О богах, кострах и ненависти

Пеан, возможно, впервые в жизни ненавидела кого-то так сильно.
О, будь на то ее воля, голова этого ублюдка, осмелившийся оскорбить Великую Мать, уже давно бы красовалась на Стене, и вороны клевали бы его лицо. Будь это в ее власти, Пеан кинула бы его, безумца, возомнившего себя таким же великим, как Греор-Мастер, в подземный лабиринт, и вдоволь бы полюбовалась на его жалкие потуги выжить.
Но Пеан была всего лишь жрицей Храма, и не ей было дано выбирать смерть для этого жалкого червя Танита. Несломленного, по-прежнему ехидно улыбающегося, несмотря на перенесенные пытки, Танита, щенка с Грязной улицы.
Шел четвертый час суда, а он все еще не проронил ни слова, и ей казалось, что Танит уже никогда ничего и не скажет, растеряв свой дар плести из слов волшебную речь, которая может помочь избежать ему казни, как вдруг мужчина встал на ноги.
Звякнули цепи, и в зале мгновенно стало тихо.
-Ты хочешь что-то нам сказать?- обратился к нему Второй Эр. Его голос, низкий и тихий обыкновенно, показался Пеан таким же громким, как колокола Храма.
Танит кивнул.
-Уважаемый Совет, мы никогда не придем к согласию, - бодро начал он, - потому что все, что вы от меня требуете, мне не нужно. Можете не тратить ни свое, ни мое - оставшееся - время, а перейти сразу к выбору моей казни. У меня все.
И он сел на скамью. Прошла секунда, другая. Пеан замерла на своем кресле, не силах понять: уж не ослышалась ли она? Танит просит своей казни?
Первый Эр ухмылнулся.
-Ты так не терпится предстать пред судом Великой Матери, что ты просишь закончить суд здесь?
-Все дело не в этом. Просто, чем раньше я умру, те раньше люди восстанут против вас и вашей власти.
-Что за вздор? - откликнулся Седьмой Эр со своего места.
-Мне кажется, - ответил ему Пятый Эр, до этого момента спавший, но сейчас открывший совершенно не сонные глаза, - наш подсудимый хочет сказать, что его последователи смогу поднять восстание...
-Они проиграют, - скучающим голосом произнес Третий Эр. - Нет никого равного Псам.
-Смерть? - откликнулся со своего места Танит, и Пеан сжала руки в кулаки. О, она с удовольствием бы кинула этого самодовольно улыбающегося вы****ка в бассейн с священными крокодилами Таам. Как смеет он прерывать разговор Семи Эр? Как смеет вставлять свои жалкие комментарии?
-После смерти они остаются, чтобы охранять покой богов в Храме, - хохотнул Седьмой Эр, - неужели ты не знаешь, вздорный мальчишка, что тот, кто стал Псом, остается им навсегда. До той поры, пока Луна не выиграет у Солнца право первоочередности. До той поры, пока существуют Семь Эр.
-Ну а если после смерти они станут служить не Храму, а... мне, например? - Танит обвел взглядом шокированный Совет. Пеан не выдержала и вскочила на ноги. Она повернулся в сторону выхода на Солнечную Ри и гордо прошествовала по проходу, провожаемая взглядами Совета.
Когда Рыцари Полуночи распахнули перед ней дверь, Пеан глубоко вздохнула, чувствуя, как становится легче. После пыльного, темного и холодного каменного Зала Совета оказаться на залитой светом Солнечной Ри было словно даром Матери. Лучи казались ей теплыми ладонями, оглаживающим лицо - словно ее матушка, давно уже ушедшая в Небесные чертоги, дотянулась, чтобы подбодрить свое дитя.

-Что же решили Семеро?
Дымятся пучки сухих трав, и сквозь эту дымку Пеан видит спокойное, бледное лицо Тривнера, капитана Псов. Он стоит около двери уже довольно давно, молчит, ни произнеся ни слова. Его правая рука покоится на эфесе меча, и Пеан, уже успевшая изучить привычки мужчины за столько лет, знает, что этот жест говорит об очень сильной задумчивости.
-Танита решено четвертовать. Через десять дней.
-Это слишком долго.
-Я знаю.
Пеан кусает губы, хмурится. Легко встает на ноги - шелестят длинные яркие одежды.
-Ты слишком кровожадна, Веанор, Жрица, - вдруг горько усмехается Тривнер и делает шаг ей навстречу.
