Прикосновения к истории

(Заметки об одном путешествии)

Москва.

Москва. Март 1981 года. Казанский вокзал. На перрон высыпала группа 16-17-летних подростков в сопровождении  двух женщин довольно зрелого возраста в строгих пальто. Это 10 «А» со своей классной руководительницей и её коллегой прибыл на свой первый пункт путешествия – познавательно-поучительного, насыщенного событиями, с нелепыми случайностями и встречами.

Наш класс, а это был именно тот класс, в котором учился я, был премирован поездкой по местам Боевой славы и с краеведческой целью на запад Украинской ССР  и  в белорусский Брест с посещением Брестской крепости-героя. Нас поощрили за трудовые заслуги в подшефном колхозе в борьбе за урожай лука, который был основной сельхоз культурой, производимой этим хозяйством и славящимся далеко за пределами нашей родной Башкирии, а также за отличные и хорошие показатели в учёбе. Ведь наш класс представлял собой сборную, составленную из учеников нашей параллели, изъявивших желание продолжить учёбу в 9-10 классах, оставшихся после поступления большой части ребят в ПТУ и техникумы, с углубленным изучением математики. Хотя углубленность эта заключалась только в еженедельных дополнительных факультативных занятиях по алгебре и началу анализа и прорешивания задач и упражнений из толстого задачника по математике для поступающих в Вузы. Плюс к этому педагогический талант нашего учителя математики Валентины Дмитриевны Пикасаевой, сумевшей вложить в наши головы знания математических основ и снискавшей глубокое уважение, как предмету, так и к ней самой, как к человеку. И тем не менее, уровень подготовки нашего класса разительно отличался от оставшихся двух, за исключением нескольких сильных учеников из параллельных, которые склонялись больше к гуманитарным наукам и не изъявили желания учиться с нами.

И вот мы в Москве. С разинутыми ртами и с неподдельным восторгом (для большинства из нас это было первое посещение столицы, да и вообще первый выезд так далеко от дома), мы разглядывали из окна экскурсионного автобуса, достопримечательности, которые видели до этого только на картинках и открытках и на экранах своих черно-белых телевизоров. Потом было метро! И оно многих из нас впечатлило. Главным образом, своей архитектурой и атмосферой, какого-то живого организма, кишащего многоликими потоками людей, спешащих по своим делам, спускающихся и поднимающимся по лентам эскалаторов, то и дело поглощаемых шумящими, со скрипом и шипением открывающихся и закрывающихся дверей, голубыми змеями поездов. Они  расползались в разные стороны в свои туннели-пещеры, увозя в своих чревах, казалось, нескончаемые массы народа.
Как-то собрав нашу группу в кучу, наши сопровождающие, умудрились загрузить нас в один вагон и мы пролетели три станции по Кольцевой до Белорусской, и, выйдя на свет Божий из подземелья, оказались на Белорусском вокзале.

В шоке.

Казалось всё просто: вокзал-перрон-поезд, плацкартные места и в путь к новым впечатлениям, в незнакомые места. Да не тут-то было! Уже загрузившись в вагон, наша классная спросила проводника:

- А в котором часу мы прибываем в Луцк?

На что блюститель порядка во вверенном ей вагонном хозяйстве ответила, что, собственно, в Луцк-то мы на этом поезде и не попадём! Так как поезд этот держит свой путь в сторону братской Белоруссии и самый близкий по названию город носит имя Витебск. То, что все, кроме проводника, оказались в полном шоке, особенно наши сопровождающие, было вполне ожидаемой реакцией на такой поворот.

Делать было нечего, после повторной сверки проездных документов, путёвок и проч., мы снова оказались на перроне на своих чемоданах, в полном недоумении.

Наши горе-руководители стремглав бросились в здание вокзала к администраторам, телефонам и т.п. Их возвращение уже не казалось таким стремительным, а на их лицах, к недоумению добавились озабоченность и задумчивость о том, чтобы как-то выйти без потерь из сложившейся ситуации.
Оказалось, что ошибка вкралась в маршрут, указанный в путёвке. Дело в том, что наш фирменный поезд под названием «Волынь» отходил от Киевского вокзала, что логично, так как вторым пунктом нашего путешествия был тот самый украинский Луцк. Я до сих пор не могу понять, как у двух достаточно взрослых людей с педагогическим образованием, даже не щёлкнуло в голове, что в Украину из Москвы на поезде можно попасть только с Киевского вокзала, но никак не через Белоруссию с Белорусского. А как на грех многое совпадало – и поезд фирменный, но только «Неман», и номер почти совпадал – 6-й, а тот 9-й.
 
Только вокзалы попутали с Киевского на Белорусский,  а самое главное времена отправления близки друг к другу. За тем лишь исключением, что наш поезд с Киевского вокзала уходил получасами ранее. То есть на тот момент он уже покидал пределы столицы.

Подлипки - Калининград

Билеты переделали на сутки вперёд, осталась одна большая проблема – как и, главное, куда деть 28 немаленьких уже подростков на сутки в переполненной приезжими Москве. Выход нашёлся. У нашей классной руководительницы в Подмосковье служил родной брат в одной из частей Центра управления космическими полётами в Клининграде (ныне город Королёв). Таиба Сиразевна, так звали нашу классную руководительницу, созвонилась с ним и вскоре мы прибыли на Ярославский вокзал и ждали электричку до станции Подлипки. Конечно, настроение было подпорчено, но мы были юны, безбашены и воспринимали всё происходящее, как приключение.

