Вспоминая Юрия Романова

 
О НЕКОГДА СОВМЕСТНОЙ РАБОТЕ НА УЛИЦЕ КОРОЛЁВА

Наверняка, о нём много больше могут вспомнить его сотрудники по его секретной работе шифровальшиком в российском посольстве в Париже, коллеги по его работе в режимном Роскосмосе, где он много лет возглавлял большой отдел.

Романов Юрий Ефимович был моложе меня на несколько лет, жил этажом ниже, и тоже участвовал во всех футбольных баталиях в нашем дворе.
Его отцом был высокий и сутулый старик (как нам тогда по молодости казалось), которого мы иногда видели курящим папиросы на лестничной площадке его этажа.

Он работал в Минсельхозе Союза, курируя шелководство в республиках  Средней Азии. Сам Юрий активно занимался велосипедным спортом, и частенько его можно было видеть на лестничной площадке возившимся со своим велосипедом.

Романов не входил в нашу кампанию, и мы встречались с ним лишь на спортивной площадке нашего двора. Потом он на долгое время исчез из нашего поля зрения и появился уже в относительно зрелом возрасте с красивой женой блондинкой и маленькой дочкой после развала Советского Союза.

А приехал он из Франции, где работал в советском посольстве в Париже. Об этом я узнал позже, когда сблизился с ним поближе, по причине общего места работы охранниками на начальном строительстве центра космонавтики рядом с домом-музеем Королёва.

Произошло это чисто случайно. Я проходил по лестнице вниз, мимо него, когда он курил, облокотившись на перильное ограждение лестничной площадки.
Тут он обратился ко мне с вопросом, не хочу ли я поработать охранником на одном строительстве, где он сам подрабатывал охранником?
Я остановился, и немного подумав, сказал, что не против его предложения.

В этот период времени на моей работе почти ничего не платили, а когда выдавали какую-то мизерную сумму, то она полностью уходила на оплату коммунальных платежей.
Сам наш начальник после «отсидки» на рабочем месте, по пути  домой  времени подрабатывал извозом на своей машине.
Его зам торговал после работы запчастями для автомашин, и иногда подключал и меня к этому.
В такие вечера я стоял со своим ящиком с товаром у платформы Северянин, который «опекал» невысокий и юркий чеченец.

Через переулок от дома-музея Королёва только начиналось строительство задуманного ещё до «перестройки» большого центра космонавтики.
К моему появлению там был построен пока лишь подвальные помещения - «нулевой цикл».
Это были очень трудные годы, работы не было никакой, а на той, какая была, людям платили копейки, и то с большим запозданием. Вот поэтому и стали работать охранниками Юра Романов, бывший посольский шифровальщик в Париже, и я, главный инженер проекта института Союзводпроект.   
 
Территория стройки была окружена бетонными плитами (поставленными на редкие опорные блоки) под которыми было большое пустое пространство, и там мог пробраться любой желающий, чем пользовались все мальчишки из рядом расположенных недавно построенных высотных домов.
После того, как рабочие уходили домой, они собирались в подвальных помещениях строящегося здания, и, представленные самим себе, безобразничали, нюхали и клей ВФ, после чего разжигали костры из газет,  клочков толя и рубероида.

Официальный въезд и вход осуществлялся через сваренные из арматуры ворота и калитку, ушки которой заматывались (и так же легко разматывались) простой проволокой. На территорию этой стройки могли заходить все, по разным причинам (вплоть, до использования в качестве туалета). 

Слева от ворот стояли, одна за другой, две бытовки, одна для строителей, другая  для сторожей.  Зимой они отапливались калориферами, по низу их обсыпали опилками и закрепили всё это досками, но холод всё равно проникал через дощатый, покрытый линолеумом,  пол.   

Сторожа на стройке были все с Юриной работы (Роскосмос), всё-таки прибавка к зарплате, которая, как повсеместно тогда в стране выплачивалась крайне не регулярно, и постоянно отставала от галопирующих цен.
Когда один из них уволился, тогда Юра предложил мне его заменить, поручившись за меня перед своим начальством.

