Матильда

 
 
   Ах, как же она была хороша! Это существо напоминало крошечное пушистое облачко, решившее немного погостить на земле. Но оно не было холодным сгустком сизого тумана, а напротив – беспокойно двигалось, горячо дышало и с любопытством озиралось по сторонам. Из белоснежной пены выглядывала пара красных глаз-бусинок и влажный розовый носик. Это забавное облачко вовсе не противилось, когда Штефани взяла его на руки. Теплое и пушистое, оно блаженно растянулось на её ладони. Они сразу понравились друг другу. Это была любовь с первого прикосновения.
-  Какая прелесть! – с умилением подняла брови девочка. – Сколько же она стоит?
-  Тебе я продам её за десять центов, - улыбнулась старушка, хозяйка павильона на блошином рынке. – Потому что ты ей понравилась.
-  А как её зовут?
-  Матильда. Это очень умная и воспитанная крыса-альбинос. Мои давние знакомые попросили передать её в хорошие руки, так как им пришлось внезапно уехать.
-  Я покупаю.
-  А что скажут твои родители?
-  Они обожают крыс, особенно белых!
   Она держала Матильду на ладони и раздумывала, куда бы её поместить? В полиэтиленовый пакет? Едва ли зверек избежит искушения прогрызть его и выбраться на волю. В карман? Тоже ненадёжно.
-  Могу предложить птичью клетку, - заметила её растерянность продавец.
   Да, это сооружение стоило того, чтобы в ней содержать такое прелестное создание. Высокое, просторное, с ажурным узором из тонких стальных прутьев! Это был настоящий воздушный замок, украшенный замысловатым проволочным ожерельем. Жить в таком дворце сочли бы за честь даже феи! Но Матильда вошла в него, почему-то, неохотно.
   Вот так, совсем неожиданно для себя, Штефани обзавелась крысой. Хотя бродила по рынку вовсе не для этого. С раннего детства её неудержимо манили к себе такие барахолки под открытым небом. Они были чем-то похожи на роскошные восточные базары из тысячи и одной ночи. Изысканные фарфоровые сервизы соседствовали с роскошными женскими нарядами, рядом с обувью пристроились бронзовые статуэтки Будды и многоруких богинь, груды книг и журналов конкурировали со старенькой видеотехникой. Здесь все законы времени были нарушены, потому что старые антикварные вещи были перемешаны с ультрасовременными. В таких местах всегда многолюдно, звучат веселые мелодии, а в воздухе витает соблазнительный аромат жареных колбасок!
   Животное, между тем, не сидело в клетке без дела, а с большим интересом испытывало её на прочность. В прихожей узница была выпущена на свободу. Как любая уважающая себя крыса, Матильда тут же стала исследовать новое жилище. Смешно семеня на коротких лапках, она пушистым белым комком перекатывалась из комнаты в комнату. Больше всего ей приглянулась ванная, где было тепло, темно и сыро. Там часто мелькал её хвост, который превосходил свою хозяйку по длине. Рядом с мягким, белоснежным телом этот длинный отросток казался чужеродным существом, которое жило совершенно самостоятельной жизнью, а следовало за крысой лишь потому, что им было по пути. Матильда, иногда вспоминая, что она все-таки дама, останавливалась, садилась на задние лапки и прихорашивалась. В эти минуты она напоминала белку, от которой сбежал её собственный пушистый хвост.
   К вечеру с прогулки вернулся кот Аристотель. На голове его был вырван клок шерсти, но гордый вид говорил о том, что он достойно вышел из очередной передряги. Войдя в дом, кот оторопел. По полу невозмутимо, по-хозяйски, расхаживала белая крыса, неторопливо обхаживая и помечая все углы. Кошмар! Предел нахальства! Эта наглая тварь бродила не в темных укромных закоулках подвала, а прямо у него под носом, на его законной территории!! Куда только Штефани смотрит?! Придётся эту нахалку проучить.
   Предостерегающий окрик хозяйки остудил пыл кота. Он был совершенно сбит с толку. Что творится в этом сумасшедшем доме? То требуют, чтобы переловил всех грызунов, то твердят, чтобы не трогал! За что судьба так ополчилась на него? Он обиженно выскочил из дома и забился в густые заросли сирени.