Электричка подкатила к пустынному перрону Подлипок, мы выгрузились и, сгрудившись в свете немногочисленных светильников над окнами кассовых помещений, под навесом, ждали дальнейших указаний наших сопровождающих. Сориентировавшись на местности, наши руководители повели нас в сторону города. Мы шли гуськом, в темноте, по обочине, раскисшей от весенней распутицы, дороги, освещаемой фарами проезжающих автомобилей. Я уже плохо помню, как мы добрались до нужного адреса.

С трудом, по очереди, ожидая в подъезде, мы разместились-таки в малогабаритной 3-х комнатной квартире товарища подполковника. Так же, по очереди, повечерили чайком в миниатюрной кухоньке и завалились спать в приготовленном для нас спальном помещении. Это была гостиная. Посреди комнаты в ряд лежали подушки, а по обеим сторонам от них всё, что нашлось положить под нас. С одной стороны легли девчонки, а пацаны - голова к голове с ними, с другой. Четверых парней хозяин разместил в небольшом дачном домике.

Измождённые дорогами и пережитыми злоключениями мы спали, как убитые. Ночь пролетела незаметно. И вновь, поточным методом мы сначала совершили утренние мероприятия, а затем и позавтракали. Скоро, когда все подкрепились и привели себя в порядок, мы двинулись в обратный путь, покинув наш вынужденный приют и гостеприимных хозяев.

Пожалуй, не стану загружать читателя повествованием о нудном ожидании поезда на Киевском вокзале и дальнейшем пути на поезде по областям России и Украины, тем более, что большая часть пути выпадала на ночь.

Приехали! Луцк

Прохладным утром следующего дня наш поезд прибыл-таки на железнодорожный вокзал города Луцка Волынской области Украины. Нас встречала обеспокоенная девушка-экскурсовод:

- Я вас уже со вчерашнего дня жду! – выдохнула Ирина, так звали нашего экскурсовода. Миловидная, с распущенными длинными русыми волосами, лет 23-25, в чёрном пальто она нервно теребила в руках в кожаных перчатках сумочку, слушая сбивчивый рассказ наших руководителей. В результате нашего опоздания нам не удалось посетить  Львов, экскурсия в который выпадала как раз на этот день, а мы ещё не размещены и не накормлены с дороги. Об этом обстоятельстве я до сих пор сожалею, что не получилось побывать в этом интересном и, говорят, красивом городе.

Автобусом мы добрались до центра, где и располагалось наше будущее пристанище –  гостиница «Украина». Нас расселили по 2-3 человека в номер. Конечно, с сервисом, который предлагают в этой гостинице сейчас, он был так сказать, ненавязчивым, но вполне приемлемым для проживания. За день, проведённый в экскурсиях по разным городам, пополненные впечатлениями и уставшие мы особенно-то и не ощущали всех плюсов и минусов этого сервиса.

Первое впечатление от новой незнакомой обстановки, которое бросалось в глаза и уши – это, конечно, язык. Для нас в общей массе русскоязычных, плавная украинская речь и мудрёные, казалось бы, знакомые на слух, но иногда даже противоположные по смыслу, слова на вывесках, бирках, афишах и т.п., и из уст обслуживающего персонала гостиницы, продавцов в магазинах, да и просто прохожих, изрядно забавляли нас. Идальня, перукарня, чоловик, жинка, фуфайка, ведмидь (это всё в русской транскрипции)… – ну и тому подобное.

Наши экскурсии начались с самого Луцка.

Луцкий замок или замок Любарта (Любарт Гедиминович – последний правитель единого Галицко-Волынского княжества, властвовавший здесь в XIV веке). Вымощенная булыжником дорога вела по каменному мосту через ров под своды высокой въездной сторожевой башни увенчанной зубчатой «короной» из красного кирпича над широким аттиком. Замок оказался небольшой, треугольный с высокими кирпичными стенами, с тремя башнями. Кроме въездной, ещё такая же, квадратного сечения, башня возвышалась над юго-восточным въездом в замок. Стыровая  - по называнию реки протекающей у её подножья. Третья башенька была с высокой четырёхугольной металлической крышей и флюгером на невысоком шпиле. Несколько разновеликих сооружений заполняли пространство замка. Шляхетский (дворянский)  дом,  примкнувший к южной стене и небольшое строение современной постройки, средневековый колодец под досчатой крышей, а в центре оставшиеся от разрушенного собора св. Иоанна части его ограды. Ирина рассказывала нам про суровые времена средневековья, процветание и упадок  Галицко-Волынского княжества и Луцкой земли…

Посетили мы и местный краеведческий музей, а также музей атеизма, располагавшийся тогда в красивейшем здании католического кафедрального собора святых Апостолов  Петра и Павла, оштукатуренного и выбеленного в светло-серый цвет с белыми прямоугольными полуколоннами, звонницей, увенчанной серым куполом с католическим крестом на шпиле и часами, статуями святых апостолов в нишах…

Многое в архитектуре этого города напоминало о его давней истории, берущей своё начало аж с VII века. Но были и архитектурные штампы советского периода. Взять ту же гостиницу, в которой мы жили. Типовой проект. Я несколькими годами позднее живал примерно в такой же в г. Кумертау в Башкирии. А кинотеатр «Промiнь» - точная копия уфимского «Луча» и пермского «Космоса», да ещё я встречал точно такие же здания кинотеатров в фильмах и на открытках. Кстати, Промiнь в переводе с украинского – луч! Так что мы от своего «Луча» в Уфе приехали к такому же «Лучу» в Луцке. Такой вот круговорот.

Ровно.

