Ночное дежурство

     Глубокая ночь. Лагерь туристов-конников давно спит, погрузившись в сырую прохладу притихшего леса. Недалеко от палаток горит небольшой костер. Идёт мелкий дождь, и две девушки, которым выпало в эту ночь дежурить, завернувшись в полиэтиленовые плащи, молча сидят у огня, ждут, когда же, наконец, закипит вода для кофе. Ветер постоянно сбивает пламя, и, устав, в конце концов, от манипуляций с ведром, девушки, зачерпнув воду в кружки, поставили их прямо на угли.
     Дождь всё не перестаёт, но зато нет комаров и не надо поддерживать костер-дымушку возле левады, куда на ночь загнали табун. Дым отпугивал насекомых, и лошади всю ночь проводили на ногах, окружив дымушку плотным кольцом. Издали они походили на окутанные покрывалом призраки и только слабое пофыркивание выдавало в этих неподвижных силуэтах живые существа.  Как правило, первый ряд занимали три старые серые кобылы, а за ними уже выстраивались остальные лошади, между боками которых протискивались робкие жеребята. Они тоже хотели избавиться от навязчивых мучителей, которые так и норовили прокусить молоденькую кожицу на мордочках и шеях.
     Вода в кружках, наконец, закипела. Девушки засыпали в них растворимый кофе, на который так неожиданно расщедрилась база, отрезали по куску оставшегося от ужина самодельного шоколадного торта и принялись «наслаждаться жизнью». Пили малюсенькими глоточками, чтобы растянуть удовольствие. Да и спешить было некуда  – впереди целая ночь.
     Так уж вышло, что группа состояла из одних девушек. Со всех концов страны собрала их тяга к природе, к лошадям. Здесь в походе должна была осуществиться заветная мечта: выплеснуть хотя бы на эти благородные создания неиспользованные любовь и ласку, которыми так щедро наделяет женщину природа, а в награду получить привязанность больших и сильных животных, которые, словно собачонки ходили по пятам за своими изящными хозяйками.
     Дождь стал мельче и постепенно совсем прекратился. Девушки сняли плащи, допили кофе, и настроение совсем поднялось. Спать уже не хотелось. Они решили просушить свои промокшие вещи: штормовки, сапоги, носки и разложили всё это вокруг костра. Вода тут же начала испаряться.
     Вот так же завтра утром начнёт быстро испаряться влага с умытой тёплым дождём земли. Поднимут свои отяжелевшие головки жёлтые лютики, распрямится высокая, светло-зеленая и оттого кажущаяся радостно-свежей трава, затрепещут от тёплых потоков воздуха листья на берёзах; здесь, у подножия Уральских гор, их особенно много. Свежее солнечное утро зарядит бодростью на весь день. Они поедут сначала шагом, через берёзовые рощи, мимо притихших в уединении, поросших камышом озёр. А когда окончательно просохнет трава, перейдут на рысь, и если позволит инструктор, а он обязательно позволит, потому что все девушки уверенно держатся в седле, поскачут галопом. А это так чудесно! Ветер обдаёт горячими волнами тело, солнце ласкает лицо своими мягкими лучами, ты сливаешься в одном порыве с лошадью, чувствуешь под собой её горячее тело, подбадриваешь её; она всё понимает: ещё рывок и ты перегоняешь скачущую рядом всадницу. Кто не испытал быстрой езды верхом, тот не знает, какое это наслаждение, какое счастье! И только удивляются потом на работе: на каком это курорте можно так омолодиться, похорошеть, постройнеть, обрести такие горящие глаза и персиковый румянец на щеках...
     Понемногу вещи стали просыхать, и только сапоги оставались чуть-чуть сырыми. А вокруг была необыкновенная тишина. Лишь доносившееся из левады пофыркивание лошадей нарушало её. Вдруг оттуда послышался странный металлический звук...