   Хозяйка водворила упиравшуюся покупку снова в клетку и поднялась к себе в комнату. Приглушенные голоса и скрип гаражных дверей возвестили о приезде родителей. Обычно с работы они приезжали вместе с редкостью солнечного затмения.
   Истошный женский визг заставил ее поспешить в ванную. Матильда, выпучив красные глазки, замерла на полке у большого зеркала над раковиной. Её розовый носик, унизанный дюжиной длинных усов, смешно топорщился. Напротив стояла, скрестив руки на груди, мать Штефани – бледная фрау Мюллер. Следом ворвался её муж. Так напугать жену могла только гремучая змея, обутая в грязные болотные сапоги.
-  Что случилось?! – встревоженно спросил он.
-  Вот! – нервно указала пальцем на виновницу переполоха бедная дама. – В доме опять появились крысы, только белые. Они уже до ванной добрались!
-  Мамочка, потише, - попросила Штефани. – Ты же напугаешь её! Это ручная крыса, которую я купила на блошином рынке, - будничным тоном объяснила она.
-  Как видишь, Тереза, ничего страшного, - обнял жену за плечи герр Мюллер. – Просто наша дочь решила восстановить поголовье грызунов в доме.
-  Ах, дорогая, - перевела дух её мать, - надо же было нас предупредить!
-  Я как раз собиралась это сделать, но не успела. И потом, Матильда же была в клетке! Я думаю, она вам понравится. Посмотрите, какая она славная!
-  Да уж! – недоверчиво хмыкнула хозяйка дома.
   Её муж озадаченно почесал в затылке.
-  А как долго, вообще-то, крысы живут? – поинтересовался он.   
-  Пять или десять лет! – тоном знатока сообщила дочь.
   Всего-то! Недолго, - приятно удивился отец. - Не чета черепахам. И места в квартире займет немного. Хорошо, - пусть живет, пока, у нас. Но вот за Аристотеля не ручаюсь. Съест и не оближется!
-  Не съест! – уверенно заявила девочка. – Не такой уж он дурак!
   Матильда быстро прижилась. Но в первые дни её ожидало серьёзное испытание. Фрау Мюллер однажды присмотрелась к ней и ахнула, увидев грязный хвост, который могли облюбовать для себя миллиарды опасных микробов! Не хватало, чтобы в доме появилась дизентерия, холера или чума! А посему грызуну самым бесцеремонным образом предложили искупаться. Но животное считало, что и так достаточно красиво, отчаянно пищало и упорно цеплялось лапками за руки. Свои острые зубки крыса в ход не пускала, вероятно, помня о правилах хорошего тона. Но, наконец, она сообразила, что сопротивление бессмысленно, успокоилась, обмякла и покорно опустила лапки в воду.
   После ванны Штефани закутала зверька в мохнатое полотенце, так что наружу выглядывала только довольная мордочка. Матильда быстро высохла, нетерпеливо выбралась из теплого кокона и засеменила по дому. Скоро вся территория была помечена мочой и застолблена на правах личной собственности, чтобы другие животные на неё не посягали. Никаких справок и сертификатов, как человеку, ей для этого не требовалось. Семье Мюллер крыса милостиво разрешила жить и резвиться в её владениях. 
   К попугаю Цицерону и коту Аристотелю новый жилец относился с ледяным безразличием, словно их не существовало. А те, в свою очередь, считали ниже своего достоинства водить дружбу с грызуном. Может быть, прикажете ещё с тараканами подружиться?!
   Матильда была неуемна в своих похождениях, несмотря на свою голубую крысиную кровь. Вскоре вымытый хвост её из нежно-розового вновь превратился в землистый. Очевидно, чтобы он был чистым, ей следовало разделить участь морского конька, который всегда был в воде.
   Даже рассеянный герр Мюллер заметил, что новый член семьи проявляет недюжинный интерес к унитазу. Долго кружит вокруг него, словно уточняя назначение, принюхивается, возмущенно попискивает. В конце концов, посетовав, что хозяин дома не сообразил подогнать это полезное сооружение к крысиному росту, стала ходить в туалет рядом, никогда не пачкая в комнатах.
