ДаНет

И снег падал, подсвечиваемый фонарями в темноте. И так каждую зиму: просыпаешься – темно, возвращаешься домой даже часа в четыре дня – тоже темно. Как крот, но она старалась учиться не замечать этого, чтобы скорее прошли эти три месяца с Новым годом и Рождеством, с морозами, сосульками, сугробами. Ей хочется дождаться весенней капели, когда стук капель воды по бортику окна будет звучать так чарующе и звонко, когда разведется грязная каша на улицах города, потому что дальше только сухой асфальт и солнце, пусть с летними ливнями и грозами, которых она так боится, но с теплом и верой, что она еще жива, что она протянет.

Рабочий график выматывает, выжимая из нее все соки, как будто она когда-то была полным стаканом, но кто-то как через трубочку высосал ее всю – пуста. Обессилена. Обездвижена. Обезоружена перед всеми событиями, словно фоном проходящие мимо нее. Беспокойные сны, падение работоспособности. Ничего хорошего, в общем. Обеззаражена от всех эмоций и обескуражена своим же собственным поведением и настроем. Ей бы сил дотянуть и взглянуть каждому в глаза и произнести одно лишь слово «прости». Каждому, кто делал больно или кому делала больно она. Особенно в глаза цвета неба и другие – цвета золотой травы, янтарные, те самые, которые становятся такими насыщенными только в июле. Увидеть бы. Идет ко дну, чувствует, как становится неспособна делать многие вещи самостоятельно от истощенности. Дотянуть бы.

Сначала хотелось выжить, чтобы доказать другим, что способна. Потом хотелось, чтобы доказать самой себе. Потом – потому что просто хочется жить. Хочется гулять зимой в парке и пинать ногами в коричневых уггах снег, хочется перекидывать спортивную сумку через плечо, хочется наконец-то начать делать ноги, кардио в полную силу, хочется прогуливаться от одного торгового центра три квартала до метро, ездить на эскалаторах и не бояться, что в любой момент ее может выключить под землей. Хочется улыбаться любимым, пить кофе, помнить, в конце концов, все, что было когда-то. Помнить защиту диплома, помнить его руки, помнить его прикосновения, помнить и не ненавидеть. Помнить, как грелась под красным пледом, помнить, как близко сидели, помнить, как ездили вместе туда без обратно. Помнить.

Тогда она сумела бы оценить «Эй, кошка, выгляни в окошко», как он спал в машине под ее окнами, смогла бы оценить приезд отца, которого не дай бог больше не сможет никогда увидеть и обнять, почувствовать тепло его огромных любимых ладоней. Смогла бы оценить каждый прожитый ею день, но осознание этого приходит порой так поздно, что начинаешь сожалеть, почему не сделал много, почему не сказал, когда хотелось, почему... Зачем.

И так отчаянно хочется выкарабкаться, что зубы от боли крошатся, когда от судорог она сжимает их. И невозможно дышать – каждый вдох, словно втягивает в себя раскаленный песок, который царапает легкие. И нет красок, нет цвета. Смотрит во все окна, где бывает – одна серость. Читает книги – черно-белые листы, нет красок в воображении, нет веры. Есть только надежда, что еле-еле треплется в ней, бьется, как птица в клетке, отчаянно хочет. И одно желание – набраться сил, чтобы дойти самой до сольного концерта единственного великана в городе, чтобы забыть о том, как больно, как невыносимо до скрипа в голове болят ноги, дойти с гордо поднятой головой, улыбкой на лице и забыть, что в любой момент может кончиться то, чем она так безмерно дорожит – жизнь. И ведь если она вдруг исчезнет, мир не перестанет двигаться вперед, не остановятся фабрики, заводы, не перестанут плыть по небу облака, и солнце не погаснет. Просто не будет больше стука одного сердца из миллиарда. И ничего страшного. Только несколькие души вдруг станут прозрачные. И потухнут их голоса, но со временем и они станут возвращаться на круги своя. И все будет так, как было, только без нее.

Только бы выжить. Выкарабкаться.

Да/Нет.

6.12.14
Редактор: Настя Шварц

Фотография: автор неизвестен