С утра до вечера
Занималось субботнее утро. Предстояло прожить два пустых, как желудок, дня.
- Гена! - обратился он к соседней койке. - Ты спишь? - Одеяло соседа сохраняло прежний рельеф, и он сказал громче: - Слышь?
Но Генка, видать, всю ночь готовился к сессии и теперь крепко спал.
Малееву стало совсем скучно.
Он встал, умылся, вспомнил, что суббота - базарный день, и пошел на толкучку. Там было интересно, хотя от непосредственного соприкосновения с массами скоро заболели бока. Чего ему только ни предлагали! От джинсов для него самого до бюстгалтера для будущей жены. Малеев слышал, как несколько раз какие-то типы залезали ему в карман, после чего тоже засовывал туда руку, но в кармане по-прежнему было пусто, и он с укоризной смотрел на жуликов, виновато отходивших в сторону.
Сержант милиции, которому Малеев, видно, примелькался, остановил его.
- Ты что здесь делаешь?
- Продаю, - сказал Малеев.
- Что продаешь?
- Время.
- Часы, что ли?
- У меня нет часов, - показал он пустое запястье. - Просто время.
- Ты что, ненормальный?
- Почему? У меня лишнее время, и я его продаю.
- Документы есть?
- Какие могут быть документы на время? Я же не мотоцикл продаю.
Сержант привел Малеева в отделение и сдал дежурному.
- Занятный товарищ. Торгует временем.
- Чем-чем? - спросил дежурный, но сержанта уже куда-то позвали.
Дежурный дал Малееву бумагу, ручку и велел писать объяснение.
- Какое объяснение?
- Что продавал, кому, почем, где взял товар и так далее.
Малеев хотел было объясниться на словах, но зазвенели сразу несколько телефонов, и дежурный, жестом остановив его порыв, показал на бумагу.
Тогда Малеев нехотя расположился за столом и стал писать всё как было. Что у него оказались лишние 28 часов, и вспомнив, что время - деньги, он решил их продать. Недорого. По 25 копеек за час; это дешевле, чем тарифная сетка самого низкого разряда. Но никто не купил. В чем и расписался.
Дежурный лейтенант прочитал написанное и уставился на Малеева.
- Ты не пьяный?
- Если бы у меня было за что выпить, зачем бы я продавал время? - возразил Малеев.
- А почему продаешь только 28 часов? У тебя же два дня.
- Остальные часы оставил на сон.
Дежурный ещё раз окинул Малеева взглядом и вздохнул.
- Где ты работаешь?
- Я же написал там и место работы, и общежитие.
Лейтенант полистал телефонную книгу и набрал номер.
- Дежурный милиции Петров. У вас проживает Малеев... Валентин Иванович? Что? Проживает... Нет, ничего, спасибо. Проваливай отсюда, - сказал он. - Морочишь людям голову, время отбираешь.
Малеев пожал плечами.
- Зачем мне ваше время, мне своего девать некуда.
- Иди, пока не передумал! Торговец...
В общежитие возвращаться не хотелось. Вечно занятый Генка наверняка корпит над своими конспектами, книжки хорошей нет, чтобы почитать, а в кино ещё рано. Да и надоело оно. И денег нет.
Ноги всё же сами привели в общежитие. Генка, оторвавшись от своих дел, спросил:
- Что там у тебя стряслось? Комендантша прибегала, говорит, милиция тобой интересовалась.
- Было дело, - засмеялся Малеев и, плюхнувшись на кровать, рассказал о своих приключениях. Генка, забыв про свои тетради, от души смеялся.
- Слушай, а зачем ты сказал сержанту, что продаешь время?
- А чё он пристал? Ловил бы лучше тех, кто ко мне в карман залезал.
- Лейтенант тоже поверил?
- Хрен его знает. Нет, конечно. Потому и выгнал.
- Ну да... Торговец, говорит?
- Ага. Иди,говорит, торговец!
Генка вытер кулаклм слезы, посмеялся еще немного и принялся за конспект. А Малеев снял со стены гитару и ударил по струнам. Пел и аккомпанировал он неплохо, но у Генки на носу были экзамены.
- У тебя правда нет денег? Так чего ты молчишь? 25 копеек час? - улыбнулся он. - Беру. Только сгинь, пожалуйста. Понимаешь, Валик, экзамены.
- Спасибо, Гена, - сказал Малеев, засовывая в карман червонец. - В понедельник верну с процентами. Учись, не буду тебе мешать.
Вообще Малеев удивлялся Генке и даже слегка его жалел: ходит на вечерний факультет, корпит над этими конспектами, недосыпает - желтый уже, как лимон. А всё это называется - стремление к своей цели. "У каждого человека, Валик, должна быть цель в жизни. Потому что человек без цели - всё равно что корабль без компаса: вынесет на скалы и разобьёт". Ой эти философы! Это же сколько надо терпения, чтобы слушать их мудрые слова! Компас, корабль, скалы... Да пока меня куда-то вынесет, у тебя от конспектов шарики заскочат за ролики и ты попадешь не на скалы, а куда-то поближе, где грунт помягче. И потом - почему обязательно ориентироваться по компасу? Гораздо интереснее - по звездам. А вот она и звезда! Ах, молодец: каблучки тук-тук-тук, джинсы в обтяжку, на шее не голова, а что-то величественное, которое не дай бог уронить - несет как амфору.
- Девушка, который час?
