. Каждый раз на его борту летели спортсмены парашютисты разного уровня подготовки, от тех, кто впервые на высоте  отважился перешагнуть порог двери салона самолёта, до заслуженных мастеров СССР по парашютному спорту. Всех этих юношей, девушек и зрелых мужчин объединяло одно и то же увлечение, одна любовь к Небу. С разных высот, от 800метров до 3500метров,  покидали  самолёт парни и девчата с ранцами парашютов за спиной , расцветали в небе разноцветные купола парашютов, в воздухе каждый парашютист выполнял своё упражнение. Росло количество прыжков, крепли навыки и вот уже вчерашние робкие ребята спокойно выполняют фигуры по программе мастеров спорта в свободном падении к Земле. Секундомеры, закреплённые на запасном парашюте, отсчитывают секунды свободного падения от 5 сек. в начале, до 60сек. и более, у опытных парашютистов; от устойчивого управляемого падения до головокружительных спиралей, сальто и др. фигур воздушной акробатики. Десятки раз взлетает АН- 2 с парашютистами, а приземляется только с членами экипажа. И снова в воздух с ребятами и девчатами, и снова небо приветствует разноцветные купола парашютов, под которыми летят сильные духом молодые люди великой России!
                Часов в 9 утра заканчивают работу в небе парашютисты, но воздушное пространство не пустует, его занимают спортсмены лётчики. Полёты у каждого по своим программам, совершенствуются начинающие пилоты, впервые поднимаются в небо без инструкторов. Один в бескрайнем небе – что может быть упоительней этого чувства ? Опытные спортсмены выполняют фигуры сложного и высшего пилотажа - стонут моторы, стелется трава под колёсами шасси взлетающих и садящихся самолётов. Запахи  отработанного авиационного бензина, горячего металла моторов, авиационных масел, смешанные с запахами  полевых трав – это особый, сложный аэродромный аромат, лётчикам он нравится больше, нежели  исходящий от женщин  аромат французских духов «Шанель».
                На следующий день выполняют свои полёты спортсмены планеристы.  Это особые полёты, полёты рукотворных птиц, на которых нет моторов. В небо их поднимают самолёты – буксировщики, для этих целей использовался самолёт ЯК-12. На начальном  этапе полётов на планерах «Приморец» КАИ-12 использовалась мощная мото лебёдка «Геркулес -3», которая обеспечивала планеру набор высоты до 350метров. Планер набирал высоту как воздушный змей. Лебёдкой управлял опытный авиационный техник, который по команде (передаваемой по  радио) о готовности к взлёту  с высокой скоростью начинал наматывать трос длинной 1200 метров на барабан лебёдки,  с планером на конце. К планеру трос присоединялся с помощью специальных замков, которые в любой момент мог открыть планерист. За 30 сек. планер набирал заданную высоту, техник на лебёдке сбрасывал газ – это воспринималось планеристом как падение тяги и скорости, планер переводился на снижение, на планирование и одновременно планерист открывал замки отцепки троса. Трос на маленьком парашюте падал на землю, а планер выполняя полёт по заданию. Приемлемое  аэродинамическое качество планера  в ( 15ед.) позволяло пролететь по небольшому кругу и выполнить посадку на свой аэродром, а затем по той же схеме снова в воздух. После приобретения устойчивых навыков пилотирования с инструктором спортсмены планеристы  уходили в небо самостоятельно. Готовность к самостоятельным полётам проверял старший командир. Парашютные прыжки были обязаловкой для всех спортсменов - авиаторов их они выполняли,  как подготовку к аварийному покиданию летательных аппаратов.
                В один из жарких дней июня 1962 года мой лётчик-инструктор Василий Иванович Жуков, после полёта со мной на планере «Приморец»  сказал : « Ну что Эдик, завязывай привязные ремни в задней кабине, полетишь теперь один, без меня!» От неожиданности я на мгновение опешил и Вася, увидев выражение моего лица изрёк : « Ты чё   ё..к..л..м.. н..   дрейфишь что ли, отчислю враз?!»
                Я  чувствовал себя в небе уже уверенно, не раз летал с мастерами спорта на парение, нас отправляли с ними специально, на выживание. Взлетали на буксире за самолётом ЯК-12, набирали 1000метров и производили отцепку от самолёта по его команде ( покачивания крылом по крену) под облаком кучевых форм, при наличии восходящего потока. Парили в небе по 4-5 часов на разных высотах всё время, находясь в  восходящих или нисходящих потоках  огромных нагретых или холодных воздушных масс на планерах чешского производства «Бланиках». Планер швыряло в небе как щепку, в нём веса-то было 300кг! За это время проходили по 300 километровому маршруту, проложенному на карте. Такие полёты для нас поначалу  были просто каторгой, в кабине жарко, нет никакого принудительного обдува кроме маленькой форточки слева, поэтому  укачивало страшно и рыгали мы в заранее приготовленные пакеты из газет, и качалась потом 2-3 дня земля под ногами, и ничего не лезло в рот из пищи. Многие не выдерживали такой скотогонки , паскудный процесс обучения  выжимал нас из отряда. Так проводился естественный отбор, так уменьшалось количество курсантов  в группах у инструкторов. Нам становилось плохо ещё и оттого, что нас не кормили на аэродроме, мы всегда были голодными, кормить нас стали только на следующий год в рекордной группе, но до этого надо было дожить. Летать на голодный желудок нельзя, но нельзя и есть много и что попало. Режим приёма пищи, её качество и количество, всегда должны занимать важное место в организации лётной работы. Но нас никто не щадил! 
                С удовольствием и часто я летал и  на самолёте Як-12 с разными инструкторами или с командиром звена на буксировку планеров.  Всякий раз мне давали управлять летательными аппаратами, учили , подбадривали, исправляли мои ошибки, шёл очень не простой процесс лётного обучения. Со своим инструктором я слетал, до самостоятельного полёта, всего 12 полётов. Василий Иванович пришёл к нам из ГВФ ( его оттуда турнули за любовь к зелёному «змию») и нас спортсменов – планеристов он не очень то жаловал. Поэтому тёплых чувств к нему у меня не было. В отряде планеристов первого года обучения собрались учащиеся школ, техникумов, рабочая молодёжь. Каждый подстраивался к графику полётов на аэродроме как мог. Мне на полёты надо было  убегать с занятий из техникума, а такие финты могли закончиться потерей стипендии или отчислением из техникума. В итоге  первого года обучения в аэроклубе нас осталось в отряде 6 спортсменов - планеристов из 40! Это были твёрдые «искровцы», так нас величали лётчики и опытные спортсмены- планеристы, которые сами прошли такую же жестокую школу выживания.  Наконец-то и мы добрались до рекордного отряда.
                Во время летних каникул я почти каждый день ездил на утренней электричке на полёты, брал с собой поесть на целый день то, что давала мама. Это продолжалось всё лето 1962 года, в первый лётный год. Выходил на остановке электрички под Орлом и шёл пешком по тропинкам около 3-х км. до аэродрома. Летал много и с великим удовольствием. Приезжал домой вечером и так 3- 4 раза в неделю. Уставал порядочно, но молодость быстро восстанавливала силы. Отец относился  к моим поездкам подозрительно, не верил, что я летаю. Говорил, что я наверно связался со шпаной. Было обидно слышать такое, и  это было до тех пор, пока летом 1963года мы не прилетели с инструктором на самолёте ЯК-12 за мёдом. Приземлились мы на скошенном поле рядом с нашей деревней.  К самолёту сбежалась вся деревня, приехал на мотоцикле с коляской и мой отец. Он сказал мне, что теперь убедился, да и раньше мол был уверен , что я занимаюсь делом. По его лицу я видел, что он гордится мною. Ну, а я стал ещё более уважаемым парнем в своём селе. Летал я в это время уже в рекордном отряде на прекрасном планере чешского производства « Бланик» Л-13, в переводе на русский язык « Лебедь», с аэродинамическим качеством 30 ед.( это соответствует тому, что с высоты равной 1000 м. планер может пролететь 30 км. при отсутствии восходящих потоков). Летал я уже  по программе подготовки мастеров планерного спорта, теперь на полётах нас кормили стартовым пайком и с собой в воздух выдавались опечатанные пакеты с аварийным запасом консервированных продуктов. За каждый день полётов выдавали и талоны, которые можно было отоваривать в любом ресторане. Стоимость каждого талона была 5 рублей, т.е. можно было хорошо пообедать в ресторане и даже с пивком, а в студенческой столовой этих денег хватало на неделю.
                Но всё это было ещё впереди, а  сегодня мне предстояло подняться в небо одному на планере КАИ-12 « Приморец». Помимо полётов мне удалось выполнить 12 парашютных прыжков,  я уже прыгал с ручным раскрытием парашюта и учился устойчиво падать в свободном падении после отделения от самолёта. Готовился и знал, что скоро полечу на планере  САМ. Вот и настал мой день…-  было и радостно и тревожно одновременно...
                - Василий Иванович я готов лететь, сейчас завяжу ремни в задней кабине - сказал я. 
               Инструктор расплылся в улыбке, похлопал меня по плечу и начались предстартовые хлопоты перед первым самостоятельным полётом. Мне  было  16 лет!..
           Надеты лямки спасательного парашюта,  привычно сел в кабину планера, застёгнул привязные ремни кресла, включил радиостанцию, закрыл фонарь кабины, проверил замки. К планеру подсоединили трос лебёдки, стрелки приборов на нулях по скорости, высоте и скороподъёмности, мне подняли с земли левое крыло планера (на всех планерах одно колесо под кабиной планериста, оно убирается механически) и
я доложил по радио : «312-й к взлёту готов, САМ!» В ответ услышал ободряющий голос нашего техника на лебёдке дяди Коли :               
                -- Взлетаем сынок! С Богом!               

 

Планер « Бланик» Л-13 в воздухе под облаками, летит на           буксире за самолётом.
               
              Лёгкий рывок и дальнейший быстрый набор скорости, ручку управления привычно взял на себя, проверил скорость в наборе высоты, установил угол набора  15 градусов, земля уходила всё дальше от меня. На высоте 350 метров уменьшилась тяга, начала падать скорость, я перевёл планер на снижение с сохранением заданной скорости и одновременно дёрнул на себя красную скобу на приборной доске для отцепки планера  от троса – далее выполнил первый разворот на своём маршруте полёта по кругу. Взлетел я где-то около полудня, в самый сильный период прогрева Земли, кучевые облака росли на глазах, стали быстро темнеть, меня с планером потащили вверх мощные восходящие потоки нагретого воздуха. Планеристы шутили, что в такую погоду подкинь вверх ворота сельского дома и те полетят с набором высоты. Я с радостью отметил, что вместо снижения у меня пошёл набор высоты, вот уже на высотомере 800 метров –1000 метров, я подхожу к нижней кромке облаков на высоте 1300 метров и чтобы не войти в облака, на несколько секунд выпускаю интерцепторы ( щитки сверху и снизу крыла, выпускаются синхронно, они  резко уменьшают подъёмную силу крыла). Снижаюсь и снова набираю высоту, с земли  РП спросил : « 312-й ты куда полетел - то, доложи свою высоту ?» Я ответил, что у меня 1000 метров и что меня держат потоки. Он  только сказал : « 312-й не увлекайся, в облака не входи, пройди над стартом и далее по кругу на посадку».  Всё у меня шло как нельзя лучше, надо же такое везение с первого полёта. Всё - таки полёты с мастерами не прошли бесследно, у меня уже были устойчивые навыки пилотирования, и кое-что уже умел и знал о технике парения на планерах более высокого класса. Меня нисколько не испугала сложившаяся обстановка в первом самостоятельном полёте. Наоборот я был очень доволен тем, что летаю дольше других и выше своих товарищей. Прошёл над стартом на повышенной скорости, покачал с крыла на крыло, приветствуя всех, кто меня видел : - Вот видите я над вами , я один в воздухе, я лётчик-спортсмен, спасибо вам всем, что все вы со мной!-
                Воздушная обстановка тем временем быстро изменялась, поднялся ветер из под темнеющих кучевых облаков, я летел со снижением от 2-го к третьему развороту круга.  Моя высота была всё ещё намного больше, чем обычно и я принял решение пройти подальше с третьим разворотом. Выполнив заход на посадку, мой планер оказался на более далёком расстоянии от аэродрома, чем обычно. Запас высоты быстро таял, я летел против усиливающегося ветра,  к аэродрому приближался очень медленно. Я уже понял, что до аэродрома не дотяну, подо мной было кукурузное поле, и посадка вне аэродрома стала реальностью. Вот же чертовщина, сам ведь увлёкся и сам виноват! Самой серьёзной ошибкой, допущенной мной в этом полёте, стала потеря скорости в стремлении долететь, я упустил контроль за скоростью полёта.  Планер начал парашютировать на закритических углах атаки крыла. Вблизи земли это был очень опасный просчёт! С высоты примерно метров 5-7, планер на малой поступательной скорости, почти вертикально упал на землю в кукурузу. Удар был очень сильным, поднялась пыль, в ушах у меня звенело, во рту была кровь. Открыв фонарь кабины, отстегнув ремни кресла и парашюта, я покинул кабину планера. Первым делом осмотрел планер, он получил повреждения, особенно хвостовая часть фюзеляжа. В голове у меня поселилась тревога, ну вот и всё - отлетался, меня отчислят от лётного обучения, и все мои старания не будут стоить ломаного гроша. От злости, боли и обиды на себя полились слёзы, кровь сочилась от прикушенного языка и из разбитых губ, я плакал как маленький мальчик, размазывая по лицу слёзы, кровь и ещё что-то липкое и противное.
Вдруг послышался звук мотора, по кукурузному полю «скакал» УАЗ без тента, это был ГАЗик начальника аэроклуба подполковника Калашникова В. Н.  в машине помимо его ехали  мой инструктор, командир звена и наш техник дядя Коля. Я быстренько вытер платочком кровь и слёзы, поплевав на платок, вытер лицо. Машина остановилась, я подошёл к начальнику аэроклуба и доложил ему :
« Товарищ подполковник! Спортсмен - планерист Полябин выполнил первый самостоятельный полёт на планере  « Приморец», не долетел до аэродромного поля по своей вине, не учёл усилившегося встречного ветра, планер получил повреждения». А тогда, хотя бы кто-нибудь проинформировал меня об усилении встречного ветра при заходе на посадку! РП этого не сделал, а ведь должен был предупредить, подсказать.
Вместо разноса, начальник аэроклуба  с улыбкой поздравил меня с первым самостоятельным полётом и спросил : « Второй полёт надо всё-таки выполнить, полетишь сейчас ?»  Я сказал, что конечно полечу. Вслед за начальником аэроклуба меня поздравили все остальные командиры. Калашников В.Н. распорядился о втором полёте, и мы все поехали на старт. Когда я уже сидел в кабине второго планера, начальник аэроклуба подошёл ко мне, наклонился и сказал:
         - Запомни сынок – летательный аппарат не летает без скорости, он при её потере падает камнем к Матушке Земле в штопоре!.. Тебе сегодня очень крупно повезло!.. Заходи на посадку на планере с явным перелётом, как потерять избыток высоты ты знаешь и тогда  всегда сядешь там, где наметил. Никогда больше не теряй скорости, ни на каком летательном аппарате и вообще нигде!.. –
    Похлопал меня по плечу и, сжав руку в кулаке, поднял её к верху. Второй полёт получился на славу, я приземлился мягко и точно, как учили. Начальник аэроклуба всё видел и остался доволен, я не подвёл его. Командир звена подозвал меня к себе и  сказал сквозь зубы : « А теперь планерист Полябин одевайся в техническую робу и вперёд на ремонт планера, будешь вместе с техником восстанавливать его, летать дальше будешь на нём же после моего облёта». Я верил и не верил в это чудо, надо же было приехать на полёты начальнику аэроклуба, если бы не он, то всё бы могло кончиться для меня иначе.
Планер КАИ-12 « Приморец» с бортовым номером « 03» был отремонтирован за неделю, на ремонте я «пахал» добросовестно, в обед дядя Коля угощал меня домашней едой и хвалил за прилежание в  работе, после облёта планер стал моим. Я выполнил всю программу полётов первоначального обучения на нём. И переведен был летать в рекордную группу на планерах Чешского производства Л-13 «Бланик». Теперь это был мой персональный планер, планер совершенно другого класса, у него в кабине на приборной доске был даже авиагоризонт, с которым можно было входить в облака, у планера был счастливый бортовой номер «07». И вообще он был просто красавцем.  Перед каждыми полётами я протирал его чистой, мягкой, влажной тряпочкой для повышения аэродинамического качества (так делали мастера),  гладил его крыло и внутренним голосом просил о красивом, длительном парении над континентом. Что мы с ним чаще всего и делали, но иногда всё таки приходилось садиться вне аэродрома, если я не находил хороших восходящих потоков на маршруте полёта, о месте посадки передавал по радио через находящихся в воздухе планеристов.
                Однажды на последнем отрезке маршрута, когда до аэродрома оставалось около 60 км. я потерял много высоты и посадка на скошенное поле казалась неминуемой. На поле подо мной работали люди, они убирали сено, часть поля была уже убрана, и я спокойно мог посадить туда свой планер. Но на высоте 200м. я почувствовал восходящий поток, как шутили планеристы, задним местом  (снизу по планеру как будто бы кто-то бьёт резиновым молотом), а затем начинают реагировать приборы, показывая начало набора высоты. Поток был слабым, но держал планер без потери высоты. Планер, вместо восходящей спирали, выполнял виражи, поменять крен было нельзя, я бы сразу вышел из восходящего потока, и пришлось бы садится, вот так я и кружил над полем минут 20 , терпение моё было на пределе, люди махали мне руками и показывали, чтоб я садился к ним. Вдруг стрелка вариометра поползла вверх, показывая набор высоты, сколько же радости было у меня, когда я набрал в термике (восходящий поток воздуха без образования кучевого облака)  1500м. и пошёл дальше и дошёл до аэродрома, это была победа, маленькая, но победа над собой, над своим нетерпеливым внутренним миром, над обстоятельствами. Мои товарищи и лётчики-инструктора уже не ожидали, что я прилечу, и радовались моей победе вместе со мной. А сколько таких моментов бывает в жизни у каждого лётчика, когда надо победить самого себя, поэтому эти люди в своём большинстве кристально честны и порядочны – такими их делает Небо!  Люди на поле махали мне руками на прощанье,  в размерах они становились всё меньше и меньше, я их видел, пока не набрал высоту более 500м.
                Но самый запомнившийся полёт на «Бланике» был у меня полётом на границу между средними и большими высотами. Этот полёт родился спонтанно, именно таким я его не планировал заранее и по большому счёту был не готов к тому, с чем встретился в этом полёте. В 1963году в один из лётных дней, в июне месяце, сложились условия для образования мощных термических потоков перегретого воздуха из-за длительной засушливой погоды. Условий для образования «кучёвки» не было, зато сильно прогретая Земля дышала жаром, образовывались мощные восходящие потоки, которые планеристы называют термиками. После отцепки от самолёта- буксировщика, минуты через 3 полёта я попал в такой поток, и он потащил меня с вертикальной скоростью набора высоты, которую я увидел на вариометре впервые – она дошла до 10-15 метров в секунду. За одну минуту я набирал 600-650 метров высоты, до набора  высоты 3500 метров вертикальная скорость набора сохранялась. На этой высоте в кабине стало уже холодно, у меня стучали зубы и от холода,  и от страха, высота завораживала, я продолжал набирать её. Я был в роли той лягушки, которая кричит, но ползёт к удаву в пасть! На высоте 4500 метров стало трудновато дышать, я сильно замёрз и с большим сожалением, что нет на планере кислорода и тёплой кабины, выпустил интерцепторы и вышел из потока со снижением. Всё это происходило рядом с аэродромом,  меня запросил по радио командир звена : « 312-й доложи место и высоту !» Я доложил, что высота 2500 метров, что нахожусь почти над точкой,  и что потоки хорошо держат. Он мне сказал, чтобы высоту выше 3000 метров я не набирал. Но какое это было прекрасное чувство - идти по неизведанному тобой пути, мне ведь никто не показывал такой полёт на высоту! Было и страшновато и одновременно очень интересно набирать высоту, о которой  были знания не достаточные, чтобы лететь туда. После этого полёта я прочёл много книжной информации о высотных полётах -  понял, что с высотой шутки плохи, что всё это очень серьёзно. Не надо бы было мне самому лезть в пасть к «дракону»! А барограмму моего полёта командир звена Третьяков В.С.  всё-таки продешифрировал и конечно пришлось рассказать, куда меня занесло. Он похвалил за честный анализ полёта и спросил : - Ну, а теперь полезешь на высоту 5000метров!- 
              -Я ответил, что выше 3000метров не полезу.-
                Он улыбнулся и мечтательно сказал : - Будешь ты паря летать на высотах, о которых даже думать мне страшно, тебя ждут стратосфера, космос и огромные скорости, и летать ты будешь на невиданных машинах!-
                В 70-х годах прошлого века рекорд СССР  по набору высоты на планере принадлежал  заслуженному мастеру спорта Ярушавечису, он на специально подготовленном планере КАИ-19  с кислородным оборудованием, набрал высоту 11552 метра в волновых потоках над горами Б.Кавказа. К полётам в таких потоках специально готовились опытные спортсмены планеристы и каждую осень их организовывали в Крыму, в Коктебеле, такие полёты на набор максимально возможной высоты. Признаками таких потоков были чечевицеобразные облака на больших высотах, которые достигали стратосферы. Они появляются только осенью, в сентябре, и только над горами.               
                А теперь необходимо несколько слов сказать о посадках на планерах вне аэродрома. Посадка вне аэродрома для планеристов была обычным делом – этому нас учили в контрольных полётах. После них мы выполняли по 5 тренировочных самостоятельных посадок вне аэродрома. Площадки подбирались так, чтобы мог сесть самолёт – буксировщик. Правильно подобрать площадку было совсем не простым делом, существует масса признаков, которые необходимо учесть, иначе на этой площадке можно было набить себе очень большие шишки и даже сломать голову.
                Свою первую посадку вне аэродрома на планере помню в подробностях до сих пор. Мне казалось, что поле ровное и пригодно для посадки. Но при подходе к нему я с ужасом увидел, что на этом  поле росла сахарная свекла, и я зашёл на посадку поперёк борозд. Высоты у меня уже не было, чтобы что-то изменить.  Единственное что я смог так это держать планер на высоте менее одного метра с потерей скорости до минимально возможной. Приземление было настолько «мягким», что я успел подумать: -Ну, вот и всё, сейчас оторвётся голова!-
                Когда к планеру подбежали колхозники, я попросил их выкатить планер на соседнее поле, которое было ровным и расположено было рядом. И конечно годилось для посадки самолёта-буксировщика.  Ну почему я не сел на это поле? Просто опыта не было никакого. Выводы для себя я сделал на всю свою лётную жизнь.                Ведь планер всё-таки подходит к земле на скорости 80км/час и любая приличная неровность грунта или оставленные земледельцами посреди поля  орудия труда могли принести большие неприятности. С площадок нас забирал кто-нибудь из инструкторов, прилетавших за планером и планеристом на самолёте ЯК-12, а иногда приходилось ночевать в соседней деревне, предварительно пришвартовав планер, чтобы его не унесло ветром и конечно, сдав его под охрану сторожа. Швартовые принадлежности и маленький чехол для фонаря кабины всегда были в планере в специальном отсеке за креслом второй кабины. Жители деревень очень удивлялись, как это можно летать без мотора?.. Всегда спрашивали, а сколько мне лет, качали головами, услышав ответ, помогали во всём, предлагали ночлег, еду и даже выпивку, от которой я конечно отказывался.  А мужики выпивали за меня и за Чистое Небо.  Хвалили за смелость и предрекали, что у меня будет всё хорошо в жизни, потому что учусь, тружусь и летаю. Говорили, что многовато мол, грузишь на себя парнишка, но это
Тебя научит уважению к труду и добру. Выпивали по стопке, морщились, закусывали и наливали снова крепкого самогона, благо был повод...




 

      
В июле 1963года мне посчастливилось увидеть международные соревнования по планерному спорту. Первенство мира проводилось на нашем аэродроме ДОСААФ. Его подготовили по высшему классу во всех отношениях. Наши полёты были прекращены. Строители за 10 дней построили сказку, чего только не было к услугам  иностранных планеристов, нам такое и не снилось! Коттеджи для размещения команд, каждому спортсмену отдельная комната, столовая превратилась в первоклассный ресторан, танцплощадки, сцены и зрительные места, бары, бильярдные, теннисные корты, волейбольные  и баскетбольные площадки. А от немыслимого различия  цветовой гаммы  и красоты планеров и самолётов - буксировщиков со всего мира просто захватывало дух. Ну а сами соревнования - это был великий парад умений, навыков, хладнокровия, выдержки, высокого уровня мастерства пилотов – планеристов. Накал борьбы за каждый бал оценок и спортивный азарт приводили иногда к потере бдительности, к нарушениям законов Неба. Были и травмы, но все остались живыми. Я видел, как иногда под одним облаком собиралось по 45–50 планёров одновременно, что конечно приводило к аварийным ситуациям. По вечерам звучала музыка разных стран, пели песни на всех языках народов мира, участники соревнований танцевали красивые танцы. Царил дух дружбы, раскованности, не было и намёков на какую-то враждебность, не было и пьяных, хотя алкогольных напитков было  море. Предупреждения и наставления особняков были, ни к селу, ни к городу. Им всегда и везде мерещились враги. Праздник Неба такого уровня забыть не возможно!    
                Полёты в небе на планерах ни с чем
несравнимы по красоте и ощущениям! Это были очень интересные полёты, борьба за каждый метр высоты. От облака к облаку, из потока восходящего планер попадает  в нисходящий, затем к новому восходящему, от холода под облаками, в тепло к солнышку! Яркое голубое небо, ослепительно белые кучевые облака и изумрудная зелень родной Земли! Скорость я больше не терял никогда и  ни на каком летательном аппарате, кроме плановых полётов на штопор в учебных целях с курсантами и лётчиками!!! И тому же учил своих курсантов в лётных училищах СССР и молодых лётчиков в частях ВВС.
               … Полёты на планерах мне снятся до сих пор -  парю в небе, выгнув крылья большого удлинения. Я под кучевыми облаками, в бескрайнем голубом просторе, свист воздушного потока  меняется по тону в зависимости от скорости полёта, звучит югославская песенка  «О маленькой девочке в огромном небе», из взятого в полёт транзистора « Спидола»  и нет конца красоте небесной, и нет конца  этому ПОЛЁТУ!..
         

Аэродром ДОСААФ под Орлом 1964г.Летаю на планерах в рекордной группе.  В    задней  кабине « Бланика» мой друг Толя Дука.

Песнь   высоты

Друзьям планеристам, юным романтикам неба  посвящается!

                Под  облаком белым в  небе высоком
Хищник  крылатый сужает круги.
Жар от Земли  восходящим  потоком
Птицу  и  планер несёт на «груди».

«Бланик» в полёте, рядышком кобчик
В  левой  спирали  парят,
Юный пилот  и  пернатый разведчик
В солнечном ветре летят.

Кобчик  чуть  слева, глаза  его  вижу,
Взгляд  так  тревожен, жесток,
      Будто кричит: «Не  мешай, ненавижу!..»
Перья  на  крыльях  полощет  поток.

Как  любопытен  охотник  небесный,
Взгляда  не  сводит  с  меня
 Блеск  оперенья, клюв  заострённый,
Мы  безоружны, летим без «огня»!
               
                Дар высоты  мне судьба подарила,
    Кобчик  сложил  два  красивых  крыла,
Рухнул  к  планете, добыча манила,
Цель  на  земле  его  пищей  была!..



Секунду, мгновенье -  я мысленно с птицей
 Падаю камнем в отвесном  пике!
Небо откройся  счастливой  страницей
Дай среди звёзд полетать в  ястребке.

Смилуйся  небо,  суровое  небо,
С  градом, с грозой   подожди!
Пусть насладится мальчишка полётом,
Не  лей  проливные  дожди!..

    В  небе  бескрайнем  полёт  без  мотора
                Цепью  жемчужной  висят  облака
                Вихри небесные  крыльям  опора,
                Нынче с  погодой  везёт  мне  пока.

                Планер парит над моею Россией
                Ветры поют свою песнь высоты
Лечу в небесах под опекой Мессии,
      Волшебной  дорогой  заветной  мечты.









               


                РАБОЧЕЕ МЕСТО – НЕБО.

Рассказ

                В лётных училищах Советского Союза на полёты в первую смену вставали затемно, подумать только, будильники звенели в 02.30 ночи! Отсчёт времени шёл от начала лётной смены, которая длилась с 06.00 утра  до 12.00 дня. До начала полётов в воздух, в 04.30 утра ( с восходом Солнца), поднимался самолёт-разведчик погоды, который пилотировал руководитель полётов данной лётной смены, как правило в этой роли были командиры эскадрилий или их заместители по лётной подготовке.  Он уточнял прогноз погоды, выданный ему синоптиком и определял вариант плановой таблицы полётов на смену, по которому предстояло летать. Учитывая  то, что в небо будут взлетать начинающие пилоты – курсанты лётного училища, независимо от курса обучения,  многие из которых уже летали самостоятельно на одноместных сверхзвуковых истребителях. Не даром лётчики-инструктора  всегда относились к этим юношам очень уважительно, по отечески,  берегли их от всяких случайностей, как на Земле, так и в воздухе.  Поэтому в авиации никогда  не было дурной муштры, тупой выматывающей  солдафонщины!
               Инженеры и техники самолётов приезжали на аэродром ещё раньше, ведь самолёты надо подготовить к полётам и всё проверить. Вот такая романтика неба окружала весь личный состав учебных полков и эскадрилий.  Мы все знали, на что шли, нелегко это было, одно мы  знали точно, что никто кроме нас не сделает наше Небо недосягаемым для врагов!
            
