Случайная встреча

    В каких бы глухих и отдаленных районах не работали геологи, прямые контакты человека и зверя случаются не так уж и часто, как может показаться. Заочные контакты да, происходят не редко. Чуть ли не ежедневно. А точнее,  каждую ночь. То утром следы медведя, или какого другого зверя обнаруживаются вокруг лагеря. То лабаз оказывается разоренным. А порой возвращаешься по своей лыжне с охоты и вдруг обнаруживаешь свежие следы росомахи на своей же лыжне. Значит, шел зверь следом и следил за тобой. И кто охотник, а кто дичь в данном случае не совсем понятно.
    Случались такие контакты и в полевой сезон 1974 года в бассейне реки Тугур, где проходил свою производственную практику студент геологического факультета Томского политехнического института Василий Кедров. Первый неприятный случай произошел еще в начале лета. Свежая трава не успела подрасти и лошади в поисках подножного корма удалялись порой на почтительное расстояние от лагеря. Ягод, грибов нет, и поэтому медведи еще не такие вальяжные и безобидные, как  в конце лета, ближе к осени.
    Исчез наш любимец жеребец Черныш. По следам определили, что жеребец с испугу или как то еще, освободился от пут и галопом помчался вверх по долине реки. А поверх следов Черныша мы обнаружили свежий медвежий след. На каменистых осыпях следы потерялись и жеребца сразу мы так и не нашли. И только спустя полмесяца во время маршрута в верховье одного из распадков были обнаружены остатки от нашего Черныша. Медведь ли загнал в ущелье и задрал жеребца, или сам жеребец переломал себе ноги среди курумников, мы не знаем. Мы увидели только печальный финал.
    Остальные лошади, вероятно, были свидетелями первой стычки Черныша с медведем еще на пастбище и были изрядно напуганы. Но путы не дали им разбежаться во все стороны. Во всяком случае, с тех пор лошади далеко от лагеря не удалялись. И особых проблем с их поисками у нас не было. Хотя мы знали, что медведи вокруг лагеря курсировали регулярно.
    Однажды Василий возвращался, как всегда один, из маршрута. До лагеря оставались каких-то пара километров пути. Пологий спуск с горы, поросший редкой лиственницей, обзору не мешал, и впереди хорошо просматривалась вся широкая долина реки. У подножья густые заросли кустарников ольхи и карликовой березки. Далее несколько сот метров заболоченной низины. А за ней опять ерник и редкие чахлые сосенки, какие обычно растут на заболоченной местности. Вдоль русла реки стеной стоял густой елово-березовый лес, а самое почетное место на обрыве террасы занимали могучие лиственницы. На высоком берегу, на одной из  полян, среди этих лиственниц располагался лагерь отряда. А на границе леса и заболоченной низины пролегала звериная тропа, которой мы тоже частенько пользовались.
Наш каюр, а по совместительству и повар, Паша днем оставался в лагере один. Неординарный мужик, надо сказать, этот Паша. Вечно улыбающийся, невысокого роста, с окладистой бородкой мужичок. Типичный бич, каких в геологических экспедициях пруд пруди. А кого еще найдешь на сезонную работу? Семейные, устроенные люди, как правило, при деле и желающих срываться на лето в «тьмутаракань» очень мало.
    Правда, бичи, это совершенно не значит, что  поголовная пьянь, отбросы общества. Совершенно нет! Среди этого контингента встречаются и художники, и поэты, и инженеры, и офицеры. Был у нас один по кличке «майор». Позже выяснилось – он действительно в недалеком прошлом был майором. Просто судьба у этих людей сложилась не совсем удачно. Потерял семью, жилье и имущество отдал жене и детям, а сам остался без крова над головой. Кто-то находит в себе силы не запить, не опуститься на дно. Но далеко не всем это удается. Но не мало  и таких, кто теряет семью и кров над головой именно из-за своего пристрастия к «зеленому змию».
    Что сломило Павла, нам не ведомо. Но свою жизнерадостность он не истратил. Впрочем, в геологических партиях в период летнего полевого сезона царит негласный сухой закон. И даже самого отъявленного пьянчужку в это время не отличить от нормальных людей, не злоупотребляющих спиртным. Поэтому, представить того или иного рабочего в условиях «цивилизации» крайне сложно.
    Надо признать, полевая жизнь далеко не мед. Условия экстремальные, спартанские, нет элементарных удобств, к которым привык городской житель. Под боком вместо уютного дивана, в лучшем случае, ветки лапника. А то и просто клочок травы. Ноги вечно сырые, в резиновых сапогах, а значит хронический радикулит.
…Маршруты легки не бывают –
Болота да топи подряд,
Гагары лишь с криком летают,
А ночью, так ноги болят!...
    Ну а про гнус и говорить нечего – он любого может с ума свести.
    С геологами все понятно – это их профессия, их выбор на всю жизнь. И за что они любят эту жизнь и не мыслят о другой, одним им ведомо. Рабочие сезонные каждое лето проклинают эту полевую жизнь, это комарьё, эти болота, дебри непролазные. Но каждую весну в коридорах геологических экспедиций из небытия появляются одни и те же лица и умоляют:
    - Начальник, возьми меня. Любую работу согласен выполнять. Жить не могу без гор, без тайги. А здесь я просто пропаду.