1. Подвиг разведчика

Следующей точкой на карте нашего путешествия был славный город Ровно. С него-то и начались наши посещения мест Боевой славы. Здесь мы посетили краеведческий музей с двумя противотанковыми орудиями  по обеим сторонам от входа и дом-музей легендарного советского разведчика - Героя Советского Союза Николая Кузнецова. Вот некоторые выдержки из публикаций о его деятельности в тылу врага:
«Разведчику «слегендировали» биографию немецкого офицера, лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта. Поначалу его определили в люфтваффе, но позже «перевели» в пехоту. Зимой 1942 г. переведён в лагерь для немецких военнопленных в Красногорске, где осваивал порядки, быт и нравы армии Германии. Затем под фамилией Петров тренируется в прыжках с парашютом. По итогам всех испытаний решено было использовать Кузнецова в тылу врага по линии «Т» (террор).

Летом 1942 года под именем Николая Грачёва направлен в отряд специального назначения «Победители» под командованием полковника Дмитрия Медведева, который обосновался вблизи оккупированного города Ровно. В этом городе располагался  рейхскомиссариат Украины.

С октября 1942 г. Кузнецов под именем немецкого офицера Пауля Зиберта с документами сотрудника тайной немецкой полиции вёл разведывательную деятельность в Ровно, постоянно общался с офицерами вермахта, спецслужб, высшими чиновниками оккупационных властей, передавая сведения в партизанский отряд.

7 февраля 1943 года Кузнецов, устроив засаду, взял в плен майора Гаана — курьера рейхскомиссариата Украины, который вёз в своём портфеле секретную карту. После изучения карты и допроса Гаана выяснилось, что в 8 км от Винницы сооружён бункер Гитлера под кодовым названием «Вервольф». Информация об этой ставке фюрера была срочно передана в Москву.

С весны 1943 года, уже в чине обер-лейтенанта, несколько раз пытался осуществить своё главное задание — физическое уничтожение рейхскомиссара Украины Эриха Коха. Первые две попытки — 20 апреля 1943 во время военного парада в честь дня рождения Гитлера и летом 1943 года во время личной аудиенции у Коха по случаю возможной женитьбы на девушке-фольксдойче — вообще не получились — в первом случае Кох не пришёл на парад, а во втором было слишком много свидетелей и охраны. Не удалась попытка покушения и 5 июня 1943 г. на имперского министра по делам оккупированных территорий Альфреда Розенберга — приблизиться к нему было невозможно.

Осенью 1943 года были организованы несколько покушений на постоянного заместителя Э. Коха и руководителя управления администрации рейхскомиссариата Пауля Даргеля:

20 сентября Кузнецов по ошибке вместо Даргеля убил заместителя Э. Коха по финансам Ганса Геля и его секретаря Винтера;

30 сентября он пытался убить Даргеля противотанковой гранатой. Однако Даргель получил тяжёлые ранения и потерял обе ноги (сам Кузнецов был ранен осколком гранаты в руку), но выжил. После этого на самолёте Даргель был вывезен в Берлин.

После этого было принято решение организовать похищение (с последующей переброской в Москву) прибывшего летом в Ровно командира соединения «восточных батальонов» генерал-майора Макса Ильгена. В задачу последнего входила разработка плана по ликвидации партизанских соединений. В ноябре 1943 г. Ильген был захвачен вместе с Паулем Гранау — шофёром Э. Коха, но в Москву их вывезти не удалось — партизанский отряд отошёл от города на недосягаемое расстояние; Ильген был расстрелян на одном из хуторов близ Ровно.

16 ноября 1943 года Кузнецов провёл свою последнюю ликвидацию в Ровно — был убит глава юридического отдела рейхскомиссариата Украины оберфюрер СА Альфред Функ.

От него первого была получена информация о подготовке Операции «Длинный прыжок» — покушения на лидеров «Большой тройки» на Тегеранской конференции. Кроме того, Кузнецову удалось получить некоторые сведения о подготовке немецкого наступления на Курской дуге.

В январе 1944 года командир отряда «Победители» Медведев приказывает Кузнецову, «получившему» чин гауптмана, отправляться вслед за отступающими немецкими войсками с первой остановкой во Львове. Вместе с Кузнецовым выехали разведчики Иван Белов и Ян Каминский, у которого во Львове были многочисленная родня и немало знакомых. Во Львове Кузнецов уничтожил нескольких оккупантов — в частности, были ликвидированы шеф правительства дистрикта Галиция Отто Бауэр и начальник канцелярии правительства генерал-губернаторства доктор Генрих Шнайдер.

Весной 1944 года ориентировки с описанием гауптмана имели многие немецкие патрули в городах Западной Украины. Кузнецов решает уйти из города, пробиться в партизанский отряд или выйти за линию фронта.

9 марта 1944 года, приблизившись к линии фронта, группа Кузнецова натолкнулась на бойцов УПА. Это произошло в селе Боратин Бродовского района. В ходе перестрелки с бандеровцами Николай Кузнецов и его спутники Ян Каминский, и Иван Белов были убиты (по одной из версий Кузнецов погиб, подорвав себя гранатой)».

2. Вновь я посетил или размышления на тему Украинского кризиса

Тогда, я даже не мог предположить, что уже через 17 лет я вновь посещу этот город. Причём это была не последняя поездка. Дело в том, что в Ровно живут две двоюродные сестры моей супруги и в Ровенской области в селе Бакарин родилась её мама.

Прогуливаясь по улицам Ровно, я пытался восстановить те места, которые я посетил тогда в 1981-м. Но кроме двух орудий возле краеведческого музея, которые тоже уже демонтированы, больше ничего знакомого не увидел.