Предутренние сумерки, Земля ещё дремлет. Низины, леса, долины рек в дымке, местами стелятся туманы. Над землёй голубоватое сияние. Вот-вот покажется солнышко из-за горизонта. Становится светлее на возвышенностях, но темнота ещё не ушла из низин и лесных чащоб. На травах обильная роса. Вдыхаю запахи разнотравья, скошенные  травы пахнут особенно. Птицы начинают свою утреннюю суету,  щебечут, поют   на  разные голоса, приветствуя новый день – раннюю зорьку, саму жизнь!..
Сколько же раз перед началом полётов я наблюдал эти красивейшие картины начинающегося дня, не переставал ими любоваться, каждый   раз   подмечая   что-нибудь  новое, красивое, необычное. В это раннее время на аэродроме ещё властвовала тишина, её величество тишина, авиаторы умели ценить такие минутки!
Пора садиться в самолёт. Предстоит полёт на разведку погоды, сегодня мне руководить полетами. Надо принять грамотное решение на полеты по одному из вариантов плановой таблицы полётов. Ошибаться нельзя, ведь летают курсанты.
Принимаю доклад техника самолёта о готовности машины к полету. Здороваюсь с ним за руку, мы вместе  проходим по маршруту предполётного осмотра самолёта, так требует инструкция  любого  летательного аппарата (как известно все инструкции лётчику, все документы, регламентирующие  лётную работу написаны в авиации кровью!). Случаи  нарушений  положений этих документов бывали, но  заканчивались они, как правило, плохо.
Самолёт истребитель изящная рукотворная птица. В нем сосредоточены мысли и дела тысяч и тысяч людей. Маленького размаха треугольное крыло, сильно скошенный, откинутый назад киль, острые кромки крыла, стабилизатора, хищно заостренный фюзеляж, обтекаемые зализанные формы – все говорит о мощи, о высоких скоростях, о больших боевых возможностях этой машины. Самолёт имеет свои запахи лаков,  красок, различной аппаратуры, агрегатов, топлива, запахи кабины. Я, как хищник, привычно с наслаждением втягиваю в ноздри смесь незабываемых запахов, ощущаю всеми клетками, что всё это через несколько минут будет подвластно моей и только моей воле, разуму, моим рукам. Самолёт будет послушен любым отклонениям рулей и будет выполнять все мои команды. Самолёт живое существо, а небо его стихия...
 Лётчики, как правило, относятся к самолётам, как к  живым существам и после полёта, поглаживая тёплый бок фюзеляжа машины, тихо для себя говорят слова благодарности самолету: «Спасибо, брат! Ты привёз меня здоровым, невридимым. Мы ещё полетаем!»
Самолёт оживает в руках инженеров и техников, они первые вкладывают, вдыхают в него жизнь. В мороз их руки прилипают к металлу, ведь каждую трубочку на двигателе они проверяют на ощупь, нет ли негерметичностей, течей топлива и масел, гидросмесей, ни травит ли воздух, кислород, азот и т.д. Частички кожи с кровью прилипают к стальным настывшим трубопроводам. А в жару от этих же трубок ожоги. И так шесть дней в неделю, месяцы, годы службы - лётчики  всегда с большой теплотой и уважением относились и относятся к инженерно-техническому составу. Это в их руках куется победа в воздухе, И  за  это  им  низкий   поклон от лётчиков! Слова, которые говорит технику самолёта лётчик после полёта, звучат как хорошая музыка: - Замечаний по работе систем и агрегатов самолёта нет, спасибо за службу! -
Запрашиваю запуск, щёлкают тумблеры, подаю команду:
              - Снять чеки, заглушки. От двигателя!.
Нажимаю кнопку запуска, РУД на малый газ и запевает свою песнь  турбина, оживают стрелки на многочисленных приборах. Проверки, прогрев и опробование всех систем, агрегатов самолета и двигателя, включение всего комплекса радионавигационного оборудования – всё в норме. Выруливаю со стоянки самолётов и по рулёжной дорожке на взлётную полосу. Московское время 4 часа 28 мин. утра -  2 минуты до взлёта. Стою на взлётной полосе, впереди серо-белый бетон и по центру пунктиром белая линия, на разбеге самолёт пробежит 300-400 м. по ней, плавно поднимет носовое колесо, отрыв от полосы и набор высоты. Впереди небо, только небо!..
               
                ПЕРЕД   ВЗЛЁТОМ.
               
                Перед зарёй светлеет сумрак,
Щебечут  пташки - быть росе.
Я в истребителе, в кабине,
Стою на взлётной полосе.

Ещё есть время до команды,
                «Молитвы дня», мой  взлёт по ней,
Идёт отсчёт, бегут  секунды,
Мгновенья чувствуешь острей.

Поёт турбина ровно, мощно,
Дрожь по металлу:- Что стоишь?
                Включай  форсаж, да самый  полный!
Ведь радость пьёшь, когда летишь!

- 512 -Взлёт, разведка,
Маршрут полёта номер два.
Форсаж! Защёлку опускаю,
Порозовел восток едва!

Толчок, секунды побежали.
Четыре тридцать по  Москве.
-Разбег, отрыв, шасси убрали.
Всё меньше домики в  Клюкве!

Небо! Безбрежный, бесконечный мир! Пространство над нами, над нашими головами, протяни руки - вот оно небо, оно омывает нас с рождения до наших последних дней, оно даёт жизнь всему живому. С первым глотком воздуха ребёнок приветствует своим криком целый мир: вот он Я, самый маленький гражданин мира, гражданин планеты Земля,  я пришел в этот мир, чтобы жить, творить, созидать, любить, я  заявляю о себе, слушайте, люди, и любите меня, потому что меня создало само НЕБО и её величество ЛЮБОВЬ!
Небо! Мы знаем об этом особом пространстве одновременно много, как нам кажется и мало, как оно есть на самом деле. Нашу планету омывает, защищает, как броня атмосфера земли. Очень тонкая, очень хрупкая, очень ранимая оболочка. Всего - то до четырёх тысяч метров от земли человеку легко дышится в атмосфере, на высоте пять тысяч метров дышать можно, но уже трудно, сердце начинает биться учащенно, мысли в голове путаются и простые задачи кажутся трудными, но жить ещё можно. Выше шести тысяч метров от земли  уже долго  не протянешь. Болезнь высоты – гипоксия вступает в свои жесткие права. Потеря сознания наступает совершенно внезапно, а далее организм расстаётся с жизнью. Если без воды мы можем жить неделю, то без кислорода в составе воздуха можем существовать считанные минуты.
Альпинисты, покорители горных вершин поднимаются на высоты более восьми тысяч метров! Их мужество, мастерство и смелость удивляют всех нас, но тем не менее высоты карают жестоко! Сколько безымянных могил в горах! Об этом знают только горы. Конечно у альпинистов есть запас кислорода, без него смерть, но все равно, представьте себе, температура на каждую тысячу метров высоты падает на   шесть с половиной градусов и в любое время года на высотах выше 10-ти тысяч метров она всегда постоянна и равна (-65 градусов С.). А ещё  «подарками» больших высот являются струйные течения, глобальные перемещения огромных воздушных масс со скоростями в потоках до 400 км/час над  океанами и до 200-300 км/час над континентами. Выживать живому существу в таких условиях проблематично, и какие же жёсткие требования надо предъявлять к летательным аппаратам, чтобы покорять эти высоты.
Небо! Всегда живое, разное, загадочное. Как представить себе пространство – плюс, минус бесконечность. Красоты явлений природы таковы, что палитры красок бледны и несовершенны перед ними. Какими красками написать ночное небо, мириады звезд, Млечный путь, лунный призрачный свет, громады грозовых фронтальных облаков, когда их на мгновения освещают вспышки гроз! Циклопические картины! Тут столько оттенков тонов и полутонов любого цвета ,что невольно захватывает дух и только память цепко хранит всё это на своих жёстких дисках, но где найти тот компьютер, который воспроизвел бы это всё без искажений?
Небо! Иногда навевает безмятежность, расслабляет,– голубовато-бирюзовые тона, ни одного облачка! Райские картины закатов и восходов, предутренние дымки, туманы по низинам, разливы рек, озер, морей. И везде и всюду небо. Без него мы не представляем себе эти картины.
А какая бездна открывается, когда видишь звёздное ночное небо с больших высот .Звёзды кажутся близкими, другие галактики и миры, а может и цивилизации. А встречи с так называемыми НЛО, они были, наверное, у каждого летчика, пока всё это не объяснимо, но их происхождение явно не земное.
Небо! Бывает тяжелым, хмурым. Низкие, водой наполненные облака, чуть не до самой земли. Идут осадки: то дождя, то снега. В такую погоду сидеть бы дома, да пить чай, а мы летаем. В облаках потряхивает,  обледенение, лёд растёт на всех частях самолёта, ползёт по фонарю кабины, по крылу, по фюзеляжу - не зевай, пилот, это явление опасно, из-за недооценки опасности обледенения очень много бед, многие авиаторы ушли раньше времени из жизни. Самолёт превращается в ледяную глыбу и уже не летит, а падает.
Уходишь  в  небо, взлетаешь, входишь в облака, машина надежно несёт тебя, в кабине уютно, тепло, привычная рабочая обстановка, умные приборы всё рассказывают, подмигивают сотнями лампочек, табло, стрелками приборов. Ты летишь, но словно пуповиной ты связан с землей,– ты сын Земли и она хранит тебя от бед!
Пробиваешь  облака   вверх, земля внизу под облаками и всегда, сколько бы не летал лётчик, выход из облаков вверх как праздник, облака остаются внизу, самолёт круто выныривает из облачной массы, равнина облаков белым – бела, будто это снежный ковёр. Так и хочется проложить по этому ковру никем не изведанную лыжню. Но в небе мы гости, пора домой, под облака, ныряешь в них на посадочном курсе, или в стороне от него, это не так уж важно. Расставаться со светом и солнцем всегда как-то не хочется, после яркого света в кабине становится сумрачно и чем ближе к земле, всё темнее. Отвлекаться на эмоции некогда, идёт серьёзная, точная работа и чем ближе к выходу из облаков, чем ближе Земля, тем меньше вертикальные скорости снижения, тем плавней движения рулями. Земля постоянно информирует, подсказывает, корректирует твои действия, а то и просто ободряет коротким : « 512» на курсе, на глиссаде». Это значит, что ты идешь к своему аэродрому совершенно точно. Выходишь из облаков на высоте 200 метров от земли, до полосы 10 км., проходишь дальний привод – это 4 км. до полосы, но её пока не видно, видимость сегодня около 1000 м. Видны огни подхода и приближения, а вот и полоса. Родной аэродром встречает празднично, все огни включены, стоит установленный минимум погоды.
Трудная работа! Мужская работа! Красивая работа! Опасная работа!
Этим и живёт человек, посвятивший себя небесам, этим живут все лётчики земли! Им одним ветры высот родня, на всех широтах Земли!
Друзья мои, выпускники 1969 года Черниговского ВВАУЛ им.Ленинского комсомола, однополчане, люди высокого полёта, высокой  нравственности и морали, я всегда о вас помню и не забываю помянуть погибших и усопших. Никогда не забываю поднять бокал за здравие вас, ныне живущих. Надеюсь, что к вам, как и ко мне до сих пор во снах и наяву приходят лица друзей, костры у реки, песни под гитару, полеты, полеты …. НЕБО!
Ветры памяти никогда не дадут, никому из нас   забыть, гром реактивных двигателей, форсажное пламя разделённое кольцами за нашими надёжными  прекрасными краснозвёздными машинами, которые уносили нас в нашу  мечту, в  Небеса, на наше рабочее место!..


                  
               
               
                СТИХОТВОРЕНИЯ.

                Глава – 2
 
                МОЙ СТИХ – МОЙ ЧЁЛН.


    
      СПАСИБО, МУЗА.

Стихи и песни будят нас
Летит в веках, живёт Пегас
Как дивна  музыка строки
Слова и ноты так  близки.

Природный дар от Бога дан
Мой плод созрел, полно семян
Хорош сюжет, в руке листок,
Бежит  перо, вязь букв и строк.

Где  муза  песнь, а слово трель,
В красивой рифме сладкий  хмель.
Летать, писать, не пропустить,
Ведь дважды жизнь нельзя прожить.

Порогов камни, шум воды,
Шальной поток  игрок судьбы.
Гребу на вёслах, стих мой - чёлн,
Мозоли в кровь, иду средь волн.

Круты, угрюмы берега
По ним чащоба и тайга,
Но надо плыть и уцелеть,
Славянам  песню свою спеть.

Слагать стихи, совсем не грех,
Да будет жизнь и в ней успех!
Лететь хочу вновь  к облакам,
К свободным  странникам,  к ветрам!

МОЙ СТИХ-КИНЖАЛ.

Ценю я  жизнь, мне  рано на покой,
Стихи – бальзам, их память порождает
Вкушаю хлеб свой  грубый  и  простой
Его  добыть мне небо позволяет.

Строка подвластна, я ей господин
Шептать на ухо в жизни не учили!
На голове убранство из  седин,
Мой  стих  кинжал, года его точили.

Вонзитесь строфы в бешеный бедлам
Хочу помочь я правде  на планете
Звени  в  стихах, отточенный металл
Мой  честный  слог  у Бога на примете!..



БУМЕРАНГ.

Что значит слово - бумеранг?
В прямом или ином его значенье
Из дерева, металла ли  снаряд-
Пустив его, ты отследи его движенье.

В начале, он послушный пилигрим,
Простой  полёт с набором высоты,
В веках дремучих был  незаменим,
Дичь убивал  без  шума, суеты.

Предмет  коварный, шуток  не шутил,
А был оружием и палицей кривою.
Нёс  смерть с собой и зло  всему  чинил,
Вонзался в череп, бил смертельной болью.

Не так ли слово меткое  вас бьёт?
Оно  острей, коварней  бумеранга,
Лишь миг живёт и всё перевернёт,
Не пощадит ни чина, и  ни ранга!

Беспечный тип себя не оградил,
Вернулось слово, болью ослепило
Вонзилось в мозг, ума его лишив,
Всё доброе в душе испепелило.















ЗА ДОРОГОЙ ДОРОГА.

Тянет из дому гор крутизна,
Манит призрак необжитых мест.
Высоты нас влечёт новизна,
Нам  не  нужен уютный насест.

Мы скитальцы, бродяги с тобой,
Наши души привыкли  без пут.
Сердца наши не греет покой,
Нас дороги чудесные ждут.

Тянет вечно поспорить с судьбой,
Пусть под ложечкой сладко замрёт…
С нами тот, кто без слов всё поймёт,
Песню трудных дорог подпоёт.

Кто  свой  хлеб  добывал в  небесах,
Кто был в паре со мною в одной,
Кто забыл «взвесить» риск  на весах
Из кабины мне машет рукой.

Улыбнётся тепло и светло,
Молча руку до боли пожмёт.
А глаза его скажут: «Держись!
Завтра утром дружище нам взлёт»

Сладок дым бивуачных костров
И прохлада приютов ночных,
Звуки  верной подруги ветров-
Струны  старой  гитары и стих.


ВЕТРЫ СТРАНСТВИЙ

Хранят  пустыни летопись веков.
Вершины минаретов исчезают
Барханы оживают из песков,
«Афганцы» знаки жизни засыпают.

Зной воздух раскаляет будто пекло
Пустынный мир рисует миражи
Спаси Аллах! Засохло всё, поблекло,
Но крутит вихрь в барханах виражи…

Один глоток из чистенькой криницы
Воды желанной, свежей  ключевой,
Подайте поскорей, быстрей водицы,
Но сушит горло, воет ветер злой!..

Оазисы - жемчужины пустыни,
Бурлит в них жизнь у влаги, у ручья.
Вода здесь золотая и поныне,
Она всегда ничья, совсем ничья!

Приходят караваны из пустыни,
И все к воде - её послал Аллах!
Сладка вода, но много пить опасно
И тащит от воды  старик монах.

И жить бы людям в неге поселений,
Растить детей, да жён своих ласкать,
Но вечно опьяняют ветры странствий,
И  жажды  приключений не унять!..





мы не одни?


Летят с Землёю  люди – экипаж,
Дорога во Вселенной не близка
Скопление туманностей, мираж
Вот  Млечный путь, он будто бы река.

С других планет никто не прилетал.
Сигналов и приветов нет, всё  нет!
И странно нам, что космос обеднял
Попасть бы раз на звёздный, на «банкет»!

Чтоб гости посещали день-деньской
Летели б к нам посланцами миров,
Летели бы со светлою мечтой…
Других Земле не надобно даров!


Тост за друзей

Поток людской - река, водовороты
Мелькание  неведомых мне   лиц
Судеб людских - пригорки, повороты
Как  «пропасти» нечитанных страниц.

Мой малый круг надёжных мне, знакомых,
Друзей  старинных, верящих  в  меня.
Немного  вас  пытливых, увлечённых,
Спешащих  жить, «в дугу не гнуть » ни дня.



Смелее  подходите ко мне люди
Как звать вас дорогие, величать?
Есть терпкое вино в моей посуде
Я свой бокал за вас хочу  поднять!




С Т Р О Ф Ы.

Весною легко так дышится,
Как после ночной грозы,
В шуме воды мне слышится
Вечной  любви призыв!

От Вашей я  стати  хмелею,
Ловлю блеск красивых глаз.
От  блеска улыбки я млею,
Она так украсила Вас?!

Меня Вы навек запишите
В свой узкий «почётный» круг,
В сети свои  заманите,
Свободой плачу мой  друг!
-------//-----------


Горит ночник - тона,  полутона
Разгул теней и шёлка лёгкий шорох
Одежды  прочь - ты только рождена,
Твой гибкий стан рисует  тень  на  шторах.

Красивая, желанная, нагая
Целуй скорей, шепчи любви слова!
Сольюсь  с тобой, в желании  сгорая
Твой  сладкий стон,  и кругом голова!

--------//-----------

Сок березы чуть-чуть сластит.
Щедро  дарит  весна, только пей!
Пью стаканами соки Земли
В  свои клетки вливаю елей!

Может, соком себя обновлю,
Ты прости мне, березка, свой шрам!
Рану я твою сам исцелю
И  пойду,  помолюсь в божий храм!


Разлился звон… печальный, колокольный,
В четыре четверти размерил метроном
Провожают в храме, в мир иной, загробный
В вечность путь - и колокол о том!..

Путь земной не долог, Бог с тобою…
Бег замедли - стань, остановись!
Помолись у храма, Просветлей душою,
Господу три раза поклонись!

-------------------///-----------------
Выпьем братцы до дна, стакан добрый вина
За здоровье детей, за друзей, за всех близких
Пусть в сроки приходит к нам гостья  весна
Пусть сгинет  беда на просторах Российских.

В дорогу хлеб мне мама нарезала
с краюхой  хлеба легче был мой  путь
Земля всегда с улыбкой нас встречала
ты мамин  хлеб дружище не забудь!

--------------------------------------------------------



Тяжесть  неба  Атлантов  согнула,
Русским  лётчикам тоже  не  мёд
Высота красотой притянула,
Манит скорость  в  опасный полёт!

Неба  чистого, мягких  посадок,
Ассы русские гордость страны.
Хлеб ваш труден, он вовсе не сладок,
В  небе  росчерк… поклон  вам,  сыны!
----------------------\\\\\-------------------------

Краткий  отдых - охотничьи  байки,
Про  охотников   всё,  про  зверей.
В  зимний  холод  мечтаем  о  баньке,
А  в  жару  нам  бы  снега   скорей !
---------------------------\\\\\---------------------------


Ракурсы целей, атаки…
Бочки,  косая  петля…
Альтиметра  крутятся стрелки,
В  лицо «чемоданом»  Земля!..

 Ты не брани попутчиков судьбы,
 Не злись на них, что предали в пути.
 Не знают они  прелестей борьбы,
 Мозоли в кровь, пора опять идти!..               
-----------------------------------------------------
Жизнь  не  щадит - своё  берёт,
И  вспять  коней  не  повернёт,
А  наградит  лишь  тишиной,
Молчаньем,  ямою, землёй.


Молчанье – золото, ведь так?
Народной мудрости строка,
А всё, что спрятано в душе,
Закрыто в нас на три замка.



               

               
                Глава- 3

ЗДЕСЬ НЕБО ПО ОСОБЕННОМУ БЛИЗКО.

ЧИСТОГО НЕБА!
Лётчикам России -
моим друзьям.

                Мне  навстречу летит полоса,
Вдаль уводит  меня,  в небеса…
Много чёрточек чёрных на ней
Это росписи сильных людей!

Не преграды снега и туман,
В холода ли, в полуденный зной
Сыновья покидают свой стан,
Ладонь тёплую тверди земной.

Их  встречают  просторы небес,
Облака песни странствий поют.
Место красное  нынче  их здесь,
А земные дела подождут.

На мажорных аккордах форсаж!
Хмель высот, всех пилотов пьянит!
Перегрузки, глубокий  вираж…
Мощь турбины, свободу  дарит!

Вы мелькнёте стрелой в небесах,
На сверхзвуке раскатится гром.
Побывали у Зевса в гостях,
А Земля - ваш родительский дом!..
               
                ПОЛОСА – БЕТОНКА.

Ниточка   ты  тонкая, полоса  бетонная.
С  поднебесья  слышала наши  голоса.
«Спину»  подставляла под  крутой  разбег,
Мягко  приземляла, замедляла   бег.

Годы  быстрокрылые, полосы  огни.
Лейтенанты юные,  где  теперь   они?
Улетели  «соколы», стих  форсажный  гром.
В  гости  мы пришли к тебе наш  аэродром.

   
АЗЫ   НЕБЕСНЫЕ.

                К небу, к полётам мальчишек ведут
Книги и фильмы, мечты так влекут
Хочется  лётчикам им подражать,
Торопятся жить, побыстрей  подрастать.

Регланы - из кожи, с кокардой - фуражки
Завистью светлой горели бродяжки.
Мне повезло, из ребят нашей стайки,
Взлетел на «Антоне» весною с лужайки.

 
Отец удружил, попросил он пилотов
Меня покатать - так хотелось полётов!
Впервой в небесах, минут сорок, немало!
Все было прекрасно, но как укачало!

Пол завертелся, кровать завращалась,
                Небо с овчинку тогда показалось.
Дошло! Понял точно, не просто летать:
С себя сто потов на земле мне сгонять.

Пред небом равны и пацан, и  полковник
Учись, познавай, а иначе – покойник.
  Прирос пуповиной я к небу, и телом,
          Летал много лет - был мужским занят делом.


ПИЛОТЫ КАК БОГИ!..

Всегда помню пилотов той далекой поры,
За селом приземлились, боги были добры.
Посадили корабль, сели в поле в пургу.
Самолёт был на лыжах типа «всё я могу!..»

Это был «кукурузник»- наш  трудяга «Антон»,
На нём почту возили, спасал раненых он.
Инженером совхоза работал отец,
Пригласил он пилотов пожить во «дворец».

Для меня они боги, как пришельцы с Луны,
С них  глаза  не сводил, веселы и  сильны.
Их слова, будто сказка, словно мёд, словно хмель.
Всю неделю кружила, бесновалась метель.

Несказанно был рад я пурге-завирухе,
Причитала и выла, как три ведьмы-старухи!..
К самолёту ходили по сугробам в снегу,
Меня с шуткой тащили, - Сам - кричал я, - Смогу! -

Открывали кабину, расчехляли мотор,
Запускали и грели - хладу, снегу затор…
Пахло лаком, бензином, лучик жизни в метель,
И совсем не тянуло ни  домой, ни  в  постель…

Все светились приборы, их магический свет
Путеводным  стал  в  жизни, подавал мне совет.
Закрывали, чехлили, шли по вьюге опять,
А мотор был в тепле часов  эдак,  по пять.

Все те мелочи помню, век им в мыслях кружить,
С авиацией  рос,  хочу  с небом дружить.
Уж полвека минуло, я у Бога в долгу
Самолёт, будто остров, среди ночи в пургу!

Помню всё: тех пилотов, оптимистов, борцов,
Меховые их куртки, следы рыжих унтов.
На часок раз проспали, и застыл их мотор,
Но отец выручал, для  ума  был  простор.

Трактора подогнал, от  их газов теплом
Отогрели мотор, запустили с трудом.
Улеглась непогода, РУД  вперёд и  на взлёт,
И три круга почёта облетел самолёт

Нам крылом  покачал, попрощался навек.
Далеко до посадки…гимн тебе, ЧЕЛОВЕК!



ВЕТЕР ПАМЯТИ МОЕЙ

«Ветры, ветры, дожди,
Хмурит брови комэска усталый
В этом месяце, мама, не жди,
Непогода врасплох нас застала…»
 (слова из курсантской песни)

Серебро на висках в двадцать три -
С облаков украшенье досталось.
А в рассказах своих я теперь  говорю:
- Что поделаешь! Старость, усталость.

Ветер памяти даты, как чётки нижи,
Вспоминать буду всё по порядку.
Как Чернигов красавец в весенние дни
Пил за нас и давал нам разрядку.

В прошлом веке кровавом, продажном, крутом
На земле Украины, в  апреле
Мне вручили торжественно лётный  диплом -
Две звезды на плечах заблестели.

Краткий отпуска миг, две недели всего
Страна снова готовилась  к бойне,
А пилотов тогда не хватало вдвойне
Тот хрущёвский вердикт  стал убойным.

Командир эскадрильи добро уж даёт:
Мол, брат, станешь ты сильным пилотом
Поскорей  обживай скоростной самолёт,
В нём не раз ты покроешься потом.

Жить захочешь, живи! Скоро всё ты поймешь,
«Старики» уступают вам место.
В бой пора молодым, на таких скоростях
Вам дерзать в небесах интересно.

Мы теряли счёт дням, понеслась круговерть,
Катапультные кресла обжили!
А на ясность небес не хотелось смотреть
Хоть бы дождички нас обложили!



Забирала  друзей, зорко смерть нас пасла 
Ничего, никогда не  прощала.
За ошибки пилоты платили  сполна -
Лишь  фрагменты от  тел  по  металлу.

Разве девять кругов, в  пекле  огненном том?
Мы  по «сорок» с  Данте  насчитали,
Про  красоты высот вспоминали потом,
Когда в праздники нас отмечали.

Не жалею, не плачу пойду  нынче  в   храм.
Здесь у  Бога покой и отрада!..
И, как прежде, потянет взлететь к облакам
Их крылом рассекать мне услада!


        Небесная эстафета

Сыну Олегу, военному лётчику.

« Годы вольною птицей летят!
Седина на висках не поэтам
Знаешь, друг, все романтики врут,
Небо вовсе не синего цвета…»

(слова из курсантской песни)

У  зари молодой алый цвет
Будто кровью пропитано Небо.
Посылаю с  ветрами привет
Тем высотам, где я ещё не был!

Земли  русские мы сберегли!
Им  служили, стране присягали
В небе сделали всё что смогли,
Молодым наше небо отдали.

Пожелаем им  чистых небес,
Быстрых взлётов и мягких посадок.
Боже дай им  красавиц невест,
Верных жён, да без вредных повадок!

Пусть достаток украсит их  быт,
В доме пусть от  друзей будет тесно.
За столом угощайтесь  вином золотым,
Мирный хлеб вам из доброго теста!

МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ…


Поэма посвящается моим  детям,
 сыну Олегу - полковнику, военному лётчику;  дочери Оксане.
                Внучкам Оле, Алине, Алёне.
               
                Планеры, как аисты,
          в небе над Орлом
                Клуб Центральный планерный,
                юность моя в нем.
                В пятнадцать в клуб не взяли
                возраст маловат!
                - Через год, братишка,
                буду тебе рад!..-
                Так сказал начальник –
                две звезды больших.
                На моих глазах же –
                горечь слез скупых.
                Было так обидно:
                -Надо же, малец!?-
                Ведь живу  не дома
                где тут мать, отец?
                Сам учусь наукам,
                сам готовлю снедь,
                Сам дружу со спортом,
                всё могу успеть.
                На частной жил квартире,
                сын хозяйки вор,
                Чистил каждый вечер
                от ствола затвор.
                Деньги забирает
                за квартиру впрок,
                Мать его вздыхает:
                -То чертям оброк…-
                Пристает  ворюга,
                кличка «Борода»:
            - Стань пацан на стрёме,
                будешь сыт  всегда…-
      Знал тогда я точно:
                Только раз пойти
   И назад не будет
                Мне уже пути.
           Хлеб жевал с картошкой,
                Запивал чайком,
Жил всегда я честно,
                Жил своим пайком.
Жили  тогда  бедно,
                но учились всласть,
Страна о нас заботилась
                и  Советов власть.
В студенческих столовых
                хлеб бесплатным был
С горчицею, да с солью
                сладким даже слыл.
Надо и стипендии
                было  получать,
             Учились,  в общем здорово:
                на «четыре», «пять».
Когда всё успевали?
                Боже ж, святой  мой!
К вечеру валились
                в постели с ног долой…
Год шестидесятый,
                двадцатое столетье,
Выживали трудно
                реформы, лихолетье.
Деньги - на замену-
                так «шутили» власти.
Их обмен был сложным
                закипали страсти.
Купюры ворохами…
                разгоняли ветры
«Добровольцам» смерти
                отмеряли метры.
                Хлеб из кукурузы-
                забивать им гвозди
На Карибах кризис-
                новой  бойни «гроздья.
Туфлей по трибуне
                стукнул на весь мир,
Отдал  Украине
                всегда русский Крым.
Порт-Артур – китайцам…
                «дятел» всё б раздал
Скоморох  истории –
                вот кто правил бал.
Обидно за Россию,
                вечные напасти:
Дураки, дороги,
                беды все от власти.
О властях не надо…
                скатишься  ко злости
Юность моя, юность-
                кожица, да кости!
Лучше вспомним, братцы
                как летал Гагарин,
Яркий, светлый праздник
                людям был подарен.
Россия ликовала!
                Америка - де юре!
По трапу самолета
                космонавт шёл Юра!!!
Всем светлее стало
                от его улыбки ,
      Лет всего лишь восемь
                к роковой ошибке…
Годы мои, годы,
                что  коней, табун
Искры высекает
                времечко-скакун.
Техникум  дорожный
                курс уже второй
Приняли в клуб лётный
                с ног валюсь порой.
Музыкою неба
                новые слова-
Ланжероны, шасси…
                кругом голова.
«ЯК-12» в небе
                высоту «скребёт»,
Снята дверь - замёрзли.
                что за самолёт?!
Парашютный первый
                в январе прыжок
Кричит Спартак Иваныч:
                -Пошёл!… Давай, дружок!-…
Ноги на подножку
                за подкос рукой,
От винта потоки
                рвут унты долой.
А внизу  домишки
                в снежной белизне,
Нет назад дороги…
                в бездну, к новизне!
И шагнул, как в пропасть,
                руки сняв с опор,
Сразу стало тихо…
                высоты простор!
Надо мною купол-
                парашют мой друг.
Жарко, очень жарко,
                зависаю вдруг…
Кричу - полно эмоций,
                в небе Валька  друг:
- Здорово, дружище,
                красота вокруг! -
Ближе, всё  быстрее
                в лицо летит земля,
Ноги ставлю вместе
                инструктаж не зря.
О - Ох!.. Удар об землю,
                как жестка она!
Живы, приземлились,
                радости волна!
По весне полёты,
                планер на двоих,
Инструктора тирады
                превратились в «стих».
Запуски с лебёдки…
                как воздушный змей,
Триста метров пулей
                набираешь с ней.
А затем отцепка,
                семь минут полёт,
Планер хоть не щепка,
                но не самолёт.
Дольше, выше в небе
                всё сложней задания,
День твой  наступает,
                когда нужны все знания.
Задняя кабина…
                пусто место в ней,
На земле инструктор:
                - Ну, давай, смелей! -
Один в бескрайнем небе-
                первый твой полёт,
Сам себе хозяин-
                ты всерьёз пилот!
Бывает, что услышишь,
                как седые дяди
Врут с телеэкрана:
                - Страхи где-то  сзади! -
Ну, а я скажу вам
                прямо, не стыдясь,
Страхи от природы
                давят нас, глумясь.
Сам  с  собой  боролся,
                знаниями брал,
Дружбу  с   небесами
                Я   не   потерял!…
Парить подолгу стали
                в рекордное звено
Нас уже вписали
                с другом заодно.
«Бланик» мой, как птица,
                выгнул крылья  «стерх»
В восходящих вихрях
                выше, дальше, вверх…
Упоенье солнцем,
                небом, высотой
Тех, кто не изведал
                жалко мне порой.
                Небо, как наркотик
                не отвыкнуть сроду
                До кучёвки белой
                дотянуться  б сходу!…
                Лётную науку
                пили мы так жадно-
                Это нам  не  снилось,
                на  душе отрадно
                В небо, и  для  неба
                готовил сам себя
        В Чернигов, в истребители,
                решил податься  я.
Поступать, да в лётное
                было очень сложно
    Конкурс был огромным-
                на  «шару» не возможно.
Но прошёл я конкурс,
                всё ж спортсмен – пилот,
Ведь часов под двести
                в небе был налёт.
      Мой диплом за техникум-
                общий  бал  высок
                И разряды в спорте
                выполнялись в срок
Здоровье было в норме
                не курил, не пил,
Успехи были в боксе
                «тёток» не любил.
Времени всё не было
                выкраивал на сон
      Какие, к чёрту, «тётки»-
                сел не в тот вагон!
Науки чуть не съели
                мы их всё ж постигли
Курс второй - полёты
                успехов в них  достигли
                Первый реактивный
                самолёт освоен
Лётчик наш инструктор
                нами был доволен.
                В Умань на полёты-
                третий курс на Мигах-
Прибыли мы в марте -
                так ведь пишут в книгах.
        Март в тот год печальный -
                траурные звуки.
Флаги с чёрной лентой
                слёзы – к  небу руки!
  В свой полёт последний
                улетели двое
Гагарин и Серёгин…
                плачет небо, воет!…
                Гололёд слезами
                не растопишь скользкий,
Пел про лёд Володя,
                плакал наш Высоцкий.
                Как порой обидно,
                ведь могли б иначе…
Горю не поможешь -
                Русь скорбит и плачет!
Время ранит тяжко,
                но оно же лечит,
  На  крыло  мы  стали,
                выпускной ждёт вечер.
Лётчики  ЧВВАУЛа,
                нас чуть больше сотни…
Стране своей  Союзу
                Послужили  стойко.
                Годы, наши годы,
                Прошло уж сорок  лет
Где теперь вы,  братцы?
                многих наших нет!
                Вы в особых  списках
                в голубых просторах
                Только не спешите
                под ковыльный шорох!