     Накануне лошади, открыв каким-то образом задвижку ворот, стали выходить из левады, перешагивая через металлическую трубу заграждения. Лишь Дунайчик, самый маленький и слабенький жеребёнок, никак не мог перенести через неё свои задние ноги, заволновался, заржал, но всё же кое-как перепрыгнул и побежал догонять табун. Конюх – молодой стройный парень, увидев самовольную прогулку своих подопечных, схватил хлыст и бросился наперерез, загоняя лошадей в леваду.
     ... Услышав подозрительный звук, девушки решили, что лошади снова пытаются открыть задвижку, взяли фонарик и пошли смотреть, что происходит. Лошади стоя дремали, и только одной не спалось: она терлась мордой о железную трубу ограждения, которая и издавала звук, встревоживший дежурных.
     Учуяв девушек, лошади начали подходить к ним, просовывать сквозь перекладины загона мокрые от дождя морды. Лошади были всех мастей, но глаза у всех одинаковые: крупные, миндалевидные, с длинными ресницами и такие доверчивые... Жеребята тоже осторожно приближались к девушкам, вбирая ноздрями незнакомые запахи, готовые в любой момент отпрыгнуть в сторону.
     Приласкав лошадей, одна из дежурных принялась раздувать залитую дождём дымушку: неизвестно откуда появившиеся комары снова стали беспокоить животных. Вдруг она почувствовала довольно ощутимый удар в спину, быстро обернулась. Над ней склонились две выступающие из темноты лошадиные морды. Это были Любава с Дубравой, они паслись вне загона. Увидев издали девушек, лошади неслышно подошли к ним и, чтобы обратить на себя внимание, одна из лошадей, как ей казалось, слегка, дотронулась копытом до спины присевшей на корточки девушки.
     – Больно?– забеспокоилась её напарница.
     – Не очень. А вообще надо бы с ними поосторожнее. Посмотри, здорово испачкала?
     – Немного земля осталась. Когда подсохнет, отряхнёшь.
     Любава с Дубравой  – две породистые рысачки  – в табуне появились недавно и на выпасе держались стороной. Они, по-видимому, догадывались о своих чистых кровях и чтобы лишний раз подчеркнуть свое превосходство, затевали иной раз настоящие побоища, лягая и кусая беспородных лошадок, а те, взбрыкивая, разбегались в разные стороны. Одна гнедая, другая темно-серая, обе одинакового роста, упитанные, молодые и стройные, они резко выделялись в табуне и по праву принадлежали инструктору и конюху, картинно гарцевавших на них во время дневных переходов.
     Сказочно красивые, знающие себе цену, они тем не менее тоже ждали ласку. И как тут удержаться, чтобы ни погладить бархатные шеи лошадей, ни потрепать их жёсткие гривы, ни провести рукой по широким спинам, ни прикоснуться ладонью к мягким чутким ноздрям, издающим запах овса и сочной зелени травы одновременно: теплый, необыкновенно уютный запах, присущий только дыханию лошади. Не хотелось отходить от них...
     Но надо было идти к костру, он начал уже прогорать, а дрова сырые, загораются плохо. Нужно своевременно подложить их в костер, чтобы подсохли, пока не остыли угли. Ветер разогнал остатки облаков, на небе появились звезды. Они зажглись ненадолго и вскоре опять погасли. Стало светать. Над травой расстилался туман, было сыро, но уже теплее, чем ночью. Дежурные ещё раз сходили к леваде подложить поленьев в дымушку. Лошади ходили по кругу, то ускоряя, то замедляя движение. На ходу они потирались шеями, легонько покусывали друг у друга крупы, оставляя на них пенистый след. Жеребята, следуя заданному ритму, тоже участвовали в этой карусели, хлопая удивленными глазками, помахивая пушистыми хвостиками.
     Спали лошади не долго, каких-нибудь часа два. С пробуждением солнца пробуждается всё живое. Через час девушки должны будут разбудить других дежурных, которые верхом отгонят табун на пастбище, и будут  пасти лошадей до завтрака в лагере. А пока можно спокойно посидеть у костра, досушить сапоги, тихонько попеть под гитару.