Нет уже ни дома-музея Николая Кузнецова, ни памятника ему, многое изменилось с тех пор. Что там говорить, если улица, на которой стоит памятник в ознаменовании 30-летия освобождения Ровно от фашистских оккупантов – на постаменте с датами 1944-1974 стоит САУ с номером 100, переименована в улицу Степана Бандеры. Меня до сих пор передёргивает, когда я вспоминаю тот момент, когда я впервые увидел вывеску с названием улицы. Что это? Фарс? Безумие? Неужели всё забыто? И страшная война, и годы оккупации, и бесчинства тех же бандеровцев? Что ж там так повернулось в умах, что решились на такое кощунство?

Попытки переписать историю, вывести на ведущие роли в истории откровенных нацистов типа Степана Бандеры и Шухевича, забивание в мозги собственного народа теории о великих украх. Последние события в Украине с Сашко Билым и факельными шествиями правосеков и «свободовцев» по улицам, блок-постами вокруг города, зомбированными киевской нац. пропагандой через СМИ родственниками, отказывающимися поддерживать общение с родными в России, с откровенной ненавистью к России и всему русскому по указке западных покровителей. И, в конце концов, гражданская война на Юго-Востоке с многочисленными гробами, с погибшими в этой безумной бойне. Помоечная люстрация! И такое есть сейчас в Ровно. Естественно, что это не происходит ежедневно и ежечасно, кроме безудержной пропаганды, разъедающей мозги. Жизнь продолжается, рождаются и вырастают дети, люди пытаются выжить, экономя на всём, работая на нескольких работах, даже уезжая за границу, в ту же Россию или как одна из сестёр жены - в Италию, ухаживать за итальянскими бабушками и дедушками. Такая вот евроинтеграция!

Конечно, будучи в Ровно, сначала в 1998-м, затем в 2003-м, 2004-м, 2005-м и 2007-м годах, при общении с простыми людьми, не считая родственников, откровенной вражды не ощущалось, скорее наоборот. Украинцы очень гостеприимные и хлебосольные.  Они любят принимать гостей и угощать «всем, что есть в печи». И всё же небольшая напряжённость ощущалась, не ярко выраженная, но всё же. При посещении магазинов, рынков, почтовых отделений, банков на русскую речь реагировали по-разному. Где-то не обращают внимание, даже пытаются поддержать общение, расспрашивая о том, о сём, а где и откровенно игнорируют, подчёркнуто разговаривая с тобой на украинском, и глядя сквозь тебя. Не знаю, как повели б себя сейчас те люди, появись мы сейчас там.

Тем более с моим офицерским прошлым. А в 98-м, в местном военкомате при постановке на учёт, мне устроили тёплый приём. Была и накрытая «поляна» и воспоминания о службе в ещё Советской армии, и братания российского майора с украинским подполковником, с русской фамилией, служившим в Ужуре в ракетной дивизии.

Об этом можно писать бесконечно, я имею в виду, так называемый Украинский кризис, выплёскивая на бумагу накопившиеся эмоции, но… вернёмся в 1981 год.

Леся Украинка и Колодежное

Третье место нашего посещения, было, село Колодежное, что в Ковельском районе Волынской области. Здесь жила долгое время и творила известная украинская писательница Леся Украинка, дом-музей которой нам предстояло посетить.
«Ле;ся Украи;нка ( настоящее имя Лари;са Петро;вна Ко;сач-Кви;тка) родилась 25 февраля 1871 в Новограде-Волынском — умерла 19 июля 1913, Сурами в Грузии) — украинская писательница, переводчица, культурный деятель. Писала в самых разнообразных жанрах: поэзии, лирике, эпосе, драме, прозе, публицистике.

Также работала в области фольклористики (220 народных мелодий записано с её голоса) и активно участвовала в украинском национальном движении.

Известная благодаря своим сборникам стихов «На крыльях песен» (1893), «Думы и мечты» (1899), «Отзывы» (1902), поэм «Старая сказка» (1893), «Одно слово» (1903), драм «Боярыня» (1913), «Кассандра» (1903-07), «В катакомбах» (1905), «Лесная песня» (1911) и др. »  (Википедия).

Честно сказать, нам практически не было знакомо её творчество. В российской школьной программе тех лет упоминаний о Лесе Украинке практически не встречалось. Поэзия, меня лично, в юношеские годы интересовала постольку поскольку. Отдельные случайно прочитанные стихотворения могли меня заинтересовать, но углубиться в творчество какого-либо автора желания тогда как-то не возникало.

Здесь на Украине Лесю Украинку почитали и любили, внимательно изучали её творчество. Это и понятно. Ведь она своя, родная, пишущая на родном языке. Это как, например, Мустай Карим - в Башкирии, Габдулла Тукай – в Татарии или Расул Гамзатов в Дагестане. Да, ещё как пишущая! Вот, например:

                Надежда

                Нет больше свободы, судьбы лишена,
                Лишь только надежда осталась одна:

                Надежда вернуться хоть раз в Украину,
                Взглянуть на страну, мне родную доныне,

                На Днепр посмотреть, на красоты его —
                Потом хоть живи, хоть умри — все равно;

                Увидеть бескрайние степи, могилы,
                Последний раз вспомнить, какими мы были…

                Нет больше свободы, судьбы лишена,
                Лишь только надежда осталась одна…

… Простой уютный сельский домик, чисто выбеленный, покрытый шиферной крышей с голубыми рамами, обрамляющими закруглённые вверху окна. Невысокое в три ступени, но довольно широкое деревянное крыльцо и  окрашенная голубой же краской  входная дверь. Небогатое убранство внутренних помещений: образ Спасителя в простом медном окладе, убранный чистыми рушниками и лампадкой, в красном углу хаты, белоснежная печь, книги, на деревянных с резными ножками, этажерках, пожелтевшие фотографии в простых деревянных рамках под стеклом, самотканые дорожи на выскобленном добела полу. Письменный стол у окна, на котором аккуратно в стопки разложены рукописи, стоит стеклянная чернильница, с лежащей рядом простой перьевой ручкой.  Во дворе колодец и бюст Леси Украинки на цилиндрическом красного гранита постаменте. Выложенные камнем ухоженные дорожки, аккуратно постриженные кустарники и выбеленные наполовину стволы плодовых деревьев. За ровненькой выкрашенной той же голубой краской оградой, сувенирный киоск для туристов.