НОЧНЫЕ ПОЛЕТЫ
(посвящается лётчикам 14-го Гвардейского Истребительного Авиационного полка г. Курск)

«Гремит ночной полёт
по просекам лесным..»
Ю.Визбор.

Погасли светлые полоски,
Темнеет быстро горизонт,
Вселенной звёздные  наброски
Уж ставят метки дальних  зон.

Взвились зелёные ракеты,
Вонзились в тело темноты,
Ожил эфир, поют турбины,
Поёт  душа  от красоты.

Поклон вам, рыцари - мужчины,
Забыли вы про быт земной,
Без вас спят  ваши половины,
Не ведом нынче вам покой.


Гремит ночной аэродром,
Расцвечен разными огнями.
Для авиаторов он дом,
Все в доме  заняты  делами.

Порядок строгий здесь царит,
У пульта дирижер умелый,
«Оркестр» всем музыку дарит
Мудрён  РП и  в  меру  смелый.

«Стул электрический» грозит
Его спалить без сожалений,
Но даже здесь, где вечный бой,
Ошибок нет и нет сомнений.

На индикаторах лучи,
Есть курсы, азимуты целей,
И голоса звучат в ночи,
А вот и «птичка» на прицеле.

Соната лунная звучит.
Громам подобные раскаты,
Взлетают МИГи, будят ночь
России верные солдаты.

Они все выполнят сполна,
Заданий легких не бывает,
Дают им редко ордена
Лишь седина виски ласкает.


СЕДЫЕ СОКОЛЫ
(ветеранам-лётчикам СССР)

Седые соколы, романтики небес,
О вас строка из области чудес.
Мы вновь в строю, в альбомах, наяву,
Во снах летаем, значит  я  живу.

Забыли  и  не помним наших ссор.
Мужская дружба  доблестям простор!
Нам покорялись  скорость, высота.
Виски седели вовсе  неспроста.

Нам кресла катапультные сродни,
Отсчитывали ночки  в  них  и  дни.
Земля вертелась, как в цветной игрушке,
Темно в глазах, кровь  к пяткам от макушки.

Нас мощь машин ни  сколько не пугала.
Что перегрузки кровушка играла.
Не сказка – быль, погода по плечу
И в дождь, и в снег я в небе – я лечу!

Луна за облаками - свет в ночи,
Сиянье призрачно, красиво, помолчи!..
Сухие льдинки, тренье о металл
Святого Эльма факел озарял.

В бескрайном небе звёзд круговорот.
Тебе родня  твой быстрый самолет.
Два брата вы, и кровное родство
Воспето в  песнях, просто  волшебство.

Лишь на Земле расслабишься, вздохнёшь:
«Спасибо, брат! В полёт еще возьмёшь?»

От матерей, отцов Бог даровал здоровье.
                Седые соколы, вы редкое сословье!
Повыше головы, бросать не смейте пост,
Сто лет во здравии!!! За то мой стих и тост.

















ПОЛЁТЫ В ОБЛАКАХ.

Лебединым пухом облака,
Нет у них границ и  нет замков
Ветры всех широт для них родня
Мчатся горы – гряды облаков!

Вижу в очертаниях вершин
С гривою летящего коня.
Принесите  детства сладкий  дым
Где живут и мама и родня!

Помните нас странники небес,
Наших крыльев звёздные огни
Каждый день они касались вас-
Остывшего дыхания земли!

Дни за днями, месяцы – в  полках,
Служба -  истребитель  самолёт,
Вновь за облаками, в облаках,
Видимость сегодня  восемьсот.

Облачность – что  серая  «тоска»,
До бетонки двадцать два км.
Верный друг – приборная доска.
Стрелки говорят мне, что и где!

Нет земли и целый рот земли…
Злая поговорка, что тут врать,
В истину  пилоты возвели:
«Верь приборам, им лишь доверять!»

Нижний край – 130 до земли,
Выхожу из тёмных облаков,
Вот они желанные огни:
«В норме всё, к посадке я готов!»

Но азарт, в крови адреналин,
Топлива ещё на полчаса.
Я прошу проход, РП даёт,
Полный газ, ныряю в небеса!…


ВОЗДУШНЫЙ РАЗВЕДЧИК ПОГОДЫ.

Спит городок наш беспокойный, ночь убаюкала солдат,
Ещё темны во дрёме окна. но есть и те, что уж не спят.
Петух не пел, не кукарекал, - темно, будильники звенят.
Вставать в два тридцать просто мука, какой  дурак придумал тать?!
Чтоб в шесть часов начать полёты, в  такую рань нас поднимать!!!
А дальше  больше все к столовой, чтоб соблюсти наш ритуал.
Там блинчик, чай, ещё чего-то  втолкал в свой рот, жевал, глотал.
Потом в автобус и вперёд ведь небо, видишь ли, зовёт!..
Затем с анализом погоды синоптик карты развернёт.
Большой  циклон, на  пол Европы, фронты холодные несёт.
Воздушных  масс перемещенье  всё по законам, без чудес.
И мы ведём разведку «боем», в экраны смотрим  РЛС.
И  электронный луч скользит, пространство  облачное  метит,
Туман поутру, не туман, но что-то хмурое нам светит.
Теперь к врачу - измерить пульс, лёг  жгут тонометра на  руку:
«Привет, пилот! Ну, как  спалось?!» «Привет! Сними ты эту  штуку!»
Защитный  шлем  на  голове, веков минувших атрибут,
А на колене мой планшет, расчет полёта и маршрут.
Уходит ночь, восток светлеет, светило вновь сейчас взойдёт,
И ночку зябкую прогонит, тепло своё на нас прольёт.
Надеты лямки парашюта, их вместе все собрал замок,
Привычно щёлкнули тумблеры, в командах технику свой толк.
Запела, ожила турбина, приборов  стрелки по местам,
Фонарь закрыт, вперёд машина, сейчас рванёмся к облакам.
Пробьём их, солнышко увидим, внизу равнину облаков,
Лазурь небес, как на картине, захватит дух : «Простор,  каков!»
Но, чур!.. Красоты  все потом, теперь работа, лишь работа.
Пот тонкой струйкой по щеке - суров закон, трудна забота.
Сегодня мне держать ответ перед пилотами на старте.
Летать им нынче, не летать? Решать   мне  надо не по  карте!
Погода… минимум стоит, как  раз что нужно для пилотов,
Хмарь облаков над головой. Ну всё, вперёд !  Добро! Полёты!…




                Кукушка

Что же ты, кукушка, рано замолчала,
Ты ж была щедрее, сотню  обещала!
Ты со счёта сбилась, ну, давай повторим.
Затерялось эхо, всё молчит, не вторит.

В юности порою целый день  кукушка
Раздавала в долг нам годы – не игрушки.
А теперь не слышно : ни ку-ку, ни эха,
Только три разочка, что ж ты - ради смеха?

К лётчикам России стань щедрее, птица,
Мы ж сродни пернатым - быль иль небылица.
Ты кукуй как прежде, щедро -  целый день,
А года – годочки нам считать не лень.




ИСТРЕБИТЕЛЬНОМУ 472-му АВИАЦИОНОМУ ПОЛКУ ПВО


( 55-ой  годовщине Посвящается).

Законы жизни, службы, бытия
Диктует время, ход необратим!
Часть начиналась с малого, с нуля
Полвека срок, мы всё ещё летим.

Как витязям на южных рубежах,
Полк ПВО, «Былина» –  позывной
Сам  вождь нам завещал:- Быть в сторожах!
Беречь страну на службе неземной. -

Ключи от неба сохранить, сберечь,
Врагов страны, валить с небес и жечь!
Наказ вождя – народа был наказ
Дежурное звено - не праздничный показ…

Всегда здесь на секунды шёл отсчёт,
Готовность – «раз», ты пулей в самолет.
Разбег, отрыв под дождик в ноябре,
Погода  дрянь, и  лёд на фонаре.

Нет облакам ни края, ни конца.
Достать «врага» с  маневром удальца
Захват и пуск -  контрольная  то цель,
Пот по щеке, какой тут к чёрту хмель!..

Теперь домой, «остаток подмигнул»
На форсажах ты малость протянул
И с рубежа тебя берут, ведут,
       С рук на руки мой брат, передают!
               
               


                Все для тебя, КП и РСП
Точны команды ты на полосе!..
Пробег, хлопок - то  вышел   парашют,
Ты  зарулил -  как техники то ждут!

За всю семью, за  полк наш боевой
Давайте братцы  выпьем по одной!
Вторую пьём за семьи, за детей,
А третью стоя, молча, за друзей!

За тех, кто не вернется, не придёт,
Кто не посадит «вечный» самолёт.
Кто там, за облаками, видит нас.
Наш третий тост,  всегда друзья за вас!
               
                К   ОБЛАКАМ
 
(друзьям юности - планеристам)

Эх, время, времечко! Твой ход неумолим
Полжизни в минусе,  мы всё ещё летим.
Летим в мечтах, во снах ли, наяву.
Скажи Господь, я сколько проживу?

Прошу немного дать ещё годков,
Да  чтоб здоровым  быть и без оков
Хочу, могу, как прежде, к облакам
К свободе, к солнцу, к небу и к ветрам.

Позволь Спаситель, в небе еще день
Раскинуть крылья, мне парить не лень.
В дыхании Земли, в незримом, мощном токе
С набором высоты мой планер вновь в потоке.

Кучёвка - облако, холодный водный дым
Несёт поток, теперь я в нём и с ним
Свистит крыло - подъемных сил исток.
Спираль, набор -  виток, ещё виток!

К другому облаку иду я, переход
Убрал закрылки, скорость, курс, заход
Из тени облака на солнышко, в тепло…
Есть высота  - лететь, парить  светло.

Я,   Господа  в  молитве  попрошу:
- Позволь летать!..- пока лечу, дышу.


                РАЗДУМЬЯ В НОЧИ.

Ночь за окном, снова ночь…
Весенняя тихая, тёплая.
Не сплю, улетел сон прочь,
Мыслей толпа не весёлая.

Жизнь -  что она и зачем?
Дружим, бывает ссоримся,
Торгуемся, что и  почём,
Пора б наконец успокоиться.

Связала нас в  небе нить
Вёрстами светлыми, длинными
Хочу  вам по чарке налить,
Обнять вас, друзья старинные.

Тошно без вас, хоть вой!
Столько  дорог вместе пройдено!
Следы у нас  над головой
Несчётно инверсий проторено.

Странники космоса мы
Пылинки его  и атомы.
Живём всего миг один,
А грезим столетними датами.


               


               





                ПЕРЕД   ВЗЛЁТОМ.
               
                Перед зарёй светлеет сумрак,
Щебечут  пташки - быть росе.
Я в истребителе, в кабине,
Стою на взлётной полосе.

Ещё есть время до команды,
«Молитва дня» - мой взлёт по ней,
Идёт отсчёт, бегут секунды,
Мгновенья  чувствуешь острей.

Поёт турбина ровно, мощно,
Дрожь по металлу:- Что стоишь?-
                - Включай  форсаж, да самый  полный!
Ведь радость пьёшь, когда летишь! -

- 512 - Взлёт, разведка,
Маршрут полёта номер два, -
Форсаж! Защёлку опускаю,
Порозовел восток едва!

Толчок, секунды побежали.
Четыре тридцать по  Москве.
-Разбег, отрыв, шасси убрали.
Всё меньше домики в  Клюкве!








ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ПЕСНЬ.
       
        (военным лётчикам  СССР)

С нас иконы писать ни к чему, не святые.
Но  великой  стране  себя  отдали  в  дар!
Мы Союза  сыны, стражи неба стальные             -
Не давали врагам зажечь новый пожар.
.
От небесных щедрот серебро в шевелюрах,
А к полётам любовь нас  всегда  берегла,
В  небе  МиГи  и  Су  выполняют   фигуры
Воздух сизым жгутом улетает  с крыла!

Смотришь в небо с земли, без границ  синева,
Ты  вглядись и всплывут боевых друзей лица,
Мы  летали средь звёзд, это быль, не молва!
А  наш путь боевой будет жить на  страницах!

Мы  с тобой оптимисты  всегда и  везде
Знаем цену всему, доброте и злословью
Уточняли свой курс по полярной звезде
Нас ветра  просолили небесною солью!

Выше голову  брат, хотя  жизнь балаган!
Мы наверно с тобой  из титана отлиты!..
Наливай, не жалей  русской горькой стакан
Выпьем, стоя за жизнь и за то, что не сбиты !








СТРАННИКИ НЕБЕС.
               
Живём в стране, идеи все исчезли,
Но всё же  вспоминаем о былом.
Как  гимнастерки потом промокали,
Как будто только были под дождём.

На  форсажах, отталкивая землю,
Неслись машины в солнечных строках.
Кабин «престолы» занимали смело,
Штурвал держала молодость в руках.

И  никому об этом не  расскажешь,
Когда с машиной падаешь к земле.
Леса и реки будто вырастают
А жизни миг как капля на стекле.

Властители маневров, перегрузки -
Свинцовые, пудовые враги.
Сдавили  тело, голову  и  руки,
На сердце камень - Боже,  помоги!..

… И  помогал - домой  мы  прилетали,
Дымок  резины - плеск святой воды
Сыны Земли сегодня будем дома,
Нам сладок хлеб и  небо  без беды!








СКАЗ  ПРО ТО, КАК  НАШ   «БАЛБЕС»
ПОКОРЯЛ  ПРОСТОР  НЕБЕС.

« В небе воздух рассекать
Не решать задачи,
Можно голову сломать
Не за хвост собачий…»
(из лётного фольклора)

Лётчик, миру неизвестный
На машине  « эЛ - двухместной»
По маршруту «попилил»
Потерялся,  заблудил.
В небесах блудить опасно,
Жутко! Хуже, чем в лесу,
Виражи  кружить напрасно.
«SoS» включай,  тогда  спасут!
А земля всё вопрошает:
«Где соколик-то летает?»
Тут последовал ответ
«Ориентиров точных нет»,-
«Достань карту, уточняй,
Посмотри  с землёй сличай!»
«Карты есть, их тридцать шесть.
Есть тузы, валеты, дамы»,-
Отвечал курсант упрямо.
Как настройка АРК?
Если  в норме, стрелка скажет,
Путь домой тебе укажет.
Поработай, не ленись,
Крен на стрелку - развернись.
И назад поторопись».
«АРК давно настроен,
Но играет там Бетховен»,
Бросил взгляд он на табло,
То тревогу бьёт давно.
Керосину не хватило
И сказал курсант уныло:
«Сяду я у той реки,
Путь укажут старики».
«Ба, площадка! Там «Антон»,
Опыляет поле он»,
Но полянка тесновата
И для «эЛ-ки» маловата.
Керосин уж на нуле,
Нет уж  времени на выбор
Бог спасёт!
Пошёл к земле!
Чирк о землю, покатился,
Мягко «дятел» приземлился,
Но что это? Страшный враг-
Не замечен был овраг.
Ляпкин давит тормоза!
Дым валит, горят колодки,
Из орбит на лоб глаза.
Но нет  худа без добра.
Здесь на склоне у оврага
Бабка коз своих пасла
И пилота - бедолагу
От лихой беды спасла.
В стаде было три козла,
Всегда  нежные  к подругам,
Они дело знали туго.
Их величием рогов
Охраняли от врагов.
И вдруг видят, что за диво!
Кто-то белый с чёрным  рылом
К козам прёт аж скрип стоит,
А на лбу звезда горит.
Козлы злобой налились и всей тройкой
К «эЛ-ке» белой как три вепря, понеслись.
И по стойкам т-р-рах в разбег!
Искры с глаз, рогов осколки.
«эЛ-ка» кончила пробег.
Вылез Ляпкин на крыло,
Видит, трактор  мчит в село
Плачет бабка у дороги-
«Поломали  козлам  роги».
Ляпкин с просьбой к трактористу:
«Керосину литров триста
Ты, братишка,  одолжи,
Да дорогу укажи!»
«Керосину одолжу,
А дорогу не скажу,
Обратись с вопросом к бабке».
Просиял от счастья Ляпкин.
Бьёт бабусе он челом:
«Путь скажи на «еродром»,
Я прошу
Тебя добром»
Бабка знала чудеса,
Часовые пояса
И поправки на склоненья,
Бог простит ей прегрешенья.
Как- то раз 8-го Марта
Внучек книжку подарил
Все страницы вместе с картой
С ней до корки изучил.
«Ох, мудрёна та  книжонка!»,-
Причитала всё  Матрёнка,
Но науки свято дело
Для ума,  да и для тела.
Бабка к ветру повернулась,
Чертыхнулась, матюгнулась
И на юг, махнув рукой,
Указала путь такой:
-Мой соколик,
Ты взлети,
Курс 170 бери,
Пролетишь минутки три-
Там увидишь озерко,
Знать домой не далеко.
А лететь должён ты милай,
На резервной высоте,
Да за скоростью смотреть
И тогда
К заходу солнца
Ты успеешь долететь! -
Ляпкин выполнил исправно
Все наказы, все азы,
Подошёл к аэродрому
Пред землёй  прибрал газы.
Покатился, рад бетонке!
Ох, и чуден же итог!
Бабка гений, знахарь тонкий!
Есть на свете всё же Бог.

Мораль сказа такова - на земле,
Тем паче в небе, нужна всё же ГОЛОВА!



ВЕЧНЫЙ ЛЕТЧИК
 
Памяти Антуана де Сент Экзюпери

На планете моей, не оставив следа,
Миллиарды людей уходили всегда.
Они верили в чудо, молили Христа,
 Забрала их к себе госпожа Темнота!
      
            Но бессмертным становится брат-человек,
    Его мыслей полёт не исчезнет  во век!
  Покоряется мрак свету смелых идей,
       И из праха встают сотни чудных людей!
               
         Страсти в строки влились, песни небу поют,
      Вечный лётчик летит и он с нами, он тут!
      На земле, Антуан, ты оставил свой след,
        Каждой строчкой твоей восхищается свет!
       
                Мы летим над пустыней с тобою во мрак:
                Ни звезды, ни огня, грозы злейший наш враг.
                РТО на борту, маяки на земле,
     Они снились пилотам тогда лишь во сне.

                Покоряли вы трассы, герои небес,
     Пропадали в горах, там теряли свой вес.
          Злобный ветер пустынь иссушал до костей,
   В миражах рисовал то родник, то ручей.

                Обжигала вода, воспаленные рты,
                Возвращала из тлена, из темноты.
      Вас немного вернулось, и теперь, и тогда
                Смерть назад отпускала, жизнь наградой была.
         
         Нежно роза  цвела, её   Мальчик взрастил.
                Мудрый  лис из  пустыни с  ним крепко дружил...
    Ты строками той сказки сказал, капитан:
     «Люди, дети земли, вам не нужен обман,
     Вас спасёт доброта, вы в ответе за всех
            Тех, кого приручил, предавать просто  грех!»
            
            На  разведку,  в полёт, ты взлетел, Антуан,…
         Прилетай, отдохни! Выпьем вместе стакан.
       Выпьем, стоя  давай, общей тризны вино,
                Лётчик  лётчику брат  мы всегда заодно!










             ТОВАРИЩУ ПО ОРУЖИЮ

Лётчику – снайперу, гвардии полковнику,
Командиру 472 ИАП ПВО, Коротких Ивану Ефимовичу

Как  в  короткой строке передать,
Ведь прошёл ты и видел такое,
И не просто пером твою жизнь описать,
Даже в снах ты  далёк от покоя.

Тебя мать родила в год войны
Под Воронежом, в тёплом апреле.
С молоком  получил ты от мамы дары:
Ум и совесть, и жизнь на пределе.

С детских лет  о полётах мечтал
Мастерил, запускал  в воздух змеев.
В Армавире летал, на «пятёрки» сдавал.
После выпуска ждал тебя Север.

Север дальний остался  с тобой
Там на МИГах летал, видел горе
За свободу  готов был на бой,
Как над сушею, так и над морем.

А потом был Орёл, теперь Курск,
Седина на висках заблестела
Лётных лет скоротечен был  путь,
Наша молодость песнь свою спела.

Небо любит здоровых и сильных
Мы уходим, в нём юношам место
Лётный строй это мир молодых
Отслужили России мы честно!

Я от сердца тебе пожелаю мой друг
Долгой  жизни при добром здоровье
И  друзей  за столом не редеет пусть круг,
Упаси тебя Бог от злословья!

В окруженье  живи своей верной жены –
Руки Вали спасли от болезней
Не сдавайся Иван, пою Богу псалмы
Жизнь прекрасна, ты стань ей полезней.

Твоя память хранит пусть родительский дом,
Помни  свой  косогор  журавлиный,
Ширь придонских степей и лесок за бугром,
Помни песенный край свой  былинный!


РАНО МНЕ ДОГОРАТЬ.

Постараюсь душой не стареть,
Не хочу я болячкам сдаваться,
А костру моему рановато чернеть?
Рано сажею мне покрываться.

Мне не нужен такой поворот,
Жизнь, зачем мне крутое пике?!
Подожди, не спеши, я  ж пилот,
Рано мне догорать на песке.

Руки – умницы крен уберут,
Плавно ручку возьмут на себя.
Есть в  запасе особый маршрут,
По нему выйду я из огня.

На земле  я полынь разотру
Горький запах мне дорог, хорош.
Ну, как мало нам надо всего,
Жизнь прекрасна, а сдаст не за грош!






          Ночной конвой.

Небо  ночное, дальние сполохи!
Грозы  по  курсу, в засветках экран.
Помехи по радио, трески  и шорохи.
Небо – загадка, смелей  капитан!..

Ночь не охотник на  смелых, разумных.
Ночь с нами дружит, женский  ведь  род.
Ночные полёты, летаем мы, служим,
Служим России, нам верит народ.

Спят на земле города, деревеньки.
Сны видят люди в неге, в тепле.
«Нянчит конвой  тишину на коленке»,
 Пот наш солёный сотрём на земле.


         Звёзды РЯДОМ.

(После  просмотра  снимков    телескопа  Хабл). 

Небеса, небеса, голубые чертоги.
Во Вселенной миры, бесконечны дороги.
Свет  таинственных  звёзд, свет  галактики  дальней,
Миллиарды  шёл  лет из  глубин  мирозданья!

Межпланетный  туман, пыль  погибших  миров,
Астероидов  цепь из  фантастики  снов.
Люди – дети  Земли, есть  ваш  след на  Луне.
Прилетали  не  раз, наяву – не  во  сне!


Верю в  силу мечты, верю в разум людей,
Полетят корабли - воплощенье идей.
Марсианских садов будут кущи цвести,
На планете людей детям жить и расти!

 


                БАЛ   ВЫСОТЫ.

Не летал много лет! Приземлился  давно...
Спинка кресла к себе не притянет на взлёте
Снятся лица друзей,  у нас  небо одно
Снова в паре с  тобой, мы в высотном полёте.

Правит бал высота, облака так  близки,
Бесконечен  простор, без  коварных  наветов.
Два надёжных крыла, две надёжных руки,
На приборных досках «строки» умных советов.

У судьбы непростой, много трудных дорог
Белый ангел летал со мной в тесной кабине,
Он не дал мне сгореть, от бесчестья сберёг,
Он не дал мне пропасть на  далёкой чужбине!














ТИШИНА, УХОДЯЩАЯ  В  ВЕЧНОСТЬ…

Не  изданное стихотворение,
принадлежит  моему  погибшему другу,
Подполковнику  КЛЁПОВУ  НИКОЛАЮ  АЛЕКСЕЕВИЧУ.
Он был  лётчиком, поэтом и очень любил жизнь!

«Три полсотни два, катапультируюсь!..»
В бездну, отзвеневшие слова,
Тишина безмолвием радирует
И молчит тревожно синева.

Тишина,  уходящая в вечность,
Оглушительная  тишина,
Удивительная скоротечность:
Детство, мама, любовь, весна.

Небо, небо!Где ж твоя нежность?
Тишина звоном душу режет,
Искры радостных карих глаз
В  нас стреляют  памятью, в нас!

Это значит, что он живёт,
Мы  продолжим его полёт!

Находясь между тьмой и светом,
Жизнь, на  горечь  утрат  деля,
Покидаем тебя мы небо
И приходим к тебе земля!

Ветер памяти, даты нижет.
Жизнь - она не сулит наград,
Оттого нам  больней  и  ближе
Ощущенье  земных  утрат.


Для  него  уже нет рассветов,
Лик любимой не будет пленять,
Только ветки плакучей ивы
Будут слёзы свои ронять.

Все друзья на печальной тризне
По три раза нальют бокал.
В небесах ты служил отчизне
И ушёл – в  небесах пропал!

Тишина безысходностью  давит,
Тишина  болью режет сердца,
Тишина, уходящая в вечность,
Оглушила нас всех тишина!

               
               

               









               


               




                Глава-4

                ЛЕСНОЙ МОЙ КРАЙ.

             
              КОРНИ
               
Лесистый край, красавица Десна,
Притоков  полноводных  чистота,
Лугов раздолье,  плёсов  глубина,
«Любезна  лепота», покой и тишина.

Живёт в легендах вечности строка,
Мхом с сединой укрыли всё века
Стеной  стоят сосновые леса.
Издревле люди верят в чудеса.

Смола – янтарь, слеза златой коры,
Народ здесь пахарь - мирный  до  поры.
Гостей встречают хлебом и вином,
За стол ведут и потчуют с добром.

Врагам всегда здесь крепкое битьё,
Востёр топор, наточено копьё.
К  Москве врагов рвалось - не перечесть.
Смоленск и Брянск не обойти, не съесть.

Лесные дебри - с ними не шути,
Завоют  лешие, коней собьют с пути.
Здесь конница орды татарской шла,
В  лесах дремучих свой конец нашла.

Речь посполитую, погнали шляхту вон,
А многих князь Олег забрал в полон.
Край партизанский в прошлую войну
Фашистов бил, прославил всю страну.

Врагам покоя  не давали мужики,
Летели под откос немецкие полки.
Охотники умелые стреляли  белку в глаз,
А тут зверьё со свастикой - куда ему до  нас!

Мне жаль берёз, пошли им на кресты,
Орда врагов спалила все мосты.
Здесь мои корни, здесь могилы предков,
Как стыдно мне, что тут бываю редко!

Прошу,- простите прадеды, деды!…
Как тих погост -  хранилище   беды!

             ДЕРЕВЕНЬКА МОЯ.

Среднерусская возвышенность,
превышенье выше ста,
Прикипело сердце с детства,
щемит, ноет неспроста.
Деревенька обветшалая,
небогатые дома,
Русь моя ты, Русь сермяжная
мать ты наша, простота.
На пригорке память воинам
обелиски с той войны.
Тут  солдаты  похоронены-
защитили  жизнь страны.
Имена в рядок, фамилии.
с досок мраморных глядят
Молодые – вечно юные,
сотни, тысячи солдат.
Им хотелось так вернуться,                но простились навсегда
И  с  родными,  и  с любовью.
ждать  их  будут тут  всегда!..
Здесь  под горочкой крутою
бьёт  серебряный родник,
Холодна, вкусна водица,
сам Господь омыл в ней  лик!
Зреют  яблоки  на  склоне,
дух антоновки такой
Откусил кусочек сладкий –
нет болезни никакой.
Их  тут  мочат, едят вдоволь,
малышам,  так  просто рай,
Выпекают в печках русских
сладкий, вкусный каравай.
Наша матушка-Россия,
от тебя мне  никуда,
Каждой клеточкой я русский,
Я  с тобою навсегда.
Здесь все веточки, все корни.
пишем летопись в веках
По весне - в цветах сирени,
в осень – с хлебом на токах.

ПРОШУ К СТОЛУ.

(тост в день рождения)

Рукой до осени подать,
день Богородицы Успенье,
Друзей хочу к столу позвать
с Высокого её  благословенья.
Поклон Тебе,
святая наша Мать!
Твой светлый образ
путь мне освещает
Прошу тебя, грехи мои
прощать
Тебя весь мир
веками  почитает!
Зажгу свечу,
поставлю к образам…
Пусть здравствуют
все близкие на свете
Хочу сказать
и детям и друзьям:
- Спасибо вам!..
У вас я на примете.
Поклон ушедшим,
пухом им земля!
Своих  корней
Нам забывать нельзя.
Века, храните
ниточки  мгновений!..
Я славлю связь
времён  и поколений!..


ОТЧИЙ ДОМ.

Отчий дом мой, родительский дом-
Мальчик маленький бегал босым,
Мать поила парным молоком
Ломтик хлеба был сладким, святым.

Руки мамы  вовек не забыть
Их забота спасла, когда слёг.
«Постарайся сыночек уснуть,»
Тихо шепчет:«Спаси тебя Бог!»

Весь в огне и ночами в бреду
Снег ловлю воспалённым я ртом…
С ложки малой поила меня
Мёдом липы с парным молоком.

А потом, по весне, вновь  ходить…
Плечо мамино было со мной.
«Постарайся, беду  позабудь,
Мой сыночек ты станешь большой!»

И отец мой ночами не спал,
Всё салфетки менял мне на лбу.
Память, память тебя я позвал,
Позабыть это всё не могу.

На могилах у них две плиты,
Они  рядом  лежат, как и жили.
Расцветут по весне полевые цветы,
Очень нежно они их любили.

Ну а дом…что же с ним, как мы с ним?
Ведь родительский дом не гараж.
Продаём с молотка дом чужим…
Сердце жжёт мне паскудный   кураж!…


                ПАМЯТЬ СЕРДЦА.

( Памяти моей мамы Марии Матвеевны.)

Наши краткие дни на Земле  сочтены,
Ветры буйные годы уносят.
И всё чаще звучат и приходят во сны
Песни мамины память приносит.
Баю - баюшки, бай-бай, котик глазки закрывай,
Баю-бай, баю-бай, ты покрепче засыпай
Баю-баюшки, баю, не  ложися  на  краю,
Придёт серенький волчок, ляжет рядом  под бочёк!
Скоро вырастишь большой, будешь с доброю душой,
Станешь небо покорять, высоко тебе летать!»
… Твоих рук, мама,  мам, не забуду тепло,
От них пахло землёй, сдобным тестом
И парным молоком, и душистым цветком,
Детям ты согревала их место.
А когда по стране покатился фашизм,
В сорок первом войска отступили,
Не жалели тебя и трёх малых детей-
Немцы всех вас в подвал поместили.
Умер мальчик-малыш, сырость била вас всех,
К вам ночами  вода подступала.
Вы черпали её и горючей слезой
Лица ваши война омывала.
Сёстрам было тогда лишь четыре и три.
Они лиха с тобою хватили!
Пережили войну, вас вернули  в избу,
Наши армии немцев разбили.
Была  главной  твоя незабвенная роль,
Ты геройски семью отстояла.
Притащила отца от « елецких  матрон»
И к семье навсегда приковала.
И в лесной стороне у  истоков  Десны
В сорок пятом победном явиться
В Богородицын  день суждено было мне
Здесь на грешной  планете родиться.
Второй мальчик  седой, он давно не малыш,
Его небо от бед сохранило
Пролетал тридцать лет, смерть щадила его
И до срока пока отпустила.
Ты ушла навсегда, опустел родной дом,
Без тебя не находишь в нём места.
Как была ты права:- Ждут проблемы вас всех!
Без тебя сразу стало нам тесно.
Спи спокойно, Матвеевна! Я тебя чту,
Для меня свято кладбища место.
Пусть родная земля станет пухом тебе,
Ты на фото всё та же НЕВЕСТА !
 