На дежурство приходили к  6-ти утра, и совместно, принимающий дежурство и сдающий свою смену, обходили территорию стройки, через некоторое время приходили рабочие: крановщик, тракторист, электрик и каменщики.
Мальчишки в это время «промышляли» на неподалёку расположенном  около Южного входа ВДНХ «Южном рынке». Они проникали на опустевшую стройку в конце дня, после ухода рабочих.  Вот тут начиналась настоящая вакханалия.

Разновозрастные  мальчишки, некоторые со своими младшими братьями, с криком бегали по всей стройке, залезали на строительную технику, подъёмный кран. Тёмными зимними вечерами стучались в наш вагончик, просились погреться, и набивались туда так, что некоторым было негде даже присесть.

Некоторые из наших сторожей приходили на свою работу, слегка выпивши, а потом добавляли ещё, чем во всю пользовались мальчишки - обстановка создавалась иногда просто криминогенной.
К этому, добавлялись ещё и другие вещи - под бетонные плиты ограждения пробирались пьяные кампании, любовные парочки, и вынюхивающие, чем бы можно на этой стройке поживиться, подозрительные личности.
 
Наше дежурство происходило в вечном напряжении, что ещё «выкинут»  мальчишки из соседних высотных домов. Несколько раз мне приходилось прибегать к помощи милицейской охраны соседнего музея Королёва, когда из подвала  строящегося здания повалил клубами чёрный дым.
 Никакого телефона в нашем вагончике не было (а о мобильных телефонах тогда никто и подумать не мог), поэтому мне пришлось стучаться в проходную соседнего музея за помощью.
Когда прибыла городская милиция, которую вызвала по телефону соседняя Королёвская охрана, то увидела, что горят куски толя, а рядом, естественно,   уже никого не было, а неподалёку стояли мальчишки с невинными глазами и спрашивали: а что случилось?
Не проходило дня, чтобы они не придумали какую-нибудь новую пакость.
В этой кампании ребята были из разных по материальной обеспеченности семей, но возглавляли их двое-трое мальчишек из явно обеспеченных семей- это было видно по их дорогой одежде.

У двух светловолосых братьев мать работала бухгалтером в гостинице «Космос», а отец был скрипачом в ансамбле «Виртуозы Москвы», часто гастролировавшего за рубежом, который периодически высылал семье валюту.
У другого, маленького роста, и  очень проказливого - отец был «новым русским» (как тогда называли людей «сомнительных» полу-криминальных профессий).

Вот этот мальчишка иногда появлялся на территории этой стройки среди своих друзей с американской купюрой, которую  умудрялся украсть у своего отца, после чего всей кампанией они отправлялись к многочисленным, под открытым небом, торговым павильонам Южного рынка, у Южного входа ВДНХ (сейчас на этом месте стоит крытый рынок). 

Там они меняли эту валюту и покупали дорогие сигареты и такую же дорогую выпивку, после чего опять возвращались на стройку, хвастаясь своими покупками перед Юрой и мной, которые  тогда и в мечтах не могли иметь  такие вещи. Потом, напившись и демонстративно дымя дорогими американскими сигаретами, начинали залезать на строительную технику, а сам спонсор всего этого залез на самый верх строительного крана, и оттуда хвастливо размахивал остатками денег. 

Когда наступили холода, мальчишки, набегавшись, просились в нашу бытовку погреться, обещая вести себя тихо.  Чтобы их чем-нибудь занять, я раздавал им  листки бумаги и карандаши, чтобы они рисовали всё, что захотят.
Некоторые их рисунки были вполне художественны.
Но, при этом, были неприятности – старший из двух братьев был вороватым мальчишкой.

Во время Юриного дежурства, он сумел незаметно для Юры вытащить его паспорт и часы из его куртки, висевшей на вешалке.
Доказать факт этой кражи не получилось, хотя, когда мальчишки грелись, именно он сидел на лавке, прислонившись спиной к Юриной куртке.

А тогда было такое время, когда был большой спрос на ворованные документы, и  на том же Южном рынке их с большим удовольствием покупали.
Пришлось Юрию срочно заявлять об этом в милицию, чтобы на его документ не успели приобрести какой-нибудь дорогостоящий товар, или заключить криминальный договор.