По дороге в Брест

Последним пунктом самым продолжительным по времени и самым насыщенным был Брест. Мы отправились в путь ранним утром, сразу после завтрака в кафе напротив гостиницы. Выбравшись за город наш ЛАЗ (автобус Львовского автобусного завода под названием «Львов», так что во Львове мы таки побывали, посредством автобуса произведённого в этом городе, причём ежедневно) поддал газу по идеально ровному, без кочек и выбоин, шоссе. За окном  моросил дождь, и всё окружающее оказалось в серой дымке. Но, несмотря на это, проезжая небольшие населённые пункты, в основном сёла, в глаза бросался практически идеальный порядок и чистота. Все постройки, не зависимо от размеров были чисто выбелены, черепичные или шиферные крыши и печные трубы на них в полном порядке, невысокие заборчики, отделяющие палисадники от дороги  выкрашены голубой, синей, либо зелёной краской, отличались стройностью своих рядов. Окна в одинакового с заборчиками цвета рамах. Ухоженные садики и палисадники.
 
Ковель. Дед мой Василий

Полпути позади. Мы въехали в город Ковель. Это была запланированная остановка в пути. Близился обед. Пообедав, мы продолжили путь. Ковель не оставил в памяти, кроме названия, практически никаких достойных описания воспоминаний. Но это название сидело в моей памяти все эти годы. И как я потом выяснил совсем не напрасно.

Оказалось, что с Ковелем связан непродолжительный по времени, но значимый эпизод в жизни моего деда - Андреева Василия Федоровича.

Мой дед был призван в ряды Красной армии в самом начале войны. Где и в каких частях он служил мне доподлинно не известно. Из рассказов отца я знал, что дед Василий воевал в пехоте, в наспех сформированном и плохо вооружённом подразделении. Что не хватало элементарного: обмундирования и даже оружия – одна винтовка на десятерых! Что их часть попала в один из многочисленных котлов из-за неспособности и зачастую бездарности командования некоторых частей Красной армии не сумевших организовать достойное сопротивление продвижению фашистских войск. Из окружения была два пути – либо бесславно погибнуть, не сделав ни единого выстрела по врагу, либо сдаться на милость победителя. Многие предпочли второе. Не все в той войне были героями, беззаветно жертвуя своими жизнями, во имя… Да и с палкой вместо винтовки, да против танков и в полном окружении, тут уж не до героизма.

 Плен, унижения, травля собаками, пересыльные лагеря. Сначала на оккупированной советской территории, потом всё дальше на запад, в Германию. И весь этот путь сопровождался каторжным трудом, побоями, унижениями… И смерть шла по пятам, забирая ослабевших, не выдержавших унижений, попытавшихся бежать...  Она была кругом, всегда в полушаге, и в любой момент могла забрать любого…

Четыре года в разных лагерях. И вот уже отгремели последние бои и победные салюты. Последний лагерь, находился на территории, освобождённой союзными войсками антигитлеровской коалиции. Наконец-то свобода! От унижений и рабского каторжного труда, от смертей… Свобода! Только американцы не спешили выдавать бывших военнопленных. Фильтрационные лагеря, проверки, проверки, проверки… В октябре 1945 года союзники, наконец, передали бывших узников нацистских концентрационных лагерей из Советского Союза советской стороне в городе Брандербург на границе разделения зон, подконтрольных победившим сторонам.

Вот и наши! Родная русская речь…

Но всё ещё никак не закончится. Опять автоматчики, гавкающие собаки, колючая проволока на окнах теплушек. И опять проверки, расспросы, допросы:
- Где?.. Когда?..  При каких обстоятельствах…

Погрузили в эшелон.  Дорога домой - в Союз. Правда, пока всё ещё в сопровождении вооружённого конвоя. Не доверяют! Шутка ли – 4 года плена. А вдруг сломался, предал, завербован американцами. Да мало ли что могло произойти с человеком за это время.

И вот эшелон за номером 5/510 6 ноября 1945 года прибыл в город Ковель. Их перевели в Ковельский С.П.П. (специальный пересыльный пункт). Последняя проверка. Снова следователь монотонно, заучено повторял вопросы:
- Где?.. Когда?.. При каких обстоятельствах?..

Всё! Наконец-то всё!  Поверили! Может домой отпустят? Но нет. Сдался в плен, смалодушничал, струсил – смой свой позор потом!.. Пусть так! Главное не кровью…

Опять эшелон. Номер 95623. Отправление 25 ноября. Пункт назначения - Сталинград. Сформирована команда 78 орб (отдельный рабочий батальон) из освобождённых узников, переданных союзниками и направляемых на восстановление разрушенного Сталинграда.

Ещё год дед трудился в Сталинграде, разгребал завалы, помогал на стройках, выполняя самые тяжёлые работы. Отработал сполна…

… 41-летний мужчина, выглядевший на 60 с лишним, с осунувшимся лицом, испещрённым многочисленными морщинами, стоял на плоской вершине холма. Он, прищурившись, вглядывался вдаль. Там, под холмом протекала река Ря, а в неё впадал узенький, в самом широком месте метра в три, ручей с поэтическим названием Эльферей. На возвышенностях по обеим сторонам от ручья в две улицы уютно расположилось его родная деревня Зингереево. Сердце от спешной ходьбы по поздне-осеннему бездорожью, буквально выскакивало из груди. Оно рвалось туда к родному дому, к детям и жене.