МАТЬ ХЛЕБ ПЕКЛА.

Горячий хлеб, он только что из печки,
                с румяной корочкой, вкусней нет ничего!
И руки матери, как малого ребенка,
                кладут на стол, водой  смочив  его.
Льняной рушник, расшитый  петухами,
                накрыта  скатерть, белая  с  каймой.
Из  детства: запах  хлеба, руки  мамы -
                Манят  меня, зовут меня домой!..
Разломит мама булочку с  повидлом,
                и  молча, улыбнувшись,  подаёт.
Я брал тот ломтик хлеба, как святыню
                с тех пор мне  хлеб никто так не даёт!..
Хлеб трудно доставался, очень трудно
                веками шли с ним люди в долгий путь,
Украсил щёки матери румянец
                удался хлеб, довольная,  аж  жуть!
Мать хлеб пекла, четыре  раза  в  месяц,
                вымешивала  в кадочке его…
И был  твой  мама хлеб пахучим, свежим.
                Хранил тепло он  сердца твоего!
          

ХОЧУ В МОЙ ДОМ .

Хочу в мой дом, в мой старый добрый дом!..
С большою печкой, как её забыть?
В ней весело дрова горят огнём,
Хлопочет мать, спешит нас накормить.

Там вечерами длинными  зимой,
Касались струн волшебные  смычки,
Вступал «оркестр» особенный, живой
Концерт  скрипичный ставили  сверчки!..

Ни злата, серебра мой дом не накопил,
В нём жили запахи от хлеба, молока…
И кто бы из друзей ни приходил,
Всех угощала мамина рука.

Так принято в народе на Руси
Из древности, от  мудрости веков.
Вошедшего  с  порога  угости ,
Чем Бог послал, не надо лишних слов.

А помнишь мам те фильмы на стене,
А в них всё сказки, сказки о царях…
Я титры по слогам читал тебе
Про гроб хрустальный в золоте, в цепях…

Про спящую царевну и про зло.
Ты возмущалась, нравилось добро…
Со временем, конечно, всё дошло.
В твоём ведь сердце билось серебро.

Теперь уж нет ни дома, ни тебя
И  всё  ушло, как  сладкий, детский  сон!
О  юности осталось  вспоминать.
Уж недалёк мой  звёздный  фаэтон!.. 

 И нет возврата - бездна   бытия,
И  всё  осталось где-то позади,
И так хочу тебя я, мам, обнять,
Ко мне во снах хотя бы приходи.

Присядь со мной рядком, поговори,
Ты расспроси о детях, о семье.
И по седой, теперь уже совсем,
Погладь рукой по буйной голове.

О, времени великий океан!..
Разбил  на  «рифах» наши корабли!..
Ушли   ко  «дну» родители, друзья,
А мой удел болтаться на мели.



Я в дом хочу, в мой старый добрый дом,
Где был набит чердак  пахучим сеном.
Где б жизнь кипела, била бы ключом
И в нём бы никогда не пахло тленом.

               
               
                Молитва

Метут метели, тропки заметают.
Ушли родители, их спаленка пуста!
А я всё чаще детство вспоминаю,
О прошлом память грустна и чиста.

У  времени  особые  законы
Зима ко всем приходит  не просясь
Короче дни и темень без поклона
Хозяйкой в дом вошла не торопясь.

Все комнаты  заполнила  собою,
Повесив в каждый угол злую тень,
Нас раздавить задумала  бедою
И в чёрный омут бросить ясный день!

Затеплил я  пред  Господом лампаду,
Тьма собрала все тени в узелок,
Мой ангел её вывел за ограду
За тьмою дверь захлопнул на замок.

Зажгу я  свечи в память об усопших,
Земля им пухом царство в небесах,
За здравие живых, любовь несущих
Прошу святых, мой взор на образах!..

Святой наш Отче, Николай Угодник!
Храни детей и внуков, как и нас,
Семье моей надёжный ты заступник,
А заповеди Божьи нам наказ!!!

               

ВНУЧКАМ.

Три внучки - три цветочка,
Розовые щёчки, голубые, карие глаза.
Имя  старшей  - Оля, средняя  Алина,
Младшая – Алёна Стрекоза.

Девчушки - хохотушки, милые болтушки,
Помолюсь я Господу за вас.
Счастливо живите, умными растите,
И не забывайте вы про нас.

Живем совсем не  просто,
Тернисты наши версты,
Метят сединою нас года.
Даты почитаем и не унываем.
Вас мы рады видеть завсегда.

Дверь для вас открыта, стол стоит накрытый.
Хлеб да соль и радость на лице.
Нас не обижайте, в гости приезжайте,
Вас сердечно встретим на крыльце.



ДЕРЕВЕНСКАЯ БЫЛЬ.

В  Протасово великий «перезвон»,
Что выгодно продали много мяса.
У резаков затуплены ножи,
Перевели всю живность на колбасы.

В селе при новой власти жизнь не мёд,
Земля была и есть не для народа.
Гни спину  от зари и до зари,
На  нового  помещика полгода.

Исход один: ведь нужно выживать,
Растить свиней, иль «честно» воровать…
Всё в городах за деньги продавать,
Вот только так детей и поднимать.

В селе народ-святая простота
Всучили лист  бумаги вместо счета.
А деньги?! Обещали дать потом,
Продав мясцо, для нового отсчёта.

Доволен  «сделкой» Виктор Холомей,
От  радости он врезал самогонки.
И, закусив, чем  Бог  тогда послал,
Улёгся спать, жену  «помял»  спросонку.

Ну,  чем не жизнь? Садись на ветку, пой
Паши земельку, вкалывай, не вой.
А где расчёт? Ведь мясо-то отдали!
А третий год его всё  не продали.




НЕ ХОЧУ Я С ПРОШЛЫМ РАССТАВАТЬСЯ.

Не хочу я с прошлым расставаться,
Пусть оно живет со мной всегда.
Как в кино, экран мой  оживает:
Детство, юность -  милые  года...

Первые шаги преодолений,
Жажда знаний, новые друзья -
Рыцари без страха и сомнений,
Юные  и  полные огня!


Музыкою, спортом увлекались.
А  гранит науки, а любовь!..
Как-то успевали, постигали,
Верили, мечтали вновь и вновь.

Небо увлекало нас, манило
Синь небес, романтика  высот,
Самолеты, запахи бензина,
Свежий ветер северных широт.

Книги стали верными друзьями,
Думаю, по жизни я их раб.
То Майн Рид - индейцы увлекали,
То строкам Каверина был рад!..

А Толстой, а Пушкин, а Есенин…
Антуан  Де  Сент  Экзюпери…
Классики земной литературы,
Низкий вам поклон мой, до земли!..

Годы мои годы, вы  как птицы!
Быстрый шелест прошлых дат и  лиц.
В будущем позволь свет провиденье,
Мне   издать хоть тысячу страниц.

Прошлое со мной, навеки рядом,
Мы неотделимы мы – родня!
Не хочу я с прошлым расставаться.
Не забыть из прошлого ни дня!


               






                ВЕРА АНДРЕЕВНА.

(моей первой учительнице Кулаковой В.А.)

«Вы юность наша вечная,
Простая и сердечная,
Учительница первая моя…»
(«Школьный вальс»).
Лесная поляна, трава-мурава,
Березки, ромашки, родные слова.
Каникулы летом, нас восемь ребят.
И с нами учитель, в рядок все сидят.

Улыбки на лицах, довольны все мы
Наш первый успех разделили  и Вы.
Ах, Вера Андреевна, как Вы красивы!
Мы слушались Вас и  сильно любили.

Каждое слово сверкало, искрилось,
В душах ребят доброта зародилась.
Непаханым полем за Вами пошли
Взошли семена, их  посеяли Вы!

Всходы росли, наливались колосья
На нашу поляну приходим мы в гости.
Школы-избушки давно уже нет,
От многих ребят поостыл уже след.

В моём Вы альбоме, на первой странице,
Улыбка Джаконды, глаза и ресницы.
Руки Вашей правой, ладони тепло
На левом плече возле шеи вошло.

Я голос Ваш слышу красивый, грудной,
Навек Вас запомнил, учитель родной.
Трудно писать,«сохнут»  в  горле  слова...
Солнце, поляна…трава – мурава…!


               
                ШКОЛА.

(100 летию школы в с.Протасово)


Домик у дороги, сотня ему лет,
Дарил детям  дружбу, знаний яркий свет.
Приветливо, охотно нас встречали здесь,
Мир волшебный знаний открывался весь!

Всех учил на совесть учителей  отряд,
Они  как  от Бога, в памяти стоят!..
Имена их помним, видим, как живых,
Низко поклонимся в пояс, в ноги их!!!

В школу приходили раненько - к восьми.
Семь  км. до  школы, в дождь ли, в снег, но шли!
Сил всегда хватало, спорт и удальство
Дрались ежедневно просто,  ни  за что!

Деревня  на деревню испокон веков
На  Руси водилось «бить всех кулаком».
Ну и мы не промах, кулаки  под  стать,
Сразу после школы состязалась «рать».

Всё кончалось ладом, «козья ножка» в  круг,
Хлеб делили ровно, ржаной ломоть – друг.
В  школах  не поили даже и чайком,
Так что приходили со   своим  пайком.

Делились бескорыстно, кто чем только мог,
Так рождалась дружба, видел это Бог.
Детство наше, детство взять бы повторить
Нет «билетов» в кассе, их нельзя купить.

Нет  назад дороги, память наша - сон
И звучит, как в детстве колокольный звон!..
На линейке школьной нас бы всех, да в ряд,
Сотни  б вёрст тянулся Протасовский  отряд!

Школа, наша школа! В веках детей учи,
Свети земле России и с честью крест неси!
         
            ДОЧЕРИ ОКСАНЕ

(в День Рождения!)
...30 лет - это возраст свершений!
Красоты цвет и время дерзаний
30 лет – это время ошибок, за которые нет наказаний!...

Красавицей строкой, о муза, одари!
Ведь песнь моя сегодня необычна.
Мне б дочери алмаз преподнести
Не в  платине, а в слове серебристом.

В пещерах ли, в домах ли – всё одно
Огонь, тепло родного очага.
Хранили всегда  женщины давно,
Собою заслоняли от врага!

Ну,  кто назвал: «Наш век совсем другим…»,
Что в женщине не тот уже гранит!
Вот дочь моя очаг домашний чтит,
В заботе и надежности хранит!

В  волнении рождается мой стих
Слова – агаты, кладовых не счесть!
Ноябрь, седьмое - только родилась!
О, дочь моя, спасибо, что ты есть!..

            

         В РАЗДУМЬЯХ.

Земля- планета голубая,
Спасибо, милая тебе!
Мы,  люди,  любим  покататься
На  тёплой  выпуклой  «спине».

Но если любишь ты кататься,
Люби и саночки возить,
Настанет время и придётся
Собой  земельку  ублажить.

Уйдем  для  многих  не  заметно,
С тобой сольёмся, мать - Земля,
На  кладбище  иль в чистом поле
Мы станем грунтом: ты и я.

Взойдут цветы на добрых людях,
На  злых,  терновника  полог,
Нас после Пасхи поминайте,
А белый свет совсем  не  плох!

                ПОСЛАНИЕ.

Птичка - невеличка, певчая красавица.
В сад мой прилетела раннею весной.
Пёрышки на солнце позолотой плавятся,
Песней задушевною говорит со мной:

«Здравствую, мой сыночек! Как живешь, как дети?»
Называет имя голосом родным.
Издалёка дальнего, почтою пернатой
Прилетело  пташкой, письмецом  живым.

Ветер тёплый, летний…вот прикосновенье,
Маминых ладоней на моём лице.
Кланяюсь я солнцу, небу голубому.
Память моя, память в золотом ларц               
        Глава -5

           ЛИРИКА.

ЯМОЧКИ НА ЩЕЧКАХ,
ЧЁРТИКИ В ГЛАЗАХ…


ГОРИТ ВЕЧЕРНЯЯ ЗАРЯ.

Дневной спадает жар!
Земля подвластна тяготенью,
Вращает медленно свой шар,
Ложатся  с сумерками  тени.

И  ночь-владычица страстей
Крадется тихо, как волчица,
Приносит запахи степей,
Прохладой лёгкою струится.

Горит вечерняя заря,
У облаков горят  вершины,
И  розовеют «щёки» туч,
Как  щёчки  девственниц невинных!

Восходит первая звезда,
Законов космоса подруга,
Она таинственна, бледна,
А свет её, как руки друга.


Видны  уж «ковшики» во тьме,
Привет Медведицы послали,
А  их две крайние звезды
Мне  курс на  север  указали.

Я ЖИЗНИ ПЕСНЬ ПОЮ.

Ямочки на щёчках, чёртики в глазах,
Из ребра Адама делал  Бог впотьмах!
Бог спешил на ужин, глину всю извёл,
Райскому мужчине «друга» произвёл.

Думал наш Спаситель в дивные сады
Поселить ту пару, спрятать от беды.
Он мечтал:  наступят рай да  благодать,
А  Адам и Ева будут там гулять.

За руки возьмутся, до греха ли им?!
Песни станут слушать – райской жизни гимн!
Бог над миром правит, но и здесь предел,
Уберечь ту пару боже не сумел.

Бог отвлёкся  малость, рад воды глотку.
Сатана клал  в  чрево деве сахарку.
Положил  не  мало, сладость не жалел!
Потому Адама ждал лихой удел.

Змей же искуситель сатане был друг,
Яблочко сорвал он - ароматный дух.
Ева откусила яблочка кусок,
Сладость обуяла с головы до ног!

Не делиться с другом Ева не могла,
Яблочка кусочек в рот ему клала.
Наш Адам  ту сладость уж забыть не смог,
Еву обнял страстно, был у её  ног!

Сатана попутал, змей помощник был.
Бог влюбленной паре страсти не простил.
Изгнаны  из  рая Ева и Адам.
С  той  поры  народы любят  Божий  храм.


Молят они Бога, чтоб грехи простил!
Чтоб  здоровье дал  им, чтоб детей крестил !

               

ДВА ЛИЦА.

Как притягателен и сладок мир утех,
Зачем ты женщину нам создал – для потех?
Она, подобна лани, так стройна
Не  хватит слов, описывать сполна.

Красивы бёдра, груди, ягодицы,
Нога стройна, походка от царицы.
Всё совершенство собрано в кокетке,
Но берегись, дружок, «змея» уже не в  клетке!..

Лишь только ты расслабиться посмеешь,
Любви отдашься, в страсти захмелеешь
Укус змеиный в шею получи!
Вздохни разок и ножками сучи!

Так верные мужья, от страсти пламенея,
Для  жён  своих и  злата  не  жалеют,
А жёнушки…погладят их по шее,
Вздохнут, что нет верёвочки и реи!

Цветы и жизнь.

В одну и ту же реку  не войти
Так в древности философы решили,
А жизнь прожить не поле перейти…
Как истины нас всех огородили?!

В любви приходим, в ласках в этот мир…
Бежим, летим, торопимся, мечтаем.
Цветы нам украшают жизни пир,
Цветы для залов траурных  срезаем.

Так, походя, срезает их косарь
Втянувши аромат, в песок бросает,
А нет бы, поместить цветы в хрусталь
Во влаге  жизнь, всё с нею оживает!

Поклон тебе, изменчивой судьбе,
Ты веточку в цветах мне подарила,
Как  жизни гимн, цветы со злом в борьбе,
Молю, Господь, храни ты мои силы!



-----------------------\\\\\--------------------------



      МЕТАМОРФОЗЫ ЛЮБВИ

Мудрец Хайям в стихах своих  воспел
Любовь, вино и жизни гимн и розы
Поверь, мой друг, с ним мыслил заодно,
Но бес  в меня  воткнул любви занозу.

Не ведал Бог, что делает тот бес
На что обрёк мою мирскую душу.
В шестнадцать лет, я розовый балбес,
К чему трясти незрелую ту грушу.

Плоды созреют позже, к тридцати,
И упадут на землю - рады месту.
А в двадцать три, чёрт дёрнул в ЗАГС пойти,
Чтоб под  венец вести свою невесту.

Всё тот же бес похлопал по плечу:
«Привет, пацан! Ты что в неё вцепился?
«Видать, ты друг, свободу не ценил,
А может, ты до одури напился?!..»

Но был я трезв, не знал тогда Хайяма,
Любовь слепа, не ведает, где яма.
Науку жизни  сами познаем,
Когда нас предают, сдают внаём.

С годами мы мудрее, всё по полкам,
А в юности учить нас, что в том толку!
Счастливчики бывают всё же  в жизни,
У них любовь почти до самой тризны.

          
ВОЗРАСТЫ ЛЮБВИ

Поэты древности, пред вами преклоняюсь,
                воспели вы нетленную любовь.
Слова и рифмы страсти раскаляли,
                пылали чувства, и горела кровь!
О, юные Ромео и  Джульетта!
                и  ваша плоть впитала сладкий яд!
Сгорели вы! Огнём своим согрели,
                влюбленных  мира - ваш  союз  им  свят.
Прекрасен  нежный  возраст- это юность,
                весна любви из песен соловья!
И нежности в касаньях, поцелуях –
                забыть их  никогда  уже нельзя!
А сколько слов негромких и всесильных,
                а клятвы на крови – совсем не зря!
Влюбленных не разнять, алеет утро,
                уходит ночь и гимн поёт заря
Заря надежд, заря всесильной музы,
                влюблённым бархат утренних лугов
Нам все цветы собрать бы для любимых
                в подарок от всевидящих богов!
О, зорьки юности в сиреневых туманах,
                от пылких чувств, улыбок  едкий дым.
Слеза в глазах, тоска мой  взор туманят,
                уж никогда не быть мне молодым!
А где  та грань, что возраст поделила,
                во сколько лет настал рубеж второй?
Все жёстче дни - года, года мелькают,
                течёт песочек жизни золотой.
Виски как снег, мы всё своё сыграли,
                но жар любви ещё в нас не угас
Детей и внуков мы не растеряли,
                стихи и песни  с нами и для нас.
Рубеж возврата - в жизни его нет,
                наш штурман Бог, его не провести!
В почтенные  года  дай сил Господь,
                активно жить, любовь свою нести!
Так как же быть нам с возрастом любви,
                где рубежи и уровни  оценок?
 Не закрывайтесь  люди  от  любви,
                в ней нет границ, ни потолков, ни стенок!


ЭМОЦИИ ВЕСНЫ.

Весна в окошечко стучится
Восьмое марта на носу.
Мне б снова с  милой повстречаться,
Прижать к груди её красу.

Но кто она? Весной все шало
Уж брызжут соки по стволу.
Кричат грачи, тепла им мало
Зовут грачи весну к столу.

Несут на крылышках удачу
Несут надежду бытия
Весне  и  небу  улыбаюсь,
Весь мир обнять готов и я.

О ЛЮБВИ!
В КОТОРЫЙ РАЗ!

Тропочка снежная полем ведёт,
Любовь упорхнула, никто не вернёт.
Снега  всё укрыли,  искрятся они,
Как в пропасть упали те ноченьки, дни.

Скатились слезинки, в них горечь и соль,
Жжет пламенем сердце жестокая  боль.
Слезинки, слезинки - две капельки льда…
О счастье мечтала взамен лишь беда!

Шепни мне, как прежде, мой милый, слова
Пусть снова кружится моя голова.
Пусть сердце от сладости снова замрёт,
Но тропочку  к  счастью  снежок заметёт.

Скатились слезинки, в них горечь и соль,
Жжет пламенем алым любовная боль.
Снежинки – слезинки, две капельки льда
Любовь не вернётся ко мне никогда.

Быстрей улетайте морозы, метель.
В окно постучится  вербою апрель.
Весенние ветры растопят снега,
И  шалые воды затопят луга.

Пусть высохнут слезы, не вечна печаль
Любовь все же помни, ушедшую  вдаль.
Ты  девушку встретишь  с весенним цветком,
Свиданье  назначь за селом  вечерком.






ВОТ ТАКАЯ Я!

(август 2005г.)

Я  красавица  недоступная
На   меня ты глаз не клади.
Не топчи траву,  росы стылые
И на стройный стан не гляди.

Я красивая, я ведь гордая,
Мне с таким как ты нет пути.
У меня лихач, с ним я милая 
За одним, за ним  мне идти.

Сладки  ноченьки, да не первый день
Мы проводим  с ним, гоним сны.
Молодец красив Бог дал много сил,
Поживу я с ним до весны.

А весна придёт и растопит льды,
Разольёт ручьи по лугам.
Перелётных птиц ветры южные
Несут к северным  берегам.

Вот тогда ко мне приходи тайком
Того  молодца стынет след,
Я накрою стол, угощу вином,
Не останется моих  бед.

Приходи скорей - не железная,
Сердце женское чай не лёд.
Обними, прижми, зацелуй меня
Грусть-тоска  меня не  найдёт.



ДАЙ ЛАПУ МНЕ!

Дождь осенний хлестал и хлестал
Словно грязь  с нашей жизни смывал.
У живого  б огня обогреться,
Но бывает, что некуда деться.

Шёл и мок человек – бедолага,
Следом тихо за ним шла дворняга.
Пёс  промокший, озябший, голодный
Для охраны давно уж негодный,

Но надеется, чует чутьём:
Мужику, как и псу нужен дом.
Вот и он … заколочены ставни
Бурьяна  и  репейника плавни.

Здесь звенели детей голоса
Чёрной тенью легла полоса.
Ну, смелей! Отрывай ту  доску,
То очаг твой, гони  боль-тоску.

Вот дрова – разведи свой огонь
Сам согрейся и память затронь!..
Куском хлеба и тёплой водою
Накорми  пса - он рядом с тобою.

Обогреется, …взгляд потеплеет
Пёс щетину лизнёт, подобреет.
Глаза умные скажут : «Держись,
Не кручинься мужик,  и  дерись!»



            
 
        ХРЕБТЫ САЯНСКИЕ.

                Баллада
                г. Нижнеудинск – 1965г.
Колёса вновь отстукивают вёрсты
Пейзажей за окном калейдоскоп,
Мосты, леса, деревни и погосты
Сибирь, Иркутск, таёжный гороскоп.

Пять тысяч километров от Москвы…
Великая страна ты мать  Россия!
Европа,  Азия - границ  не разделить,
Народ мой русский всё – таки  мессия!

Уж сорок лет не видывал тайги
Заснеженной, промёрзшей  и  безбрежной!
В торосах реки,  в царстве злой пурги
Металлы стонут нотою мятежной.

Дышать нельзя, мороз сибирский лют,
И душит кашель, будто ты  болезный,
И колет  сосны «пушечный салют»,
И чистый спирт лекарственный, полезный.

В  снегах глубоких малый городок,
Вокруг тайга  в дремоте затихает
Хребет Саянский тут уж не высок,
Но от  ветров домишки  защищает.

Таёжная  красавица, течёт  себе Уда,
Все камешки на дне пересчитаешь,
Исток в горах с растаявшего льда
В жару  нырнёшь, людей перепугаешь.

Мороз реке как будто нипочём.
Течёт вода бурливо, торопливо…
Шумит на перекатах день  и  ночь,
Стремится в океан нетерпеливо.

Мы ехали в Сибирь без  лагерей,
С желанием страну Союз, познать.
Я был в команде дюжины парней,
Отваги было нам  не занимать.

Путёвки в жизнь вручило МПС,
Союзный выпуск, техникум в Орле.
Диплом в кармане нет и двадцати.
Пред нами жизнь тузами на столе!

Огромна ты Сибирь, страна в стране!
На картах всех - без края, без конца
Лежат богатства в недрах  и на дне,
В тайге бескрайней место удальцам.

Закон – тайга, медведь хозяин в ней,
Так истина народная гласит.
Пойди,  попробуй люд переспроси,
Лишь только улыбнутся:- Бог простит!..-

Народ в Сибири прост, доверчив, добр,
Таёжные охотники со стажем.
За стол посадят, ежели с добром,
А если тварь – по стеночке размажут.

Тут двери  настежь, честь тут  господин,
Замков здесь не навешивал никто,
А,  ежели в отсутствии хозяин,
То щепочка  в калитке, так - ничто!

Закон тайги суров, тут знали все
Преступников, воров судили миром.
Зимой вязали накрепко к сосне…
И  эдак  вышибалось  зло клин – клином!

В тепло таких злодеев, чуть рассвет,
Вязали к древу, к муравьиной куче,
А к ночи люди видели скелет,
То муравьи работали так тучей.

Река времён…как бакены, года!
Приходят поколенья, ставят вехи
Стихи и песни с нами навсегда
И нет строке преграды, нет помехи!

А где теперь красавица  девчушка?
Румянец  щёк  и неба  синь в глазах,
Начитана, умна и  простодушна…
С лица её  писать  бы образа!

Любил и  преклонялся  я  пред нею,
Мне нежность всю  хотелось ей дарить!
Но не срослось,  об этом  сожалею,
Нельзя забыть, нельзя себя простить.

Туман сиреневый - что в песенке любимой…
Последний поцелуй, расстались навсегда!…
Как  лебединый  крик, прощальный голос милой:
«Пиши, родной, люблю тебя всегда!..»

Что тут сказать? А ничего не скажешь,
Назад  уж  ничего не возвратить,
Уходит поезд...Вика рукой машет…
Хочу в Сибирь, чтоб юностью  пожить.

Как в ту  весну, пройти знакомой  тропкой.
Вдохнуть бальзам – таёжный аромат
Найти тот дом с заветною калиткой
И всё … конец, ведь я не дипломат!

А может статься, вновь её увижу
И  ненависти нет в её глазах
Скажу тогда:- Судите меня Вика!..
Я сжёг любовь на  «ведьминых» кострах !..








ЗАВЯЖИ НА ПАМЯТЬ УЗЕЛОК.

Завяжи на память узелок,
На платке батистовом с каймою,
Спрячь его в укромный уголок
С глаз чужих от зависти с бедою.

Твой платочек прост, не из парчи,
Не  ласкал  он шею  у  царицы
Он страница собственной судьбы,
Память о родных и  близких  лицах.

Где бы я по свету  ни  бродил,
Лишь глаза закрою в тихой дрёме.
Образ тот далёкий, что любил,
Вновь я вижу в солнечном проёме.

Не спеши, глаза не открывай,
Миг продлится пусть ещё  в истоме,
Вот она опять передо  мной,
Мы  вдвоём и так уютно в доме.

Незабудка первая в руке
Пусть она всегда напоминает
О заветном, малом узелке,
Что тепло живое сохраняет.

-Зав                Завяжи на память узелок!..
            
       
             МОЛЧАНЬЕ.

О чём задумался, дружок,
О чём, скажи, твоя печаль?
Тоска в глазах и путь далёк,
И в мыслях ты умчался вдаль!

Давай - кА вместе помолчим,
Давай молчаньем пособлю
Не расспрошу я ни о чём,
Так  просто, рядом постою.

И снова  памятная сень   
Прошедшей жизни сладкий сон
И  тот же год, и  летний  день…
Тебе  лишь  двадцать  и  перрон.

Вокзал  таёжный  и  она…
Толчок и двинулся  вагон.
Прости, прощай! Мечта одна,
Меня  ждут небо и бетон!…



БЕЛОЕ СОЛНЦЕ ПУСТЫНИ

- Ваше  благородие - песня под гитару,
Хриплым Верещагин голосом поёт,
Ритмы, переборы душу вынимают,
А слова, как пули…солнце сильно жжёт!

Белый жар пустыни, мудрый  воин  Сухов,
Гюльчатай – красавица, Абдуллы жена.
Женщинам  востока власть даёт народная,
Волю даёт волюшку, но нужна ль она?

В гареме у хозяина, жизнь была, как в сказочке,
Хочешь,  пой красавица, хочешь, сладко пей.
У бойца  у  Сухова строгости военные,
Переклички барышням аж  два  раза в  день.




По барханам конница - басмачи торопятся,
Правоверных жён своих хан отбить готов.
«Таможня» наша стойкая день-деньской пьёт горькую,
Банде не сдаёт она красных удальцов.

Бой кипит не шуточный, метко бьют – по Суховски,
Направо и налево валят басмачей.
Было всё  продумано, за кордон ни шагу им;
В Каспии ко дну пустить ярых  сволочей.

Что же ты, величество, госпожа удача?!
Отвернулась  начисто - шхуну взрыв разнёс…
Слезы льём невольные - жалко Верещагина.
Басмачей на дно пустил к Аллаху на допрос.

Доставил куда надо женщин из гарема
Красный воин Сухов, честь ему,  хвала!
И пошёл барханами в гимнастёрке выцветшей
К русской своей суженой, что его ждала.

Было это,  было, фильм тому порука.
У людей у русских чести не отнять.
В ХХ1 веке бы на Руси по - Суховски
Женщин чистых, праведных нам бы обнимать.



АЛЬТЕРНАТИВА

С чем сравнить зубную боль?
Трудно с уравнением.
Бьёт дубинкой между глаз
С каким-то упоением.

Снизу в челюсть- апперкот.
На-ка, мужик, выкуси.
Что ж ты зубы не лечил?
Али деньги в минусе?

Теперь рад бы заплатить
До врача добраться бы,
Но бараночку крутить
Нет уж мочи, братцы –ы!

Чем-то рот свой полоскал
И глотал таблетки,
Леший боль свою забрал,
Вниз сорвался с ветки.

А сегодня мыслей рой,
О враче не думаю.
Уж сижу, стихи пишу,
Может,  что  придумаю?
    



ПАСХАЛЬНАЯ   НОЧЬ.

За строкой строка время за полночь.
Стрелки чертят уж Новый круг.
Нынче праздник:« Христос  воскресе!»
На всенощной - мой старый друг.

Разговляется Русь, на столах еда,
Праздник празднуют, тут не балуй.
Соблюдали пост - с тела схлынули,
Ты, Господь, нам к столу даруй.

Снедь обильную, питьё крепкое,
На Руси всякой водочки впрок,
Прославляй Христа, поднимай бокал
Нынче радости светлой  срок!


ВЕСЕННИЙ ЭТЮД

Голова моя, головушка…
Что к чему не разберёшь-
Вновь весна, поёт соловушка
Трелью  за душу берёт.

Седина в висок и в бороду,
Ну, что это за напасть?
Коню старому - да в борозду
Тут  впросак бы не попасть.

По весне всего так хочется,
Аж  захватывает дух,
Глухари токуют – топчутся,
От любви теряют слух.

От тепла росток с побегами
Плен земли преодолел,
Стебли-руки тянет к солнышку,
Я  б  себе,  того ж хотел!




БИЧ.

Каждый день из огня да в полымя
Скользишь по опасным тропам.
С опозданием зачат, не вовремя?!
Человек в тебе смыт, растоптан.

Безысходность в глазах ночует,
На грязном лице щетина.
Никто тебя брат не потчует,
Сам себя превратил в скотину.

Пьёшь непомерно горькую,
«Примой» сидишь  дымя
Нет,  сорока ещё отроду
Мать  где-то ждёт, скорбя.

Затравленным смотришь зверем.
Законы - флажки на волков.
Стену  возвёл недоверия,
Сорваны струны с  колков.