-  Жаль, - исренне вздыхал глава семьи, - что в стране не производятся крысиные унитазы. Тогда Матильда чувствовала бы себя человеком.
-  Но почему же, Манфред? - весело возразила его жена. – Ты можешь заказать эту штуковину.  Были бы только деньги!
-  Почему бы и нет! – подхватила Штефани.
-  Боюсь, что меня не поймут, - рассмеялся её отец. - Тогда мною психиатры заинтересуются!
   Следующим шагом нового жильца было определение приоритетов в семье. Пальму первенства она отдала мужчине, как главе семейства. Хотя он вовсе себя таковым не считал. Но у крысы на этот счёт было собственное мнение. Она всегда тонко и безошибочно определяла отношение к себе людей, быстро отзывалась на своё имя и охотно шла на руки. Зверёк обожал забираться к Штефани на плечо. Потеснив таким образом своего конкурента, попугая Цицерона, Матильда перебиралась к уху девочки и что-то щебетала, доверяя ей свои маленькие крысиные тайны.
-  О чем это вы шепчетесь? – лукаво поднимала брови фрау Мюллер.
-  Но, мамочка, не могу же я разглашать чужие тайны! - оправдывалась дочь. – Тогда мне перестанут доверять!
   Крыса любила ласку. В этот миг она прикрывала глаза, слегка поднимая головку и обнажая в улыбке острые зубки. Арсенал издаваемых ею звуков был огромен: от громкого вызываюшего писка до едва слышного нежного, мелодичного щебета. И столько любви, тепла и доверия было в этом маленьком, хрупком кусочке трепещущей плоти, что невозможно было не отвечать ей взаимностью. В ответ на ласку она начинала лизать руку горячим шершавым язычком.
   Когда школьница возвращалась, Матильда опрометью бросалась к ней и вскарабкивалась, как заправский альпинист, на плечо. Затем, тщательно прилизав взъерошенную шерсть и свесив хвост на спину хозяйки, терпеливо ждала, когда та возмет её в руки. В этом случае она счастливо замирала, вытягивая шейку и издавая протяжные нежные звуки.
   У нового члена семьи был только один недостаток, но весьма существенный.
-  Что это?! – спохватилась однажды фрау Мюллер, удрученно скосив глаза себе на плечо, где уже успело расплыться солидное, пахучее пятно.
-  В чем дело, дорогая? – отвел взгляд от газеты её муж.
-  У меня на плече какое-то пятно! К тому же оно отвратительно пахнет!
   Штефани с трудом сдерживала смех. Уж она-то знала, что это такое!
-  Да, точно, - удостоверился герр Мюллер, ощупав кофточку на плече у жены. - И притом совсем свежее. Пахнет мускусом и фиалкой. Между прочим, такие же пятна я обнаружил на своем свитере вчера. Думал, что это твои духи.
-  Папочка, только не пробуй, пожалуйста, на вкус! - предупредила его дочь. – Это, это же, - её распирал смех, - это же крысиная моча!
   После короткой минуты молчания родители, наконец, ожили.
-  Прекрасно! – фыркнула её мать. –  У меня  на  плече – моча!  Да ещё крысиная !  Ты слышишь, Манфред?! Что скажут мои коллеги?!
-  Ты знаешь, Тереза, я бы посоветовал об этом им не сообщать, - философски заметил её супруг.
-  Мамочка, не волнуйся, пожалуйста!
-  Ты хочешь сказать, что это Орден почётного легиона?
-  Почти. Ты должна этим гордиться!
-  Я?! Это почему?!
-  А что тут такого? – добродушно взглянул на жену муж. – Я, очевидно, тоже должен гордиться.  Не каждый человек может похвалиться такими пятнами!
-  Правильно, папочка! Согласно крысиному этикету, в знак особого расположения, они помечают одежду своих друзей мочой, - просветила родителей Штефани.
-  Вот видишь, милая, ты напрасно беспокоишься. Мы, оказывается, у Матильды в особой милости. Так зачем же лишать себя королевской чести?