Найдя глазами свой домик, дед Василий, поправив узловатой, натруженной рукой на худощавом плече вещмешок, а другой, передвинув на затылок, то и дело сползающую на глаза видавшую виды потёртую чёрного цвета шапку-ушанку, начал спускаться с холма, увязая по щиколотку в снежно-грязевом месиве. На улице распутица была не на много лучше чем на холме. Под подошвами сбитых кирзовых сапог чавкала жижа, замедляя и без того неспешный ход уставшего от слишком долгой дороги домой человека. Ещё пара дворов и вот он - родной дом!

Жена Мария, старший сын Володя, старшая дочь Нина – уже подростки, младший сын Саша (мой отец) одиннадцати лет, средняя - Нюра девяти лет и совсем кроха – младшенькая Надя шести лет, уже полтора года после Победы, ждали его возвращения…

Молодость моя - Белоруссия

Наш путь продолжился. Автобус проколесил Волынскую область и въехал на территорию Белоруссии. Картинки за окнами изменились. Стали появляться сначала небольшие сосновые боры, а потом уже сплошной стеной по обеим сторонам дороги стояли вековые сосны. Мы въехали в Беловежскую пущу. Дождевые тучки постепенно растворялись, уступая место пушистым облачкам, едва просматриваемым сквозь плотные тёмно-зелёные кроны высоких сосен.

Впереди в голубой дымке появились на горизонте очертания большого города. По мере приближения, они становились всё чётче и крупнее. На небе уже вовсю светило совсем по-весеннему яркое солнце. Автобус чуть замедлил ход перед перекрёстком. Наше шоссе пересекала широкая прямая, как стрела автомобильная магистраль, с чёткой белоснежной разметкой. МОСКВА-ВАРШАВА. Белая надпись на огромном, зелёного цвета с белым окаймлением, указателе оповещала водителей на польском и русском языках, сколько километров осталось до Варшавы.

Вдали еле проглядывался, широкий, как и сама магистраль, мост через Буг и очертания пограничного пункта через государственную границу между Советским Союзом и Польской народной республикой.

Брест

Наш автобус пересек магистраль и через несколько километров въехал в город Брест. На многих улицах, площадях, в скверах стояли памятники, обелиски, барельефы, увековечивающие подвиги и события Великой Отечественной войны.
Оштукатуренное и окрашенное жёлтым и белым, двухэтажное здание краеведческого музея возвышалось над рядом безлистных, с густыми паутинами ветвей,  деревьев по  обеим сторонам от углового входа. Высокие арочные своды залов музея, подчёркивали величие и значимость представленных там экспонатов. Тяжёлые темно-красного бархата с жёлтыми кистями знамёна частей Советской армии, освобождавших Брест в 44-м под сводами, манекены, одетые в форму времён Великой Отечественной войны,  стенды с фотографиями героев и участников боев за Брест в залах, посвящённых подвигу советского народа в этой войне.
Безусловно, в музее были и другие экспонаты. Беловежская пуща, промышленность и сельское хозяйство области и ещё много интересного и заслуживающего наше внимание…

Брестская крепость-герой

Автобус припарковался на довольно-таки большой автостоянке вблизи Мемориала «Брестская крепость-герой». Небо практически очистилось от туч. Солнце ярко светило,  порывистый прохладный ветер напоминал о том, что был ещё не май-месяц, а только март. Наша группа направилась к Мемориалу, ветер трепал полы пальто и волосы на головах.
 
Главный вход в Мемориал представлял собой массивный бетонный параллелепипед, соединяющий как бы разорванные части крепостного вала, с аркой в форме пятиконечной звезды. За аркой открывался вид на главный монумент «Мужество» - внушительных размеров голова солдата с развивающимся за ней знаменем и штык-обелиск на площади Церемониалов. Перейдя мост через реку Муховец, мы поравнялись со скульптурной композицией «Жажда» - воин, опирающийся на  автомат, тянется с перевёрнутой каской в руке к воде. Действительно, как пишут в публикациях и книгах о героической обороне крепости, осаждённые защитники Цитадели, ощущали нехватку питьевой воды в жаркие июньские дни начала войны.

Цитадель  – это обнесённая крепостной стеной красного кирпича центральная часть крепости, расположенная на острове, образовавшемся в месте впадения реки Муховец в Южный Буг. Здесь развернулись  самые трагические события обороны крепости. Самые кровопролитные и ожесточённые бои оставшихся защитников крепости (большая часть гарнизона, не выдержав натиска, заставшего их врасплох, противника, сдалась в плен) героически сражались  с превосходящими по численности силами врага. Около двух тысяч защитников Цитадели, сдерживали 17-тысячную группировку 45-й пехотной дивизии вермахта со всеми её резервами.

Большинство сооружений Цитадели  попросту сравняли с землёй. Тонны снарядов и авиабомб утюжили маленький пятачок земли, свинцом и огнём поливали и окропляли кровью - своей и чужой…  Нас провели по лабиринтам уцелевших подвалов и остатков стен казармы 75-го разведывательного батальона, на которые с болью и гневом смотрел исполинский солдат главного монумента. Прошлись между рядов гранитных плит надгробий под высоченным штыком-обелиском на площади Церемониалов. Здесь покоятся останки 1022 защитников и членов их семей, на большей части плит всего одно слово – НЕИЗВЕСТНЫЙ.