-Это слишком легка смерть для ублюдка, осмелившегося оскорбить Великую Мать.
-Я знаю. Но Семеро решили так. Не в нашей власти им указывать.
Тривнер опускается на колени, берет ее руку, подносит к своим губам.
-У меня к тебе просьба, Веанор.
-Зови меня по имени, мой верный Пес. Чего ты хочешь?
-Тебя одарили даром видеть будущее.
Пеан легко улыбается одними уголками губ. Мужчина смотрит вверх - так просяще, что сил отказать ему нет. Да и повода, если честно, тоже. Тривнер - самый преданный Пес. Так почему бы не вознаградить его за верную службу?
Пеан отворачивается от мужчины и садится на скамью.
-Что ты хочешь знать? - спрашивает она, указывая рукой на место подле себя.
-Магистр ордена Псов болен... - дрожащим голосом начинает Тривнер, но женщина заставляет замолчать его одним движением руки. Пеан закрывает глаза, протягивая мужчина ладонь.
-Дай мне свою руку, - шепчет она, и мужчина подчиняется.
У него теплая, широкая, чуть шершавая ладонь, сильные пальцы. Они обхватывают ее пальчики - тонкие и холодные - ласково, трепетно.
Пеан мысленно обращается к богине, к Великой Матери - и та отзывается.
Это похоже на восход солнца. Будущее Тривнера появляется перед ее глазами медленно, картинка обретает цвета постепенно. Пеан видит Тринвера в красном плаще с оскаленной мордой пса; в руках он держит цепь магистра, аккуратно перебирает, рассматривая ослепительно вспыхивающие на солнце звенья. Жрица слегка улыбается: мужчина сейчас больше похож на ребенка, которому подарили то, о чем он мечтал так долго. Но картинка перед глазами внезапно меняется: быстро тускнет, словно кто-то враз стирает все цвета, а потом и вовсе пропадает.
Пеан хмурится. глядя в эту пустоту, как вдруг тихий мужской голос закрадывается в ее голову:
"Нам надо поговорить, жрица".
Женщина распахивает глаза в изумлении, Тривнер хватается за меч. От его внимания не ускользает резка перемена в настроении жрицы, но ему не ясна ее причина.
-Что-то случилось? Вы видели что-то нехорошее?
-Нет, - Пеан прикладывает руку ко лбу. Тихий голос этого ублюдка эхом отдается в ушах, слабея с каждым словом. - Нет, - повторяет она. - Все хорошо. Место Магистра ордена будет твоим, Тривнер. Скоро, на исходе месяца увядания. А сейчас оставь меня.
-Вы уверены, Веанор?
-Да. Оставь. Я буду разговаривать с богиней. Это не для твоих глаз и ушей.
Пеан провожает взглядом покорно выходящего Пса, потом встает на ноги, направившись к другой двери, ведущий в коридор в глубине Храма.
Ей предстоит спуститься на Нижние ярусы тюрьмы. Гнев и интерес гонят ее вперед. И лучше этому Таниту ответить на все ее вопросы.

Пеан знала, что прежде, чем попасть в зал Совета и предстать пред глазами Семи Эр, пленника держали в подземелье тюрьмы несколько дней в обществе палача, который должен был любыми способами вытянуть из него информацию о Несогласных, лекаря и писца. Пару раз, когда раны, нанесенные этому худому, мужскому телу, не поддавались лекарю, она и сама спускалась в его темницу и лечила, прося помощи у Великой Матери.
Сейчас же, считая ступеньки под ногами и испытывая раздражения, Пеан не могла не отметить, что испытывает к пленнику толик уважения: за все это время он не раскололся, несмотря на страшные пытки (в последний раз его кости были раздроблены, и жрице стоило приложить немало усилий, что бы восстановить их), палач не добился от него ничего, кроме брани и криков боли.
Один из Псов распахнул перед ней двери камеры, другой зажег факел на стене, осветив небольшую, тесную, холодную камеру, и закованного в кандалы пленника. Танит зашипел, когда зажгли огонь, зажмурился. Потом хрипло рассмеялся.
-Мне стоило позвать, и жрица Храма примчалась ко мне, словно собачка.
-Заткнись, - грубо оборвала его Пеан, рассматривая его покрытое грязью кровью лицо, на котором лихорадочно блестели при свете факела глаза. - Как посмел ты вмешиваться в мой разговор с Великой Матерью? Хотя нет, даже это не главное. Как тебе удалось это, щенок с Грязной улицы?