-  Ну, знаешь ли Манфред, ни один король себе таких вольностей не позволял, - проворчала его жена. – Можно было бы тогда представить заботы его придворных. Как хорошо, что у нашего кота нет таких  замашек! – добавила она с усмешкой.
   Новый домочадец вел себя, как убежденный вегетарианец, предпочитая фрукты, овощи и сдобное сырое тесто. Иногда меню включало в себя одежду и обувь. Когда на кухне готовились булочки, крыса усиленно путалась под ногами. Если у неё в зубах оказывался мелкий кусочек хлеба, она его тут же съедала. Но стоило дать ей кусок побольше, как она тащила его в ванную комнату, где устроила, к неистовой радости местных тараканов, целый склад. Однажды Матильде досталось крупное яблоко, не уступающее ей по размерам. Схватить его зубами не удалось. Тогда, став на задние лапки, она принялась толкать фрукт передними. Крупная добыча медленно перекочевала в ванную.
   Отдыхало животное от трудов праведных в ванной, в небольшом тряпичном домике, заполненным бумагой. Ветошь зверек органически не переносил, зато к газетам питал слабость. Правда, содержание их её нисколько не интересовало. Бумага измельчалась на крохотные кусочки, которыми утеплялся теремок.
-  Штефани, ты не видела мою туфлю из новой пары? – растерянно оглядывалась по сторонам фрау Мюллер. Она торопилась на дежурство в больницу, а тут – эта странная потеря.  Как нарочно!
   Дочь удивленно подняла брови. У педантичной матери никогда ничего не пропадало. И тут девочку озарила страшная догадка! Действительно, пропажу она нашла в ванной, под туалетным столиком, наполовину съеденную. Роскошный фиолетовый велюр на ней превратился в лохмотья, а длинный позолоченный каблук был изрядно укорочен. Еды у похитителя было вдоволь, но что делать с дурными привычками?
   Мать встретила сообщение о трагической кончине своей туфельки стоически. Слава Богу, в шкафу была не одна пара обуви. Но она раздраженно напомнила, что крыса, хотя и белый, но всё-же грызун, по которому давно плачет клетка. Девочка хотела возразить, что это ущемляет крысьи права, но благоразумно промолчала. Интуиция подсказала ей, что с матерью лучше не спорить.
   Птичьей клеткой все остались довольны. Кроме Матильды. Воздав должное искусству человека, который способен создавать такие шедевры, родители с облегчением вздохнули. Недовольство проявляла лишь обитательница проволочного теремка. Вероятно, она не считала себя глупой птицей и требовала элементарного уважения.
   Вечером, когда все семейство на кухне дружно пило чай, к столу, как ни в чем ни бывало, засеменила Матильда. Герр Мюллер прервал ужин и устремился к клетке. Осмотр её не дал ответа на злополучный вопрос. Все прутья были безукоризненно пригнаны, а деревянные части целы. Не мог же зверёк просочиться сквозь клетку ! Бегунья была вновь водворена на свое место, но это её уже не беспокоило. В любое время она могла оставить свой ажурный дворец, не повреждая его.
   Всё разрешилось, когда фрау Мюллер внезапно вошла в ванную. Крыса была уже на полпути к свободе, вернее, её верхняя часть тела, которая возвышалась над клеткой. Узница  нашла всё-таки уязвимое место. Вскарабкавшись под проволочный потолок, она просовывала между прутьями мордочку и расшатывала их из стороны в сторону. Стойкость их ослабевала и в расширенный промежуток протискивалась голова, а затем и всё пушистое тело. Поскольку узилище имело теперь символическое значение, пленницу пришлось оставить в покое, а обувь и одежду убрать подальше.
   Лишь бабушка Штефани, фрау Финдтайзен, которая приезжала иногда в гости, невзлюбила нового члена семьи.
-  Вот ещё, - ворчала она, - если в доме нет мышей, значит надо обзавестись крысами? Их тут только не хватало!
-  Это ты так говоришь, - защищала свою любимицу внучка, - потому что у тебя нет такой замечательной крысы!