Хочу протянуть тебе руку:
- Мол, хватит, кончай бичевать -
В ответ на лице твоём скука
- Плевать мне на вас! Плевать! -

Такой вот он видит свободу?
Свободу от всех оков?
И  нет  никаких законов,
И нет ни дверей, ни окон!

Живёт, словно  вольная птица,
Друзья ему - ветры широт,
Голоден, вечно постится,
Но дышит свободой высот!

             
 К ЗАПОВЕДЯМ!…

Познать не суждено, созданиям земным,
Сколь длинен  или короток наш век!…
На длинную дистанцию бежим,
Капканов – хищников, не видит человек!

Они расставлены, искусною рукой.
Охотник – время, власть его в веках!
Споткнувшись,  полетим вниз головой
У вечности в  надежных мы  руках!

И вырваться из них  не суждено
Ни трусу, ни герою…никому!..
Зажгите свечи, взоры - к образам!
Молитесь, люди, Богу одному!

Просите люди, чтоб грехи простил,
Здоровья дал, укрыл  вас от беды!
Чтоб хлеб насущный каждый день вам был.
Молились так ведь прадеды, деды!


ПРОЩАНИЕ С ЮНОСТЬЮ.

Лунный призрачный  свет,
                вьётся тропка в снегу,
Речка скована льдом,
                до весны сто морозов.
Твои руки держу,
                греть дыханьем могу,
Холод нам нипочем,
                у любви своя проза.
К тебе будто прирос,
                тебя  знала душа
Белый вальс  как  полёт,
                чуть касались паркета,
Ты была так мила,
                прелесть как хороша!
Провожал в первый раз,
                ночка в памяти эта.
По весне ледоход,
                канонада-треск льда,
Рвёт Уда кандалы
                лютой стужи, метелей!
Вика, ты расцвела,
                как  весна  молода!
Любовался тобой
                я всего лишь недели.
 В конце мая к себе
                военком «пригласил»,
Есть Министра приказ,
                мне  в Чернигов явиться.
Расставанье с тобой,
                – думал, хватит ли сил!..
…Только лётной судьбе
                суждено было сбыться.
Скорый поезд, перрон…
                всё как будто не вновь!
Уезжал навсегда,
                хотя так не казалось,
В твоих милых глазах
                были боль и любовь
Было нам  невдомёк,
                с нами Юность Прощалась!

 
           БЕЛЫЙ ВАЛЬС.

Я помню тот вечер, его не забыть
Всё будто в сказке,  будто во сне
Сибирской  зимою в  танце  кружить...
Так  было приятно, особенно мне.

День нашей Армии  в городе снежном
Ты как цветок, голубые глаза.
Лёня Утёсов в вальсе «Случайном»
Пел так душевно, просилась  слеза...
--------------------------
...В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоём
Так скажите хоть слово,
Сам не знаю о чём!..
-------------------------------------------------------
Эта песня «моя», он всё пел про меня
Белый танец, твой вальс, был прологом  разлуки,
За три  месяца  те, я влюбился в  тебя…
На всю жизнь получил светлой  памяти муки!

               

               






               













                Глава-6.

                ВРЕМЕНА ГОДА.

                ШТРИХИ ВЕСНЫ.

                На росистой зорьке ночка убывала,
С соловьиной трелью утро наступало.
      Май цветёт победный, ноченьки коротки,
Женщины весною все милы и кротки.

Лес принарядился, изумрудна зелень,
     Солнышко пригрело, гонит хлад и темень
Лето будет жарким, все приметы метки
                От цветов сирени ломятся уж ветки.

По лесам тенистым вдалеке от тропок
            В беленькой  панамке ландыш  первый робок
           Как весной все шало! Буйство чувств и цвета,
      Соловья вновь трели слушал до рассвета.

               
ШУТНИК АПРЕЛЬ.

Нынче март теплом окутал чернозёмные  края,
Быстро почки набухают, подсыхает мать земля!
Все готовимся к апрелю, чтобы шуткам дать простор!
И листва горит по кучкам, и дымится всякий сор.

По теплу народ наскучил, каждый к солнцу норовит
То щеку, то лоб подставить - лучик вечный даровит!
Вот и уток настреляли?!  Дней летит мозаика,
Ох,  денёк с апрельской шуткой для зимы, как заимка!

Вновь  от  Арктики подарки - студит  ветер день и ночь,
И трещит в апреле стужа, как январская,  точь  в  точь!
Снег засыпал все тропинки, за ночь выровнял овраг
Дед Мороз кончай шутить так, ты нам дедушка не враг!


ВЕСЕННИЕ МОТИВЫ.

Весенний воздух голову кружит,
Ласкают слух мне снова птичьи трели.
И первые подснежники взошли,
Их солнечные лучики согрели.

Берёзки белые уж соком налились,
Он брызжет с веток, по стволам стекает.
Они всех нас  стремятся напоить.
Пусть жизни сок в тебе, во мне не тает!

Вот листики зеленые дрожат,
Их ветры тёплые дыханием согрели.
Они растут и скоро зашумят,
Раскинут нам спасительные тени.

Весна во всём! Она - посланец Солнца.
Мы рады ей, как свету, после тьмы.
Она пришла и в каждое оконце
Стучится с  избавленьем от зимы!



ПО ЗАКОНАМ ВЕСНЫ.

На южных склонах признаки весны:
Проталин нет, но снег уже темнеет.
Тепла успехи призрачны, скромны,
Но на душе уж чуточку  светлеет.

Хвала Богам! Дожили до весны.
Красавица идёт  неторопливо.
Травинки уж зелёные видны,
Ручьи бурлят, вода нетерпелива.

Потоки вширь - река  из берегов.
Оковы ледяные, треск над бездной.
Вода и льды сметают всё кругом,
Захватит дух от  ярости безбрежной.

Мосты – игрушки, брёвна будто спички,
Треск льдин и дерева, как пушечный салют.
Красна река величием   разлива,
Людей содержит,  земли воду пьют!

               
ЛЕТО ДОЖДЕЙ.

Циклоны чередой, то с запада, то с юга.
Атлантика щедра на грозы, на дожди.
Свинцовою грядой как рыцарей кольчуги,
Темнеют тучи,   солнышка не жди.

Грохочет Зевс по небу в колеснице,
И сотни молний озаряют мрак.
И  молит плебс, припав к святой деснице:
«Прости, Спаситель, огради  от драк!».

Господь разгневался, разверзлись небеса.
И льёт, как из ведра, воде рекою литься,
Но верьте в солнце люди, в чудеса.
Земля добра, грустить нам не годится!











БАРХАТНЫЙ СЕЗОН

Сочи, Сочи, Сочи! Море, солнце, пальмы,
Ласковые волны – бархатный сезон.
Наслаждаюсь жизнью фруктами, цветами,
Свеженькая зелень, стриженый газон.

Розы - загляденье, на бутонах капли,
Как алмаз сверкает, капелька росы.
Аромат вдыхаю, роз бальзам вливаю
Клетки наполняю, закрома души.

Вечером прохлада, поздняя уж осень
Тайною мигают в море корабли.
Маяки во мраке, пучков света просинь,
Нити  Ариадны от родной земли.

ЛЕТО ПЕРЕПЁЛКИ.

«Фью-ить  перю, фью- ить  перю…
Ночь, уходи, зовём зарю».
Всю ночь кричат перепела
Ох, ночка - ноченька была!

Теплынь – тепло, пар над водой,
Идёт  зверьё  на водопой.
Той лунной ночкой  на Хопре
Купались  голыми  в реке.

Русалки  тело, ножки сласть,
А  русых кос  такая власть!
Я  б  ни на что не променял
Сверканье глаз, девичий стан.

Горел костёр, звучал баян…
Плескалась быстрая вода
Но всё в былом -года, года!

ПРОЩАЙ ЛЕТО!

Листьев жёлтых закрутилась карусель.
Дней коротких потянулась канитель.
Бабье лето на исходе, цвет рябины
И давно не слышно трели соловьиной.

Лето быстро, промелькнуло и отпело.
На полях  созрело всё и пожелтело.
В деревеньках запах яблочный, медовый,
Перелески примеряют плащ багровый.

У друзей пернатых хлопоты, облёты.
Все птенцов готовят - скоро  перелёты.         
По озёрам, по болотам хлад, туманы.
Расшивает осень золотом поляны.

Ветры-братцы! Вы всегда со мной дружите,
Моим крыльям помогайте, ввысь несите!
Полетайте над заморскими весями
По весне вернитесь с добрыми вестями!…

ОСЕНЬ НА ДАЧЕ.

У осени щедрая кисть,
Красок в палитре не счесть.
Октябрь уж развесил  холсты,
Пригорочек  в  инее весь.

Гонят в дома холода,
Север махнул нынче веером.
Стынет ночами вода,
Зябко листочкам клевера.

Гряда облаков в небесах-
Посланцы дождей, непогоды.
Пахнет грибами лес,
Здорово всё у природы!

У времени свой черёд,
Осень стучит в мой дом.
Горят в камине дрова,
Меня согревают теплом.

Любуюсь игрой огня,
Алеют, краснеют сполохи.
Покой на душе у меня!..
Треск дров, да ночные шорохи!

               
ПАДАЮТ ЛИСТЬЯ.

Ветры срывают с веток
Вешнюю красоту,
Падают, падают листья,
Теряют свою высоту.

Коврами землю укроют,
Пытаясь её согреть,
А может, ещё  попроще,
Чтобы в кострах сгореть.

О люди! Мы тоже листья-
Живём, чтоб кого-то греть,
Но жизнь, как бикфордова нитка,
Уже начинает тлеть.

Листочки вернутся снова,
Почки раскроет весна.
Наши же дни-денечки…
Лишь память о них красна.

Но друг мой, не надо плача,
Что вот  мол и наш черёд,
Поднимем - ка тост за удачу,
За то, чтоб на шаг вперёд.
Падают в штопоре листья,
Теряют свою высоту,
Так же теряют люди
Молодость и красоту.
               
               
СТЫНЕТ ЗЕМЛЯ
(октябрь 2005г.)

Дождь заливает, дождь,
Хмурится небо низкое.
Нынче погоды не жди,
Зима на пороге близкая.

Стынет ночами земля,
Травы поникли жёлтые.
Поздняя осень пришла,
Прощайте, денёчки тёплые!

Будем вздыхать, вспоминать
Жаркую негу пляжей.
Кружит уж первый снег,
Скоро на землю ляжет.

Укроет периной лес,
Притихший, озябший, голый,
И будет сыпать с небес
То лёгкий, то мокрый, тяжёлый.

Мне б, как медведю лечь,
Забыться бы в зимней спячке,
Но не дают уснуть
Вечные наши болячки.

Проблемы нас давят всех,
В России житье не мёд.
Порхает, кружится снег,
У берега первый лёд.



ОСЕННЯЯ ГРУСТЬ.

В осеннем вальсе
Кружится листва
Летит с берёз
Касается едва.

Все больше золота
На кронах  у  дерев.
Одежды всё  теплей
На станах юных дев.

Косматых туч
Клубится чёрный рой,
Дождь день и ночь
Колючий,  не грибной.

То осень поздняя
В России  шабашит.
Рвут ветры всё и вся
Листва в ногах шуршит.

В душе и мыслях
Муторно, серо,
Ищу  удачу,
Ставлю на зеро.

Рулетки диск,
Зелёное сукно
Ну, где ж удача?
 Залегла на дно!

          

            ПОЛЫХАЮТ РЯБИНЫ ОГНЕМ.

Полыхают рябины огнём,
Позолотой украсились клёны.
Это осень, откройте окно,
Лету бабьему бейте поклоны.

Кружевные развесив холсты,
Паутины опутали склоны
Пожелтела, пожухла трава,
Под ветрами волнуются кроны.

Листьев жёлтых кружит хоровод,
Распрощались с листвою берёзы.
Руки-ветви,  прикрыв наготу,
Под дождями прольют свои слезы.

С лёгкой грустью тепло провожу,
Лету красному - строки из песен.
Свет надежды всем лето несло,
А кому-то свет белый стал тесен.

Нам живущим не надо бы бед,
Пусть людское пополнится племя,
Назад, в  детство, не купишь билет,
Нет страховок, судья всему время.

Полыхают рябины огнём,
Красных ягод горящие гроздья,
Осень ранняя, чудные дни,
Спелым золотом виснут колосья.



               

                ОСЕНЬ РАННЯЯ.

Листопад, листопад, вот и кончилось лето,
Скоро холод, дожди, лес почти уж раздетый.
Хризантемы в  цвету, верный осени признак,
И морозной зимы впереди уже призрак.

Как до звёзд далеко, до дней тёплых, весенних.
Бабье лето пришло с буйством красок осенних.
А в саду аромат, спелых, сочных плодов.
В сердце песни звучат из Есенинских слов.

                ЗИМНИЙ  ЭТЮД.

Первый  снег  полетел, запорошил тропинки
Над прибрежной косой закружили снежинки.
Над рекой лёгкий пар, стынет лето в воде,
Тихо шепчет река о грядущей беде.

Злые ветры и льды во владеньях зимы,
Облака над землёй, бремя стужи и тьмы.
Голо, грустно в лесу, рыжий лист на дубу,
В вихрях зимних ветров, продолжает борьбу.

Зелень елей свежа, пахнет хвоей, смолой.
Снег на лапах ветвей пышный, будто живой.
Красных  гроздьев рябин уж коснулся мороз,
В хороводе кружит стайка белых берёз.









СНЕЖНАЯ ФАНТАЗИЯ.

Пушинки снега
Кружатся, порхают,
Как лебединым пухом,
Засыпают.

Исчезло всё,
Что серо и темно.
Бело в округе,
На  душе светло.

Покрывалом снег
Ложится и не тает
Все следы мои,
Тропинки все замел.

Я в мечтах своих
С надеждой не прощаюсь,
Я хочу, чтобы
Подснежник вновь зацвёл.

Пусть кружатся
Завирухи, ветры злые,
Наметают пусть сугробы
По лесам.

Реки  тёплым
Укрывают покрывалом,
С наших душ
Скорей  гоните сор и хлам.

В шубках снежных,
Как красавицы в светлице,
Зеленеют ели,
Веточки дрожат.

Скоро праздник
Их украсит – засверкают,
Новым счастьем
Всех нас снова одарят!

Покрывалом снег
Ложится и не тает,
Все следы мои
Тропинки все замел.

Я в мечтах своих
С надеждой не прощаюсь,
Я хочу, чтобы
Подснежник вновь зацвёл.



С НОВЫМ ГОДОМ!

Уходит старый год,
Пускай  уходит.
О, сколько бед…
Он людям преподнёс!

Год високосный,
Был таким  несносным,
Молю я Бога,
Чтоб тебя унёс.

Возьми с собой
Все беды, все печали,
Лишь песни людям,
Радости оставь.

Мы на дорожку
Стопочку поставим,
Ты с лихом к нам
Теперь не приставай.

Всем выжившим,
Прошу  я, «многи лета»,
Неси хороший год
Нам   урожай.

Мы криком петушиным
Зорьку встретим
Ты, Новый год
Нам деток  нарожай.

Пусть женщины
Земли всей расцветают,
Пусть беды
Обойдут  нас  стороной.

Пусть синь небес
И солнышко сияют,
Не нужно гроз
Над  нашею  страной.










Глава-7

ЗВУКИ МУЗЫКИ.

ЗВУКИ ВЕРНОЙ ПОДРУГИ ВЕТРОВ.

Волшебники – пальцы
Гитара запела.
Прекрасный  тандем
Породили века.

Бродяги, скитальцы,
Струна  вас задела,
А ритмы и тембры
Влекут, как река.

В веках постояльцы
И люди, их дело,
А музыке вечность
Нет нотам замка.

Нетленны умельцы,
Звуки  нетленны.
Гитарные ритмы,
Цыганок тоска.

Их таборов пляски,
Романсы России,
Испанские ритмы
И  Мексики грусть.

Звучат переборы
Гитары-мессии,
У «Бесаме-мучо»…
В бессмертие путь!



СКРИПКА ПАГАНИНИ.

Светом залита сцена,
В сборе большой оркестр,
Вышел на сцену мальчик
Будто сошёл с  небес!

Как по приказу мага
Люди  поднялись  с мест,
Крики и плеск ладоней
Bravo!  Bravisimo!  Es!

Левой рукой поднял скрипку,
Правою  поднял смычёк,
Глубокий поклон всему залу,
И зал потихоньку смолк!

Жестом привычным артиста
Прижал подбородок к деке.
Взмах дирижера! И звуки!
Всё как в далёком веке.

Волшебные сильные звуки
Будто неслись с высот,
Будто Господь сам  Спаситель
Послал нам виденье из нот!

Писал их Николо-мальчик,
  Зрителям  нёс  его  перст.
В веках оживают звуки
Под дирижерский жест.

Придут и уйдут поколенья,
А  музыки  вечный родник,
Из звёздных глубин струится -
Великой  Вселенной  лик!



ИГРАЕТ СИМФОНИЧЕСКИЙ ОРКЕСТР.
 
Уж полон зал,
Заполнены все ложи,
Сверканье, блеск,
На праздник всё похоже.

Негромкий гул
И шёпот комплиментов
Трёт  канифоль смычки,
Настройка инструментов.

На шеях бриллианты и меха,
Одежды от «кутюр»,  и  от греха.
Спектакль-показ величия гетер.
Духи  из  Франции – кудесник парфюмер.

Знакомая картина
Зрителям до боли,
Зал звуков ждёт
И  дирижерской  воли.

Шуршание кулис,
Оркестр великолепен
И в зале гул затих
Взмах дирижера верен.

Бетховена соната,
Звуки фортепьяно,
Мелодии звучат
То Forte, а то Piano.

Волшебник жив,
Ведь музыка в веках
Звучит Бетховен,
Величает Бах.

Рисуют звуки
Чудные картины
По нервам токи
Слёзы без причины.

А виртуозы
Знай  себе  чаруют,
Играют, зазывают,
Жизнь даруют.

А время относительно
И точно по Энштейну
Натянут каждый нерв
Как  хочется  рейнвейну!

Крещендо!
Заключительный аккорд
Секунды …  тишина
И вот -  РЕКОРД!

Аплодисментов гром
И крики: «Браво! Браво!»
О, Господи! Как здорово!
Ну,  как  так можно, право!

     ЗВУКИ ДЖАЗА

Труба  Армстронга,
Тёплый хриплый бас.
Не для бомонда
Пел, играл для нас.

Ах, джаза звуки!
Ритмы, темпы блюза-
Они от неба-
Бог открыл все шлюзы.

Ах,  дар небесный!
Гром аплодисментов!
Трубач-факир,
Не видно оппонентов.

Краса всех негров
Нужны ли слова?
От нот и тембров
Кругом голова

В стихах воспеть
Пытаться нужно, можно,
Но точно передать…
Простите,  невозможно!


         












       Глава- 8.

ЛЮДИ, ПРОСНИТЕСЬ!

РУССКИЙ  ГАМБИТ.
 
(памфлет)
               
« Чести, совести эпохи»
поклонялся  мой  народ,
А  на  деле  оказалось,
Что  Союзом правил  сброд.

Все  кремлёвские  «старпёры»,
Узколобые  «быки»,
Не  страною  занимались,
А  в « Афган» ввели  полки.

Сколько  воинов  сложили,
Свои  головы, за  что?
Чтоб  в  Кремлёвских  коридорах
Поселились  подлость, зло?

Ну, какие  честь  и  совесть?
Растоптали  их  в  Бюро,
Миллионы  коммунистов -
Предавало   нас   дерьмо.

Мы  страну  свою  проспали!..
Всех нас Мишка усыпил,
«Перестройка,  трезвость, гласность»,
Заболтал  нас, отравил…

Мчится  тройка- перестройка,
По  Союзу  в  пух  и  прах,
В  магазинах  пыль на полках,
А  в  народе боль и страх.

Довести страну до ручки!
Это ж надобно уметь!!!
Все богатства от народа
За «бугор» успеть  спереть.

За  содеянное  «Нобель»,
«Пряник» Мишке -  сладкий   плод.
В  ЦРУ родился  план  тот,
А  у  нас  взрастил   урод.

Правит бал сама бездарность,
Мишка треплет языком,
Лживо ратует за гласность
А  с  Америкой тайком.

Горбачевы, Лигачевы,
Шеварнадзе и  Крючковы -
Черносотенная рать.
На страну, народ плевать!

Нас не помнили, забыли,
А карманчики набили
И  живут,  не зная бед
На балет есть, на обед.

А за то, что натворили,
Спроса  нету  ни с кого
Холод, бедность по России,
Люди  мрут, а  им-то что?

Референдум – верх цинизма,
Над Союзом тучи тли.
Трюк факиров – взмах платочком -
Мигом пешки в короли!

Ох, и времечко настало!
Королей пятнадцать стало.
Коммунист – туркмен баши!?
Хочешь вой, а  хошь… пляши!

Только пешки, всё  же пешки
Как в короны не ряди,
В головах одни опилки
Иль куриные мозги.

Дело мерзкое «сварила»
В Беловежской  пуще  мразь.
Крах Союзу подписала
Где ж та «кодла» родилась?

«Гегемон» стал просто стадом,
Ведь народ страны смолчал.
«Власть» такую бы  на вилы,
Каждый в тряпочку мычал.

Референдум  позабыли:
«Быть Союзу!»- все ж твердили,
А каков страны Совет?
Он потух, как свечки свет.

Депутаты в том Совете
Перед Ельцыным в струну:
«Одобрям!!! Подняли руки.
Вот  как  предали страну!..

При  Хрущёве  Крым  отдали
Эти ж самые  жлобы,
И в земле той
Заскрипели, заворочались гробы.

Наши предки отстояли
Эту землю от паши,
Измаил измором взяли,
«На -ка  русский, сей, паши!…

Полководец А. Суворов
Был мудрён не по годам,
Знал  царицы  крутой  норов
Рапорт стихом услаждал:

«Слава Богу!
Слава Вам!
Крепость взята
И я там!»

Вот уж славные вояки!
Вот уж славные сыны!
Приращению России
Их дела посвящены.

А сегодняшние «дятлы»
Толь с похмелья, толь с тоски
Раздирают, нарезают,
Раздают её  куски.

Ну, а что же Украине?
Вновь историю писать?
Или  глупостью  набиты,
Что и челюсти не сжать?

На  Тузле  хохлы дорвались
Углублять решили дно
Еле их остановили
Эка  «братцев» занесло!…

Флот Российский, в Чёрном море,
Хохлам  вражеским   уж  стал,
Стали «братья» так стеною
Хребет   русский  затрещал!

Вновь история нас учит –
Между братьями порой
Зуботычины  и драки
Да такие … ой,ёй,ёй!!!





В «незалэжной» раскричались:
«Сало зъилы москали!»
Просверлили с газом трубы-
Миллиарды утекли.

Янки флагом полосатым
Хохлам в рожу: «На, целуй».
Те в экстазе – миллиарды…
А получат «дятлы» нуль...

Перейдем вновь к Горбачеву-
Крымский всё-таки вопрос:
«Как ты, Мишка, умудрился
Подарить стране Фарос?».

Чем - то эта одиссея
Для  него как опорос,
Разрешилась  хрю от  бремя
И слой сала вновь нарос.

Но Фароса  представленье
Не застало Кремль врасплох.
Здесь ГК ЧП явленье –
Всей стране переполох.






Лишь три дня «богатыри»
Продержались  как  могли,
А  потом подняли руки -
Их на  нары упекли.

Дальше, больше,
Надо ж так?!
Всё  как в сказках -
Ночь и  мрак!

Из ЦК КПСС
На  трон  Борька Ельцын  влез,
А партийный свой билет
Бросил на пол  под  штиблет.

В стране было
Это «чудо»!
Вот  иуда – так иуда!
Ну, а что же наш народ?

Все за Борькой, словно сброд.
Опостылел видно Мишка,
К  царю  новому
В  подмышку.



Тут такое началось,
Вверх ногами
Всё поднялось,
Всё в России затряслось.

Первым делом Царь – герой»
Словно нудных мошек рой
Разогнал Совет Верховный.
Стакан водки выпил полный.

По стране народный вой,
Чем пьянее, злее бой!!!
Забывает всюду власть
Что народом  избралась,
И до сонного  народа ,
Как до мёда, добралась!!!

А народ счастливый сон
Досмотрел со всех сторон,
Как проснулся, ужаснулся
Ну, и что же видит он?…

Всё исчезло, всё пропало,
Страну бурей разметало.
Налетела «саранча»,
Тащит,  режет  всё с плеча.




Грохот пушек по Москве.
танки бьют
Прямой наводкой
По окошкам, по стене.

Белый Дом расстрелян Борькой
Где же суд?… Ни – ни… нисколько
Спит Фемида
Да и только!!!.

Да  потише  ты, потише!
вдруг услышат и напишут.
Снова бросят за  Можай,
власть «царьков» не обижай!

Сколько лет  идёт  война?
русских бьют в Чечне сполна.
Кому бойня, кровь и больно,
а кому – то сладко, вольно.

Сейфы  аж  трещат по швам.
знать «зелёным» тесно там.
Новым русским нуворишам
нипочём всё этим вшам.





Кто же всё- таки ответит?
ведь нарушен наш закон.
Но для  Мишек и для Борек
словно капель пустой звон.

Кто снабдил сынов Аллаха?
кто оружие даёт?
Министерство обороны
арсенал страны сдаёт!

Под фанфары  Президента?!
только вдумайся, народ!
Зло  руками   Царя - Борьки
все  законы  наши  рвёт.

Ну, а в Думе…
Кто там думал?
Налицо всё та  же  мразь
До кормушек добралась.

Покупаются там все
Круг лоббистов  и садистов
Для рассады
Всей земле.





Бойня жуткая в стране
Человек уж не в цене!
Хруст  костей,  перераздел
Догола народ раздел.

И в России столь богатой
воцарилась нищета
Все стащили дерьмократы -
значит власть в стране НЕ  ТА!

Безработица в народе
варят зелье, как хотят,
Нет управы, нет контроля,
народ  травят,  как котят.

Не  решаются  проблемы
на кладбищах плач и вой,
Схоронили миллионы.
где же мир? Всё бой и  бой!

В выступленьях депутатов
всё прекрасно, нет проблем
Бродят дети, как  зверята,
дела нет до них нам  всем.






В странах бывшего Союза
флаг Америки кругом.
Это Билл,  дружбан – то  Борькин,
вертит кукиш за «бугром».

На Балтийском бреге янки,
в их прицелах  пол  страны.
Нам ещё  бы Мишку с Борькой,
чтоб с России снять штаны.

Пепел, дым  от  коммунизма…
Взоры всех к капитализму,
Но  за  столько страшных лет
Ничему уж  веры нет.

«Игроки» всех научили:
 Зло и ненависть ссучили.
Их гамбиту всё - конец
Их потащат под «венец».

Доведут  воры  до точки,
из  под  ног их выбьют бочки,
Повисят, посохнут чуть,
а народ свой снова в страхе!
Уважать тогда начнут.

Вы не смейтесь, Русь проснётся!
вновь  увидит  солнца свет
Ведь должны мы  наконец-то
с власти  требовать  ответ!

Просыпайся, россиянин,
в стороне не простоишь
И в своей избе-избёнке
на краю не усидишь

Нынче  матч  для  чемпионов,
шах  ворюгам,  крах  жулья!..
Пешки  стали  проходными
мат от белого  ферзя!..




КРОВЬ ЛЮДСКАЯ НЕ ВОДИЦА!

(памяти детей, учителей, отцов, матерей… памяти погибших в Беслане
1-3 сентября 2004г.)

Рассвет в тот день несчастий не сулил,
Вставало солнышко тепло, обычно, ало!
Все к празднику готовятся, спешат
Красиво, весело, но времени так мало!

За ручки мальчиков и девочек ведут,
Стремятся к знаниям от  мала, до старейшин.
Их школа ждет: учитель, первый класс
В мир света открывают путь вернейший.

Торжественно, светло! Уж музыка звучит!
Линейка замерла, родители и дети!
Вдруг черти все из ада сорвались.
«Аллах, акбар!» расставлены уж сети.


Вой  не людей, крик чёрных мусульман,
Стрельба в упор и кровь убитых лужей.
В спортзале  заперты две тысячи людей,
В приказе вах  :-В живых никто не нужен!-.

Как описать весь ужас малышей,
Их матерей, отцов, учителей
И ветеранов той ещё  войны?
Стояли, задыхались и они,

Сломавшие,  фашизму сталь-хребет,
А здесь чертям достались «на обед».
Расстрелы, казни, всё в дыму.
Воды ни капли днями  никому.

Не выдержали нервы  у зверья -
Всё взрыв разнёс…вот третье сентября!
Погибли многие…могилы всё, могилы,
И море горя, слез…народ России, милый!

За кровь людскую надо расплатиться,
Рекой  течёт, она ведь не водица!…
Нам четверть века бойню преподносят:
Афган, Чечня детей страны уносят.

Кто нашу Конституцию нарушил?
Союз разрушил, свой народ не слушал?
Власть на  местах, не  мёд  своей стране.
Так  хочет  ли она, чтоб  были мы в цене?


ДУМСКИМ БОЯРАМ

С «Единой Россией»
Народу  не  жить,
В  неё  гнали силой,
Творить  так  творить!

Теперь  нужен  Путин,
Иначе  хана.
Чуют  пройдохи,
Достанут  до  дна.

Добрались до власти,
До Думы дошли,
Себе  депутатские
Льготы нашли.

Народ окрутили
Всем  кукиши  всласть
Четыреста вепрей-
Законная власть.

По льготам военных
Особо прошлись,
Майор ли полковник,
Поди  разберись.

О них ли забота,
Им к кладбищам путь
Стране послужили -
Какая в них суть?!

Запомните, вепри,
Что спрос недалёк,
А то, что творите,
Зажгло  камелёк.

Фитиль разгорится
Займутся дрова,
На ваших законах
Взрастут мох, трава.

ВЫБОР.

Кругом безысходность
И грусть,
Как хочется
Волком завыть,

Бродить по лесам,
По полям,
Людей, города
Позабыть.

В России моей
Дым - дурман.
Очаг без огня,
Без дверей!

Народ вымирает,
Молчит,
Лишь нужен как
Раб и халдей.

Упал, заболел -
Не щадят
И хлеб не протянут
Скорей.

Под маской
Улыбок, гримас
Скрывается
Жуткий елей.

Одно лишь
Предательство, ложь,
В верхах, на местах
Вор, злодей.

И будто
Не лица вокруг,
А  скопище
Лютых зверей

Когда же дойдёт
До всех нас,
 Что только всем
Вместе теплей!?

Что в прошлом
Не только обман,
Что дружба живет
Средь людей.


ХИЩНИКАМ.

Барбосы русской перестройки
Ах,  прохиндеи!  Ах,  плуты!
По кличкам   метким   олигархи
Как накрутили нам хвосты!?

С иудой  - Борькой
Всё схватили,
«Пирог» был вкусен
Что тут врать!?

На сто семей
Страну рванули,
Счёт в триллионах -
Брать  так  брать!

В вас нет ни совести, ни чести.
Инстинкты хищников – хватать.
У англичан купил ты Челси,
Ах, Абрамович  твою мать!..

Хочу сказать вам
Злыдни, вепри,
Плясать и  жрать
Короток  век!


Настанет время.
Ждать не  долго
Вам отрыгнётся
Стон калек!

Судить вас
Будут  всенародно
Всё  по «заслугам»
Без чудес!

Пилить вы  будете
Ударно
По  северам
Сосновый лес.

Кормиться станете
По свалкам -
Тем, чем кормили
Свой народ.
 
Отдать с процентами
Придётся
Всё, что нахапал
Весь  ваш  сброд!


СЕЮЩИМ ВЕТЕР

По тёмным норкам
Яд стоял на  полках
Для  нас  его копили
До поры.

Семнадцать лет
Кусают, яд пускают.
В конвульсиях
Народ моей страны.