По ночам, на строительный двор заходили всякие подозрительные личности и обыкновенные бродяги (калитка в сварных из прутьев воротах закрывалась куском проволоки), а некоторые настойчиво просились погреться, так что находиться в одиночку в нашем вагончике было опасно.

В этот период времени, по вечерам к Юрию приходила его жена Надя, и ночевала вместе с ним. Также и ко мне приходила ночевать моя жена Наташа.
В наступившей весне произошли судьбоносные события. Это было время ГКЧП. Одним ярким солнечным днём мимо нашей стройплощадки по улице Королёва ехали танки с сидевшими людьми на них и транспарантами с воззваниями.

Почти непрерывно, с них по мегафону звучали призывы присоединяться к ним.
Они ехали по направлению к телецентру.
А вечером произошла стрельба, пули свистели мимо всех окон высотных домов, о чём потом нам рассказывали жившие в них мальчишки.

Потом наступил период грабежей всей торговых точек и киосков. К ним подъезжали машины с людьми, которые их взламывали и всё содержимое грузили себе.
Присутствующим при этом любопытствующим мальчишкам они раздавали пригоршнями конфеты, жвачки, и другие сладости.
Теперь наши молодые гости приходили к нам с карманами набитыми всем этим, важно предлагая нам дорогие жвачки, но мы благоразумно уклонялись от их угощений.
Дежурили на этой стройке, кроме меня и Юрия, ещё двое людей. Один их них был с Юриной работы, другого я привёл со своей работы.
Выход на очередную смену происходил рано утром, ещё до прихода рабочих на свои рабочие места.
Сдающий смену и принимающий пост обычно обходили территорию, внимательно осматривая всю стройку, во избежание контр претензий  друг к другу.

Иногда это происходило спустя рукава. Один приходил, и, поздоровавшись, отпускал, без лишних слов, другого  домой.  Я же, отвечая за себя, не мог поручиться так же за другого дежурного.

Поэтому, прежде, чем принять дежурный пост, принципиально, вместе обходил всю территорию, вплоть до самых мусорных закоулков.
В тот раз, придя на пересменку, тот, кого я сменял, хотел сразу уйти, но я настойчиво настоял на полном взаимном осмотре территории, и не зря.

В том месте, куда строители сваливали весь свой строительный мусор, лежал человек. При внимательном осмотре, было видно, что он мёртв.
Я сразу же спросил своего коллегу, почему он тут оказался, тот замешкавшись ответил, что всю ночь крепко спал, так как был выпивши, и ничего не слышал.

Оставив его около трупа, я отправился в соседний дом, где была какая-то фирма (там был телефон) откуда я позвонил в милицию.
Вскоре приехали милиционеры, и, осмотрев тело, сказали, что этот человек, вероятно бомж, и умер он не своей смертью, а его зверски забили кирпичами, обломки которых валялись повсюду. 
И произошло это прошлой ночью, и сделали это, предположительно, мальчишки, судя по оставленным вокруг следам. 

Так что, теперь пришлось тому, кого я сменял, отвечать и  давать показания милиционерам,  как же это он ничего такого не слышал, а ведь наверняка должны были слышны крики.
А отпусти сразу домой своего коллегу, этот труп автоматически повис бы на мне.
Когда вечером ко мне в вагончик забежал один из постоянных мальчишек, я спросил его, кто бы мог это сделать, тот уклончиво ответил, что впервые об этом слышит, и тут же сразу исчез. 
В тот вечер, ко мне уже никто не заглядывал, и на строительной площадке была необычайная тишина.   

Сейчас  это жилой дом № 26 на улице Королёва, а тогда все полагали, что в строящемся здании, будет Центр космонавтики при доме-музее Королёва, находившемся рядом за зелённым деревянным забором  через небольшой проулок. 
 