-Там, где я родился и жил, люди и то более приветливы, чем ты, - хмыкнул пленник. - Жрица солнечной богини, от тебя, однако, не дождешься света и тепла. А я-то думал...
-Заткнись, - повторила Пеан. - Я требую ответов на мои вопросы, или, клянусь солнечным светом, я позову палача и выбью их из тебя.
-Ты же жрица, как можно быть такой кровожадной?
-Это все во имя Великой.
-Твоя Великая - ложь.
Звук пощечины. Пеан задрожала от гнева, шумно выдыхая воздух через нос.
-Замолчи! Как смеешь ты говорить такое?
-Смею. Потому что это правда. Твоя Великая - ложь. И все остальные боги - тоже. Это ложь. И я смог бы доказать тебе это. Но не буду.
-Почему? Разве тебе не на руку? - спросила сбитая с толку Пеан.
-Нет. Я почти мертв, - Танит вдруг улыбнулся. - Зачем мне это?
И в этой улыбке было столько уверенности, что она не выдержала.
Жрица развернулась и вышла, а в спину ей донесся хриплый мужской смех.

-Ты снова здесь. Странно, вроде я не звал.
-Я не твоя собака, что бы приходить по зову.
-Тогда зачем ты здесь?
Пеан глубоко вздохнула. Она и сама не до конца понимала, зачем пришла сюда, в эту камеру к этому вызывающему в ней только гнев и презрение человеку, снова.
-Хорош же ты заговорщик, глава Несогласных, - хмыкнула женщина.
-Я не глава, - Танит поднял на нее глаза, и, заметив довольную улыбку Пеан, нахмурился. - Ты хочешь выведать какую-либо информацию, да? Значит, начались восстания? Твоим Семерым и богам нужно прижечь заразу на корню, а для этого я должен заговорить.
Танит пошевелился, и Пеан заметила, как его лицо исказилось от боли.
-Если ты будешь молчать, то я прикажу палачу...
-Меня не пугают телесные наказания, а смерти я не боюсь.
-Ты не боишься публичной смерти, - жрица приблизилась к нему, остановившись в шаге от скрючившегося на полу обнаженного мужского тела. - Но что, если я попрошу, чтобы тебе в еду подмешали яд? Что-нибудь, что действует медленно и болезненно.
-Боишься замарать свои руки, Веанор? Ты такая светлая, такая чистая.
Пеан выхватила из рукава небольшой кинжал, и приставила его к шее мужчины.
-Ты ничего не сделаешь мне, - Танит покачал головой, и острое лезвие прочертило красную полоску на его коже.
-В чем твой секрет? - тихо спросила Пеан, приблизив свое лицо к лицу мужчины, не обращая внимания на неприятный запах немытого тела, крови и испражнений, исходящий от него. - Что не дает тебе сломаться?
-Я сам себе бог, - Танит улыбнулся. Абсолютно сумасшедше и открыто. И Пеан дрогнула и отступила, чувствуя неясную дрожь, рождающуюся в теле.
Это был страх.

Гнилые фрукты лопались с глухим звуком, но для Пеан это был сладкий звук, предвещающий победу.
Десять дней до казни этого... этого... этого человека тянулись медленно, и были похожи на кошмар. Она не могла спать, потому что в ее снах неизменно присутствовал низкий, хриплый мужской голос, повторяющий, что вера в богов - ложь. Пеан пыталась молится, но Великая молчала, и это было плохим знаком. Ей казалось, что Мать оставила ее.
Но потом до нее дошло. Это все Танит, этот ублюдок с Грязной улицы, тот кто оскорбил Великую, тот, кто владеет магией, неподвластной ей, простой жрице Храма.
Поэтому, его смерть сулила ей возвращение богини.
Пеан надеялась на это.
Танита вели по Пограничной улице, что находилась между Солнечной Ри и Полуночным рынком. Двенадцать Псов охраняли его, еще Двенадцать - идущую следом Пеан, остальные стояли рядом с людьми, готовые в любой момент устранить любую возникшую опасность.
Но внезапно настроение толпы изменилось - она почувствовала это, нежели увидела. А в следующую минуту вместо гнилых фруктов в них с крыш полетели стрелы.