Не  просто  распознать
Таких гадюк.
Они  под красным
Знаменем ходили.


С трибун кричали:
«Вот он – коммунизм!»
И сами ж  растоптали, 
Извратили.

По крохам,
По сусекам разнесли.
Один скелет
От прошлого остался.

Сейчас кричат:
«Не дайте возродить,
Марксизм  всё  съест
Пирог  же нам достался?!»…

И страх животный
Гонит за кордон
Ведь знают суки,
Будут им науки!

Запас «зелёных»-
Чуть не триллион,
Дверей стальных
Ласкают грюки – стуки.

Кто сеет ветер,
Бурю пожинает-
Так истина
Народная гласит.

Верните всё! Покайтесь
Пред народом,
Пока есть время,
Он  ещё простит!…

КРОВАВАЯ РУЛЕТКА

Россия ржаная, дикая!
В мозгах  мешанина  вечная.
Разделены люди кастами.
Грабеж  и  разбой  бесконечные.

В боях век ХХ, в гневе…
О, сколько же пролито крови!
Гражданская бойня плодила
Сиротство, да «счастье» вдовье!

Но нет, не хватило лиха
Властям  хороши  вурдалаки
Пытки и кровь их кредо
А лозунги – басни, враки.

Гулаг целью главной стал-
Строили люди-тени,
В Кремле правил долгий бал
Кавказец – кровавый гений.

С фашизмом - народ страны
Смертельную схватку выстоял,
Сынами своими Русь
К Берлину дорогу выстлала.

Память Европы короткая.
Что им чужие беды?
Забыта чума со свастикой
Ведь это не их победы…

Идёт  ХХ1  век!
А  мы,  как  и  были, голые.
Ограбленный кучкой народ-
В  Афгане, Чечне  его  головы.

Ну, что за порочный круг?
Ну, где наш могучий разум?
Страну  обвивает спрут,
Насели  сто вепрей разом.



МГЛА
Грязь по полям,
Не убрано жнивье
Кружится чёрной
Тучей воронье.

Деревни русские
Все в  темени, во  мгле.      
Не  светят фонари,
Нет денег на селе!

А  у   властей,
Приёмы и фанфары,
Застолья, праздники
Кружатся  в  танцах  пары.

Народные избранники
Наказы позабыли,
 В  парчу  оделись,
Совесть утопили!…

               

         

«БРАТАНЫ».

Хохлы в экстазе - янки, миллиарды…
Горят глаза, раскрыты кошельки!
Сдают славян и  прутся, лезут  в НАТО,
Целуют всякой, швали  каблуки.

Но есть наш Крым, спасибо вам, славяне!!!
«Пришельцы-янки» выгнаны долой.
Пора вернуть, вернуть наш Крым Российский,
Ему всегда бы быть самим собой.

В Кремле моём довольно уж  ужимок,
Мол,  неудобно, всё-таки, мол, брат
Таких «братьёв» по  морде  – что есть  силы,
Чтоб «ю-щенки» умылись  там  сто  крат!

Давайте уважать себя, Россию.
Улыбок нет при  этакой  игре.
Поднять бы с булавой того Богдана.
Он вразумил бы «дятлов» на Днепре!







НА КРУГИ СВОЯ.

Путь-дорога с туманами, теменью…
Исчезают столбы полосатые.
Перелески, жнивьё, ухабины-
Моя Русь с покосившейся хатою.

Русский дух за столетие вывели
Не враги , не другие напасти.
Нет же, нет, всё не так, обыденно.
Тут все беды всегда от власти.

Мужик русский ограблен  до нитки.
Эх, сермяжная  ты простота!
Упиваешься, брат, сивухой
Рвёшь рубаху - то ты неспроста!

Стой! Одумайся! Хватит одури,
Пораскинь ты своей головой.
Ведь тебя подгоняют к омуту,
Оглядись, ты ж пока живой!

Отряхни с головы опилки,
Пусть коленки ворюг  дрожат.
По суду  им стальные   клетки
Нет дороги  дерьму  назад.





СЕРАФИМУ САРОВСКОМУ

(к 250-ти  летию  со дня рождения).

Течёт река времён.
Века неумолимы.
И всё мираж-
Народы, города.

От рас и от племён
Мы все неотделимы
А жизнь-кураж
Уходим навсегда.

Тире меж датами
Прихода и ухода.
А где ж дела?
Ленив,  что  ль человек?

В  заботах  весь
С  утра  и  до захода.
Конца им  края  нет
И  краток его век.

Урок наглядный,
Злато и каменья
Лишь зло  и ненависть
Потомкам принесут.

Духовный пастырь
Строчкой и смиреньем
Живёт  в веках
И  люди  его  чтут!

Святой наш отче,
Серафим Саровский!
Суров твой путь
С рожденья до креста.

Служил Отечеству
Ты против сил бесовских.
Твой светлый образ
В знамени Христа!


САНОВНИКИ И ПАЛОМНИКИ

«Субъекты» власти
В жуткой суете.
Ведь юбилей,  какой,
Паломников  сто  тыщ?!

Как рады сласти,
Здесь- то в  тесноте,
Убогие с клюкой
Узнай - кто нищ, кто хлыщ?



Недавно страсти
Были все не те.
Рой атеистов
Истово трудился

Боролись с верой,
Хаяли  Христа,
А в храмах
Сатана сам веселился.

Под знаменем марксизма
Всё тряслось,
Земля  стонала,
Бес в неё вселился.

А фарисеи снова
Сверху бдят,
Чтоб злата дождь
В карманы их пролился.

Молиться научились
Всё  твердят :
«Всегда,  мол,  верим,
Почитаем  Бога!».

Шумят, кричат,
Толкаются, чудят
Былой их вождь-
Парадный недотрога.

Дерьмо  вверху
И пена  на  плаву.
Планида  такова,
Россия им – берлога.

А истинных сынов-
Их знает только Бог!
Тернист венец
Да  дальняя   дорога!

            ДА  СГИНЕТ  ЗЛО !

Страну  Союз, сгубило  вороньё.
Из  уст  вождей  неслось враньё.
На  съездах    планов  громадьё,
  А  в   креслах  тупость  и  ворьё.

Откуда  у  Союза  столько  мрази?
На  свет  они  явились  не  из  грязи,
Их  матери  рожали  в  светлый  час,
Теперь  чванливы,  господа  сейчас!

В  злодействе  век  ХХ  и  в  удушье,
В  страну  мою  вселилось  равнодушье,
Неужто  изменился  генный  код?
Умы  ль  на  запад  вывез  пароход?

Неужто  капитал  всех  подкосил?
Враньё, что  не  осталось  добрых  сил.
В  избе  б  убраться, навести  порядок,
А  людям  нужна,   правда  без  оглядок!
                Глава-9

ВЕЛИКАЯ  ВОЙНА  В  НАРОДНОЙ  ПАМЯТи


   КУРСКАЯ  ДУГА, СЕВЕРНЫЙ  ФАС.

Посвящается 70 годовщине Победы СССР над фашистской Германией!
Светлой памяти воинов Советской Армии, отдавших свои жизни за свободу и независимость нашей Родины!

Малый  на дороге полустанок-
Точно между Курском и Орлом,
Овраги, перелески, кручи  балок,
Всё здесь стало адовым котлом.

Плавились в  огне, горели  дымно,
Танки, пушки, судьбы у солдат…
Хоронили редко кого с гимном
Вечным сном солдаты наши спят!

Здесь земля горела в сорок третьем.
Кровь алела, лилась в три ручья.
А  земля  высоток  называлась,
… Нашей, иль немецкой, иль ничья!

День за днём она переходила,
Кровью был пропитан каждый метр.
Никого война здесь не щадила:
Тысячи стволов на километр.

Клинья  танков – чёрные  лавины,
К  высоте  Тепловской  прорвались,
Били немцев в лоб снаряды, мины
Мы,  назад ни шагу - поклялись!

Поныри, в  три  улицы  посёлок
Превратились в  ад - таков был бой!
Экипажи  рот  тридцать четвёрок
Не вернулись многие домой!..

Генерал Седов своих сапёров
Сам повёл со связками гранат.
«Тигры» не прошли, но все герои
Под плитою мраморной лежат!..

Мир пришёл, пшеница колосится,
Средь полей гранитный пьедестал.
Каждый должен праху поклониться,
Рабства гнёт в России не настал.

Только ставить точку ещё рано
На страницах бойни мировой,
«Болят и кровоточат» наши раны,
Без вести пропавший рядовой.

Воинов  находят  безымянных,
Почести  останкам  отдают.
Но молчат скелеты, их  молчанье,
Нам  забыть ту битву  не  дают!..





ХЛЕБ ВОЙНЫ

70-ти  летию великой Победы, труженикам тыла посвящается.

Ещё далека была наша Победа.
Войны чёрный молох громил всё, крушил.
Кровавою кашей народ отобедал-
И раны зияли, и голод душил.

Под Курском разбили, землёй накормили,
А  «гансов» и «фрицев» легло здесь - не счесть.
Солдаты России в бессмертье шагнули,
Им вечная слава, им вечная честь!!!

Дымились воронки, окопы змеились,
Стонала землица: «За что же напасть?».
Но трель жаворонка бальзамом пролилась,
Оттаяли души земле не пропасть.

Земля испокон хлебом - солью кормила.
Пора бы вспахать, да засеять зерном,
Но нашу кормилицу так оскорбили…
«Ежи» против танков, да мины кругом.





Пахать, всё ж пахать по снарядам, по минам,
Но трактор не танк, что же делать, как быть?
Из взорванных рельсов механик придумал
Те минные тралы клепать  и варить.

Бронею тевтонов прикрыли кабины,
Металлам  войны теперь  мир охранять,
Но руки к штурвалам тех «тральщиков минных»
Навек прикипели - никак не разжать…

Пахали, взрывали, зерном засевали
Обычно и буднично, всё как всегда!
На  поле пшеничном собой рисковали,
В вечность ушли - не вернуть никогда.

Сапёры  увидели,  долго  молчали…
Майор подрывник крепко обнял отца.
Братцы – умельцы, вы нас заместили!..
Вот так будем вместе стоять до конца!..

Пшеничных полей моря колосились.
Где хлеб, там и жизнь, так во - веки  веков.
А Русь не согнуть, века в ней сплотились
И  нет во всём мире сильней мужиков.


«ИГРУШКИ» ВОЙНЫ.

                За дорогой дорога,
                повороты судьбы.
Жизнь  моя, ты от Бога!
                полна риска, борьбы!..
                Риск  осознанный правый,
                без бравады, под хмель
Нам неписаных правил
                зарубить была цель.
                Всех нас с детства учили
                в семье, в школе, в быту –
                Смелый раз умирает,
                трусость сто раз в поту!..
                Игры в жмурки со смертью
                с детства были в чести
                Что-то «вечно» взрывали,
                тяжело  нас  «пасти».
                Нам «богатство» досталось
                от жестоких «богов»,
                В земле «клады» остались
                от своих и врагов.
                Обучались мы быстро
                у сапёров-бойцов,
                Мы, как тени, за ними…
                что угрозы отцов!
                Прошло времени много,
                обижаться нам грех,
                Что жестокою поркой
                нас спасли, но не всех!..
                На девятое мая
                было  просто за честь
                В небе вечернем
                салют свой зажечь!
                К  майским салютам
                готовилась рать         
                Искали  снаряды,
                нам землю копать,
                Земля их хранила
                в лесах, в блиндажах,
                Их клали с дровами,
                чтоб жах был, так  жах!
                Чтоб жарко горел
                треск дровишек сухих…
                Не могло быть осечек
                у сапёров лихих.
                Ну, а сами - в воронки-
                их там было не счесть,
                Чтоб осколочки мимо,
                чтоб землицу не «съесть!».
                И  шарахнуло  страшно -
                вся земля на дыбы!
Был салют – всё прекрасно
                целы все – дар судьбы!!!
                Только «шалости» эти
                многим - горький удел:
                И кресты и калеки…
                ну, а  я  уцелел!
Путь армейский нелегкий
                у меня за спиной,
Пацанов  наших  помню
                они вечно со мной!


         В БОЙ ИДУТ ОДНИ «СТАРИКИ».
  70 - летию Победы над фашизмом посвящается

Фильм  небу пьедестал!
Над  жизнью смерть не властна!
О лётчиках, любви, о  музыке рассказ   
Сам много полетал и памяти подвластна
Шла левая рука, давала полный газ.

Краснели облака от крови, от «словечек»,
Кипел эфир, разрывы - небесам.
И падали «тузы» горели, словно свечки,
Спешили вниз, на  тризну, к праотцам.

Горели  «мессеры», и «фоккеры» дымились
Свободней  стало в русских небесах.
Пилоты  наши  сбитыми  гордились,
С  врагом  «расчёты»  звёзды  на  бортах.

Вы  жили весело – на  полную «катушку»!..
Любили музыку и  с  песнями  дружны.
За сбитых немцев  спирт вам лили в кружку,
Нельзя же пить так  просто,  без нужды!


Тем самым «старцам», было ли  по  двадцать?
Спешили жить – Как короток их век!
Бой  в  небесах - он  весь  на  «запределах»,
Лишь чудом может выжить  человек!

Да, лётчики  России, вы  из  стали!..
Сражались в пекле, в небе фронтовом,
В  жестоких битвах жизни  отдавали,
За  Русь Святую, да  за  отчий  дом!!!

В боях без  правил тысячи сгорели,
Хорош  в раю, велик аэродром!
Нам светите в ночи, в годах вы не истлели
В  особых  списках, в небе голубом.

Вам нынче  Первый  Пост у Знамени Победы.
Мы всех вас поимённо назовём.
Восславим  тостом  Небо и  Победу,
И вашу песнь «Смугляночку»  споём!!!

   

МЕЛОДИИ ВОЙНЫ

Звучат оркестры,
Маршей, гимнов медь.
Им жить в веках
Годам их не стереть

Под эти звуки
Шли деды, отцы,
Стояли насмерть
Родины бойцы.

Военных песен.
Сила, ум и честь-
Российский клад-
В нём  мудрости не счесть.

Их будем петь,
Пусть слёзы давят горло…
Мир завоёван
Горькою ценой.

А был тот мир
В России или не был?
Вчера, сегодня, завтра –
Вечный бой!..


ПАМЯТИ ЭКИПАЖА АПРК «КУРСК».

В  поход последний шли вы, как всегда…
Кто б думал, не вернётесь никогда.
Подводный крейсер – должен был бы жить,
Но взрыв как рок, уже не укротить!

Отсеки  прочь, их взрыв разворотил
В пучину крейсер, братцы  вы же с ним!
Отсек девятый – жизни огонёк.
Живым бы жить, спасенья  срок истёк!

Возврата нет, всё  бредят  ваши  души
Холодный гроб – пучина, да удушье.
Но даже там, записка – строчек кровь.
Какое  мужество! Да здравствует любовь!

Письмо из  лодки,  будто бы из пекла
Жгут строки памяти, пылающего  пепла…
Корабль сгубили люди иль беда?
Молчит металл! Шумит, шумит вода!..

         У  СТЕН РЕЙХСТАГА.

(Советскому солдату- победителю посвящается)

Победный май, улыбки, слёзы,
В столице рейха - красный флаг.
Берлин разгромлен, мира грёзы
«Дошли, славяне!» пал Рейхстаг.

На нём поставим краской  метки,
Мол, всё по чести, вот конец!
Наш русский шик - Иван в пилотке
Заделал надпись -  Gut, пи. .дец!».

Полковник наш махнул рукою,
Плеснул из фляжки  спирт,  в  стакан:
«Давай брат чокнемся с тобою!
Ты весь фашизм поймал в капкан!».

              БОЙ БЕЗ МИЛОСЕРДИЯ

(памяти лётчика-истребителя, героя Советского Союза
гв. л-та Горовца А.К
20.08.1943 в воздушном бою, под Курском, он сбил 9 фашистских самолётов. Это единственный в мире случай! )

Одна вторая в небе к одному.
«Крестовые»  чуть  свет не заслонили.
Фашистов  пол  эскадры - к ястребку
Шакалья  стая  воет, но не сбили.

Горят костры, обломки на земле
Тела тевтонов пеплом остывают
«Славяне, помогите! Где ж вы, где?
Прикройте, хвост! Уйти  не успеваю!»

У семерых закончился полёт.
Кресты на крыльях - «гансам» на могилы.
Из боя б выйти?! надо выходить,
«Но ведь уйдут»…От  злости крепнут силы.

Ещё  двум рыжим  тварям «вилы в бок»,
Огнём из пушек снёс их, ненавидя.
Вот это бой! Ведь есть герои! Есть!
Живые до сих пор то небо видят.

Последние снаряды - жаль, конец!
К своим не дотянуть, не долететь!..
В  небесный  список «Вечных» ВВС
Прими  Господь - зачти  ему  за честь!


Глава-10

… ПОЭТАМ, ДРУЗЬЯМ И ДОРОГАМ!

МЕТРОНОМ.
(памяти В. Высоцкого)

Гололёд  на земле,
Гололёд…
Водка, слезы, гитара,
Да песня.

Пел Володя Высоцкий
Про лёд,
По Гагарину тризна
Та песня.

Пел, не ведая,
Вовсе о том,
Что у жизни
Взаймы время занял.

И недолго
Уж петь самому,
Дьявол троечку
Борзую нанял.

Русь разбойничья:
Холод, острог,
Черти лижут
Повешенным пятки.

Вьют в России
Верёвочки в кнут,
Годы птицы.
Летят без оглядки.

Да, Володя!
Силён же твой стих,
Жжёт строка,
Жгут гармони трехрядки.

Рвём  по - пьяни
Тельняшки в лоскут,
А с клыкастой
Играемся в прятки.




По ушедшим
Мы плачем, скорбим,
А при жизни
Бросаем их в клетки.

Расставляем флажки
На  волков,
А  на нас  уж
Накинули  сетки.

ДАВАЙ С ТОБОЙ ПОГОВОРИМ…

(памяти В. Высоцкого)

Давай с тобой поговорим,
Подруга шестиструнная,
Вся душа полна тобой,
А ночь такая лунная…

Злые ветры
Рвут из рук
Флаги цвета крови,

А в верхах
Все круче врут,
За  народ  нет  боли.

 

Думе нашей
Хмарь-дурман,
Всем бы рты заткнули.

Депутаты
В свой карман
«Зелень»  потянули,

А народу
Снова «шишь»
Ветры  в поле воют.

Офицерам
В  зад  пинком-
Косточки все ноют.

Пой, гитара,
Пой, струна,
Расскажи о льготах.

Их сожрал сам
Сатана,
Ждёт его икота.

В  церквях  смак
Обнялись всласть
Власти в редкой холе.

«Возвращают
Землю  вспять»
Сатана в их доле.

Пой, Володя,
Пой  же бард,
Дьякам тошен ладан

В наших храмах
Вновь не так,
Вновь не то, что надо.

В кабаках
Теперь не то
Ни шутов, ни нищих,

А в карманах
У славян
В дырках ветер свищет.

В  ресторанах
Пьют и  жрут
Толстосумы – дяди

Им за «зелень»
На  колени
Прыгают  все  б..ди.

Скачет тройка-
Пыль столбом,
А ямщик-то пьяный

Впереди ни огонька,
Лишь овраг,
Бурьяны…

ПАМЯТИ ВЫСОЦКОГО

Дождливо, ветрено,
А грозы всё  сильней.
День памяти –
Какая злая дата!

Не сдерживал никто
Лихих твоих коней-
Нагайки свист
И троечка крылата!

Взлетел, как пел,
А песни с нами  все,
Спать не дают,
Тревожат наши души.

Предел твой Гамлета…
Аорты, нервы рвут,
Как в песне той,
Где бредят от удушья!

А колея твоя
Целехонька – цела
Нельзя  пройти,
Она ведь недотрога.

Но «косят» под тебя,
Хрипят, дают «козла»,
Вершин не взять-
Там звёздная дорога.

И всё ж обидно.
Мог  ещё  пожить
И написать, и спеть…
Афган, Чечня – мир тесен.

Ворам не стыдно
Родину крушить
Поддеть их некому
Володиных нет ПЕСЕН.


         



         ХОЧУ ВЕРИТЬ И ЖИТЬ…

              (памяти В.Высоцкого)

Есть люди, что гниды, сплошь ложью обвиты,
Живут, наводя  «свою тень, на плетень»
С рождения врут, во  вранье  даровиты,
Правда  в устах их, как плесень, болезнь.

Годами  сидят и строчат небылицы,
Ветки-когти жиреют на дереве лжи
Плодятся по миру,  подай  им столицы,
Там ложь сеять легче : - Стреляй мол, держи!

Золотым  покрывалом от правды  накрыта,
Поди,  разберись где  тут правда, где  месть!
Гнилое  шитьё  лжи  от взоров  сокрыто,
Ведь легче  вкушать  эту сладкую лесть.

Ложь  по правде  в  упор  бьёт всегда,
Бьёт из крупных и мелких калибров
Кровь алеет, дымится на мостовых
А у подлости  с ложью  ухмылки  на лицах,
Берегут их лакеи  от напастей  лихих. 

Верю, тем и живу, станет истина людям  дороже,
Канут в Лету навечно и подлость,  и  ложь.

Станет солнечным  день и на правду похож !


ПАМЯТИ ПОЭТА.

Привет наш, бард!
Татьянин нынче день.
Гитарный перебор…
Свеча потеет  воском


О, как ты крепко
Обнялся с землёй!
Как в песне той,
Которую  пел  с  блеском.

А строки жгут,
Пронзают до костей,
Спать не дают
Терзают мозг и душу!

И ты живешь,
Поэт, среди людей,
И ветры - в парус
Против равнодушья.

ОТГОВОРИЛА РОЩА ЗОЛОТАЯ

(посвящается С. Есенину)

Цвета спелой пшеницы волосы,
А  на  лбу золотой  завиток
Пел в России таким он голосом,
Песни  слышали - запад, Восток.

Его знали таким повсюду -
Разудалого  по  околотку
Ему кланялись даже собаки,
За  особую знали  походку.

Жизнь любил и родные берёзки
Бабьим летом в обнимку с клёном.
Пел так сладко, писал  искусно,
Был красавцем и вечно влюбленным.

Небосвод прочертил кометой.
Жизнь короткая, что за напасть!
Быть опасно в  России  поэтом,
Здесь стреляют и  могут  попасть.

В Англетере – в былинном Питере
Поднялась на поэта рука.
Будьте прокляты, твари, мучители,
Нет прощения вам на века.

Друзьям юности

Нам рано, мой друг,
Выключать  форсажи
Мы детям и внукам
И   жёнам   нужны.

Есть порох в запасе
И крепость в руках,
Земле наших предков
Послужим в веках.




Давай-ка припомним,
Как в юности дни
С тобою по жизни
Пошли мы одни.

Как хлеба горбушку
Делили на всех,
Как с уток сдирали
«Подшёрсток» и «мех».

На уток идём-
Ни ружья, ни патронов,
В руках лишь болты
Да детали вагонов.

Этой практики дни
Навсегда нас сплотили,
На Рязанской земле
Водкой с солью поили.

На Дубянке и Воже
Охотились всласть,
Здесь Мамая орда
Когда – то дралась.

Сгинул в Лету Мамай-
Под курганами кости
Да и мы на земле
Всего  на  всего гости.

Мы до точки дожили,
Зубы клали на полку,
Масло, сахар забыли,
Ели лук и морковку.

Благо,  лето кормило-
Грядки были рядком.
К ним ночами ходило
Наше братство тайком.

Вечерком как-то раз
Совещалась  братва:
В  Орёл, край надо  ехать –
Нужны  деньги,  жратва.

С  Милениным Валькой
Нам выпала «честь»
На  Курском  вокзале
На  поезд  залезть.

В  вагон  не  пустили,
Назвали  шпаной,
Две  проводницы
Стояли   стеной.

По семнадцать нам было.
Так хотелось нам жить!
Мы о небе мечтали
И высот  в  нём  достичь.

Но летел в темноте
Поезд нашей судьбы,
Дождь по лицам хлестал,
Забивал без борьбы.

Не давали друг другу
Мы руки разжать,
Поручни на вагоне
Продолжали держать.

Мёртвой хваткой вцепились
Жизнь  нельзя  не  любить…
Надо было доехать!
Надо было дожить!

Поезд бег свой замедлил
Тула -  вот он вокзал
Проводник  дверь  открыл
И тихонько сказал:

« Заходите в вагон
Не свалились,  шпана!»
Бог простит тебя, тётка,
Нам была бы хана!..

Кусок мыла достала,
Молча, нам подала
Видно очень хотела
Нас отмыть добела.

Пальцы рук разжимались-
Боль от тёплой воды.
Чаю с хлебом дождались,
Мы спаслись от  беды!

Вмиг уснули в вагоне,
Отогрелись в тепле.
Разбудить попросили
Нас только в Орле.

В нашей юности бурной
Эпизод этот был,
До подробностей помним -
Он нас чуть не сгубил.

В лабиринтах судьбы
Нас не раз испытали,
Небом крещены мы
И его не предали.

Небо кровью кропило
И било под дых.
Казалось с овчинку
Оно в этот миг.

И землю качало
И  ноги  вразлёт-
Как  будто по палубе
Мокрой несёт.

Постигли с тобою
Мы  тайны высот.
В небе с лихвою
Хватает  красот.

Летали, дружили,
Встречались не часто,
Но верности дух
В нас живет не напрасно.

Мы юности нашей
Должны быть верны,
А встречи друзей,
Нам  всё чаще  нужны!


БАНЯ У ЕГОРЫЧА.

Ах, прелесть пятница,
Стаканно- банный день!
С утра к Егорычу
Вставать совсем не лень.

И место встречи
Нам не поменять,
В набор к столу
Нам мясо надо взять.

Тут всё продумано:
Напитки и продукты
В  заплечных  сумках
Заняли места.

Быстрей  в  автобус-
Три всего минутки,
И  нам   безбожникам
Совсем не до поста.

Доехали автобусом
До  тропки.
По  снегу через сад-
Недолог путь.

Гремят ключи,
Отворена калитка
И все - к делам.
Негоже время гнуть.

Подсохшие
Наколоты дровишки,
Трещат в печи…
Над каменкой – дымок.

И медленно,
Но верно  накаляет
Горячий воздух
Вымытый полок.

Мангал с углями
Занят  шампурами,
Дымок и аромат…
Не передать!

Иван  Ефимыч
«Правит»  шашлыками,
А нам  слюну
Приходится глотать.

Но время «Че!»
Всё ближе, всё  желанней,
Готов шашлык
И в бане - выше ста.

С себя теперь
Всё  быстренько  снимаем,
Заходим в жар-
Панамы неспроста.

И чинно прогреваемся
На полках
Теперь уже
Совсем, не торопясь.
И  сто  потов
С  нас шлаки  выгоняют,
Вхожу сюда  я,
Мысленно  крестясь.

Распаренные веники
Пахучи…
По спинам  «погуляют»,
Не стыдясь.

«Парку поддать …
Ещё  воды  полкружки
Бегут болезни,
С пару заходясь!

И с полок вниз
Под воду…охладиться!
В предбаннике  стоит
Накрытый стол.

Прохладные простынки
Всем на плечи.
Минутки отдыха -
Ну, царственный престол!..

Процесс  в  разгаре!…
Пар, вода  и  пиво,
А крепкие напитки
Лишь потом!

Напарились, помылись
И оделись -
Мы с  лёгким  паром
В небе голубом.





СТАРАТЕЛЬ.

Джека Лондона строки
В память врезались мне.
Заплатила Аляска
Людям смелым втройне.

Кровь и золото в связке
Пляску смерти ведут.
По промерзлому насту
Тихо люди бредут.

По скалистым утесам
Вьёт узоры пурга.
Под снегами Юкона
Задремала тайга.

Затерялись зимовья,
Средь ручьёв и болот.
Всё  зимой  леденеет,
Солнце редко встаёт.

Всё  старатель забросил
Нет надежды на фарт,
Человек человеку
Здесь не друг и не брат.



Водка душу не греет,
Кровь сильней леденит.
Смерть под крышей хохочет
И зубами стучит.

Третий день уже к ряду
Кружит, воет метель.
На исходе припасы,
Не  берёт даже  хмель.

Ты у вечности пленник,
Соберись,  не спеша,
Проси  милости, грешник,
Ждёт  спасенья  душа!

            
ВЫШЕ ГОЛОВУ.

Мир наш подлунный коварен, жесток,
В нём  счастливчики редкие гости.
Без всяких сомнений втыкает клинок
Плоть рубит, иль мнет наши кости.

Звон разбитых сердец, море слёз и скорбей…
Ты, мой друг, перед злобой поклонов не бей.
За столом собери своих старых друзей,
Тостом ярким  их славь, добрых слов не жалей.

Наливай всем вино, ставь на стол шашлыки,
И  отступит  беда,  растеряет  клыки.
А  с  гитарной  струной песнь захочется спеть,
Пусть звучит под луной – с нею  нам не стареть!


СКИТАЛЬЦАМ    МОРЕЙ

Как грозен  океан, чернеют небеса!
Корабль  в  руках  стихии этой ночью.
Трещат борта и в клочьях паруса,
В солёных вихрях черти крутят бочку.

Звереет шторм, от стужи и воды
Немеют пальцы, действия  в «осечку».
Все по местам, аж стонем от борьбы
Не время спать и класть бока на печку.

Темнеют тучи, гроз не перечесть,
Далёк наш порт, где локоны колечком,
Но мы дойдём, дерзки  и силы  есть
Обнимем жён на чистеньких крылечках!







ОДНОКУРСНИКАМ!

(посвящается 40-й годовщине со дня  выпуска Орловского техникума железнодорожного транспорта группы Э-12, Э-11 26.12.1964)

Поверьте на слово - я помню вас всегда.
С кем хлеб делил, ведь тех не забывают.
Передо мной - вы  в  юные  года
Таких ребят теперь уж  не бывает.

Внимательно смотрю на ваши лица
И в памяти картины всё ясней.
Идут занятия, исписаны страницы,
А здесь проекты станции твоей.

До блеска шваброй коридоры натирали,
Тёть Фира жарила с картошкой голубей
Влюблялись в девочек, на танцах танцевали,
Но не было в нас грязи, хоть убей!..

Спортзал для нас распахивал все двери.
Баскет  любили, лыжи, бокс, борьбу.
Дружить, дерзать мы всё - таки умели
Учили здорово деревни голытьбу…

А двор наш грузовой до боли помним,
Всю ночь по трапу с грузом, без него…
Мозоли  в  кровь - мы поняли:  К о п е й к у…
Не платят просто так и ни с чего!

Вы в счастье проживите жизнь большую,
Во  здравии без пут, и без оков!..
Вас, девочки, на фото, я  целую
И крепко обнимаю мужиков!..




ОСТРОВА В ОКЕАНАХ…

Острова в океанах нега  южных  широт,
Повелитель вселенной одарил  всем  народ
Ни морозов, ни вьюги, нет ни  льдов, мерзлоты,
Все растёт, расцветает дивный верх красоты!

Песок белый на пляжах, шёпот ласковых волн,
Солнце щедро купает, океан несёт чёлн.
Зреют быстро, как в сказке, ананасы – плоды,
Ритмы  музыки, ласки, в танце медленном ты.

Загорелое тело…все движенья плавны.
Звуки  древних  там - тамов…как здесь ночи темны!
Ох, туземные пляски - загорается кровь.
Мы здесь все папуасы, плоть с природою вновь!

Безмятежное счастье! Как обманчиво всё,
Созревает  несчастье - под волнами оно.
В недрах нашей планеты раскаленный котел,
Лава выхода просит, дьявол место нашел.

Взрыв невиданной силы - центр  под толщей воды.
Дыбом дно океана, ад… свирепость волны!
Вновь  спокойно пространство…сотни тысяч смертей!
Безразличен к нам космос -  что потери людей?!