Эта работа сблизила нас и наших жён.
Иногда к нам в гости заходила Надя с гостинцами со своей дачи: яблоками, сливами, вишнями, а потом и сваренным из них вареньем. Заходил и Юра, преимущественно, составить мне кампанию по «дегустации» того или иного напитка.
Тогда во всех палатках продавались сомнительного качества алкогольные напитки.
Перед несколькими праздниками 8 марта он обычно заходил ко мне, чтобы вместе отправиться на ВДНХ, где на одной из её аллей (неподалёку от Выставочного клуба)был небольшой магазинчик, где продавались ювелирные украшения, чтобы купить очередной подарок  своей жене Наде. Потом, мы, как полагается,обмывали эту покупку там же на ВДНХ.
       
Когда мы встречались, он иногда вспоминал, отдельные эпизоды из своего пребывания во Франции.
Так, указывая на свои красивые кеды «Адидас», и на майку той же фирмы, он вспоминал, как футбольная команда советского посольства выезжала на дружескую встречу с футбольной командой руководства  «Адидаса». 
Когда они уезжали из их городка, то гостеприимные хозяева подарили каждому по фирменной спортивной форме.

Кроме  подработки сторожем на ведомственной стройке Юрий эпизодически преподавал в родном институте связи, который заканчивал, получив специальность, в дальнейшем применивший её во время своей работы в советском посольстве во Франции, в  Париже, работая там шифровальщиком.

На его основной работе были часты задержки с зарплатой (как и у всех тогда), поэтому он старался подработать, где только мог.
Его жена Надя, имевшая и медицинское образование, стала работать провизором в аптеке МВД на Сельскохозяйственной улице..

У них была маленькая дочурка и старенькая, но очень  бодрая Надина мать, которая всеми силами старалась помогать им во всём. 
Она,  вставая очень рано, направлялась пешком к пекарне, находившейся у окружной ж.д. (невдалеке от Проспекта Мира), вставала там в очередь, и приносила дочери с мужем ещё горячий хлеб.
Потом, схватив большую хозяйственную сумку, так же стремительно отправлялась по магазинам, чтобы потом успеть приготовить ужин к самому приходу домой молодых. 
Но, увы,  её здоровья на такую интенсивную жизнь хватило не на долго.

Эти навалившиеся на его плечи трудности стали одной из причин его всё возрастающей дружбы с алкоголем.
Даже отправляясь на какую-то лекцию, он покупал шкалик коньяка, и, выпив его,  шёл туда.
В конце концов, он взял на своей работе (которая хоть как-то дисциплинировала  его) отпуск на целый год, что ещё больше  укрепило его тягу к выпивке, теперь уже любой.      

В это время он сдружился с Михаилом Васильевым из первой секции, с кем стал постоянно  встречаться, и выпивать. В доме у него не ладились отношения с супругой, и он часто стал оставался ночевать у Михаила.
Сам же я Михаила знал давно, и даже приходилось с ним выпивать в кампании наших дворовых ребят.

Михаил получал некоторые деньги по инвалидности, на которые они покупали пузырьки спирта в знакомом аптечном киоске.
Когда эти деньги заканчивались, тогда они ходили по знакомым и просили в долг. Давали не все, зная, на что они просят, а те, кто давал, понимали, что им долго придётся ждать обратно своих денег, если, вообще, никогда.
Иногда они стояли у магазина, и ждали там, кого-нибудь из знакомых. 
 
Однажды нам с Наташей горестно позвонила Надя и сообщила, что Юра умер – лёг спать и не проснулся. Ему было чуть больше 50 лет.
Его жена Надя не на много пережила Юру, через три года под новый год с ней произошёл инсульт, в больницу её не положили, и через некоторое время она умерла.


P.S.
Сейчас, я иногда встречаюсь с Юриной дочкой Леной на лестничной клетке, и мы приветливо здороваемся. Когда она училась в "нашей" школе, то в последнем классе влюбилась в школьного учителя физкультуры, и потом вышла за него замуж. Это был высокий (не менее 190 см) отлично сложенный блондин, фанатичный болельщик ЦСК. Потом у них родилась девочка Ксюша,в ней души не чаял её папа,которая теперь сама выбирает кавалеров (а может быть уже вышла замуж).

 


.