Мариам 30 Седьмое небо Минуция Туллия

Если есть на свете седьмое небо, то Минуций Туллий был именно там. Ему поручили ещё одно секретное дело. Две недли он мотался по Палатину и прилегающим кварталам, как собачий хвост, или как собачий нос – с какой стороны посмотреть. Он выискивал и вынюхивал и просто слонялся по городу, создавая видимость героического труда. За это время он не раз поминал Сизифа – к вечеру все результаты его дневных дел префект признавал негодными или недостаточными и приходилось опять начинать всё с яйца, ab ovo. Впрочем, его товарищам фортуна тоже не улыбалась. То ли префект счел расследование о пожаре в императорской спальне безнадёжным, то ли сам процесс поиска его удовлетворил, но сегодня утром он потребовал к себе Минуция Туллия и Луция Келлера – наиболее расторопных эдилов. Их пригласили в довольно невзрачную комнату. Префект, не говоря ни слова, плотно закрыл двери, подошел к столу и поднял покрывало с большого медного блюда. Такого кошмара молодые люди ещё не видели. Однако же распознать в нём голову фламина Клодия Валерия Вера им удалось. Комментарий префекта был минимальным: «Нашли на ростре(51) Цезаря. Я хочу знать, кто это сделал». Не успели они выйти из претория, как к ним подошел сенатор Юлий Маркелл: «Вы знаете о пожаре в императорской спальне?» Эдилы пожалели, что их информация не подлежит разглашению. Но постояли-посудачили.
Потом направились в казармы городской стражи, где долго и бестолково допрашивали дозорных. Кое-что прояснилось, но это нельзя было назвать даже каплей в море. Однако Минуций Туллий не унывал. Он бодро доложил префекту:
- Голову фламина преступники положили на ростру между второй и третьей стражей.
-  Но третья ничего не заметила? ;
-  На ростре нет, но были какие-то странные звуки за арками храма Януса. Один караульный направился туда и отчётливо слышал, как кто-то пробежал по улице. У нас сложилось впечатление, что остальной дозор отвлёкся на храм, и преступники этим воспользовались. Тело фламина пока не найдено, но поиски ведутся по ;всему городу.;
- Думаю, в городе его не решились бы тронуть. Пусть хорошенько обыщут пустыри. Полагаю, для вас очевидно, что это убийство имеет отношение к пожару в спальне Цезаря – покойный фламин был привлечён в качестве эксперта.
Об этом эдилы не знали.

На следующее утро тело фламина Марса нашли опять-таки на Форуме, крепко привязанным к Мильному столбу(52). Обнаружили его рано утром, как только взошло солнце. На место происшествия сейчас же прибыли Минуций Туллий и Луций Келер. Эдилы накануне улеглись поздно, потому что обед в доме Минуция Туллия целенаправленно перешел в ужин и окончился заполночь.
Нечего и говорить, что то утро показалось им самым отвратительным утром сезона. Было холодновато, моросил дождь, и им совсем не улыбалось в такой мокрени обнюхивать площадь в поисках следов преступников, тем более, что они уж давно простыли. Один из сопровождавших их стражников подбежал к эдилам и подал им небольшую серебряную монетку.
- Вот здесь валялась, - и он ткнул на выбоину в камне мостовой в двух шагах от столба.;
- Интересно бы знать, с какого времени. Она же могла пролежать сто лет.;
- Сто лет не могла, - заметил стражник, - здесь всё разметают день в день.
- Так-то и всё?
- Деньги, по крайней мере, точно. Либо её обронили поздно вечером, либо ночью.
- Это не римская монета. Загляни к ближайшему меняле и узнай, чья.;
Стражник понёсся к меняле, а эдилы остались на форуме, наблюдая, как солдаты отвязывают тело и укладывают на двухколёсную деревянную повозку.
-Может, сразу отправить домой, как ты думаешь? – спросил Луций Келер, ощупывая с недовольной миной свой подбородок. Его, конечно, не успели с утра побрить, а щетина у него росла быстро. Поэтому он думал, что хорошо было бы хотя бы заглянуть к брадобрею, а государственные дела в лес не убегут. У Минуция Туллия, напротив, проблем с растительностью на лице не было, но сегодня и он не преисполнялся служебным рвением и тоскливо поглядывал в сторону ближайшей таверны. Таверна, конечно, ещё была закрыта, и это настраивало эдила на печальные мысли о нестабильности земных благ.
-Думаю, что лучше в преторий, - хмуро ответил Минуций Туллий, - и пусть голова болит у префекта и у преторов.
-Нас это всё равно не спасёт. Утро пропало. Сейчас опросим стражников, а потом составим небольшой отчёт. Думаю, что обо всём этом доложат Императору. Просто глумление какое-то.
-Знаешь, спальня Августа у меня из головы не выходит. Нечисто всё это. А если поставить вопрос о колдовстве? – ах, если бы Минуция Туллия слышала Корнелия Легата! Она даже отдалённо не подозревала, насколько её строптивый скептик младшенький продвинулся вперёд, или, вернее, назад – к вековой психологии предков.
-Преторы, возможно, и согласятся, а Император вряд ли. Да и префект тоже.
-Даже если допустить, что кто-то туда прошёл, то прожечь всё это таким ообразом никак невозможно. Ведь ни копоти, ни сажи. Так не бывает. И очень уж ровно выжжено. Стража должна была услышать запах задолго до того, как всё прогорело. Нечисто всё это, ох нечисто.
Разговор эдилов вежливо прервал возвратившийся от менялы стражник. Он вернул им свою находку:
-Это монета иудейская. Она называется сикль. У них есть священные деньги, которые используют исключительно на храмовые подати. На них отсутствует римская символика. Меняла сказал, что у этих дикарей только один Храм, в их провинции, а здесь есть какие-то молитвенные дома.
-  Меняла еврей? ;
-  Нет, грек. ;
-  Иудейская, говоришь, монета? - переспросил Минуций Туллий, - тогда мне есть с кем о ней потолковать. Давай так, Келер, ты сопроводишь тело в преторий, а я загляну ещё в одно место и через час присоединюсь к тебе.
Эдил подозвал рабов с носилками, доставивших его на форум, и велел нести себя к Корнелии Легате.
Когда он подъехал к дому матери, то заметил на улице лектику (53) сестры. Рабы поставили их на тротуар и сидели рядом, прислонившись к стене и поклёвывая носом.
51 - роскошно украшенное ораторское место на форуме

52 - столб, на котором были начертаны расстояния от Рима до главных городов Италии и провинций

53 - носилки, употреблявшиеся в Греции, Риме и Азии и состоявшие из деревянного станка, на который клались матрац и подушка, и из двух длинных поперечных жердей, посредством которых носили лектику