Звезда поворачивается, критически оценивая спрашивающего. Малеев подбирается и внутренне, и внешне, но чувствуя, что этого недостаточно, добавляет:
- Извините, конечно. Часы забыл. - И паказывает руку, что действительно забыл. Он не пристает, нет, он не такой, просто забыл часы.
Девушка смотрит на свои кругленькие часики и строго говорит: "Полвторого". Но строго-то строго, но Малеев тоже не дурак, разбирается в свете звезд, то есть во взглядах девушек.
- А они у вас не отстают?
- Что вы , электронные. - И искорка в глазах. - А вам надо два?
Два - нехорошее число, в два начинают продавать спиртное. Довольная своей проницательностью, улыбается краешком губ.
- Мне нужно три, - говорит Малеев, как человек, у которого день разбит по минутам. - Вернее пятнадцать двадцать пять, - добавил он для верности.
- Ничем не могу помочь, - говорит девушка. - Время, знаете, такая вещь...
Кажется, его шансы повышаются. Каблучки - тук-тук-тук - стучат рядом. Даже взглянула на него с интересом. Малеев, конечно, на этот взгляд - ноль внимания.
- Товарищ из Эфиопии приезжает, - говорит он равнодушным тоном. - Вместе в МГУ учились. Ха!.. Знаете, сколько у него жен? Восемнадцать! Если бы у меня было восемнадцать жен, я бы тоже сбежал куда-нибудь в гости. Ну, Ахмед... - Краем глаза он видел, что девушка сомневается: верить или не верить.- Вообще-то он не специально ко мне, был в каком-то НИИ в Москве, а вчера получаю телеграмму - встречай. - Малеев крутнул головой. - Но восемнадцать жен! Конечно, негры - крепкие ребята, дети природы, но всё равно,- он хохотнул - восемнадцать! Это же всю жизнь надо быть негром...
Девушка засмеялась.
Они дошли до площади, и спутница сказала, показывая направо:
- Мне сюда.
- Я вас провожу, мне всё равно делать нечего. Тем более что вы хранительница времени.
И они повернули направо.
- А вы на каком факультете учились?
- Факультете? Патриса Лумумбы, - сказал Малеев, чувствуя, что ляпнул что-то не то.
- Это же отдельный институт.
- Был. А теперь факультет МГУ. - Понимая, что теперь главное - не давать спутнице времени для размышлений, он продолжал: - Рост во! Под два метра. Но фамилии у них - это ребус; Ахмед - тоже не Ахмед, это мы так называли для упрощения, чтобы запомнить. А фамилия... погодите, как же...Ингхрапрунж! - Малеев пожалел, что изобрел такую трудную фамилию, но сделанного не воротишь. - Ингхрапрунж! - повторил он, чтоб не забыть. - Это даже как-то переводится: любимец солнца или что-то в этом роде. Дело в том, что Ахмед на рассвете родился. Вернее, это у него имя такое, а Ахмед - фамилия. Мы его называли по фамилии, ударение на первом слоге - Ахмед.
Малеев покосился на свои не очень выглаженные брюки, не очень чистые туфли и подумал, что такому товарищу вряд ли разрешат встречать эфиопского друга. Но вообще-то ничего, это не Шереметьево, это частный визит.
- А у меня,- улыбнулся он, - имя гораздо проще: Валентин.
- Марина.
Прошло с полчаса, и Малееву надоело плести небылицы. Ему хотелось, чтобы Марина не верила его болтовне, но она смеялась и смотрела на него тем хорошо знакомым ему взгдядом, за которым не было никаких скал. Даже без компаса всё определенно.
Тротуар от жары был мягким, и после Марины оставались на нем следы каблучков. А ещё полчаса назад они вроде бы стучали: тук-тук-тук. Или это ему показалось? Листьям кленов не хватало влаги, и они висели безвольно, как лоскутки.
Малееву стало скучно. С сержантом и то было интереснее: не знал, чем кончится. А у этой Марины всё на лице написано. Пригласи он её вместе встречать Ахмеда (как его там зовут, этого любимца солнца?) - пойдет. Малеев любил саму борьбу, а побед не любил. После побед у него оставался какой-то горький осадок: то ли он обманул, то ли его обманули...
- Сколько там на ваших электронных?
- Четверть третьего.
- Значит, пора. А вы обитаете в этом небоскребе? - показал он на приземистое общежитие пединститута.
- Угу. У нас тоже есть несколько негров.
- Постарайтесь выйти за одного из них замуж. У вас там будет в восемнадцать раз меньше работы, чем здесь.
- Я подумаю.
Мимо прошли две девчонки, и одна из них сказала Марине:
- Ты не забыла - в три?
- Не забыла.
Малеев взял её руку и посмотрел время.
- В следующий раз не забывайте часов, - сказала она.
- Я не забыл, отдал на гравировку. У них там ценятся наши часы. А главное - память. Может, поедем вместе на вокзал?
- К сожалению, не могу. Слышали - в три?
Малеев слышал. Иначе бы и не предлагал. На червонец не разгонишься.
- Ну, тогда, как говорят в Африке, ауфвидерзеен. Спасибо, что поделились временем. Это категория вечная, а вечностью делится не каждый. - И Малеев сделал прощальный жест.
Ему очень хотелось есть.
Продолжение http://www.proza.ru/2014/12/23/1040
Свидетельство о публикации №214122201946
Владим Филипп 30.08.2021 18:09 Заявить о нарушении