Купол легко раскрылся над головой Пеан и стоящих вокруг нее Псов, но некоторые стрелы были быстрее, чем магия. Двое рыцарей упали на мостовую и так и остались там лежать. Танит замер, Веанор тоже. Их взгляды на мгновение встретились, а затем мужчина ухмыльнулся.
Это было похоже на удар: чужая, чуждая ей магия смерти столкнулась с храмовой, и их столкновение отозвалось болью.
Упавшие на мостовую Псы внезапно пошевелились, потом поднялись на ноги - тяжело и медленно, как марионетки, - вытащили мечи. И кинулись на своих братьев - бывших уже.
Пеан оглянулась.
Вокруг кричали люди, спешив бежать от моря стрел, сыпавших с крыш, уйти от внезапной смерти. Многие не успевали, других затаптывали обезумевшие от страха люди.
Несогласные появились практически из ниоткуда: вынырнули из переулков, выскочили из лавочек торговцев. Уже после ей скажут, что Несогласных было не больше тридцати человек, но тогда казалось - тьма.
-Не дайте ему сбежать, - вскричала жрица. но Псам не нужно было напоминать дважды.
Танит и Пеан оказались окружены рыцарями. Вцепившись в руку мужчины, она прошипела ему прямо в лицо:
-Прекрати все это.
-С чего ты решила, что я захочу это сделать? - Танит рассмеялся ей в лицо. - У тебя же есть твои боги? Пусть они занимаются этим.
Пеан зашипела, словно рассерженная кошка и отвесила ему пощечину, но мужчина не прекратил смеяться. Он повалился на мостовую - безумец с горящими глазами.
-Ты бессильна, Веанор, поэтому и бесишься. Твои боги не помогут тебе здесь, потому что этим людям они никогда не помогали - и те перестали верить в них. - Танит вцепился в запястье жрицы, потянул вниз, заставляя ее упасть рядом с ним. - Ты была когда-нибудь на Грязной улице, там, по ту сторону стены Греора-Мастера? Знаешь, какие силы нужно иметь что бы выжить там? Половина из них больна, другая половина - калеки и нищие. Пока Семь Эр и жрецы из твоего Храма восхваляли богов, они дохли там от голода и заразы. Я избавил их от того и другого - именно поэтому они гибнут сейчас за меня.
-Но ты тоже умрешь сегодня, - глядя ему в глаза, проговорила Пеан.
-Ну и что? - Танит ухмыльнулся. - Я умру, и другие - те, что были недовольны, но молчали, те, что смогли почувствовать, что жить можно совершенно по-другому, - они придут на мое место. Я спровоцировал их, я дал этому тлеющему костру огня. Запомни и передай этим Семерым толстым ублюдкам, живущим за золотыми стенами дворца: час пробил и их конец близко. И твой тоже, жрица: и шести месяцев не пройдет, как золотые статуи твоих богов падут, как перестанут курится благовония и звучать песнопения в стенах Храма. Тебя выволокут на главную площадь за волосы, - он перехватил тонкую прядку волос, поднес к своим губам, - обнаженную и беспомощную, и все те, кто помогает тебе сейчас, кто восхваляет тебя, отвернуться или погибнут, защищаю эфемерную веру. А сейчас, Пеан, великая Веанор Храма Матери, солнечной богини, прощай.
Один из восставших из мертвых Псов оказался за спиной мужчины, и жрица вскрикнула - голова Танита легко отделилась от туловища и упала прямо перед ней, а тело рухнуло рядом и замерло - уже навсегда. Человек, разжегший пожар из тихо тлеющих где-то глубоко внутри Нижнего города, умер, убитый рукой мертвого Пса.
И сразу все будто стихло. Пеан смотрела в глаза мертвой головы, чувствуя, как внутри рождается страх.
Улица превратилась в кровавую реку, усеяную трупами людей. Пеан встала на ноги и тут же к ней подбежал Тривнер.
-Вы в порядке, Веанор? - он подхватил ее под руку, обеспокоенно заглядывая в глаза. - Вас не задело?
-Нет, все в порядке.
-Он мертв? - Пеан только кивнула и, уже не обращая внимания на то, что творилось вокруг, двинулась дальше - в сторону дворца, чтобы передать последние слова Танита.
Псы заканчивали эту бойню, потеряв совсем немного бойцов, но сейчас жрица уже не могла сказать, хорошо ли это или плохо, победили ли они, или наоборот, проиграли.
Она знала лишь, что у нее осталось совсем немного времени, что бы затушить этот еще разгорающийся пожар.