-  Вот и слава Богу!  Повезло, значит!
   Отношения Матильды и бабушки носили характер мирного сосуществования.
-  Грызун, он и есть грызун, - убежденно твердила старая дама. - Я их с детства не переношу, - брезгливо морщилась она, смахивая со своего подола настырного зверька.
   Когда бабушке нездоровилось, пищу ей приносили в постель. И тут новому домочадцу не было равных в набегах. Поскольку старушка всегда выпроваживала незванную гостью, та избрала весьма хитрую тактику. Бесшумно забираясь, она садилась в ногах больной, являя собой образец ангельского благочестия. Если хозяйка постели обнаруживала её, то зорко наблюдала за ней. Эта война нервов обычно заканчивалась тем, что уставшая фрау Финдтайзен на доли секунды смеживала веки. Крыса молнией бросалась к пище, выхватывала давно намеченый кусок и тут же исчезала. Склад её в ванной ломился от еды, и, скорее всего, она обирала старушку из спортивного интереса.
   Матильде нравилось сновать по письменному столу Штефани, когда та занималась. Её длинный хвост забирался вместе с ней на стопку книг, карабкался по полками и блаженно расслаблялся, если его хозяйка задумчиво замирала у незнакомых предметов. Однажды её заинтересовали монеты. Ни тщательное обнюхивание, ни проба на зуб не объяснили ей, какой с них толк? Они были абсолютно несъедобны! Даже изорвать их на мелкие кусочки, как бумагу, оказалось невозможно! Усевшись на задние лапки, крыса вопрошающе уставилась на школьницу.
-  О, Матильда, это деньги – очень важные вещи! На них мы покупаем всё, что ты видишь вокруг.
   Получив ответ, её любимица засуетилась. Где-то она уже видела что-то подобное.
   На следующий день Штефани бросилась в глаза крупная монета на столе. Твердая, неровная по краям, темно-желтого цвета с матовым блеском. Но стоило её протереть, как она засверкала. На ней был выбит профиль молодого римлянина. Спокойный, ясный взгляд, прямой крупный нос и волевой подбородок говорили о незаурядной личности. Волнистые волосы обвивала   кольцом  драгоценная  диадема. Неужели  монета  золотая?! И как она здесь оказалась?
-  Матильда, твоя работа? -  взяла в руки монетку девочка.
Её фаворитка что-то оживленно защебетала.
-  Ты можешь показать место, откуда взяла ее?
   Матильда согласно попискивала, не сводя с девочки сообразительных глаз-бусинок.
-  Ах, ты, моя прелесть! – благодарно улыбнулась та. – Дай я тебя поцелую!
   Крыса зажмурила глазки и забавно вытянула мордочку. Она не ожидала, что этот кусочек несъедобного металла вызовет такой восторг.
   Да, любопытный зверек нашёл настоящий клад! Во дворе! Он оказался не в непроходимых джунглях, не в мрачном, скалистом ущелье и не на дне Карибского моря. Кто бы мог подумать? Это было так романтично! Школьнице не терпелось сию же минуту добраться до сокровищ, но темная вуаль ночи уже окутала округу. Как трудно уснуть, когда тело, словно магнит, неудержимо тянет к таинственному сундуку! А вдруг его кто-то уведет! Но её подопечная не имела обыкновения делиться новостями с посторонними.
   Ярким солнечным утром девочка вошла на кухню. Родители уже позавтракали и деловито разбирали какие-то бумаги, которые внушительной пирамидкой возвышались на столе.
-  Что это?
-  Счета, - вздохнула мать. – Страховки, кредиты, переговоры и прочее. Причем всё сразу, как нарочно.
-  Нет, Тереза, ты только посмотри! – поперхнулся от возмущения герр Мюллер. –  Счёт за телефон! У нас что, родственники в созвездии Большой Медведицы завелись?
-  А может быть, - весело предположила дочь, - кто-то из вас слушал эротические рассказы по телефону?
-  Не иначе, как Цицерон, - улыбнулась фрау Мюллер.
-  Не думаю, - резонно заметил её муж, - до такой глупости может додуматься только человек.