Всё  разрушено, смыто - проглотил океан…
Солнце,  пляжи, гитары…всё  как  прежде - о б м а н!

















               
                БЕЛЫЕ ПЯТНА.


Памяти экспедиций исследователей  геодезистов-картографов,
топографов под руководством Федосеева Григория Анисимовича

Таежные дебри, кручи, вёрсты никем не меряны
Низкие, мглистые тучи, зимовья в снегах затеряны.
Река без названия, омуты, пена в крутых берегах
Гранит и базальт  расколоты, вода  нагоняет страх.

На картах белые пятна, нет никаких отметок.
Каюрам одним  понятны звериные сломы веток.
Идут одержимые странники,  в снегах вьётся санный след.
Ставят на сопках знаки, знаки нелёгких побед.

Наносят ручьи и тропы, таёжных богатств  границы.
В  руках оживает карта владенья моей столицы!
В этих краях далеких живут племена людей,
Им  незнакомы …измы, от предков уклад дикарей.

Впервые оружие видят, грохот и блеск огня…
И падает в снег сохатый, в  восторг  дикарей  приводя.
Это совсем не сказка - быль о ХХ веке.
Север, Восток России…рассказ о большом человеке.

Ему не жилось в столицах, не  мог  он сидеть в тепле…
Загаром украшены лица привалов костры в золе.
Тянь-Шаня горные тропы, Джугд - Джура  звериный вой
Навек поселились в сердце, забрав навсегда с собой.

Белые пятна в прошлом, карты точнее нет.
На горных вершинах метки, его экспедиций  след.
Друзьям завещал свое сердце, навек поселить в горах.
В Киргизии, в  горном Тянь-Шани, покоится славный прах!
 

**********************************************




























 

         
          
              Мой Ангел заблудился
                в Небесах...

                Повесть

Посвящается  Виктории                Григорьевне Мелентьевой (Удовенко).

Не просто, очень не просто возвращаться  в своих воспоминаниях  в своё прошлое, в мир юности, мир полный дерзаний, жажды знаний, устремлений на грани фантастики, мир пышущий здоровьем, энергией, разными увлечениями, острыми ощущениями сопричастности ко всему происходящему вокруг тебя.  Но в тоже время это возвращение  в мир досадных ошибок и недооценок событий, людей, чувств,  своих и близких тебе людей. Невольно начинаешь снова жить прежними радостями и горестями, которые давно промелькнули, но не забыты, совсем не забыты. Досада и боль от не свершившегося, от навсегда потерянного сжимает сердце, хочется кричать от этого всего, стонет моя душа!               
               Тяжко!.. Но, я как «хирург» продолжу пласт за пластом вскрывать скальпелем памяти события, восстанавливать  образы друзей, родных и близких мне людей!
21 декабря 1964 года, в группах Э-11 и Э-12  Орловского техникума ж.д. транспорта состоялась защита дипломных проектов и одновременно сдача комплексного гос.экзамена по ведущим предметам специальности.  Сорок выпускников отделения эксплуатации железных дорог, в их числе и я, успешно защитились и сдали «госы». Через час мы  собрались возле аудитории, на которой висела красиво написанная табличка «Мандатная комиссия». Здесь нам сегодня предстоит  выбрать одну из железных дорог СССР,  на которой будем работать и жить. Кому-то не дадут выбирать, а просто назначат его туда, где он нужен как специалист, как техник эксплуатационник железных дорог  Союза. Все немного волновались, ведь открывается дорога в жизнь, уже не будут рядом жить мама и отец.
           Никто не разбудит ласковыми словами:
- Эдичка! Вставай сыночек, умывайся, завтрак готов, а то  всё остынет!
          Теперь принимать решения нужно самому, самому готовить еду, самому за собой ухаживать. такова стезя всех молодых специалистов!
          Дошла очередь представиться  председателю комиссии и мне. Список железных дорог был большим, но когда прозвучало название Восточно Сибирской железной дороги, я попросил дальше не читать, чётко произнёс своё решение: - Направьте меня в г. Иркутск на Восточно Сибирскую ! – Председатель комиссии, представитель МПС СССР, в красивой форменной одежде встал и произнёс целую речь:
- Ну, что ж Эдуард Николаевич, похвально! Эта дорога оборудована по последнему слову автоматики и телемеханики, переведена полностью на электрическую тягу поездов, в  достатке имеет новую  жел.дор. технику, дорога с  очень напряжённым графиком движения поездов. Вы приобретёте там самый передовой опыт организации движения поездов!
               - Комиссия поздравляет Вас с вашим выбором!    
 Председатель пожал мне руку, и я вышел в коридор. Меня окружили ребята:
 - Куда Эд. едешь ?
Я спокойно ответил:
- Еду в г.Иркутск на Восточно Сибирскую ! 
Паша Жиляев удивился больше всех, он кое-что знал чего не знали другие выпускники :
 – А, что же ты не использовал письмо-обращение ЦК ДОСААФ по вопросу распределения, ты же мог остаться в Орле. Письмо ведь с собой у тебя?!
-Да мог, но хочу увидеть Сибирь, хочу проехать почти через всю Россию! Летом я всё равно уеду поступать в лётное училище в Чернигов!
              У меня на руках был полный комплект документов из Орловского аэроклуба для поступления в любое лётное училище СССР, как военное, так и гражданское!   Три года упорного труда даром не прошли: занятия, полёты, прыжки с парашютом, соревнования по планерному спорту. В запечатанном пятью сургучными печатями большом конверте лежала  моя лётная книжка спортсмена-планериста с удостоверением квалификации «Кандидата в мастера планерного спорта». Я выполнил 20 прыжков с парашютом, освоил полёты на планерах двух типов КАИ-12 «Приморец» и Л-13 «Бланик». Полёты на парение вне аэродрома принесли мне хороший опыт и налёт около 200 часов, в воздухе я уже чувствовал себя уверенно. Я уже смог бы долететь до аэродрома  и посадить на грунтовую полосу любой самолёт, из числа тех, которые были в аэроклубе, потому что с инструкторами летал на них. Оценки моей настойчивости, смелости, целеустремлённости, трудолюбия в достижении поставленной перед собой цели были высокими! Помимо всего в этом пакете, было рекомендательное письмо начальника аэроклуба для поступления в любое лётное училище.  Я, точно знал, что мне предстоит делать для осуществления своей мечты летом 1965 года!
Так что моя трудовая деятельность на любой железной дороге Союза не должна была быть длительной.  Но ребята стали шутить и смеяться по поводу моего несгибаемого оптимизма.
                Однако  после моего решения, «с лёгкой руки» на «мандатке», из аудитории комиссии наши ребята стали выходить «сибиряками», нас таких набралось 12  выпускников, в том числе и три девушки. Никакого нажима на нас не было, нас окрестили комсомольцами-добровольцами  и  «Сибиряками»!
          На общем собрании  в конференцзале техникума, под оркестр,  нам торжественно вручили дипломы об окончании полного курса Орловского техникума ж.д. транспорта и присвоении квалификации: «Техник по эксплуатации железных дорог ». 
Затем вечер продолжился в ресторане «Орёл», он был организован и проведен прекрасно, выпускники пели песни, танцевали, читали стихи и все благодарили наших педагогов за полученные знания и большое внимание к нам. Преподаватели были растроганы, а некоторые даже плакали!
                Срок обучения в техникуме был немаленьким, составил 4,5 года, но в этот срок входила годовая практика-работа на станциях Московской железной дороги, с реальным исполнением обязанностей на разных должностях от постового стрелочника до диспетчера станции. За свою работу мы получали зарплату, и это позволило нам хоть немного приодеться к выпуску, а то ведь ходили чёрт знает в чём! У родителей лишних денег для этого не было.
              На второй день после выпускного вечера мы получили полный расчёт всяких причитающихся нам выплат деньгами, направления на работу и проездные документы до мест нашей будущей работы. Далее  простились с техникумом, с преподавателями, с общежитием и нашей вечной дежурной Фирой Моисеевной ( она всех нас расцеловала), сдали наши комнаты коменданту техникума и разъехались в отпуска на целый месяц. Ранее «сибиряки» договорились ехать в Иркутск вместе. Отъезд из Орла в Москву был назначен на 28 января 1965года. В г. Иркутск нам надлежало прибыть 2 февраля, в управление Восточно Сибирской железной дороги.
              Мне шёл, от роду, двадцатый год!
Отпуск пролетал быстро, я встретил  Новый 1965 год в хорошей компании. Каждый день с великим удовольствием бегал на лыжах по 10 км. затем  в летней кухне, в которой у нас была печка,  устраивал себе баню, обедал, спал часа два, пил чай и шёл на танцы в клуб. Молодёжи в посёлке было много, скучать никому не хотелось, было весело – танцы обычно продолжались до часа ночи. После танцев провожал домой девушек, которые отдыхали на каникулах в посёлке у родных,  и шёл домой. Спал крепко и сколько хотел,  перед отъездом в Сибирь мне родители дали полный отдых, да и делать в деревне зимой особо было нечего, кроме ухода за хозяйством. Моя мама каждый день готовила что-нибудь вкусненькое и я наслаждался едой, покоем, чтением, природой, спортом и т.д.  Отпуск подходил к концу,  начались сборы в дорогу, с собой взял самое необходимое, а всё что надо было в быту для «автономного  плавания»  по бурному морю холостяцкой жизни мы с отцом уложили в фанерный ящик. Долго не думали, куда его послать, написали адрес получателя так: Управление Восточно Сибирской ж.дороги
г. Иркутск  Полябину Э.Н.( до востребования). Потом этот ящик меня нашёл сам, его переслали багажом в г. Нижнеудинск. Всё дошло в лучшем виде.
             В назначенный день все собрались на вокзале станции Орёл, шумно поделились новостями об отпуске, в кафе попили кофе с коньяком на дорожку и вечером уехали в г. Москву. Утром мы были в Москве, переехали на метро одну остановку до  площади трёх вокзалов. Нам предстояло, буквально через три часа, на Ярославском вокзале сесть в поезд № 1 Москва-Владивосток и  почти через пять  дней выйти на ст. Иркутск.
Пятеро суток ехать по России, ехать в комфортном купейном вагоне, было не в тягость. Мне очень нравилось смотреть в окно и запоминать самое, на мой взгляд, интересное. Столько новых впечатлений, столько городов, рек мостов, лесов и невольно всплывали стихи М.Ю. Лермонтова ( я их люблю и поныне) :
 - Люблю дымок спалённой жнивы,
    В степи ночующий обоз
    И на холме средь жёлтой нивы
    Чету белеющих берёз....
        В 19 лет,  видеть «случайные огни печальных деревень», было незабываемо!
В начале пути весь наш «колхоз» уничтожал продукты, которыми нас снабдили родители на дорогу, плюс к ним мы ещё в Москве запаслись золотистым венгерским сухим вином. Так что ехали весело, у нас была и гитара,  кстати, я кое- что мог сыграть и аккомпанировать на ней. В пути на восток приходилось постепенно перестраиваться на другое время, ведь шутка ли пересечь пять часовых поясов! Особенно когда уже оставалось меньше суток до Иркутска, настоящие сибиряки спят, а мы заснуть не можем, бродим как тени по коридору и говорим шёпотом.
           Наконец проводники нас предупредили, что через два часа будет Иркутск, что там холодно, мороз под минус 40 град.  и, чтобы мы одевались потеплее. По нашим меркам мы и так были, тепло одеты, куда ещё больше!
        Иркутск, утром 2 февраля 1965года, нас встретил солнечной, морозной погодой! Поблагодарив проводников за прекрасное обслуживание, мы тепло простились с ними ( они нас даже перекрестили каждого!). В начале пошли потихоньку к вокзалу, но потом побежали, холод нас  сковал, таких морозов мы «нэ бачiли»(укр.)! Когда забежали в вокзал, замёрзнув за несколько минут на улице, мы посмотрели друг на друга и нервно рассмеялись. Куда нас братцы к чёрту занесло по собственному желанию? На уличном указателе температуры было немыслимое число, минус 45 град. мороза!!! Кто-то изрёк: - Ну, что голуби, прилетели? -
Перешли в пустой зал ожидания, раскрыли свои чемоданы  и ещё кое-что поддели под верхнюю одежду. Расспросили, как доехать до управления дороги и так как было ещё рано пошли завтракать в ресторан. Ели всё горячее, зарядились плотненько и около 9.00 утра на трамвайчике поехали, через р.Ангару  в управление. В управлении дороги, которое мы нашли быстро, разделись, привели себя в порядок и нас пригласили к Начальнику Восточно  Сибирской железной дороги. Вошли в большой красивый кабинет, поздоровались. В кабинете нас ожидали почти все заместители начальника дороги и другие приглашённые должностные лица. Начальник дороги, на нас произвёл хорошее впечатление : «господин» лет под 50, в безукоризненно отглаженной форме с золотыми галунами и нашивками на рукавах, с прекрасно построенной речью и манерами свободного общения. Он и его замы были довольны, что приехали выпускники орловчане, спросили каждого, куда хотим поехать работать, предварительно ознакомив нас с картой-схемой дороги. Дорога огромная и было где разгуляться! Я выбрал Н-Удинское отделение дороги потому, что оно было почти на 600км. ближе к Москве. Со мной пожелал поехать Коля Мясищев, туда и требовались два специалиста. Нам всем пожелали успехов, у одного из заместителей нас угостили чаем с вкусными бутербродами и мы поехали снова на вокзал, чтобы разъехаться по всей Восточной Сибири. Распрощались друг с другом тепло, все плакали, слёзы ручьями текли,  каждый из нас обещал дать о себе весточку, адрес –  мы все понимали, что расстаёмся навсегда! Расставание было печальным и мы Н.Мясищевым успокоились уже в другом купе, другого вагона, другого  поезда, который вёз нас к г. Н-Удинску.
       В Нижнеудинск мы приехали к концу рабочего дня, но начальник отделения дороги нас  ждал в кабинете. Управление отделения было рядом с вокзалом,  мы туда пришли без вещей, оставив их в камере хранения,  надоело до чёртиков нянчить свои чемоданы! Начальник отделения встретил нас тепло, предложил горячий кофе и в непринуждённой обстановке рассказал об отделении дороги. Затем пригласил начальника отдела кадров и распределил нас по станциям. Определил порядок допуска к самостоятельной работе. Коля поехал на ст Камышет, а я остался в Н-Удинске. Когда мы сидели в кабинете, туда вошёл молодой парень с забинтованной головой, начальник с ним поздоровался и тоже налил ему кофе. При мне этот парень рассказывал об избиении всех находящихся на катке людей, в выходной день, ФЗУшниками  ж.д.училища. Начальник отделения кое-что уточнил у него, записал  и сказал:
 - Ну, вот Игорь Михайлович, познакомься с нашим новым сотрудником из Орла и покажи ему наше общежитие молодых специалистов, я уже дал распоряжение поселить его в хорошую комнату. А с дракой уже разбирается наш отдел милиции, эти выродки получат по заслугам! Выздоравливай! -
- Владимир Иванович, а зачем ему другая комната, мы его берём к себе, у нас с Женей две комнаты и все удобства, так что  у нас  ему будет хорошо! -
- Ну,  и прекрасно, идите и размещайте нового жителя  вашей квартиры. А я к вам, к врачам когда-то загляну на чай, не прогоните?
- Будем Вам рады Владимир Иванович, только предупредите, чтобы мы приготовили фирменную армянскую еду и дичь!
        Пока шли с Игорем Рудаковым до общежития (оно было недалеко от вокзала), он мне многое рассказал о здешних порядках, о том, что они с Женей врачи, что закончили Харьковский мединститут, что только недавно приехали по распределению в этот город, что они холостяки, и что живут дружно и весело. В комнату вошли с вещами, которые Игорь помог нести, из-за стола поднялся молодой человек с
красивыми усами и огромной курчавой шевелюрой на голове, поздоровался со мной, и мы познакомились, его звали Евгением Барсамяном. Он обрадовался, что я поселяюсь к ним, сказал, что идёт жарить мясо к столу по этому поводу. Я сходил к заведующей общежитием, и она выдала мне всё необходимое для постели и для душа, а койку принесли двое парней. Игорь показал мне мой отсек в большущем шифоньере, в ванной и т.д. За 30 минут я разместился так, как будто бы и жил тут всегда. На тумбочку я поставил фотографию планера «Бланик» на фоне белого облака, в рамке. Игорь спросил:
- А где фото любимой девушки?-
- Таковой не обзавёлся – ответил я.
– Ну, Эдуард, мы это быстро поправим – сказал Игорь. И рассказал про  сибирячку-красавицу, которая является подругой его Вали  и которую зовут Викой. Я в начале, как-то не придал этому разговору никакого значения. Но когда мы сели ужинать и выпили по стопке вина, Женя произнёс те же самые слова об очень обаятельной, красивой и умной девушке Вике. Он произносил её имя с акцентом, звучало Вычка!
            Мясо было приготовлено прекрасно, и вообще стол был не холостяцким. Оказалось, что Женя хирург районной больницы, а Игорь работает начальником санэпидстанции отделения дороги. Они за считанные месяцы стали очень уважаемыми людьми в городе. А таёжники не могут позволить, чтобы врачи питались как зря, их большой холодильник был набит всякой таёжной снедью: дичью, рыбой, грибами, маринованной черемшой, водкой, спиртом, винами и т.д. Мне было сказано, чтобы не стеснялся и что в холодильнике всё наше общее. Я воспринял это как  проявление кавказского гостеприимства, но когда они поняли, что я ничего не беру оттуда, обиделись и настояли на том, как они хотели. Но всё равно, я что-то съестное покупал и ставил в холодильник, приобретал  вино для нашего стола, а  иногда что-нибудь готовил к общему столу.
           Жизнь вне дома наладилась быстро без всяких трудностей, я о таком, и мечтать не мог! На работе мне определили станцию Уда-2, а должность дежурного по станции. Через две стажировки я был допущен к самостоятельной работе. Коллектив станции был маленький и дружный, все были намного старше меня, но образование, как у меня, было только у начальника станции. Шло время, подходил праздник День Советской Армии и Военно Морского Флота СССР. У меня рабочие смены распределились удачно, и мы решили отметить праздник как следует всей комнатой. Начали отмечать дома, а вечером поехали во дворец культуры слюдяной фабрики. На улице был сильный мороз,  мы поехали на такси, и надели туфли на танцы, рассчитывая вернуться тоже на такси, договорились об этом с водителем. Во дворце разделись в раздевалке, и пошли в буфет что  нибудь выпить с холода. Когда, подняли тост, за нашу Армию, Игорь сказал:
- А тебя Эдик сегодня хочет видеть Вика, она здесь на танцах!
     Я предложил пригласить девочек в буфет, но Женя сказал, что девочки ещё школьницы, учатся в 11-ом классе, Игорь возразил сказав, что им по 18лет. Танцевальный зал, был расположен на втором этаже дворца, он был большой и красивый, с паркетным полом, а на потолке написано красками голубое небо с белыми облаками. Это была картина, а не мазня! Молодёжи было много, зал был полон. Мы подошли к группе наших парней из общежития, завязался разговор на темы, связанные с армией. Эстрадный оркестр начал играть и надо отметить очень даже здорово, ни одной фальшивой нотки.   Игорь дёрнул меня за рукав и сказал:
      - Ну, вот Эдик смотри, на другой стороне зала стоят Валя, а слева от неё  Вика, видишь?-
               Я увидел девушек, они оживлённо о чём-то говорили, улыбались и посматривали в нашу сторону. Вика была не просто, внешне обаятельной, она была совершенной красавицей: фигурка с классическими пропорциями, на ней было платье, которое так ей шло. Рельефно и сексуально выделялась её грудь, лицо с красивыми голубыми глазами, губки прелесть, на голове со вкусом  уложены шикарные тёмные волосы, гордо посаженная головка, шейка пропорциональная  голове, узкие покатые плечи, точёные - в меру полненькие ножки стояли на тёмных туфельках с невысоким каблучком! Что тут было говорить, на меня вопросительно смотрел Игорь!
-Ну, и как она тебе? -  спросил он.
Я только и вымолвил: - Игорь спасибо, она наверно слишком хороша для меня, сейчас пойду к ним на их сторону, приглашу её на танец!-
Но вдруг голос ведущей вечер объявляет, что для солдат местной авиационной  части  ( это был ШМАС), которые были на вечере и для будущих воинов звучит «Случайный вальс», приглашают девушки!
Я обратил внимание, что к Вике направлялись, по крайней мере, трое кавалеров, но последняя фраза по радио их пыл охладила. Они остановились в ожидании приглашения на танец. Я смотрю на Вику, а она на меня и вдруг через весь зал эта красавица тихонько идёт ко мне. Вот это да!
- Разрешите пригласить Вас на вальс! – сказала Вика.
           На моём лице она, конечно, прочитала, как я был счастлив от её приглашения. Я поздоровался с ней, поздравил с нашим общим праздником и сказал, что мне очень приятно её приглашение, и что она - сама прелесть! Вика мило улыбнулась, глаза её искрились радостью!
             Мы с ней вышли почти на средину зала и закружились в вальсе под очень красивую мелодию, вальс был не быстрым. Музыка и слова песни звучали прекрасно, навевали грусть от предстоящего расставания персонажей!
              Зал был ещё почти свободен, девушки стеснялись приглашать парней. Вика танцевала  прекрасно, очень легко,  временами мне казалось, что со мной танцует красивая невесомая фея. От Вики шёл особый, еле уловимый запах духов, но не они взволновали меня, она  сама пахла тонко и притягательно, этот запах напомнил мне детство, маму и мой любимый десерт клубнику прямо с грядки со свежими, ещё парными сливками! Это был возбуждающий молодого мужчину аромат, тонкий аромат готовой к  взрослой жизни молоденькой, очаровательной женщины (надо отметить, что у меня от природы очень сильное и тонкое обоняние, я различаю  запахи, те которые другие люди не различают)!
       Свалившиеся на меня, очень глубокие впечатления и ощущения дошли до меня не сразу, я разобрался в них чуть позже, а сейчас, на танцах  наслаждался неповторимым её ароматом, её красотой! Она притягивала меня к себе, как очень сильный магнит притягивает стальную стружку!
                Мне хотелось, чтобы оркестр играл этот вальс долго - долго, так и получилось, пространство круга для танцев наполнялось медленно. Вика улыбалась обворожительно, мы с ней за этот вальс успели о многом  переговорить. Она спрашивала меня, как я попал к ним в город, спросила, что это за красивый значок на лацкане пиджака. Она сильно удивилась, когда я рассказал ей  вкратце о моей привязанности к Небу и о том, что летом поеду поступать в Черниговское ВВАУЛ, что я выбрал своим рабочим местом Небо! Она мне тихо сказала:
- Эдик, ты наверно очень хороший сказочник!  Я пожал плечами, отвечать не стал.
     Мне было очень приятно, что Вика хочет знать обо мне чуть ли не всё и сразу, в свою очередь я тоже задавал ей много вопросов. После первого танца девушки перешли к нам, на нашу сторону, мы с ними  сходили в буфет и выпили вина со сладостями и по чашечке чёрного  ароматного  кофе. Тост был один – за нашу с Викой встречу, за наше первое свидание!
       Весь вечер мы  танцевали с Викой. Я был в неё влюблён уже с первого нашего вечера, с первой встречи.  Мы будто бы были созданы друг для друга, меня привёл в Нижнеудинск сам Господь и именно за ней, за этой неповторимой девушкой!
          Мне бы всегда нужно было помнить об этом, но, увы!..
            Перед окончанием вечера я сказал Игорю, что пойду провожать Вику домой. Он начал меня отговаривать, мороз, мол, сильный, а ты в туфлях, и там за р.Удой ребята сущие дьяволы и шпана.  Этими доводами меня он не убедил, единственно, что было сделано, так это у знакомого парня из общежития я одолжил меховые ботинки, а он надел мои и потом Игорь забрал его с собой на такси.
             А мы с Викой пошли по снежной тропке через р. Уду к её дому на улицу Северную.
           Тихая, морозная, лунная ночь, скрипящий под ногами снег и никого кругом,  кроме наших двух молоденьких грешных душ загоревшихся нежностью, обновлённых возникшими  взаимными чувствами зарождающейся любви! Затерявшиеся в ночи две крохотные  песчинки Вселенной на  голубой планете Земля!!!
Мы, не переставая, говорили и говорили, смеялись, дыханием я грел Вике руки, хотя у неё они были горячими. Дело было вовсе не в холоде, а в волнующем контакте наших рук, я несмело  поцеловал её пальчики, а она... О, Боже!  Очень смело, наверно в исключительном порыве чувств, взяла и поцеловала меня в губы! Обняла и поцеловала!  И пошло- поехало!.. Мы с ней шли до дома долго, потому что никак не могли насытиться поцелуями, мы были очень и очень «голодными»! Вика мне сказала, что никогда и ни с кем из юношей  не целовалась, это были первые и такие сладкие взаимные проникновения губ юноши в такие желанные и горячие губы прекрасной девушки! Я наслаждался спелой, душистой и очень вкусной малиной её губ! Господи, как это было прекрасно! Вот так мы и шли до её дома. И крепкий мороз был нам совершенно нипочём!
        При переходе р.Уды по замёрзшему льду,   метрах в 150ти от моста я услышал шум воды и спросил Вику: – Это что шумит, вода? -
- Да это перекат, в этом месте река не замерзает. -
- Вика, а тут проваливались люди под лёд, ведь вода быстрая и обязательно подтачивает лёд снизу? -
- Да, конечно, бывало и такое.-
               Мне стало как-то не по себе, захотелось скорее перейти реку, но это было одно лишь мгновение, ласки и опасность наверно обострили  влечение друг к другу, а посылки мозга о
 благоразумии, были до лампочки.
            Улица Северная была недалеко от берега Уды. Мы дошли до дома Вики незаметно, увлечённые разговорами и поцелуями. Вика открыла калитку, навстречу выбежала её собака Джульбарс, она быстро  признала меня за своего, по приказу её очаровательной хозяйки, а позже собака часто провожала меня через длинный мост на ту сторону реки Уды.
Домой, в общежитие молодых специалистов я пришёл в два часа ночи, шёл быстро и потому не замёрз. Игорь и Женя не спали, ждали меня и конечно отругали за то, что очертя голову пошёл провожать хорошенькую девушку, по которой наверняка вздыхали местные парни, а уж они-то   не оставят без внимания парня с «запада», тем более в незнакомом городе, где полно лихих людей. Их опасения позже подтвердились, но моего отношения к Вике не охладили, а скорее наоборот.
               Стрелки часов показывали, что уже наступил праздник, и мы перед сном выпили немного вина за нашу славную Советскую  Армию и ВМФ.
                23 февраля днём мне позвонила Вика, поздравила с праздником и сказала, что очень хочет меня видеть. Я был безмерно рад, мы снова были вместе, снова мне было очень приятно обнимать и целовать эту милую девушку, для которой и я стал уже незаменим. Наши встречи были не такими уж частыми, как мне хотелось бы.               
                Работа на станции Уда-2 требовала дисциплины и высокой исполнительности, движение поездов было очень интенсивным, дремать на работе было нельзя. Уже в то далёкое время скорости поездов достигали 100-120 км/час. А грузовые поезда шли тяжело гружёными, до 4 тысяч тонн, поэтому от всех специалистов   ж.д. транспорта требовалось повышенное внимание везде. Так что, особенно после ночных смен, нужно было и просто отоспаться. Вика училась в школе, учёба в выпускном классе тоже налагала свои требования. Гулять подолгу нам было некогда, однако мы ухитрялись ходить на танцы, в кино, на каток и просто гуляли  по городу, когда спадали морозы.
              На одном из танцевальных вечеров ко мне подошёл парень в унтах и попытался сорвать с лацкана пиджака значок кандидата в мастера планерного спорта, но значок был надёжно прикручен, его можно было оторвать только с куском пиджака. В техникуме я занимался боксом и имел успехи в этом виде спорта поэтому, не раздумывая, послал наглеца в нокаут. Он долго приходил в себя, ему там ставили примочки,  его дружки пообещали меня изувечить.
                Однажды вечером, когда я шёл от дома Вики, меня всё- таки «прижали к стене» парни, которые учились с Викой в школе и не только они. Мне повезло, что со мной была собака Вики  Джульбарс, и то, что я почти перешёл мост через Уду! Меня спасла последняя деревянная  будочка на мосту. Собака ощетинилась,  зло рычала и кидалась  на нападавших !.В мой адрес полетели угрозы и оскорбления, парни были пьяными, и ничего хорошего встреча с ними мне не сулила. Некоторые из них кричали, что меня надо утопить в Уде, сбросив меня в неё с моста. У многих из них в руках сверкали ножи.  Они вовсе не шутили!
              Со студенческих времён у меня в кармане всегда с собой был серьёзный нож, финка со складывающимся большим лезвием. Лезвие открывалось с сильным звенящим звуком. Я  демонстративно, вытащил финку и открыл лезвие:
 - Ну, давайте шакалы, одному или двум из вас не жить!-
Во мне закипала злость, но я себя заставлял быть спокойным, так как злость не помощник в драке, я был готов на худшее.  Странно, но опасность вызывала во мне чёткие действия и полное спокойствие, это было так и позже, в Небе при серьёзных аварийных ситуациях. Лезвие финки отрезвило «учащуюся кодлу», они отпрянули на шаг и решили заморозить меня, держать в будке пока не посинею. Сами они были одеты по сибирскому покрою, им холод был до фени. Минут через 15 я понял, что надо прорываться, иначе мои ноги будут отморожены.
Улучив момент, когда толпа начала прикуривать друг у друга, я крикнул собаке :- Взять Джульбарс!               
             Собака на кого- то кинулась, потом завизжала.   
          Сам я одновременно с «боевым кличем индейцев сиу» кинулся вперёд, быстро махая перед собой финкой, толпа на миг отпрянула, никому не хотелось познакомиться с моей финкой! В пылу атаки я  не почувствовал никакой боли, бежал  с финкой в руке до вокзала. Толпа отстала, потому что я наверно перекрыл норматив мастера спорта по бегу. Остановился я возле входа в вокзал, задохнулся совсем, мне надо было отдышаться,  и сразу почувствовал сильную острую боль в левой руке и в левом боку, в районе рёбер. Сняв левую кожаную перчатку, увидел много крови, комок спёкшейся крови шлёпнулся на снег. Видимо меня всё-таки, кто-то из кодлы,  пытался достать финкой  и достал! А может я и сам напоролся на их ножи. Я вошёл в вокзал и сразу пошёл в медпункт, благо медсестра была на месте. Но как только она увидела кровь, ей стало плохо. Мне пришлось намочить вату в нашатырном спирте и привести её в рабочее состояние. Потом она перевязала руку и сняла с меня тёплую шалевую куртку  московку, которая была прорезана на боку. Там же были два неглубоких пореза кожи в районе рёбер, кровь из них текла обильно. Медсестра уже спокойно наложила и там повязки, сделала укол от столбняка. Попросила не спешить, посидеть немного у неё. В это время, с разрешения медсестры, я позвонил Игорю и Жене, вкратце рассказал обстановку. На вопрос Жени о том, где эта толпа я сказал, что не знаю, может быть  ждут меня на улице. Минуты через три в медпункт зашли два милиционера, сказали, что хирург Е.Барсамян им позвонил и попросил меня сопроводить до общежития.  А через 20-25 минут, прибежали из общежития человек 10 ребят, с ними были Игорь и Женя, в руках у них были солидные дубинки.  Их и милиционеров забрала машина, они поехали искать ту шайку. Вторая машина подвезла меня к общежитию. Ребята приехали часа через два, возбуждённые и со сбитыми кулаками. Они рассказали, как проводилась «воспитательная работа» с членами той шайки. Их они застали в сборе за очередным распитием спиртного возле  школы. Там, оказывается, были не только школьники, но и бывшие ЗК. У них при себе почти у всех были ножи, их менты повязали и они сидели у них в КПЗ. Следователь из милиции составил протокол с моих слов, в котором я расписался. Всё было проведено на редкость оперативно, конечно это заслуга моих друзей-врачей!
             Утром я поехал на работу,  а на второй день меня пригласили  в милицию на допрос и очную ставку. Всю шайку я запомнил,  все они были в сборе передо мной. Я их всех узнал! Через несколько дней ко мне в комнату вошли родители какого-то Виктора с милиционером, они попросили подписать бумагу, что их сына я не видел среди членов шайки. Это был тот самый Виктор, который кричал, что любит Вику и что он меня порежет на куски. Я эту бумагу подписывать отказался, но этот хлопец, с помощью родителей, выкрутился. Бывшим ЗК впаяли года по 4 строгого режима, а школьникам по 2 года условно. Следствие длилось полгода, на счету этой шайки были и другие «заслуги».  Это мне сообщил в письме Игорь, когда я уже учился на первом курсе лётного училища. Рука у меня долго болела, видимо всё- таки попала инфекция, хотя Женя мне её и чистил, он её зажал, привязал к хирургическому столу и сказал, чтобы я отвернулся. Но, я продолжал смотреть,  и когда он начал мою руку резать скальпелем мне стало плохо. Женя быстро привёл меня в чувство, доделал до конца намеченную им операцию. Зажила рука месяца через два, уже  в училище.
                С Викой мы продолжали встречаться,  нам всегда не хватало времени, мы читали друг другу стихи, пели песни  А. Пахмутовой, и целовались до умопомрачения. Подошёл праздник 8- го марта, я подарил Вике цветы, хорошие духи и конфеты  и мы выпили в компании Жени, Игоря и их девушек  хорошего вина. Потом танцевали во дворце слюд. фабрики, было весело и никто мне больше уже не угрожал.
    В конце марта родители Вики собрались ехать в Иркутск на приём к врачу, отец Вики был серьёзно болен, я знал это от неё. На вокзале Григорий Александрович отозвал меня в сторонку и сказал:
       - Эдик, сынок! Вика тебя очень полюбила, вы молоды и можете потерять всякий контроль над собой, вы остаётесь одни в доме! Прошу тебя, побереги нашу девочку, не спеши, она всегда будет любить тебя! Мне осталось жить немного, исполни мою просьбу! У вас всё впереди!
      Я был  разоружён  и  пообещал исполнить его просьбу! Родители уехали, а мы с Викой поехали на такси к ней домой. Устоять от соблазна не быть с ней интимно близким этой ночью, было для меня почти немыслимо, но ведь я дал слово тяжело больному отцу Вики!..   
              Помню этот вечер  до подробностей, к общему  счастью, а впрочем, может и к несчастью,  у Вики дома ночевала  её подруга Валя. Так что  особой  воли у нас  не было, мы лишь до самой глубокой ночи самозабвенно целовались с Викулей  на кухонном диване, а потом  с сожалением  и  с болью внизу живота,  я пошёл ночевать к себе в общежитие. Но обещание данное отцу Вики я сдержал.
            Весна в Восточной Сибири оказалась затяжной, в конце марта днём снег таял, солнце было ослепительным от белого снега, пряно пахло весной,  было не просто тепло, а даже жарко,  во всю бежали ручьи, зато ночью трещали морозы и не слабенькие!  На реке Уде  сверху льда образовывалась наледь, наледь нарастала  с каждым погожим днём.
            Меня уже в третий раз вызвали повесткой в  военкомат. Ранее военком Нижнеудинска  подполковник Н.Б.Бочевер предлагал направить меня для поступления в разные военные училища, но я стоял на своём и просил направить в Черниговское ВВАУЛ . Этот военный чиновник начал выходить из себя от моего упрямства и уже пообещал мне три года службы на Севере в стройбате! Он обосновывал отказ тем, что у него нет разнарядок на это военное училище.
                И вот я захожу к нему в кабинет в третий раз. Я поздоровался и положил ему на стол повестку и моё заявление для направления меня в Черниговское ВВАУЛ. Он ещё не прочитал заявление и начал с того, что вот и молодец поедешь поступать в Челябинское ВВАУШ, станешь штурманом в дальней авиации, это очень почётная профессия. И вдруг его лицо исказила злоба, он взял в руки моё заявление, он не кричал, а рычал на меня как зверь ! Я снова выслушал его угрозы, и спокойно сказал, что по большому счёту у меня будет от армии отсрочка и  бронь.
      - Какая ещё такая бронь,  я тебе твою душу мать  такую бронь покажу! –
 Я продолжал говорить, что поеду я, в крайнем случае, поступать в  ж.д. институт на заочный факультет. Так мне пообещал начальник Восточно Сибирской железной дороги, когда вызывал в Иркутск,  для награждения денежной премией, я успел отличиться на работе, подсказал участковому диспетчеру по радио его дальнейшие действия в сложной поездной обстановке. Ночью, в сильный мороз лопнул рельс, нужно было пропускать поезда по одному пути, по  двум направлениям т.е. по неправильному пути. А диспетчера заклинило!
             Ушёл я от военкома удручённым, но он всё-таки выслушал меня до конца и уже более спокойно.  Он перестал орать и угрожать  мне стройбатом. В общежитии вечером я  сел  за стол, чтоб написать письмо Министру Обороны Маршалу Советского союза Малиновскому Р.Я.  Женя и Игорь сели вокруг стола и начали мне помогать, редактировать моё послание. В письме описал мои мытарства и то, что я уже умел летать на планерах и прыгать с парашютом. Письмо получилось складным, аргументированным и вселяло надежду. На второй день оно ушло заказным и с уведомлением в Москву. Через неделю я получил сообщение, что письмо доставлено по адресу.
       Весна вступала в свои права всё уверенней, становилось всё теплее, снег таял на глазах,
освобождая южные склоны холмов и оврагов, на них уже показалась первая зелёная травка,  а река Уда всё ещё не освободилась ото льда!
           В один из дней последней декады апреля мне позвонила Вика, она просила быстрее приехать к ней, она хотела со мной вместе  смотреть на ледоход,  река начинает освобождаться от ледяного плена, лёд вот- вот тронется!  На такси я подъехал к мосту через Уду, а дальше через него  меня  уже не пропустила милиция, лёд поднялся почти до самого настила моста, бетонные опоры моста дрожали под натиском огромной массы льда и вдруг со страшным грохотом льдины полезли одна на другую  вверх и стали трескаться, вода хлынула на берега. А затем вода и льдины  проложили себе дорогу, по созданному  ими  новому руслу, льдины понеслись вниз по течению, вода несла брёвна, льдины разрушили, где-то выше по течению мосты из брёвен, и всё это неслось в страшном грохоте к океану! Зрелище такое, что захватывало дух! Через несколько дней вода спала, и река вошла в своё весеннее русло, только по берегам продолжали таять выброшенные огромными силами толстые огромные льдины, а рядом с ними было полно выброшенных на берега брёвен. Льдины мне  казались какими-то замёрзшими доисторическими монстрами!
        Майские праздники оказались для меня рабочими, однако 9-го мая  Вика с подругой приехали ко мне на пригородном поезде прямо ко мне  на работу. Я был просто счастлив, вот это девушка! Маневровой работы в это время суток не было, поезда шли транзитом через мою станцию Уда-2, и я мог уделить девушкам внимание. Напоил их чаем с пирожками, которыми меня часто угощали, живущие рядом с вокзалом коллеги. Надо сказать, что все сибиряки очень добрые люди, и если учесть что мне было 19 лет, то все старшие коллеги относились ко мне  по-отечески. На очередном пригородном поезде я проводил девушек назад,  в город.
         10 мая Вика пригласила меня сходить в тайгу за цветами. Небольшие таёжные холмы были покрыты красными цветами, их Вика называла жарками. Цвела черёмуха, пряно пахли травы, запахи от нагретых сосен, от  хвои, от цветущего багульника – эта прекрасная смесь запахов просто дурманила нас, и мы с Викой были всё время в объятиях друг друга, целовались уже с таким наслаждением, что были  в одном шаге от запретного плода! Нас очень тянуло друг к другу.
         Прошло три месяца, как мы увидели друг друга, а мне казалось, что Вику я знаю и обожаю с детства! Настолько она была мила и хороша во всех отношениях. Дома она была хорошей хозяйкой, умела шить, готовить еду, в доме всё блестело,  Она не была навязчивой, не была хмурой, не была развязной, была очень нежной и внимательной  ко мне.  Её глаза были просто переполнены ласковым сиянием, она  прочитала много книг отечественных и зарубежных классиков, хорошо пела -  в ней было редкое сочетание положительных качеств, впитанных с молоком её мамы Зинаиды Никитичны  и с  порядочностью отца Григория Александровича!
                29 мая 1965 года меня снова вызвал военком г. Нижнеудинска! Он, молча, подал мне документ Министерства обороны СССР и сказал, чтобы я ознакомился с ним под роспись.
         В документе чёрным по белому было написано:  Выписка из Приказа Министра Обороны СССР Маршала Советского Союза Малиновского Р.Я. по личному составу.
       Об откомандировании призывника Полябина Э.Н.  военкомом г. Нижнеудинска Иркутской области  в качестве абитуриента  в Черниговское ВВАУЛ , в распоряжение начальника училища.   
  Снабдить сухим пайком по нормам МО СССР, путевыми деньгами и проездными документами в купейном вагоне скорого поезда до ст. Чернигов Южной ж.дороги. П/полковнику Бочеверу Н.Б. строго указать на недопустимость его методов мобилизационной работы с призывной молодёжью.
                Если бы вы видели выражение лица этого «гиганта мысли», он готов был меня съесть живьём, но ему надо было ещё долго служить на этом хлебном месте! Он только сказал, верней прошипел:
         - Если не поступишь в свой Черниговский «аул»  и вернёшься в  Нижнеудинск, по моим сведениям  у тебя здесь  большая любовь вышла, то я тебя тут потом в бараний рог согну!
 Глаза этого вепря пылали злостью ко мне.
            На его реплику мне было глубоко плевать, я прошёл всё и добился своего. В ответ я спросил:
         - Где мне получить всё, что указано в приказе Министра обороны? -
           За 20 минут мне всё было выдано, я за всё расписался и поехал в отделение дороги рассчитываться с работы. Потом поехал на ст. Уда-2 и попрощался с коллегами, все отметили, что я хорошо вписался в коллектив. Вечером 30 мая собрались ребята из общежития, приехал со ст. Камышет  и  Коля Мясищев и мы немного посидели на прощанье, пели под гитару песни и пили вино. Не помню почему, но Вики на этих проводах не было. Наверно что-то помешало ей, не пригласить её я не мог.
            С собой, в Малоархангельск,  я решил привезти из Сибири три маленьких сосенки, они были выкопаны мною в тайге, корни были с землёй и  обёрнуты во влажную тряпку. Всю дорогу я регулярно поливал их.  По приезде домой к родителям, я их посадил по всей науке возле дома, но, к сожалению, они не принялись!  Не  прижились!
                1 июня 1965 года я уезжал  в Москву поездом - экспрессом «Россия»  Владивосток - Москва. Меня на вокзале ст. Нижнеудинск провожали  ребята и моя любимая Вика. Её лицо в этот день я помню до сих пор, оно было красивым, растерянным, печальным, в глазах стояли слёзы! Всё время она держала мою левую руку ( она была забинтована) и говорила, повторяла снова и снова, глядя мне в глаза:
     - Эдичка, не забывай мой любимый ничего, не забывай меня, пиши родной! Люблю тебя всегда! –
                Поезд тихонько тронулся от станции, машинист электровоза видимо видел всё в зеркало и не набирал скорость,  Вика всё шла и шла по перрону напротив моего вагона, на прощание  махала мне рукой,  из моих глаз текли  слёзы горечи и  разлуки, я уезжал от своей настоящей любви, посланной  мне Богом! Уезжал навсегда! Но тогда я был уверен, что приеду снова сюда за  моей  Викой!
         Мы с  Викой вели  переписку   3,5 года, жаль не сохранил я её  письма, они были полны нежности и большого светлого чувства – любви,  в 1968 году всё прекратилось. Летали мы в  то лето очень напряжённо, сильно уставали и иногда я до выходного дня  откладывал письма Вике недописанными.  А потом и от неё они стали приходить всё реже.
            Во всём виню только себя!               