В музее, расположенном в организованном 24 июня 1941 года штабе обороны, каждый экспонат напоминал об этих героических 8 днях обороны. Личные вещи защитников, оружие, изрешечённые пулями или посечённые осколками каски, полевые сумки комсостава, пробитые пулями и окровавленные документы и награды…

Именно в этом здании сосредоточен был один из центров обороны. Лишь после подрывов нескольких отсеков здания, сопротивление защитников Дома офицеров было сломлено.

Другой центр сопротивления находился в Восточном форте. 400 бойцов и командиров под началом майора Петра Михайловича Гаврилова стойко сражались, отбивая по 7-8 массированных атак в день. Но 29 июня тяжёлая авиабомба  разрушила большую часть укреплений и погребла под их обломками многих защитников форта. После этого начались пожары, и сопротивляться уже не было возможности. Активное сопротивление закончилось. Лишь на следующий день фашистам удалось зачистить форт от оставшихся в живых защитников Восточного форта…

Чёрные гранитные плиты у входа в музей, выполненные в виде листков календаря с крупными цифрами дат, в хронологическом порядке описывали события каждого дня обороны крепости.

… До начала августа одиночки и маленькие группы отстреливались, отбивались и погибали в разных частях Цитадели, Западного и Восточного фортов, капонира. Некоторым всё-таки удалось покинуть крепость и уйти в партизанские отряды, организованные в Беловежской пуще…

Где-то здесь в одном из подвалов кольцевых казарм Цитадели  была обнаружена плита, с выцарапанной ножом или острим штыка надписью «Умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина! 20/VII/41 г.» Сейчас она экспонируется в Центральном музее Вооружённых сил  в Москве. Буквально недавно я посетил его, видел эту плиту и картину художника-баталиста Петра Кривоногова «Защитники Брестской крепости», на которой изображён момент первой контратаки советских войск в Великой Отечественной войне через Холмские ворота Цитадели.

Через Холмские ворота мы вышли из Цитадели в конце экскурсии. Левый рукав Муховца неспешно нёс свои воды к месту слияния с Западным Бугом. В буро-зелёной водной глади отражались ещё не выпустившие листву кусты плакучих ив, высокие раскидистые деревья на пологом берегу и нехитрая конструкция  моста с невысоким металлическим ограждением, окрашенным в голубой цвет. Сами Холмские ворота представляли собой выстроенное из красного кирпича сооружение с двумя круглыми башенками, с тремя высокими бойницами в каждой и увенчанными зубчатыми парапетами. Между башенками располагался кирпичный прямоугольник, украшенный сверху таким же рядом зубцов и оштукатуренным меньшего размера прямоугольником в центре. В этом прямоугольнике, скорее всего когда-то красовался городской герб. Между аркой ворот и гербовым местом по вертикали и двумя бойницами по горизонтали, находилось окно в оштукатуренной в белый цвет глубокой нише. Красивое архитектурное сооружение! Только вся эта красота была изранена пулями и осколками, минами и снарядами. Отбитая штукатурка, раздробленные кирпичи, глубокие цилиндрические отверстия  - эти незаживающие раны остались как напоминание потомкам о той теперь уже далекой страшной и жестокой войне, как и те гранитные плиты на площади Церемониалов над прахом первых её жертв…

Едем обратно в Луцк. Некоторое время в полной тишине. Все под впечатлением от увиденного и услышанного. Мы прикоснулись к истории Великой Отечественной войны, к самому драматическому периоду - её началу. Одно дело узнать про войну из книг и кинофильмов, из рассказов её участников (практически у всех нас кто-то из родственников принимал в ней участие), совсем другое побывать там, где она проходила, а в особенности, там, где она началась…

В обратный путь. Киев

Попрощавшись и поблагодарив Ирину за интересные экскурсии, за то, что  возилась с нами все эти несколько дней, мы сели в свой, на этот раз ошибки не было, поезд. Слегка дёрнувшись, он плавно покатил по рельсам. Аккуратненькое невысокое здание вокзала и одинокая фигурка в чёрном пальто с тенью грусти на милом лице, всё отдалялись, уменьшаясь в размерах по мере движения поезда…
На Центральный вокзал Киева мы прибыли на следующее утро. До пересадки на следующий поезд уже до Уфы времени было достаточно – целый световой день.
Ещё в поезде у Таибы Серазевны и несколькими парнями нашего класса возник небольшой конфликт. Пацаны не согласились с тем планом проведения времени между поездами, предложенным классной руководительницей. В результате, эта четвёрка была оставлена на вокзале со строгим указанием, носа оттуда не высовывать. 16-17 лет. Пацаны! Какие там запреты! Парни решили изучать Киев по-своему маршруту…

Киев – мать городов русских, он, как и Москва поражал своими размерами, архитектурой, широтой улиц и своеобразной атмосферой.

Станции киевской подземки, так же как и станции московского метро, имели своё индивидуальное  неповторимое оформление…
 
- Осторожно! Двери задворяются!.. – прозвучало из громкоговорителя. И  в очередной раз нас улыбнуло от непривычной для наших ушей фразы на украинской мове.

Станция «Арсенальная». На площади в лучах утреннего солнца, только что поднявшегося над крышами домов, матово блестел ствол орудия времён Первой  мировой войны, водружённого на постаменте в виде нагромождения из камней.
Пройдя от станции несколько кварталов наша, несколько усечённая группа добралась до великолепного ансамбля Киево-Печерской лавры. Золочёные купола церквей, соборов, колоколен, увенчанные православными крестами, играющие бликами в лучах весеннего солнца, потрясающие фрески на фасаде Святых врат, покрытые зелёными жестяными крышами здания келий, трапезных, библиотек…

Напротив Святых врат на центральной площади Лавры стоял разрушенный храм. Это были руины собора Успения Пресвятой Богородицы. В 1942 году он был разграблен фашистами и дабы скрыть следы разграбления, был взорван. Как напоминание о варварстве фашистских оккупантов руины оставили нетронутыми. Лишь в 2000 году собор восстановили во всём его великолепии.