-  Так что будем делать с этими счетами? – поставила вопрос ребром его жена.
-  Оплатим их из средств, отложенных на отпуск, - почесал в затылке герр Мюлер. – Нам бы сейчас клад не помешал, - мечтательно добавил он.
-  В таком случае бери лопату, папочка. Пойдём его выкапывать, - беззаботно обронила Штефани. – Он ждет нас во дворе.
-  Меня радует, что у нашей дочери такое отменное чувство юмора, - иронично поднял брови её отец.
-  У меня имеется не только чувство юмора, но и ещё кое-что! – выложила та на стол золотую монету.
   Девочка пожалела, что не засекла время, в течение которого родители были не в состоянии говорить.
-  Неужели золотая?! – вымолвил герр Мюллер.
-  Конечно. Это золотой солид – римская монета с профилем императора Константина, 330 год нашей эры.
-  Откуда ты знаешь?! – выкатила глаза мать.
-  Мамочка, - надула губки  дочь, - а Интернет зачем?
-  Но почему у нас во дворе?
-  На этот вопрос могли бы ответить древние римляне.
   В герре Мюллере происходила мучительная борьба. С одной стороны он считал, что клады существуют только в фильмах, с другой – Штефани представила железный аргумент – золотой солид. Монета слепила глаза, купаясь в солнечных лучах.
-  А почему, собственно, мы тут сидим?! – вскочил он с места.   
   Всё семейство, включая Матильду и заинтригованного Цицерона, отправилось во двор, к магнолии. Полузасохшее дерево встретило их тревожным шуршанием листвы.
   Глава семьи засучил рукава и стал осторожно подрывать корень, стараясь не повредить его. Плотная, слежавшаяся земля поддавалась с трудом. Примерно на полуметровой глубине лопата на что-то наткнулась, раздался металлический скрежет. Скоро обозначился крупный прямоугольный предмет. Хозяин дома, пыхтя от напряжения, вытащил наружу деревянный, обитый железными скобами, сундук. Один из его верхних углов истлел и из него высыпались монеты. Одну из них Матильда и принесла Штефани. Проржавевшие скобы не выдержали и массивная крышка со скрипом открылась. Сундук был полон золотых солидов.
-   Невероятно! – закатил глаза герр Мюллер, погружая руки в золото.
-   На эти деньги можно купить целый остров! – заметила девочка. – А также новый рюкзачок мне в школу и чернила для принтера! - поспешно добавила она.
-   Мы сдадим клад в банк и получим вознаграждение, - охладила её пыл фрау Мюллер.
-   Хорошо, тогда остров покупать не будем.
-   Договорились, дорогая!
-   И ещё кое-что?
-   Что же? – насторожилась мать.
-   Мы должны наградить Матильду десятью пакетами земляных орешков!
-   Это очень большая награда! - рассмеялась её собеседница. - Манфред, ты не возражаешь?
-   Нет, дорогая, - герр Мюллер с трудом отвёл завороженный взгляд от золота. –   Крыса заслуживает даже двадцати пакетов. Только, боюсь, что это плохо отразится на её здоровье.
-   Теперь она у нас – девушка с приданым! - гордо заявила Штефани. – И самая богатая крыса в мире!  От женихов отбоя не будет!
-   Вот почему наша магнолия засыхала! – догадалась мать. - Сундук мешал её корням.
-   Вот мы и избавили её от него! - прокомментировала дочь, гладя шершавый ствол дерева.
-  «На свете, много, друг Горацио, такого, что и не снилось нашим мудрецам», - процитировал свои любимые строки Цицерон, примостившись на сундуке. – Жизнь или кошелёк! – истошно завопил он, кося глазом на золотую россыпь.
-   Надо попугая унести, - сочувственно покачала головой фрау Мюллер. – Ему нельзя так волноваться.