*****************************************
               
                Вместо  эпилога.
 
         В сентябре 1968года  подходила  к концу программа лётного обучения 3-го курса ЧВВАУЛ,   мы много и  уже здорово летали на МиГах и днём и ночью, готовились к государственным экзаменам. Впереди был осенний бал  отпусков!..
           В Нижнеудинск я написал Рудакову Игорю письмо, с просьбой уточнить, почему Вика не пишет? Ответ пришёл удивительно быстро, на восьми листах Игорь крыл меня и «по батюшке» и «по матушке», он сообщил мне, что Вика была у него и горько рыдала по поводу того, что я её забыл и больше не люблю. Ну, и якобы сообщила, что назло мне скоро тоже выйдет замуж.  В заключении  письма он меня попросил не мешать её счастью!
        Для меня это было горестным известием, у меня в душе всё перевернулось вверх ногами! Я заказал телефонный разговор с ней, в её день рождения 11 сентября 1968года, но она на мой вызов не пришла!

 

         Мною было написано Вике очередное письмо, уже  с пожеланием т.н. «счастья», оно тоже осталось  без ответа. Вот так всё и вышло! В ноябре женился  и  я,  тоже написал об этом Вике, но ответа не получил. Я до сих пор думаю, что в наши отношения вмешался кто-то третий, письма перехватывались им с целью помешать нам. У него это получилось, благодаря моей глупой жизненной позиции, и ещё очень напряжённой учёбе, и полётам перед окончанием 3-го курса..
                В 2008году вышла моя книга «Ветры памяти», в которой  Вике было посвящено немало строк  в балладе и в стихотворениях. На протяжении стольких лет я помнил Вику всегда! Забыть её я не стремился и не смог! Её образ был всегда со мной!
       Книга разошлась по России, в основном она попала в руки лётчиков, эту книгу я очень хотел послать Вике, но не знал куда. И вдруг поздней осенью 2009 года у меня дома раздаётся телефонный звонок, в трубке я услышал голос любимой девушки из моей юности – это был её голос, он не изменился, я его ни с чьим голосом никогда не спутаю, звонила Виктория Григорьевна Мелентьева (Удовенко)!..
          Ей, по моей просьбе, сообщила мой телефон работница Администрации г. Шелехова,  Иркутской области, Евсеева  Валентина Ивановна. Вику я наконец-то нашёл! 
              Нужно  было сделать это тогда, осенью 1968 года! Наверно мой белый  Ангел в ту осень из-за дождей, туманов и низкой облачности  заблудился в Небесах, которым я отдал свою душу и молодость! Он тогда меня не вразумил, не направил на путь истины! Очень  жаль!!!
       
    ...У судьбы не простой  много трудных дорог,
       Белый Ангел летал в моей тесной кабине,
       Он меня сохранил, от бесчестья сберёг      
       Он не дал мне пропасть на далёкой чужбине!..
                «Бал  высоты»
         
                Прошло 49 лет! Подумать  только... полвека! С Викторией Григорьевной мы теперь  довольно часто общаемся по телефону, она меня  не забыла,  любит меня неверного до сих пор, иначе всё было бы  другим !  Во всяком случае, я  это чувствую!
           Мы оба с сожалением знаем и утверждаем, что если бы мы продолжали  встречаться, как те  три месяца, то не расстались бы всю жизнь!   Очень короткий срок длилось наше тесное общение в Нижнеудинске. В своём письме мне Вика написала про интересный эпизод из её школьной жизни. Вот цитата из её письма:
-- Ты Эдик пишешь в своей книге «Ветры памяти» про девочку Веру Раппопорт, с которой вы дружили в пятом классе, в школе. Так вот у меня моим другом в пятом классе был симпатичный мальчик, верь не верь мне, но его тоже звали Эдиком. Как он появился в нашей деревне, не помню. Только мне очень понравилось, по тем временам необычное имя. И был этот мальчик необычным в нашем классе, очень внимательным и общительным.  Вокруг меня всё больше были Вити, Коли, Вовы. Он защищал меня от других мальчишек, потом наша семья переехала жить  в  Н-Удинск, и всё на этом закончилось.
             И вдруг, спустя пять лет, моя подруга Валя, с которой дружил Игорь Рудаков поведала, что в комнате вместе с Игорем недавно поселился  видный  паренёк  из Орла.  Он приехал в Сибирь работать после окончания ж.д. техникума и зовут его Эдиком! Надо же в 19 лет он уже и техникум успел закончить, нам шёл тоже 19-й, но мы ещё учились в школе!
       Вот чудеса! Себе я сказала, что обязательно с ним познакомлюсь. Очень хорошо помню танцевальный зал во дворце культуры слюдяной фабрики, который всегда был полон народа и во всей этой толпе ты и я! Через весь зал я не шла приглашать тебя на вальс, я  к тебе  летела на крыльях надежды!
              Помни Эдик, моё имя Вика—Виктория—Ника, Богиня Победы, я твой Ангел-хранитель на всю нашу жизнь!!!
                У меня всегда выступают слёзы, когда я читаю эти слова, вылетевшие Белыми  Ангелами  из глубины её Души, от  самого её Сердца!
      Суровая  и  странная штука жизнь!
         С осени 2009 года мы посылаем друг другу какие-то знаки внимания, поздравляем со значительными  для нас датами и праздниками, иногда дарим друг другу подарки,  но это всего-навсего  виртуальное общение, и  вовсе не то, совсем не то, что могло бы  быть!..
 Такова несоизмеримая ни с каким эквивалентом плата за недооценку юношеской любви и верности  прекрасной,  нежной,  юной  женщины-сибирячки  Вики !            
        *********************************************               

                Навсегда?!

 Э.П.  1967г.                Вика Удовенко.                г.Нижнеудинск .

Я сказала раз и навсегда               
Больше никогда того не будет,
Ни теперь, ни после, никогда
Голос твой мне сердце не разбудит.

Ты забыл, не любишь и не надо
Думаешь, я стану умолять?
Быть с тобою так хотелось рядом…
Мне об этом больно вспоминать.

Я одна в толпе не потерялась,
Я одна, но я себя найду,
Ты не думай, что с тобой рассталась
И  по жизни нищенкой пойду?
               
         Ты не думай, ночью я не плачу
И подушке слёзы не дарю,
Мыслью я одной себя терзаю,
Что тебя, по-прежнему люблю.

Это просто распустились нервы
И владеть не в силах я собой,
Это потому, что ты был первый
И вся жизнь наполнена тобой.

Буду ли любить или не буду,
Клином не сошёлся белый свет
Верю, что когда-нибудь забуду
Думаешь, что лучше тебя нет?

А покой душе пока не нужен,
Погасив свою большую грусть,
Я в другого, что тебя не хуже
От души, по - девичьи влюблюсь.

Но боюсь, что поздно или рано
В памяти не лёгкой на подъём
Мне напомнят музыка и звёзды,
Как нам было сладостно вдвоём.

Мыслями вернусь в свою долину,
К юности, в минувшие года
И пойму, что свет сошёлся клином
         На тебе одном и НАВСЕГДА!!!
 
               
                Ностальгия
   
       (Фото от 10.06.1965года! Стоишь  ты,  Вика, в красивом  выпускном платье вместе с подругами.)

Снова  ностальгия,
                по юности тоска!
Девочка  красавица
               и школьная доска,
От юности до зрелости
       один  лишь только шаг,
Экзамены последние,
         на крыше школы флаг.
На фото в белом платье,
          фигурки  тонкий стан
На вечер выпускной свой
            идёшь ты в ресторан
Сегодня бал последний,
      твой школьный записной
И мир такой огромный
                теперь перед тобой.
Вчерашние подружки
                витают в облаках
Конкурсы  и  ВУЗы,
                казалось всё в руках,
Но проза жизни тоньше,
                на ниточке висит
И  рвётся в миг, в секунду-
               мечта к чертям летит.
Трудно, очень трудно
                в стремнине выплывать,
Так наша жизнь несётся,
                попробуй устоять!
 Жизнь не щадит нисколько,
                рвёт слабых на куски
В ней многие сломались
                от водки, от тоски.
Но ты из сильных духом,
                девчоночка ты пай,
Красивая и смелая,
                а я был шалопай
Любовь твою и ласки
                взял парень-сибиряк.
Свою Звезду и Сказку
                отдал я просто так!
Слеза от  ностальгии,
                по юности тоска,
Дорога  без  возврата,
                ушла  за облака!..

          
***************************************
                Время не лечит...

Время не лечит, не штопает ран
Бинты и повязки, всего лишь обман.                Живём  на пределе, опасен  просчёт,
И вот уже  лодку  к  порогам  несёт.

Замшелые скалы, звереет поток,
Гаснет как свечка надежды росток.
На старые раны просыпалась соль
Режет  нещадно сердечная  боль!..

Время глумится над нами порой
Напрасно считаем:  излечит собой!
Мы в жизни по минному полю идём,
            Поздно ошибки судьбы признаём!..
               
               
                Гимн любви.
                Вике

Девочка - красавица плела  веночек счастья,
Цветочек юной жизни вплетала в красоту,
Васильки в глазах её, тепло несли в ненастье,
Походкой юной леди взошла на высоту.

В танцевальном зале первая красавица,
Точёная фигурка и платьице под стать
Летела над паркетом, самой любви посланница
И было так приятно к себе её прижать!

Тот вечер был подарком: красивым, нежным, сладким
Послал его Господь сам, и жить бы нам  без  бурь!
Но годы, расстояния… мой в небе путь не гладкий,
За облака по звёздам, за синь небес в лазурь!!!

Полвека, как мгновение – ведь время относительно!
Судьба не пожелала, нам встречу принести!
Её семья, моя семья – всё вроде положительно,
Но та весна живёт во мне, с ней жизнь хочу пройти!!!

 **********************************************             








Глава-

Специальные слова и термины.

----РУД(ы) – рычаг управления режимами тяги двигателя(ей);
---ФОРСАЖ  - максимально возможный режим тяги двигателя. На этом режиме за самолетом тянется огненный шлейф  форсажного  пламени;
---КП – командный пункт (управление экипажами в дальней зоне более 100 км.  от аэродрома);
КДП – командно-диспетчерский пункт (главный пункт управления полётами на аэродроме);
---РП – руководитель полетами;
---РСП – радиолокационная система посадки;
---РТО  - радиотехническое оборудование (наземное и бортовое);
---«МИГ», «СУ» - типы самолётов (в настоящее время выпускаются только многоцелевые самолёты);
---ИВПП – взлётно-посадочная полоса с искусственным покрытием (бетон, асфальт и др.);
---АРК – автоматический  радиокомпас. Лётчики называют  этот  прибор «золотой  стрелкой» т.к.  указывает  направление на  аэродром  посадки.
---УГС – указатели глиссады снижения самолетов
( светотехническое оборудование аэродрома, корабля);
---МАЯКИ – радиотехнические и светотехнические средства на земле;
---«ПТИЧКА НА ПРИЦЕЛЕ» - условное изображение цели на экране радиолокационного прицела в кабине лётчика (с параметрами дальности,  азимута, ракурса  цели);
---ИНВЕРСИЯ… – белый след за самолётом, образуется на больших высотах, состоит из кристаллов снега, льда после взаимодействия горячих газов от двигателей с кислородом воздуха;
---«ВОЗДУХ СИЗОЙ СТРУЁЙ»… - при энергичных маневрах самолёта с большими ускорениями ( перегрузками) частицы воздуха настолько сжимаются, уплотняются, что воздух становится видимым;
---ЗШ – защитный шлем лётчика со светофильтром, чаще белого цвета  из  прочного  и  лёгкого искусственного материала; под шлем, на голову лётчика надеваются подшлемники по сезону.
---ФОНАРЬ КАБИНЫ – остекление кабины летчика из прочного оргстекла, состоит из подвижной и неподвижной частей, при  катапультировании  в  аварийных  ситуациях  подвижная  часть  отстреливается  пиропатронами;
---РАЗВЁРТКИ ЛУЧ- луч азимутальный на экране обзора РЛС;
---РЛС – радиолокационная станция (бортовая или наземная);
---ЗАСВЕТКА – на экранах РЛС мощно - кучевые, грозовые облака оставляют яркий засвеченный контур,  в таких облаках частицы влаги и воздуха имеют высокие потенциалы  статического электричества;
---КУЧЁВКА…отдельные светлые кучевые  облака  хорошей  погоды;
---«СТУЛ  ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ»   в  военной  авиации  руководство  полётами  сравнивают  с  этим  термином т.к.  это  очень  сложная  сфера  деятельности  человека. Руководитель  полётов  принимает  информацию, обрабатывает  её  и  даёт  команды  лётчикам  всегда  при
остром  дефиците  времени. Руководят  полётами  офицеры  лётного  состава  с  большим  опытом  лётной  работы – это  как  правило  командиры  эскадрилий  и  полков   или   штатные  руководители  полётов.
---ГРП…группа  руководства  полётами. В  неё  входят:
РП- руководитель  полётов – главное  должностное  лицо  во  время  лётной  смены, его  команды  имеют  превалирующее  значение  для  всего  личного  состава, участвующего  в  полётах.
РДЗ  - руководитель  дальней  зоны (офицер  боевого  управления). Управляет  экипажами  самолётов, которые  находятся  на  удалении  более  100км. от  аэродрома. Наводит  свои  экипажи  на  цели ( на  противника  на  земле  и  в  воздухе).
РБЗ - руководитель  ближней  зоны. Управляет  экипажами  самолётов ,которые  находятся  на  удалении  до  100км. от  аэродрома  и  выводит  экипажи  в  точку  начала  разворота  на  посадочный  курс.
РЗП – руководитель  зоны  посадки. Управляет  экипажами  на  посадочном  курсе от  точки  начала  разворота  самолёта  на  ПК  до  освобождения  самолётом   посадочной  полосы.
---Передача  управления  экипажами осуществляется  по  радиоканалам , на  соответствующих рубежах  по  удалению  от  аэродрома, (принцип  такой: наблюдаю, управляю; при  передаче управления называется позывной  лётчика, азимут  и  дальность  радиолокационной
отметки  от  самолёта  по  экрану РЛС). Это  важный  момент  т.к. управление экипажами должно  быть  непрерывным.

-Хронометражист – ведёт  учёт  времени  полётов  по  каждому  экипажу, по  каждому  самолёту.
-Планшетисты – ведут  графическую прокладку  маршрута  полёта  каждого  самолёта  на  специальной  кальке.
-Старший  инженер  полётов – под  его  контролем  идёт  подготовка  самолётов  к  вылетам  в  соответствии  с  каждым  заданием.
-Старший  инженер  связи  и  радиотехнического  обеспечения   полётов  - под  его  контролем  находится  весь  личный  состав  связи  и  РТО.
-Материально – техническое обеспечение всей  боевой  подготовки  лётных  частей  выполняют  тыловые  службы. Это  они  и  кормят ,и  поят ,одевают и обувают авиаторов – снабжают  всем  тем, что  обеспечивает  сложную  лётную  работу!..
Всего  в  обеспечении  полётов  задействованы  около  500  человек  личного  состава  частей  обеспечения   и  непосредственно  самих  лётчиков.

СОДЕРЖАНИЕ.

I Рассказы «Моей судьбы пути-дороги».
1. Земля родная, отчий дом
2. Земляничные поляны.
3. Ускорение свободного падения.
4. Верочка
5. Бродяга
6. Свет мечты, ступеньки в небо.
7. Рабочее место небо.

II Стихотворения
1 РАЗДЕЛ .
Мой стих, мой чёлн.
1.Спасибо, муза.
2. Мой стих кинжал.
3. Бумеранг .
4. За дорогой дорога.
5. Ветры странствий.
6. Одни мы в космосе?.
7. Друг другу улыбнитесь
8. Строфы.

11 Раздел.
Здесь небо по - особенному  близко.
1. Чистого неба .
2. Полоса – бетонка.
3. Азы небесные .
4. Пилоты, как Боги .
5. Ветры памяти моей.
6. Лётная застольная .
7. Между прошлым и будущим
8. Ночные полёты.
9. Тем, кто в небе.
10. Седые соколы.
11. Полёты в облаках .
12. Воздушный разведчик погоды.
13. Кукушка .
14.Истребительному 472-му авиационному полку -                .     15.К  облакам.
16.Раздумья в ночи.
17.Перед взлётом .
18.Оптимистическая песнь.
19.Странникам небес .
20.Сказ про то, как наш «балбес» покорял простор небес.
21.Вечный лётчик.
22.Товарищу по оружию.
23.Рано мне догорать.
24. Суровое  небо.
25.Небеса  совсем  рядом.
26.Бал   высоты.
27…Тишина , уходящая в вечность…
Ш Раздел.
Лесной мой край. Корни.
1.Корни
2. Деревенька моя.
3. Прошу к столу
4. Отчий дом
5. Память сердца
6. Мать хлеб пекла
7. Хочу в мой дом
8. Памяти отца
9. Молитва
10. Внучкам
11. Деревенская быль
12. Не хочу я с прошлым расставаться
13. Вера Андреевна
14. Школа
15. Моей дочери Оксане
16. В раздумьях
17.Послание



1V  Раздел.
Лирика.
Ямочки на щёчках, чёртики в глазах…
1.Горит вечерняя заря
2. Я жизни песнь пою
3. Два лица
4. Тебе
5. Метаморфозы любви
6. Возрасты любви
7. Эмоции весны
8. О любви в который раз
9. Вот такая я.
10. Дай лапу мне.
11. Хребты Саянские
12. Завяжи на память узелок
13. Молчанье
14. Белое солнце пустыни
15. Альтернатива
16. Пасхальная  ночь
17. Весенний этюд
18. БИЧ
19. К заповедям
20.Прощание  с  юностью
21.Белый  вальс





У Раздел.
Времена года.
1. Штрихи  весны
2. Шутник апрель
3. Весенние мотивы
4. По законам весны
5. Лето дождей
6. Бархатный сезон
7. Лето перепёлки
8. Прощай  лето
9. Осень на даче
10. Падают листья.
11. Стынет земля
12. Осенняя грусть
13. Полыхают рябины огнем
14.Зимний  этюд
15. Снежная фантазия
16. С новым годом

У1 Раздел.
Звуки  музыки.
1.Звуки верной подруги ветров
2. Скрипка Паганини
3. Играет симфонический оркестр
4. Звуки джаза.

У11  Раздел .
Люди, проснитесь!..
1. Русский гамбит
2. Кровь людская не водица
3. Думским боярам
4.Выбор
5. Хищникам
6.Сеющим  ветер
7. Кровавая рулетка
8. Мгла
9. «Братаны»
10. На круги своя
11. Серафиму  Саровскому
12. Сановникам и паломникам
13. Да  сгинет  зло !


У111 Раздел.
Великая война в народной памяти.

1.Курская дуга, северный фас
2. Хлеб войны
3. «Игрушки» войны
4. В бой идут одни «старики»
5. Мелодии войны
6. Памяти экипажа АПРК «Курск»
7. У  стен  Рейхстага
8. Бой без милосердия

1Х  Раздел.
Поэтам, друзьям и дорогам…

1. Метроном
2. Давай с тобой поговорим
3. Памяти Высоцкого
4. Хочу верить и жить
5. Памяти поэта
6. Отговорила роща золотая
7. Другу юности
8. . Баня у Егорыча
9. Старатель
10. Выше голову
11. Скитальцам морей
12. Однокурсникам
13 Острова в океанах…
14. Белые пятна.
15. Гадалка

Х  РАЗДЕЛ.
- Специальные слова и термины