1. Виссарион

У старого домового Виссариона день не задался. Давно уже привыкнув заглушать свою тоску алкоголем, он с утра сидел в доме на подоконнике пыльного окна в ожидании местных алкашей, приходивших в любую погоду  в его сад выпить и пообщаться. После них оставались бутылки, которые сохраняли на дне несколько капель, а при малом росте домового большего и не требовалось. Но сегодня, сегодня почему-то никто не пришел. Нет, пара знакомых личностей забежала в аптеку напротив, заставив Виссарионово сердце опалиться надеждой, но напрасно – алкаши, прижимая к груди заветные пузырьки, резво удалились в другую сторону. И чем меньше оставалось шансов раздобыть себе лекарство для души, тем сильнее наваливалась тоска, и тем мучительнее становились яркие воспоминания прошлого…

На этом месте Виссарион жил уже больше двухсот лет. Сначала в деревянном доме с семьей солидного торговца, а потом и в большом, многоэтажном, каменном, что построил внук того самого купца, снеся старое, уже порядком обветшалое жилище. Славное время было тогда для молодого, полного сил домового. Он не только успевал справно нести службу по сохранению порядка и уюта в доме, но и, по игривости своего характера, вечно учинял какие-нибудь проделки. То за ночь кавардак устроит на кухне, да так, что кухарке приходилось порядком повозиться, чтобы отыскать свои кастрюли, и завтрак вовремя приготовить, то хозяину уже подготовленные заказы перепутает, а то снега в хозяйские тапочки насыплет. Ох, и ругался тогда купец, в каждом уголке дома его рык был слышен, да только без злобы то было. Остынет хозяин, да с поклоном в уголок темный миску молока поставит, и еще лоскутков всяких рядом в мешочке: « - Батюшка-домовой, попей молочка свежего, да одежу себе новую спроворь, и не балуй ты так, окаянный». Ну, Виссарион и успокаивался на время, пока новая шалость на ум не приходила.
Зато, когда купцов сын женился, Виссарион так гривы лошадей свадебного экипажа расчесал, в такие косы заплел с цветами, что все видевшие сие рты пораскрывали от восхищения. Хозяин в знак особой благодарности целый отрез бархата тогда подарил своему домовому.

И при сыне хозяина такой же распорядок был, а вот при внуке, в каменном дому, пришлось уже по-другому устраиваться. А как иначе – и дом огромный, и народу-то поболее стало. Но, хотя работы прибавилось, шалить Виссарион не перестал, пока в его жизни не появилась новая страсть – книги. 

Он и раньше их видел, у купца. Картинки в них иногда разглядывал, но множество непонятных закорючек его как-то пугали. А тут, проползая как-то раз мимо вентиляционного окошка, услышал, как няня учит ребенка читать. Ну и решил послушать. И так увлекательно это оказалось, что Виссарион уже специально стал приходить к тому самому окошечку – послушать, посмотреть. Так вот и научился читать. Ну а когда после этого в знакомую книгу  заглянул, то понял, что картинки в ней не самое главное. А вот непонятные раньше закорючки таили такие богатства, такие сокровища открывали, что дух захватывало.

Через чтение Виссарион даже пропустил момент, когда в доме народу существенно прибавилось. Да и народ какой-то другой стал – более шумный, скандальный и пугливый. Впрочем, из подслушанных разговоров, а потом и из новых книг, этот момент более-менее разъяснился, и жизнь покатилась своим чередом. До тех пор, пока не пришла беда.

Что такое война – Виссарион знал. И не только из книг – разговоров о ней он на своем веку слышал много и не раз. Но то, что она может придти и уничтожить его дом – этого даже представить было невозможно. Но это произошло. Он в тот день листал в своей подвальной каморке медицинский справочник, ища там сведения о болезни по имени «блокада», что так подкашивала его оставшихся немногочисленных жильцов, когда услышал вроде уже привычный, но в этот раз особенно противный свист. Потом земля содрогнулась, и на Виссариона посыпались грохот, пыль, штукатурка. От страха он забился в крысиную нору и заткнул уши, а когда наступила тишина, и Виссарион выбрался наружу, его глазам предстало жуткое зрелище – его дома, красивого нового каменного дома больше не было. На его месте высилась груда мусора.