    Матильда, несмотря на то, что стала самой богатой крысой в мире, не изменила своих привычек. Если она решала, что обувь или одежда лежат не на своём месте, то с ними не церемонилась. В ней жил прирожденный модельер, который считал, что чем меньше на теле постороннего, тем лучше. После её работы одежда приобретала фантастический вид, потрясая воображение обилием отверстий. Возможно, в крысиных норах было удобно расхаживать в таких нарядах. Переубедить грызуна не удалось и отцу семейства пришлось срочно усовершенствовать платяные шкафы. А чтобы крыса не грустила, ей иногда подбрасывали старые вещи, с которыми она вольна была делать всё, что ей заблагорассудится. Шло время.
-  Что это Матильда стала вдруг такой пухленькой? – заподозрила неладное фрау Мюллер.
-  Так она же лопает всё подряд, даже газеты! – нашлась Штефани. – Мне бы такой аппетит!
-  Ты полагаешь, что в газетах много калорий?
-  Конечно, там всегда куча «жареных уток».
-  Дорогая, - пристально посмотрела мать на дочь, - ты уверена, что она не беременна?
-  Что ты, мамочка! Она же ещё непорочная девушка!
-  Ты думаешь?
   Их спор разрешился самым неожиданным образом. Когда всё семейство благодушно восседало воскресным днём за обеденным столом, на кухню гордо вошла крыса. Выглядела она довольно похудевшей. А за ней торжественно семенил целый выводок из десяти крысят!
   Фрау Мюллер красноречиво посмотрела на дочь. У открытого рта герра Мюллера застыла чашка с чаем.
-  Как прикажете это понимать?! – поперхнулся он. – Их же уже целая дюжина!!
-  Ты же видишь, папочка, что Матильда родила десяток прелестных деток, - отозвалась Штефани. - Посмотри, какие они крошечные и забавные!  Правда, мамочка?
-  Конечно, - иронически сложила та губы. – Только не забывай, что в следующий раз их станет в десять раз больше.
-  И тогда дом будет принадлежать не нам, а им! – развил тактическую мысль жены её предусмотрительный муж.
   Оба родителя недвусмысленно уставились на дочь. Та горько вздохнула и представила себе, как мать улыбнется ей и скажет:
-  Я завтра же раздам этих милых грызунят своим коллегам. Опасаюсь только, что на всех не хватит. Понадобится ещё столько же.
   А отец, в ответ на эти слова произнесет:
-  Это несправедливо, Тереза. Оставь половину крысят мне. Ты даже вообразить себе не можешь, насколько благотворно они влияют на гипертоников и язвенников! Мои больные просто мечтают о таких очаровательных существах!
   Штефани выдержала паузу, давая возможность родителям выразить эти мысли. Её мать понимающе улыбнулась.
-  Мы не против Матильды, - мягко сказала она. – Это наша общая любимица. Но что же делать с её потомством?
-  Попытаемся куда-нибудь пристроить, - потер виски её муж. – Хотя бы в цирк, зоопарк или на мельницу.
-  Папочка, а почему на мельницу?
-  Я слышал, что крысы в таких местах приносят удачу, - рассеянно объяснил тот.
   Но мелькали дни, а детенышей пристроить не удавалось. Сверстники Штефани не торопились становиться в очередь. Кто-то брезгливо морщился, кто-то насмешливо фыркал, а кто-то ссылался на авторитет родителей. Лишь её друг, верный Кристиан, взял одного крысенка. Но девочка догадывалась, какие баталии с родителями ему придется выдержать. 
   Новорожденные росли на вольных хлебах быстро, снуя по дому вдоль и поперек.   
   Возмущённый Аристотель пытался решить проблему по своему, но ни одного зверька задрать ему не удалось. Матильда была всегда настороже, а с ней коту связываться не хотелось.
   Однажды Штефани приснился сон. Комнаты кишели белыми и серыми крысами! Очевидно, потомки своей матери-аристократки оказались не столь разборчивыми в выборе партнеров. Они плодились в геометрической прогрессии, хотя не имели о математике ни малейшего представления. Живым ковром грызуны ползали по загаженному полу, виноградными гроздьями свисали с мебели, карабкались по обезображенным стенам.
   Матильда царственно восседала на парадной лакированной туфле герра Мюллера, а вокруг неё суетилась свита.
   В дальнем углу гостиной, прижатый к стене превосходящими силами противника, истошно вопил Аристотель.