Мы входили под своды храмов, озирая их убранство, поражались блеску церковной утвари, разноцветью фресок и проникновенным ликам святых с икон. Спустились в пещеры. Стены были чисто выбелены, в некоторых уголках в специальных нишах покоились в стеклянных коробах останки подвижников и иноков, облачённые в ризы. Их иссохшие до костей кисти рук выглядывали из обшитых золотом рукавов, из-под капюшонов еле проглядывались  их черепа с провалами глазниц и клочками длинных и густых в их бытность бород. От этих мумифицированных останков у многих девчонок холодели руки, замирало сердце, это чувствовалось по их беспокойному шёпоту за спиной, хотелось скорее выбраться на поверхность и перевести дух…

Выбравшись на воздух, мы вышли за ограду Лавры. С импровизированной смотровой площадки открывался вид  на левый берег Днепра. Днепр блистал. Яркие блики на поверхности реки, несмотря на расстояние ослепляли. По Патоновскому мосту, соединяющему берега реки, неслись автомобили. Берега были густо засажены деревьями, их кроны без листьев в те мартовские дни резко контрастировали с голубым небом и гладью реки. Позже, много лет спустя, летом 2005-го года, проезжая через Днепр на поезде, моему взору уже представала другая картина: густые заросли по берегам реки были раскрашены более яркими красками. Над зелёными кронами деревьев и кустарников возвышались белоснежные церкви, соборы и колокольни Лавры в золотых уборах куполов, среди которых выделялась своими внушительными размерами Великая Лаврская колокольня - 96 с половиной метров!…

После Лавры на троллейбусе мы добрались до Крещатика – главной улицы столицы Украины. Влившись в людской поток, наша группа двигались к административному центру города – площади Октябрьской революции, сейчас  площадь Независимости или Майдан Незалежности.

Майдан Незалежности – это словосочетание сейчас поднимает в голове бурю эмоциональных мыслей, связанных с последними событиями на многострадальной, раздираемой гражданской войной на юго-востоке Украине. Политические игры, интриги, откровенная продажность политиков и зачастую их бездарность, беспощадная борьба за власть с полным наплевательством на проблемы простого народа, бессмысленные жертвы и грязная информационная война против родной по крови России…

…Не дойдя до неё, мы свернули влево и поплутав по круто поднимающимся наверх мощённым булыжником улицам, вышли к другой площади – Софийской.
В центре площади в ограде в виде креста стоит памятник Богдану Хмельницкому. Гетман уверенно сидит на коне, с булавой, грозящей польской шляхте, в вытянутой правой руке, на высоком, выложенном из массивных каменных глыб, постаменте. 

Перед лицом гетмана возвышается поражающая своими размерами 76-метровая колокольня Софийского собора. Даже самая высокая часть самого Софийского собора была всего 29 метров. В арке под колокольней был главный вход на территорию собора.

Пока мы любовались архитектурой собора, наши руководители хлопотали по поводу билетов на экскурсию внутрь храма. А в это время в направлении билетных касс продвигалась группка из четырёх подростков с картой в руках. И произошла встреча. Наши «революционеры», а это были именно они,  нос к носу встретились с Таибой Серазевной и её коллегой. Саркастически ухмыляясь, подгоняемые упрёками со стороны классной, ребята двигались в нашу сторону. Воссоединение произошло. Теперь мы в полном составе! Экскурсию пришлось свернуть, тем более, как помнится, собор для посещений в этот день был закрыт.

Дело в том, что ребята, купив в газетном киоске карту города, поехали по интересным им местам Киева. Прошлый год был олимпийским, Московская Олимпиада-80 ещё была в памяти каждого. И первым, пацаны решили посетить олимпийский стадион «Динамо», где проводились матчи группового олимпийского футбольного турнира.  Прошлись по беговой дорожке, потоптались на знаменитом газоне футбольного поля, а потом, побродив по окрестностям вокруг стадиона, нашли на карте Софийский собор и решили посетить его. Так и пересеклись два маршрута в одной точке.

Делясь, впечатлениями от киевских достопримечательностей, мы вернулись на Центральный вокзал. Дальнейшая прогулка по городу в таком составе, уже, по мнению наших сопровождающих, не имела смысла. Остаток времени до поезда пришлось провести в зале ожидания вокзала.

Затем была пирамида из варёных яиц на подносе, купленных в дорогу и забытый код в камере хранения с оставленной сумкой одной из наших одноклассниц. Был галдящий плацкартный вагон и знаменитый киевский торт «Динамо», который каким-то невероятным образом разделили на 28 мелких секторочков и вмиг уплели в честь дня рождения одной из девочек. А закончилась наше путешествие в ещё заснеженной родной Уфе.

P.S.

Извлечённые из камеры хранения вещи нашей забывчивой девушки прислали спустя несколько дней. Среди них был пакет с купленными Гузелью конфетами. Они, пролежав в замкнутой ячейке, потеряли свой вид, подтаяли  и слиплись. Так как сумку прислали на адрес школы, а  вручение её происходило непосредственно на уроке, Гузель пустила пакет с конфетами по классу. Карамельки исчезали, растворяясь в наших желудках, оставалось лишь лёгкое послевкусие во рту, напоминая нам о тех нескольких днях нашего путешествия - познавательно-поучительного, насыщенного событиями, с нелепыми случайностями и встречами.

Ноябрь 2014 года                г. Енисейск-4


Рецензии