Окаменевшего от горя Виссариона увел с улицы, и приютил у себя Петроний, домовой из соседнего дома. Несколько лет он терпеливо возрождал несчастного собрата к жизни, ведя с ним задушевные беседы и подсовывая новые книги. Но окончательно встрепенуться Виссариону помогла весть о том, что война закончилась, и возвращавшиеся в город люди стали разбирать завалы, чтобы строить новые дома. С какой надеждой старый домовой ждал, что вот-вот он обзаведется новым домом, и все будет как прежде.

С радостью и волнением он смотрел, как занялись его пепелищем. С каким нетерпением и любовью он незаметно по ночам помогал, чем мог. Правда его несколько смущало, что новый дом строился совсем маленьким и одноэтажным, но это было не так важно – главное, что у него опять будет свое жилище.

И вот наконец здание было построено. Оно было совсем простенькое и неказистое, особенно по сравнению с соседними, и Виссарион не раз в тайне вздохнул о своем разрушенном доме. К тому же его  декор ограничивался буквами М и Ж, но зато вокруг него теперь был разбит настоящий сад – посажены деревья, кусты, сделаны дорожки, газоны, клумбы. Поставлены скамейки, а в центре красовалась детская площадка. И пусть в его доме люди теперь не жили, а лишь наведывались, зато в нем постоянно убирались, а вечером и ночью все было в полном распоряжении Виссариона и Петрония, который с удовольствием приходил в гости и приносил книги. Они вдвоем располагались на подоконнике и вели неспешные разговоры обо всем, наблюдая за происходящим в саду.

Как, почему все рухнуло? Этого Виссарион до сих пор понять не мог. Почему его дом, за которым он так бережно ухаживал, стал совсем не нужен людям? Почему его закрытые двери однажды варварски сломали? Выломали  и вынесли всю сантехнику, находящуюся в нем? Зачем? И зачем в открытые двери стали кидать всякий мусор, а у наружной стены, обращенной в сад стали делать то, для чего когда-то уединялись в кабинках внутри дома?

Правда через какое-то время мусор выгребли и двери снова закрыли, но некоторые прохожие все равно так и продолжают поливать разрушающиеся стены, не смотря на железную будку, поставленную для этих целей рядом. И теперь весь дом, а с ним и сам Виссарион так пропахли этими миазмами, что  не только что гостей позвать, а и самому стыдно куда-то сходить. С Петронием уж несколько лет не виделся. А книг сколько времени не читал. Ох, тошно-то как. А сад – когда-то предмет его особой гордости? Сейчас этот вытоптанный кусок земли с несколькими деревьями и кустами, привлекал только собачников и алкашей. Исчезли и скамейки, и клумбы, и детская площадка. Почему? В чем так провинился старый домовой? За что такие напасти на его голову? Нет, раз в год, в конце апреля, появлялась надежда, что все вернется и будет как раньше, но …

Виссарион только сейчас обратил внимание, что, все также глядя в окно, он давно уже ничего не видит – слезы застилали глаза. Он шмыгнул носом, полой засаленной, оборванной рубашки вытер лицо, и снова посмотрел на улицу. «Нет, - подумал он с горечью, увидав в саду только одиноко гуляющую даму с собакой, - не мой сегодня день» …

Я бродила с собакой в сквере, с каждым годом все больше напоминавшем пустырь на углу двух улиц, и привычно размышляла о том, что за дом стоял раньше на этом месте. Жалела старый общественный «скворечник», который даже под магазинчик не приспособили, как в других местах, и думала о том, что если бы у меня не было дачи, то непременно посадила бы что-нибудь вьющееся у решетки, отделяющую сквер от двора нашего дома и разбила, хотя бы маленькую, клумбу с цветами. Но на это нужно было свободное время, которого у меня не было…