   И то, что он пропадет, сомневаться не приходится. Опухшее от непрерывной пьянки лицо и синяки под глазами тому яркие свидетели. Одним из таких «синяков» и был Паша, в поле добродушный, безотказный трудяга. На таких людях держится вся черновая работа геологических поисков. Рытье канав, расчисток, шурфов, промывка шлиховых проб в ледяной воде, переноска тяжелых приборов и инструментов, заготовка дров. Да мало ли ещё какая работа взваливается на плечи рабочих, сопровождающих геологов, топографов, геофизиков в их нелегких странствиях по просторам страны.
    Обычно в полевом лагере небольших отрядов роль повара выполняют все по очереди. Другое дело, когда отряд использует гужевой транспорт, на каюра возлагают обязанности бессменного повара. Каюр загружен работой только в дни перевозок. Остальное время он свободен как ветер. Проверить путы у лошадей (нет ли потертостей), полакомить овсом, сводить на водопой, если нет рядом с пастбищем водоема, иногда смазать анти комариной жидкостью наиболее уязвимые части крупа – вот, пожалуй, и вся его работа. Загрузка, от силы, на пару часов в день. Все это каюр вполне успевает делать в перерывах между завтраком и ужином. Обед в лагере бывает только в дни отдыха и камеральных работ. А это, как правило, в дождливые дни, когда не то, что в маршрут, из палатки не хочется носа высовывать.
    В конце июля созрели первые ягоды, и Паша решил побродить по болотистой тундре, обследовать торфяные бугры, где первую очередь созревают морошка и голубика.
    Василий не сразу заметил, как на другой стороне тундры, у самой опушки леса на звериной тропе появились две фигуры, которые двигались навстречу друг другу. Молодой геолог достал бинокль, навел на резкость и стал изучать местность. В одной фигуре он сразу признал каюра Павла. А вот второй черной точкой оказался… бурый медведь. Еще сотня метров и человек со зверем столкнуться нос к носу. Изгиб тропы и густые заросли не позволяли им видеть друг друга. А боковой ветер уносил все запахи. И этот же ветер, который дул в сторону Василия, не позволил предупредить Пашу – звук выстрела из ружья не долетел ни до медведя, ни до каюра. Геологу не оставалось ничего другого, как наблюдать за развивающейся драмой.
    Между человеком и зверем осталось пятьдесят метров, двадцать метров, десять метров. И вдруг, человек падает на четвереньки и замирает против медведя. Зверь тоже замер. Секунды неподвижности показались вечностью. Спустя несколько минут медведь медленно попятился. Человек тоже сделал движение назад, не отрывая взгляда от медведя. Вдруг, зверь резко развернулся на 180 градусов. В эту же секунду и человек вскочил на ноги и они стремительно стали удаляться друг от друга. И смех, и грех. На сердце Василия отлегло. Страшно наблюдать за трагедией, когда ничем не можешь помочь.
    Вечером у костра Павел рассказывал:
    - Захотел я морс на ужин вам «сварганить». Решил на тундре ягод поискать. Ружье не стал брать с собою – рядом же с лагерем. Вышел на тропу, никого не трогаю, никому не мешаю. А тут страшилище этот прет прямо на меня. Ветер с реки, боковой – зверь меня не чует. Бежать бы, да ноги, как назло, отнялись. С места сдвинуться не могу.
    - Ну, ты его и шуганул?
        Подал голос самый молодой из рабочих, Виталька.
        - Да, скажешь! Я бы посмотрел, чтобы с тобой было. Как бы ты его пуганул. А у меня ноги как-то сами подкосились, стал на четвереньки и… зарычал на медведя. Как это получилось, даже не знаю.
       А надо отметить, черная окладистая борода Паши, черная телогрейка и поза человека издающего странные звуки, по всей видимости, действительно создавали устрашающий вид. Во всяком случае, для медведя было что-то непонятное. А непонятное, всегда вызывает страх. Даже у хищника.
    - Вначале медведь тоже на меня рыкнул. Но вижу, зверь остановился, не напирает на меня. Ну, я и осмелел, начал на него уже осознанно рычать. Смотрю, медведь медленно начал пятиться. Ну, тут я уже не выдержал – вскочил и что есть духу в лагерь. Там костер, там ружье, там хоть какое-то спасение. Как добежал, не помню. Все рекорды, наверное, побил.
Версию медведя услышать нам не удалось – даже следы его мы с неделю не видели в радиусе нескольких километров.
    - Ну и большими кучами вы пометили место «дружеской» встречи?
Опять не вытерпел Виталий
    - А ты пойди, проверь.
    - Ладно, друзья мои! Шутки шутками, а без оружия из лагеря ни на шаг. Так и до беды недалеко. Будем потом искать вас, как Черныша по весне.
Начальник отряда первый поднялся.
    - А сейчас пора отдыхать. Завтра рано вставать.
    - Да, уж! Будь она проклята эта наша работа.  Бурчал каюр.
    - Будет тебе! Где ты еще таких макарон по-флотски поешь? Где таким воздухом подышишь? И без своих лошадок кто ты? Следующей весной опять будешь умолять, что бы взяли в поле.
    - Ты, Василий Петрович, как всегда прав. С тобой не поспоришь.
    А над рекой стелился туман. Природа замерла в вечерних сумерках. Даже птицы перестали щебетать. Только журчание воды на перекате, да блеяние кулика бекаса  где то далеко над озерком. Еще немного, и луна появится из-за черной стены леса и озарит поляну, речку своим волшебным светом.
    Жизнь прекрасна. А всякие случайности только украшают нашу жизнь.
    Спокойной ночи Павел Степанович.