   Клетка Цицерона валялась на полу, а он сам, изрядно общипанный, забился на люстру и возбужденно выкрикивал:
-  Землю – крестьянам, фабрики – рабочим! Бастилия пала! Король умер, да здравствует король! Пролетарии всех стран – объединяйтесь! Свобода, равенство и братство! Наполеон – ты неправ!
   Утром школьница собрала крысиный выводок и отправилась в зоопарк, в котором часто бывала. Их класс шефствовал над морскими свинками. Ученики изучали их повадки, отношения и заботились о них.
   Она хорошо знала директора. Герр Кляйн был крупным мужчиной. Своими могучими волосатыми руками он мог бы валить тропические деревья, а не испытывать на прочность несчастную мебель в своем кабинете. Фамилия его никак не соответствовала облику.
-  Здравствуйте, господин директор!
-  Доброе утро, Штефани. Пришла помочь нам?
-  Да, - улыбнулась та, - и заодно пополнить ваше хозяйство! Если позволите.
-  Ну-ка, показывай, что там у тебя! – близоруко прищурился чиновник.   
   Девочка поставила перед ним клетку. Хозяин кабинета поправил очки и наклонился ниже.
-  Обычные белые крысы, - буднично константировал он. – У нас уже такие имеются.
   Один из зверьков просунул между прутьями мордочку:
-  Добрый день, господин директор! –  пропищал он. – Рады вас видеть!
   Герр Кляйн наморщил лоб, закрыл глаза и потряс головой. Но это не помогло.
-  Меня зовут Люк, - продолжал  крысенок. - Разрешите представить моих братьев и сестер.
   Тот, кого он называл, подходил к брату и, глядя на чиновника красными бусинками глаз, наклонял голову и тонким голосом говорил: - Очень приятно!
    Директор перевёл взгляд на Штефани. Казалось, его глаза готовы были выбраться за пределы очков.
-  Ничего странного, - невозмутимо повела плечами девочка. – Вы правы, это обычные белые крысы, но только говорящие. К тому же они из хорошей семьи, что тоже очень важно.
-  Хорошо, - сказал чиновник, протирая платком вспотевшую лысину. - Хорошо, - подтвердил он, - мы берем этих грызунов.  Если не возражаешь, одного я оставлю себе.
-  Конечно! Большое спасибо!
   Герр Кляйн бережно взял клетку и вышел из кабинета.
-  Невероятно! Подумать только! – лихорадочно бормотал он. – Наконец-то моя гипотеза подтверждена! У крыс имеется интеллект и речь! Возможно, мутация, новый вид?!..
    Он представил себе, как сообщит об этом на международном симпозиуме ученых и у него пересохло во рту. Это тянуло уже на Нобелевскую премию! Как же ею распорядится? Главное, чтобы деньги не прибрала к рукам его жена! Она давно уже мечтает сменить всю мебель в доме.
   Вечером, когда собралась вся семья, в комнату вбежала осиротевшая Матильда. Похоже было, что она совершенно не переживала из-за этого.
-  А где же её потомство? - не понял герр Мюллер.
-  В зоопарке, - со скучающим видом сообщила дочь. - Я убедила директора. Достаточно было сказать, что крысята из хорошей семьи. Ну и ещё, кое-что, по мелочам.
-  Это же прекрасно! – обрадовалась мать. – Только почему твоя любимица ведет себя так, словно ничего не случилось?
-  У нас с ней был долгий разговор, мамочка. Не могу сказать, что она легко согласилась.
-  Ну, что же, всё понятно, - с лукавой иронией переглянулась фрау Мюллер с мужем. -  Надеюсь, второй раз твоя подопечная станет матерью не скоро?
-  Как знать! - отозвалась Штефани. – Это от меня не зависит.  Боюсь, что не смогу объяснить ей назначение кондома.
   Прошло много лет. Девочка давно стала взрослой. Но, всякий раз, когда на душе ее  становится тоскливо, неизменно появляется странное ощущение, что на левом плече, ласково прижавшись к шее, восседает пушистый теплый комок с задорными бусинками красных глаз.